Руденко Игорь Васильевич : другие произведения.

Записки бесхозного коммерсанта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Записки бесхозного коммерсанта" - ироническая повесть, герой которой из застойного советского болота попадает в бурное море девяностых. На собственной шкуре ему доводится испытать все "прелести" того лихого времени, стать не только свидетелем, но и непосредственным участником перехода страны от развитого социализма к дикому капитализму. Вместе с системой меняется и сам герой, из студента-отличника превращаясь в бесхозного коммерсанта - романтика товарно-денежных отношений, которому чувство юмора и философский взгляд на мир помогают выжить в этой кутерьме.
   Записки бесхозного коммерсанта [Игорь Руденко]

Глава 1. Перезагрузка

  
  
   Странная все-таки штука жизнь, и течет она, замысловато петляя, как речка между холмов: медленное течение сменяется стремниной, русло поворачивает неожиданно и резко, а высокие пороги грозят опасностью неподготовленному туристу. Таким туристом по жизни был и я.
  
   В застойном советском болоте течения почти не наблюдалось, а если текло какое-никакое, то можно было легко предугадать, куда оно тебя вынесет через годы и десятилетия. Школа, институт, завод... После сорока лет работы инженером на сотню рублей - болячки, пенсия и в качестве награды за терпение - посмертный пропуск в светлый коммунистический рай, где не апостол Петр, а пролетарские вожди встречают у ворот.
  
   "Если бы я знал, что у меня в перспективах обычная человеческая жизнь, я бы давно отравился или повесился". Слова Венедикта Ерофеева о советской жизни ко мне отношения уже не имеют. К счастью ли? Не знаю. Но от скуки и обыденности сейчас точно никто не вешается. Слишком много за последние годы произошло событий, сделавших нашу жизнь необычной и даже нечеловеческой.
  
  

Мой друг дипломник

  
  
   Начну свой рассказ издалека, с тех времен, когда слово "коммерция" было еще ругательным и за занятие ею давали пятнадцать лет.
  
   Мои родители не были ни диссидентами, ни прихлебателями у властного корыта, поэтому общественно-политическая жизнь в нашей семье ограничивалась "политическими" анекдотами на кухне. Родители всё понимали, но продолжали нести свою вахту на строительстве коммунизма, в коротких промежутках между работой и сном ухитряясь кое-как воспитывать детей.
  
   Первый серьезный урок, изменивший взгляд на мир, я получил не дома и не в школе, а будучи студентом Харьковского авиационного института. После первого курса отдыхал я летом в студенческом лагере ХАИ в Крыму. Жили мы весело и по-советски сплоченно, в трехместной комнате вшестером. Кто-то даже на балконе спал, ну а чего - лето же! Сдружился я тогда с одним дипломником на почве нашего общего увлечения музыкой. Была у меня с собой магнитола и записи любимой группы Queen. Именно с их зажигательной песни Don't Stop Me Now, а не с советского гимна, начиналось у нас каждое утро.
  
   Андрей, мой друг дипломник, водил меня на разные музыкально-поэтические вечера, посвященные то Высоцкому с Окуджавой, то джазу с роком, как нашему, так и западному. Подбор поэтов и музыкантов, обсуждаемых на этих встречах, явно шел вразрез с линией партии, недвусмысленно предупреждавшей: "Сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь!" и "Тех, кто слушает Pink Floyd, гнать поганою метлой!". Pink Floyd мы с Андреем уважали, а партию большевиков - не очень, поэтому кроме полулегальных вечеров в клубе посещали и вовсе нелегальные ночные посиделки у костра. Собирались там люди серьезные, с устоявшимися взглядами на наш совок и врагов, вечно нас окружающих - аспиранты и доценты, представители авангардного искусства и прочего литературно-музыкального андеграунда.
  
   Поднявшись в гору к диссидентскому костру, Андрей сообщил, что я "свой", и мы погрузились в чуждый советскому человеку мир западных культурных ценностей и провокационных социально-экономических вопросов: "Почему это наш, свободный труженик, получает на порядок меньше, чем их, нещадно эксплуатируемый? Отчего мы, победители, живем гораздо хуже побежденных? Кто виноват во всем, и что нам с этим делать?". Вопросы для участников собрания были риторическими, но ответы на них, публичные и смелые, я тогда услышал впервые. Не скажу, что был слишком удивлен: те же вопросы и ответы давно зрели у меня в голове. Шел 1983-й год, у власти после смерти "дорогого" Леонида Ильича стоял чекист Юрий Андропов.
  
   Ночью песни под гитару, днем арт-рок из магнитолы и в качестве культурного досуга - поездка с Андреем и еще двумя дипломницами, актрисами студенческого театра, на пару дней в Гурзуф. Актрисы - одна брюнетка, другая и вовсе рыжая - девушки раскованные, веселые и в высшей степени одухотворенные. Всю дорогу на катере они читали стихи, спорили о театре и ругали своего бывшего художественного руководителя, нахваливая при этом нового. И все бы ничего, но глядя на их лица с обаятельными, но далеко не идеальными чертами, мне почему-то думалось, что не Офелия была их главным амплуа в театре, а Пеппи Длинныйчулок.
  
   По прибытии в Гурзуф разбили палатку где-то в глубине поселка и бросились на пляж. Купались, загорали, болтали о высоком под песни Freddie Mercury и легкий шелест волн... Поддавшись романтическому настроению, не сразу заметили, как опустился вечер, и нам пришлось прощаться с опустевшим пляжем и морем, над которым серебрилась лунная дорожка.
  
   Пройдя через сверкающий огнями центр поселка, добрались до своей палатки и обнаружили ее... совсем пустой! Все лишние, по мнению воришек, вещи были аккуратно извлечены из нее и унесены в неизвестном направлении.
  
   - Унесенные ветром, - защебетали девушки, все вещи которых были надеты на них.
  
   - Видимо, пионеры, дети рабочих, - заключил я и покорился злой судьбе.
  
   Один лишь Андрей продолжал сокрушаться пропаже - нет, не своей дорожной сумки или бумажника, а записной книжки, где, судя по его расстроенному лицу, были телефоны всех членов Политбюро и Бориса Гребенщикова в придачу.
  
   Сейчас, по прошествии многих лет, я изредка встречаюсь с Андреем, который после авиационного института стал... дизайнером. Встречи наши происходят спонтанно и чаще всего на рок-концертах - того же БГ, например. А актрисы... Пожалуй, одна из них могла бы стать моей судьбой, но, видимо, судьба распорядилась всем значительно мудрее.
  
  

Леся

  
  
   После второго курса я несколько расширил географию своих поездок. Летом посетил не только Крым, но и Кавказ, где под Туапсе стоял студенческий лагерь Харьковского института радиоэлектроники. Отдыхавшие там друзья радушно меня встретили, поселили у себя в домике и даже отыскали свободное место в столовой со всем полагающимся студенту рационом. Как потом выяснилось, именно на этом месте сидела моя будущая супруга Леся, уехавшая из лагеря за день до моего прибытия.
  
   Пользуясь тем, что жены на месте нет (позже я частенько этим пользовался), я мог гулять ночами с кем угодно, хоть с Птенчиком - миниатюрной девушкой, порхавшей с ветки на ветку, от мальчика к мальчику. Гуляли мы с ней как-то под луной и распевали во всё горло маленькие ночные серенады "Аквариума". Кавказцы, привыкшие к традиционному многоголосию, сдвигали на затылок свои аэродромы и с удивлением вслушивались в необычные звуки, разрывающие ночь. Я думаю, Черноморское побережье до сих пор с дрожью вспоминает Корнелия Шнапса, Старика Козлодоева и других героев песен раннего Гребенщикова, которые мы исполняли а капелла, не щадя ни своего голоса, ни музыкального слуха аборигенов.
  
   А с Лесей я впервые встретился спустя полгода на вечеринке у моего школьного друга Игоря. В тот вечер всё в его квартире дышало романтикой: и мягкий приглушенный свет, и старенький "Маяк", крутивший медляки, и несколько бутылок портвейна. Бутылки сами по себе, конечно, не дышали, но если их открыть и пригубить грамм по пятьсот, то поначалу в голове, потом, спускаясь ниже, по телу разливалось вещество, бесспорно, романтического свойства, что возбуждало страстное желание общаться, веселиться и любить!
  
   Вообще-то студентам, чтобы встретиться и выпить, не нужен повод, но тогда достаточно серьезный повод был: вечеринка посвящалась подготовке к Новому году. Решали, где отметить главный зимний праздник, да так чтоб не стесняться в выборе напитков, мощности колонок и обязательно с наличием каких-то спальных мест. Выбор пал на четырехкомнатную квартиру другого моего школьного друга. Стали считать приглашенных, и когда пальцы на руках закончились, Игорь подытожил:
  
   - Ну достаточно! а то все не поместимся. Кто, к примеру, этот Валик? Может, мы его вычеркнем?
  
   - Вычеркнуть, конечно, можно, - ответил я, - но как-то неудобно, он все-таки хозяин квартиры.
  
   Кстати, Лесю на ту вечеринку Игорь привел как свою девушку, даже на такси привез - невиданная для студента расточительность! Сама она, как позже рассказывала, ехать с ним вначале не хотела, но потом согласилась, послушав совета маминой подруги: "Езжай! Он же не один там будет, встретишь кого-нибудь". Так и получилось. Как только Леся вошла в квартиру, мы оба сразу поняли, что никакая она не девушка моего друга, она - только моя, а я - ее, и так уж тридцать лет. А друг без девушки в тот вечер не остался, на этот случай у Леси имелась подруга.
  
   Но вот что удивительно: вначале - одно и то же место в студенческой столовой, затем, в холодный зимний вечер - встреча, которая бывает в жизни только раз, а некоторое время спустя произошел и вовсе фантастический случай. Решили мы как-то с Лесей сходить на концерт во Дворец спорта. Билетов на руках у нас не было, но была надежда раздобыть их перед входом. И действительно, у двух разных людей с разницей в несколько минут мы купили два билета, которые оказались... рядом. В огромном Дворце спорта на двух соседних местах! Похоже, в этот раз судьба не промахнулась.
  
  

Излом

  
  
   Шло время. Мор, постигший кремлевских динозавров в начале восьмидесятых, благополучно закончился - динозавры вымерли и в стране была объявлена перестройка. С ее началом что-то вдруг сломалось в отлаженной машине родного пролетарского государства: "ЧП районного масштаба" Полякова, "Покаяние" Тенгиза Абуладзе, "Огонек" Коротича и Сахаров, вернувшийся из ссылки, не вписывались в "стройную систему, сотканную из пылких и блестящих натяжек". Совок, десятилетиями господствовавший на одной шестой части суши, постепенно уходил в историю. Уход этот, к сожалению, затянулся на долгие годы, и даже сейчас находятся люди, ностальгирующие по прошлому, считающие Сталина великим вождем, а "гнилую" интеллигенцию - предателем интересов народа. Хотя если вспомнить, что интеллигенция действительно сгнила в советских лагерях, а жизнеспособное потомство оставили лишь вертухаи, становится понятным, о каком народе речь.
  
   Наступил 1988-й год. На собрании комсомольского актива крупного оборонного завода меня, как подающего надежды молодого специалиста, спросили, что я обо всем этом думаю. Без колебаний я ответил, что комсомол почил в бозе и реанимации уже не подлежит - и меня тут же избрали секретарем комсомольской организации. Ну как избрали... они себе избрали - я их послал, и больше к этому вопросу мы не возвращались. После собрания меня, подобно декабристам, сослали на несколько месяцев в колхоз сторожить коровник - "великий" коммунистический долгострой местного значения. Не БАМ, конечно, но и сторожить - не мешки ворочать. Сунул в рюкзак термос, спальник, "Чевенгур" Платонова и отправился одним глазом следить, чтоб не спиздили чего с советской стройки, а другим - читать "антисоветчину", которую в то время только-только начинали публиковать наши журналы.
  
   Помню, как моя девяностолетняя бабка, встречая меня на пороге с "Огоньком" в руках, вполголоса спросила:
  
   - Неужто правда всё, что пишут тут про Ленина?
  
   - Правда, бабушка, правда.
  
   - Понятно...- спокойно приняла она. Больше подобных вопросов бабка не задавала, хотя вся ее долгая и нелегкая жизнь прошла "под знаменем марксизма-ленинизма". Была она заслуженной учительницей и почти полвека растолковывала детям коммунистические идеи, не забывая при этом втихаря отмечать и церковные праздники.
  
   Вообще, в начале девяностых у обитателей совка случился жуткий когнитивный диссонанс. Всё в жизни переворачивалось с головы на ноги, и многие пытались на эти ноги встать. Другим же было привычнее разруливать вопросы, сидя на корточках. Наступали лихие девяностые. О том, что они "лихие", мы узнали потом, а пока это была пусть новая и незнакомая, но все же жизнь. Жизнь, в которой надо было как-то определяться.
  
