В давние времена, недалеко от города Трир жил граф со своей молодой любимой женой. Граф всегда был человеком сдержанным и желал уединенной жизни, а потому замок его стоял в отдалении от проезжих дорог. Жена графа, еще совсем юная, не видевшая светской жизни во всем ему подчинялась. Жили они дружно, размеренно и спокойно, и каждый день в большом замке был похож на другой.
Только шли годы, но не давал Бог детей супругам, которые все больше и больше о них и мечтали, представляя себе, как будут гулять с малютками вдоль спокойного озера, по тенистым аллеям вдоль замка, и слышать заливной детский смех. Но судьба была жестока и не было у любящих мужа и жены желанных детей. Граф стал угрюм, молчалив и рассеян, - все чаще его большие серые глаза останавливались, вглядываясь в даль, а речь внезапно прерывалась посередине... Графиня же, видя такую перемену в муже, все больше времени стала проводить в своих покоях, запираясь и не выходя иногда сутками, отказываясь от еды, и непрерывно плача. Красота, молодость и здоровье ее стали увядать - но граф не замечал этого, как призрак ходил он одиноко по темным холодным коридорам своего владения и вглядывался в выражения глаз своих родственников, изображенных на портретах. Вскоре тоже закрылся он в одной из башен замка, вид из небольшого окна которой открывался на озеро. Так счастливая жизнь в замке переменилась на жизнь угрюмую и беспокойную, и слуги, предоставленные сами себе, то горевали вместе с хозяевами, то перешептывались по темным углам, то устраивали веселые застолья на кухне - и все уже перестали верить, что когда-то в этот забытый счастьем дом вновь вернется любовь и радость. Но ошибались...
В одну из серых, непрерывно сменяющих друг друга ночей, граф, долго вглядываясь в озеро, увидел на его всегда спокойных водах слабое колыхание, которое все усиливалось. Уставший от бессонных ночей хозяин замка сначала решил, что ему показалось, но после, когда из вод озера появились явные очертания женской фигуры, четко проявившиеся при лунном свете, он напряг все свое внимание и стал пристально вглядываться в видение. То была прекрасная дева, косы которой были длинны, и струились по ее обнаженному телу, словно маленькие серебряные ручейки, в глазах сияло солнце, а формы были столь прекрасны, что граф долго не мог оторвать глаз. Дева озера приблизилась к нему по лунной дорожке, и поднявшись на уровень его башни мелодичным голосом произнесла:
- Ты хозяин этих земель, лесов и вод и до некоторого времени содержал здесь все в порядке. Теперь ты забыл обо всем на свете, но я знаю твое горе и могу помочь. У тебя будет две дочери, столь желанные и долгожданные. Жизнь их будет спокойна и ровна, как воды моего озера. Но познав каждая лишь одно, никогда не должна познать другого. Одна должна жить в вечном свете, другая - в вечной тьме. И не будут они различать их в своей жизни, не будут знать радости, потому что не познают горя, и не станут они знать горя, потому что неведомы будут радости. Если согласишься, ты, граф, на мои условия, то научу я тебя еще и королевскому искусству, и сможешь приумножить ты свои богатства, и покажу священную королевскую игру, пришедшую с востока, которая поможет тебе впредь никогда не скучать, умножить свои знания и развить свой ум. Согласен ли ты?
- Согласен, на все условия, - вымолвил граф, даже не успев подумать, дикая радость охватила его с самого начала, как только дева начала говорить о детях...
- Тогда сделай так - раздели свой замок на три равных части, первую, справа от озера, всю выложи белым мрамором, другую - слева - черным, а середину сделай серой. Наверху в серой половине оставь комнаты для своего уединения - там ты будешь познавать искусство. Залу внизу оставь для познания игры, а срединные комнаты используй, как захочется. Придет время, и я научу тебя и тому и другому. А сейчас ждет тебя твоя молодая жена и тихое семейное счастье, - сказав это, дева озера исчезла, и только серебряные круги пошли по воде. Граф же, не теряя ни минуты, отправился к графине вымаливать у нее прошения за то, что так долго мучил ее своей холодностью и невниманием.
С той поры жизнь в замке потекла своим чередом - также мирно и размеренно, только еще с большей нежностью относились супруги друг к другу - ведь они ждали прибавления.
