- Ну, девка, я к тебе с претензиями! - услышала я, едва разувшись в прихожей. Заглянув в комнату, увидела толстую бабку в пестрой юбке и в кожаной жилетке с опушкой поверх желтой кофты. Платок, как у гоголевской Солохи, узелком вперед, кончики расходятся в разные стороны. Пальчики-сардельки сложены на круглом животе. Я онемела, робко присела на краешек стула.
- Вы кто? Как сюда попали? - попыталась я возмутиться.
- Не узнала? Так я и думала... Ну чего гляделки вылупила? Муза я твоя вдохновляющая... даже и не думай спрашивать, к худу или к добру. И нечего тут зубами стучать, челюсть сломаешь свою искусственную.
Бабка шумно вздохнула.
- То есть Вы хотите сказать, что Вы мое вдохновение? Выы?
- Ну а чё ж такого? Не нравится Музой меня величать, давай проще: баба Муза.
Я икнула.
- Чего испугалась? Не девочка, чай...
- И на что же вы жалуетесь, баба Муза?
-Дык на тебя и жалуюсь. Что за декадентские настроения у тебя? Что за герои? Олухи царя Небесного! А где ж чистота помыслов? Где пригорки, ручейки? Пишешь про деревню да алкоголиков, себя выставляешь придурковатой бабой. А потом удивляешься, что Муза у тебя, видите ли, не такая.
-Баба Муза, да где ж чистоты помыслов набраться? Какие пригорки, ручейки, когда с балкона открывается вид на железную дорогу? - заволновалась я.
- А ты представь, что нет железных дорог. И добираешься ты до дома своего родимого ножками, шесть пар железных сапог износив. По лугам, полям да перелескам.
- Но я же правду жизни изображаю, - проблеяла я.
- Вот из-за твоей правды жизни я, вместо того чтобы парИть в воздухе, сижу тут у тебя на диване под тонну весом. Где солнышко, отражающееся в росинке? Где любовь, что сильнее смерти? Кругом какие-то тырла и ведра... Кому это интересно, я тебя спрашиваю? - баба Муза гневалась. - Нет, не могу... Сюжетик бы лихо закрутила, намудрила бы чё да хэппи-эндик придумала позаковыристее. Словечки позаумнее нашла бы. "Экзистенциализм" там или "герменевтика"... Нынче без изящества никак...
- Эх, - вздохнула я,- раньше про лошадку и дровеньки написал - и популярность на годы. А сейчас не те времена... .
- Стареешь ты, девка.
- Старею... Во многом разуверилась. Не вешать же лапшу людям на уши.
- Вот вешала бы, лучше бы было. И я бы кожаное пальто себе справила али норковую шубу. Неудачница ты... Да читает ли тебя кто?
- Бывает...
-Простодырые мы с тобой. Ну об чем с тобой разговоры разговаривать...
Баба Муза издала булькающий звук и исчезла.
***
Баба Муза "вдохновляет".
- Баба Муза, не спится мне, не дремлется...- заканючила я.
Баба Муза лежала на моем любимом диване и выглядела под простынкой большим сугробом.
- Ну что ты бахрому-то у скатерти теребишь? Лучше кислушечки выпей,- посоветовала она.
- Да какая кислушечка? Ты темы мне подскажи, на сюжетные линии натолкни.
- Впечатлений у тебя мало,- констатировала она.- Слетала бы ты на Гоа.
- Какое там "Гоа", если я живу от зарплаты до зарплаты?
- Ну тогда на пруд сходи, лягушек послушай. Помнишь, небось, как вы с Петькой на пруду целовались? - равнодушию бабки не было предела.
- Ты еще заставь меня вспомнить, как я на свет появилась! - я закипала возмущением.
Баба Муза захрапела так, что зашевелились тюлевые занавески.
"Вот же подарочек! У всех музы как музы, а моя..." Я подошла к дивану, наклонилась над спящей и заорала:
- Баба Муза, проснись!
- А? Что? Чего всполошилась-то?
- Так ведь Муза приходит, чтобы вдохновлять, а ты храпишь...
- Дык ты про кризис писать не будешь, тебе вечное подавай! А про вечное и так много написано. И писатели были не тебе чета.
- Слушай, баба Муза, - взъярилась я,- а за каким же ты лядом тогда меня навещаешь? Тормошишь? Что у вас там, в небесной канцелярии, поталантливее людей не нашлось?
- Ну что с вами, писаками, делать? Заболевание у вас такое.
- Ты хочешь сказать, что все, кто пишет, больны?
- Ну, вобщем, да. Словеса из вас так и прут... Не будь меня, куда бы ты пошла? Стихи у метро читать? А так авось по клавишам настучишь чего хорошего...
По моим щекам потекли слезы.
- Не плачь, дуреха, вы тут не от мира сего. Вот мы вас и оберегаем. Пуще глаза велено беречь!
Баба Муза прикрыла один глаз, как бы примериваясь, легко ли ей было бы с одном глазом. Потом проронила:
- Слушай, а может по стопочке?
