Некромантка. Глава 4
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Глава 4. Пленница Книги.
Тонкие пальцы быстро листают страницы, безжалостно рвут и загибают краешки, оставляют поверх изысканно-ядовитых записей кровавые следы.
Быстрее, быстрее... Сколько ещё осталось?
Книга ненормально тяжела, она словно стремится скользким камнем вывернуться из рук, не желает отдавать добычу.
Крупная голодная кошка вцепилась в мышь, загнанным взглядом следя за охотником. Рискнёт ли? Попытается отобрать её законную добычу любой ценой?!
Девушка скрипит зубами, тонкие пальцы всё сильнее сжимают переплёт, чуть ли не ломая металлические узоры. В серых глазах разгорается холодный, неживой огонь, не сулящий ничего хорошего этому миру. А глубоко-глубоко под ним, под светлым пламенем и тёмным льдом скрывается клетка бессилия...
"Я же изгнала Тьму! Я же дала новый светоч! Так почему же я не могу всего лишь вернуть душу?!"
Противница смеётся, маскируя почти животный ужас под маской из переплетённых строк и схем.
"Она принадлежит - мне! И будет она - моей!"
И Пресветлой остаётся только смириться, обрекая малышку, почти сестру, на принадлежность древней ведьме.
"Она вырвется! Она не может не вырваться!"
...выхода нет...
Вернулись в Школу они перед самым началом первых лекций, только и оставалось времени, что побросать лишние книги в комнаты да разбежаться по разным этажам. Мэтрам в последнее время доставляло удовольствие без предупреждения менять девочке расписание, всё время подбрасывая её другим группам. Словно они следили и изучали: ну и?.. сколько ещё выдержишь?.. когда сломаешься и перестанешь выделяться из толпы?..
Но Гелла всё выдерживала с одинаковым равнодушием. Сначала, она скрывала им подсознательный, вдолбившийся на уровне рефлексов страх. Позже, когда окончательно убедилась, что юные маги - всего лишь жестокие, глупые дети, получившие непомерно большую для них власть, Шестая преисполнилась гордыни. Она презрительно игнорировала всех, кто пытался над ней подшутить или обидеть её, с прочими держала дистанцию, иногда перебрасываясь ничего не значащими репликами.
Значимыми, жизненно необходимыми для неё оставались только непоседливые, яркие, живые близнецы. К ним Гелла прислушивалась. Их она слушала, жадно впитывая каждое слово, каждый жест. Верила - только они её удерживают от падения в темноту.
Любила ли она их?
Наверное, да. Любила.
И боялась их потерять.
Каждый день начинался для неё одинаково - и одинаково заканчивался. Лекции. Насмешки магов, придирки менторов. Улыбки близнецов, усмешка Ареса, холодное покровительство Джет.
И чёрная книга, почему-то переставшая быть чёрной.
Джет медленно прошлась по комнате. Мрачно сведённые брови и упрямо сжатые губы ясно свидетельствовали о её плохом настроении. А когда у прекрасной леди Джет'ары ди Айре было плохо настроение, она стремилась сделать так, чтобы у остальных оно стало ещё хуже. Развалившийся в кресле Арес прятал лицо в ладонях - его раздражало мерное вышагивание сестры маленькой гостиной.
- Ну что на этот раз? - устало вопросил он. Кажется, идея сделать сестру дуэньей маленькой некромантки была не самой хорошей... И почему он понял это так поздно?!
В прошлый раз она заявила, что бешеный режим Школы (а вернее, полное отсутствие оного) плохо влияет на хрупкий детский организм. Все возражения Ареса, что полумёртвой Шестой повредить сложнее, чем легендарному Дорагону*, наёмница не слушала
В позапрошлый раз её не устроило, что её подопечная живёт в маленькой комнатушке, когда есть пустующие апартаменты на верхних, более тёплых этажах. То, что они предназначены членам Совета, ежели таковым захочется посетить Школу, женщина проигнорировала.
В поза-позапрошлый раз ей втемяшилось, что Шестая должна обладать гардеробом, перед которым меркнут все туалеты принцесс и княгинь вместе взятые. Конечно же, выполнять каприз сестры пришлось Высшему. Да только сама Гелла надевала от силы два-три самых скромных платьица, чем-то похожих на одежды послушниц.
В поза-поза-позапрошлый раз Джет...
Да что там говорить - леди Джет развлекалась во всю. И как всегда, за чужой счёт.
И была безмерна счастлива.
- На этот, - сварливо откликнулась женщина, - практически то же, что и всегда... и не отмахивайся от меня! Слышишь?! Меня не устраивает тот фарс, что затеял Совет! Эти маразматики... - тут Арес красноречиво кашлянул, напоминая, что с некоторых пор тоже входит в Совет, но сестра проигнорировала его с потрясающим равнодушием, - ... они хоть сами понимают, что творят?! Детская психика, конечно, гибкая, но у всего на свете есть предел! Они хоть понимают, что могут довести девочку до нервного срыва, а во что это выльется мне и думать страшно!
Конечно же, Джет не переживала ни за Геллу, ни за судьбу Школы с такой искренностью, как хотела показать. Опытная наёмница во всю пользовалась своим положением, чтобы побольше урвать себе и посильнее напакостить Семье. Ну, или хотя бы всем магам, которые по неосторожности оказались в зоне досягаемости.
- Милая моя, - сквозь зубы процедил Арес, медленно доводимый до белого каления, - не кажется ли тебе, что ты слишком много на себя берёшь?! Не мне и не тебе осуждать решения старейшин Совета! Раз они сказали, что девчонке надо создать стрессовую ситуацию - создадим. Если скажут, что необходимо подтолкнуть её к определённым решениям - подтолкнём...
- А скажут выброситься всем скопом из окна - выброситесь?!
- Джет, не передёргивай. Совет редко ошибается...
- Ну-ну. Просто никто не знает о его ошибках - ваши старейшины слишком опытны в заметании следов...
- Не говори о том, чего не понимаешь, глупая женщина! - наконец не выдержал Арес. Ему сегодня и так пришлось несладко: с утра раскалывалась голова от слишком быстрого опустошения ауры, потом близнецы слёзно просили прощения за свою самодеятельность, и маг полчаса читал им нотации (они ещё и удивлены остались, что так легко отделались - обычно Мастер промывал им мозги гораздо дольше...). Перед Советом пришлось отчитываться о появлении сильного аггела в непосредственной близости от Шестой и объяснять старым моралистам, что призванный дух опасности не представляет - ни Гелле, ни остальным ученикам. Огненный котёнок, непривычно тихий, словно всё ещё растерянный, неотступно следовал за тёмной, куда бы та ни пошла, лучше кулаков близнецов отваживая от девушки различных "шутников".
