Русский Владимир : другие произведения.

Свободное падение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
   31 июля 2009 года
  
  
  
  
  

В. Русский

  
  
  
  
  

СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ

  
   ИЛИ
   СОН, ПРИСНИВШИЙСЯ В НОЧЬ С ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУББК
   УДК
  
  
  
  
  
  
  
  
   В. Русский. Свободное падение или сон, приснившийся в ночь с четверга на пятницу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Я сам себя загнал в смертельном беге,
   Едва дышу, и пена на губах.
   Я рвусь вперёд, как на войне к победе,
   Не замечая жизни впопыхах.
  
   Хочу быть честным -
   Заставляют воровать.
   Хочу сказать -
   Так затыкают глотку,
   И вечно врут, и подливают водку.
  
   Иду как все, в сплошном загоне,
   Как все, не думая зачем,
   Пока в болоте не утонем
   Или не сгинем насовсем...
   СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ

Пролог

  
  
  
   Будильник зазвонил в самое неподходящее время. Игорь нащупал в темноте кнопку отключения. Опять наступила тишина. Несколько мгновений он лежал неподвижно. На душе оставалась какое-то приятное тепло... Да, это был сон, какой-то очень приятный сон. Игорь силился вспомнить, что ему снилось, но остатки сна бесследно исчезли под громкую трель будильника. Раздосадованный, он осторожно, чтобы не потревожить спящую жену, выскользнул из-под одеяла. Нащупав в темноте тапки, крадучись, вышел из спальни. Светка пришла под утро после вызова. Такая собачья работа - акушер-гинеколог. И почему всем приспичит рожать именно по ночам? Неужели не хватает дня? И эта декабристка тоже... чуть что, бежит в свой роддом. Как будто кроме неё некому принять очередные роды. Да ещё за такую зарплату... Дождётся, заведу любовницу.
   Он ворчал про себя, всё ещё силясь вспомнить сон, но безрезультатность злила ещё больше. Надев спортивный костюм и накинув старенькую куртку, он прихватил ведро с мусором и вышел из квартиры. Первый этаж имел свои преимущества: два шага - и ты на улице. Поставив ведро, Игорь закурил. На дворе конец ноября. Лужицы затягивал хрупкий лед. В воздухе пахло морозцем. Всё говорило о приближении зимы. И только дубки, осенние цветы, стояли как оловянные солдатики, не сломленные первыми заморозками. Поёжившись, Игорь сделал очередную затяжку и, взяв ведро, пошёл в сторону помойки. Его взгляд привлёк свет, пробивавшийся сквозь щели теплового коллектора. Вот ещё напасть! Недавно там поселился бомж. Видимо, будет зимовать. Его злило это соседство. Не ровен час заберётся в квартиру или сопрёт магнитолу из машины, которую он ставил под окнами. И все спокойны! Всем наплевать! Вот когда обчистят квартиру, тогда завопят. Куда все смотрели! Где была милиция! А сейчас - моя хата с краю... Авось, не меня...
   Игорь подошёл к помойке, выбросил мусор и ещё раз глянул в сторону теплового коллектора. И вот он тоже как и все. Молчит. А почему ему сейчас не подойти и не прогнать в шею этого опустившегося типа? Почему он должен ждать милицию? Игорь повернулся и пошёл в сторону коллектора. В конце концов, эти бомжи уже не люди, а полузвери. Ведь у человека есть руки, ноги, голова. Всегда можно заработать кусок хлеба. А эти попрошайки просто не хотят работать. Дармоеды! Нашли кусок хлеба на помойке, бутылки пустые сдали - купили пойла. И весь смысл жизни. Была бы его воля, он бы создал специальные лагеря для этих типов. За колючую проволоку, под автоматы на работу. Он подходил к двери теплового коллектора, накручивая себя всё больше и больше. Перед самой дверью он был полон решимости выгнать этого бомжа со всеми его пожитками. Игорь поставил ведро, чтобы руки были свободны. Вдруг бомж вздумает сопротивляться. Сильно дернул дверь теплового коллектора на себя. Неожиданно в глаза ударил яркий свет. Нет, это не был свет от лампочки. Глаза резанул ярко-белый свет. Внутри всё было в белом. Стены выбелены белой известью, в углу кровать, сделанная из каких-то досок, застелена ярко-белой простыней. Вместо стола ящик - тоже под белым куском материи. На ящике поменьше, тоже в белом, сидел тот самый бомж. Это был мужчина неопределённого возраста. Длинные седые волосы, борода и усы, теплая душегрейка, на ногах обрезанные валенки. Одежда была чистой, волосы аккуратно причесаны. В одной руке он держал красивую чайную чашечку, во второй бутерброд с сыром. Несколько мгновений Игорь и бомж молча смотрели друг на друга. Затем бомж, с трудом проглотив кусок бутерброда, негромким голосом спросил:
   - Вы, наверное, пришли меня прогнать?
   Игорь растерялся. Он был буквально ошарашен увиденным. Яркие белые краски, идеальная чистота внутри. Чистый и ухоженный старик...
   - Да нет, что вы, - он поперхнулся - Я пришёл спросить, может, вам что-нибудь нужно, - голос Игоря задрожал.
   Он стоял в проёме двери без движения.
   - Спасибо... у меня всё есть, - с облегчением ответил бомж. И видя, что Игорь не уходит, добавил: - Да вы присаживайтесь. - Он подвинул Игорю ящик, застеленный чистым белым куском материи.
   Игорь присел, удивлённо рассматривая жилище.
   - Хотите чаю?
   - Не откажусь, - ответил Игорь растерянно, осматривая всё кругом.
   Бомж достал из сумки такую же красивую чашку, из которой пил сам. Старик напоминал ему его дедушку Лёвку из далекой украинской деревушки. В детстве он каждое лето отдыхал в деревне. Там жили его бабушка и дедушка. Чистый, опрятный, движения неспешные, голос мягкий. Только он почему-то смотрел всё время вниз, как бы боясь Игоря. Он так и ходил по каморке, смотря себе под ноги.
   - Чай у меня знатный, сам травы собираю всё лето и осень. Потом схроны делаю и в лесу, и в городе... - старик махнул рукой. - Если вдруг что сопрут, чтобы запас был. А без чая мне никуда, он и тело греет, и здоровье лечит, и душу успокаивает.
   Бомж говорил тихо, почти нараспев. И почти всё время улыбался... Движения были плавными, спокойными. От этого Игорю тоже стало как-то спокойно. Он отхлебнул чай. Запахло ароматными травами.
   - Вкусно, - сказал он и с благодарностью взглянул на бомжа.
   - Ой, извините, не представился, Николай Павлович Зацепин, в простонародье - Рак.
   - Почему Рак? - Удивился Игорь.
   - Вообще Рак-отшельник. Потому что один, ни с кем из наших не общаюсь. Поэтому прозвали Рак-отшельник. А сейчас просто Рак. Многие имени моего не знают, всё больше погоняло. - Бомж улыбнулся, искоса, несмело взглянув на Игоря.
   - Чисто как у вас, - Игорь пил горячий чай маленькими глотками.
   - Чистоту я всегда любил. В прошлые годы у меня везде порядок был - и в доме, и в цеху. Правило было: рабочий день на полчаса раньше закончим, чтобы порядок на рабочем месте навести. Премия была специальная - за чистоту. Ну а дома - это отдельная история. Всё было белым; и мебель, и стены, даже цветы белые разводил. Люблю белый цвет - цвет непорочности, душевной чистоты. - Мечтательно закончил Николай Павлович.
   Понемногу Игорь приходил в себя, рассмотрел жилище своего нового знакомого: оно не походило на обиталище опустившегося человека. Напротив, всё говорило о том, что хозяин - человек чистоплотный и образованный. Говорил он правильной речью, без матерщины, выговаривая каждое слово. Только взгляд его был какой-то испуганный, обречённый. Казалось, что он всего боится.
   - Извините, Николай Павлович, я вам вопрос неприятный задам. Можно?
   - Я догадываюсь - какой, - улыбнулся Зацепин, - как я докатился до такой жизни?
   - Вы знаете, в моём представлении бомж - это слабый, опустившийся, человек, полуживотное. Этакий хомо сапиенс, который требует содержания в резервациях со специальным режимом. Ведь в жизни можно как-то приспособиться в любой обстановке. Найти какую-то работу, жилье. В общем, как-то приспособиться. А жить вот так, в коллекторе? - Игорь пожал плечами.
   - Да-а-а. Жизнь - коварная штука. - Зацепин помрачнел, встал и подошёл к полочке. Достал какой-то пакетик, и через некоторое время в его руке оказалась самокрутка. - Не хотите моего табачку, сам выращиваю в лесу, на своей делянке. Я ведь летом в лесу живу, к людям редко выхожу. Там у меня всё, - хлеб, и табак.
   - С удовольствием.
   Через минуту они задымили.
   - Послушайте, какой приятный табак! Вам можно табачную лавку открывать, - пытался пошутить Игорь.
   - Нет, пожалуй, поздно мне открывать свой бизнес. Не живу я - так, доживаю... Так вот, некоторое время назад я тоже так рассуждал, как вы. Сильным был, казалось всё по плечу... а жизнь так завертела... Землю жрал... волком выл... как руки не наложил, не знаю. Сломала меня жизнь... Знаешь, как быка в деревне убивают? Он же здоровый, ножом сразу можно не попасть в сердце. Так ему дают ведро с водой. Бык наклоняется пить, а ему в это время кувалдой между рогов. Тот падает на колени, теряет пространственную ориентировку. В общем, оглушают его. Затем к нему подходят и спокойно перерезают сонную артерию. Всё... Кровь выходит, и бык падает замертво. Вот так и меня. Дали между глаз, только добить не добили. Вот так и живу на коленях, не понимая, что такое хорошо, а что такое плохо. И не верю никому, и не хочу ничего. Так... доживаю.
   Зацепин говорил медленно, как бы нараспев. Голос его был похож на голос блаженного, тронутого умом человека. Руки немного подрагивали, щека подергивалась. Видно было, что он разволновался.
   - Ну, может быть, стоит попробовать поменять жизнь, - Игорь говорил не громко, затягиваясь.
   - А ради чего? Всё в прошлом, ничего не вернуть... Вера не позволяет руки наложить на себя, а так бы уже давно ушёл в мир иной. Вот дождусь тепла, и опять в лес. Только там и радость... Так и живу... от лета к лету...
   Николай Павлович глубоко затянулся, выпустил дым в щель между блоков и, продолжая смотреть в эту щель, сказал:
   - Пожалуй, надо рассказать кому-то, а то помру, душу не облегчу... Я, намедни детство вспомнил свое... хорошее оно было. Как бы ни врали нынешние власти, а хорошего было больше, чем сейчас. Воспитание было правильным. Образование давали лучшее в мире. Идеалы были, вера в коммунизм, честность, справедливость. При царе была вера в бога, тоже свои идеалы были... не убий, не укради... А сейчас... потуги одни... Идеал один - деньги. Говорят: хочешь народ уничтожить - поменяй ценности. Вот и у нас, русских, любовь к Родине заменили дешёвой колбасой, национальную гордость - потрёпанными иномарками. Какие-то нашисты непонятные, ходят по три калеки с плакатами, а их телевидение крупным планом снимает, чтобы массовость показать. Ни хрена у них, демократов нынешних, не получается. Всё пугают, что при старой власти колбасы не было. Да, в магазине не было, зато холодильники у всех были полными. И бабушка моя на пенсию жила и червончик мне в военное училище высылала. Да что говорить... Старое разрушили, а нового создать ума нет... или желания... Так и летит страна в пропасть, как в свободном падении... И все балдеют в невесомости... Да, про детство. Хорошо помню, как в первый класс пошёл....
   СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ

Часть 1

  
   ВАСИЛЬКОВАЯ ЛЮБОВЬ
   Сентябрь 1970 года
  
   Школьный стадион переливался яркими красками и звонкими голосами. Красные флаги и галстуки, девочки в школьных платьицах и накрахмаленных ярко-белых фартучках, мальчишки в белых рубашках. Школьные учителя, одетые празднично, но строго, старались не выдать своего волнения Мамочки, постоянно дёргающие своих детей, одновременно переговариваясь, поправляя прическу и одежду. Огромные букеты цветов, за которыми скрывались робкие первоклашки и степенные десятиклассники. Казалось, всё суетится вокруг. Взрослые, дети, ветер, птицы над школьным двором, общий пёс Шарик, бегающий то на один окрик, то на другой. Всё бурлило красками, голосами, цветами и улыбками. Первое сентября. Начало новой жизни. Новые друзья, новые учебники, пахнущие краской парты, новые истории про каникулы. Всё вокруг находилось в непрерывном движении. Всё олицетворяло радость, праздник. И среди всей этой сутолоки, конечно же, выделялись первоклашки.
   Их учительница, совсем ещё молоденькая, отличавшаяся от десятиклассников только тем, что на ней вместо формы было строгое платье, пыталась построить своих учеников ровными рядами. Почти со слезами на глазах она уговаривала их стать парами и взять друг друга за руки. Но те, как пингвинята, тянули головы, высматривая своих мам, и жалобно смотрели им в глаза. Ну, зачем они здесь! Как всё кругом шумно! Столько незнакомых людей! И мама, главный в жизни защитник, уже не рядом.
   Маленький мальчик Коля с любопытством оглядывался вокруг. Он крепко, двумя руками, сжимал букет цветов, держа его перед собой. Рядом с ним стояла девочка с огромными бантами на голове. Каждый раз, когда она поворачивала голову, банты задевали Колино лицо. Он недовольно мотал головой, но не решался что-либо сказать ей. Девочка была очень красивой. Русые волосы в две косички, украшенные огромными бантами. Голубые глаза, длинные ресницы, маленький вздёрнутый носик делали похожей её на Мальвину из сказки про Буратино. Она стояла спокойно и с любопытством смотрела на учительницу, прилежно выполняя все её команды.
   - Дети, дети! Становитесь парами! - кричала молоденькая учительница.
   Коля не знал, что такое - становиться парами. Он вертел головой, не понимая, что от него хотят. И постоянно посматривал на красивую девочку. Учительница походила к ученикам и ставила их рядом друг с другом.
   Коля посмотрел на маму, которая стояла вместе с другими родителями и почему-то вытирала слёзы платочком. Неожиданно его кто-то взял за ладошку. Коля повернул голову. Это была красивая девочка.
   - Надо держаться за руки, - серьёзным голосом сказала она.
   Коля почувствовал тепло её ладошки и ему стало очень приятно от этого.
   -А-а-а,- вдруг услышал он плач сзади, - хочу с этой девочко-о-ой стоять!
   Плач раздавался все громче. Малыши стали оглядываться.
   Неожиданно из толпы родителей выскочила женщина пышных форм в платье в ярко-красный горошек. На голове высокая прическа из крашеных белых волос. Туфли на высоких каблуках мешали быстро идти.
   - Ну что же вы такая бесчувственная; мальчик разрывается от плача, а вы стоите, - грозно сказала она учительнице.
   Она больно повернула Колю за плечо, и в одно мгновение тот оказался в заднем ряду. Незнакомая тётя исчезла. Только болело плечо. А плачущий мальчик крепко держал ладошку красивой девочки в своей руке и улыбался с видом победителя. Он повернулся к Коле и показал язык.
   Коля непонимающе смотрел в спину девочки. Вдруг все как-то разом замолкли. Из-за угла показался директор школы Иван Андреевич Крылов. Он был в строгом костюме черного цвета, аккуратно выбрит и подстрижен. Походка неспешная, взгляд устремленный вперёд. Он был непререкаемым авторитетом для всех. И для учеников, и для родителей. Он был директором школы. И эта должность обязывала его быть образцом во всем. Неторопливой походкой, как будто нарочно давая время успокоиться самым неугомонным, он поднялся на трибуну. Все стоящие на школьном стадионе устремили свои взгляды на него. Иван Андреевич начал свою речь негромко, и от этого на стадионе стало ещё тише. Казалось, все старались услышать каждое его слово. Потом выступали учителя, родители, шефы с завода. Коля слушал людей, но совсем не понимал, о чём они говорят.
   Неожиданно все замолчали, к красивой девочке подошёл десятиклассник и, посадив её на плечо, пошел по кругу. А девочка звонила в небольшой колокольчик. Все захлопали в ладоши. После этого все ученики потянулись в школу. Первоклашки так и шли строем, по парам, взявшись за руки. Рядом с Колей шёл мальчик в очках. Он повернулся к нему и по-взрослому серьезно сказал:
   - Меня звать Ваня Иванов, а тебя?
   - Я Коля Зацепин.
   - Ты будешь Зацепа, а ты Ваня-Ваня - плачущий мальчик повернулся к ним, радостно улыбаясь.
   - А тебя как звать? - спросил Ваня.
   - Кирилл.
   - Киря будешь, - сказал с усмешкой Коля, и они весело рассмеялись.
   Красивая девочка шла гордо, не обращая внимания на смеющихся мальчишек.
   - Девочка, а тебя как звать? - спросил Ваня.
   - А вы мне тоже прозвище придумаете? - девочка чуть повернула голову к Ване.
   - Нет, девчонок это не касается, - гордо ответил за Ваню Кирилл.
   - Меня звать Катя Фадеева - важно ответила девочка.
   - Будешь Котёнок, - про себя подумал Коля, но вслух ничего не сказал.
   Дети за учительницей вошли в класс. Анна Сергеевна стояла у стола. Было видно, что она сильно волнуется.
   - Ребята, садитесь на свободные места, не толпитесь в проходе - она говорила громко, и от этого её волнение выделялось ещё больше. Голос немного дрожал. Первоклашки неуверенно проходили в класс и рассаживались за парты. Катя, напротив, уверенно оглядела класс и села за первую парту. Коля сразу же плюхнулся рядом с ней. Кирилл подбежал к Коле и уже надул губы, чтобы расплакаться, но скоро понял, что мамы рядом нет. Он враждебно посмотрел на соперника.
   - Прозевал, Киря, садись рядом, - Ваня подтолкнул его портфелем в спину. И они вдвоем уселись на парту сзади Коли и Кати.
   Анна Сергеевна постучала негромко указкой по столу и неуверенно начала говорить:
   - Дорогие ребята! Меня зовут Анна Сергеевна. Я буду вас учить. Вместе мы научимся считать, писать....
   И чем дальше она говорила, тем увереннее становился её голос. Видя, как внимательно слушают её ученики, она говорила всё увереннее и увереннее. Взгляды первоклашек, устремленные на неё, были такие доверчивые и наивные. И от этого Анна Сергеевна любила этих посторонних детей всё больше. С каждым словом она понимала, что сейчас она для всех этих деток вместо мамы, и с её первых слов эти дети уже любят её, и что эта первая учительница останется для них любимой на всю оставшуюся жизнь. Пройдет время, ребята вырастут, станут важными начальниками или простыми работягами, нарожают и вырастят своих детей. Но волшебное слово - первая учительница - будет всю жизнь объединять их. И любовь к первой учительнице не пройдет ни с новыми должностями, ни с большими деньгами.
   Первый урок пролетел незаметно, за ним пролетел второй. К концу уроков Анна Сергеевна уверенно держалась в классе. Голос её уже окреп, движения стали увереннее. И когда первоклашки ушли домой, она впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. И дети эти сразу показались ей родными. И усталость была приятной. Она ещё долго ходила по классу, то поправляя занавески, то выравнивая стулья. Ей вовсе не хотелось уходить домой. Скорее бы новый день. И новая встреча со своими детьми.
  

НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ, ПРИСНИВШАЯСЯ В НОЧЬ С ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУ

