Джезебел : другие произведения.

Некромантка. Глава 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:

   Глава 2. В прятки с Судьбой.
   Юноша с почерневшим от горя лицом стоял у самой кромки воды. Закатное солнце окрасило воду в пурпурный цвет, и казалось, что вода озера превратилась в кровь.
   Вечно холодная вода покрылась мелкой рябью, хотя над озером никогда не дули ветры. Вкрадчивый шёпот древнего существа походил на плеск воды.
   Юноша слушал, долго, внимательно, не соглашаясь, но и не споря. Синие глаза казались чёрными от неизбывной боли.
   Древнее проклятие отобрало его родителей, а теперь пытается забрать последнее близкое существо - маленькую глупую сестрёнку, так неосмотрительно коснувшуюся проклятой воды. Она умрёт, и его душа умрёт вместе с ней. Зачем жить в полном одиночестве, всю вечность ненавидя себя за проклятый дар - власть над истинной силой этого ненавистного озера...
   Волны протестующе плеснули, пытаясь добраться до своего властелина и врага. Скрипнув зубами, парень содрал с пальца тяжёлое кольцо с тёмным камнем, переливающимся, как вода, и зашвырнул перстень в озеро. Маслянистая гладь беззвучно приняла подношение, только круги широко расходились по воде.
   Юноша отвернулся и, сгорбившись, побрёл к дому, где в горячке металась маленькая сестрёнка.
   Тяжёлое кольцо медленно поднялось на поверхность и на мелких волнах поплыло к берегу.
  
   Гелла стояла, прижавшись к стене и полностью сливаясь с ней в своей драной грязной одежде. Она жадно смотрела, как жрица малого храма Луны раздаёт хлеб таким же нищим, как и сама девушка. Гелла могла бы тоже попросить себе кусочек, но она боялась, что в ней узнают бывшую послушницу. И хотя её внешность сильно изменилась, когда-то серое платье стало неопределённо грязного цвета, а серебряный пояс, знак одарённой, бесследно сгинул, девушка до дрожи боялась быть узнанной. Она почти ничего не помнила из того, что случилось в ту страшную ночь, когда она ушла из храма, но знала, что это было что-то гнусное и страшное. Мрачные сны, появившиеся во время пути, внушали чувство страха и вины, но девушка не знала, за что. Она чувствовала, что сильно изменилась, но не могла поймать самой разницы и предпочла выбросить этот вопрос из головы.
   Гелла вздохнула и, отвернувшись, побрела прочь. Девушка едва передвигала ноги от голода, у неё кружилась голова, но она всё крепче прижимала к груди толстую и тяжёлую книгу в стёршейся обложке. Она уже сама не помнила, что это за книга и зачем её надо постоянно носить с собой, но девушка просто физически не могла выпустить фолиант из рук.
   Забившись в тёмную подворотню, девушка уселась на ступени одного из домов и тихо расплакалась. Этим утром, стоило лишь сонным стражникам поднять решётку на вратах, как она проскользнула в город, стараясь слиться с тенями. Несмотря на то, что Гелла выросла в оторванном от мира храме, она прекрасно понимала, что бродяжек, вроде неё, в город не пускают - и своих достаточно. Пара монет, может, и переубедили бы недреманных стражей порядка, но денег у бывшей послушницы не было.
   Конечно, можно было бы притвориться странствующей жрицей, выбравшей своей стезёй вечный путь, да мало кто поверит, что лунная жрица, пресветлая halhea, будет шататься по дорогам грязная, оборванная и голодная.
   Вытерев слёзы, Гелла постаралась привести в относительный порядок своё платье. Раньше ей было как-то не до этого - сначала она стремилась быстрее дойти до города, надеясь, что там её будет сложно найти, и поэтому почти никуда не сворачивала с широкой дороги, ведущей от основного тракта к храму. Конечно, изящные туфельки не были предназначены для длительного пути, тонкая подошва стёрлась через несколько дней, и девушке пришлось идти босиком, стаптывая нежные ступни в кровь. Но бывшей послушнице, а ныне проклятой и отверженной, было не занимать твёрдости духа. Её не оставлял страх, иногда посещали подленькие мыслишки, что жизнь не стоит таких мучений, но Гелла внушала себе "Я сильная, я справлюсь" и упрямо брела вперёд, изнемогая от голода. Иногда ей удавалось полакомиться ягодами и орехами в редких перелесках у дороги, благо время было подходящее, и тогда она съедала всё, что удавалось найти. Редко девушке попадалось столько, чтобы она смогла ещё и сделать запасы. От неминуемой смерти от жажды беглянку спасали колодцы, вырытые у дороги для удобства паломников.
   Вспомнив об этих людях, девушка поёжилась и всхлипнула от жгучего стыда. Она привыкла видеть в храме смиренных путников, ищущих покоя или ответов на вопросы. И когда ей попалась на пути кавалькада людей, одетых в удобную, но даже на вид очень дорогую одежду, беглянка рискнула привлечь их внимание. Паломники ехали не торопясь, почти не разговаривая между собой. Помня, что на пути в храм даже самые жадные стараются жертвовать нищим и убогим дабы снискать милость Лунной, Гелла осмелилась попросить немного еды. Её передёргивало от отвращения и презрения, которым её облили эти высокородные сволочи, когда бросили ей под ноги чёрствый кусок хлеба. Она помнила, с каким садистским удовольствием они наблюдали, как она поднимает еду из грязи и благодарит их. У неё срывался голос, они думали - от обиды и страха, на самом деле - от гнева и ненависти. Девушка знала, что в самом храме эти разодетые расфуфыренные личности стелились бы ковриками у ног любой послушницы, лишь бы та помогла им устроить встречу со жрицей.
   Громко шмыгнув носом и размазав грязным рукавом слёзы и пыль по лицу, Гелла постаралась прекратить рефлексировать и начать думать о том, где бы ей найти немного еды.
   Неожиданно распахнувшаяся дверь смахнула худенькую девушку со ступеней. Возникшая на пороге излишне полная женщина с красным одутловатым лицом держала в руках чан с обмылками и явно намеревалась выплеснуть их прямо во двор, хотя закон и предписывал все отходы выливать в специальную канаву. Присутствие светловолосой нищенки немного смутило бабищу, а смущение проявилось в виде излишне злобного рыка:
   - А ну пошла прочь!
   Гелла отшатнулась к противоположной стене и медленно съехала на землю - ноги её не держали. В широко распахнутых глазах плескались обида и непонимание: привыкшая к спокойному пониманию и готовности сестёр по вере всегда помочь, девушка оказалась не готова к столкновению с чёрствостью и грубостью простых людей низшего сословия.
   - Из-з-звините, - тихо пробормотала Гелла, пряча глаза и сильнее прижимая к груди фолиант.
   - Ты мне поговори ещё! - рявкнула женщина и прицельно плеснула в сторону сжавшейся девушки грязной водой. Гелла ещё сильнее вжалась в стену, но обмылки до неё всё равно не долетели, только вязкие капли осели и так на не очень чистом подоле.
   Толстуха сплюнула и скрылась за дверью. Девушка осталась стоять, прижавшись к холодной стене, несколько камешков больно впились ей в спину. В глазах всё расплывалось из-за снова накатывающих слёз. Шмыгнув носом и сгорбившись, Гелла побрела прочь из негостеприимной подворотни.
   Конечно, за время пути бывшая послушница столкнулась с жестокостью и высокомерием знати и воинов, но ей представлялось, что бедные люди, не понаслышке знающие, что такое голод и отчаяние, не будут столь равнодушны к чужом горю.
   За своими мрачными размышлениями Гелла не заметила, как добрела до городского парка. Замерев в удивлении, нищенка начала внимательно разглядывать деревья: то ли городской совет особо не разорялся на содержание парка, то ли изначально из него планировали сделать уменьшенную копию леса. Так или иначе, большой парк больше смахивал на кусочек леса, перенесённый в центр город, и только присыпанные сизым мраморным крошевом узенькие дорожки свидетельствовали о близости цивилизации. Гигантские деревья росли очень близко друг другу, зеленоватый мох покрывал могучие стволы, густая зелень создавала ажурную тень. Среди зарослей папоротника иногда мелькали желтые головки отцветающих цветов.
   Гелла прерывисто вздохнула. Её всегда пленяла суровая красота дикого леса, но в храме она видела только безжизненно-правильные сады, где все деревья росли по линеечке и только небольшими группами. У дороги, по которой она спешила в город, встречались только перелески, богатые на ягодные кусты, но скупые на очаровывающее спокойствие почти сказочных чащ.
   Запрокинув голову, бывшая послушница зачарованно следила за белочкой, прыгающей с ветки на ветку. Когда маленькое животное попадало в луч света, прорезающий мягкий полумрак парка, рыжая шерсть ярко вспыхивала, и белочка комично замирала и внимательно прислушивалась, стремительно поворачивая голову. По мимо воли на лице усталой девушки расплылась счастливая улыбка.
   Когда белочка скрылась, девушка медленно побрела по пустынной дорожке, наслаждаясь тишиной и покоем. Звуки города не долетали сюда, и Гелле казалось, что она уже нашла место, где её никто не отыщет. Тихое шебуршание камешков под ногами успокаивало, терпкий запах трав наполнял воздух, и девушка поймала себя на том, что мысленно раскрашивает запахи: вот этот, свежий и острый, будет голубым, этот, горьковатый и металлический, - рыжевато-красным, как старая ржавчина; запах прелой листвы, тёплый и вкусный, - зеленовато-жёлтый, а запах близкой воды - прозрачно-синий...
   Подойдя к маленькому пруду, Гелла отложила книгу и, вдоволь напившись, умылась. Пальцами она ощущала, что на лбу у неё появилось что-то, похожее на шрам, а кожа стала странно натянутой. Когда вода успокоилась, бывшая послушница вгляделась в своё отражение и, сдавленно вскрикнув, отшатнулась.
   У неё были синие глаза. Тёмно-синие, как запах близкой смерти, как звон стали и вой ветра над безответной гладью мёртвой, вечно неподвижной воды.
   Всхлипнув и зажав рот рукой, Гелла снова склонилась над водой, с трусливой жадностью вглядываясь в свой новый облик.
   Если раньше она просто походила на больного ребёнка, то теперь казалась самой себе монстром. Синевато-бледная кожа стала неестественно гладкой и холодной, волосы выцвели до абсолютной белизны. Тонкие губы, и раньше не особо яркие, стали серовато-розового цвета. То, что ногти немного заострились, девушка заметила ещё раньше, когда случайно поранила ладонь. Спутанные, мокрые пряди свисали сосульками и не скрывали лба и странный шрам в середине - острую и страшную руну.
   "Руну принадлежности" - шепнул чужой голос в подсознании.
   Гелла осторожно коснулась пальцами руны и, всхлипнув, потеряла сознание, когда память навалилась на неё тяжёлым грузом.
  
   Серебристые всполохи рассекали мягкую темноту, как туман, но она, как туман же, и соединялась вновь. Ясные лезвия вновь и вновь рвали тьму на части, пока он не увидел, что это сереброволосая девушка танцует в абсолютной тьме. Звонкий смех разбил ватную тишину.
   - Меня искал?
   Голос был чужим. В обертонах сквозил ветер, потустороннее эхо оставалось в пространстве ярким следом - девушка уже унеслась в танце в другую сторону, а её слова всё ещё звенели там, где она была минуту назад.
  
   - Верховная, вам не следует будить его! Идут всего лишь десятые сутки целительного сна!
   Волнение, недоверие, упрямство.
   - Наори, я знаю, что делаю. Мы и так потеряли слишком много времени...
   Сухой голос, сухие слова. Ледяной ветер над северными равнинами.
   - Но госпожа Верховная, он ещё слаб...
   Только призрак оттепели. Попытка помочь, отогреть, защитить.
   - Я считаю, что достаточно оклемался! Хватит спорить, принеси лучше ещё одну порцию отвара.
   Как удар наотмашь.
  
   Тьма и серебро. Тишина и перезвон хрустального смеха. Боль в глазницах.
   - Кто ты? Назовись!
   Снова смех. На этот раз язвительный, жёсткий, рвущий сознание на части.
   Волосы девушки снова вспыхнули во тьме звёздным светом, и она начала медленно таять, уходя из его сна.
   - Стой! Вернись!
   - Проснись и взгляни на меня! - Требовательный крик звенел серебром, даже когда танцующая исчезла полностью.
   Он закричал, страшно, отчаянно. И этот крик походил на вой раненого зверя, обессилившего и загнанного, не защитившего ни себя, ни свой выводок.
  
   - Проснись и взгляни на меня!
   На этот раз ему пришлось подчиниться жёсткому требованию, произнесённому холодным старческим голосом.
   Приглушённый свет резанул по приоткрывшимся глазам, и он поспешил зажмуриться. Задеревеневшее тело не слушалось, из сухих губ вырывалось неровное дыхание. Слабый хрип:
   - Пить...
   Язык едва слушался, во рту было сухо и противно от жгучего горького привкуса. Он чувствовал себя словно с похмелья, но точно помнил, что ничего не пил накануне.
   Кто-то бережно приподнял его голову и аккуратно влил в рот горькое зелье. Мерзостный привкус во рту стал сильнее, но ему не хватало сил даже чтобы повернуть голову. Несколько капель скатились по подбородку, неприятно обжигая кожу. Неприятно. Больно. Хочется тишины и покоя.
   Бережные руки стали жёсткими, грубыми - встряхнули, ударили по щеке, оттянули веки.
   И он наконец-то смог увидеть того, кто сидит рядом с ним.
  
   Слабый свет уже не причинял боль, и Арес мог спокойно смотреть на Сиэру. В голове путались обрывки мыслей, никак не складывающиеся в вопросы, и магу оставалось только молча наблюдать за Верховной. Та передала одной из девушек, крутившихся рядом с ней, пустую кружку и произнесла какие-то странные, непонятные слова:
   - Передай наставнице Наори, чтобы приготовила компрессы.
   Почему Наори? Ведь наставницей считается эта невыносимая Стейл! Маг точно помнил, как она его раздражала!
   На лоб мага опустилась тёплая тряпка, он закрыл глаза, пытаясь избавиться от странно суетливых мыслей. Вопросы "кто он" и "где" пока не возникали. Их место занял совсем другой вопрос: "Почему?!" Что случилось с ним, раз он лежит без сил в Храме Луны? И где его ученики...
   Что...
   ...произошло...
   Кажется, в памяти мелькнул один отрывочек прошлого, сменившейся образом из сна; маг не заметил в них ничего жуткого, но почему-то едва слышно застонал сквозь зубы.
   На его лоб легла сухая рука старухи.
   - Тихо. Ни о чём не думай. Не вспоминай. Набирайся сил. Мы и так упустили много времени.
   Маг заволновался: о чём говорит верховная? Что она имела в виду? Почему ему нельзя вспоминать?
   Но Арес не находил ответов, и он быстро устал мучить себя напрасными вопросами.
   Всему своё время.
   Сиэра задумчиво смотрела на беспомощного мага, узловатые пальцы нервно сминали края траурной шали. Она жаждала найти виновного в произошедшем, как и её сестры по вере. Да только виновной была она сама - не догадалась, не уследила, не удержала... И теперь последняя надежда на возвращение богини, дитя с лунной душой, стала тёмной. Кто знает, может, так и надо, может, именно об этом в пророчестве этом проклятом говорится. И совсем не надо жалеть Геллу, ведь теперь она стала sefel, а с ними лучше не церемониться. Но... всё равно... жалко девчонку... сгинет ведь с этими магами...
   - Госпожа верховная? - тихий бесцветный голос, преданный взгляд. Наставница Наори с почтением и смирением, как и приписывают правила, взирала на свою старшую сестру по вере и госпожу. - Вам ещё нужна моя помощь?
   - Нет, - сквозь зубы процедила Сиэра, едва сдерживая раздражение.
   - Можешь быть свободна.
   Девушка кивнула и бесшумно удалилась, стараясь не беспокоить госпожу, пребывающую в плохом настроении. Верховная бессильно вцепилась в кисти шали. Как же ей не хватало умной и чуткой Стейл, умеющей не только подчиняться приказам, но и самой находить выход из патовых ситуаций! Выкрутилась ведь с этими свитками, да так. Что Высший ничего и не заподозрил... Как же теперь без неё?..
   Сиэра коснулась волос, поправила помятую шаль. Восстановила дыхание. Пусть без Стейл она и чувствовала себя, как без рук, но сдаваться ещё рано. Ра-но. И всё. Точка. А значит, нельзя ни о чём жалеть.
   Верховная поправила одеяло магу и приготовилась терпеливо ждать, пока он не оклемается окончательно.
  