И только Арес понадеялся на пару минут отдыха, как в его особняк ворвалась Джет и не терпящим возражения тоном заявила, что им просто необходимо срочно поговорить о Гелле. Высшему оставалось только смириться и поверить, наконец, в Судьбу, поочерёдно раскрашивающую человеческую жизнь белыми и чёрными полосами (...и похоже, у неё закончилась белая краска...). И попытаться не заснуть на середине полной праведного негодования речи сестры.
- Между прочим, - желчно отозвалась Джет, непримиримо скрещивая руки на груди, - как дуэнья, кстати, официально назначенная, я должна заботиться о благополучии подопечной любой ценой, и я вправе требовать ответа даже у членов Совета! - Арес только зубами скрипнул. Ну почему они согласились на это требование?! Он же предупреждал! Так не-е-ет же, обрадовались, что присматривать (читай: шпионить) за Шестой будет дитя уважаемой Семьи, верная заветам предков... понадеялись, что у женщины, воспитанной по всем законам, не хватит отваги хотя бы просто приблизиться к члену Совета.
Ага, сщаззз, как говорят его ученики! Глава Семьи так сильно боялся позора, что все невесть с чего считали, что Джет всё это время провела на Западе, помогая кому-то из родственников. Так что своеволие, наглость и совершенно хамский характер наёмница стали для старцев сюрпризом. И не сказать, что бы приятным...
Единственное, за что нельзя было упрекнуть Джет, так это за выполнение обязанностей. Да, она была грубой и резкой, да, стремилась побольше урвать себе, но... Но она заботилась о Гелле, как и положено дуэнье. Она делала всё возможное (и большую часть невозможного тоже) для блага девочки.
Только вот представления о благе у Совета и у леди Джет'ары сильно различались...
Вдох-выдох, успокоиться.
- Итак, изложи чётко: что ты требуешь на этот раз? - как можно безразличнее произнёс Арес, мечтая только добраться до постели и уснуть. Желательно - на пару десятков лет, пока не завершится эта заваруха с возвращением богов.
- Хм... - наёмница сладко улыбнулась, мысленно перебирая список претензий и на ходу придумывая новые. - Для начала, пусть девочка сама решает, на какие предметы ей ходить и с какой группой заниматься...
- Ээээ, нет, милая сестрица! Так дело не пойдёт. Некоторые вещи решает только Совет, так что будь добра, не лезь не в своё дело. Пока Гелла со всем справляется, ничего меняться не будет!
Джет прикрыла глаза ладонью, чтобы скрыть полыхнувшую в них ярость. Из всех родственников Арес относился к ней наиболее лояльно, но даже он считал, что есть вещи, которые женщина понять просто не в состоянии. И убеждать его, да и прочих магов, в обратном придётся очень долго. Бедная Гелла... каково ей чувствовать себе зверьком в шикарных залах Школы, бездушным оружием, мнением которого не интересуются?
- А что вы будете делать, если она не справится с напряжением? - опасно прищурила глаза женщина, словно бросая вызов.
Арес молчал. Он не знал, что можно ответить сестре. Врать не хотелось, говорить правду... говорить правду - тем более. Потому что правды не было. Вся эта затея с обучением тёмной жрицы в Школе Высших была фальшивкой, фарсом, глупым розыгрышем. И в то же время - она была необходима, чтобы встряхнуть устоявшееся, плесневеющее общество магов, показать им - у них ещё есть конкуренты. Показать - жрицы не враги им.
Показать, что маги постепенно заходят в тупик в своём развитии. Как когда-то Древние.
- Ну? Что ты молчишь?
- А я не знаю, что сказать. Не знаю, что предпримет Совет, когда что-то выйдет за его планы. Не знаю - и знать не хочу.
- Сме-е-елое признание для великого мага...
- Безусловно.
Джет замолчала, наконец перестала отстукивать каблуками рваный ритм, похожий на стук сердца, мягко опустилась в соседнее кресло. Даже в простом, почти бедном платье она выглядела настолько величественно, что перед ней хотелось преклонить колени.
- Вы вообще собираетесь говорить ей о том, какие надежды на неё возлагаете?
Арес молча пожал плечами.
- Вы вообще думали, как она может это воспринять?! Я с ней общаюсь всего ничего, и то заметила, что девочка страсть как не любит Селену!
Арес безразлично пожал плечами.
- И вообще - это мерзко! Я считаю, что она сама должна выбирать...
Арес не выдержал и душевно посоветовал сестре:
- Лучше иди и выскажи это Совету! Уверен, он тебя очень внимательно выслушает! Особенно ту часть, что про "мерзко и не подобает"! Конечно, с твоей харизмой ты запросто переубедишь их, что возвращать богов не надо, ведь это может повредить душевному здоровью твоей обожаемой Геллы! А знаешь ты, что если Хранителей не призовёт обратно Гелла, то жрицы её убьют? Это ты знаешь?!
Выдохнувшись, Арес продолжил уже спокойнее:
- Благополучие маленькой леди напрямую зависит от нашей необходимости в ней. Когда Высшие найдут способ вернуть магию без её помощи, она будет отдана жрицам. Проще говоря, ликвидирована, как представляющая потенциальную опасность миру.
- Так, - взгляд Джет стал острее кусочков льда, - и что ты предлагаешь?
- Я? - неподдельно удивился Высший, оборачиваясь к сестре. - По-моему, это тебя что-то пробило на сентиментальность... - Он попытался цинично усмехнуться, но под безразличным, осуждающим взглядом наёмницы быстро сдался: - Ладно-ладно, не смотри на меня так. Я пытаюсь сделать хоть что-то, но с меня взяли клятву, что от меня Гелла ничего не узнает о своём предназначении. Никакими путями. Никаким способом.
- Но мне-то ты рассказал.
- Ты и сама не сможешь всё открыть ей...
- Ей? Хм... - Молчание, густое и вязкое, ощущаемое кожей, нервами, всеми чувствами. - Ей не скажу, ты прав. Могу даже поклясться. Так что рассказывай дальше.
Арес резко обернулся к сестре, удивлённый протяжной ленцой в её голосе. Джет улыбалась, как большая сытая кошка, слопавшая все сливки и получившая вместо тряпки по пузу миску сметаны. И от такой улыбке холод тонкими колючими лозами оплетал позвоночник.
