Ромалийский Александр Владимирович : другие произведения.

И создал человек бога. (гл1-2)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  И создал человек бога...
  Глава 1.
  Тревожно становилось на душе путника приближавшегося к городу. Все было не так. Собаки, обычно старающиеся отработать свой кусок хлеба, громким лаем предупреждая хозяев о чужаках, сейчас молчали. Взъерошенные кошки жались к стенам домов, следя за прохожими внимательными желтыми глазами. Группа детей пускала маленький кораблик в ручье у городских ворот без привычного гама, словно боясь привлечь внимание.
  Путник ехал на низкой пегой лошадке. Его лицо покрывала черная щетина, короткие волосы на голове были с проседью, голую грудь пересекали крест-накрест кожаные перевязи с медными набойками, на ногах были короткие чуть ниже колена штаны и невысокие кожаные башмаки с многослойной подошвой. Шерстяной плащ, перекинутый через круп лошади, закрывал сумки с поклажей. Вся одежда изначально коричневого цвета, пропиталась дрожной пылью став серой. Пыль забилась и в морщины вокруг глаз, и в складки возле губ, отчего лицо незнакомца походило на вырезанный в камне барельеф. И только ухмылка, изредка проскальзывающая на хмуром лице, делало его живым. Мужчина направил неспешно шагающую кобылу в сторону детей.
  - Эй, детвора, где здесь можно остановиться на ночь?
  Дети оглянулись, замерли, посматривая оценивающе и вдруг, дружно побежали к воротам и дальше вглубь городка по кривой улочке. Одинокий кораблик тут же налетел на мель и остановился. Хмурый мужчина резко свесился вбок с лошади, подхватил кораблик, повертел его в руках и, еще раз наклонившись, отпустил на волю. Ручей подхватил суденышко и понес вниз по течению.
  - Странные дети, странный город, - пробормотал путник и легко соскользнув с лошади повел ее в поводу к городским воротам.
  Ворота представляли собой арку, сложенную из обожжённого кирпича высотой в два человеческих роста и шириной достаточной, что бы разъехались две колесницы. В обе стороны от ворот тянулись стены, примерно через шестьдесят шагов они становились ниже, а затем и вовсе осыпались грудой кирпича. Похоже, у нынешнего энси города не хватает средств.
   У ворот, прислонившись к стене, сидел стражник. Широко раскинув босые ноги, он шевелил пальцами, прогоняя назойливых мух и время от времени прикладывался к объемистому кувшину. Медный шишак лежал на выпавшем кирпиче, копье было прислонено рядом.
  - О, приезжий, - стражник заметил путника только когда тот буквально навис над ним. - Чего тебе приезжий?
  Голос стража дребезжал, а мутные глаза скользили не цепляясь за детали, он оперся на руку что бы усесться поудобнее, задел локтем копье и то упало на землю коротко звякнув. Пьяный стражник не обратил на это внимание.
  - Какая пошлина за въезд в город?
  - Пошлина? - стражник рассмеялся, - это тебе надо приплачивать за то, что ты хочешь попасть к нам.
  - Так я могу проехать?
  - Если можешь, то проезжай, - противный булькающий смех прервался приступом кашля, откашлявшись страж надолго приложился к кувшину.
  Приезжий вошел в город, бурча себе под нос:
  - Странная стража в странном городе.
  
  Пыльная лента дороги вилась между серых стен, сложенные из кирпича-сырца. Дома вид имели печальный и негостеприимный, одни здания выступали вперед, другие вдавались назад и это, хоть как-то разнообразило унылый серый вид. Хотелось побыстрее пройти мимо что бы наконец оказаться на открытом пространстве. Неожиданно сбоку, из-за стены раздался крик, скорее даже рев мужчины, которому вторил женский визг.
  Из двери вывалилась молодая женщина с растрепанными волосами и, не замечая никого вокруг, побежала в сторону центра города. Из той же двери выбежал чернобородый мужчина, споткнулся чуть не уронив мотыгу и погнался за женщиной.
  - Убью.
  Мужчина, потрясая мотыгой и не переставая кричать, бежал за женщиной. Та убегала в одном сандалии, потеряв второй по дороге, ее накидка рассыпалась, оголив спину и тащилась сзади, как испачканный хвост. Женщина кричала на одной высокой ноте, временами оглядываясь назад и видя, что преследователь не отстает, начинала бежать быстрее. Голый по пояс и босой преследователь задел плечом лошадь путника и продолжил бежать, не замечая ничего вокруг. Улица быстро наполнилась людьми, оставившие свои дела соседи торопились увидеть причину криков, но и опасались приближаться к разгневанному человеку.
  Наконец окончательно запутавшись в накидке, женщина упала и сжалась в комок закрывая голову руками. Чернобородый продолжая повторять одно и тоже слово уже догнал ее и резко ударил обратной стороной мотыги.
  - Убью, - повторял он, снова и снова опуская свое орудие.
   Путник, бросивший свою кобылу, схватил чернобородого за руку и развернув к себе, взглянул ему в глаза. Зрачки мужчины были расширены так, что стало невозможно определить цвет его глаз, холодный взгляд черной пропасти испугал бы почти любого. Приезжий встретил этот взгляд уверенно, не мигая и не отводя глаз.
  - Пусти, - мужчина попытался вырваться, но чужак держал крепко.
  - Здравствуй, почтенный, меня зовут Шаргу, где я могу остановиться в вашем городе?
  - Чего? - не понял чернобородый.
  - Я хочу провести ночь в вашем городе, не мог бы ты подсказать, где меня пустят под крышу? И как тебя зовут, почтенный?
  - Я... Хуш, - мужчина ответил после большой паузы, его зрачки стали сужаться, а лицо приобрело осмысленное выражение.
  - А я Шаргу. Как называется ваш город?
  - Адаба.
  - За что ты бьешь эту женщину?
  - Она моя жена. И каша была слишком горячая... и я, это... - он растеряно оглянулся на толпу, на жену продолжавшую сжиматься в комок и всхлипнул.
  Шаргу отпустил его руку и та бессильно опала, выпавшая мотыга замерла у ног хозяина.
  - Так где я могу остановиться?
  - А? ...так это тебе к пивовару нашему надо, к Саккуму иди.
  Хуш, развернулся и, опустив голову, быстрой семенящей походкой пошел к своему дому.
  - А где живет, ваш пивовар? - крикнул ему в след Шаргу, но не дождался ответа.
  Быстро собравшаяся толпа так же быстро исчезала, кто-то подхватил под руки избитую женщину, кто-то брошенную мотыгу, не произнеся при этом не слова.
  - Странные люди, странный город, - путник пожал плечами и вернулся к своей лошади.
  
   Площадь была обычна для небольших городов, представляя собой неровный круг образованный богатыми двухэтажными зданиями, сложенными из обожженного кирпича. К стенам жались тростниковые навесы, за которыми в иное время шла бойкая торговля, сейчас они были пусты. На площадь выходило несколько дорог и с той, что лежала правее улицы, по которой пришел Шаргу появился человек.
  Человек был неопрятен, выгоревшие на солнце волосы торчали пучками медной соломы, одна половина плаща была высоко задрана, обнажая худую ногу, вторая половина опускалась до щиколотки. Человек заметил Шаргу, повернулся всем телом и деревянной походкой на негнущихся ногах пошел к нему.
  - Ты меня знаешь? - человек смотрел прямо не мигая.
  - Нет, почтенный, я тебя не знаю.
  - А я тебя знаю?
  - Нет, почтенный, ты меня не знаешь.
  - А они меня знают. Но не любят, боятся. Не меня им надо бояться, - он задумался посмотрел куда-то вверх, развернулся и пошел прочь повторяя, - не меня им надо бояться, не меня им надо бояться...
  Уже выходя с площади, он вдруг обернулся всем телом:
  - Помоги им, ты можешь, - и, не дожидаясь ответа ушел.
  - Городской сумасшедший, обычный городской сумасшедший. Хоть что-то здесь обычное, - усмехнулся Шаргу.
  
  Приезжему повезло, по площади пробегал с корзиной, полной ячменных лепешек, мальчик лет двенадцати спешивший как раз к таверне местного пивовара.
  - Скажите, а это лошадь? Никогда не видел. У нас все больше на осликах ездят. Ослик хороший, он маленький, упадешь не больно. А с лошади свалишься, все кости переломаешь. А чем кормить ваше животное? Тем же чем и осла или...
  - Ты когда-нибудь молчишь?
  - Ну, вот и вы такой же. Всем не нравится какой я разговорчивый, только и слышишь "замолчи Тиламу", "заткнись Тиламу". Тиламу это я. Меня так папа назвал, означает "очень живой".
  - Я понял, живчик ты еще тот.
  - Ага. Меня и раньше все ругали, а в последние дни все совсем злые и в игры со мной играть не хотят, Нанни даже камнем кинул. И ходят все молча, слова не скажут доброго.
  Мальчик замолчал, видно задумавшись о злых детях и, перехватив корзину в одну руку, машинально потер другой бедро, похоже, упомянутый Нанни не промахнулся. Из корзины вкусно пахнуло хлебом, мальчик сглотнул слюну, да и Шаргу вспомнил, как давно он не ел.
  - Долго еще?
  - Мы уже пришли, вам в эту дверь, а я вокруг обойду с вашей лошадью, там вход для скота. Она послушная? Не укусит? Эх, жаль еще столько не рассказал. Но вы приходите во двор, там где загон для скотины меня найдете. С вами интересно, вы хотя бы не ругаетесь как остальные.
  Шаргу, толкнув деревянную дверь, вошел во внутренний двор и огляделся. Прямо напротив был сложен из камней и кирпича большой очаг. Посредине двора был вырыт колодец. Справа маленькая дверь вела в помещение для скота. Слева и дверь была больше и здание двухэтажное. По всему периметру двора вдоль стен шли скамьи, прерываясь лишь в одном месте - у раскидистого дерева. На скамьях можно отдохнуть в тени навесов. Просторно. Богато живет пивовар.
  Отворив дверь в дом, Шаргу чуть не столкнулся со здоровяком, который шел на встречу поигрывая дубинкой. Шаргу сделал быстрый шаг в сторону пропуская охранника заведения и посмотрел вглубь зала. Седобородый, упитанный мужчина протирал глиняную кружку, не обращая внимание на открывшуюся дверь.
  - Что-то у вас малолюдно, - нарочито громко произнес Шаргу
  Хозяин от неожиданности выпустил кружку из рук и она, ударившись о стол, подпрыгнула, упала на пол, покатилась и замерла, к удивлению не разбившись. Гость легким гибким движением нагнулся подняв кружку, сделал оставшиеся пару шагов и поставил ее перед хозяином..
  - Пусть будут милостивы к вам боги, меня зовут Шаргу. Вы принимаете постояльцев, почтенный?
  Путник смотрел внимательно в глаза хозяину. Тот поспешно опустил взгляд и спрятал руки с пыльной тряпкой, которой протирал посуду, за спиной.
  - Приветствую тебя, уважаемый Шаргу. Что привело тебя в наш город?
  - Я еду в Ур, не хочется ночевать под открытым небом и ваш город очень кстати.
  - Издалека ли ты держишь свой путь?
  - Я еду с севера.
  - Из Мари, что ли?
  - Да, я приехал из Мари, - Шаргу сказал правду, он действительно приехал из Мари, но объяснять откуда и как он в Мари попал ему не хотелось. - Так вы дадите путнику кров?
  - Если поторопишься, мариец, ты можешь успеть в Забалам до темноты и остановиться там.
  Шаргу удивился, он первый раз видел трактирщика пытавшегося спровадить клиента.
  - Мне не хочется спешить, уважаемый...
  - Это твой выбор, - вздохнул трактирщик, - тебе нужна отдельная комната или переночуешь здесь, в общем зале на лавке?
  - Отдельная комната, а пообедаю я здесь. Позже мне понадобится вода и пришли кого-нибудь кто поможет мне побрить голову.
  - Ты шаман? - услышав что приезжий собирается брить голову, хозяин весь подобрался.
  - Не совсем, - замялся гость.
  - Хорошо, я пришлю к тебе помощницу. Только не обижай ее она моя дочь.
  