   - Что с моими учениками?!
   Это был первый осмысленный вопрос, который задал Арес. Он чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы постоянно не валяться в постели, но жрицы держали его взаперти и не отвечали на его вопросы. Маг терзался сомнениями, дёргался на каждый шорох и, когда наконец явилась верховная, едва удержался, чтоб не наброситься на неё с обвинениями.
   Сиэра долго всматривалась в глаза мага. Её взгляд был бездушно-спокоен, словно из него выпили все чувства, всю жизнь, весь свет. Она только спокойно и как-то бездушно спросила:
   - А что ты сам помнишь?..
   Арес вздрогнул, опустил голову и скрипнул зубами, сдерживая животный вой. О, он всё хорошо помнил, даже лучше, чем он желал. И как бы ему не хотелось бы обвинить во всём жриц, он понимал, что в смерти Корнелия виновен только сам ученик. И он сам, учитель, не предотвративший, не спасший...
   Ведь, если задуматься, так бы всё и закончилось, раньше ли, позже. Корнелия, не желавшего прекратить свои опыты, не ждало бы ничего хорошего - магия не прощает самовлюблённых идиотов, считающих её своей рабой. Любой Высший должен помнить это, если не желает умереть однажды из-за вышедшего из-под подчинения заклинания.
   Арес не выдержал и всё-таки завыл, тихо, страшно. Как бы ни хотелось переложить вину на чужие плечи, виноват он, именно он и никто иной. Учителю засчитывают успехи его учеников, но и только с учителя спрашивают о всех неудачах подопечных.
   Сухая жёсткая ладонь легла ему на плечо:
   - Не кори себя... - Мужчина вскинула на старуху ненавидящий взгляд: как она не понимает?! Как она смеет вмешиваться?! - Будет глупо звучать, если я скажу, что виновна лишь Тень. Нет. Твой ученик виноват - что бросился на неё, не рассчитав своих сил. Виноват - что призвал свою магию на территории храма. Виноват - что ненавидел жриц, а Лунная такого не прощает. Это твоя неудача как учителя, но, о Затмение!, - не как личности! Так что успокойся.
   Арес зло искривил губы в подобии ухмылки. О, какое это несравнимое удовольствие переложить вину на богиню, объяснить всё не своей несостоятельностью как наставника, а высшим произволом... Трусливо и недостойно!
   - Нет, виноват я... Если бы я не атаковал Шестую, всё могло закончиться гораздо проще... Как я мог не разглядеть за обличьем Тени sefel?!
   - Не кори себя, - снова повторила жрица. - Никто не мог предположить, что отмеченная самой Лунной окажется жрицей противоположного начала... И тем более никто не мог предположить, что она будет призывать Тень в своё же тело!
   Они подавленно замолчали, каждому было за что себя винить, и им обоим требовалось молчаливое понимание, не граничащие с жалостью.
   Арес волевым усилием загнал боль в глубину своей памяти, не позволяя себе забыть, но и не давая себе права отдать всё своё время самоуничтожению.
   Выдохнув сквозь сжатые зубы, он медленно спросил:
   - Сколько времени я был без сознания? День? Два?
   Жрица бросила на него странный взгляд и поспешила отвернуться.
   - Что же ты молчишь, о верховная?!
   - Ты был в коме. Прошло уже около месяца.
   Высший закашлялся. О Стихии...
   На шум, возникший за дверью лазарета, поначалу никто не обратил внимания, но когда невнятно звучащие голоса сменились весьма отчётливой руганью, игнорировать их стало невозможно. Холодно сверкнув глазами, Сиэра поднялась и, тихо подойдя к дверям, стремительно распахнула створки. Глухой звук, шипящий язык Древних и нестройное подвывание показало, что по лбам громогласных и особо любопытных жрица таки попала. Но вместо ожидаемой суровой отповеди старая женщина молча посторонилась и пропустила в комнату Алена и Рея.
   Близнецы были веселы и полны деструктивной энергии, даже симметричные синяки от столкновения с дверью их особо не огорчали. Увидев, что их обожаемый учитель уже очнулся, они с радостными воплями бросились ему на шею. То, что в их возрасте так уже не поступают, их особо не смущало.
   Арес сдавленно охнул, придавленный своими учениками. За месяц в храме жрицы смирились с их присутствием и даже немного жалели. Немолодые служительницы, заведующие кухней, с некоторым умилением подкармливали худых, как скелеты, юношей, а близнецы от дармовой кормёжки и не думали отказываться.
   Впрочем, если бы служительницы знали точно, что произошло в ночь траура по Таните, они и чёрствой корки не дали бы ученикам мага, но верховная успела скрыть следы магического побоища и объявила, что Стейл пала от когтей Тени. Старуха не сказала ни слова лжи, но и правду она скрыла.
   Сиэра с тоской и пониманием смотрела, как близнецы, перебивая друг друга, рассказывают своему учителю всё, что он пропустил за время своей болезни. К бескрайнему удивлению жрицы, смерть своего друга ученики перенесли на удивление легко. Подростковая психика гибка и адаптивна, и страшное событие уже успело сгладиться в памяти ребят.
   Впрочем, если бы верховная рассказала бы о своих размышлениях Высшему, тот только бы горько улыбнулся. Корнелия никто не любил, даже он сам, и горевать о смерти непутёвого блондина в школе Высших никто бы не стал.
  
   Уезжали маги через пять дней, когда Арес полностью выздоровел и смог держаться в седле. Несмотря на относительно теплые отношения, установившиеся за этот месяц, провожала магов только верховная.
   Пока Высший разговаривал с Сиэрой, близнецы уже мялись у ворот, потерявших силу и ставших простым украшением.
   - Я не знаю, успею ли найти Шестую.
   Голос мага был спокоен и безмятежен, ничто не выдавало охватившее его волнение.
   - Боюсь, как бы не было слишком поздно... - Сиэра не считала необходимым скрывать свои чувства. После смерти Стейл она теперь постоянно носила знак траура - чёрную шаль, вышитую чёрными же асфоделиями, цветами смерти. - Если в Гелле действительно пробудилась sefel или их сила, врата бы её уничтожили, развеяли в прах.
   Арес хищно прищурился:
   - Ты говорила, врата утратили силу!
   - Но я не знаю, как и когда это произошло. Может быть, их энергия была растрачена на защиту от заклинания твоего ученика. Может быть, дух восставшей тёмной был столь силён, что в борьбе исчерпал все силы, заложенные в врата...
   - Но живой она бы не выбралась?
   - Нет. Но она не погибла, иначе бы я это почувствовала.
   - Почему же ты не послала проверить тракт и найти беглянку сразу же?!
   Глаза верховной холодно блеснули на сухоньком личике.
   - Не думаю, что моим сёстрам пошло бы на пользу общение с Тенью! Да и самой Гелле... Лунный храм для неё - пройденный этап. Мы больше не будем вмешиваться в её жизнь... пока не придёт пора уничтожить sefel.
   Высший молча и требовательно смотрел в неподвижное, некрасивое лицо старухи.
   - Это ведь не последняя причина?
   - Ты слишком умен, маг, - женщина поджала губы и покачала головой, и Аресу оставалось только догадываться, было ли это недовольной похвалой или скрытой угрозой. - Девочка принадлежит книге Крейи, а та сама выбирает свои пути.
   - Книга?
   - Да. Не удивляйся.
   Глаза Ареса холодно сверкнули. Скептическую улыбку он на этот раз удержал.
   - Что ж, думаю найти её будет не очень сложно. Всё-таки погибших, но не мёртвых в нашем мире не так уж и много. Особенно тех, кто принадлежит старым разваливающимся книгам, - с горькой иронией промолвил он и, коротко поклонившись, стремительно отправился к изведшимся от нетерпения ученикам.
   У них было мало времени. Отыскать Шестую - ещё полбеды. Главное, опередить того, кто украл предсказания.
  
   Гелла сидела у кромки воды и со страхом смотрела на своё отражение. После длительной истерики её глаза покраснели и опухли, не добавив к облику девушки красоты. Шмыгая распухшим носом, тёмная отрешенно водила когтистым пальцем по воде, окрашенной густой синевой сумерек.
   Теперь она помнила всё, даже то, что стёрли из её памяти в раннем детстве - после смерти ничто, ничьи запреты не способны удержать память. Даже печать Лунной.
   Гелла знала, что умерла уже дважды. Один раз её вытащили из белого плена, второй раз не дали туда попасть. Но если тогда, давно, её оживили, то теперь ей вернули только подобие жизни.
   Девушка прижала ладонь к груди, прислушиваясь к прерывистому биению сердца.
   "Смерть никогда не отпускает то, что однажды взяла в свои руки. Тебе была просто дана отсрочка, девочка".
   И время вышло.
   Сосредоточившись, Гелла остановила своё сердце и своё дыхание, но она по-прежнему была жива - или по-прежнему считала себя живой. Она мыслила, она чувствовала, значит, считалась живой.
   Девушка вскинула лицо к небу и обхватила себя за плечи, словно пытаясь согреться. От воды веяло вечерней прохладой, и тёмную бил озноб, но не от холода, которого она больше не чувствовала. Девушку колотило от страха перед её открывшейся сутью.
   Время в храме, когда Гелла ожидала разоблачения и дёргалась от любого шороха, планируя своё самоубийство, теперь казалось ей сказочным и спокойным. Ведь тогда ещё была надежда хотя бы на тихую смерть. Сейчас же она знала - умереть она не может, ибо уже находится за границей жизни и смерти, и значит, теперь она всю жизнь должна скрываться от людей. Но, богиня, как же это сложно!
   Но, едва осознав, что теперь она вынуждена вести жизнь добровольной отшельницы, Гелла поняла, как ей не хватает человеческого общества. Но кто захочет общаться с живым трупом?!
   Неожиданно для себя Гелла зло рассмеялась. О, она прекрасно помнила, кому обязана своей тёмной силой. Благословенная Лунная дева, непогрешимая Хранительница звёздной силы, эгоистичная и суровая Селена... Ответь, о божественная, легко ли выбирать за других судьбу? Долго ли ты мучилась угрызениями совести, о сиятельная, когда отдавала мне написанное тобой заклинание, открывающие любые книги?! Ты ведь знала, что я возьму некромантию, так почему ты вместо того, чтобы строго запретить, стала рассказывать глупой малышке, какими же несчастными были sefel, выбравшие путь смерти?
   Но ты ушла и уже не ответишь на мои вопросы. Тебя не волнует, как я буду выживать с клеймом принадлежности книге Крейи...
   Не выдержав, Гелла разрыдалась снова. Несколько минут молчавшее сердце теперь билось снова, прерывисто и быстро, словно пытаясь компенсировать несколько мгновений тишины.
   - Бедная...
   Тихий шёпот заставил тёмную сжаться в предчувствии беды, но, против её ожиданий, никто не нападал и не пытался её оскорбить. Медленно обернувшись, девушка взглянула на того, кто так неосмотрительно назвал её "бедной". Тихий и злой смех, принадлежащий кому-то другому, раздался внутри сознания тёмной, словно незнакомый чужой голос произнёс в унисон с мыслями самой девушки "Бедная? Ну-ну..."
   - Тебя кто-то обидел, красавица? - молодой лорд стоял позади девушки и скромно улыбался. Очень бледный, в светлых одеждах, он казался призраком на фоне притихшего тёмного парка, только яркие рыжие волосы задорно искрились в лучах заходящего солнца.
   Это видение было столь прекрасно, что просто не могло быть правдой. Хотя бы потому, что назвать красавицей Геллу сейчас было очень трудно.
   Девушка судорожно сглотнула и попыталась отползти подальше. Она не доверяла юному лорду и боялась, что он скоро поймёт, что она из себя представляет, и попытается уничтожить.
   Парень преодолел разделяющие их расстояние за пару шагов и остановился на расстоянии вытянутой руки, как перед неизвестным и, возможно, опасным зверем. Тёмная замерла, стараясь не дышать, и тихонько просила всех богов, чтобы лордёнку быстро надоело стоять у воды и кормить комаров, и он ушёл.
   Наверное, боги никогда не любили Геллу, раз закрыли глаза на её превращение в тёмную, не откликнулись они и сейчас. Лордёныш и не думал уходить, он стоял и с улыбкой рассматривал сжавшуюся у его ног девушку.
   "Будто что смешное увидел, - с неожиданной злостью подумала Гелла. - Ещё бы, ему, небось, бродяжки не так часто попадаются! Вот и устроил себе бесплатный цирк, ждёт, как я унижаться перед ним буду, благодаря за его внимание!"
   На глазах тёмной навернулись слёзы обиды, и она ещё ниже опустила голову, глядя на землю под его ногами. Молчание совсем неприлично затянулось, когда юноша быстро протянул руку и осторожно коснулся волос девушки.
   Гелла вскинулась, уже собираясь высказать этой высокородной сволочи, что она о нём думает, когда напоролась на его улыбку: добрую, безмятежную, заставляющую простоватое лицо словно светиться изнутри.
   - Извини, - ещё шире улыбнулся юноша, в добродушных глазах запрыгали смешинки. - Не удержался. У тебя волосы такие пуши-и-истые...
   Тут он заметил тёмное пятно руны на лбу девушки и, решительным жестом отбросив волосы с лица Геллы прежде, чем она успела пошевелиться, наклонился ближе к её лицу, пристально вглядываясь в кровавые очертания. Когда он узнал высеченную на коже Геллы руну, лицо юноши исказилось до неузнаваемости, став холодным и злым.
   "Ну всё, сейчас начнётся..." - печально подумала тёмная, снова опуская лицо и ожидая злобных криков, что такие твари, как она, не должны существовать. Но вопрос лордёныша, заданный звенящим от едва сдерживаемой ярости голосом, безмерно удивил её:
   - Кто это?!
   - Что?
   - Кто посмел заклеймить тебя?! В Эриалле запрещено рабство!
   Гелла слабо улыбнулась. Ну надо же... Её посчитали всего лишь сбежавшей рабыней. Вдвойне весело, учитывая, что по сути своей она и была рабой своей тёмной магии, благодаря которой она могла поддерживать видимость жизни в мёртвом теле.
   - Не стоит беспокоиться, господин, - едва слышно произнесла Гелла, не поднимая головы. - Моя судьба не должна волновать вас...
   - Герцога должны беспокоить жизни всех, живущих на его землях, - резко отозвался юноша и, схватив девушку за плечи, поставил её на ноги рядом с собой. - Ты непременно должна предстать перед моим отцом, он обязательно поможет тебе!
   Тёмная коротко взглянула в чистые, бесхитростные глаза юноши, и снова опустила голову.
   - А может, мне не нужна помощь? Или герцог просто бессилен мне чем-то помочь?
   - Он сможет! - Уверенно завил мальчишка и, крепко схватив тонкое запястье тёмной, потащил её за собой.
   Гелла чуть вздохнула. Лордёныш был выше её на голову и наверняка старше, но рядом с ним Гелла чувствовала себя цинично-старой и мудрой, хоть и понимала, что все её знания о жизни - чужие, пришедшие к ней вместе с силой смерти. Разве она-настоящая видела в жизни больше этого мальчишки? Разве умнее вела себя, надеясь на отзывчивость и щедрость людей?
   Погружённая в свои мысли, девушка покорно шла за целеустремлённым юношей, и не вспомнив об оставленной на земле книге. Но сама книга явно не хотела, чтобы её забыли.
   Острая боль скрутила руки Геллы, ей казалось, что кто-то мелко-мелко нарезает её пальцы. Удержав вскрик, девушка прибавила шаг, она не желала возвращаться за фолиантом, так как знала, что именно ему она обязана своей тёмной силой. До крови прикусив губы, сдерживая рвущийся крик боли, и опустив голову, чтобы скрыть льющиеся слёзы, тёмная шла вперёд, стараясь не потерять сознание от нахлынувшей острой боли, быстро разрастающейся в теле.
   Она уже едва соображала от болевого шока, когда поняла, что не может больше сделать ни шагу - что-то упругое, непреодолимое не пускало её, мешало идти дальше. Лорд, заметивший остановку девушки, в непонимании обернулся:
   - Ну что же ты?
   Гелла молча покачала головой и, высвободив ладонь, быстро вернулась за проклятой книгой. Несмотря на то, что теперь девушка возвращалась, боль только усиливалась, и рядом с фолиантом Гелла не опустилась на колени, а рухнула. Но стоило ей только привычно прижать книгу к груди, как неприятные ощущения схлынули, оставив после себя звенящую лёгкость.
   Изумлённый лордёнок терпеливо ждал девушку, не желая оставлять её.
   "Упрямый, - с невольным уважением подумала Гелла, с трудом подстраиваясь под быстрый шаг юноши, - как баран. Твёрдо решил меня облагодетельствовать".
   И сама она уже не знала, хорошо это или плохо.
   На многочисленные вопросы лордёнка Гелла предпочитала отмалчиваться или ограничивалась односложными ответами. Впрочем, юноша и не ждал, что беловолосая рабыня будет гореть желанием рассказать о себе побольше. Она, наверное, сломлена и опечалена, даже не может никак сообразить, что для неё чёрная полоса в жизни закончена, раз он решил ей помочь!
   В красках расписывая, какой его отец добрый и отзывчивый, юный лорд Оэрел искоса посматривал на свою спутницу. Несмотря на слой грязи на одежде и волосах и ссадины на лице, девушка была вполне миловидна, а тихая печаль предавала ей почти сказочное очарование. Яркие синие глаза, в уголках которых блестели слезинки, казались пронзительно-мудрыми, припухшие красные веки только подчёркивали их глубину. Начитавшемуся старинных легенд впечатлительному юному лорду рабыня казалась воплощением светлой Линнэ, вечно печальной богини, оплакивающей людей, своих непутёвых и глупых детей.
   Как зачарованный, юноша смотрел на тонкие пальцы девушки, казавшиеся снежно-белыми на фоне тёмного переплёта книги, которую она прижимала к себе. Наверное, решил он, эта книга - единственное, что уцелело от её прежней, свободной жизни, раз она так бережно держит этот старинный талмуд, даже кажущийся тяжёлым.
   - Хочешь, я помогу тебе нести твою книгу? - участливо предложил Рикард Оэрел. Рабыня испуганно вскинула лицо, тревожно взглянула на своего спасителя. Тонкие губы едва заметно дрожали, и девушка только отрицательно качнула головой.
   - Но тебе, наверное, очень тяжело?
   Гелла раздражённо покосилась из-под длинной чёлки на навязчивого лордёнка. Что же он так прилип к ней, а? Что она, особенная, что ли?! И неужели он не чувствует, что она несёт смерть?!
   Или... наоборот, чувствует? И знает, что если у неё отнять книгу, она перестанет существовать?! То-то он всё время предлагает помочь...
   Не дождавшись ответа от испуганной девушки, Рикард потянулся к ноше рабыни, наивно предполагая, что та сразу же передаст ему тяжеленную книгу, которую не хотела поначалу отдавать, считая, что лорд предложил помощь только из вежливости. Но девушка испуганно отшатнулась и только сильнее прижала к себе фолиант.
   Столкнувшись с удивлённым чистым взглядом лордёнка, обиженного пренебрежением к его помощи, Гелла через силу растянула губы в улыбке, пряча по звериному заострившееся зубы:
   - Не стоит, господин мой. Моя книга испачкана в грязи и пыли, вы можете замарать свою дорогую одежду.
   Обида исчезла из светлых, таких детских глаз лорда, оставив только искреннее непонимание. Юноша задумчиво взглянул на свой светлый камзол, словно впервые обратил внимание, во что он одет, и печально согласился, что отец его будет недоволен, если он испачкает ещё и этот костюм. Слова лорда вызвали у Геллы искреннюю улыбку, которую девушка поспешила спрятать, низко опустив голову.
   Лордёныш нравился ей всё больше и больше. Юноша был добрым и отзывчивым, а его глуповатость вполне объяснялась наивностью: вряд ли юный наследник герцога видел в жизни что-то, кроме услужливых поклонов своих будущих вассалов.
   - Милорд-вашу-мать! Где вас носит?!
   Ричард тихо вздохнул. А вот и сами вассалы. Будущие. Поэтому и уважение их в - далёком, необозримом будущем. А сейчас его будут отчитывать, как сопляка, да на глазах спасённой рабыни... Почему-то именно эта перспектива больше всего испортила юноше настроение. Ему хотелось, чтобы беловолосая девушка им восхищалась и боготворила его, а если капитан личной герцогской охраны опять примется материть сына сюзерена, снова сбежавшего из-под сурового надзора недреманных стражей, то какое же мнение сложится у рабыни?! Ведь Рикарду хотелось выглядеть благородным героем, спасающим прекрасную деву, а не избалованным и непослушным сынком местного лорда.
   Охранники, сбившиеся с ног в поисках улизнувшего лордёнка, уже догнали неторопливо идущих ребят. Мрачные гвардейцы смотрели на Рикарда совсем не с благоговением, как полагается верным слугам. Охватившее воинов раздражение, казалось, витало вокруг них в воздухе, заражая всех окружающих. Но капитан Алвар по степени злобности и раздражения переплюнул даже своих подчинённых, хотя это им, а не ему пришлось облазить все тёмные места в парке. Впрочем, и рисковали гвардейцы много меньше, ведь если бы Рикарда так и не нашли, голову сняли бы не с рядовых воинов, а с капитана гвардии, не уберёгшего наследника.
   Догнав вздорного мальца, Алвар попытался было отвесить лордёнку вполне заслуженный подзатыльник, но мальчишка быстро увернулся и холодно и властно взглянул на своего охранника. Не сказать, чтобы это произвело впечатление на апатичного даже к герцогскому гневу воина, но удивлённый Алвар не стал второй раз замахиваться для удара. Что ж, если щенок думает, что уже заделался матёрым волком, то разубедить его можно и без применения физической силы.
   Но, прежде чем капитан подыскал слова для достойной "отповеди", мальчишка заговорил сам:
   - Капитан Алвар, я срочно должен увидеть своего отца, господина герцога, - щенок старался выглядеть взрослым, говорить спокойно и внушительно, но все воины слышали, как от волнения дрожит голос лордёнка. И по мере того, как мальчишка со всей присущей ему убедительностью доказывал, что его "дело" не терпит отлагательств, на лицах суровых воинов расползалась понимающая ухмылка. Всё-таки все они когда-то были такими же пацанами и так же пытались рисоваться перед девчонками.
  
