"Вот, Я, Христос, говорю вам: в конце времён умолю Отца
послать вам другого Утешителя.
Он от Моего возьмёт и пришед будущее возвестит вам".
(От Иоанна, Библия).
Беседующие Духи: Достоевского, Эпикура, Шопенгауэра, Ницше, Фрейда, Пророка Даниила. Их слова - прямые их цитаты.
(Окончание).
ДАНИИЛ:
- А до богов ли им, Эпикур? Им бы понять, что слова "если отцы ели кислый виноград, то у детей на зубах - оскомина" к ним не имеют никакого отношения, ибо каждому из ... отцов завтра предстоит умирать именно за своё собственное беззаконие. Наступили дни, когда человечество во имя своего же спасения должно срочно вернуться к завету, вложить его во внутренность каждого и написать на человеческих сердцах. И вот тогда не нужно будет учить друг друга "познай заповедь Господа", ибо все, от малого до великого, будут сами стремиться к её исполнению. А для этого разумные из народа должны вразумить многих, хотя будут несколько времени страдать. И во время страдания своего будут иметь некоторую помощь, и многие присоединятся к ним. Ибо Господь сказал: Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели богослужения.
НИЦШЕ:
- А в чём состоит Боговедение, с чем должны повести борьбу разумные из народа? С геометрически расползающейся безнравственностью и вседозволяющей бездуховностью ... "кислого винограда". Молодое поколение должно сделать изобретением людей добродетель, она, добродетель, будет их глубоко личной защитой и потребностью: во всяком ином смысле добродетель только опасность - только "богослужение". Что не обусловливает жизнь, то вредит ей: добродетель только из чувства уважения к понятию "добродетель" вредна. "Добродетель", "долг", "добро само по себе", доброе с характером безличности и всеобщности - всё это химеры, в которых выражается упадок, крайнее обессиление жизни. Самые глубокие законы сохранения и роста повелевают как раз обратное: чтобы каждый находил себе свою добродетель.
ЭПИКУР:
- Казалось бы, чего проще? Так, Ницше? Ведь человек - разумное существо; значит для него высшее благо - выполнить то, ради чего он рождён. Но как можно вернуть к здравомыслию и добродетели тех, кого не удерживает никто, а гонит к пороку целая толпа? Толпе приходится уподобиться: не признав своим, она тебя и не полюбит. Тогда как может стать дорог народу тот, кому дорога добродетель? Как объяснить народу, что учиться добродетели - это значит отучаться от пороков? Да, труднее сохранить честные намерения, чем возыметь их, но ведь и добродетели нельзя разучиться. Только вот сегодня ни у кого даже и мыслей не возникает пойти против запросов низменной толпы - все "разумные" наперебой, расталкивая друг друга локтями, стараются первыми угодить ей.
ФРЕЙД:
- Именно поэтому масса, толпа сегодня ещё в большей степени поддаётся тлетворному внушению, она легковерна, она лишена критики, невероятное для неё не существует. Чувства массы становятся всё проще и порочнее, масса утратила сомнения и колебания, более того, масса в своей стадной животности уже утратила и способность анализировать истинность или ложность своих аргументов, всё больше и больше укрепляясь в сознании своей силы и непогрешимости. Она столь же нетерпима, как и доверчива к авторитету, продвигающему свои идеи. Она уважает силу и засасывающую своей пошлостью распущенность, поэтому совершенно не поддаётся воздействию добродетели и доброты, для неё это - лишь своего рода слабость, ничего кроме высокомерного презрения не вызывающая. Она требует от своих героев силы и даже насилия. Она хочет, чтобы ею владели, чтобы её подавляли. Она хочет бояться своего властелина. Она не знает ни человеколюбия, ни добродетели, сваливая отдельные личности в звериную толпу, ненавидящую всё человечество, любящую только себя. А задумываются ли люди над тем, кто её, массу, с крайней степенью извращения насилует сегодня?
ДОСТОЕВСКИЙ:
- Фрейд, им нечем думать: у них вместо голов - "ящики с картинками". В своё время я говорил: самый грубый из народа постыдится мыслей и побуждений ... "высших деятелей", и с отвращением отвернётся от большей части их дел. А почему? Потому что в душах добродетельных людей жил Христос и они не понимали, что можно наедине, за дверями, когда никто не подглядывает, делать про себя пакости и считать их вполне нравственно дозволенными, единственно потому, что нет свидетелей и никто не подглядывает. А что сегодня взахлёб восхваляется ... "высшими деятелями", властелинами? Именно эта гаденькая черта бесстыдства! Она цинично повсеместно прививается и рекламируется ... "героями". По вековым же понятиям русского народа, которые сегодня, к сожалению, едва - едва выживают в нём, то, что пакостно на миру, пакостно и за дверями. Ужасно, но пакостного на миру стало в сотни раз больше, а "двери" - все сорваны с петель! И "высшие деятели" ... "герои" гаденько уподобились именно пакостникам, находящим наслаждение в отвратительной пошлости и смердящей безнравственности!
