Аннотация: Я шел - вперед! А над огромным и прекрасным миром, гордый, смелый, свободный, парил ДУХ, несущий на крыльях странствующего ветра чистые, открытые для любви сердца...
Дерево
- Мы с тобой одного духа. Ты и Я.
- Ты и Я, - тихо вздохнуло дерево.
Я прижался к его стволу и долго еще стоял так с закрытыми глазами, запоминая. Как и полагается настоящим друзьям, этот день мы провели вместе. Последний день моего детства.
- Ты ведь не будешь грустить, правда?
Дерево вздрогнуло и заскрипело, разбудив своим стоном дремавший в густой кроне молодой ветерок.
- Я вернусь, обещаю!
Зашелестев всеми листочками, дерево стряхнуло с себя лениво потягивающегося небесного странника и закачалось, прощаясь.
- Не надо, слышишь? Не прощайся! И я не прощаюсь.
Оно слышало и все понимало.
- Ну, мне пора...
Засунув руки в карманы, сжав их до боли в костяшках, я шел, не оборачиваясь, чтобы не струсить, не дать задний ход, не расплескать стоящие в глазах слезы перед пристально следившими за мной зрачками неизвестности...
Разрезвившийся ветерок заделался моим провожатым. Он то и дело нагонял меня, лаская, подбадривая, вздымая пузырем рубашку на спине и растрепывая свежим дыханием моего зеленого друга соломенные от солнца волосы. Дух - дух-х - ду-у-у-х-х-х, - накатывали на меня бестелесные волны его любви. И с каждым шагом походка моя становилась уверенней. Я чувствовал, что не один, что я никогда не буду один, каким бы далеким и трудным не оказался мой путь.
Я смотрел на растворяющийся в ночи силуэт юноши, которым был когда-то. Он шел вперед, навстречу своей судьбе, а над ним, на крыльях молодого ветра парил смелый, свободный, гордый, один на двоих ДУХ. Я смотрел на уходящего себя глазами дерева, оставшегося ждать.
Это был сон. Сон, родом из детства. Большую половину своей жизни я провел в городе, который захватил ее с потрохами в сети своих проблем, но так и не стал для меня ни отцом, ни братом, ни другом. Так, деловой партнер, не больше. Мы, раз за разом стараясь переиграть друг друга половчей, использовали это партнерство - сожительство по обоюдному согласию для обоюдного же мнимого блага. А дом... дома не играют, не прибегают и не используют, ведь любовь несовместима ни с чем, кроме любви. Мой дом... С почти неразличимой точки на карте Земли он переместился в область солнечного сплетения и живет теперь возле самого сердца. Было время, когда мы менялись с ним местами, и я возвращался туда, где независимо от времени года, всегда светило солнце.
"Мы с тобой одного духа. Ты и Я".
Я включил ночник и прищурился, тщетно вглядываясь в расплывшийся по стене блин циферблата. Вот ведь парадокс, сна ни в одном глазу, а тот сон, что заставил меня проснуться - стоит перед глазами живой картинкой.
Я сгреб свое тело с кровати и взял неровный курс на кухню, натыкаясь сослепу на дверные косяки. Не зажигая света, я нащупал на столе начатую пачку сигарет, зажигалку и закурил.
"Ты и Я... Ты и Я..." - без остановки твердил кто-то внутри головы моим голосом. Электронное время на передней панели микроволновки обжигало глаза, гипнотизировало своей беспристрастностью, 05: 38... : 39... : 40... Рыхлая палочка пепла переломилась и сорвалась с застывшей в пальцах тлеющей сигареты, щекотнув алыми глазками искр босые ступни ног. Я пришел в себя от гипнотического ступора и вздохнул, с грустью отметив, что раньше время тикало, а теперь вот - мигает. О, как страшно, как неумолимо мигает электронное время, превратившее целую жизнь в мигающий электрический сон...
