Полюбовавшись порхающей ласточкой, молодая королева велела Ротруде вместе с фрейлинами встретить ее гостей. Сама же обернулась к герцогине Ираиде, желая почерпнуть у нее запас сил.
- Прошу тебя, Ида: расскажи мне что-нибудь о твоем доме, как там идет жизнь! Почему край Бро-Виромандуи называют еще Землей Всадников?
Герцогиня улыбнулась ободряюще, понимая тоску королевы по свободе.
- Земля Бро-Виромандуи цветущая и всегда открыта солнцу. На ее широких сочных лугах пасутся табуны вольных коней. Люди и кони в Земле Всадников растут вместе, как братья. Независимо от сословия, все с детства обучаются ездить верхом, и мальчики, и девочки. По желанию девочкам разрешается обучаться и стрельбе из лука.
- Как это хорошо! - вырвалось у Кримхильды, глаза ее повлажнели. Ей вновь вспомнилась ее родная Нибелунгия, где также юные девы могли свободно ездить верхом, а иные и клинками владели не хуже оруженосцев...
Молодая королева понимала, что вряд ли когда-нибудь сможет вернуться в Нибелунгию, но в ней возникла надежда рано или поздно увидеть Землю Всадников. Если когда-нибудь король захочет нанести визит герцогу Гворемору, она любой ценой добьется, чтобы он взял ее с собой, на свет, на свободу!..
На лице Кримхильды появился легкий румянец, глаза воодушевленно заблестели, отчего молодая королева сразу похорошела еще сильней. Ида Моравская сочувственно ей кивнула, понимая, о чем та думает.
В это время в покои вернулась Ротруда вместе с фрейлинами. Это означало, что гости совсем близко. Кримхильда со вздохом вновь заняла свое кресло в центре покоев, обитое золотой парчой, больше напоминающее трон. Рядом с ее креслом поставили четыре других, более простых, но тоже роскошных - два по сторонам от ее собственного, для знатнейших дам, и два напротив - для высокородных кузин Ее Величества. Ираида Моравская по кивку королевы села в одно из кресел рядом с ней. Ротруда осталась стоять по правую руку от королевы, а остальные фрейлины выстроились полукругом позади.
Молодая королева радостно предвкушала долгожданную встречу с обретенными родственницами. Ее чувств не смогло омрачить даже возвращение Матильды, воспользовавшейся своим правом входить без доклада. Она улыбнулась, присаживаясь в свободное кресло близ королевы.
- Ты ведь позволишь мне, государыня-сестрица, - сладко проворковала бывшая королева, - тоже познакомиться с будущими родственницами?
Кримхильде именно сейчас особенно не хотелось ее видеть, но она сумела натянуто улыбнуться.
- Конечно, моя дорогая! Какая жалость, что твоя матушка не присоединилась к нам...
- Матушка сейчас сверяет списки для твоих аудиенций, - светским тоном сообщила Матильда, - она присоединится позже.
Но в это время в дверях наконец-то показались долгожданные гостьи, и все взоры обратились к ним.
Тихо, почти невесомо прошли по пушистому ковру вошедшие женщины: Бертрада Шварцвальдская вместе с Фредегондой, в сопровождении статс-дамы, госпожи Гедвиги, и пятерых фрейлин, прибывших с ними.
Бертрада, кузина молодой королевы, была ее ровесницей и внешне очень на нее похожа. Только Кримхильда от пережитых испытаний сделалась тоньше и бледнее, и выглядела старше, но вместе с тем обрела некое строгое величие. Даже фрейлины принцессы, сравнивая двух кузин, мысленно изумлялись красотой королевы.
Фредегонда услышала, как стоявшая позади Аделинда томно вздохнула и прошептала на ухо Гертруде:
- А, теперь я понимаю, почему все нибелунги воспевают красоту королевы Кримхильды! Не диво, что и виконт Гизельхер мечтает прославить одну ее на турнире, хотя состязания будут в честь свадьбы принцессы Бертрады! И, уж конечно, он никогда не полюбит меня...
Остальные же молча наблюдали за сердечной встречей родственниц.
- Приветствую вас, наконец, в нашем замке, мои милые сестры! - звонко, радостно проговорила Кримхильда. Если бы не придворные обычаи, она бы, пожалуй, сейчас от всего сердца обняла и расцеловала своих кузин!
- И мы тоже счастливы тебя видеть, наша сестра и королева! - с не меньшей радостью проговорила Бертрада, приветствуя ее, как полагалось, легким поклоном и приседанием.