ШОПЕНГАУЭР:
- Да, люди напрочь забыли, что добрые помыслы и чистая совесть дарят уверенную радость, ещё сильнее проявляется эта радость при каждом добродетельном поступке. А что испытывает человек, лишённый добродетели? Он чувствует себя окружённым чуждыми и враждебными явлениями, и всё своё упование он возлагает на собственное благополучие; счастливая же радость окружающих его людей вызывает в нём только звериную озлобленность и животную ненависть. А вот добродетельный живёт в мире дружественных явлений: благо каждого - его собственное благо! Если же знание человеческого жребия вообще не наполняет радостью его души, то постоянное убеждение, что его собственная сущность находится в окружении всего живого и доброго, сообщает ему всё - таки известное равновесие и даже светлое настроение.
ДОСТОЕВСКИЙ:
- Какая россыпь светлых слов! Каков возвышенный призыв к божественному разуму и человеческой добродетели! Но, дорогой Шопенгауэр, все твои россыпи живого и доброго уничтожены сто лет назад, как только была уничтожена в человечестве вера в своё бессмертие. Я же предсказал: исчезнет вера в бессмертие, в тотчас же иссякнет не только любовь, но и всякая живая сила, чтобы продолжать человеческую, не животную, жизнь. Мало того: тогда ничего уже не будет безнравственного, всё будет позволено. И об этом я предупреждал "высших деятелей" и "авторитетов" человечества, да не услышали, не вняли моему предупреждению. Друзья, а услышат ли нас ... "авторитеты" сегодня, в конце времён? И вернут ли веру людей, нет, не в "Боженьку", но веру человечества в свою добродетель - в своё бессмертие?
ДАНИИЛ:
- На твой, Достоевский, вопрос я отвечу так. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Как вышел человек нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришёл, и ничего не возьмёт от труда своего, что мог бы он понесть в руке своей. Во все времена для человека не было ничего лучше, как наслаждаться делами своими: потому что это - доля его, ибо кто приведёт его посмотреть на то, что будет после него? Но ведь и мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни всё будет забыто, и, увы! мудрый умирает наравне с глупым. Люди не задумываются: участь сынов человеческих и участь животных - участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом. Но кто из наивных, кичливых, безосновательно самоуверенных и самодовольных человеков наверняка знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю, вместе с телом, как и тело человеческое сходит туда же?
ЭПИКУР:
- А каков он, не животный, но "человеческий дух"? Звери бегут только при виде опасности, а убежав, мгновенно не испытывают страх. У людей же ещё долго бушует в висках кровь. Лев и в одиночестве, убежав от охотников, тут же с аппетитом съест оленя; человек же в новогоднюю ночь хочет общения и не притронется к еде, если к нему вдруг не придёт любимый человек. Я восхищён неохватной мудростью слов, сказанных после меня: если Дух Того, Кто воскресил из мёртвых Иисуса, живёт в вас, то Воскресивший Христа из мёртвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас. У кого на плечах не "ящик с картинками" - тот поймёт, в чём разница между львом, убежавшим от охотников, и человеком, оставшимся в одиночестве в новогоднюю ночь.
ШОПЕНГАУЭР:
- Замечательно сказано! Но мне так кажется, что современный человек и в новогоднюю ночь, вдруг оставшись один, наедине с "ящиком", с аппетитом, простите, сожрёт всё новогоднее угощение, приготовленное для "любимого" человека. Может быть, я не прав. Пусть люди задумаются вот над чем: животное узнаёт смерть лишь в самой смерти; человек же сознательно приближается с каждым часом к своей смерти, и это иногда вызывает тревожное раздумье о жизни даже у того, кто ещё не постиг в самой жизни этого характера вечного уничтожения. Главным образом поэтому человек и создал себе, как мы с вами, коллеги, говорили философию и религию, от которых сегодня окончательно отказалось человечество, тем самым уровняв свой "человеческий дух" с духом животных.