- Ты что-то придумала, - полувопросительно произнёс Арес, даже не пытаясь прятать звучащую в голосе надежду.
- Приду-у-умала? - насмешливо протянула Джет, закатывая глаза и жеманно прижимая указательный палец к подбородку. Крупные алмазы, украшающие ногти наёмницы, вызывающие сверкали в свете пламени. - Может быть, может быть... Но ты говори, говори, возможно, на меня снизойдёт озарение...
Высший усмехнулся и покорно склонил голову. Джет в своём репертуаре - хитрит, как лиса, и истекает ядом, как змея.
- Слушай...
Пламя в камине вздрагивало и опадало, почти ласково лизало поленья, бросало колдовские отблески на лица сидящих перед ним людей. И только портрет остался в густой тени, на него не падал ни единый лучик света - и тьма, как послушная слуга и внимательная госпожа, густой вуалью скрывала усталое лицо Проклятого. Глаза его, сводящие с ума, пронзающие душу, были закрыты, тонкие губы - плотно сжаты. Бледные, словно восковые ладони были нервно стиснуты, по пальцам сочилась почти чёрная кровь.
Книги на портрете больше не было...
(* Дорагон - легендарный Древний, первым пришедший в этот мир и открывший сюда портал. Считается бессмертным и абсолютно неуязвимым, но куда он в таком случае исчез - история умалчивает)
- Странно, - словно в пустоту обратилась Гелла, не отводя неподвижный взгляд от окна. Зима ещё длилась, беспощадный ветер хлестал голые чёрные деревья, стучался в стёкла, выл в трубы. Снег давно растаял, застыл сухой коркой на земле и растаял снова. Белоснежная, хрустальная сказка рассыпалась прахом, как и надежды на светлое, тёплое будущее.
По страницам книги пробежала лёгкая дрожь, тихий шорох походил на короткий переливчатый смешок.
"Мир странен, девочка. Нам его не понять".
Вязь острых рун вспыхнула на страницах и - перед глазами Геллы. Но та не обратила на неё ни капельки внимания. Как заворожённая, она смотрела в окно, на давящее пустое небо, фальшивое, тяжёлое, серое. На чёрную землю, чёрные силуэты деревьев. Смотрела - и видела очертания огромного пугающего рисунка в грязи, камень-жертвенник посередине в бурых потёках крови и человека, опустошённой куклой лежащего на земле. Скоро придут двое, мертвеца сожгут, камень отмоют до следующего раза. До следующей жертвы.
- Я здесь уже несколько недель, - продолжает ронять звуки Гелла. Её губы едва шевелятся, лицо неподвижно. Пальцы сжимают металлическое перо крепко, нервно и нежно, почти ломая на части. Она не следит за ровными, бисерными строчками рун, что бессознательно выводит на бумаге. За этим следит Крейя. - Я здесь уже так давно, но всё ещё не чувствую голода. Неужели я избавилась от необходимости пить чужую жизнь? Я не верю. Наверное, это близость магии так хорошо на меня действует...
"Я бы не была в этом так уверена".
Насмешка в каждом изгибе ломанных рун, в каждом лишнем завитке, в каждой паузе...
Ей многое позволено, да.
Но её ведь нет, правда?!
- Просто для тебя людей убивают, - раздавшийся за спиной голос подчёркнуто-спокоен, почти презрительно-равнодушен.
Вздрогнув, Шестая обернулась, быстро вскочив. Её лицо залила восковая бледность, стержень пера выпал из враз ослабевших пальцев. Она только беспомощно смотрела на визитёров и беззвучно приоткрывала губы.
- Что? - наконец смогла выдавить она из себя.
"Не правда ли, жаль, что вместе со словами нельзя выдавить и пару слезинок? Это замечательно бы дополнило образ наивной дуры!"
- Для тебя убивают людей, - спокойно повторил Ален, проходя в комнату. Рей, привычно идущий вслед за братом, бросил в спину близнеца убийственный взгляд. Мол, нашёл время просвещать маленькую леди о теневой стороне жизни магов!
- Д-да? - с запинкой переспросила девушка, не отводя умоляющего взгляда от сумрачных лиц близнецов. - Но за что?!
- За что? Уж скорее для чего! - Фыркнул Ален.
- Ты же не умеешь сама силу собирать? Вот её тебе на золотом блюдечке с кровавой окоёмочкой и преподносят...
- Почти каждый день, между прочим...
- Не верю, - прошептала Гелла, схватившись за виски. Камень. Кровь. Труп. Двое, равнодушно сжигающие тело. Крики боли, чужая злая радость. - Нет, не хочу!
- А тебя не спрашивают, - прохладно отозвался Ален, осторожно усаживая дрожащую как лист Геллу на кровать. Из-под стола выкатился огненный котёнок, вспрыгнул девушке на колени, свернулся клубочком, согревая и утешая. - Высшие избавляются от неугодных.
- Зачем вы мне это говорите? - со слезами на глазах прошептала Гелла. Она попыталась отвести пряди от лица, но руки её дрожали и почти не слушались.
Кто из близнецов осторожно перекинул её волосы за плечи, почти ласково коснулся щеки. Она не могла различить, кто это - в глазах всё расплывалось, слёзы медленно текли по коже, обжигая её неприятным ощущением.
- В школе кто-то распускает слухи об этом, - тихо произнёс Рей, запирая дверь и для надёжности подпирая её стулом. - И кое-кто вполне может выяснить, что это правда...
- Мастер велел присмотреть за тобой.
- Со мной ничего не случится, - обхватив себя за плечи, через силу выдавила Гелла. - Меня защищает Чудь, никто меня не тронет.
Аггел согласно мурлыкнул, запуская прозрачно-янтарные ноготки в подол платья.
Ален приподнял за подбородок лицо Шестой, всмотрелся в глаза.
- Как бы ты сама ничего себе не сделала, - мрачно обронил он, поднимаясь.
Ален сжал кулаки, отвернулся к окну. Он не мог смотреть в глаза Шестой - не мог спокойно говорить ей правду, которую она так боялась. Близнецы успели хорошо узнать Геллу, и все их сомнения развеялись, как пепел по ветру. Их больше не обманывал трогательный образ девушки. Их больше не пугали нечеловеческие глаза. Они знали, что (вернее, кто) скрывается в душе Шестой, но так же они видели, что душа её светла и чиста, полна не холодным и суровым сиянием halhea, а наивным огнём детской веры. Холодная и чуточку высокомерная, она согревала окружающих своей непосредственностью...
