В последнее время майор Сапко пил по-черному. Почти каждый день являлся на работу с перегаром. Частенько после уроков или даже иногда вместо уроков уходил в каптерку к трудовику, и там два "красавца" набирались до невменяемого состояния, иной раз там и ночевали. И давно бы выгнали такого учителя со школы: но ведь боевой офицер, трижды раненый, заслуженный: орден Боевого Красного Знамени, две ЗБЗ, наградная планка в ладонь..
Когда-то в детстве мечтал Олежка Сапко быть летчиком. Но в летное не попал - забраковали из-за какой-то косточки в пальце. Поступил в общевойсковое, на саперный факультет. После училища сначала командовал взводом в учебке, потом попал военным советником в Анголу, получил ранение и медаль от товарища Агостиньо Нето. В Афганистан попал в 1981-м, уже опытным минером-разведчиком. Служил в одной из одшдб, на Саланге. Побегал по "зеленке", походил в рейды, получил второе ранение, попал в плен к душманам, пытали, держали в яме трое суток. Не убили по случайности, разведка вызволила. За два с половиной года дослужился до начштаба батальона, получил майора. Но случилось так, что колонна попала в засаду на подходе к перевалу, и душманский ВОГ-25 взорвался чуть ли не возле носа, в полшаге. Спас деревянный обмотанный жгутом приклад РПК, который НШ прижимал к щеке во время стрельбы, заменив убитого пулеметчика. Врачи считали чудом, что довезли, что выжил. Потерял руку по самое плечо, глаз, ухо, часть скулы - все правую верхнюю часть тела изородовали осколки, получились страшные шрамы. Два года лечился. Теперь у двадцативосьмилетнего майора вместо руки болтался пустой рукав, полголовы закрывалось жуткого вида протезом-эпитезой с искусственным глазом и ухом. Списали, конечно, дали инвалидность. Жизнь резко пошла под уклон. Дома с женой начались проблемы - легко ли молодой красивой жить с инвалидом. Ушел, оставил квартиру, уехал из областного города и оказался в глухом районном Ком-ске. Кто-то из бывших друзей-одноклассников вспомнил, сжалился, по партийной линии устроил работать в школу. Но среди школьников майор-инвалид выглядел нелепо, будто хромой и злой пес-волкодав, которому поручили выгуливать цыплят. С старшеклассниками долго не мог справиться. Нервничал, иногда даже на матюги срывался по армейской привычке - привык, чтобы все беспрекослоно подчинялись. Оттого военрука боялись и недолюбливали. Вместо "военрук" прозвали "Криворук". Говорят, некоторые впечатлительные мамаши даже жаловались в РайОНО: как, дескать, с таким уродством к детям допустили.
Запил, все больше и сильнее. Наверное, еще бы пару "гастролей" и точно Иван Игнатьич, директор школы, скрепя серце, невзирая на партийное поручение, предложил бы уйти по-хорошему. Да и сам Сапко уже понимал, что с таким вот багажом зря полез к детям.
Но одним не очень хорошим утром на Ком-ск лег воняющий кислотой туман, и на школьный двор заехали обвешенные железом чужеродные машины.
***
Грохотало, будто канонада, или гром - "бу-бу-бу!". Трясло и бросало. Потом был сильный удар и скрежет. И как будто рев раненого зверя. Где-то рядом опять гремело. А потом был еще один сильнейший удар, навалилось, придушило... Стихло. Только хрипело в груди и кровь стучала в висках.
Трудно дышать...
Кто-то стонал и плакал.
Сознание приходило постепенно, накатывая волнами боли во всем теле, задухой и дикой жаждой. Пить хотелось неимоверно - казалось, язык во рту высох и превратился в наждачную бумагу.
Дима отчаянно заворочался, пытаясь освободиться. С трудом удалось сбросить с себя часть тяжести, жадно вдохнул...
Воняло бензином, паленой резиной, и почему-то кровью.
Он находился в небольшом закрытом помещении, похоже, внутри автомобильного кунга, оббитого изнутри железом и перегороженного арматурной решеткой. Свет пробивался из широкой рваной щели в потолке, и из густой россыпи мелких дырочек в стенках. Рядом, как кильки в банке, вповалку лежали люди.
Кто-то закричал. Даже не закричал, а мучительно замычал, захныкал, забился в конвульсиях.
- Эй, ребята, кто тут? - послышался совсем близко сдавленный голос Елены Васильевны.
- Я тут, - прохрипел Дима.
- Ай-ай... Помогите... - кто-то ещё пискнул.
Людские тела вокруг шевелились все активнее.
Дима кое-как освободил ногу из-под тяжеленного тела какой-то женщины... И вляпался рукой в воняющий кровью кисель... Замутило, сильнее потянуло на рвоту... Едва сглотнул.