Как, ну как я мог забыть о том, что так долго было неотъемлемой частью моей жизни, меня самого? Ведь за столько лет, я ни разу не вспомнил о нем. Впрочем, как не вспоминал и о себе, о сердце, бережно хранящем сокровища души. Мне было и грустно и радостно одновременно. Подумать только, у меня есть дерево! Мое! Личное! Тогда еще, в далеком детстве, я долго ломал голову, не мог придумать ничего лучше киплинговского девиза, бесился от своей тупости... Но однажды, разморенный от жары и физических упражнений с мячом, которые чередовал с рисованием по памяти портрета девочки, в которую был тайно влюблен, я уснул. Дерево накрыло меня своей тенью, оберегая мой сон от палящих лучей стоявшего высоко в небе июльского солнца. Оно, ласково покачивая на невидимых воздушных качелях отделившиеся от моего тела юношеские грезы, тихонько нашептывало мне на самое ухо: - Дух - ду-х-х - ду-у-х-х-х... И когда проснувшись, я открыл глаза - я понял, что придумал! Мы придумали его вместе! Наш девиз! "Мы с тобой одного духа. Ты и Я". Меня ничуть не смущало явное попахивание плагиатом, потому что слово - ДУХ было намного сильнее слова "кровь", что давало нам полное право на эксклюзив. Это было очень серьезно, как клятва в верности. К тому же, мы оба знали, чувствовали, понимали, что ДУХ - это нечто гораздо большее, чем просто слово.
А я забыл... Забыл, как...
... мокрый, счастлтвый, нанырявшийся до синих дрожащих губ и мурашек на тощих руках, в три ловких привычных движения "взлетал" на дерево и удобно устраивался на своем любимом месте - широкой гнутой, будто специально подогнанной под меня искусным мастером, ветке. Лето было в самом разгаре и я, в общем-то, ничего не делал, кроме того, что вовсю наслаждался жизнью. Заложив руки за голову я, зажмуривая по очереди глаза, подглядывал за играющими в догонялки облаками, а потом, свешивался вниз головой и, качаясь, как маятник, смеялся над перевернутым вверх тормашками зеленым миром. В подвешенной на коротком сучке заштопанной платяной сумке, было все, что нужно: парочка бутербродов с самой вкусной на свете "Докторской" колбасой, поджаренной толстыми кружками, фляжка с холодным чаем, перочинный ножик на всякий случай, фонарик от темноты и толстая книга в газетной обложке, которую я читал вслух для себя и моего друга, поэтому нам никогда не было скучно вдвоем. Иногда, засидевшись дотемна и заметив в закатном сиреневом небе чудо рождения первой звезды, я быстро вслух загадывал желания, одно за другим, пока не высыпали остальные блестящие веснушки красавицы - ночи. Я точно знал, что дерево не будет смеяться и не разболтает моих тайн, ведь все мои мечты были совершенно нереальны и несбыточны, отчего делались еще более прекрасными.
Это было беззаботное и счастливое время, время наполнения чем-то очень важным, возможно даже, что самым главным. Тогда я чувствовал себя настоящим и не сомневался ни в одной прожитой минуте своей жизни, потому что все они были - не зря. Я - в них, а они - во мне.
А я забыл... Я все забыл! Нарушил клятву, данную другу, а значит - самому себе. И теперь, кровь из носа, я должен был это исправить! Домой! В ласковое солнечное сплетение! Только бы поскорей из вечной мерзлоты, разучившейся тикать...
Сломав в пепельнице хребет потухшей сигарете, я подошел к окну. В низком небе разгоралась робкая свеча нового дня. И впервые за долгие годы, я почувствовал, как в моей груди восходит живущее в ней солнце. Старею, братцы, старею, становлюсь сентиментальным, мечтаю о деревьях... это уже диагноз! Я улыбался новому дню и радовался поставленному самому себе странному диагнозу. Я заново обретал свой, заблудившийся во сне дух.
С той ночи я уже ни на минуту не забывал о нем. Дерево звало меня... нет, не звало - призывало. Оно будто хотело поведать мне что-то очень важное. В первый же выходной, ранним августовским утром, я сел в электричку и отправился в крохотную точку на карте земли, туда, где я не был много лет.