  Шаргу несколько раз провел бритвой по кожаному ремню вверх и вниз, внимательно посмотрел на лезвие и еще несколько раз повторил свои действия. Затем проверив ногтем остроту и удовлетворенно вздохнув, он передал бритву скромно молчавшей все это время девушке, а сам сел на стул, откинув назад голову.
  - Как тебя зовут красавица?
  Девушка и правда была красива. Милое лицо с правильными чертами лица, большие карие глаза подведены черной сурьмой, на высокой груди в несколько рядов лежали бусы из лазурита.
  - Инара.
  Девушка была неразговорчива, в силу своего характера или это отец запретил ей болтать с постояльцем, в любом случае Шаргу требовалось разговорить ее. Что-то не ладное было в этом городе, непонятное, а все непонятное может быть опасно, смертельно опасно. Люди за избавление от непонятного и опасного платили больше чем за избавление от просто опасного.
  - Инара, красивое имя, есть в нем отзвуки божественного. Да и сама ты божественно прекрасна. Должно быть у тебя много поклонников?
  - Нет, что вы, не много.
  - А должно быть много. Не уж-то строгий отец всех распугал?
  Инара грустно вздохнула. Шаргу хмыкнул.
  - Значит есть любимый, но отцу он не нравится. Так?
  - Так.
  - Он плохой такой?
  - Нет, что ты, Иль знаешь он какой?
  - Не знаю. Какой?
  - Он добрый, веселый... и умный, он в эдубу хочет пойти. Учиться.
  - А у вас в городе, значит эдубы нет?
  - У нас храм маленький, а жреца нет. Старый умер давно, а новый не приехал еще. Шаман был да и тот сбежал.., - Инара, сказав лишнее, спохватилась, резко взмахнула рукой собираясь прикрыть рот, но бритва не позволила это сделать и она просто замолчала.
  - Осторожнее, не порежь меня, - Шаргу обернулся смотря в глаза Инаре снизу вверх и доверительно понизил голос до шепота, - Рассказывай, что случилось с шаманом. Не бойся, ни кто, ни чего не узнает.
  - Около восемнадцати дней назад, непогода была, буря настоящая, со снегом. Знаете ли, в наших краях дождь холодный пойдет уже люди переживают, а тут снег. Вот с тех пор и творится в городе непонятно что. Я вам скажу, вы только не говорите ни кому, жуть творится. По ночам воет кто-то, хохочет, дети болеют, козы и коровы молока не дают. И люди какие-то нервные, Хуш сегодня жену свою чуть не до смерти побил. Мы боимся и незнаем, что нужно делать.
  - А шаман?
  - Шаман походил по улицам, пожег какие-то травы и ушел к себе, сказав, чтобы до утра не беспокоили. А утром, дурачок наш местный, всем стал говорить, что шаман сбежал. Пошли люди. Проверили и правда, дом пустой. Энси города сказал, что бы ночью ни кто на улицу нос из дому не показывал, а сам в соседний город за жрецом послал. Вот мы и ждем, когда жрец приедет.
  - Я могу помочь, но не задаром. Поговори с отцом, думаю энси города прислушивается к его мнению?
  - Да они друзья. Отец хочет женить меня на сыне нашего энси. "Инара, это же сын самого энси, не твой сын стражника", - девушка довольно точно скопировала тон отца
  
  Сверкая свежевыбритой головой Шаргу спустился на первый этаж, где ему была обещана трапеза. Кормили гостей сегодня бобовой кашей с ячменной лепешкой, не особо вкусно, но сытно. В помещение кроме него были только скучающий охранник и двое мужчин медленно и сосредоточено потягивающие пиво из больших кружек.
  - Говорят ты мариец?
  Двоих любителей пива потянуло на разговоры. Или на подвиги. Шаргу молча кивнул им в ответ.
  - А знаешь сколько нужно марийцев что бы подоить корову? Пятеро. Один держит за вымя, а четверо поднимают корову и опускают. Ха-ха-ха. Ты понял, мариец? Поднимают и опускают.
  Значит на подвиги. Быстрый взгляд в сторону охранника, тот повернулся к гостю спиной и ковырялся мизинцем в ухе, явно не собираясь вмешиваться в конфликт.
  - Слушай дружбан, а почему мариец не смеется над моей шуткой? Он что считает что я шутить не умею?
  - Сдается мне, он тебя обидеть хочет.
  - Верно, говоришь...
  - Такого прощать нельзя. Если каждый грязный мариец приехав в наш город будет честных адабцев оскорблять, это что же тогда начнется?
  Уходить они явно не собирались. Шаргу поманил заводилу рукой, показывая что хочет что-то сказать ему на ухо, тот инстинктивно подался вперед наклоняясь над столом. Резкий взмах, рука ложится на затылок хаму и продолжая движение наклоняет голову к столу. Звонкий удар лбом об доски стола и поплывший адабец падает на пол. Второй опешивший от неожиданности застыл удивленно глядя то на товарища, лежащего без сознания на полу, то на Шаргу.
  - Что случилось?
  Лениво, вразвалочку к столу подошел охранник.
  - Человек поскользнулся, упал. Его бы на воздух вынести освежиться. Или я сам могу осмотреть что да как. Показывал мне один врач-ашипу, как кровь пустить что бы больному этот, - Шаргу прищёлкнул пальцами, - диагноз. Да, правильно. Диагноз поставить.
  - Не надо, - поспешно сказал приятель пострадавшего, - он на улице сам в себя придет.
  - Ну так забирай его, что стоишь как кипарис.
  Поковыряв ложкой уже остывшую кашу, Шаргу отодвинул тарелку и прихватив с собой кувшин пива отправился в свою комнату.
  
  Ночь торопливо накрывала город своим звезднотканным одеялом. Первым замолчал молот кузнеца. Горшечник остановил свой гончарный круг и сняв кожаный фартук ушел домой к жене и детям. Рыбаки вытащили плоские лодочки сушиться на берег, а небогатый улов вверили женам. Вернулись сборщики фиников, легли спать работники оросительных каналов.
  Во дворе богатого дома у колодца под кроной дерева не спали юноша и девушка.
  - Уходи, матушка ругаться будет если узнает.
  - Не узнает. Все спят давно.
  - Боюсь я. Уходи, меня накажут, тебя со свету сживут.
  Юная девушка, хоть и говорила парню "уходи", но продолжала держать его за руки не желая отпускать.
  - Как ты домой пойдешь? Страшно же ночью.
  -Я ни чего не боюсь.
  Девушка не стала с ним спорить, наверное верила в храбрость юноши и тот продолжил говорить о другом:
  - Смотри вон там созвездие Великана, жрецы говорят это Ану поручил Великану с неба лить воду на землю и у нас идут дожди.
  - Не такой уж он и Великан, - рассмеялась девушка.
  - А за ним идет созвездие хвостов, солнце заканчивает свой бег в этом созвездие.
  - Заканчивает и что потом?
  - Потом начинается новый год, с созвездия "наемника" - мое созвездие, между прочим.
  - Звезды такие красивые, - Инара не отводила взгляда от неба.
  Небо и в самом деле было красиво, без луны звезды казались особенно близкими. Они мерцали прямо над головой, протяни руку, коснись, потрогай...
  - И правда красиво.
  Иль, протянул руку, но не к звездам, а к девушке, обнял за плечи, прижимая к себе и та доверчиво прильнула к нему, и оба замерли, смотря на звезды и наслаждаясь теплом друг друга.
  
  Окно маленькой комнаты выходило во двор и негромкий разговор влюбленных не давал заснуть Шаргу. Он вспоминал, как сам, когда-то давно, сидел так же смотря на звезды. Старая, казалось давно забытая боль, царапнула сердце острым когтем. И он еще долго ворочался с боку на бок, прежде чем забылся беспокойным сном
  
