Весь день Артем Волосов метался по квартире, как раненый зверь. Злоба вперемешку с тоской не давала ему нормально дышать. Хорошо, что мать на работе, не увидит его такого. Как? Как Алена могла променять его на другого? Он сделал ей предложение, и она согласилась. Ничто не могло отвлечь его от мыслей о любимой девушке и ее предательстве. Казалось бы, все у них хорошо: знали друг друга с детства, вместе ходили в одну школу, Алена дождалась его из армии, были нежные свидания, жаркие поцелуи. И что же теперь? "Прости, но я люблю другого..." Тогда зачем писала ему? Зачем дала надежду? Да и когда она успела полюбить-то другого? Может быть, там, в своем универе, кого-то нашла? Мысли, одна чернее другой, терзали парня.
Казалось, Артем мог бы назвать каждый штрих, каждую жилочку на теле возлюбленной, каждую родинку. Перед глазами Артема всплывали эпизоды, напоминающие, как неистово занимались они с Аленой любовью, как откидывались на влажные простыни, а потом потягивали мартини. Им было хорошо вдвоем, так что же теперь? Да, конечно, он работяга, а она без пяти минут экономист. Но ведь еще не поздно и ему подать документы на заочный. Ей легко: у нее есть и мама, и папа, а его мать трепыхалась всю жизнь одна, чтобы поднять на ноги сына. Вот и устроился на завод токарем. Не мог он бросить мать, теперь он один ей поддержка и опора. Из глаз Артема полились злые слезы: ревность плавила его тело, кулаки невольно сжимались. Он вытащил из кармана мобильник, в последний раз взглянул на изображение Алены и со всей силы шваркнул телефон на пол. Тот разлетелся вдребезги.
Мать, Светлана Константиновна, пришла поздно. Не успела она разуться, как мимо нее промчался взбешенный сын, на ходу хлопнул дверью. Что такое? Хотела догнать, выскочила на лестничную площадку, но шаги сына глухо раздавались уже где-то внизу. "Ладно, - решила она, - может быть, Тема потом со мною поделится. Наверное, у него неприятности." Когда она вошла в комнату и увидела осколки телефона, то еще больше заволновалась: Тема дорожил вещами, знал, как дорого они им достаются. Значит, у сына не просто неприятности, а большие неприятности. Может, с работы уволили?
Пока Светлана Константиновна размышляла над поведением сына, Артем шагал по вечернему Мценску, не замечая никого и ничего. А тихий летний вечер опустился на город, обволакивая теплом каждого, кто не успел дойти до своего жилища; большая круглая луна так же, как и тысячи лет назад, смиренно и равнодушно взирала на засыпающие дома, прямые освещенные улицы и извилистые темные переулки. Пару раз Артема окликнули, но тщетно. Он искал уединения, он желал исчезнуть, он желал умереть: "Брошусь, нахрен, в Зушу, и вся недолга, как говаривал покойный дед."
Парень преодолел небольшой пустырь, где когда-то играл с друзьями в футбол и спустился к реке. Здесь было темно, у берегов вовсю распевали лягушки. "Эх, сейчас бы Алену сюда, обнимать, целовать ее в пухлые губы под эту лягушачью какофонию..." - подумал он и спустился к самой воде. Внимательно, насколько хватало зрения, осмотрел берег, прибрежный кустарник. "Да... Зуша совсем обмелела. Тут и воробью по это самое, а я еще и плавать умею, утонешь тут",- с грустью подумал отвергнутый возлюбленный. Взгляд его упал на противоположный, высоченный, берег реки, в народе называющийся гора Самород. "Вот это круто! Это в самый раз! Ухнуться с обрыва - и концы в воду!"
Артем, ничего не соображая, поднялся на мост, соединяющий оба берега, в три прыжка перемахнул через него и стал подниматься по узкой крутой тропинке наверх. Он помнил, что на самом верху должна была стоять часовенка в честь Святителя Николая, покровителя города. Но вдруг... уткнулся лбом в забор из тесаных бревен. Сопротивляться не было сил. Он бросился в густую траву, раскинул руки и что есть мочи заорал: "Аленка! Курва! Вернись!!!"
- Какого черта тебя здесь носит в такую темень? - вспылил Артем, стыдясь, что его застали в таком неадеквате.