Глава 1

   Май 2168 года
  
   Роза неподвижно стояла у окна. В руке она держала салфетку, которой только что вытирала подоконник. Роза стояла неподвижно и смотрела на внутренний двор, где проводился час физической нагрузки. На огромном плацу, размером с футбольное поле, ровными рядами стояли русины. Это были мальчики лет шестнадцати-семнадцати. Они были одеты в одинаковую серую форму свободного покроя. На голове не было волос, и поэтому издали их нельзя было отличить друг от друга. Чёткими, одновременными движениями, они повторяли действия инструктора, который стоял на небольшом постаменте. И каждое движение сопровождалось громким выдохом... ху-ху-ху... Во всем этом была какая-то красота. Как танец, который исполняет одновременно большое количество людей. Но Роза смотрела лишь на одного мальчика. На её лице была чуть заметная улыбка. Этого мальчика она могла отличить из любого количества русинов. Это был её Ян. Вернее номер 2152-в-235. Ян - имя, которое она придумала сама. Вообще русинам имен не давали, их привозили из инкубатора совсем крошечными, и присваивали номер, который сопровождал их всю жизнь до утилизации. 2152 - год рождения, в - номер отряда, 235 - его личный номер в отряде. Они воспитывались в интернате до восемнадцати лет, затем их стерилизовали и отправляли на работу в резервацию, где они находились до самой утилизации. Такова была судьба русинов. Так велел СПАСИТЕЛЬ.
   Она постояла ещё некоторое время и перешла к окну на противоположной стороне комнаты. Там был такой же огромный плац, где тоже были русины. Но на них была форма белого цвета. Это были девочки. Они тоже были без волос. Но кожа нежно белого цвета и небольшой рост отличали их от мальчиков. И опять, без ошибки, Роза нашла свою Яночку, или, вернее, номер 2152-р-112. Ян и Яна... Когда-то давно, она решила, что они будут её детьми. Дело в том, что своих детей у Розы не было. Она попала под эксперимент авдея Пирона, который проводил исследования по программированию сознания без стерилизации. И Роза была в этой программе. Она должна была прожить жизнь без детей. Она и её муж Котар. Они жили как все. Как и все сатины, они работали в системе воспитания. Роза работала программистом на пищеблоке, а Котар преподавателем моторных навыков у русинов. Он спокойно переносил эксперимент. Его инстинкт отца не проявлялся никак. Он никогда не говорил с Розой о детях. В гостях у друзей малыши всегда раздражали его. К кошке Соне он относился лучше, чем к детям. И это отталкивало Розу от него. Она понимала, что воля авдеев непреклонна, и её необходимо выполнять. И ей предстоит прожить с Котаром до утилизации. Но спокойствие мужа раздражало её. Она была ласкова с ним дома, готовила вкусную еду, занималась с ним сексом. Но какая-то стена образовалась между ними. И только здесь, в интернате, она была абсолютно счастлива. Ян и Яночка... Она внушила себе, что это её дети. И каждый раз, когда она видела их, душа успокаивалась, сердце билось с ними ровнее. Девочки выполняли такие же движения, как и мальчики. Но сразу было видно, что это были движения девочек. Грациозные и плавные, нежные, величественные. Если мальчики делали всё резко, то девочки - плавно. И было это похоже на один и тот же танец, который исполняли разные танцоры. На разных площадках. До стерилизации русины росли как все другие дети, только в условиях жесткого регламента. До восемнадцати лет. Распорядок был расписан по минутам, и отступления от распорядка жестоко наказывались. За этим следили чучуны, которые отвечали за охрану и порядок. И лишь только после того, как русинам введут омпирит, препарат, который лишит их всех чувств, кроме чувства подчинения, они станут живыми роботами. Такова воля СПАСИТЕЛЯ.
   - Роза, ты должна задать программу автомату на приготовление пищи. Он уже подал два сигала, - услышала Роза сзади. Это была Фиона. С ней она работала в смену и была её лучшей подругой. Почти двадцать лет они работали вместе в интернате. Молодыми девчонками они пришли сюда, и никогда не расставались, кроме ежегодного месяца реабилитации.
   Фиона подошла к Розе сзади и обняла её.
   - Эх, Роза, Роза, чует моё сердце, плохо всё это кончится, - сказала она, посмотрев на внутренний двор.
   - Что плохо кончится? - переспросила её Роза, не оборачиваясь.
   - Ну, вот эти твои отношения... с русинами.
   - Я не могу иначе... я хочу детей... Видимо, то лекарство, которое нам вводит авдей Пирон, не действует на меня. Только Ян и Яночка возвращают меня к жизни, только ради них я живу...
   - Странно... уже семнадцать лет как ты с ними, а дети не знают о том, что по очереди бывают у тебя. Если бы они встречались у тебя вместе, они считали бы себя братом и сестрой.
   - Ты же знаешь, что это невозможно. Если об этом узнают охранники-чучуны, они сразу донесут авдеям. А те отправят меня на утилизацию. Да и режим... у девочек и мальчиков не совпадает. Дети бывают у меня во время малой приборки. Когда наводится порядок в учебной зоне. Поэтому семнадцать лет я по очереди наслаждаюсь общением с ними. Сначала Ян, потом Яночка.
   - Может, тебе лучше сказать об этом авдею Пирону?
   - Никогда. Я не хочу лишать себя того чувства, которое испытываю, общаясь с детьми. Даже секс с Котаром не даёт мне того ощущения счастья, которое я испытываю только от одного их присутствия. Я почувствовала себя матерью, ничто не может лишить меня этого чувства... только утилизация. Ты знаешь, когда они были маленькими, у меня даже было молоко, правда совсем мало. Но и Ян, и Яночка пробовали моё молоко. Поэтому они для меня дети. И Пирон не в силах... он никогда не найдет химической формулы, которая лишит материнского инстинкта женщину.
   - Но ведь русины лишены его?
   Русинов делают роботами, машинами, они лишены всех чувств. Стерилизация блокирует работу мозга. Остаётся только одна функция - подчинение. Поэтому они не работают там, где требуется мышление. Их работа на конвейере. Там не нужен интеллект. И чувства у них убиты все. Они просто живые машины. Такую роль определил русинам СПАСИТЕЛЬ.
   Роза отошла от окна и села за стол, где был пульт программирования.
   - Сегодня пятница - не забудь добавить с пищевую пасту витамины роста.
   - Фиона, ты всегда меня контролируешь, - улыбнулась Роза, набирая клавишами программу.
   - Ничего не могу с собой поделать. Как только Суним меня терпит. Я же и дома такая, везде сую свой нос. Он так и зовет меня - Мой Капитан.
   - Да, тебе повезло с Сунимом, у вас любовь. Это редко бывает в наше время. Ведь нам выбирают пару после прохождения тестирования. По всем брачным параметрам мы подходим, но любовь бывает у единиц. Мне хорошо с Котаром, но это не любовь.
   - Если бы у вас были дети, всё было бы по-другому, - негромко сказал Фиона.
   - Да... если бы не авдей Пирон... со своим экспериментом...
   - Роза, ты же знаешь: нельзя выражать недовольство в адрес авдеев. Я обязана написать доклад в департамент дисциплины.
   - А ты напиши, - лукаво улыбнулась Роза.
   - Ты шутишь? - Фиона с укором взглянула на Розу.
   - Да, милая подруга, я шучу. Я знаю, что ты не донесёшь на меня... Хотя многие повышают свой статус за счёт доносов.
   - Начальник нашего блока уже имеет девять доносов, ещё один - и он перейдет на вышестоящий статус. Он сейчас вынюхивает, как ищейка, на кого бы донести. Будь осторожна, подружка - Фиона поправила причёску зеркала и кокетливо улыбнулась своему отражению.
   Роза набирала клавишами программу приготовления пищевой пасты, которую автомат готовил на ужин русинам. Пищевая паста представляла набор необходимых витаминов на основе животной и растительной массы. После того как параметры были заложены в программу, автомат удовлетворенно крякнул условным сигналом. Роза встала со стула и, потянувшись, не громко сказала:
   - А сейчас ко мне придет мой Ян.
   - Ладно, ухожу, секретничайте. - Фиона сняла рабочий халат и повесила его в шкаф. Прислонив карточку-ключ к замку, она неслышно вышла в открывшуюся дверь.
   Роза достала из холодильника сладкие пасты и фруктозаменители.
   Через несколько минут экран монитора засветился, и она увидела Яна, который стоял у двери своего блока.
   - 2152-в-235 на малую приборку, - железным голосом сказал компьютер. По заданию Ян должен убираться в комнате Розы, но она делала всю работу до его прихода.
   - Вижу-вижу, железная душа, - откликнулась Роза и поднесла ключ-карту к замку. Легкий щелчок - и дверь из блока В открылась. Ян вошёл в комнату и сразу обнял Розу.
   - Привет, матушка Ро.
   - Привет, мой мальчик - Роза обняла Яна. Она почувствовала, как сердце забилось ровнее, спокойнее. Так бывает всегда, когда она видит Яна или Яночку.
   - Садись, я припасла тебе вкусненького. - Она подвинула к мальчику вазу с угощением.
   - Ну матушка Ро, я же только с питательной процедуры, в меня уже ничего не лезет, - закапризничал Ян.
   - Ладно, не вредничай, попробуй эту пасту, она тебе точно понравится.
   Ян маленькой ложечкой попробовал пасту и, удовлетворенно подняв брови, стал есть.
   - Матушка Ро, а как ты понимаешь, что написано на этом тюбике? - спросил Ян, разглядывая тюбик с пастой.
   - Это буквы, из букв слагаются слова, из слов предложения. Так можно передавать информацию, - задумчиво сказала Роза.
   - Что такое информация? - быстро спросил Ян, продолжая одновременно есть пасту и рассматривать тюбик.
   - Вот задумаю я отправить письмо своей сестре, наберу на клавиатуре слова, а в другой колонии моя сестра прочитает, что я хотела ей сказать.
   - А что такое сестра? - Ян, как маленький ребёнок, ел и одновременно задавал вопросы.
   - Ну, сестра, это... в общем, у нас одни папа и мама.
   - А у меня есть сестра?
   - Нет, у тебя нет ни сестры, ни брата. Вы, русины, появляетесь на свет, не так, как другие. У мужчин русинов берут клетку, вводят её женщине русинке, и та через девять месяцев рожает ребёнка. Его привозят сюда, в инкубатор, где вы будете до восемнадцати лет. Затем вас стерилизуют и отправят на работу. Так распорядился СПАСИТЕЛЬ. А у нас мужчина и женщина образуют семью. У них рождаются дети, и они живут вместе с ними.
   - А почему мы не такие, как все? Мы же тоже люди?
   - Мне рассказывала моя бабушка, - увидев вопросительный взгляд Яна Роза добавила: - Бабушка - это мама моей мамы.
   - Так вот, а ей рассказала её бабушка.... Эта земля когда-то принадлежала русинам. Вместе с ними жили другие племена - сатины, чучуны, кары... и ещё много других плёмен. Русины были сильным народом, и вокруг них неплохо жилось маленьким племенам. Но пришло время, их страна почему-то стала рушиться. Русины стали пить какую-то жидкость, отчего мозг переставал работать. Они вдыхали какой-то дым и становились похожими на обезьян. И наступил хаос. Люди стали убивать друг друга, есть стало нечего, работать никто не хотел. Отбирали друг у друга еду, одежду. Мужчины и женщины стали жить общим стадом, спаривались, кто с кем хотел. От этого стало появляться на свет много больных детей. Казалось, что наступил конец света. И тут пришел СПАСИТЕЛЬ - АВДЕЙ. Всех русинов сгоняли в резервации и стерилизовали, то есть вводили омпирит, и они становились послушными рабами. Затем их распределяли по колониям, выставляли охрану из чучунов. На кого омпирит не действовал, тех утилизировали. Многих сатинов, каров и других народностей тоже утилизировали. Но всё быстро успокоилось. СПАСИТЕЛЬ определил каждому племени свою роль. Нам, сатинам, достался департамент воспитания. Люди нашего племени с детства учатся учить других. Мы отвечаем за процесс роста русинов. Начиная с кормления и заканчивая гигиеническими процедурами.
   А у остальных племен всё по-другому. Все дети растут в семьях. Когда мы получим образование, проходим тестирование на образование семьи. Нам подбирают пару. То есть мне выбрали мужчину, с которым я проживу всю жизнь. После этого нас направляют в резервацию, где мы работаем воспитателями. Кары отвечают за медицину. Они все становятся докторами. Чучунам определили департамент безопасности. Они работают охранниками, бойцами спецотрядов, надзирателями.
   - А почему чучунам досталась эта работа? - спросил Ян. Он уже съел пасту и сидел, облокотившись на стол и подперев голову руками.
   - Как рассказывала бабушка, чучуны всегда были недовольны русинами. Много веков назад русины покорили их племена, и чучуны считали их своими вечными врагами. Когда появился СПАСИТЕЛЬ, он с помощью чучунов покорил русинов и определил им роль охранников. Чучуны никогда не вступят в сговор с русинами. Они их ненавидят с давних пор.
   - А почему нас, русинов, делают роботами?
   - Это земля ваша. Никто из других народностей не будет претендовать на эту землю, кроме вас, русинов. Поэтому СПАСИТЕЛЬ и делает вас роботами. К тому же вас много. А это много рабочей силы. Все другие племена такое положение устраивает. У всех есть работа, еды хватает на всех, нет недовольных. Мы живем в идеальном мире. А если вдруг кто-то поставит себя против системы, наказание одно - утилизация.
   - А что такое утилизация?
   - Это когда вводят снотворное, человек засыпает, а его потом превращают в пепел в специальной печи. Всех нас, рано или поздно, утилизируют, - добавила с грустью Роза - Мы уходим, дети вырастают. Так обновляется мир.
   - Авдеев тоже утилизируют?
   - Нет, что ты, авдеи живут до полного износа организма. Они умирают сами. Я видела авдея, которому сто пятьдесят лет. Он сам рассказывал, что ещё посещает комнаты сексуальной тренировки.
   - А что такое сексуальная тренировка?
   - Есть такие комнаты, где рабыни-русинки проводят сексуальную тренировку. Это продлевает авдеям жизнь.
   - А как они её проводят?
   - Как, как... заладил. Хорошо проводят... рано тебе знать про это. Да и не узнаешь ты никогда, что такое страсть, любовь. Мой бедный мальчик,- с грустью добавила Роза, погладив Яна по голове.
   - Матушка Ро, а почему русины так быстро сдались? Почему? Их же было больше всех?
   - Бабушка рассказывала, что, когда пришёл СПАСИТЕЛЬ, авдеи уже были у власти. Правда, они выдавали себя за русинов, но, как только появился СПАСИТЕЛЬ, оказалось, что все начальники и руководители - авдеи. Были быстро созданы боевые группы из чучунов, и сопротивления почти не было. К тому же русины были парализованы отравленной водой и дымом. А другие племена с радостью приняли новый порядок, потому что видели, что мир сползает в пропасть. А новая власть принесла с собой сытость и достаток.
   - Матушка Ро, а ты научишь меня понимать, что здесь написано? - Ян вопросительно посмотрел на Розу.
   - Это может привести тебя в утилизовочную печь, - грустно сказала Роза.
   - Ну, матушка Ро... никто не узнает... - Ян состроил обиженную гримасу.
   - Ну, ладно, только имей в виду, никогда и никому не говори, что ты знаешь буквы. Вот эта буква - а, эта - б... - Роза стала показывать Яну буквы.
   На удивление, Ян очень быстро запомнил алфавит и стал складывать слова. Розу даже испугала сообразительность мальчика.
   - На сегодня хватит, сейчас у тебя час личного времени, поиграй с мальчиками. Завтра мы займемся математикой.
   - А что такое математика?
   - Вот один тюбик, вот второй. А сколько их будет вместе? - Ян непонимающе смотрел на Розу
   - Вот на эти вопросы отвечает математика. Ладно, иди. Твоё время закончилось.
   - Тетушка Ро, а как ты открываешь дверь?
   - Вот ключ. Я прикладываю к замку, и дверь открывается. Всё очень просто,- Роза улыбнулась. - Иди, помой руки. Запачкался в пасте, как маленький.
   - А я уже не маленький? А как понять, маленький я или большой?
   - Ты уже большой, через год ты уедешь от меня, - грустно сказала Роза.
   - А кто будет кормить меня вкусной пастой? - спросил Ян, моя руки.
   - Не будет тебе хотеться пасты, тебя стерилизуют, - грустно сказала Роза.
   - А я не хочу, чтобы меня стерилизовали.
   - Что ты! Это воля СПАСИТЕЛЯ.
   Роза подошла к двери и приложила ключ к замку. В двери что-то щёлкнуло. Она обняла Яна.
   - Ну, иди, Солнышко моё. До завтра.
   Ян обнял тетушку Ро. В кармане халата он увидел ключ. Неожиданно для себя он тайком вытащил его и положил себе в карман. Всё произошло так быстро, что Ян даже не понял, зачем он это сделал.
   Через минуту он шёл по длинному коридору, сжимая в руке ключ.
   В блоке был час личного времени. Русины играли в ручной мяч, кто-то просто лежал на кровати, кто-то разговаривал с другом. Ян сел в кресло. В голове кружились мысли... Зачем он вытащил ключ? Ведь это неправильно. Роза начнёт искать его, она будет волноваться. Какая глупость! Он хотел просто пошутить, а получилось как-то неправильно. Ян вертел ключ в руках, обдумывая свой поступок.
   Роза, проводив Яна, села на стул. Через пять минут к ней придет Яночка. У мальчиков и девочек было сдвинуто расписание. Поэтому вот уже много лет Ян и Яночка по очереди были у Розы, но никогда не встречались.
   Скоро раздался металлический голос компьютера, и в комнату вошла Яночка. Вернее не вошла, а влетела. Она сразу бросилась на шею к Розе и принялась её целовать.
   - Моя мамочка, как я по тебе соскучилась, я люблю тебя очень-очень!
   - Я тоже люблю тебя, моя девочка. - Роза крепко обхватила руками Яночку и опять почувствовала приятное тепло внутри себя.
   - Ты уже совсем большая, грудь как у взрослой женщины. - Роза нежно провела рукой по груди Яны.
   - Мне так приятно, когда ты так делаешь. - Яна стыдливо посмотрела на Розу.
   - Я хочу тебе добра, поэтому тебе так приятно, - сказала Роза печально, а про себя подумала: - Господи, ты так и не узнаешь, что такое наслаждение сексом с любимым. Какая несправедливость к русинам. И сразу же прогнала эту мысль. На годовом тестировании эти мысли может расшифровать служба безопасности, и тогда её утилизируют. За инакомыслие. Ведь за сочувствие к русинам авдеи утилизируют любого. Розе рассказывал Котар по секрету, что он читал в архивах о том, как авдеи утилизировали за сочувствие русинам даже авдея... то есть человека высшей расы.
   - Мамулечка, я возьму краски? - Яна ласково посмотрела на Розу.
   - Конечно, моя Ягодка, ты за этим сюда приходишь.
   Лет пять назад Роза показала Яночке, как рисуют красками, и девочка с тех давних пор не расстается с ними. В шкафу, у Розы дома, уже скопилась большая коллекция картин. Правда, Роза выдаёт их за свои. Все друзья и знакомые уверены, что Роза - талантливый художник. Ей даже предлагали участвовать в выставке, но та ужасно боялась огласки. Каждый раз находя предлог отказаться.
   Роза положила на стол сладкие пасты и сказала негромко:
   - Я вернусь, как обычно, через час. Можешь закончить свою картину. Дело в том, что во время прихода Яны Роза должна проводить осмотр аппаратов по приготовлению пищевой пасты. Лишь только после этого она общалась с Яной.
   - Хорошо, мамочка, я буду очень тихо себя вести.
   Роза полезла в карман и обнаружила с удивлением, что ключа нет. Ведь только что она проводила Яна: Куда он мог выпасть? Ну, ладно, потом поищет. Она взяла из шкафа запасной.
   Яна разложила краски привычным движением и принялась увлечённо рисовать. Роза взглянула на картину через плечо Яночки и, поцеловав её в шею, тихо вышла.
   СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ВАСИЛЬКОВАЯ ЛЮБОВЬ
   Глава 2.
   1 сентября 1979 года
  

1

  
   - Киря, дружище, привет! - Ваня обнял друга и принялся тискать его в своих объятьях.
   - Пусти, медведь, - Кирилл пытался выскользнуть из крепких рук Ивана.
   - Ну что, как каникулы? - Ваня отпустил Кирилла и поднял с земли свой портфель.
   - Нормально, всё по высшему разряду, как положено сыну начальника милиции города. Сначала с родителями в ведомственном санатории на море загорали, а потом я ещё и в молодёжном лагере потусил. Слушай! Какой у меня там роман был...- Кирилл перешёл на шёпот. - Девчонка из Москвы, на год младше, ну, в общем, я её там по-всякому, ну ты понимаешь?
   - Ты что, занимался с ней сексом? - удивился Ваня.
   - Да ещё как! Каждый день и в лесу, и на пляже. Один раз даже в ленинской комнате. Какая баба! Сама всё делает, знаешь, она ...- Кирилл наклонился к самому уху товарища. - Она просто бешеная.
   - Да ну! Врешь ты всё. - Ваня удивленно посмотрел на Кирилла.
   - Да падла буду! - убеждённо закивал тот головой. - Ну а ты как? Где был?
   - Да не очень... Сначала в Болгарию, на Золотые Пески с родителями. В ведомственный санаторий. Тоска зелёная. Туда не ходи, это не делай, не порти папину репутацию. В общем, всё как в тюрьме. Жрачка, правда, классная. Икра черная, ну, там, фрукты разные. Только что отожрался до отвала. А так... ничего интересного.
   - Ну да, сын первого секретаря горкома партии - это величина. - Кирилл уважительно похлопал друга по плечу.
   - Да заколебала меня уже эта должность папашина... и принципы его. После Болгарии отправил к деду с бабкой в деревню. Говорит, чтобы не забывал корни. Так я там всё время пахал, как папа Карло. То воды натаскай, то сена принеси. Дед же у меня ещё тот коммуняка. С принципами.
   - Зато у меня свобода. Маманя то в парикмахерской, то по магазинам за шмотками, папаня вечно на каких-то встречах. Я сам себе голова. Денег отец не жалеет. Так что грех жаловаться на жизнь! - Кирилл потянулся, раскинув руки в стороны.
   - Глянь, глянь, Колька с Катюхой. - Ваня указал рукой вперед.
   Коля и Катя медленно подходили к школьному стадиону, на котором должна была проходить линейка, посвящённая первому сентября. Коля нёс два портфеля, свой и Катин, и что-то негромко ей рассказывал. Катя внимательно слушала его, периодически удивлённо поворачивая к нему голову. Кирилл и Ваня кинулись к ним навстречу. Подбежав, Ваня сделал глубокий реверанс.
   - Мадам, сегодня вы обещали мне первый танец. Он склонил голову.
   - Прочь с дороги, эта дама моя! - Кирилл театрально вытянул вперед руку с мнимой шпагой. - Я вызываю вас на дуэль.
   Мальчишки принялись изображать бой на шпагах, держа впереди портфели вместо щитов.
   - Дураки, пока вы воевали с тевтонскими рыцарями, мы обручились. Так что прячьте свои шпаги. - Коля важно посмотрел на своих друзей.
   - Ну, здрасьте, что ли. - Он протянул руку Кириллу и Ване.
   - Привет, мальчики, я очень рада вас видеть. - Катя по очереди поцеловала мальчишек. - Так соскучилась по вам! Подумать только, целое лето не видеться. Думала, с ума сойду без вас. - Катя радостно смотрела на ребят.
   - Как лето провела, Катюха? - спросил Кирилл.
   - Да не очень. Всё лето дома, помогала мамке почту разносить. После смерти отца она на вторую работу пошла, уборщица в клубе. Так я вместо неё по утрам почту разносила. Зато похудела, видите, какая фигурка. - Она демонстративно повернулась вокруг.
   - Фигурка у тебя всегда классная. Коль, а ты где пропадал? - спросил Ваня.
   - А я всё лето у тетки под Харьковом. Отдых просто супер. Свобода, лес, река, сенокос, кавуны, яблоки.
   - Что, что? Какие кавуны? - удивился Кирилл.
   - Ну, это арбуз по-украински.
   На трибуне появилась завуч школы Елена Сергеевна. Она громко скомандовала в микрофон:
   - Всем классам построиться на торжественную линейку!
   - Ребята, посмотрите, вон первоклашки. Помните, как мы, такие же. И Анну Сергеевну. Как давно это было... - задумчиво протянула Катя.
   - Что было, то сплыло. Слава богу, последний год. А дальше свобода. Уеду в другой город учиться. Батя уже справки навёл. Пойду в юридический.
   - Ну, конечно, сын мента должен быть ментом. - съязвил Коля.
   - А я решил в нефтяной институт, профессия что надо - нефтяник. Всегда деньги хорошие, опять же за границей можно побывать, - сказал Ваня.
   - Какой нефтяник, тебя батя сразу на партийную работу устроит, - с издёвкой сказал Кирилл.
   - А я в военное училище пойду, с первого класса мечтаю. Дело настоящих мужчин. - Мечтательно сказал Коля.
   - Катюха, а ты решила, куда будешь поступать? - спросил Ваня.
   - Мальчишки, я хочу в педагогический, как Анна Сергеевна. Хочу быть первой учительницей. - Мечтательно ответила Катя.
   Ребята медленно подходили к своим одноклассникам.
   - Привет, друзья-любовники! Опять вместе? Как Катьку делить будете после школы? Распилите на три части? - съязвила Зинка Тимофеева.
   - А тебе завидно, рыжая, - парировал Ваня. - Привет, аборигены! Да здравствует десятый "А". - Он победно поднял портфель над головой.
   - Ура-а-а - заорали одноклассники. Все принялись здороваться друг с другом. За долгие летние каникулы все соскучились и наперебой рассказывали друг другу летние истории. Вокруг все шумели и галдели. Завуч бесполезно призывала всех к порядку. Наконец из-за угла показался директор школы Иван Андреевич. Все разом замолчали и принялись выравнивать ряды.
   - Не меняется. Как был десять лет назад, такой и остался, - прошептал Коля.
   - Эталон мужчины, как говорит мой папа. - ответил тихо Ваня.
   Директор не спеша подошёл к трибуне. Он неспешно оглядел ребят и начал свою речь. Каждый раз новую. Чтобы каждым словом достучаться до юных сердец его учеников. И, как прежде, все не сводили с него глаз, внимательно слушая его. И дети, и взрослые. И, казалось, птицы угомонились, ветер стих. И даже старый школьный пёс Шарик перестал вертеться и уставился на директора школы.
   После линейки Кирилл подошёл к Коле.
   - Слушай, старик, ну, в общем... Я понимаю, в этом году твоя очередь сидеть с Катькой... Но, понимаешь, выпускной год, я хочу, чтобы она подтянула меня по литературе...
   - Киря, ну ты же помнишь, в третьем классе мы договорились, что с Катькой будем сидеть по очереди. Год я, год Ваня, потом ты... В этом году моя очередь.
   - Я всё помню, но... - Кирилл смотрел себе под ноги.
   - В этом году с Катькой сижу я, - жестко перебил его Коля и побежал догонять товарищей.
   - Ну-ну. - Кирилл сплюнул себе под ноги, и зло посмотрел вслед Коле.
  