Кримхильда легким кивком предложила кузинам сесть. Фредегонда, которой ради такого случая позволили одеть белое платье, что выглядело все же понаряднее, опустилась в кресло с величайшим изяществом, тщательно расправив юбки, - словом сделала все, как учила госпожа Гедвига, чьи бдительные глаза и сейчас наблюдали за воспитанницами. Внучка вейлы решила показать напыщенным арвернам, столь ценившим изысканные манеры, что у них в Шварцвальде тоже умеют себя вести. С детства бывая при дворе своего названого деда, герцога Гримоальда, Фредегонда в достаточной мере усвоила светские манеры, а ее врожденное изящество помогало выгодно показать себя.
Кузины были взаимно рады видеть друг друга, и быстро нашли общий язык.
- Я так рада видеть тебя здесь, сестра! Всю жизнь мечтала встретиться, - голос Кримхильды задрожал при этих словах, - хоть с кем-то из рода моей матери!
- Ну так вот, я теперь сама перед тобой! И останусь здесь, так что мы будем сестрами еще и по мужьям! - засмеялась Бертрада. - А вот, государыня, и вторая твоя кузина, Фредегонда! Названая внучка нашего деда.
- Я рада, что могу и тебя назвать сестрой, милая Фредегонда! - Кримхильда протянула девушке руки, и они обменялись быстрыми взглядами, без слов напоминая о тайне лавровой рощи.
Фредегонда живо припомнила, о чем говорили у нее дома и при дворе герцога Шварцвальдского.
- Раньше, когда я была маленькой, моя мать много рассказывала о своей названой сестре - твоей матери, принцессе Кунигунде, - сказала внучка вейлы. - Они выросли вместе и очень любили друг друга. Но затем... когда пришло то страшное известие, ей стало слишком больно говорить о ней.
Бертрада грустно кивнула, вспоминая, что переживали при дворе герцога Шварцвальского пять лет назад, после гибели в Нибелунгии принцессы Кунигунды и ее супруга, принца Теодориха.
- Да, в тот год весь шварцвальдский двор надел траур и оплакивал твоих родителей, Кримхильда! - сообщила Бертрада своей кузине. - Наш венценосный дед очень тяжело пережил утрату своей дочери. Он говорил, что его жене, нашей бабушке, посчастливилось уйти к Мировому Древу раньше гибели Кунигунды. Родители не должны хоронить своих детей...
Кримхильда кивнула, вспоминая другого своего деда - короля Торисмунда Нибелунгского, страшно постаревшего после гибели своего старшего сына и невестки...
- Благодарю вас за вести от семьи моей матери, от моих родных, пусть и незнакомых!.. - найдя в себе силы произнесла Кримхильда. - Ну а как здоровье нашего деда, герцога Гримоальда Медведя?
- Дедушка, конечно, сильно постарел, особенно в последние годы, но еще уверенно правит Шварцвальдом! - заверила Бертрада. - Он передает тебе самые лучшие пожелания. И все наши близкие.
После этого не менее получаса три кузины вспоминали всю свою шварцвальдскую родню. Приехавшие передавали королеве приветы от многочисленных дядюшек, тетушек, двоюродных и троюродных братьев. О большинстве из них она едва слышала или вовсе не знала; но они, оказывается, желали ей счастья.
Слушая беседу девушек, Матильда Окситанская насмешливо щурила глаза. Подумать только, как от их повадок пахнет лесом! Вспоминают всю свою родню до двадцатого колена, цепляются за общую кровь, будто селяне, для которых каждый, кто не связан родством, чужак. При встрече едва обниматься не бросились. Как видно, даже арвернскому двору не воспитать в этих девчонках истинного царского достоинства...
Между тем, Кримхильда, взяв Бертраду за руку, проговорила с чувством:
- Я очень благодарна герцогу Гримоальду за его трогательные письма, что он посылал мне в эти годы! Они помогли мне справиться с горем после потери близких. Словно рука помощи, протянутая через горы и долины. Теперь моя очередь помочь тебе поскорей освоиться в Дурокортерском замке.
В это время и Матильда обратилась к невесте принца Хильперика самым дружеским тоном:
- Если Ее Величество позволит, я, со своей стороны, на правах названой сестры также желала бы помочь. Ведь Ее Величество, к сожалению, пока не подарила своему любимому супругу сына, а стране - наследника. Так что в вопросах взаимоотношений с будущим мужем тебе понадобится более опытный советчик...
