Романова Софья Александровна : другие произведения.

Время Нгойл (гл. 10-12)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Время Нгойл
   (главы 10-12)
  
   Глава 10
  
   Братья
  
   Основные рабочие помещения Станции Гутис-6 всегда напоминали Нгойл бескрайние поля с высоким синим небом над головой. И таких невероятно огромных помещений на каждом из двадцати четырёх уровней насчитывалось сотни, точнее, по пятьсот семьдесят шесть. Мегаразмеры Станции задавались не только необходимостью создать в космосе, вне пределов планеты, большое и удобное место, где можно свободно, не опасаясь никаких последствий для родного мира, проводить любые виды работ, хотя это и было главным. Но строить в пустоте нечто огромное оказалось не намного сложнее, чем маленькое и скромное, зато психологически внушительные объёмы создавали для работающих на Станции людей впечатление мощи и абсолютной надёжности.
   Полуоткрытые плоттеры-платформы позволяли, при желании, перемещаться по Станции с такой же скоростью, как и переходить из одной комнаты в другую в обычном Доме гутис; проблемы скоростного передвижения просто не существовало. Впрочем, собственно жилые помещения - тапес-иса, имели вполне обычные размеры и интерьеры. Так что их хозяйки, отдыхая и успокаиваясь после напряжённой работы, чувствовали себя вполне комфортно.
   Начальница Станции, Кама Рэм, встретилась с Нгойл на верхнем испытательном полигоне. Всех, кроме техников-настройщиков полей, то есть ригов с искусственным интеллектом, она заранее отослала прочь. Разговор предстоял слишком личным, а, значит, свидетели не требовались.
   Миссия Оус в Окауайя должна была считаться удачной, Нгойл добивалась всего, что планировалось. Но... этого оказалось слишком мало. Лавина сорвалась, и всё выглядело так, словно Нгойл пытается остановить её голыми руками. И это была только часть проблемы Оус. С каждым новым кольцом ситуация в Гутис, в Доме самой Нгойл, обострялась и выглядела всё более угрожающе и ненадёжно.
   Кама поставила на боковую подставку бокал из-под фреза не глядя, постаралась не встречаться со слишком проницательным взглядом Оус.
   -При последнем комплексном анализе ситуации расчёт показал пятьдесят на пятьдесят за твоё возвращение. Даже с учётом того, что твоё отсутствие в Окауайя ничем невозможно компенсировать. Это будет непоправимый ущерб, у нас просто нет агентов такого уровня, только Ясинь на Рабеж.
   Всего два удачных проникновения в Империю, и лишь ты одна достигла нужного уровня. Правда, на Рабеж свои сложности, там абсолютно нетерпимы к чужакам, даже чужакам из Империи. Поэтому Ясинь только на четвёртом и никак не может влиять на ситуацию. Лишь собирает интересующие Круг сведенья, и то не слишком активно.
   Нгойл зло улыбнулась, словно Кама делала ей выговор, а не ставила в пример, произнесла с горечью то, что могла бы совсем не говорить, Начальница Станции знала ситуацию не хуже её:
   -На Окая сейчас самое напряжённое время за весь период нашего... так сказать сотрудничества. Хотя лично меня это пока и не коснулось. Близкая смена Императора грозит непредсказуемыми потрясениями. В борьбе за власть, равно как за свободу от имперской власти, обостряются все старые религиозные распри. Сила Рокана, до чего же это опасно. И тут ещё какие-то гутис, которых там все заранее ненавидят.
   Как чёрный смерч, который всё смешает, вытащит наружу то, что, казалось, уже давно исчезло и забыто. Ах, Кама! - Нгойл дотронулась ладонью до груди старшей подруги и своего командира. Такое прикосновение у гутис значило полное доверие и любовь.
   В ответ Кама положила свои ладони поверх пальцев Нгойл, но при этом не улыбнулась. Произнесла жёстко:
   -Речь идёт о тебе, Нгойл Оус. Ты должна сделать выбор. И это выбор очень тяжёл. Я бы сказала, что его совсем нет.
   Но если ты не вернёшься в Гутис немедленно, может случиться так, что тебе окажется некуда возвращаться. СпецСлужба почти открыто применила к тебе недозволенные методы, и Корпус оказался бессилен защитить. По крайней мере, пока.
   От отчаянья Нгойл не выдержала и даже перебила старшую гутис:
   -Назови мне их причины, Кама. Я сама вижу только одну, хотя она и звучит чудовищно. Это должно быть связано с моей работой, ведь Оркас прямо мешают моей службе в Окауайя.
   Начальница Станции нахмурилась ещё сильней, теперь сделалось возможным понять, что она гораздо старше Нгойл. Кама так и сказала:
   -Нгойл, я была такой как ты слишком давно. В те кольца многое было иначе. Работа Корпуса вызывала всеобщее уважение и преклонение. Правда, ещё никто не слышал о монстрах Гетерии, не представлял, что где-то там находится и может угрожать миру Гутис могущественная и кровожадная Империя.
   Дабан, Рицвиг, даже Каса - всего лишь безобидные, ничем не опасные для Гутис миры. Там мы освоились, вовсе не прилагая труда, и думали, что так будет всегда. В Золотом Круге нашу Службу превозносили. Но Круг повернулся, и всё переменилось, снова и снова доказывая простую истину: каждый оборот Круга разительно отличается от предыдущего.
   -Ну нет, - не вытерпев, Нгойл перебила старшую подругу. - Дело не в новизне. Трудности были и раньше, но разве это останавливало Круг? Сейчас же в обод колеса специально подброшен камень. Кто-то очень хочет заставить нас поверить, что сам Круг изменился настолько, что перестал быть Кругом. Надо просто выбросить этот камень прочь.
   И слава нашим врагам, с ними гораздо интересней. И слава Кругу, потому что победа останется за ним, следовательно, за нами.
   У Камы сжалось сердце. Нгойл нисколько не изменилась с того кольца, когда, не скрывая слёз, совсем юной девочкой, принесла Обет Служения.
   -Предположим, что ты права во всём, Нгойл Оус. Но ты готова ради победы рисковать собственным Домом?
   Нгойл помедлила, вгляделась в глаза Камы. Резким движением отбросила назад волосы. Рисковать она привыкла каждое кольцо, и уж не Начальнице пугать её риском. Предполагать, будто Кама не понимает, что порой нет другого выбора, было невозможно. Кто другой, только не Рэм. От недобрых предчувствий у Нгойл затрепетали ноздри, словно она ощутила что-то в воздухе.
   -Отвечай, кто-нибудь из твоих людей смог проникнуть в Службу, предавшую чистоту Круга? Вы поняли, что творится у Оркас?
   -Нет, Нгойл. Оркас почти неуязвимы даже для Корпуса. И боюсь, они знают о нас больше, чем мы о них. Вот, я даже не решилась принять тебя в собственном тапес-иса. Именно поэтому снова предлагаю вернуться. Не ради безопасного отдыха, а чтобы продолжить работу здесь, в Гутис.
   У Нгойл забилась жилка на виске:
   -Оркас посмели втянуть Ольтера в противостояние служб. Слишком большая честь, если я остановлюсь из-за их усилий.
   -Нельзя не уважать сильного противника.
   -Уважать? - Нгойл фыркнула. - Совсем неподходящее слово. - Уважают за достойные дела. Я уважаю своего мужа из Дабан. Ольтер воспитал для меня пятерых детей - истинных гутис. Он принят в Золотой Круг. Круг Свидетель, когда-нибудь я открою прячущиеся лица тех, кто завладел им и пытается использовать. Узнаю имена и заставлю явиться на Суд Круга. Но никогда не стану уважать за подлость?!
   -Здесь я не спорю. Но для чего ты рискнула старшей дочерью, позволила ей поступить в Школу Дочерей Круга? Ты могла бы вмешаться.
   -Ах, Кама, в данной ситуации риск не больше, чем если бы Ламма поступила на любую другую Службу. И выбор сделала она.
   -Эта Ламма-Лаурит... слишком неопытна. - У Камы всегда предательски менялся голос, когда она произносила второе имя.
   -Но она гутис, и она даже старше, чем была я сама, когда произнесла Обет Служения.
   Кама вгляделась в одухотворённое лицо сидящей перед ней красивой и смелой женщины. Она всегда восхищалась этой дочерью Ламмы-Лаурит и отчаянно боялась за неё. Слишком многое Нгойл брала на себя и не жаловалась на ношу. Встав, Кама прошлась по бункеру к узкому окошку-прорези амбразуры, выглянула наружу. Искусственное небо над полигоном выглядело таким же синим и высоким, как и дома, над безмятежной землёй Гутис. По нему даже скользили лёгкие пушистые облака.
   -Выбор за тобой.
   Когда ты взяла мужа из каса, даже я мало верила в успех. Уж слишком они воинственны, чтобы принять Круг. Это народ воинов, никогда не выпускающий из рук оружия, и почти не признающий других занятий.
   Ты справилась. Твой муж каса стал достойным мужчиной гутис, всегда готовым исполнить волю жены. Он признал законы Круга своими и воспитывает детей истинными гутис.
   Но Каса - это дикий низший мир. Что-то мне неизвестны имена многих гутис, которые поспешили последовать твоему примеру и выбрать мужей из числа отверженных. Нет, мода на отверженных окончательно прошла, даже если Золотой Круг и признаёт такой выбор правильным и полезным. Их несомненные достоинства ценят лишь в Заведениях. - Кама сделала вид, что не догадывается, насколько Нгойл задели её последние слова, и закончила. - Окая - это совсем, совсем другое. Выбор мужа окая будет воспринят в Золотом Круге как взрыв.
   Ведь никто не верит, что мужчина из Империи может стать истинным мужчиной гутис. И, не сомневайся, СпецСлужба будет очень громко возражать против мужа из Окауайя.
   Нгойл передёрнула плечом, показывая, что не послушает ничьих возражений, и они её не волнуют.
   -Меня гораздо больше интересует, что выяснилось о связи между Службой Защиты и Окауайя? Ведь наши Оркас никогда не покидают пределов Гутис...
   Кама обернулась, скрестила руки на груди. Произнесла нарочито спокойно:
   -Я бы не стала так утверждать. Некоторые намёки существуют, хотя... в это слишком трудно поверить. Но если удастся что-то доказать в Круге - обвинение может означать конец Оркас.
   -А если окая всё-таки проникли в Гутис?
   -Окая не столь всесильны. Прислать агента-женщину им и в голову не придёт, а незаметно проникнуть в наш мир мужчине почти немыслимо. Но мы занимаемся и этим.
   Нгойл понимающе усмехнулась. Ситуация повторялась зеркально: Корпус тоже не использовал агентов-мужчин. А женщина в Империи значит так мало, ей ли не знать. Запрет Гитар - всё зло от женщины.
   -Так почему не применить к СпецСлужбе чрезвычайные меры?
   -Нет согласия Круга. И не будет.
   -Значит, Круг не понимает серьёзности ситуации. Ведь Служба Защиты, это не открытая организация. А против тайной Службы следует и действовать тайно. Уверена, Корпус способен на такую работу.
   Начальница Станции казалась неприступной. Кусочек неба за её спиной поразительно переменился; синева сменилась непроницаемой тьмой, изредка и всегда неожиданно, пронизываемой мощными грозовыми всполохами. Нгойл приблизилась к Каме, снова заглянула в глаза. Вопросительно, и, одновременно, настойчиво и требовательно.
   -Мы не можем, и никогда не станем действовать в Гутис как на вражеской территории. У Корпуса нет таких полномочий.
   -Специально - да! Но если это часть наших действий против Окауайя. А разве это не так, сара?
   Долгое время Кама молчала, изредка вздрагивая от разрядов, ударяющих слишком близко от бункера. Нгойл тоже молчала, невольно любуясь разыгравшейся грозой, которую сотворили на полигоне. Когда Начальница Станции приняла решение, её голос прозвучал твёрдо и спокойно:
   -Действуй. Я даю согласие и принимаю на себя ответственность.
  
   Не удержавшись, Нгойл зашла в Медицинский Центр, в отделение, куда она привозила на обследование Ольтера. Бассет ещё не закончила заниматься с Тогауком, крутила юного дабан в контуре, проводя через непонятную для непосвящённых, но крайне необходимую подготовку. Коротко отчиталась:
   -Определённо, его организм схож с естественной внутренней картиной у Ольтера. Соответствует достаточно точно. Но произвести пересадку всей нервной системы, или даже частично - на грани возможного.
   Глядя на участки тела, с которых уже удалена кожа, Нгойл постаралась думать отвлечённо:
   -Но возможно, при необходимости?
   -Я гарантирую восемьдесят из ста.
   -А двадцать?
   -Они погибнут оба. Или один.
   -Тогда что же ты собираешься делать? Конкретно. - Голос Нгойл зазвенел, но Бассет даже не обернулась:
   -Ты постоянно ждёшь момента, когда твоего мужа превратят в бездумное орудие для убийства или во что-нибудь похуже? Безумное и неуправляемое.
   Нгойл нервно сглотнула.
   -Да. Не могу об этом не думать.
   В сосредоточенном лице Бассет впервые мелькнуло что-то, похожее на сочувствие:
   -Я смогла подготовить систему отдельных внешних эр-блокираторов. Они будут особо точно сориентированы по всем внутренним органам. Когда блокираторы будут задействованы, повторяю, благодаря безупречно точной естественной наводке - Ольтер сможет выскользнуть из-под чужого надзора. Но только вот этот дабан,- Бассет ткнула пальцем прямо в живот абсолютно неподвижного сейчас Тогаука, - должен находиться очень близко, в пределах прямой видимости и слышимости. Чтобы принять на себя исполнение заблокированных функциональных импульсов брата. Чтобы у наблюдателя не возникло сомнений или чего там похуже. И это на недолгое время.
   -На сколько?
   Бассет пошевелила пальцами, заставив Тогаука плавно пошевелиться в контуре.
   -Ну, если поспешишь... тебе хватит.
   -Понятно, - бросила Нгойл, хотя ей и не было до конца всё понятно. Но Бассет приходилось доверять. - Именно так я и собираюсь поступить. Позволю братьям пока жить вместе.
   Бассет через плечо подозрительно посмотрела на Оус и осталась недовольна:
   -Ты подкинула мне слишком крепкую задачу. Совершенно чуждая технология. Если мы сможем всем этим овладеть и при этом не вывернем собственные мозги, получится невиданный прорыв сразу во многих областях. Я начну сильно уважать себя, и, может быть, даже нарушу по такому случаю свой зарок.
   Нгойл невольно усмехнулась; об этом зароке знала вся Станция. Бассет отказывалась делать выбор, хотя поклонницы и подруги всё время подсовывали ей ненароком сыновей и младших братьев. Пока Бассет держалась.
   -Но ведь кто-то в Гутис уже овладел этим. Если, конечно, операция была проведена в Гутис. И до сих пор никому ничего неизвестно?! - Бассет сердито покрутила головой, но в голосе проскользнула и явная нотка зависти.
   -В том-то и дело, - подтвердила Нгойл, втайне посмеиваясь над искренней досадой лучшего специалиста по биотехнологиям на то, что она чего-то там не знает. - Скажи точнее, как долго тебе ещё понадобится дабан? У меня не так много времени.
   -К утру закончим. Но потом ещё кольцо, а лучше два, ему потребуется, чтобы прийти в себя.
   -Значит, два кольца, - заключила Нгойл.- Очень хорошо, сара.
   -Хочешь, я слегка подкодирую. Он будет возбуждаться лишь на тебя.
   -Бассет!- Нгойл возмущённо набросилась на притворно-невозмутимую подругу, догадываясь, что та развлекается за её счёт. - Не вздумай выкинуть ничего подобного. Он нужен мне таким, как его создал Круг. Рэтти, ну и всё остальное. И позаботься о точности оттенка кожи. Учти, у дабан она особенная.
   Она пошутила не слишком удачно, просто попыталась избавиться от неприятного осадка. Бассет ответила неожиданно серьёзно:
   -Ты права, сара. Изумительный оттенок. Даже не подберу точного слова. И, между прочим, - Бассет поджала губы, - ему кодировка даже не требуется. Надо было действовать осторожнее с самого начала. Дабан уже сориентирован на тебя. Если предназначаешь его для кого-то другой, будут сложности.
   -Но ведь он сможет? - разволновалась Нгойл.
   -Да куда же он денется? Но больше с ним не занимайся.
   Бассет уверенно положила сильную ладонь между гладких бёдер дабан, прямо на набухшую плоть. Большой палец нащупал едва заметную отметинку - знак Корпуса.
   -Может... убрать? - Она покачала головой. - Да помню я, помню. Знак Корпуса сохраняется навсегда. Знаешь, в чём он отличается от Ольтера? Очень низкий порог чувствительности. Этот дабан вообще не может терпеть, а ведь будет очень больно. Да поможет нам вся сила Круга. Уходи-ка, Нгойл, сейчас ты мешаешь.
   Нгойл ещё раз покосилась на картинку внутри зеленоватой сферы-экрана; тонкие, невидимые невооружённому глазу нити эктер-волокна, словно живые, уже хищно пробирались внутрь открытого тела. Каждая нить действовала самостоятельно: то свивалась в мёртвый узел, то обвивалась вокруг нервных отростков самого дабан, то пронзала насквозь какие-то неизвестные мышцы. Нгойл невольно поморщилась, покосилась на руку Бассет, всё ещё терзающую чувствительную плоть брата Ольтера, и молча направилась к выходу. Бассет слишком хорошо знала своё дело, и, если уж взялась за эту работу на неё можно было положиться.
  
   * * *
  
   Хозяйка была в агрит не одна, но за её креслом стоял вовсе не Второй муж, хотя Бояр сначала подумала именно так.
   Бонир уселась напротив Нгойл, чуть поджала губы. Их последняя встреча была какой угодно, только не приятной, однако Стоящая в Круге услышала тогда слишком много удивительного, чтобы на том всё и закончилось.
   Оус откровенно усмехнулась, догадываясь о несбывшихся надеждах гостьи:
   -Ты не заставила Ольтера переступить Круг. А потом даже помогла вернуть Домой Герра. Достойные поступки всегда заслуживают вознаграждения. - Бояр промолчала, недоверчиво поглядывая на Хозяйку и, тайком, на слишком скромного мужчину, чьё лицо оставалось надёжно спрятано под вуалью. Нгойл проследила этот любопытный взгляд. - Итак, я собираюсь расплатиться. - Она слегка подтолкнула Тогаука, направляя вперёд, отдёрнула закреплённый сбоку конец шарфа. Лёгкая ткань упала вниз, открывая лицо и шею юноши, и Бояр задохнулась на вдохе.
   Дабан остался неподвижен. Игольчатые ресницы не дрогнули.
   -Кто он?
   -Нравится?
   Бонир сжала и снова разжала тонкие пальцы. Серые глаза загорелись и как загипнотизированные снова остановились на том, кто был так похож На Ольтера. Понимающе улыбнувшись, Нгойл совсем отпустила шарф. Если перед Бояр стоял и не сам Ольтер, то его точная копия, мужчина, о котором она грезила. Гостья помолчала, обдумывая слишком явное предложение:
   -Что же ты хочешь получить в оплату за это чудо?
   Нгойл закинула ногу на ногу, чуть откинулась назад:
   -Он рэтти. Ты должна поставить его в Круг.
   Под пристальным взглядом Нгойл гостья облизала враз пересохшие губы:
   -И что ещё?
   -Шин. Я хочу получить Шин Оус.
   Бояр невольно передёрнулась от такого предложения:
   -Теперь это очень сложно.
   -Да или нет?
   По глазам Бонир и без слов было ясно, что она не сможет отказаться. Гутис даже привстала со своего кресла.
   -Воистину бесценный подарок. Я с удовольствием поставлю его в Круг.
   Нгойл согласно кивнула:
   -Я так и думала, что ты именно этого захочешь. Его имя Тогаук, он младший брат Ольтера, и пока ещё не знает языка. Ольтер позаботится о брате, а затем сам передаст его тебе. Это время настанет, когда я увижу сестру.
   Две гутис коснулись друг друга раскрытыми ладонями - заключили новый договор. Затем Нгойл подобрала упавший край шарфа, жестом указала Тогауку на выход.
  
   Ольтер заканчивал урок, дочитывал Наставление о воспитании сыновей в Круге. Наставник неожиданно прервал его:
   -Тебе следует знать, что Уважаемая Нгойл вернулась.
   Сердце забилось чаще, справиться с нервами дабан не смог, споткнулся в одной фразе четырежды, наконец, поднял умоляющие глаза:
   -Мне будет разрешено самому рассказать жене о... проступке?
   -Ольтер, не отвлекайся, читай. Пока не закончишь урок, я не собираюсь отвечать на вопросы.
   Продолжать казалось выше сил. Скрепя сердце, почти не понимая, о чём идёт речь, мужчина подчинился.
   После занятий у Ольтера появилась надежда, наконец, покинуть рабат. Покинуть рабат ему так и не позволили, но после обеда велели одеться и ждать. Что-то должно было измениться, что-то ощущалось даже в воздухе. Наставник упорно молчал. Неожиданно в рабат появился каса, и Ольтер преклонил колени.
   -Во имя Совершенства Круга! Приветствую тебя, Первый муж моей жены. - Слова прозвучали неуверенно, дабан сомневался, что именно полагается говорить в подобной ситуации, и можно ли расспрашивать о жене.
   Ответ Арие также был достаточно сдержан, но он позволил встать. Выглядел Первый муж безупречно, ни к чему не придерёшься. Новая причёска: волосы перевиты жемчужными нитями и уложены в высокие крутые гребни, которые расходятся на две стороны, постепенно спускаясь до спины. Стройное тело под тонким шуршащим шёлком всегда кажется обнажённым, хотя платье вполне пристойное и даже строгое. Не то что у него: ни единого украшения, и волосы убранные под повязку - всё лишь напоминает о наказании.
   Если каса и изменился, то только в худшую сторону: то есть выглядел для глаз Нгойл ещё соблазнительней. На чувственных губах играла улыбка, всегда казавшаяся загадочной, мерцали таинственные зелёные глаза, затенённые длинными ломкими ресницами.
   И сегодня ночью этот мужчина будет в альятте, вместе с Нгойл. Дабан пришлось признать, что Первый муж ещё настолько деликатен, что пытается скрывать собственную радость. Поневоле захотелось сказать что-нибудь резкое и обидное, но Ольтер взял себя в руки.
   Следом за Арие в рабат вошёл ешё кто-то, но дабан заметил его далеко не сразу. Затем едва не принял вошедшего за Герра: скромное синее платье, украшенное аккуратными манжетами и круглым голубым воротником, подходило разве что юноше. Даже удивился: неужели сын повзрослел так сильно. Но это был не Герр.
   -Круг воистину совершенен, Оле. Нгойл не произнесла ни одного резкого слова, когда всё узнала. Возможно... Я очень надеюсь, что она захочет простить. Как простила меня.
   Ольтер опустил глаза, отозвался едва слышно:
   -Я не смею и мечтать об этом. - Это была ложь, и Арие это отлично знал.
   -Мне кажется, - каса быстро покосился на своего спутника, явно прислушивающегося к разговору, - она помирилась с Бояр.
   Дабан молча ахнул и вот теперь по-настоящему взглянул на незнакомца. Присутствие постороннего мужчины в Доме гутис всегда необычное событие, а от странного юноши слишком ощутимо распространялась тревога, Ольтер всегда её хорошо чувствовал. И юноша не просто походил на сына - он был копией его самого. Что же это могло значить? Только теперь Арие прямо указал на своего спутника:
   -Это твой брат, Тогаук. Он предназначен для Бояр. Некоторое время Тогаук поживёт в этом Доме. Твоя обязанность - как можно лучше подготовить брата к будущей жизни. - Каса ещё раз задумчиво посмотрел на молодого родственника Ольтера. Постарался скрыть собственные сомненья на его счёт. - Оле, тебе не дозволяется покидать рабат. Нгойл сказала, что твой брат станет жить прямо в рабат, вместе с тобой. Но зато вам обоим можно постоянно носить здесь одежду. Разумеется, ничего особенного, только самое необходимое. И говорить будете на языке дабан, ты ведь не забыл. Он ещё не обучен гутис.
   Прижимая ладонь к губам, Ольтер воззвал к милости Круга. Тогаук появился словно ниоткуда. Второй муж Нгойл уже едва помнил, что где-то у него имелся брат с таким именем. Он ещё не принял этого, но уже отвечал:
   -Я хорошо помню свою вину и исполню волю жены. - Но в конце не выдержал, закончил с горечью: - Бонир получит то, что пожелала. Как всегда.
   Арие слегка нахмурился:
   -Ошибаешься, Оле. Твой брат выбран Бояр для Круга. Ты будешь свидетельствовать за него, когда... придёт время, и брат будет готов. Сам понимаешь, что обряда Согласия не требуется, ведь Тогаук, как и ты, не был рождён в Круге.
   Ольтер всё равно не был согласен. Но, как правильно заметил каса, его согласия и не требовалось.
   -Нгойл милостива к моему брату. Я подготовлю Тогаука, чтобы законы Гутис показались ему понятными и правильными, и... мой брат не наделал тех ошибок, что сделал я во вред себе.
   Арие уже давно ушёл, а братья всё ещё стояли, растерянные и неподвижные. Совершено незнакомые друг с другом в прежней жизни, они, наконец, впервые встретились осторожными взглядами. Младший старательно улыбнулся. По его мнению, мужчина, стоящий сейчас перед ним, если это действительно Ольтер, был удивительно спокоен и уверен в себе. Так горделиво держались только высокородные окая. Тот, другой мужчина, приведший его сюда, тоже великолепен как пресветлый Ялог, но Тогаук мало смотрел на каса: слишком много необычного происходило вокруг.
   Пристально вглядываясь в давно потерянного старшего брата, Тогаук всё больше изумлялся. Ольтер казался слишком молодым, ровесником, а ведь это неправильно. Правда, госпожа предупреждала об этом, или как он должен теперь называть катор Исият?
   Ольтер медленно улыбнулся, рассматривая Тогаука как на отражение в зеркале. Он не решился так сразу обнять незнакомого, почти чужого брата, оказавшегося вдобавок совершенно взрослым. И не слишком испуганным. Ну, не так сильно, как он в самом начале.
   -Ты совсем... большой, Тогаук. Откуда ты взялся здесь? Расскажи, как живут все наши, как отец и мать? - Вопросы были заданы на дабан, и от этого звучали почему-то пугающе неестественно. Предупреждённый, что брату до сих пор не известно о случившейся трагедии, Тогаук промолчал.
   -Как же Бояр могла выбрать тебя? - не выдержал Ольтер, не дождавшись никакого ответа. Он знал почти наверняка, что Бонир не посещала Дабан, вообще не покидала пределов Гутис. Наконец, вспомнив об обязанностях хозяина, усадил Тогаука на низкую скамью, разлил по чашечкам горячий напиток, плеснув туда капельку фреза. А сам во все глаза жадно рассматривал брата, поражаясь странному решению жены.
   "И это после всего, что Бонир сотворила. Может быть, Нгойл не всё знает? Нет, понять гутис невозможно.
   Младший брат, ведь это подобие меня самого в прошлом. Кем же Тогаук станет для Бояр? Возможно... - Ольтер припомнил проникающие буквально повсюду, опытные пальцы. От прикосновений кожа сделалась чувствительной, как после ожога. - Бояр действительно умеет быть... другой".
   Кроме этой неверной надежды Ольтер догадывался, что брат не будет сопротивляться и упрямиться, как он сам когда-то. Разные мысли лезли в голову, пока Тогаук осторожно, маленькими глотками, пил незнакомый напиток.
   -Я рад твоему появлению, Тогаук.
   -Я тоже рад тебя видеть, Ольтер. Скажи, а потом... после, когда я стану мужем Бояр, мы сможем видеться?
   -Если на это будет согласие твоей жены. Ты видел Уважаемую Бояр?
   -Да. - Тогаук ответил очень тихо и явно смутился.
   От нехороших предчувствий у Ольтера снова сжалось сердце. Брат так ничего и не ответил о близких в Дабан, словно забыл о вопросе. Но такого просто не могло быть.
   Не выдержав, Ольтер резко поменял тему:
   -Где ты встретился с Нгойл, Тогаук?
   Тогаук уже слышал новое имя госпожи, только не мог привыкнуть. Быстро отозвался, сразу забыв о разбавленном напитке, который не слишком понравился.
   -На Окая. Это такой огромный мир. Наверное как Гутис. Только... я мало что видел там. Госпожа купила меня... как тахо. А нашей семьи в Дабан теперь нет. - Тогаук объявил это неожиданно, без всякого предупреждения, странно спокойным голосом. - Пиратские ашали налетели... в ночь светлого Ялога, когда все были дома. И отец, и братья - все. Я видел, как горели люди. И видел мёртвого отца. Меня и Данув увезли в Хасслар, а потом... Больше я не видел Данув. Меня всё время продавали и перепродавали, а я не знал даже языка тех, кто меня покупал. И они сердились на меня за это. А потом, когда немного выучил язык, то узнал, что нахожусь в Окая.
   Там другое солнце и другие звёзды. Ни одной знакомой, я ведь хорошо знаю наши звёзды. Люди там слишком могущественны, если умеют жить среди звёзд. И жестоки, как пираты. Не понимаю, откуда у меня бралась смелость сопротивляться. И, всё равно, я бы сломался, если бы за меня взялись всерьёз. Но... появилась новая госпожа, твоя жена, и я стал её тахо. Так мы и встретились. И она уже всё знала... обо мне.
   Ольтер с трудом сдержал горестный стон, страшная догадка обожгла сердце. Все несчастья, рассказанные братом - всё это обещала сделать Шин, а ведь раньше она всегда исполняла угрозы. И снова слёз не было, только перед глазами поплыла сплошная тьма.
   Он пришёл в себя, стоя на коленях, прижав лицо к стене, как делал это раньше, когда нужно было выдержать очередное несчастье. Брата было не слышно, хотя Ольтер был уверен, что он рядом, за спиной. И от этой мысли всё-таки делалось легче.
  
   Ещё со времени Шин Ольтер привык, что в рабат постоянно кто-то находится, и, наоборот, тяготился вынужденным одиночеством, ведь по приказу Арие даже Наставник перестал его навещать, общался с воспитанником исключительно по каналу связи.
   Зато теперь братья были неразлучны, Тогауку всё было внове и интересно, и старший брат старательно и подробно всё объяснял. Ольтер не понимал лишь одного: почему нужно говорить на дабан, а на изучение языка гутис наложен запрет. Сам он понимал язык гутис с самого первого кольца, это сразу многое упрощало.
   Они вместе занимались в тренировочном зале и потом купались в прохладном бассейне с голубоватой водой. Восторги брата по поводу устройства рабат Ольтера немного удивили, он слишком к этому привык.
   -В Доме жены у тебя будет собственный рабат и много слуг, но всё равно придётся ладить с Первый мужем Бояр. Уважаемая Бояр стоит в Золотом Круге, она очень состоятельная гутис и может приобрести для тебя даже отдельный Дом. Но так делают очень редко. К сожалению, я слишком мало знаком с Уважаемым Ровером. Знаю только, что он истинный мужчина гутис, потому что был рождён в Круге.
   -А почему госпожа Нгойл не поселила тебя отдельно? Я правильно понял, ты Второй муж госпожи?
   Ольтер спокойно подтвердил:
   -Да. Но вначале я был Первым мужем её сестры. Это Шин поставила меня В Круг, а потом... отвергла. Тогда Нгойл забрала меня... вместе с детьми и назвала мужем. Но все мои пять детей рождены от Шин.
   Тогаук невольно ахнул, глаза сделались испуганными:
   -Забрала? Всё-таки ты собственность. Тахо.
   -Конечно, нет. - Порой казалось, что дело обстоит именно так. Ольтер продолжил говорить, тщательно подбирая слова на дабан, нужных слов постоянно не хватало, хотя он и не забыл язык. - Всё не так просто. Я не сомневаюсь, что Уважаемая Бояр будет хорошо обращаться с тобой. Ты проведёшь рядом с ней много счастливых колец и станешь настоящим мужчиной гутис.
   Младший брат посмотрел на Ольтера странно печальным для его юного возраста взглядом и прервал его рассуждения о долге мужчины перед Кругом:
   -Я правильно понял, что Уважаемая Бояр раньше была увлечена тобой и захотела меня как бы взамен? Потому, что мы очень похожи?
   -Можно сказать и так... - вынужденно признал Ольтер.- Но теперь это не важно. Теперь Бояр увидела тебя и хочет именно тебя.
   Тогаук нервно облизал тёмные как у брата, жёсткие губы:
   -И всё же... я чувствую себя только тахо. В Дабан всё было иначе. Ты должен помнить, брат.
   -Не надо вспоминать слишком много. Мужчинам вообще неправильно говорить о прошлом. Тем более о прошлом вне Гутис.
   -Госпожа Нгойл сказала, что мы можем говорить обо всём. О чём угодно.
   -Да, - неохотно согласился Ольтер. - Если Нгойл так сказала.
   -Тогда объясни мне... Там, где мы встретились с твоей женой, госпожа... была совсем с другим мужчиной. - Никогда ещё Ольтеру не говорили такого прямо в лицо. Он едва не вздрогнул. - Что это значит?
   -Ничего не значит, - преувеличенно равнодушно произнёс Ольтер и отвёл глаза в сторону, словно чем-то заинтересовался. - Отверженные - это ничто. Только муж может стать отцом детей гутис. Вне Дома Закон Круга позволяет гутис встречаться с кем угодно.
   -Но это... неправильно!
   -Закон Круга признаёт это правильным, - строго повторил старший брат. - И ты примешь это за веру. - Тогаук не поверил. Он заподозрил, что Ольтер просто слишком слаб, если согласился с явной несправедливостью. - Закон Круга, - снова повторил муж Нгойл, - не прощает мужчину, если тот пытается противостоять Кругу. Ради будущих детей, брат мой Тогаук, моли Круг, чтобы сердце Бояр всегда оставалось открытым для тебя. Только тогда твоя жизнь будет спокойной и правильной.
   Когда ты познакомишься с моими детьми, то поймёшь, что я прав. Ламма, моя старшая дочь, уже признана истинной гутис. Поэтому хорошо, что сейчас она тебя не слышит. - Ольтер постарался, чтобы предупреждение выглядело как шутка. - Никогда больше не повторяй... таких слов о Нгойл. Ты ведь понимаешь, как тяжело мне это слушать. Хотя... я признаю Закон и не противлюсь... даже в душе.
   -А с Первым мужем, Уважаемым Арие, ты дружишь?
   Тогаук уже выучил слово Уважаемый и не забывал его произносить. Только Нгойл продолжал по-прежнему называть госпожой.
   -С Арие? Конечно, да. Уважаемый Арие - часть моей семьи, он для меня как брат. Мне очень повезло с каса, и я не хотел бы жить без него. - Тогаук промолчал, на этот раз не очень поверив.
  
   По ночам Тогаук спал очень крепко, но на этот раз отчего-то неожиданно проснулся и не понял действий брата. Соскользнув со своей постели, не одевшись, тот встал на колени прямо на холодном полу, сложил руки перед грудью. Тогаук даже перепугался, но Ольтер заметил, что брат проснулся, и тихо пояснил:
   -Я ведь говорил тебе о Тёмном Круге. В своё время... тебе тоже предстоит исполнять обряд. А пока не мешай. Мне есть за что просить прощения перед чистотой Круга.
   У юного дабан была неплохая память. Брат уже многое рассказал, а также упомянул, что не должен стоять в Тёмном Круге. Заснуть снова, пока Ольтер чему-то молится в голубоватой полутьме, Тогаук не смог. Лежа на такой же узкой и низкой постели, как и хозяина рабат, но находящейся в стороне, в полукруглой нише, и раньше предназначавшейся для самого Наставника, он сквозь ресницы следил за братом. Отдельных слов было не расслышать, только иногда лицо молящегося искажалось от внутренней боли.
   Закончив, Ольтер хотел встать, слегка пошатнулся от долгого напряжения. Тогаук едва не бросился на помощь и остановился. В почти стерильный воздух рабат откуда-то проник хорошо знакомый юноше аромат, смущавший его ещё в Рюси. Волнующая воображение смесь из запаха полевых трав и едва ощутимого горьковатого дыма, словно дурманящий голову туман распространился под сводами рабат.
   Ольтер тоже сразу почувствовал его. Что-то знакомое колыхнулось в памяти, хотя сейчас было не до воспоминаний. Мужчина повернул голову и замер, так и не поднявшись до конца. Словно пройдя сквозь стену, в рабат появилась Нгойл. Вокруг бёдер и ног гутис обвивалась свободная юбка, плечи и грудь прикрывали длинные волосы, отливающие золотом даже в полумраке.
   Некоторое время Ольтер молчал, не вспомнив даже о приветствии. "Хороший пример брату!" - мог бы отчитать его Наставник, если бы находился сейчас рядом.
   -Мне нечего сказать в своё оправдание, Нгойл.
   Тогаук догадался вскочить с постели и склониться в поклоне, но госпожа, кажется, не заметила собственного арата. Подошла к Ольтеру.
   -Брат рассказал тебе всё?
   -Да... он говорил о том..., что сотворила Шин.
   -Обещаю, я накажу сестру.
   Ольтер невольно коснулся пальцами собственных губ:
   -У гутис не может быть вины перед мужчиной.
   -Зато может быть вина перед сестрой.
   В висках отчаянно, невыносимо заломило, словно туда вбивали гвозди. Всё происходило слишком стремительно, но дабан уже и без объяснений понял, для чего жена появилась в его рабат.
   -Нгойл... Зато у мужчины остаётся вина перед гутис. Неужели ты простила меня?
   Словно колдуя, гутис тряхнула золотой гривой.
   -Мне нужен только Арие, потому что я люблю каса. И только ты - я слишком сильно желаю. И никогда не откажусь от тебя. Неужели ты забыл мои слова?
   -Но... - Ольтер задохнулся.
   Нгойл выставила ладонь вперёд в знак предупреждения:
   -Я желаю тебя не меньше, чем ты... Даже если ты сам, своими глазами, увидишь нечто... другое, не верь. Доверяй только собственному сердцу, Оле. А сейчас я хочу тебя.
   Гутис слегка коснулась ладонью головы мужа. Ольтер невольно отстранился, ещё немного, упёрся спиной в постель. Приподнял руку и вдруг тоже выставил её вперёд, как преграду:
   -Здесь мой брат.
   -Тогаук видел... Достаточно видел. Ведь он рассказывал о моей работе... в Окая.
   Под разгорающимся взглядом жены Ольтер откинулся назад, всё ещё не убирая руку. Гутис поставила колено между его сжатых коленей.
   -Ты знаешь, Нгойл, как сильно я жажду твоих прикосновений. Сильнее, чем света Пасианы. Но... Арие смотрел мой монитор, и я не в силах забыть тот стыд. Но даже Арие - это другое. А вот так... на глазах Тогаука. Во имя Круга, не делай этого со мною, Нгойл, накажи меня иначе. Ведь я не оло.
   Подобных слов гутис не ожидала. Она прищурилась, словно заново разглядывая взволнованное лицо мужчины, предупредила:
   -Сейчас я уйду и не вернусь.
   Шёпот Ольтера был едва слышен:
   -Я буду жалеть о своём упрямстве. Если прикажешь..., я подчинюсь.
   Разгневанного лица жены Ольтер не видел, но зато расслышал гнев в её голосе. Упало на пол упало украшение из белых цветов.
   -В моём Доме тебя ещё не пороли, дабан. Это совсем неправильно. Передай Наставнику, что ты заслужил наказание.
   Круто повернувшись, Нгойл исчезла из рабат также внезапно, как и появилась. В воздухе остался непередаваемый аромат свежих луговых трав и цветов. Ольтер едва не вспомнил, где раньше встречался с этим запахом, но его отвлёк вопрос Тогаука.
   -Госпожа рассердилась на тебя?
   -Да.
   -Что же ты сделал, брат?
   Ольтер неуверенно покосился на него. Конечно, Тогаук не знал языка, но неужели совсем ничего не понял.
   -Я произнёс то, что не имел права говорить. Сохрани тебя Круг следовать моему примеру. Забудь всё и ложись спать.
   Братья одновременно улеглись на узкие постели. Долго лежали без сна, наконец, Ольтер понял, что не спят оба, произнёс вслух:
   -Я слишком сильно желал этого.
   -И зря заупрямился, - неожиданно произнёс младший. - Я бы отвернулся и закрыл глаза.
   -Замолчи. Нам не подобает вести такие разговоры. Я буду молить Великий Круг, чтобы Бояр не пришло в голову отвергнуть тебя, когда остынет желание. "Чтобы ты не стал для Бояр очередной прихотью. Я не пугаю, Тогаук, но лучше знать самое плохое", - от всего сердца добавил Ольтер. Правда, лишь про себя.
   -Что значит - отвергнуть?
   -Сохрани тебя Круг.
   Ольтер так и не объяснил, что означает быть отвергнутым, но младший брат догадался. Снова упрямо произнёс:
   -Я бы не смог вот так отказать гутис... Никогда.
   Поняв, о чём подумал младший брат, Ольтер невольно засмеялся, хотя ему было совсем не до веселья:
   -Ты прав, гутис прекрасны.
  
