Зима, дело к ночи, темно, идет снег, затерянная среди болот псковщины деревенька, готовилась ко сну. В одном доме на окраине еще не спали, ждали дядю Ваню. Так получилось, что по причине плохого здоровья родители по совету врачей, отправили меня 4 лет от роду, с Урала на запад к моей бабке со стороны матери - Елизавете, сменить климат на более мягкий. Смутно помню долгий переезд, стук колес поезда, перевалки через многие вокзалы и наконец - финиш, от автобусной остановки на телеге до деревни. Телегой, запряженной лошадкой, правил мой дядя Ваня, который нас с матерью встретил.
"Здарова племенник!", - приветствовал меня дядя Ваня. Обнял, поцеловал, как сей час помню амбре - махорка, брага, и сильный русский дух. Сидя на телеге, трясясь на кочках, я наблюдал с интересом за новым пейзажем - небольшие рощи, полесья, озерки и запах болота. Слегка потряхиваясь на кочках, оставляя после себя глубокий след в топкой болотной почве, телега пробиралась к дядиному дому. В честь нашего приезда случилось застолье, пришли многочисленные гости - родственники, я немного посидев за столом и отведав непривычного сытного наваристого деревенского мясного супа-жаркого, я пошел исследовать соседнюю комнату, изучая фотографии на комоде, на которых были запечатлены видимо мои родичи, во всех коленьях и ответвленьях. Если что, "Мы - Псковския". Запахи были новые необычные. От исследований меня отвлек дядькин призыв - "Племенник поди сюды". Я пришел на зов, гости уже были очень веселые - шла гульба.
"Да, что ты к мальцу пристал", вступилась тетка, но остальные гости тоже требовали стихотворение. Я встал на табурет и попотчевал публику -
"В доме восемь, дробь один, у заставы Ильича, жил высокий гражданин по прозванью Каланча,,,,,,,,"
Народ радостно зашумел, дядька довольный, с, во все лицо улыбкой, гордо объявил "мой племяш", призвал гостей выпить за это.
Немного погостив, однажды утром мама уехала.
Дядя Ваня и его жена тетя Мария отнеслись ко мне как родному и жил я главным образом у них, а не у бабки. Надо сказать, что у бабки моей быт был не устроен, она была вдова, ее муж, мой дед пропал без вести во время войны, деревня была под немцем. В общем, хлебнула лиха. Работала скотницей в колхозе, за что ей была выделена комната в бараке у самого кладбища. Выпивала,... со всеми вытекающими, как без этого.
Дети тети Марии и дяди Вани - Петр и Мария учились в это время, а школа была в другой деревне, и жили они у другой моей тетки, бывая дома по выходным. Потому дома были только я и тетя Мария. Тетя Мария, закончив стряпню и дела по дому, села за стол и начала что-то рассказывать; ее доброта и любовь, как тепло русской печи расходилось от нее во все стороны. Хватало всем, и мне, и детям, и дяде Ване и животине. Вдруг прервав свой рассказ, она спросила меня - "слышишь?"
"Не а" - ответил я.
"Выйдем в сени" сказала она, и накинув на меня тулуп, мы вышли в сени.
Сначала я не понял, а потом, прислушавшись, я услышал его - волчий вой. Тоска, безнадега и озлобленность. Мы зашли, в дом тетя Мария начала мне рассказывать про волков, как они каждую зиму режут скотину, нападают на людей.
"А почему " спросил я.
"Хищники - они, зимой голодно и холодно" ответила она.
"А дяде Ване они ничего ни сделают" - спросил я,
"не бойся, он на лошадке и у него с собой ружье и топор" - успокоила меня тетя Мария. Я немного успокоился.
Наконец послышался шум полозьев и храп лошади - дядя вернулся, мы попили чаю, дядька поведал о своих делах, поговорив немного, меня уложили спать. Сами по очереди, в углу помолившись на образ, тоже устроились на ночлег. Засыпая, глядя на лампадку в углу я думал, как там на болоте бегает волк и воет на луну.
Утром, после завтрака дядя засобирался на работу, только решил уходить, но я его остановил.
"дядя Ваня, а ты волка сегодня увидишь?" - спросил я.
"Какого волка?" - не сразу поняв о чем речь, ответил дядя. Он посмотрел на меня, потом на тетю Марию.
"Ну того волка, который вчера выл", уточнил я. Дядя начал понимать о чем речь, "Не баись плямяш, я его словлю" - успокоил он меня.
"Не надо его ловить, на!, возьми!, передай ему!" и с этими словами, я дал ему, завернутый в газету кусок хлеба с салом.
"Волк поест, не будет голодный и никого резать не будет" - разъяснял я дядьке. Дядя сел, посмотрел на меня, на тетку Марию, заулыбался, его красное обветренное лицо разгладилось.
Какое - то время, после этого я иногда спрашивал у дяди - "Ну как, покормил волка?", дядька глядя на тетку Марию улыбаясь, отвечал - "Ну да, типа, было дело".