  Утро началось со стука копыт и мычания, пастухи погнали на выпас коров. Затем повар громко ругал Тиламу, за что именно Шаргу не понял, но сон ушел. И пришлось спускаться во двор, что бы умыться свежей водой из колодца. Там его и нашла Инара.
  - Отец пригласил на обед энси. Вас он тоже позовет.
  - И во сколько вы обедаете?
  - По разному, но энси придет через три часа.
  - Хорошо. Пойду я пока схожу в храм, он один в городе?
  - Да, как на улицу выйдете идите направо до самой площади, там храм
  - Спасибо Инара, я уже видел этот храм, правда внутрь не заходил.
  Храм был стар, широкие ступени поднимались к узкой арке и продолжались дальше, заводя внутрь здания построенного правильным, сужающимся к верху прямоугольником. На ступенях сидел уже виденный раньше сумасшедший. Он собирал ладонью песок принесенный ветром и, сжав руку в кулак, тонкой струйкой высыпал его рядом с собой.
  - Доброго дня, почтенный, - вежливо поздоровался Шаргу.
  - Привет, - коротко бросил сумасшедший и похлопал по ступени рядом с собой приглашая присесть.
  - А что, люди ходят в храм?
  - Это храм Дингирмах, - невпопад ответил сумасшедший. Он привстал, дотянулся до нижней ступени собрал горсть песка и сев обратно, снова стал высыпать песок сбоку от себя. Шаргу было любопытно что он там насыпает, но разглядеть мешал сам сумасшедший.
  - Сейчас в храме кто-нибудь есть?
  - Когда дети вырастают они забывают о родителях. А когда случается беда и дети возвращаются в родительский дом за помощью, они неожиданно узнают что смерть приходила раньше них.
  - Я хотел попросить помощи в храме, - Шаргу не оставлял попыток узнать хоть что-то полезное.
  - Мои все умерли, я совсем один, - сказал сумасшедший, достал из-за пазухи засохший цветок и сунул его в руки Шаргу. Тут же резко поднялся и, даже не отряхнув одежду от песка и пыли, пошел прочь. Он быстро пересек площадь и не оборачиваясь прокричал уже оттуда:
  - Дингирмах - наша богиня-мать.
  Теперь Шаргу стало видно куда сыпал песок сумасшедший. Картина вызывала оторопь - большая вытянутая голова, маленькие глазки и разинутыйтый в крике рот. Налетел ветерок и смел рисунок, смешав все в один ровный тонкий слой песка.
  Поднявшись по ступеням Шаргу замер на пороге храма, внутри было пустынно и пыльно. Стаявшая на постаменте статуя покрылась слоем паутины, по полу кто-то пробежал, кажется тарантул. Аккуратно ступая, внимательно смотря на пол, Шаргу дошел до статуи богини и, смахнув ладонью пыль, положил маленький сухой цветочек к ее ногам.
  На площади снова встретился куда-то бегущий Тиламу.
  - Привет, опять спешишь?
  - Ой, здравствуйте! Столько дел, столько дел "Тиламу, принеси", "Тиламу подай", "Тиламу не мешай, пошел прочь". Раньше проще было, а как у господина Саккума пропали двое рабов, так совсем меня загоняли.
  - Постой...
  - Целыми днями бегаю, то на пивоварню, то к хлебопеку, то...
  - Да хватит щебетать. Скажи когда рабы пропали?
  - Так, дней двенадцать назад. Или нет, восемнадцать уже прошло.
  - Может сбежали?
  - Вряд ли, ни кто у нас не бежал. И не ищет их Саккум почему-то...
  - Ладно ты беги, а то тебя искать будут, - сказал Шаргу и задумался. Двое рабов пропали примерно в тоже время когда в городе и начались странности. Погруженный в свои мысли он сам не заметил, как дошел до таверны.
  - Эй, мариец, хозяин ждет тебя на верху, поторопись, - сидевший в тени охранник обошелся без приветствия.
  
  У хозяина таверны оказывается была не только глиняная посуда, на столе стояли медные тарелки и кружки, а энси пил из серебряного кубка украшенного тонкой резьбой. Энси - грузный мужчина с обвисшими щеками и усталым взглядом. Он шумно отхлебнул пива из кубка, причмокнул, вытер губы рукой и строго посмотрел на вошедшего.
  - Ты кто такой?
  - Меня зовут Шаргу, я могу заменить вам шамана.
  - Почему я должен тебе верить?
  "А что тебе еще остается делать" - хотел произнести Шаргу, но лишь усмехнулся и пожал плечами.
  - И сколько ты хочешь за то что попытаешься прогнать мелкого духа?
  - "Мелкий дух", как выразился уважаемый Энси, не смог бы причинить вреда двум здоровым мужчинам.
  - Откуда ты знаешь про двух мужчин?
  - Я умею смотреть и слушать.
  - Раз умеешь так слушай. Старик горшечник что делал горшки в том числе и для уважаемого Саккума, - энси кивнул в сторону хозяина таверны.
  - Горшки и кувшины у него конечно кривые выходили, - пожаловался Саккум.
  - А тебе не все равно какие? Ты-то их получал почти даром. Ладно не кипятись, сейчас не об этом речь. Горшечник этот умер в то время когда над городом шли непрекращающиеся дожди, иногда даже со снегом. Два раба должны были похоронить старика по обычаям и с соблюдением всех ритуалов. Внутрь дома они вошли, а вот обратно уже не вышли. Шаман наш хоть и дурак был, а в дом заходить отказался. А когда я пригрозил загнать его туда копьями, сказал что ему надо подготовиться и сбежал.
  - Выходит не такой уж он и дурак был.
  - Да Ану с ним с шаманом. Что скажешь ты?
  - Скорей всего в доме горшечника поселился демон.
  - Демон, демон, - вступил в разговор хозяин таверны, - изгонит шаман какого-нибудь духа, который и так исчезнуть собирался, а потом рассказывает будто все воинство Нергала одолел. И плату просит соответствующую. Шаман, ты хоть раз с демоном встречался?
  - приходилось, но я не шаман.
  Хозяин хотел сказать что-то еще, но энси перебил его:
  - ладно, как там тебя... Шаргу, ты садись выпей с нами пива, съешь чего-нибудь. Что у тебя сегодня на обед, Саккум?
  - О, повар постарался, перепелка тушеная с тмином и кориандром, мягкая, сочная во рту тает.
  - Ты пробовал уже что ли? А нам то осталось что-нибудь? - и энси рассмеялся.
  Какое то время все молчали, отдавая должное искусству повара, к счастью перепелка была не одна. Блюдо и правда удалось, сочное и нежное мясо птицы с пряностями, да под хорошее пиво. Оно кстати тоже оказалось не обычное из ячменя, а финиковое. Наконец Энси насытившись, вытер руки и откинувшись на спинку кресла посмотрел на Шаргу.
  - Два шекеля серебра, плюс бесплатные постой в этой таверне.
  - Благородный Энси должно быть шутит? Изгнание демона будет стоить двадцать шекелей серебра и разумеется бесплатные ночлег, еда и припасы в дорогу.
  - Ты точно шаман? Больше похож на дилминского торговца, только они такие жадные.
  - Торговцы рискуют своим товаром, в основном, я же рискую жизнью. А свою жизнь я ценю больше мрамора, дерева или меди что привозят вам на продажу купцы.
  - Пять шекелей и тебе ведь нужен будет помощник?
  - Молодой, крепкий, здоровый парень. Если собрались старого и больного раба дать, то сразу скажу такой не подойдет. Он умрет быстро и помочь мне не сможет.
  - Есть у меня на примете один молодой и прыткий.
  Энси переглянулся с хозяином таверны и тот, коротко кивнув, подтвердил:
  - Да, есть очень шустрый паренек.
  - Тогда он скорее всего останется жив.
  - Это не обязательно... - энси спохватившись, торопливо произнес, - мы понимаем работа опасная, всякое может случиться. За смерть горожанина с тебя спрашивать не станем.
  Шаргу кажется догадался о каком шустром пареньке идет речь, но спросил не об этом
  - Мне нужен тамариск выкопанный вместе с неповрежденным корнем. Еще понадобится сандал, гранат, алоэ...
  - Так, это меня уже не касается, - отрезал энси.
  - Я пришлю к тебе Тиламу, он поможет найти то что нужно, - успокоил недовольно скривившегося шамана Саккум.
  
  Если выйти через северные ворота за стены города и повернуть налево в сторону реки, то можно увидеть поля ячменя изрезанные каналами и канальчиками несущими живительную влагу от берегов Тиглата к корням растений. Если же встать спиной к реке и идти прямо начнутся сады финиковых деревьев, оросительные каналы тянутся и сюда, но их меньше. Постепенно сады заканчиваются и не только деревья, но и другие растения не выносят жаркого воздуха приносимого ветрами из пустыни. Лишь тамариск упрямый, непокорный тамариск не боится жары и засухи.
  Тиламу, бежал подпрыгивая и поглядывая по сторонам. Вот он тамариск издали похожий на небольшое зеленое облако спустившееся с неба посланником великого Ану. На самом верху зеленой кроны начали появляться розовые цветы. Смотря на зацветающий тамариск, а не под ноги мальчик не сразу обратил внимание на большой серый камень. Только когда вверх поднялась угловатая, змеиная голова Тиламу замер как вкопанный.
  До змеи оставалось не больше шести шагов. Говорили что змея может совершать прыжки на длину своего тела это два-три шага взрослого человека. От камня поднялась вторая голова чуть меньше первой.
  "двухголовая змея" - сердце Тиламу забилось вдвое быстрее, он почувствовал себя маленькой мышкой - хорошим завтраком для большого змея.
  Тиламу медленно попятился назад и опустился на колени:
  - Прости что потревожил твой отдых, о великий двухголовый змей. Но мне нужна веточка тамариска, всего одна веточка. Я не трону ни тебя, ни твоих деток. А ты не трогай меня. Пожалуйста.
  Одна из голов опустилась вниз и заскользила куда-то в сторону. Мальчик слышал как трутся чешуйки друг о друга.
  Две змеи. На камне грелось две змеи, а ему почудилось... Тиламу облегченно выдохнул. Он обошел высокий куст тамариска и с другой стороны выкопал молодой побег. Всю обратную дорогу в город Тиламу мучила лишь одна мысль - "рассказать всем что он видел огромную и страшную гюрзу или что видел двухголового змея", но так и не принял решение.
  Шаргу придирчиво осмотрел росток тамариска и улыбнулся одобрительно. Тиламу только собрался начать рассказывать о своем походе, решив по ходу повествования определиться сколько было голов у змея. Но Саккум, не дал ему эту возможность, отправив искать Иля.
  
  Паренек, лет шестнадцати на вид, неуверенно переминался с ноги на ногу, теребя в руках деревянный амулет из темного дерева.
  - Боишься?
  - Нет, я ни чего не боюсь, - возмущение паренька было искренним.
  - Ни чего не бояться глупо, но в данном случае хорошо. Как тебя зовут?
  - Иль.
  - Меня можешь звать Шаргу. Ты болел в детстве, ломал конечности, ребра?
  - У меня всегда было хорошее здоровье, уважаемый Шаргу.
  - Просто Шаргу, без уважаемого, - поморщился чужак, - не люблю.
  - Хорошо... Шаргу.
  - Значит так. Коротко объясню что произошло и что мы будем делать, ты меня слушаешь молча не перебивая, потом задашь вопросы. Понятно?
  - Конечно, что тут не понятного - молчать и слушать.
  - Вот и славно. В доме вашего умершего соседа поселился демон. Мы должны пойти и изгнать его, если получится можно попробовать уничтожить, но это трудно и в общем то ненужно. Все что требуется от тебя это поддерживать огонь, в доме должно быть светло. Еще важное, не спи, не слушай голоса, не верь ни чему что видишь и главное слышишь. Больше помощи от тебя не нужно, главное не мешайся под ногами. Вопросы?
  - Ты шаман?
  - Нет. Я Шаргу, но можешь считать меня шаманом если тебе так проще.
  