   И снова, словно первый раз, Арие терпеливо ждал в альятте, стоя в изножье постели с подносом, на котором стоял бокал традиционного фреза. Окна были распахнуты настежь, и под холодящим шёлком платья ощущалось малейшее колебание воздуха. Почему - то Нгойл задерживалась, но каса был терпелив. Наконец, гутис появилась из внутренних дверей, положила одну руку на плечо, другой взялась за бокал:
   -Подобная скромность не очень-то годится для Хозяина Дома. Хотя... нет, тебе всё идёт.
   Мужчина поставил поднос на столик, усмехнулся.
   -Мне было приятно ждать тебя, Нгойл.
   Нгойл сделала глоток - только смочила губы, отставила бокал. Глядя прямо в глаза, Арие провел ладонями снизу вверх вдоль тела, медленно приподнял руки к волосам, чуть изогнулся. Замер. Нгойл сама раздвинула белый, невесомый шёлк его платья, поцеловала чувствительную полоску кожи в складке между ногой и животом, попробовала на вкус. Истомленный, каса начал терять контроль над собой, схватив жену за плечи, упал в постель.
   Кажется, гутис сопротивлялась, перевернула мужа назад, на спину. Засмеявшись, он снова оказался сверху. Думать о сдержанности и обязательных правилах было немыслимо. Арие и не думал, позволил собственному желанию излиться так, как оно стремилось, и все получилось замечательно.
   Расамаут - богиня ненасытной страсти, соединилась в едином порыве со своей сестрой Рахни, превратившись в Рассаманауру, чья жизнь всегда слишком коротка, хотя смертному и невозможно достигнуть большего блаженства. Арие понял это, потому что увидел расцветающие перед глазами звёзды, и надеялся, что Нгойл тоже их видела.
   Очнувшись, каса запоздало вспомнил то, о чём был обязан помнить всегда: тело мужчины гутис должно исполнять лишь то, что ему укажут, а никак не поклоняться языческим богам.
   -Всё это делал не я.
   Нгойл критически оглядела устроенный разгром и тоже ахнула:
   -Ты пренебрёг всеми правилами, муж мой. Ты не вёл себя так бесстыдно... даже вначале.
   -Но тогда я не знал себя, - защищался Арие, старательно изображая смущение. Он привёл в порядок постель, избавился от остатков разорванного платья, снова забрался под одеяло, рядом с Нгойл.
   -Во всяком случае, вы меня удивили. Оба. Ты - своей несдержанностью. Раньше ты всегда был только нежен. А Ольтер... - Гутис заколебалась, и Арие невольно напрягся, уже догадываясь, где и почему задержалась жена. - Дабан отказал мне.
   У каса остановилось сердце - так ему показалось.
   -Почему?
   -Не пожелал близости в присутствии брата.
   Арие попытался представить, что именно происходило в рабат. Перевернулся, приподнялся на локте, посмотрел сверху вниз:
   -А почему ты захотела этого, Нгойл?
   Глупый вопрос: почему бы Нгойл и не пожелать Второго мужа. А насчёт присутствия Тогаука... Между братьями дабан требуется непосредственная близость: Тогаук должен видеть Ольтера глазами и слышать ушами. Только так блокировка полностью активизируется и Ольтер освобождается от надзора.
   Каса опомнился, снова лёг на простыни, поёжился, затем прошептал:
   -Прости его, Нгойл. Ольтер всего лишь пытается сохранить и самоуважение, и надежду. Ведь он не знает правды. Даже её части.
   -На этот раз, к сожалению, я не хочу простить. Ольтер будет наказан. Предупреди его Наставника. Порка должна помочь. - Пальцы Нгойл теребила волосы каса, расплетая тонкие косички, но мужчина на этот раз не поддался. Он только собирался с мыслями, решая, что именно сказать. - Тебе не обязательно узнать это прямо сейчас, но... не хочу, чтобы всё оказалось слишком большой неожиданностью. Я приведу в свой Дом Третьего мужа. Мужчину окая.
   Арие судорожно сдвинул колени, сел, удерживая ладонь Нгойл:
   -Это из-за упрямства Ольтера?
   -Конечно, нет. Своеволие я уже простила. Просто дабан находится на пределе, Наставник тоже опасается этого.
   Последней фразы Арие не понял, решил обсудить проблемы Ольтера с Наставником позднее. Уточнил, снова укладываясь на подушках:
   -Он нравится тебе, новый муж из Окауайя?
   Нгойл словно не расслышала вопроса. Гутис старательно изучала вновь заинтересовавшие её твёрдые плечи мужчины каса, словно вылитые из металла, потом его спину, потом бёдра - отыскала там ещё много интересных мест. Закрыв глаза, Арие невольно начал отзываться на ласку и расслышал ответ на свой вопрос очень не скоро:
   -Мужчина окая будет назван моим Третьим мужем... Но только тебя я поставила в Круг потому, что ты околдовал меня. Конечно, я буду заботиться об окая. И о детях, которых подарю ему в Круге. Но сейчас... хочу думать только о тебе, зеленоглазый гирл.
  
  
   Когда было получено разрешение на личную встречу с воспитанником, Наставник надеялся на перемены к лучшему и никак не ожидал, что первое, что придётся сделать - это наказать Ольтера.
   В Доме Шин, в самом конце, такое происходило достаточно часто, и они оба почти смирились, перестали видеть в физических наказаниях нечто унизительное и жестокое. В Доме Нгойл, к радости Наставника, всё сложилось иначе, и сейчас он даже растерялся, не представляя, как Ольтер отнесётся к унижению и боли.
   После первых ожогов Ольтер понял, что эр-хлыст поставлен на минимальный разряд. Затем, в какой-то миг, когда прошёл первый ужас, дабан вдруг почувствовал, что болезненные прикосновения странным образом отдаются внутрь тела. Глаза наполнились слезами. Наставник ударил ещё несколько раз, и ритмичная боль получила, наконец, свой исход. Почувствовав неожиданное облегчение и не веря тому, что случилось, Ольтер замер. Понял ли его состояние Наставник, было неясно, но он выпрямился и убрал хлыст.
   Смиряя себя, Ольтер поцеловал золотой перстень Наставника:
   -Благодарю за наказание, Уважаемый Наставник. Я был не прав и больше никогда не осмелюсь проявлять непослушание.
   -Можешь идти в ошот и привести себя в порядок. А потом, если не сможешь приступить к обычным делам, ложись в постель.
   Морщась не столько от боли, сколько от стыда, Ольтер медленно встал. Заметил стоящего в стороне брата, демонстративно вскинул голову, и, больше не прикрываясь, пошёл вперёд. Но направился не в ошот, а прямо к бассейну. Нырнул в прохладную воду, сразу уйдя с головой. Доплыл до противоположной стенки, вернулся. Немного успокоившись, ясно припомнил и осознал, что очень похожее с ним уже происходило. Не совсем так, правда... И тогда Ольтер не поверил собственным ощущениям. Поразительно, но даже потрясающий опыт с Бояр не навёл на подозрения, что получать удовлетворение можно и иными способами, вовсе не совокупляясь с гутис. Никто никогда об этом не говорил.
   Когда пришло время выбираться из воды, лицо по-прежнему пылало. Ольтер встретился с Наставником взглядом и вдруг заподозрил, что поневоле испытанное удовольствие - никакая не случайность или ошибка. И Нгойл, и Наставник отлично понимали, что делают и чего добиваются. "Но ведь я-то этого не желаю". Поймав себя на гордыне, Ольтер опустил глаза.
   Мужчина дабан не впервые сталкивался с Кругом и некоторые его особенности изучил даже чересчур хорошо: если мужчина наказан, никого не заботят потребности его тела, словно их нет вовсе. Но, получается, что Нгойл они волнуют. Что тоже... неправильно и непонятно. Наконец появилась спасительная мысль: "Разве Нгойл не вправе решать, что для меня правильно и хорошо?" Мужчина повторил это твёрдое правило несколько раз, пока Наставник пристально вглядывался в него, пытаясь определить последствия наказания.
   -Сегодня ты наказан не за прошлую вину... Та твоя вина осталась на тебе, Ольтер. Но, похоже, ты не нуждаешься в отдыхе. - Он удовлетворенно кивнул, видя, что мужчина стоит прямо и больше не морщится. Взял со столика кувшин с ягодным соком, налил в стакан, выпил. - И это хорошо. Потому что тебе позволено выйти из рабат и познакомить брата со своими детьми. - Наставник поджал губы. - Потому что очень скоро Тогаук покинет этот Дом. Я только что заходил к твоим младшим. Они с ума сошли от радости, когда услышали, что ты, наконец, придёшь. Все ждут тебя. И, конечно, очень хотят, наконец, познакомиться с дядей.
   Ольтер оглянулся на брата, тот никак не мог понимать, что говорит Наставник.
   -Уважаемый Наставник, не знаю, радоваться ли мне этому. Нет, не тому, что увижу детей. Но ведь Тогаук - это единственное, что осталось от моих родных в Дабан. Шин расправилась со всеми.
   Наставник замкнул руками Круг, затем сел на скамью. Во взгляде, который он бросил на родственника Ольтера, появилось искреннее сочувствие, хотя тот был ещё не мужчиной гутис, а всего лишь отверженным.
   -Тогда...это удача для твоего брата, что он будет под защитой Круга.
   Ольтер заставил себя вежливо улыбнуться:
   -Милость Круга не имеет границ. Значит, я увижусь и с Герром?
   -С ним всё в порядке, - подтвердил Наставник и почему-то отвёл глаза. - И ещё... Я могу сообщить тебе важную новость, Ольтер. Уважаемый Арие разрешил мне рассказать первым. Уважаемая Нгойл берёт Третьего мужа. - Вот теперь его воспитанник не выдержал и горестно вскрикнул, как не кричал от ожогов эр-хлыста. Но тут же замолк. Наставник сделал вид, что не заметил. - Он окая. Ещё ни в одном Доме Гутис нет мужчины из Империи.
   Тёмное лицо дабан снова сделалось непроницаемым как маска. Даже Наставник не умел смотреть через неё.
   -Я не вправе обсуждать решения жены.
   -Да, не вправе. И даже мне трудно представить... что в этом Доме появится ещё один мужчина.
   -Да, это нелегко представить, - осторожно согласился Ольтер. - Неужели... Нгойл будет любить его? - Он испытующе заглянул в глаза Наставника, и тот снова отвёл взгляд:
   -Уважаемый Арие сказал, что мужчину окая поставят в Круг не ради желания...
   Ольтер невольно перевёл дыхание:
   -Тогда... жаль этого мужчину. Нелегко постичь совершенство Круга в одиночестве.
   -о, нет. С ним обязательно будет Наставник.
  
   * * *
  
   Серебристый плоттер опустился на дополнительный выступ у бокового входа в Дом так плотно, что не осталось никакого зазора между открывшимся салоном и проёмом в стене. Нгойл встретила вышедшую из салона Шин и, не церемонясь, жестом указала вперёд, затем поблагодарила сопровождавшую сестру тиори. Та передала Нгойл парализатор - только тиори имели право снимать этот символ полноправной гутис. Официально в Суд Круга, никто не обращался, и последнее решение ещё не было вынесено, но парализатор с руки пленницы уже сняли. Значит, обвинения оказались столь весомы, что Шин утратила даже право на Защиту.
   Нгойл заставила сестру идти вперёд, потом по лестнице вниз, к сквозным лифтам. Только вдвоём они спустились на самый низ - восьмой подземный уровень. Впечатляющая подземная структура Дома Нгойл Оус, обеспечивала полную автономность и защиту от любого внешнего вмешательства и могла в этом соперничать с главными Службами Круга. Шин ничего не произнесла, но явно отметила это обстоятельство.
   Сначала плавно, со специфическим вздохом, закрылась дверь лифта, потом массивная дверь-плита, отгораживающая шахту от находящихся на этом уровне помещений.
   -Всё. - Нгойл снова подтолкнула сестру. - С приездом. - Шин не отозвалась, только упрямо дёрнулись уголки розовых, словно накрашенных, губ. - Отсюда я тебя не выпущу, сара. И никто не доберётся. Даже твоя возлюбленная СпецСлужба не посмеет сунуть нос в мой Дом. Не надейся.
   -Не будь так самоуверенна, сара.
   -О, нет. Я уверена. Уверена как никогда. Ты сама сожгла все мосты, поставив себя вне Круга. Сама предпочла исчезнуть, так что теперь никто не бросится тебя искать. По крайней мере, открыто.
   -Чем же ты лучше меня? Покушаешься на жизнь гутис?
   -Никогда! Этого подарка я тебе не сделаю. Я только постараюсь, чтобы больше ты ничем не угрожала лично мне, моему Дому и моим детям. Но всё же, Шин, давай поговорим. Хочу спросить тебя.
   -О чём нам теперь говорить? - звенящим от злости голосом бросила сестра.
   -За что ты так сильно ненавидишь Ольтера?
   -Ольтер - это ничто. Если ты пользуешься этим дабан.
   -Также как и ты пользовалась Арие, сестричка. Однако я не имею от Ольтера детей, хотя он мой по закону Круга. А у Арие есть дочь - ты посмела зачать вне Круга.
   Красивые губы Шин до неузнаваемости свело судорогой. В синих зрачках плавилась ненависть.
   -Ты должна была умереть на Гетерии.
   Она резко развернулась. Уверенно и свободно, словно и на самом деле находилась здесь в гостях у любимой сестры, пошла вперёд, в поочерёдно открывающиеся при её приближении дверные проёмы. Также спокойно Нгойл пошла следом. Комнаты, по которым они шли, меньше всего напоминали тюремные помещения: самый обычный одос, обставленный с удобством и вкусом. Но Шин хорошо понимала (хотя внешне и сохраняла невозмутимость): вырваться на свободу против хозяйской воли исключено.
   -Ты ведь не ответила, - вновь заговорила Нгойл. - Может, сама не знаешь ответа. Хорошо, ответь на другой вопрос. О твоём удивительном сотрудничестве со СпецСлужбой. Ты ведь понимаешь, о чём я спрашиваю? Что понадобилось от тебя Оркас?
   -Почему я должна тебе отвечать?
   -Не пытайся мне внушить, что ты чего-то там не понимаешь. Или о чём-то даже не подозревала. Я бы давно открыто обратилось в Суд Круга, но подозреваю, что шпионы из Окауайя каким-то образом получили доступ к этой святыне Гутис.
   Нгойл бросила обвинение, но не дождалась ответа. И по лицу сестры не смогла ничего определить.
   -Значит, ты ещё не готова к разговору. Мне пора.
   Шин проводила уходящую сестру нарочито равнодушным взглядом. Прислушалась. Вокруг сделалось удивительно тихо. Где-то высоко наверху, по пушистым коврам агрит, ступал пленительный как утренняя грёза Арие. И Нгойл никогда не уступит каса, а, значит, пусть этот мужчина лучше погибнет, чем будет принадлежать другой.
   Шин так сильно прикусила край ладони, что почувствовала на языке вкус собственной крови.
  
   Мужчина из Дабан стремительно шагнул навстречу гостье:
   -Приветствую тебя в Доме моей жены, Уважаемая Бояр.
   Гутис в белых одеждах, спиралью обвившихся вокруг тяжёлой груди и полных бёдер, посмотрела сначала на него, потом на второго мужчину, скромно стоящего позади брата и чуть сбоку. Сравнила. В глазах появилось одобрение.
   -Уважаемая Бояр, во имя Великого Круга я отдаю тебе руку Тогаука и свидетельствую, что он мой младший брат. Тогаук не был рождён в Круге, и потому моё согласие не требуется. Но... прошу тебя, Уважаемая Бояр... поставь моего брата в Круг и заботься о нём во имя будущих детей, - заставил себя договорить Ольтер и потянул брата за руку, словно тот пытался сопротивляться и приходилось применить силу. Разлука наступила слишком быстро, он слишком многое не смог объяснить, о многом не предупредил.
   Бояр терпеливо ждала. Просьба Ольтера была излишней, ведь с Нгойл всё решено: Оус дано обещание и сейчас оно исполнено. Но было приятно слушать, как этот упрямец просит. Ничем ещё не украшенные тёмные пальцы Тогаука легли на раскрытую ладонь гутис: юный дабан вовсе не пытался вырвать свою руку. Ольтер, подавив отчаянье, взглянул через плечо на только что вошедшую в агрит жену, сразу заметил на её руке какое-то странное украшение (неужели ещё один парализатор?) и почтительно склонил голову.
   Бояр тоже заметила дополнительный не застегнутый парализатор, выразительно приподняла тонкие брови - но и только. Обменявшись приветствиями с гостьей, Нгойл кивнула Ольтеру:
   - Уважаемая Бояр высоко ценит тебя, мой Второй муж. Она полагает, что Тогаук ещё нуждается в твоих советах и твоё общество пойдёт ему на пользу. Уважаемая Бояр обещала, что брат сможет приезжать и проводить время с тобой, как только вступит в Круг и будет вправе переступать порог своего Дома.
   Бонир коротко подтвердила это обещание и сразу же потянула Тогаука к выходу из агрит.
   Ольтер молчал, не решаясь снова взглянуть на жену. Мужчина уже всё знал: после отъезда брата его снова ожидает затворничество в рабат. Ничего не изменилось, сколько бы он не молил Круг. В висках заломило с такой силой, что пришлось зажмуриться - стало больно смотреть на свет.
  
  
   Взглянуть откровенно на гутис в белом платье, укутывающем её от шеи до самых пят, Тогаук так и не решился - его слишком запугали. И прощальные слова Ольтера, и всё, что происходило с братом на его глазах. И короткий, но достаточно откровенный рассказ о преследованиях Бояр. И то, о чём брат явно умолчал.
   Однако ничего ужасного не происходило. Темноглазая гутис вела себя сдержанно, ничем не выражая особого нетерпения и заинтересованности. Она привезла юного дабан в свой Дом, который снаружи Тогаук увидел лишь мельком. Да и внутри мало что разглядел, сразу же оказался в предназначенных для него апартаментах. Рабат выглядел даже роскошнее, чем у Ольтера.
   Бояр повернулась молодому мужу лицом и заговорила на чистейшем дабан, мягко и ободряюще - от изумления у Тогаука даже приоткрылся рот.
   -Твои тревоги напрасны, Тогаук. - Гутис взяла его запястье правой рукой, сжала, кончиками пальцев левой медленно провела по гладкой твёрдой щеке, слегка ущипнула кожу. - Я знаю язык дабан с детства, потому что... во мне тоже течёт кровь дабан. Кровь моего отца... Горячая кровь, хотя внешне я на отца совсем не похожа. Теперь ты понимаешь, что тревожился зря?
   -Да, госпожа, - невольно вырвалось у юноши.
   -Неправильно. Моё имя Бояр. Называй меня только так.
   -Да, Бояр.
   -Я знаю о твоих сомнениях, Тогаук. Знаю твою грустную историю и поэтому не собираюсь торопить. Теперь это ни к чему, и мне даже нравится ждать. Так что у тебя будет достаточно времени, чтобы привыкнуть и освоить новые обязанности под руководством своего Наставника. Взгляни-ка мне в глаза. - Гутис выразительно улыбнулась, облизала сочные губы. - Я поставлю тебя в Круг, когда ты на самом деле будешь готов и почувствуешь уверенность в себе. Думаю, нам не придётся ждать слишком долго. - Тогаук попытался высвободиться, тут же опомнился, снова замер. - И ещё: я хочу, чтобы ты научился улыбаться.
   -Да, Бояр. - Губы юноши сложились в подобие улыбки. Гутис сама отпустила его руку.
   -У твоего старшего брата ослепительная улыбка, словно вспышка света в тёмном лесу. Представляю, как ты улыбаешься также.
   Голос гутис дрогнул, отражая её чувства. Она снова кивнула, но не строго, а ободряюще кивнула и направилась к выходу, велев дабан ждать приезда Наставника.
   Тогаук не видел для себя другого исхода, как исполнять все пожелания гутис. Ольтер успел многое его объяснить, но юноша заранее боялся, что появятся сложности с изучением языка гутис, как уже было с языком окая. Оказалось, что как раз это самое простое; он проснулся утром и сразу начал понимать язык, вовсе не прилагая усилий. Пришлось только немного попрактиковаться.
   И Наставник оказался не строгим, никогда не повышал голос. Правда, в отличие от брата, он мало что объяснял, только сообщал, какие существуют правила и как их выполнять. Бывший тахо и не требовал никаких объяснений, опасаясь только что-нибудь забыть или перепутать.
   Для рождённого вне круга семь периодов ожидания в рабат не считались большим сроком. В начале восьмого периода немного взволнованный Наставник предупредил, что воспитанника приглашают в альятту.
   Впервые за долгое время Тогаук ощутил на собственном теле оковы одежды: лёгкие, почти невесомые. Ткань была тончайшей, удивительно красивой, будто сплетённой из серебряных нитей и цветов. Длинные волосы, напоминающие блестящий чёрный шёлк, Наставник собственноручно стянул шарфом, сам застегнул пряжки сандалий.
   -Пусть Круг примет тебя, мужчина из Дабан.
   Оставалось только благополучно добраться до альятты: Ольтер рассказывал, как споткнулся однажды на лестнице. Тогаук нигде не споткнулся.
   Гутис была почти в прежнем наряде, только теперь он выглядел полупрозрачным. Во всяком случае, Тогаук явственно различил сквозь светлую ткань плавные очертания бёдер и просвет между длинными ногами.
   -Тогаук, муж мой, я долго ждала. Иногда ожидание становилось невыносимо. Ещё немного, и я бы не выдержала, сама пришла в рабат. Ты не можешь упрекнуть меня в нетерпение. - Бояр протянула руку и остановилась, словно не решаясь дотронуться. - Не смущайся, Тогаук. Конечно, ты не можешь испытывать ко мне такое же сильное желание, как я к тебе. Но ты испытаешь его, обещаю.
   А дабан вдруг окаменел. Весь. От кончиков пальцев на ногах до кончиков пальцев на руках. Под тонкой, абсолютно невесомой тканью стало нетерпимо жарко даже. И слова гутис вовсе не добавили уверенности. Бояр подхватила чуть не выскользнувший из рук поднос, предложила лечь в постель. Сама присела рядом, раздвинула льнущую к телу ткань.
   -Ты до сих пор не научился улыбаться. Пока не научишься, мы будем только играть. Сначала я стану ласкать тебя. - Похожая на паутину накидка-пелерина сама собой улетела прочь, рука гутис свободно легла на грудь дабан, медленно приоткрывая вырез платья, направилась вниз, к талии. Гутис наклонилась, её волосы свесились вниз, губы коснулись открывающегося тела молодого мужа. Тогаук вздрагивал от каждого прикосновения, как от укуса. Гутис остановилась:
   -Попробуй теперь ты. Смелее, прикоснись губами к моей груди, поцелуй её. - Бояр прилегла рядом, а Тогауку пришлось приподняться. Его раскрывшаяся одежда сбилась окончательно, но было не до этого. Подобное уже происходило, и гораздо больше. Только раньше всё это происходило не с ним.
   Ладонь гутис поглаживала мужскую плоть, и без того напрягшуюся до упора - перед глазами всё поплыло. Дабан неуверенно запротестовал, не очень ловко попытался освободиться от мешающей ткани. Бояр убрала свою руку и отстранилась:
   -Достаточно. Побудь ещё некоторое время только рэтти. Уверена, ты будешь сожалеть и с нетерпением ждать продолжения. Возвращайся в рабат и помни - впереди у нас ещё много чудесных ночей. В которые ты получишь... много-много больше.
   -Но... - Дабан сглотнул, с трудом смиряясь с тем, что жена и на самом деле лишь играет. Нашёл в себе силы спросить:
   -Обязан ли я теперь исполнять обряд Тёмного Круга? - Наставник всё время твердил, что только встав в Круг, он получит подлинные права мужа и мужчины гутис.
   -Обязательно. Ты не стал сегодня моим до конца, но это... несущественно. Ожидание разгорячит тебя, ты не выдержишь и сам попросишь... о близости. Вовсе не альятта, а Темный Круг делает мальчика настоящим мужчиной гутис. Признайся в Круге во всех своих желаниях, дабан, и тебе станет легче.
   Спорить дабан не стал из упрямства. Про альятту и Тёмный Круг он и сейчас знал немного: насколько можно было судить по увиденному в рабат Ольтера, Тёмный Круг более всего походил на нелёгкую повинность. И он никогда не станет просить жену о том, в чём ей отказал брат. По крайней мере, Тогаук надеялся, что Ольтер отказал.
  
  
   Убедившись, что Тогаук стоял в Круге, Наставник с самого раннего утра начал готовить подопечного к ещё одному событию - первому посещению саяса. Больше всего дабан поразило нижнее бельё: настолько нарядное, что к нему было боязно прикасаться руками, а без помощи Тогаук и не смог бы всё правильно одеть. У Ольтера бельё было проще. Зато платье для саяса выглядело гораздо скромнее, открытые плечи Наставник прикрыл легким светлым платком.
   Пока оло укладывали непослушные длинные волосы, Наставник давал последние указания.
   -Говорить в саясе тебе вряд ли придётся. Но, если всё-таки спросят, ты обязан встать. И снова можешь сесть лишь с особого разрешения. И не забудь, в саясе ты обязан съесть всё, что будет положено на блюдо.
   Тогаук уже давно выучил наизусть все эти правила поведения, но вовсе не был уверен, что аппетит его не подведёт.
   Когда он впервые встретился в саясе со своей новой роднёй, поневоле вспомнились слова брата о том, что все гутис прекрасны. Все: и женщины, и мужчины. Подобное утверждение больше не казалось преувеличением.
   Первый муж Бояр, Уважаемый Ровер, был именно таким. Внешне он выглядел ровесником Тогаука, немного старше. Держался снисходительно-вежливо, чуть надменно, даже не улыбнулся, впервые встретившись взглядом с дабан. Истинный мужчина гутис с безупречной, старательно ухоженной внешностью. Его ожерелье - длинные прозрачные бусы - прикреплялось к груди нарочито небрежно, чуть ниже плеча, с помощью великолепной броши-заколки: переливающийся сине-золотой цветок. Тогаук уже хорошо знал, что все украшения, (изумрудное ожерелье Арие так и стояло перед глазами) - это награда для мужчины, который стал отцом. К сожалению, Ольтер свои ожерелья носить не мог, он был наказан.
   Дочь Ровера, юная Лорин, села почти напротив дабан. Очень эффектная, самоуверенная и откровенно чувственная, эта юная гутис во всём походила на мать. Она оглядела Тогаука с явным интересом, произнесла вслух:
   -Мужчины из Дабан пользуются большим спросом. Он похож на старшего сына Нгойл.
   -Конечно, похож. Он дядя Герра.
   Словно сомневаясь, Лорин пожала плечом.
   От взгляда этой гутис Тогаук снова почувствовал себя всего лишь тахо, которого, из прихоти сначала допустили в спальню хозяйки, а теперь усадили за хозяйский стол, хотя всем понятно, кто он такой. Юноше сделалось не по себе - сказывалась бессонная ночь. Он что-то глотал, почти не пережёвывая, только из страха услышать замечание.
   После обеда Ровер неожиданно попросил у жены разрешения провести Второго мужа по саду. Бояр снисходительно кивнула:
   -Покажи ему свои любимые места, Ровер.
   Некоторое время мужчины шли молча, Первый муж чуть впереди. Тогаук упорно думал о том, что даже Первому мужу Бояр он не может быть ровней. Во-первых, Ровер рождён в Круге. Во-вторых, уже стал отцом детей Бояр. Тогаук даже не представлял, как ему разговаривать с этим мужчиной. Наконец, когда с дорожки стало не видно стен дома, Ровер остановился, обернулся к своему спутнику и заговорил мягким, неожиданно доброжелательным тоном:
   -Мне интересно о тебе всё, Тогаук. Уважаемая Нгойл привезла тебя из Дабан?
   -Я родился в Дабан, это правда. Но Уважаемая Нгойл привезла меня из Окауайя.
   -И ты видел Окауайя?! Невероятно.
   -Там иначе одеваются и совсем по-другому говорят. Но видел я очень мало. Почти ничего.
   -Всё равно... ты мне об этом расскажешь. Я очень рад твоему появлению, мужчина из Дабан.
   Сложив руки перед грудью, Тогаук слегка нагнул голову:
   -Уважаемый Ровер, мне говорил о вас брат. Ещё Ольтер говорил, что между мужьями обычно складываются хорошие отношения, но я... думал, что брат всего лишь успокаивает. Я предполагал, что вы, наоборот, будете сердиться на меня.
   Ровер впервые усмехнулся, расправил свободную юбку, закрученную неожиданным порывом ветра:
   -Все мои дети уже взрослые и признаны Кругом. Даже сын... уже оставил этот Дом. У меня теперь совсем немного обязанностей. Если бы не Наставник, то мне было бы не с кем разговаривать. Но когда появился ты, жена стала чаще бывать Дома. И сделалась спокойней. Надеюсь, что с тобой... мне не будет так одиноко.
   Тогаук не смог сразу осознать, о чём говорит Ровер. Сначала его поразило только одно:
   -Уважаемый Ровер, у вас есть свой Наставник?
   -Да, хотя я понимаю твоё удивление. Ты рождён вне Круга, а я учил все законы и правила с самого рождения - в отличие от тебя. Но... это не главное. Наша Уважаемая жена достаточно состоятельна, и плата за лишнего Наставника для Дома Бонир ничего не значит.
   -И всё же... - Тогаук не мог успокоиться так просто. И он не до конца верил Роверу. - Неужели вы совсем не ревнуете? Разве мужчины гутис вообще не способны ревновать?
   Первый муж снова усмехнулся, на этот раз покровительственно. Но его холодные глаза, кажется, никогда не смеялись. Огромные выразительные глаза (слишком большие для мужчины) на чистом белом лице, обрамлённом золотистыми волосами. Тёмно-серые зрачки буквально затягивали в себя и, одновременно, отпугивали, как глубокая весенняя вода.
   -Закон Круга определяет, что мужчина необходим прежде всего для воспитания детей. Я вырастил для Бояр дочь и сына. И уже давно перестал приносить фрез в альятту. Я отвергнут и поэтому ношу разомкнутый круг. - Ровер указал на символическое серебряное украшение, прикреплённое к поясу. Второй муж не понял, переспросил неуверенно:
   -А если... Бояр пожелает ещё детей?
   Ровер неопределённо пожал широкими плечами, туго обтянутыми тканью, напоминающей тонкий серый бархат с тёмно-голубыми разводами. Снова повёл Второго мужа вперёд, по узкой тенистой аллее, ведущей к нарядному, ярко освещённому цветнику. Весь сад, как и его хозяин, был безупречно ухожен и красив. Тогаук слишком хорошо представлял, сколько требуется усилий, даже при наличии всяческих хитрых приспособлений и механизмов, чтобы содержать такое великолепие. У прежних хозяев, ещё до катор Исият, ему приходилось много работать в саду - это был изнурительный и очень нелёгкий труд.
   У большого цветника Ровер свернул в уютную беседку, обвитую лианами с белыми и розовыми цветами. Присел на скамью, сорвал побег с полураспустившимся бутоном, полюбовался им. Посмотрел на остановившегося перед ним молодого мужчину снизу вверх.
   -Я ещё никогда не видел жену так сильно увлечённой каким-либо одним мужчиной. Думаю, ты знаешь больше меня о том, что на самом деле происходило между Бояр и Уважаемым Ольтером. Мне известно лишь то, что сказала Лорин. Но я встречался с твоим братом, когда он был мужем Уважаемой Шин... и позднее. У него необычная судьба. Мужчина, Стоящий в Золотом Круге - это невероятно. В такое трудно поверить. - Тогаук впервые слышал, чтобы кто-то отзывался о его брате с восхищением. - Надеюсь, что новое увлечение Бояр... тобою, не закончится ещё очень долго. Почему бы и нет? Ты очень, очень мил.
   Первый муж Бояр говорил медленно, нарочито небрежно. Длинные холёные пальцы играли с розовыми лепестками. Тогаук с трудом воспринимал то, что приходилось выслушивать, тихо признался:
   -Непросто быть мужчиной гутис.
   Ровер мимолётно улыбнулся. Впервые за всё время.
   -Мне, наоборот, трудно представить какую-то другую жизнь. Я ничего не знаю о ней. - Он резко встал, явно собираясь возвращаться, но продолжил говорить. - Хочу предупредить тебя, Второй муж моей жены. Моя дочь, Лорин, очень недовольна выбором матери. И твоим появлением в Доме. Лорин считает, что Уважаемая Нгойл заставила Бояр сделать Выбор. Будь осторожен.
   -Что? О чём вы говорите, Уважаемый Ровер?
   Старший мужчина заколебался, закрепил сорванный цветок на рукаве.
   -Не обращай слишком много внимания на ворчание отвергнутого мужчины. Идём обратно, в саду становится жарко.
   В Доме мужчин сразу же пригласили в агрит.
   Ровер подошёл к жене, изящно поклонился, но она даже не посмотрела на своего Первого мужа. Зато взгляд, обращённый к дабан, излучал нежность:
   -Я не забыла своего обещания, Тогаук и знаю, что ты скучаешь по брату. Я только что переговорила с Уважаемым Арие. Можешь навестить Ольтера... Если, конечно, хочешь.
   Тогаук ни разу даже не вспомнил о полученном обещании, потому что не надеялся на его исполнение. В знак благодарности поцеловал тонкое запястье жены, чуть не бегом поспешил в рабат.
   Для поездки в гости Наставник принёс и помог одеть строгий, но достаточно нарядный костюм: складчатую двухцветную юбку и жакет с длинными, тоже складчатыми, рукавами и большим воротником. Затем, впервые в жизни, поставил воспитаннику монитор. Дабан воспринял это как должное, пообещал Наставнику строго следовать всем правилам.
   Уже на выходе из Дома, в безлюдном коридоре (На самом деле доса сопровождал оло, но слуг никогда не замечают), ведущем на площадку плоттеров, дорогу совершенно неожиданно преградила дочь Бояр. Тогаук, как и полагалось мужчине при такой встрече, поклонился, но не слишком низко, выпрямился. Идти вперёд было невозможно - гутис стояла прямо на дороге.
   Лорин вытянула руку, коснулась подбородка дабан; пальцы разомкнули его губы, приоткрыли рот. Молодой мужчина замер в полной растерянности. Ничего не оставалось, как разжать зубы и позволить пальцам проникать глубже. Затем пришлось сделать глотательное движение, хотя Тогаук и понимал, что такое поведение не имеет оправданий. Лорин поиграла с языком, затем убрала руку, вытерла влажные пальцы, произнесла сердито:
   -Ты всего лишь оло. И твоё место там, где живут оло. Это твой брат - настоящий мужчина гутис. Уважаемый Ольтер хорошо помнит, что прикасаться к себе можно позволить лишь той гутис, ради которой стоишь в Круге. А не любой, которая просто желает познать тебя?
   От неожиданного унижения Тогаук судорожно сглотнул, но не выдержал. Глаза вдруг полыхнули яростным серебряным огнём:
   -Ты очень горда, дочь моей жены. Но как бы ты повела себя на моём месте? - В лице Лорин, когда она впервые услышала низкий голос мужчины, мелькнуло нечто, похожее на удивление. - Если бы твой собственный дом разрушили и убили всех твоих близких - всех, кто тебе дорог. А тебя увезли бы неизвестно куда, и за каждое слово протеста следовало жестокое наказание. Осталась бы ты столь же высокомерна, дочь гутис?
   Тогаук ещё раз вежливо поклонился, и, старательно обойдя замолчавшую Лорин, вышёл на площадку плоттеров.
  
  
   Ольтер ждал обещанного приезда брата в собственном агрит. Конечно, здесь было намного скромнее, чем в главном агрит Дома, зато всё устроено по вкусу хозяина: всюду были расставлены живые цветы. Они заботливо выращивались прямо здесь, в маленьких одинаковых горшочках, и делали помещение необыкновенно уютным.
   "Интересно, - подумал Второй муж Нгойл, вернувшись сюда впервые, после долгого перерыва, - кто же ухаживал за цветами в моё отсутствие?" Почему-то он не решился задать прямой вопрос даже варессу.
   Оглядев младшего брата с головы до ног, Ольтер неожиданно приветствовал его в соответствии с обычаями Дабан, то есть прижал к груди и крепко обнял. Тогаук попытался запротестовать, но Ольтер лишь засмеялся.
   -Мы же родные братья, Тау. И уж если мне приказали с тобой говорить только на родном языке, почему я не могу вспомнить и обычаи родины?
   На столике уже ждало угощение. Тогаук даже растерялся, увидев сладкие лепёшки, которые пекли только в их родном доме. А разглядев знакомые прозрачные кусочки рыбы, беззвучно ахнул.
   Брат понимающе усмехнулся:
   -Между прочим, её выловили только сегодня.
   Тогаук съел несколько больших кусков, хотя вовсе не был голоден, только после этого виновато посмотрел на хозяина:
   -Ольтер, у тебя всё наладилось? Или что-то... произошло?
   -Конечно, произошло. Ты встал в Круг, Тау. Я хочу отпраздновать это событие.
   -И ты радуешься этому?
   -Ты стал мужчиной гутис.
   -Как и ты, Оле. Но, по-настоящему, мы с тобой дабан.
   -Нет. По-настоящему, я мужчина гутис. Потому что мои дети гутис. И моя жена.
   -Мне слишком хорошо известно, как обращается с тобой жена. Нгойл велела выпороть своего мужа, как ничтожного оло, который проявил немного своеволия. - В голосе Тогаук впервые послышался дерзкий вызов.
   Рука Ольтера, державшая кувшин, невольно дрогнула. Часть напитка выплеснулась на поднос. В следующий момент он занёс ладонь для удара:
   -Как ты смеешь такое говорить, брат мой по крови.
   -Разве это ложь?
   Ладонь старшего брата опустилась на лицо младшего, звонко прозвучала пощёчина.
   -Что ты можешь понимать?!
   Тогаук и не подумал отстраниться.
   -В Завете ничего не говорится о любви между мужчиной и женщиной. Об этом мне как раз напомнил Уважаемый Ровер. И что ещё я не знаю? Твоя госпожа безжалостна и похотлива, как все без исключения гутис. Чем она лучше Бояр? А мужчины... бесправнее оло, потому что обязаны быть послушнее их.
   Ольтер не позволил брату договорить, зажал рот, отшвырнул в кресло.
   -Не желаю тебя слышать.
   Некоторое время Тогаук не шевелился. А когда приподнялся, на щеке остался не только след от удара, но и разводы от слёз, хотя он и пытался их сдержать. Но Ольтер уже сообразил, что у брата есть причина для истерики - догадаться было не трудно. Присев рядом, на широкий подлокотник кресла, он снова произнёс на языке дабан, который для него самого звучал как полузабытая музыка:
   -Ничего себе, радостная встреча. Расскажи мне всё... Может, я и сумею помочь. Почему ты ещё не стал мужчиной гутис?
   Тогаук мог бы всё отрицать, но не стал. Вытер лицо сжатым кулаком, отвернулся.
   -Я не понимаю... Бояр сказала, что мы будем только играть.
   С самого начала он не собирался признаваться в том, что произошло между ним и женой в альятте, и как потом унизила его Лорин. Но постепенно рассказал всё.
   Старший брат намочил салфетку, протянул, чтобы Тогаук вытер лицо.
   -Тау, прости меня. В последнее время я плохо сплю и стал слишком несдержан. Но... такими вещами гутис никогда не шутят. И... у тебя стоит монитор?
   Вспомнив о мониторе, Тогаук поморщился:
   -Наставник поставил.
   Он постепенно успокоился. Сразу стало понятно, что не прав именно он.
   -Это ты прости меня за несправедливые и обидные слова, брат. Прости, во имя милости Круга. Я не думаю плохо об Уважаемой Нгойл, наоборот. А то, что наговорил - это... просто глупость. Слишком долго приходилось следить за каждым произнесённым словом.
   -Но Бонир действительно любит тебя.
   Брат лишь выразительно фыркнул. Затем пододвинул к себе поднос со сладкими лепёшками, взял сразу две штуки.
   -Ты напрасно так относишься к монитору, Тау. Лучше всего попроси не снимать его, когда вернёшься. В этом нет ничего особенного, твой монитор ничему не помешает. Помни - мужчина может быть обвинён очень просто и легко. И тогда вся вина за нарушение Круга будет только на тебе. А в наказание тебя отвергнут.
   -Об этом я уже всё знаю. Ведь Уважаемый Ровер отвергнут.
   Ольтер очень сильно сомневался, что брат понимает, о чём говорит.
   -Тау, мы не договорили. Послушай меня внимательно. Я объяснял тебе раньше, но так сразу... это очень трудно понять. Любая гутис вправе не просто отвергнуть своего мужа, но и отослать прочь от себя. Даже за небольшую вину. Наставник ведь рассказывал о Доме Отвергнутых.
   -Но... Ровера никуда не отсылают.
   Обсуждать Ровера муж Нгойл не собирался - тем более этот мужчина ни в чём не провинился.
   -Уважаемый Ровер не только муж Бояр. Прежде всего, он отец её детей. А вот если у мужчины нет детей, он не угоден Кругу. Без собственного ребёнка положение мужчины всегда слишком уязвимо. Именно сейчас, когда Бояр соглашается с твоими желаниями, попроси о ребёнке. Попроси сам.
   Тогаук кивнул, хотя Ольтеру не показалось, что он убедил упрямого брата по-настоящему. Можно было, чтобы напугать Тау, признаться, что сам он тоже отвергнут. Давно пора смириться с тем, что невозможно изменить.
   -Ладно, перестань, Оле. Я так мечтал снова поглядеть на своих племянников. Герр, наверное, уже с меня ростом. А можно будет поиграть с чудесными маленькими дочерьми Уважаемого Арие. Это возможно?
   Ольтер неуверенно улыбнулся:
   -Думаю, да. Надо спросить Уважаемого Хозяина Дома. Надеюсь, он не станет возражать.
   Про себя Тогаук отметил, что от него никто не требует во всём спрашивать согласия Ровера. Наставник никогда не упоминал о таком правиле.
  