- Благолюб, это, наверное, леший! - подала голос маленькая девочка и стала с интересом рассматривать нарушителя покоя.
- Да нет, Светолика, лешие не такие...
- Такие, такие! Погляди, какой лохматый, под очами синяки, да одежа странная: порты рваные, рубахи нету...
Артем присел, стряхнул траву с модных рваных джинсов, расправил помятую футболку, пятерней пригладил волосы. Он всмотрелся в противоположный берег: Мценска не было. Там, где сиял огнями его любимый городок, насколько хватало глаз, простиралась непроходимая чаща. А Зуша... Река была такой огромной, такой полноводной, что он лишь диву давался. Посмотрел в другую сторону - тоже река, только поменьше, а ведь он помнил, что с другой стороны никакой реки не было! Там, за этой непонятно откуда взявшейся речкой, ближе к берегу, смутно виднелись очертания какого-то небольшого селения. Артем моргнул раз, другой, потер глаза: ничего не изменилось.
- Ты, видно, из селища? - любопытствовала девочка.
- Нет, я в селище всех знаю, - возражал мальчик, - он не из этих мест.
- Надо тяте сказать, - не умолкала девочка.
- Не надо сказывать никакому тяте, - рявкнул Артем. - Вы-то кто такие?
Подросток удивился вопросу:
- Мы тут живем. Весь род наш тут.
Волосов стал внимательно рассматривать детей. Мальчику, казалось, было лет тринадцать. Удлиненному лицу придавали прелесть большие серые глаза, светлые волосы вились до плеч. Простая полотняная рубаха с вышитым красной нитью орнаментом да серые порты, да странная обувка из кожи - вот и все, что мог разглядеть Артем. Девочке же было на вид лет семь, она была очень похожа на своего брата, в такой же вышитой рубахе с пояском и башмаках, только волосы были заплетены в тугую косу да на висках висели какие-то украшения в виде колец с лучиками, простые бусики обвивали тонкую шейку.
-Вы мне зубы не заговаривайте, малышня, никого тут нет и быть не должно! - уверенно сказал Артем.
- Но мы-то тут, - еще увереннее заявила девочка. - Хочешь - дотронься до моей руки.
- Клянусь Стрибогом! Мы здесь живем! - ударив себя в грудь кулаком, гордо сказал мальчик.
- Наша мамка рожает за частоколом, в бане, кричать нельзя... нельзя мешать женщине рожать - прошептала девочка.
- В бане? А почему не в больнице или хотя бы дома? - насмешливо поинтересовался Артем.
- Что ты! Дома нельзя! Дом -чистое место, домовой может разозлиться, - проговорила маленькая незнакомка.
- Когда проходят роды, открывается мир мертвых и живых, это опасно,- уточнил мальчишка. - Тятенька Доброгнев помогает ребеночку на свет появиться.
- Ё-мое! Да вы спятили! - спохватился Артем и задом, задом стал отползать к обрыву.
- Убьешься! - раздался голос откуда-то сбоку, и сильная рука приподняла парня над землей. - Признавайся, кто тебя послал, ворог?
- Никто меня не посылал! Я сам пришел! - забился в руках богатыря Артем, пытаясь вырваться.- Отпустите меня!
Артем был силен, но этот мужлан был просто амбалом.
- Тятя, не трогай его! - дернула отца за порты Светолика.
Мужчина смягчился, разжал руку:
- Как тебя кличут?
- Артем я.
- Врешь! Нет такого имени! - возразил Доброгнев, недоверчиво глядя на странного парня. - Ишь, порты рваные, ноги видны. Будешь зваться Голоног. Твое счастье, что сын у меня родился, Ратибор, защитник и воин. Я лично перерезал его пуповину на стреле. Идите, дети, посмотрите на братика.
-А его куда? - поинтересовался Благолюб.
- Я отведу Голонога к твоему наставнику Велимудру. Пусть он с ним разберется! А вы из бани - сразу почивать. Поздно уже! Эй! Буслай! Щука! Отворяйте ворота! - обратился он к сторожам. - Мы возвращаемся!
Глава 3
Два крепких бородатых мужика выглянули с вышки, с любопытством уставились на чужака.
