Романенко Евгения Александровна : другие произведения.

Тени

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Оксана - ветеринарный врач с двенадцатилетним стажем, чье сострадание давно убито сотнями и тысячами пациентов. Ей все равно, лечить животное или усыплять его - все будет так, как пожелают хозяева. Холодное и подчас жестокое мышление иногда вгоняет ее коллег в ужас. Но она даже не подозревает, насколько уязвима душа, открытая для злых поступков. И образ очередного умерщвленного животного с радостью покажет женщине, что такое настоящий кошмар.
  I
  Люська
  
  Похоже, что ночью шел дождь - асфальт был местами мокрый, а местами - с липкой слякотью на нем, стекшей с газонов. Холодное промозглое осеннее утро приветствовало хмурых людей, идущих по улицам или толкающихся в автобусе по дороге на учебу или работу. Оксана была одной из таких работяг, живущих ежедневной рутиной. И сейчас она только что вышла из автобуса и месила грязь новехонькими ботильонами, добираясь до ветеринарки, в которой работала уже добрых двенадцать лет.
   - Окси, привет. По Рыжику звонили, - приветствовала ее администратор клиники сразу же с порога. На часах было без двадцати девять.
   - Привет, Настён. И что с ним? - Оксана сняла пальто и, вытерев ноги, прошла в ординаторскую.
   - Сдох.
   - Да ладно? - она удивленно округлила глаза. - Прокапали ж вроде.
   - Да. Вечером покушал, воды попил, а наутро с кровати упал, глаза безумные, поорал, покорчился и помер. Не успели доехать. Позвонили, чтобы мы не ждали.
   - Жаль. Я думала, что выкарабкается на этот раз. Ну, с диабетом долго не живут.
  Дверь открылась, и коридор пересекла женщина средних лет со строгим квадратным лицом - главный ветврач клиники.
   - Здравствуйте, Вера Петровна, - хором отозвались Оксана и Настя.
   - Привет, девочки. Юля пришла уже?
   - Пока нет, - Оксана освободила проход в ординаторскую. - С утра еще одна капельница должна быть. Рыжик сдох, Вер Петровна.
   - Я так и думала, - женщина переобулась, накинула рубашку от халата и вышла в коридор к сотрудницам. - Дурное предчувствие было вчера. Впрочем, сколько ему там лет? Пятнадцать?
   - Семнадцать.
   - Пфф. Ну и чего они хотели? Ему уже давно помирать пора.
   - У меня кот до двадцати одного дожил, - возразила Оксана.
   - Ну это больше исключение. И как он выглядел? Моложаво?
   - Ужасно, если честно. Особенно в последние года два. Он вообще под конец жизни перестал за собой ухаживать, ходил и вонял, не жрал почти, из пасти запах хуже, чем из помойки. Гнил, короче. Будь я тогда повзрослее, усыпила бы да и не стала мучить ни его, ни нас с мамой и папой.
   - Кстати, сегодня звонили по усыплению, - Настя достала записную книжку, полистала и нашла нужный номер. - Кошка, шесть лет. Люся.
   - А причина? - Вера Петровна нахмурилась.
   - Не уточнили.
   - Значит, нет причины, - она махнула рукой. - Просто надоела. Я не возьмусь.
   - Мы знаем, - хохотнула Оксана и повернулась к Насте. - Отправляй ко мне. Я усыплю.
   - Тебе вообще начхать, что ли? - главврач спрашивала это уже не в первый раз, и Оксана, вздохнув, не в первый раз ответила.
   - Мне все равно. А лучше что? Они ее либо в другую клинику отвезут и усыпят, либо на улицу выкинут. Так ведь?
   - Да пускай везут, куда хотят. Зато себе грех на душу не возьмешь.
   - Я матки кошкам вырезаю, когда там котята уже шевелятся вовсю, - теперь рукой махнула Оксана. - Потому что все равно этих котят потом утопят или ко мне же привезут, чтобы усыпить. Грехом больше, грехом меньше. Подумаешь. Все равно нам в Аду отдельное место приготовлено. Наверное, там мы будем делать одну за одной операции с осложнениями.
  Вялый мрачный хохот приветствовал последнюю в этой смене сотрудницу - Юлию. Она была ассистенткой и менялась с другой девушкой, Сашей, два через два. Оксана два через два работала с ветврачом Сережей, а Настя - с администратором Натальей. И только Вера Петровна находилась в клинике с понедельника по пятницу, правда, ее рабочий день длился до двух часов дня. Остальные же приходили к девяти утра (кроме администраторов - они обязаны были явиться на рабочее место к половине девятого) и уходили в девять вечера.
   - Привет. Что нового? - Юля всегда попадала в первый день смены на одного врача, а во второй - на другого. - Есть кто тяжелый?
   - Вчера было два, сегодня - один, - Оксана жестом пригласила всех пить чай и получила одобрение. Как раз чайник, включенный еще Настей минуты три назад, перестал шуметь и, щелкнув, выключился.
   - Что, кто-то умер?
   - Да, кот на капельнице вчера был. Еще будет собака с парвовирозом.
   - Ой ё... - Юля скривилась. - А одноразовый есть халат?
   - Зачем? - спросила было Вера Петровна, но тут же подняла ладонь в знак того, что вспомнила. - Точно. У тебя ж период между ревакцинациями, точно. Как там мелкие?
   - Ой, такие шебутные, ужас, - ассистентка лучезарно улыбнулась. - Ступить негде. Лада сама, по-моему, в шоке. Сидит и смотрит на них, потом на меня, потом опять на них и опять на меня - типа, это че такое? Откуда они все здесь?
  Врачи посмеялись.
   - Ничего. Как раскупят, скучать будет, скулить. А раскупят быстро - черные лабрадоры сейчас очень популярны.
   - Так не хочется уже, - Юля насыпала в свою кружку сахар. - Они классные такие.
   - Сколько их? - спросила Оксана.
   - Девять.
   - Ужас какой, - врач поежилась. - Девять мелких засранцев.
   - Я еще раз говорю, если надумаешь - тебе отдам щенка бесплатно, - Юля с серьезным выражением лица ткнула в подругу пальцем.
   - Нет уж, спасибо. Возиться с ним еще. Да и когда сдыхать будет... ну его нафиг. Мне Макса хватило, всю жизнь, сколько себя помню, он рядом был.
   - Ну... ты сама говоришь хозяевам, что "к сожалению, они не бессмертные", - передразнила Оксану Настя.
   - Вот именно, - щелкнув пальцами, подтвердила та. - Вот именно. Они не бессмертные. Так что пускай не бессмертничают подальше от меня.
  Когда-то Оксана, вообще-то, очень любила животных и очень хотела кошку. Но каждый раз, когда она уже открывала страничку на "Авито" в категории "Животные", ее словно током пронизывали воспоминания о старом коте мамы Максе и о том, как тяжело он умирал. Она понимала, что не перенесет еще раз такого же потрясения. Плюс ко всему, она каждый божий день видела и породистых, и беспородных собак и кошек. Каких-то оставляли в клинике на передержку, так что наиграться с ними и натискаться времени хватало. И как-то каждый раз доводы "Да ну, зачем оно надо" перевешивали желание завести зверушку. Вера Петровна говорила, что это все из-за Макса. Оксана не спорила, ведь в большей степени это было так. Макс появился в ее семье, когда ей было пять лет, а умер, когда стукнуло двадцать шесть. Всю жизнь, которую она помнила хорошо или не очень (в связи с давностью событий), рядом с ней был этот бело-коричневый красавец.
  Когда его не стало, для нее мир перевернулся. Она словно умерла, посерела и снаружи, и внутри. На нее не смотрели мужчины - кому эта невзрачная мышь нужна. Волосы не уложены, глаза частенько не накрашены, а взгляд такой, словно ей говна под нос навалили. Интересно, а сексом она занимается с таким же выражением лица? Если есть, с кем заниматься, конечно. Вполне возможно, что нет, потому что с таким чучелом стыдно на улице появляться. Кое-кто слышал, что она ветврач, и довольно неплохой, но дальше отношений врач-пациент с ней захотел бы зайти разве что лузер. Или разочаровавшийся в жизни человек.
  Раньше у Оксаны был жених, конечно, и не один. В конце концов, она же не уродина. Но она относилась к учебе в вузе настолько ответственно, что ее задротский характер не вынес даже чертовски упрямый парень по имени Гриша, с которым она провстречалась почти два с половиной года. На пятом курсе он объявил ей, что влюбился в другую (к слову, в ее одногруппницу, которая чудом завершила учебу) и помахал ей ручкой на прощание. Оксана не стала сильно переживать по этому поводу, решив, что найдет другого.
  И нашла, когда ей стукнуло двадцать пять. На первый взгляд, Лешка казался просто идеальным. Не пил, не курил и, насколько она могла знать от его друзей и подружек, никогда ей не изменял. Он работал менеджером по продаже автомобилей "Тойота", зарабатывал достаточно неплохо для молодого человека. Язык у него был подвешен, а комплименты - самого высокого качества. Правда, когда они съехались, оказалось, что кроме комплиментов ничего стоящего делать он не умел. Даже крышку от унитаза поднимать, прежде чем отлить. Как ни странно, он оказался редкостной свиньей, в его квартире невозможно было дышать - она провоняла тухляком от испортившейся в холодильнике колбасы и спревших в кладовке яблок, которые мама исправно поставляла ему с дачи каждый сезон. Впервые оказавшись в этом свинарнике, Оксана, хотя ее тоже нельзя было назвать аккуратисткой, чуть не упала в обморок. Потратив дня два на то, чтобы весь этот срач разобрать, она договорилась с Лешей, что они будут поддерживать порядок. Впрочем, этот мудак успевал засрать квартиру за те дни, когда она была на смене, и цикл "уберись - иди работай" повторялся из раза в раз. Лешка не умел ни поддерживать порядок, ни даже убираться. Потерпев это унижение полгода, Оксана послала своего нового возлюбленного на три буквы и переехала на новую квартиру, которая досталась ей в наследство от бабушки.
