Самолет старшего лейтенанта Кирилла Максимова геройски погиб столкнувшись с мессершмитом немецкого аса - гауптманна Гюнтера Кляйста, но сам лейтенант остался жив. Остался жив и немец.
Самолеты врезались на встречных курсах, когда Гюнтер, вынырнувший из облака для свободной охоты, увидел идущий навстречу одинокий Як. Он решил атаковать его с хода, в лоб. Расчет был прост, раз этот самолет один, то скорее всего, легкая добыча - либо сбившийся с курса, потерявший своего ведущего новичок, либо подранок выходящий из боя. Он не пошел бы в лобовую при другом раскладе, лобовая это всегда лотерея, точнее - борьба нервов, кто не выдерживает и отворачивает, того сбивают. Гауптманн не был любителем рулетки, тем более русской. Всё нужно делать аккуратно и правильно - тогда все будет хорошо. Так учил его отец, которого, в свое время, учил его отец. Сын делал все правильно, потому в его летной книжке было уже пятьдесят восемь побед, больше всех в его авиакрыле. И неважно, что реально сбито всего тридцать два, пятьдесят восемь звучит гораздо лучше.
В сложившейся ситуации риск был более чем оправдан, можно быстро атаковать, а если повезет и сбить этого желторотого и, возможно, удастся подкараулить ещё кого-то, схватка сегодня разгорелась нешуточная. Гюнтеру не хватало всего двух побед до Рыцарского Креста с Дубовыми Листьями, есть ради чего рисковать. В конце концов, не надо и сбивать этого русского, достаточно дать очередь и попасть, фотопулемет зафиксирует факт попадания, а этого уже бывает достаточно, чтобы записать очередную победу на свой счет. "Эх," - вздохнул гауптманн, - еще недавно для "листьев" хватало сорока, но теперь все стали умными, количество "побед" на восточном фронте стремительно увеличивалось и командование люфтваффе мудро решило поднять планку до шестидесяти.
Немец все делал правильно, но получилось нехорошо. Было слишком поздно, когда он похолодел от внезапной догадки - этот русский не отвернет. В последнюю секунду Гюнтер попытался все исправить сам и ему почти удалось отвернуть, поставив самолет ребром к земле, но крыло резануло по крылу проклятого русского и оба, завертевшись в разные стороны, по плавной траектории устремились к земле.
Лейтенант не удивился, когда раздался хлесткий удар и бешено завращалась линия горизонта, он больше удивился тому, что остался цел. Раз жив - надо выбираться. Кое как откинул фонарь и с трудом выбрав момент, перевалил тело через борт кабины. Набегающий поток подхватил лётчика и подставил свою крепкую спину. Лейтенант дернул кольцо парашюта, ощутил рывок лямок и вот он уже под куполом. Кирилл поискал свой самолет и нашел его в тот момент, когда машина встретилась с землей. Вспышка взрыва, разбегающееся колечко ударной волны и черный гриб обозначили место гибели его верного Яшки. Обернувшись лейтенант увидел дым от немецкого самолета, а чуть в стороне крошечный парашютик фашиста.
- Вот бы винтарь с оптикой, вмазал бы прямо меж глаз, этому красавцу. - Задиристо подумал Кирилл. - Ладно, пусть поживет пока, может еще свидимся. - То, что немец не выдержал и отвернул, делало двадцатилетнего лейтенанта героем, а если с передовой поступит рапорт о подтверждении факта уничтожения им вражеского самолета, благо линия соприкосновения войск недалеко, то седьмой сбитый, это вам не хухры-мухры - за это и орденок можно схлопотать и отпуск домой.
Не далеко-то недалеко передовая, но вот насколько? Уж лучше приземляться поглубже в оккупированной территории, чем свалиться в кишащую фрицами прифронтовую полосу. Да еще как свалиться, тоже вопрос. Одно дело на ровное поле, как в аэроклубе или училище, и то, некоторые умудрялись ноги ломать, другое - повиснуть на елке и болтаться как новогодняя игрушка. Что тогда делать? Резать стропы и плюхаться на землю с десятиметровой высоты? Страшно и представить.
Вышло и не на ровное поле и не на высокое дерево. Под ногами волнами колыхался лес, но в последний момент задувший с северо-востока ветер снес к пойме. Кирилл не успел обрадоваться, когда под ногами очутился зеленый лужок, как шлепнулся в воду, подняв кучу брызг и ошарашив, должно быть, всех окрестных лягушек. Он по-пояс застрял в грязной жиже маленького болотца, образовавшегося из заросшего яркой зеленью завитка вертлявой речки. Парашют предательским белым флагом повис на кусте ивняка.
Вода холодная, грязная, но по сравнением с тем, что мог сейчас болтаться на сосне, как вздернутый на рее пират - всё не так уж плохо. Но и радоваться некогда. Его давно уже заметили и из села скорее всего выехал наряд на мотоциклах. Кирилл вылез из болота, вылил воду из сапогов, выжал портянки. "Эх, как плохо, побегать, скорее всего, придется немало, а в мокрых портянках натрешь ноги до крови моментально," - размышлял лейтенант сидя на травке.
