(На сцене встречаются Белый и Черный. Оба в деловых костюмах соответствующего цвета. В руках портфели. Обмениваются рукопожатием.)
Черный. Приветствую Вас, коллега.
Белый. И Вам не кашлять.
Черный. Давненько мы не пересекались.
Белый. Да почти лет сто в земном-то исчислении.
Черный. Ну что, опять командировка в Небытийск?
Белый ( тяжело вздохнув). Приходится покидать Свет ради Нестрашного суда. Ну да развеемся. Все-таки праздник, День маргинала. Вот ведь на Земле празднуют День нефтяника, День рыбака, День медицинского работника. И только Небытийск нас встречает то Днем алкоголика, то Днем обжоры , то Днем тунеядца.
Черный. Скажите спасибо, что в моей епархии не отмечают таких дней. Представьте себе День прелюбодея или День мерзавца... Я знаю, что и у ваших нет таких праздников, да ведь ваши и не любят праздности, они другому радуются...Но ведь должны же быть у людей праздники здесь, в Небытийске... Должны же мы дать им шанс в день Нестрашного суда... На Большом совете даже учреждена медаль " Бомж столетия". Ох, и конкурс был отборочный! Как всегда, всех превзошли россияне.
Белый. Такой уж они народ: им что воевать, что в олимпиадах побеждать, что в музыкальных конкурсах. Души широкие, деянья необъятные.
Черный. Все в Свет попали?
Белый. Далеко не все. Вам ли не знать, что первый вопрос в Свете: ради чего?
Черный. Согласен. И у нас, во Тьме, их немало. Беда с ними. Уж коль пойдет такая душа вразнос, так только держись. Никакой золотой середины!
Белый. Но нет ничего хуже, чем застрять в Небытийске. Позабыт, позаброшен...
Черный. Ни в какой контекст не вписываются... Наверное, и не знают, что на Земле уже две тысячи тридцатый год.
Белый. Знают. Как не знать отсюда-то... Каждый ожидает своей участи. Ах, эта неопределенность... Потому и конкуренция у них такая.
Черный (смеясь). Представьте, коллега, они называют свой Небытийск отстойником.
Белый. В чем-то они правы, коллега. Им не понять, что мы оцениваем человеческую жизнь по конечному продукту. Каждому кажется, что он и есть конечный продукт. (Передразнивает): "Вот он я, такой хороший, пред вратами Рая!"
Черный. Вы, как член комиссии, понимаете, что мы должны подвести итог произведенному только за эти сто лет и ни в коем случае не заглядывать в последующие века. Иначе будет совершенно нечестно.
Белый. Кто бы говорил о честности... Впрочем, спорить не хочу. На этот раз я с Вами соглашусь. Сто лет по земным меркам - довольно приличное время, чтобы, как Вы изъясняетесь, говорить о конечном продукте. И кто же перед нами предстанет на этот раз?
Черный. Митрич, Вася и Сима.
Белый. Даже женщина? Забавно...
Черный. Вы в свой планшет загляните, там вся их жизнь зафиксирована в подробнейшем виде.
Белый. Хорошо, посмотрю. Да вот и Небытийск. Нам приготовили места на возвышении.
(По обеим сторонам сцены кафедры, задрапированные красной материей).
Черный. Все-таки есть нечто приятное, когда ты возвышаешься над другими.
Белый. Смотря какой Вы смысл вкладываете в слово "возвышенный", коллега.
Черный (с иронией). Займемся делом, коллега.
(Достают планшеты, просматривают фильмы).
Гаснет свет.
Действие 2.
Добавляется диванчик для участников шоу.
(Звучит мажорная музыка).
Ведущий ( в черно-белом костюме). Итак, встречаем победителей конкурса среди маргиналов! В конце нашего шоу только один из участников получит медаль "Бомж столетия". Митрич, Василий, Сима! Просим вас пройти в зал.
(На сцену выходят три немолодых человека, одетых весьма колоритно.)
Ведущий. Присаживайтесь, господа, на этот мягкий диванчик и давайте поговорим о вас. Надо заметить, что истории ваши чем-то похожи. Все вы родились в тяжелое послевоенное время и умерли приблизительно в один и тот же период. Все вы в конце жизни остались, так сказать, без родного угла. Тем интереснее нам будет выяснить причины такого тяжелого исхода. Кстати, как вы умерли? Первое слово - женщине. Сима?
