He lived alone, though many voices spoke, He found peace, in his own little world, So they beat him, to his end.
My Dying Bride. The Stance Of Evander Sinouе
Я знаю, что виноват перед ним. Я не ценил его по-настоящему и не поддержал, когда он так в этом нуждался, но ничего поделать нельзя. Раскаяние обычно наступает тогда, когда уже невозможно исправить ошибки. Мне остаётся только писать этот текст, который вряд ли кто-то прочтёт. Наверное, именно так люди договариваются со своей совестью. Ты убеждаешь себя, что делаешь нечто важное, и боль немного отступает. Пройдёт время, и она вовсе исчезнет под грузом повседневных забот, растворится в мелком аду будней. Так было миллионы раз, и так будет всегда. Эти записки я назову "Стансы для Эвандера Сину".
Он появился в нашем классе в середине второго семестра, когда я был на пятом году обучения. Его родителей, талантливых математиков, пригласили на работу в местный университет. Предложение оказалось достаточно заманчивым, чтобы немолодая уже пара (Эвандер был поздним ребёнком) оставила насиженное место и привычную жизнь. Впрочем, насколько я смог понять, мистер и миссис Сину всегда отличались некоторой склонностью к нетривиальным поступкам. Отец Эва в юности участвовал в манифестациях протестующих против вьетнамской войны и даже два раза попадал в полицейский участок. Мать, которую все, в том числе студенты, называли исключительно Эйлин, умудрялась в своё время сочетать занятия в престижном учебном заведении с активным хипповством. Как-то эта стройная белокурая женщина, которой никто не давал её сорока восьми, смеясь, рассказала мне о своём первом опыте приёма ЛСД. В те дни, когда наркотики никого ещё не довели до могилы, безумные трипы воспринимались как попытка добраться до абсолютной истины, закрытой для нас в обычном мире. На худой конец они становились темой бесконечных шуток. Эв был другим. Очень высокий, всегда бледный, с тонкими запястьями, больше напоминавшими женские, он скорее походил на отца. От родителей ему также достался незаурядный острый ум, умение анализировать и инстинктивно отличать главное от шелухи. На этом общее заканчивалось. Я не настолько хорошо знал чету Сину, чтобы утверждать это с уверенностью, зато жизнь неоднократно показывала мне, что наличие родной крови отнюдь не является гарантией сходства характеров. Нет, Эв не был чужим в своей семье. Они любили друг друга, любили проводить время вместе, запускать воздушного змея, играть в бадминтон, строить замки из песка. Просто в отличие от родителей, материальные блага для него не имели практически никакого значения. У Эва был собственный компьютер, навороченный дисковый плейер, самые редкие книги (с комиксами он распрощался лет в девять). Он с удовольствим гонял в "Doom" или "Quake", мог врубить на полную катушку "Металлику", когда никого не было дома. Но отними у него всё это, он просто забрался бы на свой любимый диван, достал замусоленного Конан-Дойля и на долгие часы погрузился в приключения джентльменов с Бейкер-стрит. Теперь мне ясно, что уже тогда Эв точно знал, в каком мире хотел бы жить. Там было место Холмсу с Ватсоном, бравому сержанту, пачками уничтожавшему строггов, Великому Ктулху и диккенсовскому Скруджу. А ещё он знал, что этот мир невозможен, и печалился глубокой недетской печалью.
Когда он пришёл к нам в класс, мы все плотно сидели на "Докторе Дреде". Вечером пятницы и субботы, когда показывали очередные серии, вы вряд ли обнаружили бы на улицах нашего города хоть одного мальчишку от восьми до пятнадцати. Сложно сказать, чем так купил нас этот фильм, ведь никаких оригинальных находок в нём по сути не было. Очередной сумасшедший профессор из раза в раз придумывал в своей лаборатории способы завладеть миром, а его ассистент, федеральный агент под прикрытием, неизменно расстраивал гнусные планы. Ещё была знойная сотрудница лаборатории, за внимание которой активно боролись оба героя, а также куча второстепенных персонажей. Среди последних выделялся Гэри Джонс, дистрофичного вида уборщик, безнадёжно влюблённый в знойную красотку. Чуть ли не каждый день после уроков мы разыгрывали в школьном дворе сцены из просмотренных серий. Спасибо Сандре Ли, единолично занимавшей трон первой красавицы класса, милостиво согласившейся разбавить нашу мужскую компанию. О, сколько игрушечных копий было сломано из-за этих голубых глаз, в скольки снах промелькнула её белая блузка. Само собой, никто не рвался отыгрывать роль Гэри, а вот Эв вызвался сам. Могу представить, каких усилий это ему стоило, учитывая его природную застенчивость. И он сыграл её на А с плюсом, сыграл так, что я порой чувстовал горечь во рту, замечая взгляды, которые Сандра бросала на дылду заучку. Эв действительно хорошо учился. Не то чтобы ему так уж нравилось вгрызаться в науки, просто в их семье это считалось естественным. До этого мы почти не замечали новичка, видя в нём занудного ботаника. Он мало разговаривал, перерывы в основном проводил за своим столом, уткнувшись в книгу, а после школы его сразу же увозил кто-то из родителей. Но в тот день на потрескавшемся асфальте от творил чудеса. Мы смеялись, как умалишённые, когда он по крабьи приближался к Сандре и неуклюже нависал над ней, пытаясь пригласить девушку в кино. Швабру ему успешно заменяла сухая ветка. И да, я смеялся и одновременно ревновал. Это было непривычное ощущение. Признаюсь, я чувствовал себя уязвлённым от того, что тихоня Сину внезапно оказался в центре внимания, там где должен был находиться я. Сандра не могла восхищаться никем, кроме меня.