  Человек состоит из мяса, крови, костей, кожи, волос. Но это только тело. Сознание человека определяют его эмоции. Примитивные эмоции страх, злоба, удовольствие проявляют даже животные. Но эмоциональный мир человека сильнее и многообразнее.
  Смерть человека, отправляющая его за черту, за кромку нашего мира открывает границу и с той стороны в наш мир приходят демоны, духи. Им нужны эмоции, не известно пьют они их, едят ли или дышат ими. Но то что им эти эмоции нужны это несомненно.
  Как стая падальщиков набрасывается на тело умершего вола, так стая духов набрасывается, на умершего человека питаясь эмоциями воспоминаний, когда жизнь человека проносится перед глазами.
  Это знают многие. Но не все знают что духи умеют управлять человеческими эмоциями - они могут вызывать, страх или страсть.
  Мы, можем бороться с ними. Но для этого нужно держать свои чувства в узде. Поединок с демоном - это поединок воли. Он бьет по твоим эмоциям пытаясь вызвать страх, ненависть, радость, страсть. Шаман вызывает в себе противоположные чувства, что бы держать себя в точке равновесия, не позволяя потерять себе разум.
  И не получая ожидаемого, дух теряет свой разум, теряет силы становится уязвимым. Еще уязвимым демона делает его истинное имя. Лучшие шаманы знают несколько тысяч имен разных демонов из мира Нергала.
  Все эти травы, огонь, заклинания всего лишь способ удержать себя от сумасшествия. И ввергнуть в пучину безумия разум духа.
  Шаргу вспоминал слышанные когда-то давно слова и повторял их вслух, Иль слушал завороженно, для него это было откровение, такое же каким в свое время для самого Шаргу. Только позднее он на собственном опыте убедился, что эти наставления всего лишь часть правды. И узнавая с каждой своей встречей с потусторонними гостями новое, Шаргу понимал все совсем не так просто как кажется на первый взгляд.
  Улица заканчивалась двумя разрушенными домами, похоже хозяева переезжая вытащили деревянные балки и увезли с собой, а кирпич-сырец без опоры обвалился. За ними был маленький одноэтажный домик с низкой тростниковой дверцей. Из дома не доносилось ни звука. На крыше сидела ворона и повернув голову в бок одним глазом рассматривала подходивших людей. Иль, подхватил камешек с земли и запустил в ворону. Было видно не попадет. Похоже ворона тоже была уверена в промахе потому даже не шелохнулась, лишь повернула голову посмотрев на людей другим глазом и недовольно каркнула..
  
  Шаргу задумчиво рассматривал дом старика, от мыслей его отвлекал парнишка.
  - Скажи, обязательно бриться на лысо как ты?
  - Необязательно, просто потом по обычаю промоешь тщательно волосы коровьей мочой и все.
  Юноша сморщился и Шаргу усмехнулся.
  - Конечно можно и прокипячённой водой, но обычай, сам понимаешь...
  - Понимаю, - вздохнул Иль и продолжил донимать спутника вопросами, - а голыми обязательно идти?
  - Можно и в одежде, но потом ее придется сжечь или промыть... в чем?
  - в коровьей моче?
  - Правильно.
  - А обязательно идти ночью?
  - Все довольно вопросов, пошли.
  Дверь что-то подпирало изнутри, небольшое усилие помогло сдвинуть помеху и в приоткрывшуюся щель, протиснулся сначала шаман, а за ним и юноша. Помехой было мужское тело. Труп высохший - кожа да кости, не скажешь, что еще несколько дней назад это был живой человек, ходил, разговаривал, пил ел, смеялся, посматривал с интересом на женщин. Сейчас глядя на торчащую из-под одежды тонкую кисть мертвеца можно было подумать, что он лежит здесь сотню лет.
  Второе тело нашли на пороге комнаты, выглядело оно так же как и первое. В самой комнате на тростниковой циновке, укрытый войлочным одеялом лежал старик. Губы растянулись в страшном оскале и так застыли - создавая жуткий вид.
  Шаргу поочередно принес всех мертвецов и положил рядом со стариком.
  
  Четыре глиняных светильника он расставил по углам комнаты попутно, проверяя наполнены ли они маслом. Еще один поставил у головы старика, и последний у его ног. Маленькие кусочки алоэ были положены на головы мертвецам. Тлеющий сандал наполнял помещение приятным ароматом вытесняя сладковато-гнилостные запахи.
  
  - Готов?
  Иль, ошеломлённый зрелищем, не понял что обращаются к нему. Шаргу взял его за плечи и встряхнул.
  - Соберись. Еще ни чего не произошло, а ты сам не свой. Дальше будет страшнее.
  
  Достав тамариск, Шаргу чуть надрезал его так, что бы выступил сок и начал читать заклинание, не громко нараспев повторяя слова:
  Тамариск - ствол одинокий, ствол Ану!
  По корню твоему к земле я пройду.
  Энки-Нинки!
  По кроне твоей к Энлилю.
  Над священной пристанью простертой.
  Тамариск!
  Душой неба - душой Энлиля будь заклят.
  Душой Уту будь заклят.
  Тот кто зло сюда принес.
  Пусть уйдет.
  Пусть нога его на пристань не ступает...
  Голос шамана звучал странно, он уносился куда-то далеко, дальше чем были стены дома, и возвращался назад из этой таинственной дали эхом. Иль совершенно не улавливал смысла слов, но то что смысл в них был он чувствовал.
  Холодный ветерок вдруг пробежал по полу леденя ноги. Огонь светильников заметался рождая на стенах странные тени. Тени напоминали одновременно и тянущиеся руки и извивающихся змей. Вдруг один светильник погас и теней сразу же стало больше и были они уже более плотными.
  - не стой, зажги огонь, - хриплым голосом скомандовал шаман.
  Иль бросился к потухшему огню с огнивом. Руки его дрожали он несколько раз попал себе камнем по пальцам, но фитиль зажег.
  Шаман, начал новое заклинание с другими словами, не такими напевными, а звучавшими резко и грубо. По лицу Шаргу текли капли пота.
  Странный звук как будто вздохнул кто-то огромный, пронесся по комнате. Тела мертвых вздрогнули, голова старика попыталась подняться, но быстро со стуком опустилась на пол словно придавленная. У Иля сложилось стойкое ощущение, что придавил голову маленький, легкий листик алоэ.
  Холодный ветер стелившийся по полу, становился теплее и вот он уже обжигает ноги. Серый пепел неизвестно откуда принесённый ветром стал устилать комнату.
  Погасло сразу два светильника. Без напоминаний юноша бросился сначала к одному, быстро зажег его, потом к другому. Вдруг закололо в затылке, комната поплыла перед глазами раздвигая, растягивая стены. А потом наступила тьма. И только голос шамана продолжавший произносить слова древних заклинаний не позволял раствориться во тьме.
  И еще один вздох, больше похожий на стон прозвучал в маленькой комнате.
  В голове Шаргу изнутри по черепу бил молот, размеренно с небольшими паузами, беззвучно. В ушах шумело как ветер в раковине, еще чуть-чуть и в шуме начнут угадываться слова. Это плохо. Шаргу помотал головой, что бы прогнать шум, ветер в ушах стих, но из носа закапала кровь. Он медленно осмотрел комнату, у противоположной стены сидел бледный Иль, его глаза были открыты, но ничего не видели.
  - Иль! Ты живой?
  - Все живыыыые, - легкий и холодный как сквозняк от незакрытой двери голос пронесся по комнате и затих.
  Шаргу начал смотреть правильно - не всматриваясь не во что, но обращая внимание на то что можно заметить краем глаза. Есть. В углу серебрилась инеем непонятная масса. Не вставая, ползком как змея, шаман двинулся туда старательно отводя глаза в сторону и нащупывая на поясе обсидиановый нож. Еще был шанс, слабый, но был.
  
  - Чееее-ло-вееек, - вздох и уже не сквозняк, а ветер пронесся по комнате пробирая холодом до костей, - чеееловек, давай договоримся.
  Иль, привалившийся спиной к стене, от удивления раскрыл глаза еще шире.
  - Он разговаривает?
  - И у тебя и у меня не осталось сил. Если ты попытаешься меня изгнать погибнешь сам, а меня за чертой ждут голодные собратья, я многим досадил, когда был в силе, мне тоже не выжить.
  Шаргу замер, сжимая в каждой руке по ножу и пытаясь собраться с силами, что бы доползти до мерцающего тела демона. Но сил не было, нож тоже должен был вот-вот выскользнуть из рук.
  - Заключим договор, - продолжал говорить демон.
  - Разве можно договориться с демоном? - удивился Иль
  - Мооожно.
  - Можно, - подтвердил Шаргу.
  - Есть разные договоры, договор подчинения когда люди приносят демону жертвы, как правило человеческие что бы он не жрал остальных. - Шаргу закашлялся, но продолжил, - И есть договор покровительства, люди строят святилища, молятся приносят пожертвования, демон помогает им за это...
  - Ты не сказаааал главноооое.
  - Да, - Шаргу помолчал, поморщился и продолжил, - так демон становится богом.
  - Так что наши боги это бывшие демоны? - глаза Иля от удивления стали еще больше.
  - Умный мальчик, - довольно произнес демон, - хороший у меня будет жрец.
  
   Иль принес заготовку из сырой глины, которой было вдоволь в доме горшечника, разделил на две неравные части. Из одной должна была получиться статуэтка бога, а вот вторая пойдет на изготовление "таблички судьбы".
  
  Рука юноши слегка подрагивала выдавая страх, черное лезвие ножа коснулось запястья и легко разрезало кожу, из раны сначала нехотя а потом быстрым тонким ручейком потекла кровь. Затем нож надрезал иссини-бледную руку демона и из нее тоже потек ручеек серебристого цвета, но быстро остановился, рана затянулась. Алое и серебряное смешивалось в глиняной чаше шипя и пузырясь. Шаргу плеснул из чаши на подготовленную глиняную фигурку лишь отдаленно напоминавшую очертаниями человеческую. Глина потекла, плавясь как масло на огне, постепенно принимая законченную форму. Очень неожиданную форму.
  - Ты.., ты.., она?
  - Да, - рассмеялся демон, - продолжай ритуал шаман.
  Голос демона уже не был холодным и нечеловеческим, а звучал буднично. Шаман поднес чашу к его губам и демон сделал глоток.
  - Я твой бог, признаю тебя своим первым жрецом и нарекаю тебе имя Иль.
  - Я твой жрец, признаю тебя своим богом и даю тебе имя - Инана.
  - Да будет так! - сказал Шаргу. И повернулся к Илю, - теперь возьми перо и напиши на табличке имя богини.
  - Я не умею писать.
  Шаргу быстрыми росчерками тростникового пера нанес на глину несколько знаков и вылил сверху остатки крови, надпись заискрилась лазурью. Инана поспешно выхватила табличку из рук человека и резко обернулась к маленькому окошку.
  Иль и Шаргу проследив за ее взглядом заметили что ночь прошла, а лучи солнца скользят по полу устланную камышовыми циновками, а в доме нет ни кого кроме двух живых человек.
  
  Уставший так, будто на нем пахали неделю не переставая, Иль отправился домой отсыпаться. У Шаргу же еще оставались дела доложить энси об успехе, заодно объяснить как поступить с телами, прояснить ситуацию с оплатой. Это все заняло полдня и забрало остатки сил. Шаргу смутно помнил, как он дошел до своей комнаты в таверне и рухнул спать.
  