   Несмотря на позднее время старший сын Ольтера ещё находился в учебной комнате. Баули первым заметил гостей, получив разрешение, вышел.
   Тогаук с интересом заглянул через плечо Герра, поскольку тот не смог сразу оторваться от работающей сферы. Наставник уже показывал, как гутис пользуются обычной связью, но здесь было нечто другое, непонятное. Сфера-экран, за которой наблюдал мальчик, непрерывно и почему-то тревожно мерцала, а вовсе не вступала в дружелюбный простой диалог, рассчитанный на пользователя-мужчину.
   Наконец Герр закончил, с достоинством встал из-за стола, поклонился. Посмотрел на дядю спокойно, при этом дружелюбно улыбнулся. Он выглядел совсем взрослым, раздался в плечах, тугие черные косы свободно спускались по спине.
   -Приветствую тебе, Уважаемый брат моего отца.
   -Герр, тебя ещё никто не путал с отцом?
   Герр лишь смущённо хихикнул.
   -Пока нет.
   -Только сегодня я слышал твоё имя... Вернее, мне сказали, что я похож на тебя?
   -Интересно, кто?
   -Уважаемая Лорин?
   Герр сразу поджал губы.
   -Дочь Бояр когда-то собиралась назвать меня мужем. Неужели она ещё не забыла обо мне? - Ольтер невольно вздохнул. Та история была очень неприятной, но, похоже, сына притязания Лорин больше не тревожат. - Я очень часто вспоминал тебя, Уважаемый Тогаук. Всё время думал, как ты сумеешь стать мужчиной гутис. Ведь ты родился и был воспитан вне Круга, в Дабан, где мужчины гораздо важнее женщин, хотя это и удивительно.
   Братья невольно переглянулись:
   -Но это чистая правда, Герр.
   -А ты хотел бы продолжать жить по таким правилам, Уважаемый Тогаук?
   -Да. - Тогаук даже улыбнулся от столь неожиданного признания. - Но ведь это невозможно. И в Дабан... у нас больше никого не осталось. - Он снова переглянулся с Ольтером.
   Сын Ольтера подметил, как отец и дядя обмениваются взглядами и не удержался от признания.
   -Теперь я тоже всё знаю. Мне рассказал Уважаемый Арие, что сотворила Шин.
   Тогаук медленно переспросил:
   -Шин - это первая жена твоего отца?
   Ольтер не успел вовремя остановить сына, лишь сердито покачал головой. Вынужденно признался сам:
   -Да, Тау. Нашу семью уничтожили по приказу Шин. Нгойл уверена в этом.
   -Какое же чудовище было твоей женой? - вырвалось у брата.
   Голова бывшего мужа Шин низко опустилась, словно он тоже был повинен в этом злобном преступлении. В наступившей тишине слова Герра прозвучали слишком звонко:
   -Палий говорит, что в нашем Доме поселилась ещё одна гутис. Она живёт там, внизу...
   -Какая ещё гутис? - не понял Ольтер.- Что выдумал твой оло?
   -Это правда, отец. Палий очень не хотел рассказывать, но я сам догадался, и он не смог отрицать. Он должен ходить к ней, когда велл этого хочет. Это она, Шин.
   Лицо Ольтера сразу сделалось страшным; почти серым. Таким Герр своего отца не мог даже представить.
   -Что за невероятная выдумка, Ге!
   -Отец, мы не должны об этом знать. Палий не имел права рассказывать. Оло признался только потому, что я заставил. Приказал.
   Ольтер стремительно отошёл в сторону, замер, отвернувшись ото всех, лицом к стене. Обхватил себя руками за плечи. Тогаук осторожно приблизился к старшему брату:
   -Это та... гутис?
   Ольтер обернулся, он уже почти овладел собой. Приказал твёрдо:
   -Герр, сын мой. Позови сюда Арие.
  
   Каса так яростно глядел себе под ноги, словно Шин находилась в непосредственной близости. Прямо там, куда он смотрел. Произнёс, растягивая слова:
   -Мы не можем ничего сделать.
   -Арие, разве мы не обязаны этой гутис так много, что пора, наконец, вернуть долги? Разве Шин не превратила нашу жизнь в кошмар? И я обязан ей больше всех. Её ненависть уничтожила... самых близких для меня людей. Отца и мать. - Голос Ольтера задрожал, но не от слабости или опасений, а от ненависти и нетерпения. - Слава пресветлому Ялогу, в Дабан мужчина имеет право на месть. И в Каса у мужчины есть такие права, не так ли, Арие? Месть - это не пустые слова, это обязанность мужчины. Если Шин обрушила свою ярость на всех, кого я любил, я вправе ответить сполна. По закону крови.
   Каса не представлял, что делать. На этот раз Второй муж отлично понимал, чего хочет, а он сам всем сердцем был согласен с горячими словами о священной мести. Только... как можно забыть о последствиях. Шин находится в Доме по воле Нгойл, следовательно, жена имеет планы на её счёт.
   -Идём, - повторил Ольтер. - Мы будем судить Шин все вместе. Она не сможет оправдаться.
   Каса бросило в жар, он невольно покосился на юного Герра. Тот тоже пришёл в ужас от кровожадных замыслов отца и хотел что-то возразить. Что ж, старший сын Ольтера успел побывать в Школе Наставников и должен лучше всех разбираться в Законах. Арие кивнул:
   -Говори.
   -Отец! - Герр перешёл на крик, - Мы принадлежим Кругу. Закон Круга не даёт мужчине права на месть. Неужели ты готов ещё раз переступить Круг?! - Ольтер лишь злобно улыбнулся, оскалились зубы. - Вспомни о наказаниях, которые грозят мужчине гутис даже за попытку мести.
   -Я больше не боюсь, - гордо вырвалось у Ольтера.
   Жестом руки Арие остановил застонавшего от отчаянья Герра. На правах Хозяина Дома строго напомнил:
   -Оле, мужчина, посмевший идти до конца и разорвать Круг, неотвратимо становится отвергнутым. - Каса запнулся: угроза получилась слабой, Ольтер уже был отвергнут, разве нет? - Нгойл должна разобраться с сестрой сама.
   Ольтер словно с размаху натолкнулся на преграду из камня. Яростно сжал кулаки, прижал их к лицу. Тогда вперёд решительно шагнул Тогаук:
   -Я с радостью вырву сердце у этого чудовища. У меня нет детей, значит, моя вина ни на кого не падёт.
   Остановленный последними словами Арие, Второй муж чуть не рычал от ярости, но снова справился с собой, произнёс, уже преодолев собственную ярость:
   -Мы все принадлежим Кругу, брат мой по крови. Арие сказал правильно, в этом Доме может распоряжаться только сама Нгойл.
   Тогаук улыбнулся также злобно, как до этого брат, белоснежно оскалились зубы на юном, ещё совсем невинном лице.
  
   Глава 11
  
   Третий муж Нгойл
  
   Спор был далеко не завершён, и Арие сомневался, что всё ограничится одними угрозами - Тогаук был настроен слишком решительно.
   Каса уже собрался воспользоваться правами Хозяина Дома, когда от главного входа донёсся предупреждающий сигнал, означивший прибытие плоттера. Арие и Ольтер мгновенно переглянулись. С некоторых пор свободно, без всякого предупреждения, в этот Дом могли проникнуть только Ламма или сама Нгойл - и никто другой. Но Ламму сегодня не ждали.
   -Во имя Высокого Круга! - Каса ощутил, как с него свалился груз ответственности. Про Шин не то чтобы забыли, но что может быть важнее возвращения Хозяйки Дома.
   Однако строгие правила, внушённые стараниями Наставников, мужчины, конечно, не позабыли, прежде чем бежать со всех ног вниз, все постарались сначала привести себя в порядок, задержавшись перед зеркальной стеной.
   Это действительно был плоттер Нгойл. Гутис вошла в Дом в странном, непривычном наряде, очевидно, даже не заезжала на Станцию. "Тари", - вспомнил Тогаук уже забытое слово, но, конечно, промолчал.
   Арие, почтительно опустившись на колено, первым прикоснулся к раскрытой ладони жены. Нгойл ласково ответила на приветствие Первого мужа, затем посмотрела на неловко замешкавшегося Ольтера, протянула руку ему. Мужчина дабан колебался, не уверенный даже в том, что ему позволено находиться здесь.
   -Где же твоё приветствие, мой дабан?
   Ладонь гутис была раскрыта для него. На лице Ольтера появилась неуверенная улыбка, он поспешно повторил действия Арие. Тогаук приветствовал свою бывшую госпожу сдержанным поклоном. Он-то как раз первым и заметил застывшего у самого порога мужчину, облачённого, как и сама Нгойл, в храмовые одежды Окая. Уроки Экшорена не прошли даром: арат мог бы объяснить, если бы его, конечно, спросили, что незнакомец занимает в Империи самое высокое положение, настоящий уристо. Отливающий сизо-голубым цветом храмовый тронг с ритуальным кинжалом свидетельствовал о близости к императорскому роду. Нгойл произнесла громко и отчётливо:
   - Это мой Третий муж, мужчина из Окая. Арие, ты открыл новый рабат? - Взгляды, выражающие самые противоречивыми чувства, скрестились на стройной высокой фигуре. Окая продолжал стоять неподвижно, сжимая одной рукой своё оружие, хотя вряд ли ему приходило в голову воспользоваться им. Он лишь смотрел вокруг себя с нескрываемым отчаяньем, как попавший в страшную западню дикий зверь.
   -Всё давно приготовлено, Нгойл.
   -Ольтер, я хочу, чтобы именно ты позаботился об этом мужчине, пока из Службы не прибыл Наставник. Ведь у тебя ведь уже есть опыт с братом. И, как я вижу, удачный. - Гутис улыбнулась Тогауку, стоящему позади всех. - Всегда рада тебя видеть в моём Доме, Тау. Надеюсь, - гутис чуть запнулась, - у тебя всё хорошо... в Доме Бояр?
   -Да, Уважаемая Нгойл, прошедшей ночью я встал в Круг. Уважаемая Бояр сказала, что довольна мной.
   -Что ж... Это важное событие для мужчины. Пусть Высокий Круг всегда будет милостив к тебе, Тау. Прошу, помоги немного Ольтеру. Мой окая ещё не знает языка и мало что понимает. Боюсь, с ним случится истерика. В плоттере он попытался сопротивляться.
   Второй муж отнёсся к поручению без единого признака неудовольствия, словно оно было обычным делом. Дабан снова сделался тем самым, преисполненным чувства собственного достоинства, надменным мужчиной, каким Арие запомнил его по первой встрече.
   -Да, моя Уважаемая жена. - Ольтер шагнул вперёд, коснулся ладонью плеча окая. - Иди со мною.
   В первый миг Тогаук вообразил, что в ответ на бесцеремонное прикосновение к себе уристо выхватит кинжал - ненависти в зелёных глазах окая было достаточно для убийства. Но ничего не произошло: этот уристо отлично понимал, что происходит. Он лишь бросил отчаянный взгляд на Нгойл, но не произнёс ни звука.
   Все давно ушли, а Арие всё не представлял, с чего начать разговор с женой. Наконец решил, что обязан похвалить её выбор.
   -Этот мужчина окая достоин тебя, Нгойл. Он исключительно хорош собою. И, похоже, очень молод. Он... немного похож на рождённого в Гутис.- Голос каса прозвучал абсолютно бесстрастно, ничего не выражая.
   -Тогда почему вы все так расстроились? Я ведь заранее предупреждала о Третьем муже.
   Ответить было нечего, да Нгойл и не ждала ответа. Она вздохнула, и по этому тихому вздоху Арие заподозрил, что жена просто устала. Легко, словно гутис вовсе ничего не весила, Арие подхватил жену на руки и быстро понёс вперёд, бережно прижимая к груди.
   Гибкие руки обвились вокруг шеи, губы нашли его губы, сразу же раскрываясь. Мужчина ногой распахнул двери в альятту, под потолком спальни зажглось огненное ожерелье из медленно кружащихся светильников, и тут же постепенно стало гаснуть - свет был никому не нужен.
   -Всё это вздор, любовь моя. Не хочу видеть никого больше, кроме тебя. - Осталось только упасть на постель. Арие ухитрился при этом освободиться от собственной одежды, заодно сорвал и раскидал в стороны странные, непривычные покровы Нгойл.
   Мужчина желал так сильно, что боялся затопить жену собственным ненасытным, безграничным желанием. Он слишком давно не занимался любовью. Но у гутис - каса не хотел об этом вспоминать, но всё равно знал точно - всё было иначе. Гутис имели слишком большой выбор. Если Нгойл сейчас с ним - на это есть только одна причина, - она любит именно его.
   И всё равно, слушать признания в любви хотелось без конца. И снова, и снова повторять их самому для несравненной Рассаманауру.
   В какой-то миг каса нашёл в себе силы отстраниться от принявшего его тела.
   -Хочешь, я приготовлю воду в ошот, как тебе нравится.
   -О, да... Хочу. Если только мы продолжим в воде... Не могу же я насытиться тобой так быстро.
   Как будто он мог.
   Чудесная пенящаяся вода медленно лилась на загорелую золотистую кожу, но иногда Арие останавливал омовение, пристально глядел в сапфировые глаза, с наслаждением целовал влажное тело. Потом отнёс Нгойл обратно в спальню, уложил на свежие покрывала, придвинул стол, уже уставленный подносами с крошечными горшочками, мисочками и кувшинами, чтобы можно было есть, не вставая. Почувствовав голод, оба решили заняться едой, но так и не смогли до конца оторваться друг от друга, снова лаская партнёра взглядами и руками.
   Неожиданно Арие отставил чашку, виновато улыбнулся:
   -Я же не сказал главного. Сферу над нашим Домом замкнули. И объявили, что твой Второй муж больше не нуждается в обществе Тогаука. А Оле так радовался визиту брата, столько ждал его приезда.
   Нгойл знала о блокирующей сфере и без Арие, но не стала об этом сейчас говорить - было приятно просто слушать голос каса.
   Поглощающая оболочка, способная полностью нейтрализовать управляющую схему Ольтера, была создана специалистами из Корпуса. И она оказалась непроницаемой абсолютно для всего, в том числе и для плоттера. Это уже назвали невероятным прорывом технической мысли. Невероятным, ведь такого блока просто не могло существовать. По крайней мере, так раньше утверждали специалисты, изучавшие парадокс прыжка плоттера.
   -Я сразу позволил Ольтеру покинуть рабат.
   -Представляю, как все тут радовались, - улыбнулась гутис.
   Воодушевлённый последним замечанием, Арие наконец вспомнил, что он Хозяин Дома, а ещё ни слова не сказал о детях. И о сегодняшнем (или уже вчерашнем) случае в учебной комнате Герра, как раз перед появлением Нгойл. К новости о том, что теперь все знают о присутствие в Доме Шин, жена отнеслась равнодушно, и Арие перевёл дыхание. На самом деле совесть у каса была не чиста: Ольтер собрался бросить Золотой Диск, а он сам... колебался.
   -Милость Круга над нами, Нгойл. В последнее время в этом Доме... слишком спокойно. Герр становится взрослым. После возвращения он полностью осознал, какую ошибку едва не совершил. Во всяком случае, всё время старается быть рядом с Оссиль и явно дорожит её вниманием. А вообще... он успокоился и необычно увлёкся занятиями с новым баули, который обучает ещё и Эрит. Я даже не уверен, хорошо ли это, и собирался посоветоваться с Ламмой.
   Вот только сама Ламма... За всё время она навестила Дом лишь дважды и почти ничего не рассказывала о себе.
   -Значит, у Герра и Оссиль особенная дружба?
   -Ах, Нгойл, - Арие запнулся. - Тебе известны все мои недостатки: кое-что я так и не принял до самого конца. Может... это и не правильно, что Ольтер позволяет сыну слишком много учиться. Каким на самом деле должен быть истинный мужчина гутис? Герр знает то, чего я, например, вовсе не понимаю. И Ольтер таких вещей не понимает. Понравится ли это его будущей жене? Я говорю сейчас не об Оссиль, - добавил каса и замолчал.
   -Не переживай. У Герра есть отец, и мы постараемся разобраться с его образованием. Но только не сейчас.
   Увидев, что жена незаметно уснула, Арие замолчал.
  
   Нгойл спала недолго. Пробуждение в своей альятте, в объятиях Арие, было пределом мечтаний. Осознав, где она находится, гутис соблазнительно потянулась, демонстрируя длинные ноги. Каса, тоже не до конца проснувшись, произнёс мечтательно:
   -Мне приснился сон. Ты разводишь ноги... и я целую тебя прямо там. Ты позволишь мне это... когда-нибудь?
   Гутис медленно покачала головой, приподнялась на локте:
   -Странный сон. Кто тебя научил?
   -Никто. Это лишь сон, Нгойл.
   -Лукавишь... - Синие глаза сузились и при этом потемнели. - Проклятье твоего Неутомимого Дха. Я же велела забыть. Тебя принуждали так делать в том трижды проклятом Заведении. Почему ты вспомнил?
   Это был страшный вопрос. Арие отдёрнулся в сторону, прижимая ладонь к губам. Соскользнул на пол, не смея лежать рядом с рассердившейся гутис.
   -Но я всё забыл. Думал... всё только приснилось. Какой стыд! Это от того, что я узнал про Шин. Что она находится здесь. Сразу всё всплыло в памяти.
   Из всего Нгойл интересовало только одно:
   -Ты делал это с Шин? Отвечай. - Она в сердцах сбросила на пол поднос.
   -О. Нгойл. Круг Свидетель, никогда. Не помню...
   Роковая ошибка уже была совершена: он напомнил Нгойл о том, что был любовником Шин. Когда-то это должно было случиться, не мог же он действительно забыть. А всё время таить в себе - просто не умел. Нгойл провела ладонями по лицу, потом плеснула в чашку биз. Сделала глоток, потом ещё. Жена пила этот крепкий напиток на его глазах впервые, но каса не запротестовал.
   -Проклятье твоего Дха! Ты всегда будешь вспоминать. Снова и снова. И это всегда будет стоять между нами. Тебе необходимо пройти очищение. - Арие непонимающе смотрел на гутис. - Я отошлю тебя в Храм Круга, каса. Ты пройдёшь полное очищение под руководством Смотрителей. Это необходимо и твоему телу, и твоей душе. Я оказалась не права, я была обязана сразу поступить именно так, но надеялась, что у тебя хватит сил преодолеть все последствия самостоятельно.
   Отправляйся в рабат, Арие. Днём отвезу тебя в Храм Круга.
   Арие испытал такое сильное потрясение, что не смог ничего возразить. К тому же прозвучал звук ночного колокола. Каса подхватил что-то из платья и спиной, как оло, попятился к выходу.
  
   Не разобравшись к утру даже с самыми неотложными запросами, поступившими на личный код, Нгойл вызвала к себе Ольтера. Она ещё не смогла успокоиться, но Второй муж был не в чём не виноват, так что гутис заставила себя даже улыбнуться дабан.
   -Надеюсь, мужчина окая провёл первую ночь в моём Доме спокойно.
   Утренний беспорядок в спальне искренне поразил дабан. И не опрокинутый поднос, а нарядные туфли с пряжками, забытые под креслом. Кольнуло знакомое нехорошее предчувствие. Сам Ольтер никогда бы их не оставил, просто не посмел. Самая подходящая мысль для отвергнутого мужа.
   -Не слишком спокойно, Нгойл. Пришлось, в конце концов, одеть наручники. Окая не желает слушать слов, а наказывать... я не решился.
   -Сейчас приедет Наставник. Он справится с мужчиной окая. Это его прямая забота, которая и не должна тебя слишком волновать.
   Дабан неуверенно заглянул в глаза жены:
   -Прости за откровенность, Нгойл, но... Нувель ненавидит тебя. Гораздо сильнее, чем я когда-то ненавидел свою жену-гутис. Он абсолютно всё понимает, но скорее покончит с собой, чем подчинится. Тогаук даже не захотел переводить для меня то, что он говорил. Наверное, одни проклятья.
   -Забудь пока об окая.
   -Как скажешь, Нгойл. - Ольтер почтительно поднёс край ладони к губам. - Разреши мне ещё раз поблагодарить тебя за милость - разрешение покидать рабат. Я сам не нахожу оправданий тому, что натворил. Не понимаю своих поступков и никак не могу ничего объяснить. Наставник говорит, что, наверное, я был болен. Если бы это оказалось правдой.
   Нгойл невольно напряглась, потом заставила себя расслабиться. Предупреждающе подняла указательный палец. Она собиралась сделать выговор за вчерашнее кровожадное выступление в учебной комнате. Взглянула на Второго мужа критически, с явным сомнением: руки опущены вдоль тела, ресницы прикрывают дерзкие упрямые глаза. Всё притворство. Вчера этот образцово послушный мужчина готовился совершить убийство. Наверняка Арие не открыл и половины всего.
   -Иди и попрощайся с Первым мужем. Каса собирается в Храм Круга.
   У дабан медленно приоткрылся рот:
   -Это шутка, Нгойл?
   -Нет.
   -Но ведь... В Храм уходят самое малое на шестнадцать кругов.
   -Да. На Большой Круг.
   -Всё из-за меня. - Признание вырвалось у дабан от отчаянья. Он стискивал ладони. - Зачем только Арие выпустил меня из рабат? Я первый рассказал каса о Шин, он даже не подозревал. А потом я говорил неподобающие вещи и собирался их делать. Едва не бросил Золотой диск.
   -И что тогда сказал и сделал Арие?
   -Арие... напомнил о законе. Нгойл, он не виноват. Но если ты так решила, пусть вся вина Первого мужа ляжет на меня. Я знаю, как сильно ты любишь каса. Ты возненавидишь меня, когда будешь вспоминать о нём. Твой Первый муж не может оставить Дом, за это время его дочери вырастут без отца. И как он сможет потом отвечать за них перед Кругом? Смилуйся над ним, Нгойл. Не поступай с его детьми так, как поступила Шин... с моими.
   Это было невероятно, чтобы Ольтер посмел возражать. Когда он был... нормальным, то отвечал только: "Да, Нгойл".
   С лица гутис исчезли все краски. Вдруг возникло страшное подозрение: может, Ольтер прав, его, действительно, не следовало выпускать из рабат, и блокирующая сфера действует не надёжно. Поэтому дабан повёл себя так агрессивно? Хотя... рядом с ним был Тогаук. И у Ольтера слишком весомая причина... мстить. Если бы Шин не была сестрой.
   Гутис молча отвернулась, молча ушла из спальни. Вернулась очень не скоро, одетая в лёгкие светлые брюки и соблазнительно расстёгнутую рубашку. Дабан подумал вскользь, что домашний наряд ничего особенного не значит - Нгойл скоро покинет Дом. Он уже посылал посмотреть, и оло сообщили, что плоттер оставлен у самого порога.
   Только сейчас Нгойл обратила внимание на беспорядок в спальне. В последнее время здесь распоряжался только Арие, и оло просто не решились начать уборку без него, тем более что сама велл никуда не уходила. Гутис остановилась напротив мужа, заставила себя улыбаться, чтобы просто не закричать на саму себя.
   "И что только на меня нашло? Ведь на работе ничего подобного никогда не допускаю, а вот Дома... Это не Арие виноват, это я... едва не совершила страшную ошибку... Вот что называют ревностью. Примитивная эмоция отверженных. Если Кама узнает, точно запретит возвращаться в Рюси. Скажет, что Нгойл Оус заработалась, и будет права".
   -Я слышала каждое твоё слово, Оле. Круг Свидетель, своим длинным языком твой аль-атар заслужил-таки наказание. Но... не такое. Не переживай, никуда я не отошлю Арие.
   Такого простого решения Ольтер не ожидал, но, из осторожности, не решился ничего уточнять.
   -Я могу идти, Нгойл.
   -Конечно, можешь. Но когда приедет Наставник, встреть и сразу приведи в агрит.
   Оставшись одна, гутис лишь несколько мгновений стояла неподвижно. Затем стремительно сорвалась с места.
  
   В то самое время, когда Хозяина Дома обычно ждали десятки неотложных дел, Арие сидел у потушенного зеркала в рабат, распустив тёмные волосы. Смотреть на свои грустные отражения не хотелось. То, что случилось, произошло только по его вине. И поздно что-либо исправить. А ведь это даже не было правдой, то, что он наговорил в альятте. Никогда он не вспоминает о проклятом Заведении. Ну, почти никогда.
   Каса открыл небольшие круглые коробочки, предназначенные для хранения ожерелий. Вынул все три сразу. Самое первое, поразительно напоминающее давний свадебный подарок его сестре, Маре. Второе, полученное за Изоаль. Его каса почти не носил, хотя это было неправильно. И последнее - благодарность за младшую дочь, Муару.
   Настоящие, природные кристаллы, в их глубину можно было всматриваться и всматриваться целый день. Однажды Нгойл призналась, что изумруды взяты из совсем древнего украшения, принадлежавшего неведомому богу гутис, забытому людьми ещё до Основания. Жена так и не назвала имя бога или богини: не захотела или просто не знала. Каса никому не рассказывал, как втайне молился силе этих камней.
   Сегодня он войдёт в Храм через всегда закрытые Врата Тьмы, а выйдешь через всегда открытые Врата Света. Самое малое, через шестнадцать кругов. Драгоценности в Храме Круга носить не полагается, это каса знал точно. С волшебными изумрудами придётся расстаться надолго. В приступе отчаянья мужчина застонал. С тоской оглянулся вокруг, словно видел в последний раз в жизни - он слишком привык считать рабат самым родным местом, в котором всё знакомо и дорого для сердца. Затем, с неожиданной ненавистью, посмотрел на невозмутимо прохладное зеркало бассейна; он ещё не купался сегодня, хотя после посещения альятты омовение считалось обязательным в любом случае.
   Медленно, через силу, Арие начал приподниматься. Ещё предстояло одеться, затем идти наверх, чтобы попрощаться с дочерьми.
   -Ты стоял сегодня в Тёмном Круге?
   Каса резко обернулся. Замер, вдавливая в ладонь край камня. Неужели пора? Так быстро?
   В его рабат Нгойл никогда не включала канал обратной связи. В рабат Ольтера - да, но у жены всегда были другие отношения с дабан. Ответ прозвучал слишком тихо:
   -Да, моя Уважаемая жена. Во имя Совершенства Круга.
   -Ты мог бы попросить прощения. Во имя Совершенства Круга.
   Арие запнулся, привычно сложил руки. Затем ещё тише переспросил:
   -Разве я достоин прощения?
   -Нет, потому что ты всего лишь мужчина из Каса. Но Ольтер просил за тебя, и я не смогла отказать дабан. Ты остаёшься - ради слова Ольтера и ради дочерей, которые ещё слишком малы. А ты забыл о них, когда посмел так сильно рассердить меня.
   Измученное лицо Арие озарилось неудержимой радостной улыбкой; он с трудом сдержался, чтобы остаться неподвижным.
   -Я просил прощения, Нгойл. Только не надеялся его получить.
   Неожиданно каса ахнул вслух и едва не свалился обратно на скамью. Жена стояла вовсе не в сфере, она пришла в рабат на самом деле. Через особую дверь, которой ему не полагалось пользоваться. Глаза каса обманула голубоватая подсветка.
   Нгойл шагнула вперёд, протягивая из-за спины руку, на которой висели вчерашние туфли с бирюзовыми пряжками (каса покинул альятту босиком), и внезапно кинулась в мужа его обувью:
   -И нечего разбрасывать по альятте. - Арие инстинктивно отскочил, снова замер, но улыбка всё шире расплывалась по лицу.
   Лучше бы он продолжал молчать.
   -Но ведь... Шин в нашем Доме, - вырвалось против воли. Каса зажал рот ладонями.
   Не удержавшись, Нгойл усмехнулась:
   -Когда-нибудь, слишком болтливый каса, я рассержусь по-настоящему.
   Арие не поверил, протянул руки вперёд, но вместо того, чтобы просто вложить их в ладони жены, сам обнял её, прижал к себе.
   -Ах, Нгойл, когда я сержу тебя - это не я. Это мой глупый язык.
   -Тебе не надо оправдываться, зеленоглазый гирл. Люблю тебя таким, каков ты есть. Вместе с твоим глупым длинным...
   После долгого поцелуя и вовсе не осталось сил. Пол начал уходить из-под ног, и они с визгом и смехом буквально свалились в бассейн. Впрочем, Нгойл подозревала, что каса устроил это купание не нечаянно.
   Выбираться из воды не хотелось. Наконец Нгойл отстранилась, откинула назад мокрые волосы, спросила самым невинным голосом:
   -Разве у тебя вовсе нет никаких дел, муж мой? Уже скоро обед. Похоже, ты забыл обо всех обязанностях.
   Опомнившись, каса застонал уже непритворно. Если он никуда не уезжает, то все заботы по Дому по-прежнему лежат на нём. Никто его не освобождал, и варесс, конечно, сходит сейчас с ума и что-нибудь обязательно перепутает. Нгойл понимающе усмехнулась:
   -Не забудь проследить, чтобы новый Наставник не перестарался с мужчиной окая. Чтобы преодолеть сопротивление Нувель, понадобится очень много терпения.
   Значит, окая зовут Нувель.
   -Нгойл, - Арие быстро убирал разложенные на столе перед зеркалом украшения, но, заговорив, остановился. - Я знаю, что гутис не считают это важным. Но ты не такая как другие. Ты поставила меня в Круг не просто потому, что захотела. Ты подарила мне своё сердце, ты сама так сказала. А я подарил тебе... дочерей, и ещё подарю. Пусть только будет на это милость Круга. Ты привела в свой Дом Ольтера, так повернулся Круг. И ты признала всех его детей, ведь ты очень близка им по крови. А ещё ты открыла своё сердце для дабан. Ответь... будет ли твой Третий муж, мужчина из Окая, жить в твоём сердце?
   Каса спрашивал серьёзно. Нгойл тоже посерьёзнела:
   -Как повернется Круг. Посмотрим. Пока важно одно - в Гутис ни у кого нет мужа из Окауайя.
   -А из Каса? - быстро переспросил Арие.
   -Мужчины каса оказались слишком самоуверенными и заносчивыми. Ты - это счастливое исключение. - Гутис говорила серьёзно, хотя в глазах заплясали насмешливые искорки. Она не смеялась, но мягкая интонация, предназначенная только для Арие, ласкала как ладонь. - Сейчас у Круга особый интерес у миру Каса. Пожалуй, я даже соглашусь, чтобы ты навестил там своих близких. И, конечно, Ларка, моего любимого брата.
   -Ларка? Нгойл, ты снова шутишь?
   -Вовсе нет. Думаю, твоё появление в качестве гостя вернее всего убедит недоверчивых каса в том, что гутис можно доверять. Нет, нет. - Она всё-таки выдала себя откровенной ухмылкой. - Дело не в вербовке новых мужей. Гутис не слишком-то стремятся выбирать мужчин вне Круга... - Нгойл не договорила. Подобные браки являлись исключением, а многими даже не одобрялись. Мужчина, рождённый в Круге, всегда предпочтительней для Дома гутис. Отверженные, с их непривычной внешностью и сложным характером, обычно предназначались для Заведений. Иметь сразу трёх мужей, рождённых вне Круга, было перебором, почти вызовом. Объяснять мужчине все тонкости политики Круга было непросто. Нгойл чуть скривила розовые губы. - Гутис необходимы союзники. Возможно, впервые в истории Гутис. Каса они тоже очень скоро понадобятся, хотя гордым гирлам такое положение нелегко представить. Они ещё не сталкивались с врагами. Настоящими Врагами, а не просто подлыми лунку. Так что навести Уважаемого Герха Оскамуоту.- Имя гирла Нгойл выговорила без запинки. - Я не могу задерживаться, уезжаю уже сегодня, а ты собирайся... завтра. И возьми с собою Оссиль. Твоей старшей дочери полезно узнать землю своего отца.
   Лицо каса запылало ярче, чем это случалось у Ольтера. Разрешение было невероятным и выходило далеко за все обычаи Круга. И он ничем не заслужил подобного доверия. Может, Нгойл всё-таки шутит? Что ж, он постарается понять. Но жена не шутила, она на самом деле полностью доверяла ему.
   -Благодарю, Нгойл. Но кто же останется Хозяином Дома?
   Нгойл не поняла вопроса:
   -Блокирующая сфера полностью замкнута над всем Домом и Ольтер может спокойно покидать рабат. Или ты считаешь, что Второй муж не справится с домашними делами в твоё отсутствие?
   Несколько мгновений Арие напряжённо обдумывал последнее замечание:
   -Нгойл, Ольтеру пришлось столько колец провести в рабат. Совсем одному. И его назвали отвергнутым. Почему теперь ты не хочешь рассказать Второму мужу всё? Что он не виноват перед тобой, что он не отвергнут.
   -И Ольтер узнает про гадость, что находится у него внутри? Ведь она-то никуда не делась. Представляешь, что почувствует дабан. А кто поручится, что даже заблокированная схема никак на него не влияет? Например, эта вспышка желания уничтожить Шин.
   -Но такая же вспышка произошла и со мной, - упрямо напомнил каса. - А что отвечать, когда он попросит дозволения посещать Золотой Круг. Как раньше.
   -Скажешь... что я ещё не уверена в нём, - жёстко отрезала Нгойл. - И вот это чистая правда.
   -Неужели ничем нельзя помочь дабан? Ведь он ни в чём не виноват, наоборот. Он заступился перед тобой за меня, хотя знает, что вся твоя любовь достаётся только мне. Мог бы просто промолчать, никто бы потом не упрекнул. Ну почему всё свалилось на одного Ольтера?
   У Нгойл не имелось хороших ответов, даже возразить было нечего. Некоторое время она колебалась.
   - А знаешь, Ольтер ревнует тебя.
   -Ольтер ревнует? - Вот в это каса не мог поверить. - И всё равно попросил не отсылать меня в Храм?
   -Дабан старательно прячет ревность и никому не показывает. И не покажет. Она мучает только его одного.
   Нгойл уже собралась уходить той же дорогой, которой пришла в рабат.
   -А монитор? Кто мне его поставит, если ты уедешь?
   Монитор являлся обязательным атрибутом мужчины гутис, покидающим пределы своего Дома.
   -Не надо было отказываться от Наставника.
   -А что мне делать теперь, просить о помощи Ольтера?
   -Хорошо, - согласилась жена. - Если не можешь сам, поставлю я. Прямо сейчас.
   Нгойл провела ладонью по твёрдому мужскому бедру, слегка сдавила гладкую кожу. Причин не доверять каса не было, больше ничего плохого произойти не может, но таков порядок. После окончания операции Арие не слишком торопливо поднялся на ноги, прислушался к себе.
   -Что-нибудь не так?
   -Нет, Нгойл. Всё в порядке. - Слава Кругу, на этот раз он - вспомнив, что случилось с его предыдущим монитором - упомянул имя Шин только про себя. Постепенно Арие расслабился, позволил себе смущённо улыбнуться. Переступил с ноги на ногу:
   -Чтобы подумают мои братья, узнав о таком порядке?
   -Не каса судить гутис. И разве им обязательно знать? Ты мужчина гутис и подчиняешься законам Круга, а они - отверженные, - строго напомнила жена.
   -Но... - Арие никак не мог успокоиться, - когда твои пальцы находились во мне, было приятно.
   -А что бы ты хотел почувствовать?
   Арие не был уверен, что следует отвечать. Очевидно, это его не касается. Но он же сегодня ещё не выполнил норму по глупостям.
   -Не знаю... Но я слышал... случайно. Как Наставник ставил монитор Ольтеру. И тот вдруг застонал. Словно от боли.
   -Дабан... слишком стеснителен, - объяснила Нгойл. Каса сомневался, что дело было в смущении. Тот стон звучал иначе.
   Каса снова прислушался к собственному телу, но монитор больше никак не ощущался. В памяти осталось лишь лёгкое приятное ощущение, когда пальцы Нгойл надавливали внутри его тела.
  
   Карточка нового Наставника лежала на столе, прямо перед Хозяйкой Дома. Гутис прочитала официальные короткие записи, затем в упор, очень придирчиво, осмотрела гостя.
   Наставник Эдам держался с Хозяйкой Дома почтительно, даже слишком. Наверное, потому что ещё очень молод, почти сверстник своего будущего воспитанника. Сразу после Школы Барху. Физически он выглядел достаточно крепким: широкие прямые плечи, мускулистые руки и ноги. Лицо замкнутое, худощавое, крупный нос с горбинкой. Чёрные волосы, почти как у Ольтера, подчёркивали безупречную белизну кожи, даже без обычного загара.
   -Ты не слишком молод, Уважаемый Наставник, чтобы отвечать за мужчину из Окауайя? У тебя явно недостаточно опыта, а мой Третий муж слишком образован... для мужчины гутис. Я бы сказала, Нувель образован как гутис. Он рождён в касте высокородных - уристо. Они буквально считают себя прямыми потомками богов, небожителями. Поэтому окая высокомерен и не готов подчиняться чужим законам. Заранее презирает гутис. Признаёт, пожалуй, право сильного, но таких методов воспитания я не одобряю.
   -Я был лучшим в своём выпуске, велл.
   -Поздравляю. Но почему всё-таки Школа Барху? Все Наставники для Оус были из Школы на Плизе. - Эдам промолчал, показывая, что не знает ответа. - У меня нет причин против твоего назначения, Уважаемый Эдам. Только... ты разговариваешь со мной как слуга. Я не считаю это правильным - ведь Наставники рождаются в Круге, как и гутис. Итак, предупреждаю: ты должен не сломать моего мужчину, а только убедить в его предназначении. Немного измени Нувель, но не сломай. Еще один послушный тахо, так называют слуг в Империи, мне в Доме без надобности. - Коротким жестом Нгойл вернула карточку. - Для начала - познакомься в Системной сети с материалами по Окауайя.
   Третий муж должен быть готов встать в Круг к ближайшему празднику Заката. Я хочу быть уверена в результате. Надеюсь, Уважаемый Наставник Эдам, мы станем друзьями. - Нгойл указала в сторону Ольтера, сидевшего рядом. - Сейчас мой Второй муж проводит тебя в новый рабат, к Нувель. И, в любом случае, ты всегда можешь обратиться за помощью к старшим мужьям.
  
  
   Домашние хлопоты вынудили Арие немного задержаться с поездкой в Каса. Кольцо почти замкнулось, и он собирался идти к себе, но новый Наставник попросил Хозяина Дома обязательно зайти в рабат Третьего мужа.
   Мужчина окая неподвижно лежал на своей постели, прижимая одно колено к груди. Внешне он почти не отреагировал на появление Арие, только проследил за вошедшим взглядом. В глазах - одна жгучая ненависть. Окая лежал на боку, потому что не мог повернуться на спину, бёдра и ягодицы были исполосованы плетью. Недалеко от лица стояла миска с водой.
   Наставник приветствовал Хозяина Дома, затем сцепил руки за спиной, начал объяснять:
   -Окая отлично понимает, что от него требуется, но до сих пор отказывается вступать в контакт. Делает вид, будто ничего не слышит, даже отказывается добровольно пить и есть. Не говоря уже о других простейших вещах. Единственный успех - больше не пытается набрасываться. Поэтому я снял наручники.
   Терпеть вызывающее неподчинение я не могу, но пороть этого мужчину подряд третий раз... считаю неправильным. Возможно, он прислушается к словам Уважаемого Хозяина Дома. Надо же хоть с чего-то начать.
   Упрёки воспитаннику частично свидетельствовали о плохой работе самого Наставника. Бледность Эдама сделалась ещё заметней, в голосе проскальзывала растерянность.
   Опустившись на корточки рядом с постелью, Арие убрал прочь миску, начал пристально рассматривать лицо молодого мужчины, лежавшего без движения. Глаза у окая были зелёные, почти как у самого Арие. Ничего особенного: чисто-зелёный цвет. Но на матово-бледном лице они выглядели удивительно яркими и нарядными, будто нарисованными. "Он же ещё не мужчина", - пронеслась где-то, по самому краю сознания, короткая неожиданная мысль. Арие грустно вздохнул: "Нгойл не слепа. Видит Круг, окая слишком привлекателен, слишком красив".
   Каса упруго поднялся на ноги, повернулся к Наставнику. - Оставь его в покое, Уважаемый Наставник. Совсем. Пока окая сам не пожелает говорить. Пусть пройдёт сколько угодно колец.
   -Не могу, дос. Велл точно определила срок. - Арие прикусил губу. Оказывается, Нгойл спешит - он и не знал.
   -Ну ладно, попробуем. - Без особого напряжения каса приподнял неподвижно лежащего окая, прихватив спутанные длинные волосы, поволок к бассейну в центре рабат - тот почти не сопротивлялся, уже наученный Наставником. Столкнул в воду. Брызги полетели во все стороны, так что пришлось отскочить назад. - Теперь не позволяй ему выбраться. Пока окая вежливо не попросит разрешения и не произнесёт сначала "Во имя Круга".
   -Он скорее утонет.
   -Не думаю, - возразил Арие, наблюдая за барахтающимся Нувель. Бассейн в рабат был неглубоким, однако и спокойно стоять в воде не получалось. - Смотри, он отлично плавает, а утонуть умелому пловцу совсем не просто. Если вздумает упрямиться слишком долго, добавь в воду иноприсадки. От них мышцы сводит судорогами.
   -Так поступали С тобой, дос? - быстро переспросил Наставник.
   -Я не твой дос, Уважаемый Наставник. Для тебя я Хозяин Дома и Первый муж Уважаемой Нгойл. И - нет, со мной у Наставника вообще не было особых хлопот. А вот со Вторым мужем - да. Только не надо расспрашивать самого Ольтера, он ненавидит вспоминать о прошлом. Поговори с его Уважаемым Наставником, тот охотно поделится таким опытом.
   -Полагаю, что теперь Второй муж Уважаемой Нгойл не слишком любит своего Наставника?
   -Вовсе нет. Наоборот. Ольтер предан своему Наставнику, как старшему и любимому брату. Ведь тот... Ну... это долгая история.
   Окая попытался выбраться на невысокий бортик, но Арие тотчас отбросил его назад. Тогда Нувель что-то выкрикнул на непонятном языке. Хозяин Дома громко и отчётливо повторил:
   -Ты должен попросить, окая. Всего лишь вежливо попросить. - Он повернулся к дверям. - Я ухожу, Уважаемый Наставник. Мне совсем не хочется смотреть, как тебе придётся снова наказывать мужчину окая за непослушание. Но, наверное, придётся.
   Прикрывая двери рабат каса успел расслышать гневный и, одновременно, полный боли голос Третьего мужа. Арие не обернулся. Во имя Круга, этот мужчина навлечёт на себя подлинное наказание.
  