ДОСТОЕВСКИЙ:
- Согласен с тобой, Шопенгауэр. Не имея инстинкта животных, по которому те живут и устраивают жизнь свою безошибочно, люди гордо продолжают отвергать и религию, и философию - краеугольные основы общества, вознадеясь на науку, забыв, что для такого дела, как создать общество, наука всегда будет всё равно как в пелёнках. Тут, казалось бы, даже противоречие: если жизни так много, то есть кроме земной ещё предполагается и бессмертная, то для чего бы так дорожить земною - то жизнью? А выходит именно напротив, ибо только с верой в своё бессмертие человек постигает всю разумную цель свою на земле. Без убеждения же в своём бессмертии связи человека с землёй порываются, становятся тоньше, гнилее, теряется высший смысл жизни. Если убеждение в бессмертии так необходимо для бытия человеческого, то, стало быть, оно и есть нормальное состояние человечества, а коли так, то и самое бессмертие души человеческой существует несомненно. Словом, идея о бессмертии - это сама жизнь, не "загробная", а именно живая жизнь, её окончательная формула и главный источник истины и правильного сознания для человечества.
ДАНИИЛ:
- Исследовать и испытать мудростью всё, что делается под небом - это тяжёлое занятие, в отличие от животных, дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нём. Жизнь циклична, а потому всегда бывает нечто, о чём говорят: смотри, вот это новое; но это уже было в веках, бывших прежде: идея и смысл неизменны, меняются только "масштаб" и "оформление". Но нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после. Человеки думают, что "творят" историю, прошибая лбом себе дорогу; куда мудрее было бы иногда обращаться за советом к прошлой мудрости. Именно поэтому люди никогда и не могли до конца воспринять всю божественность "формулы" Достоевского, его "главного источника истины".
НИЦШЕ:
- Так было. Но настало окончание времён и ты, Даниил, восстал для получения твоего жребия в конце дней, предсказанных для человечества пророками, включая и нас всех. Придуманный мной пророк - Заратустра сказал о твоём, ныне наступившем, времени: "Теперь я люблю Бога; людей я не люблю. Человек слишком несовершенен. Лучше взять у них часть их ноши и неси вместе с ними - это будет для них лучше всего! И если давать им, то не больше милостыни, да ещё заставить просить её. Настало время человеку поставить себе цель. Пора ему посадить росток высшей надежды своей. Пока ещё изобильна и щедра земля его: но уже пришло время - становится она скудной и бессильной, ни одно высокое дерево уже не сможет вырасти на ней. Горе! Вплотную приблизилось время презреннейшего человека, который не в силах уже будет презирать даже самого себя!". Сказал я это сто лет назад. Что, презреннейшие, нет сил презирать даже себя? - хотелось бы задать человечеству вопрос.
ДАНИИЛ:
- И услышал я голос Господа: кого Мне послать спасать человечество? И я сказал: вот я, пошли меня. И Он сказал: пойди и скажи народу: слухом услышите, и не уразумеете; очами смотреть будете, и не увидите. Ибо огрубело сердце народа, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтоб Я исцелил их. А исцеление наступит только тогда, когда люди поймут, что им должно принять не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное им от Бога, что и должно возвышаться не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого, соображая духовное с духовным. И вот тогда люди воспримут "окончательную формулу и главный источник истины": они - храм Божий, и Дух Святой живёт в них, и только "возлюбив друг друга" они перестанут презирать себя, выживут и не погибнут - в этом и состоит человеческое бессмертие. Ты об этом говоришь, Достоевский?
ДОСТОЕВСКИЙ:
- Но возлюбить человека, как самого себя по заповеди Христовой, - невозможно. Не только масса, толпа, но и закон личности на Земле связывает. "Я" препятствует. Один Христос мог, но Христос был вековечный идеал, к которому по закону природы должен в конце времён стремиться человек. Между тем, после появления Христа, как идеала человека во плоти, как "духа мира сего", стало ясно как день, что высочайшее, последнее развитие (по Ницше) личности, в самом конце этого развития, в самом пункте достижения цели - в конце времён, именно и должно дойти до того, чтоб человек нашёл, сознал и всей силой своей природы убедился, что высочайшее употребление, которое может сделать человек из своей личности, из полноты развития своего "Я", - это как бы уничтожить это "Я", отдать его целиком всем и каждому безраздельно и беззаветно. И это величайшее счастье. Таким образом, закон "Я" сливается с законом гуманизма, и в слитии оба, и "Я" и "Все", взаимно уничтоженные друг для друга, в то же самое время достигают и высшей цели своего индивидуального развития каждый особо.
