Бригада, состоящая из молодых здоровых женщин, собирала в тайге корень жень-шеня. Лекарственное растение, укрепляющее здоровье и слывущее в народных поверьях эликсиром жизни, здесь в пойме реки Бира росло если в не изобилии, то по меньшей мере обильно. Стоит покрутить головой да поклоняться низенько травушке и глядь, вот он, красавец. Невзрачный с первого взгляда, но приметный своей особенной статью, когда наземная часть растения, играя взглядами человеческими, хоронится за любым листочком - бугорочком, чтобы потом обнаружившись, явить на обозрение упругое, сильное, живое, соками налитое девственное тело жизнеутверждающего источника жизни.
Это на первый взгляд лёгкая работа. Хотя это и не пахать землю, и не валить лес. А мужиков в ново отстроенном городе раз-два и обчёлся. Все на фронте. Помогают местные жители, эвенки, чьи резервации Советская власть национализировала и теперь, земли, закреплённые за ними в прошлом, царскими указами, отведены евреям России, как земля их обетованная на веки вечные, без рассуждений и обсуждений.
Дома сплошь бревенчатые. Леса хватает. Брёвна смолистые, живица так и течёт с них, как кровь с подранка. Эвенки строительства не знают. Приходится их обучать и потому работа не так скоро спорится, как хотелось бы городскому начальству.
А люди всё прибывают. По всей России налажен учёт еврейского народа. Если при старом режиме можно было скрыться за русской фамилией и жиду стать евреем выкрестом, то есть принять христианство, то сегодняшняя советская власть подходит к этому делу очень жёстко.
Как рентгеном просвечивают. В евреи записаться можно легко, а вот выписаться из евреев никак.
Если бы менты только палками гоняли, а то и свои, выкресты изгаляются, планов наваливают громадьё, отчитываться заставляют, рвутся в коммунизм как поперед батьки в пекло.
В ново срубленную избу тут же вселяются по ордеру горисполкома две семьи. Неважно сколько детей, а семьи должно быть как минимум две. Посреди избы печь с лежанкой на обе стороны.
Там дети и собираются, оттуда шум и гвалт и драки порой. Топится печь по очереди, выборными лицами от семьи, дрова заготавливаются коллегиально, а вот питание раздельное. Кто во что горазд.
Хочешь лучше питаться, сажай картошечку, капустку, морковь, бурачок с грядки. Ягодами лес полон. Грибы под каждым кустом. Орехи: и фундук, и кедровые.
От рыбы во времена нереста вода в реках кипит. На зиму каждая семья по бочке - две икры заготавливают.
Живи - не хочу!
Вот и раввин появился. Американские евреи переводят деньги Биробиджанской общине на вспомоществование. Помыкавшись немного и поскучав, евреи принимают переселение за должное и начинают приобщаться к общественно-полезному труду, вставать по сигналу на побудку и ложиться по команде "отбой".
Появились трактора. Появились инструкторы, обучавшие желающих и не желающих землепашеству. Заседали комиссии определявшие кто на что годен и кому чем заниматься.
Портных излишек - значит пошёл в поле. Сапожников - в каждом доме - хоть пруд пруди, туда же. Ювелиров как вшей, переводи не переводи, они сё равно ползут. Но не в поле и мастерские, а надо бы туда. Туда только силой их пихают. О лесоповале нечего и говорить.
Рождаемость стала расти в прогрессии. Чем меньше мужчин, тем выше рождаемость. Евреи в силу своей обособленности всегда отличались многодетностью. А тут и условия стали соответствующими. Мужики, вырвавшись на выходной день в семьи или в город, начинали с одного, брюхатили своих жён, а за одно и девок, скучающих и отирающихся рядом, не брезговали подрастающим соседским поколением, а сосед по инерции и молчаливому согласию другого соседа и его девчонок перетирал, отчего беременели и двенадцатилетние, а были случаи и девятилетние дети, и семидесятилетние старухи.
Так и жили по взаимному согласию тихо и плодовито.