   Нувель ухитрился почти выбраться из воды, но Наставник снова пихнул его назад. Ослепнув от ярости, окая уцепился за эту ногу, обутую в твёрдый ботинок, потащил ненавистного мужчину гутис за собой, чуть не потопив. В последний момент тот полоснул по руке окая лучом парализатора.
   Очнулся Нувель уже лежащим на сухом полу. Оло перетащили его на подстилку, что-то влили в рот. Широко расставил сильные мускулистые ноги, обнаженные до колена, до чёрной, немного расклешённой юбки, Наставник встал над окая. Нувель не хотел бояться, заставил себя не отводить глаз.
   -Встань, - приказал Наставник. - Встань, Нувель. Если не хочешь, чтобы оло снова волокли тебя за ноги, как мокрую тряпку. - Слова чужого языка были понятны, только непривычны. Словно были написаны вверх ногами, и чтобы понимать, их приходилось с дополнительным усилием переворачивать в голове. Следя за парализатором, окая подчинился, хотя и очень медленно. - Ты будешь наказан, и на этот раз очень серьёзно. Ты снова посмел напасть на меня, своего Наставника. Я предупреждал, что это недопустимо, и такие действия относятся к самым серьёзным преступлениям против Основ Круга. Сейчас ты пойдёшь в ахваг. И обещаю, Нувель, там тебе не понравится. После ахваг ты уже никогда не захочешь повторять свои ошибки.
   Нувель и без пояснений был уверен - его ждёт нечто ужасное. Оло протянули какую-то тёмную тряпку, которая оказалась платьем. Он не пошевелился, и оло начали сами натягивать одежду через голову. Бороться со слугами принц Синего Дворца не пожелал. Сжал зубы и подчинился, подумав про себя, что на этот раз его сопротивление будет напоминать трусость, не достойную рождённого на Троне.
  
   Ненавистный громкий голос прозвучал прямо над ухом, принуждая всё вспомнить. Лицо и грудь, и даже поверхность платформы, на которой окая лежал, - всё было залито ещё не засохшей массой из слюны, рвоты, слёз и ещё чего-то липкого и вонючего - не хотелось даже понимать, что это такое. Он, принц Синего Дворца, находится в ахваг. Лучше бы он так и умер, а не очнулся для продолжения невыносимых пыток.
   -Уверен, Нувель, твоё непослушание останется в прошлом.
   От предчувствия нового болезненного импульса живот скрутило изнутри, но... больше ничего не произошло. Всё закончилось. Нувель напрягся, потом судорожно дёрнулся, торопясь подтвердить согласие быть послушным. Очень послушным. Никогда больше ничем не рассердить своего строгого Наставника. Говорить на гутис оказалось очень легко, слова сами слетали с языка. Наставник смотрел невозмутимо, отдавал короткие распоряжения:
   -Встань и вымойся. Когда оденешься, можешь вернуться в рабат. Надеюсь, с дороги не собьёшься. Всё время по белому коридору.
   Больше Нувель не приходило в голову сделать вид, что он чего-то не понимает. Это вчера окая отказывался реагировать на чужие слова, а сегодня лишь поспешно кивал, даже не мечтая о сопротивлении, отчётливо понимая, что сломлен безвозвратно. Словно ничего не сохранилось внутри гордого самоуверенного уристо, как у вырванной из почвы и безжалостно растоптанной травы не остаётся никаких жизненных сил.
   Наставник давно ушёл, а его подопечный, кое-как обмывшись и натянув узкое платье, медленно побрёл к открытой двери. И дальше, вперёд по коридорам и переходам. Действительно, всё белое, только под ногами причудливый золотой и серебряный узор, отражающийся в изогнутых панелях потолка. Боль в растерзанном теле, конечно, перестала быть невыносимо острой, но никогда в жизни принц Нувель не ощущал подобной физической слабости. Он шёл, буквально держась за стены, иногда даже совсем останавливался, чтобы не свалиться на пол. В другое время окая посмотрел бы по сторонам, но сейчас пытался только удержаться на ногах и не сбиться с дороги.
   В коридорах было безлюдно, но на небольшой лестнице прямо навстречу принцу вышёл темнокожий молодой мужчина. Тот самый, что занимался с окая в рабат с самого начала. В первое мгновение мужчина гутис замер, явно удивившись неожиданной встрече, потом, заметив, что Нувель медленно падает, подскочил, подхватил под руку:
   -Осторожнее.
   Едва слышно, прокушенным языком (в ахваг он пытался не кричать), Нувель прошептал:
   -Благодарю, дос.
   -Ох, не говорите так. Сейчас помогу.
   -Но ведь... - В голове окая всё перепуталось. И теперь он боялся сказать что-то неправильно.
   -Почему вы здесь, Уважаемый Третий муж Нгойл, и почему вам так плохо? Вы побывали в ахваг?
   -Да.
   -Во имя Круга! - Руки мужчины гутис удерживали надёжно, сразу стало легче стоять. Они помогли взобраться на лестницу, затем повели дальше, поставили около одной двери. - Зайдёмте ко мне. Я велю приготовить отвар, иначе вы не доберётесь до своего рабат. - Мужчина гутис хотел открыть дверь, выпустил при этом локоть окая. Нувель снова начал падать, его едва успели подхватить, больше не спрашивая согласия, почти втащили в одос. Усадили на широкую скамью, застланную мягким покрывалом и подушками. Он откинулся назад, почти лёг. По указанию доса слуга в строгом сером костюме быстро принёс чашку с каким-то тёплым напитком, настойчиво попросил выпить до конца.
   Темнокожий мужчина принюхался, всплеснул руками:
   -Палий, что ты добавил в отвар? Фрез?
   -Только одну каплю чёрного биза, дос.
   Боль куда-то отступила, но следом начало проваливаться в темноту сознание. Когда Нувель очнулся, то почувствовал себя намного лучше. Ворот платья был расстёгнут, на груди лежала мокрая салфетка. Туман в глазах начал рассеиваться, и наконец, окая смог отчётливо различить лицо своего спасителя.
   -Тебя... вы... Я забыл ваше имя.
   -Я Герр, сын Нгойл.
   Принц постарался вглядеться в лицо. Он всё ещё видел предметы как сквозь пелену. Если это не тот самый мужчина, то поразительно похожий на него. Темнокожий, черноволосый. Но... какой же это мужчина? Совсем мальчик, только очень высокий. Он убрал салфетку, привёл в порядок платье.
   -Вы... ты не очень похож на гутис.
   -Мой отец, Ольтер, рождён не в Гутис... Как и вы, Уважаемый Нувель.
   Юноша смотрел на измученного окая с откровенным сочувствием.
   Его отца зовут Ольтер, и он... сын Нгойл. У Исият такой взрослый сын? Сила Рокана!
   -Ты не... удивился, встретив меня... Гутис всегда так беспощадно расправляются с непокорными?
   -Нет, - горячо запротестовал сын Ольтера. - Нет, Уважаемый Третий муж Нгойл. Моя мать заботится о всех, кто живёт в её Доме. Она ни разу не пользовалась ахваг для наказаний. По-моему, - добавил он чуть менее уверенно.
   Нувель отвёл глаза, не поверив ни одному слову. Слуга, помогавший Герру, молча отошёл в сторону. Подвернув край верхней юбки, свободно присел на маленькую скамеечку среди непонятных вещей, напоминающих музыкальные инструменты. Окая проводил его взглядом - помощник Герра совсем не походил тех на оло, которые прислуживали в рабат.
   Он не знал, сколько времени лежал здесь без сознания, но теперь приходил в себя. И гораздо лучше понимал, что ему говорят. Итак, он сам Третий муж Нгойл. Окая только сейчас осознал, как именно его назвали.
   -И о многих... в этом Доме приходится заботиться? - Нувель запнулся, чуть не произнеся имя гутис вслух. Чуть не назвал её Исият, но успел опомниться.
   Герр помедлил:
   -Разве вы не знаете? У моей матери два мужа. Вы избраны третьим.
   Невольно поморщившись, Нувель продолжил расспрашивать. Было действительно интересно, ведь Наставник даже не упоминал об этом.
   -А твоего отца зовут Уважаемый Ольтер?
   -А вас зовут Уважаемый Нувель.
   Окая невольно усмехнулся. Без всякой злости. Для него самого такое обращение действительно прозвучало смешно. Преодолевая боль, ещё оставшуюся в мышцах, и унизительные приступы слабости, он попытался встать.
   -Благодарю за помощь, Герр. Мне стало гораздо легче, но, наверное, я должен спешить.
   -Вы не дойдёте.
   -Я очень постараюсь. - Окая заколебался. - Иначе Наставник накажет меня снова.
   Герр тоже почувствовал неуверенность. Он уже поступил нехорошо, когда бросился помогать мужчине, ещё не стоящему в Круге. Но тут же отбросил сомнения.
   -Мы доведём вас до самого рабат вдвоём с Палием. - Улыбка Герра оказалась неожиданно застенчивой. - Сначала я подумал, что вы гораздо старше меня.
   Нувель тоже смутился. Он не ощущал по отношению к юноше никакой враждебности или недоверия:
   -Похоже, я не намного старше...
   -Неважно. Главное, Уважаемый Нувель, чтобы вы скорее получили право стоять в Тёмном Круге.
   -И что это значит?
   -Вы совсем ничего не знаете, - ахнул сын Ольтера. - Конечно, Наставник скоро всё объяснит. Мужчина становится в Тёмный Круг после того, как его позовут в альятту. - Юноша неловко хихикнул. - Зато потом можно свободно покидать рабат и бывать повсюду. Мы могли бы даже дружить, Уважаемый Нувель, почему нет?
   Юный сын Нгойл выглядел простым, доброжелательным и искренне переживал за окая. И почему-то Нувель показалось, что Герр не слишком хорошо представляет, что делают в альятте. Пожалуй, они бы могли стать друзьями. Только раньше, в другом месте.
   -Наверное, это было бы хорошо, - согласился Нувель вслух.
   -Только больше никогда не поступай... так плохо, - предупредил на прощанье сын гутис.
  
   Перед началом обеда Герр рассказал отцу о встрече с Третьим мужем. Вмешательства в проведение ахваг не одобрили:
   -На этот раз тебе следовало пройти мимо.
   -Окая свалился бы на лестнице. Ты его не видел.
   -Он бы дошёл. А если бы и упал... это не так страшно. Таково было его наказание.
   -За что, отец?
   -За нападение на своего Наставника. Это преступление перед Кругом.
   -Я знаю, - в ужасе прошептал Герр. - Но ведь Нгойл... могла бы простить. Отец, окая живёт в Гутис только три кольца. Немыслимо требовать от отверженного, взятого вне Круга, безупречного и покорного исполнения чужих законов. Нгойл никогда бы не назначила такое жестокое наказание. Я уверен, что Оссиль думает также.
   -Ты уверен? - с лёгкой усмешкой переспросил отец, делая вид, что не смотрит на Герра.
   -Я спрошу её прямо сейчас.
   -Оссиль? Но твоей сестры сейчас нет Дома.
   -Где же она?
   На этот раз удивился Ольтер - неужели сын ничего не знает.
   -Нгойл позволила Первому мужу посетить Каса. Вместе с дочерью. Они уехали сегодня на рассвете.
   -Я ничего не знал, - тихо пробормотал Герр. Он отвернулся, явно переживая, но затем, с удивительно знакомым Ольтеру упрямством, задал вопрос. - Отец, как ты считаешь, мог бы я хоть изредка встречаться с Уважаемым Нувель. Этот мужчина окая не намного старше меня. Я бы сам познакомил его с порядками Гутис. По-моему, ему будет гораздо проще узнать о некоторых правилах Круга от меня. Ты же сам говорил, я знаю все правила не хуже Наставника. А он мог бы рассказать мне об Империи Окауайя. То, чего не знают даже баули. Я... мне показалось, что Уважаемому Нувель будет слишком одиноко в рабат.
   От собственных тяжёлых воспоминаний по позвоночнику дабан пробежал озноб:
   -Конечно, одиноко. Но Третий муж Нгойл ещё не преклонил колени в Тёмном Круге. И... неизвестно, когда это произойдёт.
   Слова Ольтера не были решительным отказом. Дабан снова незаметно оглядел своего почти взрослого сына.
   У него самого в детстве имелась целая куча весёлых приятелей-сверстников. А этот мальчик так одинок, хотя даже не догадывается о своём одиночестве. Братья не намного младше, но в этом возрасте разница слишком ощутима, у них разные интересы. Палий всего лишь оло и тем более не годится в друзья. Оссиль и вовсе ребёнок, а Герр ведь почти взрослый. "Каждый поворот Круга не похож на другой. Конечно, такая дружба не принята... Но если окая образован, и они уже понравились друг другу ... Пожалуй, Нувель действительно подходит сыну... И самому Герру такая дружба пойдёт только на пользу".
   Наконец Ольтер снова заговорил вслух:
   -Возможно, ты прав. Мужчине окая действительно будет легче принять Круг, если вы сблизитесь и узнаете друг друга. Ты тоже не всё про него знаешь. Нувель не обычный отверженный. Он сын Императора Окауайя. Фактически Нувель мог бы и сам стать Императором. Забыть о таком прошлом совсем непросто. И... ладно, я поговорю с его Наставником. После обеда попроси Уважаемого Наставника подняться в агрит.
   Герр не удержался, радостно поблагодарил отца.
   Но Второй муж Нгойл дал обещание не только ради просьбы любимого сына. Он и сам сомневался, что жена дала бы согласие подвергнуть окая наказанию в ахваг. В глубине души Ольтер был почти уверен, что новый Наставник превысил свои права. Что, если он сломал молодого окая неожиданно скорым и жестоким наказанием, которое подходит разве что глупому и строптивому оло, который не понимает слов? Возможно, искреннее сочувствие Герра сможет хоть что-то исправить и смягчить последствия.
   Высказать такие сомнения откровенно дабан не решился, жена не оставляла таких указаний. Сначала он вежливо предложил Наставнику Эдаму тёмный подогретый фрез, произнёс лишь то, с чем трудно было спорить:
   -Мужчина окая не был рождён в Круге, но выбор сделан. Нувель предназначен стать мужем Нгойл. Сегодня он прошёл ахваг. Я сам подвергался ему и не знаю более тяжёлого наказания. И я не уверен... что моей жене понравится, если её Третий муж... окажется запуганным и дрожащим оло.
   Эдам был очень доволен переменами, случившимися с непокорным Нувель после ахваг. И он действовал строго по закону, ведь воспитанник напал на своего Наставника. В Школе постоянно напоминали, что всегда предпочтительнее, если наказание следует немедленно за проступком. И вот - результат налицо: окая понял абсолютно всё и теперь выслушивает слова Наставника с почтительным вниманием, исполняет приказы в точности и повторяет благоговейно: "Во имя Чистоты и Совершенства Круга".
   Хотя... Эдам с самого начала сомневался в реакции Хозяйки Дома. Ведь разрешения отправить мужчину окая в комнату боли он не получил, Уважаемой Нгойл уже не оказалось Дома. Правда, её Первый муж, Уважаемый Арие, сказал тогда, что окая ещё придётся наказывать. Последние слова каса можно было с натяжкой расценить как разрешение.
   От неожиданного выговора Наставник явно растерялся. Но возражать не стал, и Ольтер смягчился.
   -Думаю, ты всё-таки поступил правильно. Хотя уверен и в другом - повторно так делать не следует. Нгойл понадобится добрая воля мужчины, а не слепое послушание.
   Отправив окая в ахваг, ты разрушил стены. Он был совершенно глух к словам, я сам убедился. Но теперь постарайся действовать более терпеливо и искусно. Ещё одно такое наказание, и этот мужчина будет годен лишь на подстилку, о которую вытирают ноги.
   Сам Ольтер выдержал и второй, и третий, и даже двенадцатый ахваг наказаний... И потом ещё... Но у него был особый случай, и сейчас дабан меньше всего думал о себе.
   Наставник медленно кивнул, соглашаясь со Вторым мужем хозяйки. К фрезу он так и не прикоснулся, даже не положил руку на стол, только поблагодарил за угощение.
   -Ещё в Школе я услышал о Первом мужчине гутис, принятом в Золотой Круг. И только мечтал когда-нибудь встретить вас, увидеть своими глазами. Мне было бы достаточно и слов вашего Уважаемого Наставника. Ведь он согласен с вами, Уважаемый Ольтер?
   Дабан слегка заколебался, он безгранично почитал своего Наставника. Но, всё-таки, в самой тёмной глубине души, так и не мог до конца забыть, кто отводил его в ахваг. С Нувель всё повторялось.
   -Полагаю, да. Но это ещё не всё. Я прошу особого разрешения для твоего воспитанника на короткие встречи с моим сыном. Вне рабат. Для совместных занятий, которые подходят для молодых людей их возраста. - Мужчина дабан улыбнулся, и Эдам невольно попал под обаяние его чудесной улыбки, с трудом удержался, чтобы не улыбнуться в ответ. - Если уж Круг позволил, чтобы они так познакомились. Разумеется, встречи должны зависеть прежде всего от поведения окая. И ты должен требовать подробного отчёта обо всех разговорах и занятиях, чтобы у Нувель не появилось тайн от Наставника.
   -Но это...
   -Уважаемый Наставник, я хорошо знаю, это против Порядка. Но Нгойл Оус сама устанавливает новые Порядки, и они становятся обычаями гутис. Она первой взяла мужа из Каса. А Нувель - это Первый мужчина из Окауайя.
   Наставник машинально покрутил рукоять эр-хлыста, защёлкнул его. В Школе Барху считалось правильным пользоваться не только плетью.
   -Я не сомневаюсь, что вы преданы своей жене, Уважаемый Ольтер, и чтите Законы Круга. Разговаривать с вами - большая честь для меня. Я сделаю всё по вашему слову.
  
   Едва переступив порог знакомого одоса, Нувель неуверенно остановился, не решаясь без разрешения двигаться вглубь. На придирчиво-ревнивый взгляд Герра он стал гораздо больше походить на мужчину гутис. Волосы туго перетянуты лентами и аккуратно убраны под шарф, обвязанный вокруг головы, строгое темно-бежевое платье, отделанное светлой зубчатой тесьмой по вороту и длинным рукавам, ладони сложены вместе - обязательный знак приветствия. Единственное, что притягивало внимание: нежно-зелёные, словно нарисованные глаза на ещё бледном после перенесённого испытания лице.
   Сын Ольтера сбежал вниз по лестнице, первым протянул руки навстречу, опомнившись, в свою очередь аккуратно сложил ладони.
   -Приветствую тебя, Уважаемый Третий муж моей матери. Я не слишком надеялся, что тебя отпустят из рабат. Тем более так быстро.
   -Уважаемый сын моей жены, я тоже приветствую тебя.
   -Меня зовут Герр, вы не забыли? - чуть насмешливо спросил хозяин одоса.
   -Но тогда и ты можешь называть меня просто Нуве. Так меня звали... друзья.
   Герр поколебался:
   -Хорошо, Нуве.
   Окая огляделся, в памяти мало что сохранилось. Просторное помещение было отделано в бело-голубых тонах; стройные белые колонны окружали огромную круглую комнату по периметру и отражались в глубине голубоватой, почти зеркальной поверхности пола, создавая впечатление необыкновенной чистоты, лёгкости и даже прохлады. Верхняя галерея, прикрытая ажурной балюстрадой, переходила в закручивающуюся спиралью лестницу, вырезанную целиком из прозрачно-голубого стекла с вкраплениями серебристого металла. Из круглых белых чаш свисали вниз причудливые побеги лиан.
   Проходи и садись. - Герр указал на ту самую скамью, укрытую вышитым покрывалом, на которой Нувель приходил в себя в прошлый раз. Окая осторожно присел на край, расправил на коленях прямую юбку. Против воли ему здесь понравилось.
   -Это ведь не будет большим нарушением, говорить так просто?
   -Конечно, нет. Или у вас, в Окауайя, разговаривают иначе?
   -У нас? - Нувель запнулся. - В Империи Огоса? Разве тебе интересно что-то знать про Империю Огоса?
   -Очень интересно. Но я очень мало знаю о ней. Ведь это мир, где правят мужчины. Где они могут стать воинами и сражаться. Я очень люблю истории о сражениях, у меня даже есть маленькая коллекция оружия. Конечно, древнего.
   К сожалению, мужчины гутис не могут заниматься военным делом. Иногда воюют сами гутис, когда этого требует Круг. Но это случается редко и всегда очень далеко от Гутис. Там, где мужчины гутис никогда не бывают.
   Принц Окауайя заметно напрягся:
   -Закон Круга считает образ жизни Окауайя неправильным.
   Неожиданно юный гутис улыбнулся, и окая залюбовался его улыбкой, ослепительной как вспышка:
   -Неправильного не существует, Уважаемый Нувель. Закон Круга учит, что всегда и всё идет правильно. Но только Гутис смогли постигнуть Совершенство Круга. Поэтому они сильнее всех.
   Спорить с Наставником, когда тот говорил нечто похожее, Нувель даже не приходило в голову, он без особых размышлений лишь тупо повторял его утверждения. Но сейчас в зелёных глазах принца появились лукавые золотистые искорки сомнений:
   -Кто-нибудь доказал, что Гутис сильнее Окауайя?
   Герр замкнул руками Круг, окая уже хорошо знал этот жест.
   -Никто. И доказывать ничего не надо. Невозможно опровергнуть Круг, так сказано в Завете. Гутис не воюют и поэтому никого не побеждают. - Он машинально смахнул со столика в ящик какие-то забытые предметы. - Но я интересовался взаимодействием Гутис с другими мирами. Двойной Орден всюду выходил победителем, - вовсе не стремясь доказать собственную силу и превосходство.
   -Что можно знать, всю жизнь проведя за стенами этого Дома, - горячо запротестовал окая. - Сияющий Трон непобедим, и он доказывал это бессчётное количество раз. Окая слишком много, и мы сильны. Мы владеем страшным и непобедимым оружием, уж я-то знаю. Наши способы ведения войны проверены во всех мирах, где только могут жить люди. И там, где люди не могут жить. Что может противопоставить такой мощи горстка гутис из Двойного Ордена?
   На сына Ольтера это выступление не произвело особого впечатления. Явное сомнение отразилось в пожатие плеч и насмешливой улыбке. Герр вообще легко и непринуждённо улыбался, хорошо обученный пользоваться своими естественными достоинствами.
   -Если бы только в природе существовали прямые углы и прямые линии. И какая-то одна сила, заранее взвешенная на весах, всегда могла пересилить другую. Но ничего прямого нет, Уважаемый Нувель. Ничего предрешённого. Завет учит, что всё возвращается и падает, чтобы снова устремиться вперёд и вверх. И с Кругом приходится смиряться. - Герр снова ослепил гостя своей улыбкой, словно извиняясь за столь жесткий вывод.
   -Что значит сила, если существует предательство? - едва слышно произнёс оло, оказавшийся за его спиной. Очень красивый, одетый сегодня в точности как его дос. Нувель с изумлением уставился на внезапно заговорившего оло, даже не поняв, что именно тот произнёс.
   -Ты позволяешь своему арату вмешиваться в разговор?
   Герр тоже не ожидал от оло замечаний - Палий позволял себе подобное только наедине, - но прекрасно расслышал произнесённую фразу и даже понял намёк. Сегодняшний спор о Шин ещё не успел закончиться.
   -Для гутис произнёсённое слово всегда священно.
   Нувель разгорячился, резко выдохнул:
   -Ты ещё увидишь кто победит - Гутис или Окауайя.
   В ответ Герр засмеялся, открыто и заразительно, так что окая даже не смог на него рассердиться за явное нежелание понимать и упрямство.
   "Конечно, мальчишка гутис ошибается. Бесстрашные воины-окая, любимцы Рокана, Непобедимые или даже наёмники Абисилы, скоро явятся прямо сюда, чтобы уничтожить этот нечестивый мир. Правда, ему, принцу Нувель, надо ещё дожить до этого светлого дня".
   -Но ведь ты больше не отверженый, Нувель. Ты мужчина гутис. Ну, почти.
   -Должен ли я подать фрез и угощение для вашего гостя, дос? - снова вмешался в разговор оло, даже не извинившись за вмешательство
   Окая поспешил предупредить замешкавшегося хозяина одоса:
   -Прости, что не успел предупредить. Я совсем не голоден, и мне... запрещено есть вне рабат. - Нувель решил проявить благоразумие и больше не спорить о правильности Завета, священной книги Гутис, почему-то заподозрив, что именно этого и добивался сероглазый арат, так неожиданно предложив фрез. Даже сменил тему разговора:
   -Наставник Эдам сказал, что мужчины гутис встают в Тёмный Круг... очень рано. А ведь ты, кажется, мой ровесник, Герр.
   -Твой Уважаемый Наставник прав. - Юноша перестал улыбаться. - Но... ко мне всё это не относится. Я уже предназначен дочери Нгойл. У нас Брачный Договор.
   Нувель не совсем понял, и ему сделалось любопытно:
   -То есть... ты станешь мужем собственной сестры?
   -Да. Но не совсем, - Герра немного смущал разговор. - Нгойл лишь признала меня собственным сыном и поэтому заботится обо мне.
   Нувель заметил слишком явное смущение и подумал, что, наверное, следует прекратить расспросы. Он ещё не знал, о чем можно спрашивать. Но Герра смущало совсем другое.
   -Нувель, а в Окауайя ты был знаком с другими женщинами?
   -Разумеется, - принца удивил вопрос.
   -Но как это могло быть? - на мгновение забывшись, Герр засмеялся, хотя смех сразу погас. Нувель сразу догадался о причине неожиданного веселья.
   -У нас всё иначе, чем здесь... - Окая немного отвёл глаза. Посмотрел на отражение в глубине пола. - Но, разумеется, я никогда не был близок с женщинами, я рэтти. Всё произошло из-за предательства, как правильно сказал твой арат. Из-за Аману.
   -А кто такой Аману?
   -Это... другой сын моего отца. Не знаю, для чего он так поступил? Чем... Нгойл могла угрожать? Даже не представляю.
   Расспрашивать дальше Герр не стал, было понятно, что он наткнулся на слишком болезненную тему. Третьего мужа выбрали явно против воли, и воспоминания были ещё свежи и болезненны. А он-то предположил совсем иную историю, нечто вроде романтической встречи Нгойл с Арие.
   Однако Нувель не мучили воспоминания. Коварство брата могло иметь десятки причин, решать эту загадку прямо сейчас он не собирался. Окая удивлялся новым ощущениям, которые испытал от недолгого, но удивительно простого и лёгкого общения с Герром. Сын Ольтера вёл себя как хороший старый приятель, и даже его упорство в отношении правоты Завета ничего не портило. С Наставником разговоров не получалось вовсе, тот ограничивался лишь короткими фразами-поучениями.
   -А ты любишь Нгойл?
   Нувель подобрался. Так они не договаривались. На такую тему быть откровенным не получалось.
   -Она гутис. Круг учит мужчин повиноваться воле гутис.
   -Ты не хочешь признаться. - В голосе юноши слышалось огорчение. - Но что же в этом плохого? Хочешь, скажу я. Мой отец, Ольтер, и другой её муж, Арие - они оба любят Нгойл, и это угодно Кругу. Ты тоже принадлежишь Нгойл. И никогда больше не приблизишься к другой гутис, кроме жены. Если ты не сумеешь полюбить Нгойл - плохо будет только тебе.
   Нувель передёрнулся, ладони непроизвольно сжали колени через жёсткую ткань юбки. "Как такое может быть правдой? Это бессмысленно". Окая снова отвёл взгляд.
   -Наставник уже объяснял мне это. - Он встал. - Пожалуй... мне пора.
   -Я понимаю. Приходи снова, как только получишь разрешение. Я покажу тебе свою коллекцию оружия. Древнего оружия Гутис. У меня есть кое-что удивительное. Никто даже не представляет, как им надо пользоваться.
   Передать столь откровенный разговор Наставнику оказалось непросто. К тому же Нувель опасался насмешливых замечаний ненавистного воспитателя, но тот не сделал никаких обидных замечаний, словно всё услышанное было правильным. Даже похвалил окая, когда тот цитировал слова Герра.
   Несмотря на собственное убеждение, что интерес к подобным вопросам неуместен, ведь он никогда-никогда полностью не смирится, любопытство не давало молодому окая покоя. Слова вырвались против воли:
   -Уважаемый Наставник, в близости между женщиной и мужчиной гутис нет ничего необычного? Она такая же, как везде?
   Если вопрос и застал Эдама врасплох, он ничем не выдал себя. Подышал на свой перстень, потёр его об отворот рукава. Начал говорить как всегда не спеша, со значением, чтобы воспитанник запоминал каждое слово:
   -Наша физиология абсолютно одинакова. Но всё остальное - нет.
   -И всё же, - настаивал окая, - что именно в Гутис делается иначе?
   -Я бы не назвал это - иначе. Я назвал бы это правильным.
   Муж гутис - это мужчина для Дома. Для саяса, Тёмного Круга и детской. Милостью Круга в этом Доме уже есть старшие мужья, так что заботиться о саясе тебе вряд ли придётся. Ты, Нувель, предназначен для зачатия и воспитания детей. Ничего особенного в альятте - ведь ты тревожишься об этом - от тебя не потребуется. Главное для тебя - принять Законы Круга, чтобы всегда следовать им. И, конечно, хранить Порядок в Доме жены и правильно воспитывать детей, которых Уважаемая Нгойл подарит тебе. Думай только об этом, Нувель.
   Опомнившись, Нувель поблагодарил Наставника за ответ и ничего не переспросил. Лишь напомнил себе ещё раз, что и не следует ничего спрашивать. Ведь специально объясняет так, чтобы унизить принца императорской крови.
  
   Во время следующего посещения Герра (новой встречи пришлось ждать гораздо больший срок, чем хотелось Нувель), в одос забежала маленькая, золотоволосая девочка. Дитя Нгойл, в этом не могло быть сомнений. Только другой цвет глаз. И ещё огромная едва зажившая царапина (или рана) от ступни до голой коленки.
   Герр мгновенно вспыхнул, вскочил на ноги:
   -Я даже не слышал, что ты вернулась, Оссиль.
   Нувель ещё не видел других детей Нгойл, хотя имя Оссиль успел услышать несколько раз. Окая встал, сложил ладонь к ладони, сдержанно поклонился маленькой гутис - это было первое, чему его обучил Наставник.
   -Приветствую дочь моей Уважаемой жены.
   Ещё не остановившись, девочка круто обернулась; концы золотых волос, сдерживаемых только обручем, взлетели вверх. И без того огромные, в пол-лица, зелёные глазища распахнулись ещё сильнее, словно увидели нечто диковинное:
   -Благодарю за приветствие, Третий муж моей матери. Я уже знаю о тебе, но никто не предупредил, что ты похож на рождённого в Гутис.
   Нувель промолчал, губы слегка дрогнули, словно девочка произнесла что-то странное или непристойное. Герр, наоборот, снова улыбнулся. Ослепительно, и, как всегда, чуть смущённо:
   -Оссиль, отец разрешил мне общаться с Уважаемым Нувель, хотя мужчина окая ещё не стоит в Круге.
   Отмахнувшись от объяснений, похожих на извинение, девочка с ногами забралась на скамью. Привычным жестом позволила брату и его гостю сесть. Герр пододвинул сестре блюдо с печеньем, предложил нарезанные фрукты:
   -Ты уехала так внезапно и не предупредила меня.
   -Это Арие просил меня никому не говорить заранее. Он переживал, что поездка не получится.
   Герр усмехнулся над забавным суеверным каса:
   -Ну, и как тебе понравилось в Каса? Пожалуйста, Расскажи мне, Иль.
   Нувель прочитал на лице сына Ольтера уже хорошо знакомое ему любопытство. Оссиль задумалась, потёрла разбитую ногу. Взгляд вдруг сделался не по-детски строгим:
   -В Каса все удивительно похожи на моего отца. Особенно братья Арие и их дети... Сначала мы помогали убирать спелый тарос, это такие белые корни, их надо ещё варить. Мне не очень понравилось. - Оссиль замолчала.
   -А что ещё, - поторопил брат.
   -Потом... началась новая война с лунку. Или нет, война там идёт всё время, а это было - продолжение. Я видела, как убили старшего брата Арие, Ликаса. Стрела попала ему в голову. - Оссиль непроизвольно поднесла руку к глазам. Тонкая рука дрогнула и снова опустилась, однако её голос звучал почти спокойно. - Очень много людей каса погибло от стрел, я всё видела. И Арие пропал, его увезли с собой лунку. На самом деле они тоже каса, только совсем другие. И я ничего не могла сделать. И вот, - она показала на свою ногу. - Наверное, я испугалась. Меня спас Ларк, брат Нгойл. Увёз верхом на своём сура, я не могла идти.
   Мы ехали и ехали через тёмный лес. И я думала... что Арие погиб. Я чуть не плакала, Герр. А потом... Ларк, и ещё другие каса сражались с лунку и освободили Арие. Отец потом вызвал плоттер, и вот - мы вернулись.
   Нувель не знал, что и подумать. Он не поверил услышанному. Такой страшный рассказ был похож на детскую выдумку. Зато Герр явно верил каждому слову и смотрел на сестру с ужасом и, одновременно, с завистью, словно она поведала о восхитительном приключении.
   Неожиданно Оссиль добавила:
   -И когда другие каса узнавали, что я гутис, то смотрели на меня... странно Ларк сказал, что они боятся.
   -Похоже, эти каса очень отсталый народ. Разумеется, они и должны бояться гутис, - заметил окая, невольно заглядевшись на прелестную девочку. Принц Синего Дворца никогда в жизни не видел маленьких девочек так близко, на расстоянии вытянутой руки.
   Чётко очерченные брови юной гутис сошлись так грозно, что на лбу, поверх бархатно-малахитовых, чуть удлинённых к вискам глаз, появилась маленькая грозная морщинка. Оссиль взглянула на заговорившего без разрешения мужчину окая в упор, произнесла вдруг не по-детски строгим, твёрдым голосом:
   -Иди в рабат, Третий муж Нгойл. Скажи Наставнику, что мне не понравился твой дерзкий взгляд. Мужчина гутис должен уметь опускать глаза.
   Нувель вскочил на ноги как подброшенный, чуть не рыча от ярости. В следующий момент, даже не оглянувшись в сторону растерявшегося Герра, выбежал из одоса.
   Оссиль сама пододвинулась к брату, оставшемуся сидеть неподвижно. Взяла за руку, настойчиво сжала его ладонь своей, потрясла её:
   -Ну, скажи, что ты недоволен мной.
   -Разве я посмею, - не соглашаясь, но и не протестуя, нарочито спокойно отозвался юноша. В одосе повисло молчание.
   Сестра была гораздо младше, но иногда начинала говорить, как совершенно взрослая гутис. Так, что он даже переставал понимать.
   -Ге, - Оссиль не отпустила его руку. - Я уже не маленькая и понимаю, что тебя беспокоит. Даю обещание - я никогда не стану пользоваться своей властью, чтобы наказывать тебя. Ты не должен сомневаться.
   Сын Ольтера заметно покраснел, заговорил, так и не подняв серебряных глаз:
   -Но я никогда не просил тебя об этом, Оссиль.
   -Тебе и не придётся.
   -Оссиль, - Герр, наконец, встретился взглядом с Оссиль. - Твоё решение связано с тем, что ты видела в Каса?
   Девочка спустила длинную стройную ногу со скамьи, беззаботно помахала ей в воздухе, вытягивая ступню в прозрачной детской туфельке.
   -Ах, братик... в Каса мужчины и женщины говорят между собой совершенно свободно, и в этом нет ничего плохого. Помнишь Ларка, брата Нгойл. Он тебя хорошо помнит, даже сказал, что маленький ты был очень толстый. - Оссиль невольно хихикнула. - Он немного похож на брата-Наставника Кабери. В Каса Ларк стал мужем сестры Арие. У них есть дочь, почти как я, даже удивительно. И ещё два сына, совсем ещё маленькие. И другие каса очень уважают Ларка. А он очень добр и почтителен со своей женой, а Мара добра и почтительна с ним. Мне понравилось... Смотреть на них... было приятно.
   Герр осторожно высвободил ладонь, поднёс её к лицу, стараясь хотя бы жестом не рассердить сестру:
   -Оссиль, я не могу принять такое обещание. Закон Круга требует строгости и наказаний независимо от послушания, ради сохранения Порядка. Но я благодарен за твои слова. Круг Свидетель, я буду достойным мужем.
   Последние слова юноша произнёс едва слышно. Оссиль насмешливо, совсем ещё по-детски, засмеялась:
   -Лучше учи законы, Герр. Не забудь, всё зависит от решения жены. - Она громко окликнула оло, которая терпеливо ждала свою хозяйку у порога. Взяла у неё из рук пакет, осторожно развернула. Ловко взмахнула непонятным узким предметом, закручивающимся как штопор, только не из металла, а из чего-то, похожего на чёрное стекло. Глаза юной гутис кровожадно сверкнули.
   -Это тамали - оружие Неутомимого Дха. Для твоей коллекции, Герр. - Юноша не удержался, сразу же потянул руки к подарку. - Давай, покажу, как им пользоваться.
   Уточнить, видела ли Оссиль всё то, о чём говорит, или её знания лишь теоретические, Герр не решился.
  
   Мужчина окая вёл себя после ахваг безупречно, все требования Наставника исполнялись буквально с первого слова. К тому же, ему не требовалось почти ничего объяснять, как другим, рождённым вне Круга - по меркам Гутис Нувель был образован даже чрезмерно. Всё, что требовалась запомнить, запоминалось сразу - память принца была великолепно натренирована. Наставник поздравлял себя с успехом: его воспитанник готов встать в Круг раньше срока, назначенного Уважаемой Нгойл.
   Пожелание дочери Арие прозвучало для Эдама, как гром среди ясного неба. Причём Нувель передавал его с таким откровенным высокомерием в голосе, словно делал распоряжение какому-то оло. Мускулистая обнажённая рука Наставника сама собой потянулась к рукояти эр-хлыста:
   -Очень плохо, что ты не угодил дочери Уважаемой Нгойл.
   Для экзекуции окая пришлось опуститься на колени, потом на четвереньки, чтобы Наставник мог зажать его спину между ног.
   Молчание свидетельствовало бы об упрямстве. Когда наказывают, мужчина обязан раскаяться и обязательно сообщить об этом. Теперь окая повёл себя правильно: просил прощения и обещал, что никогда больше не посмеет взглянуть на Оссиль без разрешения. Сочтя наказание достаточным, Наставник убрал хлыст, велел поднять голову, заглянул в лицо - на него в упор смотрели совершенно сухие, ненавидящие, светло-зелёные глаза. Тяжело вздохнув, Наставник Эдам снова вытащил эр-хлыст.
   С этого кольца окая подвергался наказанию эр-хлыстом регулярно, и Наставник добился результата: научил принца Нувель плакать. Однако ненависть из глаз воспитанника не исчезла, казалось, её было можно только выжечь, вместе с зелёными зрачками.
   -Не переживай, это не твоя вина, - заметила Хозяйка Дома, выслушав отчёт Наставника. - Нувель не исключение, он всего лишь окая. А для них гутис, прежде всего, враги. Если мы не победили их силой, то и недостойны уважения.
   Окая относятся так ко всем, не только к гутис. Я решила и поставлю Нувель в Круг. Надеюсь, он не выкинет ничего слишком неожиданного. - Наставник в ужасе замахал обеими руками, отвергая такое подозрение. - Пусть он сегодня принесёт фрез.
   Арие и Ольтер, находившиеся тут же, в агрит, невольно переглянулись. Присутствие жены в Доме было слишком редкой радостью (хотя на этот раз Нгойл вернулась относительно быстро), каждый надеялся на её особое внимание.
  