  А потом умер Макс, и Оксане стало не до парней. Она не смогла уберечь своего кота - так она вбила себе в голову, не руководствуясь здравым смыслом, подсказывающим ей, что двадцать один год - это громадный срок для животного. Все данные статистики о продолжительности жизни кошек не имели никакого значения - она не вылечила, и точка. После этого Оксана забила на свою личную жизнь и занялась самосовершенствованием. Поначалу она сама отшивала интересующихся ею мужчин, а через какое-то время, глядя на мымру, в которую она превратилась, мужчины и сами перестали напрашиваться к ней на свидание.
  За стойкой администратора зазвенел рабочий телефон; Настя сняла трубку и назначила чей-то прием на шесть вечера.
   - Люська, на усыпление, - пояснила она в ответ на вопросительный взгляд врачей. Те кивнули. - Оксан, записала к тебе.
   - Вот и славно.
   - Ничего славного, - проворчала Вера Петровна. - Жалко животину.
   - Забирайте, - усмехнулась врач. Женщина сощурила на нее глаза.
   - Знаешь же, что не могу.
   - Ну вот и не нужно тогда переживать. Только нервы себе портите. Одной больше, одной меньше, все равно этих пушистых тварей вокруг пруд пруди.
  После небольшого утреннего чаепития день понесся в привычном ритме. После капельницы для собаки, заболевшей парвовирусным энтеритом, помещение клиники насквозь провоняло зловонными испражнениями, запачкавшими хвост и задние лапы пациента, и какое-то время врачи и администраторы пропитывали кафельный пол ядреным раствором хлорки, возвращая помещению запах стерильной аптеки. После начались пятнадцать стандартных минут кварцевания - пациентов не пускали даже в коридор, пока ультрафиолетовая лампа обезвреживала воздух.
  Когда кварцевание закончилось, Юля со вздохом облегчения сняла одноразовый халат и наконец-то заулыбалась. Утро любого дня было насыщенным, поэтому обедать ветеринары уселись только в три часа дня. Вера Петровна к тому времени уже ушла домой. Оксана налила себе чай и развалилась на стуле.
   - Фух, я прямо что-то притомилася, - наигранно-театральным голосом проговорила она, рассмешив коллег. - Нет, правда, какой-то сегодня особенно тяжелый день.
   - Это все из-за погоды, - Настя, только что размешавшая сахар в чае, кивнула на окно. - Я сама сегодня едва веки разлепила. Слякоть, грязь под ногами... бе.
  Допив чай в тишине, ветеринары принялись за свои обычные дела: Оксана пошла настраивать микроскоп, чтобы проверить накопившиеся соскобы, Юля - включать анализатор для гематологии, а Настя прибиралась в документах и на рабочем месте. Врач затем отзвонилась Вере Петровне по пациентам, которых принимала женщина, заполнила амбулаторные карточки и выписала необходимые рецепты. Пока никто не приходил, все сотрудники приводили в порядок помещение.
  Хозяева трехцветной кошки Люськи были первыми после перерыва. Настя, принимая оплату за усыпление и утилизацию, поинтересовалась, в чем же все-таки причина такого решения. Фельдшер, уносившая животное в процедурную, краем уха услышала, что владельцы переезжают на новую квартиру, а взять с собой кошку не имеют возможности. Сказав об этом Оксане, она не получила в ответ ничего, кроме пожатия плечами и слова "Бывает".
  Ветврач набрала миорелаксант в шприц и подошла к столу. У Люськи были очень яркие желтые глаза, как будто золотые. Оксана запомнила это, потому что кошка смотрела ей прямо в лицо не отрываясь, будто пыталась прочесть ее мысли. От этого стало не по себе, но женщина отмахнулась от неприятного ощущения, как от назойливой мухи, и вколола препарат в мышцу задней лапы. Где-то сзади хлопнула дверь - хозяева, расплатившись, покинули клинику.
   - Странная кошка, - констатировала Юля. - Глянь, как на тебя пялится. Как будто понимает, что ты делаешь.
   - А они все понимают, - Оксана выбросила шприц и повернулась к Люське. - Прости, киса, но мне тебя не жалко. Можешь не гипнотизировать.
  Киса никак не отреагировала на это заявление. Она просто смотрела. На наркоз животные не закрывают глаз, поэтому она так и опустилась на стол, не сводя взгляда с врачихи. Оксана нацедила в пятикубовку полную ампулу десятипроцентного лидокаина и подошла к столу, глядя на обмякшую трехцветную тушку с золотыми глазами.
   - Где там твое сердце...
  Она согнула кошачью лапу и поставила палец туда, где ребер касался кончик локтя. Игла вошла в плотные мышцы с легким хрустом, раствор окрасился в густо-бордовый цвет - точное интракардиальное попадание. Полная ампула растворилась в сердечной крови.
   - Раз... два... три.
  Остановка сердца, затем длинная тоническая судорога, а потом - последний выдох. Слизистые Люськи посинели, язык побелел, а от задней части донеслась вонь от фекалий - видимо, кошку даже перед тем, как умертвить, хорошо кормили. Оксана, морщась, неторопливо надела на себя стетофонендоскоп, приложила головку к ребрам: ни шороха. Клиническая смерть.
   - Насть, звони в утилизацию, - крикнула ветеринар.
   - Уже, - ответила та. - Завтра около шести вечера.
   - А сегодня уже влом, что ли? - возмутилась женщина. - Она же здесь тухнуть будет уже, температура двадцать пять.
   - Ну прости, я ничего не могу сделать.
   - Вот дерьмо, - Оксана указала Юле на кошку. - Подпиши ее и положи в морозилку. Я лучше потом холодильник помою, чем она завоняет нам всю клинику. Она еще и обосралась. Замечательно вообще.
  Юля осталась недовольна перспективой, что в холодильнике, где обычно лежит их еда, будет лежать еще и кошачий труп, но выбора особого ей не дали. Поэтому она отмыла начисто от экскрементов заднюю часть Люськи, завернула ее в три мусорных пакета и убрала в морозилку. Перед этим она вынула из холодильника всю еду и сложила на столе в ординаторской.
   - Доедайте все сегодня. А завтра, Окс, помоете холодильник. И Шурке с Сережей скажите, чтобы они не клали еду туда, пока оттуда не уберут труп. Фу. Отвратительно.
  Остаток дня прошел, как и утро, в обычном режиме. Расходясь, Оксана пожелала Юле хороших выходных, сказала "До завтра" Насте и направилась на остановку. Путь до дома занимал двадцать пять минут. Дома женщина приняла душ, немного поела, села за компьютер, прочесывая новостную ленту "ВКонтакте" до записей, датированных вчерашним вечером. Это были ее стандартные процедуры перед сном. Укутавшись в теплое одеяло, она с удовольствием отвернулась от мерзопакостной погоды за окном и крепко уснула.
  Среди ночи она открыла глаза: посетило то самое чувство, когда тебе кажется, что ты упал во сне. Женщина попыталась расслабиться и прогнать непонятное чувство тревоги, сжавшее легкие. С томным вздохом она перевернулась на спину, глянув на компьютерный стол... и заорала, как резаная, увидев в темноте два золотых огонька.
   - Твою мать!
  Оксана подскочила на месте и села на корточки на постели. Глаза потихоньку привыкали к темноте и уже смогли различить кошачий силуэт и даже некоторые детали, вроде того, что этот силуэт был трехцветным. Душа ушла в пятки, а дыхание перехватило: на столе сидела Люська.
   - Ты что здесь делаешь? Ты же сдохла!
  Животное не шелохнулось.
   - Я... я лично констатировала твою смерть! У тебя сердце не билось! - закричала женщина. - Ну-ка, брысь! Пошла отсюда! - она сделала несколько неубедительных взмахов рукой. На кошку это никак не подействовало.
  "Наверное, я схожу с ума, - подумала Оксана. - Это мне просто кажется."
   - Ну и черт с тобой. Сиди, сколько влезет.
  Оксана отвернулась и натянула одеяло до самого подбородка. Ее тут же окутала звенящая тишина. Насилу она закрыла глаза и пролежала так минут, наверное, двадцать. Ее одолевало чувство тревоги и одновременно - любопытство. Не выдержав, женщина обернулась на стол: Люська все еще сидела там.
  "Это страшный сон, вот и все. Сейчас я хорошенько высплюсь, и буду как новенькая!"
  Только через час с лишним, когда попытки бороться с бессонницей не увенчались никаким успехом, Оксана встала и направилась на кухню, чтобы принять снотворное. Кошка, проследив за ней взглядом до двери, внезапно встала, соскочила со стола и легкими шагами, задрав хвост, посеменила следом. Оксана опешила от такой наглости.
   - Ты что, совсем страх потеряла?
  Она попыталась пнуть Люську. Животное мгновенно сообразило, что может попасть под раздачу, а потому отскочило, но продолжало следовать за женщиной с отставанием в пару шагов. Нервно встряхнув головой, ветврач открыла кухонный навесной шкафчик, нашла там капли "Морфей" и, подумав, налила себе двойную дозировку. Главное - не проспать утренний будильник. Когда она вернулась к себе в комнату, кошка опять уселась на стол и уставилась на женщину. Впрочем, под действием снотворного Оксане было все равно до двух золотистых искорок, глядящих на нее без отрыва, и она уснула.
  