НИЦШЕ:
- Да, само "Я" и весь хаос его противоречий честнее всего свидетельствует о бытие своём: творящее, оценивающее, жаждущее "Я" - есть мера и ценность всех вещей. И это "Я", самое правдивое свидетельство бытия, говорит о теле и стремится к нему, даже когда предаётся страстным мечтам и трепещет разбитыми крыльями. Однако как мне сегодня оценивать мой призыв к людям: все честнее учится оно говорить, это "Я"; и чем больше учится, тем больше находит слов, чтобы хвалить тело и землю. Ой, так ли? И неужели сегодня новой гордости может научить "Я": не прятать голову в песок небесных абстракций или, напротив, с головой не опускаться в нечистоты, но высоко держать её, эту голову, созидающую смысл земли?! Тем не менее, я, хоть и без прежней уверенности, продолжаю призывать: пусть новая воля воспримет тот путь, по которому ранее шли слепо и наугад, и охотно следовать ему, и восхвалять его, и не отклоняться от него в сторону, тайком, подобно больным и умирающим. Предмет этой воли - земная добродетель: в ней мало мудрости и совсем мало смысла, понятного всем. Но эта птица должна! свить гнездо своё и начать высиживать золотые яйца!
ДАНИИЛ:
- Зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. А кто зажжёт эту свечу? Ведь, Ницше, твоих "творящих, оценивающих, жаждущих" крайне мало, мало тех, кто способен прозревать общую опасность, заключающуюся в том, что сам "человек" вырождается - ты так сказал. Впрочем, как мало и тех, кто, нет, не слепо верит, но вполне осознанно и ясно понимает, что путями человеков руководит Дух и подкрепляет их в немощах их; ибо они не знают, о чём молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за них воздыханиями неизреченными. И тогда Господь посылает пред людьми Ангела хранить их на пути, Он открывается в видении, говорит во сне.
ШОПЕНГАУЭР:
- Да, люди видят сны, а не сон ли вся их жизнь? Или, определеннее: есть ли верное мерило для различения между сновидениями и действительностью, между грёзами и реальными объектами? И где место в этих грёзах земной добродетели, которую, вроде, должен хранить Ангел, хоть в ней, как сказал Ницше, мало мудрости и совсем мало смысла, понятного всем? Глубокий сон, пока он длится, ничем не отличается от смерти, он отличается от неё только своим отношением к будущему, т. е. пробуждением. Смерть - это сон, в котором забывается индивидуальность, всё же другое опять просыпается, или, скорее, оно совсем и не засыпало. Для человечества скоро наступит "пробуждение" - люди поймут и признают, что ими руководит иной разум.
НИЦШЕ:
- Я понимаю, что моё умничанье в сравнении с мудростью мудрых от Бога ничего не стоит, но просто хочу поубавить спесь сегодняшних "великих" умов, для которых понятие духа, добродетельной души не существует, правда, если их ум способен понять мои мысли. То, что люди переживают в сновидении, точно так же составляет часть внутреннего мира души, как и что - нибудь пережитое "действительно": оно делает людей богаче или беднее, даёт одной потребностью больше или меньше, и в конце концов среди белого дня и даже в самые светлые минуты бодрствующего духа до некоторой степени убаюкивает людей то, к чему они приучены сновидениями. Положим, что кто - нибудь часто летал во сне и наконец при всяком сновидении чувствует в себе силу и искусство летать, как своё преимущество. Ему присуще в высшей степени завидное счастье: разве такому человеку, который считает для себя возможным по малейшему импульсу описывать всякие виды дуг и углов, - которому знакомо чувство известного божественного легкомыслия, знакомо движение "вверх" без напряжения и принуждения, движение "вниз" без опускания и снижения - без тяжести! - разве человеку, испытавшему это и привыкшему к этому в своих сновидениях, слово "счастье" не явится в конце концов в иной окраске и значении также и наяву! разве не должен он иначе желать счастья? "Полёт" в таком виде, как его описывают поэты, должен казаться ему, по сравнению с этим "летанием", слишком земным, мускульным, насильственным, уж слишком "тяжёлым".
ЭПИКУР:
- Люди восхитятся твоими художественными рассуждениями, Ницше, и задумаются, если вдруг ясно осознают, что они каждый день умирают, потому что каждый день отнимает у них частицу жизни, частицу Духа, укорачивает возможность ощущения божественного "Полёта", так ярко и осязательно тобой воспроизведённого. А кто из сегодняшних ... "поэтов" способен своим ... умом охватить единую "летательную" природу Духа и души и продолжить воспевать твой пока никем не понятый "Полёт"? Есть такие? А есть ли философы, как их ... блогеры, способные не поэтической строкой, но простыми словами объяснить человечеству, что все их души, до единой, - дети Единого Духа? Я хочу отметить, друзья, что из всей нашей беседы здравомыслящие люди должны сделать для себя грозный вывод: человечество смертельно больно. И как всяким тяжелобольным временное улучшение заменяет здоровье, так и тем людям, которые прислушаются к нашей беседе, станет легче и чище на душе, но они должны понимать, что лекарства не помогут, если не задержаться в теле. Впрочем, люди умирают не потому, что хворают, а потому, что живут.