   Окончив школу с золотой медалью и институт с красным дипломом, я время от времени получал заманчивые предложения по поводу дальнейшего трудоустройства. Врать и воровать мне категорически не хотелось, поэтому комсомольскую и профсоюзную карьеру я отверг по идейно-нравственным соображениям. Свои надежды возлагал на аспирантуру, где в течение трех лет усердно занимался поиском красивого аналитического решения сложной задачи нелинейного программирования. Но судьба распорядилась по-иному, и отнюдь не системы интегральных уравнений стали препятствием на моем пути к вершинам науки.
  
  

Телекомпания

  
  
   В конце 1990 года в Харькове на 7-м канале начала вещание первая в стране частная телекомпания "Тонис-Центр", куда по совету товарища меня взяли... киноведом. Тут следует заметить, что выпускники Харьковского авиационного института вообще талантами не обделены: руководители финансово-промышленных групп и директора заводов, владельцы корпораций и губернаторы, даже глава администрации президента - вот неполный перечень должностей, занимаемых моими однокашниками. Поэтому и я неожиданной работе совсем не удивился, напротив, был ей очень рад и с энтузиазмом погрузился в чарующий мир драм и комедий, детективов и триллеров, приключенческих и музыкальных картин.
  
   В мои обязанности входил просмотр и подготовка к эфиру художественных фильмов и выпуск еженедельной передачи "Киноанонс". А еще время от времени я ездил за новым контентом в Москву, где познакомился с людьми, которые накладывали на голливудские фильмы голоса Михалёва и Гаврилова. Другие переводчики пользовались меньшей популярностью, но Михалёв - это песня! и слушать ее можно было, даже не глядя в экран.
  
   За время работы киноведом и редактором кинопрограмм я познакомил харьковчан с настоящими шедеврами мирового кино. "Крестный отец" Копполы и "Таксист" Скорсезе, "Полет над гнездом кукушки" Формана и "Сияние" Кубрика, триллеры Хичкока и спагетти-вестерны Леоне, мюзиклы Боба Фосса и блокбастеры Спилберга - это лишь малая часть того, что удалось пустить в эфир, не говоря уже о "Хищниках", "Чужих" и прочих "Терминаторах". Народ был поистине счастлив! Город в девять вечера вымирал, уставившись в экраны телевизоров. Там шли фильмы, доступные раньше только партийным работникам на закрытых кинопоказах да обеспеченным владельцам импортных видеомагнитофонов. Я тоже был счастлив. Увлекательная работа, кроме духовного, приносила и материальное удовлетворение: помимо зарплаты я получал щедрый гонорар за аннотации к фильмам, которые писал для одной телевизионной газеты. Спустя несколько лет эта газета приобрела широкую популярность в СНГ, а ее хозяин стал медиа-магнатом.
  
   Самым памятным для меня днем работы на телевидении стал понедельник, 19 августа 1991 года. Не успели отзвучать по всем двум каналам нашей необъятной родины финальные аккорды "Лебединого озера", как позвонили из областного КГБ и ненавязчиво посоветовали: "Вы, конечно, частная телекомпания, но учитывая непонятную ситуацию, сложившуюся в Москве, настоятельно рекомендуем вам временно, до выяснения обстоятельств, снять с эфира всю западную кинопродукцию". Делать нечего - сняли. И в понедельник и во вторник. Мне даже пришлось перешерстить всю фильмотеку, изъять из нее ленты "сомнительного" содержания и спрятать их подальше. А уже в среду, когда московский маятник из тьмы качнулся к свету, мы не стали дожидаться разрешения чекистов. Владлен, хозяин телекомпании и тоже, кстати, выпускник ХАИ, сказал, чтобы сегодня в эфир я дал "Охоту за "Красным Октябрем"" - назло ГКЧП. Более "антисоветского" фильма у нас просто не было. Вечером того же дня в честь победы над путчистами Влад устроил в ресторане праздничный ужин для своих, в числе которых был и я. А через три дня у нас была уже своя независимая Украина.
  
   Спустя несколько лет при странных обстоятельствах Влад продал телекомпанию и переехал жить в Киев. Он и сейчас иногда появляется на телеэкране, но совсем в другом качестве, под другим именем и фамилией... Вот и я решил, что дальше буду вести рассказ как в приличном голливудском фильме, заметив сразу: все описанные ниже события и персонажи являются вымышленными, а любые совпадения случайны.
  
  

Дикая коммерция

  
  
   Время работы в телекомпании даром для меня не прошло. Я завел массу интересных знакомств, постиг азы коммерции, тогда еще дикой, постсоветской, и впервые после школьных сочинений взялся за перо. Ну как взялся... Поначалу я действительно писал аннотации к фильмам от руки, но однажды редактор газеты намекнул, что их издание не бульварное, а очень даже приличное и разбираться с моими каракулями они уже устали, поэтому настоятельно рекомендуют мне обзавестись печатной машинкой. Деваться некуда, пришлось обзавестись, тем более что рекомендация подкреплялась приличным гонораром. Как сейчас помню: печатная машинка была электрической и весила полтонны... В следующий раз за перо я взялся четверть века спустя, и тогда уже пером была клавиатура компьютера.
  
   Как сотрудник телекомпании я имел возможность в личных целях размещать в эфире бесплатные рекламные объявления. Самыми интересными для меня в коммерческом плане были объявления о купле-продаже валюты и видеотехники. Импортная аппаратура в то время продавалась только в комиссионках, а до открытия магазинов электроники оставалось еще несколько лет. Пришлось лично заполнять вакуум с помощью директ-маркетинга - прямых покупок и продаж интересующих меня активов. Купив, к примеру, за четыреста баксов у некоего гражданина новенький японский комплект - телевизор плюс видеомагнитофон, продать его можно было по отдельности баксов за шестьсот. Естественно, не без помощи телевизионной рекламы - двигателя стихийной торговли. То же самое и с валютой, обменом которой банки тогда почти не занимались, вверив это хлопотное дело базарным менялам... или кидалам - кому как повезет. В этих условиях мое объявление вызывало определенное доверие у обывателей, считавших что "по телевизору врать не будут", и при существующей марже процентов в двадцать приносило неплохой доход.
  
   А что касается банков, как национального, так и коммерческих - им было не до такой ерунды, как обмен валют. Умы банкиров были заняты глобальными вопросами: национальных - как побольше напечатать денег, а коммерческих - как эти деньги в виде кредитов раздать дочерним структурам или за мзду немалую прочим коммерсантам. В выигрыше были все: и банкиры с их откатами и бумажной прибылью и коммерсанты, взявшие кредит в национальной валюте. Кредит, эквивалентный сотне миллионов долларов, через год легко возвращался банку в объеме... двадцати миллионов, разумеется, в пересчете на доллар. Инфляция! Восемьдесят миллионов чистой прибыли это вам не двести баксов с комплекта телевизор плюс видеомагнитофон. Такая вот была тогда коммерция. Правда, занимались ею не только коммерсанты, но и простой народ. Пытаясь выжить на месячную зарплату, эквивалентную пяти долларам, люди приторговывали на рынках всем, что можно было продать, и даже хлебом. После пяти вечера в магазинах не оставалось вообще ничего! Продукты в стране закончились, причем как-то все и сразу. Зато появились продуктовые карточки, по которым можно было позволить себе целых 50 граммов масла в месяц - не жизнь, а сказка! Развитой социализм на глазах превращался в военный коммунизм. Большевистская спираль истории плотно сдавила людям горло.
  
   Эх, была бы у меня мама секретарем обкома партии или папа главным государственным санитарным врачом, не занимался бы я всякой ерундой, а основал какой-нибудь "Рудольф-Инвест-Строй" - батистовые портянки сейчас носил бы, крем Марго кушал!.. Ну да ладно, какая-никакая жизнь и у меня удалась. В батистовых портянках, правда, пощеголять не пришлось, но 25-летние коньяки я иногда попивал. А по народному поверью, если пьешь коньяк старше девочек, с которыми развлекаешься - считай, что жизнь твоя удалась! Правда, я допускаю, что есть и другие критерии успеха...
  
  

Олег и Рыжий

  
  
   С Олегом, начальником отдела охраны телекомпании, мы сошлись на почве любви к преферансу. В расписывании пули регулярно участвовал и его друг Рыжий, который еще студентом фарцевал у "Березки", а Олег его ловил, поскольку был ментом. Такая вот история зарождения крепкой мужской дружбы и живой пример сращивания власти с криминалом. Олег был видным мужчиной (сто двадцать килограмм живого веса), и бегать за юркими спекулянтами вроде Рыжего ему было не с руки - гораздо проще договориться и за доляшку закрывать на предприимчивого фарцовщика глаза. А еще он с легкой грустью вспоминал времена, когда патрулировал Центральный рынок, а начальник ему выговаривал:
  
   - Ты чего это при исполнении ходишь по базару с такой огромной сумкой?
  
   - Никакая это не сумка, а кошелек, - ответствовал Олег, который, в сущности, был человеком добрым и собирал дань с торговцев не деньгами, а натурой.
  
   Забегая вперед скажу, что в конце девяностых Олег с семьей уехал на ПМЖ в Америку. Там он прикупил таксопарк из нескольких машин и в полном соответствии с законами марксизма принялся эксплуатировать индусов, нигеров и прочих латиносов. Еще до эмиграции он наезжал в Штаты, чтоб подготовить почву, и параллельно пытался подрабатывать там в трех местах. Скажете, не похоже на бывшего мента? И правда, не похоже. Однажды жена позвонила ему в рабочее время на квартиру и была немало удивлена, застав мужа дома:
  
   - Ты что, не на работе? Что-то случилось?
  
   - На первую работу я проспал, а на вторую... тут дождь был... в общем, не пошел.
  
   Нашего мента никакая Америка не заставит трудиться!
  
   При окончательном переезде на новую родину вышел такой еще казус. Олег оформил всей семье статус беженцев, а тут вдруг в загранпаспорте жены обнаружились отметки о посещении Сингапура, Таиланда, Эмиратов и других экзотических стран. Возник резонный вопрос: что ж это вы по дорогим курортам раньше бегали, а теперь претендуете на пособие по бедности для беженцев? Пришлось улаживать проблему. А что? Америка - страна богатая, обогреет и накормит еще одну семейку жертв коммунистических репрессий, время от времени падающих в сытые обмороки.
  
   А что касается преферанса, играли мы тогда пять центов вист. Потягивали при этом Camus Napoleon и чувствовали себя чуть ли не олигархами. Пару ящиков этого коньяка перед самой ликвидацией "Березок" купил на оставшиеся чеки Рыжий - человек, для которого не существовало ни друзей, ни врагов, ни веры, ни убеждений. Единственным богом для него были деньги, которые являлись и единственным увлечением всей его жизни. Это был не человек, а кошелек! Так вот, во время игры с барского плеча Рыжего нам доставалась одна бутылочка Camus, правда, за наш же счет. Справедливости ради отмечу, что цена была божеской: сегодня тот же коньяк стоит гораздо дороже в пересчете на доллары. (С начала девяностых и по сей день все активы и обязательства я считаю исключительно в валюте, это позволяет сводить реальный баланс и не слишком возбуждаться от мысли, что стал вдруг "купонным" миллиардером.)
  
   Помимо ловли мизеров и дегустации благородных напитков по ходу игры решались и некоторые коммерческие вопросы: приходили какие-то люди, приносили пачки денег и тут же уходили, дабы не осквернять наше высокое увлечение своей низменной личной наживой. Бывало, посещали нас и легендарные личности, о которых в начале девяностых знал весь город, но... иных уж нет, а те далече, другие же сегодня взлетели слишком высоко, чтоб здесь о них писать.
  
  

Сказочный армянский коньяк

  
  
   Уход из телекомпании привнес в мою бурную и во многом спонтанную трудовую жизнь новые методы работы. Директ-маркетинг по-прежнему оставался на вооружении, но в отсутствие рекламы приходилось пользоваться старыми наработанными связями. А связи в среде коммерсантов у меня были неплохие.
  
   Взять хотя бы Сагу - спекулянта со студенческих времен. Не знаю почему, ходила про него поговорка: "Сколько волка не корми, а яйца больше, чем у Саги не вырастут". В бане я с ним не был и его му... мужскую гордость не видел. А вот Рыжий, наверное, видел, он нам эту поговорку и поведал. У Саги я покупал радиотелефоны, телевизоры и даже баночное пиво, бывшее в то время товаром дорогим, импортным. Он тоже пользовался моими услугами. Как-то раз, решив прикупить баксов, взял меня в качестве эксперта и не прогадал: к продаже предлагались ксерокопии шести портретов Франклина. А однажды, зная мои вкусы, он подогнал по сходной цене ящик коллекционного армянского коньяка "Юбилейный", выдержанного десять лет. Сделка была проведена в лучших традициях цыганского народного кидалова. Для пробы Сага выдал мне одну настоящую бутылку, а затем, еще тепленькому, целый ящик шмурдяка, который я сдуру и купил. Ладно, денег не жалко, но встал вопрос: куда это добро девать? О возврате речь не шла, не позволял моральный кодекс строителя капитализма.
  