- Да ну тебя, баба Муза. Нет бы навеять образ какой.
- Ну ладно. Записывай. "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется..."
- Баба Муза... - простонала я. - Это же Тютчев!
- А... Ну да...
Баба Муза, задумалась, постучала пальчиками-колбасками по животу, изрекла:
- Ты являешься в мой дом ночью, чуть курится за тобой ладан... Ну как, пойдет?
- Ага.
- Ну а дальше ты сама как-нибудь.
***
Баба Муза обучает.
И я погрузилась в стихотворчество... - Завидуешь? - не унималась баба Муза.
Сегодня ее круглую голову венчала шляпа с пером.
- Да чему мне завидовать? Я в таком возрасте, что готова к любому повороту событий: и к признанию, и к забвению.
Баба Муза достала из глубокого кармана юбки пышный веер и стала им обмахиваться. Ни дать, ни взять, важная дама. Если бы не шлепанцы-вьетнамки, можно было бы с уверенностью сказать, что она собралась на бал Муз. Но у нее ко мне, как она выразилась, был "сурьёзный" разговор.
- Не ври мне, девка, я тебя насквозь вижу. Зачем же тогда писать, коли известности не хочется?
- Эк, ты завернула, баба Муза. Хотя, конечно, было бы неплохо хоть одним бочком приблизиться к классикам. Ну, скажем, в соответствии с веяниями своего времени.
- Эх-хе-хе, то, что вы тут "навеяли", мы, Музы, приблизительно знаем. Потому сейчас ни одной худой среди нас не встретишь, все как будто чизбургеров объелись.
Баба Муза явно волновалась. Шляпа с пером сновала туда и сюда, я едва успевала следить за ее передвижениями. Потом, явно на что-то решившись, моя Муза сбросила шлепанцы и спросила:
-А слабО тебе Джоконду словами описать?
Я мысленно представила картину Леонардо да Винчи.
- СлабО, баба Муза. Там такие тонкости... Говорить о загадочной улыбке? О ней только ленивый не вспоминал.
Баба Муза удовлетворенно кивнула.
- Сложно, слов нет. Это тебе не мои пальцы-колбаски изображать. Дык вот, ты должна проложить путь к мастерству.
- Начнем с "Черного квадрата" Малевича? - съехидничала я.
Баба Муза погрозила пальчиком:
- Ёрничай, ёрничай. Знаю я тебя: будешь свои ассоциации излагать. А давай-ка мы, девка, возьмем что-нибудь попроще, породнее, чтоб "Русью пахло"... Русью... пахло... Фу, как душно у тебя! (Баба Муза обмахнулась веером.) Ну, к примеру, "Аленушку" Виктора Васнецова. Найди картину-то в Интернете!
Я послушно залезла в Яндекс.
- Ну, что ты видишь?
- ДЕвицу я вижу с грустными глазами. Только думается мне, что не о братце Иванушке она печалится, иначе во взгляде теплилась бы надежда. А здесь какая-то неизбывная тоска... Так может смотреть девушка, страдающая от неразделенной любви. Какой-нибудь "корнет молодой" разбил ее сердце? А еще такая тихая грусть бывает, когда вспоминаешь о давно ушедшей в иной мир матери. (И тут меня понесло.) А солнышко-то садится, верхушки деревьев ловят закатные блики ... А водица в реке студеная... Водица темная, в глазах отражается. Позади Аленушки бор дремучий, только камушек хранит последнее тепло. Тонкоствольные осинки сочувствуют красной девице, роняют свои листочки на воду... Эх, Расеюшка, матушка, вечная печальница и страдалица, не ты ли сидишь на бережку отрешенная?
-Это ведь Витя-то меня изобразил... И какая ж я была стройненькая, хорошенькая, какие косоньки у меня были густые...Какая ж я была молоденькая да несчастненькая...
- Так на камне сидишь ты? Ты? Босая?
Баба Муза скосила глаза на свои разбитые ноги.
- Я и сейчас босая, если ты заметила. Понимаешь, я тогда чувствовала. Всё чувствовала. Это я в свои лучшие, так сказать, времена, страдающая, вознесшаяся духом. Вот что, девонька, получается, когда художник предан искусству до самоотречения.
- Постой, выходит, что и Джоконда - тоже ты?
Баба Муза гордо вздернула двойной подбородок.
- Я.... Непостижимая Я...
Выдернула из шляпки перо, протянула мне.
- Учись у великих...
... Утром я обнаружила на своем ноутбуке крохотное птичье перышко.
***
Баба Муза - проводница.
- Ну-с, слушаю тебя...
Я обернулась и замерла: баба Муза на сей раз явилась в костюме проводницы. Ее мощные телеса обтягивала ткань светло-серого цвета, белая блузка виднелась из-под легкого пиджака с красной окантовочкой, небрежно застегнутого на единственную крупную пуговицу. Не хватало только аббревиатуры "РЖД" на рукаве. На голове все тот же, "солохинский", платок, на ногах совершенно ничего.