Один, который постарше, спустился вниз, снял деревянный засов с ворот.
- Кого поймал, охотник Доброгнев? Уж не из Хазарии ли пришлец?
- Да кто об этом ведает, Щука. По виду непохож.
- А давай-ка его обыщем, кто знает, что чужак держит за пазухой?
И Щука начал ощупывать Артема, дошел до карманов, вытащил связку ключей. Больше у "ворога" ничего не было.
Артем возмутился: на широком кольце у него было два ключа от квартиры, один от подвала и еще маленький ключ от почтового ящика.
- Вишь, где потайное место! Ты погляди, какой странный амулет! - воскликнул Щука. - Дочке моей, Милане, пригодится для украшения, а то деве замуж давно пора, уже поневу носит, а сватов никто не засылает.
- Да твоя дочка не всякому по зубам. Мила да пригожа. И на коне скачет, и стреляет метко. Воин, а не дева! Одно слово, Щучья кровь! - засмеялся Доброгнев.
Щука приосанился:
- Да, нет такой другой в нашем городище, да и в соседних не сыщется.
С этими словами Щука стал прятать ключи за пазуху. Артем не вытерпел:
- Отдай ключи!
- Милане, говорю, пригодятся! - пытался миром решить дело Щука.
И тут Артема как будто прорвало. Он схватил Щуку за грудки и повалил на землю. Завязалась нешуточная борьба. Не так-то легко было одолеть этого оглоблю-богатыря, однако Артем выбрал момент, когда Щука оказался под ним и со всей мочи двинул кулаком в глаз противника. Доброгнев сначала с любопытством наблюдал за дракой, а потом схватил за футболку своей ручищей "ворога" и отбросил его в сторону.
- Вольно же вам силу понапрасну тратить! - укорял он. - Ты же вятич, Щука! Знаешь, что у нас за драку бывает!
Щука потирал скулу, его правый глаз заметно припух. На сторожевой вышке хохотал во все свое молодецкое горло Буслай. Щука погрозил ему левым кулаком.
- Ладно, веди его к ведуну, чувствую, мы еще стакнемся с этим лазутчиком! - пробурчал сторож.
- Вя... Вя... Вятич? - запинаясь, произнес Артем, когда до него стало что-то доходить. - Вы хотите сказать, что я попал к вятичам?
- А к кому ж еще? Разве не сюда ты хотел? - ухмыльнулся охотник.
- Я просто искал одиночества, - попытался привести мысли в порядок пленник.
- Кто ищет одиночества, тот не вынюхивает по ночам, что в городище делается.
Доброгнев вдруг прервал начало своего монолога, призадумался:
- Вроде по-нашему говоришь, а чудно как-то.
- Да не вынюхивал я! Я местный!
- Говори-говори, Голоног, да не заговаривайся!
Территорию, окруженную частоколом, нельзя было назвать живописной. В темноте Артем пытался разглядеть маленькие полуземлянки с двускатными крышами, покрытыми дерном. Мелькали сараи, погреба, амбары. Земля вытоптана, лишь кое-где зеленели деревца. Было тихо, Артем краем уха улавливал глубокие вздохи коров, фырканье лошадей. Вдалеке звенел водицей ключик. В центре, где должна была стоять часовенка, громоздилось какое-то капище с деревянными столбами. Больше пленник не успел ничего разглядеть, потому что Доброгнев подтолкнул его к одной из землянок и позвал:
- Велимудр! Если не почиваешь, выйди!
В землянке раздался глухой кашель, и наружу вышел седой старик с морщинистым лицом, с длинной бородой, но ясным молодым взглядом. Его волосы были схвачены вокруг лба кожаной повязкой. Был он слега сутул, тонок в кости. Шея и запястья старика, как предположил Артем, увешаны оберегами. Подол рубахи вышит ярким орнаментом. С первого взгляда было понятно, что старик этот не воин, но, наблюдая, с каким почтением к волхву относится Доброгнев, Артем тоже проникся и опустил голову. Его удивило, что такой влиятельный старикан был не сапогах из мягкой кожи, а в обмотках из холста, перевязанных веревками, и простых лаптях из лыка. Но больше всего поразила новичка волчья шкура, наброшенная на плечи ведуна.
- Бывай здоров, Доброгнев! Что случилось?