Было. Потому что было так и не могло быть по другому, иначе, при другом раскладе, другом моральном облике общества, другие бы восторжествовали нравственные принципы.
Когда прибыл эшелон в котором прикатила и беременная Маша, уклад внутренней жизни Биробиджана уже существовал. До родов она жила в общаге ещё с несколькими дамами на сносях, роды происходили в местной больничке. Прошли удачно. Ребёнок родился здоровеньким и назван был Борисом, в честь прадеда Марии, по матери, удалого и бравого царского урядника, о котором в роду Педодыменко сохранилось немало преданий.
В бригаду травосбрщиков входило от двадцати до тридцати женщин. Иногда больше, иногда меньше как начальству было угодно. На первый взгляд и не труд вовсе. Прогуливайся себе по лесочку да по поляночкам, заглядывай в каждый тёмный куточек, где мог и зайчик затаиться, а где и берлога оказаться.
Держаться табунком веселей и надёжнее, но не прибыльно. Сбор корня тем и сложен и опасен, что ходить нужно вразброд, не мешая друг другу, не повторяясь пройденным маршрутом. Женщины перекликались, "ау "да "ау" и старшая группы в постоянном напряжении. То ей покажется что кто-то кричит человеческим голосом, то заревёт кто-то внезапно и страшно то ли медведем, то ли уссурийским тигром. Бабы разом начинают кричать от страха и бежать бессистемно; поди потом собери всех в группу.
Для этого и свистки особые мужики им придумали и бубенчиками обзавелись как коровы на лугу. Женщина клонится к траве, бубенчики заливаются и все они разной тональности и музыка стоит несуразная, зато стоит одному или нескольким инструментам выбыть из общего хора как убыль заметной становится и бригадир настораживается.
Работа не пыльная но однообразная. Одиночество не навязчивое, но одурманивающее. Шум леса не посвящённму человеку покажется ровным и однотонным, однотонность перемеживается посторонними вкраплениями: это и выхлоп крыла, взлетающей птицы и стук падающего на свежий пень кедрового ореха и визг зайца, задираемого лисой и лосиный всхрап.
Поначалу только страшно. Потом привыкаешь. Потом понимаешь, что не лес враг тебе и не зверь охотится на тебя, а человек человеку враг и он же самый страшный на свете зверь.
Медведи близко не подходят. Медведь лишь учует человека и тут же старается скрыться в чаще. А медведица с медвежатами тут же начинает причитать от страха, зевает во всю пасть и семенит сломя голову в самые лесные дебри.. Медвежата колобками катятся, один из них чуть не сбил Машу с ног, она сомлела от неожиданности, вскрикнула, медвежонок, в свою очередь, заверещал от страха, медведица ойкнула где-то в кустах и припустили они всем семейством во всю прыть.
О тиграх здесь говорят много но никто никогда их в глаза не видел. Тигр - животное осторожное. Тигр бесстрашен и потому снисходителен к окружающему миру.
На рожон не лезет. Близко не подходит. Это не медведь, который увлекшись сбором малины, вдруг высунет свою лохматую морду прямо перед тобой, от неожиданности заморгает часто часто, от страха тут же обкакается и только вы его и видели.
Тигр всё видит и всё слышит. Люди ещё где-то появились, а он уже уходит дальше в тайгу. Ему неприятен человеческий голос. Его раздражают звуки высокой тональности. Но раздражения своего тигр не показывает. Просто ложится где-то в стороне от человеческого потока и дремлет чутко.
Редкие люди охотятся на тигра.
Бывает глупая рысь засидевшись на дереве спрыгнет кошкой шагов за десять впереди женской оравы, рассыпавшейся цепью, но и рассмотреть её не успеешь. А куниц и соболей никто из вновь прибывших живыми не видел. Только эвенки-охотники смышлёные приносят шкурки дя сдачи государству, иногда толкнут неучтённую задёшево, но покупают лишь жёны местных чиновников. Не по зубам цены.