   И тут подворачивается другой спекулянт - Женёк, шофер-интеллигент, неплохо разбиравшийся не только в автомобилях, но и в видеотехнике. Технику эту он продавал со своего домашнего телефона, часто приводя в квартиру незнакомых людей. Но долго так с судьбой не поиграешь. Однажды в отсутствие Жени к нему домой наведались "покупатели" - шобла наркоманов, которые вынесли из квартиры всё, что можно было унести. Еще и подрезали жену, беспечно открывшую им дверь. Жена, к счастью, осталась жива, а наркоманы, погрузив технику в трамвай, укатили в неизвестном направлении. Спустя два месяца их нашли, но техника к тому времени превратилась в расширяющие зрачки вещества.
  
   А как же коньяк? Не подумайте, что Женя его выпил. Он не пил вообще! Есть такая категория людей, которые положенную им в жизни цистерну спиртного уже выпили и теперь отдыхают. Просто Женя предложил привезти из Киева пару элитных видеодвоек и поставить их моему заказчику. Автомобиль и часть финансирования он брал на себя, а с меня была другая часть и... несколько бутылок шикарного армянского коньяка, чтобы отблагодарить киевских поставщиков. Разумеется, я согласился: нет ничего приятнее, чем убить сразу двух зайцев - заработать немного денег и пристроить сказочный коньяк. Еще в аспирантуре я занимался вопросами оптимизации и любил гоняться за несколькими зайцами одновременно. Вот только обидно бывает, когда ни одного из них не поймаешь!
  
   Выехали из Харькова затемно. Километров через тридцать Женёк вдруг тормознул. Что он увидел в тусклом свете фар своей шестерки, для меня так и осталось бы загадкой, но тут открылась дверь, и в проеме показалось женское лицо.
  
   - Что умеешь? - задал Женя более чем конкретный вопрос.
  
   - Умею все.
  
   - Садись! - скомандовал приятель, но приглядевшись, тут же изменил свое решение: - Не-не-не, вылезай! Ты же страшней войны!
  
   Вот так и не начавшись, закончилось мое первое знакомство с труженицами дорожных обочин.
  
   До Киева добрались без происшествий, закупили технику и одарили легендарным коньяком офисный планктон. Меня до сих пор терзает вопрос: как в шестерку нам удалось затолкать две семьдесят вторых "трубы" и еще пару видеомагнитофонов с хай-фай звуком? Но самое смешное, что киевляне, продегустировав эпический коньяк, потом звонили, приглашали в гости и требовали еще! Правду говорят: на шару и уксус сладкий.
  
   Вернулись в Харьков вечером и сразу же направились домой к заказчику. Сегодня это известный всей стране депутат, бизнесмен и меценат, а тогда - скромный обитатель спального района и большой любитель собак. Познакомился я с ним во время поставки радиотелефонов. Видимо, я ему понравился, потому что сходу получил предложение возглавить отдел продаж электроники у него на фирме. Тогда еще фирма его занималась авторемонтом и находилась у черта на куличках, но он смотрел в будущее. Мне же в будущее заглядывать не хотелось, а лезть в ярмо - так и подавно! Больше всего на свете я любил свободу и с трудом представлял себя в роли наемного менеджера. От заманчивого предложения я отказался, но заказ на пару японских видеодвоек (для него и отца) выполнить пообещал. Получается, не обманул.
  
   Телевизоры мы настроили, видео подключили, познакомились с любимцем хозяина - щенком неаполитанского мастифа, что стоил больше четырехкомнатной квартиры, и с чувством выполненного долга разъехались по домам готовиться к новым победам на коммерческом фронте. Правда, по сравнению с тем, что ожидало меня вскоре, все эти победы были просто мышиной возней.
  
  

Глава 2. Руководитель полетов

  

Володя

  
  
   Люди бывают разные. Одни рождены, чтобы всю жизнь вкалывать у станка, другие - воспевать души прекрасные порывы. Володя с самого рождения знал, что его место - у штурвала. Конкретно у какого, он еще себе не представлял, но желание возглавлять, руководить и направлять роднило его с большевистскими вождями. Как и его "вечно живой" тезка, Вова был мал ростом, плешив и застенчив в отношениях с женщинами, что никак не умаляло основных его достоинств: умение найти с собеседником общий язык и убедить его в том, что его, Володина, точка зрения является единственно правильной. Ну и еще эти добрые лучинки в уголках глаз...
  
   Когда Володя подошел ко мне и сообщил, что более порядочного человека во всей телекомпании "Тонис" он не знает, я растаял. Правда, к моменту его "подхода" мы оба в "Тонисе" уже не работали. У него были сложные отношения с коллегами, акционерами какого-то недоакционированного общества, а у меня... у меня впереди была вся жизнь - и никаких проблем!
  
   По специальности Володя был телеоператором, но по призванию - руководителем полетов. Он посчитал, что с таким порядочным и в то же время коммерчески грамотным компаньоном ему будет под силу многое. Я не возражал, ведь Вова излучал такую уверенность в завтрашнем дне, что казалось, любые проблемы - финансовые, политические и даже сексуально-половые - нам будут нипочем! Я это чувствовал. Правда, сексуально-половых проблем у меня не было, но все равно чувствовал, что нипочем!
  
   Ну да ладно, секс это не главное, главное - взлететь. А для этого, по мнению Руководителя полетов, нашему тандему требовался... автомобиль. Должен же я возить шефа на деловые встречи с комфортом.
  
   Когда речь зашла о выборе модели, я тонко намекнул, что всю жизнь мечтал о купе. В наших условиях его заменила бы восьмерка - единственная, не считая Запорожца, отечественная легковушка с двумя дверями. Но о двухдверке Володя даже слышать не хотел:
  
   - А если вдруг случится что? То как с заднего сиденья будут выскакивать автоматчики и прикрывать нас?
  
   Да, об автоматчиках я как-то не подумал... Но и ситуацию, в которую мы должны были вляпаться, чтоб нас прикрывали автоматчики, сразу представить себе не смог.
  
   Мечты мечтами, но покупать пришлось то, что продавалось с дисконтом. А с дисконтом еще и в рассрочку можно было отовариться только у Рыжего, тем более он недавно "намутил" новую девятку для продажи.
  
   Сложив в карман всё, что нажито непосильным трудом - все три штуки баксов, я пошел к Рыжему и буднично так получил ключи от новенькой машины. С условием, что выплачу остаток суммы в течение трех месяцев и, разумеется, под двенадцать процентов в месяц - такие тогда были ставки. Правда, было еще одно условие: если через три месяца я не рассчитаюсь, то машина переходит обратно к продавцу и все уплаченные деньги тоже.
  
   - А если я через три месяца у тебя перекредитуюсь... процентов под пятнадцать, то как? - решил я расставить точки над ё.
  
   Рыжий на минуту завис. По глазам было видно, что в нем борется пролетарская хватка (эх, отнять бы всё и сразу!) с коммерческим подходом (а ведь пятнадцать процентов на дороге не валяются). Но, судя по всему, ни та, ни другая концепция не перевесила (люблю я уравновешенных людей!) и он только смог сказать:
  
   - Бери ключи и не умничай.
  
  

Инвестор

  
  
   И вот на новенькой девятке мы помпезно подкатываем к офису нашего потенциального Инвестора, которого Володя знал лично. Инвестор, кстати говоря, передвигался на скромной Шкоде Фаворит, потому что продавал тогда именно Шкоды, а колотить понты ему было недосуг. Он был одним из тех порядочных бизнесменов, которые в девяностые годы с трудом вписывались в нашу систему (как будто сейчас что-то изменилось!). Через несколько лет харьковские менты не без помощи работающих под ними бандитов уничтожили все ростки честного конкурентного предпринимательства в городе и бизнес нашего Инвестора в том числе. На поверхность всплывало то, что обычно не тонет - их имена сегодня у всех на слуху...
  
   Но хватит о грустном. Пока что мы на девятке, а Инвестор - один из лучших финансистов региона и ему для построения мощной финансово-промышленной группы необходима своя телекомпания, по крайней мере, рекламное агентство с возможностью производства собственной аудиовизуальной продукции. И тут наступает звездный час Руководителя полетов. Со всей присущей ему экспрессией, настойчиво и убедительно он доказывает, что лучших специалистов в деле создания продакшн-студии Инвестору не найти. Мы поставим комплектное оборудование, причем гораздо дешевле официальных дилеров, настроим и введем его в эксплуатацию, а после сможем на нем профессионально работать, производить ролики, рекламирующие многочисленные предприятия Инвестора и прочие его достижения в деле развития капитализма в Украине. Ну тут Инвестор и поплыл, а вы бы удержались? Тем более что большая часть сказанного была на самом деле правдой. В общем, ударили по рукам и приступили к делу.
  
   У меня в Москве были знакомые, предлагавшие по сходной цене практически новое оборудование для видеомонтажа. С него и решили начать. Одна беда: будучи честным бизнесменом, наш Инвестор кэш под паркет не прятал и платил нам исключительно безналом, а дальше - как хотите. Мы, разумеется, хотели бы наличку, тем более что для Москвы купонный наш безнал был как луна над горизонтом: красиво, но не греет. Начали думать, как превратить его в у.е. Сегодня это обычная процедура, а тогда пришлось побегать, разыскивая посредников между нами и банком. В конце концов нашли. Банк этот, правда, вскоре лопнул (надеюсь, не из-за меня), но то было потом. А пока я шел по улице с неподъемным мешком купонов, удачно получившихся в процессе "превращения", и думал, что с ним делать дальше. Не стоять же самому на рынке, скупая бакс?
  
   Решил отнести мешок к знакомым валютчикам, которые за сутки обещали превратить его в компактную зеленую "котлету". Поднявшись на восьмой этаж, попал в офис, где меня встретил приветливый, но очень занятой сотрудник Юра.
  
   - Так, будем заносить тебя в электронную базу, - с порога сообщил он.
  
   - Хоть не вперед ногами? - пошутил я.
  
   Но отшутиться не удалось, правда, и занести оказалось не так-то просто. Дело в том, что фамилия у меня слишком распространенная и в базе у них такая уже была.
  
   - Тогда пиши: Рудольф, - предложил я.
  
   - О! Рудольфов у нас еще не было, - обрадовался Юра.
  
   Вот так впервые в электронном виде появилось имя Рудольф, история возникновения которого довольно забавна. Еще в студенческие годы встречался я с одной девушкой. Сидела она как-то с подружками на кухне и весело щебетала о своём парне, называя его Рудиком. Услышав непривычное имя, ее мама всполошилась: она была родом из Западной Украины и настороженно относилась ко всяким там Рудикам. И вот зайдя в кухню, мама с порога выдала историческую фразу: "Який-такий Рудiк? Нi, Рудольфiв нам не треба!". С тех пор у меня и появилось второе имя - Рудольф. Так зовут меня друзья, так называется мой электронный адрес и аккаунт в соцсетях. Ну а девушку ту звали Лесей.
  
   Так вот, наша первая финансовая операция закончилась успешно. В другой раз вышло не так гладко. Я бы даже сказал, совсем не гладко. А точнее, вообще не вышло. Один Гоблин посчитал, что ничего ему не будет, если он меня легонько кинет. Где-то на десятку баксов. И кинул-таки, надеясь на свою ментовскую крышу. Я подтянул Бандита, который популярно объяснил товарищу, что никакая крыша не спасает от случайного удара трубой по голове. Когда между высокими договаривающимися сторонами уже назревал консенсус, Руководитель полетов внезапно отозвал моего Бандита и подключил к вопросу своего "честного" оперативника... В природе, конечно, бывают белые вороны. И у нас, возможно, были когда-то честные оперативники, но Володин был, наверное, последним. Наше дело он так и не довел, поскольку ночью в парке заступился за девушку и получил в живот перо.
  
   В общем, остались мы без десятки, но и Гоблину она, думаю, встала поперек горла (из-за меня у многих так бывало). Он и теперь еще живой и при случайной встрече смотрит искоса, низко голову наклоня, будто пытается угадать: я это, или не я?
  
  

Сингапур - город контрастов

  
  
   Десяткой больше, десяткой меньше, а жизнь продолжалась и звала нас в дорогу. Не всё в Москве из техники удалось приобрести по сходным ценам. Вот тут-то Володя и примерил на себя роль настоящего Руководителя полетов. Не всех, правда, а только нашего конкретного полета в Сингапур, к которому мы принялись морально готовить Инвестора. Человек небедный и нежадный, Инвестор долго ломаться не стал и оплатил нам на двоих недельный тур. А когда выяснилось, что по-английски мы ни в зуб ногой и вынуждены взять с собой переводчицу, оплатил и ее.
  
   Переводчица наша - это отдельная песня! Училась она в институте вместе с Лесей и параллельно занималась танцами. Потом уехала в Сингапур, где несколько лет преподавала в танцевальной школе, время от времени приезжая в Харьков. Тут я ее и поймал, предложив поработать нашим гидом-переводчиком. Сингапур она, конечно, знала. Как знала и то, что пить из мини-бара и звонить из номера - себе дороже. Но иногда переводила так... как бог на душу положит!
  