- Велимудр! Привел я к твоему порогу человека. Не нашего человека. Хочу, чтобы ты поговорил с ним, чтобы мы поступили по-справедливости, ибо негоже обижать невиновного.
- Хорошо, я потолкую с чужаком. Но сейчас поздно, а незнакомец сильно измучен за день. Привяжи его покрепче к березе.
- А не убежит?
- Куда ему бежать... От себя не убежишь... - внимательный взгляд, казалось, пронзил Артема насквозь.
Пока Доброгнев связывал пленника по рукам и ногам и прилаживал длинную веревку к дереву, Велимудр вынес баранью шкуру и горшок с водой. Шкуру бросил под березой, рядом поставил воду. Прикинул что-то в уме и сказал: "До воды дотянется". А потом добавил, обращаясь к Доброгневу:
- Иди домой, охотник. Как только Ярило покажет свой светлый лик, я разбужу пришлеца.
И ушел в землянку.
Артем протянул руки к горшку (благо, они были связаны спереди), жадно напился и со словами "это мне все снится" рухнул на баранью шкуру. Через пару минут он отключился.
Глава 4
Артем проснулся оттого, что кто-то пребольно ударил его ногой в бок. С трудом разлепив глаза, он увидел симпатичную деваху, на ее шее, помимо других амулетов, висел шнурок с его ключами. Височные кольца располагались в два ряда, указывая, видимо, на благосостояние носительницы. Красавица была небольшого роста, но крепкая, стройная. Ножки ее разглядеть не удалось по причине широких портов. Обута в добротные сапоги из кожи на толстой подошве. Хорошо хоть без каблуков. "Это и есть та самая Милана",- решил парень.
- Эй ты, вставай! - толкнула его дева.
Волосов с ужасом осознал, что вчерашний кошмар продолжается. Он присел. Ужасно хотелось в туалет, да и умыться не помешало бы. Девица с некоторой брезгливостью рассматривала его, растрепанного, помятого.
- Тебя что ли Голоногом прозвали?
- А тебе какое дело? - небрежно бросил Артем.
- А дело мое такое, что ты вчера напал на моего тятю и избил. Я попросила собрать малый сход. Судить тебя будут!
- Где тут у вас туалет? - неожиданно для себя перевел разговор Артем.
- Чего-чего? - не поняла Щукина дочь.
- Я спрашиваю, - как можно грубее начал пленник, - где у вас нужник, отхожее место?
Девица хоть и была неробкого десятка, но тут густо покраснела и ответила:
- Иди на задок бани али скотного сарая. До ветру иди.
- Как я пойду, если связан по рукам и ногам?
- А не убежишь?
Артем поднял голову, вытянул шею: за крепостью в рассветной дымке по-прежнему на холмах дыбились леса.
- Некуда мне бежать... - с грустью проронил он.
Милана сняла с пояса большой нож, срезала узелки с веревок, а сами веревки аккуратно скрутила: пригодятся, мол, в хозяйстве всяких голоногов вязать.
Артем с трудом встал, размял затекшие ноги, потер руки. Про туалетную бумагу или хотя бы клочок газеты спрашивать было нечего. Пленник юркнул за баню, на ходу сорвал пару-тройку лопухов. "Пипец! Просто пипец! Даже сортира нету!" -шипел он про себя. Когда вернулся, увидел, что Милана как ни в чем не бывало сидит на бараньей шкуре, поджидает его. Парень взял горшок с остатками воды, полил на руки, провел мокрой ладонью по лицу. Вот и вся гигиена.
К землянке подошла черноволосая босоногая девушка, в руках она держала глубокую деревянную чашу, наполненную кусками печеной рыбы. Одета была небогато, в виски вплетено всего по одному кольцу.
- Тятенька велел передать Велимудру, - потупившись, произнесла Малуша.
- А мне когда принесешь?
- Вот тятя наловит сегодня, тогда и занесу.
- Хорошо, поставь снедь на пень и иди.
Малуша засмущалась, поскорее выполнила просьбу. Когда она стала удаляться, Артем приметил, что девушка немного прихрамывает.
- Это Малуша, дочка рыбаря нашего, Первуши, - прокомментировала стражница. - Никто не хочет ее в жены брать: и ножка одна короче другой, и бедны они с отцом, да еще всего на свете боится.
