Аннотация: Детские воспоминания о жизни в Советском Союзе
Я родился в Советском Союзе. Разумеется, то же самое могут сказать миллионы жителей России и других стран бывшего СССР, да и не только их, но Советский Союз, оставшийся в памяти разных людей, тоже разный. Я не уверен, что могу добавить "и вырос", поскольку хотя и успел получить советский паспорт, но школу закончил уже в Российской Федерации. А кто-то не просто родился и вырос, но застал больше одной великой эпохи, на которые можно разделить историю Советского Союза. Их часто называют по именам руководителей: СССР сталинский, хрущевский, брежневский ... дальше продолжать не стану. Какой из них можно считать "настоящим" - предмет споров, углубляться в которые я не собираюсь. Увы, тех, кто застал несколько таких периодов, с нами все меньше и меньше. Сам я могу рассказать лишь про одну из эпох - ту, что иногда почему-то называют "застоем", хотя с таким же успехом можно было именовать ее высшей точкой, - да и то по отрывочным и смутным, но ярким детским воспоминаниям.
Появился на свет я в областном центре, население которого тогда росло и неуклонно подбиралось к полумиллиону человек, и провел первый год жизни в квартире (точнее, в комнате - квартира была коммунальной) большого дома, но из этого времени я, разумеется, не могу вспомнить ничего. Ученые считают, что самые ранние воспоминания у человека могут формироваться в возрасте от двух с половиной - трех лет, не раньше. Но потом мои родители, продолжая работать все в том же городе, переехали жить в находящийся неподалеку райцентр, и я оказался в частном доме, у бабушки. Это был большой, двухэтажный деревянный дом, бревенчатый, обшитый тесом, изначально рассчитанный на четыре семьи. Построил его мой прадед, которого я не застал, в стародавние, скорее всего, еще дореволюционные, времена. На первом этаже уже никто не жил, и он был завален каким-то хламом, мы и одни соседи располагались на втором. Две комнаты, гостиная с большим круглым столом, и спальня. Входная дверь вела в кухню, где стояло несколько шкафчиков и небольшая газовая плитка, работавшая от баллонов, но первой приковывала взгляд настоящая русская печь, беленая, казавшаяся мне тогда просто огромной. Монументальной. В узком проходе "за печкой" висел старинный (думаю, примерный ровесник дома) латунный умывальник.
Печка не только отапливала дом. В детстве я любил щи с мясом, приготовленные в печи - здесь я ориентируюсь на мамины рассказы, поскольку у меня в памяти вид щей почему-то не сохранился. Зато помню, хотя и смутно, ватрушки и колобушки, которые бабушка пекла там же. Помню и разный инвентарь. Чугунки, ухват, кочерга - все эти предметы седой старины были для меня повседневностью, а слово "шесток" вызывает совершенно четкую картинку. И, конечно, дрова, которые надо было купить на зиму, сложить в сарай, а потом еще и колоть. Дровами занимался мой папа, а я иногда старался ему помогать - по мере сил, конечно.
Наверное, самое первое воспоминание детства, смутное - не только картинка, но и характерный запах: я лежу на печке. Печка натоплена как следует, наверху тепло и уютно. Не то, что внизу и тем более за стенами дома. Там лютый мороз под -40 градусов, страшная зима 1978-79 годов... Я все-таки заболел - ангина. Помню, как медсестра приходила делать мне уколы ... и все. У меня совершенно не осталось воспоминаний о тех далеких зимах, в памяти всплывают картины гораздо более поздние, когда я уже учился в школе. Я родился зимой, но не люблю холод, и чем старше становлюсь, тем больше. Говорят, в детстве я любил гулять по заснеженному двору - но я не помню. Наверное, я свое уже намерзся, но не тогда, в детстве, а намного позже, студентом, сидя в нетопленых аудиториях, приходя домой в плохо отапливавшуюся квартиру... А плохие воспоминания обычно забываются легче. Это было потом, в девяностых, уже после Падения. Почему-то именно это слово ассоциируется у меня с тем, что произошло в 1991 году - но не будем об этом. Вернемся в детство, когда будущее казалось светлым и можно было мечтать.