   Герцог недовольно изучал стоящую перед ним девушку. Прежде чем попасть пред его светлые очи, бродяжка попала на кухню, где служанки отмыли её и приодели. Теперь скромная девушка стояла перед столом герцога в небольшом, но очень холодном кабинете. Сам герцог, немолодой темноволосый мужчина, Дамиан Оэрел, был одет более чем тепло и пронизывающего могильного холода не чувствовал. Тонкой бродяжке в тёмном, мешковатом платье давно полагалось бы дрожать от холода, но она спокойно стояла под тяжёлым испытующим взглядом мужчины и безмятежно улыбалась, глядя ему в лицо.
   Герцог недовольно скривил губы. Он привык, чтобы его боялись, чтобы униженно просили о милости и снисхождении, но беловолосая девчонка молча смотрела ему в лицо и едва заметно улыбалась, словно спрашивала "И что же ты мне сделаешь?". Не будь бродяжка очередной забавой его сына, герцог не пустил бы её даже во двор замка. Но Рикард всегда был чрезмерно добрым и чутким, вот и теперь приволок какое-то "чудо" с помойки, запальчиво утверждая, что это сбежавшая рабыня и ей срочно нужна помощь.
   Для сбежавшей рабыни бродяжка выглядела слишком спокойно, хотя у неё на лбу действительно стоял недавно нанесённый знак принадлежности. И хотя руна была неполной и не указывала на хозяина девушки, во всех странах, кроме Эриаллы, беловолосая не могла бы считаться свободным человеком. Впрочем, за человека её тоже не считали бы: так, просто вещь без хозяина, а значит, любой имеет полное право её забрать.
   Что ж, девчонке повезло, что на неё наткнулся Рикард, что нельзя сказать о самом юном лорде. Его ещё ждёт долгая воспитательная беседа о недопустимости проявленного им добросердечия. А сейчас стоит придумать какое-нибудь занятие этой бродяжке в пределах замка, чтобы сын видел, как хорошо обращаются с его протеже. Ненадолго, конечно же, пока Рикард о ней не забудет...
   - Имя?
   Голос у герцога был сухой и властный, не вызывающий ничего, кроме уважения, смешанного со страхом. Тёмная чуть поклонилась и ответила:
   - Гелла, сударь.
   - Господин.
   - Что?
   - После ответа ты должна добавлять "господин", а не "сударь".
   - Да, сударь.
   - Да, господин, - с нажимом поправил её герцог. Девушка передернула плечами, словно показывая, что ей без разницы.
   - Вы не господин мне...
   Дамиан Оэрел нехорошо прищурился. Подперев рукой острый подбородок, он почти ласково спросил у зарвавшейся бродяжки:
   - И кто же господин твой?
   - У меня нет господина.
   - Да ну? А кто же вырезал на твоей нежной коже знак рабства?!
   Девушка очень медленно подняла тонкую ладонь и коснулась шрама в виде руны. Тёмный взгляд в это время полыхнул такой беспощадной ненавистью, что, будь герцог моложе или умей чувствовать течения силы, непременно бы испугался. Но герцог был стар и отличался просто феноменальной нечувствительностью к магии, и вспышка злости бродяжки его только позабавила.
   - Так кто же? Отвечай, не трясись от страха, наказывать будут его, а не тебя!
   - Никто, - тихо и решительно произнесла девушка. - Никто.
   Герцог ухмыльнулся. Что-то подобное он и предполагал. Скорее всего, опять молодёжь развлекается, вот и решили пошутить над тихой девочкой, зная, что такие никогда не жалуются - гордость не позволяет. Впрочем, сейчас важнее определиться, чем занять бродяжку, чтобы она не превратилась в нахлебницу, а затем можно будет и подумать, как стоит усмирять разбуянившихся сорванцов, пока их мелкие шалости не превратились в преступления. Уж что-что, а порядок поддерживать герцог умел.
   Дамиан бросил острый взгляд на внушительный фолиант, который девочка постоянно таскала с собой. Как донесли слуги, бродяжка ни на минуту не хотела выпускать книгу и отказывалась отложить её дальше, чем на расстояние вытянутой руки. Действительно, единственное наследство или всё гораздо проще, и она просто стащила где-то старую книгу, решив, что та будет дорого стоить?
   - Ты учёная? - после продолжительного молчания спросил герцог. Девушка вздрогнула, её вопрос мужчины привёл в замешательство. Дамиан поморщился и, утвердившись в мысли, что бродяжка блаженная, всё-таки снисходительно пояснил: - Читать и писать обучена?
   - Да, сударь, - без долгих размышлений отозвалась беловолосая. - Так же я владею навыком счёта.
   - Отлично, - искренне обрадовался герцог. - Значит, будешь помогать писарю! Он как раз жалуется, что сам всё не успевает... Слуги покажут тебе твою... комнату, - мужчина едва удержался, чтобы не сказать "каморку", но всё-таки быстро подыскал более благозвучный синоним. - Писаря спросишь на кухне, мне иногда кажется, что почтенная Аллия, вместо того, чтобы готовить, промышляет шпионажем за вся и всеми.
   Коротко поклонившись, девушка молча покинула кабинет, правильно истолковав последние фразы лорда.
  
   - Ох, не к добру молодой господин девку привёл! - басом гудела необъятная Аллия, раскатывая по столу тонким блином желтоватое тесто. - Как она во двор вошла, так сразу пёс наш старый завыл, хотя уж годочка два как голоса не подавал!
   - Дворняга это доходящая? - беспечно осведомилась Лия, звеня тарелками в чане с мыльной водой. Помощница главной стряпухи никогда не отличалась особой доверчивостью. И больше всего она не верила в приметы и суеверия, которым истово следовала Аллия. - Да небось отдавил ему кто-то ногу, вот и взвыла бедная зверюга. Эти ж солдаты ходят - по сторонам не смотрят, взгляд не опускают, да ещё потом и возмущаются, коль в коровью лепёшку вступят!
   Аллия укоризненно уставилась на свою помощницу и, уже обращаясь к трём младшим стряпухам, продолжила вещать свистящим шёпотом:
   - А накануне сон мне был, что тёмное что-то в дом вползает и уничтожает запасы наши!..
   - Ой, да нашествие крыс тебе снилось! Вот они-то от всех наших запасов ни крошечки не оставят!
   - ... а по утрам птицы чёрные всё кружатся над шпилем да кричат страшно и пронзительно, словно мор на нас призывают...
   - Ха, ворон испугалась! Кричат-то они не оттого, что нагадить хотят, а оттого, что их наши бравые стражники наловчились из луков сбивать. На дежурстве ихнем тоска такая, что они и соревнуются, кто больше птичек подобьёт! А чтоб мишеней всегда предостаточно было, они хлеб таскают и прикармливают этих каркальщиков!
   Аллия всплеснула белыми от муки руками:
   - Ой, беда! Так вот кто хлеб наш таскать удумал! А я ж то на крыс грешила...
   - Вот видишь, - покровительственно ухмыльнулась Лия, ставя на полотенце последнюю отдраенную тарелку и вытирая руки о фартук. - А ты-то опять какую глупую примету небось сочинить успела?!
   Погрозив своевольной помощнице кулаком, Аллия, тихо ворча под нос, принялась вырезать из теста кружочки под вареники, так любимые младшим лордом, в котором вся прислуга души не чаяла. Все уже перевели дух, когда на кухню робко заглянула белоголовая пришелица.
   - Извините, - тихо-тихо пискнула она, стоя в дверях. - Мне сказали, чтобы я у вас спросила, где мне писаря найти...
   - А зачем это он тебе, а? - подозрительно нахмурилась Аллия, жамкая в руках кусок теста с вишнёвой начинкой.
   - Я помощницей ему определена, - скромно улыбнулась девушка, опуская взгляд.
   Лия задумчиво улыбнулась, с хитрым прищуром разглядывая низенькую, тонкую девушку, больше похожую на ребёнка. Отмытые от пыли и грязи волосы пушистым ореолом вились вокруг головы, делая бродяжку похожей на одуванчик.
   - Так ты на третий этаж иди, седьмая дверь с правой стороны, там ещё витраж приметный такой - из него все стёклышки красные вынуты...
   - Вынуты? - Удивлённо округлила глаза бродяжка. - А зачем?
   - Да кто ж господскую волю поймёт, - усмехнулась Лия, вытирая половник. - Видать, не угодили чем-то прадеду нашего лорда... А может кто-то одно стёклышко выбил, вот и остальные вынули. Не наше это дело, понимаешь?
   Девушка понимала. Едва улыбнувшись и вежливым кивком поблагодарив стряпух, бродяжка быстро исчезла, словно растворилась в густом, пропитанном паром и сдобным запахом, воздухе.
   Аллия испуганно икнула и выронила почти готовый вареник. Вишнёвая начинка кровавым пятном растеклась по светлому полу.
   - Не к добру, - прошептала толстуха, творя белыми от муки руками перед грудью защитный знак.
  