  

2

  
   После уроков Ваня, Коля, Кирилл и Катя вместе вышли из школы.
   На улице было по-летнему тепло, ребята ещё не наговорились и по-прежнему делились летними новостями. Они болтали, перебивая друг друга.
   - А ещё мне понравилось, как кавказцы мясо готовят. Просто пальчики оближешь, - горячо рассказывал Кирилл. Он изо всех сил старался произвести впечатление на товарищей. Часто выскакивал впереди товарищей, размахивал руками.
   - Слышь, Киря, ну ты хвастун, заливаешь, как автомат Калашникова, - перебил его Коля. - Ребята, а я в этом году видел, что такое настоящая любовь.
   Катя с удивлением взглянула на Колю.
   - Представляете, в Украине, где я жил у тётки, есть озеро. Там жила пара лебедей. Красивые такие... Мы с пацанами их кормили хлебом. Лебедь всегда лебёдушке лучший кусок оставлял... Так вот, как-то ночью, убили лебедушку охотники... Мы с дедушкой Илюшкой коров пасли. Смотрим, а лебедь кружит над озером и кричит. Надрывно так... аж мороз по коже. А потом улетел... Дедушка Илюшка сказал, помирать полетел. Не могут они без любви жить. Погибают.
   - Как это не могут без любви. - Кирилл с усмешкой взглянул на Колю. Я понимаю: без еды нельзя, без воды можно погибнуть. А вот что бы без любви умирали... Вранье!
   - Не знаю... так дедушка Илюшка сказал, - Коля говорил тихо. - Ещё он сказал, что болеет лебедь, когда любимую потеряет... А больную птицу всегда зверь убивает.... Мы с пацанами потом видели перья большой птицы у ручья. Может, это от лебедя, может от лебедушки... Не знаю... Только верю я в такую любовь.
   Катя со слезами на глазах взглянула на Колю.
   - Ерунда всё это, телячьи нежности. - Кирилл зло пнул кучу листвы ногой.
   Друзья шли по чистому тротуару, с которого недавно вымели осеннюю листву. Они увлеченно болтали, не обращая внимания ни на прохожих, ни на редко проезжающие машины. Незаметно подошли к дому, в котором жили Ваня и Кирилл. Это был дом руководящих партийных и хозяйственных работников. Трехэтажный особняк с колоннами огороженный высоким забором. Внутри большой двор с красивыми клумбами и огромными деревьями. На входе в небольшой будочке сидел милиционер.
   - Ребята, ну вот мы и пришли. - Катя посмотрела на Кирилла и Ваню. - Нам с Колей дальше.
   - Послушайте, а давайте отметим первое сентября, у меня дома никого нет, - предложил Кирилл.
   - А что, правда, пошли по рюмочке... - поддержал его Ваня.
   - Да я не против, - пожал плечами Коля.
   - Мальчики, я только лимонад, - категорически замахала руками Катя.
   - Ладно, пошли, - Кирилл взял Катю под руку и уверено повел её за собой. Подойдя к милиционеру, он важно сказал:
   - Петрович, это со мной.
   - Проходи, Кирюша, - добродушно ответил пожилой милиционер, отворяя калитку.
   - Здрасьте, дядь Вань, - бросил Ваня, проходя мимо.
   - Здравствуй, Ванюша, двоек-то не получили ещё? - спросил с ухмылкой милиционер.
   - Всё ещё впереди, - сострил Ваня.
   Ребята подошли к массивной входной двери и вошли в подъезд. Кирилл шёл впереди, показывая рукой на двери квартир:
   - Эта квартира первого секретаря комсомола, вот эта - прокурора города. Там живёт второй секретарь горкома, а вот эта, - он перешёл на шёпот, - эта самая главная, здесь наш Ванька живет.
   - Хорош трепаться. Может, ко мне пойдем?- перебил его Ваня.
   - Нет-нет, ко мне, я этажом выше. - Кирилл потащил Катю выше по лестнице.
   Войдя в прихожую, ребята нерешительно остановились.
   - Вот это да-а-а... - протянула Катя, - как в Эрмитаже.
   Большая прихожая была увешана картинами в резных рамах. На полу лежал массивный ковер. На стенах светильники из жёлтого металла.
   - Ни хрена себе! - почесал затылок Коля.
   - Ладно, ныряйте в тапочки, - произнес важно Кирилл. Было видно: ему очень приятно, что квартира произвела впечатление на ребят.
   Ребята нерешительно прошли в зал. В глаза бросился ковёр на стене, сабли, висевшие накрест. Посередине комнаты стоял большой стол с резными стульями. У стены массивный кожаный диван.
   - Ну, располагайтесь. Родители будут поздно, маман по магазинам, пахан на службе. Так что гуляем, - Кирилл бросил портфель в угол комнаты.
   Катя присела на краешек дивана, удивленно оглядываясь вокруг.
   Коля подошел к саблям, висевшим на стене, и хотел потрогать одну.
   - Руками не трогать - строго сказал Кирилл, - девятнадцатый век, раритет...
   Коля поспешно отошёл от ковра с саблями.
   - Слушай, Киря, - Может, пойдем в парк: там как-то привычней? - Коля посмотрел на Кирилла.
   - Ладно, не дрейфь. Давайте лучше поможем на стол накрыть. Где у тебя холодильник? - спросил Ваня у Кирилла.
   - Айда на кухню, там холодильник и посудный шкаф.
   На кухне неловкость постепенно прошла, ребята достали рюмки, тарелки. Наскоро нарезали колбасы, сыра, открыли банку с черной икрой, поставили бутылку вина. В общем, через десять минут они уселись за стол, и Кирилл, на правах хозяина, поднял рюмку для тоста.
   - Друзья, наконец-то мы вышли на финишную прямую к взрослой жизни. - Он говорил с пафосом.
   - Иди ты к черту, - перебил его Ваня. - Вино неплохое, давайте выпьем за нас. За то, что мы десять лет дружим. Я люблю вас всех. - Ваня выпил рюмку до дна. Коля и Кирилл тоже выпили, и лишь Катя застыла в неловкости.
   - Катюха, что не пьешь? - закусывая колбасой, спросил Кирилл.
   - Ой, мальчики, я сроду не пила, боязно.
   - Ладно, не ломайся, надо когда-то начинать, - по-прежнему чавкал колбасой Кирилл.
   - Кать, вино хорошее, Франция. - Ваня протянул ей кусочек шоколадки.
   - Да, точно, Франция. Это отцу начальник гастронома лично привозит, - важно сказал Кирилл.
   - Эх, была не была,- Катя зажмурилась и выпила полрюмки.
   На глазах у неё сразу выступили слезы. Она поперхнулась и принялась закусывать шоколадом. Мальчишки дружно засмеялись.
   - Ой, мальчишки, я совсем забыла вам рассказать: летом ко мне Витька Самохин, из параллельного класса сватался. - Она хихикнула. - Неделю ходил, даже один раз цветы принес.
   - Я этому Самохину ноги выдерну. - Угрожающе сказал Кирилл, - Катюха, ты смирись со своей судьбой: - мы же ещё в третьем классе договорились, что ты выйдешь замуж за одного из нас.
   - Мальчики, не болтайте глупостей! Какое замужество? Ещё надо институт закончить.
   - Слышь, жених, наливай. Рано ещё про женитьбу. - Коля протянул свой стакан.
   Скоро компания весело шумела. На столе стояла допитая бутылка вина. Включили громкую музыку и принялись танцевать. Потом Кирилл с Ваней вытащили сабли и стали фехтовать. Затем сабли полетели в угол комнаты и ребята продолжили быстрый танец, корча рожицы и подражая каким-то непонятным зверькам. Хохот и гам заглушали громкую музыку. Катя не отставала от ребят. Всем было очень весело и беззаботно.
   Неожиданно дверь в комнату открылась, и на пороге показались отец и мать Кирилла. Первой родителей увидела Катя и почему-то сразу спряталась за Колю. Ваня подбежал к магнитофону и выключил музыку. Наступила гнетущая тишина.
   - А-а-а, пап, мам! Это мои друзья, мы отмечаем первое сентября, - Кирилл нелепо улыбался, смотря на родителей. Он был явно навеселе.
   Отец строго глянул на Кирилла и, не сказав ни слова, вышел на кухню. Мать последовала за ним. - Ну, мам, пап, мы уже взрослые. - Протяжно начал оправдываться Кирилл, догоняя родителей.
   - Так, пора валить отсюда - Коля взял Катю за руку. - Пойдём, пока в ментовку не загребли.
   - Не болтай ерунды. - Ваня заглянул на кухню и приветливо сказал:
   - Виктор Адамович, Нелли Павловна, до свидания. Мы пошли.
   - До свидания, Ванечка. - Сквозь зубы любезно произнесла мама Кирилла.
   Ребята друг за другом выскочили в подъезд.
   - Попали, - почесал затылок Коля.
   - Ерунда, отмажется. Родоки в нем души не чают. - Ваня протянул руку Коле. - Ну, до завтра.
   - До завтра. Хорошо хоть уроки не надо делать.
   - Пока, Ванечка! - Катя помахала ему рукой и они с Колей вышли из подъезда.
   Как только ребята ушли, Кирилл включил магнитофон и, развалившись в кресле, закрыл глаза. Всё кругом плыло. Конечно же, Катька не дура. Она увидела, как он живет. Какая обстановка, продукты. Опять же отец начальник милиции. Конечно, он будет её избранником. Только вот эти непонятные отношения с Колькой. Нет! Она обязательно выберет его. Надо быть только посмелее. Вот дурак, мог бы сейчас проводить её. Ну и что, Кольку бы задержал Ванька. И он мог бы поцеловать Катю, прикоснуться к её желанному телу. Как там, в молодёжном лагере. С той девочкой. - Кирилл мечтательно заулыбался.
   В это время Виктор Адамович курил сигарету, нервно прохаживаясь по комнате.
   - Что себе позволяет этот сучонок, привести в дом голытьбу. Ну, ладно, Ваня. А эти... пацан и девка. Завтра они понесут по городу, что у начальника милиции ковер на полу за десять тысяч рублей, и посуда в шкафу золоченая. Мне что, неприятности расхлёбывать из-за этих голодранцев?
   Он нервно ходил по комнате, глубоко затягиваясь. Нелли Павловна испуганно теребила полотенце в руках, жалобно глядя в глаза мужа.
   - Ну, Витенька! Может, ничего не случится, никому они не скажут...
   Виктор Адамович резко повернулся в сторону жены.
   - Никому не скажут! Я что, еб твою мать, буду ждать, скажут они или нет? - он вдруг наотмашь ударил жену. Та упала на колени и заголосила.
   - Прости меня, Витенька, прости глупую. Я завтра схожу в школу, я прикажу этим, чтобы держали язык за зубами...
   - Вот дура, только этого не хватало, - процедил сквозь зубы Виктор Адамович и, резко повернувшись, пошел в комнату, где остался Кирилл.
   В комнате громко играла музыка. Кирилл сидел в кресле с закрытыми глазами и улыбался. Виктор Адамович подошёл к столу и выключил магнитофон. Кирилл открыл глаза и удивленно посмотрел на отца.
   - Ты что, па?
   - Я - что?- заорал отец, - Жопу свою подними с кресла, когда с отцом разговариваешь! Ты кого в дом привёл? Думаешь или нет своей пустой башкой? Завтра они понесут по городу, как живет начальник милиции города! И на какие доходы у него такая обстановка? На хуя мне лишние разговоры по городу!
   Кирилл подскочил как ужаленный и испуганно посмотрел на отца. Виктор Адамович опять закурил сигарету и сел в противоположное кресло.
   - Присядь, - сказал он, немного успокоившись. - Сынок, понимаешь, сейчас время такое, каждый живет, как может. Все эти лозунги коммунистов про равенство, справедливость, это все пыль. Цель одна - власть, деньги, достаток. А все эти байки про светлое будущее, которое будет потом, это всё для быдла, которое называется народ, чернь. Так было всегда. Это всё для них. Чтобы пуп надрывали, нормы перевыполняли, в шахтах загибались. Эти байки для них. Вот мы сегодня будем пахать от зари до зари, а завтра заживем. Хрен. За завтра будет послезавтра, а жить надо сегодня. Посмотрел я, как они загибаются в партийных буфетах. Как икрой давятся, коньяками дорогими. Если говорить о справедливости - тогда всем по справедливости: одна пайка, одна зарплата. Нет, сынок. Жизнь - она другая - Виктор Адамович глубоко затянулся и посмотрел задумчиво в окно.
   Кирилл сидел в кресле ошалевший. Ведь его отец, начальник милиции города, а говорил, по сути, антиправительственные вещи. А как же учение Ленина? Мысли путались в его голове.
   - Пап, ну, ты же сам выступаешь на митингах и призываешь всех ударно трудиться, вперед к победе коммунизма. - Выдавил он из себя негромко.
   - Да, выступаю. И ты будешь выступать. Будешь говорить одно, думать другое, делать третье. Есть такое слово - лицемерие. Великолепное слово. И тебе, сынок, уже пора понимать, что говорить можно одно, а делать другое. Надо активней выступать на комсомольских собраниях, участвовать в общественной жизни. Но это только ради одной цели - путь к власти, к деньгам. Кстати, тебе пора научиться выбирать друзей. Ваня - это нужный человек, а эти вот, Коля и Катя, кажется... На хрена они тебе...
   - Пап, мы же с первого класса друзья. - Начал было Кирилл.
   - Сынок, ни к чему тебе эти друзья. Не сегодня-завтра ты окончишь ВУЗ, станешь начальником. А эти твои одноклассники попрутся к тебе... Кирилл, помоги то, помоги это... Лишние проблемы. Дружить надо с нужными людьми.
   - Пап, мне нравится Катя, очень нравится... - опять начал Кирилл, но его снова резко перебил отец.
   - Нравится?! Эта безродная девка?! Можешь спать с ней, использовать её! Но женишься ты на девушке из нашего круга. Крепко запомни это. - Виктор Адамович резко встал и вышел из комнаты. Кирилл сидел в кресле. Не в силах пошевелиться. Это был его первый откровенный разговор с отцом. В голове всё перемешалось. Самое главное, как он сказал про Катю. Как... ведь он жить без неё не может! В это время в комнату вбежала мама.
   - Сыночек, я все слышала, папка правильно говорит: дружить нужно только с нужными людьми. Ты вон на него посмотри, у него только нужные друзья. Да и девка эта. Ну зачем она тебе?
   - Девка?! - Кирилл подскочил и с размаху ударил мать по лицу. Затем пулей вылетел из комнаты и заперся в туалете. За дверью раздавались его приглушенные рыдания. Нелли Павловна потерла щеку, а затем улыбнулась.
   - Мальчик вырос... Весь в отца, - она продолжала улыбаться, потирая щёку рукой.
  
  

3

  
   Ребята спустились этажом ниже. Ваня открыл дверь своей квартиры и повернувшись к друзьям, сказал:
   - А ничего посидели. Один за всех... - он протянул руку вперед.
   - И все за одного, - сказали Катя и Коля, положив свои ладошки сверху.
   - А это что ещё за мушкетёры? - Из квартиры на шум вышла Ванина мама, Ольга Николаевна. Она была одета в простой халат, волосы аккуратно уложены сзади, на лице добродушная улыбка
   - Мам, познакомься, это мои школьные друзья Катя и Коля.
   - Наслышана, наслышана, три мушкетёра и одна принцесса, - она заговорщицки улыбнулась.
   - Ну, мама! - засмущался Ваня.
   - А почему гости в прихожей? - из комнаты показался мужчина. Ребята мигом оробели. Это был первый секретарь горкома партии Иванов Егор Иванович. Все слышали про его строгий нрав, и многие откровенно побаивались. Здоровый мужчина с крепкими, жилистыми руками. Говорил он басом и походил скорее на грузчика в порту, чем на первое лицо города. Он положил руку на Ванино плечо и басом скомандовал:
   - Так, молодежь, снимаем обувь, моем руки - и на кухню. Будем первое сентября отмечать.
   - Да мы... Это... мы уже отметили, - Коля и Катя стали пятиться назад.
   - Пап, ну ты своим басом кого хочешь, напугаешь. Ребята, может, вправду зайдете? Мама у меня такие блины печёт - закачаешься! - Ваня вопросительно взглянул на ребят.
   - Н-н-е-т, мы в другой раз, - сказала Катя, пугливо прячась за Колину спину.
   - Ладно, Егорушка, спрячься в комнате, я сама с детишками разберусь. А то ты их своим видом совсем напугал. Ребятки, пойдемте, блинов покушаете. Я только что напекла. - Женщина добродушно взглянула на Катю и Колю.
   - Нет, извините, Ольга Николаевна. Мы, правда, уже поели, спасибо большое. Нам пора. Скоро стемнеет. Родители волнуются. - Коля улыбался женщине, потихоньку пятясь из квартиры.
   - Хорошо, хорошо, не буду настаивать. Но пообещайте, что обязательно отведаете моих блинчиков.
   - Обязательно, - хором закричали Катя и Коля и побежали вниз по лестнице. Ребята выскочили из подъезда и скоро оказались за железной калиткой. Здесь они успокоились. Коля взял у Кати портфель, и они не спеша побрели по улице.
   - Хорошие родители у Вани. И совсем он не страшный, этот Егор Иванович, - Катя прижалась к Коле.
   - Добрый дядька. Только Ваньке крепко от него достается, - ухмыльнулся Коля.
   - Зато у Кирилла родители... Я чуть в штаны не наделала от страха. И взгляд какой колючий у Виктора Адамовича. Как у волка. Глаза маленькие, рядышком... Фу... - передёрнулась Катя.
   - Ладно, не грузись. Зато познакомились. Десять лет учились вместе с Кириллом и Ваней и не знали его родителей. - Коля уверенно зашагал по дороге. Маршрут был хорошо знаком. По этой дороге они ходили с первого класса. Сначала шли к дому Вани и Кирилла, затем Коля провожал Катю и шёл к себе домой.
   Через несколько метров они повернули в проулок. Коля остановился и обнял Катю.
   - Котёнок, привет, как я соскучился, - он стал целовать девушку.
   - Я тоже соскучилась, - девушка отвечала на Колины поцелуи.
   Тот крепко обнимал Катю, гладил её волосы, шею, целовал губы.
   - Все равно мне как-то неловко: договорились, что до окончания школы я ни с кем встречаться не буду. А мы уже год целуемся. - Катя на мгновение отстранилась.
   - Ерунда, Котёнок. Это всё детство, а мы уже взрослые.
   - Точно, ерунда. Как мне хорошо с тобой! Я, наверное, умру без тебя! - Катя крепко обняла Колю. - Как тот лебедь.
   - Я люблю тебя, котёнок мой, - Коля опять принялся страстно целовать девушку, та отвечала ему взаимностью. Он продолжал гладить Катины волосы, шею, страстно целуя губы. В какое-то мгновение ему показалось, что девушка полностью подчинена его воле, и он осторожно расстегнул верхнюю пуговичку её форменного платья. Продолжая целовать Катю, крадучись, нащупал упругую грудь. Голова закружилась, и сердце бешено забилось. Девушка томно застонала, но затем резко отпрянула от Коли и со всего маху заехала ему в грудь. Парень упал в заросли крапивы.
   - У-у-у... - застонал он и мгновенно вскочил на ноги, потирая ужаленные крапивой руки.
   - Дурак, будешь знать, как руки распускать, - засмеялась Катя и, подхватив портфель, побежала прочь. Коля пустился догонять. Он уже почти догнал её, как вдруг увидел боковым зрением огромные георгины за забором.
   - Подожди, Котёнок! - крикнул он Кате. Бросив портфель, перемахнул через забор. Девушка остановилась.
   - Ну, зачем, Коля, - и, оглянувшись по сторонам, вернулась и подобрала брошенный Колин портфель.
   В чужом огороде Коля принялся срывать пышные георгины. От цветов исходил приятный запах. Парень старался выбрать самые красивые цветы, постоянно озираясь по сторонам. Как вдруг он услышал собачий топот и учащённое дыхание. Прежде чем успел сообразить, из-за угла дома выбежала огромная немецкая овчарка. Сразу же раздался громкий лай. Коля в два прыжка достиг забора и, не выпуская цветов, перемахнул на другую строну. Пёс неистово лаял, грызя доски забора. Ребята пустились наутёк. Только в соседнем проулке они перевели дыхание.
   - Вот дурак, он же мог разорвать тебя.
   - Коля протянул девушке цветы и, обняв, крепко поцеловал её в губы.
   - Я, правда, очень испугалась за тебя. - Катя смотрела Коле в глаза очень тёплым взглядом.
   - Я люблю тебя, Котёнок.
   - Я тоже тебя люблю. - Катя нежно целовала парня в губы.
   Коля продолжал гладить Катины волосы, шею, но расстегнуть пуговичку больше не решался.
   - Пойдем, Коль, уже поздно. - Девушка нежно отстранила парня и, поправив волосы не спеша пошла по дорожке.
   - Ё ма ё, - услышала она сзади. Оглянувшись, Катя увидела большую дыру в Колиных брюках.
   - Мамка убьет, - обречённо сказал Коля, - новые брюки.
   - Ерунда, по шву лопнули. - Катя подошла и, посмотрев на брюки, сказала: - Пойдем ко мне, дон Жуан, застрочу.
   Ребята не спеша направились по улице. Они негромко разговаривали, Катя изредка смеялась. Скоро поднялись к Кате в квартиру, которая находилась на пятом этаже. Дома Катя по-хозяйски поставила чайник на плиту, достала из шкафа печенье.
   - Снимай штаны, сейчас сделаем их новыми, - повелительно сказала он Коле. - Да, и за чайником присматривай. - Коля послушно снял брюки и остался в одних трусах. Катя ушла в другую комнату, и вскоре послышался стук швейной машинки. Коля прошёлся по комнате, повертел Катину фотографию, которая стояла в шкафу, затем включил магнитофон и плюхнулся в кресло. Комнату наполнила громкая музыка.
   - Котёнок, пошли потанцуем, - громко крикнул он.
   - Ага, сейчас мама придёт, а я тут с тобой... в нижнем белье... танцую. Она тебя порвет на части не хуже той овчарки. - Раздалось в ответ из комнаты.
   - Да... теть Надя точно порвёт, - негромко сказал Коля и встал с кресла. Он стал приплясывать в такт музыке, затем встал на руки и стал плясать на руках.
   - Котёнок, иди ко мне, посмотри, как я танцую. - Закричал Коля, подпрыгивая на руках и дрыгая ногами.
   - Сейчас, я уже скоро. - Раздалось в ответ. Коля продолжал свой танец на руках, как вдруг увидел в проёме двери ноги Катиной мамы, Надежды Ивановны. Коля на минуту опешил. Но затем решил эффектно встать на ноги, перевернувшись через голову. Он сгруппировался, оттолкнулся и полетел кувырком. И тут случилось страшное. Пролетая мимо стула, Коля зацепился трусами за него и в один миг остался в чем мать родила. Трусы предательски болтались на спинке стула. Он вскочил на ноги и замер перед Катиной мамой. Это был шок.
   Коля стоял без трусов, испуганно смотря на Катину маму. В это время из комнаты вышла Катя с брюками в руках. Увидев Колю и маму, она на секунду опешила, но затем подскочила к магнитофону и выключила музыку. В комнате установилась гнетущая тишина. Надежда Ивановна оглядела Колю сверху вниз. Остановив свой взгляд чуть ниже пояса, негромко, сдерживая улыбку, сказала:
   - Хороший выбор, доченька.
   Эти слова привели Колю в чувство. Он, выхватив брюки у Кати, спешно надел их и выскочил из квартиры. Вслед раздался заливистый смех. Коля в одно мгновение оказался на первом этаже. Он поправил брюки и, немного переведя дух, вышел из подъезда. Сердце бешено колотилось. Лицо раскраснелось. От стыда хотелось провалиться сквозь землю. Быстрым шагом парень пошел прочь. Вдруг сверху раздался голос Кати. Она свесилась с балкона на пятом этаже.
   - Коля!!!
   Коля остановился и нерешительно огляделся вокруг.
   - Коля, держи... Ты забыл, - И девушка бросила с высоты его трусы. Во дворе дома было много людей. Мужики играли в домино, женщины на скамейке болтали о чьей-то судьбе, детвора играла в песочнице. Все они услышали крик Кати и разом увидели, как она бросила Колины трусы. Во дворе раздался дружный смех. Коля опешил... Бежать... ловить трусы... Он растерянно замер. Трусы тем временем парили в воздухе, медленно опускались, вызывая неописуемый восторг свидетелей. Кое-как дождавшись, когда они опустятся, Коля схватил трусы и пулей понёсся прочь. Двор сотрясался от смеха. Смеялись все, даже малыши на площадке. Коля несся по улице, сгорая от позора.
   Катя с мамой смеялись на балконе пятого этажа. Неожиданно Надежда Ивановна строго посмотрела на дочь:
   - Я вообще-то не поняла, а почему Коля был без брюк? Что это значит, Катя?
   - Ну, мамочка, просто Коля порвал брюки, и я ему их зашивала. А тут ты пришла. - Катя подошла к маме, обняла её за талию и поцеловала в щёку.
   - Я не сомневаюсь в тебе, доченька, ты не позволишь себе недостойного поведения. - Надежда Ивановна погладила дочь по голове.
   - Ой, мамочка, я влюбилась. Мне так хорошо с Колей, что, кажется, без него я умру. А когда он обнимает меня, голова так кружится.
   - Я вижу, доченька. Хорошая любовь первая... Самая красивая... васильковая, - сказала мама ласково, смотря куда-то вдаль.
   - А что такое васильковая любовь? - спросила Катя.
   - Ну, это в старину первую любовь называли васильковой. За её красоту, силу, чистоту. А ещё за то, что васильки дарили девушкам влюбленные парни.
   Они стояли так ещё некоторое время, обнявшись и улыбаясь. Каждая по-своему. Катя - счастливо, думая о будущем с Колей. Надежда Ивановна грустно, вспоминая свою первую васильковую любовь.
  