- Здесь кровь!
- Ааай!!!... - продолжал визжать кто-то рядом. - Мне больно!
Диме отчаянно сейчас хотелось выбраться из этого ящика. Он высвободил вторую ногу. Уперся в кого-то, дотянулся до решетки. Держась за прутья на червереньках добрался до проёма, соскальзывая коленками вылез в тамбур. Потолок кунга здесь, возле выходной двери был деформирован и нависал низко, как будто на машину снаружи упало дерево или столб, или какой-то великан сплющил кузов, ударив сверху, выворотив приличную дыру.
Ор и плач в кузове нарастал. Дима нашел опору на наклонном полу, встал. Сначала попытался толкнуть выходную дверь, но она не поддавалась. Заглянул в дыру, просунул голову... После полутьмы в кунге дневной свет заставил прижмуриться. Свежий воздух. Лес, деревья... Дима оттолкнулся, выжался на руках, лег животом на смятую нагретую на солнце крышу. Затем скользнул к краю, и, повисев немного, спрыгнул.
Машина, в которой перевозили пленников оказалась грузовиком непонятной марки, с будкой-кунгом мышастого милицейского цвета. На борту надпись - "полiцiя". Похоже на автозак, "воронок", в котором милиция перевозит арестованых. Автомобиль съехал с проселка и угодил в глубокий овраг, безнадежно там застряв, оказавшись под сильным уклоном и накренившись. Отсюда, снаружи, стали особенно хорошо видны впечатляющие повреждения в задней части кунга: кроме отчетливых глубоких продолных вмятин, будто сделаных гигантскими когтями, имелось множество маленьких дырочек - явные следы попадания пуль.
В кузове звали на помощь и плакали.
Над оврагом, и леском, и пшеничным полем за дорогой висело жаркое летнее солнце. Пить хотелось мучительно. Дима уже нацелился спуститься в овраг - вдруг там родник или хотя бы лужа? Но кто-то собенно страшно и надрывно крикнул внутри...
Дверь тюрьмы на колесах оказалась запертой на массивный самодельный засов, в ушки которого был продет и закручен на пару витков кусок ржавой проволоки-"пятерки".
Дикий облизал пересохшие губы, и принялся за скрутку.
Не хватает силы...
В кунге уже совсем отчаянно голосили.
Напрягся, уперся ногой... Рывком... Вот так, еше чуток, пошла!
Дернул, еще разок. Раскрутил. Ррразогнул... Дернул раз, другой... Вытащил.
Ага, а теперь нужно вытащить сам засов... Тоже задачка. Дверь перекосилась от деформации кузова.
Налег, затем ухитрился ударить каблуком... Кто-то спрыгнул рядом. Дима оглянулся: Алюня-спортсменка, тоже выбралась через дырку в потолке.
Еще удар... Еще раз... Наконец, железяка подалась и выскочила из петли.
- Нажмите оттуда! - закричал Дима.
Кто-то ударил изнутри, и дверь распахнулась, оказывается, под натиском Елены Васильевны. Она выглянула и скрылась опять. Вслед за классной руководительницей показался продолжающий отчаянно материться майор Сапко; неловко спрыгнув, он едва не выронил свою маску с глазом. Удивительно, как ему вообще удалось не потярять протез в этой свалке.
Военрук сразу подхватился, плечом поправил муляж, встал у дверей и одной рукой начал принимать девчонок, которых подталкивала из кунга Елена Васильевна. Дима, с трудом понимая что происходит, страдая от жажды и головной боли, тоже подхватывал и поддерживал вырывающихся на волю узников.
Маша Татарович оказалась серьезно ранена, куда-то в шею и плечо. Колька-девятиклассник держался за бок и тоненько визжал - видимо, тоже раненый. В автозаке, кроме школьников и учителей из Диминой школы, оказались и другие пленники - девушки повзрослее, скорей всего, из медучилища.
- Убили! Они не дышут! - отчаяно завопила из глубины кунга Елена Васильевна. - Мертвые!
Девчонкам постарше пришлось залезать обратно и вместе с побледневшей и страшной глазами учительницей вытаскивать окровавленные тела. Сначала выволокли двух незнакомых девушек. Потом Беллу Исааковну... Видимо, они оказались первыми на пути шальных пуль, сделавших решето из задней стенки, заслонив собой остальных лежащих в беспяматстве пленников.
- Татьяна жива! - выкрикнула одна из "медичек". - Нужна срочная операция!
Девушка, которую снимали из автозака последней, прижимала руки к животу, пытаясь удержать внутренности. Она была смертельно бледной, и держала рот широко открытым, будто беззвучно кричала.
- Пуля вошла сзади, в спину, возле поясницы.., - сказал Олег Алексеевич, присев возле раненой, когда ее положили на траву. - Навылет. Куски печени вот... Тут уже никакая операция... Эх, бл...