   Гелла прожила в замке лорда около месяца и за это время не нашла ни врагов, ни друзей. Челядь предпочитала её не замечать, относясь к ней подчёркнуто холодно, старший лорд забыл про неё на следующий же день, у него прибавилось хлопот с началом осенней ярмарки. Рикард же, наоборот, старался попасться на глаза тёмной в каждый удачный момент, всё больше раздражая её, и Гелле требовалось всё её самообладание, чтобы не послать надоедливого лордёнка на языке Древних. И чем больше знаков внимания оказывал ей Рикард, тем больше она его сторонилась. Гелла слишком хорошо помнила мрачную и жестокую легенду ещё о тех временах, когда жрицам дозволялось любить. Одна из них однажды поставила свою любовь превыше служению Луне, и была наказана. О судьбе павшей жрицы и её несчастного возлюбленного в легенде было сказано очень расплывчато, но одно было ясно - ничего хорошего с ними не случилось: Луна всегда была жестока, сурова и коварна. И с тех пор повелось, что та, кто решит отдать свою жизнь Лунной деве, навеки отрекалась от любви, а те, кому хватало неосторожности полюбить жрицу, были заранее обречены.
   И как бы ни была Гелла равнодушна к людям, смерти глупого лордёнка она не хотела. В конце концов, он же не виноват, что так глупо влюбился в симпатичную бродяжку. Он же не знал, что она служит Луне!
   Обычно на этой мысли Гелла осекалась и становилась мрачной и задумчивой. Она уже не знала, в чём суть её существования. В детстве она верила, что её судьба - стать величайшей из лунных жриц, затем, когда пришла тёмная сила, девушка была уверена, что не доживёт до посвящения, а теперь она даже задуматься боялась о той силе, которой отдана её теперешняя полужизнь.
   Девушка вздохнула и провела пальцем по пустой ячейке в витраже. На месте глаз сумрачной девы зияли две дыры, сквозь которые лился чистый утренний свет, по-осеннему яркий и холодный. Девушка едва вздрогнула, когда налетевший ледяной ветер мазнул её по лицу. В длинном коридоре всегда было очень холодно, так как лорд, живущий на верхних этажах, жалел дров для обогрева нижних помещений. Он полагал, что если слуги не хотят мёрзнуть, они должны работать быстрее, и именно поэтому челядь или носилась по замку, как угорелая, либо и вовсе не заглядывала в неотапливаемые помещения. Но у писаря и его ученицы выбора не было, и Ларену, когда-то видному учёному, приходилось мёрзнуть в крошечной комнатушке, в которой уже сейчас камни покрывались мелкой изморозью, а изо рта при дыхании вырывался пар.
   Гелла подула на стекло, уже зная, что от её дыхания оно не запотеет. Тёмная привыкла к тому, что несмотря на её нечувствительность к холоду, она не дарит и тепло. Её кожа была чуть прохладной, но быстро нагревалась в тепле, и тогда девушка верила, что она ещё человек. Но в этом замке тепла было слишком мало, чтобы согреть её.
   - О, Гелла! - Седой человек с холодным мудрым лицом стоял за её спиной и перебирал связку ключей. Мэтр Ларен относился к своей помощнице очень хорошо, ибо всегда мог свалить на неё самую нудную работу и уйти на кухню греться. Девушка не возражала: однообразная, кропотливая работа её полностью устраивала, ибо занимала все мысли, и, увлёкшись, Гелла не слышала странный почти чужой голос, время от времени раздающийся у неё в голове.
   - А что ты здесь делаешь?
   Гелла удивлённо взглянула на писаря, не понимая, о чём он толкует. Мужчина, почувствовав её недоуменный взгляд, перестал звенеть ключами.
   - Ты разве не знаешь? Сегодня осеннее равноденствие, и юный лорд хочет взять тебя на охоту и праздник.
   - На охоту? - апатично переспросила девушка, глядя в отсутствующие глаза девы с витража. - А что я там буду делать?
   Писарь наконец справился с замком и, приоткрыв дверь, обернулся к своей ученице:
   - Как что? Ехать в свите и восхищаться всеми удачами лордов, деликатно делая вид, что не замечаешь их промахов. Так что, беги-ка ты, девонька, к швее, пусть подберёт тебе костюмчик для верховой езды.
   Гелла пожала плечами и медленно побрела вниз.
  
   Осенний лес был уныл и печален. Сквозь голые корявые ветви проглядывало безответное серое небо, низкое и тяжёлое. Под копытами коней шуршала бурая листва, накрапывал мелкий дождик. Тёмная чуть повела плечами, сильнее прижимая к себе ремень сумки, в которой лежала книга Крейи. Её всё-таки убедили выпустить фолиант из рук, взамен сшив специальную сумку. Слуги уже привыкли к странностям беловолосой девушки и не пытались смеяться над ней или возмущаться её причудами.
   Гелла поёрзала в седле, пытаясь устроиться поудобнее. Раньше ей не доводилось ездить верхом на лошади, и сейчас она чувствовала себя неловко. Рассеянно теребя в пальцах поводья, тёмная увлечённо осматривалась. За последнее время она видела только серые камни замка и вытоптанный грязный внутренний двор. Она скучала по тихому очарованию городского парка и многое отдала бы, чтобы очутиться сейчас там, а не трястись в жёстком седле позади всей процессии.
   Герцог и его сын ехали впереди всех, рядом с тремя егерями, позади них весело переговаривались и шутили несколько младших лордов, довольных жизнью и ещё неначавшейся охотой. Рикард несколько раз оборачивался, пытаясь взглядом выискать маленькую фигурку на неказистой лошадке, но Гелла затерялась в пёстрой толпе.
   - Не вертись, - шикнул на сына Дамиан.
   - Но отец...
   - Никаких но! Молчи и слушай, где сегодня лучшая охота!
   Рикард повесил голову, скрывая недовольство. Но ему ничего не оставалось, как молча ехать рядом с егерями и слушать их разглагольствования о привычках зверей.
   Пользуясь тем, что на неё не обращают внимания, Гелла незаметно для всех отстала от процессии. Она медленно ехала мимо мёртвых деревьев и чувствовала, что её душа очень похожа на это место: такая же холодная, мёртвая и уставшая. Жизнь в замке утомила девушку сильнее, чем путь из храма. Дни, похожие друг на друга, как в дурном сне, угнетали девушку, и всё чаще она в свободное время сидела у окна и смотрела на клочок неба, виднеющийся за крепостной стеной. Она чувствовала, что сама себя загнала в ловушку, когда согласилась идти с Рикардом, но он был первым, кто хорошо отнёсся к ней, а ей тогда так не хватало тепла и доброты...
  
   Серый осенний лес навевал тоску и уныние, и привычные к теплу близнецы стучали зубами и всякими нехорошими словами крыли дрянную северную погоду. По мнению мальчишек, их путешествие затянулось гораздо сильнее, чем было разумно. Впрочем, стоило Мастеру напомнить о начавшихся уроках в школе Высших, как парни мгновенно приободрились и высказали рвение и дальше теми же темпами искать неведомую Шестую.
   Ареса же бесила неплодотворность их поисков. На расспросы о невысокой русоволосой и светлоглазой девушке люди только качали головами. Осень, милсдарь, жатва, ярмарка, к зиме готовиться надо, до случайных путников ли? Поиск осложнялся и тем, что девчонка упорно стремилась к неизвестной цели, нигде не останавливаясь и держась вдалеке от людей.
   Была надежда, что хоть какие-то следы беглянки найдутся в городе, где девушка могла попытаться найти убежище, но и в Оэреле никто не слышал о маленькой страннице, нигде особо она не примелькалась, а опросить абсолютно всех людей маги не могли. Арес с каждым днём злился всё больше, но заставлял себя казаться абсолютно спокойным. Больше всего Высшего раздражала невозможность использования его главного преимущества - магии. Для удалённого поиска требовалось знать не внешность объекта, а его суть, которая магам как раз таки и не была известна. Не задавать же в параметры заклинания суть Тени?!
   Не раз уже его посещал соблазн оповестить Совет о своих достижениях в переговорах со жрицами и умыть руки, передавая поиск другим, но это значило бы полный крах карьеры. Ему не поручали охоту за Шестой, он должен был только привести согласие жриц оказать помощь в её поисках. Но раз тёмная так неожиданно оказалась в его, руках он просто обязан поймать её и вернуться победителем. И наплевать, сколько времени это займёт! Ведь маги не признают середин...
   К тому же, если он один, только с учениками, сможет захватить Шестую, это закрепит его место в Совете за всей Семьёй. Это будет большим достижением! Конечно, Высшего иногда терзали сомнения, а справится ли один, хватит ли ему сил не только поймать тёмную, но и уберечь учеников... Ими-то рисковать не особо хочется...
   Налетевший порыв промозглого ветра разметал отросшие волосы Ареса, дёрнул плащ, бросил в глаза мелкую морось, похожую на ледяные слёзы неба. Повинуясь чутью, маг раскрыл перед грудью ладонь, и над ней началось разворачиваться ещё неоформившееся заклинание, сплетённое из ледяного, всепроникающего ветра, холодных острых капель, оседающих на холодной белой коже, и беспросветно-серого неба, отражающегося в глубоких и мёртвых синих глазах.
   Синевато-белая туманная стрелка покрутилась вокруг своей оси и уверенно указала направление.
   На этот раз эксперимент со стихиями удался.
  
   Гелла сама не заметила, как заплутала в лесу. Она не отчаялась, даже не стала волноваться, словно этих чувств у неё действительно не осталось. Холодно и тщательно обдумав ситуацию, тёмная прислушалась к тишине: оставаться в холодном, недружелюбном лесу девушка не собиралась, а раз так, то следовало найти людей. Охота должна быть довольно шумным мероприятием...
   Не услышав ничего похожего на азартные крики охотников, девушка позволила лошади самой выбрать направление - она надеялась, что умная животинка направится к своим собратьям.
   Минут через двадцать, когда Гелла уже начала сомневаться в правильности выбранного решения, она услышала приближающийся топот копыт, приглушённый мокрой листвой. Испуганно замерев, тёмная до рези в глазах вглядывалась в сумрачный лес, ожидая появления неведомого всадника.
   Светлое пятно мелькнуло между тёмными от влажности стволами, и девушка облегчённо перевела дыхание - его бы она узнала и из тысячи, к тому же только у Рикарда был белый, без единого пятнышка, конь.
   Печальный и задумчивый юноша медленно ехал между деревьев, пригибаясь каждый раз, когда ветер слишком низко опускал ветви. Он тоже отбился от охоты, потерялся и не знал, как вернуться обратно. Увидеть в холодной глуши Геллу он ожидал меньше всего, поэтому и обрадовался ей больше, чем всем егерям вместе взятым, попадись они ему на пути.
   - Гелла, ты откуда здесь? - доброжелательно спросил Рикард, когда подъехал достаточно близко к застывшей, как статуя, девушке. Как бы он ни был сам подавлен и испуган, рядом с прекрасной девой он всегда старался выглядеть истинным рыцарем.
   Тёмная чуть наклонила голову и прищурилась. На глупый вопрос отвечать она не собиралась.
   Лордёнок замялся и, широко улыбаясь, судорожно пытался подыскать тему для беседы. Беловолосая, как смерть, девушка с замёрзшими синими глазами восхищала его, но в то же время и внушала странный неосознанный страх. Рикард старался вести себя с ней, как с принцессой, но Гелла была абсолютно равнодушна и ничем не выказывала своих истинных чувств, и лордёныш только терялся и робел.
   - Э... Может, мне стоит тебя проводить к кострам охотников? Ты ведь, наверное, уже есть хочешь...
   При упоминании еды девушка странно сверкнула глазами и покорно склонила голову. Обрадовавшись, Рикард судорожно принялся выбирать направление, про себя молясь Лунной, чтобы та указала ему верную дорогу. А то, что же получится: сам предложил проводить, сам и завёл неизвестно куда?!
   Гелла упрямо молчала, когда лорд обращался к ней с вопросами, и только едва заметно вздрогнула, когда паренёк упомянул про еду.
   Голод стал своеобразным проклятием тёмной. Она быстро обнаружила, что простая пища не способна утолить её голод, только немного притупить его. Поэтому она старалась есть больше и чаще, чтобы не чувствовать странного отвратительного желания вырывать у людей сердца. Ей была нужна жизненная энергия, чёрная книга требовала пищи, влияя на тело и сознание девушки, и всё чаще Гелла чувствовала сухую тьму в глазах, когда смотрела на полных жизни людей. Безумие не покидало разум тёмной, голод стал страшной навязчивой тенью за краем сознания: стоит только немного ослабить самоконтроль, как он вырвется наружу, и только Лунная знает, сколько тогда людей погибнет.
   Сглотнув комок в горле и, стараясь не смотреть на Рикарда, девушка тронула бока лошади пятками. Её тяготило странное предчувствие чего-то нехорошего, и она нервно дрожала в недобром ожидании крупных неприятностей.
   Она бы крикнула: "Ну зачем?! Почему нельзя оставить меня в покое?!", если бы знала, что хоть кто-то из богов её услышит, но сомневалась, что им есть дело до смертных. Впрочем, даже если бы и услышали... Они могут просто посмеяться и снова бросить игральные кубики, выясняя, кому принадлежит следующий ход в извечной игре, где фигурки - человеческие судьбы...
  
   - Это не она?
   Близнецы уже целых пять минут сидели на дереве и шпионили за великосветским сборищем. И за это время Рей уже раз десять успел задать один и тот же вопрос, тыкая пальцем в разной степени молодости и красивости женщин, прибившихся к развлечению. Герцог и егеря всё ещё где-то охотились, но большинство слуг и гостей грелись у костров, и ученики Высшего им тихо завидовали.
   - Идиот? - тихо шикнул на брата Ален, крутя пальцем у виска. - Сказано же: маленькая, худая, светловолосая. А ты на кого показываешь? До размеров этой коровы Шестую и за всю её жизнь не откормили бы!
   - Ну а вдруг она умеет мираж наводить?
   - Ага, что не просвечивает и магии не чувствуется?!
   - Ну, тело себе из энергии лепит... - не особо разочаровавшись, предположил Рей, ёрзая на холодной ветви. Вниз посыпались кусочки коры и мелкие ветки. - Вот ходит и меняет себе внешность, чтобы её никто не узнал?
   - Сам понимаешь, что чушь городишь? Да даже мастер не умеет внешность менять! Да что там, не все сидящие в Совете этой способностью обладают! Если бы она так часто пользовалась магией, да ещё такой сильной, то жрицы давно бы на неё охоту объявили! Как это, кто-то транжирит их бесценные запасы силы?!
   - Ну, следы заметает! - азартно предположил маг, забывшись и повысив голос. Несколько людей, бывших ближе всего к оккупированному близнецами дереву, принялись удивлённо оглядываться. Ален и Рей сжались, затихнув, как мыши под веником. Вся их маскировка могла слететь к Лунной, стоило им чуть позабыть про конспирацию. Пока их спасало простенькое заклинание отвода глаз, дрожащая иллюзия и далёкое расстояние от бивака. Но всем сразу глаза не отведёшь, и риск быть обнаруженными был весьма велик. Острое зрение и тонкий слух помогали шпионить за людьми герцога, как приказал Мастер, усвистевший рыскать по округе: чем ближе маги подбирались к Шестой, тем сильнее дёргалась стрелка, а под конец она полностью распылилась, словно не выдержав напряжения.
   - Совсем идиот? Может, тебя разок с дерева сбросить вниз головой, тогда может, мозги на место встанут?! Дырка в магическом фоне чьё угодно внимание привлечёт, а мы вокруг этого места уже полдня шатаемся. И ни-хре-на не почувствовали...
   Странные звуки из-за спины поначалу не привлекли внимания увлечённо переругивавшихся близнецов, а когда они оглянулись, было уже поздно.
  
