Например, как произошло с вейлами, испокон веков обитавшими на высоком холме в Арвернской пуще, близ источника богини луны Белизаны? Вейлы, девы-птицы, в человеческом обличье обладавшие неземной, поистине завораживающей красотой, владели этой местностью задолго до прихода людей, как и другие волшебные народы. Но и когда повсюду стали появляться людские поселения, вейлы невозбранно оставались на своем холме: собирались там, танцевали в лунные ночи и пели чарующие песни, искали знамения в воде источника в ночь полной луны. Деревенские жители знали о вейлах и слегка побаивались их, но порой сами обращались к ним за помощью. Арвернские друиды и барды приходили к вейлам учиться магии. Девушки вешали ленты на ветки ивы возле источника, прося вейл о счастливом замужестве. А охотники, встречавшие порой в лесах сказочных красавиц, оставляли для них часть добытой дичи.
Но все решительнее и наглее вторгались люди в леса, сводили на нет укромные убежища диких зверей и волшебных народов. Правивший в то время Арвернией король Хильдеберт, один из потомков Карломана Великого, занимался укреплением границ, распоряжался строить новые крепости против своих врагов - нибелунгов и потомков Детей Дану. За это летописцы и придворные именовали его "Хильдеберт Строитель".
И вот, однажды король со своей свитой проезжал по лесу мимо холма вейл. Это место ему понравилось, и он решил возвести здесь замок. А когда один из придворных осторожно напомнил о вейлах, король задрожал от гнева, его глаза налились гневом и скорбью. Незадолго до этого времени умерла его жена, Бронислава или Брунгильда Мудрая, урожденная моравская княжна, которую он очень любил. Когда королева лежала на смертном одре, к ней приглашали вейл, надеясь, что те ее исцелят. Но и вейлы бессильны помочь, когда жизненная сила больного иссякает полностью. Однако король Хильдеберт затаил на вейл злобу и не собирался ничего прощать.
Он погнал коня на вершину холма и вонзил копье в землю, так что оно задрожало от злобной радости.
- Здесь, на этом высоком холме, я воздвигну неприступный замок! Да будет он моим стольным градом! - яростно проревел монарх. - А прежних обитательниц сего места я изгоняю! Довольно им морочить людям головы!
Хильдеберт Строитель не бросал слов на ветер. Совсем скоро заработали каменоломни, через лес проложили дороги, собрали множество людей - и на холме вейл закипела работа. Близ священного источника углубляли фундамент, затем стали возводить мощные каменные стены, башни, крытые переходы. Высоко над окрестными землями вознеслась новая столица Арвернии - Дурокортер, что на древнем наречии значило "Круглая крепость" или "Крепость у источника".
А вейлам, изгнанным и ограбленным, больше не было места в их доме, оскверненном жадными людьми. Они кружили по лесу белыми голубками и пели жалобные песни, оплакивая свою потерю. Но вот однажды они собрались в укромном лесном гроте. И самая высокая, и величественная среди вейл - их правительница, обратилась к ним:
- Сестры мои, я вместе с вами скорблю о потере нашего священного холма! Наглость людей в последнее время вышла за все пределы. Мы согласились разделить с ними землю, Боги приняли их как свой народ. Так почему они ведут себя, словно одни живут на свете?! Когда людей было мало, они чтили богов и выполняли их знамения, и Высшие Силы сами указывали им удобные для жизни места. Теперь же, расплодившись как саранча, они никого не слушают, прибирают к рукам самые заповедные места, наши лесные храмы! Однако, если люди не чтят древний договор с нами, но и мы ничем им не обязаны! Пусть король Хильдеберт страдает так же, как страдаем мы, и сгинет, не оплаканный никем из своего рода! У него есть единственный сын, совсем юный принц, носящий то же имя. Надо завлечь его и погубить, ведь он - сын нашего врага!
Вейлы отозвались яростными возгласами, похожими на клич хищных птиц. Каждая из них предлагала свое участие в деле общей мести. Но правительница выбрала из них совсем юную деву, с волосами цвета утренней зари. Она, одна из немногих, не злорадствовала и не кричала о мести.
