Визг тормозов, удар и темнота... Боль, пронизывающая, всепоглощающая, нечеловеческая боль. Хочу закричать, но из горла вырывается только хрип. Хочу позвать на помощь, но распухший язык не желает повиноваться.
- Вы очнулись? Подождите, сейчас станет легче.
Укол в вену. Лекарство начинает действовать, расслабляя мышцы, отгоняя боль. Паника отступает, в голове роятся вопросы: "Где я? Что со мной? Почему так темно?"
Тот же голос:
- Не переживайте, вам нельзя волноваться. Вы в больнице после аварии. На глазах повязка, потерпите несколько дней, скоро снимут.
Как будто она ("медсестра", - догадываюсь я) читает мои мысли. После ее слов количество вопросов увеличилось: "Авария? Какая авария? Почему я ничего не помню?" Просто лежу, всматриваясь в темноту. Не верьте, что у тьмы нет форм и оттенков. Есть, поверьте мне. Тысячи, миллионы оттенков, причудливых изгибов, изломов, извивов. Она то змеями сплетается вокруг тебя, то клубится облаками, то принимает совсем уж фантастические формы.
- Может, вам почитать?
Ого, клиника, видимо, не из дешевых.
Ответ - нет. Голос молотом отдается в пустом котелке головы.
- К вам дочь. Примете?
Качаю головой. "Я еще не готова. Дайте прийти в себя".
- К вам пришел следователь. Хочет задать несколько вопросов. Впустить?
Кивок. Отчаянно хочется прояснить ситуацию, хоть что-то вспомнить.
- Здравствуйте, - судя по голосу, совсем мальчишка.
Киваю.
Долго устраивается, возится на стуле, шуршит страницами блокнота. Щелчок авторучкой для натянутых нервов, словно выстрел.
Покашливает, прочищая горло. Волнуется. "Какое это дело в твоем послужном списке? Первое, второе?"
- Сестра меня предупредила, что вы еще не можете говорить.
Снова кивок.
Вы попали в ДТП. Ваш автомобиль двигался по шоссе М-27 по направлению от центра города. Вы были за рулем. Затем ваш автомобиль выехал на полосу встречного движения. Водитель КАМАЗа, с которым произошло столкновение, утверждает, что вы внезапно свернули, буквально выехав ему наперерез. Ваш муж погиб на месте.
"Муж? Я была не одна? Сережка? Погиб?" К горлу подступили рыдания. Усилием воли поборола готовые пролиться слезы. Нельзя, я должна выведать как можно больше информации. Следователь говорит и говорит. Факты, факты, факты... Каждый словно бьет наотмашь по лицу. Вопросы, на которые у меня нет ответов.
Открываю глаза. Сквозь неплотно прикрытые занавески заползает лучик солнца, чертит дорожку к кровати, запрыгивает на одеяло и тут же пропадает. Невольно улыбаюсь.Сажусь на постели, сладко потягиваюсь. Запах кофе щекочет ноздри. Подхожу к окну, раздвигаю шторы. На непричесанном небе рваные облачка. Лежалый снег по обочинам дорог приобрел серый оттенок. В памяти всплывают вечные строки:
Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный...
Давно ли мы учили с дочкой этот стих Александра Сергеевича? Теперь Наденька взрослая, в университете учится.
Шлёп, шлёп, шлёп босыми ногами в ванную. Привожу себя в порядок и спешу к источнику дивного аромата. Муж, как обычно, читает за столом газету, прихлебывая из чашки кофе. Подхожу сзади, обнимаю широкие, чуть ссутулившиеся с возрастом, плечи. Мускулы напрягаются, отторгая ласку. Что-то не так. Сердце камнем ухает вниз. Сажусь напротив. Беру приготовленную мужем чашку с уже остывшим кофе. Стараюсь делать вид, что ничего не случилось. Но руки предательски дрожат, зубы выбивают о край дробь, расплескивая напиток. Жду.
- Я давно хотел тебе сказать, - пауза, - теперь, когда Надя уже выросла и выпорхнула из отчего дома, нет смысла сохранять наш брак. В общем, у меня есть другая женщина, и я ухожу. Ты же понимаешь? - Нервно облизывает языком губы, приглаживает рукой волосы.
Не зря говорят, что жена все узнает последней. "Нет, дорогой, я не понимаю, совсем не понимаю". Молчу, что тут скажешь. Пытаюсь сохранить остатки достоинства.
Сергей выжидательно смотрит. Явно ждет бурной сцены, вопросов, упреков. "И не надейся, милый, не дождешься".
- Может, съездим за город, в лесопарк?
Муж явно не ожидает такой реакции.
- Но... я...
- Ты же не прямо сейчас собрался уходить?
- Ну, нет, наверное...
Хочет еще что-то добавить, но я решительно его обрываю:
- Вот и славно, пойду, оденусь.