  

4

  
   - Тише, тише, успокойтесь! - Катя пыталась утихомирить одноклассников.
   - Комсомольское собрание считаю открытым. - Катя постучала указкой по столу. - Повестка дня. Первый вопрос - Великая октябрьская революция - величайшее событие двадцатого века. Докладчик - я. Второй вопрос - успеваемость в первой четверти. Докладчик - Тимофеева Зина. Третий вопрос - подготовка дискотеки, посвящённой Великой Октябрьской революции.
   - Переходим к третьему вопросу, - заорал Сашка Котов.
   - Котов, ты нарвёшься на дисциплинарное взыскание за срыв комсомольского собрания, - строго сказала Катя и добавила: - Итак, первый вопрос. - Она достала заранее приготовленные листочки и принялась читать:
   - Седьмого ноября одна тысяча девятьсот семнадцатого года произошло событие, перевернувшее весь мир. К власти впервые пришел пролетариат. Власть взяли в свои руки рабочие и крестьяне...
   В классе наступила тишина. Кто-то принялся готовить домашнее задание на завтра, кто-то достал интересную книгу. Кирилл, Ваня и Коля принялись играть в морской бой.
   - Катька точно будет руководящим партийным работником,- сказал Ваня, и тут же добавил: - Б-2.
   - Потопил, - почесал голову Кирилл. - Да, доклады она делает хорошо, хотя бабе надо дома сидеть, детей воспитывать. Вон моя мамка всю жизнь не работает. Меня человеком сделала, папку вкусно кормит.
   - У тебя папка есть, а у меня и Катьки только мамка. Она и детей воспитывает, и деньги зарабатывает. В-4, - задумчиво сказал Коля.
   - Потопил. - Кирилл почесал затылок.
   Скоро Катя закончила читать доклад. Затем, подняв голову, строго спросила:
   - У кого есть вопросы? Кто хочет высказаться?
   Неожиданно руку поднял Кирилл.
   - Слово предоставляется Крамелю Кириллу.
   Кирилл важно вышел к трибуне и не громко, но с выражением начал:
   - Нельзя не понимать, что Великая Октябрьская революция буквально перевернула весь мир. К власти пришел пролетариат. Учение великого Ленина показало, что только оно единственно правильное. Посмотрите, мы можем сравнить. Прошло шестьдесят лет после революции, а какие достижения. Неграмотность победили, экономику страны подняли из руин, Великую Отечественную войну выиграли, в космос первые полетели. Да что тут говорить первые во всём. А эти капиталисты вечно будут у нас в хвосте плестись. Каковы наши задачи, комсомольцев двадцатого века? Первое - в совершенстве овладевать учением Маркса - Энгельса - Ленина. Второе - гордо нести почетное звание комсомольца, свято выполнять требования устава. Четвертое - быть надёжным помощником Коммунистической партии Советского Союза. Вот, к примеру, я предлагаю на осенних каникулах два дня посвятить сбору металлолома. Я знаю много свалок, где металла валом. Насчет машины договорюсь, отец поможет. У меня всё.
   Кирилл посмотрел на Катю и довольный, пошёл к своей парте.
   - Молодец, Кирилл. Вот, товарищи комсомольцы, берите пример с него. Кто за то, чтобы выйти на сбор металлолома?
   Комсомольцы нехотя стали поднимать руки вверх.
   - Ну, насчет каникул ты перегнул, - сквозь зубы прошептал Коля Кириллу.
   - Принято единогласно, - сказала довольная Катя. - Так, теперь переходим ко второму вопросу. Докладчик Тимофеева Зина.
   Зинка неторопливо подошла к трибуне, развернула вчетверо сложенный тетрадный листок и, растягивая слова, начала говорить.
   - В общем, двоек у нас пять. Это Комиссаров по математике...
   - Да я уже исправил! Ещё вчера, что за поклёп! - возмутился Комиссаров.
   Зинка посмотрела на него удивленно и продолжила:
   - Ну, тогда у Мишиной по физкультуре...
   - А у меня освобождение было, я справку принесла, и мне исправили, - не вставая, важно бросила Мишина.
   - Тимофеева, ты как подготовилась? Ты когда оценки выписывала? - строго спросила её Катя.
   - Я выписывала! Только сегодня журнал не посмотрела! И если не нравится, сами выписывайте. - Она надула губы и с обиженным видом пошла к своему месту.
   - Так, переходим к третьему вопросу. - Катя выдохнула. - Дискотека.
   Все сразу оживились.
   - Я предлагаю пойла взять побольше, лучше портвейна, - крикнул с места Комиссаров.
   - Комиссаров, ты же комсомолец, - одернула его Катя.
   - А давайте костюмы маскарадные пошьём, будет весело, - с места вальяжно вставила Зинка.
   - Зина, ну какие костюмы! Это же не Новый год! Ребята, давайте конструктивно! - расстроенно крикнула Катя.
   - Так, пора брать власть в свои руки, а то Катька зашивается, - сказал Ваня и поднял руку, - можно мне?
   - Да, конечно. Слово предоставляется Иванову Ване.
   Ваня неторопливо подошел к трибуне и, выждав паузу, сказал:
   - Конечно, желания провести дискотеку ни у кого нет. Поэтому я предлагаю от неё отказаться.
   - Как отказаться? Ты что!? Почему? - заголосили ученики.
   - Ну а что вы тогда всякую хрень несете про костюмы и пойло. Давайте серьезно.
   - А ты сам что предлагаешь? - крикнула Зинка.
   - Я предлагаю следующее... Праздник Седьмое ноября, - главный праздник страны. Поэтому нас не поймут, если мы не подготовим несколько номеров художественной самодеятельности по теме праздника. Я, например, могу рассказать стих.
   - Правильно, мы с девчонками разучим несколько революционных песен,- вставила Катя.
   - А я могу деда своего привести. Он у меня революцию помнит может много интересного рассказать, - вставила Маша Кольцова.
   - Много не надо, а минут на двадцать - самый раз. Тимофеева, ты завалила вопрос об успеваемости. Теперь будешь исправляться. Составишь программу художественной самодеятельности.
   Зинка было начала возмущаться, но её перебила Катя:
   - Я помогу, вместе сделаем...
   - И предлагаю пригласить на дискотеку десятый класс из второй школы. По моим агентурным данным, они сколотили вокально-инструментальный ансамбль и играют неплохие вещи, - добавил Ваня заговорщицки.
   - Ура, классно, у нас ещё никогда не играл ансамбль на дискотеке, - захлопали в ладоши девчонки.
   - Отлично, я свяжусь с комсоргом из второй школы. Думаю, она меня поддержит, - сказала Катя. - Собрание закончено, все свободны.
   Ученики, хлопая крышками парт, с шумом стали выходить из класса. Последними вышли Катя, Ваня, Коля и Кирилл. Они вчетвером неторопливо направились привычной дорогой домой.
   - Спасибо, Ваня. Ты всегда выручаешь меня. - Катя взяла Ваню под руку и доверительно прижалась к нему. - Комсоргом надо было тебя выбрать.
   - Я ещё накомандуюсь. Батя мне плешь проел: когда будешь руководящей работе учиться, уже пора и т.д., и т.п.
   - Придёт время - научишься. Я думаю, тебе батя уже теплое местечко готовит, - язвительно сказал Кирилл. Он ревниво посмотрел, как Катя прижалась к Ване.
   - Да уж. С принципами моего бати далеко не уедешь. Для него надо через всё пройти. Жизнь понять. Для начала он мне уже задачу определил: - поеду на комсомольскую стройку после института, - ответил Ваня.
   Ребята незаметно подошли к дому, где жили Ваня и Кирилл.
   - Послушайте, у меня есть предложение, - вдруг заговорщицки начал Кирилл.
   Поехали, на батиной тачке погоняем. Я только за ключами сбегаю.
   - Да ты что, у тебя же прав нет, - возмутилась Катя.
   - Круто, Киря, поехали, я ещё ни разу на новой "Волге" не катался. - Коля дёрнул Кирилла за руку.
   - Сына начальника милиции города никакой гаишник не решится остановить, - по-деловому сказал Ваня.
   - Я быстро, - бросил на ходу Кирилл и умчался за ключами.
   Через десять минут ребята подошли к гаражу, где стояла машина.
   Кирилл важно сел за руль. Было видно, что ему очень хочется произвести впечатление на Катю. Скоро ребята выехали на центральную улицу. Кирилл уверенно вел машину. Через десять минут машина выехала за город.
   - Кирилл, а куда мы едем? - заволновалась Катя.
   - По трассе прокатимся, проверим, какую скорость машина развивает, - ответил важно Кирилл.
   -Не дрейфь. "Волга" очень надёжная машина. Дави на газ, Киря. - Коля высунулся в открытое окно и заливисто засвистел.
   - Слушай, Киря, а откуда у вас деньги на новую "Волгу"? - Поинтересовался Ваня.
   - Батя крутится, - по-деловому ответил Кирилл, лихо управляя машиной. - Пять тысяч ему директор рынка, Исмаилов, занял. Я как-то разговор слышал.
   - Да, долго отдавать будете, - покачал головой Коля.
   - Да, может, и не будем. Батя держит его в ежовых рукавицах. Он как-то говорил мамке, что у него такой компромат на Исмаилова, что тот ему по гроб жизни должен.
   - Ворюга он, этот Исмаилов. Мой батя говорил, что доберётся до него, - сказал Ваня.
   - Хрен доберётся. У него покровитель - второй секретарь обкома. Батя говорил, что Исмаилов тому "Волгу" подогнал совсем бесплатно, - Кирилл говорил уверенно. Было видно, что он хорошо разбирается в придворных интригах.
   - Во-во! Батя и говорит, что коммунисты продаваться стали. Взятки берут, морально разлагаются, - Ваня покачал головой.
   - Твой батя просто ортодокс какой-то. Сейчас все берут. А будет под нужных людей копать, сам с должности слетит, - зло сказал Кирилл.
   - Мальчишки, я устала, смените тему,- закапризничала Катя. Она сидела сзади вместе с Ваней. Коля на переднем сиденье периодически высовывался в окно и свистел. Неожиданно он повернулся к Кириллу и сказал:
   - Слушай, Киря, поехали на озеро, тут рядом.
   Кирилл притормозил и свернул на просёлочную дорогу. Через пару минут они выехали на берег озера. Машина остановилась. Коля случайно взялся за ручку бардачка, и тот неожиданно открылся.
   - Глянь, Киря, тут коньяк, - негромко сказал Коля.
   Кирилл достал бутылку коньяка и, довольный, сказал:
   - Ну и отлично. Батин запас. Тут и стакан есть.
   Ребята вышли из машины. Коля нашел на берегу чью-то брошенную шапку и пнул её ногой в сторону Вани. Ваня подхватил её, и ребята принялись играть в футбол. Катя визжала от радости, пацаны толкались, падали. Скоро они устали и попадали на землю.
   - Мальчики, как мне хорошо с вами,- сказала Катя, улыбаясь и смотря в небо.
   - Так, взялись все за руки и повторяйте за мной, - скомандовал Ваня.
   Ребята лежали головой друг к другу. Они взялись за руки.
   - Клянусь - быть преданным нашей дружбе, - начал Ваня.
   - Клянусь! - повторили ребята,
   - Клянусь - первым прийти на помощь, если случится беда.
   - Клянусь!
   - Клянусь - быть честным, никогда не врать друзьям.
   - Клянусь!
   - Один за всех, и все за одного.
   - Один за всех, и все за одного, - повторили ребята.
   Кирилл подскочил и радостно сказал:
   - Вот это надо отметить. - Он быстро побежал к машине и скоро вернулся, держа в руках бутылку с коньком и стакан.
   - Ой, мальчики, только я не буду, - негромко сказала Катя.
   - А тебе никто не наливает. Не хватало, чтобы ты коньяк пила. Это напиток мужчин, - сказал Коля и добавил: - А закуска есть?
   - Ой, мальчики, у меня несколько конфет в портфеле. - Катя быстро принесла конфеты.
   Кирилл налил коньяк и протянул стакан Ване. Тот выдохнул и, сказав - "клянусь", - выпил. Кирилл и Коля повторили за ним. Скоро бутылка стала пустой. Ребята, захмелев, принялись опять гонять старую шапку по полю.
   Устав, подошли к озеру и стали умываться холодной осенней водой.
   - Классно отдохнули. - Коля, раздетый по пояс, плескался водой.
   - Да, пожалуй, пора домой. А то родоки скоро придут с работы, и Кириллу влетит. - Ваня натянул майку.
   - Да мне батя разрешает машину брать, и вообще... мне плевать на них. Я уже взрослый. - Самодовольно ответил Кирилл.
   - Ладно, поехали, поздно уже. - Коля тоже оделся, и все направились к машине.
   Кирилл резко рванул машину с места и быстро понёсся по просёлочной дороге. Ребята дурачились, выглядывали в окна, свистели. Машина выехала на трассу и понеслась с бешеной скоростью.
   - Киря, а с какой скоростью может "Волга" ехать? - спросил Коля.
   - На спидометре сто шестьдесят.
   - Ребята, вовремя мы уехали. Смотрите, дождик пошёл - Катя закрыла стекло машины. Кирилл нёсся на большой скорости, стараясь удивить друзей своим мастерством. Поворот показался внезапно.
   - Киря, поворот! - крикнул Ваня, сидевший впереди.
   - Нормально, проскочим - с азартом ответил Кирилл.
   Машина вошла в поворот на большой скорости. Неожиданно задние колеса пошли в занос, и машину стало разворачиваться на дороге.
   - Тормози! - заорал Ваня.
   - Ребят, мне страшно - крикнула Катя, обхватив руками голову. Коля обнял её и сильно прижал к себе. Кирилл резко ударил по тормозам. Но от этого машину повело ещё сильнее. Вылетев на обочину, она перевернулась на крышу и, пролетев несколько метров, остановилась.
   Коля по-прежнему крепко обнимал Катю. Наступила тишина. Он пришел в себя оттого, что Катя стала вырываться из его объятий.
   - Ну, пусти же, задушишь. - Сказала она негромко.
   Коля разжал руки. Снаружи кто-то стал дёргать дверь машины, которая не хотела открываться. Наконец дверь подалась, и в проёме показалось бородатое лицо.
   - Живы? Ну-ка, давайте выбираться. Только потихоньку, не торопитесь.
   Коля стал помогать Кате. Скоро они вдвоем выбрались наружу. А бородач стал помогать Ване и Кириллу. Бородач командовал уверенно.
   Скоро ребята лежали на траве, рядом с машиной.
   - Так, сыночки, лежите, не шевелитесь. Я сейчас.
   Он выбежал на дорогу, остановил попутную машину и что-то сказал водителю. Ребята все ещё лежали на траве.
   - Ты как? - спросил Коля у Кати.
   - Ничего,- негромко ответила Катя, - только плечо болит. Кирилл вон лицо разбил.
   - До свадьбы заживёт, - отозвался Кирилл.- Ванька, ты как?
   - Шея болит. Вроде не ушибся. Хорошо, привязан ремнями был.
   Примерно через полчаса появился первый гаишник. Он подбежал к ребятам и тревожно спросил:
   - Раненые есть?
   - Кажись, все целы. Только ушибы, - отозвался за ребят бородач.
   - Ничего себе, так эта машина начальника милиции! - воскликнул неожиданно гаишник, и побежал к своей машине. Скоро он что-то тревожно говорил в микрофон рации.
   Следом за гаишником прибыла скорая. Врачи по очереди проводили ребят в автомобиль скорой помощи. Ване перебинтовали поврежденную руку, Кириллу - голову. Неожиданно в проеме двери автомобиля скорой помощи показался отец Кирилла.
   - Все живы? Кирилл, что с головой? - спросил тот встревожено.
   - Ничего страшного, Виктор Адамович, - ответил врач, - только ссадины.
   - Ну, слава богу, - ответил Виктор Адамович и отошёл от машины.
   К нему сразу подошел гаишник и, отдав честь, сказал:
   - Большая скорость, не справился с управлением. Да к тому же компания пьяна.
   - Все?- удивился начальник милиции.
   - Кроме девчонки.
   - Ладно, капитан. Машину доставите в гараж. Только сразу в бокс поставьте, от посторонних глаз подальше. Естественно, ни каких протоколов не составляй. Ни к чему. Да! Своих предупреди, чтобы язык за зубами держали. С медиками я сам решу.
   Он подошёл к машине скорой помощи.
   - Ну что, докатались... Комсомольцы, - сказал он, с укором взглянув на ребят. - Я могу этого забрать? - он указал на Кирилла, обратившись к врачу.
   - Да, конечно. Первая помощь ему уже оказана. Теперь только покой - отозвался врач. - А завтра пусть врачу покажется.
   Кирилл сел в машину отца, и они умчались на большой скорости.

5

  
   Кирилл не появлялся в школе неделю. Его друзья кроме домашних, об аварии ни кому не рассказывали. Естественно, получили по полной программе, да и сами испугались. В общем, эту неделю они ходили как шёлковые. Ваня заходил к Кириллу каждый день, приносил домашнее задание. Катя с Колей не решались. Боялись встречи с родителями Кирилла. Всё это время ребята активно готовились к празднованию дня Великой Октябрьской революции. И наконец, долгожданный праздник настал. Ровно в девять утра седьмого ноября началось построение колонн на праздничную демонстрацию. Вокруг развевались красные флаги, играла революционная музыка. Кто-то улыбался, кто-то смеялся. Вокруг царила атмосфера радости и веселья. Организаторы раздавали портреты вождей и плакаты с лозунгами. То тут, то там уже успевшие остограммиться люди плясали под гармошку. Совсем рядом хором пели какую-то революционную песню, перекрикивая и уличные динамики, и крики организаторов. Это был общий праздник, праздник страны, праздник каждого её гражданина. И он объединял всех, сплачивал, воспитывал молодых, доставлял удовольствие старикам, воевавшим за эту страну. Это - как ребята с одного двора, с одной улицы. Один за всех и все за одного. И это были люди одной великой и могущественной страны. Один за всех, и все за одного. Все были в едином строю, плечом к плечу. Один за всех и все за одного. И на амбразуру, за всех! За Родину! И за станком в три смены, на благо общей страны! И в поле, пока всё до единого колоска в закрома! И рекорды, и достижения. И труд каждого и в первом спутнике, и в первом космонавте, и в рекордах, и в покорениях вершин. Всё это называется одним великим русским словом - патриотизм. И ничто не сплачивало людей так, как день рождения государства. Общей русской страны.
   Десятый класс был почти в сборе. Уже выстроились в колонну. Плакаты и флаги подняты высоко над головами. Все в нетерпении ждут начала демонстрации. Катя первая увидела показавшегося в толпе Кирилла.
   - Ребята, Кирилл!- радостно вскрикнула она.
   - Киря! Привет автогонщикам! - заорал Ваня.
   Ребята принялись тискать товарища. Катя от радости чмокнула его в щеку, отчего Кирилл смутился.
   - Только вот не надо оваций, не надо. Я знаю: страна любит своих героев, но... будьте скромнее. И, как учил великий Ленин - скромность украшает человека,- сказал он с пафосом, подняв вверх указательный палец.
   - Крамель! Ты где болтался неделю? - Тимофеева Зинка неторопливо подошла к ребятам.
   - Ой, - вскрикнула она, увидев шрам на лбу у Кирилла, - а это откуда? - Зинка сделала жалостливое лицо.
   - Пока вы, товарищ Зина, учите букварь, ваш скромный слуга неделю выслеживал опасных рецидивистов. А при задержании получил пулевое ранение, - сказал он важно и затем добавил совсем тихо, как бы между прочим, - ну, в общем, скоро ты узнаешь об этом в центральной прессе.
   Наивная Зинка поверила и стала спрашивать, в какой газете появится статья о герое.
   - Ладно, герой, держи. - Коля всучил Кириллу плакат с портретом, - сейчас тронемся.
   И действительно. В динамиках прозвучало: "Праздничная колонна! Шагом марш!"
   И всё разом пришло в движение. Колонны пошли друг за другом, все старались держать ровные шеренги. А при прохождении перед трибунами громко кричали лозунги и неровное "Ура!".
   "А сейчас торжественным маршем проходят ученики и учителя первой школы! Поприветствуем их, товарищи!" - громко прозвучало из динамиков.
   "Ура-а-а-а!" - Закричали все вокруг и захлопали в ладоши.
   - Ваня, смотри, вон твой папа! - Катя стараясь перекричать толпу и громкую музыку.
   - А где ж ему быть! А вон и мой батя стоит, узнаёшь? - Кирилл посмотрел на Катю. Он очень соскучился по ней. Катя была в тонком плаще, который плотно облегал её красивую фигуру. Высокая грудь - раскрасневшиеся щеки, красивые губы, все это приводило Кирилла в трепет. Он постоянно бросал украдкой взгляд на девушку, стараясь в разговоре дотронуться до её руки.
   Как ему хотелось, чтобы Катя ответила ему взаимностью. Но это всё из-за этой дурацкой договоренности. Конечно же, она выберет его. Ваню интересует только наука. Коля ему не конкурент. И как она посмотрела на него сегодня! И поцеловала! Кирилл радостно кричал вместе со всеми громкое "ура-а-а", постоянно улыбался и потом вместе со всеми запел: "Наш паровоз вперед летит...."
   Когда колонна повернула за угол, строй распался.
   - Так, десятый класс! Сейчас можете погулять в парке, в шесть вечера праздничный концерт и дискотека. Прошу всех не опаздывать,- строго сказала классный руководитель Наталья Ивановна и ушла вместе с другими учителями.
   - Теперь слушать мою команду, - по-военному скомандовал Ваня, - предлагаю отметить наш праздник. В магазине есть классный портешок.
   - Вань, что такое портешок, это тортик? - наивно спросила Верка Тимофеева.
   - Портешок, товарищ Вера, - важно сказал Коля, взяв её под руку, - это такой веселительный народный напиток под названием портвейн.
   Десятиклассники одобрительно зашушукались.
   - Тогда по рублю, - крикнул Кирилл и снял с головы кепку.
   Все стали бросать рубли. Пересчитав деньги, Кирилл довольно сказал, - Солидно, кто со мной в магазин?
   - Пойдем втроём - я, ты и Коля. Девчонкам там делать нечего, - по-деловому сказал Ваня и забрал деньги у Кирилла. Ребята пошли в сторону магазина.
   Они весело болтали, размахивая руками, то и дело, перебивая друг друга.
   Перед самым магазином дорогу им неожиданно перегородил долговязый цыган:
   - Привет, братишки, с праздником. На минуту за угол отойдем, разговор есть, - сказал он доброжелательно.
   - Какой ещё разговор? - Ваня подозрительно посмотрел на цыгана.
   - Да помощь ваша нужна, братишка, две минуты. - Цыган жалобно посмотрел на Ваню.
   - Вань! Пойдем, поможем! Человек же просит, - добродушно отозвался Коля.
   Ребята направились вслед за долговязым. Как только они зашли за угол магазина, их окружили сразу четверо цыган.
   - Не понял, в чем дело? - вопросительно посмотрел на долговязого Ваня.
   - Не волнуйся, братишка, помочь нам надо, деньгами, - жалобно ответил тот.
   - Какими деньгами, ты что, с дуба упал? - Коля грозно сжал кулаки.
   - Сейчас ты упадёшь. - Вперед вышел крепкий цыган, - Гони бабки, не понял?
   - Ребята, с Тёмой шутки плохи, отдайте деньги по-хорошему, - ухмыльнулся долговязый.
   - Спина к спине, - тихо скомандовал Ваня. Парни заняли оборонительную стойку, выставив вперед кулаки.
   Первый ударил долговязый. Кулак попал Коле в плечо. Тот ответил резким ударом в челюсть, отчего долговязый свалился на землю и завыл. Кулаки замелькали в воздухе, скоро упал второй цыган: его свалил удар Вани. У ребят оказалось численное преимущество. Неожиданно в руке цыгана Тёмы оказался нож. Ребята отпрянули назад, держа кулаки наготове.
   - Деньги, я сказал. - Цыган начал потихоньку подходить к ребятам, угрожая ножом. Коля нащупал сзади штакетину и сильно рванул. Та с треском отвалилась. Цыган увидел штакетину в Колиной руке и ухмыльнулся, - Доиграешься, малец! Деньги, я сказал. - В это время с земли поднялись ещё двое.
   - Засади ему, засади, - орал долговязый, из носа которого текла кровь.
   Неожиданно вперёд вышел Кирилл и громко сказал.
   - Пацаны! Я сын Крамеля, начальника милиции города. А это сын первого секретаря Иванова. Вы хотите крупных неприятностей?
   Цыган Тёма остановился как вкопанный, и вопросительно взглянул на долговязого. Тот в нерешительности остановился, затем через минуту процедил сквозь зубы:
   - Ладно, ваша взяла. Чёрт их знает, может, и вправду сынки шишек. Неприятностей не оберешься. - Цыгане исчезли.
   - Ничего себе, сходили за портешком, - первым опомнился Коля, - а ты молодец, Киря: вовремя вспомнил про отца. Могли бы порезать. Я знаю этих тварей.
   - Что-то как-то не так, не надо было бы отца, отбились бы,- негромко сказал Ваня.
   - Так, не так! Пошли за портвейном, нас уже, поди, ищут. - Кирилл отряхнулся и решительно пошёл вперед.
   Купив в магазине портвейн и нехитрую закуску, ребята бегом побежали к одноклассникам.
   - Ну, где вас носит! Мы уже хотели по домам разойтись, - возмущенно встретила ребят Зинка Тимофеева.
   - Всё путём, пошли в парк - Кирилл важно держал ящик с портвейном.
   Все двинулись за ним.
   - Ой, Коля, что это? - Катя провела рукой по Колиной щеке, на которой была глубокая царапина. Из неё сочилась кровь.
   - Ерунда, за ветку зацепился, - отмахнулся Коля.
   - Да, ладно, за ветку... С цыганами с Дальней улицы мы сейчас бились, - важно сказал Кирилл.
   - Как бились? Вы что, подрались? - удивилась Катя. Она остановила Колю.
   - Постой, я кровь вытру.
   Катя принялась платочком вытирать кровь с Колиной щеки. Кирилл остановился и удивлённо посмотрел на Катю, которая с любовью вытирала Колину щёку и как-то по-особенному смотрела ему в глаза. Одноклассники ушли вперёд.
   - Пошли, Дон Жуан, прозевал ты своё счастье. - Ваня подтолкнул Кирилла в спину.
   - Как прозевал, мы же договорились, - промямлил Кирилл и побрёл вслед за Ваней, держа ящик с вином впереди себя.
   - Киря, ты как с луны свалился. Они уже хрен знает, сколько времени друг на друга влюблёнными глазами смотрят.
   - Как смотрят: ведь я... мы же... договорились.
   - Жизнь, штука коварная. Мы договорились, а выбрала Катька Коляна. Надо уметь проигрывать, - Ваня взял у него ящик с вином и побежал догонять одноклассников.
   Кирилл ещё раз оглянулся на Колю и Катю. Коля что-то увлечённо рассказывал, а Катя продолжала вытирать его щеку. Колина рука лежала на Катиной талии, и лица были так близко, что казалось, неловкое движение, и он коснётся губами Катиного лица. Да ведь это он специально прижал её к себе, а она не против! Лицо Кирилла залило кровью. Так и есть, он круглый идиот. Они давно любовники. А как умело скрывают! Вот тварь этот Колька. Товарищ называется! Договаривались же! Кирилл резко повернулся и побежал догонять ребят. Скоро к ним присоединились и Коля с Катей. Ребята расположились на парковых скамейках. Пустили по кругу стаканы с портвейном. Кирилл вёл себя вызывающе. Когда дошла очередь до него, он громко сказал:
   - А фокус видели? - Кирилл неожиданно взял бутылку портвейна и принялся пить с горлышка. Ребята поддерживали его.
   - Давай, Киря, до дна! - кричала разгорячённая Оля Сёмушкина.
   - Учитесь, как пить надо, - вторила ей Зинка.
   Кирилл пил с трудом. Портвейн стекал по уголкам рта, по шее. Видно было, что он делает большое усилие, чтобы допить содержимое бутылки. Наконец он бросил пустую бутылку на землю.
   - Але - ап, - театрально развёл он руки в стороны, - учитесь, салабоны.
   - Давай мне! - Сашка Матвеев взял бутылку.
   - Тихо, тихо, - забрал у него вино Ваня, - хватит одного пьяного: у нас сегодня ещё дискотека вечером, забыли?
   - Так, дайте мне, дайте мне, - выскочила вперед Зинка. Она взяла стакан с вином и начала пить, ужасно морщась. Все захлопали. Зинка, выпив пол стакана, отломила кусочек плавленого сырка и с полным ртом, чавкая, сказала:
   - Сладкое какое, вкусненькое. - На лице её появилась самодовольная улыбка.
   Неожиданно Кирилл как-то странно посмотрел на Катю, затем подошел к ней вплотную и обнял за талию, как это делал Коля.
   - Кирилл, ты что?- отпрянула Катя. - Пьяный уже?
   - Я не понял, мы же друзья. - Кирилл, пьяно улыбаясь, снова обнял Катю.
   - Киря, ты что, берега попутал? - Коля шутливо толкнул Кирилла в плечо.
   Кирилл резко повернулся к Коле и неожиданно с силой ударил его в лицо. Коля отскочил, но удержался на ногах. И сразу же бросился на Кирилла. Ребята сцепились. К ним подскочил Ваня и принялся их разнимать. Ему помогали другие одноклассники. Девчонки визжали, мальчишки матерились. Катя тоже изо всех сил разнимала дерущихся. Кирилл вырвался и ударил Колю вновь в лицо. Кровь брызнула из разбитой брови. В это время Колю держали за руки Васька Семенов и Игорь Лаптев. Но он умудрился ногой ударить Кирилла в ухо. Тот отлетел в сторону и скорчился от боли. Наконец драчунов развели в разные стороны.
   - Вы что, белены объелись! - кричала запыхавшаяся Зинка. - Ни с того ни с чего!
   - Зря вы их разняли, надо было посмотреть кто кого, - вставил нетрезвый Сашка Матвеев.
   Ваня держал Кирилла, негромко успокаивая его: - Тихо, Киря, тихо.
   Он один догадался, что произошло. Несомненно, это был приступ ревности. Кирилл не смог смириться с тем, что Катя выбрала Колю. Он привык к лидерству. Ему хорошо давалась учеба, он нравился девчонкам, на школьных собраниях его хвалили. Кирилл привык быть первым. Ему давно нравилась Катя. И он был уверен, что она выберет именно его. Но получилось по-другому. Кирилл потерпел поражение. И он ещё не понимал, что его больше расстроило. То, что Катя не ответила ему взаимностью, или то, что он не стал первым. Постепенно все успокоились, и Ваня повел Кирилла домой. Разошлись и остальные одноклассники. Коля ушел с Катей.
   В конце парка Кирилл выдавил:
   - Пьян... извини, я пьян.
   - Да, Киря, натворил ты делов. Мы же с первого класса вместе. Что теперь все подумают?
   - Да посрать мне, что подумают! Сука он, су-ка! - закричал Кирилл. Он вырвался и, пошатываясь, побежал по аллее.
   - Ладно, проспишься - поговорим, - задумчиво сказал Ваня.
   Он догнал Кирилла и дальше они шли молча. Ваня не мог собрать мысли в кучу. Как Кирилл мог так поступить? Неужели их дружба развалится как карточный домик? Теперь понятно. Кирилл и Коля влюблены в Катю. Что теперь делать? Он продолжал идти за Кириллом, а в голове роем кружились мысли. В квартире Ваня помог ему раздеться и уложил в постель. Кирилл сразу заснул. Захлопнув дверь, Ваня поднялся к себе в квартиру.
   Отойдя недалеко, Катя достала платок и принялась вытирать кровь на Колином лице. Нечаянно тронула рану, Коля сморщился и застонал.
   - Ой, извини... Я нечаянно... потерпи немного.
   Катя говорила тихо, голос её дрожал. Казалось ещё немного, и она расплачется.
   - Ты что, Котёнок, мне не больно, - успокаивал её Коля.
   - Как-то скверно получилось, я чувствую себя обманщицей... Кирилл все понял... Ведь мы, правда, договаривались... Пусть мы были детьми, но ведь... Надо было раньше признаться.
   Катя расплакалась и уткнулась Коле в плечо.
   - Не надо, Котёнок, я сам ему всё расскажу.
   - Надо было раньше... Мы как предатели... Мы же ведь с первого класса вместе. - Катя плакала, уткнувшись Коле в плечо.
   - Я никого не предавал. Дурацкий договор. Детская глупость. Почему мы должны ждать окончания десятого класса? Я люблю тебя, ты любишь меня. При чем здесь Кирилл? Нам надо спрашивать его разрешения? Чушь! Не реви. Я завтра поговорю с Кирей. Он просто дурак.
   Коля говорил резко, при этом крепко обнимая Катю.
   - Не знаю... У меня какое-то скотское чувство... Как будто я кого-то обокрала.
   - Ладно, Котёнок, все нормально. Просто мы взрослеем. Я обещаю, с Кириллом я помирюсь.