- Морганетта, дочь моя! Тебе поручается завлечь в ловушку сына Хильдеберта! Я верю, он не устоит перед твоей красотой!
Юная вейла смущенно порозовела - словно белый лепесток жасмина окрасился нежно-алым, - и кивнула, соглашаясь.
Единственный сын Хильдеберта Строителя, тоже Хильдеберт, был тихим, задумчивым юношей, гораздо больше похожим на покойную мать, Брунгильду Мудрую, чем на своего отца. Однажды он поехал на охоту и незаметно отстал от своих спутников. Извилистые лесные тропы привели его почти к самому волшебному гроту, но он ничего не заметил, потому что чары вейл уже начали действовать. Ощущая усталость и печаль, принц спустился с коня, сел на поваленное дерево и тяжело вздохнул, вспоминая свою мать, умершую в цвете лет. Думал о ее мудрых наставлениях, о том, как она заботилась о нем, когда он болел в детстве, и как она радовалась каждому его успеху, как утешала сына после не всегда справедливых вспышек гнева отца...
Вейла Морганетта легко, невесомо вышла к нему из лесной чащи. Она была исполнена решимости погубить принца, как ей велела мать. Но вейлы всегда чутко воспринимают все движения души, и она ощутила, как он оплакивает мать в сердце своем. В дочери правительницы вейл проснулось сочувствие, и она больше не могла считать принца врагом.
Подчиняясь внезапному зову сердца, села на бревно рядом с юношей, коснулась его руки тонкими изящными пальцами. Принц поднял голову и с удивлением увидел рядом прекраснейшую лесную деву. Он сразу понял, что перед ним вейла, но не встревожился.
- Мне жаль твою мать. Она была хорошей женщиной. Мы пытались ее спасти, - неожиданно Морганетта произнесла эти слова вполне искренне.
А принц Хильдеберт, не отводя от нее глаз, проговорил без тени сомнения:
- Клянусь душой моей матери: и я не одобрял отца, когда он отнял у вас холм Дурокортер!
Так они объяснились. За этой встречей последовали другие, приведя, в итоге, к тому, к чему и должны были - к объятиям взаимной страстной любви.
Прошел год, на исходе которого Морганетта родила принцу дочь. Малышке, светлой, как солнечный луч, дали имя Вультрагота. Старшие вейлы знали, конечно, обо всем, но не мешали влюбленным, ибо знали, что, так или иначе, связь эта все равно погубит род их врага.
Но в замке Дурокортер долго никто не знал, куда почти каждый день уезжает принц. Но все же королю Хильдеберту стали подозрительны частые отлучки сына. К тому же, сам принц в последнее время казался больным: сильно исхудал, глаза его провалились, словно он почти не спал ночами. Король не на шутку испугался за жизнь единственного сына. И он послал соглядатая проследить за принцем, когда тот уезжает в лес. Соглядатай выследил влюбленную пару, не видел лишь ребенка, спрятанного в гроте.
Король Хильдеберт загорелся еще небывалой яростью. От криков его содрогнулись даже храбрые воины. Как! Подлые вейлы погубили его жену, а теперь помрачили разум сыну и высасывают из него жизнь! Он мог им ответить лишь одним - истребить их, всех до одной!
Ни на минуту королю не пришло в голову ни в чем обвинить себя. Он послал самых надежных воинов в святилище, велел жрецам Донара, Истребителя Нечисти, освятить их оружие, дать обереги, защищающие от колдовства. И вот, в лунную ночь королевские воины во всеоружии напали на вейл, собравшихся в хоровод на поляне, ставшей теперь их основным местом. Вейлы защищались своими чарами, пока могли. Но люди позаботились о защите от волшебства. А красота не служит защитой, если в ней видят заведомое зло...
Принц Хильдеберт, запертый в своих покоях, ничего не подозревал о приказе своего отца. Лишь когда стемнело, ему сообщили страшную правду. Не помня себя, принц сбежал, вскочил на неоседланного коня и в сопровождении единственного слуги во всю прыть помчался в лес.