Все воспоминания - летние. Большой огород с яблонями, терновником, кустами крыжовника, непроходимыми зарослями малины и огромным кустом сирени казался целым миром, огромным, таинственным и зовущим исследовать его. Весь участок был обнесен глухим забором, поэтому изучение его проходило спокойно и безопасно. Чужих людей в огороде не бывало. Иногда, конечно, забредали кошки, которых не остановит ни один забор, но к кошкам я всегда относился хорошо. Тем более, что одна кошка, белая с черными пятнами, великолепная охотница за мышами, по кличке Муська, жила у нас в доме. Один-единственный раз во двор каким-то образом забежала собака. Мне она показалась огромной и изрядно меня напугала, хотя, приводя воспоминания к, так сказать, взрослому "масштабу", большая белая собака была примерно размером с болонку. И она просто пробежала мимо по своим делам. Собак после этого я некоторое время опасался, но никаких далеко идущих последствий, к счастью, это происшествие не имело. Я люблю и кошек, и собак.
Других животных мало кто держал. Я не помню, чтобы у кого-то были хотя бы куры. Только наши соседи по дому, помнится, один раз на лето завели поросенка, которого держали в сарае. С одной стороны - частный дом, природа вокруг, а с другой - это был все-таки город, а не деревня. Впрочем, в областном центре, куда мы переехали обратно, когда я пошел в школу, даже позже, в девяностые, можно было увидеть коз, гуляющих около деревянных домов. Теперь коз уже не встретишь, но из окна новостройки, где я живу сейчас, можно видеть еще оставшийся частный сектор с садами и огородами.
Белые облака самых разных форм, плывущие в голубом небе. Их можно было рассматривать долго, времени в детстве хватало на все. Весь день гуляешь по двору, к вечеру ждешь с работы родителей. Звездного неба я не помню - думаю, летом меня укладывали спать задолго до темноты, а зимой в наших краях все равно ничего не увидишь. Теперь я редко смотрю на облака - вечно нет времени... Кстати, дождливую погоду тоже не помню. Наверное, потому что помнить особо нечего - сидишь дома, скучно... Помню только следы из песка, остававшиеся после ливня от потоков воды, текшей вдоль улицы перед домом. Никакого асфальта ни на улице, ни на тротуарах, а точнее - просто тропинках вдоль фасадов домов, конечно, не было.
Вода в конце-концов попадала в небольшую речушку, протекавшую буквально в паре сотен метров. На речке имелась мытилка. Почти забытое слово, обозначающее постройку для полоскания белья в проточной воде - деревянная конструкция на сваях почти посередине речки, к которой шли деревянные же мостки. Не помню, полоскали ли там белье, но можно было посмотреть на текущую воду и на маленьких рыбок. Тропинки к речке шли среди травы и кустов, где стрекотали кузнечики и летали бабочки.
В детский сад меня не отдавали и я проводил все время с бабушкой. Часто мы ходили в магазин за продуктами - недалеко, на соседнюю улицу. Многие овощи и зелень были свои, с огорода, а остальное покупали. Я не помню очередей, пустых полок и уже тем более талонов, все это появилось гораздо позже. В магазине просто было все, что нужно. Помню вкусный свежий хлеб, помню шоколадки-"медальки", которыми меня иногда угощали. А еще помню, что у продавщицы, как, впрочем, и в других магазинах, были счеты. Помните такое устройство? Появились они на Руси где-то в XVII веке, а исчезли только в конце XX века. Калькуляторы во времена моего детства водились разве что в крупных организациях, а работники торговли прекрасно обходились без них, ловко щелкая костяшками и моментально выдавая итог. Кнопки нажимать - не быстрее! А еще в маленьком городе все всех знали, поэтому посещение магазина было и возможностью поболтать со знакомыми, для бабушки, конечно. Меня эти длинные разговоры утомляли - хотелось идти дальше, а не стоять и слушать.
Нет больше того дома и огорода. Во второй половине восьмидесятых частный сектор в этом месте решили снести, чтобы освободить место под застройку современными многоквартирными домами, но построить так ничего и не успели. Не стало не только дома, не стало страны... Сохранились только большой круглый стол и еще пара предметов мебели и тот самый старинный умывальник, перебравшиеся в деревенский дом, служащий дачей. Осколки навсегда исчезнувшего мира. Остались детские воспоминания, смутные, немногочисленные, но в то же время яркие. Незабываемые.