Поднялся и отвернулся. Еще больше потемнел лицом и поиграл желваками. В воздухе разлился особый запах, который выходит, когда у человека разорваны внутренности.
И наступил такой момент, когда на секунду замерли все плачущие и голосящие. Осознали. И вдруг накатило.
Дима не выдержал, его давно выворачивало... Как по команде блевать стали почти все. Елена Васильевна, вся в крови, как-то неловко вывалившись из кузова, села прямо в кровавую лужу, да так и осталась сидеть, зажав ладонью рот и тоненько подвывая.
Единственный, кто не потерялся в этой ситуации оказался военрук.
- Лена! Успокойся! Детей спасать нужно! - в сторону Елены Васильевны. И девчонкам из медучилища: - Медицина! Хорош маяться! Двухсотых никогда не видели? Нужно трёхсотых срочно перевязать!
- Дикий, бегом в кабину - тащи аптечку, бинты может есть, покрывало какое - и посмотри где этот долбаный водила! - продолжал руководить бывший майор. - Воду ищи!
И уже всем остальным:
- Всем отойти от машины на десять шагов, сесть на траве, держаться вместе, никуда не разбредаться. И прекратить сопли-истерики!
И рукой вот так, по воздуху, как саблей - всё, выполнять.
Дима, пошатываясь, стал спускаться в овраг.
На окнах дверей, и перед лобовом стеклом грузовика были закреплены массивные стальные листы с прорезями в два пальца шириной для обзора. Кроме того, были наварены шипы из заостренной арматуры. И сейчас эта миникрепость сыграла злую шутку с теми, кого должна была защищать: с обеих сторон дверки были заблокированы стволами деревьев, которые росли на склоне оврага. Машина была похожа на здоровенную мышь, голову которой прижало дужкой пружинной мышеловки. Дима, рискуя напороться на шип, заглянул внутрь через щель в металле... и отшатнулся: из кабины на него тоже кто-то смотрел.
- Эй, пацан! - негромко позвал тот, кто был внутри. - Помоги выбраться. Надо срубить это ипучее дерево.
Дима вздрогнул, отпрянул от испуга и быстренько вскарабкался назад, наверх.
- Что там? - спросил военрук, заметив поспешное бегство своего посланца.
- Там, в кабине, эти... Которые нас забрали. Их заклинило.
Олег Алексеич люто глянул на кабину.
- Ага, вот так... Вот мразота... Пусть сидят. Ментам сдадим когда приедут.
- Надо срочно вызывать скорую помощь! - очнулась от шока, и начала трубить голосом полкового командира Елена Васильевна. - Нужно добежать до ближайшего жилья, до села или сторожки какой и оттуда вызвать скорую и милицию. Так, дети, никуда не расходимся. Держимся вместе. Ты, - она указала на Диму, - и ты, Алла, - тыкнула в Алюню, - бежите в эту сторону, где поле. Вы, девочки, - тыкнула в двух незнакомых, из медучилища, - по дороге в другую сторону, к лесу. Бежите и кричите изо всех сил, зовёте на помощь...
- Эй, придурки, никуда не бежите, нет там никого! - донеслось из оврага, из кабины. - Худо всем будет, сожрут вас всех! Вы в Улье, в другом мире, здесь нельзя кричать и бегать!
Елена Васильевна брезгливо посмотрела в сторону пленников, гордо выпятила грудь и недобро усмехнулась:
- От бандитов хороших советов не жди. Давайте, ребята, бегите.
Но тут вмешался Олег Алексеевич.
- Дикий, отставить. Лена, парень здесь пусть будет, у него задача за бандитами присмотреть.
Дима растерянно посмотрел на военрука, потом на Елену Васильевну, не зная кого слушать. Но в это время Алюня, не став дожидаться попутчика, уже стартанула. Две девчонки их медучилища тоже побежали в свою сторону.
- Кричите! Зовите на помощь! - попыталась докричаться им вслед Елена Васильевна.
- Эй, выпустите нас! Не надо никуда бежать и кричать! Это смерть! Капец вам всем, и нам тоже! Здесь другой мир, поймите! - продолжали кричать из ямы. - Мы раненые, Физик вообще отрубился! Помогите нам выбраться, здесь сейчас будут зарики!
Но просьбы пленников игнорировали. Прошла, наверное минута.
- Что-то не слышу, чтоб они звали на помощь, - прислушиваясь, возмущенно высказалась Елена Васильевна. - Ну-ка, дети, давайте вместе...
Но уже набрав в грудь воздуха, классная руководительница вдруг захлебнулась на выдохе...