ФРЕЙД:
- Но люди не хотят усложнять свою жизнь и не задумываются о "летательном", думая только о телесном. К сожалению, не только простые люди, но и не все "великие умы" поймут и меня до конца. Я продолжу Ницше и скажу о телепатических посланиях, которые не имеют никакого отношения к сновидениям, природа которых заключается в особом процессе "работы сновидения". При этом отдельно отмечу: "летательный", божественный "Полёт" Ницше и телепатические послания - это близнецы - братья одного и того же отца - Святого, Единого Духа. В отличие же от простого сна телепатические "сновидения" в чистом виде - это телепатический опыт в состоянии сна. Сновидения идут изнутри и являются продуктами психической жизни, тогда как "телепатическое сновидение" предполагает, что оно представляет собой восприятие чего - то внешнего, по отношению к чему психика остаётся пассивной и принимающей. Можно привести миллион примеров, когда телепатический опыт в состоянии сна из "опыта" превращался в абсолютно реальное жизненное событие, как отметил Ницше, - в "действительность". Людей, переживших подобные "опыты", - тысячи в каждом поколении; людей, которые во сне получали "телепатические послания", приведшие к важнейшим научным открытиям, - десятки за всю историю человечества, но "телепатических пророков" - единицы. Только вот люди верят рассказам миллионов, охотно пользуются результатами открытий десятков "снотелепатов", но совершенно не верят единицам из них, говоря, что это явью не станет никогда, потому что не может быть никогда.
ШОПЕНГАУЭР:
- Но мы - то с вами, коллеги, понимаем, что человек, призванный к великим подвигам какого - нибудь определённого рода, от юности своей скрыто чувствует это внутри себя и работает в этом направлении. Ибо его Ангел и наяву своей помощью, и во сне наставлениями и подсказками постоянно напоминает и внушает слова Господа - Единого Духа: прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и освятил тебя: учёным ли, писателем ли, пророком ли для народов поставил тебя. Господь говорит через Ангела: не говори "я молод" или "у меня нет знаний"; ибо ко всем, к кому Я пошлю тебя или всё, что Я скажу тебе исполнить, и всё, что повелю тебе, скажешь, пойдёшь и сделаешь.
ДАНИИЛ:
- Вот поэтому смертным, полностью лишённым способности ощутить "божественное легкомыслие Полёта" ещё труднее, почти невозможно, понять "действительное легкомыслие" слов Христа: "Слово же, которое вы слышите, не есть Моё, но пославшего Меня Отца. Утешитель же, которого пошлёт Отец во имя Моё, научит вас всему и напомнит вам всё, что Я говорил вам. Когда же придёт Утешитель, он будет свидетельствовать о Мне. Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошёл; ибо, если Я не пойду, Утешитель не придёт к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам. И Он пришед обличит мир о грехе и о правде и о суде. О грехе, что не веруют в Меня; о правде, что Я иду к Отцу Моему, и уже не увидите Меня; о суде же, что князь мира сего осуждён". Всё это мы с вами, пока непризнанные Пророки мои, обстоятельно и достаточно подробно обсудили выше и пришли к выводу, что "последнее время" наступило и предсказанные нами события уже происходят в мире. Незадолго среди людей появится Утешитель, Дух истины, он наставит людей на всякую истину; ибо не от себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит. Он прославит Христа и напомнит людям Его слова: "Да будет всё едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино". Смотрите, презрители, подивитесь и исчезните; ибо Я делаю дело во дни ваши, дело, которому не поверили бы вы, если бы кто рассказал вам - это обращение Господа к ныне живущим пока не услышали человеки.