   Сидим мы в отделе продаж сингапурского завода электроники. Два менеджера что-то втирают нам по-английски, ежесекундно косясь на грудь переводчицы (а там и правда было на что посмотреть, Памела Андерсон нервно курит в сторонке). Мы к переводчице:
  
   - Ну что они? О чем вещают?
  
   - А! Ничего интересного, я вам потом расскажу, - невозмутимо отвечает она.
  
   За неделю пребывания в Сингапуре мы все-таки добились понимания от китайцев и заказали необходимое оборудование, которое Инвестор оплатил по Свифту. Но делу час - потехе время! До этого ни я, ни Вова за границей не были, и Сингапур произвел на нас невероятное впечатление! Фантастический, сказочный город! Не Нью-Йорк и не Стамбул, а именно Сингапур - настоящий город контрастов. Небоскребы из стекла и бетона еще соседствовали там с покосившимися хижинами первых английских колонистов, а гигантские торговые центры уже включали в себя IMAX-кинотеатры и рестораны с караоке барами, роскошные спа-салоны и бассейны под открытым небом. Правда, не было еще комплекса Marina Bay Sands - трех небоскребов, объединенных на уровне крыши бассейном в виде гигантского корабля, но знаменитый остров Сентоза уже был! Этот остров развлечений - подлинный рай на земле! с шикарными пляжами, головокружительными аттракционами, уникальным парком бабочек, океанариумом и садом орхидей.
  
   Поражает в Сингапуре чистота, она там поистине безупречная! И не мудрено: за курение в неположенном месте или окурок, брошенный мимо урны - штраф пятьсот долларов (сейчас, говорят, уже тысяча). То же и с преступностью. Переводчица уверяла, что если ночью я оставлю где-то в городе свою видеокамеру, то утром найду ее на том же месте. Если честно, проверять не стал: Сингапур, конечно, сказочный город, но видеокамера у меня одна.
  
   Интересно, что в Сингапуре тогда существовало четкое разделение людей по кастам: низшая - индусы, чуть выше - малайцы и на вершине пирамиды - китайцы. Белых людей там было немного и отношение к ним граничило с подобострастием, что не могло не тешить наше самолюбие. Однажды местный таксист поинтересовался, откуда мы. Сказали, что из Украины. Тот удивленно раскрыл глаза:
  
   - А где это?
  
   - В Европе! - гордо ответили мы.
  
   - А, в Европе...- уважительно протянул таксист.
  
   Правда, все это было еще до того, как Сингапур открыли для себя русские туристы.
  
   Кстати, летели мы рейсом из Москвы сразу после октябрьских событий 1993 года. И вспомнились мне тогда сомнения Фёдора Михайловича: "Мы пережили татарское нашествие, потом двухвековое рабство и уж конечно потому, что то и другое нам пришлось по вкусу. Теперь дана свобода, и надо свободу перенести: сумеем ли? Так же ли по вкусу нам свобода окажется?"
  
   Танки, расстрелявшие в октябре 93-го Белый дом, окончательно похоронили нарождавшуюся российскую демократию. Так и не прижилась свобода на одной шестой части суши, не принял свободу народ, в национальном характере которого рабство заложено уже на генном уровне. Страна двигалась назад к диктатуре, что за сотни лет стала уже привычной, пришедшейся по вкусу загадочной русской душе.
  
  

Таможня. Трагикомедия в четырех актах

  
  
   Закупленное нами оборудование следовало отдельным грузом в Шереметьево. Оформлено оно было на нас как частных лиц и прибыло спустя две недели после нашего возвращения из Сингапура. Пришлось отправляться в Москву и растаможивать груз.
  
   Несколько дней как на работу мы ездили в аэропорт, пока у доблестной таможни не нашлось для нас пяти минут свободного времени. Всё потому, что искусственно процесс мы не стимулировали.
  
   К сотруднику таможни я попал глубокой ночью, когда ему совсем уж нечем было заняться и глаза его чуть не слипались ото сна.
  
   - Ну что там у тебя? - без особого интереса спросил таможенник.
  
   - Да так, по мелочи: пульт, монитор, два плейера, магнитофон, - прикинулся я нищим студентом.
  
   На самом деле наше оборудование стоило приличных денег, и если бы пришлось платить по полной, мало нам не показалось бы.
  
   - А видеомонитор это как? - теперь уже таможенник прикинулся бакланом.
  
   - Это для контроля видеосигнала, что-то типа телевизора, только без тюнера, - честно признался я.
  
   - Ага, - обрадовался мытарь, - на телевизоры у нас есть пошлина! А что за видеомагнитофон и плейеры? Что-то я таких моделей не встречал... Они почем вообще?
  
   - Да это старые модели, - стал импровизировать я в расчете на расслабленное состояние собеседника, - прикупили по дешевке: магнитофон за двести баксов, а плейеры по сотне.
  
   - Ладно, - сварился таможенник и, зевая, стал выписывать счет на оплату, - иди в кассу, а чек потом сюда принесешь.
  
   Переполненный радостью, оттого что приговор вышел намного меньше ожидаемого, я медленно направился к кассе, стараясь не растревожить сон чиновника и не спугнуть удачу.
  

* * *

   В другой раз с таможней довелось пересечься уже в Харькове и снова ночью. Вез я тогда с друзьями целую гору автомобильной акустики из Эмиратов. Не успели сойти с самолета, как подоспевший таможенник бодрым голосом сообщил:
  
   - Верховная Рада приняла вчера закон об уплате частными лицами НДС в размере двадцати процентов на все ввозимые товары!
  
   Мы так и осели. Денег на НДС у нас не было, а желания его платить - тем более. Наши попутчики, по существующей у челноков традиции, были пьяными вдрызг, поэтому осмыслить сказанное и испугаться толком не успели. А бравый таможенник тем временем продолжал:
  
   - Закон будет опубликован сегодня в "Урядовом курьере" и вступит в силу с завтрашнего дня!
  
   Опустившаяся было матка стала медленно возвращаться в исходное положение. А шутнику-таможеннику стоит отдать должное: паузу он выдержал как большой артист!
  

* * *

   Очередная встреча с таможней вышла не такой веселой, но тоже приключилась ночью. Загрузив фуру продукцией Харьковской меховой фабрики, мы выехали вечером в сторону Москвы. Успешно прошли границу и таможенный переход, о чем я предварительно "договорился" с таможней, и двинули на Белгород. Не учел я только одного: в поселке Майский перед Белгородом есть такой мерзопакостный пост ГАИ, сотрудники которого неплохо разбираются в таможенных документах. На нем нас и тормознули.
  
   - Доброй ночи! Что везем и как у нас дела с документами? - бодро начал разговор старший лейтенант, улыбаясь, словно кот, загнавший в угол мышь.
  
   - Да вот шубки детские... и документы есть, - спокойно ответил я.
  
   Гаишник на минуту погрузился в бумаги и, бегло просмотрев их, радостно заявил:
  
   - А таможню вы как раз и не прошли! Давай заходи на пост - гостем будешь! Дорогим...
  
   Я начал слегка волноваться. Дело в том, что содержимое фуры стоило... ну очень много денег, и только часть из них была моей, остальные взял под процент.
  
   - А что не так? Таможня, штампы - всё на месте! - пытался возражать я голосом, полным оптимизма. Оптимизма онкобольного на поздней стадии.
  
   В каморке старший лейтенант передал бумаги младшему, и тот их принялся внимательно изучать. Не дожидаясь моего вопроса "что будем делать?", старший сам на него ответил:
  
   - Ну что, будем тебя арестовывать. За контрабанду. Вызывай группу из Белгорода! - приказал он младшему.
  
   Тот принялся куда-то звонить и требовать опергруппу:
  
   - Ну и что, что ночь? Нехуй спать на службе! Как это "нету"? Дежурную давай!
  
   Не то чтобы я сильно испугался, но волнение мое немного усилилось.
  
   - У меня есть двести долларов, - попытался направить разговор в конструктивное русло.
  
   К моему удивлению гаишники громко рассмеялись. Показывая на свой погон, старший спросил:
  
   - Пустое место видишь?
  
   - Ну? - не въехал я.
  
   - Там должна быть звездочка. Мне капитаном пора становиться, а ты о каких-то долларах толкуешь! Ну не смешно?
  
   Чтобы как-то скоротать время и согреться лейтенанты стали пить чай, которым угостили и меня с водителем. Прошло минут двадцать.
  
   - А за тебя, пожалуй, капитана могут дать...- мечтательно промолвил старший и тут же возмутился: - Да что ж они не едут?
  
   От нечего делать стал меня расспрашивать:
  
   - Так что, говоришь, шубки у тебя там детские? Небось, искусственные?
  
   - Да что вы, мужики? Какие искусственные? Натуральные!
  
   - А что, и на любой возраст есть? - заинтересовался гаишник.
  
   - На любой! Даже женские есть, правда, только кроличьи.
  
   - Твоей дочке сколько? - спросил старший у напарника.
  
   - Восемь.
  
   - А моей тринадцать... А ну, пойдем посмотрим - может, что понравится.
  
   Оба гаишника забрались с фонарями в фуру и по-хозяйски принялись перебирать товар. Минут через десять вернулись на пост, причем не с пустыми руками. Судя по всему, менты остались довольны своими трофеями.
  
   - А то "нечего носить, нечего носить"! Теперь будет "чего"! - озвучил старший свой разговор с семьей. Вдруг что-то вспомнив, обернулся к младшему: - Постой! Ты группу отменил?
  
   - Нет...
  
   - Быстро хватай трубу и отменяй! Понаедут сюда, еще делиться придется.
  
   - А ты, - обратился он ко мне, - ноги в руки и давай!
  
   Ну я и дал, да так, что до самой Москвы без остановок! Одна только мысль приятно будоражила сознание: а ведь те шубки, что гаишники себе забрали, стоили меньше двухсот долларов.
  

* * *

   Ну и чтоб покончить с таможней (в хорошем смысле слова), расскажу еще один случай. Однажды зимним утром отправились мы с братом на девятке в Москву. Я ехал по "меховым" делам, а он вез заказчику пилотажную модель самолета собственного производства. В разобранном виде самолет занимал полмашины и сразу же привлек внимание таможни. Не получив ни сопроводительных документов, ни чаевых, таможня нас послала в... или, скорее, на... нет, все же за - за справкой в торгово-промышленную палату. Возвращаться в Харьков я не собирался и, развернув девятку, покатил искать окольные пути перехода границы. Они в то время еще были.
  
   Вдоль железнодорожного полотна, по буеракам и заснеженным полям заехали в какой-то лес. Наш он или российский, было непонятно. Ситуация прояснилась метров через пятьсот, когда мы наткнулись на лежащее поперек дороги огромное бревно. Несмотря на раннее утро, на бревне сидело четверо Робин Гудов - без луков, зато с топорами за поясом. Лес оказался Шервудским. Благородные разбойники грабить нас не стали, видимо, посчитав недостаточно богатыми. Товара у нас не было, разве что самолет... О нем и завели дискуссию лесные братья.
  
   - Сей аппарат в лесу нам не сгодится, - открыл дебаты партизан в распахнутом тулупе и свитере с портретом Че.
  
   - Отчего ж не пригодится? Пригодится еще как! - горячился юный казачок.
  
   - Пригодится... как той козе баян! - возразил ему лихой казак постарше.
  
   - Ну вот что, мужики, - подвел черту под прениями батька-атаман, - прикинул я размер и вижу: не влезет этот планер ни в пизду, ни в красную армию!
  
   Оставив самолет в покое, вольные стрелки объявили, что тут у них таможня и за проезд затребовали пошлину в рублях, впрочем, весьма умеренную.
  
   - Ладно, - согласился я, косясь на топоры внушительных размеров, - пошлину заплачу. При условии, что уберете дерево с дороги и посадите ко мне в машину Сусанина. Пусть дорогу показывает.
  
   - Идет, - промычали джентльмены удачи.
  
   Работники ножа и топора из леса на поверку оказались намного сговорчивее романтиков с большой дороги - ментов и таможенников, бесстыдно обирающих народ.
  
   Когда граница осталась далеко позади, молчавший до этого брат вдруг заговорил:
  
   - Не понимаю, как ты занимаешься своим бизнесом? В самом неподходящем месте в любой момент может произойти все что угодно!
  
   - Вот так и занимаюсь...
  
  

Финансовый штопор

  
  
   Володя, получив в свое распоряжение профессиональную видеостудию, с энтузиазмом принялся за дело. Он рассчитывал, что мы и дальше будем работать вместе, создавать ролики для Инвестора и заниматься рекламным бизнесом. Но у меня прибыльность студии вызывала некоторые сомнения, а производство видеороликов было вообще делом темным и неосвоенным. К огорчению Вовы, я осваивать его не стал и переключился на другие коммерческие проекты.
  