Из леска на дальнем конце поляны на дорогу выбежала Алюня. Она возвращалась обратно, убегая со всех ног. А за ней... А за ней мчалась гигантскими прыжками невозможная какая-то тварь, человек - не человек, какой-то здоровенный урод похожий на голую и темнокожую безволосую гориллу.
Никто ничего даже не успел сообразить, все замерли, раскрыв рты.
Выполнив, наверное, результат мастера спорта на стометровке, добежав сюда, ко всем, к месту аварии, Алюня, с круглыми от испуга глазами, видимо, только сейчас поняла что навела монстра на своих товарищей, но было поздно. Чудище стремительно приближалось: все, даже Елена Васильевна кинулись врассыпную. Даже Олег Алексеевич, отступая, оступился на склоне и полетел в овраг за машину. Дима рыбкой нырнул под грузовик, за колесо...
Забившись поглубже, Дима замер, прислушиваясь. Было слышно, как приблизился тяжелый топот и какое-то сиплое урчание. Топот стих, хлюпнуло, стукнуло: послышался жуткий хруст и чавкание. "Он что, жрет мертвых?" - с ужасом предположил Дима. Послышался еще топот и урчание: кажется, за одной тварью бежало еще несколько.
- Там же Машка осталась... - шибанула мысль. - И этот, из девятого...
Урчание и чавкание. Возня... Треск костей... Потянуло мокрой псиной и дохлятиной.
А затем там, на пятачке позади грузовика, раздался тонкий отчаяный вопль.
Секунда, другая...
Дима весь сжался... Кажется, это кричал Коля-девятиклассник...
Всё, капец ему...
И вдруг послышалось... Отдаляющийся топот! Они убегают!
Точно, убегают! Дальше, топот затихает.
Всё, убежали.
Тишина.
И слабый, но четко ощутимый запах кислоты. Как сегодня утром в Ком-ске.
Дима выскочил первым. Затем выкарабкался Олег Алексеевич. Посмотрев вслед скрывшимся монстрам, Дима не выдержал и глянул на остатки пиршества чудовищ, и его желудок скрутило судорогой. А потом ещё и ещё.
Твари успели изгрызть и разорвать погибших на части. И девушку, раненную в живот, тоже. Но Маша Татарка и Коля, оказавшиеся на несколько шагов в стороне остались невредимыми. До них не добрались. Видимо, чудовища сразу накинулись на ближайшее мясо, а затем их что-то или кто-то вспугнул, это позволило двум раненым школьникам уцелеть.
- Я бегу, смотрю - там какая-то територия, кучи щебня, сараи, трактор стоит, - сбиваясь и заикаясь, рассказывала Алюня. - Тут, недалеко, вот там, за перелеском. Там какой-то поселок начинается, железную дорогу видно. Смотрю - двое сидят на корточках... Я сначала думала - люди, уже хотела позвать... А оно подняло голову и на меня посмотрело - а морда вся в кровищи - они, по-моему, собаку жрали...
Девчонки, и школьницы, и "медички", как испуганные цыплята вокруг наседки сгруппировались поодаль вокруг Елены Васильевны, хором подвывая, все как одна отвернувшись от зрелища разорванных трупов, периодически только отбегая в сторонку, чтобы поблевать.
Дима прислонился головой к какому-то деревцу, и так и стоял, понимая, что больше блевать нечем, но вот сейчас опять подойдет...
- Так, все, боец, - хлопнул Диму по спине военрук. - Харе выворачиваться. За мной.
Дима старался не смотреть на трупы. Вместе с военруком они спустились в овраг, к кабине грузовика.
- Эй, служба, - позвал майор. - Есть кто живой?
- Пока живой, но это, с вашей помощью, ненадолго, - сразу раздалось в ответ. - Слушай, мужик, выпусти, давай разойдемся людьми.
- Твой "мужик" в канаве лошадь доедает. А ко мне обращаться товарищ гвардии майор!
- Ладно, ладно, не кипишуй. Майор так майор.
- Гвардии майор! - сурово настаивал военрук.
Но того, кто был в кабине больше интересовал другой вопрос.
- Да пусть будет хоть четырежды гвардии пять раз генерал-майор. Где зарики? Слышал, урчали тут, и неслабо, видно "бычок" был, или даже лотерейщик? Неужели завалили?
- Так значит те обезьяны черножопые называются зарики? - заинтересовался Олег Алексеевич. - И много их тут?
- Много. Офигеть как много. Миллион и тыща штук. На вас точно хватит. Так всё таки, где эти, которые урчали?
Олег Алексеевич посмотрел на Диму, обдумывая, что сказать. Ответил просто:
- Ушли.
- В смысле - ушли? Вот так взяли и ушли? - не поверил собеседник военрука.
- Что-то им почудилось, стали принюхиваться... и свинтили в темпе.