Сима. Я умерла от удара по голове тяжелым предметом. Убийцу своего я не видела.
Ведущий. Ну-ууу, Сима. Здесь, в Небытийске, Вам открылось абсолютно все. Вы можете его назвать?
Сима. Да, это зять мой, Виталий Редькин, гад порядочный. Правда, сыщики убийцу так и не нашли.
Ведущий. Его нашли, Сима, уверяю Вас, нашли. И он уже давно получил по заслугам. Уважаемая комиссия, отметьте: смерть Симы была насильственной. А что можете сказать Вы, Василий?
Василий. Ну это... У меня все проще. Выпил я и пошел на пруд купаться. Там и утоп, значит.
Ведущий. А что скажет нам Митрич?
Митрич. Кхе-кхе. Я... кхе-кхе... сторожем был на стройке, жил... кхе-кхе... в вагончике. Выпил, заснул с сигаретой. Тряпки и загорись, кхе-кхе. Вобчем, с вагончиком тем и сгорел...
Ведущий. Грустно, очень грустно все это, скажу я вам. Алкоголь -враг, все это понимают, но никто не прислушивается к своему разуму. Прошу членов уважаемой комиссии отметить, что Василий и Митрич - люди зависимые и слабохарактерные. (Белый и Черный кивают, что-то записывают). Пойдем дальше. Жизнь подобных вам людей в общих чертах нам известна: борьба за кусок хлеба, собирание бутылок и иной утвари на помойках, довольствование, что называется, одним днем. Почему же вы остались без крова? Василий?
Василий. Ну не знаю. Поначалу была у меня семья, значит, жена, сынок и дочка. Все хорошо. Жил в деревне, работал механизатором. Любил я свою семью, очень любил. Но, значит, был у меня такой грех: я очень слаб до женского полу. Зазовут, бывало, Зинка там или Танька к себе, вроде помочь что сладить, нальют стаканчик-другой, ну я и поплыл. Очнусь, значит, то у одной, то у другой. Таньке я ребеночка заделал, хороший такой малец, справный. Я ему свистульки вырезал из прутиков. Жалко баб-то. Мужиков в деревне раз, два и обчелся. Ну вот моя Шурка и не выдержала, прогнала меня в шею. А тут я спиваться, значит, начал. И оказался не нужен ни Зинке, ни Таньке. Звали бабы иногда картошку окучивать или свеклу тяпать, собрать по осени урожай, кормили кое-чем.Подносили, не без этого. По ребятишкам я, значит, сильно скучал, да они осерчали на меня.
Ведущий (комиссии). Прошу учесть, что в те времена не существовало общества анонимных алкоголиков. Митрич, а что произошло с Вами?
Митрич. Кхе-кхе... Да мне и рассказывать-то особенно нечего. Жил один. То есть не один, а с мамою. Мама болела часто, помогать ей надо было. Любимой женчиной не обзавелся. Кхе-кхе... Мама такие вкусные блинчики пекла, щи варила и вобче... Телевизер купили, живи - не хочу... Зачем от добра добра искать? Потом, когда она померла, уже хозяйкой обзаводиться поздно было, в возраст вошел. Кхе-кхе.
Ведущий. Неужто ни разу не соблазнились женской красотой?
Митрич. Было однажды, кхе-кхе. В увольнение меня отпустили, когда в армии служил. Вижу, деваха в парке на скамеечке плачет, бросил ее парень что ли. Кхе-кхе... Утешить ее попытался. Ну, повела она меня к себе, вроде как солдатика надо чаем напоить. Там все и произошло. Не знаю, как она решилась, кхе-кхе... Мне-то что... В любовь я не верил, а дома меня мамка ждала, кхе-кхе... Пыталась сосватать, да так ничего не вышло. Пить я больно стал... Какая на меня надежа, кхе-кхе... А потом дом-то сгорел после маминой смерти... Дружки подпалили, черти... Сначала я в баньке жил, потом вот сторожил на стройке, а дальше вы сами... кхе-кхе... знаете...
Ведущий. Спасибо за интересный рассказ. А теперь Вам слово, Сима.