  II
  Новая соседка
  
  Когда сознание Оксаны уже пробудилось, а глаза еще не открылись, она смутно, как сон, припоминала, какие страсти минувшей ночью ей мерещились. Она потянулась, перевернулась на спину, глянула на стол... и опять заорала. Либо усыпленная кошка ей не мерещилась, либо мерещилась до сих пор. Люська до сих пор сидела там, не отрывая взгляда от глаз врачихи. Оксана забилась в уголок кровати.
   - Почему ты все еще здесь? - тихим, сиплым голосом сказала она. - Ты умерла! Умерла, мать твою! У тебя не билось сердце! Пошла отсюда, оставь меня в покое!
  Последнюю фразу она прокричала, схватила из-под себя подушку и швырнула ее в сторону животного. Люська, грациозно встав, как в замедленной съемке, вытянулась и соскочила со стола на диван, двигаясь, словно нарисованная в мультфильме. Слишком красиво и идеально. Раздался грохот: подушка снесла со стола органайзер с ручками и карандашами, развернула боком монитор, который чудом устоял на столе, и упала на пол. Когда кончика одеяла на диване мягко коснулись кошачьи лапки, Оксана вскрикнула и поджала под себя ноги, будто боясь, что обожжется. Люська же уселась на постели так, словно она здесь была хозяйкой. Такой наглости женщина потерпеть не могла: страх мгновенно прошел, уступив место гневу.
   - Охерела ты, что ли, в конец?! - она резко выпрямила ногу, чтобы прогнать кошку. Животное отпрыгнуло в сторону, все так же слишком грациозно. Удар пришелся по пустому месту. Разозлившаяся ветврач вскочила, откинула одеяло и схватила Люську за шкирку. Захват удался: надо было сразу так сделать. Кошка не сопротивлялась, только запрокинула голову и выставила вперед лапы, как и все они делают, когда их так берут. Однако стоило Оксане приподнять ее над полом, как идеально гладкая и шелковистая шкурка словно выскользнула из цепких пальцев, как будто она схватила воду. Кошка мягко приземлилась на все четыре лапы.
   - Ах ты...
  Оксана попыталась снова взять ее за шкирку. Результат был тот же: шерсть кошки была слишком гладкой, и удержать ее в руке не было возможности. Раздраженно рыкнув, врачиха, громко топая, подошла к входной двери и открыла ее.
   - Пошла вон отсюда. Выходи!
  Люська смерила Оксану презрительным взглядом. Естественно, она не собиралась никуда уходить. Постояв так минуты две, женщина резко повернулась к двери: с верхних этажей донеслись чьи-то шаги. Решив, что она будет выглядеть глупо, врач закрыла дверь, поежившись от холодного потока воздуха, сделала вид, что плюет на кошку, и пошла на кухню.
  Оксана открыла аптечный шкафчик: кажется, она полгода назад зачем-то покупала "Новопассит". Наверное, была очередная депрессия, вызванная рутинным стилем жизни. Половина флакончика еще сохранилась, и Оксана щедро накапала успокоительное себе в утренний чай. Попивая его, она повернулась к кошке, усевшейся на стул, подумала немного, достала телефон и сфотографировала ее; та отнеслась к действу спокойно, словно с детства была моделью. И на фотографии Люська смотрелась очень хорошо, как будто фото уже обработали во всем известной программе до идеала. Покажет она сегодня девчонкам, как весело ей дома. Оксана с тихой яростью в глазах глянула на "питомицу".
   - Хочешь довести меня, да? Не выйдет. Я столько всякого уже на работе повидала, так что можешь не пытаться.
  Надо бы собираться уже, она столько времени потратила зря. Хорошо еще, не нужно тратить его на макияж и завивку - хвост завязала и вперед. Наверняка эта тварь трехцветная пойдет следом, а потеряться в путаных улочках Воронежа нетрудно. Да и в переполненный автобус она вряд ли пойдет. Пусть бежит следом, глядишь, попадет под машину, а Оксана-то уж точно не станет выходить на остановке, чтобы забрать ее и прооперировать как можно скорее.
  Однако Люська, которая предпочитала находиться в паре шагов от Оксаны, отказалась выходить из дома даже тогда, когда женщина вышла за дверь одетая. Врачиха разозлилась, но через пару секунд махнула рукой, решив, что придумает, как быть, когда вернется домой.
   - Привет, Окси, - мило поприветствовала ее Настя, в только что выстиранном и выглаженном халате. - Ты сегодня позже обычного. Что тебя задержало?
   - Не поверишь, - врач достала телефон. - Глянь!
  Она нашла фотографию с Люськой и сунула гаджет в руки администратору, попутно здороваясь с Верой Петровной, на ходу снимающей пальто. Та, увидев, как Настя со слегка сдвинутыми бровями рассматривает что-то на экране, подошла тоже.
   - Что это вы там смотрите? - около половины минуты обе разглядывали фотографию, после чего Вера Петровна подняла взгляд на Оксану. - Я не пойму чего-то. Ты стулья, что ли, в новую ткань перетянула?
   - Да какие стулья! - ветврач округлила глаза и вырвала телефон. - Вот же...
  И она замерла с выражением ужаса на лице. Только что она сама видела, как идеально красивая кошка сидела на стуле. Сейчас на фотографии был только стул, от кошки не осталось даже тени, даже намека на то, что она когда-то присутствовала на картинке. Женщина почувствовала, как ледяная дрожь пробила ее с головы до пяток.
   - Окси?.. - Настя приподняла одну бровь. - Что случилось?
  Оксана словно опомнилась и смутилась. Обе коллеги смотрели на нее так, словно размышляли, не спятила ли она. Ветврач стала быстро-быстро стучать ногтем по экрану.
   - Неужели не видите, какое ужасное пятно от чая я сегодня на стул поставила! Фу, на фотке оно еще ужаснее!
   - Эээ, нашла, отчего расстраиваться, - махнула рукой Вера Петровна. - Сода, перекись и уксус - решение всех проблем. И забудешь о нем.
   - Я не вижу никакого пятна, - по-прежнему хмурясь, администратор заглянула в экран и покачала головой. - Значит, все не так уж и плохо. Ты просто накручиваешь.
   - Да, наверное, - Оксана слегка улыбнулась и ушла в ординаторскую.
  "Как это так? Я вот только что, когда эту фотку искала, видела, что на ней есть Люська! Может, я перелистнула?"
  Но несколько новых перелистываний позволили убедиться, что это действительно та самая фотография, и Люська действительно пропала с нее, стоило женщине показать ее кому-то другому. Переодевшись, Оксана глянула на холодильник. Она сорвалась с места, открыла дверцу и нашла глазами трехслойный мусорный пакет. Потрогала его. Да, окоченевшее тело было внутри, и это точно была Люська. Никаких других усыплений за ее смены не было.
  Оксана почувствовала, как ее внутренности начинает разъедать липкий ужас. Что происходит? Она и вправду, что ли, начинает потихоньку сходить с ума? Сзади раздался голос Саши, которая только что вошла в клинику. Женщина тряхнула головой, прогоняя от себя нехорошие мысли, и ушла в ординаторскую, чтобы поприветствовать ассистентку и подготовиться к работе.
  Утренние клиенты заставили врачиху на несколько часов забыть о своей беде. Они шли один за другим, у всех животные болели, некоторые тяжело, другие - не очень. И все они, довольные или не очень (каждому не угодишь), ушли из клиники, чтобы вернуться на следующий день. Или не вернуться, потому что как минимум у двух Оксана и Вера Петровна констатировали клиническое выздоровление.
   - Окс, не грузись, - погрозила главврач пальцем своей подчиненной, которая с растерянным выражением лица попивала чай. На секунду взгляд той расфокусировался, а затем сосредоточился на начальнице.
   - А?
   - Не грузись, говорю, - повторила женщина. - Я тебе напишу, как действовать. Берешь, короче, соду...
  Вера Петровна рассказала про безотказный народный метод выведения пятен. Оксана не слушала ее. Нужно было прогнать эту наглую трехцветную морду из дома во что бы то ни стало. Хотя, опять же, не исключено, что все ей померещилось от стресса и усталости. Она уже два года не брала отпуск. Надо бы взять... съездить куда-нибудь на горнолыжный курорт зимой, или наплевать, взять прямо осенью и поехать в Чехию. Или в Париж... она всегда хотела съездить в Париж. Или Барселону. Да хоть куда-нибудь, отдохнуть от рутины, побыть пару дней с родителями, а потом - в путешествие. Почему бы и нет?
  Дверной колокольчик зазвенел, возвещая о прибытии клиента.
   - Здравствуйте. Что случилось? - это был первичник, и Оксана приветствовала его с усталой улыбкой на лице.
   - Да вот... котик заболел, - нестарый мужчина вытащил из переноски очень худого, сипло мяукающего кота, когда-то бывшего бело-коричневым. - Ему уже девятнадцать...
  Словно током, Оксану прошибло воспоминанием о Максе. Картина была один в один: истощение, полнейшая кахексия, впалые глаза, нет сил даже на мяуканье, и вонючая вязкая слюна из вонючего, сгнившего почти полностью рта. Лет девять-десять назад на ее глаза навернулись бы слезы, но теперь... теперь же она просто почувствовала, как подкашиваются ноги, а внутри назревает приступ болезненной тошноты.
   - И долго он уже так болеет? - спросила она, ощупывая кота. Почки с куриное яйцо, а печень сантиметра на три выступает за пределы реберной дуги. У кота не было шансов. Теперь надо объяснить это хозяину.
   - Он плохой стал уже год назад. А последние дня три... все совсем плохо. Наверное, мы поздно, да?
   - Как бы это вам сказать... - Оксана выпустила из рук кряхтящее животное. - Девятнадцать лет - срок немаленький. Может, и поздно, это не исключено. А может, обратись вы раньше, ничего бы не изменилось. У него печень увеличена и очень плотная. Здесь и УЗИ не надо, я вам и так скажу, что у него перерождение идет. Хронический гепатит.
  Глаза мужчины округлились.
   - Как гепатит? А откуда ж он мог его получить?
   - Не путайте с инфекционными гепатитами у человека. Это ни гепатит А, ни В и ни С. Гепатитом зовется любое воспаление печени, неважно, какой оно природы. Оно может быть и в связи с неправильным кормлением. Вот вы чем его кормили?
   - "Фрискис" давали. Ну "Феликс" иногда, - хозяин потупился, словно сознавался в проступке.
   - Фрискисы и вискасы, как и феликсы и прочие такие корма, которые продаются на каждом шагу, загубили не одну кошку, - Оксана кивнула. Она никогда не ругала клиентов за выбор корма, который не признавала. Реклама по телевизору была чересчур навязчивой, а снимали очень красиво. Грех не повестись, если ты не знаешь подноготную. - Уж лучше кормить со стола, чем этой гадостью. В крайнем случае, есть неплохой корм по сносной цене - "Наша Марка". В нем и то меньше всяких наполнителей, чем в том же "Вискасе". А вообще, если заботитесь о благополучии животного, выберите что-то получше. Хотя бы "Кэт Чау" или "ПроБаланс". И брать лучше мешки побольше, тогда выйдет выгоднее. Учтите, когда будете подбирать рацион следующему животному. А что касается этого кота... я не думаю, что лечение будет иметь хоть какой-то эффект, скажу вам честно. Здесь все очень плохо. Да вы ведь и сами это видите.
   - Вы предлагаете мне усыпить его? - тон хозяина был одновременно разочарованный и смирившийся. Оксана пожала плечами.
   - Если хотите, можем попробовать его полечить. Но свое мнение я сказала. Если хотите, могу вызвать Веру Петровну, она посмотрит и скажет свое.
   - Вызовите, если можно.
   - Пожалуйста, - Оксана пожала плечами и вышла из-за стола, направляясь к ординаторской. - Вер Петровна, посмотрите, пожалуйста.
  Как оказалось, главврачу не нужно было даже подходить близко к коту, чтобы вынести свой вердикт.
   - Не мучайте ни себя, ни животное. Требуется чудо, чтобы он выздоровел. Ну правда, что вы от него хотите, - она все-таки приблизилась и заглянула коту в тускнеющие глаза. - Он обезвожен, истощен. Он так и так умрет.
   - Понятно... спасибо, - звучало так, словно хозяин вовсе не был благодарен врачихе за сказанные слова, но сказал это из вежливости. Вера Петровна махнула рукой коллегам, достала пальто из шкафа и ушла: ее рабочее время кончилось. Мужчина молчал.
   - Думайте, - Оксана слегка прикоснулась рукой к ушам кота и вышла в приемную. - Я сейчас вернусь.
   - Усыпит? - шепотом спросила Настя.
   - Нет, - ответила врач. - Я уверена, что нет.
  Спустя пару минут она вернулась к хозяину.
   - Давайте посмотрим, можно ли что-то сделать, - почти взмолился он, заглядывая в глаза Оксане. Та чуть приподняла уголки губ.
   - Ну хорошо. Саша! Готовь УЗИ. Посмотрим, насколько все плохо с почками. И вазофикс подготовь, будем капать.
   - Не вытащишь, - пробормотала ей на ухо ассистентка, проходя мимо.
   - Недооцениваешь меня?
  На полчаса в глазах мужчины появилась слабая надежда. Оксану хвалили его знакомые, и если кто-то и мог бы помочь коту, то только вот эта невзрачная бесстрастная женщина, во взгляде которой даже сочувствие выглядело безразличным. Через тридцать минут, тихо попрощавшись с персоналом, мужчина унес хрипящего питомца домой.
   - Не вытащишь, - сказала Настя. Оксана смерила ее строгим недовольным взглядом.
   - Посмотрим, посмотрим. Он хочет, чтобы я была его чудом. Я буду его чудом, - отозвалась она. - Я уже не та девочка-припевочка, которая не знает, как лечить хронический гепатит. Судьбы Макса этот кот не повторит. Я не позволю ему.
  Саша и Настя пожали плечами. По крайней мере, Оксана становилась хоть немного привлекательной, когда была так уверена в своих силах. Вера Петровна, правда, частенько говорила, что самоуверенность к добру не приведет, но у Оксаны было свое мнение на этот счет. Она считала, что врач всегда должен считать себя правым. Даже если он неправ.
  На несколько часов после этого случая наступило затишье. Прервалось оно только в шесть часов, когда в клинику вошел человек в хорошо знакомой врачам форме.
   - Наконец-то, - пробормотала Оксана и вытащила из холодильника Люськин труп. - Забирайте. Насть, рассчитайся.
  Вместе с Сашей они наполнили ведра водой с дезраствором и хорошенько вымыли весь холодильник, протирая каждое место по нескольку раз. С исчезновением оттуда окоченевшего тела с души Оксаны свалился тонный груз. Она уже с наслаждением представляла, как растянется дома на кроватке и как хорошо отоспится... завтра выходной. Вот какое везение. Она устала, очень устала за эти два дня. Осталось лишь немного доработать, оставить инструкции Сереже, чтобы он действовал со старым больным котом строго следуя им, сообщить кратенько о повторниках и со спокойной душой покинуть клинику.
  После рабочего дня, распрощавшись со всеми, Оксана с приятной усталостью в теле ехала домой. Родной второй этаж. Она открыла дверь и тут же лицезрела встречающую ее с порога трехцветную морду.
  От бессильной ярости вперемешку с ужасом руки женщины затряслись, и она выронила сумку и пакет с продуктами, купленными в супермаркете рядом с домом. Как же так? Почему эта тварь все еще была здесь?
   - Это невозможно, - попыталась взбодрить себя Оксана. - Ты мне кажешься. Ты только кажешься мне. Да, точно! Я просто не буду на тебя обращать внимания. И кормить тоже, даже не надейся. Глядишь, с голоду помирать начнешь и сама уйдешь.
  Впрочем, не обращать внимания на Люську оказалось не так-то просто. Она преследовала ветврача всюду: на кухне, в уборной, когда та принимала ванну. Кошка неизменно сидела рядом, ее золотые светящиеся глаза смотрели точно в лицо Оксаны. Они манили. Когда женщина отворачивалась, то было очень трудно бороться с желанием посмотреть на кошку снова. Она не могла расслабиться, ожидая, что Люська, как в фильме ужасов, внезапно зашипит и бросится ей на голову, раздерет в клочья кожу, сгрызет ухо и все в таком духе. Вообще-то фильмы ужасов она любила посмотреть, особенно под ночь и в одиночестве, но теперь было не до того. Кажется, у нее завелся свой собственный кошмар, который пугал в сотню раз сильнее, чем любой фильм, какие бы реалистичные ни были в нем спецэффекты.
  Но кошка вела себя совсем не так, как в ужастиках - все эти рывки, внезапности и жестокость были предсказуемы. Нет. Она просто сидела, беспрерывно действуя на нервы. Она словно знала, что даже самые стальные нервы когда-нибудь да должны сдать.
   - Не дождешься, - снова обратилась Оксана к кошке, пока та провожала ее на кухню. - Ты - лишь мое воображение. Я переутомилась. Ты ничего не сможешь мне сделать. Даже от самых страшных фантазий не бывает вреда. Так что у тебя не получится меня довести.
  На этот раз врач не думала долго - перед сном она сразу выпила снотворное, не предпринимая до этого попыток заснуть. Даже в "Контакт" не хотелось лезть - ее преследовало сосущее чувство, что чужие глаза следят за ее жизнью. Она чувствовала себя обнаженной, чувствовала, как будто ее душу насилуют. Проклятая кошка. Чтоб она сдохла, если этот оборот будет уместен в данном случае.
  Мозг медленно отключался. Оксана повернула голову к столу, где ее по-прежнему сверлила взглядом Люська.
   - Спокойной ночи, мой персональный кошмарик.
  