- Не то что ты... - с сарказмом обронил Артем.
- Да уж куда ей до меня, - не уловив насмешки, ответила Милана.
Артем же поймал себя на мысли, что Малуша-то вовсе и ничего: маленькие ступни, изящные лодыжки, упругие грудки. А глаза! Не глаза, а глазищи: карие, большие, манящие. Только прячет она их от людей. "Вот похотливый кабан! - мысленно обругал он себя. - А как же Алена?"
- Нажил ее тятя непонятно с кем, может даже с хазаркой какой, ишь, чернявая, - продолжала Милана, не замечая, что пленник погрузился в свои мысли и вновь выгрузился. - Только не признается Первуша. Из лодки - шмыг домой с младенцем, так и ростит ее один.
У Артема заурчало в животе, глядел на рыбу и слюной давился. Но попросить хоть кусочек было неудобно. Хватит просьбы "до ветру". На его счастье, вдалеке показался Велимудр. Он был обвешан пучками трав, наверное, ходил их собирать. Ему навстречу двигалось небольшое стадо коров и овец. Стадо сопровождали старик-пастух да мальчишка-подпасок. Мальчишка дудел в свою дудку. Мирная картина, просто идиллия, если бы не одно но... На дворе стоял, как минимум, двенадцатый век.
- Вон Велимудр возвращается. Он и просил покараулить тебя, - с облегчением выдохнула дева-воин.
- Странно, я ничего не слышал.
- А его зов особенный...
Глава 5
Мудрый старец, казалось, совсем не устал. Сложил возле землянки свои травки, поблагодарил Милану.
- Благодарствую, дева! Иди с миром!
Девушка поклонилась ведуну, ожгла Артема уничижительным взглядом и отправилась восвояси.
- Извини, мил человек, без призора оставлять тебя было нельзя.
- Что же будет со мною, Велимудр? - с беспокойством спросил пленник.
- Вижу, разумный ты парень. Что ж, заходи в избу, раздели со мною трапезу.
Взяв чашу с рыбой, волхв вошел внутрь. Артему не нужно было повторять дважды. Он шагнул в тесное помещение, стены которого были выложены изнутри деревом; пол, однако, был земляной. Маленькое окошко, затянутое бычьим пузырем, едва давало свет. В углу стояла обмазанная глиной печь без трубы, видно, топилась по-черному. Небольшой стол, лавка, потемневший от времени ларь да железное держальце для лучины - вот и вся обстановка. Только высушенные пучки трав указывали, пожалуй, на то, что живет тут человек необычный, а колдун он или лекарь, пойди разберись. Кислый запах овчины смешивался с ароматным духом высушенных растений.
Старик скинул волчью шкуру на лавку, уселся за стол, поманил Артема.
- Вот рыба, вот ковш с молоком, вот водица ключевая. Угощайся.
Артем жадно накинулся на рыбу. Жирные нежные куски были совсем не похожи на хек или путассу, так и прыгали сами в желудок.
- Не спеши, молодец, костью подавишься, - мягко проговорил ведун.
Когда же трапеза была завершена, а остатки еды покрыты холстинкой, Велимудр заговорил:
- Вижу по речи твоей, по одеже твоей, что пришлый ты. Но кто же?
- Все равно, старик, ты мне не поверишь. Даже я сам себе не верю.
- А ты все ж попытай судьбу. Мне за тебя на суде слово молвить придется. Коли не поверят мне, то участь твоя будет горькой.
- Живу я здесь же, где и вы, начал Артем.- Не знаю, чем вы измеряете годы, но век для всех нас один - сто лет. Так вот: я из двадцать первого столетия. Из самого начала. А вы, как я полагаю, из начала двенадцатого. Нас разделяют девять веков!
Ведун сидел, сгорбившись, слушал внимательно, не сводил с Артема своих умных глаз. Помедлив, сказал:
- Мне ведомо многое из видимого мира и невидимого. Но так далеко я не заглядывал. Слыхал я, бывали провалы людей в иные времена, но с чем это связано, неизвестно.
- Я до сих пор не могу опомниться! - признался "пришлец".
- Значит, живут люди на этом месте до сих пор? - делал какие-то свои выводы волхв.
