Маламуд только прилёг отдохнуть. Голова ныла, пульс стучал, как охотник стучит обушком топорика по стволу дерева, выгоняя под картечь осторожную белку.
Веки его закрыты, как в тёмном кинозале проносятся картины далёкого прошлого.
Вот он мальчишкой по двору ошивается.
Вот мать его, Муся Зеликовна. Кстати хорошая портниха была. По всему местечку не сыскать другой такой.
А вот и отец, Гирш Вейцман, печник. Испачканный сырой глиной, с чёрными полосками под ногтями на пальцах рук и вечно красными ладонями, натруженными от постоянного соприкосновения с кирпичом.
Мальчишки кричали друг на друга. Женщины кричали на мальчишек, двор гудел как растревоженный улей и было весело ощущать себя равным перед равными, а потом убежав, с группой единомышленников, к реке, плескаться, хулиганить, топить друг друга, хватая за ноги, оседлав верхом и не нароком, а может и нарочно, поставить кому-то фингал под глазом и хохотать, катаясь по речному песку, давясь взахлёб от счастливого смеха.
Дома мало занимались детьми. Отец, как специалист, нарасхват.
Мать, обвешенная малышами, едва справлялась с хозяйством. А тут к ней заказчики. Примерки, примерки. В доме должна быть идеальная чистота. -
Снова долгий почти непрерывный звонок. На этот раз Ландо из управления. Скороговоркой выпалил, что сигналят из штрека. По всему клеть достигла дна.
Что делать? Какие будут инструкции?
Какие могут быть инструкции. Предварительно всё оговорено и согласовано.
Осмотреться. Есть противогазовые фонари. Исследовать дно. Скелеты и трупы оттащить по возможности в сторону. Приблизительно, углем или карандашами, взятыми с собой, нанести на щит, что прибит с внутренней стороны клети, схему увиденного, наблюдаемого, а именно штолен, ниш,проходов, если они существуют.
Определить размеры площадки. Измерить температуру окружающей среды. Взять образцы пород.
Особо важно обратить внимание на следы человеческой деятельности. А таковые должны найтись.
Я, сейчас же в ОГПУ с докладом.
Но в ОГПУ уже всё знали. Мало того обо всём уже знала Москва и Маламуда строго предупредили, что теперь он и только он ответственен за происходящее.
Сейчас же в шахту и глаз не спускать с рабочих.
Маламуд понёсся на шахту. Спустился в забой и столкнулся с Ландо. Аркадий сообщил , что связь прервалась по всем каналам. Телефонный провод по всему оборвался, хотя и спарен был с несущим тросом.
Телеграф тоже молчит. Туда депеши отправляем, обратной связи нет.
Маламуд насколько был выдержанным товарищем, а не на шутку разволновался и стал кричать на рабочих, обвиняя их в безалаберности и халатности.
Он то и дело хватался за пистолет и люди, изучившие его не на шутку струсили. Некоторые были согласны, чтобы успокоить Маламуда добровольно броситься в бездонную пропасть.
Нужно ждать. Нужно ждать - приговаривал Ландо. Терпение и ещё раз терпение. Всё хорошо продумано и осуществлено. Случайная непредвиденная задержка.
И, действительно. Скоро телеграф застучал.
Пейнесон сообщал, что коридоры пещеры достаточно широкие. Что здесь тепло, но не жарко. Что их встретили хорошо. Что после ознакомления с ситуацией и кратких переговоров они решили с напарником наверх не возвращаться. Поэтому отключают телеграф и освобождают от троса клеть.
Всем пожелания здоровья и успехов.
Маламуд в ярости. Только что он гарантировал руководству успех предприятия, как тут же, сорвалось. Нет, он не привык чтобы события развивались подобным образом. Чтобы его приказы не выполнялись или игнорировались. не допустит своеволия.
Мимо прошумели вагонетки с углем.
И не уголь это вовсе. Это ископаемые левиафаны. Дьявольское наваждение. Размахивая пистолетом Маламуд побежал наперерез вагонеткам, которые выгнув спины толкали люди в чёрной шахтёрской униформе, подсобники... Стал стал стрелять и по вагонеткам, и по живой тягловой силе.
Его схватили. Стащили с рельсов но, он упирался с такой мощью, что даже Ландо отлетев в сторону, расшиб себе колени и локти.
Буйное помешательство - сказали доктора. - Перенапряжение физических и духовных сил. Человек столкнулся с ситуацией, которую оказался неспособен разрешить.
Маламуд, уже связанный дёргался а его указательный палец правой руки всё нажимал и нажимал на воображаемый спусковой крючок в надежде всё же разрешить обрушившуюся на него проблему.
А ведь можно было легко избежать навалившегося на него психологического стресса. Стоило только выпустить пулю из револьвера в чёрный рот этой старой крысы большевички и зэчки ----- и сердце бы его успокоилось и неотвратимость стала бы обратимой. Но захотелось продолжения откровений. Маламуд пересилил себя и отпустил бабу восвояси. Теперь расплачивается.
Потребность убивать стала физиологической потребностью, страшнее чем голод.
Он лежал на носилках и скрежетал зубами. Хитрая жидовка, Грабельская Фаина. Таки переиграла его.
А тем временем внизу, на расстоянии 14 км от поверхности земли два человека, Пейнесон и Гершкович стояли тесно обхватив друг друга за плечи, по братски, отсчитывая последние секунды своей жизни, решив принять смерть как и подобает старым революционерам.
К ним приближалась группа людей. Сначала они увидели свет без источника света. Просто штольня осветилась. Лица приближающихся были белы и бесстрастны.
