в параллельных, перпендикулярных и спирально закрученных мирах
(этические этюды)
Бывают в хождениях по мирам, на первый взгляд, беспричинные паузы, смысл которых открывается не сразу, а в контексте событий, горчичные зёрна которых не только не проросли, но даже ещё не созрели.
Чопанса, переживая в душе за свою ошибку, долго не решался беспокоить Максима. Тот, сидя на холмике в полной отрешённости, казалось, не проявлял к окружающему миру никакого интереса. Хотя вокруг происходило немало занятного. Так, за час до рассвета, методично выщипывая впереди себя траву, мимо на длинных тонких ногах протопала Синебородая Коза. Безотчётно наблюдая за нелепой козой, Чопанса, к своему удивлению, обнаружил, что она отнюдь не лишена инстинкта геометрического совершенства: след, оставляемый ею, протянулся через всё сепёмушковое поле с запада на восток строго по прямой. Вряд ли кто-либо смог бы проложить линию ровнее. Из точки на горизонте, за которой скрылась ненасытная Синебородая Коза, тут же, словно по команде, проклюнулось и начало своё небесное восхождение Самосветное Светило, и потянулись один за другим пилигримы.
Парад-алле открыл Наполеон. Он энергично прошествовал мимо и скрылся из виду так же стремительно, как и возник. За ним на большом отдалении просеменила старушонка с клюкой и в белом платочке, по виду слепая, но в бодрости своей ничуть не уступавшая императору. Чуть позже прошёл, волоча по траве огромные крылья, мускулистый атлет. Примерно через час в том же направлении неожиданно опять проследовал Наполеон. Тот, да не тот. Двуугольная бомбардирская шляпа, серый походный сюртук. И всё же Чопанса готов был поспорить, что это был другой Наполеон. С незначительными интервалами торопливо прошагали, попутно дурачась, четыре босоногих парня с гитарами и свирепого вида рыжий бородач в капитанских ботфортах. Прежде чем появился третий Наполеон, по козьей тропе успела пройти ещё уйма всякого народа. Из этой уймы особенно запомнился фургон бродячих актёров с Кистепёрой Рыбой на привязи. А ещё через час четвёртый Наполеон доказал, что его приход не является случайным и что Бонапарты имеют здесь привычку появляться со строгой регулярностью. Проходя мимо, новоприбывший император сдержал шаг, эффектно взмахнул своей неподражаемой шляпой, с галантной гримасой позволил обогнать себя какой-то пышногрудой блондинке и тут же без оглядки устремился вслед за ней.
Как только Чопанса убедился, что Наполеоны абсолютно предсказуемы, он потерял к ним интерес и стал более внимательно изучать остальных пилигримов, которые теперь мелькали с калейдоскопической быстротой и разве что не дышали в затылок друг другу. Менее чем за час они изрядно утоптали козью тропу. Выглядели путники весьма экзотично, однако, за исключением Наполеонов, все они были Чопансе совершенно не знакомы. Лишь лихорадочный блеск в глазах безошибочно выдавал среди них поэтов, да выделялись улыбчивые смуглолицые люди в длиннополых восточных халатах.
Отметив краем глаза проход пятого Бонапарта, Чопанса с более-менее живым интересом понаблюдал за вереницей пилигримов ещё, но за шестым Наполеоном все они стали сливаться в безликую пёструю массу, а после увешанного флагами осьминога так и вовсе измельчали и прискучили; от мельтешения на тропе стала исходить смертнейшая тоска.
Когда в отдалении замаячила сутулая фигура седьмого Наполеона, Чопанса не выдержал, повернулся к Максиму и взмолился:
- Максим! Ну чего мы тут выжидаем? Долго нам ещё тут?
- До следующей Козы, - бесстрастно отозвался Максим, но не смог сдержать улыбку.
- Шутишь! - обрадовался Чопанса.
- Типа того. Что уж теперь остаётся? Шутка - последнее прибежище для потерпевших фиаско.
- Слушай, может, посмотрим, куда они все спешат?
- Там смотреть нечего.
- Да? Но там же, в той стороне, есть что-то?
- Угу, есть. Башня из Слоновой Кости.
- Ух ты!
- Вот и они так считают. На самом деле, ничего хорошего.
- Почему?
- Ты и впрямь хочешь знать? Ладно, тогда пошли. Но я тебя предупредил...
Когда Максим так говорил, всегда возникало сложное, противоречивое чувство сомнения и тревоги. Они вышли на тропу сразу вслед за седьмым Наполеоном, держась от него на почтительном расстоянии.
Лишь только впереди в сказочной лазоревой дымке показалась ослепительной красоты Башня, Наполеон, вне себя от радости, сорвал с головы шляпу и выкрикнул: "Viva! Gloria! Viva! "
Максим дал знак остановиться и вполголоса заметил: "На самом деле, здесь уместнее звучало бы "Morituri te salutant!"..."
- Да? Что это значит?
- Сейчас увидишь.