   А Володя... В политическом плане он был силен работать языком, но с экономикой не дружил вовсе, поэтому и взял меня к себе в компанию. Совместно заработанное мы с ним честно поделили, но дальше приходилось каждому отправляться в самостоятельный полет и руководить в нем лишь собой. Именно это больше всего и угнетало Руководителя полетов. Правда, выход он нашел довольно быстро: в течение месяца открыл фирму, снял офис и взял на работу нескольких человек. Только один из них, видеоинженер, был на зарплате у Инвестора, остальных же Вова оплачивал из собственного кармана. Пару раз я был у него в офисе и наблюдал эпическую картину, которую постараюсь описать.
  
   В тесной приемной за столом скучала секретарша. Володя ее по прямому назначению использовал мало (а не по прямому - так и вовсе), но как атрибут солидной фирмы она свою функцию выполняла. Напротив секретарши у стены плечом к плечу сидели три бойца невидимого фронта. Невидимым он был не потому, что был секретным, а потому, что фронта работ на фирме не было видно вообще! Бойцы меж тем именовались гордо: младший референт, старший референт и во главе бригады - референт-аналитик. Все эти "сироты" исправно получали зарплату и были готовы выполнить любое распоряжение шефа. Сам же он гордо восседал в уютном кресле кабинета и самозабвенно предавался компьютерной игре в самолетики.
  
   Похоже, детская мечта Руководителя полетов о том, чтобы возглавлять, руководить и направлять, сбылась. Одна беда: вместо того чтобы зарабатывать деньги на содержание и развитие фирмы, Володя принялся их активно занимать под сумасшедшие проценты и тратить на покупку дачи, новой мебели, второй квартиры и других предметов первой необходимости начинающего олигарха.
  
   - Володя! Ты что творишь? - пытался образумить я его. - Так долго продолжаться не может!
  
   - Не захотел со мной работать, так не мешай, - пробурчал он. - Забыл, как мы с тобой в кредит жили?
  
   Помню, прекрасно помню, всё до последнего цента! Но я пристально следил за балансом и занимал деньги только под проекты с быстрой окупаемостью, прекрасно понимая, что эти деньги мне придется возвращать. Чуть отвлекся, прозевал, проторговался и двенадцать процентов в месяц тут же накроют лавиной неоплаченных долгов!.. Володя занимал под пятнадцать и ни в чем себе не отказывал.
  
   Эйнштейн как-то заметил, что существуют только две бесконечные вещи: Вселенная и человеческая глупость. Хотя насчет Вселенной он был не вполне уверен. Боюсь показаться нескромным, но хочется добавить к этим двум еще и человеческую жадность, которая бесконечна вообще, а в нашей стране непуганых идиотов - бесконечна в квадрате. Люди несли Володе деньги, даже не пытаясь представить, какими фантастическими должны быть его проекты, чтобы оправдывать столь нереальные проценты! Надо отдать должное и самому Володе, который для каждого кредитора мог подобрать нужные слова, внушить доверие, рассказать о грандиозных планах на будущее и героических страницах прошлого, нередко упоминая при этом и нашу совместную работу.
  
   Закончилась эта история печально. Руководитель полетов со своим автономным полетом не справился, свалившись в глубокий финансовый штопор. Последовавшая за этим распродажа квартир и другого имущества положение не спасла. Бесполезными оказались и нечеловеческие методы выбивания долгов, принятые в девяностых. Чудес не бывает: ни наручники, ни утюг не в силах вернуть деньги, которые уже потрачены. Деньги из воздуха не возникают.
  
  

Глава 3. Бесхозный коммерсант

  

Леночка и Пашка

  
  
   Как говорила моя подружка Леночка, если ты не нужна никому, то на фига сдалась ты мужу? И ведь она права: наличие романа на стороне нередко помогает оживить супружеские отношения. Частица пламени внебрачных связей передается и семейному костру.
  
   К тому времени, когда мы встретились, костер этот у Леночки практически угас. С мужем она не жила, хотя и разводиться не собиралась. А зачем? Руку и сердце никто не предлагал, а то, что предлагали, замужеством не пахло. Но на безрыбье, как говорят, сам раком станешь. Да и как не стать, когда тебя на машине катают, в ресторанах кормят, еще и подарки иногда дарят. И пусть не руку и сердце, а кое-что другое предложил я ей, предложение было принято в тот же день.
  
   Симпатичное лицо и милая улыбка Леночки не могли не радовать глаз, да и приятели говорили, что девочка очень даже ничего, только молодая слишком (при том что были мы с ней одного возраста). Все это, безусловно, тешило мое самолюбие и предполагало развитие отношений в дальнейшем. Высокая, неглупая, практически свободная, Леночка была для меня идеальным вариантом того запретного плода, который сладок, а я - таким же вариантом для нее, причем не менее запретным, учитывая, что был женат.
  
   Время от времени Леночка тоже считала необходимым обустроить свою личную жизнь и проводила акцию по возвращению мужа в семью. Именно так она и называла свой нехитрый перфоманс, в процессе которого варила борщ, накладывала вечерний макияж, облачалась в подаренное мною нижнее белье и звонила мужу. Я смотрел на все это с улыбкой, тем более что подобные мероприятия устраивались нечасто и совпадали с некоторым подъемом в бизнесе ее супруга Паши. Подъем же этот случался крайне редко, во всяком случае, до того пока мы с Пашкой не начали работать вместе. В том смысле, что стали совместно заниматься бизнесом, а не только Леночкой.
  
   Пашка был заядлым трудоголиком. Работал он с утра до вечера, перекусывая на ходу сэндвичем из "Макдональдса", а ночью падал уже без сил за столик затрапезного стрип-бара. При этом его нисколько не интересовал финансовый результат труда: он ли заработает, кто-то другой, или потеряют все - ему было абсолютно всё равно! На хлеб хватало. Если нет, то можно и занять, естественно, под бешеный процент. Не расплатился вовремя - получишь пиздюлей.
  
   Лежит он как-то после такой "получки" у Леночки в квартире, отдыхает... Весь в синяках, один глаз не открывается, другой с мольбой уставился в жену:
  
   - Лен, а Лен... у тебя деньги есть?
  
   - Ну есть немного.
  
   - Вызови мне проститутку...
  
   Кроме любви к труду с налетом альтруизма, Пашка обладал еще одним очень ценным для предпринимателя качеством: в его голове ежеминутно возникало множество проектов, успех которых сулил попадание как минимум в десятку "Форбс". Со всей своей кипучей энергией он принимался за реализацию проектов, причем, не доведя до ума один, хватался тут же за другой и далее по списку. Не удивительно, что столь творческий подход к бизнесу приводил к сплошным "попаданиям", причем совсем не в "Форбс".
  
   Чем он только не занимался! Импортной одеждой и духами, канцелярскими товарами и часами, суррогатными ликерами и водкой "Распутин", который уже не подмигивал с этикетки, а просто ржал! К моменту нашей встречи Пашка с головой был поглощен дистрибуцией элитных авторучек "Пеликан", которые брал в офисе официального дилера и разносил по другим офисам, настойчиво предлагая купить столь необходимый для бизнеса аксессуар. Продажа одной такой ручки позволяла ему безбедно существовать полтора дня, после чего приходилось брать у дилера очередную ручку и обивать пороги новых контор.
  
   Мое появление привнесло в Пашин бизнес долгожданный порядок: тупиковые, на мой взгляд, ветви развития стихийного предпринимательства были тут же отброшены (последнюю ручку "Пеликан" он оставил себе на память) и все наши усилия обратились на направление главного удара - оптовую торговлю спиртным. Направление это было выбрано не потому, что алкоголь меня так сильно привлекал. В то время пил я мало и уж, во всяком случае, не тот шмурдяк, которым торговал - за год работы я не пригубил его ни капли! Просто, имея оптовых поставщиков с одной стороны и розничных продавцов с другой, было бы глупо не воспользоваться случаем и не срубить немного денег, которые карман не жмут и на дороге, как известно, не валяются.
  
  

Рыночная экономика

  
  
   Работу начали с визита к Пашиным знакомым бизнесменам. Офис из двух комнат в третьеразрядной гостинице, охранник на входе, генеральный директор в одной из комнат и два заместителя в другой - все характерные признаки солидной фирмы были налицо.
  
   Директор, простоватого вида коренастый малый, сразу расположил к себе непринужденной манерой общения - типичный рубаха-парень. Широко улыбаясь, он поинтересовался нашим бизнес-планом по освоению инвестиций его фирмы и, недолго думая, распорядился подготовить для нас пакет... думаете, документов? Как бы ни так! Обыкновенный целлофановый пакет, в который и были уложены "инвестиции" - десятка "зелени" наличными. Оба заместителя, неодобрительно качая головами и недоверчиво косясь на нас, проводили до дверей, однако "инвестиции" не отобрали.
  
   Погрузились мы с Пашей в девятку и поехали прямиком на будущее место нашей работы - на Центральный рынок. А на рынке том людей не протолкнуться! Супермаркеты тогда находились в зачаточной стадии, и народ за продуктами и промтоварами ломился на базар. Ну а чего вы хотели? Рыночная экономика - за что боролись! Точнее, экономика базарная, все тонкости функционирования которой мне только предстояло узнать.
  
   Пашка смело врезался в толпу, размахивая пакетом с "инвестициями". Когда я представил, как наш пакет перемещается из рук моего компаньона за пазуху базарного вора, у меня сжалось сердце... Да, так обычно и пишут в романах: сжалось сердце. На самом деле сжалось у меня совсем другое, не столь возвышенное место. Пашке все равно отвечать было нечем, так что расплачиваться пришлось бы мне. Но, к счастью, в этот день воры не ожидали встретить посреди базара клоуна с десяткой баксов в целлофановом кульке.
  
   Добрались до лотков со спиртным, где правили бал азербайджанцы. Познакомились с бригадирами, Асифом и Азиком, и рядовыми лоточниками, которые звались просто - Вася или Федя, хотя на вид были вылитыми земляками своих шефов. На мой вопрос "почему?" Асиф ответил, что он, как руководитель среднего звена, может пользоваться родным именем, а его подчиненные для простого и понятного общения вынуждены прибегать к транскрипции своих имен в более привычные слуху среднестатистического покупателя. Правда, слов "транскрипция" и "среднестатистический" в речи Асифа не было, впрочем, как и других длинных и не совсем понятных слов. Выражался он коротко и ясно:
  
   - Вах, слушай! Был Вагиз, стал Вася. Был Фарух, стал Федя. Зачем тебе язык ломать, брат?
  
   Ездил Асиф, как начальник и вообще человек уважаемый, на шикарной копейке цвета баклажан. Копейка имела редкие для того времени опции - бесключевой доступ и запуск двигателя: она не запиралась вообще и заводилась без ключа, замыканием каких-то проводов под рулем. Незадолго до нашей встречи Асиф разжился новой резиной для своей "ласточки", чем не преминул похвастать, заодно спросив, на чем передвигаемся мы.
  
   - Мы по-простому, на девятке, - скромно ответил я.
  
   - Не грусти, - успокоил меня Асиф, - девятка тоже машина.
  
   Уточнив требуемый объем, ассортимент и сроки оплаты товара, договорились о поставке первой партии.
  
   Через пару дней подогнали к базару грузовик, доверху набитый ящиками с ликером. Ликер был неизвестного происхождения, сомнительного качества, но зато разнообразных и очень ярких цветов - на красителях производители "божественного нектара" не экономили.
  
   Как только торговцы начали разгружать товар, к грузовику лениво подошел мент.
  
   - Чья машина? - спросил он, втайне надеясь на легкую добычу.
  
   - Моя, начальник, всё в порядке! - обезоруживающе улыбнулся Асиф, развеяв все ментовские надежды.
  
   Ключевые вопросы с милицией, курирующей рынок, решались на высоком уровне, на постоянной основе и к обоюдному удовлетворению сторон. Вопросы решали земляки Асифа - хозяева базарного бизнеса, верхнее звено рыночной мафии.
  
  

Те еще бизнесмены

  
  
   Мои знакомые удивлялись, как можно без оплаты поставлять на базар целые машины товара, причем совершенно посторонним людям? И даже не людям - "зверям"!
  
   Как вам сказать... "Звери" эти зарабатывают свой хлеб соленым потом: в летний зной и в лютый холод они стоят на рынке, без праздников и выходных, от рассвета до заката. При этом они очень дорожат своим местом, которое дает работу и возможность жить, пусть и в чужой для них стране. Поэтому о том, чтобы кого-то кинуть, у наших смуглых гостей не возникает даже мысли. Они понимают, что рискуют не только своим местом на рынке, но и местом на этом свете вообще.
  
