Русаков Степан Николаевич : другие произведения.

Облако в юбке (по Маяковскому)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Напоминание столетнее.
  Читатель! "Облако в штанах" В. Маяковского актуально вновь. Гениальные стихи сокращены на те мысли поэта, которые пока не находят отражение в нашей жизни. Его высокий слог слегка адаптирован.
  Будет интересно, обязательно прочтите, задумайтесь.
  
  Триптих (сокращено и адаптировано)
  Хотите -
  буду от мяса бешенный
  - и, как небо, меняя тона -
  хотите -
  буду безукоризненно нежный
  не мужчина, а - облако в штанах!
  Не верю, что есть цветочная Ницца!
  Мною опять славославятся
  мужчины, залежанные, как больница,
  и женщины, истрепанные, как пословица.
  
  Вот, Володя, и через сто
  для себя не важно
  и то, что пиаристый,
  и то, что сердце - холодной железкою.
  Но, как и тебе, иногда хочется
  звон свой мужской
  спрятать в мягкое, в женское.
  Только вот истинных
  мужиков
  остается меньше
  все.
  
  И вот, горблюсь в планшетнике,
  плавлю пальцем стекло фэйсбуковое.
  Будет любовь или нет?
  Какая - большая или крошечная?
  Впрочем, откуда любая возле компьютера?
  Ясно одно - будет маленький,
  смирный, свой любеночек.
  Просто она шарахается автомобильных гудков -
  очень любит персональные вертолетики.
  И вот вчера сказала она - выходит замуж.
  Что ж, пусть выходит! Ничего ... покреплюсь.
  Пусть видит - спокоен как!
  Как ... пульс покойника.
  Помнит ли, как, виртуальная, говорила:
  "Джек Лондон, деньги,
  любовь, страсть", -
  а я одно видел:
  Джоконда она, которую надо украсть!
  И ... украли.
  
  Опять, влюбленный, выйду в игры,
  огнем озаряя бровей загиб.
  Что же!
  И в доме, который выгорел,
  иногда живут бездомные бродяги!
  
  Что слышу? Угодно дразнить:
  "Меньше, чем у нищего машин,
  у вас изумрудов безумий".
   Пусть так.
  Только помнит пусть: погибла Помпея,
  когда раздразнили Везувий!
  
  И вдруг -
  ни с того, ни с сего -
  все шарахается, крутится,
  валится.
  Трах!!!
  Бах!!!
  Тарарах!!!
  Городов вавилонские башни,
  возгордясь, все возносятся выше,
  а бог города на пашни поменяв,
  заквашивает слово.
  Улица эту муку молча прет.
  Крик торчком стоит из глотки ...
  чахотки площе.
  И когда выхаркнет давку на площадь,
  спихнув наступающую на горло паперть,
  увы, не подумает никто:
  в хорах архангелова хорала
  бог, ограбленный, идет карать!
  
  А улица присела и заорала:
  "Идемте жрать!"
  Во рту
  умерших слов разлагаются трупики,
  только два живут, жирея -
  "сволочь"
  и еще какое - то,
  кажется, "борщ".
  
  И уже давно поэты
  не бросаются от улицы, ероша космы:
  "Как двумя такими выпеть
  и барышню,
  и любовь,
  и цветочек под росами?".
  Что всем до Фауста,
  феерией ракет
  скользящего с Мефистофелем в небесном паркете!
  Теперь понятнее всем -
  планшетник в чужом кармане
  кошмарней, чем фантазия у Гете!
  
  Опять нежданно
  и тучи
  и облачное прочее
  подняло на небе невероятную качку,
  как будто расходятся белые рабочие,
  небу объявив озлобленную стачку.
  Гром из - за тучи, зверея, вылез,
  громадные ноздри задорно высморкая,
  и небье лицо секунду кривилось
  суровой гримасой железного Бимарка.
  И кто - то,
  запутавшись в облачных путах,
  вытянул руки к кафе -
  и будто по - женски,
  и нежный как будто,
  и будто бы пушки лафет.
  