6

  
   В спортзале было многолюдно. Приглушённый свет, яркие вспышки цветных огней, громкая музыка. На сцене играл вокально-инструментальный ансамбль из соседней школы. Мальчишки вполне сносно пели и играли. Это был приятный сюрприз для школьников. И все старались оторваться по полной программе. Танцевали группками по пять-семь человек, каждый в своей компании. Небольшая скованность чувствовалась из-за присутствия учителей. Но многие старшеклассники уже приняли на грудь, и поэтому веселье набирало ход. Катя, Ваня и Коля тоже танцевали. Они на время забыли о драке. Громкая музыка, яркие огни цветомузыки раззадорили их.
   Неожиданно, когда музыка на несколько минут замолчала, в спортзале появился Кирилл. Первым его увидела Катя. Она сразу изменилась в лице и дернула за рукав Ваню, взглядом показав на подходившего Кирилла. Коля тоже увидел его. Он повернулся и посмотрел на Катю, давая понять, чтобы та ничего не боялась. Напряжение нарастало с приближением Кирилла. Он шёл решительно, с серьезным выражением на лице. Все подумали, что сейчас будет продолжение драки. Ваня выдвинулся чуть вперёд, готовясь остановить Кирилла. Коля сжал кулаки, готовясь к драке. Другие ученики тоже видели приближение Кирилла и стали шушукаться, ожидая развязки. Кирилл шёл решительно, и все расступались перед ним. Когда Кирилл приблизился, Ваня уже приготовился остановить его. Но Кирилл неожиданно встал на одно колено, протянул руки, как будто там был меч, и громко, с выражением сказал:
   - Друзья! Я последняя дрянь и сволочь! Я поднял руку на своего лучшего друга! И нет мне спасения на этом свете! Вот мой меч, рубите мне голову.
   Ваня подошел к Кириллу, взял у него из рук воображаемый меч и также театрально сказал:
   - Ты совершил подлость, и судить тебя будет женщина. От неё зависит, будешь ты казнен или останешься жить.
   Он посмотрел на Катю.
   - Ну, во-первых, я не женщина, а девушка, - Катя тоже говорила театрально, во-вторых, если рубить головы, то обоим. - И она лукаво посмотрела на Колю.
   Коля стал на колено рядом с Кириллом. Школьники с любопытством наблюдали за происходящим.
   Катя как будто взяла вымышленный меч из рук Кирилла, покрутила его в руках и с пафосом сказала.
   - Так, ну что же с вами делать? Казнить или помиловать?
   - Казнить их, казнить, - закричала Зинка, - они меня за косы дергали.
   - За косы? Даму? - возмутилась Катя.
   - А ещё обзывали дурой, - сделала обиженное лицо Зинка.
   - Дурой? - громко удивилась Катя. Но затем вдруг улыбнулась и шутливо сказала: - Зин, ну казним мы их, а с кем танцевать будем? Пусть живут.
   Все дружно засмеялись. В это время заиграла громкая музыка, и все пустились танцевать. Коля, Катя, Кирилл и Ваня остались стоять кругом.
   Ваня воткнул воображаемый меч в пол, положил по верх рукоятки свои ладони и посмотрел на друзей. Катя положила ладошки сверху, за ней последовали Коля и Кирилл.
   - Один за всех!... - крикнул Ваня, перекрикивая музыку.
   - ...И все за одного - дружно крикнули ребята и весело рассмеялись. Напряжение разом сменилось весельем. Друзья принялись танцевать быстрый танец, дурачась и веселясь. С плеч упал груз ссоры, и веселье от этого было ещё приятней. Они беззаботно болтали, как будто ничего не случилось. Особенно радовалась Катя. Она постоянно улыбалась, весело танцуя быстрый танец. Когда зазвучал медленный танец, Коля пригласил Катю.
   - Ну что, пошли покурим. - Ваня взял Кирилла под руку.
   - Айда, я как раз у бати "Мальборо" спёр. - Заговорщицки ответил Кирилл.
   Ребята вышли из спортзала и спрятались за угол школы. Кирилл достал пачку дорогих сигарет и угостил друга.
   - Классная вещь. - Затянувшись, проговорил Ваня. Когда уже наши научатся нормальные сигареты делать? - и сразу же добавил: - Ты молодец, Киря. Я боялся, что вы не помиритесь.
   - Ерунда, просто выпил лишнего. Забыли. Мне самому неприятно.
   - Слушай, а какие девахи из второй школы пришли! Закачаешься! Одеваются совсем нет так, как наши. Юбки короткие! Наклоняются, аж трусы видно.
   - Да ну? Тогда хоре курить, пошли знакомиться. - Кирилл сделал две глубокие затяжки и бросил сигарету на землю.
   Они с Ваней зашли в спортзал, где громко играла музыка. Танцевали группами, собравшись в круг.
   - Глянь, вон девчонки из второй школы,- кивнул головой Ваня.
   Недалеко от них танцевали девчонки, бросая короткие взгляды на мальчишек.
   - Кажется, нас заметили. Прикрой, атакую, - заговорщицки сказал на ухо другу Кирилл и направился в сторону девчонок. Ваня пошёл за ним.
   - Между прочим, в Европе так не танцуют. - Кирилл...- протянул он по очереди руку девчонкам.
   - А ты был за границей? - удивлённо спросила девушка с рыжей косой.
   - Да, мадам, не единожды. Париж, Лондон, ну, Берлин - это скучно. - Кирилл говорил очень убедительно. Глаза девчонок загорелись любопытством. - Ах, да, я забыл представить своего друга. Знакомьтесь - Ваня. Между прочим, сын первого секретаря горкома партии, - добавил он заговорщицки.
   - Я Оля, она Света, это Наташа, - ответила рыжая, с любопытством рассматривая ребят.
   Заиграла быстрая музыка, и все пустились танцевать. Кирилл хорошо двигался, он оказался в центре круга и увлечённо танцевал. Рыжая оказалась рядом, и они вдвоем ритмично танцевали, смотря друг другу в глаза.
   Коля танцевал с Катей и наблюдал за Кириллом и Ваней.
   - Ну вот, Котёнок, все хорошо. Не надо никому ни в чем признаваться. Видишь, как зажигает Киря с Ваней?
   - У меня как камень с груди. Я так рада, что Кирилл и Ваня нашли себе девчонок - Катя прижалась к Коле.
   Кирилл с Ваней веселились по полной. Неожиданно Кирилл что-то прошептал Оле, и та кивнула головой.
   - Друзья, я должен срочно показать Оле кабинет химии. Это в плане обмена учебным процессом. Мы скоро.
   Он потащил Олю за руку. Девчонки заговорщицки захихикали.
   Кирилл привел Олю в раздевалку спортзала и закрыл за собой массивную дверь.
   - Мы же должны кабинет химии посмотреть, - Оля говорила томным голосом.
   - Оленька, химия - скучная наука, гораздо интереснее спорт. Спорт - это жизнь, - Кирилл продолжал тихо говорить, обнимая Олю за талию и прижимая её крепче к себе. Девушка не сопротивлялась. И скоро их губы сомкнулись в страстном поцелуе. Кирилл целовал девушку, трогая её шею, волосы. Оля отвечала ему взаимностью. Осторожно расстегнув верхнюю пуговичку кофточки, Кирилл тронул грудь девушки. Та томно застонала. Кирилл понял, что ему позволено всё, и стал смелее ласкать девушку, одновременно целуя её губы, шею. Оля извивалась в его руках, отвечая страстью на каждое его прикосновение. Кирилл расстегнул бюстгальтер и стал ласкать грудь. Скоро девушка была полностью в его власти. Её рука опустилась ниже. Оля стала расстегивать пуговицы на брюках Кирилла. Он не ожидал такой смелости от девушки. Когда Оля расстегнула брюки Кирилла и её рука нащупала его член, Кирилл громко застонал и повалил девушку на школьные маты. Он яростно сорвал трусы с девушки и отбросил в сторону свои брюки. Оказавшись на Оле сверху, Кирилл чувствовал её тело, он интуитивно пытался войти в неё, но у него никак не получалось. Неожиданно Оля тихо сказала: - Подожди, родной.
   Она направила своей рукой его член, и Кирилл застонал от удовольствия. Он стал энергично двигаться, издавая яростные стоны. Оля отвечала ему взаимностью. Они предавались страсти раз за разом, целуя губы в кровь, лаская друг друга в экстазе.
   Наконец они затихли. Какое-то время лежали молча, мокрые и уставшие от страсти. Оля прижималась к Кириллу, поглаживая его грудь. Кирилл же напротив, лежал отрешённым и равнодушным. Девушка приподнялась и поцеловала его.
   - Ты самый лучший, мне так хорошо с тобой. - Оля говорила тихо и удовлетворённо.
   - А до меня тоже было хорошо, - Кирилл говорил негромко, смотря в темноту.
   - До этого не считается. Мне хорошо с тобой, и я счастлива.
   - А что потом? - Кирилл по-прежнему смотрел в потолок.
   - Ты мне нравишься, я хочу быть с тобой. - Оля прижалась к парню.
   - А у тебя было много парней,- спросил Кирилл
   - Какая разница. Сейчас ты мой. А я твоя. Тебе этого не хватает?
   - Почему, хватает. Просто интересно.
   Кирилл поднялся и стал одеваться. Он почему-то стал равнодушен к девушке. Оля тоже оделась и стала поправлять прическу.
   - Растрепал всю, девчонки сразу догадаются.
   - Возьми мою расческу.
   Приведя себя в порядок, ребята потихоньку выскользнули из спортзала и оказались среди танцующих. Громкая музыка, вспышки огней сделали их появление незаметным. Вечер был в самом разгаре. Всеобщее веселье, любимая музыка, друзья рядом... Все проблемы отошли на второй план, жизнь казалось прекрасной и беззаботной.

НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ, ПРИСНИВШАЯСЯ

В НОЧЬ С ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУ

  

Глава 2

  
   Май 2168 года
  
   Ян сидел в кресле неподвижно. Зачем он вытащил этот ключ? Его по-прежнему мучили угрызения совести. Нет, ключ надо вернуть. Это нехорошо. Это неправильно.
   Ян энергично поднялся с кресла и направился по коридору. Подойдя к двери, он остановился, ожидая, что Роза увидит его и откроет дверь. Но ничего не происходило. Дверь оставалась закрытой. Он в нерешительности топтался у двери. Неожиданно Ян подумал, что Розы нет в комнате. И это хорошо! Он войдет в комнату, положит ключ на видное место и уйдет. Ян приложил ключ к замку и тот дружелюбно щёлкнул, приглашая войти.
   В это время Яна готовила краски. Она подбирала цвета, напевая что-то себе под нос. Неожиданно экран монитора засветился, и железный голос монитора сообщил о приходе Яна. Девочка ужасно испугалась. Что делать? Сюда может зайти посторонний! Она метнулась в сторону двери, ведущей в её блок, но та была закрыта. Неожиданно замок щелкнул. Яна пулей влетела в шкаф и плотно прикрыла за собой дверцу. Казалось, её сердце выскочит из груди. Прижавшись к стенке шкафа, она затаила дыхание.
   Ян осторожно открыл дверь. Оглянулся... сзади никого не было. Приоткрыв дверь, он вошёл в комнату. Так и есть, никого... Он хотел было положить ключ на стол, как его взгляд привлекла картина и краски. Он уже видел такие картины в шкафу. Это Роза их рисовала. Он посмотрел на картину, но ничего не понял. Какие-то наброски. Ах, эта тетушка Ро.... Всегда она оставляет беспорядок после себя. Ян решил убрать картину и краски. Он снял полотно с пюпитра и открыл дверь шкафа.
   - А-а-а! - закричала Яночка.
   Ян резко закрыл дверь и отскочил в сторону, уронив картину на пол. Сердце учащённо забилось. Он не успел заметить, кто в шкафу. Первое желание было убежать, и он уже было дернулся к двери. Но в какое-то время любопытство одержало верх. Он осторожно подошел к шкафу и приоткрыл дверцу. Сквозь щель он увидел такого же русина, как и он. Только в белой одежде.
   - Ты что орёшь? - шепотом спросил он.
   - А ты зачем пришёл? - ответил незнакомец тонким, дрожащим голосом.
   - Я к тетушке Ро...
   - К Розе? Она ушла... вернётся через час. - Незнакомец продолжал дрожать от испуга.
   - А ты что здесь делаешь? - осмелел Ян.
   - Рисую...
   - Так это твои рисунки?
   - Да...
   - Ну чего ты сидишь, выходи, я не кусаюсь. И не дрожи, - совсем осмелел Ян.
   Яночка выбралась из шкафа и оглядела незнакомца.
   - А почему у тебя одежда серая?
   - А почему у тебя белая? - ответил вопросом на вопрос Ян.
   - Не знаю, у нас все в белой одежде...
   - А у нас все в серой...
   Ян обошёл вокруг девочки и удивленно сказал:
   - Какой-то ты маленький, совсем молодой?
   - Мне семнадцать зим, я уже через год покидаю инкубатор, - важно сказала Яночка, окончательно справившись с испугом.
   - Странно, мне тоже семнадцать зим, но ты меньше меня и слабее. - Он взял руку девочки, но та быстро отдернула её.
   - Не хватай, а то получишь...
   - Ух, какой боевой!
   - Почему ты говоришь - какой? Я - какая... И не маленький, а маленькая.
   - Странно, нас называют по-другому... Тебя как звать?
   - 2152-р-112.
   - Понятно, кормят вас неважно. - Ян пренебрежительно посмотрел на девочку.
   - Знаешь, что иди в свой отряд, - резко сказала Яна и подошла к картине. Она гордо взяла кисть и принялась рисовать.
   - А тебя как тетушка Ро зовет?
   - Яна, - ответила девочка.
   - А меня Ян, - весело ответил он.
   Девочка улыбнулась. Ей понравился новый незнакомец. Он был каким-то другим. От него как-то приятно пахло. И когда он к ней случайно прикоснулся, по телу пробежала приятная дрожь. Ей почему-то захотелось испытать это чувство ещё раз. Яна дружелюбно, с улыбкой взглянула на него.
   - А ты умеешь рисовать? - спросила она улыбаясь. На щеках появились ямочки.
   - Не-е-е, - протянул Ян. - Как-то давно матушка Ро дала мне карандаш, но я его сразу сломал.
   - А мне нравится рисовать. Хочешь, я тебя нарисую?
   Девочка взяла чистый листок и набросала рисунок. Сходство было небольшим, но Яну рисунок очень понравился.
   - Ух ты, как ловко у тебя получается... Я так не могу.
   - Ерунда, вот пейзаж рисовать намного труднее. А хочешь, я тебя научу рисовать?
   - Да, хочу, - ответил Ян.
   - Вот... бери карандаш. - Яна взяла карандаш и вложила в руку мальчика. Опять по её телу пробежала дрожь. Ян тоже как-то напрягся.
   - Странно, мне так приятно, когда ты меня касаешься, - негромко и медленно произнес он.
   Он взял руку девочки и стал гладить по коже. Яна замерла. Затем Ян погладил её по щеке. Девочка стояла на месте неподвижно, не в силах пошевелиться.
   - Как приятно к тебе прикасаться, - прошептал Ян.
   - Мне тоже приятно, когда ты меня гладишь... - тоже шепотом ответила Яна.
   Они стояли совсем рядом, чувствуя дыхание друг друга. Сердца учащенно бились, глаза ярко горели. Щеки раскраснелись, и давило в груди. Какая-то неведомая сила притягивала их. Казалось, ещё мгновение - и они окажутся в объятиях друг друга.
   Вдруг Яночка резко отскочила от Яна и, взяв себя в руки, сказала взволнованным голосом:
   - Так мы будем рисовать или нет?
   - Да, конечно. - Ян тоже взял себя в руки и повертел карандаш. Его руки мелко подрагивали.
   Девочка принялась учить Яна рисованию, но ему было совсем неинтересно. Он старался поймать запах тела, дыхания, пытался неловко прикоснуться к Яночке. Время пролетело незаметно. Скоро должна была прийти Роза.
   - Знаешь что, не говори тетушке Ро, что мы встретились. Она тогда заберет ключ, и мы не сможем видеться.
   - Хорошо, я не скажу... - тихо ответила Яна.
   - Мне пора уходить, матушка Ро сейчас вернется... Ян взял руку Яночки.
   - Да, тебе пора уходить... - ответила девочка, продолжая смотреть ему в глаза.
   Яну захотелось узнать, как пахнет лицо у Яночки и он приблизился к ней вплотную. Неожиданно для себя он прикоснулся губами к щеке. От этого у него закружилась голова.
   - Как приятно, - он говорил едва слышно.
   - Как приятно, - ответила Яна шепотом.
   Ян ещё раз прикоснулся губами к щеке девочки.
   - Тебе пора уходить, - прошептала Яна. Её лицо горело.
   - Да, мне пора... - также шепотом отвечал Ян.
   Затем он резко отскочил от девочки и, открыв ключом дверь, выбежал в свой блок.
   Яна осталась стоять неподвижно, растерянно улыбаясь. В чувство её привел щелчок замка. Она повернулась к картине и стала машинально мешать краски.
   Роза стремительно вошла в комнату.
   - Ну, как успехи у моей девочки? Она заглянула через плечо Яны и удивленно сказала:
   - Да ты почти ничего не нарисовала? И вид у тебя какой-то странный.
   - Да... мне что-то нездоровится... Я, наверное, пойду.
   - Ну, конечно, иди, - ответила Роза, удивлённо взглянув на девочку.
   Яна быстро вышла из комнаты, а Роза принялась убирать краски.
   После этого случая Ян и Яна встречались через день. Скоро они перестали бояться. Напротив, они очень привязались друг к другу. Каждая встреча проходила очень бурно. Они наперебой рассказывали о своих делах, о друзьях, об учёбе. Через некоторое время они знали о себе всё. Только вот какой-то барьер все равно проходил между ними. Было что-то такое, чего не могли понять ни Ян, ни Яночка. Когда они встречались, у них появлялись необъяснимые желания. Всё чаще им хотелось гладить друг друга, чувствовать запах. Когда они прикасались губами, это доставляло им громадное удовольствие.
   Однажды они так разыгрались, что Ян крепко прижал Яночку к себе. Сквозь тонкую одежду он почувствовал её грудь.
   - Ой, а что у тебя за шарики здесь? - смущенно спросил он, продолжая удерживать девушку.
   - Это не шарики, а грудь, - смутилась Яна. - У меня ещё не очень большая, вот рядом со мной спит 2152-р-221, у неё гораздо больше.
   Ян осторожно расстегнул верхнюю пуговичку рубашки и положил руку на грудь девочки. Яна закрыла глаза и негромко застонала.
   - Тебе больно? - Ян говорил с волнением.
   - Нет... так приятно. - Она придавила своей рукой руку Яна, давая ему понять, что ей так приятней.
   Мальчик волновался, кровь прильнула к лицу, ему было очень приятно гладить грудь и шею Яночки. Его движения были всё смелее... Яна стонала, закрыв глаза и прижимаясь к мальчику. Тот взял её на руки и положил на кушетку. Сам лег рядом. Вдруг Яна стала сама целовать его лицо. Ян стал отвечать на поцелуи. Его руки ласкали тело девочки, губы страстно целовали лицо, шею, грудь. Мальчику захотелось прижаться к голой Яночке. Он раздел её, и разделся сам. Девочка лежала с широко открытыми глазами, которые ярко горели. Ян почувствовал, как сильно напрягся его член. Он продолжал ласкать тело девушки. Когда его рука оказалась между ног, Яна стонала особенно громко. Он чувствовал, что делает ей приятно. И от этого испытывал огромное удовольствие.
   - Почему у тебя между ног не так, как у меня? - Ян тяжело дышал.
   - Что не так? - ответила Яна взволнованно.
   - Потрогай, у тебя такого нет.
   Ян положил руку девочки себе на член, и та крепко сжала его. Ян застонал.
   - Тебе больно?
   - Нет, очень приятно, сделай ещё раз.
   Яна повторила, и мальчик застонал ещё. Они продолжали любовную игру, не зная, что это такое и к чему она приводит. Ими руководили инстинкты. Страсть полностью овладела ими. Они потерялись и во времени и в пространстве.
   Ян, оставаясь сверху, осыпал лицо девочки поцелуями. Неожиданно Яна взяла его член и направила себе между ног. Ян резко надавил. Что происходило дальше, он не помнил. Резкая вспышка, стон Яночки... Какое-то время они громко стонали и извивались, предаваясь страсти. Весь мир перестал существовать для них. Только они двое. Страсть затмила все чувства. Исчезли осторожность, чувство опасности, стыда. Влюбленные совсем потеряли счет времени.
   Наконец усталость взяла своё. И вот они, обессиленные, совсем голенькие и беззащитные, лежали на кушетке. Настенный хронометр громко отсчитывал секунды в тишине.
   - Что это было? - тихо спросил Ян, уставившись в потолок.
   - Не знаю... Мне было немножко больно, но потом... Я никогда не испытывала подобного... Это как вулкан. Так приятно... - Яночка улыбалась.
   - Мы разные... Ты не такая, как я...
   - Ты не такой, как я, - ответила девочка тихо, - но мне так хорошо с тобой. Затем она вдруг приподнялась и громко спросила:
   - Что такое подо мной мокрое? Ты не описался от удовольствия? - спросила она шутливо.
   Ян подскочил и тревожно сказал:
   - Здесь кровь! Наверно, я поранил тебя!
   - Вообще, мне было немного больно, но только в самом начале... Не тревожься, у меня иногда бывает там кровь.
   - А я чувствовал, что какая-то жидкость вышла из меня, и это было так приятно.
   Ян опять поцеловал девочку и принялся гладить её грудь снова. Яна опять негромко застонала. Вдруг девочка резко встала.
   - Мне очень приятно, когда ты меня ласкаешь, но сейчас придет мамулечка, и мы попадёмся. У тебя заберут ключ, и мы не сможем встречаться. - Яна с улыбкой смотрела на своего любимого.
   - Нет, я уже не смогу без тебя жить! Я сломаю любые замки! - театрально вскрикнул Ян, встав во весь рост, вытянув вперед руки - Хотя от Розы попадет...
   Они быстро соскочили и принялись наводить порядок в комнате. Через пару минут в комнате не было никаких следов произошедшего.
   Ян чмокнул Яночку в щеку и выскочил из комнаты.
   Неожиданно для себя они познали радость секса. Как Адам и Ева, однажды попробовав запретное яблоко. Каждую встречу они продолжали эту свою любовную игру. Каждую встречу они всё сильнее привязывались друг к другу. И в их сердцах вспыхнуло великое чувство - любовь. Роза не догадывалась, что происходит у неё в комнате. Только Яночка стала какой-то игривой и весёлой. И у Яна как-то странно горели глаза, настроение всегда было приподнятым. Он постоянно обнимал её, целовал. И Яночка тоже липла к ней без повода. Но Роза наивно считала, что дети просто повзрослели. Она любила их всё больше и больше. И не представляла себе, что скоро наступит минута расставания.
   СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ВАСИЛЬКОВАЯ ЛЮБОВЬ.
   Глава 3
  