Оборотни - подумалось обоим. Но когда люди заговорили и Пейнесон и Гершкович вдруг поняли, что это призраки. Что призраки не бабушкины сказки, а вполне реальные особи, к тому же умеющие разговаривать.
Да, это призраки. Потому что среди подходивших мелькнули два три лица, которые они прежде видели. И не так давно.
Зэки переглянулись между собой. Ну, конечно, вот тот уклонист правого толка, за что получил десятку без права переписки. А рядом Гельфанд, троцкист, убеждённый анти сталинец. Приговорён к двадцати пяти и всего то несколько дней назад был сброшен Маламудом в эту штольню.
Как коммунисты они не могли поверить своим глазам, пребольно щипая друг друга, но понимали, что всё таки это явь.
Люди быстро окружили обоих, заглянули в клеть, передали какую - то телеграмму, клеть отцепили, а трос привязали к каменному выступу, да так, что никакая сила не могла уже поднять его наверх.
Вежливо попросили пройти с ними. Каменный коридор неуклонно расширялся. Монолитный камень нависал со всех сторон, но чем дальше продвигались они вглубь штольни, тем просторнее становилось вокруг.
Невидимое светило мягким светом заливало всю улицу. Да, это была улица в полном смысле слова. Были даже тротуары на этой улице.
В монолитной стене на равном расстоянии вырублены подъезды? В которых можно было наблюдать лестничные марши и электрические подъёмники с людьми. Пейнесон и Гершкович только успевали головами крутить.
Они пытались расспрашивать призраков о деталях жизни здесь, но те были немы.
Наконец их привели в залу, где за огромным столом сидел человек одетый несколько иначе, чем сопроводившие их сюда.
На нём хорошего сукна костюм, белоснежная рубашка и элегантный галстук - бабочка. Он указал гостям на стулья, спросил мягким, но достаточно громким голосом:
"А не проголодались ли Вы"?
Что могли ответить ему два пожилых изголодавшихся на сухом пайке человека.
"Будем признательны".
Опрятно одетые работники внесли большое инкрустированное золотом блюдо.
На блюде гора каменного угля. Именно каменного угля. Не могли же зэки, этот уголь ковырявшие несколько месяцев, ошибиться.
Издевается - переглянулись Пейнесон и Гоберман. Точно призраки, а мы не в себе.
Но человек за столом. как нив чём не бывало, попросил дорогих гостей заказывать всё что они хотят.
Ну, промямлил Пейнесон, - я бы буженинки попробовал - А я, подыгрывая другу, сказал Гоберман и салатика поел со сметанкой и рыбки откушал, желательно севрюжинки.
Воля Ваша.
Хозяин сосредоточенно посмотрел на бурый уголь и взяв кусок поувесистее, положил на тарелку Пейнесону.
Не жрать же уголь, - подумал Пейнесон. Однако на тарелке лежал хорощо обжаренны1 кусок буженины, с розовыми сочными краями в местах вырезки.
У Гобермана на блюде севрюга, сдобренная зеленью, большая ёмкая миска салата.
Угощайтесь. Не стесняйтесь.
Как? Каким образом? Это же волшебство!
Никакого волшебства. Обычная технология. Ведь уголь и другие водороды некогда в ином качестве произрастали на земной поверхности и только потом, со временем, опускаясь в глубины, подвергаясь давлению, температурному режиму превратились в консервы.
Да, да, вы не ослышались. именно в консервы. Путём несложной реинкарнации мы, сегодня, в состоянии превращать уголь и нефть в любой искомый продукт.
Только дикие народы могут сжигать углеводороды, превращая свою же питательную среду в пепел и дым.
Вместо того, чтобы воевать, люди на земле, занялись бы наукой и у них, я думаю, быстро бы всё получилось.
Сегодня, обладая несметными запасами угля и нефти мы в состоянии прокормить миллиарды населения наверху, но не будем этого делать, потому что, по нашим сведениям, люди уже включили программу самоуничтожения и помогать такому обществу, которое провозглашая мирные намерения и гуманизм, на деле уничтожает друг друга аморально.
Наша страна, а мы действительно страна, которая протянулась почти на чентверть земного шара под земной корой, это это эмбрион будущено человечества.
У Вас она называется Шамбала, а наши люди называют её .... Для Вас пока она Терра ингкогнито.
Мы все здесь одних убеждений и одной крови. В наших зоопарках представлены не только животные всех времён но и первобытные человекоподобные существа, а также люди, так или иначе проявившие себя в истории, кости которых мы только сумели отыскать
Вошёл небольшого роста лобастый человек, стал убирать посуду. Гоберман поймал на себе его пристальный прищуренный взгляд и что-то знакомое уловилось, вдруг, в выражении лица.
Толкнул локтем Пейнесона.
Пейнесон как ужаленный вскочил на ноги:
" Владимир Ильич, какими судьбами. Мы же простились с Вами навсегда"!
Но Ленин, а это был он, виновато глянув на хозяина, подхватил грязную посуду и поспешил к выходу.
Немая пауза.
Разрешите задать вопрос?
Пожалуйста.
Это он?
Да это он.
А зачем?
Так захотело наше руководство. И потом, всегда интересно наблюдать психически нездоровых людей. В новом обществе, которое мы создадим, несколько позже, с подобными недугами людей будут лечить. И рваться к власти, обманывая и насилуя окружающие народы, им никто не позволит..
А вы сами, из каких будете?
Из современных людей или из бывших?
Я не прожил полностью дарованную мне жизнь. Я вступил в единоборство с дьявольской силой, которую представлял в России именно этот, только что виденный вами человек и проиграл.