  Во дворе дома пивовара, под старым каштаном, Шаргу точил свой нож, тот что бронзовый. Ранним утром, пока еще не поднялось солнце, было прохладно, но шамана не тяготил холод, наоборот он им наслаждался. Так же он наслаждался тишиной, которую не нарушали еще не проснувшиеся цикады.
  С улицы во двор проскользнул зевающий Тиламу и увидев Шаргу тут же пошел к нему.
  - Здравствуйте, а это правда что Вы в одиночку победили десять демонов что жили в доме старого горшечника? А их правда было десять или больше? А они были страшные? А Вас не ранили?
  - Почти правда.
  - А как можно победить демонов? А у меня амулет есть, мне папка подарил, хотите покажу? Он защитит от всех демонов или не от всех.
  Дверь вновь открылась и в нее вошел Иль. Он был печален.
  - Тиламу, тебе не пора? Кто Саккуму будет помогать вместо тебя?
  - Ладно-ладно, уже ухожу.
  Иль дождался пока мальчишка скроется в доме и повернулся к Шаргу:
  - Мне приснился сон.
  Шаргу не прервал своего занятия, так же медленно водя точильным камнем по лезвию клинка.
  - Сны снятся многим. Что не так было в твоем сне?
  - ОНА, сказала что мне нужно уехать из города.
  - Этого следовало ожидать.
  - Но почему?
  - Люди не поверят пророчествам того, кого они знали сопливым мальчишкой. Тем более если он и сейчас совсем мальчишка.
  - Но Инара, я ведь все ради нее.
  - Какой город на пути в Ур следующий за вашим Адабом?
  - Забалам.
  - Поедем туда вместе. А позже вернешься за твоей Инарой.
  - Я не знаю как ей об этом сказать, какие найти слова.
  - Когда любишь слова, находятся сами собой, - тоном наставника сказал Шаргу, но Иль его уже не слышал. Погруженный в свои мысли он шел к Инаре.
  
  Разговор с Илем получился неприятным - он извинялся и клялся, она грубила и обижалась. А когда он ушел Инара легла закрыв голову руками и не заметила как к ней в комнату вошла мать.
  - Инара, дочка, ты плачешь?
  - Почему, он уезжает. Я ему не нужна.
  - Разве он говорит, что не нужна?
  - Нет, наоборот, говорит, что жить без меня не может.
  - Понимаешь, иногда уходят для того что бы вернуться и потом быть вместе до конца дней своих.
  - Что бы быть вместе ненужно ни куда уходить. Наоборот нужно просто остаться, а он... - и девушка вновь залилась слезами.
  
  
  Маленький серп нарождающейся луны едва светился на небе, звезды были уже не так ярки как в новолуние, но все же необыкновенно красивы. Юноша и девушка лежали на траве у берега канала и смотрели в звездное небо, но они не замечали звезд.
  - Пойми, я должен уехать.
  - Ты меня не любишь, - Инара едва сдерживала слезы.
  - Что-ты, я люблю тебя. Да я только ради тебя пошел в этот дом к демону. А ты... "не любишь".
  Инара хитро улыбнулась и приподнялась на локте, пытаясь рассмотреть в темноте глаза юноши.
  - А как сильно ты меня любишь?
  - Я люблю тебя больше чем эти звезды, чем это небо. Да я больше жизни тебя люблю.
  - Иль! Знаешь что?
  - Что, Инара?
  Девушка поцеловала юношу в губы и потянуло на себя. Иль мелко задрожал, его ладони внезапно вспотели, он протер руки о плащ, на котором они лежали, и скользнул руками под тунику девушки.
  - Только осторожно, не спеши, - едва слышно прошептала Инара.
  
  Южные ворота Адаба отличались от северных, через которые Шаргу въехал в город, в лучшую сторону. Они были выше, шире и сложены из дорогого привозного камня. Стены тоже не обрывались через десяток шагов, а уходили вдаль ровной и непреступной скалой. Это понятно, именно с этой стороны приходили войска из ненасытного Лагаша.
  Охранник из таверны не отходил не на шаг от Инары. Та молча смотрела на Иля. Иль навьючивал на ослика плату энси города за работу шамана. Ослик смирившись с тяжелым грузом терпеливо ждал. Лошадь косила умными глазами на руки гладящего ее Тиламу, ожидая какого-нибудь угощения. Все собравшиеся у ворот молчали, все кроме Тиламу.
  - какая она все таки красивая у Вас, не то что наши ослы. И добрая и понимающая. Эх, будет ли у меня когда-нибудь лошадка? Вот вырасту, пойду на север лошадь себе добывать. А потом приеду такой верхом, все меня будут просить "расскажи Тиламу, где лошадь взял", а я...
  Мальчик все говорил и говорил, но его не слушали.
  - Вот, возьми, - под недовольным взглядом охранника, юноша протянул Инаре бусы из сердолика.
  Девушка взяла красно-оранжевые бусы, даже не посмотрев на них. Она видела только Иля, ждала что вот сейчас он скажет ей главное.
  - Мне тоже заплатили за того демона. И я вот подарок тебе... Нравится?
  - Да, - Инара по прежнему смотрела только в глаза любимого.
  Шаргу заметил опухшие губы девушки и осуждающе посмотрел на Иля:
  - Что же ты так? И себе и ей жизнь можешь испортить. А если ОНА рассердится? Боги, они, знаешь ли завистливы и ревнивы.
  - Не рассердится, - весело заявил Иль, - наоборот, ЕЙ понравилось. И... ОНА хочет стать богиней любви. Плотской любви.
  - Да... - озадаченный Шаргу погладил свою голову, на которой уже опять пробивались волосы, - богиня плотской любви без последователей не останется. Далеко пойдет Инана, точнее высоко.
  
  Глава 2
  
  Второй месяц Шаргу и Иль жили в Забаламе. Два часа в день Иль занимался в местной Эдубе изучая тайны письма. В остальное время он пытался проповедовать на улицах города, некоторые слушали его, отдельные личности даже давали пожертвования, но таких было мало и отдаривались они в основном продуктами. Шаргу уходил утром и пропадал весь день, лишь к вечеру возвращаясь в таверну. Юноша задавался вопросом, почему мариец остается рядом с ним, а не едет в Ур как собирался, но озвучить этот вопрос он так и не решился. Размеренная, тягучая как смола жизнь нарушилась ближе к середине месяца Наемника, когда на улице ведущей от восточных ворот к центру города появился торговый караван.
  По улице двигалась процессия из навьюченных ослов и повозок, запряженных неторопливыми волами. Длинноухие ослы шли молча, неспешным мерным шагом, повозки скрипели сплошными деревянными колесами. Привычное зрелище - очередной купец пожаловал в город, но местные жители вели себя необычно. Мужчины сквозь зубы цедили ругательства, женщины осуждающе качали головами, дерзкий мальчишка, схватив с дороги кусок навоза, запустил его в гордо выпрямившегося на осле мужчину и попал. Улица разразилась восторженными криками.
  - Это что за караван? - спросил Шаргу у соседа.
  - Купец это лагашский, не расторговаться бы ему до конца жизни, - зло ответил мужчина в светло-серой тунике и сплюнул под ноги.
  - Так и не расторгуется, - подхватил разговор бодрый старичок, - всем известно, что лагашцы первые обманщики, если они кого за день не надурят, то и заснуть спокойно не смогут. Об этом все у нас знают и покупать у лагашца ничего не будут. Никогда.
  Старик хотел так же презрительно сплюнуть под ноги, но слюна повисла на седой бороде и, торопливо стерев ее рукой, он скрылся в толпе подальше от видевших его конфуз людей. Шаргу смотрел какое-то время на караван, отметив что у купца довольно много охраны, на шесть повозок и десяток ослов более двух дюжин копейщиков и пошел в эдубу за Илем.
  Уже сложилась традиция - каждый вечер Шаргу и Иль пили пиво в местной таверне, ведя неторопливый разговор на разные темы. Иногда молодой человек пытался расспрашивать марийца о его прошлом, но чаще говорил сам, вспоминая родной Адаб и оставленную там Инару. Сегодня в таверне свободных мест было много, а вот свободных столов ни одного. Открылась дверь и к столу, за которым сидел всего один местный житель направился лагашский купец вместе с бледным юношей.
  - Мы присядем здесь, если Вы не против?
  - Даже не думай, паук лагашский, - прошипел посетитель.
  Купец растеряно оглянулся, отовсюду на него смотрели злые глаза местных жителей.
  - Вот уж не думал, хозяин, что ты в свою таверну всяких грязных бродяг пускать будешь. Принесет гадость какую-нибудь, потом на лекарях разоришься.
  При этом одежда говорившего мало того что была беднее чем одежда купца, так и чистотой тоже отличалась в худшую сторону.
  - Выгоните отсюда эту паршивую овцу, - выкрикнул пьяный посетитель из дальнего угла.
  Шаргу поймал взгляд купца и кивнул ему на стул рядом с собой, тот недоверчиво посмотрел, и после недолгих раздумий направился к их столу, потянув за собой юношу.
  - Разрешите присесть?
  - Садитесь, почтенный.
  - Благодарю, меня зовут Маллах. А это мой сын Урукагина.
  - Я Шаргу, а это Иль.
  Когда лагашский купец подошел к ним Иль поморщился и теперь старательно отводил глаза в сторону, делая вид что не замечает человека.
  - За что вас так не любят в Забаламе?
  - А это Вы у спутника своего спросите, вон он взгляды бросает как стрелы из лука. Он Вам все объяснит
  - Расскажешь, Иль?
  - Пусть сам рассказывает, - недовольно буркнул юноша.
  - Расскажу, расскажу, - Маллах поднял ладони вверх успокаивающим жестом, - Умма и Лагаш сотни лет соперничают друг с другом и Забалам и Адаб всегда выступали на стороне Уммы. Война то разгорается, то затихает. Бывает, войска Уммы побеждают и его воины топчут поля, грабят дома, насилуют женщин...
  - Врешь лагашец, - Иль покраснел от возмущения, - всем известно, что ваши воины грабят, убивают и насилуют, а наши защищают и наказывают врага на своей или на его земле, но бесчинств не творят. А вот когда вы захватываете наши города...
  Иль сжал руки в кулаки и замолчал, зло сверкая глазами.
  - Да, - продолжил свою речь купец, - случается, побеждают войска Лагаша и тогда уже наши воины убивают, грабят и насилуют. Так и идет все по кругу из года в год, то наши убивают местных, то местные наших.
  - Значит, ты знал, что тебя так встретят в этом городе и все равно приехал. Глупо.
  - Нет, не глупо. Мы сражаемся из-за клочка земли не больше шестисот шагов в ширину и вдвое больше в длину и отцы наши сражались, и деды. Если всех кто погиб ради этой земли похоронить там же, не останется пустого места что бы поставить ногу среди могил. И я не хочу! Ты слышишь? Не хочу, что бы мой сын сражался и умирал ради этой политой кровью земли. Да, сейчас меня проклинают, плюют вслед и кидаются навозом, но я хочу доказать что мы Лагаш и они, - купец обвел широким жестом помещение таверны, - можем не только воевать, но и торговать. А потом, позже и дружить, отмечать вместе праздники, вместе играть свадьбы...
  - Мысль хорошая, но разве сможет всего лишь один человек изменить мнение тысяч людей, поверь мне, такое и богу не по силам.
  - Вскоре приедет правитель Лагаша Энтемена, правитель Уммы тоже будет здесь, а еще приедет лугаль Киша и жрец Энлиля из священного Нипура, на четыре часа к востоку от Забалама установим межевые стелы. Границу признают не только люди Уммы и Лагаша, но и боги.
  - Я, пожалуй, пойду, - это были первые слова бледного юноши за весь вечер. Поклонившись собеседникам Урукагина ушел.
  - Не сердитесь на моего сына. У него уже пятый день болят зубы, вот и ходит сам не свой.
  - Понимаю, - Шаргу сочувственно покачал головой, - порой от удара копья меньше мучаешься, чем от больного зуба.
  Маллах удивленно приподнял брови:
  - Вы получали удар копьем?
  - Я всего лишь хотел сказать, что понимаю боль вашего сына и готов не просто посочувствовать, но и помочь.
  - Вы врач? Асу или ашипу?
  - Не тот и не другой, а так же не жрец и не шаман.
  - Ничего не понимаю, но если можете помочь, пойдемте прямо сейчас. Я уже устал смотреть, как мальчишка мучается.
  