ФРЕЙД:
- Не только простые люди, но не подивились, и не исчезли, и не возвестили скорый приход Утешителя главы "двух светильников" - Франциск и Кирилл на своей встрече в 2016 году, когда втихую, келейно решили не поднимать давно уже перезревшие вопросы основательно подгнившего христианского богословия. Они лукаво не объявили человечеству, что именно в нынешние дни заканчиваются "тысяча двести шестьдесят дней пророчества двух светильников", отведённых в Откровении Богословом христианству: "зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их". Правда, позже Патриарх Кирилл вынужденно признал, что только слепой не видит свершения предсказанного Богословом, но на этом и успокоился, притих в "церкви земной". И о наших пророчествах он напрасно не упомянул. А ведь Господом предопределено: дабы "зверь" окончательно не убил и не раздавил христианство, "два светильника" должны умолять Утешителя прийти, ведь только так, и не иначе! они смогут "стать на ноги и дух жизни от Бога вновь войдёт в них". А для этого христианская Церковь должна покаяться, вспомнить "откуда ниспала" и объявить человечеству, что её священники две тысячи лет перевирали Христа, приучая людей верить, что Он вернётся. Но ведь Христос совершенно ясно и понятно, уходя от людей к Отцу, сказал, что не вернётся, а вместо Себя пришлёт Утешителя. Напоминаю Его слова: "Когда же придёт Он, Дух истины, то наставит людей на всякую истину; ибо не от себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит людям". Что касается ... "высших деятелей", то они должны объединиться в "мозговом штурме" и, пусть меня простят смертные, вдолбить в "ящики с картинками" божественную истину: человеческая жизнь служит какой - то высшей цели, которая, правда, нелегко поддаётся разгадке, но, несомненно, подразумевает совершенствование человеческого существа. По - видимому, объектом этого облагорожения и возвышения должно быть духовное начало в человеке - душа, которая с течением времени так медленно и трудно отделилась от тела. Всё совершающееся в земном мире есть исполнение намерений какого - то непостижимого для людей ума, который пусть трудными для понимания путями и манёврами, но в конце концов направит всё к благу, то есть к радостному для людей исходу.
ДОСТОЕВСКИЙ:
- Но некоторые, я гляжу, из "высшего разума", всё же изредка что - то начали невнятно бормотать, себе под нос, в безбрежном "стеклянном море" кристаллических экранов Тарабича и Богослова, возносясь к Богу и увидев себя в нечистотах и помоях безнравственности; вдруг осознав, что человечество стоит на краю смертельной черты, за которою наверняка начнётся период антропофагии, если не повернуть обратно, к богу, к добродетели, к бессмертию. Да и наши священники тоже, говорят, просыпаются. Духовное наше сословие, говорят, давно уже начало обнаруживать признаки жизни. С умилением можно прочитать и послушать назидания владык по церквам своим о проповедничестве и благообразном житии. Наши пастыри, по всем известиям, решительно принимаются за сочинение проповедей и готовятся произнести их.
НИЦШЕ:
- В наши времена, Достоевский, величайшим преступлением была хула на Бога, но Бога сегодня убил "зверь" и Он умер, и почти умерла надежда, что Он воскреснет, как Христос, поэтому и преступления против добродетели и любви окончательно умерли вместе с Ним. Поистине, человек - это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять его в себя и не стать нечистым. Сверхчеловек - это море, где потонет великое его презрение. В чём то высокое, что могут пережить люди? Это - час великого презрения: час, когда их счастье станет для них таким же отвратительным, как их теперешние понятия о разуме и добродетели. Час, когда они скажут: "Что есть счастье? Оно - бедность, и грязь, и жалкое самодовольство. Но оно должно быть таким, чтобы служить оправданием и самому бытию!".
ДОСТОЕВСКИЙ:
- В народе русском всегда присутствует неустанная жажда великого, всеобщего, всенародного, всебратского единения во имя Христово. Правители России, заклинаю вас, если слышите! Незамедлительно не узаконьте, но провозгласите: Христос - его сила, наша русская всегда сила, когда орёл летит "на дело трудное". Истинно, только с Христом можно помочь человечеству обрести высшее благо - найти в душах своих свою добродетель. И если нет ещё этого всебратского единения, если не созижделась ещё церковь вполне, уже не в молитве одной "церкви земной", а в "Скинии Небесной", то всё - таки инстинкт этой церкви и неустанная жажда её, иной раз даже почти бессознательная, в сердце многомиллионного народа нашего несомненно присутствуют. "Да будет всё едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино" - этот божественный завет Христа, эта Его святая заповедь как раз и должны воспламенить сердце добродетельного русского орла, жены, рождающей младенца. Разве не милосердие Христово уже подвигает весь народ России "на дело трудное" - на призыв к добродетели и бессмертию человеческой души?