- Ну-ка, ну-ка... Точно! Бл,.. это перегрузка! - голос в кабине стал испуганным. В крик: - Тикать надо! Открой дверь, майор! Кисляком понесло!
- Нихера ничего не понесло. Это наш ученик один... пустил. Газы.
Кажется, мужик в кабине ошалел от такой информации.
- Чего? Газы? В смысле пукнул? Нифигассе, газы... Та ты шо... Слушай, это же дар Улья, защита такая от зариков! Вам повезло неимоверно. Я только слышал, что такие бывают! Ни одна тварь, даже суперэлитник не подойдет к месту, откуда пошел кисляк! У них инстинкт такой - сваливать на другой кластер при первых признаках перегрузки. А кисляк - первый и самый главный из признаков. Вот и рванули. Если б не это - сожрали б они вас всех, и косточек не оставили.
Помолчали.
- Слушай, мужик, выпусти. Никто не в накладе, разошлись - и все.
Майор задумался.
- Давай рассказывай, что тут и как. У тебя вода в машине есть?
* * *
В кабине нашелся здоровенный кукри. С трудом удалось просунуть его рукоять в смотровую щель в самодельной броне машины. Этим орудием попеременно Олег Алексеевич одной рукой, а потом совсем обессилевший Дима почти срубили ствол молодого дерева, который мешал открыть дверку кабины.
Поглядывая через щель, военрук заставил пленника сложить все оружие какое было в кабине на виду, отсоединить магазины, достать патроны из патронников.
- Руки подними! Выше! И так и держи! Дикий, руби деревяху.
Дима ударил еще несколько раз. Дерево, шурша кроной, завалилось набок. Отодвинули обрубок, открыли.
Олег Алексеевич перехватил кукри.
- Вылезай! Стоять! Руки держи за головой! Дикий, забери атомат. И второй тоже. Подай магазин!
Военрук, бросив кукри, сразу прихватил необычный, кажущийся небольшим автомат. Придерживая оружие подбородком, нашел куда присоединить магазин, опустил предохранитель, передернул затвор, загоняя патрон в патронник. Магазин в автомате пристегивался позади ручки со спусковым крючком, возле плечевого упора.
- Называется "Малюк", украинский, система булл-пап, - следя за действиями майора объяснил пленник. - Хорошая машинка, удобная и надёжная, только калибр маловат, под 5.45. А меня зовут Комар.
- Ну что, поговорим, что ли, Комар. - Олег Алексеевич нацелил автомат на пленника. - Дикий, отодвинь остальное оружие дальше. Бери "весло". Патрон в патронник, приготовиться к стрельбе. - И опять пленнику: - И не вздумай дернуться, я и одной рукой башку разнесу.
***
- В общем расклад такой. Только без паники и нервов, и не начинайте глупить. Вы попали в другой мир.
Комар дал каждому по очереди отпить из своей фляжки. Гадость неимоверная, по вкусу - смесь самогона и забродившей мочи. Но от этого пойла у всех резко прошла головная боль, и ломота с жаждой, и будто открылись глаза.
- Живчик называется. Без этого напитка нельзя, нужно пить каждый день. Без живчика любой имунный протянет от силы неделю, ну, макусимум - две, - пояснил Комар. - А дальше - мучительная смерть от спорового голодания.
Мертвых оставили. Ни у кого не было сил начинать копать могилу, или хотя бы приблизиться к месту пиршества тварей.
Укрылись в другом овражке, недалеко от того, в котором застряла машина. Их было сейчас одиннадцать человек, тех, кого увезли из Ком-ска. Двое учителей - Елена Васильевна и Олег Алексеевич. Двое мальчишек - Дима и Коля. Алюня-спортсменка. Раненная Маша Татарович. Двое маленьких девчушек-близнецов из девятого "А". Трое старших девушек "медичек". И одна совсем взрослая девушка из швейной фабрики. Две девчонки из медучилища, которых Елена Васильевна послала по дороге за подмогой пока не вернулись.
В кабине, кроме водителя, оказался тот самый бородатенький парень, похожий на школьного физика. Ему прилетело в спину, по-серйозному, и парень сейчас сидел (лежать он не мог), стонал и пускал розовые пузыри.
Рассказывал Комар. Еще раз оглядел всех, и видя, что на него пока никто не набрасывается, продолжил.