  III
  Я уже и забыла про тебя
  
  Оксана ждала своего пациента. Мужчина с коричнево-белым котом Тимофеем, болеющим хроническим гепатитом, должен был подойти в половину одиннадцатого. Пожилой пациент все еще был жив, причем не только жив, но и начал пить, а позавчера даже принюхался к паштету. Прошла неделя с его первого прихода сюда. Хозяин был доволен успехами, а для Оксаны это был очередной зачет в копилку умений; результатам лечения удивлялась даже Вера Петровна. Пару раз она даже говорила Насте или Наташе, второму администратору, что не зря взяла под крылышко когда-то малоопытную девчушку.
  О Люське, которая все еще сопровождала ее во все комнаты дома, Оксана уже не думала постоянно, вспоминая о ней только перед входом в подъезд. Слишком много проблем понасущнее. На носу была проверка Россельхознадзора, к которой нужно было привести все в порядок. Над этим неустанно трудились все, кто находился в клинике, кроме Веры Петровны: главврач только говорила, что нужно сделать сегодня, а подчиненные выполняли. Сама начальница же занималась документацией.
   Зазвенел колокольчик.
   - Вот и вы. Проходите, - было очень интересно наблюдать за изменением Оксаны в тот момент, когда хозяин и Тимофей пересекали порог процедурной. Она словно хорошела, а в ее глазах даже появлялся блеск. Последний раз подобное Вера Петровна видела лет восемь назад. - Ну, рассказывайте.
   - Не ел, - мужчина поставил переноску на стол. - Но пьет. Стал намного больше пить.
   - Это хорошо. С его почками не пить нельзя. Как мочится?
   - Все в той же поре. Маленькими лужицами. Аммиаком от мочи несет ужасно. Но хотя бы начал ходить в лоток.
   - Это очень хорошо. Многого не ждите сразу, - Оксана дала знак Юле, и та засуетилась, подсоединяя капельницу. - Это не лечится за неделю.
   - Сколько нам еще?
   - Трудно сказать. Клинического лечения - может, две недели, может, месяц, - ветврач пожала плечами. - Я также не могу сказать, не поменяется ли динамика с положительной на отрицательную. Будем надеяться, что нет. Хочется вытянуть, хороший кот.
   - Она или очень хорошо изображает сочувствие, - прошептала у администраторской стойки Настя Вере Петровне, - или ей действительно хочется помочь этому коту.
   - Она хочет вылечить его, - заключила Вера Петровна. - Как это ни удивительно, нашей Ксюше на этот раз не все равно.
   - С чего бы вдруг?
   - Разве ты не заметила? - уголки губ женщины немного приподнялись. - Думаешь, это просто так? Она не Тимоху лечит, а Макса.
  Повисла тишина, в которой было слышно лишь, как Оксана о чем-то полушепотом вещает хозяину кота. Настя погрустнела: она не застала, когда та переживала смерть любимца, но была наслышана об этом от начальницы. Главврач же помнила очень хорошо, как поменялась девчушка после того, как не сумела помочь питомцу. Оксана не допустит повторения истории - это было видно по ее взгляду, по решимости, с которой она действовала и назначала лекарства. Хозяину Тимоши были не важны средства, затраченные на него, и ветврач могла назначать все, что считала нужным.
   - Предлагайте ему еду, пробуйте. Любой интерес к корму - это достижение, - давала напутствие женщина, провожая клиента к выходу. - Мы спасем вашего кота. Главное и вам самим в это верить.
   - Я верю вам, - улыбнулся мужчина. - Спасибо!
  Тихий звон колокольчика проводил хозяина и его питомца из клиники. Оксана повернула взгляд к улыбающимся администратору и начальнице. Их вид заставил ее потупиться.
   - Что?
   - Да так, - Вера Петровна пожала плечами. - Я тебя такой не видела уже много лет.
  Оксана нахмурилась.
   - Я вытяну его. Что хотите, говорите, но я его вытяну.
   - Да вытягивай, что мы, мешаем тебе, что ли.
   - Окс, ты просто волшебница, - из кабинета вышла Юля, уже успевшая прибраться и включившая бактерицидную лампу. - Он выздоравливает. Это нереально, но он выздоравливает!
   - Погоди. Рано еще радоваться, - оборвала ее женщина. - Прошла только неделя. Динамика может стать отрицательной. Лечение тут очень осторожное нужно. Каждый лишний микролитр влияет на ход выздоровления.
   - Я горжусь тобой, - неожиданно заявила главврач, похлопав Оксану по плечу и вызвав у всех недоуменные гримасы. - Вы как хотите, а я чай пошла пить. Если надумаете - у меня есть печеньки.
   - И давно вы на Темной стороне? - Настя улыбнулась.
   - Очень, дорогая. Я поддалась искушению Темной стороны с тех самых пор, как увидела, как Хан Соло мутит с этой стервой Леей, - хохотнула Вера Петровна, приложила кулак к груди и пропела "Имперский марш". На фоне вдохновенного "та-та-та" засмеялись остальные и все втроем устремились в ординаторскую.
  Был первый день Оксаниной смены. Ветврач ловила себя на мысли, что из всех пациентов ждала только одного. Впрочем, ей неспроста было не все равно для его судьбы. Она хотела доказать себе и остальным, что стала намного опытнее и умнее, чем тогда. И она докажет это.
   - Серьезно, Ксюш. Тебе идет воодушевление, - сказала начальница, уплетая печенье. - Работается лучше всем. Относилась бы ты так ко всем.
   - Не получается. Хозяева разные и животные тоже, - откликнулась та. - Но этого я вытяну, - она повернулась к молчаливой Юле, которая весь день была грустнее обычного. - Юль, да ладно тебе, взбодрись. Сил нет никаких на тебя смотреть. Не переживай. Родит и еще.
   - Так быстро разобрали... - пробормотала фельдшер. - Я даже моргнуть не успела.
   - Я говорила, что разберут быстро. Радуйся. Это лучше, чем если бы остались. Неужели ты не устала от куч и луж повсюду?
   - Устала. Но, понимаешь, - Юля печально улыбнулась, - когда целая куча мокрых носиков тычется тебе в ноги и зовет играть... ради этого можно пережить несколько уборок в день.
   - Хрен знает, - пожала плечами Оксана. - Я бы только рада была.
   - Это ты так говоришь, потому что не знаешь.
   - Не исключено.
  Небольшая передышка - и день пошел дальше. Осенняя слякоть принесла с собой целую армию инфекционников. Лампу приходилось включать через каждые два часа, а запах хлорки уже не мог перебить стойкого зловония от экскрементов больных животных. Оксана, не выдержав, одела маску к обеду, чувствуя, что аппетит покинет ее до вечера. Две собаки и кошка с одинаковыми проблемами, не считая многих других. Главным занятием персонала в такие дни было не допустить, чтобы инфекция перешла к тем, кто болен не ею.
  Расходясь, все чувствовали себя ужасно уставшими. Тяжелые деньки пошли. Теперь они не прекратятся до самой зимы. Пока на улице влажно, два самых опасных заболевания для кошек и собак - парвовироз и панлейкопения - будут господствовать. Об этом думала Оксана до самой нужной ей остановки, а как вышла из автобуса, вновь вспомнила про Люську. Не было смысла более нервничать по ее поводу: кошка никак не мешала ее существованию, если, конечно, не считать того, что нигде не позволяла уединиться. Оксана решила относиться к ней, как к питомцу, не требующему затрат и времени. Это помогло: хоть отголоски прежнего ужаса все еще глодали ее, она перестала хотя бы принимать снотворное, чтобы заснуть.
  Правда, когда она зашла домой, то поняла, что сегодня без ложечки "Морфея" не обойтись.
   - Это еще что?
  Рядом с Люськой сидела вторая кошка, которая казалась смутно знакомой. Серая с белым медальоном на груди, пушистая и зеленоглазая. Оксана вжалась в дверь, не понимая, что происходит.
   - Ты откуда взялась? Брысь!
  Она потянула руки к ней, но тут Люська прижала уши и очень громко зашипела. Ветврач от неожиданности вскрикнула и отшатнулась: совершенно очевидно, что новая кошка была такой же, как и Люська. Она тоже казалась идеально грациозной, с разглаженной шерстью, как на фотографии перед судьями на выставке. Вздохнув, Оксана разулась, чувствуя, как ее сердце чуть не выпрыгивает из груди.
   - Значит, так вот, да? Подружку привела, да, сука? Решила, что в одиночку не выйдет со мной справиться? Правильно думаешь. Но у вас и у двоих не выйдет. Стресс свой я переборю, и страх тоже. Я вас не боюсь ни капельки. Я еще покажу вам.
  Кошки проследовали за ней в кухню и молча наблюдали, как женщина, бормоча проклятия себе под нос, трясущимися руками наливает воду в чайник и ищет в аптечном шкафчике "Новопассит". В ее глазах светилось легкое безумие, мешаясь с подкатывающим к горлу страхом. Что происходит в этой квартире? Может, она проклята? Или все-таки Оксане пора обратиться к психиатру, лечить свой психоз?
  Потягивая неспешно чай, ветврач уставилась в глаза новой кошке так же пристально, как и она смотрела на нее. Ясно-зеленые изумруды. Они словно вели внутрь животного, в его душу, в которой можно было утонуть. Одновременно внутри самой Оксаны появилось сосущее чувство, словно кто-то чужой лезет в сердце. Она оторвалась от кошачьих глаз. Но все же...
  Женщина прищурилась. Кошка не зря казалась знакомой. Ее приводили в клинику очень давно, лет, наверное, шесть или семь назад.
   - Я помню тебя! - сказала ей Оксана. - Я тебя стерилизовала. Да, точно. Ты умерла на столе. У тебя была остановка дыхания. Я ставила трубку, но не смогла тебя откачать. Как тебя там звали, а? Муся? Маня?
  Кошка не повела ни ухом. Женщина поежилась: это точно была та самая, сдохшая на стерилизации. Определенно. Она тогда четвертый год практиковала. Кошка была пожилая, восемь лет, хозяевам надоели ее периодические вопли. Как оказалось, лучше бы она вопила: несмотря на сильно заниженную дозу, дыхательный центр не справился с препаратом. Животное задохнулось на столе с разрезанным животом. Оксана потом долго разбиралась с хозяевами, ходила в суд, но процесс выиграла, несмотря на то, что хозяева подошли к делу серьезно и даже сразу же отвезли питомицу на вскрытие. Патологоанатом дал заключение, что количество золазепама в плазме крови далеко не достигло максимально допустимого значения, не говоря уже о летальном. Все-таки Оксана была не дура, а кошка - просто излишне чувствительной. Тем не менее, животное погибло на операционном столе, под ножом, а для репутации как самого ветврача, так и клиники в целом это был серьезный удар.
   - У тебя дурацкое какое-то имя было, каких полно. Боня? Нет. Фрося? Мася?
  Неожиданно серая кошка чуть наклонила голову. Оксана несколько истерично улыбнулась.
   - Мася, значит? Ну что ж, добро пожаловать, тварь, ко мне домой. Будешь меня винить в своей смерти? Не дождешься. Я ничего плохого не сделала. Я дозу не превышала. Так что иди к черту, поняла меня?
  Она попыталась поставить чашку на стол, но затрясшаяся то ли от возмущения, то ли от нервоза кисть опрокинула чай на стол. Кошки, уворачиваясь от летящих на них капель, зашипели, а Оксана вскочила и принялась вытирать разлитый напиток.
   - Чтоб вы все сгинули... сволочи... в могилу решили меня свести, не дождетесь, твари. Вы еще с ветврачами не тягались в терпении, ага... пытайтесь, давайте, сволочи...
  После беспокойной ночи невыспавшаяся и злая женщина пришла на работу в отвратительном настроении. Чуть-чуть оно поднялось от вида поправляющегося Тимофея, который с утра пару раз лизнул паштет и хорошо попил. Затем, с каждым следующим инфекционником, оставшимся в той же поре, оно падало все дальше и дальше. Пережив вторую рабочую смену, Оксана зашла в аптеку за новой пачкой "Новопассита".
   - Привет, привет, твари, - буркнула она Люське и Маське, встречающим ее с порога. - Ненавижу вас обеих.
  То ли успокоительное начало действовать, то ли нервная система уже истощилась, но Оксана почти перестала замечать своих соседок к десяти вечера. Она листала новостную ленту, не глядя в четыре огонька, светящиеся рядом. Через полчаса она закрыла браузер и откинулась на спинку стула, повернувшись к кошкам. Обе смотрели ей в лицо. Оксана немного поразглядывала их, а потом отвернулась к монитору, нашла какую-то папку и включила первую из картинок, лежащих в ней. Эта была отсканированная старая фотография маленькой девочки с котенком на руках.
   - Видите? - ткнула она пальцем в экран и обернулась к кошкам. - Это - Макс. Наш кот. Я его в подвале нашла. Он был совсем маленьким, может, недели три от роду, даже уши еще не поднял. Я сама его выкармливала молоком из пипетки. И он вырос, стал красивым. Он долго у нас жил. Я пошла в школу, потом в институт. Он жил и не тужил. А когда я выпустилась, он начал болеть. Сначала периодически блевал. Потом у него почки отказали... мочекаменка. Я повела его к нам в клинику, и Вера Петровна его вылечила. Уретростомию сделала. А затем он начал вонять. Знаете, как он вонял? Тебе, Люська, не понять, ты здоровой сдохла, - она махнула рукой на трехцветку. Та не пошевелилась. - Он гнил, понимаете? Гнил изнутри. Вот такой он был, - она нашла фотографию, где Макс, очевидно, был в расцвете сил. - А вот такой он потом стал.
  Оксана листнула в самый конец папки и включила последнюю картинку. Кот, изображенный на ней, лежал на процедурном столе в клинике, истощенный и обезвоженный, с выражением неземного страдания на морде. К нему была подсоединена капельница, а на лапе замотан вазофикс. Из дырки, на месте которой когда-то был половой член, торчал катетер, из него в лоток стекала густо-красная моча.
   - Максу было двадцать один, когда он умер. Я не спасла его, понимаете? - на лице Оксаны выступили слезы, она отвернулась, чтобы кошки не видели, как она их вытирает с ресниц. - Я не спасла моего мальчишку... все вы, которые сдохли... вы и половины тех эмоций не стоите, которые я отдала Максу. Вот я и не плачу по вам. И даже по тебе, хоть ты и не была виновата в своей слабости, - она обратилась к Маське.
  Кошки остались бесстрастны к ее словам. Оксана вытерла остатки слез: до ее переживаний никому нет дела. Поэтому и ей не было больше дела ни до чьих бы то ни было печалей: животные мрут у всех. Они не бессмертные. И годом раньше они умрут или годом позже - не имело никакого значения.
  Женщина, чувствуя себя обессиленной, упала на постель. Сегодня снотворного не будет нужно. Интересно, неужели она одна такой беспринципный ветеринар, что именно с ней это все приключилось? Почему? Она ведь делает все, что может, все, как захотят хозяева. Захотят - вылечит, захотят - усыпит. Никогда не спорит, оказывает посильную помощь, если есть возможность. Что в этой жизни она делает не так?
  Она повернулась к кошкам.
   - Скажите, что вам нужно, а?
  Кошки спрыгнули со стола и уселись на конце кровати. Оксана поджала под себя ноги, чтобы они не прикасались ни к одной части ее тела, и отвернулась. Сон пришел в перенервничавшее тело быстро.
  Открыв глаза под утро, она обнаружила Люську прямо у изголовья. От неожиданности женщина закричала, а трехцветка угрожающе зашипела и взмахнула лапой. Оксана вскочила, закрыв руками лицо, и увидала сквозь пальцы Маську, рядом с которой на краю постели сидел еще кто-то. Кто-то мраморного коричневого окраса. Руки врачихи опять затряслись, она сделала несколько судорожных вздохов, больше похожих на всхлипы. Она закрыла рот, а на глаза ее навернулись слезы.
   - Да что же это такое!
  Этого кота она тоже помнила. Старичок шестнадцати лет, впервые вынесенный из дома в клинику на ультразвуковое обследование. Когда Оксана перевернула кота на спину, он захрипел, вытянулся в тонической судороге, вывалил посиневший язык и издох. Она даже не успела ничего сделать, только, пожав плечами, отдала хозяевам кошачий труп, объяснив ситуацию. Старичка унесли домой с его первого и последнего похода в ветеринарку.
   - А ты-то здесь с какого боку? Что я тебе сделала?.. зачем ты пришел?
  Ей не сильно нужен был его ответ. Она встала, постоянно оглядываясь на три кошачьих тушки, семенящие за ней, на ватных ногах дошла до ванной, залетела туда и закрыла дверь. Снаружи тут же раздался скрежет когтей о дверь и утробное мяуканье в три голоса. Судорожно дыша, Оксана умылась, приняла утренний душ, стараясь игнорировать хоровое пение за дверью. Это становилось невыносимо.
   - А ну заткнитесь!
  Но им было все равно. На кухне за утренним кофе Оксана поняла, что это уже совсем ни в какие рамки. Пора к психиатру, определенно. Ей хотелось уйти прочь из дома. Попив кофе и наскоро позавтракав яичницей, она так и сделала.
  Бредя по слякотной дороге через один, второй, третий перекресток, Оксана пыталась привести мысли в порядок. А если, когда она вернется, к трем кошкам присоединится кто-то еще? И вообще, что происходит? Почему они все здесь? Что за злая шутка, и кто это решил над ней подшутить? Здесь уже не пахло банальным переутомлением и стрессом. Здесь именно психоз. Надо к специалисту. Но ведь она не сумасшедшая! Она в здравом уме, лечит животных, спасает их, действует абсолютно адекватно! Как же это так?
  Сев на лавочку в небольшом сквере, Оксана набрала телефон клиники.
   - Алло? Привет, Наташ. Дай Серегу, пожалуйста.
  Когда ей ответил коллега, она спросила про Тимофея. Как оказалось, кот был в той же поре, не лучше и не хуже. Это хоть немного успокоило ее. Может, если она вылечит Тимошу, проклятые твари покинут ее дом? Да, наверняка. Ведь они появились одновременно с его приходом. Определенно, мироздание желает, чтобы Оксана спасла этого кота.
  Значит, она спасет его.
  