В молчании спускаемся во двор, в молчании усаживаемся в машину, я - за руль, Сергей - рядом. Каждый раз, садясь в свой автомобиль, испытываю почти эротическое удовольствие. "Еще не наигралась" - шутил Сергей, кажется, уже в прошлой жизни. Между прочим, подарок мужа на юбилей совместной жизни. Когда-то и мы знавали лучшие времена. Маленькая, юркая, типично женская машинка, Сергей даже брезгует садиться за руль. "Я, что, педик какой?" А мне - нравится. С восторгом кладу руки на обтянутый кожей руль. Откидываюсь на упругую спинку кресла, ставлю ногу на педаль и чувствую, как напряжение понемногу спадает. До сих пор получаю удовольствие от вождения, хотя за рулем уже более пятнадцати лет. Сергей избегает смотреть в глаза, сидит, ссутулившись. Украдкой бросаю на него взгляд. "Постарел". И даже становится его немного жаль. Спустя полчаса объездов, обгонов, светофоров и перекрестков вырываемся из города, изнемогающего в пробках. Серое полотно трассы радостно бросается под колеса. Будний день, машин мало, не езда, а удовольствие. Вот только наползли тучки, скрыв солнце. Сергей расслабился, задремал. Оно и к лучшему. По встречке изредка пролетают легковушки. Замечаю мчащийся навстречу КАМАЗ. Внутренне подбираюсь, педаль газа - в пол, руки на руле невольно вспотели. Стремительно сближаемся. И тут, так некстати, слегка разошлись облака, на миг показалось солнце. Ослепляет. Я запаниковала, крутанула руль влево. Слишком рано. Водитель КАМАЗа успел снизить скорость. "Пока смерть не разлучит нас". Визг тормозов, удар и темнота...
Разлука в мои планы не входила. И вот, вместо брошенной женщины я - вдова. Вдова... Какое отвратительное слово. От него веет смертью, одиночеством, безысходностью, траурными одеждами и нафталином. Какая ирония, какая насмешка судьбы! Я бы от души посмеялась, если бы не было так больно.
Миновал год длиною в десять. Мучительный, гнетущий год. Я не только вдова, я - инвалид, калека, камнем висящая на шее дочери. Наде пришлось перейти на заочный, чтобы ухаживать за больной матерью. Самостоятельно не могу сделать и шага. Повязку сняли, но мрак не рассеялся. Меня постоянно окружает полная, непроглядная тьма, изредка расцвечиваемая картинками воспоминаний. Еще я хромаю на левую ногу. Хожу, опираясь правой рукой на локоть дочери, левой - на палочку. Только сейчас начала привыкать, сперва постоянно натыкалась на мебель, набивая синяки. По ночам мучают боли, приходится горстями глотать таблетки. После таблеток приходят сны: странные, пугающие, цветные. Сергей. Зовет. Туда, где нет мрака, где светло, где нет боли. Туда, где мы будем вместе. Всегда. Навеки. Где ничто не сможет нас разлучить. Во сне я живу, дышу, вижу. Устала, смертельно устала.
Сегодня ровно год со дня аварии. Надя пару месяцев назад получила права, выгнала из гаража Сережину машину. Теперь она стоит под домом, вместо моей.
- Надя, давай прокатимся на место аварии, хочу положить папе цветы.
- Мама, но я еще не очень хорошо вожу, ты же знаешь, - возражает дочь.
- Ничего страшного, я помогу.
Мне не приходится долго просить, разве дочка может отказать жалкой калеке? Ковыляем по ступеням, правой рукой держусь за перила, левой опираюсь на локоть Нади. Путь до машины занимает целую вечность, отнимая последние силы. С облегчением валюсь на сидение, неловко вытянув левую ногу. В салоне пахнет Сергеем, его парфюмом и немного сигаретами. Жадно вдыхаю родной аромат, украдкой глажу гладкую кожу кресла. Всё здесь напоминает о нем: хищный рёв двигателя, низкая посадка, совсем не приспособленная для увечной. Это не моя игрушечная машинка. Надя едет неуверенно, рывками, сразу чувствуется неопытность. Раздражает. Люблю уверенный стиль вождения. Как же хочется за руль. Надя прижимается к обочине, возвращается с букетом. К запаху Сергея примешивается удушливый аромат роз. Никогда не любила розы. Наверное, в салоне так пахло, когда муж ехал к любовнице. Все наслаждение от поездки сразу же улетучивается. Наконец-то выехали на трассу. Надя едет небыстро, но уже, хотя бы, ровнее, без рывков. И на том спасибо.
- Наденька, дай я за руль сяду.
- Мам, да ты что? Ты же... - замолкает, не договорив.
Заканчиваю за нее:
- Слепая? Но я тихонько поеду, а ты будешь руль держать. Ну, пожалуйста, ненадолго.
- Ладно, уговорила, - нехотя тянет дочь.
Открывается дверь с моей стороны, Надя помогает мне выйти. Да какой там выйти? Выкарабкаться, можно сказать. "Фу, какая же ты, зараза, низкая". Сажусь за руль, мысленно благодаря Бога, что в машине автоматическая коробка передач, и изувечена левая нога, а не правая. Перевожу рычаг на `D', немного газа, машина срывается с места. "Ух ты, какая прыткая". Постепенно приноравливаюсь к автомобилю, стараюсь с ним подружиться, стать одним целым. А это, определенно, он - сноровистый, с характером, как племенной жеребец. Моя игрушка была для меня - она - мягкая, плавная, с ленцой. Надя придерживает руль, не давая мне съехать с полосы. Нутром чувствую ее напряжение. Представляю, как она меня про себя материт.
- Наденька, что-то стучит, не слышишь?
- Нет, мам.
- Выйди, глянь, может, колесо заднее спустило. Подожди, как посмотришь, помоги мне сесть обратно, а то я что-то устала. Дай я тебя поцелую.
- Мам, ну ты чего?
"Смущается, ты ж моя хорошая, идеальная дочь. Смахиваю слезу, не удержалась. Но не могу я тебе и дальше портить жизнь. Да и любимый супруг заждался".
Хлопает дверь с Надиной стороны, сразу же плавно трогаюсь, слегка повернув руль. Открываю окно. Как только чуткое ухо улавливает звук приближающегося крупногабаритного автомобиля, утапливаю педаль газа в пол, выворачиваю руль влево. На этот раз ничего не сможет меня отвлечь. "Пока смерь не разлучит нас". Визг тормозов, удар и прощай мрак. Здравствуй свет...