   Совсем другое дело - мои белые и пушистые земляки, в "честных" глазах которых утонуло столько чужих денег, что невозможно описать. Дело в том, что работать наш человек не приучен. Не создавать и приумножать, а отнимать и делить учили его последние сто лет большевики, а до них - вся тысячелетняя история народа русского. На прочие народы, что умеют и хотят зарабатывать - хохлов, евреев, азиатов всяких, - взирает он пренебрежительно и свысока: не царское это дело, руки работой марать! А вот вымогать, отжимать, экспроприировать - это да, это национальное. Или, к примеру, занять кругленькую сумму и клятвенно обещать ее вернуть, а после на голубом глазу рассказывать, что "денег нет, но вы держитесь" - это уже в крови. Однако такой нехитрый способ получения материальных благ часто оборачивается серьезными неприятностями, причем не только в материальном, но и в самом прямом, физическом смысле.
  
   Наши "инвесторы", Пашины знакомые бизнесмены, оказались теми еще "бизнесменами". Они смело брали кредиты, как товарные, так и денежные, завозили из-за границы фуры с продовольствием, реализовывали их здесь, но почему-то срабатывали чаще всего в минус. Думаю, все дело в том, что кредиты брались на улыбчивого директора фирмы, а крутили их и в конечном счете разворовывали его заместители. Обанкротившись, в последнее время они только и делали, что перезанимали деньги для уплаты процентов по прошлым долгам. Правда, жить на широкую ногу не переставали, позволяя себе даже "инвестировать" в такие сомнительные предприятия, как наше. Впрочем, оно как раз оказалось для "инвесторов" прибыльным, в отличие от множества других проектов.
  
   К сожалению, все это открылось позже. А пока, не чуя приближения беды, я свел их с Рыжим, который вечно старался пристроить свободные деньги (как свои, так и чужие) под выгодный процент. И он таки их пристроил! Процент был безумно выгодным. Был даже залог - две фуры настоящей немецкой водки, которую Рыжий поленился перевезти к себе на склад и легкомысленно оставил на складе должников, повесив на двери свой замок. Каким по счету был его замок, и сколько раз под эту водку брались деньги, история умалчивает, но в один прекрасный день залог из-под замка исчез... Случайно обнаружив пропажу, я тут же сообщил "наверх", чувствуя и свою долю ответственности за эту кредитную махинацию. Ох, не зря я ее чувствовал...
  
  

Сеанс магии с последующим разоблачением

  
  
   Узнав о происшествии, Рыжий тут же собрал своих компаньонов, подтянул крышу - и заработала машина выбивания долгов у беспечных коммерсантов. Завертелись колеса, подвозя бойцов к месту событий. Заскрипели шестерни ментовских баз, выдавая информацию о заемщиках. Добавили пара в цилиндры и товарищи Рыжего по несчастью, вместе с ним пристроившие деньги под "выгодный" процент.
  
   Долго совещаться не стали - выехали на фирму должников, где всех их и накрыли. Скрутили охранника, отобрали паспорта у директора с заместителями и приступили к чтению лекции на тему: "Кого можно кидать, а кого категорически не рекомендуется". Не рекомендовалось, естественно, Рыжего и его друзей. Слушатели выразили крайнюю озабоченность по поводу сложившейся ситуации и благоразумно согласились всячески способствовать ее разрешению. Учитывая это, вводная лекция обошлась без применения специфических методов воздействия на аудиторию.
  
   А дальше все происходило как в фильмах про лихие девяностые: отъем машин, вывоз из квартир имущества и продажа самих этих квартир. Генеральный директор свою вину признал, но даже с учетом экспроприации задолженность покрыть не смог. Для стимуляции процесса его возили в лес - подышать свежим воздухом и ощутить себя чуть ближе к этой грешной земле. Похоже, директору поездки не понравились, и он вскоре исчез в неизвестном направлении... а может быть и в том, откуда не возвращаются - этого я вам не скажу, поскольку сам не знаю. Знаю только, что заместители его, понадеявшись на ментовскую крышу, проявили некоторую недальновидность в деле возвращения кредита и легкомысленно решили не выносить имущество из дома, да и сам дом в счет долга отдавать не спешили. Пришлось переходить ко второму акту Марлезонского балета. Никто и не догадывался, что "акт" состоится немного в другом, не столь высоком смысле, и на балет будет походить лишь отчасти.
  
   Однажды вечером, уже после того, как пропал директор, его несговорчивые замы были доставлены к Рыжему в офис. Пригласили туда и меня, надеялся, что в качестве свидетеля. Пока шел сеанс магии с последующим разоблачением, я ожидал на улице. Вдруг из дверей выскочил Рыжий и, отфыркиваясь, направился ко мне.
  
   - Ну что? - не удержался я.
  
   - Да там Бандит лютует...
  
   - Ну и что? Это на него похоже.
  
   - Да нет, в этот раз лютует в извращенной форме.
  
   - Да ты что?
  
   - В натуре, - и поведал мне о событиях, происходивших в офисе.
  
   Бандит поставил заместителей посреди комнаты и поинтересовался, дружат ли они. Получив утвердительный ответ, не успокоился и уточнил, насколько близко дружат. Услышав в ответ "достаточно близко", Бандит вдруг возбудился и мягко, но настойчиво предложил замам разоблачиться, попросту говоря, раздеться.
  
   - Что, правда? Ну и...- не терпелось мне узнать, чем все закончилось.
  
   - Ну и стал приговаривать: "А теперь - дружите!". И заставил их совокупляться друг с другом...
  
   Видели бы вы нашего Бандита. Рост под два метра, вес за сто кило, светлые брови и ресницы, коротко подстриженные волосы - одним словом, Валуев, только лицо чуть более человеческое: уже не питекантроп, а скорее, неандерталец. Умищем он обладал недюжинным: один лишь вид электронного калькулятора вводил его в полный ступор и вызывал тоску в его наглых белесых глазах. Единственным действием, которое не приводило к зависанию его мозг (то место, где должен быть мозг), было деление пополам. Не знаю, как это действие лучше назвать - поровну, по-братски или по понятиям, - но звучало оно всякий раз одинаково: "Отдашь полкуша!". Разговаривал он ломающимся баском, но когда выходил из себя (а случалось это постоянно), срывался на фальцет и дальше уже продолжал верещать, доводя себя до полного экстаза. И попробуйте такому что-то возразить!
  
   Совокупившиеся в воспитательных целях замы были отправлены по домам - искать деньги, а меня пригласили в офис. Бандит поинтересовался, "каким хуем стоял" я в этой кредитной комбинации, и какими были мои дивиденды. Слово "дивиденды", в отличие от слова "хуй", не входило в лексикон Бандита, поэтому озвучил его Рыжий. Получив разъяснения, Бандит тут же назвал мою долю в возврате долга и в залог потребовал ключи от девятки. Ну и, разумеется, саму машину.
  
   Я был в легком шоке: практически ни за что, на ровном месте оказаться должником! И пусть озвученная сумма была на порядок меньше всего кредита, но отдавать ее совсем не хотелось. Не так легко эти деньги зарабатывались, чтобы покрывать ими долги каких-то горе-бизнесменов! Но совокупляться с кем бы то ни было хотелось еще меньше. Поэтому пришлось отдать ключи и на некоторое время расстаться со своей машиной.
  
  

Невероятно выгодное дело

  
  
   В другой раз Бандит занимался моим вопросом уже в качестве адвоката. Это было третье по счету наше совместное дело (первое, если помните, касалось Гоблина), и опять всё вышло через жопу. Наверное, у бандитов по-другому не получается. Но обо всем по порядку.
  
   Мой бывший сокурсник Боря привел ко мне однажды какого-то типа и представил его как удивительно порядочного человека, которому нужны были деньги для невероятно выгодного дела. Кроме уверений в порядочности в залог оставляли машину, которая, однако, сумму кредита не покрывала. Зато, если дело выгорит, в следующий раз пообещали взять в долю и меня. Ох уж эти мне "невероятно выгодные дела"!
  
   В общем, уехал я с братом за границу, а в мое отсутствие к Лесе прибыл Боря и слезно попросил выдать ему машину для какой-то срочной поездки. Борю жена знала и, уступив настойчивым уговорам, машину отдала.
  
   Вернувшись, ни машины, ни денег я уже не увидел. А "невероятно выгодным делом" оказалась... покупка акций МММ. Слов у меня не было - одни выражения! Куда теперь идти? К ментам, которые не только ничего не вернут, но и отнимут, что осталось?.. Кинулся к Бандиту, у него хоть какие-то понятия, пусть полкуша, но все-таки была надежда получить. Так и так, говорю, дружки кинули, надо бы помочь. А он мне:
  
   - Ша! Погоняло у тебя какое по жизни? А то недавно кореша подъезжали и сказали, что трется возле меня один бесхозный коммерсант, Рудольфом звать. Так он именем моим прикрывается, а со мной вроде бы не работает. Спрашивали, можно ли его ёбнуть?
  
   - Вообще-то зовут меня Игорем, но многие называют Рудольфом, - начал я слегка волноваться за благополучный исход дела, и не напрасно...
  
   - Блядь! - подтвердил мои опасения Бандит. - А я им сказал, что никаких Рудольфов не знаю, а если он, сука, еще и прикрывается мной, то ебите его, пидора, что есть силы! Я ж не знал, что ты и есть Рудольф.
  
   - И что теперь? - уже почти без надежды спросил я.
  
   - Ты ж сам понимаешь, слово я сказал. Вернуть его по понятиям не могу, но найти какие-то косяки у твоих дружков попробую. Короче, забьем стрелку, вызовешь кидал и скажешь, пусть крышу свою подтягивают, а я с бригадирами их перетру, может, что и вымутим, - попытался Бандит донести до меня суть вопроса на языке, максимально приближенном к человеческому.
  
   На стрелке были все: Боря со своим типом, их крыша, приехавшая на такой же девятке, как у меня, и оба бригадира, крышующие крышу моих кидал. Увидев бригадиров, я порадовался за нашего Бандита: по сравнению с ними он выглядел просто интеллектуалом. Бригадиры же больше смахивали на австралопитеков, которых от нашего красавца-неандертальца отделяло несколько миллионов лет эволюции.
  
   Только съехались, только приступили к прениям, как вдруг какой-то непонятный шум заставил всех обернуться. Перед глазами "стрелочников" предстала картина Репина "Не ждали": откуда-то сверху по переулку летит неуправляемый КамАЗ и спустя мгновение врезается в припаркованную девятку, подминая ее под себя. Водителя в кабине грузовика не было. Похоже, он сорвался с ручника и по крутому спуску покатился вниз, сметая все на своем пути.
  
   "Бог не фраер, всё видит!" - подумал я. Та груда искореженного металла, что виднелась из-под КамАЗа, была когда-то девяткой моих обидчиков. Моя стояла в трех метрах от этой "божественной" инсталляции.
  
   Вниз по переулку со всех ног бежал мужик. Мне кажется, даже бригадиры догадались, что это и есть тот самый водитель грузовика. А вот водитель, думаю, еще не догадывался, в какое говно он вступил, точнее, въехал.
  
   Стрелка по моему вопросу была отложена до лучших времен (которых я так и не дождался), а все внимание бандитов переключилось на новый объект, уже успевший подбежать к своей машине и вид имевший жалкий и весьма растерянный.
  
   Пускай без денег, но с чувством некоторого удовлетворения я отправился домой. По дороге думал, как же сильно я люблю людей предприимчивых, смелых, не боящихся рисковать чужими деньгами! Людей, готовых на всё, даже таскать каштаны из огня опять-таки чужими руками! Мне почудилось даже, что все они - и мои сегодняшние кидалы, и недавно опущенные замы, и незабвенный Руководитель полетов посещали один и тот же бизнес-тренинг: "Как занять побольше денег и проебать их в один миг"!
  
   А что касается Бори, то он мне как-то признавался: "Надоело уже каждый месяц получать по штуке баксов, хочется много и сразу". Достойное желание. Вот только "много и сразу" дают лишь в суде - об этом Боря, похоже, не знал. Он и сейчас ходит по земле пешком, а если ездит, то только в метро. А недавно, говорят, видели его на паперти... Закономерный финал. Молитва и пост - пожалуй, всё, что осталось нынче Боре. А главное, мне его ничуть не жаль.
  
  

Домик в лесу

  
  
   Вообще-то, историй, связанных с долгами, у меня в девяностые случалось немало. Заканчивались они по-разному, но без проблем не обходилась ни одна.
  
   Еще до описанных выше событий Боря подвел ко мне своего приблатненного кореша, директора магазина, где продавалась моя эмиратская техника, и с ним какого-то парнишку. Кореш сказал, что ему срочно нужны деньги для святого (по его понятиям) дела - друга из тюрьмы выкупать. А парнишка, о друге которого шла речь, под это дело оставлял залог - загородный дом своих престарелых родителей. Видимо, дело было и вправду "святое", раз из-за него готовы были выкинуть на улицу стариков...
  
   Я уж не знаю, как чувствовал себя в тюрьме их друг, но Борин кореш в скором времени обзавелся новенькой машиной. Ее цена подозрительно напоминала сумму, которую я ссудил для "выкупа". Через некоторое время мне объявили, что денег не будет, а залогом я могу распоряжаться по своему усмотрению - и на том спасибо.
  