Я вышел на маленькой пригородной станции, от которой было рукой подать до заветного места. День выдался теплым, солнечным и тихим той пощипывающей электрическими иголочками тишиной, какая бывает перед переменой погоды. Природа была в поре роскошной зрелости. Самое время наслаждаться великолепием пышных формы и богатством красок, пока их не иссушили ветра, пока они не вылиняли от бесконечных постирушек старушки осени! Но, я не замечал всей этой красоты, провалившись с головой в омут атаковавших меня сомнений. Как в последний день своего детства, я трусил перед неизвестностью, в которую намеревался шагнуть. Но, тогда мне было проще, ведь я чувствовал поддержку, а сейчас... Я, то и дело останавливался, нервно выбивал сигарету из пачки, закуривал и через пару затяжек бросал. Мне не хватало духа идти без остановок. Я мучительно сочинял слова, которые должен был сказать при встрече, но все они были не те и не о том. Я ломал голову, но никак не мог ничего придумать в свое оправдание... Можно ли вообще оправдать предательство перед словом, данным своему другу, пусть даже этот друг - дерево? Я вздыхал, спотыкался, мрачнел, но... продолжал плестись дальше, ничего не видя вокруг, не слыша, не замечая и всерьез подумывая о том, чтобы вернуться назад. Глупая это затея, глупая, детская, наивная... Как вдруг, легкий порыв неизвестно откуда налетевшего ветерка коснулся моих, уже изрядно припорошенных снегом волос и... что-то внутри меня щелкнуло, какой-то невидимый переключатель. Я остановился и, сам от себя не ожидая, произнес вслух нашу клятву. И в тот же миг сердце мое распахнулось, выпустив на волю то, что так долго томилось в заточении - гордый, свободный, смелый, один на двоих - ДУХ. Я озирался по сторонам, как чудом прозревший слепец, ахая и чуть не плача от восхищения. Открывшийся моему взору огромный мир благоухал и переливался на солнце. Он не хвастал собой, а просто был таким, какой есть, сегодня, здесь, сейчас и его ничуть не удручало то, что завтра он будет выглядеть как-то иначе. Я окончательно проснулся! Во мне больше не было ни страха, ни сомнений. Я дома! В самом центре солнечного сплетения! И я спешу на встречу к своему другу! Разве этого мало, чтобы чувствовать себя счастливым!? Этого бесконечно много, чтобы по-настоящему им быть! Доверившись ногам, которые, как оказалось, прекрасно помнили дорогу и хмелея от опрокинувшейся в глаза красоты, я весело припустил по широкой пыльной ленте извилистой тропы. Только что я понял одну важную штуку! Друг примет меня любым. И я приму его таким, каким бы он ни был. Сегодня. Здесь. Сейчас.
Пройдя большую часть пути, мой нос безошибочно уловил ивовое дыхание медлительной реки. Мне оставалось преодолеть последнее препятствие - глубокий тенистый овраг, в котором всегда было сыро и пахло молодой травой, грибами и старыми листьями. Не без труда отыскав спрятавшуюся в зарослях узкую потайную тропинку, я взобрался по ней наверх и, выйдя из тени в свет - увидел его. Мое дерево!
- Здравствуй, друг!
Волна радостных слез подкатила к глазам из самого сердца и я, оторвавшись от земли, не чувствуя больше ее притяжения, бросился в его объятия на крыльях переполнявшей меня радости!
- Стой!
От неожиданности, я резко затормозил и чуть не вспорол носом землю, споткнувшись. Что за чертовщина! Кто посмел встать между мной и им? Я огляделся вокруг и никого не увидел. В метре от меня стояло мое дерево и мне не терпелось его обнять. Еще раз обернувшись, я сделал шаг...
- Стой, кому говорят! Стрелять буду!
Голос, отдающий приказы, доносился из... Я поднял глаза. Кто-то прятался в густой кроне моего зеленого друга! И этот "кто-то" не давал мне приблизиться к нему! Я был взбешен! Мне хотелось только одного - убрать неожиданную преграду со своей дороги!
- А ну, выходи, - сказал я строго.
- Еще чего! - ответил голос сверху, - Сами проваливайте!
Мальчишка! Оккупировал мое дерево!