   Путь, выбранный Рикардом, оказался верным, и вскоре двое потеряшек услышали впереди равномерный гул голосов. Гелла крепче сжимала зубы - ей казалось, что она даже с такого расстояния чувствует сердцебиение людей. Рот наполнился слюной, желудок сводило от голода, а в глазах темнело. Тёмная знала, сейчас может помочь только большая порция пищи; ведь если сильно набить желудок, можно будет провести тело, а голод, давящий на её сознание, будет вынужден снова ждать...
   - А это ещё что? - поражённо выдохнул Рикард, уставившись куда-то вперёд. Гелла наконец подняла голову, и её взгляд упёрся в двух парней, сидящих на одном из деревьев. Они болтали ногами и переругивались, один из них то и дело указывал на кого-то из суетящихся у костров людей. А те, похоже, и не замечали двух непрошеных наблюдателей.
   Тёмная напряжённо замерла, боясь пошевелиться и чем-то выдать этим двум своё присутствие. Страх и гнев затопили её сознание прежде, чем она вспомнила, где видела этих парней. Конечно, расстояние было довольно большим, и сидели они к ней боком, но ошибиться она не могла - чужой голос вопил об опасности и хрипло смеялся от едва сдерживаемого гнева.
   Боль кольнула её грудь, и девушка тихо вскрикнула. Рикард стремительно обернулся к ней, прекратив пялиться на "птичек".
   - Гелла? Ты в порядке?
   Девушка медленно повернула голову. Голос лордёнка доносился до неё словно через вату, зрение помутилось, и весь мир сжался до острой боли в груди и голове. Девушка разрывалась от противоречивых стремлений: сила чёрной книги требовала крови магов и немедленно; дикий, необузданный страх приказывал бежать от них как можно дальше. Тёмная схватилась за виски, застонав от раскалывающей боли. Что-то чуждое и страшное снова попыталась оттеснить её сознание и захватить тело, но на этот раз Гелла не собиралась так легко сдаваться. Она помнила, чем это однажды закончилось, и больше не хотела убивать.
   Дёрнув поводья, девушка неумело развернула всхрапнувшую лошадь и пустила её в галоп. Животное оказалось гораздо умнее всадницы и в лесу бежало медленнее и аккуратнее, но Гелла постоянно понукала кобылу, прижимаясь к её шее и уворачиваясь от мокрых веток, хлещущих по лицу. Она едва осознавала, что несётся в чащу, тёмную и опасную, но уже не могла остановить перепуганное животное, которому передалась паника наездницы.
   - Стой!
   Кто это кричал? Чей голос донесло до её сознания эхо? Магов, что бросились в погоню? Или глупого лордёныша, не желающего терять возлюбленную?
   Да какая разница, если голос затерялся среди деревьев далеко позади, а кобыла так не вовремя споткнулась и упала, едва не придавив маленькую всадницу. Гелла легко выскользнула из седла и, крепче прижимая к себе сумку, бросилась вперёд, не разбирая дороги. Она смотрела под ноги, боясь тоже споткнуться, ведь присутствие погони она уже ощущала кожей, затылком чувствовала дыхание магов, ставших вдруг страшными чудищами и теперь огромными прыжками несущихся по деревьям. Шарахаясь от каждой тени, не придерживая хлещущие по глазам ветви, Гелла бежала вперёд, пока не споткнулась о выступавшую над землёй корягу и не скатилась кувырком в волчью яму.
   Лёжа на прелой листве между сломанных и сгнивших кольев, она смотрела сквозь ажурные сплетения чёрных ветвей на безответное небо, и по её щекам струились слёзы. Дыхание с хрипом вырывалось из её груди, сердце билось испуганно и часто. Чуть повернув голову, девушка уставилась в пустые глазницы черепа и страшно закричала прежде, чем поняла, что развороченный скелет принадлежит животному.
   Сумрачная лощина поглотила голос девушки, только ветер еле слышно шевелил опавшие листья.
   Когда стук сердца перестал отдаваться в ушах, и Гелла поняла, что погоня если и была, то уже давно отстала, тёмная разрыдалась от облегчения и, хотя место было не самым удачным, девушка провалилась в тёмный сон без сновидений. Она чувствовала успокоение и тихую уверенность, что самое страшное уже не случится. Она не знала, что...
  
   Рикард ошалело смотрел в спину уносящейся Гелле. Сумасшедшая! Там же чаща, там опасно, туда даже большая охота не рискует забираться - слишком уж много страшных легенд ходит об этом сумрачном месте. Неуверенно развернув коня, упрямо мотающего головой, лордёнок заставил его пойти следом за умчавшейся девушкой. Скакун всхрапывал, вздрагивал и нервно перебирал тонкими ногами. Рикард уже совсем отчаялся стронуть коня с места, когда кто-то грубо стащил его с седла:
   - Уступи-ка, парень!
   Высокий смуглый юноша вскочил на коня Рикарда и решительной рукой направил животное в лес. Лордёнок попытался было крикнуть и возмутиться, но его удержали за плечи.
   - Успокойся и беги к своим, - доверительно посоветовал тот же самый человек. Юноша нервно оглянулся в ту сторону, где исчез всадник, не сразу сообразив, что это всего лишь два близнеца, те самые, что шпионили за его людьми. Сердце Рикарда упало в пятки, когда он сообразил, зачем эти двое здесь. Неужели они решили похитить единственного сына герцога и требовать за него выкуп?
   Пусть! Он достойный сын отца, он не проявит постыдную трусость, но почему же так пискляво дрожит голос?
   - М-м-мой отец...
   - Твой отец, твой, - странный похититель настойчиво подталкивал лордёнка в сторону стоянки охотников, где уже началась шумиха. Круглыми от удивления глазами Рикард смотрел, как смуглокожий незнакомец повернулся к нему спиной и, поднеся ладони к вискам, стал тихо что-то говорить, будто отчитывался перед кем-то. Даже интонации были такие же скорбно-унылые. Несколько раз кивнув, словно соглашаясь с указаниями, парень быстрым шагом удалился в сторону, противоположную той, куда ускакал его брат, недовольно поводя плечами и ругаясь сквозь зубы. Ну да, кому же понравится, когда вместо участия в увлекательной погони отправляют обратно в деревню?! Мол, сиди и не рыпайся, не дорос ещё. Единственное, что утешало Алена, так это что его брата Мастер обломал также...
   Рикард остался один, в нескольких сотнях шагов от тепла и людей, но он, не размышляя, бросился за Геллой. Поздно, неумно, безнадёжно, но он бы себе не простил, если бы даже не попытался её найти. Только сейчас он понял, как много для него значит эта ледяная девочка.
   Вскоре он наткнулся на своего коня, неподвижно стоявшего у седого дуба. Скакуна била нервная дрожь, пустые глаза смотрели вперёд, но ничего не видели.
   - Спокойно, Ветерок, спокойно...
   Едва Рикард с трудом забрался в седло и дрожащими руками подобрал поводья, конь мягкой иноходью тронулся с места, быстро набирая скорость. Сын герцога с ужасом осознал, что южанин зачем-то зачаровал коня, а потом бросил, словно испугался. Чего?
   Лордёнок попытался натянуть поводья, но Ветер быстро шёл вперёд, не обращая внимания на всадника, и мальчишке оставалось только побелевшими пальцами цепляться за луку седла и молиться Лунной.
   Топот и крики, уже несколько минут бывшие всего лишь отдалённым эхом большой охоты, приблизились и окружили испуганного юношу. Рикард снова натянул поводья, и на этот раз конь послушался его. Замерев, лордёнок терпеливо ждал, когда егеря замкнут свой круг.
   - Сын мой, - сквозь зубы процедил герцог. Он сбросил парадный камзол, одев вместо него егерскую куртку, отороченную лисьим мехом. Только на охоте Дамиан позволял относиться к себе не как к высокому лорду, а как к одному из охотников. Он подъехал поближе к сыну, чтоб слуги не слышали его слов: - Поглоти тебя тьма, почему ты ведёшь себя, словно дурной мальчишка, а не наследник лорда?
   Герцог был раздосадован. Животные, словно предчувствуя дикую охоту, попрятались, разбежались, за половину дня Дамиану удалось подстрелить только пару мелких птичек, ничего крупнее старых, облезлых ворон не попадалось. Егеря за его спиной шептались о плохих предзнаменованиях, пытались уговорить сюзерена перенести охоту на другой день, на герцог на этот раз к ним не прислушивался. В последнее время его всё раздражало, но он никак не мог понять причин своего волнения. И когда ему доложили, что некая беловолосая девица несётся по его лесу, он даже не сразу понял, о ком речь. Но едва он вспомнил... белые волосы, вьющиеся вокруг неподвижного бледного лица, нездешние синие глаза, тень улыбки... Его раздражала эта девчонка. Вернее, то как вьётся вокруг неё его сын. Сказать страшно - наследник лорда влюбился в нищенку! Упаси Лунная от позора, ведь скоро весь город только это обсуждать и будет!
   Герцог вперился в сына тяжёлым взглядом пытаясь сломить его волю.
   - Забудь про неё. Считай, что она сбежала. И ты не должен её искать. Она никто, слышишь?
   - Должен! - яростно крикнул Рикард, сжимая кулаки. - Я обещал ей помощь и буду всегда ей помогать!
   - У тебя есть долг передо мной и твоими будущими вассалами, мой мальчик, - холодно улыбнулся Дамиан. - Ты не должен забывать об этом. В первую очередь - ты наследный лорд, а уже потом человек! Так что забудь про неё и возвращайся.
   Рикард задыхался гнева и ненависти. Его пытаются разлучить с его любовью! И кто! Его отец, его идеал, пример для подражания! Да на кой нужен этот титул, если он требует подчиняться неведомому долгу, но запрещает быть с той, что дороже жизни!
   - Нет, отец, - голос юноши прозвучал глухо, но твёрдо. - Я пойду за ней. И не пытайся меня остановить...
   - Взять его, - коротко бросил Дамиан своим слугам. Его он выпорет дома, как холопа, это ему будет хорошим уроком.
   Егеря не раздумывая направились к юноше, Рикард беспомощно оглянулся, понимая, что бежать-то ему некуда. Судорожно стиснул кинжал, сжал бледные губы так, что они стали похожи на шрам.
   - Да будь ты проклят, - вызверился юноша и швырнул в отца кинжал, истово желая его смерти. И пока опешившее слуги замерли, пришпорил коня и бросился в чащу, туда, за Геллой, за любовью...
   Неумело брошенный кинжал, больше похожий на игрушку, чем на орудие убийства, ударил герцога рукоятью в грудь и упал наземь, затерявшись в прелой листве.
   Мужчина проводил сына долгим неприятным взглядом, кривя губы в злой улыбке.
   - Запомните, - тихо, с угрозой произнёс он, - у меня больше нет сына. Погиб на охоте, нарвался на бешеного волка. Отныне любой, называющий себя Рикардом Оэрелом, является самозванцем и подвергается преследованию согласно закону.
   Дамиан развернул вороного, егеря старались держаться подальше от непривычно тихого герцога, не знаю, что ждать от него. Он не сомневался, что отречение от сына было его единственным способом сохранить власть и репутацию, но отчего-то неприятно ныло сердце, словно глупый наивный Рикард действительно умер.
   Он ещё не знал, что...
   ... мальчик погиб в этот же день. Следы беглянки найти так и не удалось, и это напугало и разочаровало Рикарда. Когда начало темнеть, юноша понял, что проголодался и заблудился. Он понятия не имел, где он сейчас находится и как выйти к ближайшей деревне. А ещё его терзало осознание того, что он не может вернуться - Рикард был достаточно умен, чтобы понять, что отец его не простит. И тогда он сел на землю и заплакал от обиды на весь свет, совсем не думаю, что кто-то может его услышать. А когда он заметил злые огоньки глаз в темноте, бежать было уже поздно.
   Ведь Луна не прощает любви к своим жрицам.
  
   Очнулась Гелла оттого, что кто-то обнюхивал её лицо. Раскрыв глаза, девушка несколько минут безучастно смотрела на старого волка, худого и облезлого, явно примеривающегося к её горлу. Когда до тёмной дошло, что происходит, она тонко взвизгнула и, подскочив, нелепо отмахнулась от зверя. Тот испуганно отпрянул, и девушка заметила, что он едва стоит на ногах от голода, так же как и она. Не сказать, чтобы этот факт пробудил в девушке сострадание к хищнику, но вязкий животный страх исчез.
   Поудобнее сев, девушка осторожно протянула ладонь неуверенно жмущемуся зверю. Тот настороженно обнюхал белую кожу и подозрительно чихнул, глядя исподлобья на тёмную. Та широко улыбнулась, демонстрируя по-звериному острые, но очень тонкие зубки. Всем своим поведением девушка хотела сказать "Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Я тоже хищник, так давай охотиться вместе!"
   Дав волку себя обнюхать, девушка осторожно коснулась его лба, погладила встопорщенную шерсть. Зверь замер и зарычал, ему не нравились странные действия подозрительной чужачки. Вторглась на его территорию, подозрительно притворилась падалью, приманивая неосмотрительных хищников... Может, она так охотиться? На него, например? Волк неуверенно оскалился. Он был стар и опытен, и прекрасно чувствовал, что чужачка сильнее и опаснее его, ведь он так давно не ел...
   Но она спокойно смотрела на него, не выказывая агрессии, и постепенно волк начал подходить всё ближе к ней, надеясь улучить момент для прыжка. Он всё ещё боялся и не доверял, он желал не принять непонятную помощь, предложенную странным существом, а убить его, считая чужака угрозой.
   Почувствовав опасность, исходящую от слабого хищника, Гелла, повинуясь чутью, остро и пристально взглянула ему в глаза. Удержав голодный волчий взгляд, она начала мысленно повторять "ты мой слуга", хотя сначала и предлагала подобие дружбы. Тонкие силовые нити протянулись между двумя созданиями, и человек изменил зверя в нужную ему сторону.
   Убедившись, что теперь зверь скорее сам себе горло перегрызёт, чем наброситься на неё, Гелла встала и попыталась выбраться из ямы. Оскальзываясь на мокрой земле, девушка выкарабкалась наверх, нисколько не жалея измазанный в грязи костюм. Выпрыгнувший из ямы волк тяжело отфыркивался, тычась носом в перемазанные землёй ладони Геллы.
   Тёмная по-хозяйски потрепала его по загривку, и зверь послушно стерпел это.
   - Ты совсем отощал, приятель, - чуть насмешливо произнесла девушка, хотя хищник не мог понять её. - Не дело это. Надо откармливаться.
   Волк, почуявший, что речь зашла о еде, согласно фыркнул. Он был слишком стар и слаб, чтобы охотиться в одиночку, а стая изгнала бессильного сородича. Но теперь, рядом с чужачкой, от которой пахнет смертью, у него появилась надежда наконец-то наесться...
   Гелла чувствовала все незамысловатые мыслеобразы зверя - связь, установленная ею, обладала и несколькими недостатками. Девушка уныло вздохнула, запоздало сообразив, что неосознанно использовала чистую тёмную силу. Пусть она уже успела смириться со своей принадлежностью к sefel, её огорчала невозможность использовать дар целенаправленно. Гелла не знала, как и откуда у неё возникают странные смутные воспоминания, несущие крупицы информации об энергии смерти. Она чувствовала, что та, кому принадлежали эти воспоминания, ещё жива и осознанно отдаёт ей свои знания. Но почему? Тёмная не находила ответа.
   "Что со мной происходит?!" - кристально-чёткое осознание было подобно ушату ледяной воды, вылитому на голову. Девушка вдруг ясно увидела, какой она была совсем недавно и какой стала. Сила, способная творить подобные метаморфозы, вызывала у Геллы панический страх.
   "Так и должно быть, - сказал красивый, чуть хрипловатый, но чужой и безжизненный голос. - Смирись и жди".
   И она смирилась и ждала.
  