Женщины идут шумно. Переговариваются. Перекликаются. Птица улетает. Зверь бежит.
План по корню высокий. За трудовой день одной женщине с пяток корней найти и откопать нужно. А пяток корней - за десять -двенадцать часов не разгибая спины едва ли поспеешь собрать.
Долг государству нарастает. Страдает зарплата. Да и к качеству корня высокие требования предъявляются. Особая ценность в тонких побочных корешках, а их всего труднее из почвы изъять. Приходится вокруг зелёной розетки листочков растения, по осени некоторые с ярко красными плодами, окапывать широко и глубоко.
Это занимает время, но это время - деньги. Женщины сами шьют или заказывают не трудоспособным бабам шить на дому специальные матерчатые перчатки, которые хоть как-то оберегают женские руки от поколов, порезов, въедающейся в ладони, под ногти земли и суглинка.
Борьке уже исполнился год. Детишек как, это водится на Руси, собирали в ясельки. Ясельками служила любая изба, где женщины отбывали свое рода повинность по уходу
за грудничками. Выпадала такая доля и Марии, но не часто. Молодых женщин в достатке. Почти все уже обзавелись детишками. Многие с радостью сидели бы по домам со своими собственными отпрысками, да работа как вериги на руках и ногах. С работы не убежишь. Тут же под уголовную статью попадёшь.
Летом и осенью лес прокормить может, а вот зимой приходилось работать на швейной фабрике, в мастерских по ремонту обмундирования:, мужики, включая инвалидов, на заводе автоприцепов, и на фармацевтической фабрике, которая всю зиму обрабатывала сырьё добытое женщинами в тайге.
С большим трудом местным властям удалось запустить литейный цех. Планировалось отливать пули для фронта. Но местного сырья не хватало катастрофически. Поставки из других мест были нерегулярными, а налаженные связи то и дело обрывались.
Для литья нужен кокс. А он тоже привозной. На месте вырабатывать можно, но для этого нужен высококачественный уголь. Его искали, однако в промышленных масштабах залежи пока не находились.
Старые эвенки рассказали, что глубоко в тайге на Реке Биджан есть выход из под земли древнего камня. Камень тот чёрного цвета, на изломах гладкий но очень хрупкий.
Когда приходит время весенних гроз камень возгорается и даёт знамение верхнему Богу небесной " ууугу буга", о том, что Он, земной "дунна буга" вступает по весне вновь в должность смотрителя Земли и благословляет всё живое на этой Земле процветать и плодить.
Тогда и горит чёрный камень и согревая недра Земли пробуждает от зимней спячки подземного " хэргу буга". Подземный Бог недобрый. Он завидует небесному и земному Богам. Небесный и земной дают людям возможность жить и работать для наполнения живота своего и для рождения потомства от человека, птцы и зверя.
Это любимые боги эвенков.
Злой Хергу заставляет людей работать свыше своих потребностей, а это неправильно. Это очень плохо. Когда человек так работает он уничтожает природу, бьёт без пользы зверя и птицу, и порождает зло. А зло приятно богу Хергу и тот помогает некоторым людям жить беззаботно. Беззаботность порождает беззастенчивость. И зло торжествует на Земле.
С этим борятся боги земной и небесный. Но не всегда у них получается. Очень уж сильный "хергу буга".
Там где выходит на поверхность горючий камень, в глубине пещер живёт страшное безглазое чудовище Голем. Полурыба, полузверь. Туловище его огромно. Спит он вдоль русла реки Ирша, подземной реки, которая питает весь подземный мир.Между Големом и Хэргу живут добрые люди. Они добрые, но их не отпускает на Землю страшный зверь Хергу.
Подземные люди стремятся выйти на поверхность, их просит выйти добрый бог Сэвэки, у которого борода белая как облака на небе, а глаза блестящие как звёзды на небе, но не в силах. Так силён зверь Хергу.
Почему их просит выйти Сэвэки, да потому что срединные люди очень умные.