Сима. Я очень страдала, дочку растила одна. Две работы совмещала, чтобы у Люсеньки все было, чтобы она ни в чем не нуждалась. Куска не доедала, сама ходила кое в чем, а Люсеньку наряжала. Так ей и говорила: выбирай, Люсенька, такую профессию, чтобы вольный кусочек дома всегда водился, поваром, например. Хорошая девочка выросла, замуж вышла. Да зять-то мой, Виталька-то Редькин, бандитом оказался. И как Люсенька полюбила его? Не знаю. Уговорили они меня дарственную на квартиру подписать, я и согласилась. А потом зятек меня вытурил. Вы, говорит, мамаша, еще молодая, здоровая. Найдите, говорит, себе мущину подходящего, вот и заживете славно... Я что, я не против, да кому я нужна была, одинокая да без денег... Я подаяньем возле храма кормилась, мало кто подавал, сама, говорят, еще, как корова, стыдно, мол, побираться... Пыталась попроситься обратно, да Виталька, знать, задумал тогда недоброе, подкараулил в темном переулке ночью... Люсеньке ничего не сказал, подлец такой... А той и хорошо: не беспокоит мать и ладно...
Ведущий. Еще один злободневный вопрос, друзья мои: что вы считаете главным в своей жизни?
Митрич. Я как-то не задумывался. Кхе-кхе. Жил себе да жил.
Сима. Я считала, что самое главное - быть не хуже других, жить так, чтобы мой ребенок ни в чем не нуждался...
Василий. Выходит так, чтобы баб, значит, любить...
Ведущий. Ну и последний вопрос: как вы думаете, кто из вас достоин медали "Бомж столетия"?
Сима. Я считаю, что достойна такой медали, потому что вынесла много невзгод.
Митрич. А я, выходит, бомж по призванию...кхе-кхе, потому как плыл по течению. Работал вот до последнего... Пользу приносил.
Василий. Я старался никому не делать зла, всех любить. Но, видно, перестарался...
Ведущий. Спасибо, дорогие конкурсанты... Прошу вас покинуть диванчик, за кулисами вам выдадут по рюмочке бодрящего эликсира, а мы тут вернемся к обсуждению ваших кандидатур членами, можно сказать, неподкупного жюри...
Действие 3.
(Черный и Белый выходят из-за кафедр, удобно устраиваются на диване.)
Ведущий. Ну что, представители Света и Тьмы, ваше мнение?
Черный. Жизнь этих людей - полный отстой... Какая проза!(Качает головой).
Ведущий. Поэтому они и находятся в нашем отстойнике, простите, в Небытийске. Но Небытийск переполнен до невозможной степени, души все прибывают и прибывают. Живем в ужасной тесноте. Нужно решать, господа, кого вы заберете с собой.
Белый. Да я бы никого не забирал.
Черный. Я бы тоже. Не по моему профилю...
Ведущий. Вам бы, Белый, очень подошла Сима. Во-первых, невинно убиенная, во-вторых, жертвенная, в третьих, обманутая и много страдавшая. А Вам бы, Черный, Василий подошел. Все-таки прелюбодеянием от него попахивает...
Черный. Попахивать-то попахивает... Но разве Вы забыли, что мы решаем судьбу по конечному продукту? А кто у нас конечный продукт? Что у нас там, коллега?
Белый (просматривает планшет). Конечный продукт у нас - внуки. Не помню, кто-то там, на Земле, сказал, что сын за отца не отвечает. Я бы уточнил: отец за сына отвечает, даже очень. Мы в ответе за своих потомков, мы должны ясно осознавать, с каким багажом оставляем этот мир и что передаем последующим поколениям. Ну что сказать... Симина жертва напрасна. Куда она завела Симу? Не научила она свою дочку ни сострадать, ни сочувствовать. Люсенька не оценила материнского подвига, связалась с этим Виталькой-упырем... Надеюсь, он у Вас, коллега?
Черный. Совершенно верно.
Белый. Ну вот. В голове у Люси одни деньги. Бизнесом занялась в перестроечные годы, магазинов они с супругом пооткрывали, пили-ели всласть, домик двухэтажный возвели, автомобили меняли, на курорты ездили.
Ведущий. Разве это плохо?