Впрочем, это не помешало нам быстро стать друзьями. В отличие от своих сверстников, я тоже рано охладел к комиксам и хорошую книгу предпочитал бесцельному околачиванию в зале игровых автоматов. С Эвом всегда было интересно вне зависимости от того, исследовали ли мы чужие подъезды, болтали ногами в воде фонтана или скрипели джойстиками от только что появившегося на свет "Плэйстейшена". Родителя Эва одобряли нашу дружбу, и я неоднократно оставался ночевать в их уютном доме на тихой улице из двух кварталов. Такого ничем не замутнённого счастья я, наверное, не испытывал с тех пор никогда.
В восьмом классе нас накрыло волной металла. Директору даже пришлось провести общее собрание, на котором он битый час разглагольствовал о недопустимости нарушения учащимися установленной школьной формы. После череды воспитательных бесед был найден компромисс. Я перестал приходить на учёбу в футболке "Мэйденов", зато сохранил хайр до плеч, который тут же распускал, едва оказавшись за школьными воротами. Мы наперебой щеголяли друг перед другом названиями услышанных групп. Как правило, первооткрыватель выслушивал кучу инсинуаций в сторону понравившейся банды, а суровые критики тем же вечером засовывали в вертушку ещё недавно обгаженную запись. Эв и здесь умудрился остаться собой. Он приходил на занятия в выглаженной форме, в быту предпочитал линялые джинсы и футболки со смешными принтами, не носил длинных волос, цепочек и медальонов. Но из всей нашей компании никто не врубался в музыку так, как он. За какой-то год Сину умудрился пройти путь от самых примитивных вариантов блэка и дэса до арт-рока, фьюжна и, о боги, композиционного джаза. Тогда же он начал осваивать гитару. Потом настала очередь баса и клавиш. Я слушал его всего раз, когда у нас проходил ежегодный концерт, посвящённый дню основания школы. Эв играл на гитаре тему из Паганини. Чёрт, я был слишком молод, чтобы что-то понять, о дьявольском скрипаче я знал только то, что он умудрился сыграть на одной струне и заимел из-за этого проблемы с церковью. Последнее автоматически делало его супер крутым в моих глазах, но... Я дорого бы отдал за возможность послушать запись того выступления. Помню, как Эв закрывал глаза, играя. Подозреваю, что тогда он видел картины мира, в котором Шерлок Холмс расследовал преступление, совершённое поклоняющимися Ктулху культистами.
Я рано познал радость общения с противоположным полом. Первый раз девушку поцеловал в восьмом классе, секс со случайной знакомой произошёл после концерта заезжей группы в десятом. Я быстро вошёл во вкус. Удобоваримая внешность, чувство юмора плюс подвешенный язык делали своё дело. Мне нет смысла преувеличивать, всё было именно так, как я говорю. Эв в то время казался мне вечным девственником. Не скажу, что на него совсем не обращали внимания, просто он всегда держался немного в стороне, и это отталкивало накрашенных любительниц потрещать ни о чём за колой в Маке. Хотя Дженни Карвер точно была в него влюблена. После того самого концерта она подарила ему букет цветов, маленький, по-видимому, самодельный букет. Такие точно не встретишь в крутых цветочных магазинах. Эв был явно растерян. Смущённым голосом он раз десять повторил слова благодарности, изо всех сил стараясь не смотреть в глаза девушки, достававшей ему до плеча. Впрочем, кого могла заинтересовать Дженни Карвер, нескладная прыщавая десятиклассница с нулевым размером груди. А несколько месяцев спустя я увидел его с Сандрой Ли. Это был гром среди ясного неба, геенна огненная и вавилонское столпотворение. Они стояли на площадке возле "Сити оф синема", самого крутого кинотеатра в городе. Я окаменел. У меня уже был сексуальный опыт с несколькими девушками, но Сэнди всегда казалась мне недосягаемой высотой. И вот эта отличница, самоуверенная дочь богатых родителей, звезда вечеринок шла за руку с моим другом, сжимая в другой хот-дог, купленный, вероятно, в забегаловке за углом. Эв улыбался улыбкой человека, о существовании которого я не подозревал. Мечты о несбыточном мире не мешали ему анализировать происходящее в мире реальном. Он сразу заметил перемену в моём к нему отношении. Я искренне жалею, что мы так ничего и не обсудили, но нам было всего семнадцать, и мы предпочитали делать вид, что всё в порядке, чем вести серьёзные разговоры. Потом они танцевали на выпускном балу. Его тёмно-синяя рубашка удивительно сочеталась с её простым чёрным платьем. Я сгорал от ревности, заливал её шампанским и от безысходности сжимал руку Эмили Фейт, дочки владельца того самого зала игровых автоматов.