  В комнате где жил сын купца царила тень. Окно, забранное деревянной решеткой с искусным лиственным узором, впускало немного света. Комнату наполнял приятный аромат масляных светильников. Выставив посторонних за дверь, Шаргу заставил Урукагину лечь и закрыть глаза. Сам присев рядом на стул и, слегка раскачиваясь, начал тихим голосом говорить:
  Когда Ану сотворил небо,
  Небеса сотворили землю,
  Земля сотворила реки,
  Реки сотворили протоки,
  Протоки сотворили болота,
  Болота червя сотворили.
  Отправился червь к Шамашу, плача,
  Пред богом Эйа текут его слезы.
  "Что ты выделишь мне в пропитанье?
  Что ты выделишь мне для сосанья?"
  "Спелые фиги
   и сок абрикоса".
  "На что мне фиги
  И сок абрикоса?
  Среди зубов разреши поселиться,
  Сделай челюсть моим жилищем,
  Кровь из зуба сосать я буду,
  Буду глодать я корни зуба",
  Зацепи острие, ухвати за корень!
  Сам себе, червь, избрал ты такое!
  Да сразит тебя Эйа
  Рукою могучей.
  Шаман скорее пел, чем читал заклинание и убаюканный его голосом юноша уснул. Тихо выйдя из комнаты, Шаргу передал купцу небольшой мешочек.
  - Здесь сбор семи разных трав, его надо заваривать кипятком и когда настой остынет до чуть теплого, поласкать больной зуб. Повторять трижды в день и вскоре твой сын забудет о боли.
  - Я не знаю как тебя благодарить...
  - Пока еще благодарить рано.
  - Вовсе не рано, всю последнюю ночь Урукагина стонал во сне, а теперь спит спокойно. Вот возьми, - купец снял со своей руки серебряный браслет и протянул марийцу, - и знай в Лагаше я не последний человек ты можешь смело приходить в мой дом и просить о помощи, если будет то в моих силах я выполню любую твою просьбу.
  ***
  Скорее всего, Маллах-купец похвастал о целительских способностях Шаргу перед энси и сейчас старый раб, шамкая беззубым ртом, терпеливо ждал ответа. Покидать прохладу дома и идти по жаркому солнцу не хотелось, но не спешить на зов энси города было чревато самыми разными последствиями. В основном последствиями неприятными. Потому Шаргу все-таки поднялся и пошел к двери.
  - Я найду дом энси сам, - бросил он через плечо рабу.
  - Господин сказал проводить вас, следуйте за мной, - упрямый старик не слушал возражений.
  Пришлось плестись вместе с настырным старикашкой, в два раза дольше жарясь на солнце. Раб не спеша шел, солнце тоже не торопилось скатиться с неба. Жарко. Шаргу еле дождался, когда двери дома энси захлопнутся, пряча его от дневного зноя.
  Во дворе два охранника сидя в тени навеса играли в Алакуум расчертив на земле поля и вместо фишек используя темные и светлые камешки.
  - Кто такой? - один из охранников оторвался от игры.
  - Меня зовут Шаргу, энси звал меня.
  - Зайдешь в дом, поднимешься на второй этаж по лестнице, той что слева и зайдешь в ближнюю дверь. И смотри по дому не шастай, мы проверим.
  Быстро поднявшись по лестнице Шаргу открыл нужную дверь. В комнате находилось двое мужчин и мальчик. В одном мужчине сразу угадывался врача-асу, второй по видимому был энси, а вот мальчик...
  Мальчик сидел на высокой кровати с резной спинкой и шерстяными покрывалами. Он выглядел глубоко погруженным в свои мысли, когда к нему обращались поворачивал голову и говорил два слова "я хороший". После этого продолжал сидеть молча и вроде бы смотрел вокруг и ничего не видел. Спустя несколько минут опять звучало "я хороший" и снова наступала тишина.
  - Жара нет, я проверял, на обычные болезни не похоже, - врач-асу говорил оправдывающимся тоном, тяжело признать, что ты бессилен особенно перед лицом важного человека, - я ведь асу, а не ашипу, мир духов неизвестен мне.
  Отец мальчика, был маленьким, круглым и подвижным как клубок шерсти, ни что не выдавало в нем влиятельную фигуру. Короткие пухлые пальцы нервно теребили желтую бахрому оторачивающую одежду, мужчина поднимался со стула, делал пару шагов к кровати сына, но резко остановившись, возвращался назад. Это повторялось раз за разом.
  - Что скажешь, Шаргу? - энси в очередной раз вскочив со стула подошел к шаману.
  - Пока ничего не скажу. Как давно он такой?
  - Шесть дней. Уже шесть дней Синуцилли никого не узнает и почти не говорит.
  - Мне нужно провести несколько обрядов.
  - Так проводи, проводи. Но только при мне, я не оставлю сына одного в таком состояние.
  - Я бы тоже остался посмотреть, - неуверенным голосом произнес асу.
  Шаргу поморщился:
  - Ладно, только ни слова, ни звука, ни движения. Замрите и наблюдайте молча.
  - Смотри какая собачка, - присев на корточки перед мальчиком Шаргу достал маленькую бронзовую фигурку.
  Собака, лежащая с приподнятой головой и настороженными ушами. Сквозь колечко на шее собаки был продет шнурок, сейчас зажатый в пальцах марийца. Фигурка раскачивалась вертелась в разные стороны, ребенок завороженно следил за движением бронзовой собаки.
  - Ну-ка расскажи, что ты делал шесть дней назад. Вспоминай. Вспоминай.
  Мальчик начал говорить и отец ребенка вздрогнул от чужого, неожиданно хриплого голоса.
  
  Жарко. Даже в тени было жарко и это в начале месяца наемника. После завтрака как обычно Синуцилли спустился поиграть во двор, но из-за жары бегать не хотелось и он просто наблюдал за довольно греющейся на солнышке кошкой и котятами, играющими с ее хвостом.
  - Внучек, а внучек?
  Мальчик завертел головой пытаясь понять откуда звучит голос.
  - Здесь я, за дверью на улице. Ты ведь хороший мальчик? Правда хороший?
  - Правда, - мальчик машинально кивнул.
  - Дай бабушке водички. Бабушка пить хочет, а ты ведь хороший мальчик? Хороший?
  - Я хороший, - он опять кивнул.
  - Принеси мне воды на улицу. Бабушка старенькая. Бабушка пить хочет. А ты хороший мальчик.
  За дверью на улице стояла маленькая старушка, закутанная с ног до головы в серое одеяние, только руки выглядывали из-под одежды. Руки с длинными тонкими пальцами птичьи лапы. Старушка ухватилась за кувшин, сделала несколько жадных глотков и вернула его мальчику.
  - Ты молодец и правда хороший мальчик, на-ка что у бабушки для тебя есть, - старуха откуда-то из складок одежды извлекла большой спелый абрикос и протянула его мальчику. Тот несмело взял и надкусил сочный плод.
  
  - Ламашту, это была Ламашту.
  - Как? - Энси клубком подкатился к Шаргу и запрыгал вокруг него. - Как? У меня весь дом в оберегах, амулеты лучшие жрецы заговаривали. Как она смогла войти?
  - Он сам вышел к ней. Сам взял абрикос. Сам его съел. Теперь она всегда может найти мальчика, амулеты не помогут.
  - А жрецы? У нас в городе есть храм Шары. Если позвать жреца?
  - Не поможет.
  - Что делать? Я тебя спрашиваю что делать?
  - Ничего. Ламашту - демон болезней если она приходит в дом сама, а не посылает кого-то из мелких духов, то шансов выжить почти нет. Он умрет в течение пары недель. После этого его нельзя хоронить вместе с предками во дворе иначе Ламашту так и будет приходить в этот дом.
   - Но.., - начал было энси, но его перебил врач.
  - Почтенный Шаргу сказал, что шансов выжить почти нет. Значит какие-то шансы есть, да и я слышал разное. Бывало и изгоняли Ламашту из городов.
  - Было такое. Но это делали только боги Эйа и Нингаль, причем не даруя силу своим жрецам, а приходя по их зову. Призвать своего бога может верховный жрец или тот кого бог выбрал сам. Но самое плохое другое, человек принявший что-то из рук демона становится связанным с ним. Даже если Ламашту изгнать, она уйдет забрав свое - этого мальчика.
  - Ты жесток Шаргу, - энси поникнув сидел на стуле закрыв лицо руками, - у тебя нет детей и ты не понимаешь каково это терять своего сына. Единственного сына.
  Все молчали. В комнате установилась тишина и слово "мертвая" как никогда подходила для ее описания.
  - Есть только один вариант. Если Ламашту сама откажется от ребенка если она скажет, что он не нужен ей. Мне нужно подумать. Я приду к ночи.
  Шаман пошел к выходу, а отец Синуцилли так и остался сидеть обхватив голову руками, и врач-асу смотрел в спину удаляющемуся Шаргу не говоря не слова.
  Во дворе охранники продолжали скрашивать свою не обременительную, но скучную службу передвигая камешки по расчерченным на земле клеткам. Какая-то мысль мелькнула в голове Шаргу, но даже не успела оформиться. Так он и шел пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль, шел не замечая прохожих и жаркого диска солнца. Весь день он ходил сам не свой, ломая голову и только вечером сидя за кружкой пиво, совсем отчаявшись вспомнить, что за мысль ускользнула от него, Шаргу наконец-то придумал, как быть.
  На этот раз в доме его встретила жена энси, печальная, поникшая с темными кругами под глазами. Она даже не удивилась, когда Шаргу спросил про игру "Алакуум". У них была такая, роскошная доска из дорогого, привезенного из страны Маллух, дерева. Поле для игры разделено на две неравные половины, с одной стороны три ряда по четыре клетки в каждом, с другой те же три ряда, но по две клетки, соединял поля узкий "проход" длиной в две и шириной в одну клетку. Итого двадцать клеток с нарисованными восьми лепестковыми цветками, глазами и пустые, отмеченные лишь точками поля. Семь черных фишек и семь белых. Четыре пирамидки, выполненные из черного камня, две вершины окрашены в белый цвет, две оставлены черными. Соперники по очереди бросают пирамидки и в зависимости от того сколько вершин черных, а сколько белых совершают соответственное число ходов своими фишками по деревянному полю. Надо пройти через все "дома" обозначенные цветами, можно убивать чужие фишки, но и твои фишки могут быть отправлены в путешествие заново. Кто первый проведет все семь своих фишек через игровое поле тот и выиграл. Игра вроде бы не сложная, но необычайно увлекательная. Существует упрощенный "детский" вариант, обычный "городской" (или Урский) и сложный - "царский".
  