   Игорь посмотрел на часы: - они сидели уже почти час. Ещё немного - и он опоздает на работу. Зацепин увидел, что Игорь посмотрел на часы, и виноватым голосом сказал:
   - Заговорил? Приходите вечером или утром завтра. Днём я бутылки собираю... у меня свой участок. Магомед - это наш авторитет, ну, вроде как начальник... Он всех бомжей по участкам города распределил. Мне к вечеру надо план сдать, иначе побьют. Дисциплина, - улыбнулся он.
   - Какой план? Я считал вас абсолютно свободными людьми, - удивился Игорь.
   - Со стороны не видно, но у нас своя организация, которая живёт по своим законам. Есть генералы и рядовые, свой суд и свои ордена... Любая свобода - она же относительна, - улыбнулся Николай Павлович.
   Игорь быстро встал и, попрощавшись, побежал в сторону дома. Наскоро побрившись и позавтракав, он завел машину и, не прогревая двигатель, рванул в строну автопарка. Он всё время думал о новом знакомом. Неглупый, интересный человек, а сам себя обрёк на такую жизнь. И самое главное - не хочет ничего менять. Многое не укладывалось в его голове. Оставив машину на стоянке, он вбежал в подъезд управления. Главное -вовремя отметить пропуск, чтобы грёбаный компьютер не зафиксировал опоздания. Ровно за минуту до начала рабочего дня он проскочил турникет. Слава богу, - за опоздание могли лишить премии. Игорь сразу направился в туалет, покурить. Достал сигарету и затянулся. Вспомнился табак Николая Павловича.
   - Игорёшка, привет, - услышал он за спиной. Это был Леша Симаков, заместитель начальника отдела снабжения. Они вместе учились в автодорожном институте и вместе десять лет назад устроились в муниципальный автопарк.
   - А, Лёша, как жизнь? Масло поменял в машине? На неделе обещают понижение температуры - не заведёшься.
   - Конечно, поменял. Кстати, канистра и для тебя имеется. Мне поставщики подогнали хорошего масла в качестве бонуса.
   - Вот спасибо. Буду должен. - Игорь пожал руку другу.
   - Да, кстати, тебя просил шеф зайти. Там какая-то очередная афера с резиной. В общем, он тебе всё объяснит.
   - Блин, задрали они со своими афёрами. Когда их пересажают. Всё мало. Закупают запчасти по ценам бешеным. Откат больше стоимости самих запчастей. Неужели этого не видно? - возмутился Игорь.
   - Игорёша, вот знаешь, почему я зам начальника отдела, а ты до сих пор мастер шинного участка? Ты живешь в старом мире. Надо перестраиваться. Помнишь такое сладкое слово "перестройка"? Михаил Сергеевич Горбачев, разрушитель Советского Союза, его родил в душевных муках. Так вот, новая философия жизни - ты должен быть в теме. То есть при каком-то деле. Вот я при деле, меня двигают. Я регулирую откаты, что-то мне перепадает. Я свой человек у начальника. Через меня все откаты передают - я регулирую: кто будет допущен до очередного тендера, кто выиграет, кто проиграет.
   - Посадят вас всех. - Игорь затянулся и выпустил клубы дыма.
   - Дурачок ты. Кто будет сажать? Летом вся наша техника работала на строительстве дома прокурора. Ты видел, какой особняк? Сам Тайсон позавидует. А денег за работу на счета не поступало. Это называется легальная взятка. Ты думаешь, в прокуратуре не знают про откаты? Проще простого. За прошлый год поднимите документы закупочные и сравните цены для нашего предприятия и для частника Сидорова. И стразу станет всё ясно: у Сидорова в три раза цена меньше. А почему? Сидоров за свои деньги покупает, а наши начальники за бюджетные. Вот и вся арифметика. Кандалы - и по этапу. Только кто потом прокурору будет дом строить? Это называется мафия: все связаны и повязаны. И нарушать эту систему нельзя. Ведь она в равновесии. Дернешь одну ниточку - потянется такое, что и сам не рад будешь. Вот так все и живут. Тебе тоже надо в тему попасть и всё наладится. Ладно, беги к шефу, он ждёт тебя.
   Игорь сделал пару глубоких затяжек и бросил окурок в урну.
   Приёмная начальника снабжения, как всегда, набита посетителями. Это в основном поставщики запчастей, резины, масел для автобусного парка. Секретарша, увидев Игоря, сразу взяла его за рукав и потащила к двери кабинета.
   - Игорь Владимирович, шеф ждёт вас! Срочно!
   - Семен Андреевич, разрешите. - Игорь нерешительно вошёл в кабинет.
   - А, Калюжный, проходи, присаживайся. Срочно документы надо подписать. А то квартал заканчивается, деньги не успеют провести по казначейству.
   Он достал приёмные акты. Игорь начал внимательно изучать документы.
   - Семен Андреевич, так я же вчера принял уже хоженую резину, а по актам это новая немецкая, - неуверенно сказал Игорь.
   - Я без тебя знаю, какая резина. Подписывай, не рассуждай. - Семён Андреевич перебирал какие-то бумаги.
   Игорь сидел некоторое время неподвижно.
   - Семен Андреевич, наши автобусы перевозят пассажиров. А вдруг на трассе колесо "стрельнет", ведь в автобусе люди, - сказал он неуверенно.
   - А я что, по-твоему, о людях не думаю? - взорвался начальник. - Тебе голова для чего нужна? Ты резину, что получше, на трассовые автобусы ставь. Что похуже - на городские. Они больше сорока километров в час не едут. А резина эта бэушная из Германии. Ей ещё ходить и ходить.
   Игорь сидел неподвижно. Это был махровый криминал. По документам значилась новая немецкая резина стоимостью пятнадцать тысяч колесо, а ему на склад поступила резина, которая проехала не одну тысячу километров. И цена ей в три раза меньше. Не дай бог что - ему тюрьма.
   - Ты акты будешь подписывать? - строго взглянул на него начальник.
   - Нет, Семен Андреевич, подписывать эти акты я не буду. - Игорь смотрел себе под ноги.
   - Не будешь? Хорошо, через месяц аттестация... Можешь искать себе работу. Иди.
   Игорь встал и неуверенно направился к выходу. У самых дверей он услышал:
   - Акты у секретаря будут. До конца рабочего дня подпишешь - останешься работать. Нет - аттестацию не пройдешь.
   Игорь опять пошёл в туалет курить. Затянулся, в голове роем разные мысли. Ни хрена себе! Тысячу колес получил. По актам пятнадцать тысяч колесо, а реально три тысячи стоит. Арифметика простая. Двенадцать миллионов как с куста. А ему идти под статью. Дверь резко открылась, и в туалет вбежал Лешка Симаков.
   - Ты что на рожон лезешь? Праведник нашелся! Без работы хочешь остаться? - с ходу налетел он на Игоря.
   - Мне что, в тюрьму садиться? Он же меня откровенную лажу заставляет подписывать, - ответил Игорь
   - Лажу... Дай сигарету. - Лешка закурил. - Учу, учу тебя, дурака. По уму всё надо сделать. Акты надо подписать. Эта сделка пришла к нам из самого департамента транспорта. Там основная маржа и осталась. Ты резину получше на трассовые автобусы отдай. А всё говно - на городские: им по городу хоть на чём ездить. А из этой ситуации себе что-нибудь оторви.
   - Лёха, что я могу оторвать себе из этой ситуации? Здесь уже всё оторвано, что можно. Мне осталось только подписать себе приговор, - Игорь обречённо махнул рукой.
   - Да что ты заладил: приговор, приговор. Ты пойми, по этой сделке маржа двенадцать лямов. Всем хватит. И менты своё получат, и прокурор. И если, не дай бог, что случись, тебя никто топить не будет, потому что за тобой все потянутся. Ты лучше сгоняй к Пашке Самойлову, у него пять своих автобусов экскурсионных. Ты ему получше десять колес выбери, а его хлам забери себе на склад. Он тебе по две штуки за колесо отвалит. Считай, двадцатку слупишь. Твой месячный оклад. А хлам этот, под шумок, со временем спишешь. Семену Андреевичу скажешь, что такое говно получил. В общем, не дури - иди быстро подпиши акты.
   Игорь пожал плечами и пошёл в сторону кабинета начальника отдела снабжения. Как только он вошёл в приемную, секретарша молча вытащила акты из ящика и положила на стол, вызывающе смотря на Игоря. Он подписал акты и вышел из кабинета. От взгляда секретарши у Игоря было ощущение, что его изнасиловали прилюдно на площади. Он зло сплюнул себе под ноги и негромко сказал:
   - Вот бляди, когда вас пересажают?
   День не клеился, всё валилось из рук. Игорь сильно перенервничал и никак не мог прийти в себя. Хорошо хоть пятница, короткий день. Ровно в три он выскочил из проходной управления и тут вспомнил про утреннее знакомство.
   Ему хотелось услышать продолжение истории, которую рассказывал новый знакомый.
   Дома его ждала записка от жены: "Опять тяжелые роды". Когда придёт, не знает. Игорь достал пиво из холодильника и включил телевизор, периодически поглядывая в окно в сторону теплового коллектора. Свет не горел. А значит, Николая Павловича ещё нет. Он сел в кресло и включил телевизор. Какие-то безголосые девицы пели с надрывом. Игорь сделал звук тише и закрыл глаза.
   Звонок телефона в прихожей надрывался резкой трелью. Игорь подскочил и понёсся поднимать трубку.
   - Да, слушаю,- ответил он, ещё сонный.
   - Игорёшка, ты как, ещё замену мне не нашёл, - услышал он голос жены.
   - Привет, Солнышко... Какая замена, мы умрём с тобой через сто лет вместе. Что, опять сложные роды?
   - Не могу уйти, девочке шестнадцать лет. Сама ещё ребенок. Не знаю, сколько пробуду. Что творится! Дети стали рожать. К чему мы катимся?
   - Ладно, не переживай, дождусь. А куда катимся? Ну, при коммунизме жить не захотели. Теперь катимся к светлому будущему капитализма. Целую. - Игорь положил трубку и неторопливо побрёл на кухню.
   Да, ему же снился какой-то хороший сон... О чем? Обидно, снилось что-то хорошее. Стоп, ведь это было утром. Да и этот бомж, Николай Павлович.
   Игорь бросился к окну: через щели в коллекторе пробивался свет. Игорь кинулся в прихожую, накинул куртку, надел кроссовки. Перед выходом вернулся на кухню и достал из холодильника котлеты и бутылку водки.
   Он шёл быстро. Какая-то неведомая сила тянула его к этому бомжу. Подойдя к коллектору, осторожно постучал и приоткрыл тяжёлую дверь.
   - Можно, Николай Павлович? - спросил он громко.
   - А-а-а, Игорь, проходи, - обрадовался Зацепин.
   Игорь вошёл и сразу поставил на стол котлеты и бутылку водки.
   - О, у нас сегодня пир? Тогда и у меня есть припасы. - Николай достал маринованные грибы. Скоро на столе стояла приличная закуска и бутылка водки.
   - Только у меня стаканов нет, могу предложить только чайную чашечку.
   - А вы? - удивился Игорь, видя, что наливают только ему.
   - Мне нельзя... Погибну... С трудом вышел из штопора... Назад не хочу. Так что не извольте обижаться.
   Игорь повертел чашечку и залпом выпил. Старик ел котлету, блаженно закатив глаза.
   - Двести лет не ел котлет домашних.... А как готовила их моя Катенька! Закачаешься... Да... - Неожиданно он опустил глаза, перестал жевать. Некоторое мгновение молчал, затем смахнул слезу.
   - Что-то случилось?
   - Нет, нет... так... вспомнилось. А вы выпивайте. - Он налил Игорю ещё водки. Тот залпом выпил.
   Старик достал свой табак. Дружно задымили...
   - Вот вы про свою молодость рассказывали... Всё было, как и сегодня? Всё решали деньги, а не закон?
   - Нет, Игорь, порядки были другие. Конечно, встречалось беззаконие, но это было исключение из правил. Сейчас закон - исключение из правил. К примеру, отец у Кирилла, начальник милиции города. Конечно, взяточник был ещё тот! Но воровали - не дай бог, кто заподозрит. Боялись эти люди своё богатство показывать. Не дай бог, прознают. На партийном собрании сразу по шапке - и долой с должности. Страх был у чиновника, страх беспредельничать не давал. А сейчас? В каждом суде прайс-лист. Отмазать от воровства - одна цена, от убийства - другая. Есть деньги - можешь творить беспредел, нет денег - на Колыму... Потеряна суть государства, его предназначение - следить за соблюдением закона. Сама государственная власть - сборище преступников... Государство мехом наружу. Основной лозунг нашего времени - "Рыночные отношения во всём". Товар - деньги - товар. Продается всё: здоровье, родина, свобода, власть. Торгуют всем. Должностями, привилегиями. Ты знаешь, уже даже награды стали продавать. Официально. Придумывают какой-нибудь орден, ну, к примеру, какого-нибудь святого Онуфрия. Рассылают уведомительные письма богатеньким Буратино. Так, мол, и так, за ваши заслуги перед Отечеством, развитие экономики, ну, прочая хрень. Только с вас, за участие в мероприятиях, полмиллиона деревянных. А что ему полмиллиона... Он натырил денег из бюджета столько, что уже и сам не знает, сколько их у него. Собирают эти мошенники знать всякую, ну, артистов, художников... на вручение. Естественно, каждому гонорар. Те в торжественной обстановке этому ворюге орден и вручают. А потом во всех газетах: меценат, благодетель, отец родной. А народ наш, отупевший от семидесяти лет Советской власти, в ладоши хлопает. И на выборах дружно голосует - за. За этих орденоносцев липовых. Вот и вся технология. Схема для папуасов из какой-нибудь отсталой Республики Бургундии. Да, в общем-то народ наш сейчас по своему интеллекту недалеко от папуасов. Его имеют, как проститутку на площади, а он голосует за эту власть. Немыслимо! Наша страна владеет сорока процентами мировых запасов! А народ в говне! Это ж умудриться надо так управлять... Ладно, хватит о грустном... Да, я закончил на том, что мы дружили крепко. То, что с Кириллом подрались, забылось быстро. Хотя он после этого стал какой-то другой, чужой, что ли... или нет, слово есть такое - лицемерие. Вот и он говорит одно, а в глазах другое.
  