ДАНИИЛ:
- Приход Утешителя неизбежен, как бы это пророчество не замалчивали "два светильника", трупы которых "вывалил зверь на улицы великого города, где и Господь распят". Да, Утешитель придёт, человечество осудит народы и обличит многие племена; и перекуют они мечи на орала, и копья свои - на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать. Люди сбросят с плеч "ящики с картинками" и поймут, и осознают: куда величественнее, когда внутри каждого Царствие Божие "Полётом"
Ницше воспарит. И вот тогда навсегда, навеки во имя спасения человеков воцарится воля Господа: да будет всё едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и все человеки да будут едины в Господе Боге Вседержителе.
ШОПЕНГАУЭР:
- Христианский Спаситель, этот дивный образ святости и величия, полный совершенной добродетели, глубокой жизненности, величайшей поэтической правды и высокого смысла ещё пока стоит перед человечеством, испытывая величайшие страдания. Да, видимо, дни его сочтены - "ящикам с картинками" Он не нужен.
НИЦШЕ:
- Вот поэтому я и учу о Сверхчеловеке тех, кто понимает Заратустру: человек есть нечто, что должно преодолеть. А что делают люди, дабы преодолеть его? До "ящиков с картинками" все существа стремились создать нечто, что выше их; сегодня же люди лениво барахтаются в отливе этой великой волны и скорее возвращаются к зверям, чем преодолевают человека. Что такое обезьяна по сравнению с человеком? Посмешище либо мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для Сверхчеловека - посмешищем либо мучительным позором.
ФРЕЙД:
- Становясь частицей организованной толпы, человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации. В изолированном положении он, быть может, был бы культурным человеком; в толпе - это варвар, т. е. существо инстинктивное. У него обнаруживается склонность к произволу, буйству, свирепости, но также и к энтузиазму и героизму, свойственным первобытному человеку.
НИЦШЕ:
- Но сегодня, Фрейд, человек толпы утратил "склонность к героизму" и опустился на десять ступеней ниже питекантропа из первобытного стада. Я сомневаюсь, сможет ли это ... "стадо" понять истинный смысл бытия: этот смысл есть Сверхчеловек, молния из тёмной тучи человечества. Так говорит Заратустра: "Я не стану пастухом и собакой для стада; сманить многих из стада - вот для чего пришёл я. Негодовать будут на меня народ и стадо: разбойником станут звать пастухи Заратустру. Я сказал "пастухи", они же зовут себя добрыми и праведными. Взгляните на них! Кто больше всего ненавистен им? Разбивающий скрижали их ценностей, разрушающий и преступающий, но он и есть созидающий".
ДАНИИЛ:
- И скоро зазвучат голоса на "стеклянном небе" Тарабича и Богослова, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и гуслисты - блогеры Господа Бога Вседержителя запоют новую песнь на слова Моисея, которой никто не мог научиться, кроме них. И взлетит по середине "огненного неба" киберпространства твой Сверхчеловек - Утешитель, Ницше, он поднимет вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле и всякому племени и колену, и языку и народу: убойтесь Бога и воздайте Ему славу, и поклонитесь Сотворившему небо и землю, и море и источники вод. Все народы придут и поклонятся Господу Богу Вседержителю и цари земные принесут славу и честь свою, и принесут славу и честь своих народов. И будет престол Бога и будут рабы Его служить Ему. И от престола будет исходить чистая река воды жизни, светлая как кристалл.
ДОСТОЕВСКИЙ:
- Это - то и есть рай Христов. Вся история как человечества, так отчасти и каждого отдельно, есть только развитие, борьба, стремление и достижение этой цели. Но достигать великой цели, по моему рассуждению, совершенно бессмысленно, если при достижении цели всё угасает и исчезает, то есть если не будет жизни у человека при достижении цели. Следственно, есть будущая, райская жизнь.
ДАНИИЛ:
- И увидел я мёртвых, стоящих перед Богом, и книги были раскрыты, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мёртвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. Налицо - высочайшенанотехнологичный, посекундно - файловый "компьютерный" учёт Святым, Единым Духом "жития" каждого из человеков. Думаю, никто, простите, из "ящиков с картинками" спорить с этим не будет? Почему? Потому что они знают: за каждым из них круглосуточно, под запись, уже следит земная "иная книга" - смартфон. Только вот почему ни "высокие деятели", ни "два светильника" помалкивают о свершении и этого пророчества Богослова - не пойму.