- Кароч, я рассказываю, чтоб вы все поняли, что здесь происходит, и какие у кого шансы выжить. Принимайте все как есть, потому что ничего другого не остается. Называется эта штука Стикс, но больше ее все местные называют Улей. Тут какой-то космический, или временной, или вообще непонятно какой парадокс... И аномалия. В общем Улей состоит из разных кусков, типа пчелиных сот, потому и название такое. Эти куски здесь называют кластерами. Улей периодически отрывает эти куски от других миров и закидывает сюда, вместе со всеми людьми, домами, заводами и пароходами. Вот как с вами - сначала кислый туман, гром среди ясного неба, разряды молнии, раз - и вы уже здесь. Словно кто-то отрезал кусок торта, и попытался его присобачить к другому торту. Вишенка к черешенке, речка к речке, дорога к дороге... И так происходит многократно и бесконечно. Есть кластеры быстрые - те, которые обновляются чуть ли не каждый день, есть медленные, которые могут обновиться раз в год, или вообще в несколько лет, но в основном где-то от месяца до полугода. Есть и такие, что по два раза на день обновляются, а потом затихают на какое-то время - нестабильные. По всякому бывает. Это Улей, здесь все хрен знает как и через жопу мозгами навыворот.
А теперь слушайте главный прикол. Весь Улей заражен каким-то не то вирусом, не то грибком. И от этой заразы все, кто попадает в Улей заражаются и чаще всего становятся чем-то наподобие зомбаков. Малая часть людей, попавших в Улей, обладают иммунитетом, и не обращаются, хотя вирус у них есть тоже. Это такие как вы и я. Имуны. Нам всем надо пить живец, иначе будет очень плохо. Живец готовится так: берешь споран, растворяешь его в водке...
Все внимательно слушали. И думали каждый о своем. Информации было много, и усвоить её всю и сразу было нереально. А главное было никак невозможно поверить в эту дебильную сказку, которую сейчас плел на своем приблатненном жаргоне бандит Комар. Действительно, похож на комара - малорослый, худой, востроносенький, глазки близко посаженные, брехливые и бегающие. В общем, явно вредносное насекомое.
- Улей, вообще-то дает много всяких ништчаков и хороших вещей, - продолжал местный старожил. - Те, кто сюда попали, никогда ничем не болеют, всякими расстройствами или гриппом с геморроем. Даже раковые больные на последней стадии, если оказывались имунами, тут за неделю другую полностью выздоравливали, если, конечно, их не сжирали зарики. Даже вот как у тебя, - Комар кивнул на Олега Алексеевича, - рука скоро отрастет и глаз тоже вырастет новый, и все что было поврежденное нарастет обратно. Живчик только нужно лакать систематически, и желательно горохом ускорять регенерацию. Но и так всё будет зашибись. Опять же - если не сожрут. А сожрать тут есть кому.
Те, кто вас может сожрать называются зарики, зараженные. Под перегрузку все попадают вроде одинаковыми. Первое время - часы или даже пару суток никто ничего не понимает, и все люди как люди, только голова начинает болеть все сильнее и жажда сумасшедшая. А потом основная маса начинает обращаться. Начинают урчать, и кидаются на соседей, или кто рядом попадется. Это уже не люди. Это зарики, можна сказать - зомби на разных стадиях развития. Первая стадия для обращенного, пока свежий, где-то пару недель, месяц - пустыш. Ему обязательно нужно кого-то сожрать, иначе он обессиливает и становится ползуном. Если стал ползуном - все, недолго еще шевелится, а потом сдыхает сам по себе. А вот если пустыш кого-то сожрет, то он после жратвы очень быстро поправляется и переходит на следующую стадию.
Следующая стадия - несун, бегун, футболист - пару раз хорошо поевший пустыш. Точная примета такого - очень активный, быстро бегает, а самый прикол - по началу почти всегда имеет полные штаны, так как кушают они хорошо и обильно, и аналогично какают, при чем не заморачиваясь на туалеты и снятие гардероба; оттого "несун" - все свое носит с собой. Тем, кто в прошлой жизни были женского пола, и на момент обращения были в юпках, конечно, проще, но сути это не меняет. А потом он штаны теряет, получается бегун, или футболист, потому что штаны, бывает, держатся на одной ноге, и волочатся при хотьбе с этаким клубком внутри... Как футбольный мяч.
Следующий - бычок, качок, морда, прыгун - конкретно отъевшаяся тварь, ещё похожая на человека, но очень накачанного, с развитыми мышцами, и кожа постепенно становится синюшно-серого цвета, волосы, ногти и зубы выпадают. Этот уже штаны с дерьмом почти всегда теряет, да и верхняя часть прижизненного гардероба часто теряется. Может легко запрыгнуть в окно второго этажа, вышибить головой лобовое стекло автомобиля, высадить не очень крепкую бронированную дверь. Здоровяк, короче.
У каждого зараженного на затылке есть такой нарост... Типа спорового мешка. В нем находятся такие штуки, которые называются спораны. Спораны появляються по мере развития зариков. Чем развитее - тем больше шансов. Кароч, как тварь пожрет - так и начинает расти споран, а у некоторых и два, а у самых здоровых качков - и три бывает.
Следующая стадия для зариков - горошники. Отличаются тем, что у них у всех уже заметны явные изменения.