В положенный срок графиня родила двух девочек. Одна была прекрасным розовым младенцем, с самого рождения поразившим окружающих глубиной и осмысленностью небесного цвета глаз, другая девочка напротив, представляла собой жалкое зрелище - слегка горбатенькая, она была вся будто перекошена судорогой, а кожа ее имела неприятный желтоватый оттенок. С рождения малюток поместили в разные концы замка, как научила сделать дева озера. Здорового ребенка поместили в светлую половину, а болезненного - в темную.
Сами граф и графиня бывали попеременно то на одной, то на другой половине, радуясь своим долгожданным детям. И та, и другая девочки, казались им прекрасными несмотря на то, что они видели физическое превосходство одной и уродство другой. А пока дети росли, любая их шалость была великой радостью для родителей. Утомляло лишь то, вначале, что непрестанно приходилось переодеваться в одежду из черного цвета в белый, а из белого в черный - переходя с одной половины замка на другую - но делать это было обязательно, так сказала дева озера. Но скоро это стало их любимым занятием, потому, что с рождением детей дева озера научила супругов королевской игре, - и каждый раз, проходя от одной дочки к другой, они играли партию, стоя попеременно на черных или белых клетках в огромном зале посредине замка (в зависимости оттого, какая была одежда графа и графини - черная, или белая). Другие фигуры, которые в настоящей жизни были слугами должны были терпеливо дожидаться своих господ в положенные часы, приготовившись к игре на шахматном полу. Обычно граф и графиня утренние и послеобеденные часы проводили в светлой половине замка, то гуляя с дочкой вокруг озера, то просиживая все вместе с новой книжкой с картинками до обеда. Когда они выходили со светлой половины, уже начинало смеркаться. Граф и графины непременно проходили через шахматную залу, играли одну партию за белых короля и королеву, и отправлялись по окончании игры ко второй дочери, обязательно при этом переодевшись в темные платья. С ней они часто засиживались допоздна, и иногда при луне выходили любоваться на гладь озера. После супруги проходили снова в свою часть замка, снова играли теперь уже за черных короля и королеву, после чего графиня уходила отдыхать, а граф иногда, будучи в нужном расположении духа, проводил часы за изучением древних манускриптов и познании королевского искусства. Тогда давала ему советы дева озера, являясь все также мистически, из водной глади. Она же строго настрого наказала никогда не рассказывать сестрам о существовании друг друга, и сделать так, чтобы никогда одна из них не увидела солнечного света, а другая - темноты ночи. В противном случае, как объяснила дева, две сестры сразу же умрут...
Ужаснувшись таким словам граф, конечно, сделал все для того, чтобы выполнить условия девы озера.
Проходили долго тянувшиеся годы, девочки выросли и повзрослели. Та, что жила в светлой половине замка, давно затмила своей красотой мать, об очаровании которой когда-то складывались легенды, а сестра ее, напротив, отличалась даже какой-то особенной непривлекательностью и часто бывала больна разными неизвестными лекарям болезнями.
Родители удивлялись такой разнице во внешности своих дочерей, но любили обоих безмерно.
Когда стали они все больше мечтать уже о хороших партиях для своих девочек и о внуках, явилась к графу вновь дева озера, и сообщила, что недолго им осталось ждать, и скоро придется проститься со своими любимыми дочерьми, чтобы те смогли продолжить свой путь уже самостоятельно.
Скоро все действительно свершилось так, как сказала графу дева - к обоим девушкам посватались подходящие по статусу, и удивительно похожие на сестер внешне молодые люди. Один был красив, другой - вызывающе безобразен. Первый жил недалеко от их замка, а второй - в далекой стране. И как было ни жаль графу и графине расставаться со своими детьми - пришлось выдать их замуж, выделить наследство и снарядить в дорогу.
Долго прощались они с одной дочерью в утренние часы, и с другой - в часы вечерние...
Граф и графиня после отъезда погрустили, погоревали, но продолжили играть в королевскую игру, и стали в свободные часы уже вместе изучать старинные манускрипты и современные трактаты по магии. Теперь часто бывали у них известные гости, и даже поговаривали, что один раз приезжал к ним сам Агриппа Неттесгеймский, и они долго беседовали, а может быть, даже проводили совместные опыты.
