Кто этот человек, что он такое, что он из себя представляет? Вот он, передо мной, мой старый приятель Влад. Прямой нос, его светло-голубые глаза, широкие плечи, крупные ладони. Светлая кожа, ворот его куртки, полоска на свитере, колени. Это стакан кофе в его руках: кофе горячий, и он не пьет, а только теребит пластиковый стакан и стучит пальцами по столу.
Кто он? Я знаю Влада почти двадцать лет. Что я знаю о нем? Что я могу о нем сказать? Что он сам думает об этих вещах? Кто такой, собственно, сам я? Вот например два года назад Влад пожал мне руку. Потом почти два года мы не виделись. Что с ним произошло? Эту ли руку пожал я тогда - той ли самой рукой, в которой сейчас тоже зажат стакан?
Ведь тут однозначно не ответишь, а казалось бы, это самые простые вещи. Кем он был тогда? Что с ним произошло за это время, за два этих года? Как сложилась его судьба, и могла ли она сложиться по-другому? А если она бы сложилась по-другому, смог ли я узнать бы, что она могла бы сложиться вот так? Пожалуй, и не смог бы. Подумаешь об этом, и голова закружится, а ведь всего этого действительно не узнать.
И что после этого я могу однозначно утверждать? Что мы играли в детские игры с ним - но был ли я - тот я - этим я, тем, который сидит сейчас перед ним.
Но тот ли это Влад, который играл тогда со мной во дворе в напильнике, или качался на качелях? Или тот, который однажды во дворе на глазах у всех вырвал с корнем акацию, и которого ненавидели все бабки во дворе? Или тот, с которым я подрался на берегу пруда лет восемь назад...
И сейчас - кто есть кто, когда он, осторожно отпивая кофе, рассказывает мне в своей немного чудаковатой манере о дальних городах, о персиках и о линиях, и о морозе и о жаре, и о своей куртке?
Разве могло все сложиться по-другому? И с какой стати все сошлось именно так? И неужели можно узнать хоть один ответ из этих вопросов? Как бы сложилась наша судьба, если бы он не пожал бы мне в тот день руку? Может, все бы пошло по-другому. А если бы Влада вовсе не было - как бы сложилась моя судьба? Неужели сейчас я сидел бы в кафе и разговаривал с кем-то другим?
А может, кто знает - может, я и не сидел бы сейчас в кафе, а находился бы сейчас в совершенно другом, месте? И неужели я был бы самим собой, тем, кем я сейчас сижу перед ним, не зная, какие мысли в его голове, и зная, что он не знает мысли мои. Неужели я был бы тем же самым человеком, которым я являюсь теперь, если бы не провел в детстве - кто знает, сколько часов в общей сложности с ним - но кем он был в эти часы? И кем он был, когда я не был с ним, и что с ним за это время произошло - неужели можно вот так просто рассказать - пусть он рассказывает мне неделю подряд. Но хоть год, хоть пять лет - насколько я смогу понять и познать его, когда даже во время разговора - и даже в большей степени - он будет меняться.
Он будет ускользать от меня, и неужели хоть какая-то его часть останется, и я смогу схватить ее... но что мне с ней делать? Ведь даже та часть - была бы она ей, если бы не я, тот, кто хотел - и зачем?- ее схватить, если бы не я, а кто-то совсем другой, может, тот, кто был мной и называл себя "Я" год, два, три назад?
Кто гулял по торфяному болоту и купался в карьере, там, где такие холодные ключи? Кто озорничал в садах и огородах, кто воровал крыжовник, кто стрелял из самодельного ружья ягодами рябины, и кто играл на крышах и чердаках - где они?
Ведь их уже нету с нами, но что-то от них все-таки осталось, и хоть что-то осталось, все-таки, их нету. А если их нету, куда они делись, где они находятся, если могут отбрасывать тени в наше настоящее тени, немного искаженные от того, что поменялись и мы, и наши привычки, и наша внешность. Неужели сами мы остались? Мы сидели во дворе, и сидели в кафе, и в залах, и играли на крышах, и ходили друг к другу в гости, и боролись, и дрались, и спорили, и ссорились - в огородах, на стадионах, и на улице, и на крыльце, и теперь, и тогда, в течение пятнадцати лет, но была ли между нами какая-то ниточка, а если она была, что это за ниточка? А если ее не было, что все таки держало нас? Почему когда мы были вдвоем, мы были вдвоем, и могли ли мы не быть вдвоем. И могло ли быть иначе, и если могло, то почему не было?