   Сам окая выслушал приглашение в альятту спокойно, даже с вызовом. Но постепенно волнение овладело и им. Поднимаясь по лестнице, Нувель боялся расплескать фрез - для мужчины это считалось плохой приметой. Но когда протягивал бокал, рука всё-таки предательски дрогнула, несколько янтарных капель выплеснулось на ладонь Нгойл.
   Что за этим последует, Нувель не представлял, но не ожидал ничего хорошего. Скорее всего новая порка. Закусив губу окая замер, глядя на капли. Гутис сделала небольшой глоток фреза, ещё один, отставила в сторону бокал, чуть отступила, освобождая дорогу к постели:
   -Сними платье и ложись на спину, Нувель.
   Продолжая отчаянно кусать губы, окая выполнил приказ, даже не представляя, наблюдает ли Нгойл за его движениями. Только когда лёг, снова увидел жену, сидящую в кресле. Гутис всё-таки смотрела него, но не встала, даже когда Нувель уже вытянулся и замер, опустив ресницы, не в состоянии расслабиться под чужим синим взглядом.
   Наконец гутис пошевелилась, беззвучно, без видимого усилия, привстала, пересела из кресла на край постели, положила ладонь на грудь мужа. Окая опомнился, наконец произнёс заранее выученную фразу:
   -Прими меня во имя Совершенства Круга. Позволь зачать от тебя новую жизнь, чтобы Круг существовал всегда.
   Храня загадочное молчание, Нгойл прилегла рядом, потянула Нувель на себя, сама опрокинулась на спину, одновременно приподнимая края своей рубашки.
   Живот Нгойл упёрся прямо в его живот. Руки гутис просто не позволили сделать что-то не так. Близость ошеломила принца тем, что не случилось ничего особенного. Все происходило словно само собой, молча. Нувель не успел ничего почувствовать: ни плохого, ни хорошего. Просто не успел - всё произошло слишком быстро, закончилось едва начавшись. Даже мелькнула мысль: "Столько хлопот ради этого". А ведь втайне окая ждал чего-то необычного.
   Нгойл сразу же несильно оттолкнула мужа, и окая сообразил, что его прогоняют. Тем более что гутис уже села, поправляя рубашку.
   Принц Синего Дворца напомнил себе, что порядочной дайнииси, тем более катор богини, следовало бы повернуться к мужчине спиной. Странная мысль, учитывая то место, где Нувель находился. Конечно, он покорно встал, потянулся за платьем и неожиданно услышал оклик:
   -Подожди.
   Внешне кожа окая была безупречной, но, судя по тепловой реакции парализатора, который реагировал и на невидимые следы, на ягодицах и бёдрах молодого мужчины не осталось живого места от ожогов эр-хлыста - сплошная боль. Нгойл протянула руку, приблизила её, но не дотронулась:
   -Наставник наказывает тебя каждое кольцо?
   Прижимая к себе платье, Нувель неуверенно повернул голову:
   -Нет, через кольцо. Уважаемый Наставник говорит, что иначе я привыкну и перестану замечать эту боль.
   -А сегодня?
   -Сегодня Уважаемый Наставник не прикасался ко мне. Но предупредил, что накажет как обычно, когда я вернусь в рабат.
   Сделав свет чуть ярче, Нгойл заставила окая смотреть прямо. И, неожиданно разглядела в золотисто-зелёных зрачках то, что принц даже не знал о себе: он прятал вовсе не ненависть, а безысходное отчаянье утратившего надежду.
   Оставлять Третьего мужа в альятте до утра Нгойл не собиралась, но... теперь не могла отослать прямо в рабат. Наставник зашёл слишком далеко. Гутис отдёрнула с другого края постели едва смятое покрывало:
   -Ложись на живот.
   Окая снова подчинился, как уже привык это делать: не задумываясь, без всяких эмоций. Нгойл сходила в ошот, быстро вернулась, сама намазала обожженное хлыстом тело какой-то мазью. Кожу сразу охватила приятная прохлада, затем последовало облегчение.
   Постель была такой широкой, что Нувель ничем мешал спящей на другом краю гутис, даже не мог до неё дотянуться. Свет потух. Постепенно успокоившись и согревшись в удобной тёплой постели, окая тоже уснул, избежав на этот раз унизительного наказания перед самым сном. Снова проснулся посреди ночи, Нгойл осторожно будила его за плечо:
   -Вставай, Нувель. Сейчас ты должен преклонить колени в Тёмном Круге. Вставай, время пришло.
   Вспомнив о ритуале, окая послушно, хотя и не слишком охотно встал на пол. Гутис снова не оставила его, провела до круга, нарисованного в дальнем углу спальни, заставила опуститься там на колени, сама присела рядом, произнесла неожиданно мягко:
   -Только теперь ты стал настоящим мужчиной гутис, моим Третьим мужем.
   Нувель не собирался отвечать, слова вырвались сами:
   -Что я должен говорить, Уважаемая Нгойл? Я не знаю слов этой молитвы.
   -Этому не учат, Нувель. Мужчина открывает в Тёмном Круге то, что лежит на сердце. Ты должен исполнить священный ритуал сам. Вспомни и скажи всё, в чем сейчас сомневаешься, что беспокоит тебя.
   Молодой мужчина невольно сглотнул:
   -А ты всё узнаешь? - Нгойл невольно качнула головой.
   -У тебя и не должно быть тайн от жены. Но... если ты слишком смущен, говори про себя. - Гутис поправила волосы Нувель, провела ладонью по озябшему плечу. Принц сразу напрягся, тут же заставил себя расслабиться. - Когда второй раз услышишь звук колокола, можешь возвращаться в постель.
   Нувель очень хотелось дерзко спросить: для чего он вообще находиться здесь, в альятте, если он сам - никто, а зачать ребёнка можно, вовсе не занимаясь чепухой в постели. Вместо вопроса окая лишь опустил голову, никакому Кругу он и не собирался молиться.
   Время тянулось невыносимо медленно, стоять на коленях было и холодно, и неудобно, в тишине и полумраке альятты в голову приходили разные мысли. И главная: близость с женой не принесла ничего. Раньше Нувель подавлял в себе глупые надежды, но одна, какая-то странная, упорно таилась - и вот тоже исчезла окончательно. В отличие от других двух мужей, он-то знал Нгойл совершенно другой. В Рюси и Ара-Ити она представлялась соблазнительницей - катор. Принц Синего Дворца не прислушивался к сплетням, но все его братья слишком открыто увивались вокруг Исият, а все прочие с восторгом отзывались о разнообразных талантах этой храмовой катор, шепотом и полунамёками сообщали о благосклонности к ней самого Императора.
   И вот теперь он, рождённый на Сияющем троне, считается её мужем, но не может рассчитывать на большее, чем несколько мгновений холодной и унизительной близости, нарушающей запрет Гитар.
   К завершению времени Тёмного Круга подобные горькие мысли замучили Нувель. Расслышав наконец сигнал, он встал, вернулся к постели, осторожно, стараясь никак не потревожить уснувшую Нгойл, лёг со своего края. Гутис плавно, по-змеиному, подвинулась, прильнула к нему тёплым, неожиданно мягким телом, натянула на мужа покрывало, закинула руку на шею, спросила шёпотом:
   -Ты ведь не забыл попросить Круг о милости? Чтобы он сделал тебя отцом?
   На какое-то мгновение Нувель онемел, захотел ответить язвительно: "Разве дети появляются от слов молитвы?", но вместо этого произнёс то, что говорить вслух было ещё хуже:
   -Я не нашёл нужных слов.
   -Это не страшно. Ты всему научишься. Спи, Третий муж из Окауайя.
   Мужчина не шелохнулся. Он и хотел уснуть, но теперь это оказалось невозможно, словно Тёмный Круг продолжался.
   Конечно, это только игра. На Окая тоже упрямо играют, строго следуя древним, уже малопонятным обычаям старой Империи.
   Всё так, словно с эпохи Великого Взрыва, когда были открыты новые виды энергий и свойства материи, разработаны принципиально иные виды связи и способы перемещения, жизнь не переменилась. Отношения между людьми сохраняются неизменными, следуя раз и навсегда установленным различиям в кастах.
   Высокородные, уристо, правят везде и всюду. Их права не ограничиваются ничем, каждое слово, даже безумный каприз - это закон, буквально равный слову богов. Правда, Высокородных не много, строжайшие обычаи рождения ограничивают численность.
   Асари - Достойные, сопровождают Высокородных и служат им всюду, и, единственные (кроме божественных уристо), имеют право покидать тесные пределы своей планеты Окая-Рюси. Асари занимают все высшие должности, служат администраторами и управляющими городов и провинций. Только асари могут быть военными, защищать трон и расширять пределы Империи. Только асари могут быть жрецами и толковать волю богов. Только асари являются инженерами, теми, кто создаёт и владеет всей научной и технической мощью Империи.
   Тоже и здесь, в Гутис. Всё это придумано уже тысячи лет назад. Все Законы Круга и невероятные нелепые ограничения для мужчин. Но что значит вся эта игра? Ведь на самом-то деле подчинить одного единственного окая гутис способны за пару мгновений и без всяких усилий. Нет, им понадобилось, чтобы он не просто делал вид, что всё правильно, а на самом деле признал правильными их ненавистные порядки.
   Нувель всё время лежал неподвижно, едва дыша. В какой то момент едва не выдал себя, чуть не застонав вслух от бессильной злости. Вцепился зубами край ладони,
   Гутис совершенно другие, чем окая. Но они же вовсе не дикари, слепо верящие в величие своей единственно истинной веры и греховность всякой другой. Почему же от него требуют стать дикарём и слепо молиться их идолам, или Кругу, что то же самое? Ну, подчинили, сломали в ахваг. Что им ещё-то нужно?
  
  
   Хозяин Дома волновался, он впервые приготовил праздничный обед для такого большого числа людей и мечтал, чтобы всё прошло безупречно.
   За исключением Ламмы и самых младших детей в саясе должна была собраться вся семья. Окая, одетого в светлый костюм с широкими, заложенными жёсткими складками, рукавами, которые заканчивались вышитыми манжетами, Арие посадил около себя. Нувель держался очень достойно, почти непринуждённо, и этим ещё больше напоминал рождённого в Гутис. Правда, каса всё равно подозревал, что именно сегодня Третий муж вряд ли оценит его кулинарные старания. Хорошо, если совсем не утратит аппетита. Ольтер занял своё обычное место, рядом сели его дети: Герром, Эрит и Огни.
   Арие переглянулся через стол с Ольтером, но промолчал. Все остальные также хранили молчание, даже Герр не решился заговорить раньше Хозяина Дома.
   Нгойл не заставила себя ждать, прошла к своему стулу, ответила на приветствия, разрешила мужчинам и детям сесть.
   -Нувель, мой Третий муж из Окауайя, встал в Тёмный Круг. Взгляни на меня, Нувель. А теперь улыбнись. При свете Пасианы в твоих глазах отражаются золотые искры. Ты необыкновенно красив, мой Третий муж. - Гутис понаблюдала, как от нежданной похвалы розовеют высокие скулы мужчины. Перевела взгляд на Арие, словно сравнивая.
   -Арие, по какой причине Оссиль отдала распоряжение о наказании Нувель? Почему вообще девочке это пришло в голову? - Отодвинув стул назад, Арие встал. Каса было нечего ответить, он впервые это услышал. - Твоя дочь становится взрослой и, тем более, не должна совершать ошибки. Она обязана попросить у моего Третьего мужа прощения.
   -Но, - Арие было явно не по себе под взглядом жены, - Оссиль может заупрямиться. Мне становится трудно её переубеждать.
   -Вот как... Разве это не твоя обязанность? Оссиль виновата и обязана признать это вслух. Или будет наказана за непослушание.
   В саясе сделалось очень тихо. Когда Нгойл сердилась, все предпочитали молчать.
   -Хорошо, Нгойл, - Арие справился с сомнениями. - Сразу после обеда моя дочь принесёт извинения твоему Третьему мужу.
   Гутис и не ожидала другого ответа. Разрешила каса сесть:
   -Я вижу, что сегодня ты превзошёл сам себя. Давно я так вкусно не ела. Нувель, а почему ты не начинаешь есть? Забыл, что предназначен стать отцом и должен оставить своё блюдо пустым.
   Сначала окая принял это новое указание, как простую насмешку, но Арие тихо предупредил:
   -Обязательно съешь всё, окая. В следующий раз я приготовлю специально так, как нравится тебе.
   Нувель опомнился и начал торопливо поглощать всё, что было разложено на большом блюде немного непривычной, прямоугольной формы. Он вовсе не желал дополнительных неприятностей, вовремя вспомнив, что в этом Доме лучше не шутить с правилами.
   Ольтер несколько раз взглянул на жену, но Нгойл ничего ему не сказала. И дабан совсем сник, сосредоточился на еде, тоже, как и Нувель, не замечая изысканно-тонкого вкуса. Хотя от Второго мужа никто не требовал есть всё до последнего кусочка, его-то не собирались делать отцом.
   В самом конце обеда Хозяйка Дома объявила то, что Ольтер уже приготовился услышать, даже несмотря на присутствие Третьего мужа, только что вступившего в Круг.
   -Арие, сегодня ты принесёшь фрез в альятту.
   -Ах. - По саясу пронёсся лёгкий вздох, хотя было непонятно, кто именно это произнёс. Эрит звякнула чашкой, но тоже промолчала.
   После обеда, когда Нгойл ушла, Первый муж задержал растерявшегося Нувель, замучавшегося со слишком огромной порцией:
   -Хочу познакомиться с тобой поближе. Прошлый раз ведь можно совсем не считать. Пойдём со мною.
   -Да, Уважаемый Арие. - Нувель отодвинул наконец опустевшее блюдо, встал, почтительно наклонил голову, принимая приглашение, которое на самом деле равнялось приказу - так объяснял Наставник.
   Хозяин Дома повёл его наружу, и окая постарался не отвлекаться на разглядывание великолепного дома гутис и не менее красивого сада - этой красотой принца не удивить. Нувель больше интересовал идущий впереди мужчина. Одной рукой Арие привычно придерживал закручивающиеся вокруг ног концы разрезанной по бокам верхней юбки. Каждое его движение, каждый отдельный шаг был обманчиво расслаблен, словно не до конца уверен в себе. Трудно было заподозрить, что в любой миг каса был готов замереть на месте или вдруг взорваться неожиданным выбросом силы, или же отскочить в сторону. Рождённый воином и охотником был осторожен всегда и не мог себе позволить спугнуть жертву.
   Нувель старался держаться уверенно и поэтому заговорил первым. Нет, он не забыл прошлого раза, и не собирался ничего забывать.
   -Уважаемый Арие, я знаю, что Нгойл оказывает вам предпочтение. Вы главный в этом Доме, ведь сегодня вас выбрали.
   Каса не ответил, сделал ещё несколько шагов, приблизился дереву, выросшему у поворота дорожки - чуть в стороне, - коснулся руками морщинистого ствола, затем прижался грудью, постоял так. Обернувшись, сел на землю. Предложил окая сесть рядом. Нувель заколебался, но трава у корней выглядела соблазнительно-мягкой.
   Теперь каса глядел прямо в глаза.
   -А ты не слишком переменился, окая. С того кольца...
   -Теперь я стою в Круге, как и вы, Уважаемый Арие, - с явным вызовом отозвался Нувель, сложив руки перед грудью.
   -И уже прошёл через ахваг.
   -Разве этого можно избежать? Разве вы сами не побывали там, Уважаемый Первый муж Нгойл?
   -О, да. Но мой ахваг означал лишь исполнение обычая, не наказание.
   -Первый муж из Каса настолько покорен гутис? - Нувель не собирался отводить в сторону дерзкие глаза.
   -Но ахваг и предназначен не для наказаний, а для исполнения обычая.
   -И что это за обычай?
   Арие замялся. Неужели Наставник Эдам не объяснял этого? Что ж, у него было совсем немного времени, ещё успеет рассказать.
   -Мужчина должен выдержать испытание, чтобы его ребёнок родился в Круге. Чтобы принять своего ребёнка через боль.
   Окая невольно содрогнулся - воспоминания были слишком свежими.
   -Какая дикость! Зачем?
   -Ты прав, Нувель, об этом страшно даже думать. Но... это правильно, потому что подтверждено Законом Круга. Но ты сможешь понять, только когда сам станешь отцом. И, насколько я понимаю, этого недолго ждать. - Подобные рассуждения казались Нувель отвратительными, но он заставил себя вежливо улыбаться. Арие сердито пнул ногой упавшую на землю сухую ветку. - Моя дочь, Оссиль, никогда не станет ничьим врагом в этом Доме. Более того, ты ей очень понравился, мужчина окая. Она сама так сказала. И это ужасно, то, что произошло... - Каса снова отбросил ветку. - Герр, подойди сюда. - Нувель и не заметил, что сын Ольтера следовал в нескольких шага позади них, и сейчас стоял совсем рядом. - Что скажешь? Ведь ты знал. Почему не рассказал даже Ольтеру?
   Герр бросил непонятный взгляд на Нувель, виновато опустил голову.
   -Я не всё знал, дадалао. И как я мог пойти против Оссиль? На неё очень плохо подействовала поездка в Каса. Она увидела там... слишком много жестокости. - Герр посмотрел искоса на окая. - Круг Свидетель, конечно, я бы сказал, если бы только заподозрил, что для Уважаемого Нувель всё не закончилось в то самое кольцо...
   Арие нетерпеливо махнул на сына рукой:
   -Мы ещё это обсудим... потом... Позови побыстрее Оссиль. Мы подождём здесь. - Герр убежал, а каса снова обратился к мужчине окая. - Моя старшая дочь, Оссиль, очень виновата перед тобой...
   -Оссиль будет полноправной гутис, а ведь всем известно - гутис никогда не ошибаются. - Нувель отвернулся. Он сел не слишком удачно, свет Пасианы слепил глаза.
   -Ни к чему разговаривать со мной в таком тоне, окая. - Каса недовольно прищёлкнул пальцами, явно подражая Нгойл. - Оссиль вообще не имела права требовать твоего наказания. И, да... у девочки, действительно, был нервный срыв... Даже не представляю, что она увидела. Я обращался к врачам. Это совсем не оправдание, но я хочу, чтобы ты узнал. И твой Наставник не должен был слушать мою дочь, тем более не поговорив со мной.
   Оссиль появилась из-за поворота дорожки. Она шла спокойно, остановилась напротив мужчин. Нувель предпочёл бы сейчас не сидеть, а стоять.
   -Что-нибудь случилось, отец?
   -Оссиль, - строго, с нажимом, заговорил Арие, - сегодня в саясе мне было очень стыдно, когда я услышал... о наказании Нувель. Несправедливом наказании. Нгойл потребовала, чтобы ты извинилась перед Третьим мужем из Окауайя.
   Девочка нахмурилась, прикусила нижнюю губу. На жену окая осмеливался смотреть только через силу, но на вызывающий взгляд этой девчонки, точной копии Нгойл, снова ответил прямым взглядом.
   Арие тронул дочь за колено:
   -Ты слышала меня, Оссиль?
   -Да, отец. Хорошо, я произнесу слова извинения. - Девочка снова повернулась к мужчине окая. - Герр признался мне, что Наставник Эдам... стал наказывать тебя почти каждое кольцо. Ты ведёшь себя так недостойно, что тебя приходится постоянно наказывать? - В голосе юной гутис слышалось не извинение, а насмешка. Стоя на коленях, Нувель ответил безупречно смиренно:
   -Да, маленькая гутис. Это правда. И я всегда плачу от боли и прошу о прощении.
   Нувель мог бы так не говорить, но уж слишком бесцеремонными были и слова, и взгляд. Оссиль вздохнула, огромные загнутые ресницы дрогнули:
   -Я видела в Каса, как мужчины могут унижать женщин. И смерть для них - даже лучше, чем остаться жить с позором после невыносимого насилия. Так мне объяснили. Мужчины Окауайя тоже так поступают: убивают и насилуют? Кто попросит извинения у всех этих женщин? И какие извинения им нужны?
   Во имя Круга, мужчина окая, ты не можешь отвечать за чужую вину, и виноват только в том, что родился вне Круга. А твой взгляд... Я не знаю, о чём именно ты тогда думал. Я была несправедлива. Прости меня, Уважаемый Нувель.
   Окая никак не был готов к подобным словам, даже не представлял, чего на самом деле следует ждать от маленькой заносчивой гутис. Строгая девочка смотрела на него сверху вниз. Отцовские тёмно-зелёные зрачки поймали луч Пасианы, и вдруг в них полыхнул тёмный огонь. Нувель впервые увидел это потрясающее зрелище и едва не ахнул. Окая сглотнул, как будто это он был виноват перед девочкой:
   -Что я должен ответить тебе, дочь Нгойл?
   -Скажи в Тёмном Круге, что прощаешь меня. И не держишь обиды.
   -Мне будет нелегко... Хорошо, я скажу так.
   Оссиль чуть нагнула голову к плечу, в выражении глаз откуда-то появилось лукавство:
   -Я знаю, что Нгойл не допустит никакой несправедливости по отношению к тебе, Уважаемый Третий муж моей матери. Сейчас в Доме приехал Брат-Наставник Кабери. Я уверена, у тебя будет совсем другой Наставник.
   Когда Оссиль удалилась, именно удалилась, надменно-невозмутимая, как маленькая принцесса императорской крови, Нувель повернулся к молчавшему Арие, задумчиво смотревшему вслед дочери, переспросил, пытаясь скрыть даже от себя впечатление, которое произвела на него юная гутис:
   -У меня действительно будет новый Наставник?
   Первый муж Нгойл пожал плечами. Без видимого усилия встал, снова приложил ладони к дереву. Нувель тоже поднялся на ноги, с трудом удержался от того, чтобы не прикоснуться к стволу, подражая каса.
   -Да, похоже. Нгойл уже с утра связывалась со Школой на Плизе и вызвала сюда Брата-Наставника. Оссиль слишком много знает. А я даже не знаю, о чём именно они разговаривали с Уважаемым Кабери.
   Нувель тем более не знал, стоит ли ему радоваться такой новости. И он всё ещё находился под впечатлением от новой встречи с Оссиль.
   -Уважаемый Арие, я слышал рассказ вашей дочери о войне в Каса. Неужели это правда... Она видела убийства и смерть? Но ведь Оссиль такая... маленькая.
   Каса не оборачивался, и поэтому окая не видел выражение его лица:
   -Оссиль стала плохо спать после возвращения из Каса, даже кричит во сне. Я жалею, что взял её с собой. Там идёт настоящая война, это и мужчине нелегко выдержать. - Каса тут же поправился. - Я не прав. Нгойл считает, что для дочери всегда хорошо так много увидеть.
   Нувель сглотнул.
   -Уважаемый Арие, и ты совсем не чувствуешь ревности ко мне?
   Каса снова не остановился, лишь сделал неопределённый жест рукой:
   -У гутис всегда есть другие мужчины, помимо Дома. Хотя да... к этому следует привыкнуть. А ты... не просто другой мужчина.
   -Ещё бы, - пробормотал окая, который знал о жизни Нгойл помимо Дома даже слишком наглядно.
   -Нгойл вовсе не хотела брать тебя в мужья, и сделала это, лишь исполняя долг перед Кругом. Муж окая никому в Гутис не нужен, с ним, то есть с тобой, слишком много хлопот, - невозмутимо продолжил Арие. - Нгойл пожертвовала покоем этого Дома, когда назвала тебя мужем. И теперь она не говорит, что ты плохой мужчина, как утверждает твой Наставник, а требует уважения к тебе даже от собственных дочерей.
   От короткой речи Первого мужа Нувель испытал нечто, похожее на потрясение. Он подозревал что угодно, самые невероятные мотивы того, почему оказался мужем Нгойл. Только не то, что гутис сделала его мужем чуть ли не по принуждению.
  
  
   Впервые встретившись лицом к лицу с младшей сестрой, Брат-Наставник Кабери не выдержал, даже побледнел, сложил ладони:
   -Я вижу тебя, дочь Ламмы-Лаурит. Я приветствую тебя, Уважаемая Нгойл-Лаурит, и всегда готов слушать.
   Гутис суеверно избегали вспоминать второе родовое имя Нгойл, разве что одна Кама этого не боялась. Имя насильно покинувшей Круг, произнесённое вслух, взывало к мести. Кабери осмелился произнести имя сестры полностью - но кому она должна мстить?
   В последний раз Нгойл видела этого брата в раннем детстве и даже плохо запомнила. Разлука была не по её вине, и до случая с Герром Кабери старательно избегал своих родных.
   Рассмотрев Наставника, гутис на мгновение прикусила губу, словно что-то не понравилось: он оказался похож на Ларка гораздо сильнее, чем ей хотелось.
   -Прошу тебя о помощи, Уважаемый Брат-Наставник. Молодой Наставник Третьего мужа разочаровал меня. Он не понял разницы между мужчиной из Окауайя и отверженным, выбранным для Круга ради желания. Из миров, подобных Дабан или Роажануро-нбон... - Кабери молчал, давая возможность сестре высказаться до конца. На его лице сейчас было написано только вежливое внимание. - Я не знаю точно, какие именно качества должны быть у Наставника мужчины из Окауайя. Возможно, он должен доказать воспитаннику своё интеллектуальное превосходство, хотя это совсем не просто. - Кабери снова промолчал. Младшая сестра ни словом не упомянула о том, что служило причиной его разрыва с родом Оус. Или то, что Кабери считал причиной - гибель Ламмы-Лаурит. Хотя... он слишком плохо знал Нгойл и мог только гадать, что она думает на самом деле. Но гутис, как всегда, права. Круг повернулся, ворошить старую боль уже не имеет смысла. - Как мне представляется, Наставник не должен действовать только силой, напролом. Империя Окауайя - это, прежде всего, мужчины, сумевшие достичь вершин. Они создали устойчивую сверхтехнологичную систему, чей уровень никак не ниже Гутис. И демонстрацией ахваг, а, попутно, и других технических безделушек вроде эр-хлыста от высокородного окая ничего хорошего не добьёшься.
   И... я опасаюсь другого. Возможно, это была вовсе не ошибка слишком неопытного Наставника. Я ничего не могу исключить. Есть вероятность, что некие силы в Золотом Круге преднамеренно противятся успеху адаптации именно моего мужа. Ведь Нувель - сын Императора Окауайя.
   Нгойл потёрла ладони, кивнула, позволяя оло разлить напиток по чашкам. Кабери коснулся пальцем с золотым кольцом середины лба в знак того, что понял тревогу гутис. Неожиданно предложил:
   -Моя Уважаемая сестра хочет, чтобы я познакомился с этим окая?
   Сестра лучезарно улыбнулась, в точности как улыбалась когда-то мать, довольная догадливостью маленького Кабери:
   -Если только... это не слишком помешает твоей работе, Брат-Наставник.
   -Я давно оставил Дом Оус. - Кабери невольно опустил взгляд, словно оправдывался. Снова поднял глаза. - Но... я тоже рождён в Круге, и интересы... твоего Дома, все твои заботы, Уважаемая Нгойл, никогда не перестанут меня волновать. Они значат гораздо больше всех остальных моих занятий. Круг вращается вечно, если его прочно скрепляют оси. Оси - это Дома Гутис. Без них Круг рассыплется по дороге.
   Гутис невольно нахмурилась. Такое примитивное объяснение годилось только для мужчин, но... оно было верным.
   -Кажется, я уже стала забывать Основы, которые старательно учила в детстве. Ты прав, Кабери. Прости, я даже забыла, что ты мой гость. Позволь...
   Нгойл впервые назвала старшего брата просто по имени, затем протянула ему чашечку, заботливо накрытую крышкой, чтобы напиток не остыл. Скрывая нервное напряжение, Кабери прижал край чашки к губам, вдохнул густой аромат. Он уже принял решение. Сразу, как только пришёл в этот рабат. Оставалось только произнести вслух. Сын Ламмы-Лаурит Оус был обязан разделить заботы этого Дома с самого начала. Именно ему полагалось стать Наставником Первого мужа Нгойл, а не заниматься Школой, хотя, разумеется - это тоже очень важно для Круга. Но Кабери не предложил тогда своих услуг, а сара, похоже, не собирается упрекать.
   -Итак, ты принял решение? Ты сам станешь его Наставником? - Нгойл хорошо видела смятение в глазах немного позабытого ею брата.
   -Да, Уважаемая Нгойл... только не считай это жертвой. - Кабери позволил себе расслабиться. Разжал ладонь, непроизвольно сжатую на колене в кулак. - Я очень давно живу в стороне от Дома Оус и уже не надеялся вернуться. Даже не думал о возвращении. Но ты позвала, и оказалось, что кровь Оус, как и прежде, значит для меня слишком много.
   Но почему ты не сомневаешься в согласии Золотого Круга? Замена Наставника - это почти неслыханно. Недоразумения всегда считались капризами мужчин. Хотя... ты уже отказывалась от услуг одного Наставника.
   Нгойл улыбнулась:
   -Тогда действительно был каприз. Но капризы мужчин тоже приходится исполнять. Нувель - это особый случай. Его Наставник не справился, и я уверена, что настою на своём.
   Кабери заботливо дотронулся через стол до руки сестры, слегка пожал её ладонь:
   -Ты уже поставила мужчину окая в Круг. Все хорошо, ты довольна?
   -О чём ты, Кабери?
   Наставник снова напрягся, так запросто по имени его слишком давно не называли:
   -Я имел возможность понаблюдать за твоим старшим мужем, Уважаемым Арие. Насколько я понял, ты позволила рождённому вне Круга познать... много радости.
   -Я люблю и Арие, и Ольтера.
   -О, несомненно! Но, может быть, в этом твоя проблема, Уважаемая Нгойл? Нет... я не говорю, что это плохо. Но, может быть... ты должна сама уделить внимание окая. Все мужчины слишком разные... Но они всегда отвечают тем, что жена им даёт.
   Гутис невольно нахмурилась:
   -Я серьёзно подумаю над твоими словами, Брат-Наставник... В свободное время.
   Кабери вскинул руку, полушутливо извиняясь за излишнее наставление:
   -Догадываюсь, что со временем как раз непросто. Ты посвятила себя Корпусу... Но ты обязана найти время, если готова выполнить долг перед Кругом до конца.
   Нгойл повернулась в кресле, посмотрела на Нувель, старательно делающего вид, что ему не интересен незнакомый гость. Окая ждал, стоя прямо напротив потолочного окна, в залитом светом квадрате. Яркие лучи Пасианы играли в золотых волосах, обвивающих плечи и спину, наполняли сияньем драгоценные зелёные глаза. Нгойл откровенно любовалась Третьим мужем, заметив взгляд Кабери, засмеялась вслух:
   -Не хотелось бы думать, что Наставник Эдам был так строг по личным причинам.
   Нувель не понял или не расслышал намёка, а Брат-Наставник Кабери строго поджал губы над неуместной, по его мнению, шуткой:
   -Ты не должна так говорить, Уважаемая Нгойл.
   -Да, подозреваю, что дело не так безобидно и просто...
   Если окая хоть что-то расслышал и был смущён, или чем-то недоволен, то умело это скрывал. Даже Берри, принц Жёлтого Дворца, не демонстрировал такого надменного дерзкого презрения, а иногда бывал растерян гораздо сильнее. Гутис невольно усмехнулась, произнесла достаточно громко, чтобы Третий муж расслышал наверняка:
   -Хорошо. Только сначала научи этого окая опускать голову, когда на него смотрит жена.
   Она подала знак, чтобы Третий муж, наконец, подошёл. Нувель остановился в двух шагах от кресла, принесённого в рабат специально для Нгойл.
   -Познакомься с Братом-Наставником из Плизы, Нувель. Теперь Уважаемый Кабери станет твоим Наставником в рабат. - И ни полслова о том, где прежний.
   Окая старался не обращать внимания на собственную наготу - в собственном рабат никакой одежды не полагалось. Труднее было не замечать внешнего вида самой Нгойл: он впервые увидел гутис в обычной униформе. Жена сидела в свободной позе, стройная лодыжка одной ноги на колене другой, костюм вызывающе туго облегал все изгибы великолепного женского тела - хуже, чем совсем ничего.
   Нувель перевёл взгляд в сторону незнакомого мужчины. Почтительно, но с достоинством приветствовал его. Ничего хорошего от этого нового Наставника окая не ожидал. Старого он, по крайней мере, успел изучить.
   Наставник привстал, поманил рукой:
   -Поздравляю, Нувель, ведь с сегодняшнего кольца ты стоишь в Тёмном Круге. Подойди ещё ближе, я хочу рассмотреть тебя. Впервые вижу мужчину из Окауайя собственными глазами. - От откровенного изучающего осмотра Нувель снова ощутил себя тахо, выставленным на торгах Верхней Тавы. Хотя этого с ним и не было - лишь однажды он издалека видел эти торги.
   -Слишком бледная, хотя и безупречная кожа. Ему следует немного больше времени проводить на открытом воздухе, да и боль от эр-хлыста пройдёт гораздо быстрее.
   Нгойл нетерпеливо встала:
   -Думаю, Кабери, я здесь уже лишняя.
   Нувель поклонился вслед уходящей гутис и вдруг заметил, как откровенно напрягается его плоть. Невольно попытался прикрыться. Новый Наставник заметил все его движения, но ничего не сказал. Встал, положил руку на плечо:
   -Больше тебя никогда не станут наказывать эр-хлыстом, Нувель. Мужчина, стоящий в Тёмном Круге, должен наказываться только плетью. Надеюсь, необходимости в этом не возникнет. Ответь, почему ты ни разу не пожаловался?
   -Уважаемой Нгойл не было Дома, - напомнил Нувель.
   -Тебе, в виде исключения, разрешалось встречаться с Герром, старшим сыном Нгойл. Почему ты ничего не рассказал ему?
   -Мне было стыдно, - нехотя признался окая.
   Это была лишь самая малая часть правды. Нувель ценил встречи с сыном Ольтера, прекрасно сознавая, что только неожиданная дружба с Герром не даёт ему отчаяться. Но жаловаться на жестокость Наставника окая всё равно бы не стал.
   -Как же ты сидел? Тебе всё время было больно?
   Окая неопределённо пожал плечами.
   -Что ж, - Наставник включил в рабат ритмичную музыку, улыбнулся. - Идём на улицу. Хочу понаблюдать, как ты двигаешься.
   Нувель пришлось сначала бегать по саду рабат, а потом даже танцевать. Кабери с явным удовольствием, весело подыгрывал ему. После занятий и недолгого купания велел лечь на скамью, сам начал массировать воспитаннику мышцы ног. Нувель сдержал недоумение: прежний Наставник прикасался к его телу только хлыстом. Словно невзначай Наставник спросил:
   -Тебе нравится Нгойл?
   Герр задавал ещё более прямой вопрос. Окая даже не пришлось сдерживать дыхание.
   -Мне объяснили, что это необязательно.
   -Тот, кто так думает, ошибается. Это важно. Но главное - ты нравишься Нгойл.
   -Уважаемая Нгойл так сказала? - вырвалось у окая. Он запоздало прикусил язык, учуяв в новом Наставник слишком опытного и опасного противника.
   -Нгойл смотрела как играет свет на твоём теле... Ты почти совершенство, Нувель. Все мужчины окая настолько хороши собой?
   Нувель, наконец, смутился.
   -Нет... - Он запнулся, хотя уже должен был привыкнуть к таким разговорам. - Я... моя мать не столь знатного рода, как другие супруги Императора. Разумеется, моя мать уристо. Но она стала императрицей Синего Дворца... исключительно за свою красоту. Все говорили, что я очень похож на неё.
   -Ты любишь свою мать?
   -Конечно, Уважаемый Наставник. Так повелевает Гитар.
   -И хотел бы увидеть свою мать... ещё раз?
   -Уважаемый Наставник! - Нувель больше не выдержал. - Зачем вы так говорите? Я знаю, что этого не произойдёт никогда, - закончил он твёрдо.
   -Великий Круг поворачивается. Всё возможно... Я не вправе обещать, но многое зависит только от тебя самого.
   Поверить очень хотелось, но когда Нувель осознал последние слова Наставника, его зелёные глаза недобро сощурились. Вернуться в Ара-Ити? В качестве мужа гутис?! Только не это.
   -Так ненавистна мысль, что ты стал мужчиной гутис? - спросил внимательно наблюдающий за ним Кабери. Его сильные руки теперь едва касались тела воспитанника, осторожно поглаживая горячую кожу.
   -Не знаю, - неуверенно ответил принц. - В Окауайя это вызовет презрение и насмешки.
   -Сейчас это правда. Но Великий Круг продолжает поворачиваться. Мне представляется, что когда-нибудь всё будет восприниматься иначе. Возможно, быть мужчиной гутис станет почётно... даже в Империи Окауайя.
   Наставник смазал лечебной мазью ещё незажившие бёдра окая, накрыл его накидкой, чтобы тело не остывало, сам принёс лежащему на скамье воспитаннику тёплое густое питьё, уселся в изголовье:
   -У тебя сегодня было очень тяжёлое кольцо. Уверен, ты не спал ночью. Поспи до Тёмного Круга, Нувель.
   Окая подчинился, закрыл глаза, хотя не думал, что уснёт. Когда проснулся, его голова лежала прямо на коленях нового Наставника.
   Воздух был очень тёплым, напоённым ароматом ночных цветов, неприметных днём. Сад, состоявший, в основном, из редких, отдельно стоящих кустов в больших декоративных круглых горшках, потемнел и казался сплошной угрожающей стеной. В спокойном зеркале бассейна отражались звёзды. Повернув голову, окая увидел звёзды на ночном небе Гутис. Мгновенно собравшись, хотел вскочить на ноги, но Кабери жестом велел остаться на месте.
   -Полежи, ещё слишком рано. Что тебе снилось, Нувель? Ты говорил во сне. -
   -Не помню, - не задумываясь, солгал окая. Ему было не по себе, даже очень. Кабери пожал плечами - юный мужчина не умел лгать. Наставник не стал говорить, что во сне окая звал на родном языке мать.
   -Ты не замёрз? - Нувель мог бы ответить, что ему слишком жарко. Под щекой ощущались твёрдые мышцы Наставника, ткань его юбки неуловимо пахла цветами. Вернее, цветочная гроздь лежала прямо перед лицом Нувель. Окая совсем забыл про вопрос, стараясь лишь не напрягаться. - Ещё достаточно времени до Тёмного Круга. Ответь... Раньше ты был осведомлён о характере брачных интимных отношений в Окауайя? - Нувель торопливо кивнул, хотя был осведомлён гораздо меньше, чем ему хотелось. Кабери это тоже подозревал, но не стал уточнять. - Это особо важные отношения. Из них вытекают все остальные обычаи и даже законы. Также верно и обратное. Всё прочее: все обычаи и условия жизни прямо отражаются в отношениях между женщиной и мужчиной. В Империи постоянно идут жестокие войны. - Наставник откинулся назад, закинул голову, посмотрел наверх. Сразу оборвал протест Нувель. - А если война вдруг прекратилась, то это лишь перемирие, когда противник собирает и копит силы. Схватка между верными союзниками Сияющего Трона готова разгореться в любой миг, если хоть кто-то заметит чужую слабость. Или заподозрит, что Сияющий Трон ослаб. В Окауайя всегда готовятся к войнам, Империя работает только для этого, разве нет?
   Принц, наконец, сел и выпрямился:
   -Мой Уважаемый новый Наставник, кажется, знает об Окауайя лучше меня.
   -Конечно, нет. Но у меня есть знакомые в Золотом Круге. И я специально изучал материалы по Окауайя. Не знаю, что думает сама Уважаемая Нгойл, я пока не решился расспрашивать. Но если ты захочешь меня опровергнуть, я готов послушать тебя, Нувель. Но сейчас ты слушаешь меня.
   Любая война - это звериная жестокость, и ничего больше. Поэтому в большинстве случаев в Окауайя близость между мужчиной и женщиной, любая близость, даже в браке - это насилие. Насилие, освящённое вашей главной религией, начиная с особо изощрённой жестокости злобного Рокана. В близости женщина окая никогда не проявляет инициативы, никогда сама не ласкает мужчину. За редким исключением, что рассматривается как крайняя степень распущенности, достойная порицания и даже наказания. Либо как преступление против общественных норм.
   Это было не совсем так, ведь существовали катор. Возможно, Наставник ничего о них не слышал.
   -А в Гутис всё иначе? - слишком быстро переспросил окая. Этот Наставник - он пугал его.
   На этот раз плечами пожал Кабери, произнёс немного лукаво:
   -Тебе лучше постараться... надеяться на это.
   Нувель искоса, очень осторожно, посмотрела на нового Наставника. Ему очень хотелось понять:
   -Вы хотите сказать, что мужчина гутис обязан проявлять инициативу и быть... демонстрировать... показывать... что ему нравится?
   -Очень старательно демонстрировать... Если хочет, чтобы жена была добра.
   -Это слишком сложно, - как можно небрежнее отозвался Нувель.
   -От тебя первого слышу такой отзыв, - от всей души развеселился Кабери. - Мужчины гутис находят такие старания очень приятными.
   Похоже, обычаи Гутис уже удивили тебя. Ничего нет неизменного. Предложи Нгойл свой вариант поведения, и, возможно, она примет его. Конечно - выбор за ней, но ты должен предложить.
   Схватив Наставника за руку, Нувель притянул его к себе, демонстрируя силу мышц:
   -Ты научишь меня.
   Кабери неторопливо высвободил руку:
   -Я рад, что ты захотел быть угодным Нгойл. Но я не могу. Этому может научить только жена, если на то будет её воля. А ты должен сделать лишь одно: попросить Нгойл, стоя в Тёмном Круге.
   -Но разве... она узнает?
   Наставник даже всплеснул обеими руками:
   -А Нгойл решила, что ты сразу догадался. Конечно, она чувствует всё, о чём ты думаешь в Круге.
   Нувель даже подскочил. Снова сел. Лицо вытянулось:
   -Это пси-детектор?
   -Можно определить и так. Точнее, приёмник и передатчик энергии, связанной с тонкими пси-полями.
   Окая снова взял себя в руки:
   -И какова дальность его действия? Если Нгойл нет Дома? - Наставник молчал, но на губах играла тонкая усмешка. В полумраке она странно напоминала усмешку самой Нгойл. - Значит, не существует никаких тайн?
   -И не должно существовать. Связь устанавливается с самой первой ночи, а со временем только крепнет. В Гутис, действительно, её иногда называют пси-связью. Но она действует, только когда ты очень хочешь быть услышанным., Неожиданно Наставник провёл пальцами по груди юного окая. - А сейчас возвращаемся в Дом. Уже пора. Не забудь пообещать в Тёмном Круге, что никогда не сделаешь этого... ни с кем, кроме Нгойл.
   -Чего этого? - едва не переспросил окая, но, разумеется, последние слова Наставника снова были насмешкой. Хитроумный Наставник гутис всё время его запутывает. Нувель отозвался по-другому, с холодным вызовом в голосе. - Если мой господин всегда поступает в точности с тем, как учит меня, то, полагаю - гутис им довольны.
   Теперь, кажется, чего-то не понял Наставник. Или снова притворился, что не понял:
   -Наставники не могут стоять в Тёмном Круге.
  
