Аннотация: Был мой сон... Один из самых ранних текстов. Навеяно Акутагавой.
Один добрый человек ввёл нас в светлый дом уже под вечер, ближе к утру. Дом был снаружи уродлив и неприметен, незаметен для глаза или даже вкопан в землю, был знаменит везде, имел сложный план, множество коридоров и светлые окна.
Введя нас, добрый человек не покинул нас, а остался с нами, сказав, что здесь мы будем жить некоторое время. А мы, как дети, радовались перемене места.
Мы видели главную лестницу, доступную веем, хрустальную люстру, узорчатые своды и проёмы, окна, пропускавшие лишь свет и плафоны из прозрачного камня. Кафель на полу блестел нереальным звёздным светом. Добрый человек повёл нас не на главную лестницу, давно ставшую своеобразным символом, а на боковую, закрытую от посторонних лиц, тем не менее, широкую и светлую.
А потом мы увидели комнату, соединявшуюся с небом, в которой под раскидистым деревом сидела статую пожилого мужчины, одетого во множество каменных одёжек. Дерево стерегло его покой, дерево давало ему тень и сочные ягодные плоды. По дереву стекала роса, роса стекала и падала звонко на сиявший кафель, отсчитывая время: дерево было и часами! Когда старик плакал, дерево обнимало его листьями, и нам были видны лишь седые мраморные волосы, стянутые в узел. Каменные слёзы разбивались о плитку на полу. Он говорил своими исполинскими устами, а дерево записывало всё на свои листочки и складывало в угол. Мы не могли не прочитать, не услышать старика-великана. А небо всё гудело над ним.
Однажды с неба налетел очень сильный ветер, едва не погубил дерево, старику даже пришлось прищурить свои широко распахнутые глаза без век, и тогда такие добрые люди, как наш гид, накрыли дерево невесомой шалью.
Когда мы собирались уходить, слёзы навёртывались на наших глазах, потому что добрый великан превратился в мааааааленькую статуэтку, не больше нэцкэ.
Наш добрый человек увёл нас высоко - высоко верх, под самое небо, в просторную залу, и объявил, что тут мы будем жить.
Но вот внезапно ты понимаешь, что всё это был дым, ты по-прежнему стянут ремнями, пряжки больно впиваются тебе в грудь и живот, вокруг тебя злые чёрно-белые люди. Неизменен лишь сверкающий кафель, да и дерево за окном со своими вечными плодами и книгой, полной мудрости, записанной на листьях...