  IV
  Калицивирозник
  
  Почти четырехнедельный стресс не прошел даром для Оксаны: ее трясло так, что это было видно невооруженным глазом. Каждый день ее квартира пополнялась новым питомцем. Некоторых она помнила, большинство - нет, но если судить по знакомым ей животным, все они когда-то лечились у нее. И умирали у нее. Некоторые - по ее вине. Некоторые - нет, но с ее участием. На данный момент животные занимали большую площадь квартиры, и разбегались, как косяк рыб от хищных водоплавающих, когда она ходила из комнаты в комнату. Ей приходилось забегать в ванную и сразу же закрывать дверь, а потом выслушивать, моясь, вопли многоголосого хора. "Новопассит" не спасал. Она все-таки сходила к психиатру, и тот выписал ей феназепам. Оксана смотрела на таблетки с некоторым сожалением, прежде чем начать принимать: она знала, что с таким режимом точно подсядет на зависимость. Только этого не хватало.
  Ее все чаще посещало стойкое желание переехать. Но она считала, что если поступит так, значит, проиграет своим пушистым галлюцинациям, а этого она допустить не могла чисто из принципа. Тем более квартиру, которую она с такой тщательностью обустраивала уже много лет, оставлять на произвол несуществующих и давно издохших тварей не хотелось совсем. Оксана очень привязывалась к местам, в которых жила. К тому же, кто знает, где ей удастся снять жилье по сносной цене, ведь плату за эту квартиру никто не отменит. Может, доступное окажется на самой окраине города. Вставать утром на час-полтора раньше? Ну уж нет, она уже давно привыкла к своему режиму. Уж лучше потерпеть кошек и попить транквилизаторы, чем поменять его.
  Уехать к родителям? Тогда придется добираться до работы как минимум час. Кроме того, это обязательно начнутся расспросы, с чего это вдруг самостоятельная женщина возвращается к мамочке и папочке. Придется рассказать историю про кошек, в которую они, скорее всего, не поверят. Где-нибудь обязательно всплывет феназепам. Мама у Оксаны была медсестрой на пенсии, она уж точно в курсе, когда его назначают и какие побочные эффекты он имеет. Нет, родители - не вариант, однозначно не вариант. Даже больше не вариант, чем съезжать на новую съемную квартиру.
  Из транса уже около клиники ее вывело чье-то истошное мяуканье. Взгляд сфокусировался на крошечном грязном бело-рыжем тельце около двери клиники: кто-то подкинул к ним котенка. Оксана бегло рассмотрела его: воспаленные глаза гноились, а через опухшие веки были видны только блекло-темные щелочки. Тоненькие ножки тряслись, а все тело дрожало от холода и промозглости, огромные уши, как у летучей мыши, трепыхались над головой.
  Оксана не смогла превозмочь любопытство и подняла котенка, чтобы рассмотреть. Его нос, губы и пасть были изъедены язвами, и врач точно знала, что это значит.
   - Калицивирозник, - заключила она и отнесла котенка за здание, положив на пожухшую траву. - Давай-ка беги отсюда, пока тебя Вера Петровна не заметила. Она таких, как ты, гонит в три шеи.
  С жалобным мяуканьем, напоминающим скрип, котенок откатился от Оксаны и сжался в комочек, продолжая звать маму, папу, прохожих - хоть кого-нибудь. Женщина вздохнула, чувствуя, как от каждого писка становится нехорошо внутри. Так же пищал Макс, когда она его подобрала, точно так же, и все котята так кричат, когда хотят, чтобы их взяли, успокоили и накормили. Столько их еще здесь таких, всем не помочь. Врач развернулась и направилась в клинику.
   - Окси, привет, - бодро приветствовала ее Настя с порога. - Быстрее переодевайся, Тимоха сегодня в девять записан.
   - Отлично, - Оксана улыбнулась. - Видела котенка?
   - Ага. Больной совсем. Подкинул кто-то, сто процентов. А что с ним, кстати?
   - Калицивироз же, - она пожала плечами. - Язвы во рту. Забыла что ль?
   - Да я вообще не могу все эти вирусы запомнить, - Настя зажестикулировала. - Мне не принципиально, я же не врач. Это вот Юльке надо учиться и Шуре.
   - Да и тебе неплохо бы знать. Не всю же жизнь в админах сидеть.
   - Да мне и тут неплохо, - заулыбалась девушка. - Хотя, ты права. Надо развиваться.
  Она выглянула в окно.
   - А куда ты котенка-то дела?
   - Я его за клинику унесла, - Оксана застегнула на халате последнюю пуговицу. - Не дай бог еще его ВэПэ заметит. Прогонит же, и грубо прогонит.
   - Можно подумать, что бездомные по-другому болеют, да? - несколько укоризненно заметила Настя. Врач пожала плечами.
   - У него все очень плохо. Скорее всего, он сдохнет через день или максимум два. А ВэПэ трясется за клинику. Клиенты всякие бывают, кому, как не тебе, это знать. Некоторые вон возмущаются, что у инфекционников нет отдельного приемного помещения. А тут калицивирозник ослепший у порога ошивается. Таких, как он, по улицам сотни - одним больше, одним меньше, неважно. А репутация клиники пострадает, если люди будут видеть его больного около входа. Она не может позволить себе так рисковать ради какого-то вирусного заморыша.
   - Зато репутация бы поднялась, если бы мы его вылечили.
   - И что дальше? - Оксана усмехнулась. - Кто его домой заберет? Ты? Вера Петровна?
  Настя опустила голову.
   - И то верно.
   - Да и к тому же. На такой стадии калицивироза лечение долгое и дорогостоящее. Так-то это не сильно страшная болячка, если сравнивать с той же панлейкопенией, но когда язвами покрыта большая часть ротовой полости и носоглотки... не нужно быть супер-пупер специалистом, чтобы догадаться, насколько это обширное кровотечение, - она посмотрела на администратора исподлобья. - Плюс, стрептококки во рту не дремлют. Вызовут гнойное осложнение, если уже не вызвали, пойдет сепсис и - привет.
   - Тогда усыпи его, - та пожала плечами. - Тебе же не сложно.
  Оксана замолчала. Она пыталась понять, что помешало ей взять тяжело больное животное и избавить его от страданий, но не могла. Что-то в этом котенке было такое, что не позволило ей даже подумать о подобном. Похоже, она теряет хватку и хладнокровие. Не показать бы это только коллегам, особенно Вере Петровне, которая считала, что нельзя привязываться к тем, кого лечишь. Максимум - изображать сострадание.
   - А есть смысл препараты тратить? Все равно сдохнет, - отозвалась она тихо после долгого молчания. Настя пожала плечами.
   - Ну как знаешь.
  Ровно в десять Тимофея, которого поставили на стол, было не узнать: его глаза блестели, он активно исследовал клеенку под собой, тянулся к рукам хозяина и врачей. Вазофикс с него уже сняли: кот хорошо ел и пил.
   - Как моча? - спросила ветврач сияющего хозяина.
   - Посветлела, - довольно сообщил тот. - Спасибо, доктор. Вы - чудо.
   - Вы мне льстите, - улыбнулась женщина, одновременно приветствуя припозднившуюся сегодня Веру Петровну. - Сегодня у вас последний укол.
   - Скажите, а выпускать его на улицу можно? Он привык гулять, так вот полегчало, так и норовит из дому сбежать, подлец.
   - Пока повремените. Пусть оклемается. Или купите шлейку, гуляйте понемногу вместе с ним, чтобы не убегал. Ему нельзя перемерзать.
   - Что нам кушать?
   - У вас - пожизненная диета. Сидите на "Ренале", - она кивнула Юле; та сделала последние в курсе две инъекции внутримышечно. - Идите. Через месяц сдайте мочу. Будем контролировать.
   - Спасибо!
  Когда мужчина ушел, из ординаторской показалась Вера Петровна.
   - Я не ждала подобного. Молодец, Ксюш. Кажется, у меня появился серьезный соперник, - она подмигнула. - Пошли пить чай. Ты что, вообще не спишь, что ли? Выглядишь, как кикимора.
   - Можно сказать, что не сплю, - Оксана улыбнулась в ответ. - Надо мне в отпуск.
   - Я хочу тебя на Новый год отпустить. На месяц. Две недели до и две после.
   - Серьезно?!
   - Серьезно. Ты заслужила. Ты - мой лучший сотрудник.
   - Вы льстите мне.
   - Вовсе нет. Отдохнешь, приведешь себя в порядок, может, парня найдешь наконец. Давно пора. А то уже тридцать с гаком... это не дело.
   - Да, нужны мне эти парни, - она махнула рукой. - Одни проблемы от них.
   - Зря ты так говоришь. Тебе уже раза три родить надо было.
   - Пфф. Еще чего.
  Она хотела было пошутить что-то на тему сильной и независимой женщины - ведь кошек у нее реально теперь полон дом. Но как только Оксана подумала о кошках, ее вновь затрясло так, что это заметила начальница.
   - Ого, что-то тебя колошматит не по-детски. Ну-ка пошли, чаем тебя отпою.
  