   Глава 12
  
   Молитвы и надежды
  
   Почувствовав лёгкое прикосновение, Ламма круто обернулась, недоумённо посмотрела на высокую баси в сиренево-голубой тунике (на её запястье не было парализатора), только через мгновение с изумлением узнала. Не сдержала радостного восклицания:
   -Нгойл!
   Рассматривая дочь, Нгойл одобрительно усмехнулась. Кожа с бронзово-красноватым отливом, иссиня-чёрные волосы, стянутые в хвост, и жгучие глаза сразу же выдавали кровь дабан. Уверенный в себе взгляд не оставлял сомнений - это истинная гутис, рождённая в Круге и признанная им. Тёмная униформа безупречно сливалась с телом Оркас. Если бы не эмблема - золотой круг чуть ниже плеча, и ещё тонкий металлический росчерк застёжки от правого локтя до середины левого бедра, можно было вообразить, будто на юной гутис вовсе ничего не одето.
   Дочь приняла Обет Служения, посчитав себя уже совсем взрослой, и Нгойл не смогла возразить, хотя всем сердцем была против: она сама была ещё моложе, когда вступила в Корпус вопреки сопротивлению Шин. И у Ламмы имелись веские причины для такого выбора.
   По знаку клиентки заранее избранный прислужник-юэль огородил гутис и её приятельницу баси непроницаемой для постороннего взгляда раковиной; изнутри она представлялась уютным куполом из вьющихся лиан, среди листьев светились небольшие белые фигурки, украшенные цветами, как и в Храме Гитар в Окая. Чуть дальше, позади растений, медленно кружились жрицы-катор. Разумеется, всё только диа-имитация, никаких танцовщиц, как и самого купола, не существовало. У Нгойл выразительно приподнялась бровь. Как мило, что интерьер заказан со столь точным намёком на её образ жизни в Окауайя - дочь стремилась угодить матери. Очень мило и очень непредусмотрительно, хотя, правда, Оркас не особенно обучают принципам конспирации. Уже удивительно, что Ламма организовала эту встречу, не связываясь с Домом, а послав приглашение через Каму.
   Нгойл не стала огорчать девочку и делать замечания. Возможно, для Оркас подобные тонкости действительно излишни, они работают в Гутис и привыкли действовать ни от кого не таясь - это представительнице Активной разведки небрежность может стоить жизни.
   Прелестный зеленоглазый юэль, похожий на чистокровного каса и немного на окая - и жестами и движениями, и даже внешностью, - исполнил безупречный поклон-приседание. Сжатые кулаки к животу. Показал велл пустые ладони, тончайшей струйкой разлил ещё дымящийся пери по тяжёлым гранёным чашечкам, отступил назад, в нишу, между двумя фигурками из молочно-белого камня. Его ниша замкнулась отдельно, чтобы юэль не прислушивался к разговорам клиенток.
   Нгойл ещё подумала вскользь, что у Ламмы чересчур тонкий вкус, если она выбрала для себя такого необычного юэль. Хотя вряд ли дочь Ольтера точно представляет, что означает подобная раскраска тела и выкрашенные в ярко-жёлтый цвет гениталии. Во имя Круга, хорошо, что и сам оло этого не понимает. А то трясся бы сейчас от ужаса, представляя кровавый Рахиновар. Мысленно Нгойл передёрнулась от омерзения.
   Сейчас в Гутис не было никаких оло из Окауайя. По крайней мере, официально. Золотой Круг решил не делать ничего, что могло бы оскорбить Империю. Только Нувель, её муж-окая - но это высочайшая честь для Империи, а не оскорбление. "И вряд ли Империя способна её оценить, - цинично подумала гутис, - если сам Нувель в этом сомневается". Хотя... Нгойл тоже не спешила произнести имя своего Третьего мужа в Золотом Круге.
   В Заведении Судз, предназначенном исключительно для Оркас (как и других элитных Заведениях), можно было удовлетворить любую потребность или каприз. Здесь имелись оло на любой вкус. Так что этого талантливого юэль и в Империи могли принять за своего, уж слишком похож. "А, пожалуй, Ламма, так старалась не для себя", - с лёгкой тревогой засомневалась Нгойл, припомнив, что именно в обособленной среде Оркас, считающей себя выше остальных Служб, чаще всего и случались извращения и отклонения. СпецСлужба почти полностью отказалась от долга перед детьми, Поставила интересы Круга выше интересов собственных Домов. А Круг ничего не прощает. Даже жертв.
   Из-за тёмной ажурной зелени полилась новая, приторно красивая, обволакивающая душу мелодия. Томно переливающийся невидимый голос запел о разлуке и последней встрече. Нгойл невольно заслушалась. Обвиняющий голос дочери прозвучал неожиданно звонко:
   -Ты взяла Третьего мужа, Нгойл. Вернулась снова, и окая уже стоит в Круге.
   Не спеша, маленькими глоточками, Нгойл выпила пери. Напиток был почти подлинный. И очень горячий, как она и предпочитала.
   -Очень точные сведенья, моя Оркас. Твои шпионы в моём Доме работают безупречно. - Это была только доля шутки: попытки проникновения в Дом имелись. - Но всё-таки... я не хотела бы появляться здесь, в Судз. Что значит твой срочный вызов?
   Ламма победно усмехнулась:
   -Оркас тоже иногда необходимо выйти из-под надзора, иначе... Да если бы я направилась в другое место, у Тайтред сразу возникли вопросы. Уверяю, это самое безопасное место в Гутис.
   Спорить Нгойл не собиралась. Возможно, на своём уровне Ламма была абсолютно права, и юные бунтарки Оркас считали себя здесь полностью безнаказанными. Она позволила дочери предвкушать триумф несколько лишних мгновений:
   -Ты сумела достать схему?
   Серебристые глаза сделались строгими и непроницаемыми. Ламма лишь предупреждающе приподняла лежащую на столе ладонь, аккуратно положила на обнажённое запястье Нгойл, прижала, немного подержала, пока рисунок не отпечатался на руке матери, проникнув на внутренний слой кожи, чтобы остаться невидимым глазу.
   -Всё здесь.
   -О, Ламма! - Нгойл поймала девушку за запястье, перехватила взгляд. - Расскажи мне всё.
   -Не могу. Я уже нарушила Обет, передав эту схему. Если произнесу хоть слово, то... Мне не будет оправданий.
   Юная гутис отвернулась, приказала одной из стен раковины сделаться реальной. Силуэты катор растворились, теперь сквозь ажурные прорези зелёных листьев можно было увидеть небольшой общий зал. И гутис, и почти обнажённые юэль в высоких головных уборах танцевали в самом центре, обнявшись.
   -Во имя Совершенства Круга! - Это было просто восклицание. Выругалась Нгойл молча, отлично понимая, с какой неразрешимой дилеммой столкнулась дочь. Чуть наклонила голову, помолчав, снова подняла лицо, посмотрела в упрямые агатовые глаза Ламмы, произнесла уверенно и жёстко, обращаясь к гутис, во всём равной себе:
   -Я слышала тебя, Ламма. Я способна понять, что долг перед СпецСлужбой мешает исполнению долга перед Домом. И даже противоречит ему. Но я жена Ольтера, я обещала именем Круга быть твоей матерью. И очень боюсь, что моя дочь вдруг окажется Врагом моего Дома. Потому что тогда ты сделаешься и Врагом Круга.
   Это была ловушка, о которой Ламму уже предупреждал Арие. В тот раз она просто отмахнулась от призрачной угрозы, и сейчас вызывающе приподняла точёный подбородок. Ответила напряжённым, но спокойным голосом:
   -На этот раз ошибаешься ты, Нгойл.
   -На этот раз я была бы рада ошибиться. Лишь бы ты смогла ясно увидеть правильную именно для тебя дорогу. Но, прежде всего и всегда, Завет требует от гутис вначале следовать интересам Дома, а потом - всего остального. И исключения должны быть осознанной жертвой, а не слепым подчинением неведомой силе и непонятным приказам. И даже тогда...
   Между силуэтами танцующих промелькнула слишком невысокая для гутис, словно ещё детская, фигурка. Хватило бы пальцев на руках, чтобы перечислить всех гутис с таким необычным ростом, а таких Оркас было только две. И, конечно, это не могла быть Достопочтенной Ритнон.
   Рассмотреть пожелавших уединиться невозможно. Без спецсредств. Кому придёт в голову подглядывать в Заведении? Это неприлично.
   -Ламма! - Нгойл хватило только отражения тени по краю сознания - предупреждающий об опасности сигнал прозвучал немедленно. - Нам необходимо расстаться. В зале... Тайтред. Она может заметить нас вместе.
   Ламма подозрительно посмотрела на мать. Она устроила встречу в Судз, предполагая, что здесь самое незаметное и укромное место. Заведение гарантировало клиенткам-Оркас уединение даже от самой СпецСлужбы. Но если Тайтред всё-таки проследила за ней лично и уже знает о копировании схеме!
   -Я потребую, чтобы ты покинула СпецСлужбу, - жёстко, как приговор, прозвучал голос Нгойл.
   Девушка медленно привстала из-за стола:
   -Я принесла Обет. Гутис не меняют произнесённое слово.
   -Тогда исчезай. Возьми мой плоттер на стоянке. Он ни на кого не зарегистрирован.
   Нгойл посмотрела в спину Оркас, стремительно уходящей по индивидуальному коридору, созданному сейчас специально для неё. Через несколько мгновений Ламму стало не различить в переплетении других коридоров, непрерывно возникающих и исчезающих по всему залу. Только тогда Нгойл обернулась к оло, замершему на корточках в своей нише, будто ещё одна, дополнительная храмовая статуэтка из Окая. Его очень дорогие услуги так и не потребовались. Но... он остался свидетелем, даже если ничего не слышал и не понял.
   Юэль возник перед ней по первому знаку - ни одного лишнего движения. Улыбаясь ртом, густо подкрашенным красной и чёрной красками, снова застыл в позе выжидания. Нгойл сама ещё не была уверена, какое решение примет. Конечно, она прибыла в Судз на плоттере, не принадлежащем Дому Оус, и не предъявляла здесь карточки. Всего лишь какая-то безымянная баси, приглашённая гутис развлечься в привилегированном Заведении. Даже Арие был уверен, что жена сейчас находится в своей альятте, каса никак не мог слышать ухода. А сейчас снова было нужно уходить, вернее, незаметно бежать. Нгойл не стала повторно искать взглядом, где именно притаилась Тайтред. Чересчур много чести, никакая Оркас не может открыто ей помешать. И карточку не придётся предъявлять, Ламма оплатила всё заранее. Больше не взглянув на юэль, Нгойл быстро и отчётливо произнесла:
   -Думаю, тебе понравится награда, если мне понравятся твои услуги. - Оло не имели права принимать особой платы, но иногда... она оказывалась слишком щедрой. Нгойл помедлила, чтобы до юэль дошли её слова. Он продолжал молчать, не протестуя.
   -Ты хорошо знаешь ушедшую гутис?
   Прислужника встревожил вопрос, он замялся, прежде чем отвечать. Явно почувствовал свою вину:
   -Я не обслуживал эту велл.
   Нгойл так и думала, но всё-таки надеялась. Неужели Ламма до сих пор избегает... развлечений?
   -Неважно. - Она решительно встала. - Проводи меня наверх, в свой одос.
   Оло с сомнением посмотрел на запястье велл. Парализатора не было. Только у представителей Корпуса этот символ власти гутис был разъёмным, но оло мог этого и не знать.
   Нгойл оставила свой парализатор Дома, потому что у баси его никак не могло быть. В Рюси она почти отвыкла носить оружие, но сейчас вдруг ощутила себя почти беззащитной. Это был риск: если отсутствие парализатора заметят, Оркас могут решиться на любую выходку. Нгойл обмотала запястье лентами оло. Затем, придерживая спутника под локоть, нырнула в открывшийся переход, уверенно, ни от кого не прячась, пересекла по диагонали ещё один зал. Здесь проходила довольно опасная игра; правда, соревновались между собой исключительно гутис. Юэль являлся призом, он восседал на вершине скользкого помоста, куда ещё надо было заползти.
   Не оглядываясь, Нгойл поднялась по одной из многочисленных лестниц на круговую галерею верхнего этажа, ведущую к одосам. Прижалась к юэль, тихо прошептала:
   -Здесь должен быть запасной выход. Только для оло. Покажи.
   -Но, велл!
   -Делай, что говорят, сладкий мальчик.
   В плечо юэль чувствительно вонзились ногти клиентки, и тот подчинился, понимая, что эта велл не шутит. Оказавшись на улице - узкий проходимежду двумя глухими стенами, - она выдернула из пояса карточку, вызвала городской плоттер.
   -Велл, - юэль собирался дать ей совет, - ваш личный плоттер тоже может подойти к этим дверям.
   Чем-то эта мысль Нгойл даже понравилась. Интересно, что этот юэль себе воображает, давая советы?
   -Забирайся внутрь, живо.
   -Велл,- оло почти взвизгнул, поняв, что, скорее всего, его затягивают в слишком опасную историю.
   Подняв плоттер, Нгойл кивнула съёжившемуся в кресле оло, явно не ждущему ничего хорошего от ищущей приключений баси.
   -Я не сделаю тебе больно, не переживай. Всё будет хорошо.
   Объясняться с оло Нгойл не собиралась, но немного успокоить его не мешало. Она ощутила в Судз слишком грубую, откровенную слежку. Неприятно, но, в сущности - плевать. Пусть развлекаются на свой манер. Больше тревожило, что опасности подвергается Ламма. А самой Нгойл требовалось немного - на некоторое время наблюдатели должны упустить её из вида.
   -Да, велл, - юэль смирился с тем, что ему так просто не выпутаться. Сцепил длинные пальцы на коленях, позволил себе тайком взглянуть на странную велл, увозящую его из Заведения. Ей придётся заплатить очень много, чтобы замять скандал. Внешность баси не успокаивала: недавно с ним поиграли такие же потрясающие красотки, целая компания. На самом деле это была пытка - на всю ночь. От нечего делать, даже не для забавы. И он только-только оправился. Но, кажется, эта баси действительно имеет ввиду нечто другое. Юэль покорно опустил ресницы. Он немного солгал, совсем чуть-чуть. Он, действительно, не обслуживал велл Ламму, но хорошо знал её. Потому что... его специально предложили именно этой Оркас.
   Нгойл вела плоттер, совсем не подключаясь к Общей Сети, чтобы посоветоваться по поводу маршрута, почти непрерывно смотрела на обзорный экран. Оглянулась через плечо на притихшего юэль. Из всей одежды - одни закручивающиеся ленты на руках и ногах - жертва Рахиновар.
   -Тебе надо бы одеться.
   Она прижала плоттер около гостеприимно распахнутого наружу лотка, прилепившегося к выступающей стене Торгового центра. И кто здесь может покупать? Нырнула под навес, буквально сразу же вернулась, неся огромный пакет с одеждой. Юэль, насколько возможно, вытер раскраску, послушно, не задавая никаких вопросов, натянул костюм. Переодевать оло было не обязательно, но вероятность того, что он случайно попадётся на чужие глаза, существовала. Зачем глупо рисковать.
   Уже в другом месте, на уединённой стоянке, они вышли наружу вдвоём, пересели в другой плоттер.
   -Оказывается, ты ещё и смелый мальчик, не боишься кататься в плоттере.
   Юэль не понял:
   -Велл!
   -Всё в порядке. Я отправлю тебя в одно место, ты только кое-что передашь. И всё. Постарайся не прикасаться к панели управления. Ничего страшного, но лучше не делай этого. А то занесёт в такое место, где никто не найдёт, - предусмотрительно припугнула гутис зеленоглазого оло, как непослушного маленького ребёнка, хотя уж это он и сам должен был понимать. - Давай свою руку.
   Оло-юэль побледнел, хотя и без того выглядел смертельно напуганным. Он ни капли не сомневался, что всё плохое обязательно произойдёт.
   На руку оло, чуть выше запястья, около пульса, Нгойл перепечатала только что полученную от Ламмы схему. Затем вытащила карточку, задала координаты Станции для дальнего прыжка. Оло даже не пытался расспрашивать. Кажется, даже не надеялся остаться в живых. И напрасно, разве велл не пообещала ему только хорошее. Гутис никогда не обманывают.
   Нгойл встряхнула оло за плечо. Заглянула в глаза. Действительно, очень приятный. Возможно, с каплей крови гутис, хотя это и нарушает Круг. Интересно, почему всё-таки Ламма, когда ждала её в Судз, не развлеклась?
   -Когда меня поймают, то обвинят в побеге из Заведения, - беспомощно забормотал пленник.
   -Назови своё имя, зеленоглазый?
   -Кали, велл.
   -Тебя никто не поймает, Кали. И Заведение не будут беспокоиться и сердиться, они получат свою плату. Не беспокойся, о тебе позаботятся.
   Нгойл выскользнула из плоттера в темноту - над Городом-1 не было видно даже звёзд. Захлопнула дверь, прислонилась спиной к холодной стене совершенно незнакомого здания, уходящего в чёрное небо. Дождалась, когда аппарат исчезнет, растворится в прыжке. Только после этого вызвала плоттер для себя.
   Всё происходящее не могло быть реальностью. Ей не однажды приходилось разными способами уходить от преследования. И в учебных ситуациях, и в действительности. Но чтобы подобное происходило на родной земле, чтобы Нгойл Оус ощущала за спиной дыхание погони прямо в Гутис. Гутис открыла один из резервных проходов в сфере, выскочила на тёмную дорожку. Ну вот, кажется, она почти Дома.
   Итак, Ламма отказалась уйти со Службы и не сможет больше помогать. А на самом деле - помощь необходима самой Ламме. Прикрыв глаза, Нгойл сосредоточилась. Заставила себя успокоиться. Для гутис (для всех сразу - ведь их поселения располагались строго в одном часовом поясе) наступало время Тёмного Круга. В пустоте и безмолвии Нгойл отыскала невидимые неощутимые потоки, каким-то волшебным образом всегда проникающие в её душу и сознание - мысли, эмоции и желания каса и дабан.
   Они сплетались в спирали, раскручивались, сверкали и снова гасли, успокаиваясь. И всегда поддерживали её. Нет, не всегда. Долгое время она была лишена этой подпитки - сфера, созданная ради Ольтера, была абсолютно непроницаема, даже для пси-полей.
   Гутис остановилась. Она уловила ещё такие непривычные, ни в чем не согласные с ней, строптивые мысли Нувель. Принять их было совсем не так просто. Требовались определенная воля и усилие - можно было и совсем ничего не заметить.
   В первый раз, прошлой ночью, когда она расслышала неуверенный зов окая впервые - это были мысли противника, упрямо не желавшего быть заодно с гутис.
   Сейчас всё переменилось. Брат Кабери нашёл подход к окая. Нувель пропел ей чудесную песню. Нежнее и чувственнее, чем пели сегодня в Судз. Гордый окая рассказывал о своей зарождающейся страсти к дивному телу гутис. Сам Нувель, наверное, ещё и не подозревает о собственных чувствах, но уже готов узнать, только умоляет жену помочь в этом новом знании. Нгойл беззвучно счастливо засмеялась. Хитроумный мужчина окая. Сумел-таки, смог зацепить моё сердце. Желание всегда рождается в ответ на другое желание, как не убеждай себя в обратном.
   Гутис С сожалением отогнала наваждение, сладостное предчувствие прекрасных любовных отношений. Уже зная о рождении от этой новой любви-страсти любимых и желанных детей. Действительность была важнее. Если на Станции сейчас всё в порядке: оло по имени Кали достиг места назначения и попал в надёжные коготочки Бассет, - то, как только придёт подтверждение, придётся отправлять в Медицинский Центр Ольтера. А это непросто организовать.
   Дом находится под постоянным надзором СпецСлужбы. Оркас выяснили подставу с Тогауком и обозлились. Пусть их. Но вряд ли теперь СпецСлужба отступит, свободно пропустит Ольтера, не попытается в подходящий момент воздействовать на него. Наоборот, если до сих пор Оркас официально сдерживались, то именно теперь способны пойти на открытый конфликт. Как только её Второй муж окажется на Станции, где над ним нет никакой сферы.
   Чтобы там не считала Кама, а Нгойл не считала себя достаточно сильной и неуязвимой, чтобы вступить в открытое противостояние. Если рисковать приходится собственным мужчиной.
   Сделалось невыносимо душно, Нгойл резко дёрнула ткань на груди. Помедлила ещё немного и неожиданно разозлилась на себя. "Почему она упрямо, словно сама родом из Дабан, стремится отправить Ольтера на Станцию. Именно этого хода от неё с нетерпением и ждут. Наверняка подготовились и щёлкают зубами от предвкушения". - Простое решение пришло неожиданно. - "Бассет проведёт операцию прямо в её Доме. И, Золотой Круг-Свидетель - этому никто не сможет помешать".
  
   Получив в саясе официальное приглашение в альятту, Арие принёс свой фрез и терпеливо ждал - иногда Нгойл задерживалась в саколь. Каса даже не предполагал, что жена может покинуть Дом.
   Время шло, мужчина продолжал ждать. Нгойл не появилась даже ко времени Тёмного Круга - Первый муж отстоял его прямо в спальне альятты. Ждать дальше было бессмысленно. Арие принял решение возвращаться в рабат, но не обычным путём, а немного прогуляться по спящему Дому. Он свернул в коридор, куда выходили одосы старших детей: Герра, Эрит и Огни. У дверей Герра неловко топтался оло.
   -В чём дело?
   Оло испуганно сжался:
   -Дос, Палий до сих пор не вернулся к себе.
   -Ну и что? Ладно, подожди меня. - Хозяин Дома пожал плечами и, оттолкнув оло с дороги, приоткрыл дверь. Створки плавно заскользили в стороны, из глубины одоса, несмотря на позднее время, донеслись возбуждённые голоса. Арие не представлял, что это может означать: Герру давно полагалось спать.
   Спальня мальчика располагалась в самой глубине одоса. Мужчина каса переступил порог и замер. Огромный сине-белый зал словно кружился, золотые отблески огня проносились по стенам и потолку во все стороны, вниз и вверх, как потревоженная стая птиц. Останавливаясь, рассыпались на сотни искр. Навстречу Хозяину Дома выскочил Палий.
   -Дос!
   Следом, кутаясь в какой-то платок или накидку, с пола поднялся Герр, встал рядом со своим оло. Глаза Арие сделались квадратными: Герр был раздет.
   -Что вы делаете?
   Сначала Герр казался испуганным, но быстро справился с собой. Окинул мужчину в белом полупрозрачном наряде, предназначенном исключительно для альятты, долгим, почти вызывающим взглядом:
   -Разве ты этого не знаешь, Первый муж Нгойл?
   -Нет, я не знаю. - Арие распорядился прекратить игру света на стенах. В одосе повис бесцветный тревожный полумрак. Палий сдавленно всхлипнул, повалился в ноги Хозяина:
   -Дос... Мне приказали.
   -Что приказали? - снова не понял каса. Перевёл растерянный взгляд с одного на другого. За спиной сына Ольтера виднелась разбросанная в беспорядке одежда. По крайней мере, оло был одет полностью.
   -Дос, Герр. Хотел... он хотел быть как гутис?
   От удивления Арие забыл рассердиться:
   -Что всё это значит? Объясни мне.
   Внезапно сын Ольтера шагнул вперёд, отодвинул своего перепуганного оло:
   -Что тебе непонятно, мужчина каса? я даже не нарушил запрета рэтти. По-прежнему чист и могу стать мужем гутис. Или ты считаешь правильным, чтобы я терпеливо ждал, пока твоя дочь сделается совсем взрослой и сможет прикоснуться ко мне в альятте. Если пожелает. Ну, уж нет - я всё решил сам.
   Арие сделалось нехорошо, ноги ослабли, голова закружилась, словно серебряные и золотые огни ещё метались по одосу. Он переступил с ноги на ногу, схватился за переплёт двери. И, главное, каса всё ещё не совсем понимал, о чём так вызывающе дерзко говорит Герр.
   -Покажите, что вы делали. Оба.
   В гневе Герр едва не бросился на него, сжал у груди кулаки:
   -Убирайся. Прочь из одоса.
   -Палий? Ты слышишь меня?
   -Но... дос не хочет.
   Зарычав, Арие швырнул Герра поперёк скамьи, ударил. Заломив обе руки, сжал извивающегося юношу, словно железными клещами. Сын Ольтера и не представлял, какова на самом деле сила мужчины каса - он не мог пошевелиться.
   -Покажи, что вы делали, - повторил Арие, обращаясь только к оло. И Палий подчинился, давясь от страха словами, попытался объяснить, как дос должен лежать.
   -Мы были осторожны, дос. Я прикасался к досу Герру только пальцами.
   Палий не мог поверить, что дос Арие потребует наглядной демонстрации. Но угрозами каса вынудил его повторить почти всё. И сейчас это менее всего походило на некую любовную игру, наоборот, напоминало нечто унизительно-беспомощное. Наконец, освободившись, Герр скатился за скамью. Перекошенное лицо юноши было залито злыми слезами. Обезумев, не отдавая себе отчёта, он выкрикнул:
   -Я всё расскажу Нгойл.
   -Убирайся, оло.
   Палий исчез быстрее, чем Хозяин Дома закончил говорить. Герр рыдал, пряча лицо за край скамьи. Потрясённый мужчина каса никак не мог успокоиться, наконец, спросил:
   -Сколько раз вы занимались... этим?
   Юноша поднялся с колен, вытер лицо. Чёрные глаза снова сделались упрямыми. И только от упрямства он начал отвечать, чтобы каса не заподозрил его в трусости.
   -Это было в первый раз.
   -Тебе понравилось?
   Герр ещё немного приподнял подбородок, нежную кожу лица заливала пунцовая краска. Словно всё сделалось нипочём, Герр нарочито громко засмеялся. Ответил запальчиво:
   -Я стал недостоин твоей дочери, Уважаемый Арие? Пусть. Я готов стать отверженным, лишь бы вырваться из этого Дома.
   Арие невольно замялся. То, что делал Палий, законами сохранения Порядка дозволялось. Но только уже вступившим в Круг мужчинам, и с обязательного разрешения.
   -Оло прикасался к твоему телу только руками?
   Краска стыда разлилась даже по плечам Герра, пошла вниз. Он опустил ресницы и больше не поднимал:
   -Палий боялся.
   Ещё бы оло не боялся. Потрясённый каса смог лишь распорядиться:
   -Иди в ошот и приведи себя в порядок. А потом ложись спать.
   Не оглядываясь на юношу, Арие стремительно выбрался в коридор. "Разбираться с поведением Герра обязана Оссиль, но она даже не сможет понять. И что тогда делать?" - Хороший вопрос, на который придётся отвечать ему самому.
   Оло, до сих пор стоящему под дверью, было приказано закрыть одос снаружи. Про себя Арие уже решил, что Второму мужу он тоже ничего не сообщит. У Ольтера всё плохо и без новых переживаний за горячо любимого старшего сына.
   Уже около лестницы, ведущей в рабат, Арие столкнулся с Нгойл. Гутис тоже не ожидала встретить Первого мужа. Вспомнив об официальном приглашении в альятту, виновато развела руки, поинтересовалась преувеличенно ворчливо:
   -Почему мой Первый муж не ждёт меня в постели, а разгуливает в таком виде по всему Дому?
   Арие зарылся лицом в её золотые волосы, обхватил обеими руками горячее, полное жизни тело, скрытое под тонкой тканью рубашки-туники. Ноздри каса защекотал дразнящий запах Заведения.
   -Было как-то неспокойно на сердце. Не мог уснуть. - Внезапно каса заметил на запястье жены пёстрый обрывок ленточки. Так украшали себя юэль в Заведении, и Арие это отлично помнил. Сделал вид, что ничего не увидел, снял ленту, только не успел незаметно спрятать. Нгойл перехватила руку с уликой. Тогда мужчина каса отвернулся, голос помимо воли дрогнул:
   -Нгойл, ты могла бы наказать меня, как обычно наказывают мужчину. Вызвать Смотрителя-Наставника или...
   Гутис отняла злополучную ленту, бросила под ноги:
   -Во имя Круга, извини меня, Арие. Мне это тоже неприятно, ведь я испортила твою ночь - но ведь не ради Заведения. - Она решительно повернула лицо мужа в свою сторону, чтобы видеть обиженные глаза. - Да, я была сейчас в Судз. Встречалась там с Ламмой, она не могла появиться в Доме. И эта встреча была такой важной, что пришлось почти позабыть о тебе. Почти, но я не забыла. Ну, я прощена? Надеюсь, хоть Дома всё в порядке?
   -Нет, Нгойл, - не слишком охотно, запинаясь через слово, Арие начал рассказывать о новой выходке Герра.
   Мужчина каса только догадался, что гутис выругалась: подобным словам его никто не учил.
   -Я-то надеялась, что Герр успокоился после глупой попытки сделаться Наставником. Я всегда сравнивала сына с Ольтером и считала: если Герру всё объяснить, у него найдётся достаточно и терпения, и благоразумия. Оказалось, он совершенно другой. Арие, разве мы с самого начала решили всерьёз про него и Оссиль? Брачный Договор - это всего лишь отговорка для Бонир. Плохая отговорка. Вот к чему она привела.
   Нгойл ждала ответа, и каса произнёс то, что считал своим долгом:
   -Круг Свидетель, Ольтер слишком долго не мог и сейчас не может нормально общаться с сыном из-за собственных проблем. А Ламмы просто нет... И со старшей сестрой они больше враждовали, чем дружили.
   Сейчас Герр предпочитает общество твоего Третьего мужа окая... Разумеется, в общении сверстников, даже столь разных, много полезного для обоих. Но... мальчика и раньше мучили самые невероятные сомнения. А тут выясняется неожиданная строгость... Нет, жестокость Наставника Эдама. И всё это связано именно с Оссиль, которая... - Арие очень старался быть осторожным и не наговорить ничего лишнего, что могло бы ещё сильнее навредить Герру. Так, он вовсе не упомянул неожиданное и опасное заявление Палия о том, что дос Герр хочет быть как гутис. - Нгойл, ты обязана сама поговорить с сыном и успокоить его. Герр готов для Круга, а в такое время мальчик не должен оставаться одинок.
   Нгойл заговорила только когда они пришли в альятту. Гутис не могла не признать правоту мужа. Выполнила ли она свой долг по воспитанию, прежде чем решать всё окончательно? Не она ли сегодня внушала Ламме, что долг перед Домом - это и есть самый главный долг гутис.
   -Хорошо, я поговорю с Герром как с мужчиной. И найду Дом, готовый его принять. Но сейчас, - она снова потянулась к каса, просунув руки в удобные разрезы на спине, обняла за талию.
   У постели так и стоял фрез в тонком, прозрачном бокале. Вкус напитка возник во рту раньше, чем Нгойл отпила первый глоток. Это был особенный фрез, который приносил только каса. Но когда гутис обернулась, Арие уже открывал дверь наружу:
   -Куда же ты?
   Вопрос заставил мужчину замереть:
   -Разве мне не пора вернуться в рабат?
   -Это такие новые порядки в моём Доме? - Нгойл торопливо забралась на постель, откинула в сторону слишком длинные для гутис волосы. - Хочешь, чтобы я забыла, как ты выглядишь совсем без одежды.
   В голосе гутис звучало откровенное вожделение. Словно неохотно, как бы преодолевая внутреннее сопротивление, мужчина подчинился. Нгойл ощущала и видела совсем другое - он тоже изнемогает от желания: мышцы живота натянуты, уже набухшая плоть напряжена до предела и почти пульсирует, лицо окаменело. Решив помучить ещё немного, гутис откинулась назад, соблазняющим медленным движениям развязала узел под грудью. Не отводя глаз от изгиба обнажившейся лилейной груди, мужчина перехватил ладонью опору, спросил хрипло и отрывисто:
   -Что мне ещё сделать, Нгойл?
   -Эй, на что ты годишься? Ты не владеешь собой?
   -Не шути, гутис, - Арие откровенно застонал.
   -Ну, ладно-ладно, - Нгойл засмеялась. - Вижу, что кое-что можешь. Но ведь... монитор после Каса стоит до сих пор?
   -Нгойл, во имя Круга - потом. Я чист перед тобой.
   Упираясь коленом в край постели, Арие взял ступню гутис в ладонь, поставил себе на грудь. Нгойл вывернулась, шутливо пнула его носком. Ни малейших сомнений, что монитор чист, у неё не было; просто такое выдалось не самое приятное в жизни кольцо. Захотелось поступить абсолютно правильно, соблюдая ритуал. В конце концов, это всего лишь невинная часть игры с мужем.
   По разгоревшимся синим глазам Арие понял, что гутис не уступит, страдальчески вздохнул. "Ну что же... когда-нибудь он тоже закапризничает". Каса прилёг на краю постели так, чтобы жене не было необходимости вставать, положив голову на локоть, покосился через плечо. Нгойл осторожно извлекла монитор, вставила в гнездо под крышкой столика. На экран каса глядеть не стал, гораздо интереснее было наблюдать за лицом жены.
   Некоторое время никакого изображения не было вовсе - запись начиналась от определённого вида физического возбуждения. Затем послышался тихий предупреждающий сигнал. Мужчина резко вывернул голову назад. То, что он увидел сейчас, вернее, увидели они вместе, не происходило на самом деле. Арие никогда этого не делал. Так он и кричал потом на всю альятту.
   Вот он вжимается в совершенно незнакомую женщину, весь во власти дикой похоти, тело победно сотрясается, по спине, между лопаток, струится пот. Вот снова бросается на эту женщину, сплетается с ней в единое целое. Ясно, что его любовница не гутис. Ничего более отвратительного и бесстыдного невозможно было вообразить. Арие хотел вскочить, но рука жены, буквально парализуя, удержала на месте.
   Представление продолжалось и продолжалось без конца - одна грязная сцена сменялась другой, точно такой же. Нгойл схлопнула монитор.
   -Что это?
   Не было никаких оправданий, кроме одного, и каса закричал, отчаянно замотав головой:
   -Ничего не было!!!
   Подобного гутис не ожидала. Предательство Арие оказалось выше того предела, который она могла выдержать. Нгойл не стала расспрашивать дальше, велела мужу убираться в рабат. Но вслед за его бегством гутис начало мучить первое сомнение. Монитор не мог обмануть - так он устроен. Что было, то было. Обманывали и лукавили только люди. Например, она сама проделала это с Ольтером. Но у Второго мужа... было то, что было. Почему же каса кричал, что не было ничего? Голова пошла кругом.
   Успокоилась Нгойл не скоро, и только внешне. Оло принёс большой кувшин с фрезом, но пить гутис не стала совсем. Предпочла принять снотворное, а потом мучаться кошмарами. Утром связалась со Станцией, пора было готовиться к встрече с Бассет.
  
   В Доме было тихо - оло всегда чувствовали плохое настроение Хозяйки, поэтому затаились и старались не попадаться на глаза. Нгойл вышла в коридор и, неожиданно, в овальной нише за огромной напольной вазой, заметила притаившуюся Оссиль. Нагнулась и, протянув обе руки, подхватила дочь, подняла её странно обмякшее тело. Глаза девочки покраснели, словно перед этим она плакала. И главное: глаза Оссиль были переполнены совсем недетским страданием. Нгойл не стала возвращаться в альятту, усадила дочь на диван под окном, сама села рядом.
   -Ах, мама! - По примеру старших детей Оссиль её почти никогда не называла так. Уткнувшись в грудь Нгойл, девочка словно пыталась спрятаться. - Я не хотела...
   -Что-нибудь случилось?
   -Да, в Каса. Сначала там было так интересно и замечательно. Все радовались, когда увидели Арие и меня. Устроили праздник в нашу честь. Праздновали целых два кольца, и потом мы ездили в святилища. Я подружилась с детьми дяди Ларка. И даже научилась ездить на сура. А потом, ночью, на нас напали лунку. Арие велел мне остаться с женщинами. Сначала... я даже не испугалась. Словно всё происходило не взаправду... И убивали не по-настоящему. Горящие стрелы летели из темноты, словно диа-развлечение в Системной Сети. Кругом все погибают, а потом снова радуются и смеются.
   И когда меня схватили, я совсем не испугалась, Думала, что нас защитят, ничего плохого произойти не может. Я даже не поняла, что мне угрожают, хотя видела длинный нож в руке лунку. Но Арие не воспользовался карточкой. Вернее, она не сработала, хотя так не бывает. Я до сих пор не понимаю, почему не появился плоттер.
   Я увидела, как убивают, мама. В Каса. Страшные лунку убили... очень много людей. Деревянные дома горели, и все кричали и бежали к реке. Один мужчина лунку схватил меня за волосы. Он сделал мне очень больно, мама. У лунку сражаются и женщины. Только они злые и страшные, и глупые. Арие говорил с одной из них - я слышала, как эта лунку смеялась. Я ещё подумала, что они подружились. А она взяла и убила брата Арие, дядю Ликаса. Ударила длинным ножом в живот. Ту злую лунку убил другой брат Арие, Базра. А дядя Ларк увёз меня прочь. Потом Арие исчез, и я боялась, что лунку убили отца, как убили других каса.
   Через десять колец воины гирла привезли Арие обратно. Даже больше, чем десять, я сбилась со счёта. И никаких ран у отца не было. Круг Неотступный, у него было такое весёлое лицо. Он смеялся и несколько колец никого не узнавал, даже меня. А когда очнулся, я надеялась, что всё страшное закончилось, но теперь... снова никак не могу забыть. Мне всё снится, снова и снова. Сегодня Арие не зашёл в спальню, и его рабат был пустой. - Нгойл держала девочку за плечи, с силой прижимая к себе. Арие рассказывал ей о нападении лунку, но о том, что сам находился в плену, даже не упомянул. - Знаешь, мама, Арие не помнит о том, как был пленником лунку. И дядя Ларк сказал, что не надо ему напоминать. Лучше всё рассказать тебе. А я никак не могла, ты всё время была занята. Но сегодня мне снова приснилось... И вот... я пришла ночью, и ждала, ждала... - Нгойл покосилась на небо за окном. Скоро должна появиться Бассет. - И ещё... воины гирла вовсе не освобождали Арие. Они рассказали, что лунку сами его оставили. Одного.
   Уткнувшись лицом в грудь матери, девочка вспоминала новые и новые страшные подробности, но не плакала. Только дрожала всё сильнее, и не могла с этим справиться.
   Рассказ Оссиль кое-что объяснял, но больше добавлял вопросов. Единственный вывод, который Нгойл смогла сделать: это подстроено не лунку, пусть и проделано их руками. Дикари не смогли бы нарушить сигма-сигнал. Да и какое им дело до её мужа? За всем, что увидели глаза девочки, пряталась зловещая и очень могущественная сила. И даже не слишком старательно пряталась. Это было предупреждение лично Нгойл Оус. Напоминание о том, что она не сможет защитить даже Арие. Как не смогла защитить Ольтер.
   Раздался долгожданный сигнал о прибытии плоттера. Нгойл с силой сжала дочь за плечи.
   -Возвращайся сейчас к себе, Оссиль, и обязательно ложись спать. Мы обязательно разберёмся с этим преступлением вместе с тобой. Очень хорошо, что ты всё рассказала. Значит, у меня смелая дочь, если сумела выдержать подобное испытание. Только запомни, никто не должен вообразить, что сумел запугать тебя. Ты гутис, и поэтому никогда не должна бояться.
   -Да, мама.
   Малахитовые глаза девочки смотрели доверчиво, она не сомневалась, что всемогущая мама способна исправить любое зло. Голос Нгойл дрогнул, прежде чем она продолжила:
   -Круг поворачивается. События наступают и снова уходят в прошлое, а он движется вперёд. Но я стою в Круге и знаю, что никогда не отступлю.
   Это не было обещанием совершить чудо. Скорее требование к дочери всегда поступать так как должно.
  