Главное отличие лотерейщика, или как его ещё называют жрача от меньших своих братьев-уродов - новые зубы, приспособленные рвать мясо и разгрызать кости. Это уже конкретный хищник, откусит руку или ногу нараз. Кожа ещё больше роговеет и темнеет, начинают формироваться защитные пластины. Появляются когти. В нем может быть горошина, а может и не быть - лотерея, оттого так и назван.
Топтун - ещё более глубокие изменения, начинают трансформируются кости скелета. Укорачивается бедро, вытягивается стопа, начинает ходить "на носочках". Формирующиеся кости могут отчетливо стучать при хотьбе. Руки вытягиваются. Пластины выходят наружу. Пистолетную пулю держит легко.
Рубер. Полностью сформировавшися индивид. Броня хоть и не плотная, но почти по всему по всему телу, шипы, мощные когти, зубы как у крокодила. "В лоб" автоматная пуля не берет, только бронебойная, если под нормальным углом и не уйдет в рикошет.
У всех горошников может быть горох. Горох, сахарок - развивает дары Улья...
- Слушай, ты задолбал со своим горохом, редькой и прочими виноградами. Хорош трепаться. - Военрук смотрел на Комара двумя глазами - одним своим, и дулом автомата. Рядом не дремала грозная Елена Васильевна. - Ну-ка давай раскажи кто вы такие, и почему ворвались в школу.
- Мы были в отряде... - Комар как-то неуверенно глянул на Физика. - Медведя. - Было заметно, что он только что придумал это имя. - Мы выезжаем в кластеры после загрузки, отбираем имунов, и потом везем их в стаб, чтобы пополнять свои ряды, и обновить население стаба. Потери, понимаете, у нас большие, то одного схарчат твари, то десяток сразу поляжет...
- А нафига вам столько девок? Это как вы собрались свои ряды пополнять? - недоверчиво усмехнулся военрук.
- Нет, девки ни при чём... - сильнее забегал глазками Комар. - Так просто попалось в этот раз. В стабе разберутся...
- А далеко ваш стаб отсюда? - спросил майор.
- Да, далеко. Почти пятьсот км. Так вот, имунные без нас почти всегда погибают. Когда кластер перегружается, на границе уже ждут сотни и тысячи развитых зариков; только закончится перегрузка - это для них как команда "кушать подано", причем завтракать они вот каждым из вас. Сожрали бы вас кароч, стопроцентно. А мы вас спасли.
- Мы успели отъехать километров пятьдесят от вашего кластера. - продолжал Комар. - А потом... Есть тут одно место нехорошее. Сразу несколько кластеров таких, порытых оврагами... Не один караван там полег. Вот и выскочили на нас сразу несколько крупных тварей. Так получилось, что они напали на середину колонны, а мы шли первыми. Мы сразу - по газам, а сзади - рубер. Догнал и вцепился в кузов, видал, какую дыру в железе прорвал? Только там за нами "Бардак" шел, так они по руберу и лупанули из крупняка, нам дыр наделали, ваших зацепили, вон, Физика продырявили, и мне попало слегка, но рубера тоже завалили. А мы дальше - по газам, и ушли вот так. Не знаю даже, что с колонной случилось, может там был элитник-придорожник, или даже крокодил со стаей, тогда капец им всем.
Я потом с трассы ушёл, решил по проселкам добираться, только, видно пуля где-то перебила тормозной шланг, кароче, я с горки разогнался, по тормозам, а педаль - опа, нету, провалилась, машина - в овраг. Ну и защемило нас, маленько. Ты нам наше оружие отдай, и руки развяжи, а то как-то не по делу своих спасителей в плену держать.
- Как дойти до стаба? Карта есть? Маршрут знаешь? Можешь показать?
- До стаба вы не дойдете, - Комар с усмешкой оглядел девичье войско. - Здесь взрослые мужики с хорошей подготовкой и соответствующим оружием часто не доходят. Это вам один раз повезло, что пацан вот так угадал, - Колька отвернулся и покраснел,- и все,зарики свалили. В следующий раз нападут внезапно, привалят - пукнуть никто не успеет.
- Слушай, я тебя сейчас прикладом привалю разок по харе, для профилактики, - рассердился военрук. - Отвечай нормально на вопрос.
- Тихо, ша, не беленись, - нисколько не испугался бандит. - Я для вас, неразумных свежаков, единственный шанс выжить хотя бы пару дней. Не дрефьте. Я знаю тут одно место недалеко. Типа охотничьей заимки в лесу, можна там отсидеться чуток. Вы там посидите, а мы тоже малость оклемаемся и сходим приведем подмогу, чтоб вас в стаб забрать безопасный.
В кабине нашлось два автомата, граната "эфка", пистолет - милицейский ПМ, обрез охотничьего ружья, четыре ножа, небольшой топор. Кое-какая амуниция, немного еды и воды.