Но он опоздал. Первые лучи солнца озарили поляну, залитую кровью, уже запекшейся. И тела прекрасных вейл, изрубленные мечами, пронзенные копьями. Никто не уцелел. Хильдеберт едва узнал Морганетту, лежащую поверх трупа матери-правительницы - ее голову разрубили тяжелой боевой секирой.
Он не помнил, сколько времени пробыл, ничего не видя и не слыша, держа на руках тело возлюбленной. Вдруг, опомнившись, бросился к заветному гроту: оттуда послышался плач младенца. Он выбежал оттуда, неся свою маленькую дочь. К счастью, грот был заговорен, убийцы его не нашли.
Поцеловав на прощание малышку Вультраготу, принц передал ее слуге, на которого мог вполне положиться, поскольку тот вырос вместе с ним, как молочный брат. Взяв дощечку и нож, нацарапал несколько строк и передал своему посланцу, да еще отдал кольцо с золотой головой медведя.
- Отвезешь мою дочь к герцогу Гримоальду Шварцвальдскому! Вот знак, а вот письмо, в нем я прошу своего любезного кузена позаботиться о ней. Теперь прощай!
Отослав слугу с ребенком, несчастный принц перенес тела вейл в их заповедный грот и заложил его камнями, чтобы никто не потревожил их общую могилу. Сам же вернулся в Дурокортер и во всеуслышание, среди скопления людей - знати, воинов и слуг, - обвинил отца в истреблении вейл. Никто еще не видел принца таким. В нем проснулась ярость, не уступавшая отцовской, и он не боялся угроз, что бросал ему в ответ рассвирепевший король. Если бы у него было при себе оружие, могло бы дойти до поединка отца с сыном. Но принц сбежал из-под ареста, не имея меча. И, когда воины сладили с ним, король решил сменить гнев на милость, полагая, что сын еще не пришел в себя после колдовства вейл. Велел посадить принца в темницу, уверенный, что тот придет в себя, и они помирятся.
Но Хильдеберт, вошедший в летописи как Потерянный Принц, уже не вышел из темницы. Он умер в скором времени, то ли от тоски и безумия, то ли его смерть поторопил дядя, младший брат отца, принц Хлодоберт, уже видевший себя наследником престола. Так говорили, но никто не знал в точности...
Слуга Потерянного Принца в точности выполнил последнее поручение своего господина. Отдал маленькую Вультраготу своей жене, которая недавно родила ребенка и могла кормить двоих. И, не теряя времени, уехал с семьей в Шварцвальд, ко двору славного герцога Гримоальда.
***
Шварцвальд, лежащий в суровых горах, поросших дремучим лесом, считался вассалом королевства Адуатукии, что выражалось главным образом в необходимости сражаться вместе с сюзереном. Но у себя дома, в частной жизни своих жителей, Шварцвальд был самобытной страной, мало подвластной чужим влияниям. В этих горах человек еще не чувствовал себя всесильным, а потому их обитатели старались уживаться с древними народами. Дальше в горах жили могучие велеты - потомки древних исполинов, созданных богами из камня. С ними лучше было ладить, потому что, кто поссорится - костей не соберет. В дремучих ельниках встречались оборотни-медведи. Их кровь текла даже в жилах знатных семейств Шварцвальда. По слухам, и сам герцог Гримоальд в сражениях принимал облик огромного черного медведя.
В виду этих обстоятельств, маленькую полувейлу приняли при герцогском дворе радушно, как подобало родственникам. Вультрагота выросла вместе с детьми Гримоальда, зная все о своем происхождении. Взрослея, она превращалась в очаровательную девушку, стройнее и изящнее обычных человеческих дев, с лицом необыкновенной красоты, с волосами цвета спелых колосьев, а глаза у нее были сияющее-глубокие, светло-серые, как отражение полной луны в зеркале вод. От матери-вейлы Вультрагота унаследовала сострадательность и доброе сердце, ее всегда можно было попросить о помощи. Кроме того, она была бойка на язык и остроумна, а, если что-то в разговоре задевало ее за живое, высказывала все, что думает, не отступая перед самыми влиятельными людьми. Как ни странно, но такая манера приносила ей больше друзей, чем врагов. Может быть, потому что в гневе воодушевленная девушка особенно хорошела. Или дело в том, что обличала-то она чаще тех людей, кто этого действительно заслуживал. При дворе ее названого отца Вультраготу прозвали "Чаровница Чертополох".