   Следующие несколько дней девушка бродила в чаще леса, подыскивая себе логово. Волк верно трусил рядом, показывая неприметные тропинки, занесённые листьями. Гелла была почти довольна, если бы не приближающаяся зима, которую надо пережить. Как бы ни была она не чувствительна к холоду, здравый смысл подсказывал ей, что суровые морозы она не перенесёт.
   Плохо было с пищей. Охотиться получалось через раз, и, деля мясо по-братски, ни человек, ни зверь не могли наесться. Поначалу Гелла полностью отдавала добычу волку, выискивая себе съедобную траву, но это не могло даже слегка притупить голод. От сырого мяса девушку тошнило, она едва заставляла себя проглотить небольшие кусочки, но постепенно поняла, что вполне может питаться наравне с хищником.
   Чтобы не утратить в глуши разум, девушка часто и долго разговаривала с волком, задавала ему вопросы, и сама же на них отвечала, шутила, смеялась, всё больше понимая, что погружается в бездну безумия.
   Гелла вела себя достаточно умно, но всё равно слишком самонадеянно, позабыв о многих опасностях. И они поспешили о себе напомнить.
   Когда выпал первый снег, укрывший землю всего на полпальца, девушка уныло бродила невдалеке от своих "владений". Мрачно разглядывая белесое полотнище снега, Гелла училась читать следы животных. Изредка попадались следы птичьих лап, но тёмная не обращала на них внимания - она не умела ловить пернатых. Отпечатков звериных лап почти не попадалось, и Гелла в своих поисках заходила в срединную часть леса, не такую глухую, где обосновалась она. В самую чащу она лезть не рискнула: покорный волк, обычно выполнявший все её приказы, только жалко скулил, стоя у незримой границы. Видимо, действительно там жило что-то древнее и страшное.
   Наткнувшись на одинокие волчьи следы, тёмная приободрилась и бесшумно побежала по ним, надеясь найти себе ещё одного помощника, пусть даже такого же слабого и голодного.
   Только вот следы её привели вовсе не к ослабшему и беззащитному.
   На небольшой прогалине снег был заляпан алым. Капли крови походили на ягоды вишни, разбросанные по снегу. Красное на белом. Это было бы красиво, если бы не...
   Худой костлявый волк ожесточённо рвал человека. Из глотки зверя вырывалось хриплое рычание, глаза, налитые кровью, были пусты и жестоки. Бешеный зверь не ел свою добычу, кипящая в его крови ярость требовала только нелепой жестокости.
   Гелла судорожно вздохнула и отступила назад. Она поняла, что, в сущности, беззащитна перед этой тварью. У неё нет никакого оружия, кроме её магии, но подчинить себе разум обезумевшего зверя тёмная не сможет. Остаётся только тихо отступить...
   И тут волк поднял морду и взглянул на девушку. Шерсть у пасти слиплась от крови, придав зверю ещё более жуткий вид. Из открытого рта хищника на снег падала грязная пена.
   Сумка, в которой лежала чёрная книга, показалась вдруг необычно тяжёлой, она давила к земле, не давала убежать и попытаться спастись, словно тоже вдруг возжелала смерти хозяйки. Страх сковал Геллу, она не могла ни пошевелиться, не вздохнуть; если бы девушка не была уже мертва, она бы потеряла сознание от нехватки воздуха. Но ей не нужно было дыхание, как не нужно было и сердцебиение, барабаном стучащее в ушах.
   И это успокоило тёмную. Ей действительно нечего было терять.
   "Он полон силы, - неожиданно холодно рассудила Гелла. - Болезненной, тёмной, но очень могущественной. Сейчас он даже лучше человека".
   Осторожно сбросив сумку на снег, тёмная выжидательно уставилась на зверя. Поединок взглядов продолжался недолго, не больше десяти секунд, и хищник бросился на девушку.
   Гелла быстро перекатилась по снегу прочь с траектории прыжка волка - пусть она уже была мертва, но проверять, как на ней может сказаться бешенство, ей не хотелось.
   Едва приземлившись, зверь снова рванулся к девушке, ещё не успевшей подняться с земли. Царапнув ногтями промерзшую землю, Гелла швырнула в глаза волку смесь снега и песка. За те несколько секунд, что потребовались зверю, чтобы очистить глаза, тёмная вскочила и подобрала увесистый крючковатый сук. Девушка остро понимала необходимость быстрой смерти зверя - не только потому, что раненое животное полностью теряет инстинкт самосохранения, сколько потому, что ей требовалась жизненная сила бешеного волка.
   Нелепо отмахнувшись от зверя, девушка начала по кругу обходить прогалину, надеясь на пробуждение своей силы, хотя точно знала, что сейчас этого не произойдёт. Злая шутка судьбы - наделить её тёмной энергией, которой она не может и не хочет управлять.
   Получив по хребту, хищник озлился ещё сильнее, он снова и снова бросался на Геллу, и та едва успевала отбрасывать хищника. Коряга выворачивалась из нежных рук, ладони вспотели и покрылись мелким колючим мусором, руки затекли. Каждый взмах давался всё тяжелее и тяжелее, девушка понимала, как мало времени ей осталось, но ей оставалось только пятиться от хищника и молить Лунную о спасении.
   Но разве гордая богиня придёт на помощь павшей жрице?!
   Наверное, судьба или Селена всё-таки любили девушку. Когда налившаяся свинцом палка вывернулась из ослабевших рук, на бешеного хищника прыгнул верный волк. Он знал, на что идёт, но он бежал по следам чужачки не из-за чести или большой любви. Подлое заклинание, намертво связавшее два разума, требовало, чтобы волк пожертвовал собой ради хозяйки. И ему пришлось подчиниться зову.
   Вылетев на поляну, он кинулся на своего взбесившегося сородича, хотя видит хранитель леса, с большей радостью он растерзал бы свою хозяйку. Вцепившись в загривок бешеного хищника, волк обречённо зажмурил глаза и упёрся в землю тонкими лапами. Оба зверя были худы и истощены, но бешенство давало одному из них огромную силу.
   Волки сцепились и покатились по земле, визжа и кусаясь. Бешеный молча рвал своего сородича, запах крови пьянил затуманенный разум хищника, и он позабыл про ещё одну свою жертву.
   А зря...
   Вместо того чтобы бежать прочь, Гелла бросилась сверху на хищника, сама не понимая, что она творит. Схватив обезумевшего зверя за шкирку, она рывком запрокинула его голову и вонзила когти в горло. Волк взвизгнул, рванулся, пытаясь скинуть тёмную, но та держалась крепко, зная, что это её единственное спасение.
   Из рваной раны на горле зверя хлестала кровь, и Гелла поспешила рвануть когтями сухожилия передних лап - ей было необходимо обездвижить зверя. Острые ногти девушки царапнули толстую шкуру, едва ранив волка, и, разозлившись, тёмная крепко сжала шею животного. Волк заскулил, припадая на задние лапы, перевернулся, надеясь придавить девушку к земле, но его веса для этого не хватало.
   Зарычав не хуже зверя, тёмная снова рванула когтями горло волка. Бешеный зверь взвыл и закашлялся, из открытой пасти вперемешку капали кровь и пена. Хищник с каждой секундой терял силы, и это не нравилось Гелле. Ей нужна была вся энергия зверя.
   Решившись, она спрыгнула со спины волка, перекатилась по земле и схватила свою сумку, сброшенную ещё во время схватки. Судорожно вытряхнула книгу на землю, дрожащими руками зашелестела страницами в поиске выжженного рисунка. Раненый волк медленно приближался, подволакивая вывихнутую лапу. Ему ещё хватало сил, чтобы разорвать дерзкое существо.
   Надрывно всхлипнув, девушка выронила книгу. Да где же эта руна?!
   Волк рискнул и прыгнул. Гелла взвизгнула и бросилась прочь от книги, позабыв, что её существование зависит только от неё. Вскочив, она бросилась к ближайшему дереву, надеясь переждать, пока зверь не истечёт кровью. Но этого не потребовалось.
   Мельком оглянувшись, девушка увидела, что волк приземлился одной лапой на книгу.
   "Он же помнёт её! Страницы такие хрупкие!" - проскользнула невольная мысль, но тут же исчезла, стоило тёмной увидеть, как ломкие жёлтые страницы, словно трясина, засасывают в себя волка. Зверь был большой, много больше книги, но он усыхал и уменьшался на глазах, яростно скуля, словно из него выпивали все соки, всю кровь, всю жизнь.
   Через пару минут всё было кончено, листья книги Крейи едва заметно шевельнулись, смахивая с себя сухой мумифицированный труп. Гелле это время показалось вечностью, она не могла отвести глаз от агонии существа.
   Ей было страшно, так страшно, как никогда не было и уже не будет. Только сейчас она осознала всю кошмарную мощь полученной силы. Не будь девушка привязана к чёрной книге, она бы бросила её и убежала, постаравшись забыть всё, как страшный сон.
   Но ей было некуда деться от проклятого фолианта, и от мысли, что сейчас ей придётся прикасаться к нему, девушку вырвало.
   Отдышавшись и вытерев рот окровавленной рукой, она тихо завыла, словно волк на луну. Она хотела расплакаться, но глаза жгло сухим огнём, высушивающим слёзы. Она смотрела на грязные ладони, переводила взгляд на издыхающего волка, своего волка, которого надо добить, на лёгкий труп бешеного зверя, на залитый кровью белый снег, и давилась бесслёзными рыданиями.
   "Что же я за существо, что даже в такой глуши несу смерть всему живому?!"
   Она не могла найти ответа, и даже хрипловатый чужой голос молчал. Опустившись на колени перед верным волком, девушка равнодушно добила его, затем немеющими руками подобрала книгу, едва запихала её в сумку. Долго и гадливо вытирала ладони подтаивающим грязным снегом, пустыми глазами смотрела на чистое блекло-голубое небо.
   Сгорбившись, девушка побрела прочь, спотыкаясь на ходу и не глядя, куда идёт. На душе было гадко и противно, и ей очень сильно хотелось умереть. Жаль, что она не знала способа. Да и чёрная книга держит крепко...
  
   Девушку лесник обнаружил совершенно случайно. После сильного снегопада он обходил охотничью часть леса, где обычно любил устраивать свои прогулки герцог. То, что после нелепой гибели сына, герцог вообще запретил охоту, лесника не волновало. В городе и окрестных деревнях шептались о проклятии, наведённом на Оэрелов, к замку герцога потянулись всякие шарлатаны, желающие нажиться на горе Дамиана. Впрочем колья с их головами с поразительной регулярностью появлялись на стенах, и постепенно поток аферистов иссяк. Прекрасный в зимнем убранстве лес никому не был нужен, но Лиран всё равно по привычке каждое утро обходил свои владения.
   Она сидела, привалившись к дереву, и её наполовину замело снегом. Комья снега запутались в белых волосах, тёмная одежда была покрыта коркой льда. Откуда она здесь взялась, лесник не знал, хотя предполагал, что это одна из деревенских дур снова сбежала в лес. Подальше от пьющих родичей или опостылевшего жениха.
   Не надеясь, что девушка жива, Лиран принёс её к себе домой. Можно было бы и в лесу оставить, пусть волки поедят, но деревенские, если прознают, опять крик подымут: мол, сам он завёл их кровинушку в лес тёмный, на съедение чудищам грозным! Сам лесник считал, что большей части людей в чаще леса и место, чтоб зря небо своей злобностью не коптили. Несмотря на толки и пересуды селян, Лиран не был злым. Он был всего лишь циничным и нелюдимым, и зверей уважал больше людей, хотя бы потому, что те своих не предают ради малейшей выгоды.
   Но девушку он всё-таки принёс в свою избушку и, обнаружив, что она едва дышит, терпеливо выходил, ведь она была довольно симпатична и похожа на ребёнка, а даже ему было долгими зимними вечерами не с кем поговорить.
   Оклемалась девица на удивление быстро, словно давно была привычна к долгим прогулкам по зимнему лесу. Несколько дней бреда сменились нездоровым сном, неожиданно оборвавшимся полным выздоровлением.
   - Да ты, девка, везучая! - ухмыльнулся Лиран на первый же осмысленный вопрос девушки.
   - Где книга? - холодно и спокойно повторила она. От неё всё ещё веяло холодом и смертью, и хотя девушка не могла сама пошевелиться, лесник ощутил странную робость. Ему нестерпимо захотелось выставить девчонку за дверь и забыть про неё, но он чувствовал себя в ответе за неё. Как же, сам почти из белых садов вытащил, выходил, так теперь обратно её на смерть обрекать?! Нет уж, у него хоть какая совесть, но была.
   - Да вон она, - мужчина кивнул на одну из полок. Рваньё девчонки он сжёг, но книгу, старинную и наверняка жутко ценную, сохранил. Как оказалось, не зря.
   - Дай её мне.
   - Лежи и набирайся сил, поживёшь немного и без своей книги!
   - Дай её мне.
   От голоса девчушки, такой милой и симпатичной, по спине бывалого лесника поползли мурашки. Не выказав изумления, он равнодушно подал девице чёрный фолиант. Она схватилась за него, как утопленник хватает протянутую руку, обняла, как мать обнимает единственное дитя, и счастливо вздохнув, спрятала под подушку.
   Вскинув на лесника чистые синие глаза, она спокойно и светло улыбнулась:
   - Спасибо. А можно... попить?
   Не выдержав, Лиран улыбнулся в ответ и поспешил наполнить единственную в доме жестяную кружку тёплым отваром из лечебных трав.
   - Тебя как звать-то, найдёныш? - не пряча улыбку в голосе, спросил лесник, когда девушка напилась.
   Гелла провела пальцами по щербатому краю кружки. Интересно, если она откажется от имени, будет кому-нибудь лучше? Говорят, что судьба находит человека по имени, значит, можно обмануть судьбу?.. Попытаться, во всяком случае, можно.
   - Я... - вскинув лицо, она жалко и печально улыбнулась. - Не помню... как жила, я помню, а имя и семью - нет...
   Шмыгнув носом, девушка быстро опустила глаза. Даже от такой маленькой лжи ей стало плохо.
   - Что ж, - пожал плечами мужчина. - Значит, будешь откликаться на имя Лань.
   - Лань?
   - У тебя глаза такие же несчастные. - Ухмыльнулся Лиран и щёлкнул удивлённую девушку по носу.
  
   В маленьком домике лесника девушка освоилась на удивление быстро. Пока Лиран отсутствовал в лесу, девушка прибиралась в избушке и готовила еду. С этим иногда случались досадные казусы: в кулинарии Гелла почти ничего не смыслила, и Лирану пришлось показать ей парочку простейших блюд, но даже они поначалу у Лани не получались. Лиран молча ел всё, что она готовила, не хвалил, но и не ругал, но подробно объяснял, где и в чём девушка ошиблась. Лань краснела, всхлипывала, но принимала критику к сведению, и с каждым разом у неё получалось всё лучше и лучше, хотя прежде чем добиться более-менее нормальных результатов, она испортила не мало крупы и овощей.
   Не так трагично дела обстояли с уборкой. В храме послушницы сами прибирались в своих кельях, если не хотели превращать их в свинарник. Гелла уже тогда привыкла содержать свою комнатушку в чистоте, теперь же Лань старательно отчищала просторную избу от старой пыли и паутины.
   Повседневные занятия отвлекали девушку от воспоминаний, и с каждым днём она становилась всё радостнее и спокойнее. Чёрная книга всё так же лежала в сумке, с которой Лань не расставалась ни днём, ни ночью, но к девушке больше не приходили дурные сны. Теперь ей снился заснеженный лес, чёрные стволы деревьев, укрытые колючим игольчатым инеем, сугробы, сверкающие в свете холодного далёкого солнца. Очарование зимы, едва не забравшей её жизнь, не пугало Лань, и когда Лиран на целый день уходил в лес, она тайком от своего спасителя забредала всё дальше и дальше, позабыв про запрет не уходить от опушки. Лесник делал вид, что не замечает глубоких маленьких следов и промёрзшей одежды, мечтая вырастить из девчушки себе замену.
   В этот день Лиран вернулся задумчивым, если не сказать мрачным. Не обратив внимания на смущённую девушку, едва успевшую вернуться домой вперёд лесника, мужчина достал из заначки запотевшую бутыль и щедро плеснул себе в кружку. Резкий запах спирта поплыл по комнате.
   Не решаясь спросить, что случилась, Лань бесшумно накрыла на стол и села чуть в стороне от лесника, чтобы не попадаться ему на глаза.
   - По лесу люди ходят, - как бы невзначай произнёс Лиран, мрачно глядя на плещущуюся в кружке выпивку. Лань молчала, низко опустив голову, словно это и не к ней обращались. Лесник с нажимом продолжил, требуя ответа: - Словно ищут кого-то - три цепочки следов нашёл, от одного места в разные стороны расходятся, потом на условленном месте встречаются.
   - Может, и ищут,- беспечно отозвалась Лань, сидя на лавке и болтая ногами. - Откуда ж мне знать-то? Я в лес не хожу, следы читать не умею... Да и разве есть нам дело, что там ищут?
   - Есть, - твёрдо отозвался Лиран, грызя солёный огурец, но так и не притрагиваясь к водке. - Наш это лес, понимаешь, мелкая? Наш! Никто чужой сюда без герцогского дозволения забредать не должен!
   Гневную отповедь лесника прервал короткий стук в дверь, больше похожий на условный. Замолкнув на полуслове, Лиран подозрительно уставился на дверь, но стук не повторился. И всё же лесник вышел проверить, что случилось.
   Лань, почуяв неладное, осторожно скользнула в спальню, смежную с кухней, и, припав к занавешенному окну, стала подслушивать.
  