  ***
  
  Через две недели стало ясно, что феназепам перестает помогать. Оксана в половину десятого вылетела из автобуса, промчалась к двери клиники, едва не сбив калицивирозного котенка, неизменно возвращающегося каждое утро после того, как она его относила за здание, подальше от глаз Веры Петровны. Приемная была полна клиентов. Оксана прокралась в ординаторскую и скинула с себя пальто. Уже на входе она столкнулась с начальницей, которая убрала с лица обычную невозмутимость и доброжелательную улыбку и позволила себе по-настоящему рассердиться.
   - И как мне это понимать? - ее полушепот был хуже крика. - Ты видела время?
   - Видела, Вера Петровна. Простите, ради бога. Я проспала...
   - Да мне плевать, что произошло. Ты - врач, на тебе ответственность. А вдруг к тебе кот придет с отеком мозга, а тебя на месте нет? Фельдшер ему не поможет! Ты должна быть всегда рядом и действовать быстро! Хоть шляйся всю ночь по клубам, но на работе ты должна быть без пятнадцати! Поняла меня?
   - Поняла, Вера Петровна. Больше не повторится.
   - Я надеюсь. Следующий раз будет последним, помяни мое слово. Уволю и не посмотрю даже на твое портфолио.
   - Я поняла. Извините.
  Оксана, трясущимися кистями застегнув пуговицы на халате, пригласила следующего клиента. Вера Петровна подошла к администраторской стойке.
   - Не слишком ли строго?.. - робко спросила Настя. - Она впервые опоздала с тех пор, как я устроилась сюда работать. И я не пойму, что с ней... она ужасно выглядит.
   - Слушай, Насть. Я все понимаю, что у нее проблемы с нервами, феназепам и все такое, - ответила главврач вполголоса, - но я буду относиться ко всем одинаково. Это справедливо. Пускай знает, что даже при ее авторитете здесь поблажек не будет, - у Насти зазвонил телефон. Вера Петровна кивнула на него. - Отвечай.
  Девушка большую часть времени слушала, как кто-то распинался на том конце провода. Ее лицо все больше вытягивалось, и сразу стало ясно, что ничего хорошего этот звонок не сулит. В конце разговора она сказала "Все ясно. Мы очень сожалеем. До свидания" и повесила трубку.
   - Окси не понравится это, - прошептала она. - Пойдемте, поставим чайник.
  Когда вода закипела, ветврач отпустила последнего клиента и вернулась в ординаторскую, виновато опустив взгляд.
   - Простите, умоляю. Я сама в шоке от своего опоздания.
   - Ладно. Забудь, - Вера Петровна махнула рукой. - Насть, так что там такое произошло?
   - Что произошло? - Оксана почувствовала, как заколотилось сердце.
   - Тимоху машина сбила, - скорбно проговорила администратор и отвернулась. Оксана застыла на месте с ошарашенным взглядом.
   - То есть как это?
   - Убежал прямо около дома... когда с лечения привезли, - Настя потерла нос, чтобы не дать себе прослезиться. - Вырвался из переноски. И сразу - под колеса... они долго не звонили, не хотели разглашать... но потом решили, что стоит нам сообщить. Кошмар... жалко кота.
  Ветврач поставила кружку с чаем на стол и уткнулась себе в ладони. Всхлип. Она заплакала, заревела совершенно искренне. Как же так произошло? Она ведь вытащила его. Сделала невозможное. Показала, что нет ничего нереального, если ты уверенно стремишься к цели. И все кончилось вот так...
   - М-да, - заключила Вера Петровна. - Должен был умереть от почечной недостаточности, но его спасли. И судьба кинула его под колеса.
   - Это несправедливо, - Оксана уже успела выплакаться. - Это просто...
   - Я говорила тебе, дорогая, - грустно вздохнула главврач, положив ей руку на колено. - Чудес не бывает. От почек или от машины... он все равно умер.
   - Он должен был выжить, - женщина стукнула кулаком по столу. - Я должна была его спасти. Это несправедливо!
   - Забудь, Ксюш. Да, несправедливо. Но кота больше нет. Все. На этом жизнь не кончается. Забудь и живи дальше. Лечи дальше. Тимоха уже отжил свое. Ему девятнадцать лет, Ксюш. Девятнадцать. Будь ты взрослой уже, наконец.
  Допив чай, Настя вернулась на свое рабочее место, а Юля пошла мыть полы. Оксана задержала начальницу. Та вопросительно глянула на нее; врачиха замялась, не знаю, как сказать то, что она хотела сказать.
   - Вера Петровна... можно я сегодня переночую в клинике?..
  Та нахмурилась.
   - С чего бы это?
   - Понимаете, я... - она вздохнула. - У меня дома живут кошки.
  Главврач страшно удивилась.
   - С каких это пор? Ты же не хотела их заводить?
   - Я и не заводила... я не знаю, как объяснить... это те кошки, которые умерли у меня на приеме, понимаете? Они сами ко мне пришли, сначала одна, потом вторая... их много, они по всей квартире... мне некуда ступить. Я уже устала. Я не могу жить с ними. Вера Петровна, пожалуйста, разрешите мне остаться здесь на ночь!
   - Ксюша, ты несешь какую-то чушь, - начальница пощупала ее лоб. - Какие кошки с приема? Ты что, перепила и бредишь?
   - Нет... вы не понимаете, - Оксана закрыла лицо руками. Вера Петровна зашикала на нее и обхватила ее холодные трясущиеся руки.
   - Тише, тише. Я не понимаю, ты права. Но если ты хочешь переночевать, попроси Настю, пусть она оставит тебе ключ. Сигнализацию тогда не включай, а то среагирует на твои движения.
   - Спасибо...
  Оксана отошла от начальницы и полезла в сумку за лекарством. Вера Петровна недоверчиво покосилась на феназепам. Вроде бы он должен лечить подобные расстройства, а не подливать масла в огонь. Едва ли тот бред, который она несла про кошек, был правдой, но налицо был стресс. Чем бы он ни был вызван, он имел место быть, и оставалось только гадать, как, сидя неделями на транквилизаторах, Оксана умудрялась нормально соображать и лечить.
  "Бедная девочка... надо срочно ее отпускать. Ей давно пора отдохнуть."
  Выходя из клиники под конец своей рабочей смены, Вера Петровна услышала жалобное мяуканье откуда-то снизу. Она удивленно глянула себе под ноги: в ее туфли ткнулся, понюхал и попытался погладиться слепой калицивирозный котенок. Как возмутительно!
   - Это еще что такое?! - женщина пнула бело-рыжее тельце так, что котенок, сдавленно пискнув, взлетел в воздух и приземлился в метре от нее. - Ну-ка брысь отсюда, заразы кусок!
  Коснувшись лапами земли, напуганный малыш кинулся опрометью в первую попавшуюся сторону. Как раз из окна выглянула Оксана и почувствовала, что холодеет: он бежал прямо через проезжую часть, где носились машины.
   - Вот черт, - пробормотала она.
   - Что такое? - спросила Настя, выглянув из-за администраторской стойки.
   - Вера Петровна заметила калицивирозника, - ответила та. Девушка состроила гримасу.
   - Далеко летел?
   - Он через проезжую часть побежал.
   - Эх... собьют ведь. А потом размажут по асфальту, даже кишок не останется.
   - Да. Бедная животина. Ну, зато одной заразой меньше. Он слепой уже был. Все равно бы сдох. Я удивлена, что он уже две недели живет. Давно должен был уже...
   - Все? Сострадание кончилось? - не то расстроенно, не то укоризненно заметила Настя. Оксана кивнула.
   - Да. Хватит сострадать. Ничего хорошего из этого не выходит. Слышала, что сказала ВэПэ? Чудес не бывает.
  До конца рабочей смены настроение не поднялось. Врачиха, забрав ключи у администратора, решила заскочить домой за зубной щеткой и умывальными принадлежностями. Только открыв входную дверь, она почувствовала, как в ее глаза уставилась сотня сияющих огнем глаз. Тотчас же вернулось чувство разрывающего отчаянья, сердце заколотилось, а ноги подкосились. Люська возглавляла весь этот пушистый легион, сидя впереди. Распинав кошек ногами, Оксана проскочила в ванную и тут же с силой захлопнула дверь, прищемив с десяток кошачьих лап. Послышались вопли, хруст шкур и костей и шипение, затем перешедшее на завывание полусотни голосов и настойчивый скрежет когтей о деревянное полотно. Часто кошки за дверью подпрыгивали, очевидно, и скользили вниз по стеклянной вставке, извлекая при этом ужаснейший скрип. Женщина упала на колени, закрыла уши и закричала: этот гул был невыносим. Из глаз хлынули слезы.
  Покидав в сумку все, что было необходимо, Оксана оттолкнула кошачьи тела дверью и кинулась к выходу из квартиры. Кошки были недовольны перспективой оставаться ночью без "хозяйки": некоторые прыгали ей на руки и царапали пальцы, когда она прикасалась к ручке. Наконец-то женщина сумела выйти наружу, закрылась на три оборота и вынеслась из подъезда.
  В клинике было так спокойно, так стерильно и безмолвно. Там истерика Оксаны наконец прошла, и врачиха смогла подремать, улегшись на койку. Жесткое ложе заставило ее спину помучиться: когда женщина проснулась среди ночи, у нее болело абсолютно все. Но это лучше, чем куковать среди огоньков кошачьих глаз, впивающихся ей в лицо каждую секунду, что она находилась дома.
  Наутро ее внешний вид был не из лучших, но по крайней мере руки не так тряслись. Где-то там в бешенстве бьются ее кошки, оставляя на мебели и обоях видимые только для нее следы. Плевать. Пускай что хотят делают, но подальше от нее. Им нужна квартира? Оксана была готова снимать другую, лишь бы не видеть всю эту мохнатую братию подле себя.
  В половину девятого порог пересекла Настя.
   - Я даже не стану спрашивать, как ночь, - сходу сказала она, ставя сумку на стойку и раздеваясь.
   - Всяко лучше, чем в моей квартире, - ответила Оксана. - Не хочу туда.
   - Что не так? - администратор приподняла одну бровь. Женщина нервно дернулась.
   - Я не хочу даже говорить об этом. Надо продавать ее. Проклятая какая-то квартира. Не по душе мне она. Не хочу в нее возвращаться. Я такими темпами скоро в сглазы и порчи поверю.
  Настя несколько раз кивнула, округлив глаза. Видимо, расстройство действительно очень серьезное. Ветврач всегда отзывалась положительно о своей квартире и очень любила ее. Когда они разговаривали и обсуждали, кто бы куда переехал, она говорила, что ее все более чем устраивает и место жительства менять она не хочет. А теперь...
  Удивительно, что Оксана выглядела сегодня довольно бодрой, с условием, что ей пришлось спать на жестком сиденье диванчика в приемной. Деревянные скамейки, на ее вкус, и то удобнее были. Интересно, что же там такое с квартирой, что ее женщина готова променять на столь неприятное ложе?
  Саша пришла без пятнадцати девять. Вера Петровна появилась через пять минут после нее и тут же обратила внимание на улыбающуюся Оксану.
   - Ого. Неужели здесь условия лучше, чем в твоей квартире?
   - Поверьте, - та серьезно глянула ей в глаза. Начальница пожала плечами, вспоминая о вчерашнем разговоре. Кошки.
   - Кстати, с первым днем зимы вас, девочки.
   - Спасибо, Вер Петровна.
   - Скоро кончится волна инфекционников, - она довольно улыбнулась. - С завтрашнего дня похолодает. Минус четыре обещают. Наконец-то. Оксан, я тебя с двадцатого декабря отправляю в отпуск. Готовься.
   - Спасибо, Вер Петровна.
   - Тебе нужно отдохнуть, - главврач посмотрела на нее очень строго. - Езжай с отпускных куда-нибудь... куда ты там хотела? В Прагу?
   - В Карловы Вары.
   - Ну или в Карловы Вары. Отпускные я тебе выдам.
  На этот раз день был на удивление пустым. Несколько повторников пришли на уколы. Вера Петровна ушла в час, решив, что ее присутствие не нужно. Оксана включила фильм и подозвала к себе Сашу. Настя сказала, что ей нужно заполнить отчетный лист, и осталась за администраторской стойкой. Время тянулось, как жевательная резинка. Уже к началу пятого все чувствовали себя ужасно уставшими.
   - Ну что ж такое... где люди? - возопила Оксана, выключив проигрыватель. От фильмов уже болели глаза.
   - Может, закроемся пораньше? - предложила Саша.
   - И получим фирменное от ВэПэ, - хохотнула врачиха. - Пиздюля в собственном соку.
   - Ну бли-и-ин... нет ведь никого.
   - Вот увидишь. В восемь или половину девятого припрутся все. По закону подлости.
   - Не каркай.
  Но никто не приперся. Ни в восемь, ни в половину девятого. Работники позакрывали программы на компьютерах, выключили их и принялись собираться. Оксана делала это очень медленно и неохотно: когда остальные уже надевали куртки, она только сняла и закинула в стирку свой халат.
   - Окс, давай быстрее, - раздраженно крикнула ей Настя. - Тебе что, домой не хочется?
   - Не хочется, - тихо ответила та. Администратор недоуменно застыла на месте.
   - Ты нормальная?
   - Вряд ли, - руки Оксаны опять затряслись, а на глаза навернулись слезы.
   - Ну как угодно. Пока, через два дня увидимся.
   - Пока, - робко добавила Саша.
   - Пока, девочки, - ответила Оксана. Зазвенел колокольчик, закрылась дверь. Полутемная пустая клиника окружила ее со всех сторон. На любого человека начали бы давить стены, ему стало бы не по себе, но не Оксане. Она больше всего на свете не хотела возвращаться в родной дом, где ее встретят демоны.
  