Белый. Это ни плохо, ни хорошо. В погоне за сладкой жизнью Редькины не знали удержу. Ну ладно, самого Редькина порешили, недолго он наслаждался. Но Редькин- младший, внук Симы... Упакован был по первому разряду, тоже ни в чем не знал отказа. Эдакий вампиреныш вырос. В душе - чудовищно и безобразно. Целей никаких. Понимал, что живет не так, был в конфликте с собой, но даже не осознал, отчего это происходит. Недавно он погиб от передозировки. Не уберегла мамаша...
Черный. Надеюсь, он не будет бороться за медаль "Наркоман столетия"?
Белый. Не будет. Молодые вообще редко участвуют в подобных конкурсах, голая правда им открывается быстрее. А Люсенька закончит свои дни в доме престарелых.
Ведущий. Ну надо же! Кто бы мог подумать!
Черный. Ну Вы тоже не думали, когда пиарили себя на телевидении, что выворачиваете наизнанку человеческую жизнь?
Белый. Не отвлекайтесь, господа. Давайте разберемся с Василием. Любвеобилен был, ничего не скажешь. По-своему понимал любовь. Тут дело даже не в простой похоти, хотя куда ж без нее. Дети его все живы-здоровы, благодаря, конечно, матерям. Старшая дочка стыдилась своего отца, хотя душа ее была беззлобна. Выросла, стала учительницей, до сих пор занимается этим трудным, но благородным делом. Сынок укатил на ПМЖ за границу, погнался за безбедной жизнью. Да и кто его осудит? Настрадался в детстве. Женат, два мальчика, теперь уже взрослые, оба служащие.
Ведущий. А как же внебрачный его ребенок?
Черный. Тот подался в город на стройку. Женился, дочка есть,позднее дитя, аспирантка уже. Стал, правда, как и папаша его, к бутылке прикладываться. В семье конфликты. Боюсь, повторит судьбу отца. Хотя, впрочем, не успеет. Обширный инфаркт спасет его.
Ведущий. Ну вот , получается, что Василий - кандидатура в Свет?
Белый. Не спешите, друг мой, не спешите. Остался Митрич.
Ведущий. Митрич? Да он даже имени своего не помнит. Что он хорошего сделал?
Белый. Да, вобщем, ничего. Но и плохого тоже. Разве что кота гонял, когда выпьет.
Ведущий. Я считаю, все же он Света не достоин.
Белый. Понимаете, коллеги, за раба Божиего Константина ежедневно возносятся молитвы.
Ведущий. Константин - это Митрич наш что ли?
Белый. Да, его когда-то звали Константином Дмитриевичем.
Ведущий. Да кто же эти молитвы возносит?
Черный. Кто, кто... Дочка его.
Ведущий. Так у Митрича дочка есть?
Белый. Есть. Помните, тот случай в увольнении? Девушка та в девках родила, не вынесла людской молвы, руки на себя наложила. Времена были такие, строгие. Мать с отцом ее пилили-пилили, соседки судачили, пальцем показывали. Девочку тетка взяла на воспитание. Тетка та очень набожной была и племянницу приучила к храму. Та выросла, дедом-бабкой не обласканная, да и ушла в монастырь. Есть такой знаменитый монастырь в Шевардино. Приняла она постриг под именем Евфросиния. Монахиня Евфросиния на мир по-другому смотрит, и хотя от тетки узнала только имя своего отца, но молится за него. Сначала о здравии молилась, а потом сердцем почуяла, что помер он, и молится о его упокоении.
Белый. Нравится, коллега. Если бы Вы знали, как мало детей молятся о прощении своих родителей!
Черный. Уж знаю, не сомневайтесь. Они же не представляют, каково многим после жизни... Иные нахлещутся шампанского, нарочно врежутся на машине в очередной столб (уж столбов мы этих понаставили на каждой версте!), не понимая даже после смерти, что смерти не существует. Забвенья ищут и не находят, рыдают, просят пощады. А у нас никаких сковородок отродясь не было... Все, как на Земле, не считая мук совести, которые терзают похлеще любого адского огня.
Ведущий. И все же такого количества душ, как у нас, в Небытийске, даже во Тьме нет. Сколько же их, не заслуживших ни Света, ни Тьмы! Скажите, Белый, а у вас, Там, конкурс? Какие критерии?