   Ален и Рей обменивались шутливыми ударами, дожидаясь, пока нелюдимый лесник снизойдёт до их общества, но, увлёкшись игрой, они не услышали, как скрипнула дверь и на пороге возник высокий седой человек с мрачным и холодным лицом.
   - Вы сюда драться заявились? - голос оказался холоднее снега и привёл в чувство заигравшихся близнецов лучше, чем сугроб на голову.
   Отпрыгнув друг от друга, южане вытянулись по струнке и дружно широко улыбнулись.
   - День добрый, господин лесник!
   - ... вернее, вечер, а если совсем честно, то ночь...
   - Простите за беспокойство, нас к вам наш Мастер послал...
   - ... а мы не гордые, мы пошли!..
   - Он велел, чтобы мы у вас карту леса попросили...
   - ...чтоб лучше знать, на каком месте спотыкаться, а то всё снегом занесло, авось кочку проглядим...
   Лесник слушал болтовню близнецов с холодной усмешкой на совершенном лице.
   - Уймитесь, - наконец бросил он, и парни моментально замолкли. - Кто ваш Мастер?
   - Высший маг Арес! - хором отрапортовали близнецы.
   Лиран холодно прищурился, светлые бесчувственные глаза отражали свет звёзд, и казалось, они светятся в полумраке.
   - Не знаю такого. - И он повернулся, чтобы уйти, но близнецы протестующе возопили:
   - Подождите!
   - Нам действительно очень нужна карта!
   - Мы заплатим!
   - Ну пожа-а-алуйста-а-а...
   Неизвестно, что заставило Лирана поменять своё решение: обещание денег или волшебное слово, но он повернулся к ребятам и мрачно поинтересовался:
   - Зачем вам карта?
   Ален и Рей замялись. Мастер не говорил им ничего о том, что их поиски надо держать в секрете, но близнецы и сами понимали, что трезвонить об этом на каждом углу не следует.
   - Понимаете...
   - Мы сестрёнку ищем...
   - Маленькую такую, светленькую...
   - Светлоглазую, бледную и худющую...
   - Её последний раз в вашем лесу видели...
   - Не встречали?! - хором закончили ученики Высшего.
   Лиран прищурился, глядя поверх голов близнецов.
   - Маленькая светленькая, говорите?.. Нет, не встречал. И советую вам бросить поиски - раз её видели в этом лесу, то это действительно был последний раз.
   Резко развернувшись, лесник скрылся в доме. Переглянувшись, маги выразительно скривились, словно что-то кислое съели.
   Лиран вернулся через пару минут, в руке он держал небольшой кусок пергамента, сложенный в несколько раз.
   - Вот, здесь есть все основные тропы, ручьи и овраги, так же отмечены места, где лучше не шляться. Две серебрушки.
   Выразительно вздохнув, маги полезли по карманам, выгребая всю наличность. С трудом набрав указанную сумму, они вручили её леснику в обмен на карту. Тот спокойно принял горстку меди, только сердито буркнул: "как на паперти побирались". Близнецы снова переглянулись, потупились, но покраснеть у них не получилось - виноватыми они себя не чувствовали. Всё равно тот калека ненастоящий был! Так что они предложили ему честную сделку: или он делится с ними заработком, или они его травмы делают настоящими. Мужичок поругался, поныл, но деньги отдал.
   Когда лесник скрылся в доме и за ним захлопнулась дверь, Ален и Рей никуда уходить не стали.
   Спрятав карту, Ален мечтательно прищурился, глядя на звёзды.
   - Чё-то я этому господину хорошему не доверяю... Темнит он что-то...
   - Ага! - поддакнул Рей, вытаскивая из-за пазухи кулёк с ещё тёплым пирожком. Неторопливо развернув ткань, юноша с наслаждением откусил чуть ли не половину пирожка и с набитым ртом продолжил, - вгёт он вгсё, подозгитевный тип!
   - Эй! - возмущённо возопил Ален, с ненавистью глядя на довольного брата. - Делись давай!
   - Фигу!
   - Ах так?!..
   Близнецы снова сцепились в схватке, и успокоились только тогда, когда полностью распотрошили несчастное хлебо-булочное.
   Успокоившись, они вернулись к прошлой теме:
   - Чуют мои пятки, что или с картой что-то не так, и блуждать по тропам мы будем до возвращения Лунной, или он всё-таки видел нашу беглянку...
   В этот момент открылось одно из окон и в снег выплеснули какое-то пойло. Мгновенно притихнув, близнецы подкрались к окну и затаились под стенами, для надёжности накрыв себя пологом иллюзий. Теперь бы сторонний наблюдатель принял их только за два больших сугроба.
  
   Вернувшийся Лиран раздражённо саданул кулаком по столу, да так, что кружка подпрыгнула, едва не расплескав содержимое. Лань уже сидела на лавке, как будто никуда из кухни не выходила. Гелла давно научилась незаметно подглядывать и подслушивать.
   - Как же мне надоели все эти искатели! Бродят по лесу, как хозяева, а мне потом их трупы искать и хоронить! Проклял бы их всех, да жаль не могу.
   "Зато я могу", - тихо подумала Гелла, заражаясь яростью лесника. Но Лань промолчала и лишь тихо вздохнула.
   - А я?
   - Ты - тёмная история. Может, наконец-то сама и ответишь на этот вопрос? Ты ведь не из деревенских, это я уже давно понял... Тоже искательница?
   - А сами деревенские? - Лань быстро перевела разговор в другое русло. - Они ж в лес ходят?
   - Так они герцогу принадлежат, лес для них открыт. Но селяне трусливы, как их псы, дальше опушки по весне не забредают, и то только большими группами ходят.
   - Что ж так? Разве лес так опасен? Он же словно хрустальный стоит, чистый, звонкий, прекрасный!
   Лиран быстро повернулся к своей ученице и холодно взглянул на неё.
   - Не опасен, говоришь? Ну-ну...
   - Нет, волки и медведи тоже опасность, но пока я в лесу три дня блуждала, ничего не видела! Кроме одного бешеного, конечно...
   - Бешеного?! - Лиран поперхнулся куском колбасы и закашлялся. Лань сунулась было похлопать лесника по спине, но он от неё только отмахнулся.
   - Бешеного, говоришь? - прокашлявшись, повторил лесник. - А как же ты от него спаслась?
   Сжавшись под его холодным требовательным взглядом, Лань смущённо призналась:
   - Так я едва заметила, на дерево, словно белка, взлетела и там сидела долго-долго, пока волк не убежал... Потом на силу спустилась, руки-ноги так дрожали!
   Гелла врала вдохновенно, на ходу сочиняя подробности своего "недолгого" пребывания в лесу. Она словно действительно стала наивной девочкой Ланью, простоватой, открытой, доброжелательной. Только тёмный уголок в душе да чёрная книга за плечом оставались напоминанием об её истинной сути, и Гелла молилась всем богам, чтобы девушка-Лань прожила как можно дольше. Гелле не хотелось становиться прежней.
   - А кого все эти искатели приключений ищут?
   - Зверя. Сохрани несчастного Лунная, как же я его понимаю...
   - Зверя?
   - Опаснейшее существо, его тёмной сутью отравлена чаща леса. Говорят, оно древнее самого этого леса и многих городов в округе. Про него столько легенд ходит, что уже нельзя сказать, что в них правда.
   - Расскажи!
   - Нет уж, - ухмыльнулся лесник, щуря холодные глаза. - Я хочу спать спокойно, а не просыпаться по ночам от твоих криков!
   - Ну расскажи-и-и!..
   - Не ной!.. Ладно, хорошо, только замолчи! Но про Зверя тебе слушать всё равно рановато, да и долгая эта история... - снова фыркнул лесник и недоуменно заглянул в кружку. Выплеснув её содержимое в окно, он остался стоять, облокотившись на подоконник, вполоборота к Лани. Серебристый свет луны сверкал острыми бликами на крупных снежинках, которые ветер швырнул в открытые ставни. Вскоре на полу образовался белый треугольник, а невзрачная одежда лесника стала переливаться, как сказочная кольчуга.
   Лиран прищурившись смотрел в ночь, словно видел в сверкающей темноте что-то, доступное ему одному.
   - Есть древняя легенда, - тихо начал он, - что в ночь излома, когда сменяются года, приходит Зимняя Охота. В беззвездно-чёрном небе мчатся ледяные всадники, сверкающие, как вечные льды на горных вершинах. Их сердца так же холодны, а глаза пылают нестерпимо-ярким светом, который освещает их путь, но он не способен растопить даже самую маленькую снежинку...
   Лань бесшумно пересела поближе, с замиранием сердца слушая лесника, в мгновение ока превратившегося в печального сказочника.
   - Копыта их коней звенят, как обледеневшие ветви деревьев, раскачиваемые ветром, и от их топота дрожат небеса. Смех всадников подобен гулу ветра, и звон их оружия разносится на многие мили вокруг. Говорят, все, кто видел Зимнюю Охоту, больше не могут жить среди людей. Их сердца переполнены невыразимой горечью, ведь Охоту можно увидеть только раз в жизни... Её красота настолько печальна и несбыточна, что узревшие её люди медленно истаивают, превращаясь в кусочки льда...
   - А на кого они охотятся? - придушенным шёпотом спросила Лань, боясь повысить голос и разрушить странное очарование зимней ночи.
   - По всякому бывает. В основном - на тёмных сущностей из потустороннего мира. Но иногда они могут преследовать и людей, если те им не угодили. Хорошо, хоть Зимняя Охота только на севере бывает, иначе сколько пустоголовой молодёжи бы на неё глазело, не помня о последствиях...
   Девушка слушала слова лесника, её взгляд пылал ледяной синевой ночного северного неба, раскалённого дыханием чародейской зимы. Она словно наяву видела мчащихся по небу сверкающих всадников, сквозь тела которых лилось мертвенное сияние, замораживающее души в вечном восторге.
  
   Рей, подглядывающий в окно, быстро плюхнулся на землю и подтолкнул брата в сторону виднеющихся деревьев. Ползком добравшись до укрытия, ребята рискнули сбросить иллюзии.
   - Идиот, да? - наконец напустился Ален на брата. - А если кто-то внимание на тебя обратил бы?
   - И что? Не увидели же?! Да даже если бы и увидели... вряд ли бы удивились верхушке сугроба!
   - Ага, который за полчаса намело?!
   - Отстань, а? Мастер пилит, ты пилишь... Сколько можно! Лучше послушай, что я узнал...
   - Да то же самое, что и я! Мне и снизу всё прекрасно было слышно...
   - А мне ещё и видно! Ты б эту девку видел, как она, раскрыв рот, легенду о северном сиянии слушала!
   - Так, - Ален поднял ладони. - Ещё раз и спокойно. Какая девка?
   - Да наша беглянка! Я её рассмотрел: мелкая, худющая, одежда на ней как на вешалке висит, волосы светлые-светлые... только глаза тёмные, а так одно лицо!..
   - С Тенью? Такая же кошмарная, да?!
   - Иди ты! - возмутился Рей, запоздало сообразив, что беглянку он действительно видел только в облике Тени. - Она это, зуб даю!
   - Какой? - хищно оскалился его брат, предвкушающе сощурив бесстыжие кошачьи глаза. - Готовь для выбивания!
   - Тьфу на тебя, да три раза, как на аггела! Лучше слушай, что я придумал... - И он тихо зашептал свой план на ухо брату.
   Ален блаженно улыбнулся и мечтательно потёр руки. Пусть Мастер велел им сидеть тихо и не высовываться. До излома года* осталось всего ничего, и всё это время они будут готовить сказку для маленькой беглянки...
   (*Излом года - смена года, отмечается в самую короткую зимнюю ночь)
  
   - А теперь, моя радость, скажи мне, почему тебя ищут?
   Лесник захлопнул окно, и в комнате стало темно и неуютно, даже свет нескольких свечей не мог разогнать внезапно нахлынувший мрак. Лань вздрогнула и беспомощно заморгала, тонкий рот жалко искривился.
   Лиран молча смотрел на девушку и не знал, что и думать. Он уже достаточно успел узнать её, чтобы понять, насколько она светлое и доброе существо. Но его всё это время не оставляло ощущение неправильности происходящего. Поначалу он это списывал на то, что вместо того, чтобы искать родственников девушки, он оставил её у себя, хотя возможно её где-то ждут, о ней беспокоятся... её любят.
   Но Лиран сам никого не любил, и никто не любил его. Он всегда делал вид, что его это не волнует, но ледяное одиночество с каждым годом давило всё сильнее. И он решил лишить странную девушку того, чем его самого обделила судьба.
   - Я... я не знаю, - тихо произнесла Лань, шмыгая носом и глядя ему в лицо. Бедная девочка, она же простудилась на своих прогулках, надо её никуда не выпускать и напоить целебным отваром.
   О Лунная, о чём он думает?! Как не видит ложь?
   Или... только хочет думать, что не замечает то, чего нет? До чего же он стал подозрительным в этой чащобе...
   Пока Лань трогательно шмыгала носом, Гелла холодно рассчитывала, как лучше себя вести. Для того чтобы отвести подозрения, достаточно только наивно улыбнуться и сказать "Я не знаю". Но если она не хочет попасть в руки коварным магам, то следует добиться того, чтобы лесник защищал её ото всех, от всего мира.
   "Не хочу быть такой... стервой", - решила тёмная и тоненько всхлипнула. Спрятав лицо в ладонях, она крупно задрожала. Фальшивые слёзы с готовностью катились из глаз.
   - Я... я действительно не знаю, что им от меня надо! От меня, моей семьи... Мы ведь были простыми горожанами, мой отец лекарь, а мать швея, они ничего не делали нечестного! - Обхватив себя руками, девушка стремительно подалась навстречу Лирану. Застывшее бледное лицо было маской скорби. Лесник молча сел напротив девушки, не отрывая от неё внимательного, спокойного взгляда. И от него больше не морозило подозрительностью.
   Убедившись, что нужный эффект достигнут, тёмная продолжила свистящим шёпотом:
   - Я не знаю, зачем им наши жизни. Их трое, всегда трое - маг и двое демонов на его службе! Они убили родителей и... Не хочу вспоминать, не хочу! - Гелла разрыдалась, горько и безысходно. Её передёргивало от отвращения к себе самой, лживые слёзы жгли кожу, слова давили горло. Но она продолжала играть выбранную роль до конца.
   Лиран осторожно коснулся пушистых волос Геллы.
   - Тише. Я не отдам тебя им, - пообещал он. - Только останься со мной, девочка... доченька...
   Глаза голубоватого льда впервые были тёплыми, и Гелла ненавидела себя за то, что она делает с людьми.
  