  V
  Пусти его в сердце
  
  "Хоть бы он ехал помедленнее... пожалуйста, попади в пробку или... не знаю, но едь помедленнее. Пожалуйста."
  Лучше бы ее везли на казнь. Оксану трясло. Двери открылись перед ее остановкой, и женщина смотрела на нее, как на эшафот. Усталый кондуктор прикрикнул на нее, чтобы она торопилась, и Оксана, вздрогнув и извинившись, выбежала из автобуса. Дорога до дома была подобна последней миле.
  Ее мучило странное и страшное предчувствие. Казалось, что это - последний раз, когда она идет куда-либо. Вообще идет. Ее ноги служат в последний раз. Животные просто не дадут ей покоя, ни сейчас, ни когда-либо еще. Интуиция вопила внутри головы - не надо, не возвращайся туда, ночуй где хочешь, но только не там. Но Оксане было больше некуда идти. Родители - далеко, да и не поймут они, с чего это вдруг дочка решила переехать к ним. Да еще и с феназепамом в сумке. Тихая мелодия громом грянула в черепной коробке, когда зазвенел домофон, открывая дверь подъезда. Звук шагов эхом разносился в тишине, оглушая ее.
  В отверстие замка она попала с третьего или четвертого раза. Медленно отворила дверь и заглянула внутрь. Сотня огоньков светилась в темноте квартиры: кошки и коты смотрели на нее так, словно она серьезно провинилась перед ними и теперь должна поплатиться за это. Их морды казались гораздо более эмоциональными, чем у любого другого животного, и главной эмоцией было презрение. Оксана ступала среди них осторожно, шла на цыпочках. Кошки на этот раз не двигались с места, только поворачивали на нее взгляд, выискивая им лицо.
  Переодевшись, она прошла на кухню. Женщина налила себе воды, расплескав половину по столу. Терпеть эту торжественную тишину было невыносимо, еще хуже, чем их адские вопли, когда Оксана закрывалась в ванной или туалете. Она прямо-таки чувствовала, как нервы звенят, словно натянутые струны, и вот-вот лопнут. Феназепам оказался бесполезной хренью, еще и сделал ее наркоманкой. Она глотнула таблетку, запила ее.
   - Как же вы меня заколебали.
  Звенящая тишина. Еще глоток воды. Оксана чувствовала, как ее потихоньку накрывает. Где все ее профессиональные навыки? Почему она не может встать и устроить им взбучку, как иногда делала чересчур агрессивным кошкам, с которыми не справлялись их собственные хозяева?
   - Я просто хочу жить дальше. Как же вам не ясно.
  Взгляд пяти с лишним десятков пар глаз ей в лицо. Напряжение и безмолвие, повисающее в квартире после каждой ее фразы, казалось, можно было пощупать.
   - Я просто не хочу вас видеть, ясно вам?! - заорала Оксана, нашла взглядом Люську и швырнула в нее кружку, расплескав по полу остатки воды. Кошка опешила от такого поворота; ловко увернувшись, она проводила взором фарфоровый предмет, расколовшийся позади нее на несколько кусков, а затем медленно повернулась к женщине, выразительно прижала уши к голове, прищурила свои золотые глаза и оглушительно зашипела. За ней повторили все остальные кошки; Оксана почувствовала, как ее накрывает волна ледяной дрожи.
  Следующие несколько секунд прошли, словно в замедленной съемке. Сначала послышалось многоголосое угрожающее рычание. Кошки встали одна за одной, распушили хвосты и подняли шерсть на хребтах. Люська еще раз зашипела, напряглась, выгнула спину, а затем с диким воплем, выпустив длинные когти, бросилась на Оксану. Та закричала и попыталась увернуться, но, отшатнувшись, попала в новую ловушку: сзади ей в ноги вцепилось сразу несколько кошек. Женщина издала душераздирающий возглас боли и страха. Животные заголосили наперебой и начали кидаться на "хозяйку". Самая удачливая допрыгнула женщине до живота и повисла на нем; под тяжестью собственного тела кошка сползла вниз, держась на когтях и оставляя глубокие раны. Врач почувствовала теплую влажность: по животу потекла кровь.
  Оксана бросилась прочь, защищая руками лицо. Кошки сыпались на нее сверху, прыгая со шкафов, впивались в руки, голову и по инерции, раздирая кожу до мяса, срывались вниз. Снизу они скакали и рвали ее ноги и спину. Некоторые обхватили когтистыми лапами лодыжки и вцепились зубами в пятки, с увлечением жуя кровоточащие огрызки кожи. Женщине стало очень горячо и невыносимо больно по всему телу.
  Во мгновение тихое до звона жилище наполнилось звуками Ада. От них звенело в ушах, от них недолго было оглохнуть. Оксана пробиралась к двери через вонзающиеся в нее когти, стараясь не поддаться дикому желанию упасть на пол и биться в конвульсиях; она схватила сумку, нащупала в кармашке ключ и, не одеваясь и не обуваясь, вылетела прочь из квартиры, закрывшись на три оборота. Изнутри слышались кошачьи вопли, раздавался глухой стук - некоторые из зверей, разбегаясь, прыгали на дверь, будто хотели вышибить ее. Рыдая и завывая в истерике от сумасшедшей боли и ужаса, врачиха выбежала из подъезда и побежала, куда глаза глядели, боясь поглядеть вниз, на свое изодранное тело. Холодный ветер обдувал рваные раны, доставляя жуткий дискомфорт. Она бежала вперед, почти не глядя по сторонам; редкие машины с громким гудением тормозили перед ней, а водители кричали на нее матом из окон. Но Оксана их не слышала; неважно, куда бежать, лишь бы подальше от дома.
  Через несколько минут (а может, и часов) такой пешей прогулки она почувствовала себя смертельно уставшей. На ней не осталось ни одного живого места, все было исполосовано. Она чувствовала слабость и сонливость от потери крови. На кистях рук и с внутренней стороны локтей под ярко-алыми и вишнево-багровыми пятнами надулись огромные синие шишки от вылившейся под кожу крови из разодранных вен. Несколько глубоких порезов на голове болели особенно. Кровь над ними уже спеклась, склеив волосы на макушке в неопрятные красно-коричневые сосульки. Каждая царапина больно пульсировала в такт ее сердцебиению. Босые ноги сводило от холода, ведь землю уже подморозило; на ней были лишь домашние штаны до колен и футболка, этот костюм служил ей пижамой. Оксана съежилась: истерика чуть убавилась, и она начала чувствовать холод.
  Она огляделась: этот сквер был ей незнаком. Оксана залезла в сумочку и достала телефон. Однако экран, сверкнув красным рисунком разряженной батарейки и временем - семь минут двенадцатого - отключился. На ее глаза навернулись слезы; тихо всхлипнув, женщина села прямо на бордюр. Ей не хотелось жить. Как теперь вообще можно жить? Она не вернется домой. Если она это сделает, ее растерзают. Оксана посмотрела на свои изуродованные руки и ноги: промозглый холод кусал края ран, причиняя боль. Первая мысль, пришедшая ей в голову при осмотре всех ран, была о том, что ей будет теперь стыдно появиться на работе. Но она тут же отмела ее: какая, к чертям, работа?! Да тут уже не до работы... это ведь будут шрамы, огромные уродливые шрамы по всему телу. Их никак не свести - слишком много. Женщина, дрожа, прикусила губу и уткнулась лицом в ладони. Лучше замерзнуть здесь, чем вернуться обратно.
  Неожиданно в ее ногу что-то уткнулось. Врачиха вскрикнула от неожиданности и отшатнулась, но следом раздалось писклявое мяуканье. Бело-рыжий слепой котенок узнал ее по запаху, подошел и прижался к ней всем замерзшим дрожащим тельцем, прикрыв заплывшие глаза и довольно заурчав. Оксана почувствовала, как что-то теплое, сразу остывая и замерзая, потекло по щекам. Она взяла котенка в руки и прижала к себе.
   - Ты жив. Это невероятно... я думала, что тебя задавили. Ты такой маленький малыш... как же ты выжил? Ты сильнее меня. Вокруг холод, голод, злые люди, пинающие тебя... а ты живешь, выживаешь, и даже находишь сил доверять тем, кто жесток к тебе.
  Калицивирозник отрывисто мяукнул, ткнулся носиком ей в лицо и лизнул ее обветрившуюся кожу. Оксана зарыдала с новыми силами. Какой-то дохлый заморыш, пару недель как оторвавшийся от материнской сиськи, и тот лучше знает, как надо жить и как одним своим видом подбадривать тех, кто начал терять надежду.
  Она подняла взгляд к небу и задумалась. Как же она могла дойти до такого? Всегда уверенная в себе, стойкая, гордая - куда все это подевалось? Глянуть сейчас на нее, сидящую на бордюре босиком, в одной домашней одежде, всю изодранную, с оцарапанной головой - какой позор. Слепыш пришел сюда, именно к ней - почему? Возможно, он знал, кому в этот промозглый вечер требуется поддержка, присутствие хоть какого-нибудь близкого существа поблизости. А может быть, он видел в ней сестру по несчастью, такую же замерзшую, несчастную и забитую?
  Впервые за много лет Оксана почувствовала, что теперь не сможет отпустить крошечное дрожащее тельце. Он настрадался не меньше ее, если не больше. Только он вытерпел еще и физические мучения, возможно, несовместимые с жизнью, но сумел выкарабкаться. Пока он дышал, он не собирался мириться с неизбежной смертью. Оксана, глядя на него, решила, что раз этот заморыш так цепляется за жизнь и так отчаянно пытается радоваться каждой мелочи, происходящей в промозглые серые дни, то и она тоже просто не имеет права сдаваться. Котенок прижался к ней и повернул на ее лицо красные гноящиеся щелочки, бывшие когда-то глазами, словно хотел сказать, что готов пойти бок о бок с ней в битве против недоброй судьбы. Она держала измученного калицивирозника перед собой и видела в нем саму себя.
  - Нет, малыш, не бойся. Я больше не оставлю тебя. Ты - маленький ангелочек. Ты так болен... ты выжил чудом...
  Что-то новое, а может, и старое, но давно-давно забытое, проснулось внутри Оксаны, развернуло крылья, подняло голову. Внутри горячим потоком, как взболтанное шампанское после откупорки бутылки, разлились воспоминания. О том, как она нашла Макса, как он приходил к ней и жалел, когда она плакала из-за какой-то ерунды, как ложился, грея больное место. Ведь за этим люди и заводят домашних животных - чтобы рядом был кто-то, кто понимает тебя даже больше, чем ты сам. Или не понимает, но его желание помочь, исцелить, поддержать тебя всегда искреннее, независимо от настроения или состояния здоровья. Чтобы ты понимал, что никогда, никогда не будешь одинок, в какие бы дебри ни завела тебя жизнь. С этими воспоминаниями желание смириться и реветь пропало, а голос и лицо ее наполнились решительностью.
   - Я... я буду твоим чудом. Если кто-то и сумеет выходить тебя, то это я. Я поднимала и не таких. Ты обязательно выздоровеешь! Я не позволю больше никому тебя тронуть и пальцем. Вот увидишь, малыш!
  Всякий страх исчез, растворившись в свете ночных фонарей. Она встала, прижала котенка к себе и направилась вперед. Выйдет на какую-нибудь знакомую улицу, а оттуда добраться до дома - раз плюнуть. Кошек она больше не боялась. Теперь на ее руках - маленькое сердце, крошечная драгоценность, которую Оксана никому больше не даст в обиду. Сориентировавшись, женщина побрела в сторону своей остановки. Ног уже почти не чувствовалось, но это было неважно. Она дойдет.
  Потратив половину ночи на дорогу до квартиры, она поднялась на свой второй этаж и решительно вставила ключ в отверстие. Стоило ей отворить дверь, как толпа разъяренных кошек тут же ломанулась к ней... и вдруг застыла, беззвучно глядя на ее руки.
  Внезапно слепой котенок издал еще не поставленный, слишком высокий и смешной угрожающий вой, наподобие того, как выли они. Он стал вырываться, и Оксана, шокированно округлив глаза, опустила его на пол.
   - Малыш... ты видишь их?
  Котенок прижал уши и зашипел. Выгнув спину, он бросился на ближайшего огромного лохматого кота.
   - Нет, малыш!..
  Оксана кинулась к нему, боясь, что эта тварь набросится и разорвет котенка на части. Но огромный кот, вздыбившись и поджав хвост, отскочил, врезавшись в своих сородичей. Те сделали то же самое, пошла цепная реакция, по звериной толпе волной прокатился возмущенно-испуганный вопль. Среди кошек началась паника: они с ревом и шипением кинулись врассыпную. Некоторые в приступе безумства пытались вскарабкаться по стенам, их взгляд метался от одного предмета к другому. Сразу пять запрыгнули на кухонный подоконник, сбросив с него горшки с цветами, и начали биться в окно. Оксана, у которой уже не раз за вечер кровь застыла в жилах, как опомнилась, пробежала через них, раскидывая зверей ногами в стороны, и открыла раму; животные, отталкивая друг друга, кинулись наружу, выбрасываясь прямо со второго этажа. Но ни одно из них не приземлилось на снег: они словно выпархивали и, не падая, растворялись в темноте ночи.
  Калицивирозник, хрипло и пискляво вопя, бросался на одну, вторую, десятую кошку, прогоняя ее прочь из квартиры. Животные кидались под ноги Оксане, отчего она потеряла равновесие и упала; некоторые из них прыгали на трех лапах или тащили заднюю часть - очевидно, после того, как она прихлопывала их дверями. Через какую-то минуту дом опустел, остались лишь разбитые горшки и подранные обои.
  Сзади послышалось знакомое ворчание. Оксана обернулась: слепой котенок стоял между ней и Люськой, не подпуская взбешенную трехцветку к хозяйке. Женщина встала, на непослушных ногах, сопровождаемая своим крошечным телохранителем, прошла к входной двери и открыла ее. Они с Люськой встретились взглядами.
   - Пожалуйста, уходи, - почти умоляюще сказала ветврач, вглядываясь в манящие золотые огоньки. - Оставь нас с малышом в покое.
  Вздыбившая шерсть на хребте и распушившая хвост кошка угрожающе зашипела, после чего, выгнув спину и отвернув взгляд на выход, медленно и важно побрела прочь. Немного подумав, Оксана вышла вслед за нею, чтобы открыть дверь подъезда, но, дойдя до самого низа, не обнаружила там никакой Люськи: она растворилась в темноте, как и полсотни ее сородичей.
  Оксана почувствовала, как ее снова трясет, но уже от совершенно противоположного чувства. Хотелось орать и прыгать до потолка, хлопая в ладоши и благодаря бога за избавление. Она вернулась домой со слезами счастья на глазах, схватила слепого котенка на руки и крепко прижала к себе.
   - Малыш! Мы спасены, малыш! Ты мой герой! Мой самый храбрый мальчик!
  Наскоро собрав землю и осколки горшков с растениями с пола, Оксана приняла душ. Прохладная вода щипала ее раны, но это было уже неважно. Надо смыть с себя всю скверну, освободиться от запекшейся крови, поскорее улечься в кровать и забыть все, как страшный сон, как закончившийся фильм ужасов. Следом она взяла котенка, хорошенько отмыла от грязи и его тоже, промыла нос, глаза и губы метрогилом и замазала язвы йодом. Малыш все терпел, не вырываясь, словно понимал, что ему станет от этого намного легче. Предстояло долгое и нудное лечение, но Оксана спасет своего маленького героя во что бы то ни стало.
  Когда она легла спать, котенок примостился у ее изголовья и довольно заурчал. Никогда прежде он не был в такой теплой и уютной постели... да и его хозяйка, наверное, тоже. Никого из них более не тревожили кошмары, никто не просыпался среди ночи от непонятного ужаса, сгладывающего внутренности. Пробудились оба поздним утром - очень уж тяжелой выдалась ночка. Стало намного легче от крепкого, здорового сна. Оксана потянулась, открыла глаза, глянув на свое тело и даже прикрикнула от удивления: этих ужасных рваных ран на ее руках, ногах и животе словно и не бывало.
  