   Прежде чем распоряжаться, уточнил, будет ли где жить старикам? Оказалось, будет. А сам домик находился в живописнейшем месте - в сосновом лесу в тридцати километрах от города. Одна беда: дороги к дому не было совсем и последние пару километров приходилось ехать по лесной тропинке, петляя между сосен.
  
   Принялся я этот домик продавать, но не к сезону, зимой. Показывал его потенциальным покупателям, которых возил по извилистой заснеженной дороге. В то время мелочами вроде зимней резины я не заморачивался, и после нескольких разворотов не вписавшейся в вираж девятки лица моих покупателей начинали белеть и вытягиваться. Сидели они в машине тихо-тихо, но дом почему-то не покупали.
  
   Сбыть неожиданно свалившуюся на меня недвижимость удалось лишь к весне. Нашлась семейная пара Робинзонов, решившая поменять квартиру в городе на мое лесное чудо. Куплю-продажу и дома и квартиры, на которую я тоже нашел покупателя, оформил в один день. Конечно, пришлось побегать, но дело того стоило.
  
   Покупатель квартиры, грузин с московской пропиской по имени Давид, был впечатлен моими успехами на ниве риэлторства и тут же предложил работать вместе. Правда, работа эта касалась не торговли недвижимостью, а другой, более близкой ему темы. Дело в том, что у Давида кроме квартиры в Москве был еще и прибыльный бизнес - несколько торговых точек на Черкизовском рынке.
  
   Мои коммерческие проекты к тому времени подходили к концу (торговля аппаратурой и спиртным начинала приобретать цивилизованные формы), и я согласился на новое неожиданное предложение. Хотя... какое там неожиданное после всего, что довелось уже испробовать!
  
  

Давид

  
  
   У Давида была жена харьковчанка, кавказская овчарка и язва желудка. Всю их совместную жизнь в Тбилиси, а потом и в Москве жена уговаривала его переехать в Харьков и в конце концов добилась своего. Но тут встал вопрос с работой. Его Давид как раз и собирался решить с моей помощью. Он надеялся перенести из Москвы в Харьков свой рыночный бизнес. Что касается овчарки моего нового компаньона, то была она размером с теленка и никого к себе не подпускала, ее боялись даже домашние. А от язвы Давид лечился диетой: ел только бананы и пил кока-колу. Кто придумал столь радикальный метод лечения, не знаю, но придерживался он его строго.
  
   А вообще, Давид был чуть ли не идеальным мужчиной: он не пил, не курил, наркотики не употреблял и деньги в казино не проигрывал. Была у него всего одна маленькая слабость, правда, занимавшая в его жизни совсем не маленькое место. Давид, как и все грузины, неимоверно любил женщин! Он и дня не мог прожить, чтоб не завести роман на стороне. Помню, мне частенько приходилось создавать ему алиби.
  
   Чтобы ближе познакомиться со спецификой новой для меня работы, отправились в Москву на Черкизон. Друзья и знакомые Давида тепло нас встретили и предложили с дороги "отдохнуть":
  
   - Вон посмотри, брат, какая у меня блондинка работает! Недавно взял. Заходи в контейнер за тюки, она сама тебе все сделает!
  
   - Спасибо, дорогой! Всю ночь ехали, устали очень. Как-нибудь потом, - отказался от "угощения" Давид.
  
   Осмотрев рынок, не весь, конечно, только точки Давида и его знакомых, отправились в закрома родины - на оптовые базы, где базарные торговцы тарились фурами. Базы эти тоже держали земляки Давида, и у нас была возможность брать там товар на реализацию. Больше всего меня поразил уровень цен. Те же товары, что продаются у нас в приличных магазинах и даже в бутиках - всевозможные "итальянские" Фабиани и Пазолини, - стоили там сущие копейки! Мужская рубашка - от полутора до четырех баксов, кожаные сапоги на натуральном меху - двенадцать, а самая дорогая модель женских сапог - восемнадцать баксов! До сих пор, посещая харьковские магазины, я выставленную в них "Италию" называю не иначе как "имени Давида".
  
   Объехав несколько баз, загрузили всяческим товаром фуру и выдвинулись в Харьков. По прибытии на место сняли магазинчик, склад и стали торговать. В первую очередь я отоварил семью, друзей и родственников - по себестоимости, разумеется. А Давид, у которого в Харькове друзей почти не было, свою квоту выбирал постепенно. Товар без наценки расходился у него в основном на подарки подругам - по мере их появления и ротации.
  
   Хоть магазин наш и размещался на базаре, но для оптовой торговли не хватало товарных запасов, а для розницы точек реализации. В целях развития бизнеса Давид хотел прикупить место на Барабашовском рынке, который тогда только начинал "заселяться", но меня лично розничная торговля стала утомлять. Душа требовала чего-то большого и светлого: нереальных объемов, оптовых продаж - одним словом, приключений на пятую точку. И вскоре эти приключения я себе нашел...
  
  

Шанхайские барсы

  
  
   Каким образом вышла на меня "сладкая парочка" торговцев мехом, я уже не помню. В девяностые годы к деньгам много нищебродов липло. Уговорили они меня заняться продукцией Харьковской меховой фабрики. Расписали невиданные подъемы по итогам прошлого года, познакомили с нужными людьми на "меховке", и я, как буратино, пошел зарывать свои пять золотых на очередное "поле чудес". Был бы чуть умнее, удивился бы, почему это воротилы столь прибыльного бизнеса ходят по земле пешком и живут в тесных квартирах. У одного из них машина, а у другого новая мебель появилась лишь после того, как я стал финансировать наш совместный бизнес-проект.
  
   Проект этот заключался в поставке на меховую фабрику подкладочной ткани (естественно, с подъемом) и получении по бартеру ликвидной продукции - детских мутоновых шапок и шуб, которые отправлялись в Москву и продавались там на рынках. Поначалу все шло гладко: товар уходил и прибыль пусть на бумаге, но была. Мои компаньоны эту прибыль не забывали регулярно класть себе в карман, хотя со мной рассчитываться не спешили, напротив, твердили о новых инвестициях и расширении бизнеса. Ну я им бизнес и "расширил" - отправил в Москву целую фуру меха, да какого! Это вам не мексиканский тушкан - шанхайские барсы! что отливали изумрудом словно баксы, которые я сдуру в них вложил. О таможенном "оформлении" этого груза я писал раньше, а вот о том, что вскоре самому пришлось ехать в Москву и заниматься реализацией застрявшего товара, поведаю сейчас.
  
   Приближался Новый год, а с ним и застой в торговле до весны, когда наши шубки никому и даром будут не нужны. Делать нечего, забрался в девятку и двинулся в путь.
  
   Приехав в Москву, поселился аки царь в просторной четырехкомнатной квартире. Правда, жил в ней не только я...
  
   Одну из комнат занимал хозяин квартиры со своей женой. Вечно пьяный и постоянно чем-то недовольный, он часами просиживал в кресле, тупо уставившись в телевизор. Из всех передач главу семейства интересовали только две: футбол и программа "Время". Вспоминая его, я теперь понимаю, как зарождался нынешний российский электорат с телевизором вместо головы. Да и зачем ему голова, если думать ни о чем не надо? Все уже придумано - за вас!
  
   Другую комнату оккупировал дебильный сынок хозяев, который, вместо того чтобы учиться в школе, слонялся по дворам и отковыривал у машин фирменные значки. Время от времени он доставал из-под кровати чемодан и с нескрываемой гордостью демонстрировал нам свои трофеи, лыбясь при этом как идиот.
  
   Третью комнату снимали два кавказца, что спали целый день, а ночью таксовали. Знанием города они похвастать не могли, но брались довезти куда угодно, предварительно спросив: дорогу покажешь?
  
   И наконец, в четвертой комнате обосновался я, но тоже не один. На соседней кровати и на раскладушке мирно посапывали добры молодцы, которых я привез с собой из Харькова. Две кровати, раскладушка и табурет, довершавший убранство просторной десятиметровой комнаты, оставляли по московским меркам неприлично много свободного места. Проблему эту мы решили быстро, забив комнату от пола до потолка тюками с товаром.
  
   Самым трудным во всем этом мероприятии был подъем в четыре утра. Как я ненавидел будильник, заставлявший вставать чуть свет и идти по лютому морозу за машиной! Потом в нее загружался товар, полусонные добры молодцы, и мы ехали через весь город на рынок. Там я высаживал своих работников, а тюки за небольшую плату пристраивал в чей-то грузовик, завозивший их на Лужу (так ласково торговцы называли рынок в Лужниках). Однажды за этим занятием застал меня какой-то азербайджанец, хозяин базарного бизнеса средней руки, и по-отечески посоветовал: "Шел бы ты куда-нибудь в офис работать, не место тебе здесь. Тут для таких вон работа" - и указал на своих грузчиков, двухметровых десантников, ворочающих огромные тюки одной левой. Ему было невдомек, что я и сам в гробу видал такую работу, и лишь необходимость вынуть вложенные деньги заставляла меня всем этим заниматься.
  
   Вернуть деньги в полном объеме мне так и не удалось, и снова завертелась канитель: бандиты, кредиторы, должники - обычная рутина девяностых, которая опять не обошлась без вывоза имущества и тачки под залог.
  
   А может быть и правда, бросить все, податься в офис и зарабатывать себе на жизнь пускай не много, но без надрыва, собственным умом? А может быть, вообще устроиться на биржу?
  
  

Глава 4. Белые воротнички

  

Биржа

  
  
   В начале девяностых с невероятной скоростью у нас стали возникать разнообразные биржи - первые ласточки капитализма, тупо кружившие над руинами совка. Чего там только не пытались продавать! Электроэнергию, которой на месяц бы хватило всему земному шару, сахар в объеме, превышающем годовое производство Украины, целые эскадрильи самолетов Ан-24 и загадочную красную ртуть в гранулах и на разлив. Откуда взялось столько самолетов на продажу, я не знал, но брокеров, ворочающих такими фантастическими активами, видел.
  
   Как-то на исходе рабочего дня из дверей биржи вышло четверо молодых людей в белых рубашках при галстуках и с папками для документов в руках. Разговор их был более чем деловым: обсуждали многомиллионные сделки по обмену сахара на самолеты и поставке того и другого в Уганду. Продажа электроэнергии обсуждалась тоже, но из-за временного отсутствия высоковольтной линии Украина - Уганда, вопрос отложили до завтра. Беседа проходила на фоне старенького Запорожца и продолжалась минут десять. Я с завистью глядел на украинских яппи и ожидал, когда же за ними подъедет Мерседес. Но "подъезда" я так и не дождался. Кто-то из биржевых воротил бросил клич: "Ну что, поехали?" - после чего один из брокеров уселся за руль Запорожца, а трое других стали его толкать. Как только Запорожец набрал ход и с оглушительным треском завелся, финансисты вскочили в него, и дружная компания поехала пить пиво. Мне кажется, что и за бокалом пенного напитка они по инерции продолжали разрабатывать план электрификации африканских саванн. Ну а я скромно сел в девятку и отправился домой. Моя зависть к биржевым спекуляциям начинала стремительно таять.
  
   Много лет спустя я попал-таки на фондовую биржу и много чего там наворочал. Занимаясь интернет-трейдингом, я в основном кормил брокеров, предоставлявших доступ к торгам. "Плечами" я не пользовался - своих средств хватало, аналитиков не слушал, рассчитывая на собственную интуицию, а с маркетмейкерами вступал в непримиримую борьбу в стакане заявок, благо ликвидность биржевой площадки это позволяла. Биржа та была одной из самых крупных в Украине, но по прошествии нескольких лет ее ликвидность упала настолько, что недельный оборот всей площадки иногда оказывался меньше моего дневного в лучшие годы. Биржевой счет я не закрыл, но от активных операций постепенно отошел, подумывая со временем вообще покинуть эту "язву загнивающего капитализма" на здоровом теле нашего родного коррупционно-бюрократического государства.
  
  

Есть ли жизнь в офисе?

  
  
   Когда девяностые перевалили за экватор, я решил-таки остепениться. Пошел к друзьям в офис и попросился посидеть у них чуток - посмотреть, как белые воротнички бабло лопатой загребают. Друзья меня в офис пустили, стул выделили и следить за процессом позволили. А если вдруг с моей помощью прибыль какая обломится, то обещали даже поделиться.
  
   Работа в офисе кипела нешуточная. Первым, часов в десять, там появлялся Антик, универсальный работник, делавший на фирме все, что не в состоянии был сделать директорат: грузил товар, обзванивал клиентов и бегал на склад. Примерно в это же время приезжал и я, и мы вдвоем принимались за работу - начинали рубиться в компьютерную стратегию.
  
   Через некоторое время в офис заваливал Соленый, важный чувак, с виду тянувший не меньше, чем на директора. Он вертел на пальце брелок с ключами от машины и строго спрашивал, почему мы здесь и что делаем. С компьютером Соленый не дружил, поэтому проходил мимо нас вглубь комнаты и занимал там директорское кресло. В свободное от "руководства" время он заведовал складом и мотался на своей шестерке, куда пошлют.
  