- Не плачь, мелкая, - натянуто улыбнулся Рей, - они этого не достойны!
- Не достойны? - глухо переспросила Гелла, бездумно разглядывая зацепки на подоле, оставленные котёнком. - Разве чужие жизни, загубленные невесть из-за чего, недостойны ни одной слезинки?...
Она так крепко стиснула кулаки, что острые ногти пробили кожу, и по пальцам потекла кровь. Тёмная этого не заметила. Она пыталась не разреветься от ненависти к себе самой. Нет. Не к себе. К Крейе.
Тихий шелест страниц снова передал ей злой смешок старой жрицы. Наивная, слишком детская ненависть маленькой жрицы смешила тёмную, как может смешить циничного взрослого ужимки маленького котёнка, пытающего тяпнуть за палец крохотными зубками.
- Поверь, не достойны. Неужели ты думаешь, что ради тебя станут убивать Высших?
- Ты, конечно, ценна для Совета, но...
- Но не настолько, чтобы пускать под нож действительно сильных магов.
- Только преступников, достойных казни.
- Так что не переживай...
Гелла скривилась и схватилась за виски, пытаясь унять шум в ушах. Слова близнецов мешались в её сознании, теряли смысл, складывались в полнейшую белиберду. И поверх этого струились тонкие острые строки лживых, ядовитых слов, схематичные рисунки, наброски злых и смеющихся лиц. Лица. Одного лица, внезапно поняла Гелла.
Её лица.
- Замолчите, - через силу выдавила из себя девушка, сгибаясь и утыкаясь лицом в колени. Она хотела остаться одна, и ярость кипела в её крови от осознания того, что это невозможно.
Они замолчали.
Но не ушли.
Утром Гелла во всех звуках слышала мерзостные шепотки. Ей всё чудилось, что в неё тычут пальцами, что пронзают спину ненавидящими взглядами-иглами, что, скрипя зубами и извергая из глаз иллюзии пламени, ей в след насылают проклятия. И Шестая только выше поднимала голову, упрямее сжимала губы, даже не пытаясь изобразить на лице приветственную улыбку. Раз они знают, что она мертва, значит, ей можно больше не изображать из себя живую.
Верная аггел бежала позади, неслышно ступая мягкими лапками по полу, оставляя на нём оплавленные следы. Цепочки чёрных пятнышек прихотливым узором опутали все этажи Школы, иногда прерываясь, иногда складываясь в странный, очаровывающий орнамент. И от крошечного котёнка шарахались сильнее, чем от тёмной жрицы, впрочем, вполне заслужено.
Чуть поодаль стремительно шагали близнецы, нога в ногу, как в строю. Они всеми силами старались показать, что они не с Шестой, что просто совершают раннеутренний оздоровительный моцион, наслаждаясь полуиздевательской беседой, и что путь их ну совершенно случайно совпадает с дорогой, выбранной тёмной жрицей.
Конечно же, никто им не верил. Ведь с появлением в Школе Высших маленькой леди к близнецам прилипло новое прозвище - "стражи недреманные". Правда, прежнее ("в-каждой-бочке-затычка-в-каждой-почке-заточка") тоже порой вспоминали. И в последние дни - со всё возрастающей озлобленностью.
От небольшой кучки подростков, уже давно о чём-то возбуждённо перешептывающихся, наконец отделился один паренёк и робко побрёл наперерез Гелле. Некромантка остановилась, поджидая, когда маленький маг наберётся достаточно смелости, чтобы приблизиться к ней. Он был явно младше её на пару лет, если не больше, но ростом не уступал и достаточно высоким близнецам. Похоже, он сам стеснялся этого: постоянно горбился, шёл, ссутулившись и вжав голову в плечи.
На всё это Гелла не обратила внимания. Зачем?
- Я слушаю, - безучастным, бесцветным голосом обронила она, глядя сквозь парня. Тот поёжился, словно от сквозняка, скользнувшего за шиворот, смерил девицу мрачным взглядом и буркнул себе под нос:
- Ментор Грайям велел тебе прийти в сто двадцать седьмую аудиторию. - Подумал и мстительно добавил: - Срочно.
- Велел? Мне? - немного рассеянно произнесла девушка, словно пробуя слова на вкус и пытаясь понять, какие чувства они в ней пробуждают. Крейя исходила ядом и яростью от того, что кто-то смеет ей что-то приказывать. То, что не она владелица тела, жрица игнорировала с абсолютным презрением. Но сама Шестая не чувствовала ничего, кроме тихого, почти незаметного раздражения: придётся тащиться в другое крыло Школы, да ещё и через старую лестницу и продуваемый всеми ветрами нижний холл! Ну что ж-ж-ж.... раз её так сильно жаждут увидеть, она придёт. В конце концов, ей без разницы, куда идти.
Ещё месяц назад подобное равнодушие, полное отсутствие чувств и эмоций напугало бы её, обидело, рассердило. Сейчас же она спокойно отметила этот факт, не желая тратить на рефлексию своё время.
"Мне это не нравится", - пробежала перед глазами огненная строчка так быстро, что Гелле даже показалось, что это было лишь видение, галлюцинация, а не очередная реплика старой sefel.
Крейя была недовольна. Павшая жрица едва сдерживала рвущуюся из неизведанных глубин ясную, хищную ярость: ведь явление Тени, тёмной ипостаси любой sefel, в Школе, прям таки переполненной молодыми, глупыми и полными ненаправленной энергией юными магами, было, по крайней мере, глупо. Развоплотить не развоплотят, но хрупкую, драгоценную оболочку потреплют изрядно. А тело чудесной миловидной девочки, которую никто в здравом рассудке не примет за воплощение Тьмы, было необходимо тёмной жрице целым и невредимым.
Но, кажется, Гелла сама нашла способ навредить себе и досадить Крейе.
Тёмная убеждала себя, что всё происходящее - всего лишь глупость девчонки, возомнившей о себе неизвестно что. Ну не могла, не могла она знать тёмные ритуалы такой сложности! Или... (если бы у Крейи было тело, она бы похолодела, а на лбу выступил пот)... или девчонка сама, интуитивно (а она могла!) считала память жрицы?!
О Лунная, чтоб тебе сдохнуть в муках!
Девчонка сильна духом, так глупа и упряма, и так мило ненавидит свою силу и свою судьбу, что вполне может отколоть что-то вроде демонстративного самоубийства.
По крайней мере, сейчас она находится на пути к этому.