  Синуцилли спал и звуки бросаемых на стол костей в виде пирамидок ничуть не мешали ему. Шаргу играл сам с собой, поочередно делая шаги то черными, то белыми фишками.
  Сначала появился запах слегка сладковатый, чуть-чуть затхлый. Неприятный запах, он заполнил всю комнату, стало тяжело дышать. Потом в углу начали собираться тени, становясь гуще, насыщеннее. Последней пришла тишина, отрезавшая все звуки города, доносившиеся из окна.
  - Не стесняйся, Ламашту, выходи, я знаю что ты уже здесь, - Шаргу даже не отвернулся от доски, продолжая также бросать пирамидки и двигать фишки.
  - Напугал, проклятый, старенькую бабушку, - из гущи теней в углу комнаты вышла старушка в пыльно-сером одеяние.
  - Не притворяйся тебя напугать тяжело.
  - Не верит бабушке, какой недоверчивый. Во что играешь, недоверчивый?
  - В алакуум. Сыграем?
  - Отчего бы и не сыграть, просто так или на интерес?
  - Давай на интерес?
  - Согласна. Что хочешь от меня, шаман?
  - Жизнь этого мальчика. Ты оставишь его и никогда не вернешься.
  - А что сам поставишь? Предупреждаю, ставка должна быть весомой.
  Шаргу замолчал, он так и не придумал, что предложить Ламашту в качестве ставки. Неожиданно ему помогла сама старуха.
  - Помнишь Мари? Я приходила туда, хотела забрать весь город...
  - Да, я помню. Вмешались жрецы.
  - Не только жрецы, ты тоже был там, я тебя видела. Твои заклинания сильно мешали и вместо города моими стали только семь домов на одной улице. Вместо тысяч всего сорок шесть человек.
  - К чему ты это вспомнила, Ламашту?
  - Твоя ставка будет такова - никогда больше ты не встанешь на моем пути и на пути моих посланников.
  - Ты хочешь что бы я отказался мешать тебе? Отказался лечить людей? - Шаргу засмеялся, - ты в уме повредилась, старая?
  - Не груби бабушке, вьюноша.
  - Давненько меня юношей не называли, - улыбнулся Шаргу, - давай так - в следующий раз, когда наши дороги пересекутся, как тогда в Мари, я не стану тебе мешать. Но только один раз. И возможно ты сможешь забрать весь город.
  - Согласна, играем три раза, кто выиграет дважды тот и победил, - Ламашту была довольна, - начинай игру, вьюноша.
  Это была необычная картина - мужчина с гладковыбритой головой и старуха с руками похожими на птичьи лапы увлеченно бросали пирамидки и поочередно двигали фишки. Последняя седьмая фишка Шаргу остановилась всего в двух клетках от "дома", удачный бросок и первая из трех партий выиграна.
  - Помнишь, как ты уходил из Мари? - неожиданно спросила Ламашту.
  И рука Шаргу дрогнула только одна пирамидка встала белой вершиной кверху. Он передвинул последнюю фишку на одну клетку и передал пирамидки старухе, та спокойно выбросила все четыре белые вершины и закончила игру.
  - Ты старался, лечил и заклинал, а они назвали тебя причиной болезни. Они проклинали тебя мысленно и вслух, единственное, что удерживало их от расправы над тобой был страх. Мерзкий, липкий страх. Ты спас жизнь многим из них, но дождался не благодарностей, а проклятий.
  Ламашту засмеялась дребезжащим сухим смехом.
  - Людям свойственно ошибаться, в тот раз они ошиблись, посчитав меня виновником своих бед.
  - Не в ошибках дело. Просто люди по натуре своей жестоки и трусливы, они боятся и ненавидят. И с радостью ударят в спину того кого боятся. Так зачем тебе помогать им? Ты будешь мне благодарен за свой проигрыш.
  Крепко сжатые зубы Шаргу едва не скрипели, скулы резко обострились, взгляд стал мрачен. Но неожиданно он расслабился и усмехнулся.
  - Да, неприятные, жалкие люди. Тем больше у мня причин вести себя по другому, что бы не быть таким как они.. Что застыла, старая? Твой ход.
  Вторая партия сложилась сложно, и Ламашту и Шаргу играли хорошо избегая ловушек друг друга. И удача не отдавала предпочтение ни кому из них до самого последнего хода, когда шаман выбросил четыре белые вершины, а старуха ни одной. Счет сравнялся, все должно было решиться в следующей игре.
  К удивлению третья партия прошла легче всего, Шаргу дважды "убивал" фишки старухи и ей приходилось начинать ими новый путь через все поле доски, сам же попал под удар лишь однажды. И в итоге его седьмая фишка вернулась в "дом" когда на доске было еще две фишки Ламашту.
  - Что же, сегодня выиграл ты, кто знает что будет в следующий раз, а он будет, я тебе обещаю, - старуха была зла. Вытянув указательный палец в сторону мальчика она произнесла, - Синуцилли, я оставляю тебя. Ты свободен.
  Мальчика выгнуло дугой на кровати, он застонал и перевернулся на живот. По телу один за другим пробегали спазмы, изо рта потекла черная слизь. Так продолжалось несколько минут, наконец мальчик приподнялся и посмотрел на Шаргу:
  - Кто ты? Где моя мамочка?
  - Не волнуйся, твоя мама спит в соседней комнате. Меня зовут Шаргу, а тебя как?
  - Синуцилли. А это ты прогнал страшную старуху?
  -Да.
  - А она больше не придет?
  - Вот держи, - Шаргу протянул ребенку бронзовую фигурку, - пока с тобой этот пес, старуха не вернется.
  - Собачка будет меня защищать? Здорово! А как ее зовут?
  - Имя сам ему дашь, - Шаргу устало улыбнулся, казалось он просто играл, но ночь была очень тяжелой, - я пойду, позову твоих родителей.
  - Не уходи... я боюсь оставаться один.
  - Ты не один, с тобой собака.
  - Да, собачка добрая. И ты тоже добрый.
  Шаргу только усмехнулся словам мальчика и вышел из комнаты.
  В доме зажигались масляные светильники, суматоха нарастала. Счастливый энси вместе с женой не отходили от ребенка, рабы и свободные работники бегали, суетились. Шаргу хотелось побыстрее уйти, он чувствовал себя здесь неуместно, но нужно было забрать свою плату сейчас. А то высокопоставленным людям свойственно забывать о своей благодарности. Причем чем более высокое положение занимает человек, тем быстрее он забывает о своих обещаниях. Наконец все тот же старый беззубый раб принес награду - три широких серебряных браслета и ту самую игру - "Аллакуум".
  