Продолжая неистово ликовать, честолюбивый Буонапарте приблизился к белокаменной стене, и, размахивая двууголкой, с полнейшим восторгом скрылся за золотыми воротами. Блистательная башня вдруг вздрогнула и в тот же миг превратилась в Песчаную Жабу. Огромное чудовище мерзко зажмурилось, отрыгнуло скелет Кистепёрой Рыбы, утробно квакнуло и одним прыжком скрылось в барханах за горизонтом.
- Что это?! - попятился ошеломлённый Чопанса.
- Глория Мунди, - сказал Максим. - Премерзейшее создание из всех, которые я видел.
- Надо предупредить людей! - воскликнул Чопанса. - Они ведь не знают. Беда!
- Беда не в том, что не знают, - покачал головой Максим. - Беда в том, что знать не хотят.
И всё же Чопанса помчался навстречу приближающимся путникам.
Задыхаясь от волнения, принялся сообщать всем и каждому, какой кошмар ждёт их впереди. Не находя нужных слов, отчаянно жестикулировал, хватал за руки, умолял вернуться, пытался тащить назад. Пилигримы всячески уворачивались, крутили пальцем у виска и продолжали свой путь ещё более радостно и уверенно. Иные старались обойти досадное препятствие стороной ещё до того, как Чопанса успевал что-либо им сказать. Многие, отойдя на расстояние, осыпали его ругательствами. Неоднократно он оказывался бесцеремонно отброшенным на обочину. Поднимался и упрямо шёл навстречу новым неприятностям. Наконец, кто-то отвесил ему неслабую оплеуху, сбил с ног и стал исступлённо бить ногами.
Максим не выдержал, ввязался в драку и с трудом отбил бедного Чопансу у озверевшего искателя славы.
Дабы не встречаться более с обуянными иллюзорной страстью пилигримами, Максим и Чопанса зашагали напрямик через безмятежное сепёмушковое поле, прочь от обречённых и облюбованной ими пагубной тропы.
* * * * *
- Ваше пребывание здесь является нежелательным. Крайне нежелательным! Вы объявлены персонами нон-грата и должны покинуть наш мир не мешкая.
- Не то, чтобы нам очень хотелось тут задержаться, но всё-таки позвольте узнать, в чём нас обвиняют?
- Ваше пребывание губительно сказывается на нашей флоре и фауне!
- Говоря о флоре, вы, по-видимому, намекаете на Сады Фердинанда? Это я понимаю. Но причём здесь фауна?
- Ваш дирижабль...
- С каких это пор дирижабль стал относиться к фауне?
- Ваш дирижабль очень плохо относится к фауне! К нашей фауне. Он уничтожил Песчаную Жабу. Невообразимая дерзость. Однако ситуация усугубляется ещё и тем, что теперь мы стоим перед лицом экологической катастрофы: из-за горизонта с запада на нас надвигается пустыня.
- Это связано? Каким образом?
- Самым прямым! Пустыня - следствие гибели Песчаной Жабы, в которой повинен ваш дирижабль. В приказе, увы, не говорится о том, что причинён также ущерб нашему интеллектуальному ресурсу. Как оказалось, наш закон несовершенен: в нём пока не предусмотрена ответственность за интеллектуальное варварство. Но над этим уже работают наши лучшие умы. Так вот, что касается умов. От себя добавлю: на вас лежит вина и за то, что наш мир лишился притока мозгов!
- Вот как? Вы считаете?
- Да, я так считаю! Все эти незаурядные люди в совокупности составляли мощнейший интеллектуальный потенциал. Мы гордились ими. И неважно, что они находились в чреве Песчаной Жабы. Для нас главное, что они пришли в наш мир, а значит, с определённой долей вероятности, могли сделать нам что-нибудь выдающееся или полезное.
- Подумайте, что вы говорите!
- Доказательства, что они безвозвратно погибли в чреве монстра, нет. Более того, по свидетельствам очевидцев, скелет Кистепёрой Рыбы снова оброс плотью. Её видели в составе депутации от пилигримов, составивших на вас жалобу. И этот факт как раз о многом говорит. Зато теперь мы видим наверняка, что стараниями вашего дирижабля талантливейшие люди превратились в песок. Груды песка! Если вы осмелитесь задержаться здесь после того, как будет написан новый закон о защите интеллектуального достояния, вы уже не сможете рассчитывать на мягкое обхождение. Вам это понятно?
- Более чем, - ответил Максим, а Чопанса смог только кивнуть: перед разъярённым Фельдмаршалом у него всегда пропадал голос.
* * * * *
- Зачем же ты это сделал, Цепеллин?
- А что мне оставалось? Я ведь не мог ждать, когда это чудовище вернётся, погонится за вами и проглотит...
- Н-да. Ну и как же ты её?
- А разве был выбор? Вообще-то, будь у меня мозги, я, возможно, и придумал бы что-нибудь поумнее. А так просто взял и сбросил на неё Большую Мысль - она и рассыпалась.
- И что с Большой Мыслью?
- А ей-то что? Ей как слону дробина. Подобрал, отряхнул - хоть бы хны. Снова свернулась улиткой и ушла в себя. Так что за неё не переживайте. По крайней мере, меньше не стала, это уж точно!
- Ну и хорошо, - подытожил Чопанса. - А вот мне всё-таки интересно, куда ушла Синебородая Коза?