И тут ему стало страшно! На дороге под лесом остановился крохотный черный броневичок, из него начали выпрыгивать и рассыпаться в цепь черные точки. Ну гады, как быстро они, опомниться не дали! Плохо, что немцы отрезали его от леса и от прямого пути к своим.
Прижимая сапоги с портянками и пригибаясь к земле, не чуя холодную росу голыми пятками, лейтенант бросился к реке. Со стороны дороги раздался собачий лай. Этого еще не хватало! Кирилл представил себе красивых мощных немецких овчарок и животный страх погнал его с первобытным отчаянием загнанной жертвы. Он с ходу вломился в прибрежные кусты, чуть не застрял в ветках, но выкарабкался и свалился прямо в воду. Комично загребая руками, занятыми сапогами, кое-как переплыл на ту сторону. Задыхаясь от быстрого бега, он несся через луг к высоким, поросшим лесом холмам. Как поступят фашисты? Вряд ли полезут в воду, но собак, уже почуявших азарт погони, пожалуй пустят через реку, а те могут легко взять след и на этой стороне.
Вот наконец и лес. Обессилев, хватая воздух охрипшим ртом, Кирилл обхватил руками осинку, повис на ней. Только бы чуть-чуть дух перевести! От мокрой одежды шел легкий парок, хоть тепло и снега давно сошли - но всё же не лето. Сзади, от реки, послышался сухой кашляющий лай. Погоня, по крайней мере собаки, уже на этой стороне. Как быстро! Река их задержала ненадолго. "Ладно, еще один бросок наверх и устрою засаду, немцы пока переправятся, вряд-ли они в воду полезут, а собачек перестреляю. Перестреляю, перестреляю, сами виноваты, не надо было приставать". Кирилл собрал все силы и начал карабкаться вверх по склону, прерывисто дыша, ощущая привкус крови во рту, то и дело оступаясь, хаотично хватаясь за стволы и ломающиеся ветки.
Всё. Вскарабкался. "Здесь я их и порешу." - Дыша как загнанная лошадь подумал лейтенант.
Рука потянулась к кобуре. Что!? Кирилл ощутил пустоту... В кобуре не было пистолета! Запасная обойма была, а ТТ не было. "Идиот!" Он отчетливо вспомнил, как инстинктивно расстегнул кобуру, когда увидел остановившийся бронетранспортер, а потом так и помчался, как заяц, как трусливый заяц по лугу. Кирилл готов был сесть и заплакать, как маленький мальчик, которого сейчас отдадут на растерзание злым собакам. Черт, хоть бы сапоги потерял, или портянки. Неужели это всё!? Неужели конец? Поверить в это было нестерпимо, невозможно, немыслимо.
Кирилл готов был погибнуть в бою, в воздухе, но не так! Не так глупо, не так постыдно.
Отчаяние уже закипало в горле и на глазах, как вдруг, он почуял сладковатый, тошнотворный запах. В голове мелькнула безумная идея. Он вскочил на четвереньки и закрутился, внюхиваясь во все стороны словно та самая немецкая овчарка. Вот он - труп! Полуразложившийся, наверно даже кишащий пирующими опарышами, труп кабана. Превозмогая позывы рвоты Кирилл отодрал руками шкуру с остатками вонючей плоти и поволок шкуру по земле, заметая следы. Метров через триста, уже отчетливо слыша лай, он нашел небольшой овражек, забился под корни и натянул шкуру на себя. Чтобы не потерять сознания от источающих вонь останков Кирилл плотно прижал портянки к лицу, стараясь вдыхать как можно реже и тише.
Вскорости, он понял, что больше не сможет выдержать, не сможет сдержать позывов рвоты и в тот же момент послышались звуки погони - лай собак, лающая немецкая речь. Кирилл изо всех сил вжался в корни сосны и замер. Погоня то приближалась, то удалялась, видно след собаки всё-таки потеряли. Один раз подошли совсем близко и, как понял Кирилл, овчарка дернулась к дохлятине, но солдат грубо обругал её. Как все же здорово, что немецкие собаки, так же как и наши любят валяться во всякой гадости! Наконец, звуки стихли. Превозмогая зловоние лейтенант продолжал лежать в укрытии уткнувшись лицом в портянки. Наконец откинул проклятую шкуру и чуть не задохнулся от свежего воздуха, он дышал, дышал и не мог надышаться. Всё же его вывернуло наизнанку.
Надо уходить отсюда, фашисты могут вернуться и начать прочесывать лес снова. Кирилл пошёл опять к реке но постарался обойти место первой переправы. Он наткнулся на подвесной мостик. Теперь понятно как солдаты так быстро очутились здесь. Если бы он не потерял пистолет, то возможно, сейчас уже не было бы на свете лейтенанта Кирилла Максимова - начал бы отстреливаться от собак и угодил бы под автоматные очереди подоспевших солдат.