Крейя раздражённо сплела из чернильных нитей несколько злых ругательств, швырнула их в глубину книги. Прошлась по страницами, замерла посреди объёмной иллюстрации, провела кончиками чутких узловатых пальцев по гладким стенкам колб и перегонных кубов. Различные эксперименты, опыты, исследования всегда помогали ей успокоиться, утишить ярость, и то, что результатом практически всегда становился или новый монстр, или ужасающее заклинание, или чудовищный вирус, её не беспокоило. Даже наоборот: ей нравилось наблюдать, как ничтожные людишки пытаются справиться с её творениями...
Оказавшись заключённой после своей смерти среди ломких страниц своей же книги, первым делом павшая жрица создала маленькую реальность своей лаборатории. И теперь Крейя с умиротворённой улыбкой смешивала различные ингредиенты, безобидные по-отдельности, но убийственные вместе. И в узких, жёстких ладонях женщины рождались чьи-то страхи, невыполнимые мечты, химеры убийственных желаний... Скоро они вырвутся из плена книги, бросятся искать себе жертв - чистые податливые души, на которых легко паразитировать. А их создательница, всесильная, могущественная ведьма, так и останется хозяйкой и пленницей чёрной книги.
Впрочем, даже это милое хобби не могло отвлечь Крейю от мрачных размышлений.
Гелла, Гелла, Гелла...
Откуда она может знать, что бессмертна и неуязвима лишь до тех пор, пока жива её душа? Как она узнала, что Крейя давно привязала душу ребёнка к телу, обрекая её на раннюю смерть и вечное посмертие? Неужели Лунная (да будь проклята эта мерзавка!) нашла способ обойти их договор и предупредить девчонку?!
И теперь та медленно вытравляет из себя все чувства, убивает эмоции, вымораживает душу, заполняя её бескрайним звёздным холодом...
И если её не остановить, она скоро умрёт окончательно.
Так же, как и все надежды на воплощение и месть.
Пожилому, почтительному Грайяму было неприятно находиться в одном помещении с представителем Совета, особенно, конкретно с этим. Старый ментор пережил многих Высших, и хотя сам не отличался высоким уровнем дара, был незаменимым наставником. Незаменимым хотя бы в том, что любили его все ученики без исключения, не было ни одного мага, кто осмелился бы перечить или возражать Грайяму...
Представитель Совета сидел за одной из парт, похожий на комок пыльных тряпок - укутанный в тёплый тёмно-серый плащ, он тщательно скрывал своё лицо, на все вопросы реагировал невнятным хмыканьем, словно не любил звучания своего голоса. Или боялся выдать себя им.
Ментор вздохнул - все его ученики так себя вели. Пока Школа была им всеобщим домом, они почти боготворили учителя, но стоило оперившемся птенцам вырваться на волю, как безграничное, подобострастное уважением сменилось равнодушием с презрительным оттенком.
"Такова судьба. Так будет со всеми".
- Ментор Грайям? - тихий, плавный голос потревожил пыльную тишину аудитории, заставил старика отвлечься от печальных мыслей, а Высшего - приободриться, перестать походить на комок пыли.
- Ученица Гелла, - почти пропел приторно-ядовитым голосом представитель Совета, со змеиной грация выскальзывая из-за парты. - Рад, безмерно рад наконец-то тебя увидеть...
Девушка восприняла издевательские слова как приглашение и бестрепетно вошла в аудиторию. Поклонилась Грайяму - не глубоко, почти формально, но одновременно и высказывая тихое уважение, и не унижаясь до льстивого подобострастия.
- Вы желали видеть меня?
- Нет, девочка, - мягко улыбнулся ментор, непроизвольно коснувшись пушистых волос девушки, - с тобой желает поговорить представитель Совета.
Закутанный в плащ маг отвесил издевательский поклон, упиваясь своей безнаказанностью.
- Представитель Совета? - изображая растерянность, переспросила Гелла. Она знала, какой реакции от неё ждут: страха, уважения, почти священного трепета. И она не собиралась оправдывать чужие ожидания. - Значит, я зря так спешила?
Высший раздражённо скрипнул зубами. Сделав ментору знак выйти, он вкрадчиво осведомился у Шестой:
- Разве приказ Высшего для тебя значит меньше, чем просьба какого-то старика?! - Голос мага разливался в воздухе, окутывая сознание душным одеялом, внушая тяжёлые, тошнотворные мысли о собственном ничтожестве. Гелла почувствовала, что задыхается, что от страха её совсем не держат ноги, что пальцы вот-вот разожмутся и тяжёлая, неприподъёмная книга камнем выскользнет из рук...
"Стоп. Я же могу совсем не дышать!"
Внезапное озарение было подобно вспышке молнии, на короткий миг сорвавшей со всех вещей иллюзорные вуали.
Сразу же успокоившись, Гелла твёрдо ответила, чеканя каждый звук:
- Вся зависит от приоритетов. Сейчас учёба для меня важнее внутренних интриг магов. Следовательно, просьбы учителей для меня важнее приказов Высших. Тем более никто не смеет мне приказывать.
- Очаровательное дитя, - фальшиво умилился Высший, наконец отбрасывая плащ. - Такие умные слова знает!
Он потянулся было потрепать девушку по пушистым волосам, но она легко отстранилась, одарив Высшего ледяным взглядом.
Маг нахмурился, его молодое красивое лицо вмиг стало неприятным и непримиримым, пепельные волосы, завитками падающие на высокий лоб, отбрасывали острые тени, делая его похожим на каменное изваяние: совершенное, но бездушное.
- Итак, - холодный, резкий голос показал, что время шуток и издевательств закончилось. - Я рад, что ты ставишь для себя учёбу первоочерёдной целью, ибо именно об этом уполномочил меня Совет поговорить с тобой!
- Говори, - Гелла пожала плечами, раздражённая пафосом и самовлюблённостью, прозвучавшими в речи мага.
- Нахалка, - почти отечески ухмыльнулся Высший Гидеас, одаривая девушку фирменной кривой ухмылкой: - Надеюсь, ты уже разобралась с нашей системой обучения? Тогда знаешь, что в конце учебного года пройдёт так называемый Большой Турнир, а после него выжившие будут направлены в различные западные герцогства - набираться опыта. Твой статус пока не определён. С одной стороны, ты числишься ученицей уважаемого Высшего, посещаешь все занятия, успеваешь по всем предметам. С другой стороны, - Гидеас сделал красноречивую паузу, позволяя Шестой самостоятельно осознать свою ничтожность. - С другой стороны, ты жрица, тёмная жрица, которых мы всегда уничтожали... И как-то не подобает выпускать нам тебя в мир - ты же опасна...