  Придя домой, неожиданно для себя Шаргу отметил, что комнату в таверне называет домом, он завалился спать. Иль уходил и возвращался, а шаман все спал и уже день сменился ночью.
  - Война! Война!
  Жуткий, истеричный крик разорвал ночную тишину. Шаргу надел кожаные перевязи, накинул плащ и взяв в руку изогнутый на манер серпа кинжал пошел на улицу.
  - Сиди здесь и не выходи пока я не вернусь, - бросил он на ходу Илю.
  В домах зажигались факелы и светильники, горожане испуганно выглядывали из ворот домов. Бряцанье оружия, крики команд доносились со стороны восточных ворот до которых было совсем не далеко от таверны. Шаргу побежал, стараясь держаться возле стены.
  У восточных ворот Забалама разворачивался бой. Повозки блокировали створки ворот, а возницы и охрана, лагашского купца, уверенно орудуя копьями не давали приблизиться стражам. Сам Маллах, прикрытый щитами своих охранников, раздавал команды зычным голосом. Сразу становилось понятно, что приказывать он привык. Стражники выбегали парами иногда тройками и их быстро принимали на копья.
  - Теснее! И разом вперед, - командир, дождавшись скопившихся в переулке, повел на штурм телег дюжину копейщиков.
  - Держаться! Уже скоро, я слышу рев боевых ослов. Наши идут, - Маллах как мог подбадривал своих воинов.
  И его слова помогали, копейщики Забалама пали убитыми, последним добили командира. Но и у лагашцев были потери, их осталось всего восемь, не считая купца.
  - Зачем ты это делаешь, Маллах? - Шаргу вышел из тени отбрасываемой стеной в круг освещаемый факелами.
  - Не вмешивайся, шаман, это не твоя война.
  - Я жил в Забаламе, ел здесь пищу, делил с местными кров, их война - моя война.
  Шаргу шел на чуть согнутых ногах, ступая мелкими шажками, наперерез ему выдвинулись два копейщика. Они разошлись в стороны на пару шагов выставив вперед копья. Одновременно, резко нанесли удары копьями, тот что был справа метил в лицо, рассчитывая что Шаргу инстинктивно уклонится именно от этого удара и второе копье, направляемое в живот достигнет цели. Шаргу их удивил, продолжая двигаться вперед он нырнул вниз, пропуская медный наконечник над собой, одновременно отбивая второе копье в сторону. Еще шаг и вот он уже вплотную к левому копейщику, так близко что в ноздри ударил кислый запах немытого тела. Полоснув обратной стороной кинжала по рукам левому, Шаргу шагнул к правому копейщику. Тот бросил неудобное в ближнем бою копье и схватился за свой кинжал висевшим на поясе, но, так и не успев его вытащить, стал заваливаться назад с распоротым горлом.
  Походя добив левого, Шаргу пошел дальше к Маллаху, вокруг которого сгрудились оставшиеся шесть бойцов.
  - Ты же говорил, что хочешь мира?
  - Я люблю свою родину, за Лагаш я готов врать, обманывать и убивать. Пойми шаман, ради своих можно пойти на любую подлость, оно того стоит. Хотя откуда тебе знать, ты чужак без рода и племени тебе не за что умирать. И жить тебе не зачем. Мне жаль тебя, Шаргу.
  Щелчок тетивы и удар в район левой лопатки чуть развернув бросил Шаргу на одно колено.
  - Энси мертв, жрец Шары тоже. В городе некому отдавать приказы, - раздался из-за спины шамана голос лучника.
  Шаргу оперся на руку и встал, ухмыльнувшись или скривившись от боли, но продолжил говорить, делая следующий шаг:
  - Пожалей лучше себя, купец. Ты принес в Забалам предательство и смерть и все это вернется к тебе, к твоим детям, в твой любимый Лагаш. Я вижу как плачут вдовы и матери, плачут о растерзанном Лагаше.
  Маллах бросил взгляд за спину Шаргу, коротко кивнул и на затылок марийца обрушился удар. И пришла тьма.
  ***
  Иль не послушался Шаргу. Нет, какое-то время он спокойно ждал, прислушиваясь к шуму на улице, но потом будто что-то толкнуло его под руку. Быстро одевшись, юноша вышел из таверны и стал озираться, прислушиваясь к шуму, что бы понять куда идти.
  Маленькая, хрупкая, совсем еще девочка из одежды на ней был только священный шнурок дважды обмотанный вокруг пояса. Неожиданно выбежав из переулка, она упала на колени и обхватила ноги Иля, прижимаясь лицом к его сандалиям.
  - Пожалуйста помогите, пожалуйста помогите... - только два слова, девушка вздрагивая всем телом, повторяла их снова и снова.
  - О, вот она! - из переулка выбежали два лагашских воина.
  Иль растерялся не зная что делать. Бежать? Но девчонка вцепилась в ноги и не отпускает, да и жалко ее - такая хрупкая беззащитная.
  Один из воинов походя ткнул в Иля копьем собираясь сразу же наклониться к девочке, но удар неожиданно прошел мимо и лагашца повело вслед за копьем. Не вполне понимая что делает Иль ударил раскрытой ладонью по затылку чуть наклонившегося воина, тот сделал пару шагов и упав на землю замер.
  Второй воин опешивший на время, перехватив копье двумя руками начал выписывать острием круги. Девочка по-прежнему держала Иля за ноги не позволяя двигаться и он просто ждал смотря на копье в руках лагашца и боялся пропустить удар.
  Жало копья дернулось к лицу, резко опустилось вниз и нырнуло к бедру Иля. Левая рука схватилась за древко и дернула на себя, лагашец сделал глубокий шаг вперед, но уперся, потянув копье на себя. Только сейчас Иль посмотрел в глаза воина и улыбнулся. Воин был напуган, страшно напуган, в его глазах плескалась паника смывая остатки разума.
  Иль взмахнул правой рукой, потянувшись вперед и лагашца развернуло от удара. На щеке воина расцветали четыре кровавые борозды, словно он получил удар не рукой человека, а лапой льва. Выпустив копье воин стал медленно пятиться назад к переулку из которого выбежал не давно злым и уверенным.
  Победа! Первый раз в жизни Иль дрался не с мальчишками, а с опытными воинами и победил. И не просто победил, а спас другого человека.
  - Как зовут тебя, дитя?
  - Ламисса. И я не дитя, - девушка гордо выпятила грудь, но тут же ойкнула и согнулась, прикрывая руками все, что только удавалось прикрыть.
  - Вот возьми мою тунику, ты можешь... - Иль осекся.
  Из переулков выходили Лагашские копейщики, их было много, несколько десятков все в длинных войлочных доспехах с плотно подогнанными медными пластинами. За ними выстроились легко одетые лучники, всего десяток. Последним подошел тщательно выбритый, одетый в ярко красную тунику жрец. Он был высок, выше любого из воинов на голову и удивительно худ. Лицо жреца напоминало череп обтянутый тонкой кожей. Сходство с черепом усиливалось еще потому что на голове жреца совершенно не было волос. Даже ресниц. Легкий знак ладонью и копейщики расступились, пропуская жреца вперед и тот, подойдя на два шага к Илю, вперил в него тяжелый взгляд.
  - Ты чей?
  - Что?
  - Я спрашиваю чей ты жрец, кто твой бог?
  - Инана.
  - Из молодых, а защищает тебя хорошо. Нингирсу мой бог и бог всего Лагаша, не будет воевать с твоей Инаной, хотя мог бы раздавить как жернова давят кунжутное семя. Цени щедрость моего бога, жрец Инаны. Ты живешь здесь? Ступай. Когда понадобишься, я тебя найду.
  Жрец сказал все что хотел и, утратив интерес к происходящему неспешно, с достоинством отправился дальше по улице.
  Только что он был победителем и вот ему приказывали как какому-то рабу. Иль хотел возмутиться, сказать что-то дерзкое, но молча повернулся и пошел в дом. Боясь отстать даже на шаг, рядом шла Ламисса, прижимаясь грудью к правой руке своего спасителя.
  - С днем рожденья, мальчик. Она мой подарок тебе, - легкий шепот прозвучал над левым плечом.
  Иль резко обернулся, но сзади никого не было.
  
  Каждой весной высокие берега двух великих рек, Тиглата и Пуранам, наполняются бурными потоками заиленной воды. Вода наполняет основное русло, и разбегается по большим и малым каналам. С трудом удерживаясь в них, а иногда выходя из берегов смывая посевы и строения.
  Подобно этим потокам, пройдя через восточные ворота, по городу растекались войска Лагаша. Их было немного, не больше четырех сотен, но внезапность нападения и ворота открытые изнутри Маллахом сделали свое дело. Город взят. Победителям можно грабить дома ища ценности. Можно напиться и радоваться горячим телам красивых или хотя бы молодых женщин. Но их слишком мало и захватчики, сдерживаемые командирами, торопливо обыскали лишь дома расположенные возле центра города и стали ждать следующий день.
  ***
  Около полудня перед западными воротами Забалама остановились три дюжины копейщиков и выделяющийся богатой одеждой предводитель. Впрочем, одежда - это единственной чем он выделялся, все остальное у энси города Уммы было вполне среднее. Средний рост, лицо обычное для народа черноголовых, блеклые глаза. В свое время лучшие мужи города выбиравшие энси не рискнули доверить власть человеку выделяющемуся доблестью, умом или иными талантами. Урлумма не был трусом, но и бегущим первым на строй врага его тоже не видели, не беден и не богат, не глуп и не умен. Обычный, средний горожанин. Именно такой устроил всех влиятельных особ.
  И вот когда власть над городом оказалась в его руках, проявилось единственное качество выделившее Урлумму среди прочих. Он безумно, до зубовного скрежета, боялся эту власть потерять. И талант удерживать власть стал единственным у этого бесталанного человека.
  -Эй, энси, что ты забыл под стенами моего города? - высокий худой человек в жреческом одеянии стоял на верху и смеялся.
  - Я не энси, а лугаль Уммы Урлумма.Ты кто такой?
  - Я, Дуду, жрец Нингирсу, который вновь оказался сильнее вашего Шары. Город взят воинами Лагаша, и что бы вернуть его тебе придется очень постараться.
  - Открой ворота.
  - Обойдешь вокруг, - жрец снова захохотал, а отсмеявшись продолжил злым голосом, - у восточных ворот тебя будет ждать Энметема , жрецы Ниппура и лугаль Киша.
  - Где энси Забалама? Где местный жрец Шары?
  - Сейчас тебе их вернут.
  Двое воинов с трудом подняли большой кувшин над кромкой стены и сбросили вниз. Кувшин разбился и вместе с разлетевшимися черепками, по земле покатились несколько человеческих голов, одна из них была детская.
  - Открой ворота, - в очередной раз прокричал энси Уммы, но жрец скрылся со стены и никто не отвечал на его крики.
  У них ушел час, что бы обойти город по кругу, а потом еще четыре часа пришлось идти вместе с группой ожидавших перед воротами Забалама. Шли в сторону спорного поля, которое изначально было решено поделить практически пополам. Но теперь, после захвата Забалама, условия были пересмотрены и поле почти полностью отходило Лагашу, в подтверждение этого устанавливали стелу.
  Энметенна был стар, его глаза подслеповато щурились, руки мелко дрожали, когда он утирал пот, выступавший на одутловатом лице. Дорога далась тяжело энси Лагаша. Или лугалю? Украшенный мехом плащ, пояс с серебряными бляхами, кинжал с золотой чеканкой - все указывало на царское богатство. Но так повелось с древних, еще до-потопных времен, лугалем мог зваться только повелитель Киша. И хотя и властитель Уммы и правитель Лагаша, часто именовали себя лугалями, сейчас в присутствии владыки Киша Ур-Забабы они скромно представились как энси и так же отметились на стеле. Затем пришло время богов сказать свое слово.
  Голосом Энлиля был жрец из священного Нипура прибывший на тряской колеснице, запряженной темно-коричневыми ослами. От имени Нингерсу бога Лагаша говорил Дуду, выглядевший на удивление бодро после тяжелой ночи. А вот представлять бога Забалама было некому, от жреца убитого во время захвата города осталась только голова. Привлечь в качестве свидетеля Инану, первым предложил Дуду, который, подумав об этом заранее, привел Иля.
  Юноша волновался, его руки дрожали, когда он прикладывал к мягкой глиняной поверхности цилиндрическую печать жреца Инаны. Маленький старичок, прибывший вместе с Ур-Забабой , ободряюще улыбнулся Илю:
  - Первый раз передавать волю своего бога людям, всегда страшно, потом привыкнешь и этот обряд станет для тебя обыденным.
  - Вы часто это делаете?
  - Конечно. Ведь мой Иштаран - бог правосудия, к нему постоянно обращаются с тяжбами и спорами.
  Каждый раз, когда кто-либо из жрецов ставил печать своего бога, надпись наливалась лазурью, но Иля и это уже не удивляло.
  
  Слова затвердевавшие в глине стелы гласили следующее:
  Бог Нингирсу, герой Энлиля, своим справедливым словом сражение
  с городом Уммой начать приказал.
  По повелению Энлиля большую сеть он на город Забалам набросил, горы трупов
  там насыпал.
  Бог Энлиль - царь всех стран, отец всех богов - своим истинным словом для богов
  Нингирсу и Шары границу установил. Ур-Забаба, лугаль города Киша,
  по повелению бога Иштарана расстояние землемерной
  веревкой отмерил, на этом месте стелу установил.
  Ради жизни Энметены для Нингирсу, ради жизни Ур-Луммы для Шары
  пусть вечно стоит эта стела!
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"