- Живут.
- И как: хорошо живут?
- По-разному.
- Поведай мне, сохранилось от нас что?
- Ничего, старец, не сохранилось. На этой горе пусто совсем. Сакральное, можно сказать, место. А кругом город разросся. Мценск называется. Пройдет у вас примерно два-три десятка лет, и возникнет он на месте вашей крепости, а потом и вовсе расширится.
- Мченеск,- перекроил Велимудр на свой лад, как бы пробуя слово на вкус. -Видно, от реки Мчени название взяли.
- Нет теперь этой реки. Пересохло русло.
- Жаль. Хорошая река. И щука водится, и лещ, и язь. От Мчени кормимся.
- У нас полагают, что город так назвали, потому что пчел в округе много было. Пчела - мчела -мцела - Мценск.
- Бучела? - уточнил ведун. - Бучела мед дает, ее мы почитаем, это правда, но гудит, жужжит, как бык ревет. Нет, потомок, не поэтому город так назовут. Поведаю тебе: в трех днях конного пути отсюда живет сармат-племя. Воины все до одного, но и мы не лыком шиты, с ними у нас замирение. А обжили они красивую реку Меча. Назвали ее так потому, что леса вокруг видимо-невидимо. Лесная река. И Мченя наша так из-за лесных берегов зовется.
Артем аж подпрыгнул на лавке:
- По всему выходит, что Мценск наш - лесной город?
- Али ты не видишь? - улыбнулся Велимудр.
- Нам, оттуда, и не догадаться. Может быть, мечи у вас славные куют?
- Кузнецы наши, Осьмиглаз да Жилята, добрые молодцы, но и у других общин мастера не хуже. Поверь ведуну на слово: лесной городок твой Мченеск.
Артем провел рукой по подбородку, покрывшемуся приличной щетиной. "Вот это да! Это же открытие! Уму непостижимо!"
Старик вдруг спохватился:
- А Зуша? Зуша-то останется?
- Останется, только обмелеет совсем.
Ведун вздохнул, покачал головой.
-Мченеск -большой город? - раздался очередной вопрос.
- По нашим меркам, не очень. Тысяч сорок жителей наберется.
- Сорок тысяч! - Велимудр даже привстал. - Как же не большой! Леса на всех, чай, не хватает...
- Лесов этих в помине нет. А дома теперь все больше каменные, в несколько этажей.
- Леса жаль. Человек лесом кормится. В каждом дереве - душа живая.
Потом подумал и продолжил:
- И что же, устоял Мченеск перед ворогом за века?
- Устоял, отец. И перед монгольским игом устоял, и перед германским сапогом.
- Значит, кровушка по земле не льется? Спокойно ли в мире?
- Льется и поныне кровь, то здесь, то там. Неспокойно в мире.
- Люди не болеют ли? - допытывался Велимудр.
- Еще как болеют!
- Веру предков не сменили ли?
- Долго вятичи противились, но пришла на смену вера христианская.
- Хороша ли новая вера? - не унимался ведун.
- Вера-то, может, и хороша, да многие не придерживаются и ее.
- Почему же?
- В нашем веке другие боги: деньги да власть.
- Отступилась, видно, от вас природа-матушка,нарушена связь, утрачено равновесие, - старец с сожалением покачал головой.
- Отступилась, отче. Машины кругом, механизмы. В космос летаем.
Велимудр поднял указательный палец вверх, в сторону крыши.
- Туда?
- Туда! - кивнул Артем.
- Как же вы себя называете, потомки?
- Русскими. По-вашему, русичами. Другие племена и народы с нами смешались. Бок о бок живем.
- Наши предки пришли в эти места издалёка, - волнуясь, проговорил ведун, потом встал, подошел к оконцу, всмотрелся в чистое небо. - От балтийских берегов Вятко их вел. Теперь земля, на которой живем и умираем, нам родная.
- Нам тоже...
Неожиданно беседу прервал запыхавшийся, но с почтением ввалившийся Благолюб.
- Будь здоров, наставник! И ты, пленник!
- Здравствуй и ты, малец! - улыбнулся Велимудр.
- Наставник! Я прислан старейшиной. Он требует чужака на суд.