   - Нет, мне это не нравится! - категорично заявил Ален, разглядывая крошечную иллюзию Зимней Охоты, скачущей на ладони Рея.
   - Не нравится - делай сам!
   Ален хмыкнул и раскинул ладони, зашептав заклинание иллюзии. Между руками парня проскользнули золотистые молнии, но их свет словно вяз в воздухе. Постепенно, молний становилось всё больше и больше, они мелькали всё чаще, пока наконец между ладоней мага не струилось огненное полотнище живой магии. Юноша закрыл глаза, формируя желанный образ, по нахмуренному лбу скользнула капелька пота. Его стихией был огонь, вздорный и непостоянный, когда силой его близнеца был воздух, более приспособленный для иллюзий.
   Полотнище магии заискрилось, натянулось и завибрировало. Из огненных потоков начали проступать черты Зимних Охотников - благородные воины, красивые кони, блестящее оружие... очертание проступили, сверкнули неземной красотой и... иллюзия лопнула. Откатом ударило по Алену, и тот едва удержался на ногах.
   - T'htar! - высказался юноша, тряся обожжёнными руками. - Мы оба эту иллюзию не потянем. Что будем делать?
   - А руна объединения сил?
   - Угу. Сложи ноль с нулём... думаешь, сотню получишь?
   - Хм... А руну заимствования?
   - И кого же вампирить будем? Мастера? Или жриц? Тогда давай лучше последних, они сразу убьют, хоть мучить не будут...
   Близнецы синхронно вздохнули и опустились на пол. На столах, стульях и подоконнике валялись учебники и конспекты, на кровати горделиво лежали толстенные фолианты из библиотеки Высших. Узнай хоть кто-нибудь, что Арес рискнул вывезти книги с запретными заклинаниями за границы государства, то и его, и его учеников ждала бы не самая приятная смерть.
   Когда Мастер вернулся в просторную избу, самую большую и чистую в деревне, его ученики успели перебрать все руны и теперь экспериментировали с их сочетанием. Особых разрушений произвести они не успели, но выжженный контур на полу остался.
   - Так, - Арес прикрыл дверь и внимательно вгляделся в смущённые лица своих учеников. - Пытаетесь силу найти?
   - Да-а-а...
   - И не получается?
   - Не-э-эт...
   - А руну двойственности пробовали?
   - Чё?
   Смахнув тетради, Арес уселся на стул, закинув ногу на ногу.
   - Значит так, - неприятно усмехнулся Высший. - Слушайте и запоминайте... только не блистайте в школе своими познаниями - эти сведения запрещены...
   Быстрым росчерком Арес нарисовал на воздухе руну, оставшуюся висеть зеленоватым дымом.
   - Смотрите, ключевые точки здесь, здесь и здесь, их необходимо закрепить кровью. Затем в центре, на схождении основных силовых линий ставите маяк на стихию и поддерживаете его как можно дольше.
   - Учитель, - жалобно попросил Рей. - А можно то же самое, только для тупых, а?
   - Можно, - смилостивился Высший. - Если вам надо срочно разжиться запасом силы, в разы превышающий ваш допустимый уровень, рисуете руну, выкачиваете силу из своей стихии и плетёте заклинание. Ясно?
   - В общих чертах, - кивнул Ален, заканчивая записывать речь учителя. - Только как энергию из стихий выкачивать? Руной вампиризма?
   - Да ни в коем случае! Даже представить боюсь, что тогда получится...
   - Значит, стоит попробовать! - хихикнул Рей, за что огрёб подзатыльник от брата и ментальный удар от Мастера.
   -... Легче всего с огнём - разводите в центре костёр и поддерживаете его так долго, сколько вам требуется. Воздух так заклясть почти невозможно, а на воду и землю не у всех хватит терпения.
   Ален почесал за ухом кончиком свинцового карандаша.
   - А почему руна запретная? Простенькая вроде... Всесилия так всё равно не достигнуть, после определённого предела, руна дезактивируется сама собой, уничтожив "Чорного Владыку".
   Арес посмотрел на ученика долгим неприятно-тяжёлым взглядом.
   - Потому что эту руну применяют в жертвоприношениях. И если вы не знали, именно по этой руне будут передавать силу Шестой, пока та не научится управляться со своим даром сама, - холодно отрезал Высший и ушёл в другую комнату, показывая, что разговор окончен.
   Ален потёр озябшие ладони, внимательно разглядывая пальцы, будто пытаясь отыскать на них следы крови.
   - И ты всё ещё хочешь забрать Шестую? За её жизнь мы будем платить сотней чужих.
   Рей смущённо пожал плечами. Об этом он тоже не вспомнил.
   - Ну, в Совете не идиоты сидят... Наверное, отдадут только тех, кто действительно достоин смерти? Казнь-то только у нас не отменили, запад не в счёт.
   - Ну так и моральных уродов у нас больше, - скривился Ален. Пусть близнецы были родом с юга, они уже давно привыкли считать своей родиной именно Лойлир, свободное герцогство, маленькую страну, где правит магия.
   - Но это же не значит, что их должны приносить в жертву!
   - А какая им разница?!
   - Так, - Ален хмуро взглянул на брата. - Подожди. Ты что, защищаешь Шестую?
   Рей задумался, провел пальцем по выжженным на полу линиям.
   - Да. Я её видел. Я не верю, что она может быть таким вселенским злом, каким её представляют.
   Его брат скривился, словно проглотил клопа вместе со сладкой ягодой.
   - Она может быть хоть аотэром* во плоти, но её сила - смерть, и от этого ни-ку-да не деться! Чтобы она жила, будут убивать людей! И не просто убивать, а пытать, чтобы они своей болью дали ей Силу! Ты это понимаешь?!
   - Прекрасно понимаю, не дурнее тебя! - вызверился Рей. - Может, прекратишь считать меня малышом неразумным?! Это, знаешь ли, раздражает!
   - А что я могу сделать, если ты не понимаешь элементарных вещей?! Нельзя жить за счёт чужих смертей! Я удивляюсь, как она сама это выдерживает, если её воспитывали как дочь Луны!**
   - О да, мы должны её убить, а вместе с ней и надежду на возвращение магии. Ты себе жизнь без неё представляешь?.. Нет, не ругайся, просто ответь - ты готов убить ребёнка просто за то, что она sefel?!
   Ален замолчал, опустил взгляд. Хрустнул пальцами, словно разминая их перед сложным заклинанием. Ответил тихо, сдерживая неуверенность и страх:
   - Я не знаю. Я не хочу никого убивать...
   - Я тоже. Но нам и не придётся.
   - ...Просто в любой момент может оказаться, что для её жизни надо будет убить тех, кто нам дорог. Может быть, нас.
   - Мастер нас не отдаст! Он один из сильнейших Высших, к его мнению прислушаются!
   - А Корнелия помнишь?
   Близнецы замолчали, отводя глаза. Они слишком быстро забыли третьего ученика Ареса, который никогда не был им другом.
   - Он сам виноват.
   - Ну да, - Ален зло усмехнулся. - Кто ж сомневается.
   - Считаешь, что Шестую надо оставить здесь?!
   - Считаю, что надо молиться, чтобы это было не она!
   - И мотыляться по этому лесу до скончания времён?!
   Близнецы обменялись диковатыми взглядами, готовясь к драке. Но тут из соседней комнаты выглянул раздражённый Арес и недовольно рявкнул на своих учеников:
   - Может, вы будете потише выяснять этическую сторону вопроса?! А то уже и глухой понял, что вы нашли Шестую и теперь тщательно конспирируетесь!
   Близнецы втянули головы в плечи, опасливо косясь на ехидно щурящего глаза Мастера. Ну вот, провалили такое дело, и всё из-за своей несдержанности. Теперь он сам быстро заберёт девчонку, и такой опыт останется невоплощённым!!!
   Полюбовавшись на унылые физиономии учеников, Арес задорно ухмыльнулся:
   - Ладно, воплощайте свой "гениальный" план, - на этих словах близнецы как-то странно переглянулись и заухмылялись, - но помните... Из когтей Тени я вас вытаскивать не буду!
   Эти слова напомнили юным магам, что они не на развлекательной прогулке, и они с преувеличенным рвением принялись обсуждать построение заклинания с учётом руны двойственности. Высший ещё немного похмурился, разглядывая своих учеников, затем снова скрылся в горнице.
   Ален задумчиво взглянул на запертую дверь.
   - Вытащит, - уверенно заявил Рей, чертя схему структуры очередного заклинания прямо на полу.
   Высший просто не сможет рисковать своими оставшимися учениками. И они все знали это.
   (*Аотэр - стихийные существа, противопоставляемые аггелам. Ближайший земной аналог - ангелы).
   (**Дочь Луны - иное название жриц Луны, когда основное - halhea - дословно переводится "несущая свет" или "служащая тьме").
  
   В этом году зима была слишком суровой. И так не слабые морозы ближе к излому года только крепчали, пушистый снег стал острым, и в свете безжалостно-ледяного солнца он блестел особенно нестерпимо.
   Лань больше не уходила гулять в лес, она всё меньше покидала дом, с тоской и печалью глядя на сверкание сугробов за окном. Часто её взгляд становился мечтательным и отсутствующим, словно она видела перед собой что-то, недоступное простым смертным.
   Лиран пытался подготовить свой дом к смене года. Раньше он никогда не праздновал этот день, но сейчас ему хотелось порадовать свою преемницу, маленькую и наивную. Он представлял, как она будет радоваться празднику, и одно его желание услышать смех девочки оправдывало все хлопоты. Он даже сходил в деревню за стрелолистом, которым принято украшать дом. Селяне, удивлённые визитом нелюдимого лесника, без особых сложностей продали ему требуемое, не иначе как от удивления, решил Лиран. По вечерам он вырезал из дерева различные фигурки, а девушка расставляла их по полкам. Иногда лесник жалел, что Лань не умеет вышивать или вязать - расшитые салфеточки или занавесочки могли бы украсить его избушку гораздо лучше раскоряченных животных, которые получались у него.
   Впервые Лиран чувствовал, что у него появилась семья, пусть совсем маленькая, но всё же. Каждый день, возвращаясь из леса, он знал, что его ждут. И это согревало его заледеневшую в одиночестве душу.
   С каждым днём Гелла становилась всё задумчивее и печальнее. Днём, когда лесник уходил, она сидела в тишине и слушала, как звенит ледяной воздух. Можно было ещё закрыть глаза и представлять себе Зимнюю Охоту, прекрасную и величественную. Если бы они забрали её! Как бы всё было хорошо... Девушка уже не знала, как бороться с голодом. Человеческая еда всё меньше и меньше спасала её, тёмная суть требовала энергии чужих жизней. Пару раз она поймала несколько птичек и, содрогаясь от отвращения к себе, замучила их в угоду чёрной книге. Крохи силы, полученные ею, едва позволяли Гелле не бросаться на людей, но противоестественное желание вцепиться в горло Лирану не исчезало. И тёмная в подавленном молчании сидела у окна, глядя на искрящийся снег. По щекам текли слёзы - слишком яркое солнце, слишком сильно блестят укутанные инеем деревья, слишком много света для слабых глаз, но девушка не отводила взгляда. Ведь тогда ей казалось, что она ещё не разучилась плакать по своей погибшей душе.
  
   Ночь излома года выдалась слишком морозной и слишком ветреной. Хотя это ещё слабо сказано. Воздух звенел от мороза, иней на ветвях деревьев стал синим и переливался в свете убывающей луны мертвенным светом. Порывы ветра стряхивали с деревьев шапки снега, и в воздухе постоянно кружились мерцающие блестки снежинок. Небо было удивительно насыщенного оттенка тёмно-синего, на его фоне особенно контрастно мерцала бледная царица ночей.
   Лань привычно сидела у окна и смотрела на небо. Отсутствующий взгляд девочки поначалу раздражал лесника, затем начал пугать. Он был уже и сам не рад, что рассказал ей легенду о Зимней Охоте, после неё Лань стала сама не своя. Конечно, настоящее северное сияние она в этих краях не увидит, но девушка она мечтательная, вполне может нафантазировать невесть что, приняв за сказку обычную метель.
   - Лань, иди сюда, - тихо подозвал её Лиран. Девушка вздрогнула, как-то нервно оглянулась на лесника, в больших глазах мелькнула боль и тоска, но тут же Лань опустила голову и смиренно подошла к леснику.
   Сев за стол, девушка аккуратно устроила у себя на коленях сумку с книгой. Этой её привычки постоянно таскать за собой увесистый талмуд Лиран понять не мог и не хотел, но с советами или неодобрением не лез. Один раз он уже предложил ей оставить книгу дома, когда девушка собиралась принести снег со двора для чая. Лань ничего не сказала, но её взгляд, полный немого укора и горечи, лесник запомнил надолго.
   Вопреки опасениям Лирана, тихий праздник Лани понравился. Девушка смеялась странным шуткам лесника, хлопала в ладошки, когда мужчина пел старые баллады. Она улыбалась подарку Лирана - тонкому ножу с удобной рукоятью, оплетённому кожаными ремешками.
   - Тебе как раз по руке будет, - улыбнулся лесник. Девушка осторожно взяла нож в руки, словно боялась его, и от всей души поблагодарила Лирана. Только в её глазах ему чудилась странная тень.
   В полночь, когда Колесо Года совершало свой оборот, они вышли во двор. Лиран бережно укутал девушку в свою куртку и тихо рассказывал очередную легенду. Лань смотрела на ледяное сине-чёрное небо и едва заметно улыбалась.
   Внезапно налетевший порыв ветра сорвал с Лани шапку и взъерошил белые волосы. Взметнувшийся снег закружился вихрем, свиваясь в странный узор. Свист ветра стал музыкой, тонкой и зовущей, Гелла замерла, прислушиваясь и неверяще вглядываясь в танец снежинок. Лиран чуть сильнее сжал её плечи, но тёмная ничего не чувствовала.
   Они возникли на опушке, словно лунный свет сплёл из изменчивой тени и первозданной тьмы чудные образы. Зимние Охотники, благородные духи зимней ночи неподвижными статуями замерли под сенью деревьев. От них веяло страхом столь древним, что ужас, поселившейся в чаще леса, казался всего лишь детской страшилкой.
   Но Гелла не чувствовала страха, она смотрела на прекрасных всадников. Кони, высокие, стройные, сильные, не оставляли следов на снегу, луна бросала колдовские отблески на их длинные гривы, блики переливались на гладкой шкуре, тонкие ноги едва переступали по пушистому снегу. Это была сама мечта о великолепнейшем из коней, воплощённая в реальность.
   Гелла, как зачарованная, разглядывала прекрасных животных, но боялась поднять глаза и столкнуться с ледяными, равнодушными взглядами всадников. Она думала, что холод чуждых этому миру существ, их презрение ко всему живому, разрушит её хрупкие надежды, её мечты...
   Она быстро и чуть дерзко взглянула в обращенные к ней лица Зимних Охотников. И замерла, поражённая. Они не улыбались, но в их глазах не было холода. В них не было ни интереса, ни сочувствия, ни презрения. В них не было ничего человеческого и понятного. На мгновение Гелла испытала всепоглощающий страх, Лиран сильнее прижал её к себе, пытаясь защитить от странного, но прекрасного видения.
   Один из всадников протянул к ней руки, словно предлагая ей свою участь. Тёмная неосознанно обхватила себя руками, словно пытаясь защититься от певуче-звонкого зова охотничьего рога. В расширенных глазах девушки отражалась яркая луна, на полуоткрытых губах замер вопрос.
   Подчиняясь зову своей ожившей мечты, она шагнула им навстречу, и всадники в тот же миг сорвались с места, мерцающим вихрем пронеслись по поляне, мимо неё...
   С пронзительным криком девушка бросилась вперёд, поскользнулась на заледеневшем снегу, чьи-то руки подхватили её, вздёрнули вверх. Перед глазами мелькнуло серебристо-лунное видение, сквозь совершенные черты Охотника промелькнуло лицо мальчишки, такое знакомое, такое чужое... Иллюзия лопнула, разлетелась мелкими колючими снежинками, тёмная протестующе крикнула, лицо ученика Высшего исказилось, как от зубной боли, и на неё упала муть беспамятства.
   Только крик продолжал звенеть в ушах.
   ... Неужели в лесу такое эхо?..
  
   Сияющее видение пронеслось перед ним, и на какой-то страшный момент Лиран успел поверить, что старая легенда - истинна. А затем один из всадников подхватил маленькую Лань, и переливающийся голубоватым льдом облик стал таять, обнажая неприглядную реальность. Сквозь большинство Зимних Охотников проступали очертания деревьев, и только двое остались людьми.
   И они увозили его девочку.
   А он ничего не мог сделать.
   Ничего?
   С протяжным, яростным воплем лесник метнул в Охотников нож, который никогда не отстёгивал от пояса, но оружие не принесло лживым тварям вреда - нож пролетел сквозь них, не задевая.
   Это было страшно.
   Но страшнее всего было то, что Лиран не смог защитить Лань, хотя обещал ей...
   Со звериным воем лесник упал в снег, вцепляясь пальцами в сугроб. Гнев, боль и ярость жгли его душу, но не могли найти выхода.
   Лунное видение, самое дивное, самое ужасное, таяло вдали, унося девушку в никуда.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"