Аннотация: ЗАМОРОЖЕНО Мистическо-реалистический роман. Попытка написать на спор лучше, чем Коэльо. Существует ли он... путь к богу, путь к себе, путь к богу в себе. Обновление от 31 мая
Вступление, в котором главный герой обращается к небу и удивительным образом получает ответ.
Мой субботний вечер был традиционно раскрашен семейным скандалом.
- Вот почему ты каждую пятницу нажираешься как свинья, а в выходные сидишь перед своим компьютером и палец о палец не ударишь? - заявила мне Лена.
- Зато я не хожу в церковь каждое утро, как на работу. - ловко, как мне показалось, поддел ее я.
- Не смей оскорблять церковь! - голос уже-почти-не-жены поднялся еще на пол октавы и приобрел чарующую окраску звука несмазанной бензопилы.
- Да ты не в бога веришь, ты в церковь веришь, и в попов! - поддался воодушевлению и я.
- А ты... - ее глаза прищурились, беря меня в прицел. - ты вообще ни во что не веришь.
- Неправда, я в бога верю, а церковь с верой и рядом не стояла. - я перешел в глубокую оборону.
- Да в какого бога ты веришь, если даже крестик не носишь. - Coup de grace со стороны супруги должен был добить меня, и спасти тут могло только чудо.
И чудо явилось... Говорят, буддистские монахи могут испытывать сатори, оно же озарение, по несколько раз на неделе. К сожалению, к обычному человеку оно приходит пару раз в жизни, и это был тот самый момент.
Я схватился за голову, быстро шагая по комнате, и рассуждая сам с собой вслух. Есть у меня такая дурная привычка, что поделать.
- В какого же я бога верю... ведь верю же... в христианского? Тумбу-юмбу? Папу Легбу? Зевса-Юпитера? Не знаю... господи, если ты есть, подай же мне знак...
Вероятно, отпущенный мне в небесной канцелярии лимит на начинающийся месяц еще не был исчерпан, поскольку колонки компьютера звякнули сигналом о пришедшей почте. Я плюхнулся в просиженное, но удобное кресло, ткнул мышкой и увидел ответ на мои мольбы.
Как все истинные знаки, смысл его был туманен, но в этот момент я прозревал сквозь стены и видел на пять локтей в землю. Тема письма гласила: «Компания Куда-Тур — горячие путевки на морские курорты Болгарии».
Болгария... страна древнего христианства, враг и союзник Византии, сердце Балкан — я понял, что мне хотели подсказать сверху. Уже через два дня я сидел в терминале, благодарение открытой шенгенской визе, и с трепетанием в груди смотрел на подруливающий к хоботу-переходнику самолет, раскрашенный в игриво-зеленые цвета.
Зазвонил телефон, выжирая последние капли энергии.
- Ты это... в трубке осязаемо повисла тишина. - возвращайся, как сможешь.
- Ладно... по приезду поговорим. - я выключил телефон и сунул его в рюкзак, приткнувшийся усталым щенком к моим брюкам.
Глава первая, в которой герой предается чревоугодию
Перелет я почти не заметил. Закрыв глаза и отрешившись, я пришел в себя только дважды. В первый раз взял стакан воды, а во второй — совершил тривиальный выбор между опостылевшей курицей и закончившейся рыбой.
Благодаря рюкзаку я не терял время в ожидании выдачи багажа, остановился на пару минут у обменника и быстро вышел из прилетной зоны. Меня никто не ждал, и, пока представительницы турагентств и отелей размахивали плакатами в поисках своих подопечных, я просочился между рекламными девочками и выскочил на открытый воздух.
Майский Бургас встретил меня вкусом лета и атакой таксистов. После московских перепадов погоды было странно почувствовать на губах легкое касание бриза, жар южного солнца и тяжелый запах влаги и морской соли. Таксисты же, не такие назойливые, как московские, все же атаковали, предлагая все блага жизни и доставку в любое место за немного денег. Отказаться от такой невероятной щедрости в обмен на ничтожные бумажки было крайне сложно, но я смог устоять, помня о своей цели.
Спустя двести метров пешехождения мой рюкзак плюхнулся на сиденье остановки, а мучительно жаркий свитер сполз с меня подобно старой коже, слезающей со змеи. Теперь, сверкая майкой с олимпийской эмблемой, я был полностью экипирован и готов к продолжению пути. Шипящие двери автобуса пригласили меня в прохладное нутро. Сразу у входа утвердился на покачивающемся полу цербер в виде пожилой билетерши.
- Има ли левове? - вздохнула она.
- Сколько-сколько? - не то, чтобы я был слаб в болгарском. Скорее — я с ним не встречался никогда, кроме как в паре привезенных приятелями с курортов шуток.
- Из Русия? Един лев. - это я мог более-менее понять, и вытащил из кармана смятую горсть бумажек, равнявшихся паре десятков евро.
Женщина вытянула из моих рук розовую банкноту с двойкой, покопалась в сумочке и протянула мне оторванный билетик и монету. Это был не один евро, как мне показалось, а крайне похожий на него один лев.
Примостив рюкзак на сиденье, моя задница осчастливила своим присутствием соседнее, и я стал впитывать в себя окружение. Чуть ослабленное стеклами солнце, играющее на озерной глади, дымка, прикрывающая вуалью город на другом берегу залива, яркая зелень и сочные краски цветов — все представляло резкий контраст с серой хмарью предыдущих московских дней.
- Ти от Москва ли пришел? - сидящий через проход мужчина наклонился ко мне, близоруко моргая.
- Да, из Москвы. - я удивленно вскинулся.
- Я учил в Николаев, в корабостроителен, тридцать год преди. - Он явно пытался вспомнить язык далекой молодости.