После окончания школы я поступил на физический факультет университета в городе на побережье. Мои родители посчитали это достойным местом для их сына, и последний особо не возражал. Учёба давалась мне достаточно легко, сказывалась хорошая наследственность. Общаться с Эвом мы не прекратили. ICQ, почта, а чуть позже социальные сети помогали нам в этом. Несколько раз в год мы перезванивались. Красавица Сэнди Ли стала миссис Сандрой Сину и родила мужу дочь. Ребёнка назвали Фланой. Я помнил, как Эву нравилась графиня Флана Микосеваар из зачитанного им до дыр романа Майкла Муркока "Рунный посох". Он достойно обеспечивал семью - сын четы математиков смог стать востребованным программистом. Я тоже не терял времени и женился на Эмили ещё на третьем курсе. Она получила диплом французского филолога, преподавала язык на курсах и любила после второго бокала поговорить о Бодлере. Я, пойдя по стопам Доктора Дреда, трудился в исследовательской лаборатории при институте, который до этого успешно окончил. Совместно заработанные деньги позволяли нам пить хорошее вино, проводить отпуск в Европе и к тридцати обзавестись квартирой и машиной. Конечно, не обошлось без помощи моего тестя, ныне владеющего сетью интернет кафе. Детей никто из нас не хотел. Иногда, наткнувшись где-то на упоминание о пластилине, я вспоминал Дженни Карвер. Однажды она вылепила фигурку соловья для школьной выставки. Соловей в её исполнении в лучшем случае напоминал сову. Многие смеялись, и только Эв похвалил творение нашего гадкого утёнка.
О том, что Эв имеет отношение к музыкальной индустрии, я узнал случайно. Перед сном я любил послушать расслабляющий эмбиент и иногда рылся в сети в поисках чего-нибудь атмосферного. Так выяснилось, что Эв умудрился стать мастером жанра. Правда известен он был немногим. Он не совершил никаких открытий, просто начитывал поверх монотонной тягучей музыки свои тексты. Каждое слово было как гвоздь в гроб гниющего под солнцем мира. Демоны и извращения, растаптывание мелких животных перед мастурбирующими вырожденцами, боль во имя боли - вот что проповедовал в микрофон мой бывший одноклассник. У его проекта не было официальной страницы в интернете. Записи, сделанные в домашних условиях, расходились мизерными тиражами. Фанаты предпочитали выкачивать всё из сети в обход законов и программ защиты, рассуждая при этом на форумах о запредельной крутизне Магистра С. Я видел сканы обложек альбомов. На них не было ни имён, ни фотографий, только безумное смешение чёрного, серого и белого, но не узнать голос своего школьного друга я не мог. Я никогда не включал его треки, если не был дома один. Услышав такое, Эмили точно подала бы на развод. Даже мой мозг, закалённый норвежским блэком, не мог до конца переварить то, что изрыгал из себя мой тихоня сосед по парте.
Вчера я узнал из интернета, что Эвандер Сину скончался в возрасте тридцати двух лет от цирроза печени. Одно из двух. Он должен был либо обладать врождённым пороком, либо долгие годы плотно пить, умудряясь скрывать это от окружающих. Семья, престижная работа, деньги - их оказалось недостаточно, чтобы вытравить мысли о дивном несбыточном мире. Встав из-за компьютера, я выкурил несколько сигарет подряд, а потом долго плакал, закрывшись в ванной. Последний раз это произошло со мной, когда Сэнди сказала, что мы никогда не будем вместе. До сих пор я вижу её во снах. Просыпаясь ночью, я отворачиваюсь от спящей рядом жены и раз за разом шепчу наше с Эвом любимое стихотворенье. Джеймс Джойс, "Мой ангел, этот нежный плен прохладных рук твоих...". Я не поеду к нему на похороны, и не спрашивайте, почему. Но пройдёт несколько дней, я сяду в машину и отправлюсь в свой родной город, чтобы положить букет полевых цветов на могилу моего единственного друга Эвандера Сину.