ФРЕЙД:
- Действительно, непонятно. Ведь никто из здравомыслящих людей не собирается опровергать тысячелетнее необъяснимое ощущение человечества: за каждым из людей присматривает благое, лишь кажущееся строгим провидение, которое не позволит, чтобы они стали игральным мячом сверхмощных и беспощадных сил природы; даже смерть есть вовсе не уничтожение, не возвращение к неорганической безжизненности, но начало нового вида существования, ведущего по пути высшего развития. Достоевский это назвал гениально кратко: будущая, райская жизнь. И, с другой стороны, те же нравственные законы, которые установлены человеческими культурами, царят над всеми событиями в мире, разве что всевышняя инстанция, вершащая суд, следит за их исполнением с несравненно большей властностью и последовательностью, чем земные власти.
ЭПИКУР:
- Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рождённым от Духа, ибо рождённые от плоти есть плоть, а рождённые от Духа есть дух. Каждой душе Господь дал тело, но не с каждой душой Его Дух говорит. Как ты сказал, Фрейд? Люди верят рассказам миллионов, охотно пользуются результатами открытий десятков "снотелепатов", но совершенно не верят единицам из них, говоря, что это явью не станет никогда, потому что не может быть никогда? От Гёте к этому добавлю я: свершился час, когда природы тайную печать сознательно сломали люди и то, что жизнь творила органично, они научились в стеклянных склянках зарождать. И вот уж мозг мыслителя искусный стремится мыслителя искусственно создать. И что, спрашиваю людей, что - то не так предсказал Гёте? Или вы с тупым упрямством, простите, безмозглых баранов так и будете продолжать блеять в "стаде" своём между собой, что, дескать, не может "быть никогда" Святого, Единого Духа, вложившего это пророчество в уста Гёте? Воистину - сие достойно "ящиков с картинками"! Да, люди лучше б были, "не озари его ты божьей искрой изнутри, он эту искру разумом зовёт и с этой искрой скот скотом живёт". А теперь этот ... "скот" пыжится создать себе подобного виртуального "скота".
НИЦШЕ:
- Признаюсь, "скотов" я не люблю, я люблю "рождённого от Духа" - того, чья "искра разума" призывает принести себя в жертву земле, чтобы когда - нибудь стала она землёй Сверхчеловека. Я люблю того, кто не оставляет для себя ни единой капли духа, но жаждет быть всецело духом добродетели своей. Я люблю того, кто из добродетели своей делает влечение и судьбу: только ради добродетели своей ещё хочет он жить, и не жить более. Я люблю того, кто расточает душу свою, кто не хочет благодарности и сам не воздаёт её: ибо он одаряет всегда и не стремится уберечь себя. Я люблю того, чья душа переполнена настолько, что он забывает себя и вмещает в себя все вещи. Я люблю всех, кто подобен тяжёлым каплям, падающим одна за другой из тёмной тучи, нависшей над человечеством: они предвещают приближение молнии. Имя той молнии - Сверхчеловек. Последователей ищет грядущий Сверхчеловек - Утешитель и тех, кто соберёт жатву вместе с ним, ибо время наступило и всё созрело для жатвы. Недостаёт только сотни серпов, скорое появление которых предсказал Богослов. Нужны последователи, и притом живые, а не мёртвые - не мертвецы, которых несут, куда хотят.
ДОСТОЕВСКИЙ:
- Какая она, твоя земля Сверхчеловека, Ницше? Где она, на какой планете, в каком центре, в окончательном ли центре, то есть в лоне всеобщего синтеза, то есть Бога? - люди не знают. Известна только одна черта будущей природы будущего существа, которое вряд ли будет и называться человеком (следовательно, и понятия люди не имеют, какими будут они существами). Эта черта предсказана и предугадана Христом - великим и конечным идеалом всего человечества - представшем людям, по закону человеческой истории, во плоти. Все мои пророчества сбылись; всем своим духом надеюсь и верю, что свершится и воля Святого, Единого Духа, произнесённая Христом: среди людей появится Утешитель и поведёт их в бессмертие - в Царство Божие, в Землю Сверхчеловека.
ДАНИИЛ:
- Так и будет, Достоевский. Уже всё яснее просматривается предсказание Богослова: "И видел я как - бы стеклянное море, смешанное с огнём; и победившие зверя и образ его последователи Сверхчеловека стоят на этом стеклянном море смартфонов, держа гусли Божии. И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали. И увидел я святый город, новый - Сверхчеловека, сходящий от Бога с "огненного неба" киберпространства; храма же я в городе Сверхчеловека не видел, ибо Господь Бог Вседержитель - храм его. И услышал я громкий голос: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их".
Последователи Сверхчеловека, вас крайне мало, но Духом Архангела Михаила воспряньте, Куликово Знамя с изображением Христа над "стеклянным морем" разверните и призовите мир весь выйти на смертный бой с Драконом, с его "скотами" и "зверьём" во имя будущего детей, ради будущего человечества!