"Малюк" достался военруку. И граната тоже. Как и разгрузка, нож, бинокль. Дима стал обладателем пошарпанного АК-74 с треснутым прикладом и штык-ножа. Обрез забрала девушка из медучилища, похожая на мальчишку Алена, заявив что умеет с ним обращаться. "Макарова" попытались вручить Елене Васильевне, а потом кому-то из старших девушек, но все они смотрели на пистолет так, словно это была дохлая мышь. Увидев такое дело, короткоствол забрала себе спортсменка Алюня, которая, как оказалось, в своем ДЮСШ ходила в тир и пробовала заниматься и пулевой стрельбой, и даже стрельбой из лука. Она сейчас нацепила поверх школьного коричневого платья портупейный ремень Комара, на котором с одной стороны висела кобура с Макаровым, а с другой крепился кукри в ножнах. Еще пару ножей, запасные магазины и патроны, и все что было ценного в кабине распределили между старшими девчонками добровольно-принудительно.
Елена Васильевна облюбовала топор. Прижимая к мощной своей парткомовской груди такой увесистый аргумент, она посматривала на Комара, как на мерзкое кровососущее насекомое. И не было сомнений, что она готова воспользоваться колуном для тяжких увечий или даже чего похуже....
- Ты мне тоже нравишься, - нагло захихикал в сторону классной руководительницы Комар. - Ты такая большая... Слушай, а как насчет перепихнуться? Давай отойдем в сторонку, у меня рука в процессе не участвует....
Топор Елены Васильевны предательски дрожал.
Но Комар не стал дальше развивать тему и дразнить грозную классную руководительницу.
- Кароч, так, - объявил. - Есть ещё одно дело. Раз пошли такие пироги, я буду вашим крестником. Тут нельзя называться именем из прошлого. Вы все - копии; там, у вас, в вашей школе, сейчас сидят за партами Пети, Васи и Маши со Светами, у них ничего не произошло и никто никуда ни о каком Улье и слыхом не слыхивал. Поэтому Пети и Васи - это они. И Марьванна там есть своя, - Комар глянул на Елену Васильевну, - и военрук там тоже свой остался. А вам нужны новые имена. Например, вот ты, командир, - обратился к Олегу Алексеевичу, - с одним глазом пока, значит будешь... Ну, например, Цикло....
- Я тебе сейчас твой язык отрежу и в жопу засуну, - обиделся военрук. - Я уже тебе сказал - ко мне обращаться товариш гвардии майор.
- Нет здесь ни гвардии, ни армии, ни майоров. Вернее, майоров дофига и трошки, а имя должно быть одно. Позывной в армии какой был?
- Ну, Бушмен.
- А почему Бушмен?
- Потому что я до Афгана в Анголе служил, а там всех белых называют бушменами.
- Ладно, будешь товарищ майор Бушмен. Так и нарекаю.
Военрук промолчал, даже не уточнил "гвардии майор".
- А ты, боец, из какого племени? - окинув взглядом компанию, Комар остановился на Диме, как на втором по значимости после военрука бойце в отряде.
- Я - Дима. Дикий.
- Ладно, тут без вопросов, будешь Диком.
- Я буду Ева, - выскочила Алена из медучилища. - Всю жизнь мечтала о таком имени. - И показала на серьёзную светловолосую девушку: - Это - Шведка, а эта, - показала на пухленькую, - Желя. Тех, которые ушли, я не знаю, они с другого потока. А мы - вместе, мы с фармацевтического.
Алюня ничего не выбрала и так и осталась Алюней, маленькие близнецы тоже остались со школьными кличками Лю и Ли. Маше Татарович, конечно, досталось "Татарка". Девушку из швейки, оказалось, зовут Оксана, и она без особых фантазий осталась Ксюшей.
Никто даже не рискнул давать прозвище Елене Васильевне. Хотя как-то само собой вспомнилось школьное - Василиса.
- А ты будешь... Пионер, - осклабился Комар, глянув на Кольку. - Главное, будь всегда готов, кушай побольше гороха.
Пухленький Колька-Пионер зыркнул исподлобья, и, видимо, не посчитал нужным отвечать на всякие глупости.
- Это все так, весело. Но куда нам детей вести? - спросила новостаронареченная Василиса, в прежней жизни Елена Васильевна. - Дело к вечеру. Не здесь же, в овраге ночевать.
Тревожно глянула в сторону дороги.
- А девчонок, которые пошли за помощью всё нет и нет. Я же им говорила с дороги не сходить, и, если что, через полчаса возвращаться...
- Забудь, - цинично кинул Комар. - Уже сожрали твоих девчонок. Я предупреждал, а ты, считай, сама обед для зариков и послала.