Гелла едва заметно повела плечами, вонзила в мага пугающе бесстрастный взгляд.
- И вы благородно решили меня предупредить, что в этом вашем Большом Турнире меня убьют?
- Конечно же, нет! - нервно рассмеялся Гидеас. Ему и в голову не могло прийти убить девчонку - единственный гарант возвращения магии. - Тебя вообще не допустят до Турнира - хотелось бы, чтобы процент победителей составлял хотя бы половину от общего числа учеников. Если же выпустить в битву тебя, то, боюсь, выживешь лишь ты сама...
- Вы считаете меня настолько опасной? - тонко улыбнулась Шестая. - Польщена.
- Ну-ну. На твоём месте я бы боялся. Ты знаешь, что жрицы отдали нам тебя, в надежде, что ты умрёшь сама? Они ведь так не любят убирать неугодных своими руками...
Это был подлый удар. Девушку тут же скрутило болью и обидой, ведь она до сих пор верила, что жрицы, сёстры по вере, никогда бы не смогли предать её. Она ведь так и осталось одной из них! Даже с тёмным даром, она оставалась лунной жрицей, так почему же её отвергли?!
Глаза предательски защипало, горло перехватило холодной удавкой отчаяния. Крушения детских иллюзий, надежд, убеждений отдавалось резкой болью в сердце, словно кто-то методично вгонял в тело отравленную иглу.
И в этот момент Гелла поняла, что ненавидит магов со всей страстностью и пылкостью, на которую способна. Вернее, одного конкретного мага, который парой небрежных, ленивых слов разрушил до основания её светлую, детскую уверенность, что жрицы всегда, абсолютно всегда справедливы. Что они не бросают своих сестёр. Что они сами убивают отступниц, прежде даровав им прощение и любовь.
Крейя во всю аплодировала молоденькому, самоуверенному магу, в один момент вернувшему девушке смысл жизни, силу, сохраняющую связь души с телом. Силу, идентичную той, что двигала самой Крейей.
- Вот как? - изысканным тоном уточнила Шестая, склоняя голову и не отводя взгляда от высокомерного лица. Пушистые волосы скользнули по тёмной ткани платья, создавая неприятный, но притягивающий взор контраст. - И что же из этого следует? Вы ведь не просто так завели этот разговор?
- Догадливая, - улыбка Гидеаса была полна приторного яда, и Шестая как наяву почувствовала сладковатый запах гнили и в каком-то остром озарении поняла, что сила этого Высшего грязна, гораздо грязнее некромантии. И девушка не хотела знать, чем повелевает этот человек. - По завершению обучения, тебя отправят с одним из магов на практику. Официально ты будешь числиться его помощницей, на деле же будешь самостоятельна во всём, что не касается твоей магии. Тут уж, извини, Совет тебе не доверяет.
"И правильно делает".
Девушка молчала, не отводя бесчувственного, внимательного взгляда от лица Высшего, словно пытаясь взрезать его душу и разум и прочесть все его мысли.
И Гидеаса это раздражало.
- Совет решил предоставить тебе право выбора: укажи нам, кого из магов ты хотела бы видеть своим напарником, и достойнейшим будет признан именно он, - "иначе эта мерзкая и глупая Джет нам все нервы вымотает", - мысленно добавил Высший.
- Как это ми-и-ило, - со злой усмешкой протянула Гелла, опуская веки и склоняя голову. - Позволить мне самостоятельно выбрать шпиона... Наверное, вы не будете удивлены, если я скажу, что желаю продолжить... сотрудничество с близнецами, учениками Высшего Ареса?
- Это исключено, - Гидеас и бровью не повёл, ожидая такого исхода. - Вас не должны связывать какие-либо отношения, это может быть опасно. Ты должна выбирать исходя из мастерства мага, а не из личных предпочтений. Запомни это.
- Но...
На какой-то миг Гелла испугалась до нервной дрожи, до онемения. Как это так - она не сможет больше общаться с близнецами?! Как это так - быть самостоятельной, самой выбирать, когда и как поступать, самой нести ответственность за свою тёмную силу?! За месяц ученичества у Ареса она уже успела отвыкнуть от необходимости полагаться только на себя.
- Никаких "но". Тебе дано время и дан выбор. Это и так больше, чем позволено прочим, - Высший взмахнул плащом, пародируя поклон, и снова закутался с головой в серую ткань. - Надеюсь, ты правильно всё решишь.
Гелла несколько мгновений смотрела на серую фигуру, не в силах вымолвить ни слова. Затем, пересилив себя, прошептала:
- Да будет на всё воля Совета.
- Умница, - умилился маг. - Ты вовсе не безнадёжна.
Он выскользнул из аудитории бесплотной тенью, оставив Шестую наедине со страхами и разочарованиями.
- Госпожа Сиэра? - Наори серой мышкой проскользнула в тёмные покои. В последние дни верховная не выносила свет, и послушные жрицы потушили светильники и задёрнули шторы. В маленькой келье, стены которой укутали пышные ковры со сложными орнаментами, было душно, тяжёлый вязкий воздух пах южными курениями, специями, травами. От него першило в горле и слезились глаза, но кашель старухи утихал.
Верховная едва шевельнула высохшей рукой, делая своей верной помощнице знак подойти. Прикрывая нос и рот мокрым ледяным платком, наставница медленно подошла к кровати жрицы, присела на пол в изголовье, сокрушенно склонила голову. Госпожа верховная умирала медленно, кровавый кашель мучил её с начала зимы, резко обострился в последние дни. Все понимали - Сиэре осталось недолго мучиться. Все понимали - заменить её некем. Если уж даже наставницу, всего лишь наставницу на смену великолепной Стейл едва нашли среди нескольких сотен взрослых и опытных жриц, то новую верховную выбрать из них будет почти невозможно.
Понимала это и Сиэра.
Её время стремительно истекало, болезнь подкосила её за считанные дни, моментально состарив на несколько десятков лет. Крепкая сильная женщина на глазах превращалась в развалину, и ничто не могло помочь: ни медицина, ни молитвы. Богиня отзывалась всё реже и реже, лунная сила едва заметными капельками просачивалась в мир, и верховная корила себя, что так и не смогла дождаться возвращения богов.
Но её дело не должно умереть.
Иначе умрёт сама вера в Лунную.