Для неискушенной Бертрады, привыкшей к гораздо более простым нравам шварцвальдского двора, любое выражение дружбы казалось искренним. Она успела влюбиться в своего жениха, как и он в нее, и находила вполне понятным, что его родственники желают ей помочь освоиться поскорей.
- Я приму за честь твою дружбу! - кивнула она Матильде, не видя предостерегающего взора, брошенного на нее королевой.
Зато этот взор уловила Фредегонда, молча наблюдавшая за всеми. И ей опять, как во время подслушанного разговора в саду, стало жаль Кримхильду. Она поняла, что та, несмотря на свой титул и высокое положение, ничего не может решить сама.
"Бедняжка! Какой толк зваться королевой, если тобой помыкают?" - подумала она.
Затем девушка украдкой поглядела на Матильду, державшуюся более царственно и горделиво, чем Кримхильда. Внучке вейлы вспомнилось все, что она слышала прежде из наставлений госпожи Гедвиги о бывшей королеве, супруге ныне покойного Хлодоберта VII.
"Вот это женщина! Даже перестав быть королевой, она сохранила свое влияние, и умеет добиваться желаемого! Вот что значит - уметь правильно себя поставить!" - думала Фредегонда с тайным восхищением.
Вспомнив королеву-мать и страх, что сама испытала в ее присутствии, девушка подумала, что Матильде, скорее всего, также приходилось нелегко в бытность ее королевой. Такая свекровь, как Паучиха, кого угодно скроет в тень своего черного покрывала. Но, глядя, как нынешняя герцогиня Окситанская быстро расположила к себе высокородную Бертраду, Фредегонда не сомневалась, что и в былые времена та не теряла времени даром. Матильда казалась хитрее, гибче, осторожнее слишком прямолинейной Кримхильды. Она бы наверняка не стала противостоять Паучихе в одиночку, а постаралась бы пересилить ее власть другими способами.
Так внучка вейлы сердцем сочувствовала Кримхильде, а рассудком одобряла Матильду. Ибо учиться можно и у тех, кто тебе несимпатичен, и даже скорее неприятен своими личными качествами, если тот хорошо знает свое дело.
В сторону Бертрады она бросила выразительный взгляд, но та не поняла ее, втянутая в оживленную беседу с Матильдой. Королева покачала головой, глядя на них. Но откровенно поговорить с кузиной в присутствии герцогини Окситанской не было никакой возможности, и им с Фредегондой пришлось терпеть.
А Матильда сладко пела дальше, очаровывая шварцвальдскую гостью:
- Я надеюсь, милая Бертрада, что ты понимаешь, какая честь - стать супругой первого принца крови? Я надеюсь, ты до сих пор слышала о своем женихе только хорошее?
- И слышала, и видела. Мы сразу полюбились друг другу, - без колебаний ответила Бертрада, - и я приложу все старания, чтобы наш брак был счастливым.
- Очень хорошо! Принц Хильперик доблестен, и ты сможешь гордиться его славой. Правда, он не так воинственен, как король, и даже охоте он порой предпочитает танцы и книги...
- А мне как раз это в нем нравится, - возразила Бертрада. - Главное - мне всегда с ним весело и интересно беседовать. И, я надеюсь, что не придется слишком дожидаться мужа с войны.
Все помолчали, а королева Кримхильда постаралась улыбнуться усилием воли, в то время как глаза ее оставались невеселы.
- Да, милая кузина! Все это правда. И я тоже от души желаю счастья тебе и Хильперику. Прошу лишь не забывать обо мне!
Бертрада дружески протянула ей руки.
- Ну что ты, разве я могу забыть о своей сестре? Скоро ты станешь мне дважды сестрой, по крови и по мужьям!..
Полюбовавшись на столь трогательное излияние чувств, герцогиня Окситанская снова постаралась перетянуть на себя одеяло:
- Если ты не возражаешь, милая Бертрада, я хотела бы пригласить тебя и твоих близких познакомиться с твоими будущими родственницами - моей падчерицей, принцессой Регелиндой, и моей дочерью, принцессой Адельгейдой.
На лице Бертрады, уже очарованной новой знакомой, появился живой интерес. Она было хотела подняться, чтобы выйти, но сперва бросила вопросительный взгляд на королеву. Та грустно улыбнулась в ответ, однако не стала задерживать свою кузину.