- Зову себя Радо. - он протянул крепкую руку.
- Петр. - я ответил на рукопожатие, глядя в его выцветшие голубые глаза.
- Ти на Сланчев бряг идеш или на куда? Мой доч там работает.
Между прочим, очень часто потом я замечал эту имперскую гордость, мало свойственную другим народам. Глаза почти каждого болгарина, казалось, говорили: «да, я наследник древней цивилизации, мои предки прошли от Каспия до Средиземного моря, но я горжусь тем, что наши корни переплелись». Чуть позже один созопольский «мутра», как они называют мафиози, за рюмкой ракии заявит мне: «Выйди в село и скажи — я русский, потерял деньги и документы, помогите. Любую другую народность — палками прогонят. А ты оглянуться не успеешь, как тебя накормят, напоят допьяна и уложат спать.»
Как объяснить с моим скудным лексиконом, что же я хочу найти, если я сам не знаю цели и отдался на волю ветра судьбы? За доли секунды я принял решение, и поистине, оно оказалось судьбоносным. Благо я специально не искал в сети описания болгарских достопримечательностей, не желая замыливать флером научения новину ощущений. Все, что у меня было — рюкзак с бельем, палаткой, планшетом и камерой, открытый обратный билет и готовность идти куда глядат глаза.
- Я ищу необычные места, есть тут такое? - сказал я.
- Необичайни. Ама... знам, трябва да… пойти на Бегликташ.
- На Бекли-что?
- Бе-гли-кташ. Ето свяштен камак преди христианство, до Приморско.
- А это где, Приморско?
- От Бургас трийсет километра на юг, много е хубаво място.
Тут я потерял нить разговора, но одно уже было ясно — у меня есть первая точка пути. Но моим мечтам о срочном продолжении маршрута не суждено было сбыться.
- Будеш брат рентакар? - поинтересовался Радо.
- Нет, у меня столько денег нет. Поеду автостопом.
- А, стопаджия! - улыбнулся он. - Ела с мен, ще ти почерпя.
Автобус распахнул двери на остановке где-то в центре города, и Радо потянул меня за рукав к выходу. Поддавшись потоку его обаяния, я соскочил вслед за новым приятелем с подножки, и снова ощутил прелесть бургасской весны. Аромат цветущих свечек каштанов, затеняющих бульвар, на миг окунул меня в далекое киевское детство, а бриз снова донес отчетливый запах близкого моря. Но мой Вергилий уже тянул меня к пешеходной улице, где мы удобно устроились за столиком заведения, перед которым был выставлен ржавый якорь примерно в мой рост.
Я недоуменно посмотрел в меню, поднесенное услужливым официантом — цены были ниже московских, но не настолько, как мне рассказывали, и осмотрелся, отмечая уровень ресторана. Конечно, не три мишленовских звезды, но часто я встречал места уровнем намного ниже.
- Аз ти черпя. - Радо наклонился ко мне, положив руку на разворот меню. - Избери что хочеш.
На мой удивленный взгляд он пояснил:
- Доктор запретил шофиране, поетому хожу в автобус, денги не проблем. - он показал пальцем на свой глаз.
Успокоенный объяснением, я с радостью стал продираться через смесь болгарских и русских наименований. Позабытый было желудок, давно переваривший небесный фастфуд, требовательно заурчал, и я продиктовал официанту полный набор блюд — первое, салат, большой кусок мяса с гарниром, и десерт с чаем. Мой визави был более скромен, ограничившись только вторым и моментально принесенной парой бокалов пива.
- Пей бира, - он подвинул ко мне один из бокалов. - нашето, местното.
- Ну, на здраве. - мы чокнулись бокалами.
- На здоровье.
### ПРОДА ###
Большой глоток ледяного пива прокатился по горлу, смывая усталость, и поднимая настроение. Официант принес салат, и я понял, какую ошибку совершили мои голодные глаза.
Привыкнув к московским размерам порций, я рассчитывал, что подкреплюсь нормально, но буду в состоянии продолжить путь. Однако тарелка с салатом опровергла мои ожидания. Навскидку, в ней было полкилограмма свежайших огурцов, багреющих соком помидоров и белеющей кубиками брынзы. Все это богатство было обильно посыпано розовыми кольцами сладкого лука и щедрой россыпью приправ. Мне даже страшно было нарушать эту гармонию, но голод брал свое и я потянулся к бутылочке с маслом.
На вкус салатная феерия была так же прекрасна, как и на вид. Огурец пах свежестью и напоминал о лете и детстве, когда на даче я рылся под раскинувшимися на шпалерах широкими листьями, вытаскивал из-под них зеленого твердобокого молодца и с хрустом впивался в него. Помидор был сладок, нежен и пах солнцем, под которым вызрела его красно-фиолетовая кожица. Брынза, или как ее называют болгары, сирене, в меру посоленная, снежно-белая, рассыпалась под вилкой и таяла на языке. Приправы добавляли ко всему этому аромат разнотравья, а нотка оливкового масла напоминала о горах и море.
Съев половину тарелки, я уже начал прикидывать, как отказаться от всего остального, как принесли суп. О этот суп! После болгарского куриного супа я перестал воспринимать нормально куриные супы других стран. Каждый повар в этой стране готовит куриный суп по своему, но всегда это получается вкуснее, чем где-либо еще.
Найдите мне поэта, который бы в оде воспел эти отливающие золотом бляшки жира, мерно плывущие над непрозрачной гладью супной волны, заправленной густым йогуртом, который болгары называют «кисело мляко», этот божественный непередаваемый вкус. Я не успел заметить, как тарелка опустела, а живот выдал блаженную отрыжку сытости.