- Что это за сюжетно-ролевые игры?- заосторожничала я и покосилась на ее руки, опасаясь увидеть хлыстик, наручники или иные недвусмысленные причиндалы. Но ничего такого не было. С облегчением убедившись в непорочности моей Музы, я поинтересовалась:
- Мы куда-то едем?
Баба Муза улыбнулась, широко раскрыла дверцу шкафа и торжественно произнесла:
- Добро пожаловать в купе!
Я сделала осторожный шаг в темноту. В купе стоял небольшой батут.
- Прыгай! - приказала баба Муза.
Я с радостью подчинилась. В моем детстве не было батутов, а теперь возраст, знаете ли...
Я подпрыгнула. Один раз, другой, третий. Сначала робела, а потом, распробовав, спружинила так, что стукнулась головой о потолок.
- Больно? - посочувствовала баба Муза.
- Еще как больно!
Я потерла ушибленное место.
- Ну тогда я иду к тебе!
Баба Муза взгромоздилась на батут. Я очень боялась, что батут не выдержит нас двоих, но баба Муза ухватила меня за руку, и мы одновременно подскочили.
- Что видишь?- прокричала баба Муза.
Я подняла голову: потолка не было. Ничто не мешало моему полету.
- Вижу бабушкин яблоневый сад! - заорала я.
Моему восторгу не было предела.
- А теперь?
- Скоростное шоссе!
-А еще?
- Грюнвальдскую битву! - завопила.
Восторг от полета захватывал меня все больше и больше.
- А так?
Я парила в невесомости.
- Космические корабли! Звезды! Вселенную! - задыхалась я от новых ощущений. - Баба Муза, стоп! Дальше я боюсь!
Баба Муза, подпрыгнув в последний раз, плюхнулась на батут. Я последовала за ней.
- Пожалуй, ты права. Еще не время...
Я дышала тяжело, а бабе Музе хоть бы что... Она наклонилась, выудила из-под батута запечатанное постельное белье.
- Располагайся.
Я повертела белье в руках, оглядела батут.
- Баба Муза, а где тут перед, где зад? Где голова, где ноги?
- Смешная ты, девонька. Экспериментируй в любом направлении.
- Пожалуй, я выберу бабушкин сад...
- Я так и думала.
Повертевшись на простыне, я обратилась к Музе:
- Баба Муза, все равно ведь не усну. Давай поговорим.
Баба Муза, собравшаяся было покинуть купе, вернулась и, подтянув узкую юбку, села на восточный манер, скрестив ноги, так что мне хорошо были видны ее не очень чистые пятки.
- Ну, давай, спрашивай.
- А почему ты всегда босая?
- Я же проводник.
- Ты хотела сказать "проводница"? Та, которой иногда пассажиры плачутся в жилетку?
- Нет, именно проводник.
- Баба Муза, я с физикой не в ладах. Про электрические цепи мало что знаю. Помню какие-то проводки в изоляционной ленте. Медная проволока топорщится с обеих сторон. Ее там к чему-то присоединяют. Это чтобы свет был, да?
- В общем, да. Я здесь тоже для того, чтобы был Свет. А мои ноги и руки - это и есть" медная" проволока. Тебе ли не знать, девонька, что такое нервы - оголенные провода... Но ведь на таком пределе все время находиться нельзя, не так ли? Перегореть можно в момент! Поэтому я помогаю усилить твои чувства в их словесном выражении, а точнее, в творчестве.
- Баба Муза, а почему у меня не все как у людей? Вот люди в поезде спят в нормальных условиях, а я, как распоследняя дура, на батуте.
- Ты же терпеть не можешь однообразие. Или я ошибаюсь?
- Наверное, не ошибаешься. Скучно день за днем сидеть в темном шкафу. Похоже, поэтому мне со спутниками не повезло...
- Просто тебе никогда не нравилось , подпрыгивая ,трескаться башкой о потолок. А спутники твои и не думали подпрыгивать вместе с тобой. У них своя задача. Они многое дали тебе, только, может быть, не то, что ты ожидала, а потому отпустили с миром. Зато посмотри, какие у тебя попутчики! Целый поезд! Ты даже не представляешь, что у других таких попутчиков не было и не будет. Сколько тепла, радости, любви, дружеского участия подарили они тебе! Сколько помощи оказали! Ты никогда не была одна.
- Так- то оно так, да кому нужны эти мои подпрыгивания...- вздохнула я.- Иногда мне кажется, что это путь в никуда.
-Ты боишься, что твои творения никто не оценит ЗДЕСЬ? Этого не надо страшиться. Уверяю тебя: твои чувства, мысли, дела оценят ТАМ, в мире без "баблосиков".
- Баба Муза, мне с тобой так хорошо... И немножко больно... - прошептала я, засыпая. -Прости за то, что я тебя веником по молодости гоняла...
Баба Муза провела теплой мягкой ладонью по моей голове:
- А ты еще не знала тогда, что любишь прыгать к звездам на батуте...