Белый. Никакого конкурса у нас нет. Просто заслуживших Света считанные единицы. Многим привычнее во Тьме или у вас, в отстойнике. Путь очищения очень долог. Помните изречение: "Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко"? Так это правда. Люди представляют себе Свет в виде прекрасных домов, обеспеченной жизни, взаимной любви и прочих земных радостей. Но у нас все не так. Совсем не так. Раз уж мы тут обсуждаем россиян, то и имена приведу, известные на Руси. Они все наперечет: старица Ксения Петербургская, матушка Матрона Московская, Преподобный Серафим Саровский, Сергий Радонежский, Иоанн Кронштадтский... Их объединяет одно: отказ от всех земных радостей, полное отречение от сиюминутных благ, служение Богу и людям. Страдание страданию рознь. У Черного тоже страдают, но не так, как у нас. У нас страдают осознанно. Много ли вы видели представителей людского племени, желающих существовать в невыносимых условиях, жить не для себя, а для других?
Ведущий. Нести тяжкий Крест? Быть несчастными всю жизнь?
Черный. Да у них там, как в дешевой гостинице, никаких условий, живут впроголодь, вещей минимум.
Белый. Мы с вами по- разному понимаем счастье. Задачи у нас другие. Счастливая жизнь не означает благополучие. Я не буду приводить вам примеры, вы их и сами знаете. Если вам это не понятно, я ничего не могу поделать.
Ведущий. Чем же вы там занимаетесь?
Белый. Мы собираем благие дела по крупицам. Их мало, их ужасно мало. Мы рады каждому проявлению добра и милосердия, я уже не говорю о самопожертвовании. Поэтому Ваш отстойник полон. Но мы ждем, мы надеемся на покаяние, на высшее проявление любви. У нас очень много любви, мы купаемся в любви, но у вас о ней, увы, другое представление. Даже ваши молитвы корыстны.
Черный. Белый, к чему этот разговор? Не морализируйте! Каждый сам выбирает свой путь, и мы не можем помешать этому.
Действие 4.
Ведущий (Черному и Белому). Ну что ж, займем свои места. Музыка! Итак, мы приглашаем в зал Симу, Василия и Митрича!( Они входят, садятся). Слово для подведения итогов предоставляется нашей уважаемой комиссии!
(Черный и Белый выходят вперед, конкурсанты встают, волнуясь.)
Черный. Друзья, нам было очень трудно подвести итоги этого Нестрашного суда, определить, кто же из вас достоин медали "Бомж столетия". В результате споров, поисков веских доказательств мы пришли к однозначному выводу (берет с подушечки, которую держит ведущий, большую медаль): эту замечательную медаль заслуживает Василий!
(Василий радуется, выходит, подставляет грудь).
Василий. Спасибо судьям, значит. Я очень рад!
Сима. А как же я?
Черный. А Вас, Сима, я на время заберу с собой. Только на время! Мы должны кое в чем разобраться, побеседовать о педагогике, подвести итоги под Вашими заблуждениями. И еще одно: Вас там ждет-не дождется один человек, который просто жаждет попросить у Вас прощения.
Сима. Я боюсь.
Черный. Не бойтесь, хуже не будет. У нас очень хорошие психологи.
Белый. Ну а теперь моя очередь. Константин Дмитриевич, я забираю Вас в Свет.
Митрич (отмахиваясь). Что Вы! Что Вы! Кхе-кхе! Это ошибка!
Белый. Никакой ошибки нет. У Вас самый весомый конечный результат. А это тянет на гораздо большее, чем медаль. Да Вы и сами скоро все узнаете. Не думайте, что в Свете Вам будет легко. Будет очень трудно, но я не сомневаюсь: Вы справитесь, а со временем Вам даже понравится зажигать фонарики.
Василий. А как же я?
Белый (пафосно, но с грустью). Небытийску нужны свои герои! Тем более, Вы типичный, так сказать, представитель этого слоя. Вот я дотронусь до Вас. (Дотрагивается до лба Василия). Делитесь своими знаниями с другими, здесь так не хватает квалифицированных специалистов по очищению.
Василий. Хорошо. Когда начинать?
Белый. Да прямо сейчас и начинайте! Желаю удачи!
(Все, кроме Василия, уходят. Василий снимает медаль, внимательно смотрит на нее, трясет головой, как бы отряхиваясь от морока.)
Василий. Да на фига мне эта медаль? Я не бомж столетия, я супердурень столетия! Пойду, значит, поделюсь этой мыслью с другими.