- Вот я кого-то сейчас достану и надеру этому "кому-то" уши! - ответил я на такую наглость еще более строгим голосом.
Ишь, стрелять он будет!
- Спускайся, кому говорят.
- Сначала отойдите от моего дерева!
Что? Нет, вы слышали! От моего дерева! Назвать мое дерево - своим! Я почувствовал, что багровею от негодования! Мне захотелось взобраться на дерево и там, изловив наглеца, хорошенько его отшлепать, а затем зашвырнуть куда подальше, с глаз долой, но вдруг заметил, что из плотной зелени листьев на меня направлено острое жало стрелы... Я еле сдержался, чтоб не брызнуть злым смехом! Этот засранец - самозванец и, правда, собирался в меня стрелять! Ну, ладно, посмотрим кто - кого...
Я перекинул через голову сумку и уселся в траву.
- Значит так, - сказал я, - Уходить я не собираюсь, поэтому предлагаю сдаваться и убираться, по добру - по здорову.
- Еще чего!
- Ха, да ты трусишь?
- Кто, я?
- Ну, не я же... К тому же я без оружия, с твоей стороны крайне неприлично нападать на безоружного. Сдаешься?
- И не подумаю!
Но, стрела все же опустилась, а через мгновение и совсем скрылась из вида. Я не видел мальчишку, он сидел, не шевелясь, не издавая никаких звуков, но я чувствовал, что он внимательно наблюдает за мной из засады, как дикий зверь, выслеживающий добычу. Интересно, долго он так продержится? Время шло, но ничего не менялось и... мне стало его жалко.
- Ладно, - сказал я и открыл сумку, - Согласен на переговоры. Бутерброд будешь?
Ни звука.
- Эй, ты там живой? Слазь уже!
- С чем? - раздался голос сверху.
- Что "с чем"? - спросил я.
- Бутерброд с чем? - выдержав паузу, уже не так воинственно сказал голос.
Ага! Голодный! Я улыбнулся. Значит, можно приручить.
- С копченой колбасой подойдет?
Некоторое время было совсем тихо, видимо там, наверху, принималось важное решение.
- Да, не бойся ты, дурачок, я не кусаюсь, - сказал я, разворачивая бутерброды.
Дерево закачалось, зашелестело листочками, и я увидел загорелого чумазого паренька лет двенадцати, который ловко цепляясь за ветки, спускался вниз.
- Прямо, как я когда-то, - подумал я, - Так вот о чем ты хотело мне рассказать, мое дерево... вот о чем...
- Дух - ду-х-х - ду-у-х-х-х, - услышал я в ответ.
Сердце мое смягчилось. Что уж теперь поделаешь... Не гнать же мальчишку, в самом деле... он-то в чем виноват...
- Твое дерево, говоришь? - сказал я, протягивая переминающемуся с ноги на ногу пареньку, бутерброд, - Ну, держи, лопай и рассказывай. Как звать-то тебя, Чингачгук?
- Димкой, - ответил тот, с жадностью и благодарностью в глазах, набросившись на угощение.
Этот длинный хороший день мы провели вместе. Я, Димка и дерево. После бутерброда все пошло, как по маслу и мы как-то так запросто подружились, как бывает только в детстве. Мы купались в реке, а потом, устроившись на толстой гнутой ветке, на которой места хватило для двоих, болтали о важных вещах и о разной, не менее важной, чепухе. Я показал Димке, как правильно набивать мяч, а он научил меня стрелять из самодельного арбалета. Пока Димка мужественно собирал для нас ежевику с растущего неподалеку лохматого и дико колючего куста, я решил нарисовать по памяти портрет той девочки, в которую был влюблен когда-то, но... не смог вспомнить ее лица. Тогда я нарисовал красивую несуществующую девушку в летящем платье, с огромными бархатными глазами и светлыми волнистыми локонами. А весь израненный в борьбе с ежевичным кустом Димка сказал, что я нарисовал его мечту и что когда-нибудь он узнает ее по этому портрету. Вырвав листок из блокнота, я подарил ему рисунок, ничуть не сомневаясь, что он обязательно встретит свою мечту, даже если она не будет похожа на придуманный портрет.