Читать и писать я научился рано, хотя, наверное, сложно назвать письмом рисование печатных букв по одной, да еще и левой рукой. Потом, в школе, я научился скорописи правой, отвратительным почерком, а рисовать, в том числе печатные буквы, левой могу до сих пор. Гораздо лучше, чем правой, и выглядит намного понятнее. Воспоминание: я старательно вывожу надпись "ГАГАРИН". Но думал я тогда отнюдь не о первом космонавте Земли, хотя, скорее всего, про него я уже знал. Научно-популярные книжки для детей в СССР были, и я начал их читать задолго до того, как пошел в школу, хотя они и были промаркированы как "для младшего школьного возраста".
То было время технооптимизма. Подрастающему поколению рассказывали не только об истории техники и о современности, но и о перспективных разработках. Солнечная энергетика и водородные двигатели для транспорта - новейшие технологии, последний писк моды? Советские дети могли узнать о них еще тогда, в семидесятых. Термоядерная энергетика, про которую сейчас злые языки шутят, что это технология, для которой всегда нужно еще 30 (или 20) лет? Про нее тоже писали в книгах для школьников, а сроки называли даже меньшие. И кто знает - вполне возможно, что, если бы не Падение, успехи управляемого термояда были бы более впечатляющими. Я всегда был и остаюсь технооптимистом. Наверное, в детстве я читал правильные книжки.
Возвращаясь к попыткам освоить рисование букв: я писал название корабля. "Космонавт Юрий Гагарин" - научно-исследовательское судно, предназначенное для управления полетом космических аппаратов, крупнейшее и мощнейшее в своем классе. Впечатлила меня не какая-нибудь фотография - я видел этот корабль своими глазами, если не вблизи, то в бинокль (точнее, монокуляр, который тоже сохранился с тех пор) уж точно. Не полагаясь на память, я проверил, в Сети есть фотографии "Космонавта Юрия Гагарина" именно в эти годы, на рубеже семидесятых и восьмидесятых, в Крыму, у причала в порту Ялты.
Крым, Ялта. Мы, я и мои родители, были там трижды: два раза в сентябре, в 1980 и 1981 годах, и один раз в августе 1982 года. Перелет на самолете до Симферополя мне очень понравился, но кроме самого факта, я его совершенно не помню. Зато помню знаменитый крымский троллейбус, горы, которые я увидел в первый раз в жизни, и дорогу от аэропорта до Ялты. А потом - море, которое я тоже видел впервые. Через несколько лет после третьей поездки в Крым я увидел Финский залив, но, видимо, он меня не особенно впечатлил, поскольку в памяти не осталось практически ничего. А в следующий раз я увидел море вблизи, не из самолета, только через много лет, и совершенно другое - холодное, Северное...
Первое впечатление из первой поездки от самой Ялты: стоящий у причала огромный корабль с надписью, которую я рассмотрел потом, на фотографии: Viking Sky. Речь о круизном лайнере Royal Viking Sky, который заходил в Ялту как раз в эти годы. Этого корабля уже нет, его разобрали в 2021 году, но жизнь он прожил долгую и неплохую: еще в прошлом десятилетии возил туристов по Балтике. "Космонавту Юрию Гагарину" повезло гораздо меньше. После распада СССР судно досталось Украине, по назначению не использовалось, а в 1996 году гордость советской науки и техники продали на металлолом. Зачем нужно управление космическими аппаратами, когда забыли не только про космос...
Ежедневные короткие плавания на пляж на пассажирских катерах, туда и обратно. Волны, накатывающиеся на покрытый галькой берег, и медузы. Обеды в столовой, где вместо окон - широкие незастекленные проемы, и воробьи иногда залетают внутрь, чтобы подобрать оставшиеся крошки. Кипарисы и чайные розы в скверах, диковинные растения в Никитском ботаническом саду. Поездка в зоопарк на автобусе, карабкающемся по горной дороге. Каменистые тропинки, ходить вверх и вниз по которым тогда, как ни странно, не составляло труда. И всегда тепло, даже по ночам, даже в сентябре, не говоря уже об августе. Если бы я очутился в Крыму зимой, думаю, погода бы мне не понравилась, но ранняя осень... Крым в "бархатный сезон" впечатлил меня настолько, что потом некоторое время я думал о нем, как о некоем идеальном месте.
После возвращения из третьей поездки мы вернулись в город, в квартиру, которая теперь целиком была нашей, и я отправился в первый класс школы. Закончились безмятежные, беззаботные годы, теперь нужно было шесть дней в неделю ходить учиться. Шел 1982 год. Разумеется, тогда меня не интересовала политика, я почти не помню "эпоху великих похорон". Советский Союз казался чем-то незыблемым. Как и многие, я представления не имел, что скоро закончится не только детство...