Граф тоже часто бывал в разъездах - делал визиты своим дочерям, которые, как он убедился, продолжали ту же странную для обычного человека жизнь, что и в замке. Одна девушка жила в роскошном бело-мраморном дворце, а другая - в темном замке над глубоким обрывом. Во дворе одной росли и благоухали розы, пели птицы, на дорожках сверкали драгоценные камни, а вокруг замка ее сестры непрерывно завывали ветра, стояли лишь остовы обуглившихся деревьев, пораженных когда-то давно ударом молнии.
У одной сестры появились дети, сразу двое прекрасных здоровых мальчиков, а две дочери второй умерли во время родов, и сама она, как после узнал граф, чудом осталась жива.
Но больше всего удивляла графа ни сама поразительная жизнь его дочерей, таких непохожих одна на другую, а то, с каким равнодушием относились они к событиям собственной жизни, не замечая ни счастья, ни горя, не ведая одна о болезнях, а другая не зная, что значит провести день, когда ничто не беспокоит, не отличая любовь от ненависти, а заботу от равнодушия...
Только теперь он стал понимать, что обе его девочки несчастны, и только по прошествии стольких долгих лет он осознал смысл слов девы озера "не будут они различать их в своей жизни, не будут знать радости, потому что не познают горя, и не станут они знать горя, потому что неведомы будут радости", и почувствовал все кощунство своего обещания, данного деве озера.
С тех пор стал он носить тяжелый камень на сердце, и стали одолевать его разные хвори.
Когда почувствовал старый граф, что силы его уже на исходе, а эликсир жизни не дает уже былой бодрости тела и духа, решил он попрощаться со своими девочками, которых, как он теперь думал, сам сделал несчастными. Сначала он отправился к дочери, что жила поблизости, провел в ее дворце много счастливых часов, играя с внуками, и радуя глаз дивными красотами природы. А в конце отъезда не вытерпел - и рассказал дочери о ее родной сестре, что живет далеко отсюда и поразительно несчастна. Граф было начал описывать ее жизнь, но по выражению лица дочери скоро понял, что ей просто неинтересно слушать - она смотрела на него недоуменно, будто он рассказывает не правду, а страшную выдуманную историю. Тогда он замолчал, поцеловал дочь, и уехал уже навсегда, как он сам чувствовал. Равнодушие его такой милой во всем девочки и отсутствие малейшего сочувствия к судьбе родного ей человека, ранили графа в самое сердце.
Граф решил не сразу ехать в дальнюю дорогу, а передохнуть немного в своем замке. Там он прожил несколько дней, все также играя в шахматы и наслаждаясь обществом своей горячо любимой супруги. А когда он решил заглянуть в будущее в своей алхимической лаборатории, едва переступил ее порог - как упал замертво, будто сраженный громом. Первой нашла его верная супруга, которая закрыв на засов комнату и приказав предварительно слугам ни под каким предлогом в течении семи дней не беспокоить господ, умерла рядом со своим почтенным мужем. Когда комнату отворили, в ней был страшный беспорядок, и с трудом нашлась записка от графини, в которой она просила ничего не сообщать о смерти родителей детям, и руководство замком отдать в руки своего брата, графа N, жившего неподалеку. Ему графиня завещала вести в замке все те же порядки, сохранить, как и сейчас, три части замка, - но две из них оставить в покое, и устранить оттуда слуг, а только в одной светлой половине замка наказала продолжить привычную жизнь.
С тех пор прошло полгода.
В один день рано утром в замок неожиданно приехала одна сестра, которую слуги еще издавна называли "светлой". Она поселилась в своей части замка, стала расспрашивать слуг о родителях, но узнала только, что те уехали в дальнее путешествие, и вернуться нескоро (так просила сказать графиня в своем завещании дочерям, если те появиться).
И в тот же день приехала другая сестра, только уже поздно ночью. Она сама отворила ту половину замка, где жила прежде, и найдя там все в запустении, не встретив ни слуг, ни родителей, принялась горько плакать. Скоро силы покинули ее, и она забылась тяжелым сном на своей прежней кровати. Проведя так несчетное количество времени она все же стала ходить по темным коридорам, знакомым ей с детства, держась за каждую стену, как за опору. Тогда она случайно повернула один из камней в стене - и открылся тайный ход. Не раздумывая ни минуты, она пошла вперед.