Время моего короткого путешествия истаивало медленно, но верно. Оно не мигало, а тихо тикало, как сердце в груди, то ускоряясь, то вдруг замирая, то неспешно покачиваясь в такт музыке этого чудесного дня. Когда начало смеркаться, мы развели костер. Хорошо было сидеть так, просто молчать, думая о своем, заворожившись бешеным и прекрасным танцем живого огня. Хорошо и... все же, немного грустно. Грустно расставаться с друзьями...
- Димка...
- А-а...
- Дай-ка мне тот портрет, что я тебе подарил...
- Зачем это? - насторожился он.
- Да, не бойся, не заберу! - потеребил я его нечесаные вихры, - Я хочу его тебе подписать... На память.
Я достал из сумки карандаш.
- Только не подглядывай, ладно? Потом прочитаешь.
- Ладно, - сказал Димка и отвернулся, но я видел, что его уже начало распирать от любопытства.
В закатном небе появилась первая звезда.
- Смотри! Загадывай скорей желание!
- А я уже загадал, - ответил он, - А вы?
- И я уже загадал, - сказал я, - Ну, что... давай прощаться?
Димка вдруг посерьезнел, насупился и я увидел, что у него в глазах блестят бусинки слез.
- Знаете, что я загадал?
- Не знаю...
- Я загадал, что вы обязательно вернетесь! А я..., я буду вас ждать, здесь, на дереве. Мы же теперь друзья?
Я, растрогавшись, обнял его, похлопал по плечу, спрятав за ним свои, готовые вот-вот родиться, слезы.
- Конечно, друзья, конечно! А знаешь, что я загадал?
- Неа..., - всхлипнул Димка.
- Что я обязательно вернусь! Скоро! Приду к своему... к нашему дереву, а ты - тут как тут!
- Правда?
- Правда - правда! И раз мы оба загадали одно и то же желание...
- Значит, оно обязательно сбудется!
- Обязательно.
- Тогда - я не буду прощаться! - радостно воскликнул он.
- И то верно! Не будем прощаться!
- А когда наступит это "скоро"?
- Скоро... А хоть на следующий выходной! Годится?
- Годится! Годится! Ура-а-а! - завопил Димка и запрыгал вокруг меня от радости.
Я подошел к дереву, прижался к его стволу. Как тогда...
- Спасибо тебе, друг!
-Дух - ду-х-х - ду-у-х-х-х, - прошептало дерево.
- Димка, иди сюда... Послушай...
Димка подошел к дереву и прислонил к нему ухо.
- Я... слышу... оно что-то говорит... да?
- Да, оно говорит.
Вот и все. Еще несколько шагов по пыльной тропинке и я встречусь с пристально следящими за мной зрачками неизвестности. Но, во мне больше нет страха. Я смело смотрю вперед и не боюсь обернуться назад. Я остановился и помахал над головой рукою. Моему дереву и Димке.
- Мы с тобой одного духа. Ты и Я, - сказал я про себя.
- Мы с тобой одного духа! Ты и Я! - словно услышав произнесенную мной клятву верности, прокричал Димка, махая изо всех сил руками, как лопастями ветряной мельницы.
- Не утерпел таки, прочитал, - рассмеялся я и крикнул уже почти не различимой в темноте фигурке, - Ты и Я! До встречи!
Странствующий ветерок, на несколько мгновений опередивший осень, догнал меня, окатив с ног до головы бестелесной волной свежего дыхания моего зеленого друга. А я шел вперед. И с каждым шагом походка моя становилась уверенней. Я знал, что - не один, что я уже никогда не буду один, каким бы трудным не оказался мой путь, потому что в крошечной, почти неразличимой точке на карте моего сердца всегда будет светить солнце, независимо от времени года. Я шел вперед, зная, что меня всегда будут ждать дома. И от всего этого я чувствовал себя живым и абсолютно счастливым! Я шел - вперед! А над огромным и прекрасным миром, гордый, смелый, свободный, парил ДУХ, несущий на крыльях странствующего ветра чистые, открытые для любви сердца.