  ***
  
   - Окс, привет, - улыбнулась вернувшейся с отпуска врачихе Настя и тут же, ахнув, добавила, - ой, какая ты хорошенькая! Постриглась, что ли? Или волосы покрасила?
   - Не, просто голову помыла, - ответила женщина и звонко рассмеялась. Администратор вторила ей. - Да, и то, и другое. Надо же, в конце концов, в порядок себя приводить.
   - Это правильно. Ты и накрасилась! Оксан, ты такая красивая! Всегда так ходи!
   - Так-так, - в двери показалась Вера Петровна. - Кто-то похорошел, вай... стресса как ни бывало. Ну, что там с Карловыми Варами?
   - Да к черту их, эти Карловы Вары, - женщина махнула рукой. - Я отпускные потратила на Малыша. Вылечились с ним. Я ему в честь этого купила игровой комплекс с когтеточками. Тот самый, за пятнарик, - она хитро улыбнулась Насте. У той челюсть упала на грудь.
   - С ума сошла?
   - Ооо, это уже месяца два как, - Оксана снова засмеялась.
   - А он сможет на нем играть? Он же слепой.
   - Пфф, он ориентируется в пространстве получше зрячих, - женщина махнула рукой. - Он шустрый и активный. Надо же куда-то ему девать энергию.
  Врач просто цвела. Вера Петровна уже забыла, какой красивой может быть ее подчиненная. Всего-то стоило завести котенка. Главное, что она сама к этому пришла.
   - Ладно, давайте за работу.
  Но не успели они уйти в ординаторскую, как зазвенел дверной колокольчик. В клинику зашел мужчина лет тридцати пяти и подошел к Насте.
   - Продайте мне "ПроБаланс" для кошек.
  Его взгляд упал на Оксану, а она поймала себя на мысли, что внимательно рассматривает его лицо. Смутившись, женщина отвернулась, якобы для того, чтобы повесить куртку.
   - Вы Оксана?
   - Да, - растерянно ответила врач. Вера Петровна по-тихому ушла в ординаторскую, а Настя, улыбаясь до ушей, пробивала мешок корма. - А вы у нас?..
   - Михалевский. На вас мой отец всегда попадал, правда, а я - только на парня-врача, на Сергея. Но он с вами созванивался, я помню.
   - Кот Тимофей? - Оксана погрустнела. - Мне очень жаль. Я слышала про то, что случилось. Ужасно жалко.
   - Да ничего, - мужчина улыбнулся, хоть и видно, что все еще был расстроен. - Тимоха все равно был не жилец. Я хотел сказать вам спасибо. Если бы этот старый дурак не выскочил на дорогу, все бы обошлось.
   - Вы завели котенка? - она улыбнулась ему. Тот, ответив тем же, помотал головой.
   - Нет. Мы взяли из приюта уже почти взрослого. Десять месяцев, - он развел руками. - Без них плохо. Одиноко.
   - Да. Это точно.
  Настя прервала разговор, озвучив сумму покупки. Мужчина взвалил мешок на плечи и повернулся снова к врачихе.
   - А вообще-то, Оксана, у вас есть вторая половинка?
   - Эм... нет, - та сконфузилась. - А что?
   - Так может, мы попробуем встретиться как-нибудь вечерком, после Вашей работы?
  Оксана совсем растерялась и повернула взгляд к двери ординаторской, ища совета у слушающей разговор Веры Петровны. Та воодушевленно зажестикулировала, улыбаясь, и шептала одними губами: "Иди, иди!"
   - Да, почему бы и нет, - она сделала свой фирменный жест - пожатие плечами - и еще раз приподняла уголки губ в легкой улыбке.
   - Тогда договорились. Я позвоню вам на рабочий сегодня, и, если у вас будет настроение, встретимся. Потом я вас отвезу домой. Узнаете меня по черному Киа Соренто.
   - Договорились, - она кивнула, провожая мужчину взглядом.
   - Итак, у нас появилась тема для разговора, - Настя возбужденно захлопала в ладоши.
  Оксана засмеялась, одевая халат, и направилась в ординаторскую. Зазвенел колокольчик, приветствуя Юлю.
   - О, Окси вернулась из отпуска! А чего это вы все такие счастливые?
   - Сейчас расскажем! - Настя достала из сумки коробку печенья. - Это просто жесть с утра пораньше! Да здравствуют розовые сопли!
  Настроение Оксаны было на десять баллов из десяти. Малышу придется поскучать сегодня на пару часов больше, но это ничего. Жизнь, кажется, наконец-то налаживается.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"