Воняло от него чудовищно, нос уже ощутил вкус свежего воздуха и вонь от одежды мучила. Как ни хотелось лезть в холодную воду в еще влажной от прошлого купания одежде, но лейтенант заставил себя. Залез в реку и начал тереть песком и пучками осоки одежду, руки, тело. Помогло не очень, но как-то стало легче.
Кирилл вылез из реки на бережок и сел на свежую траву. Он обхватил коленки и трясся крупной дрожью от холода, погони и всех событий сегодняшнего догорающего дня. Несмотря ни на что, всё же он жив. Два раза сегодня был на волосок от смерти и жив.
Лейтенант намотал портянки на посеченные острой травой и расцарапанные сучьями ноги, натянул сапоги - хорошо что не потерял. "Молодец Кирюха", - похвалил он себя. Настроение вдруг стало совсем хорошим, плевать что колотит от холода, сегодня он два раза доказал этим сволочам, что сильнее, удачливее и лучше их. Сегодня он, пройдя на волосок от гибели, победил. Два раза. И еще... Кирилл задумался, как правильно сказать - "Победю"? Забавно, что мы так не говорим, только во множественном числе - "Победим". Ну да, это правильно, нечего товарищ старший лейтенант задаваться, если бы Сашка не снял того мессера с хвоста, неизвестно, что бы ещё было. Так что - надо сказать - "И еще не раз победим".
Лейтенант Кирилл Максимов перебрался по шатающемуся, кое как залатанному разнокалиберными, разномастными досками, подвесному мостику через речку и двинулся на восток, к своим.
***
Когда в самом конце прямой из-за поворота выползла фура, а из-за ее спины выскочила черная иномарка - тормозить было поздно.
- Вот и смерть моя, - как то отстраненно подумал Кирюха. Он закрыл глаза, но тело уже спасало и водителя и машину. Газ в пол, руль на себя. Одно бесконечное мгновение тянулось за другим. - Где же удар и конец? - Он ждал. Пальцы судорожно вцепились в руль, голова вжалась в плечи. А смерть все не приходила. Постепенно, сквозь бешеный стук крови в ушах, начали проступать внешние звуки. Истерично визжал, гоняя полные обороты, двигатель. Но не хватало чего то... Резина! Не было шума колес по асфальту. И ещё. Какое то странное чувство полета!
- Всё. Я умер, - мозг вышел из оцепенения и выдал первую гениальную мысль. - И меня похоронили вместе с железным конем, как в древности. Ага, и прямо с включенным двигателем. - В такой момент он ещё ехидничал. - Интересно, это хороший знак или дурной?
Кирьян осторожно приоткрыл один глаз. То что он увидел - заставило вылезти из орбит оба! Из горла вырвался сухой беззвучный вопль... Машина плыла над красными вершинами сосен прямо в сторону заката. Сбылась мечта идиота - он летел.
- Бред. Наверно меня подхватил вертолет, как в "Брильянтовой руке", - ум лихорадочно искал рациональных объяснений. - Тоже бред. Откуда ему тут взяться, да и как это возможно?! Чушь!
- Тогда, - Кирюха опять похолодел и сжался, - меня подкинуло в момент удара и я как тупой снаряд лечу по настильной траектории. Полет всякого снаряда кончается известно чем - взрывом.
- Ну, вот хрен вам, - непонятно на кого разозлился Кирьян, он потянул рулевое колесо на себя и дал правый крен. Машина послушно приподняла нос и деревья перестали наступать мрачной стеной, а миролюбиво поплыли с обеих сторон.
Первую в своей жизни посадку Кирилл совершал как в тумане. Такие события, что повредиться рассудком - было бы зравомысленным решением. Едва зубцы опушки леса остались позади, он выбрал ровный зеленый кусочек луга и направил машину туда. Место приземления было выбрано не совсем удачно. Гладкий, поросший сочной зеленью, лужок оказался небольшим болотом, на месте старого изгиба русла реки.
На всей скорости машина врезалась в водную гладь, подняв фонтан брызг выше ивовых кустов. Лобовое стекло окатило цунами болотной жижи, хорошо, что был пристегнут, а то факт полета был бы запротоколирован выбитыми зубами.
- Утону, не утону? - провернулась усталая мысль, как колесо остановившегося автомобиля. - А и хрен с ним, - сил бороться больше не было. В салон начала прибывать мутная холодная вода. Оглушающую тишину, пронзила, трель осмелевшей вдруг лягушки, её робко поддержали с разных сторон собратья. Кирюха с трудом разжал окостеневшие пальцы, судорожно сжимающие рулевое колесо, откинулся на подголовник. Бессмысленная улыбка блуждала по забрызганному ряской лицу. И вдруг, луг огласил безудержный, истерический смех. Трясясь всем телом, Кирьян ржал как свихнувшийся конь - до колик в животе. Очнувшиеся было от первого стресса лягушки, заткнулись опять.