Аннотация: Сказка опубликована в детском журнале "Читайка", 1-2/2006
Про то, что на Вологодщине в Великом Устюге стоит подворье Деда Мороза, нынче, почитай, все знают. Теперь уж это ни для кого не тайна. Хочешь, письма пиши, а хочешь, живьём в гости заезжай. Улица Виноградова, номер четыре. Милости просим, господа хорошие, с супругами и ребятишками вашими в гости к Деду Морозу! Небось, каждому любопытно, как ему там, сердечному, живётся?
Намедни, слышь-ка, тайком от внучки Снегурочки, пошалил дед. Ага! Точно говорю. Так тепереча у неё в опале. Как есть, проштрафился. Вона, как косой крутит да зыркает глазищами небесно-синими! А взгляд то колючий-преколючий, да холоднющий... Ну, чисто дед в молодости! Тот в гневе колким взглядом запросто приморозить к месту мог. Бывало, как сверкнёт из-под бровей - враз зябко делается, и холод до костей. А ежели ещё и присвистнет - тут и птица на лету замерзает... Ага! Точно говорю. Знамо дело, Мороз Иваныч! Не абы кто... Оно и нараз у них со Снегуркой через этих самых пичуг-воробьёв разлад в доме. Через них, страдальцев, третий день пошёл, как друг с дружкой не разговаривают. А всё из-за газет, будь они неладны.
С тех пор, как грамоту осилил, пристрастился Мороз Иванович газетки читать. Ага! Точно говорю. И ко всякому напечатанному слову стал у него интерес большой. Вот внадысь, надо ж было такому случиться, вычитал Дед в газетёнке про глобальное потепление. Мол, всему белу свету угроза: парниковый эффект, полярные шапки тают, в горах вечные снега ручьями исходят, уровень мирового океана поднимают, и вот-вот всех затапливать начнёт. Ну и осерчал Мороз Иваныч на ту мировую беду. Ещё бы! Как не осерчать! Он ведь мужчина серьёзный. Он это, почитай, как бы себе в упрёк принял: мол, газетками, старый, балуешься и в ус себе не дуешь - оставил природу без глазу, без присмотру? Лепо ли? Почто допустил кактаклизм в глобальном масштабе? Чей недосмотр, спрашивается? Вот с той печали и нагнал он холодов, стало быть, чтоб глобальное равновесие в природе поправить. Аккурат в ночь с полнолунием вышло. Ох, и лютые же холода выпали! Сухона до самого дна промёрзла и прочие речки инже с ней. Ага! Точно говорю. За то самоуправство и попал Дед Мороз в Снегуркину немилость. Что ни один мотор на тыщу вёрст вокруг не завёлся, про то и печали нет. А вот то, что зверь и птица в лесах замерзать стали, это, конечно, зло большое. Через ту промашку промеж деда с внучкой и разлад, через то и шуршит Мороз Иваныч в углу газеткой, через то и сопит обиженно. Через то и у Снегурочки в глазах льдинки суровые, неодобрительные. Знамо дело, нажаловались зайцы про хвосты отмороженные...
В светёлке у Снегурочки с утра уж по седьмому разу прибрано всё. По стенам, как положено, иней ровно серебрится. По углам толстые сосульки сверкают. На окнах затейливый морозный узор для зимнего уюта. Всё чин по чину. А она всё хлопочет. Туда-сюда прохаживает, пылинки платочком кружевным смахивает, на деда поглядывает. Понимать надо, переживает. Ходики на стене тикают, время бежит. До Нового года всего недолго. Вон, и сорока за окном всё про то самое стрекочет...
Дед Мороз - он же не злой. Что вы! Сам живность лесную жалеет. И к ребятишкам людским завсегда с душой. У него в новогодний праздник для каждого заветный подарочек найдётся. Детишкам забава - ему радость. Не злой он! А с холодами оплошал, чего там говорить. Уж и сам не рад, что погорячился. В газетках ведь чего только не напишут, а всё почём зря. Подвела газетка Мороз Иваныча, факт. О! Вот, кажись, Снегурка оттаяла. Оттаяла, родимая! Живое слово в ледяной избе звенит, что тебе чистый ручей:
- Надо бы нам с тобой, дедушка, в путь-дорогу собираться.
- Нешто пора?
- Пора, Новый год уж не за горами.
- Чего лошадей в упряжи зря томить, успеется, - бурчит дед.
- Да я не про лошадей - подарки для ребят пора собирать, - вразумляет внучка.
- Рукавом махать труд, конечно, невелик. Только, с подарочками не обмишуриться бы, - не отступает Снегурочка. - А то выйдет, как в тот год...
- Это когда ж это мы обмишуривались?