   Бассет слишком привыкла к масштабам Станции. В Доме, даже таком огромном, как Дом Нгойл Оус, ей явно не хватало этих гигантских размеров. Она шла по коридору широким решительным шагом, размахивала рукой, задевая на ходу выступы стен, лицо оставалось непроницаемым.
   -Кама не дала согласия на операцию, Нгойл. Сказала, что это только твоё решение. Но если исход операции окажется неудачен - она поддержит обвинение в Круге против Службы Защиты.
   Нгойл прослушала предупреждение, не стала комментировать позицию Камы Рэм. Не спросила вообще ничего, хотя очень хотелось именно сейчас ещё раз услышать мнение самой Бассет. Обещание успеха. Но истинная гутис не должна пытаться переложить ответственность на других. Нгойл Оус всегда сама принимала решения, и на этот раз тоже.
   -Кстати, - Бассет, наконец, привычно ухмыльнулась. - Я таки решила не возвращать тебе зеленоглазого оло, присланного со схемой. Зачем зря пропадать такому сокровищу? Для Ламмы ты найдёшь что-нибудь другое. Ты ведь не возражаешь? Я оплачу все расходы.
   Нгойл щёлкнула подругу по руке:
   -Боюсь, я просто украла его в Судз. И Оркас, если отыщут у тебя, поднимут скандал. Хотя... пусть поищут.
   -Найдут? - Бассет беззвучно засмеялась, затем лицо снова замкнулось, помрачнело, в светлых глазах не осталось и следа веселья. - Может, всё-таки предупредишь мужа, что его ждёт.
   -Перестань, сара. Всё решено.
   Нгойл вовсе не чувствовала такую уверенность, как говорила. Как вообще возможно это решить? Просто знать, что дабан может никогда не проснуться. Но перекладывать на Ольтера даже долю от тяжести решения гутис не собиралась. Ему бы выдержать собственную ношу.
   Второй муж уже был подготовлен к операции, находился почти в бессознательном состоянии. Наставник помог отвезти подопечного наверх, в предназначенную для операции комнату, расположенную прямо над альяттой, вышел, хотел сесть у дверей, но Нгойл прогнала его, затем вернулась к Бассет.
   -Я не помешаю?
   -Не очень. Можешь даже понадобиться. Конечно, если выдержишь.
   Склонившись над неестественно побелевшим лицом своего мужа, Нгойл ничего не ответила. Бассет уже почти всё проверила, настроила копирующие листы, снова привычно придирчиво рассмотрела натянутое до предела тело мужчины.
   -Неужели у него пять взрослых детей? Может, достаточно?
   -Не отвлекайся, сара.
   Но Бассет и не отвлекалась. Говорила только для себя, создавая некий фон, помогавший настроиться и снять лишнее напряжение. Она уже и не слушала ответов Нгойл. Та поняла и тихонечко отодвинулась в сторону. Бассет была признанным специалистом. Безумно талантливой. Завистники иногда сквозь зубы называли её просто безумной. Волшебные руки спасали, творя чудеса. Её почитатели иногда вместо во имя Высокого Круга произносили во имя Высокой Бассет. Нгойл оставалось лишь молиться безумному гению подруги, и не она первая так молилась.
   Прежде всего с мужчины дабан была удалена вся кожа - в действительности, а не виртуально, в сфере. Нгойл отодвинулась к окну. Наверное, она смогла бы выдержать и глядеть, но для этого требовалось слишком много сил.
   Операция закончилась быстро, даже стремительно, длительного вмешательства на подобном уровне человеческий организм просто бы не выдержал.
   -Всё, - произнесла Бассет, замерев, перед тем как отступить назад. Сложила в суеверном жесте руки, замыкая Круг, чтобы отвратить любое зло. Нгойл напряглась, пытаясь предугадать исход по тону её голоса, коснулась спины подруги. - Похоже, я совершила своё чудо. Но, думаю, тебе ещё рано радоваться.
   -Ему будет плохо... потом?
   -Да уж. Гораздо хуже, чем в ахваг. Там творится лишь имитация боли... - Она запнулась, но Нгойл знала, что сейчас эта гутис вспомнила о своём. - И всё находится под контролем. Здесь же болевой шок ещё впереди. Он может пойти вразнос и даже оказаться запредельным... Я же не решилась подавлять болевые центры, вообще не смею больше вмешиваться. Теперь... этому мужчине надо выдержать.
   Бассет не пугала, просто серьёзно объясняла, что без надёжной гарантированной опёки после подобной операции выжить невозможно. Поэтому она поместила заново воссозданное, очищенное от инородных вкраплений тело дабан в защитный кокон, пояснила, что он самостоятельно будет заботиться о жизнедеятельности организма, вводить нужные элементы, питать тело, массажировать, вентилировать и обогревать; и другого ухода Ольтеру пока не требуется.
   Сбросив рабочий костюм в утилизатор, Бассет отошла к окну, посмотрела на взволнованное море зелени, залитое светом заходящей Пасианы. С высоты было видно, как парк постепенно переходит в настоящий лес. За холмистый горизонт уходило сплошное море растительности, на котором выделялись могучие хвойные великаны в окружении колышущихся на ветру зарослей из различных пород деревьев, окрашенных в светло - зеленые, коричневые, неожиданно-пурпурные и ярко-жёлтые краски. Гутис слегка пожала плечами - она точно знала, что эти лесные угодья сохраняется исключительно ради Первого мужа Нгойл из Каса. Нгойл однажды призналась, что Арие считает лучшей наградой, когда ему позволяют подолгу там пропадать, охотиться и ловить рыбу. И она тоже охотилась с мужем. Вся беда том, что он рождён вне Круга. Даже с мужчинами, рождёнными в Круге, всегда много хлопот. Бассет вполне удовлетворяли ничего не требующие обычные оло. В крайнем случае, сгодится со всем согласный, воспитанный юэль.
   Лично её никто бы не смог заманить в подобное место, где на земле сырость и колючая трава, и всюду ползают, прыгают, копошатся, и, даже, кусаются всякие мерзкие насекомые и пресмыкающиеся. А тем более переживать ради капризов мужчины. Бассет даже передёрнулась.
   -Ну, больше никого не требуется срочно прооперировать. А нет, так я собираюсь прямо сейчас вернуться на Станцию. Кама считает, что моё присутствие на самой Гутис нежелательно.
   -Тебе же надо отдохнуть.
   -На Станции и отдохну. Только там мой настоящий Дом. И, кстати, с твоим приятным зеленоглазым сюрпризом. Что ещё? Думаю, Круга три мужчине дабан стоит воздержаться от попыток стать отцом. Ничего подобного он не перенесёт. А сейчас... спокойствие и забота. Ну, охрана из оло-ригов не помешают, с него ведь надо не спускать глаз. А тебя, сара, Начальница Станции тоже с нетерпением ждёт.
   -Я сама буду говорить с Камой.
   -Слава Кругу, это уже не мой дело.
   Убедившись, что Ольтеру, по крайней мере, сейчас удобно, Нгойл отправилась провожать Бассет к плоттеру. Возвращаясь, остановилась около одоса Герра, открыла двери.
   О мальчике все забыли, даже не принесли обед, хотя сегодня голод беспокоил сына Ольтера меньше всего остального. Герр вышел из спальни, остановился, соединив ладони, склонился под взглядом властных, безжалостных, как он полагал, ярко-синих глаз. Он старательно готовился к приходу матери, хотя к этому испытанию подготовиться было невозможно.
   Некоторое время Нгойл молчала, потом как-то без сил опустилась на край скамьи, посмотрела на сына, словно моля о помощи:
   -Он может уйти из Круга, Герр. Покинуть Круг... совсем.
   -Кто? - Сын Ольтера думал о другом, поэтому даже не понял смысла услышанного. Тем более не узнал голоса матери.
   -Он даже не может дышать.
   Никогда ещё Герр не слышал такой откровенной боли и отчаянья в голосе этой гутис, непостижимой и далёкой для него, как высокая звезда на небе. В инстинктивном порыве защитить шагнул вперёд. Навстречу ему в мрачной глубине сапфировых зрачков разгорался тёмный яростный огонь:
   -До чего ты похож на него, мальчик. - Нгойл встала, положила руку на плечо юноши. Короткое мгновение слабости прошло. - Во имя Круга, ничего плохого больше случиться не может. Идём со мною, Герр.
   Она привела сына в большую шестигранную комнату с хрустально-прозрачными окнами во все стены, от пола до потолка. Правда, сейчас панорамные грани были затенены, и помещение подсвечивалось ровным спокойным светом, исходящим от стен. В центре, словно подвешенный на дугах, находился Ольтер, заключённый в прозрачно-янтарный с розовыми прожилками кокон. В первое мгновение тело отца показалось юноше неживым и одновременно слишком юным, кожа казалась слишком нежной как у новорожденного. От неожиданности Герр обмер.
   -Он только что был прооперирован, Герр. Весь вывернут наизнанку и сшит заново. Я даже не представляла, что такое возможно сотворить с человеком. Сейчас Ольтер борется за жизнь.
   Испуганный, сын отпрянул назад:
   -Но почему?! Мама, Круг запрещает вмешиваться в природу людей.
   -Разве война не нарушает природу людей?
   -Нарушает, но...
   -Поэтому Закон Круга позволяет исправлять то, что нарушается войнами.
   -Но...
   -Я объяснила тебе достаточно, мой старший сын. Остальное ты способен понять остальное сам. Помолись Милостивому Кругу, чтобы всё закончилось хорошо. Круг не может не принять молитву сына.
   -Нет. Я осквернил Чистоту Круга. Нет, Нгойл. Я отверженный, я знаю это.
   -Мой мальчик. - Нгойл незаметно приблизилась сзади, подсунула свои руки под его, прижалась щекой к сильной спине. - Ты будущий мужчина гутис, и твоя гордость - это исполнение долга перед Кругом. - Нгойл мягко отстранилась, подошла ближе к ограждению кокона. - Но до чего же он красив твой отец.
   Юноша разглядел во взгляде матери ту же страсть, что была и в глазах Ольтера, когда отец смотрел на жену, думая, что его не видят. Впервые Герр осознал, что эта гордая недоступная гутис способна страдать из-за мужчины. Опустив ресницы, он тихо спросил:
   -Что ещё я могу сделать, Нгойл?
   -Побудь немного рядом со мной... и с Ольтером.
   Когда через некоторое время они вышли, Нгойл полностью взяла себя в руки, выглядела спокойной и ничем не встревоженной. Как обычно.
   Герр шёл на полшага позади и молчал. Теперь, когда отец оказался на грани жизни и смерти, его проступок выглядел особенно отвратительно; юноша понимал это всем сердцем. Но ещё хуже было просто молчать, словно никакой вины не существовало. Собравшись с духом, он впервые задал вопрос:
   -Нгойл, дадалао рассказал обо мне и Палии??
   -Дадалао? Я и не знала, что ты тоже так называешь Арие. Обычно так начинают говорить совсем маленькие дети... А ведь ты познакомился с моим Первым мужем уже достаточно взрослым. - Герр невольно смутился. Так говорили все, даже Ламма. Ведь мужчина каса столько времени заменял им родного отца. - Конечно, Арие ничего не скрыл. И вначале я собиралась срочно найти для тебя новый Дом. Но... вспомнила твой Брачный Договор с Оссиль. Она имеет право принять участие в определении твоей судьбы.
   Герр едва не споткнулся:
   -Но разве... Оссиль обязательно знать всё? Она ещё совсем... невинна.
   -Ты подумал об этом только сейчас? - жёстко оборвала его протест Нгойл. - Слишком поздно, Герр. Тебе придётся рассказать Оссиль всё. - Голос Нгойл сделался привычно твёрдым. - Моя дочь сумеет принять правильное решение. И это будет последним испытанием в моём Доме. Потом будешь признаваться только перед женой.
   -Да, Нгойл. - Возразить было нечего. Брачный Договор давал девочке права настоящей гутис. - Я всё расскажу твоей дочери.
  
   Оссиль нашлась в учебной комнате, что было на неё не очень похоже. Она сидела коленями на стуле, над огромным столом светились сразу четыре экрана. Занятия закончились давно, но на высоком лбу юной гутис ещё сохранилась маленькая морщинка от так и не решённой сегодня трудной задачи. Заметив брата, девочка привычно улыбнулась ему, и морщинка бесследно пропала. Оссиль отодвинула в сторону какие-то инструменты, сама пересела на край стола, одёрнула пышную ещё полудетскую юбку с воланами. Следов утренних переживаний на лице дочери Арие не осталось, во всяком случае, Герр их не заметил.
   -Я заходила к тебе, но одос почему-то был закрыт. Я даже сначала испугалась, подумала, что-то случилось.
   -Случилось, Оссиль. - Герр не садился и даже не подходил близко, продолжал стоять между столом и дверью в напряжённой позе, руки почтительно сложены перед грудью. Юноша даже удивлённо посмотрел на свои руки, опустил их. - Мой отец сейчас находится в медицинском коконе. Я вместе с Нгойл только что видел его.
   -О! Но... разве Уважаемый Ольтер снова болен? Я думала, с ним всё в порядке. Вчера он играл с нами в саду.
   -Я тоже ничего не знал, Оссиль. - Гутис обожают всякие тайны. Герр по привычке скривил губы, правда, от замечания удержался. - Ольтер только что перенёс очень сложную операцию. Нгойл не рассказывала мне никаких подробностей, но даже она напугана.
   -Тогда ты обязан молиться, - строго произнесла девочка. Зелёные зрачки потемнели, как морская вода в сумерках. Тревожащая душу зелень, казалось, заполнила собой всю поверхность удлинённых к вискам глаз.
   Сидя на высоком столе, Оссиль могла смотреть на юношу в упор. Герр облизал пересохшие губы, хотел сглотнуть, но в горле сделалось совсем сухо. Он неловко переступил с ноги на ногу:
   -Конечно, я буду молиться. Но кто я такой, чтобы Круг услышал мои молитвы. И... я пришёл сказать, что Нгойл хочет посоветовать тебе отказаться от Брачного договора.
   Герр ждал, что девочка спросит: "Почему?" Но Оссиль ничего не спросила, упрямо нахмурилась.
   -И что тогда будет с тобой, Ге?
   -Разве не найдётся гутис, - он запнулся, - которая пожелает выбрать меня своим мужем?
   Оссиль подалась вперёд:
   -Да, я понимаю. Ты уже готов стоять в Тёмном Круге.
   -Ты дашь согласие, Оссиль? - поспешно переспросил Герр. Сердце забилось так сильно, словно он прямо сейчас готовился прыгнуть через пропасть.
   -Нет, - Герр не поверил, решил, что ослышался.
   -Но ты должна. Ты не знаешь...
   -Чего я не знаю, Герр? - девочка поправила концы волос на плече, легко соскочила на пол.
   -Я... совершил плохой, очень плохой поступок.
   -Герр, - голос девочки прозвучал неожиданно строго. Сын Ольтера не любил, когда голос Оссиль становился таким. - Тебе ещё рано вставать в Круг.
   -Но я могу.
   Брови Оссиль приподнялись, как у взрослой гутис:
   -Боишься, что откажусь от тебя, когда буду делать выбор? - Герр в отчаянии молча кусал губы. Сестра подошла вплотную, протянула руку. - Но я не хочу от тебя отказываться, Герр, даже если Нгойл так говорит. Но ведь она сказала не так. В чём она обвиняет тебя?
   -Хорошо, я расскажу тебе.
   Оссиль приподнялась на цыпочки, попыталась закрыть ему рот ладонью.
   -Нет. Не хочу слышать. Я вижу, как тебе трудно говорить.
   -Но... - Юноша не выдержал. - Это неправильно. Ты должна решить... - Теперь сестра закрывала руками собственные уши. Тогда Герр взял её руки своими, развёл в стороны. Впервые по-настоящему ощутил, что значит физическое превосходство. - Ты ещё ребёнок, и тебе нужны игрушки. Но я не игрушка, дочь Арие.
   Оссиль сердито отбросила его руки прочь, приказала сердито:
   -Тогда расскажи мне всё. Чтобы я могла принять решение, как тебя наказать.
   Угроза сестры подействовали на Герра как удар плети. Он окаменел, затем всё-таки начал говорить, стыдясь каждого слова. Произнеся несколько неуклюжих фраз, замолчал.
   -Ты прав, Герр. Я ещё не взрослая гутис и не могу тебя понять. Мне нужен совет.
   Оставив растерявшегося брата одного, Оссиль буквально выбежала из учебной комнаты, едва не столкнувшись на лестнице с Изоаль. Малышка проводила старшую сестру не слишком добрым взглядом. Она всегда подозревала, что Оссиль обижает Герра, и, кроме того, завидовала, что не ей предстоит сделать мужем самого доброго и красивого брата. Изоаль отчаянно ревновала. На этот раз Оссиль не стала церемониться, отпихнув в сторону сующуюся всюду малявку, побежала по лестнице.
  
  
   Нгойл вопросительно взглянула на дочь, раскрасневшуюся от стремительного бега по коридорам и лестницам. Ещё бы её не огорчил разговор с Герром. Если только он смог признаться.
   Оссиль начала упрекать её прямо с порога:
   -Герр мне столько сейчас наговорил. Почему ты ничего не сказала об Ольтере? Разве это правильно? Разве я не переживаю за него также как за Арие?
   Нгойл даже не ожидала такого обвинения - у неё самой был только один отец. Подумав несколько секунд, кивнула, соглашаясь с упрёком:
   -Сейчас дабан зависит только от милости Круга. Я бы сама встала ради него в Тёмный Круг, если бы это могло помочь. Оссиль, мы обязательно поговорим об Ольтере, но потом. Когда он хоть немного оправится. Но мне приятно, что ты уже настолько взрослая, что можешь переживать за моего Второго мужа.
   -Ну, хорошо... - Оссиль постаралась не показывать, насколько ей польстила такая серьёзная похвала. Подчиняясь неожиданному порыву девочка обняла мать за шею, заглянула в любимые глаза совсем близко:
   -Во имя Круга, мама, как я люблю тебя.
   -Кажется, я тоже очень люблю тебя, Иль. - Нгойл говорила строго, но глаза улыбались. - Надеюсь, всё закончится хорошо...
   -Ма... Арие остался в рабат из-за того, что я рассказала тебе утром? Я права? - Нгойл молча кивнула. - Но Арие не болен, ма? У него нет того же, что у Ольтера?
   -Круг Неодолимый, а что у Ольтера?
   Девочка захлопала ресницами:
   -Я всё знаю, ма. Слышала, как Арие говорил с Ламмой.
   -Подслушивала?
   -Нет! Они меня не заметили, я же не виновата. Я сидела... наверху, над головами, пряталась от Изоаль. Но я никому ничего не рассказывала, даже Герру. Я же понимаю... что это сделали Оркас.
   Нгойл снова успокаивающе обняла дочь за плечи:
   -Арие здоров, только... будет занят некоторое время. Предупреди, чтобы все дети собрались вместе, я приду к вам сейчас... раз Арие занят. - Она внимательно посмотрела на Оссиль? - Ну, а что ещё тебе сказал Герр?
   Дочь Арие наконец решилась и спросила прямо:
   -Герр не достоин стать мужчиной гутис?
   -Кто так сказал?
   -Герр. Даже повторил несколько раз. И поэтому я не буду разрывать Брачный Договор. Именно сейчас не буду.
   Нгойл долго смотрела на свою девочку, впервые столкнувшуюся с тяжестью собственного решения.
   -Ты права, вы не скованы единой цепью. У тебя собственная дорога и долг перед Кругом. Который может увести далеко от Гутис, как это происходит со мной. А Герр может быть счастливым и в другом Доме.
   -Нгойл... я спрашиваю не о будущем. Я спрашиваю о том, что случилось с моим братом. Он нарушил Чистоту Круга? Он испорчен?
   -Раньше, до Каса, я бы решила, что ты не поймёшь. Но теперь... тебе уже пора знать, что право на ошибку имеет каждый, даже мужчина. Конечно, не каждый в силах её исправить. Герр не ребёнок, но совсем и не взрослый. Он не нарушил Чистоту Круга, хотя... вполне мог. Это, скорее, заслуга его оло. И то, что Герру пришлось сознаваться перед тобой - само по себе тяжелейшее наказание. Что ты решаешь, Оссиль7
   -Но ты не требуешь, чтобы я отказалась от него?
   -Не требую. Только дай Герру возможность выбрать самому, даже если это будет не самый правильный выбор. Помни, что прежде всего, он твой брат.
   -Хорошо, Нгойл, я позволю брату сделать выбор. Но не сейчас. Не хочу, чтобы Герру показалось, будто он изгнан из Дома в наказание. Разве ты сама не говорила, что ему не стоит спешить становиться мужчиной?
   -О, моя маленькая мудрая Оссиль. - Нгойл даже прищёлкнула пальцами и мгновенно поймала себя на этом привычном жесте. От него следовало отказаться: представителю Активной разведки не полагалось иметь особых привычек и маленьких слабостей. - Если только твой братец с упрямой кровью дабан выдержит и не натворит ещё чего-нибудь непозволительного. Ведь ты балуешь Герра. Ни разу даже не пригрозила пальцем.
   -Я распоряжусь, чтобы сегодня его оставили без ужина, - сразу согласилась девочка, пока мать не передумала.
   Синие глаза Нгойл мстительно, с наигранным злорадством, сверкнули:
   -Вот-вот, и пусть не надеется на этот раз быстренько вымолить прощение.
   Девочка с облегчением перевела дыхание. Она чувствовала, что Нгойл действительно не сердиться.
   -Нгойл, а что делать с Палием?
   -Хочешь оставить без ужина и оло?
   -Я имела в виду... Палий может продолжать общаться с Герром?
   На губах Нгойл против воли заиграла снисходительная усмешка.
   -Оссиль, он только оло и никак не отвечает перед Кругом. Он исполнил то, что приказал дос. Варесс, наверное, уже выпорол его, хотя у оло... в таком случае нет выбора. Если бы оло посмел ослушаться доса, его наказали бы точно также. Но этот Палий на редкость сообразителен. Уверена, в следующий раз он сумеет отговорить от глупостей своего... не самого умного доса.
   Оссиль, обрадованная улыбкой матери и благополучным завершением всех неприятностей (или тем, что она сочла благополучным), хотела убежать. Нгойл удержала её. Нежно поцеловала.
   -У меня совсем взрослая дочь.
  
   Герр ждал сестру, но, обернувшись на звук открывающейся двери, увидел того, кого менее всего думал здесь встретить - Третьего мужа Нгойл. На этот раз он первым почтительно склонился перед мужчиной, уже стоящим в Тёмном Круге. Выпрямившись, посмотрел даже с некоторым любопытством, отыскивая следы каких-нибудь явных изменений в облике. Окая выглядел великолепно. Герр всегда завидовал золотым волосам и светлой, почти белой коже - у него самого кожа была лишь немного светлее, чем у отца, и то благодаря действию отбеливающих кремов, которые тайком приносил Палий.
   Нувель с некоторой заминкой ответил на приветствие, затем с любопытством оглядел большой зал для занятий, ещё не погашенные окончательно сферы учебных экранов. Неуверенно улыбнулся:
   -Очень милая маленькая девочка с удивительными волосами, как сиянье луны Первого брата... Странное название для луны, ты не находишь? Она сказала, что ты здесь.
   -Ну вот, ты познакомился с Изоаль. Она меня везде отыщет.
   -Изоаль, это ведь сестра Оссиль? Изумительный цвет волос.
   Герр пожал плечами, эта тема его сейчас не интересовала. Нувель не удержался, заглянул в сферу.
   -Сегодня в саясе вовсе никого не было, я один. Наставник только и сказал, что Уважаемая Нгойл встревожена. - Поскольку Герр молчал, окая продолжил. - Обед готовился под присмотром варесса, и меня уже предупредил, что обед - это теперь моя обязанность. А я совсем не умею готовить.
   Не поднимал взгляда от своих сложенных ладоней, Герр произнёс:
   - Я с радостью помогу тебе с обедом. Это не так просто, но и не слишком сложно. Варесс боится ответственности. - Он тут же прикусил язык. Вряд ли у него есть право давать такое обещание.
   -Извини за вопрос, Герр, но я кое-что слышал сегодня от своего нового Наставника об Уважаемом Ольтере... Он болен?
   -Мне тоже известно далеко не всё. Ольтеру сегодня сделали хирургическую операцию, и Нгойл опасается последствий. - Герр не договорил, сморщился. Он суеверно опасался сказать об отце что-нибудь лишнее. Нувель чувствовал это и не стал уточнять.
   -Нгойл строга к тебе?
   -Нгойл? Почему ты так решил?
   -А Оссиль, твоя будущая жена?
   Не отвечая, Герр спросил сам:
   -Почему ты спрашиваешь?
   -Недавно я встретился с Оссиль. У неё было сердитое лицо, и она не ответила на моё приветствие.
   Герр зябко поёжился:
   -Давай не будем сегодня говорить о сестре? Расскажи лучше о себе. Ведь у тебя новый Наставник, Уважаемый Кабери. Он понравился тебе?
   Нувель неопределённо пожал плечами:
   -Он совсем не такой, как Наставник Эдам... Гораздо старше и даже немного похож... на Уважаемую Нгойл. Интересно, у него есть собственная семья?
   Глаза Герра сделались круглыми, даже рот приоткрылся:
   -О чём ты говоришь, Нуве? Ты - его семья.
   С трудом подбирая слова окая переспросил, и Герр подтвердил его невероятную догадку.
   -А я удивлялся прежнему Наставнику?
   -Он... говорил что-нибудь неправильное?
   -Нет. Что ты. Зато бил эр-хлыстом. Хотя я и пытался скрывать ото всех?
   -Откуда же Нгойл узнала?
   -Просто заметила следы на теле.
   Герр поневоле заинтересовался, даже глаза заблестели:
   -А для чего ты поворачивался к ней спиной?
   Теперь пришла очередь удивляться окая:
   -Я всё-таки был в альятте.
   -Да, конечно. - Герр непонятно взглянул на него, отвёл чёрные глаза в сторону.
   -Знаешь, для чего я тебя искал... Наставник Кабери назначил мне много новых занятий. Только предупредил, что для танцев требуется партнёр. Мы могли бы заниматься вместе. Ты всегда говорил, что любишь танцевать.
   Услышав предложение, Герр не удержался от оценивающего взгляда. Под костюмом Нувель скрывалось гибкое тело, движения всегда выглядели лёгкими и точными. Сын Ольтера ещё раз отвёл взгляд, на этот раз со вздохом сожаления. Он даже не был уверен, что завтра ещё останется в этом Доме, хотя ничего не было решено окончательно:
   -Вряд ли нам позволят заниматься вместе.
   -Но Уважаемый Наставник Кабери мне уже разрешил.
   -Ну, ладно, я спрошу Оссиль.
   -И Оссиль может дать такое... позволение?
   -Надеюсь.
   -Но... она совсем ребёнок.
   Герр, не споря, чуть смущённо улыбнулся. Окая тоже улыбнулся.
   -А тому, как вести себя в альятте, тоже будет учить она? - Раньше Нувель не задавал подобных вопросов:
   -Если захочет.
   -И ты не должен ничего знать про альятту... заранее. Помимо Оссиль?
   -Зачем ты спрашиваешь, Нувель?
   -Я оказался в глупом положении. Наверное, Нгойл уверена, что мне-то как раз известно всё, но раньше я не интересовался... этим. Слишком сильно смущался, и... не успел. Наставник Эдам вовсе ничего не объяснял, Наставник Кабери говорит кое-что, но совсем не то. В этом Доме полно людей, только объяснять никто не согласен.
   Герр растерялся:
   -А зачем?
   -Разве я не должен понравиться Нгойл? Не хочу... быть ненужным предметом мебели.
   Сын Ольтера ахнул. Почувствовал, как запылало лицо. Ему, после всего случившегося, такой разговор казался почти преступлением.
   -Ты ищешь неприятностей на свою голову, окая. Если станет известно, чем ты интересуешься, снова будешь наказан. Мужчине разрешено спрашивать только жену, стоя в Круге.
   -Но Нгойл не собирается ничего говорить, ей сейчас не до меня, я уже догадался. Арие заявил прямо, что я предназначен остаться никем.
   Поверить, что Нувель говорит всерьёз, сын Ольтера просто не мог. И, в любом случае, даже если бы захотел, то помочь не мог. Что он знает про альятту? Не рассказывать же Третьему мужу про глупейший опыт с Палием.
   Неожиданно из коридора донёсся звонкий девичий смех. Переглянувшись с Нувель, Герр выглянул за дверь. Стоя над Изоаль и упёршись руками в пояс, Оссиль едва не всхлипывала, захлебываясь от приступов хохота. С трудом выговорила:
   -Эта малявка собирается поставить тебя в Круг, если я откажусь от тебя... О, Герр!
   -Ну и... - Изоаль упрямо перевела взгляд с сестры на брата. Невольно улыбаясь, Герр с недоумением посмотрел на Изоаль, затем негромко засмеялся сам и, подхватив младшую девочку на руки, подбросил её высоко в воздух.
  
  
   * * *
  
   Хозяином Дома Третьего мужа никто не назвал, хотя ни Арие, ни Ольтер не покидали своих рабат. К обеду в саяс выходили только Герр и его младший брат, смешливый и проказливый Огни. Все остальные члены семьи, в том числе и сама Нгойл, словно исчезли. Наставник Кабери отвечал на вопросы уклончиво, словно не понимал растерянности воспитанника. Герр тоже начал избегать прямых ответов, отговариваясь, что отец и дадалао обязательно появятся, а про Нгойл он и сам ничего не знает. Правда, он, никого не спрашивая, взял на себя заботу обо всех младших сёстрах и братьях.
   Нувель постепенно привык, что в Доме Нгойл ничего особенного не происходит. Новость о назначении большого приёма - Кольца Встреч, буквально потрясла окая. Почему-то он заранее вообразил, что Дома гутис полностью закрыты, и никаких гостей в них не бывает вовсе.
   Кабери даже развеселился, когда воспитанник высказал такую мысль.
   -Совсем наоборот. Хотя ты и прав, Нгойл проводит в Гутис слишком мало времени.
   Больше всего Нувель переживал по поводу угощения - искусству приготовления изысканных сладостей невозможно было научиться так быстро. Кабери успокоил его, предупредив, что этим займётся сам Уважаемый Арие.
   -Всем будет любопытно взглянуть на тебя, Нувель Твоя главная обязанность - понравиться гостям, - заявил Наставник, и окая сообразил, что его серьёзно предупреждают. От нехороших предчувствий, которые почему-то всегда сбывались, у принца разболелся живот.
   Одеваться и причёсываться пришлось начинать с утра, а он ещё считал наряды мужчин гутис слишком простыми. Оло уложили золотые волосы доса в сложную причёску из нескольких кос, переплетённых между собой, украсили высокое сооружение живыми цветами. Наставник сам помогал вплетать в волосы тонкие шёлковые шнуры; их концы то скреплялись узлами, то свободно свисали почти до колен, падая вниз лёгким дождём и рассыпаясь по жёлтым и белым юбкам, которые развевались при малейшем движении.
   Наставник строго-настрого предупредил воспитанника, чтобы тот ни в коем случае, даже случайно, не прикоснулся к кому-либо из гостей - лучше пусть сразу отрежет себе руку. Конечно, если не будет особого повеления самой Нгойл. Нувель старательно улыбался, разглядывая свои странные отражения в мерцающих сферах больших зеркал. Отражения не улыбались в ответ.
   Ближе к вечеру, поддерживая прохладный и совершенно невесомый ворох одежд (в сто раз легче, чем анар-табас) обеими руками, он спустился по парадной лестнице и сразу же увидел старших мужей, стоящих перед распахнутыми настежь дверьми парадного зала - виац-рит.
   Арие и Ольтер выглядели ослепительно.
   Волосы Первого мужа, причудливо поднятые наверх, удерживал зависший в воздухе тонкий обруч из полупрозрачного камня, похожего на зеленоватый холодный лёд, такая же ледяная диадема украшала лоб, длинные серьги свисали почти до обнажённых золотисто-бронзовых плеч, переливаясь всеми оттенками янтарно-зелёного огня. Платье мужчины каса было совершенно прозрачным, но недостаток ткани заменял водопад драгоценностей, закрывавших тело от груди до колен. В первое мгновение у принца из Ари-Ити приоткрылся рот. Арал - камень из звёздных слёз, как его называли повсюду, ценился безумно дорого даже необработанный. Чтобы огранить один кристалл, было необходимо потратить несколько других аралов и безграничное количество терпения и времени. Разумной цены такого для наряда просто не существовало. На фоне из аралов традиционное ожерелье выглядело лишь скромным дополнением. По словам Наставника цена украшений на мужчине гутис свидетельствовала не столько о богатстве гутис, столько о её любви к мужу. Судя по выставленным напоказ камням, любовь Нгойл была безумием.
   Однако мужчина, Стоящий в Золотом Круге, не мог затеряться даже на фоне этого аралового водопада. Платье из ослепительного огненного металла и золотой шлем на голове заранее делали Ольтера самым значительным лицом в этом Доме. Правда, вблизи дабан выглядел заметно похудевшим, словно после болезни, но горделивая царственная осанка и надменная полуулыбка на жёстких губах заставляли всех прочих ощущать себя едва ли не его подданными. Нувель скромно приблизился со стороны Арие, приветствовал обоих старших мужей. Ольтер ничего не ответил, взглянул молча пронзительно-жгучими глазами. Арие оказался более любезен, но окая почувствовал: на этот раз каса сам не слишком-то уверен.
   Прибывающие гости, уделив внимание мужчине из Каса, обязательно, словно в очередь, подходили к Ольтеру, и Второй муж Нгойл спокойно и приветливо разговаривал с каждым. Гости-мужчины держались немного позади своих жён, но тоже едва замечали Третьего мужа Хозяйки. Нувель поискал глазами Нгойл, каса перехватил его взгляд:
   -Не беспокойся ни о чём, окая. - И тут же, противореча собственным словам, обратился к Ольтеру, пользуясь тем, что гости прошли в зал. - Как ты? Может, выйдешь ненадолго.
   Дабан сжал протянутую ему руку:
   -Не так уж мне плохо. И Нгойл необходимо, чтобы я находился здесь.
   Арие не стал спорить, любезно заговорил с новой гостьей.
   На взгляд окая все гутис были слишком высоки ростом, слишком самоуверенны, а одеты без малейшего понятия о приличиях. У него нашлись бы и другие поводы для критики, но при этом все без исключения гутис казались юными и ослепительно красивыми, как цветы в цветнике. Нувель бросило в жар, голова пошла кругом от откровенных взглядов и улыбок, от соблазнительных женских фигур, то затянутых в бесстыдно облегающие костюмы, то в столь откровенных нарядах, демонстрирующих и грудь, и живот, и ноги, что, казалось, проще было остаться раздетыми полностью. Чтобы как-то отвлечься, окая прислушался к разговору между Ольтером и новой гостьей в матово-белой униформе. Постарался угадать, кем может быть эта гутис.
   -Уважаемый Второй муж Нгойл, как долго тебя не было видно в Золотом Круге. Я начала беспокоиться и даже присылала своего врача. Рада, что с тобой... всё в порядке.
   Дабан улыбнулся неожиданно смущённо.
   -Уважаемая Амирей, моя жена решила, что я чересчур увлёкся делами Круга и отстранился от забот Дома. Некоторое время пришлось исправляться и уделять внимание только прямым обязанностям мужа.
   -Но... говорили, что Нгойл отвергла тебя.
   -Во имя Милости Круга! - Ольтер тихо засмеялся, словно гостья пошутила. - Гутис говорят да, а потом говорят нет. Однажды... Уважаемая Нгойл так сказала... Но вообще-то я даже не разомкнул серебряного кольца.
   Гутис в форме неожиданно взмахнула зажатым в ладони предметом, назначения которого Нувель не знал:
   -Похоже, Круг даже слишком милостив к тебе. Ты истаял от пристального внимания Нгойл.
   Ольтер поднёс ладонь к лицу, загоревшемуся от двусмысленного замечания:
   -Спросите у Уважаемой жены, довольна ли она мной?
   -Спросить Нгойл? - Амирей развеселилась. - Я дважды приглашала её в собственный Дом. А в ответ только вежливые слова благодарности. Нгойл воистину неуловима, находится сразу в пяти местах. Кажется, она впервые проводит приём... с тех пор, как ты стал её Второй мужем.
   -Ошибаетесь, Уважаемая Амирей.
   Смех Амирей был звонким и немного резковатым, но приятным на слух. Она снисходительным жестом коснулась щеки Ольтера, при этом подмигнула каса. Нувель невольно проводил взглядом удаляющуюся фигуру в белом костюме. И тут же расслышал новый голос, обращённый к Ольтеру:
   -От всего сердца рада, что для тебя всё закончилось благополучно.
   Выдерживая похожий на прикосновение, ощупывающий взгляд, дабан невольно прикусил краешек губы:
   -Я благодарен вам... за вашу помощь, Уважаемая Бояр.
   Гутис приблизилась к мужчине вплотную, так что тому пришлось немного отстраниться.
   -Твой брат оказался очень хорош. Но ты - это что-то непостижимое. И раньше, и особенно сейчас. Ты бы видел себя со стороны. Отдаю право стоять в Золотом Круге, чтобы... получить возможность оставить след зубов на твоей гладкой коричневой заднице. Никогда не смогу забыть и не хочу ничего забывать...
   Бояр медленно провела кончиком языка по верхней губе. Даже Нувель понимал, что чувствует сейчас эта гутис, замер в растерянности от такого бесстыдства. Но Ольтер, как показалось окая, вовсе не замечал откровенного призыва в тёмных с влажной поволокой глазах, воспринял слова гутис как обычный вежливый комплимент. Поправил шарф на плече, снова скрестил руки перед грудью:
   -Уважаемая Бояр, мой брат стоит ради вас в Тёмном Круге. Разве Тогаук не должен стать отцом? Или он в чём-нибудь провинился?
   -Да, провинился. Тау - это не ты.
   -Я не могу просить...
   -Но ты будешь просить меня? - перебила Бояр, явно желая услышать от него просьбу. Ольтер снова слегка отклонился назад, чтобы сохранить расстояние между собой и гутис. Неожиданно резким движением Бояр выставила вперёд ладонь. - Тебе прекрасно известно, что я готова исполнить любое твоё пожелание. Единственное, я бы хотела, чтобы ты, наконец, пожелал большего.
   Настойчивая гутис отступила в сторону, приветствуя кого-то, уже находящегося в виац-рит, и Нувель смог разглядеть её спутника. Этот гость-мужчина ничем, кроме наряда, не отличался от самого Ольтера. Может быть, ему не хватало надменной величественности, или такое впечатление создавалось исключительно за счёт золотых одежд Второго мужа Нгойл, уложенных продуманными, строго вертикальными складками.
   Не оглядываясь, Бояр направилась вперёд, а Тогаук остался с братом. После дружественного приветствий Хозяину Дома и более короткого - Третьему мужу Нгойл, он потянулся к Ольтеру, взял его за локоть:
   -Что закончилось благополучно, Оле?
   Старший брат по-родственному коснулся его плеча краем ладони.
   -Я был нездоров... последнее время. Ничего особенного, не переживай. Вот если бы твоя Уважаемая жена забыла, наконец, обо мне. Её одержимость может свести с ума. Зато ты отлично выглядишь. Надеюсь, Бояр добра к тебе, Тау.
   -Конечно, Бояр добра.
   -Что-то не так?
   Тогаук понизил голос, но окая не мог не услышать его ответа, даже если бы заткнул уши.
   -Она заставляет меня оставаться в альятте всё дольше и дольше.
   Ольтер замкнул руками Круг:
   -И что в этом плохого? Когда появится ребёнок, тебе будет не до альятты.
   Младший брат ослепительно улыбнулся.
   Ольтер покосился на Первого мужа, прислушивающегося к разговору. Их глаза встретились. Арие сделал шаг вперёд:
   -Надеюсь, с Уважаемым Ровером всё в порядке. Мы надеялись увидеть и его сегодня.
   -Ровер... не захотел оставить дочь. С ним всё хорошо.
   Ольтер оглянулся в сторону зала:
   -Тебе пора, Тогаук. Ты слишком задержался... со мной.
   Окая скромно стоял в стороне, словно происходящее никак его не касалось. Услышанные за это короткое время полунамёки, оговорки и угрозы оказались для Третьего мужа окая полной неожиданностью. Нувель даже не сразу расслышал впервые обращённые прямо к нему слова:
   -Ты тоже ступай в виац-рит вместе с Уважаемым Тогауком, Нувель. Тебе придётся обойти всех гостей. Гутис интересно взглянуть на мужчину окая вблизи. Я только провожу Ольтера и помогу тебе.
   Наставник уже предупреждал Нувель о порядке приёма, объяснил, в какой последовательности необходимо обходить зал, что при этом делать и говорить, но всё равно предстоящее немного пугало. Собираясь справиться со всем, чтобы от него не потребовали, Нувель принял из рук оло поднос, уставленный прозрачными бокалами со светлым фрезом.
   -Фрез предназначен только для гутис, - напомнил Арие. - О мужчинах позаботятся потом.
  
   Гутис и их нарядные спутники расположились на диванах и скамьях, расставленных по всему залу. Нувель пришлось обойти виац-рит по кругу, гостей было удивительно много. Арие шёл рядом, первым произносил слова приветствия, называя гутис по именам. Нувель лишь старательно повторял слова каса и протягивал фрез. Но это было ещё не всё. Казалось, гутис только сейчас заметили мужчину окая, и Нувель пришлось выслушать множество откровенных замечаний в собственный адрес и что-то отвечать на них. Некоторые гутис вынимали цветы из его головного убранства, при этом окая каждый раз чудом избегал непосредственных прикосновений к своему лицу и шее. Гутис шутили по этому поводу, а иногда, будто случайно, роняли цветок. И Нувель приходилось его поднимать, опускаясь на одно колено, и произносить слова извинения. Самых откровенных взглядов он старался не замечать вовсе, надеясь, что не покраснеет.
   Наконец Нувель остановился перед женой, беседовавшей сразу с несколькими гостьями, склонил голову:
   -Во имя Высокого Круга, Уважаемая Нгойл.
   Нгойл сидела в обычной позе гутис, лодыжка одной ноги на колене другой. Рядом стоял Ольтер, небрежно облокотившись локтём о спинку кресла. Рука жены касалась его колена.
   -Достопочтенная Ратая, ты видишь Нувель, моего Третьего мужа из Окауайя.
   -Невероятно. Мужчина окая украшен цветами, значит, вступил в Тёмный Круг.
   Незнакомый властный голос никак не мог принадлежать молодой женщине - таким тоном разговаривали высокородные дайнииси, уверенные, что окружающим дозволено лишь почтительно внимать им. Нувель сглотнул, невольно покосился в сторону говорившей. Её лицо оказалось прикрыто золотой полумаской, и почему-то у входа в виац-рит окая ничего подобного не заметил. Возможно, эта гутис пришла в самом начале, когда Нувель там не было.
   -Ты добилась потрясающего успеха, Уважаемая Нгойл Нгойл Оус. Все твои дети, это надежда Гутис. Твой Дом благословен Кругом.
   Нувель только сейчас обратил внимание на знаки Арие, протянул свой поднос гутис в полумаске:
   -Приветствую вас в Доме моей жены, Достопочтенная Ратая. Во имя Высокого Круга, попробуйте фрез из моих рук.
   Ратая помедлила:
   -Фрез из рук Украшенного цветами...
   Она подняла с подноса бокал и, сделав глоток, вернула на место.
   -Круг дозволяет любоваться тем, кто украшен цветами. Никогда не видела мужчину из Окауайя вблизи. Ты позволишь взглянуть... на его тело, пока Уважаемый Нувель ещё не стал отцом.
   Окая показалось, что на лицо Нгойл набежала тень, хотя жена продолжала улыбаться. Затем она отдала приказ.
   Нувель хорошо расслышал его, но несколько мгновений не мог поверить услышанному. Вспомнил напутствие Наставника и, сам поражаясь и не веря тому, что делает, расстегнул замок пояска. Крепившиеся к поясу юбки, невесомые, словно вытканные из паутины, начали одна за одной, без счёта, ложиться на пол вокруг ног, последними упали панталоны. Разговоры в виац-рит прекратились, все повернулись в сторону окая. Ратая удовлетворенно хмыкнула:
   -Жаль, что такой привлекательный мужчина не достался мне.
   В виац-рит пронеслись смешки. Достопочтенная шутила, в её возрасте гутис редко беспокоились о мужчинах.
   Ладонь, украшенная разноцветными кольцами (излишняя истончённость запястья всё-таки выдавала истинный возраст гутис) легла на живот мужчины окая, пальцы коснулись обнажившейся плоти. Нувель желал одного: провалиться на месте сквозь пол и землю, его бросило в жар, лицо уже давно было пунцовым. Ещё немного, он сорвался бы с места и убежал прочь.
   Наблюдая за мужем, вцепившемся в последнюю юбку, Нгойл неожиданно встретила его остановившийся взгляд. Окая явно находился на той грани, за которой сразу вспыхивает бунт. Протянув руку, Нгойл силой заставила Ратая сдвинуть пальцы в сторону. Окая ощутил острый прилив возбуждения, который больше не мог контролировать. Нгойл не убрала своей руки, вызывающе приподняла плечо:
   -К следующему Кольцу Встреч Нувель станет отцом. Я бы не сказала, что он необычен для Окауайя. Хотя, естественно, я отбирала для себя лучшее.
   Несмотря на нерушимые Законы Круга почти никто из этих гутис не посмел бы отказать Достопочтенной, если бы той приглянулся их спутник - Скрепляющая все решения и вершащая Суд могла изгнать из Круга любую. Однако дочь Ламмы-Лаурит не собиралась отступать от завещания матери. Ратая отлично поняла ответ на предложение, которое только собиралась произнести.
   Нувель с трудом справился с юбками: он поднимал их, они снова падали вниз.
   -На это было приятно смотреть. Третий муж Нгойл, ты, кажется, смущён? Не может быть запретного в том, что делает с тобой жена.
   На этот раз окая только дёрнулся, ухитрившись при этом кое-как сцепить пояс. Сзади приблизился Арие, потянул за локоть, удивительно незаметно и быстро повёл в сторону. Вдвоём они поднялись на галерею, зашли в нишу, отделённую от зала декоративной тонкой перегородкой. Первый муж подтолкнул Нувель к дивану, протянул заранее приготовленное сырое полотенце:
   -Оботрись и быстрее приходи в себя. Нам необходимо вернуться, Ольтер не справится один.
   -Но это невозможно, - сквозь зубы произнёс Нувель.
   Каса насмешливо фыркнул:
   -Украшенный цветами покрасовался перед заносчивыми гутис из Большого Круга. Быстрее приходи в себя, мы не можем отсутствовать слишком долго.
   Нувель едва не швырнул полотенце прямо в лицо Арие. Лицо всё ещё пылало, ноздри раздувались от гнева:
   -Со мной всё в порядке. И что теперь? Если уж снял одежду, могу обслужить... и остальных.
   -Не болтай лишнего. - Каса сердито повысил голос. - К тебе прикоснулись с разрешения Нгойл. Ты отозвался только на прикосновение жены. Тебе не на что жаловаться.
   Нувель было что ответить, но неожиданно он встретил в глазах Первого мужа нечто, удивительно знакомое... Очень похожее на отчаянье. От неожиданности окая забыл о собственной злости:
   А с тобой... С вами всё в порядке, Уважаемый Арие?
   -О чём ты, Нувель?
   -Вас очень долго не было. А сейчас... вы совсем не такой как... в тот раз. Когда я впервые обедал в саясе.
   -Тебе показалось, - резко оборвал Арие и поспешил к выходу из ниши. Нувель, расправив юбки, был вынужден следовать за ним.
  