- Конечно, ступай, только возвращайся! И вот еще что, - прибавила Кримхильда, видя, что свита невесты принца Хильперика готовится последовать за ней. - Оставь со мной Фредегонду! Ведь и это милое дитя мне сестра! Я надеюсь, ты не откажешься, милая кузина, побыть в моем обществе подольше?
Фредегонда была польщена такой честью. Сама королева арвернская, каким бы ни было ее положение при дворе супруга, желает общения с ней! И она кивнула, охотно сев назад в свое кресло. Хоть ей и было немного не по себе. Она прекрасно помнила, как во время подслушанного разговора двух королев спаслась только благодаря Кримхильде и ее фрейлине - присутствующей здесь Ротруде. Этого было достаточно для благодарности к ним. Но что будет, если кто-то другой все же узнает, что ей ведома их тайна?
- Я с удовольствием побуду с тобой, - без колебаний ответила внучка вейлы, оставшись в покоях королевы вместе с нею, с герцогиней Ираидой и Ротрудой, за закрытой дверью.
А за окном по-прежнему беззаботно порхала ласточка, носилась наперегонки с теплым полуденным ветром. И Кримхильда при виде нее в который раз уже подумала, что охотнее родилась бы птицей, нежели королевой одной из самых могущественных стран...
Госпожа Ротруда, мать Мундерриха, приятно улыбнулась девочке, видимо, без слов благодаря за дружбу с ее сыном.
Ираида Моравская проговорила задумчиво, глядя вслед ушедшей принцессе Бертраде:
- Она, кажется, полностью очарована принцем Хильпериком и вообще предстоящим замужеством, и оттого, верно, не до конца понимает, что ее может ждать в дальнейшем.
- Это так, - вздохнула королева, и тут же обратилась к Фредегонде: - Как бы ни было, я все равно рада, что у меня теперь совсем рядом будет сестра. Или даже две сестры - ведь ты, я надеюсь, еще порадуешь меня своим присутствием?
- Столько, сколько ты пожелаешь, буду тебе самой верной подругой! - пообещала ей внучка вейлы очень серьезно.
- На моей родине, в Нибелунгии, говорят: "Дети повторяют своих родителей"... Знаешь, Фредегонда: ведь и я припоминаю, как моя матушка говорила о своей названой сестре, Вультраготе, которую уже тогда называли "Чаровницей Чертополох". Они были очень дружны. Твоя матушка подарила ей на прощание оберег на счастье. Он находится вот в этом медальоне, сделанном из ветки священного дуба, которую он сам сбросил, отдал для помощи людям.
С этими словам Кримхильда вынула висевший под одеждой на цепочке простой деревянный медальон в виде дубового листа, украшенный самыми благожелательными рунами. На вид в нем не было ничего примечательного, казалось странным, что его носит королева. Но, взяв его в руки, Фредегонда почувствовала сильное тепло, словно держала маленькое солнце. А затем послышались звуки: шепот любовных клятв, и страстные поцелуи, и радостный смех в унисон, мужской и женский, детские голоса, и топот маленьких ножек...
- Да, моя матушка заговорила его на счастье и лад в семье, - тихо произнесла внучка вейлы, потупившись; она вспомнила, что тех, кому предназначался оберег, ныне нет в живых.
- Они и были счастливы. Во всей Нибелунгии не было более дружной пары. Родилась я, затем - мой брат... Оберег твоей матери выполнил свою роль. А защищать их от врагов он не был предназначен.
Кримхильда бережно спрятала деревянный медальон опять на груди, и украдкой вытерла глаза.
Фредегонда же склонила голову, вместе с ней заново переживая трагедию пятилетней давности.
- Моя матушка надела его на меня перед расставанием... - с грустью в дрогнувшем голосе произнесла Кримхильда. - Думаю, она потому и осталась вместе с отцом, что слишком сильно его любила...
- Хотя их преждевременная гибель принесла много горя их родным, - заверила Фредегонда опечаленную Кримхильду, если только это могло принести утешение, - но все же песни о них поют не только в Нибелунгии, но и в Шварцвальде.
Желая сменить тему беседы, Кримхильда благожелательно обратилась к своей кузине:
- Я узнала, моя милая, что ты подружилась с моим пажем Мундеррихом, и что ему пошло на пользу твое внимание. Он делает некоторые успехи.
Королева кивнула Ротруде, позволяя говорить, и та с чувством глубокой признательности обратилась к внучке вейлы:
- Благодарю тебя, госпожа Фредегонда, за все, что ты делаешь для моего бедного сына! Ты помогла ему поверить в себя, и он сделался мягче, не таким озлобленным.