Оберегая горло, старуха знаками велела наставнице взять перо и лист бумаги, покрытый прозрачными рунами. То, что по воле Сиэры будет написано на этом свитке, сразу же возникнет перед адресатом. А уж он точно найдёт наилучший способ воспользоваться информацией.
- Приветствую, - начала диктовать жрица низким, сиплым голосом. Наставнице приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова, расслышать их в хриплом прерывистом шёпоте. - Не знаю, обрадует или огорчит вас известие о скорой моей смерти, но если вы получили это послание, значит, моя душа уже слилась с лунным светом. Прошу вас бросить все силы на наше общее дело, внимательней приглядывать за девочкой - меня гнетёт плохое предчувствие на её счёт...
Резкий кашель прервал речь старухи. Задыхаясь, она поднесла к лицу платок, пропитанный маслами, и на нём проступили новые кровавые пятна. Наори стремительно отложила письмо и поднесла верховной резную чашу с лекарством, жалея, что не в силах уменьшить муки своей госпожи.
Отдышавшись, Сиэра слабо махнула рукой, приказывая продолжить письмо. Сухие губы её едва слушались, но она выталкивала из себя слова, не обращая внимания на режущую боль в горле.
- Всё, что касается нашего дела, будет передано моей преемнице, прошу вас доверять ей, как мне. Я надеюсь не ошибиться в выборе, но будьте и вы снисходительны к новой верховной. Объясните ей наши цели и идеи. Она поймёт.
Жрица снова закашлялась, прикрывая глаза тонкими веками. На сухих губах колючей корочкой запеклась кровь. В густой темноте кельи казалось, что на кровати, закутавшись в колючие одеяла, лежит высохший труп.
Сжав слабыми непослушными пальцами стило, верховная поставила корявую подпись под письмом, аккуратно, с трудом удерживая выворачивающееся из руки перо, нарисовала заключительную руну, которая отправит содержимое письма адресату после её смерти.
Ждать осталось недолго.
Наори с почтением приняла лист из бесчувственных рук жрицы, скатала и убрала в кожаный футляр, висевший на её поясе. Это только могло показаться, что она - тихая серая мышка, неприметная, спокойная, не умеющая спорить и отстаивать собственное мнение. Наставница была наблюдательна и сильна духом, упряма и фанатична - иначе бы она не смогла выполнять свои обязанности. Но она справлялась с ними - и очень хорошо.
А ещё она умела анализировать даже самые смутные намёки, извлекать из них крупицы информации и преподносить эту информацию остальным так, как было удобнее ей.
Но ещё лучше она умела притворяться слабой и неспособной что-либо решать самой. Ведь это так удобно - руководить из тени, не неся ответственности за свои поступки. Но иногда, по вечерам, тихая наставница Наори мечтала, глядя на луну, о том, как станет она верховной, как сполна вкусит власти. Она понимала, чем за это придётся заплатить - больше не будет времени любоваться болезненно-острыми, точными гранями минералов, вплетать в их простую, чёткую структуру изящные, изысканные заклинания. Больше не будет в скоромной келье трав под потолком, наполняющих сухой холодный воздух воспоминаниями о летнем зное, весенних ливнях, осенних букетах золотых листьев.
Но ради блага сестёр можно отдать всё. Даже жизнь.
Сиэра из-под полуопущенных век наблюдала за своей будущей преемницей. У верховной не было других вариантов - сначала она прочила на своё место яростную Стейл, теперь же ей пришлось смириться и с тусклой Наори. Но девушка справится - все задатки у неё есть. Главное, чтобы не провалила всю миссию, не сорвалась на маге, не отказалась от его помощи. Ведь было бы так горько и обидно осознать, что дело всей твоей жизни, стоившее тебе крови и слёз, не довела до конца, растоптала та, на кого возлагаешь такие большие надежды. Ведь это значит - ты впервые ошиблась. Это значит - вся жизнь насмарку, зря, и ничего не принесло твоё служение...
Сиэра медленно, превозмогая предательскую дрожь, сжала ладонь Наори. Юная жрица вздрогнула, опустила серые глаза на старуху. Попыталась ободряюще улыбнуться, но у неё на глазах наворачивались слёзы. "Почему, почему так? Почему богиня всегда зовёт к себе тех, кто так нужен здесь?! Почему я не могу отдать свою жизнь за неё?!"
- Верховная, - враз охрипшим голосом произнесла Наори, опускаясь на колени и прижимаясь губами к иссохшей ладони жрицы. - Госпожа моя, не оставляйте нас...
- Всё, что тебе нужно знать, найдёшь в приёмной зале, в тайнике за картиной, - едва слышно пробормотала Сиэра. Перед её взглядом уже танцевали белые лепестки вишни - верный знак скорой смерти. Сквозь густой аромат благовоний пробивались свежие нотки вечной весны. - Вскроешь через день после моего сожжения. Внимательно прочти пророчество, истинную версию. А теперь ступай.
Наставница резко вздохнула, сдерживая слёзы, рваными, неуверенными движениями поднялась на ноги, склонилась в ритуальном поклоне, хотя Сиэра её уже не видела.
Старая жрица погрузилась в забытье, ожидая когда душа её покинет смертную оболочку и вернётся в Белые Сады.
Наори потерянной тенью брела по пустым коридорам Храма. Слабое пламя светильников бросало едва заметные отблески на стены, не освещая, не рассеивая тьму. Ещё не настало время траура, но глубокая печаль укутала Цитадель густым покрывалом.
Наори прижалась лбом к стене возле окна. Свинцовое небо заволокли тяжёлые фиолетовые тучи, готовые в любой миг разразиться ливнем. Природа готовилась провожать верховную в последний путь.
Наставница всхлипнула и вытерла слёзы. Минуты слабости, готовые растянуться в вечность, были грубо прерваны жёсткими, расчётливыми мыслями. Наставница перебирала в памяти свою последнюю встречу с Сиэрой, всё больше осознавая, что верховная пыталась что-то скрыть даже от своей верной помощницы. Но разве могут быть между жрицами секреты?
Оказывается, могут.
Перебрав в памяти все слова Сиэры, Наори пришла к выводу, что верховная вела дела с кем-то... с кем-то, кого жрицы могли воспринять в штыки.
Сиэра вела дела с Высшими?!
Наори ещё сильнее прижалась к холодному камню, словно моля его забрать дурные мысли. Как такое могло быть? Сиэра, великая, непогрешимая верховная... и Высшие?!
Конечно же, поспешила успокоить себя Наори, всё это было на благо Храма! А как иначе?!