   Вслед за Соленым приходил Головач, один из директоров и по совместительству главный бухгалтер. Он радостным голосом объявлял, что надо печатать документы, и выгонял нас с Антиком из-за компьютера (компьютер на фирме был один).
  
   Часов в двенадцать к офису подкатывал на своей восьмерке Славик, коммерческий директор, смахивающий больше на бандита, чем на директора, но для девяностых это было самое оно. Пинками под зад Славик сгонял со своего законного места Соленого, усаживал его напротив и заставлял сдавать карты. Как и Соленый, Славик компьютер тоже не жаловал, предпочитая рабочее время проводить за игрой в деберц.
  
   И только к обеду своим появлением нас одаривал Сеня, генеральный директор всея конторы. Улыбаясь как красно солнышко, он входил в офис, оглядывал начальственным взором трудящийся люд и выгонял из-за компьютера Головача: нечего разными безделицами заниматься, пора компьютерную стратегию на четверых расписывать.
  
   Примерно так, с утра до вечера, не поднимая головы, трудилась фирма над разработкой стратегии. И пусть это была не бизнес-стратегия, но занимались мы "работой" тихо и вполне пристойно, в отличие от Славика с Соленым. От их директорского стола по всему офису, да что там - по всему этажу, разносился такой мат, что случайному человеку могло показаться, будто здесь происходит выбивание долгов традиционным для девяностых методом. У наших игроков и вправду иногда до мордобоя доходило. А что? Деберц - вещь азартная!
  
   У ребят на фирме я впервые узнал, что такое корпоративная вечеринка, к примеру, новогодняя. В целях экономии вечеринка устраивалась в том же офисе, где еще утром разрабатывалась стратегия. К обеду комнату украшала живая елка, пара китайских гирлянд и... ящик водки. Чуть позже появлялась и закуска. Ближе к вечеру подтягивались бесхозные коммерсанты, у которых своей крыши (во всех смыслах) не было. Последними приходили девушки, больше похожие на блядей, но в целях конспирации именовавшиеся снегурочками. И начинался пир!
  
   Жены по понятным причинам на корпоратив не приглашались. Однако из каждого правила есть исключение. Исключением этим была жена Головача, которая, правда, тоже не приглашалась, но приходила сама и часто в самый неподходящий момент. Была она жутко ревнивой и при малейших подозрениях не то что на измену, а даже на мысль о ней, со всего размаха била мужа сковородкой по голове - чтоб даже и не думал!
  
   И вот в разгар вечеринки раздается телефонный звонок и строгий женский голос сообщает:
  
   - Это Головач Лена.
  
   - Голова чего, простите?
  
   - Я сейчас кому-то пошучу! Ждите, через пять минут буду!
  
   Народ стал ржать и подкалывать товарища:
  
   - Похоже, тебе всего пять минут жить осталось!
  
   На что Головач невозмутимо отвечал:
  
   - Нет, пацаны, это всем нам пять минут осталось.
  
   И это была суровая правда. Приходилось в срочном порядке распускать снегурочек по домам и придавать своим лицам максимально трезвое выражение: сковорода - штука тяжелая.
  
  

Денег нет и не будет

  
  
   Необходимо пару слов сказать и о бизнесе, который ни шатко ни валко, но все же продвигался у моих друзей, несмотря на все их вечеринки и прочие увлечения.
  
   Ребята возили резинотехнические изделия (не путать с "изделием N2") из Курска в Украину. Хорошо, если товар шел под конкретного покупателя. Но чаще всего продукция поставлялась на крупные предприятия, денег у которых не было. Приходилось наворачивать цену, сулить откаты и получать взамен зачеты, а дальше - как повезет. Бывало, что зачетный товар через пару-тройку бартеров превращался в деньги, но чаще бартерная цепочка состояла из пяти и более звеньев. Поэтому в начале цикла "деньги - товар - деньги", как правило, не было уверенности ни в сроках завершения цикла, ни в его прибыльности. В офисе у ребят я впервые услышал фразу "денег нет и не будет", которая на долгие годы стала девизом коммерсантов, работающих в условиях откатно-бартерной экономики.
  
   Крупные бизнесмены со связями во власти, а то и сами эту власть представляющие, не стеснялись в подъемах на поставляемый госпредприятиям товар. Цену увеличивали во много раз и медленно, но уверенно эти предприятия банкротили, делая их своими неоплатными должниками. Потом за долги госпредприятия приватизировались, и вчерашние партийно-комсомольские лидеры (а иногда и просто гопники из подворотни) становились олигархами. Теперь это уважаемые люди, владельцы заводов, газет, пароходов, народные депутаты и даже меценаты. Но ни один из них не может сказать, что капитал его нажит честно. Ни один! Нет, сказать-то он, конечно, может, прекрасно понимая, что это ложь. И все это понимают.
  
   А для мелких коммерсантов, вынужденных подбирать крошки с барского стола, бизнес складывался и вовсе туго. Загонишь, бывало, на трубный завод свой товар, а завод и отвечает, что всю ликвидную продукцию, к примеру трубы ВГП, выбрали уже ЕЭСУ, причем на много лет вперед, а вам, мальчики, можем отгрузить только дорогущие котельные трубы и то, если будете себя хорошо вести. Берешь эти трубы и не знаешь, куда их приткнуть: нужны-то они многим - ТЭЦ, ГРЭС и просто котельным, но денег у них не будет точно так же, как не было их у трубного завода. И бегаешь ты дальше, пытаясь продать зачет за энергоносители с огромным дисконтом. Посчитаешь, что получится в итоге, прослезишься и дальше пойдешь "бизнесовать", успокаивая себя тем, что не наживой единой жив коммерсант - главное в этом деле движение.
  
   Поднаторев слегка в промышленных поставках, решил и я заняться этим нелегким делом. Подтолкнули меня к такому решению два друга, что много лет работали в одной солидной фирме, занимая там руководящие посты. На бартерах они собаку съели и давно уже думали о собственном бизнесе, но все никак не могли распрощаться без скандала со своей конторой. Один из них, интеллигентный и начитанный еврей, отзывался о хозяине фирмы, тоже еврее, вполне определенно: "Когда я общаюсь с шефом, то становлюсь антисемитом". Другой хоть и не был евреем, но с первым соглашался полностью.
  
   Самостоятельный бизнес мои друзья решили опробовать вначале "на собаках", то есть на мне. Я не возражал: друзья обеспечивали финансирование и давали наводки, с кем можно работать, чтоб получить хоть что-нибудь ликвидное по бартеру. Не мудрствуя лукаво решил поставлять уже знакомые мне резинотехнические изделия. Сырье, полученное по бартеру от потребителей моего товара, я эшелонами загонял на огнеупорные заводы, затем кирпич оттуда вагонами поставлял на металлургические и, получив от них трубную заготовку, вез ее на трубопрокатные. О трубах вы уже знаете...
  
   Была еще одна, более короткая бартерная цепочка, состоящая всего из трех звеньев. Заканчивалась она составами цемента, которые прибывали в Харьков и попадали к местным производителям железобетонных изделий. Расплачивались они живыми деньгами, но делали это крайне медленно и неохотно. Один из этих "бетонных" магнатов мне до сих пор торчит.
  
   Но все бы было ничего, и прибыль бы была, да тут, как назло, разразился азиатский финансовый кризис и российский дефолт 1998 года, толкнувший нашу самостийную гривну в бездну девальвации. Активы наши в долларовом исчислении стали стремительно таять, и мне лишь чудом удалось избежать убытков по итогам всего проекта. Так что ни в офисе одних друзей, ни в качестве "подопытной собаки" у других каких-то нереальных дивидендов я не получил. Ну разве что опыт, который за плечами, как известно, не носить.
  
  

Отдушина

  
  
   Накопившаяся усталость от общения с брокерами, бандитами и прочими бизнесменами требовала какой-то отдушины. Но и отдушина эта тоже начиналась на букву "б".
  
   Невесть откуда взялась у нас знакомая по имени Илона, девушка в общении легкая, воздушная, к поцелуям зовущая. Мои приятели с ней по очереди "дружили", а после этого частенько приглашали ее в бар. Там с Илоной мы и разговорились. Жаловалась она на жизнь, на то, что образованной девушке, окончившей музыкальную школу и институт искусств, приходится нынче зарабатывать не умом своим и не талантом, а совсем другими частями тела. Но главное, когда эти "честно" заработанные деньги она приносила домой, то сталкивалась с полным безразличием супруга: ему все равно, где она и чем занимается, лишь бы кормила вовремя. А сам усядется за игровую приставку и гоняет свои "танчики" с утра до вечера, козел!
  
   Действительно, козел! Тут я с Илоной согласился и пожалел ее как мог. Налил "кормилице" вина, погладил по головке, скользнул и по другим пленительным местам ее податливого тела... А тело у Илоны было очень даже ничего: профессия не успела оставить на нем своего губительного отпечатка. Правда, о голове этого с уверенностью сказать было нельзя. Несколько лет подобной "работы" приводят к необратимым изменениям в сознании: мужчины рассматриваются исключительно как средство заработка, подруги как напарницы, а милая беседа в баре как возможность бесплатно выпить. Впрочем, без алкоголя деформация психики происходит еще быстрее, начинает попросту ехать крыша. У Илоны с крышей заметных проблем пока не было, но калькулятор в голове ее уже завелся. Потягивая вино, она то и дело косилась на мобильный телефон в ожидании очередного заказа. (В девяностые мобильники были не только у бизнесменов, но и у девушек определенных профессий.) А пока телефон молчал, можно было и дальше предаваться воспоминаниям...
  
   Илона в нашем городе была довольно популярна среди любителей того "искусства", которое она несла народу - пусть не бесплатно, зато от всей своей большой "души" четвертого размера. Сама она нисколько не стеснялась этой популярности в отличие от подруг.
  
   Одна из них была полной противоположностью Илоны: не блондинка, а брюнетка, не балаболка, а скорей, молчунья. Каждый, кто узнавал ее поближе, неожиданно для себя открывал скромное обаяние этой дневной красавицы - не бунюэлевской, а нашей! В ее тихом омуте наверняка водились черти, ведь если не они, то кто манил и соблазнял, затягивал и увлекал всё глубже? Стыдливая улыбка и блеск бездонных карих глаз рождали жгучее желание в этот омут окунуться и утонуть в нем навсегда! (По крайней мере, хоть на час.)
  
   Была она до крайности сентиментальной и часто предавалась романтическим мечтам. Когда звучала песня "Не отрекаются любя", в ее глазах поблескивали слезы. При этом она искренне смущалась и отводила взгляд, а после снова погружалась в свои грезы. А иногда, очнувшись от мечтаний, заглядывала преданно ко мне в глаза, надеясь в них найти хоть что-то из придуманного ею. Но тщетно. Сейчас я понимаю это, а тогда...
  
   Тогда был теплый летний день, и легкий ветерок играл верхушками деревьев. Я припарковался у подъезда ее многоэтажки и стал ждать. На лавочке сидело двое пацанов; бабушек, которых она стеснялась, к счастью, не было. Вдруг отворилась дверь и на порог из темноты подъезда вырвалась она - высокая кобылка с развивающейся гривой, ногами от ушей и смуглой шелковистой кожей. Ее загар удачно контрастировал с коротким белым платьем, а улыбка так подходила солнечному дню! Мне кажется, и ветерок ее приметил - собравшись с силой, дунул, чтоб узнать, что там скрывается у девочки под платьем? "Там" оказалось все в порядке - трусики, но челюсти у пацанов отвисли. Я тоже был приятно удивлен открывшейся картиной, сказал об этом ей, ну а она... Она смущенно улыбнулась, взглянула на меня большими карими глазами и тихо попросила: "Пожалуйста, поставь мою любимую кассету..."
  

* * *

   На этой лирической ноте, пожалуй, и закончу свой рассказ. Вошла в него лишь малая часть того, что довелось мне пережить, причем наименее грустная и криминальная часть. Лихие девяностые подошли к концу, сменившись более сытыми и спокойными двухтысячными. Всего за десять лет дикое первоначальное накопление капитала развело по разным полюсам тех, кто успел что-то украсть и приватизировать, и тех, у кого это было украдено. Вчерашние бандиты (из тех, что поумней) превратились в народных депутатов и мэров городов, а их подельники - в бизнесменов, людей публичных и уважаемых. Бесхозные коммерсанты в конечном счете обрели себе хозяев, став менеджерами на их предприятиях, и принялись доблестно трудиться на благо своих боссов, не забывая, впрочем, и о себе. Жизнь стала более предсказуемой, лишившись остроты и сумасшедшего драйва, присущего последнему десятилетию уходящего века. Но возвращаться в девяностые пусть даже ради драйва не хочется совсем. Ну разве что в воспоминаниях...
  
  
   Сентябрь - декабрь 2016 (в редакции 2018 года)

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"