   Май 1980 года

1

  
   Ветер налетел неожиданно. Сухая пыль школьного стадиона закружилась в вихре, набиваясь в глаза и рот. Красные флаги бешено затрепетали на флагштоках. И сразу же за ветром на землю упали первые крупные капли майского дождя. Гроза. Все побежали в укрытие... Кто под навес, кто в здание школы. Ливень начался за десять минут до начала школьной линейки, посвящённой последнему звонку десятиклассников. Ученики, нарядные и с цветами, уже выстроились в ровные ряды и ожидали появления директора школы. Вдруг небо стало чернеть, и в воздухе запахло дождём. Ветром срывало красивые банты с косичек, вырывало из рук букеты цветов. Пышные причёски мам разметало, как солому в поле. Рубашки мальчишек надувались пузырём и вылезали из брюк. Но это событие нисколько не расстроило десятиклассников. Наоборот, они радостно шумели и веселились, как первоклашки. Собравшись под навесом мастерских, они жались друг другу, как пингвинята, стараясь укрыться поглубже. Но капли дождя брызгами оставляли грязные пятна на белоснежных гольфиках девчонок и отутюженных брюках мальчишек.
   - Девчонки, ну-ка плотнее, плотнее. Всех забрызгает сейчас. - Колька Анисимов нарочно прижимался к девчонкам.
   - Уберите от меня этого маньяка, - кричала Наташка Петрова, отталкиваясь от Анисимова.
   - Дурочка. Я же о твоих гольфиках беспокоюсь. - Колька Анисимов продолжал прижиматься к Наташке.
   - Наташ, а ты расслабься и получи удовольствие, - медленно ответил спокойный Ваня.
   - Вот детский сад. Им завтра в армию, а они как первоклашки. - Катя стояла рядом с Колей. Он держал её за руку и прикрывал плечом от натиска мальчишек.
   - Не верится: через месяц выпускной, и мы разъедемся кто куда. - Коля смотрел Кате в глаза.
   Они смотрели друг на друга, как будто вокруг них не было всей этой суеты одноклассников, дождя и шквалистого ветра. Весь мир существовал без них. И они были вне этого мира, как бы в маленькой скорлупке, воздушном шарике... И всё происходящее их совсем не касалось.
   - Только мы будем всегда вместе, - губами прошептал Коля.
   - Ты и я, - ответила ему губами Катя
   Они продолжали смотреть друг на друга, а все вокруг дурачились и веселились. Лишь Кирилл, в стороне, наблюдал за Колей и Катей. Сжатые губы и надувшиеся желваки на скулах выдавали его злость. Он видел влюбленные взгляды Коли и Кати, и это приводило его в бешенство. Как эта девчонка могла выбрать не его? Ну, ладно, Ваню... А этот Колька! Что он может ей дать? Ну, закончат институт. Она пойдет в школу, он на завод. Комната в общаге, неизвестно на сколько лет, колготки штопаные... Вот дура. Ей бы промыть мозги. Кирилл зло сплюнул себе под ноги.
   Вдруг тёмное небо пронзила яркая молния, и через мгновение сухие раскаты грома ударили по крыше школы так сильно, что некоторые девчонки присели от страха.
   Коля прижал к себе Катю и громко крикнул:
   - Ну, давай ещё, мы тебя не боимся, правда, ребята? Ну-ка, громко - Ура-а-а.
   Все весело закричали:
   - Ура-а-а.
   Через минуту гром ударил ещё, и весёлая толпа ответила ему опять громким - "Ура-а-а". Так повторялось несколько раз. И наблюдавшие за ними сквозь стёкла школьных окон учителя и родители грустно улыбались уходящему детству.
   Ливень закончился так же быстро, как и начался. Ветер резко стих. Шум дождя, барабанившего по крыше, как солдаты по брусчатке, стих. И лишь некоторые капли, отставшими от строя солдатами, редкими ударами заканчивали бурную симфонию грозы. Из-за тучи выглянуло яркое солнце. В воздухе запахло свежестью и озоном. И захотелось глубоко вдохнуть этого воздуха. После дождя все краски стали ярче, и настроение от этого стало ещё лучше. Сразу защебетали птицы, залаял откуда-то взявшийся школьный пёс Шарик. Через мгновение всё вокруг наполнилось суетой. Из школьных дверей, из-под навеса и ещё непонятно откуда на школьный стадион, старательно обходя лужи, потянулись ученики, учителя и родители. Всё опять запестрило яркими красками. Скоро все выстроились вдоль белой полосы и замерли. Из-за угла школы показался директор школы Иван Андреёвич. Он шёл, как всегда, неторопливой походкой. Высоко поднятая голова, строгий костюм, аккуратно подстрижен и выбрит.
   - Ой, девчонки, десять лет, а Иван Андреевич все такой же. Я, наверное, влюблюсь в него, - тихо сказала Зинка.
   - Зинка, ты чё? Как в него можно влюбиться, он нас десять лет учил. Сначала писать и читать, а потом уже и жизни. Ну... он же нам как отец. Ведь в отца нельзя влюбиться, - ответила также негромко Катя.
   - Да шучу я. Конечно, он нам как отец. И любим мы его как дети. Повезло нам с директором, правда, девчонки? - ответила Зинка.
   - Почему девчонки? Мальчишки тоже - за, - отозвался рассудительный Ваня Иванов.
   Дальше всё шло как и всегда... Праздничные речи, букеты цветов, пожелания успешной сдачи выпускных экзаменов. Десятиклассники чувствовали себя именинниками и улыбались во все стороны. И лишь когда на трибуну вышла их первая учительница, Анна Сергеевна, у многих девчонок выступили слёзы на глазах. Анна Сергеевна, конечно же, повзрослела. Она вышла замуж, родила сына, который уже учился в первом классе. Держалась она уверенно, и лишь неизменно строгий костюм делал её похожей на ту Анну Сергеевну, которая впервые посадила их за парты.
   Когда директор школы объявил об окончании школьной линейки, Ваня Иванов выбежал из строя и скомандовал:
   - Всем оставаться на местах: сейчас будет сюрприз. Анна Сергеевна, Анна Сергеевна, подойдите, пожалуйста, к нам. Когда учительница подошла, он обратился к ней:
   - У меня есть идея: давайте мы поиграем в игру, как будто мы первоклашки, а вы нас ведёте первый раз в первый класс.
   - Ну что же, я принимаю правила игры...- Анна Сергеевна слегка улыбнулась, а затем громко скомандовала:
   - Так, дети, станьте парами, возьмите друг друга за руки и идите за мной.
   - Вспоминайте, кто с кем шёл, - крикнул Ваня и взял за руку Колю: - Надеюсь, не забыл.
   - Тебя забудешь, ты у меня в печёнке на всю жизнь,- улыбнулся Коля и оглянулся назад. Кирилл счастливо улыбался, держа за руку Катю.
   - Маму забыл позвать, - съязвил Коля, за что получил пинок в спину от Кирилла. Все неторопливо двинулись в школу. Зайдя в класс, принялись вспоминать, кто с кем сидел. Коля сразу сел за первую парту, Катя - рядом. Через минуту он, обернувшись, показал язык Кириллу.
   Катя улыбнулась и тихо сказала:
   - Мальчишка!
   - Ну мы же договорились, что всё будет как в первом классе, - ответил Коля.
   Анна Сергеевна постучала по столу указкой и негромко начала свою речь:
   - Дорогие дети...
   Она говорила слова, сказанные десять лет назад, и не могла поверить, что те несмышлены, которые десять лет назад смотрели завороженно ей в глаза, сейчас красивые, уверенные молодые люди. Господи, да ведь они уже взрослые. Непрошеная слеза побежала по щеке, оставляя мокрый след. Голос дрогнул. Первым вскочил Коля. Он подбежал к первой учительнице и стал её успокаивать, за ним подбежали другие ученики. Они обступили Анну Сергеевну и старались сказать ей, как они её любят, ценят. Каким примером она для них была, есть и будет. У многих девчонок тоже выступили слезы. Некоторые разревелись.
   Вдоволь наговорившись, выпускники высыпали на улицу.
   - Всем слушать меня! - Ваня, истинный лидер, громким голосом привлёк к себе внимание. Есть предложение - отметить последний звонок.
   - Одобряем, поддерживаем. - Закричали все дружно.
   Распределив обязанности, договорились встретиться через полчаса на пустыре, где было футбольное поле. Скрытый густыми зарослями пустырь служил не только местом, где гоняли в футбол. Там часто собирались распить бутылочку портвейна старшеклассники.
   Собрались быстро. На поляне постелили газеты. Колбаса, плавленые сырки, конфеты... И неизменный портвейн. Пили с горла. Стаканы - большой дефицит. Да и сам обряд, когда, сделав несколько глотков, передаешь бутылку товарищу, роднил, делал ближе. Так, однажды пустив бутылку портвейна по кругу, становились друзьями на всю жизнь.
   Ваня встал, держа открытую бутылку перед собой и громко начал:
   - Скажу коротко - я вас всех люблю. За вас! - И он, сделав несколько больших глотков, передал бутылку Зинке Тимофеевой. Девчонки захлопали, мальчишки одобрительно загалдели.
   - Ребята, ребята, ну тише, - писклявым голосом заговорила Зинка, - А я... я...
   - Ты - Зинка Тимофеева, по кличке Рыжая, и самая... самая... Колька Анисимов подбирал слова.
   - Самая рыжая на земле, - закончил за него Кирилл.
   - Да ну вас. - Зинка сделала глоток. Ужасно сморщилась и передала бутылку Кириллу.
   - Друзья, а я сегодня смотрел на наших учителей и подумал: какой же я всё-таки дурак. Ведь сколько сил отдано ими, чтобы мы стали такими. Я никогда не забуду их. За учителей! - громко закончил он и выпил портвейн.
   Все захлопали и опять загалдели. Скоро несколько бутылок портвейна валялись неподалеку, а компания галдела наперебой. Все перебивали друг друга, вспоминали смешные случаи. Раскаты смеха сменялись чьим-то рассказом. "А помнишь..." - и опять громкий смех. Кто-то валялся на траве, державшись руками за живот. Кто-то подпрыгивал от переполнявших чувств. Орал транзисторный приёмник. Несколько пар танцевали. Среди них были и Коля с Катей.
   - Ты проводишь меня сегодня? - Катя посмотрела Коле в глаза.
   - Котёнок, ну ты как маленькая. Как всегда, до самого подъезда.
   - Ладно, только не пей много. У тебя всегда голова болит потом.
   - Котёнок, сегодня обязаловка - мы же школу закончили!
   Катя нежно погладила рукой по Колиной щеке.
   Танец закончился, и Коля подошел к Ване. Они принялись о чем-то горячо спорить. К ним подбежал Кирилл:
   - Пацаны, ну скучно как-то отдыхаем, ну взорвать что-нибудь. Или поезд под откос... - Он был уже навеселе.
   - Ты глянь, партизан Железняк, принял пару капель - и сразу на подвиги, - Ваня обнял Кирилла и Колю.
   - Пацаны! А ведь это всё! Финиш! Завтра взрослая жизнь. И мы в разные стороны! А наша дружба навеки. Один за всех...
   - Подожди, а Катька, - остановил его Коля. - Катюха, иди к нам.
   Катя весело болтала с девчонками. Услышав Колю, она подбежала к мальчишкам.
   - Ну, мальчики, вы уже весёленькие. Придёте домой - получите по попке.
   - Так! У меня важный тост, - Кирилл взял бутылку портвейна и, подняв её над головой, торжественно сказал: - За нашу дружбу на века, один за всех и все за одного.
   Он хотел поднести бутылку ко рту, но оступился, и чуть было не упал. Его подхватил Ваня. Бутылка выпала и, ударившись о камень, разбилась.
   - Плохая примета, - тихо проговорил Коля.
   - Не каркай, где ещё портвейн? - Ваня огляделся.
   - А нет больше портвейна, - ответил Коля.
   - Ну и хрен с ним, "Один за всех... - Кирилл протянул свою руку вперед. - ...И все за одного!" - крикнули дружно ребята, положив свои кулачки сверху.
   - У меня есть предложение, - Коля заговорщицки посмотрел на ребят. - Вон там, за пригорком, метеостанция. Там работает моя соседка Тонька Павлова. У неё можно наполнить метеозонды водородом и взорвать их на высоте. Видно будет далеко. Она рассказывала, что зрелище шикарное. Они часто на пьянках так делают.
   - А ты уверен, что она тебе их даст? - Ваня посмотрел на Колю недоверчиво.
   - На все сто. Она мне должна, как земля колхозу. Я её прикрываю, когда она на свиданку к Ваське Земляному бегает.
   Вчетвером ребята побежали на метеостанцию, и уже через полчаса тащили за собой два огромных метеозонда, наполненных водородом. Шары вырывались из рук, и ребята прикладывали большие усилия, чтобы их удержать. Скоро ребят заметили одноклассники и побежали навстречу.
   - Ура! Сейчас на луну отправим экипаж.
   - Да здравствуют покорители космоса!
   - Тише, не галдите, лучше помогите шары дотащить. - Ваня был уже мокрый от напряжения.
   Вместе ребята быстро дотащили шары и стали готовить их к старту. Заводилой был Коля. Он привязал к шару тряпку, пропитанную керосином.
   - Так, всем отойти на десять шагов. Остаюсь только я и Кирилл, который держит шар.
   Все послушно отошли.
   - Командуй, - Коля кивнул Ване.
   - Торжественный салют, посвященный успешному окончанию школы, в небо! - громко крикнул Ваня.
   Коля поджег длинную тряпку, закреплённую за шар. Огонь по ней должен был через минуту добраться до шара, и водород должен взорваться. Шар в это время будет уже высоко в небе.
   Когда тряпка устойчиво загорелась, Коля негромко сказал Кириллу:
   - Отпускай.
   Кирилл отпустил шар, и тот резко взмыл в небо. Все захлопали, девчонки завизжали, задрав головы вверх. Но скорость шара была такой большой, что пламя погасло. И шар, превратившись с точку, исчез в небе.
   - Ну вот, такой облом. Салютчики пьяны. На мыло!- загалдели ребята
   Коля подошел к Ване, который держал второй шар.
   - Киря, делаем подвесную систему, туда положим камешки. Ну, чтобы не так быстро шар в небо летел.
   Ребята быстро соорудили подвесную систему и положили туда насколько камешков.
   - Ну-ка, приотпусти, - Коля прищурился.
   Ваня потихоньку ослабил шнур, удерживающий шар. Тот приподнялся над землей и завис.
   - Так, великолепно,- Коля убрал несколько камешков с подвесной системы.
   - Куда столько убрал, опять пламя сорвет. - Кирилл хотел положить пару камешков назад.
   - Не мешай, Киря, на фронте один командир, - остановил его Ваня.
   Коля поджег тряпку, привязанную к шару, и негромко скомандовал Ване:
   - Отпускай помаленьку.
   Ваня отпустил шар, но в это время подбежал Кирилл и бросил в подвесную систему большой камень. Шар с горящей тряпкой приподнялся на метр и завис. Все оцепенели. Первым опомнился Ваня.
   - Шухер! - громко крикнул он и рванул в сторону. За ним побежали остальные. Едва отбежали несколько метров, как раздался взрыв. Все, как солдаты на войне, плюхнулись на землю. Несколько секунд стояла тишина.
   Ваня приподнял голову и огляделся.
   - Все живы? - спросил он громко.
   Неожиданно сзади он услышал негромкий смех. Это был Кирилл. Он встал и, держась одной рукой за живот, второй показывал на Зинку Тимофееву. При этом он смеялся всё громче и громче. Не выдержав, повалился на спину и задрыгал ногами. За ним стали смеяться остальные. Зинка, когда взорвался шар с водородом, плюхнулась, как и все, на землю. Но, на её беду, там оказалась коровья лепешка. И бедная Зинка лицом угодила прямо в коровье дерьмо. От испуга она не могла прийти в себя. Но когда все вокруг уже смеялись истерическим смехом, она почувствовала неладное. Неуверенным движением она вытерла с лица коровий помет, понюхала его и негромко, спокойно, сказала:
   - Девочки... а ведь это коровье говно.
   И опять грянул смех. Мальчишки катались по земле, держась руками за животы. Девчонки тоже смеялись, вытирая слёзы. Так продолжалось минуты две. Очистив носовыми платками коровий помёт с Зинкиного лица, ребята принялись гонять мяч. Девчонки о чем-то болтали, собравшись в кружок.
   Кирилл стоял в стороне задумавшись. Его взгляд привлёк третьеклассник Ванька Смирнов, который равнодушно наблюдал за игрой в футбол. Он был Колиным соседом. Кирилл быстро подошёл к нему и огляделся. Его товарищи увлеченно играли в футбол.
   - Так, перец. По шее давно получал? - он взял мальчишку за шкирку.
   - Ты чё, ты чё! Я мамке пожалуюсь, - захныкал мальчуган.
   - Короче, вот тебе рубль, окажешь мне услугу.
   Ванька увидел деньги и протянул руку.
   - Сейчас подойдёшь к Кольке Зацепину и скажешь, что его мамку забрали на скорой в больницу. И попробуй проболтаться, что я тебя подослал. Если завтра спросит, скажешь - пошутил. Понял? - угрожающе спросил Кирилл.
   - Да понял, понял, - мальчишка выхватил деньги и побежал к Коле. Он догнал его, когда тот вёл мяч. Коля дал пас и остановился. Выслушав пацана, он резко помчался в сторону посёлка.
   Все были так увлечены своими делами, что никто не заметил, как он убежал. Мальчишки продолжали гонять мяч, а девчонки увлеченно болтали. Через пять минут Катя стала крутить головой в поисках Коли. К ней подошёл захмелевший Кирилл.
   - Кого потеряла, Катюха? - спросил он весело.
   - А ты не видел Колю?
   - Как не видел? Видел. Он с Веркой Семёновой ушел. Провожать пошёл. Они давно переглядывались. Кирилл заметил, что Верка Семёнова ушла чуть раньше Коли.
   - Странно... - Катя пожала плечами.
   - Послушай, Катюха, мне нужна твоя помощь. У меня вчера на скорой маму в больницу забрали... Какие-то камни в почках, или сердце. В общем, я сам не знаю. Но ей надо бульон куриный сварить, врач сказал. Ты не могла бы мне показать, как он варится, а то я никогда в жизни не готовил. - Кирилл жалобно посмотрел Кате в глаза.
   - Бульон? Какой бульон? - спросила Катя задумчиво. Она думала о Коле. Почему он ушёл с Веркой?
   - Блин, бульон, куриный, курица в холодильнике. Мама в больнице. Ухи просит. Ты мне поможешь? - Кирилл размахивал руками.
   - В больнице? А что с ней? - переспросила Катя.
   - Ты что, пьяная? Мама в больницу попала! Бульон куриный ей надо принести! Врач сказал! - Кирилл кричал.
   - Не кричи. Пошли, только быстро, у меня мало времени, - вдруг резко сказала Катя и пошла вперед. Кирилл бросился за ней.
   Он всю дорогу болтал о каких-то камнях в почках, что мама капризная, кроме бульона ничего не ест. И ещё какую-то хрень. Девочка шла впереди, думая о том, почему ушёл Коля. Она решила, приготовит Кириллу бульон, и сразу к Коле. Ерунда какая-то. Он и Верка. Нет, Коля не такой. Коля только её. Они быстро пришли к дому Кирилла. Поднявшись по лестнице, - вошли в квартиру.
   - Ты проходи, вот тапки, - Кирилл как-то странно суетился. Он был явно взволнован, руки дрожали, щёки покрылись красными пятнами.
   - Показывай, где холодильник и плита. Мне ещё понадобится соль, перец, ну и немного вермишели, - Катя сняла туфли и обула тапочки.
   - Ты... это... проходи в зал. Я сейчас... - Кирилл взял Катю за руку и потащил за собой.
   "Какие потные ладошки", - брезгливо подумала Катя. Кирилл убежал на кухню, а Катя стала посреди комнаты и огляделась. Ничего не изменилось. Массивные шторы, на окнах, толстые ковры на стене и полу. В шкафу золоченая посуда. Катя стояла посреди комнаты, боясь сесть на дорогой диван. Роскошь поражала и пугала её своей красотой.
   Кирилл появился с большим подносом, на котором стояла бутылка заграничного вина, два фужера и коробка шоколадных конфет.
   - Пока курица будет размораживаться, мы с тобой выпьем. За нашу дружбу.
   - Кирилл, давай я пока воду поставлю. Не хочется мне пить, и так уже выпили. Голова кругом. Да и тороплюсь я.
   - Катюха! Мы выпускники! Гуляем! Впереди взрослая жизнь! Ты чё?! Какие дела?!
   Он поставил поднос и, подхватив Катю, закружил её по комнате.
   - Кирилл, дурачок, отпусти. Я боюсь, когда меня кружат.
   Катя улыбалась от выходки Кирилла. Тот поставил её на пол и неожиданно резко прижал к себе и поцеловал в губы. Катя, что было силы, оттолкнула его и с размаху ударила по щеке. Кирилл отскочил и схватился за щёку.
   - Ты что? Я же от души.
   - Ты не смеешь. - Катя отвернулась к окну.
   Кирилл тут же подошёл к ней сзади, обнял за плечи.
   - Катя, я тебе хотел давно признаться... В общем, я люблю тебя... Уже давно. И я хочу, чтобы мы были вместе, всю жизнь.
   Голос его дрожал и прерывался от волнения, руки крепко сжимали Катины плечи, делая ей больно. Катя повернулась к нему, медленно убрала его руки со своих плеч.
   - Не надо, Кирилл. Мы же договорились: один за всех, и все за одного. Пока не закончим школу.
   - Ерунда! Я люблю тебя! Завтра я скажу родителям, и у тебя будет золотая медаль за учебу! Ты поступишь в институт! У нас будет отдельная квартира! Ты будешь всем обеспечена! - кричал Кирилл.
   - Кирилл! О чем ты говоришь! Я не люблю тебя! Какая квартира?
   - А кого ты любишь? Этого Кольку? Что тебе он сможет дать? Комнату в коммуналке? Жизнь от зарплаты до зарплаты? Штопаные колготки?
   - Кирилл! О чём ты говоришь? Да, я люблю его. И готова жить с ним в коммуналке, - Катя улыбнулась.
   - Любишь? В коммуналке? Нет, ты будешь только моей! Только моей!
   Он набросился на девушку и принялся яростно целовать её.
   - Пусти, дурак! Я сейчас закричу!
   - Кричи! Родители будут поздно. Ты только моя! Моя!
   Он орал как сумасшедший. Катя сильно испугалась и пыталась освободиться. Кирилл же, напротив, становился всё агрессивнее. Он заламывал ей руки за спину, слюнявыми губами целовал губы, сильно сжимал её грудь.
   - Прекрати, слышишь, немедленно прекрати! Я все расскажу Коле! Ма-ма! - закричала Катя.
   Кирилл резко дернул за ворот, и пуговицы посыпались на пол. Затем Кирилл резко сдернул кофту. Катя осталась в одном лифчике. Она инстинктивно прикрылась руками. Кирилл схватился за бюстгальтер и резко сорвал его с Кати. Она от боли вскрикнула и бросилась бежать. Кирилл догнал её и, обняв, опять стал целовать. Его руки больно сжимали грудь, плечи. Катя кричала, пыталась освободиться. Но Кирилл был гораздо сильнее её. Он свалил её на пол и стал срывать юбку. Катя пыталась защищаться. Она отчаянно сопротивлялась. Кирилл задел ногой столик, на котором стояла бутылка вина. Та упала на пол. На ковре стало расползаться большое красное пятно.
   Девочкой овладел ужас. Внизу живота всё похолодело и резко отдало болью.
   - Мама! - кричала она отчаянно, вырываясь из цепких рук Кирилла.
   Когда Кирилл сорвал с девочки юбку, Катя из всех сил вцепилась ему в лицо. Из-под ногтей брызнула кровь.
   - Ах ты, блядь! - Кирилл наотмашь, с силой, ударил её по лицу. В голове у Кати все зашумело. Руки налились какой-то тяжестью, тело обмякло. Голос Кирилла куда-то отдалился. Катя потеряла способность сопротивляться и лишь что-то шептала.
   - Родная, сейчас, сейчас... - Кирилл воспользовался беспомощностью девушки и стягивал с неё трусики.
   - Не надо, - едва слышно сказала Катя. Её глаза были большими от боли и испуга. От бессилия что-либо изменить. Крупные капли пота капали с лица Кирилла прямо ей в глаза и смешивались со слезами. Руки беспомощно вывернуты назад, волосы растрепаны.
   - Сейчас, родная, сейчас... - продолжал шептать Кирилл дрожащим от волнения голосом. Он сорвал последнюю одежду с Кати и стянул штаны с себя. Девушка почти не сопротивлялась. Отвращение и брезгливость, шум в ушах, слюнявые губы Кирилла... Неожиданная резкая боль где-то между ног, и она потеряла сознание.
  
  