- А ты вспомни. Неужто запамятовал? - Снегурочка невозмутима, знает что говорит. У них с дедом на этот счёт дипломатия уже целый год ведётся: она ему своё, а он, знай, на своём стоит. Как бы опять не рассорились!
- Ежели ты мне сызнова про своего разлюбезного Сантакляуза внушать станешь, то мой на то ответ тебе давно известен!
- Да чем же тебе Санта Клаус не по нраву?
Вот язва! Знает, где больной мозоль! Иваныч в своём углу крепится, не поддаётся на провокацию, только газетку усердней ерошит. А буквы перед глазами враз разбежались! Нет, доняла таки Снегурка Деда Мороза!
- Нешто снова прикажешь мне у энтого чухонца уму-разуму учиться? - возвышает голос дед, ажно сосульки по углам вдребезги.
- Ты, дедушка, моё мнение тоже хорошо знаешь: учиться никогда ни у кого не зазорно. И никакой он не чухонец...
- Как не чухонец? А кто ж он тогда, коли сам в Лапландии живёт и на олене катается? И чему прикажешь у него учиться? Скажи? По печным трубам лазать? Украдкой, как тать, ребятишкам у печки пряники в носочки запихивать? Или, может, не к ночи буде сказано, на чухонский манер позорную коммерцию завести? Сепси- тьфу!- колой приторговывать? - Мороз Иванович щурится недобро и откладывает в сторону истерзанную газету. - Не гоже мне это! Нешто я вор какой, по ночам таиться да по крышам шнырять? Тому не бывать, чтобы я свою роскошную шубу в саже пачкал! Мы с тобой к людям в праздник как приходим? А ну, скажи-ка? Мы открыто в дом входим, с подарками, с шутками, с душевным настроением! И нам всегда рады! Нам в новогоднюю ночь от людей негоже скрываться! Мы для всех - гости дорогие, долгожданные! Мне, чтоб ты знала, подарочек прямо в руки ребятёнку отдать любо. Ой, как любо! Так любо, что без той радости мне и не жить. Во как! Допреж, внуча, довольно злить меня своим Сантакляузом. Не указчик он мне - и весь разговор!
- Ему то, небось, перед ребятами за подарки не стыдно...
- А нешто мне стыдно? С чего бы вдруг?
- А с того! Вспомни хоть бы Алёшу...
- Какого Алёшу? - хитрит дед.
А ведь знает - как не знать! - про какого мальчика Снегурочка речь ведёт, на что намекает. Было дело, в прошлом годе на школьной ёлке конфуз вышел. Ага! Точно говорю. Мороз Иванович после шибко переживал...
- Ты уж меня прости, дедушка, но твои чудеса устарели. И когда только ты это поймешь? Теперь, вон, у людей в жизни каждый день чудеса поинтересней имеются. При Царе Горохе ещё можно было удивить ребят золотыми орешками, свистульками да хлопушками. А теперь дети, считай, смышленее прежних взрослых. И подарков они ждут, чтоб вровень с их умом были. Я тебе про Алёшу зачем напомнить хотела? Затем, чтобы опять не вышел телевизор на гусиных лапках вместо компьютера! Ладно, хоть, Снеговик всё на шутку перевёл да ребят рассмешил, будто так и надо. Обошлось, по счастью...
- Так ить не ведал я, чем тот компутир от телевизиря отличается! Компутир, телевизирь - одна морока!
- Вот видишь! А ну, как снова кто-нибудь на ёлке спросит? Обмишуримся снова-здорова!
- Не спросит...
- Коль в прошлый год попросил один, то в этот год непременно другие ребята станут.
- А что, коль и попросят? Не беда! Найдётся им подарочек...
- Опять матрёшки да леденцы на палочке?
- Да хоть и леденцы! Чай не побрезгуют принять презент от Дедушки Мороза.
- Ну, как же ты не понимаешь, что подарок нужен, какой душа просит! Кого теперь леденцом удивишь то?
- Почему не понимаю? Это я понимаю! Рано ты своего деда в утиль списываешь...
- А раз понимаешь, так что делать станешь?
Снова за окном сорока новость на хвосте принесла, стрекочет без умолку. Никак на снежный буран растрещалась? А Дед Мороз молчит, театральную паузу держит. Ага! Точно говорю. Бороду распушил, лукавство в бороду спрятал - важность напускает. Снегурочке, хоть и не впервой дедово степенство видеть, а всё ж и ей чудно: с чего бы это он вдруг хитрить начал? Никак новое озорство замыслил?
Во дворе скрип саней, кони захрапели. Встаёт Мороз Иванович со своей лавки, приосанивается и хлопает рукавицей об пол. Тут дверь настежь, и на порог снеговики гурьбой! Весёлые с мороза, морковками шмыгают, вёдрами на головах друг об дружку громыхают.