Тем временем ее сестра, праздно бродила по своей половине замка - она вспомнила то, что отец говорил ей, что есть где-то ее сестра, которая также, как она, провела детство в неведомой ей части замка, что она никогда не видела той части, потому что она плотно укрыта лесом от ее взоров. Все это представлялось ей нелепой сказкой, но из любопытства девушка решила поискать тайный ход и другую половину замка. Она обошла все многочисленные залы и комнаты, открыла все двери и засовы, но никак не могла найти заветной двери. Тогда усталая она облокотилась на стену в одном из коридоров, и тут же со скрипом отворилась тайная дверь. То, что она увидела, захвалило все ее существо - ведь впереди ее ждал и манил абсолютно темный проход. Сначала она отпрянула в ужасе, но поняв, что темнота неопасна, пыталась ощупывать ее руками, уходя все дальше и дальше вперед по коридору. Когда она прошла достаточное расстояние, тьма становилась все менее отчетливой, и наконец девушка вышла в огромный зал. С удивлением при этом слабом свете, чуть проникавшем сквозь пыльные витражи, она оглядывала свое белоснежное платье, посеревшее от грязи вокруг. Еще большим было ее удивление, когда прямо по в противоположной стороне зала увидела она черную человеческую фигуру.
- Это ты моя сестра?, - с ужасом спросила она.
- Я не знаю, - спокойно отвечала та.
- А кто твой отец?
- Мой отец - граф Z, хозяин этого замка. Но я не нахожу здесь ни его, ни моей дорогой матери. Должно быть они умерли, а я даже не узнала об этом и не смогла их похоронить...
- Нет, они уехали - мне так сказали слуги.
- Но здесь уже давно нет никаких слуг, все пришло в запустение...
- Подожди, ты ничего не знаешь! Я объясню тебе - в свой последний визит отец рассказал мне все. Если я все правильно поняла, то ты и есть моя сестра, что жила всю жизнь на другой половине замка, а после уехала в какую-то далекую страну, где постоянно воет ветер. Ты никогда не видела света...
- Не может быть, - заплакала бедная девушка, - иметь сестру и не знать об этом! Да еще такую красивую - ты очень похожа на нашу мать, и это заставляет меня верить, что ты говоришь правду. Но я видела свет - серебряный свет луны, но я никогда не видела существ подобных тебе и я даже думаю, что ты не человек... хотя, должно быть ты правда моя сестра. Все это все так невыносимо грустно...
- Зачем ты плачешь? Теперь ведь мы нашли друг друга! Расскажи мне свою жизнь...
И девушка в черном начала свой долгий рассказ. Она говорила о своем детстве, когда мать и отец гуляли с ней вокруг озера, в котором отражалась луна, какие причудливые тени отбрасывали деревья их сада, и как жалостно выл ветер. А ее родная сестра слушала с интересом - ведь странное чувство испытывала она к этому необъяснимому созданию, которой казалась ей девушка в черном. Но она не понимала ее слов, и только когда та начала описывать горести своей жизни в замке мужа - о том, как он запирал ее многими днями в одной из башен замка, как запрещал ей свободно гулять по дому, и тем более выходить на улицу, как она долго пыталась и не могла родить детей, а когда наконец родила, то это оказались две мертвые девочки...- тогда девушка в белом тоже горько заплакала. Она поняла, что все, что происходило в жизни с ней - ее семейная радость, счастье материнства, безграничная любовь мужа и безмерное богатство - в точности до наоборот происходило с ее сестрой, в жизни которой сохранились светлые воспоминания только о детстве. Да и можно ли было их назвать светлыми, если девочка все время болела, а она и не знала что такое боль...
Ей стало невыносимо жалко эту непонятную для нее, но родную и близкую девушку, - и она долго плакала, прежде чем начать свой рассказ о жизни.
Когда она наконец закончила, вторая сестра воскликнула:
- Как бы я хотела жить твоей жизнью!, хотя многое в ней не понимаю, но все в ней кажется прекрасным и гармоничным, как ты сама...
- А я хотела бы жить твоей, - сказала вторая сестра - "потому, что только сейчас я научилась плакать - оказывается это так сладко и так легко становится после!
Сестры обнялись, и еще долго сидели молча, глядя друг на друга и из глаз обоих текли слезы счастья и горя. Теперь каждая из них научилась плакать и смеяться, и наконец каждая начинала видеть мир во всей его полноте и совершенстве. Когда они пришли в себя и решили скорее идти осматривать другие половины замка, чтобы теперь все-все знать друг о друге, - они увидели, что с пола в зале, на котором они стояли, от слез исчезла пыль, и он вновь стал в черно-белую клетку.