Они знают тайны земли, а может быть и неба и были бы полезны верхним людям.
Но не всё так просто. Зло совершенно. Зло постоянно изменяется, приобретает новые формы и люди путаются часто принимая зло за добро.
Вот например, в реке Ирша живут и плодятся рыбы: щуки и налим. Это рыбы подземного мира. Эвенкам их есть нельзя. Если съешь, души злых людей тот час же переходят в души добрых и зло становится ещё могущественнее.
А щука и налим - это души женщин, убивющих своих мужей. Злых женщин. Эвенки их называют "галигда". Галегда - пища Голема.
Женщин, у которых постоянно умирают мужья, подземный бог Хэргу отдаёт глиняному чудовищу Голему. Голем живёт глубоко под землёй, гораздо глубже, чем подземные люди и сам бог Хергу.
Голем живёт тихо, только иногда вздыхает от скуки и неподвижности. Но когда вздыхает, земля трясётся и хижины разваливаются, а реки выходят из берегов. Тогда и отдают эвенки женщин - убийц Хергу, а тот уже Голему.
Голем от радости начинает плясать и тогда на земле образуются горы и моря. Тогда пыль поднимается столбом и затмевает солнце, и Луну и звёзды. Вот какая сила у Хергу.
Голем и Хергу очень часто объявляют войну людям, в надежде победить добро. А когда глиняное чудовище выходит из повиновения Хергу, то начинается мировая бойня народов. Сознание людей обволакивает пыль из-под ног Голема.
Люди становятся злыми, а добрые боги прячутся на небе и на земле, в ожидании пока подземные силы не напьются вдосталь человеческой крови.
Нельзя отдавать женщин Голему, но таковы правила. А без правил жизнь невозможна. Даже боги подчиняются правилам.
И только подземные люди в своём среднем мире надёжно защищены от могущественных стихий. Там, при постоянной температуре, благодаря подземным неисчерпаемым кладовым, они живут счастливо не зная горя и нужды.
Река Ирша омывает подземные города и выносит на поверхность всё зло, что накапливает бог Хергу в сотрудничестве с безмозглым Големом. Это зло принимает вид чёрного камня иногда хрупкого и горючего, а иногда твёрдого как гранит. Запрещено добрыми богами использовать эти камни для нужд человека, ибо они вызывают огонь и искры.
Огонь позволяет богу Хергу навязывать людям безжалостные войны, а искры поддерживают связь с мёртвыми людьми. Чёрный камень "шевро" и используют как памятник мёртвым людям.
Решено найденный уголь в бассейне реки Биджан, прямо на месте, пустить в переработку для получения так необходимого для военной промышленности кокса.
Получение кокса аналогично получению древесного угля. Но древесный уголь годится лишь для бытвых нужд, кокс же просто необходим в литейном производстве. Антрацитовые угли растирались дробилками в песочек и этот песочек в специальных печах при огромных температурах, получаемых прямым сжиганием угля, без доступа воздуха в печь, превращался в клубни и глыбы, уже готовые к использованию.
Женский труд на выработке оказался непроизводительным. Были приглашены специалисты из аналогичных профильных предприятий для становления поточного производства.
Женщины работали в столовой, в прачечной, в ремонтной мастерской по восстановлению спецовок.
Попала сюда и Мария.
В тот год выдалось очень тёплое лето. Установилась ясная погода. Начальник коксового производства иногда отпускал женщин позагорать, понежиться в лучах не частого гостя северных широт, ласкового солнца.
Проблем у инженеров ещё очень много. Бывало и кокс выпекался не тех кондиций, и узкоколейка, проложенная наспех, выходила из строя, и сам локомотив, достаточно изношенный, чаще простаивал в ремонте нежели трудился, таская вагонетки к литейному заводу в городе.
В воздухе носились луговые запахи. Мелкий гравий почти не колол босые ступни, но лежать приходилось на подстилке. Иначе вездесущие муравьи быстро сгоняли девчат с налёжанных местечек.