Она сознавала с детства, что в ней течет кровь вейл, могущественных чародеек. Но научить ее колдовать было некому, и она почти не вспоминала о своем даре. Она с детства обнаружила способность понимать язык птиц, и любила одна гулять в лесу или в саду, слушать их голоса, петь с ними вместе. Ее радовало, когда даже самые робкие птицы доверчиво слетали к ней на руку. Девушка понимала, что так проявляется кровь вейл. Но другого применения ей пока не видела.
Никто не сомневался, что, при такой красоте, Вультрагота будет легко разбивать сердца мужчин, как ей вздумается. Ей уже нашли могущественного жениха - моравского княжича Мстислава, которого девушка ни разу не видела. Но судьба подкралась к ней внезапно и совсем, с другой стороны, прежде чем ее родственники успели обсудить с моравскими послами приготовления к княжеской свадьбе...
При дворе появился новый мейстерзингер, молодой человек с изумительным голосом, сын аллеманского вельможи, рожденный вне брака. Певца звали Эгинхарт. Его песнями заслушивались все, он же посвящал их одной лишь Вультраготе. Музыка, пара брошенных взглядов, касания руки невзначай, сказали девушке больше всех слов. Она чувствовала, что с юношей-певцом у нее больше общего, чем с кем бы то ни было. Но он не был ровней ей, потому что его знатный отец не собирался ему завещать никаких владений; сама же она была обещана другому.
Их взаимная привязанность становилась все более страстной, они уже не могли прожить дня, не повидав друг друга. И, в конце концов, нашли способ встречаться тайно, открыв друг другу свои сердца.
У Эгинхарта был при дворе друг, виконт Эрмингол, храбрый воин, также тайно влюбленный в прекрасную Вультраготу. Когда он видел, как она наслаждается песнями Эгинхарта, с досадой кусал губы, утешая себя, что она все равно вскоре покинет Шварцвальд и будет потеряна для них обоих. Но, глядя, что певец и принцесса вот-вот забудут всякую осторожность, виконт с трудом скрывал ревность. Их дружба не охладилась, но дала пока еще не видимую, но глубокую трещину.
Однажды им по дороге встретился странник. К удивлению юношей, Эрмингола, знатного воина, он приветствовал лишь один раз, а идущего рядом с ним безземельного мейстерзингера - трижды:
Когда же Эгинхарт удивленно переспросил его, странник сумрачно произнес:
- Твоя жизнь будет кратка, но твои песни сохраняться в веках!
Скромный певец кивнул в ответ, ибо услышал то, что так желал. Виконт Эрмингол же, слушавший мрачно, с горящими глазами, заступил дорогу страннику и потребовал:
- Скажи, в таком случае, что уготовано мне!
Странник поглядел поверх головы виконта и произнес:
- Твои потомки прольют столько жаркой крови, что даже могучий Одер покраснеет!
И, едва юноши осознали сказанное, как странник исчез, словно его и не было.
Ни один из них не знал, что делать с этим странным предсказанием. Но вскоре начиналась война, куда шварцвальдцы должны были идти вместе с адуатукийцами, подавлять восстание мятежных баронов. Герцог Гримоальд не хотел воевать, он надеялся, что удастся не допустить битвы, и пригласил с собой Эгинхарта, чтобы тот чарами своей музыки побудил людей к миру.
Накануне ухода на войну Эгинхарт пришел к Вультраготе, и она принесли свадебные жертвы на алтарь Нерты, богини любви. Та ночь соединила их как мужа и жену, и Вультрагота собиралась по возвращении возлюбленного с войны отказаться от звания принцессы и от замужества с моравским князем. Если надо, она уйдет вместе с Эгинхартом куда глаза глядят!