- Не за что меня благодарить! Я не могла иначе, - девушка на миг встретилась глазами с королевой и ее статс-дамой, без слов выражая им свою признательность.
Ираида Моравская также одобрительно кивнула:
- Мой сын Гарбориан тоже говорит, что Мундеррих переменился в последнее время. Ему стали лучше даваться упражнения, а в стрельбе из лука он неожиданно сделался одним из лучших! Теперь другие пажи и оруженосцы вынуждены придержать свои язычки, и мой сын этому рад. Ему приходилось терпеть, если другие дразнили Мундерриха, или ссориться со своими товарищами. Конечно, он и сам иногда поддразнивал брата, но совсем не со зла. Все братья и сестры иногда шутят друг над другом, это в порядке вещей. Я всегда говорила своим детям: что было между нами, родителями - касается нас одних, а для вас брат всегда останется братом.
На устах Ротруды мелькнула грустная улыбка, и Фредегонда, украдкой поглядывая на этих двух женщин, удивилась, как это они и дети их, рожденные от герцога Гворемора, не питают вражды друг к другу. За этим что-то крылось, еще непонятное внучке вейлы. Впрочем, рассудила она, в мутных дурокортерских водах плавают такие щуки, что и бывшая соперница близкой покажется...
По странному стечению обстоятельств, королева Кримхильда напомнила своей кузине о том же:
- Я надеюсь, милая Фредегонда, ты уже достаточно уяснила, чтобы понимать насколько Дурокортер отличается от двора твоего деда - герцога? Тебя и твою ласточку уже многие из обитателей замка запомнили. Будь всегда осторожна, особенно с королевой-матерью! Ее совсем не напрасно прозвали Паучихой.
Фредегонда и сама хорошо запомнила цепкий взор королевы Бересвинды, от какого мурашки бежали по коже. Ее не очень-то требовалось убеждать.
- Я буду остерегаться! - пообещала она. - Если бы еще Бертраде все объяснить... Она верит: то, что хорошо для принца Хильперика, будет хорошо и для его жены. Я слышала, что Хильперик почитает королеву-мать, как родной сын. Ведь она и ее супруг воспитали его наравне со своими детьми. Но это не значит, что такое же отношение будет и к его жене...
Кримхильда собиралась ей что-то ответить, но не успела. Потому что дверь королевских покоев бесшумно отворилась, и заглянула высокая дама с прямой осанкой и неодобрительным взглядом холодных глаз - графиня Кродоар де Кампани, до сих пор еще незнакомая Фредегонде. Скользнув по ней пренебрежительным взором, вошедшая торжествующе улыбнулась и обратилась к королеве:
- Государыня, аудиенции у тебя ждет нибелунгский посол, граф Рехимунд!
Кримхильда кивнула со сдержанной радостью; видно было, что ей приятно это известие. По знаку королевы, Ротруда бесшумно вышла, чтобы привести гостя в покои. А Ираида Моравская поднялась с кресла, и Фредегонда поступила так же.
- Государыня, с твоего дозволения, мы покинем твои покои, если наше присутствие сейчас неуместно...
Королева только недоумевая вскинула брови, но тут графиня Кампанийская сочла нужным вмешаться и обратилась к ней наставническим тоном:
- Государыня, ты, право, слишком много времени тратишь на пустые беседы с какой-то фрейлиной! Что полезного она может тебе сказать? Снисходя до нее, ты лишь унижаешь свой сан. Вместо этого тебе следовало бы побольше времени уделять своим королевским обязанностям.
Медленно, в полном молчании, королева подняла голову и окинула графиню гневным взором. И, не обращаясь к ней, окликнула уходящих:
- Останьтесь, Ида, Фредегонда! Я вполне доверяю вам. Садитесь вот сюда, подле меня, - и королева указала своей кузине кресло по правую руку.
Это было место, что до сих пор имела право занимать одна лишь Матильда Окситанская, как бывшая королева! И оно достается какой-то девчонке! Такого унижения графине де Кампани еще никто не наносил! Она побледнела от гнева, точно ей отвесили пощечину.
Но никому из присутствующих в тот миг не было до нее дела. Потому что в это время вернулась Ротруда, а за ней следовал нибелунгский посол, граф Рехимунд, в сопровождении двух рыцарей-нибелунгов, одетых в цвета своей родины. Граф был высоким статным мужчиной, моложавым, несмотря на поседевшие густые волосы, и даже еще красивым.