Только предательская мыслишка подтачивала абсолютную уверенность наставницы в мудрости верховной: что хорошего могут принести отродья Древних?! Не в силах больше терзаться сомнениями, наставница быстро пошла в приёмную залу.
"Всё, что тебе нужно знать, найдёшь в тайнике за картиной", - так сказала верховная, прежде чем погрузиться в предсмертное забытье. Но вовсе не обязательно, что в тайнике будет абсолютно всё. Ведь, как ни неприятно в этом сознаваться, Сиэра не доверяла ей. Просто у неё не было выбора.
Наори сжала зубы и ускорила шаг, почти срываясь на бег. Серая, в сером платье, она походила на бесплотную тень в слабом сиянии осветительных шаров, и никто не решился заступить ей дорогу. Наверное, их пугало выражение мрачной решимости на её лице, может, тень боли и печали в глазах... Может, они просто считали, что раз госпожа наставница куда-то столь целеустремлённо торопиться, то у неё есть на это все основания.
У дверей в приёмную залу она замерла, переводя дыхание. Ощущение, что она совершает что-то страшное, непоправимое, не исчезало.
"Вскроешь через день после моего сожжения", - прозвучал у неё в памяти хриплый, едва слышный шёпот умирающей верховной. Для того ли она растрачивала последние крупицы сил, чтобы наставница ими пренебрегала?
"Мне нужно, мне необходимо это знать, - убеждала сама себя Наори, вертя в руках снятый с полочки осветительный шар. Пламя в нём билось о тонкие стеклянные грани, мечтая вырваться наружу. - Я должна развеять все свои сомнения, чтобы с чистым сердцем проводить госпожу мою в последний путь. Я должна... как же я прощу себе свои сомнения, если ошиблась в выводах?"
Двери открылись беззвучно, плескавшееся в шаре пламя осветило скромное убранство залы, больше похожей на просторную келью. Небольшой столик, заставленный милыми безделушками, пара кресел, камин. Неумелая попытка создать уют в месте, максимально для этого неприспособленном.
Наори заперла за собой двери, неуверенно сделала пару шагов, с озираясь с потерянным видом. Картина? Разве здесь есть картина?
Она не сразу заметила её даже в ярком свечении разгоревшегося шара. Древняя, потускневшая, в серой запыленной рамке, она ничем не привлекала взгляд, казалась лишь тёмным пятном на стене. Идеальное место для тайника.
Наставница осторожно приблизилась, словно опасаясь, что в любой момент из картины может выскочить отравленная игла и убить клятвопреступницу. Никаких обещания Наори не нарушала, но всё равно чувствовала себя мелкой и грязной предательницей. Пробежав чуткими пальцами по неровной раме, она нашла небольшой рычажок, и, с трудом подавив нервную дрожь, нажала. И картина, на первый взгляд плотно прилегающая к стене, сдвинулась, обнажая небольшую нишу с лежащими там документами.
Взяла их Наори уже не испытывая ни внутреннего трепета, ни смущения, ни вины. Словно кончилось время чувств, и снова вернулась хладнокровная, растапливая наставница. Девушка сгребла все документы в охапку, не заботясь о том, что она их может помять (всё равно через несколько дней они перейдут в её полную собственность!), небрежно бросила на столик, предварительно смахнув с него сухой букетик и яркие бусины. Мягко опустившись в кресло, жрица провела рукой над бумагами, словно размышляя, с какой начать чтение. Её внимание привлёк футляр, наподобие того, что висел у неё на поясе. Вот только... печать Луны на простые документы не ставят.
Его Наори оставила "на сладкое", решив сначала просмотреть остальные свитки. Большинство так или иначе касалось политики Храма относительно императорского двора, часть представляла собой экономические расчёты, сметы доходов и расходов, иногда встречались указы утверждения или расформирования жреческой общины в нескольких городах. Всё, что необходимо знать верховной.
Ничего такого, о чём можно было бы писать неизвестному, сообщая о смене власти.
Наори решительно отложила свитки, решив, что у неё ещё будет много, очень много времени, чтобы во всём этом разобраться. Сейчас её волнует только странные намёки Сиэры... Лишь бы её подозрения не оказались правдой!
Наставница решительно взялась за футляр, не секунды не колеблясь сломала печать. Ей на ладони выпал потрёпанный, туго свёрнутый свиток, так же запечатанный Лунным знаком. Наори подозрительно повертела его в руках, пытаясь понять, что за дела вела Сиэра, раз ей приходилось соблюдать такую секретность?
Сломав и эту печать, Наори развернула свиток, быстро пробежалась взглядом по всему тексту, по схемам, заметкам, не вчитываясь в содержание. Её внимание привлекли размашистые строки - пророчество, о котором упоминала Сиэра, но не успела наставница прочесть его или разметить расхождение с уже известной версией, как лист стал медленно осыпаться жирным пеплом в её руках. Наставница сильнее сжимала пальцы, словно надеясь отсрочить исчезновение столь важной информации, с жадным, почти болезненным вниманием всматривалась в строки, стремясь запомнить как можно больше, но всё равно катастрофически не успевала.
Спустя несколько мгновений она сжимала в руках пустоту, безвольно смотря куда-то в пол. Заторможен смахнув пепел с подола, Наори попыталась понять, с чем связано столь быстрое исчезновение свитка. Первая мысль была "это из-за того, что я вскрыла бумаги раньше"... Чушь, твёрдо сказала себе наставница, пытаясь по капелькам выдавить из себя чувство вины. Нет такой силы, способной отслеживать, который документ и когда читается. К тому же, все остальные свитки уцелели.
Значит, заклятие просто стёрло носитель конкретной информации, едва была сломана защитная печать. Ведь Луна не только скрывает написанное, но и охраняет его.
Так что же было в этом свитке особенного?
Наори неторопливо прошлась по зале, вслушиваясь в едва заметный звук шагов. Схемы, имена, знаки скорописи... Отрывки из пророчества. "Она будет ключом и замком к силе... Воссоединившись со своим началом - она исполнит веление". О да, наставница хорошо помнит его. Возвращение тёмных жриц ради возвращения Лунной - гротеск, оксюморон, чушь... И выходит, этой чуши посвятила свою жизнь Сиэра.
Имена... Арес, Гелла...
Первое ей незнакомо, но литеры "В" и "м" тонко намекают на Лойлирское подданство человека. Несколько месяцев назад в Храме "гостили" маги... Уж не этот ли человек был одним из них?