Но ему не суждено было вернуться к ней. Не суждено и остановить войну, пробудить в людях лучшие чувства своим божественным даром. Когда оба войска уже выстраивались для боя, виконт Эрмингол, в эти дни почерневший от упорно подавляемой ревности и зависти, нечаянно приказал своему отряду двигаться вперед. Они атаковали, сломав ряды, противник ответил ударом на удар, и закипела сеча! А когда гремят боевые клинки, не слышна мирная лира певца. И Эгинхарт погиб в том бою, как множество никому не ведомых воинов. О его гибели сожалел весь шварцвальдский двор.
Вультрагота была просто раздавлена горем. Исчез ее смех и остроумные шутки, и собственная расцветающая женственность, казалось, стала ей безразлична. Она целыми днями думала о погибшем возлюбленном, вспоминала единственную ночь, когда они были вместе. Наконец, поехала в лес, на свое любимое место - к круглой заводи, где росли кувшинки. Там, глядя в зеркало светлой воды, завела песнь - импровизацию, выкликая тень любимого с Вышнего Неба - повидаться, проститься еще раз.
"О, куда ты ушел от меня, не допев последней песни, не послав мне даже взгляд на прощание, не одарив последним поцелуем? Отзовись же еще раз, выгляни сейчас из воды, чтобы я увидела твое милое лицо, мой возлюбленный, мой супруг..."
Так пела Вультрагота, не осознавая, как песнь ее обретает силу заклинания, ибо смерть близкого человека пробудила в ней дремлющую силу вейл. И еще, она совершила ошибку, не назвав по имени того, кого призывала. Ибо, пока она выкликала, в воде, вместо милого, немного печального лица белокурого менестреля, отразилось над ее головой другое - смуглое, белозубое, обрамленное черными кудрями, - лицо виконта Эрмингола, красивое, но сейчас пылающее дикой, неистовой страстью. А в следующий миг сильные руки повернули девушку, и она наяву увидела его перед собой. Он сжал ее в объятиях, как безумный, губами искал ее рот.
- Пусти! Я названая дочь твоего сюзерена! - напомнила девушка, собрав все самообладание.
- Нет, нет! Ты меня заманила, на погибель мне и себе! Давно уже я сох по тебе, давно провожал взглядом, не надеясь ни на что! А теперь твоя песнь меня позвала, и я сам не знаю, что со мной происходит, кровь моя кипит... Ты - сладкий яд, от которого нет сил отказаться! - хрипел Эрмингол, обезумев, срывая с девушки платье...
Привез он ее во дворец, измученную, обеспамятевшую, уже под вечер. Там Вультрагота, едва придя в себя, бесстрашно заявила перед герцогом и придворными, что с ней сталось, и потребовала наказания для насильника. Состоялся суд. Виконт Эрмингол не отрицал содеянного, но клялся, что принцесса своими чарами его приворожила, и он не отвечал за себя. Он говорил, что давно уже любит Вультраготу, что без нее охотно примет смерть. Девушка плакала. Это была тяжкая сцена...
Поразмыслив, герцог с советниками решили, что виконт не заслуживает казни, ибо совершил насилие под действием чар, пусть и непроизвольных. Кроме того, его казнь ничем не поможет Вультраготе. Во всяком случае, она уже не могла стать женой Мстислава Моравского. Лишь тот, кто ее обесчестил, мог теперь сделаться ее мужем.
Услышав такое решение, Вультрагота закрыла лицо руками. Но ей нечего было предложить взамен. Она стала женой виконта, который, впрочем, всячески старался загладить свою вину.
Ее несостоявшийся жених, Мстислав Моравский, женился на другой. И брак этот оказался несчастливым.
Сама же Вультрагота свыклась с семейной жизнью, насколько это возможно. Женщину с кровью вейл никому не дано покорить или сломить полностью. К тому же, ее радовали дочери, родившиеся с разницей в два года.
Старшую назвали Брунгильдой, в честь Брониславы-Брунгильды Мудрой, матери Потерянного Принца. Она росла более задумчивой и чуткой, чем ее сестра. Брунгильду с детства сговорили за княжича велетов, могучего Вертидуба: ведь она, как-никак, тоже вела род от тайных сил.
Вторую дочь Вультраготы назвали Фредегондой. Именно Фредегонда по праву будет главной героиней первой части нашей истории.