   После отъезда гостей три мужа Нгойл собрались в агрит, слуги приводили виац-рит в порядок самостоятельно. Ожидая появления жены, Арие и Нувель стояли у стола с остатками праздничного угощения, Ольтер сидел в глубоком кресле.
   Нувель решил (дал самому себе твёрдое обещание) вести себя так, словно ничего особенного не произошло:
   -Как они уверены в себе - эти гутис.
   Арие и Ольтер невольно переглянулись, но ничего не ответили. Каса быстро подошёл к Второму Мужу, склонился над ним:
   -Оле, может тебе лучше прилечь?
   Дабан ответил сердитым взглядом, потом смягчился:
   -Ты словно боишься за меня?
   -Неужели так заметно? - Каса осёкся. Сначала Нувель задал ему тот странный вопрос, теперь Ольтер. А Нгойл хотела, чтобы он выглядел как обычно.
   У Ольтера выразительно приподнялась бровь:
   -Ты что, о себе волнуешься? Ну, что ты снова натворил, неугомонный каса?
   Первый муж сумрачно усмехнулся.
   -Как обычно и как всегда, ты же меня знаешь. И Нгойл снова была милостива ради дочерей. Но она сделала то, что давно должна была сделать. Назвала меня недостойным.
   -Ох, нет. Нгойл не может отвергнуть тебя, аль-атар.
   -Я так и сказал. - Вымученная усмешка напоминала гримасу.
   Арие опустил ресницы, и Ольтер, впервые за долгое время получивший возможность откровенно поговорить с другом, побоялся расспрашивать дальше. Да и сил для такого разговора у него не осталось: дабан даже боялся взять чашку с озилом, чтобы не расплескать жидкость.
   Нгойл вернулась неожиданно быстро. Гутис тоже казалась утомлённой приёмом, скользнула усталым взглядом сразу по трём мужчинам, приказала Ольтеру не вставать, но сама садиться не стала.
   -Ты был безупречен, Ольтер. Я благодарна тебе. Возвращайся теперь в рабат и отдыхай.
   Из-за её спины появился Наставник Ольтера. Поприветствовать присутствующих он не забыл, но взгляд не отрывался от воспитанника. Наставник подхватил дабан под руку.
   -Идём. Я позабочусь о тебе.
   Нувель теперь ясно видел, что Второй муж серьёзно болен. Окая не решился предложить помощь только потому, что этого не сделал Арие.
   Жена прошла вперёд:
   -Даже я не догадывалась, что рождённый на троне может быть так стеснителен. Ты ухитрился покраснеть.
   Арие собирался что-то произнести, но передумал. Судорожным непроизвольным движением Нувель сцепил руки:
   -Я не привык...
   -Тебе и не следует привыкать, Нувель. Ты слышал - я обещала подарить тебе ребёнка к следующему Кольцу Встреч. Уверена, так и будет. Хотя, если ты обеспокоен тем, чтобы вести себя в альятте безупречно... тебе необходимо кое-что объяснить подробнее. Я знаю одного опытного баули. Мой Первый муж из Каса умеет удивительно много. Нехорошо, если такие знания пропадают. - Арие больше не попытался заговорить, только при последних словах дрогнули ресницы. - Приходите в альятту вдвоём. Уверена - Арие сможет научить тебя очень многому.
   Когда Нгойл ушла, Нувель взглянул на мужчину каса вопросительно. Тот снова выглядел спокойным.
   -Идём. Уже поздно, а для альятты следует переодеться. У нас остаётся совсем немного времени.
  
   На свежесрезанных лепестках цветов, украшающих спальню, ещё не высохли капельки вечерней росы. Распахнутые настежь окна заливал багряный, ослепительно красивый закат.
   Каса оставил свой драгоценный наряд в рабат, пришёл в альятту в скромном удобном платье, перетянутом мягким поясом. Волосы расчесал и убрать под обычный гребень. По его указанию окая улёгся в середину разобранной постели. Арие остался стоять рядом, предупредил:
   -Я понимаю, что смущаю тебя, Нувель. Но ведь мы с тобой... аль-атар. Круг не считает неправильным, если братья по альятте находятся в спальне вместе.
   Откуда-то из-за портьер выскользнул оло, молча протянул досу чашку. Нувель недоверчиво покосился на предлагаемый напиток.
   -Это поможет тебе успокоиться, окая. - Арие подождал, пока окая выпьет. - А теперь можешь прикрыть глаза. Постарайся не волноваться.
   -Я не хочу.
   -Тебе что-то не нравится? Скажи мне, - настойчиво расспрашивал каса.
   -Просто не хочу, чтобы со мной был ты.
   Один их дальних углов спальни, отделённый ширмой, разрисованной синими птицами, осветился. Оттуда донёсся звук барабан. Нувель напрягся ещё сильнее, переводя взгляд с ширмы на Арие.
   -Просто закрой глаза и представь, что с тобой Нгойл. - Окая упрямо промолчал. - Доверься мне, - снова зазвучал странно изменившийся, сделавшийся вкрадчивым, голос каса. - Тебе предстоит стать отцом. А ребёнок должен зачинаться от желания... Желания двоих.
   -Или одного.
   К нервному ритму барабана присоединилась нежная тихая флейта. Арие некоторое время прислушивался, наклонившись, коснулся рукой лодыжки окая.
   -Расслабься. Немного разведи ноги. Желание... это то, из чего рождается любовь. Ты ведь слышал про любовь, окая? Любовь тоже создаётся двумя. Один... не сможет породить ничего.
   -Продолжай, - хрипло отозвался окая.
   Арие усмехнулся, опустился на край огромной постели, потянул ленту на груди Нувель, незаметно развязывая его платье.
   -На твоём теле есть места... которые можно ласкать. Много мест. Твой рот, твоя шея, твоя грудь... Потрогай свою грудь, Нувель. Только... осторожно. Да, она чувствительна к прикосновениям и жаждет ласки. - Каса не делал попыток приблизится, только говорил. - Ты понял, продолжай. Погладь её и прислушайся к себе. Нет, не опускай руки вниз. Не пытайся себя удовлетворить. Даже не пробуй. Тебе нужно лишь подготовиться. Но не вожделей к себе.
   Нувель утратил собственную волю, повернулся на бок, снова откинулся на спину. Голос каса звучал завораживающе, слова пугали запредельной откровенностью. Окая уже не понимал, сам он касается себя, или это делают длинные пальцы каса. Их дыхания оказались слишком близко. Ещё немного, и Нувель коснулся бы чужих губ. И вдруг всё закончилось, музыка оборвалась.
   -Арие!- голос жены прозвучал как резкий удар эр-хлыста. - Я узнала только что. Случилось самое страшное. Ты станешь отцом.
   Мужчина каса круто развернулся непрерывным змеиным движением, когда поворот исполняют сразу все мышцы, всё тело, удержался за угол постели, снова замер:
   -Только не это, Нгойл.
   -Ты надеялся обмануть. Ты же знал, что я не собиралась проверять монитор.
   -Круг Свидетель. Ни за что. Или я, это не я.
   -Ты огорчил меня. - В голосе Нгойл была одна горечь. Слова падали как камни. - Ты осквернил Чистоту Круга. Твоё преступление ляжет на твоих дочерей, и они будут названы рождёнными вне Круга. - Нгойл протянул руку и с силой дёрнула каса на себя. Арие не покачнулся, а, весь подобравшись, перелетел через угол постели, заканчивая движение, замер напротив жены. Великолепные мышцы дрожали от напряжения. Пальцы гутис сжались на его плечах. - Не хочу с этим смириться. Никогда. Необходимо уничтожить доказательство твоего преступления перед Кругом. Я бы сделала это сама, но... мне запретили в Корпусе. Ты снова отправишься в Каса. Один. Найдёшь эту отверженную, эту лунку - если только не поздно, и ребёнок ещё в ней - и уничтожишь ребёнка. Ты всё исполнишь сам, сын гирла. Только так я смогу позволить тебе... жить. И знай, никаких оправданий я не приму. Даже не стану слушать.
   -Нгойл! - Арие дрогнул, в его голосе зазвенело отчаянье. - Я не знаю никаких лунку.
   Окая чувствовал, что происходит нечто ужасное, хотя и не мог знать доподлинно: жена и её Первый муж говорили на незнакомом языке.
   -Узнаешь. - Гутис прорычала это слово. Негромко, предупреждающе, с откровенной угрозой.
   Нувель продолжал лежать неподвижно, вцепившись пальцами в ткань платья по обе стороны от себя, словно застигнутый на месте преступления. Только переводил взгляд с одного действующего лица на другого. Твёрдая, мощная, словно отлитая из золотистой бронзы, фигура Арие против не менее сильного, напряжённого изнутри как стальная пружина, и, одновременно, вызывающе женственного, изящного тела Нгойл. Катор Исият. Эти двое стоили друг друга. Гутис дёрнула одно плечо мужчины каса на себя. Вывернувшись, Арие резко поклонился, почти бегом направился к выходу из альятты. Нгойл не обернулась. Наконец взглянула на окая, до сих пор ещё лежащего на спине. Взгляд не изменился - всё мысли были с тем, другим мужчиной.
   -Ну, и что открыл тебе новый баули?
   Как именно следует отвечать, Нувель не представлял. Он припомнил то, о чём Арие говорил сегодня в агрит:
   -Наверное, Уважаемый Арие великолепный любовник. Только не сумел остаться верным мужем. А ведь это самое главное для мужа гутис. Остальное для Круга... почти не важно.
   Губы жены презрительно скривились. Она рывком освободилась от костюма, присела на постель:
   -Надеюсь, ты будешь вести себя именно так, как требует Круг.
   Нувель резко опустил взгляд:
   -Я буду стараться, Нгойл.
   -Пожалуй, я выбрала для тебя неудачного баули. Забудь о его уроке. Просто... ложись на меня.
   Окая собрался произнести "да", неожиданно заметил в своих ладонях упруго-нежную грудь. Инстинктивно испугавшись, откинул голову назад. Нгойл недовольно вскрикнула, силой притянула лицо мужа, прижала прямо к своей груди. Нувель чуть не задохнулся, не смея вздохнуть.
   -Попробуй, - предложила гутис.
   -Как? - поразился мужчина, не решаясь коснуться пугающего ярко-розового соска даже рукой.
   -Возьми в рот.
   -Я не могу, - шепнул Нувель и зажмурил глаза.
   Сам процесс совокупления не намного отличался от первого раза. Окая двигался предельно осторожно, опираясь на колени и локти, инстинктивно пытался не спешить. В какой-то миг, всего однажды, что-то почудилось. Открыв глаза, он взглянул сверху вниз на лицо жены. Выражение глаз Нгойл было спокойным: она не хотела сейчас ничего чувствовать.
  
   Увидев жену, Арие вскочил, выпрямился во весь рост. Одеяло в которое мужчина кутался, свалилось на пол. Освобождаясь до конца, каса переступил через ворох ткани, склонился перед гутис. Прекрасные длинные волосы рассыпались в беспорядке до самого пола. Не дождавшись разрешения, каса медленно выпрямился.
   Время Тёмного Круга давно закончилось, а он всё ещё разглядывал бесчисленные распечатки с монитора, снова и снова отчаянно пытаясь понять хоть что-то из случившегося в Каса, свести концы с концами.
   -Я отправляюсь в Каса утром. Если ты позволишь...
   Взгляд Нгойл, затенённый длинными ресницами, был неуловим. Пробормотав что-то про себя, гутис прижалась к Первому мужу с такой силой, будто стремилась проникнуть в него. Арие не пошевелился. Яростная волна накатила на камень и вновь отступила, ничего не добившись.
   И снова гутис не выдержала первой, прикоснулась губами к губам мужа, раскрывая и проникая внутрь. На этот раз мужчина не устоял, жадно ответил на поцелуй. Дыхание сделалось бурным, смешалось с прерывистым, таким же нетерпеливым дыханием Нгойл. Не оглядываясь, Арие почти упал назад, увлекая возлюбленную за собой. Признания звучали как волшебная музыка.
   -Я люблю тебя, мой муж из Каса. Люблю, когда ты любишь меня. Люблю тебя во мне. - Обессиленный, Арие замер, остался лежать на животе, уткнувшись лицом в сгиб руки Нгойл; слушал молча. - Я знаю, что ты не знал. И никогда не сомневалась. Я только слишком рассердилась - на себя. Но я сказала, как есть. Как должен решить Круг, если появится... твой ребёнок. Если бы... он родился здесь, от какой-нибудь гутис... Такой позор я бы смогла принять... - Произнося это, Нгойл могла и не думать про Изоаль. Но Арие отлично всё помнил и прикусил губу. До крови, специально. Он продолжал молчать всё уже было ясно. Уничтожить своего неизвестного ребёнка он должен сам. Ради дочерей. И ради Нгойл. В любви Нгойл каса не сомневался. Даже когда жена в гневе и ослеплении говорила совсем другое, сердце не могло поверить. - Ребёнок, зачатый вне Круга - это не просто осквернение Чистоты, это вызов самому Кругу. Ты и сам знаешь, каково наказание. Я не смогу защитить не только тебя, но даже детей. И решать уже буду не я.
   Пока не поздно, ты обязан исправить случившееся зло. Сделай всё, что надо, и возвращайся ко мне.
   Арие привычно не заметил, как оло принесли покрывала и подушки, осыпали пол вокруг доса и велл, занимавшихся любовью, белыми лепестками. Свежайшими, влажными от ночной росы. Но аромат цветов неожиданно остро напомнил о другом мужчине. Нгойл пришла в рабат сразу после близости с окая - мужчины с золотыми, как у неё самой, волосами, с чувствительной белой кожей.
   Сейчас Нгойл не вспоминает о Нувель. Но... Третий муж останется с ней, и это хорошо. Долг мужчины перед Кругом, записанный в Завете - всегда быть угодным жене. Нувель будет ей угоден - вместо него. Каким-то образом каса угадал, что Нгойл собирается добавить что-то важное к тому, что он уже знал. Он сел, выпрямился, положив ладони на колени.
   -Арие, ты второй раз оказался в плену у лунку и, вдобавок, лишился памяти... не случайно. Предположительно, это работа СпецСлужбы. Хотя... доказательств, разумеется, они не оставили. И сами Оркас никогда не покидают пределов Гутис. Именно поэтому я не могу заняться этим делом сама. От меня ждут вмешательства. Чтобы бросить обвинение в Круге и, в конце концов, отстранить от работы в Окауайя. Проклятье, снова Окауайя! СпецСлужба и Окауайя всё время вместе, как две... подруги. Какая противоестественная связь. Но если часть наших Оркас обслуживают не Круг, а врагов Гутис, тогда в Каса тебя будут ждать новые сюрпризы. Ты обязан вести себя осторожно.
   Арие впитывал каждое слово, но продолжал молчать. Наклонился, поцеловал сгиб женской руки, свободной ладонью накрыл грудь Нгойл, сжал.
   -Я не могу принести клятву, Круг не принимает клятв. Но я никогда не знал других женщин кроме тебя, Нгойл. Добровольно - никогда. Даже Шин... это был обман. Как если бы я захотел пить мутное пойло вместо чистого фреза. Кто этому поверит?
   Но теперь я слишком хорошо знаю, что можно сотворить с человеком, лишив его собственной воли. - Каса не оправдывался, просто рассуждал вслух.
   Спорить Нгойл не стала. Только повторила:
   -Ты должен найти эту отверженную как можно быстрее и избавиться от ребёнка. Если он родится... Мне невозможно представить цену, которую придётся платить. Смогу ли я хоть что-то сохранить. - Теперь гутис говорила очень строго, уверенно, убеждая мужа, что он сможет исполнить то, что от него требуется. - Единственный шанс - это ты сам. Оркас даже не представить, что мужчина возьмётся за подобное дело. СпецСлужба может предвидеть многое, но не это. "Я надеюсь... Непросто думать за Оркас". Ты получишь всё, что может понадобиться, Арие, включая оружие. Во имя Круга, ты мужчина, но ты сын гирла. Значит, умеешь сражаться и побеждать.
   От последних слов жены каса мог бы даже возгордиться - если бы не существовало всего остального. Однажды Ольтер уже оказался противником Оркас... Вряд ли результат их встречи называется победой.
  
   Кабери разбудил воспитанника позднее положенного времени, прервав сладостно-приятный сон. Свет Пасианы заливал всё пространство рабат, и Нувель вдруг подумалось: а бывает ли в Гутис пасмурная погода. Дотронувшись до его плеча, Наставник улыбнулся:
   -Просыпайся, мужчина окая. Круг милостив к тебе.
   Нувель повернул голову и сразу в глаза бросилось ожерелье, лежащее на подносе из тёмного металла с серебряной окантовкой. Крупные, почти идеальной формы, чёрные жемчужины, соединённые между собой ажурной оправой. Несколько мгновений окая рассматривал неожиданный предмет:
   -Что это означает, Уважаемый Наставник?
   -Не притворяйся, что сразу позабыл все наставления. Ожерелье значит, что скоро ты получишь право называться отцом. Этой ночью ты благополучно зачал сына.
   Окая невольно смутился:
   -Нгойл уже знает? Она так сказала?
   -Уважаемая Нгойл ничего не сказала, она покинула Дом этой ночью. Уважаемой Нгойл не надо ничего говорить - она прислала в знак благодарности подарок, хотя... тебе пока и рано его надевать. И, между прочим, - Наставник выставил вперёд ладонь, многозначительно помолчал, - жемчуг - это особенная драгоценность. Его носят и сами гутис.
   Нувель сделал вид, что оценил значимость подарка.
   -И что мне полагается делать дальше?
   -Ждать, когда мальчик родится. Готовиться стать для него заботливым отцом. Тебе предстоит ещё многое узнать об этой новой обязанности.
   Нувель понял одно: он жестоко обманулся. Две коротких встречи с Нгойл, и всё. Ничего другого от него и не требуется. Окая не поднимал ресниц, скрывая насмешку над самим собой, наверняка отразившуюся в его глазах. Справившись с лицом, быстро вскочил на ноги, привычно побежал к бассейну.
   Со сна вода показалось слишком холодной. Наверное, поэтому Третий муж пришёл в себя очень быстро и уже собирался вылезать, когда в рабат без предупреждения вошёл Ольтер. Нувель растерялся. Насколько он знал правила, в рабат позволялось заходить лишь Хозяину Дома.
   Без золотой краски на лице и руках, без золотых украшений, без тканей, напоминающих тяжёлый золотой шёлк, мужчина дабан не казался таким же недоступным и царственным, как вчера, в виац-рит, но выглядел он гораздо лучше, чем сразу после приёма. Второй муж Нгойл ответил на приветствие Наставника Кабери, повернулся в сторону окая, поднимающегося на бортик бассейна, произнёс радостно, не дожидаясь от него положенного приветствия:
   -Нувель, поздравляю с милостью Круга к тебе. Позволь разделить твою радость.
   Почувствовав, что лицо начинает предательски пылать, Нувель быстро нагнул голову. Скрывать собственные чувства, которые явно не могли понравиться гутис, он научился ещё при предыдущем Наставнике. Окая покраснел от унизительного несоответствия того, что с ним вчера происходило, и восторгов по этому поводу. Была лишь краткая, как у дикого зверя, даже не близость - случка, в результате которой где-то там получился ребёнок. И всё - ничего больше. Ещё были непонятные прикосновения Арие, о которых стыдно теперь вспоминать. Неужели всё это Ольтер называет радостным событием?
   Завернувшись в накидку, заботливо протянутую Кабери, окая решительно поднял взгляд, заглянул в лицо мужчины дабан с вызовом:
   -Благодарю за поздравление, Уважаемый Ольтер. Жаль, что я не услышу поздравлений от Нгойл.
   Ольтер понимающе вздохнул, отозвался явно опечаленным голосом:
   -Нгойл снова покинула нас.
   -Надолго, Уважаемый Ольтер?
   -Кто может знать? Даже короткая разлука тяжела, только заботы о детях дают возможность отвлечься от сожалений и терпеливо ждать. Очень скоро ты поймёшь это, мужчина из Окауайя.
   -Мне уже подарено ожерелье. - Нувель указал на оставшийся у постели поднос.
   -О! - Дабан посмотрел в ту сторону, но не сдвинулся с места. Оглянулся на Наставника, прислушивающегося к разговору. - Это благодарность за ребёнка, зачатого от тебя. Но заранее подаренное ожерелье также значит, что Нгойл не собирается возвращаться, по крайней мере, до наступления твоего ахваг. А ведь до него... почти целый Круг.
   Напоминание об ахваг переполнило чашу терпения окая. В запальчивости он почти выкрикнул:
   -Неужели я стану возиться с младенцем?
   Ольтер странно посмотрел на него, перевёл взгляд на Кабери, снова на окая:
   -На самом деле... я вообще сомневался, что ты когда-нибудь станешь отцом. Гутис редко приводят в Дом Третьего мужа. А о ребёнке от такого мужчины я слышу впервые.
   Наставник тяжело вздохнул, он тоже думал об этом:
   -Уважаемый Ольтер, невозможно, чтобы Уважаемая Хозяйка Дома нарушила слово.
   -Но могла бы исполнить его... когда-нибудь. Так что внуши воспитаннику подлинную благодарность за уже подаренного сына.
   -Конечно, Уважаемый Ольтер.
   Больше Второй муж не стал увещевать окая, заговорил о другом:
   -Арие тоже покинул Дом рано утром, одновременно с Нгойл. И вот это... непонятно. - Нувель передёрнулся. Но, хотя ему и не приказывали молчать, не стал признаваться в том, что видел ночью в альятте. Ольтер, наконец, подошёл к ожерелью, не прикасаясь, полюбовался им, попросил Наставника убрать до времени. Усевшись в кресло, которое предназначалось только Наставнику, предложил Нувель сесть напротив:
   - Тебе следует узнать, что Хозяином Дома назван я. Фактически тебе уже пришлось самому исполнять многие обязанности Хозяина Дома. Ты понимаешь, что теперь должен помогать мне. Во всех делах. И, главное, доподлинно знать, что происходит с другими членами этого Дома, и помогать им справляться со всеми трудностями. - Нувель недоумённо посмотрел в сторону Кабери, оставшегося стоять. Наставник почтительно внимал Второму мужу Нгойл, словно запоминал каждое слово. - Мне известно, что Нгойл собиралась разобраться с выбором Герра ещё до Кольца Встреч, хотя и не подобрала для него новый Дом. Ты что-нибудь слышал об этом, Нувель?
   Этого вопроса Нувель не ожидал, неуверенно пожал плечами:
   -Очень мало. Однажды... я попросил Герра заниматься вместе со мной танцами, а он не думал, то есть не был уверен, что получит разрешение. Но потом разрешение дала Оссиль. Я не знал, что должен знать всё, Уважаемый Ольтер.
   Второй муж снова посмотрел на Наставника и неожиданно попросил оставить их с Нувель наедине. Дождался, когда тот уйдёт.
   -Ты вовсе не обязан знать всё. Но ты не просто друг Герра. Как муж Нгойл, ты обязан следить за его поведением и заботиться о его судьбе.
   -Я?!
   -Нгойл высказала пожелание отдать Герра в другой Дом потому, что он совершил действия, абсолютно запрещённые для будущего мужчины гутис.
   -И что? - выдохнул Нувель. - Почему Нгойл передумала?
   Ольтер помедлил:
   -Нгойл не передумала. Это Оссиль предъявила на Герра свои права и сказала, что брату рано становиться в Тёмный Круг.
   -А Оссиль не потребовала выпороть брата за плохое поведение? - неожиданно вырвалось у Нувель.
   -Нет.
   -Почему?
   Вопрос повис в воздухе. Мужчина дабан смотрел так, что окая просто не решился отвести взгляд в сторону.
   -Оссиль права, Герру слишком рано становиться в Круг. Но... что дальше? всё-таки я хочу, чтобы Герр ответил тебе, Уважаемый Нувель. Что именно решила на его счёт дочь Арие?
   -О! Но... почему я? Я хотел сказать, почему я должен спрашивать это у Герра? - быстро поправился Нувель.
   -Потому что я переживаю за сына и хочу как можно быстрее получить настоящий ответ.
   -Но разве недостаточно спросить?... - Нувель не назвал имени, у кого следует спросить.
   Дабан встал и, не оглядываясь, вышел из рабат. Резко вскочив, Нувель поклонился вслед, затем нервно засмеялся. Действительно, смешно.
   Ольтер приказал ему спросить у Герра, чтобы тот спросил у Оссиль, чтобы Оссиль ответила, чтобы Герр передал её ответ, чтобы он мог воспроизвести слова Оссиль Ольтеру.
  
  
   Герр мог бы сказать, что ничего не знает - но это было ложью. Мог ответить, что Оссиль обещала никогда его не наказывать, но это значило обвинить сестру. И он молчал, комкая в руках салфетку вместе с краем скатерти. Нувель всё время хотелось сделать замечание, что так можно опрокинуть со стола посуду, но он терпел. Наконец, сложив губы в кривую усмешку, Герр оставил скатерть:
   -Не понимаю, почему отец решил, что тебе следует всё это слышать. Ты рождён вне Круга, значит, должен быть особенно чист.
   Нувель звонко рассмеялся:
   -Герр, я невинней рэтти. Удивляюсь, откуда мог взяться этот ребёнок. Мне было позволено лишь прикоснуться к жене, и вот я уже почти отец.
   Сын Ольтера отозвался коротким смущённым смешком, сомневаясь в его словах:
   -Однако, Нгойл поручала Арие обучать тебя. - У окая приоткрылся рот. Неужели о нём всем и всё известно. Герр заметил его реакцию, неожиданно подмигнул. - А мужчину каса она не отпускала из альятты по десять колец подряд. И сама провожала до рабат.
   Нувель справился с растерянностью. Кажется, речь шла не о нём.
   -Уважаемая Нгойл объявила, что больше никогда не прикоснётся к каса. Я сам слышал.
   Хихиканье Герра стало ещё недоверчивей:
   -Нгойл уже говорила это. И не один раз. Гутис легко меняют своё слово, если речь идёт о собственных желаниях. Нгойл... любит Арие. Палий говорил, что и прошедшей ночью велл спускалась в рабат каса и оставалась там до самого утра.
   Услышав имя уже знакомого оло, окая понял, что Герру известно гораздо больше отца. Принц и раньше, ещё в Ара-Ити, подозревал, что слуги осведомлены о происходящем гораздо лучше своих хозяев. Неожиданно подумал, что сыну Ольтера следует держаться подальше от такого оло, и поймал себя на этой странной мысли. Даже передёрнулся - он же не отец Герра.
   -Ты не видел, как Нгойл была сердита на Первого мужа. Она разговаривала с ним... ужасно. Мне трудно представить, что она любит этого мужчину.
   -Она любит каса, Нуве.
   -А твоего отца?
   -Нгойл заботится об Ольтере. - Взгляд Герра сделался непроницаемым.
   -Что означает заботится?
   -В Гутис это и значит любит.
   Но Арие она просто любит! Без всяких оговорок. Из гордости Нувель не захотел уточнять, что думает его собеседник о том, как Нгойл относится к своему Третьему мужу.
   -Вот и Оссиль тоже заботится о тебе.
   -Да, - теперь в голосе Герра появилась тревога. Больше чем тревога - страх. - Кажется, это правда.
   -А мужчине гутис тоже следует заботиться о жене? - Наверное, подобный разговор следовало вести с Наставником. Уважаемый Кабери не сердился, даже если вопросы не очень нравились, но что-то удерживало окая от откровенности именно с ним. Нувель примиряюще улыбнулся, подал знак оло, чтобы убирали со стола, не дожидаясь, пока саяс освободится.
   Теперь он сам способен произнести наизусть наставления о том, что мужчине гутис, прежде всего, следует заботиться о детях и о том, чтобы жена была довольна Порядком в Доме. Мужчина обязан послушно исполнять волю жены - и это всё. Так что было даже непонятно, что ещё он хочет услышать от Герра, кроме простого ответа на вопрос Ольтера.
   -Значит... твоя сестра обещала заботиться о тебе и в будущем?
   Тёмные губы юноши растянулись в невольной лукавой усмешке:
   -Отец мечтает увидеть меня стоящим в Тёмном Круге. Боюсь, ему придётся подождать. Меня ещё обещала поставить в Круг Изоаль, ты и сам это слышал. - И тут же ослепительная белоснежная улыбка бесследно исчезла. - Ольтера уже не переделаешь. Первая жена сумела напугать его на всю жизнь. - Герр встал из-за стола первым, протянул руку. - Идём, Уважаемый Нувель, мы задержались и мешаем оло убирать саяс. И тебе пора к Наставнику. Всё же, - прибавил старший сын Ольтера в ответ на невысказанный вопрос, - Нгойл заботится о тебе. Ведь она сменила Наставника.
   Окая подумал, что не это называется любовью. Даже в Гутис. Вот то, что Арие всё-таки был рядом с Нгойл прошедшей ночью - если только это не выдумки оло. Арие с его завораживающим голосом. От одного воспоминания об этом голосе Нувель охватила странная, неожиданно приятная слабость.
  
  
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ 1
  
   ГУТИС
   Гутис: 1. Земля, мир народа гутис (пишется с заглавной буквы).
   2. Название самого народа.
   3. Название касты.
   4. Женщина, признанная Кругом.
  
  
  
   Касты гутис: 1. Гутис - Стоят в Круге (сами устанавливают законы).
  
   2. Баси - Не имеют права стоять в Круге, но защищаются Законом Круга.
   3. Оло - Не имеют никаких прав и никак не защищаются Законом Круга. Собственность гутис и баси.
   4. Отвергнутые - Отвергнуты Кругом и находятся вне каст.
  
  
   Некоторые миры, входящие в зону Гутис: 1. Дабан-Хасслар
   2. Каса
   3. Гетерия
   4. Роажануро-нбон
   5. Рицвиг
   6. Рубежи
  
      -- Отверженные - общее название всех, рождённых за пределами Гутис (вне Круга).
  
  
   Гутис:
   Кровь Оус:
   Ламма-Лаурит Оус
   Дети Ламмы-Лаурит:
   1. Шин Оус - первая дочь.
   2. Нгойл-Лаурит - вторая дочь.
   3. Ларк - сын.
   4. Кабери - сын
  
   Дом Нгойл Оус:
   Арие - Первый муж Нгойл.
   Дети Арие:
      -- Оссиль - первая дочь.
      -- Изоаль - вторая дочь.
      -- Муара - третья дочь.
   Ольтер - Второй муж Нгойл.
   Дети Ольтера от Шин:
      -- Герр - сын.
      -- Ламма-Лаурит - дочь.
      -- Эрит - дочь.
      -- Огни - сын.
      -- Солло - сын.
  
  
   Кровь Бонир:
   Дом Бояр Бонир:
   Ровер - Первый муж Бояр.
   Дети Ровера:
      -- Лорин - дочь.
      -- Авиц - сын.
   Изот - мать Бояр
   Толье - муж Изот
   Кровь Рэм:
   Дом Камы Рэм:
   Аби - Первый муж Камы.
   Дети Аби:
      -- Мона - дочь.
  
  
  
  
   Другие гутис:
   1. Достопочтенная Ратая - одна из трех, Скрепляющих все решения, совершающая Суд.
   2. Достопочтенная Ритнон - высокопоставленная Оркас.
   3. Бассет - Представительница Корпуса, Специалист по биотехнологиям. Руководитель Медицинского Центра на Станции.
   4. Тайтред - Оркас, Наблюдательница второй степени, младшая сестра Ритнон.
   5. Эдам - Наставник Нувель.
   6. Ясинь - Представительница Корпуса на Рабеж (спутник Буштурука).
   7. Амирей Фор - капитан "Пасианы"
  
   Баси:
   Палий - юэль из Заведения Виарон.
   Сирелл - сестра Палия.
   Слова и выражения Гутис:
  
      -- Аль-атар - брат по альятте.
      -- Баси - название касты, или представителя касты.
      -- Баули - учитель, воспитатель.
      -- Варесс - наблюдатель, распорядитель, управляющий Дома.
      -- Велл - госпожа, хозяйка.
      -- Гутис - женщина, стоящая в Круге. Также название всей касты или всего народа.
      -- Дадалао - второй отец.
      -- Дом - дом в смысле здание, место. Дом в смысле семья.
      -- Дос - господин, хозяин.
      -- Измерение времени:
   Круг - год
   Большой Круг - 16 кругов.
   Период - Шестнадцатая часть Круга
   Кольцо - День, сутки.
   Замыкание кольца - полные сутки.
   9 Монитор - предохранительное устройство, которое обязан носить мужчина гутис, стоящий в Тёмном Круге, выходя за пределы своего Дома.
   10. Нао - особый знак, предназначенный только для юэль.
  
   11 Оло - представитель третьей касты, обычно слуга.
      -- Оло-риг - прислуга на Станциях или вне Гутис. Полностью искусственное существо.
      -- Отвергнутые - находящиеся вне касты, отвергнутые Кругом.
      -- Отверженные - общее название всех, рождённых вне Круга (за пределами Гутис).
      -- Парализатор - отличительный знак гутис, выполняет функции оружия.
      -- Пасиана - солнце Гутис.
      -- Плоттер - аппарат для перемещения.
      -- Помещения в Домах гутис:
   Альятта состоит из спальни Хозяйки Дома, ошот, саколь, агрит, рабочие помещения, внутренний сад и т.д.
   Саяс - столовая.
   Рабат - личные покои мужа Хозяйки Дома.
   Агрит - гостиная.
   Саколь - кабинет
   Одос - отдельные апартаменты для гостей или взрослых членов семьи.
   Ахваг - Комната, предназначенная для испытания Тёмного Круга. Также название самого испытания.
   Ошот - купальня.
   Крайд - жилые помещения Наставника.
   Площадка для плоттеров
   Виац-рит - Зал для больших приёмов.
  
  
   Нижние уровни включают помещения для слуг, рабочие и подсобных помещения, энергетический уровень, аварийный уровень и т.д.
   Строн - жилое помещение для домашних оло на Нижнем уровне.
   Детская половина Дома включает детские спальни, игровые, учебные комнаты и внутренние сады для детей. Соединяется с Домом закрытой галереей.
  
  
   19. Рух-рабат - брачный выкуп за мужчину, рожденного в Круге.
   20. Рэгов - стандартное оружие Двойного Ордена или Тиори.
   21. Рэтти - мужчина до вступления в Тёмный Круг.
   22. Сара - сестра.
   23. Тапес - квартира в Городе.
   24. Тапес-иса - квартира на Станции.
   25. Чёрный биз - наркотический напиток, в незначительных дозах помогает сохранить работоспособность.
   26. Фрез - лёгкое или крепкое вино. Фрез памяти - (ритуальный напиток) горький фрез.
   27. Юэль - оло из Заведения.
  
  
   СЛУЖБЫ И ОРГАНИЗАЦИИ ГУТИС:
  
   Великий Круг, Золотой Круг:
      -- Собственно Золотой Круг - Законодательный Орган Гутис. То, что произносится здесь, становится Законом.
      -- Совет Золотого Круга - Исполнительная власть Гутис.
      -- Суд Круга.
  
   Службы Круга:
      -- Двойной Орден - непосредственно подчиняется Совету.
      -- Корпус Освоения.
      -- Служба Защиты Круга (СпецСлужба, Служба Надзора или Оркас) - непосредственно подчиняется Совету.
      -- Служба Тиори или Служба Исполнения.
      -- Служба Наставников, Храм Круга и Дом Отвергнутых.
      -- Малый Круг и другие менее значительные службы.
  
   Заведения:
      -- Виарон
      -- Судз
  
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ 2
   КАСА
  
   Народы Каса:
      -- Каса.
      -- Лунку.
  
   Каса:
   Гирл (вождь) Герх Оскамуоту
   Его дети:
      -- Ликас - сын.
      -- Арие - сын.
      -- Базра - сын.
      -- Мара - дочь.
  
   Боги Каса:
   Дха Неутомимый. Дха-Отец - верховный бог, сам породивший своих детей.
   Дочери Дха:
   Рахни - богиня женского плодородия, заботится о семье и потомстве, богиня урожая.
   Расамаут - богиня ненасытной похоти и страсти, может сразу удовлетворить шестерых.
   Иногда считается, что Рахни и Расамаут - эта одно божество с двумя ликами.
   Рассаманауру - богиня любви и верности. Когда Рахни воссоединяется с Расамаут в одно целое, возникает Рассаманауру, и тогда смертный не должен просить большего.
   Кон - богиня мести и судьбы.
   Весси - дитя Расамаут, божок случая и удачи.
  
   Слова и выражения Каса:
   1. Тамали - оружие Неутомимого Дха.
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ 3
  
   ОКАУАЙЯ
  
   Основные миры, входящие в Империю: 1. Окая
   2. Буштурук
   3. Яминая
   4. Наур-Гилле
  
   Окая: 1. Название Центральной планеты Империи Окауайя. (с заглавной буквы)
   2. Житель планеты Окая.
   3. Любой подданный Империи Окауайя.
  
   Касты Окая:
      -- Императорская семья.
      -- Уристо - Высокородные, Высочайшие (рождённые у трона).
      -- Асари - Достойные.
      -- Нагалат - Неблагородные, все прочие подданные Императора.
      -- Тахо - лично не свободные, рабы.
  
   Официальная религия Окауайя:
   1.Огос - изначальный бог-создатель, также названо солнце Окая и созвездие, в которое входит звезда Огос.
   Его дети-близнецы, основатели императорской династии:
   2. Рокан - супруг и брат Гитар.
   3. Гитар - супруга и сестра Рокана.
  
   4. Адеро - непризнанный бог, танцующий бог. Веру в него проповедует запрещённое учение Ису-Мент.
   5. Рабеж
  
   Братство Орр - орган власти, отслеживающий религиозную жизнь подданных Империи.
  
   Окая:
   Династия Рокана:
   Император Окауайя.
   Дети императора (Рождённые на троне):
      -- Абесток - Принц Белого Дворца.
      -- Беррис - Принц Жёлтого Дворца.
      -- Кариам - сестра Беррис, принцесса Жёлтого Дворца.
      -- Аману - Принц Красного Дворца, Наследник Трона.
      -- Габур - арат Аману.
      -- Нувель - Принц Синего Дворца.
   7. Балити - младший брат Нувель.
  
   Другие окая:
   1. Исият - катор храма Гитар (новое имя Нгойл в Окая).
   2. Гату - сёко (Главный служитель Храма Гитар)
   3. Экшорен - Управитель дома катор Исият.
   4. Тогаук - тахо катор Исият, брат Ольтера.
   5. Ур-Суг - Первый Советник Императора, Правитель Буштурука.
   6. Оро - доверенный человек Аману.
   7. Вейоротсар - арат Императора с Яминая.
  
   Слова и выражения окая:
      -- Арал - драгоценный камень.
      -- Аногерб - брат Императора.
   3. Анар-табас - церемониальное придворное мужское одеяние
   4. Анар-ями - церемониальное придворное женское одеяние
   5. Дианиб - господин, уважительное обращение к равному по положению
   6. Дайнииси - госпожа.
   7. Гасса - евнух.
   8. Зита - любимая (буштурук)
   9. Исоптиатор - летательный аппарат окая.
   10. Катор - храмовая танцовщица.
   11. Лакарома - комната для приёма гостей.
   12. Оби - носильщик.
   13. Озил - традиционный горький тонизирующий напиток.
   14 Палиа - свадебное платье невесты.
   15. Пат - низкий, очень большой диван.
   16. Пери - очень крепкий алкогольный напиток.
   17. Сай-дарр - традиционная игра
   18. Сёко - Главный служитель Храма.
   19 Тава (Верхняя, Нижняя) - базар.
   20. Тахо- раб.
   21. Тронг - храмовое мужское одеяние, также традиционное облачение воина.
   22. Тари - храмовое женское одеяние.
   23. Шён обращение к жрецу.
  
   Некоторые названия:
   1. Ара-Ити - Сад Дворцов, главная императорская резиденция.
   2. "Мэй" - дословно "Звезда", звездолёт Окауайя, вторая императорская
   резиденция.
   3. Рюси - столица Окая, собственно единственный город на планете.
   4. Сакарам - ритуальный императорский меч.
   5. Сакон - ритуальный кинжал для убийства Императора.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"