  Ежусь, зашвырнувшись в трактирные углы,
  вином обливаю душу и скатерть
  и вижу:
  в углу - глаза круглы, -
  глазами в сердце въелась богоматерь.
  Чего одаривать по шаблону немалеванному
  сиянием трактирную ораву!
  Видишь - опять
  голгофнику оплеванному
  предпочитают Варавву?
  Может быть, нарочно я
  в человечьем месиве
  лицом никого не новей.
  Я,
  может быть,
  самый красивый
  из всех твоих сыновей.
  Дай им,
  заплесневшим в радости,
  скорой смерти времени,
  чтобы стали дети, должные подрасти,
  мальчики - отцы,
  девочки - забеременели.
  И новым рожденным дай обрести
  пытливой сединой волхвов,
  и придут они -
  и будут детей крестить
  именами ушедших дедов.
  
  В улицах
  люди жир продырявят в четырехэтажных зобах,
  высунут глазки,
  протертые в сорокгодовой таске, -
  перехихикиваться,
  что дождь обрыдал тротуары,
  лужами сжатый жулик,
  мокрый, лижет улиц забитый булыжником труп,
  а на седых ресницах -
  да! -
  на ресницах морозных сосулек
  слезы из глаз -
  да! -
  из опущенных глаз водосточных труб.
  Всех пешеходов морда дождя обсосала,
  а в джипах лощился за жирным снобом сноб;
  лопались люди,
  проевшись насквозь,
  и сочилось сквозь трещины сало,
  мутной рекой с джипов стекала
  вместе с иссосанной булкой
  жевотина старых котлет.
  
  Скромное счастье!
  Тебя я боюсь забыть,
  как поэт боится забыть
  какое - то
  в муках ночей рожденное слово,
  величием равное богу.
  Память твою
  я буду беречь и любить,
  как солдат,
  обрубленный войною,
  ненужный,
  ничей,
  бережет свою единственную ногу.
  
  Кровью сердца дорогу радую,
  липнет цветами у пыли кителя.
  Тысячу раз опляшет Иродиадой
  солнце землю -
  голову Крестителя.
  И когда мое количество лет
  выпляшет до конца -
  миллионом кровинок устелется след
  к дому моего отца.
  Вылезу
  грязный (от ночевок в канавах),
  стану бок о бок,
  наклонюсь
  и скажу ему на ухо:
  - Послушай, господин бог!
  Как вам не скушно
  в облачный кисель
  ежедневно обмакивать раздобревшие глаза?
  Давайте - знаете -
  устроимте карусель
  на дереве изучения добра и зла!
  Вездесущий, ты будешь в каждом шкапу,
  и вина такие расставим по столу,
  чтоб захотелось пройтись в ки - ка - пу
  хмурому Петру Апостолу.
  А в рае опять построим Евочек:
  прикажи, -
  сегодня ночью ж
  со всех бульваров красивейших девочек
  я натащу тебе.
  Хочешь?
  Не хочешь?
  Мотаешь головою, кудластый?
  Супишь седую бровь?
  Ты думаешь -
  этот,
  за тобою, крыластый,
  знает, что такое любовь?
  Я тоже ангел, я был им -
  сахарным барашком выглядывал в глаза,
  но больше не хочу дарить кобылам
  из сервской муки изваянных ваз.
  
  Всемогущий, ты выдумал пару рук,
  сделал,
  что у каждого есть голова, -
  отчего ты не выдумал,
  чтоб было без мук
  целовать, целовать, целовать?!
  Я думал - ты всесильный божище,
  А ты недоучка, крохотный божик.
  Видишь, я нагибаюсь,
  из - за голенища
  достаю сапожный ножик.
  Крыластые прохвосты!
  Жмитесь в раю!
  Ерошьте перышки в испуганной тряске!
  Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою
  отсюда до Аляски!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"