- Хорошо, Благолюб, беги, скажи, что я приведу его сей же час.
Когда парнишка убежал, Велимудр поднялся с лавки и сказал Артему:
- Вот что. Будешь жить у меня. И не спорь! Мне есть о чем с тобой потолковать.
Старик покопался в ларе, вынул оттуда куртку из кожи, порты, бросил к ногам странного гостя поршни.
- Переодевайся. Бороду ты не носишь, скажешь, что сармат, в полон тебя взяли хазары, а ты убег. А я тебе помогу.
Глава 6
Зеркала не было, а потому Артему казалось, что выглядит он, как шут гороховый. Вдобавок ко всему прочему Велимудр для видимости связал ему руки, чтобы старейшина Чтислав убедился в том, что субординация соблюдена. Артем шагал вслед за ведуном и чувствовал себя ужасно глупо в холщовых штанах, короткой куртке из шкуры непонятного животного. При его росте - сто семьдесят шесть сантиметров - куртка была ему тесновата, руки чуть ли не по локоть торчали из рукавов, талию пришлось обвязать веревкой, поскольку пуговиц на куртке не было. Особенно неудобно было идти в кожаных поршнях, которые ему немного жали и после кроссовок казались вообще неудобными для ходьбы. Сквозь тонкую подошву чувствовался каждый камешек, который попадался на пути.
"Хорошо, что меня не видит никто из знакомых, вот поржали бы!" - думал пленник и вдруг поймал себя на мысли, что вспоминать о той, привычной и удобной жизни, ему некогда: в этих новых условиях, которые внезапно обрушились на него, мечталось об одном: выжить бы. Его, бывшего младшего сержанта мотострелковых войск, ведут на заклание, как бычка на веревочке. По дороге встретились бабы, несущие воду в деревянных бадейках, мужик, с натугой волокший по земле небольшое бревно, возле землянок копошились люди, занятые повседневными делами, лишь несколько любопытных ребятишек с криками "Голонога ведут! Голонога ведут!" обогнали их.
Землянка Чтислава располагалась в некотором отдалении от других и выглядела немногим просторнее, разве что с двух сторон от входа были приделаны перильца из жердей. И то сказать, старейшина был, действительно, немолод. Небольшого роста, полноватый, в чистой льняной рубахе с вышитым орнаментом, которую он надел по случаю суда ( практически выхода в люди), с резным посохом в руке, он сидел на некотором подобии стула со спинкой, застланном медвежьей шкурой, другой рукой поглаживал крупный амулет в виде солнца, висящий на толстой шее. Крупный нос, выдающаяся вперед челюсть, почти полное отсутствие зубов - не таким представлялся Артему старейшина, а высоким, статным и могучим.
По обеим сторонам "трона" стояли стражники с ножами за поясом. Перед старейшиной на почтительном расстоянии полукругом выстроились все, кто хоть сколько-нибудь сталкивался в Голоногом и годился в свидетели: "потерпевший" Щука с лиловым синяком под глазом, а также его соратник Буслай, дочь Щуки Милана, Благолюб, Светолика и их отец Доброгнев; несколько зевак расположились поодаль, чтобы не мешать "процессу". Среди них, прислонившись к дереву, почти слившись с ним, стояла Малуша, казалось, она и дышала-то через раз.
Наконец, пленник появился. Велимудр поклонился старейшине и встал по правую сторону от него. Старейшина жестом пригласил "подсудимого" подойти поближе. Артем сделал два шага вперед.
- Развяжите его! - последовал приказ.
Буслай резво подскочил к парню, снял с запястий веревку.
- Ты что ли Голоног? - сиплым голосом спросил Чтислав.
"Боже, как я замучился подбирать слова! Как тяжело подстраиваться под их речь! Что за умора этот старейшина, что за комедия весь этот суд!" - подумал Артем, а вслух произнес:
- Так меня назвали ваши люди.
-Почему?
- Потому что я порты порвал.
- Как же тебя кличут на самом деле?
И тут Артем, не зная ни одного сарматского имени, ляпнул первое, что пришло ему в голову:
- Бугай.
И совсем развеселился, расправил плечи.
- Откуда же ты родом, Бугай?
" Я донна Роза из Бразилии, где в лесах много диких обезьян!" - ерничал про себя Артем.