2

  
   - П-п-полковника К-к-крамель к-к-к т-т-л-лефону! - кричал Кирилл в трубку.
   Он стоял совсем голый. Глаза бешено вращались в стороны, слёзы бежали из глаз. Он судорожно сжимал телефонную трубку, постоянно оглядываясь на лежащую без движения Катю.
   - Д-д-дежурный! Это е-его с-с-сын! Быстрее!
   - Да, сынок, слушаю тебя, - раздался спокойный голос отца.
   - Я н-н-ничего не д-делал! Она с-с-сама! Она ум-мерла! - Кирилла колотило в истерике.
   - Кто умер, ты что несешь? - закричал отец Кирилла.
   Кирилл неожиданно замолчал, как-то обреченно посмотрел на Катю и стал медленно садиться на пол, тихо повторяя:
   - Она умерла, она умерла...
   - Сынок, что случилось! Сынок! Ответь! Никуда не выходи из дома, я сейчас! - Из телефонной трубки раздались короткие гудки.
   Через десять минут дверь в коридоре с шумом открылась, и в комнату вбежали начальник милиции, его жена, врачи скорой помощи и два милиционера. Катя лежала без сознания на полу, в луже крови. Кирилл голый, сидел на полу, сжимая телефонную трубку и испуганно глядя на вошедших. Он как бы прикрывался телефонной трубкой, хотел спрятаться или защититься ею. В его глазах стоял ужас. Мать Кирилла бросилась к сыну, врачи принялись хлопотать над Катей. Подняв Кирилла, его вывели в другую комнату. Один из врачей сделал ему укол, и тот сразу уснул в своей кровати. Начальник милиции нервно ходил по комнате, выкуривая сигарету за сигаретой, его жена тихо плакала в углу комнаты. Два милиционера неуклюже топтались в прихожей. Минут через пятнадцать из комнаты вышел врач, мужчина лет пятидесяти. Он был мрачным. Сняв перчатки, он тихо проговорил:
   - Он чуть не убил её.
   - Что это было? - властно спросил Крамель.
   - Это? Ваш сын жестоко изнасиловал эту девочку. Он совершил преступление, - зло сказал врач, пристально посмотрев в глаза Крамелю.
   - Я не прошу вас делать оценку поступкам. Это не ваше дело. Как состояние этой девчонки? - сухим голосом спросил Крамель.
   - Сейчас ничего страшного. Но опоздай мы на десять минут... - Врач покачал головой.
   - Что вы намерены делать?
   - Сейчас медсестра её оденет, хотя все изорвано...
   - Я скажу жене, она даст одежду.
   - Мы забираем её в больницу.
   - Послушайте... как вас...
   - Иван Матвеевич.
   - Иван Матвеевич... дело деликатное. Я бы вас попросил не распространяться...
   - Клятва Гиппократа, мы обязаны сохранять медицинскую тайну, - ответил негромко врач.
   Через пять минут Катю, накрытую одеялом, вынесли на носилках и увезли на автомобиле скорой помощи. Крамель нервно ходил по комнате, милиционеры продолжали топтаться в прихожей.
   - Бугаенко! - крикнул он неожиданно.
   - Слухаю, товарищ полковник, - милиционер подбежал к начальнику и вытянулся перед ним.
   - Бугаенко, если хоть одна сука проболтается... Ты понимаешь, меня могут из партии...
   - Так тощно, товарищу полковник, усих порву, сгною, да я... сих блядей...- Бугаенко говорил с сильным украинским акцентом, вытянувшись по струнке.
   - Сейчас в больницу, встретишься с главврачом. Передай, что я его лично в камеру к зэкам провожу, если хоть какая-то блядь из его окружения слово ляпнет про изнасилование.... Девчонка упал с моста в реку, поранилась. Потом к матери её съезди, привези в больницу и не отходи от неё. Врачи накололи её, девчонка спать будет до утра. Ты с ней часик посиди, а потом вези её к нам.... Под любым предлогом.
   - Зараз сделаем, - отдал честь милиционер, и с товарищем выбежали из квартиры Крамеля.
   Виктор Адамович неторопливо закурил и зашёл в комнату к Кириллу. Тот спал, а жена сидела рядом, вытирая слёзы платочком.
   - Как он? - коротко спросил Виктор Адамович.
   - Нервный срыв. Врач сказал пройдёт, только выспаться надо хорошо. Уколы какие-то поделать... Неделю или две, - Нелли Павловна вытерла слезу.
   - Вот сучонок, весь в тебя. Даже девку как положено изнасиловать не смог. Что за порода?! - он повернулся и вышел из комнаты, резко захлопнув дверь.
   ...Надежда Ивановна уже час сидела у кровати дочери. Она держала её руку и неотрывно смотрела ей в лицо, ожидая, что дочь откроет глаза. Вошла медсестра и вытащила термометр из-под Катиной руки.
   - Ну вот, температурка в норме, уже ничего страшного нет. Видимо, когда она упала с моста, девочка напугалась. Сейчас шок уже прошёл и она спит. Вам бы тоже пойти домой, выспаться. Вон, лица на вас нет.
   - Нет, нет, мне нельзя... как же, вдруг Катенька проснётся без меня и опять испугается... Мне нельзя уходить, - замахала руками Надежда Ивановна.
   - Не положено у нас в палате находиться. Я вам правду говорю, уже всё страшное позади. Вам можно идти домой, - улыбнулась медсестра.
   В палату зашел милиционер Бугаенко. Он взглянул на Катю и, как-то придурковато улыбнувшись, сказал:
   - Шо, спыть ваша доню?
   - Спит. Врач говорит, что всё страшное уже позади.
   - Ну и горночки. Пийдемо со мной, трошечки побалакаем. - Он взял за руку Надежду и вывел её из палаты.
   - Слухай мэнэ, Надэжда. Доню твоя вместе с Кириллом Крамелем була, чуешь? В общем, треба, щоб ты прибула к ним со мной. Прям зараз.
   - Это ещё зачем? - удивилась Надежда.
   - Так окиль мэнэ знать? Трэба, значить, трэба. Машина ждэ - Бугаенко строго посмотрел на женщину.
   Надежда подошла к двери, приоткрыла её и посмотрела на спящую Катю.
   - Бедная девочка. - Она опять прослезилась.
   - Ну, усэ! Зальешь хату водой. Пийдемо... бэз тэбэ здесь справятся.
   Они вышли из больницы и сели в поджидавший их милицейский уазик.
   К дому Крамелей подъехали быстро. Маленький городок, всё рядом.
   Надежда вышла из машины и нерешительно остановилась.
   - Пийдемо, не трэба бояться. Воны ждуть тэбэ.
   Через минуту они вошли в квартиру Крамелей. Навстречу выскочила Нелли Павловна.
   - Ну что, как доченька? - спросила она услужливо. - Ей уже лучше?
   - Спит. Врачи сказали, что страшное уже позади.
   - Нелли, проводи гостью в зал. Что ты её в прихожей держишь? - Виктор Адамович вышел из кухни в красивом восточном халате.
   - Зрасьте, - поздоровалась оробевшая при виде милицейского начальника Надежда.
   - Здравствуйте, Надежда Ивановна, проходите, не стесняйтесь. - Крамель старался быть услужливым.
   Надежда сняла обувь и прошла в зал. В комнате был порядок, лишь большого ковра не было на полу. Она прошла к дивану и присела на краешек.
   - Вот сейчас чайку выпьем, - суетилась Нелли Павловна.
   - Ой, совсем не хочется чаю... Вы бы сказали, что хотите... Мне к дочери надо.
   - Ну, что вы заладили: к дочери, да к дочери... Врачи же сказали... всё нормально, переживать не следует. Мы сейчас шампанского выпьем! За здоровье...
   - Нет, сейчас мне только шампанского не хватает.
   - Надежда Ивановна, присаживайтесь к столу. Ну не по-людски как-то - Крамель старался выглядеть дружелюбно. Давайте поговорим, нам есть о чём поговорить - он сел на стул и опять закурил.
   Надежда тоже села за стол. Нелли поставила перед ней красивую чашку и налила свежезаваренного чаю. Наступила неловкая пауза. Нелли Павловна как-то воровато пила чай из красивой чашки. Глаза стреляли то на мужа, то в чашку с чаем.
   - Надежда Ивановна... Дело-то, в общем, очень деликатное... - Крамель говорил красивым басом.
   - Какое дело? - перебила его испуганно Надежда.
   - Дело деликатное, - продолжил Виктор Адамович, - вы, наверное, знаете, наши дети давно любят друг друга...
   - Подождите, как - любят?
   - Да, да... Многое становится неожиданным. Мне Кирилл говорил, что встречается с Катей и что у них отношения... Странно, что Катя не делится с вами как с матерью.
   - Да нет же, она делится со мной. И дружит она не с Кириллом, а... - Надежда осеклась, боясь сказать лишнее.
   - С Кириллкой она встречается, мне он уже давно говорил, - быстро протараторила Нелли Павловна.
   - Да... В итоге сегодня их отношения зашли так далеко, что они занялись любовью. - Виктор Адамович закурил сигарету.
   - Как это - занялись любовью? - не поняла Надежда.
   - У них был секс... сегодня... в этой комнате... - Крамель встал и заходил по комнате.
   - Причём, со слов Кирилла, Катя была инициатором этого. Она буквально соблазнила его.
   - Бедный мальчик, он же совсем ещё ребенок, - опять вставила Нелли Павловна.
   - Подождите, какой секс? Катя понятия не имеет о сексе. Да у неё и в голове такого никогда не было!
   - Многое мы узнаем очень поздно. Видимо, у вас с дочерью были не такие доверительные отношения, как требуется. - Крамель ходил из угла в угол.
   - У меня хорошие, очень хорошие отношения с дочерью, и она всё мне говорит. И не могла она с Кириллом заниматься сексом! - Надежда встала со стула, на глазах у неё показались слёзы.
   - Вы успокойтесь. Ничего страшного не произошло. Наши дети любят друг друга... Они решили попробовать... Вон, бутылку вина выпили. Ну и, ясное дело, опьянели. В общем, почему-то было много крови, они оба напугались. Но в этом беды особой нет. Вы не пугайтесь. После того, что произошло, конечно, мы породнимся. И нам надо выстраивать родственные отношения, - как-то фальшиво улыбнулся Крамель, посадив Надежду обратно.
   - Кирилл хорошо воспитан, и, конечно, он предложит вашей дочери выйти за него. Мы станем родственниками, - продолжал он.
   - Да, уж сватьюшка, - хихикнула Нелли Павловна, будем чаи гонять.
   Крамель грозно посмотрел на жену. Та отсеклась, испуганно уставившись в чашку с чаем.
   - Я плохо соображаю... Какие родственники? Какой секс? - Надежда потерла виски руками, слёзы побежали по щекам.
   - Надежда! Мой сын и ваша дочь занимались в этой комнате сексом. Причем Катя была инициатором. Мы были на даче. После того, как всё случилось, у Катерины открылось кровотечение. Кирилл вызвал скорую и позвонил нам. Когда мы приехали, Катерина потеряла много крови... Конечно, Кирилл молодец, не растерялся. Но я провел беседу с врачами. Никто не узнает, что произошло. Для всех Катя упала с моста в реку. Поранилась.
   На минуту в комнате наступила тишина. Крамель подошёл к золочёному серванту и достал бутылку коньяка и три рюмочки.
   - Ну, плохое кончилось, теперь надо отметить... Будем считать, что это было сватовство. - Виктор Адамович налил коньяк в рюмочки и поднял свою.
   - Надежда Ивановна, давайте поднимем бокалы за счастье наших детей, ну... возьмите же рюмочку. Успокойтесь. Надо радоваться, дети сделали свой выбор. Нам осталось смириться...
   - Как-то всё неожиданно. - Надежда взяла рюмочку с коньяком.
   Все чокнулись и выпили. Опять наступила тишина. Надежда развернула шоколадную конфету, но так и не притронулась к ней, задумчиво смотря вперед.
   - А давайте ещё по одной, - встрепенулась Нелли Павловна.
   - Нет, нет. Я, пожалуй, пойду. - Надежда встала со стула. - Мне надо переварить всё... это так неожиданно. Она говорила тихо, неуверенно.
   - Ну, конечно. Отдохните. Машина у дома, вас довезут. - Крамель тоже встал.
   Спешно обув туфли, Надежда выскочила из квартиры.
   Нелли Павловна сидела на кровати сына. Тот спал уже четыре часа. Крамель вошёл в комнату.
   - Блядь... Как в том фильме... Или я веду её под венец, или она ведёт меня к прокурору.
   - Витенька, да этому быдлу за счастье с нами породниться. - Нелли Павловна посмотрела в глаза мужа преданно, как собачонка.
   - Да... В мои планы не входило это родство... Ну что ж, иначе нам удачи не видать. Женить, так женить. Буди этого маньяка. Сейчас я его буду учить, как девок трахать.
   Он подошёл к Кириллу и затряс его за плечо. Кирилл открыл глаза и посмотрел по сторонам. Некоторое время он непонимающе водил глазами по сторонам, а затем вдруг вскочил и обнял мать.
   - Она сама... сама... Я не хотел.
   - Да, конечно... сама. Одежду изорвала сама, синяки сама, сотрясение мозга сама.... Что, ебарь, допрыгался! Жениться теперь будешь. Иначе на Колыму пойдешь, а я на пенсию! - закричал Крамель.
   - Я женюсь, женюсь пап... Вот только Катька... она с Колькой встречалась. - Кирилл жалобно посмотрел на отца.
   - На хрена теперь она Кольке нужна? Ты ж её попортил. Теперь, если она не дура, ей за тебя надо выходить.
   Он помолчал немного и добавил:
   - Надо постараться, иначе пойдешь по статье за изнасилование.
   - Я постараюсь, пап. Только она упёртая.
   - Землю ешь перед ней, ноги целуй! - закричал Виктор Адамович.
   Надежда сидела на стуле рядом с кроватью, на которой спала Катя. Светало, и через открытую форточку послышались голоса птиц. Все вокруг просыпалось. Залаяли собаки, где то далеко закукарекал петух. Яркое солнце показалось в уголке окна и ярким светом ударило Кате в глаза. Надежда прикрыла лицо дочери ладонью, чтобы раннее солнце не слепило. Скоро она устала и решила взять газету с тумбочки, чтобы закрыть окно. Но как только она встала, Катя застонала и открыла глаза.
   - Доченька, родная! - Надежда кинулась к дочери.
   - Мама, где я? - слабым голосом спросила Катя, открыв глаза.
   - Ты в больнице, уже всё позади, теперь ты на поправку пойдёшь. - Надежда налила в стакан воды и протянула дочери.
   - Попей, Катенька, попей, родная.
   Катя сделала пару маленьких глотков и устало откинулась на подушку.
   - Что со мной, я ничего не помню, - Катя говорила тихо, с трудом шевеля распухшими губами.
   - Ничего не говори, не надо... поправляйся. Потом, доченька...
   - Я помню, как Кирилл лежал на мне... Я почему-то, была голой. - Катя с тревогой посмотрела на мать.
   - Ничего не говори, помолчи, тебе вредно разговаривать. Потом, Катенька, потом поговорим. - Надежда платочком смахнула слезу.
   Она встала, прикрыла газетой окно, чтобы солнце не слепило. В этот момент в комнату вошла медсестра:
   - О! Да мы уже проснулись. Как дела, красавица?
   - Она еле-еле говорит, - ответила за Катю мама.
   - Ничего, Валерий Павлович быстро на ноги поставит. - Медсестра стала готовить на столике шприцы.
   - Сейчас будет немного больно, - она приподняла рукав Катиной пижамы и ввела иголку шприца.
   Катя немного поморщилась. Затем медсестра дала выпить какие-то таблетки.
   - Ну, вот и хорошо, сейчас ты опять уснёшь. Мамочка, а вы идите домой. Теперь дело пойдет на поправку. Сейчас ей хорошее питание и покой. Через два дня побежит на танцы.
   - Да уж какие тут танцы. Выпускные экзамены надо сдавать - Надежда слабо улыбнулась.
   Через пять минут Катя уснула, а Надежда ушла домой. Слёз уже не было, боль утихла. Остались слабость и равнодушие ко всему. Она не поняла, как пришла домой. Не раздеваясь, упала на диван и сразу уснула. Последняя мысль - проснуться, как будто ничего не произошло.
  

3

  
   Кирилл несмело приоткрыл дверь.
   - Можно? - спросил он и, не дождавшись ответа, вошел в палату.
   Катя сразу покраснела и отвернулась к окну. В комнате никого не было.
   - Я, это, яблоки... Вот, колбаса. Мамка из гастронома, по блату достала.
   - Здесь хорошо кормят. - Катя продолжала смотреть в окно.
   Кирилл подошел к кровати и присел на краешек стула. Наступили неловкая пауза. Кирилл сидел на стуле, теребя сумку с продуктами.
   - Кать, я сильно переживал... Вообще сильно переживал... - Кирилл замолчал, подбирая слова.
   - Кирилл, как всё произошло? Я почти ничего не помню, - спросила Катя не оборачиваясь.
   Кирилл как-то сразу повеселел и почти радостно, очень быстро, сказал:
   - Так, это. Ты попросила меня проводить домой. Потом мы решили ко мне зайти. Ну, ещё вина выпили... А потом ты предложила попробовать... Ну как это... В общем, как дети делаются. Ты даже меня сама раздела...
   Катя вдруг резко повернулась к Кириллу и отчаянно закричала:
   - Нет, это не правда! Я не могла так сделать! Это неправда!
   Она упала на подушку и заплакала. Кирилл несмело подошёл и присел на краешек стула. Он стал гладить Катю по голове:
   - Катюха, ну... Ты это, не убивайся... Выпили мы тогда... Бутылку целую. И ты пьяная, и я пьяный... Я тебя никогда не брошу. Я тебя это... Я люблю вроде... Это... - Кирилл мямлил, как первоклассник.
   Катя приподняла голову. Лицо всё заплаканное, под глазами чёрные круги, губы припухшие.
   - Уходи! И никогда не приходи больше! - Она опять упала на подушку. Её плечи затряслись от плача.
   Кирилл встал, пожал плечами и вышел из палаты. За дверью он улыбнулся и тихо, сквозь зубы, сказал:
   - Попалась птичка. Теперь никуда от меня не денешься. Теперь ты в клетке.
   Вечером Кирилл с родителями подъехали к Катиному дому на служебной "Волге". Сидящие на лавочке старухи пристально уставились на машину и, узнав начальника милиции, зашептались.
   - Стыдоба-то какая. Не с такой семьей я хотел породниться. Ты, сучонок, всё испортил... Впрочем, тебе жить с ней... Ладно, пошли уговаривать. А то, ненароком, шум поднимут.
   - Не поднимут, пап. Катька же ничего не помнит. Я скажу, что она первая меня соблазняла. - Кирилл сидел на заднем сиденье рядом с мамой.
   - Ага, прокурору будешь рассказывать сказки, как она на себе одежду рвала от желания с тобой потрахаться. Заодно и синяк под глаз себе посадила, - Крамель открыл дверь и вышел из машины.
   Надежда ждала гостей. Она негромко поздоровалась и впустила их в дом.
   - Присаживайтесь... У нас скромно... - она пригласила к столу, на котором стоял чайник и свежевыпеченные ватрушки.
   - Ничего, сватьюшка, ничего. Мы тоже люди простые. - Нелли Павловна стала доставать из сумки дорогие консервы, вино, колбасу.
   Скоро стол был накрыт, и все расселись за столом.
   - Ну, давайте выпьем. Чтобы всё было хорошо. - Виктор Адамович поднял бокал. Все чокнулись и выпили. Надежда пригубила и поставила свой стакан.
   - Н-е-е-т, сватьюшка! Так не пойдет! Давай до дна! - Нелли Павловна подняла стакан, который поставила Надежда, и всучила его ей в руки.
   - Да мы как-то не пьем, - неуверенно отказалась Надежда.
   - Давайте уж выпьем, вино хорошее, - Виктор Адамович тоже поддержал жену.
   Надежда выпила.
   - Правда... хорошее. - Она взяла кусочек колбасы. - И колбаса хорошая. Мне такую не достать.
   - Кушайте, кушайте, сватьюшка. Породнимся, будете каждый день такую кушать.
   - Надежда Ивановна, дело такое... Конечно, понятно, что Катя сильно переживает о случившемся. Но с ней надо поговорить. Конечно, стресс, и всё такое... В общем, вы должны её убедить, чтобы она дала согласие выйти замуж за Кирилла.
   - Да куда замуж! Ей же только в сентябре восемнадцать будет. Да и любит ли она его?
   - Кириллу тоже нет восемнадцати, но у мужа такие связи... - заговорщицки вставила Нелли Павловна и затем весело добавила: а давайте ещё выпьем!
   Налили ещё по стакану, выпили. Надежда выпила уверенней. Ей стало почему-то хорошо. И люди показались приятными. И почему бы не выдать Катю замуж за Кирилла? Мальчик он хороший. Да и семья какая! Будет как за каменной стеной. Выпили ещё по одной, стало ещё веселей. Скоро они болтали, как старые знакомые. Нелли Павловна говорила без умолку. Надежда всё больше улыбалась. Кирилл зевал. Виктор Адамович курил сигарету за сигаретой, думая о чем-то своём. Уезжали гости, когда уже стемнело. Сидящие на скамейке старухи завидовали Надежде. Подумать только! Самого сына начальника милиции захомутала. Какое счастье!
   Катя появилась в школе перед первым экзаменом. Девчонки сразу налетели на неё с вопросами. Все знали, что Катя упала с моста, когда возвращалась домой. В больницу к ней не пускали, потому что нельзя. И все были очень рады её появлению. Когда расспросы были в самом разгаре, к Кате подошел Коля.
   - Привет, Котёнок. Как дела? - спросил он улыбаясь.
   Катя опустила глаза и, прижав портфель обеими руками, быстро пошла в класс. Девчонки непонимающе передернули плечами. Коля опустил голову и, выйдя за угол школы, закурил папиросу. Он не мог понять поведения Кати. Как она оказалась с Кириллом? Почему упала с моста? Почему его не пускали к ней в больницу? Почему не хочет общаться с ним? Может быть, обиделась за то, что он тогда ушёл, ничего не сказав ей? Вопросы терзали его. Он решил твердо объясниться с Катей. После экзаменов он дождался её за школьным забором.
   - Кать, нам надо поговорить, - негромко сказал он, когда Катя поравнялась с ним. Но девушка прибавила шаг и затем побежала прочь.
   - Катя, постой! - крикнул Коля вдогонку.
   Девушка резко остановилась и, повернувшись, прокричала сквозь слезы:
   - Не подходи больше ко мне! Слышишь! Никогда не подходи ко мне! - И быстро побежала. Неожиданно за спиной Коля услышал голос Кирилла:
   - Слышишь, Ромео! Оставь её в покое. Катя моя девушка. Мы скоро поженимся. И у нас скоро будет ребёнок.
   - Какой ребёнок, ты что мелешь? - Коля удивленно посмотрел на Кирилла.
   - Маленький. Знаешь, такие маленькие детки рождаются. Когда парень переспит с девушкой. А ты пошёл прочь! Неудачник.
   Кирилл вдруг резко ударил Колю в лицо и побежал догонять Катю.
   Коля упал на землю. В голове всё шумело. Какой ребенок? Что он мелет? Но ведь Катя сказала, чтобы он не подходил к ней. Значит, и вправду! Значит, она правда, беременна от Кирилла? Но когда? Выходит, она вела двойную игру? Говорила о любви, изображала из себя недотрогу, а сама трахалась с Кириллом. Ну, конечно. Тот сын начальника милиции! Связи, пайки, колбаса по блату! Вот блядь! Продалась! Коля встал, отряхнул брюки. К горлу подкатил ком. Он нащупал в кармане сигареты. Закурив, глубоко затянулся. Затем сразу же ещё, ещё. Потом резко бросил сигарету, пошёл вниз по тропинке, за школьный двор, где обычно играли в футбол. Он шёл все быстрее и быстрее. Затем побежал. По щекам побежали слёзы. Чтобы сдержаться, Коля кусал кубы. Сильнее и сильнее. По ним стала сочиться кровь. Он крепко сжимал кулаки, рассекая ими воздух. Парень бежал всё быстрее и быстрее. Голова вытянута вперед, кулаки сжаты, слёзы размазывало по лицу встречным ветром. Губы в крови. Руками взмах сильнее и сильнее. Казалось, ещё мгновение - и он оторвется от земли. Коля бежал и выл. Он ничего не замечал вокруг себя. Рыдания душили его, пытаясь вырваться наружу. Над его головой собиралась гроза. Первые крупные капли дождя упали на землю. Мальчик бежал всё быстрее и быстрее. Дождь обрушился стеной. Потоки воды побежали по тропинке. На узкой дорожке он поскользнулся и упал в самые заросли бузины. Не в силах больше сдерживать себя, он закричал. Чтобы заглушить крик, он уткнулся лицом в траву и стал грызть её зубами. Его разрывали рыдания, крик, отчаяние. Он вонзал пальцы в землю, не чувствуя ни боли, ни начавшегося дождя.
   - Я не хочу жить! Я не хочу жить! - кричал он в отчаянии. Сильный гром начавшейся грозы заглушал Колин крик. Он вгрызался пальцами в траву, бил кулаками о мокрую землю. Его тело извивалось под теплым летним дождем.
   - Блядь, предатель, сука! - Кричал он сквозь грозу. - Так нельзя, так не честно!!! Предатели!!! - Но раскаты грома заглушали его крик.
   - Я ненавижу тебя! Сука! Ненавижу!!! Будь ты проклята!!! - и снова его крик растворился в мощном раскате грома. Скоро он стал совсем мокрым и грязным. Через некоторое время Коля затих. Он лежал как мертвый, без движения. Уткнувшись лицом в землю, вытянув руки вперед. Его кулаки продолжали сжимать клочья травы с землей. Лицо, волосы... Всё в грязи. Крупные капли дождя молотили по спине.
   Гроза закончилась так же неожиданно, как и началась. Стало тихо. В воздухе приятно запахло свежестью. Защебетали птицы. Солнце выглянуло из-за туч, и сразу стало жарко и душно. От земли потянуло сыростью. Запарило. С низинки потянуло небольшим туманом. Сверху ещё срывались запоздалые капли дождя, но всё вокруг уже засияло новыми красками. Листья на деревьях стали сочно-зелеными, трава поднялась ковром, цветы засияли разноцветными переливами. Все вокруг излучало радость! Радость жизни! Новой жизни.
   Коля тяжело приподнялся и сел на землю. Он был весь мокрый и грязный. Рубашка прилипла к телу, брюки некрасиво висели на ногах.
   Посидев так несколько минут, он встал. Пошатываясь, пошёл огородами домой.
   Он шел навстречу радуге, которая огромной, разноцветной, дугой пересекала небо. Все вокруг сияло чистотой и свежестью. Но он не видел этой красоты. И лишь одинокий человек, весь грязный и убитый горем, пошатываясь, шёл вперед. Он не выбирал дороги, утопая в лужах и скользя по грязи. Ветки деревьев хлестали его по лицу. Он шёл, покачиваясь со стороны в сторону, как идёт пьяный... или убитый горем человек.

НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ, ПРИСНИВШАЯСЯ В НОЧЬ С ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУ

  

Глава 3

  
   Август 2168 года

   Роза вернулась в комнату, где оставила Яночку. Она была занята своими мыслями. Чучун Хамед не давал ей прохода. Каждый раз, когда они встречались, он делал ей свои гадкие намёки о том, что у неё нет детей. Предлагал свои сексуальные услуги. Он не упускал случая схватить её за руку или того хуже - ущипнуть ниже талии. Розе были противны его ухаживания. Наверное, надо написать в службу дисциплины, чтобы прекратить эти пошлости.
   Хотя этот рапорт попадёт к нему, ведь он начальник режима. С этими мыслями Роза вернулась в комнату. Открыв дверь, она застала Яну бледной, склонённой над раковиной.
   - Девочка, что с тобой? Ты заболела?
   - Я не знаю, мне так плохо... постоянно тошнит... низ живота болит... А сегодня у тебя в комнате сознание потеряла. Она чуть не добавила: хорошо, что рядом Ян оказался.
   Она действительно свалилась в обморок, чем очень напугала Яна.
   Едва пришла в чувство, как её стало тошнить. Парень выскочил из комнаты перед самым приходом Розы.
   Яну опять стошнило. Девушка умылась и выпила воды. Роза помогла дойти ей до кушетки. Мысли роем кружились в голове. Отравиться девочка не могла: в резервации существует строгая система контроля за качеством питания. Неужели это беременность? Несомненно, это были явные признаки беременности. Но где? Как? С кем? В условиях резервации это невозможно. Мальчики и девочки русинов воспитываются отдельно.
   Может быть, её использовали для сексуальных тренировок авдеев? Но, если бы это случилось, Яночка рассказала бы ей об этом. Кроме того, девочкам делают специальный укол, который блокирует материнскую функцию. Может быть, кто-то из персонала? Нет, это невозможно. Нарушение режима - это верная утилизация. Но кто? Роза гладила Яночку по голове, а сама тревожно смотрела в сторону. Затем она погладила девочку по животику. Он был увеличенного размера. Беременность была налицо.
   - Яночка, девочка моя... - Роза говорила медленно, с усилием произнося каждое слово, - скажи мне честно... Как это... в общем ты... Она встала с кушетки и нервно заходила по комнате. Яночке стало лучше, и она приподнялась и села на кушетку.
   - Мне уже лучше, не волнуйся, матушка Ро.
   - Ах, девочка моя, - Роза быстро подошла к девочке и обняла её. - Скажи мне, ты была раздетой с кем-то... В общем, ты с кем-либо обнималась... - Роза чувствовала себя идиоткой. Она не могла правильно сформулировать вопрос.
   - Матушка Ро, я уже полгода встречаюсь у тебя с Яном. - Девочка виновато опустила глаза, - И мы с ним обнимаемся... каждый день...
   Эти слова прозвучали как гром. Роза от неожиданности села на стул.
   - Как встречаешься?... Ведь... Подожди, а дверь? - она буквально потеряла дар речи.
   - Помнишь, у тебя пропал ключ?... Это Ян стащил его... вернее, нечаянно взял... А потом, когда встретил здесь меня... и когда ты уходила, мы были вместе.
   - Господи, - промолвила Роза и закрыла лицо руками. Она побледнела, сквозь пальцы побежали слёзы.
   Это была катастрофа. Верная утилизация. И ей, и Яночке, и Яну. Яночка была беременна. Её утилизируют вместе с ребёночком. Роза упала на кушетку и громко зарыдала. Яна подбежала к ней, и принялась успокаивать.
   - Мамулечка, ну нас никто не видел... Мы никому не говорили... - она гладила Розу по голове.
   Роза приподнялась и, обняв Яну, опять разрыдалась у неё на плече. Яна тоже заплакала. Они плакали навзрыд, крепко обнимая друг друга.
   Минут через пять Роза успокоилась. Она погладила Яну по голове, тихо сказала:
   - Я что-нибудь придумаю.
   Затем пристально посмотрела на девочку и строго сказала:
   - Яна, ты обнималась с Яном, и от этого ты заболела... Об этом никто не должен знать... Это очень серьёзно. Я постараюсь тебя вылечить. А сейчас ступай к себе. И запомни - никому ни слова.
   Когда Яна ушла, Роза легла на кушетку и уставилась в потолок. В голове шумело. Мысли роем кружились в голове.
   Говорила ей Фиона! Вот дура! Решила поиграть в дочки-матери. Теперь все... конец... это верная утилизация.
   А Яночку... с ребёночком. Роза опять зарыдала, крепко сжимая подушку. Она плакала, стараясь заглушить голос подушкой. Это был конец жизни. Она не боялась своей утилизации... Но Ян и Яночка. И их ребёночек. Судя по рассказам Яны, ему уже четыре месяца. И он уже живой. Но авдеи не допустят, чтобы он родился. Это нарушение режима, и наказание для всех одно - утилизация. Дура! Какая же она дура! Доигралась. Зачем она придумала для себя эту игру! Лучше бы попросила авдея Пирона, чтобы увеличил ей дозу омпирита. Она ругала себя за глупую затею. Незаметно Роза уснула. Сильные переживания и стресс лишили её сил. Заплаканное лицо, неудобная поза, в которой она уснула, выдавали её переживания.
   Когда Фиона зашла в комнату, она сразу догадалась, что произошло что-то недоброе. Встревоженная, она подбежала к Розе и принялась её теребить.
   - Роза. Розочка, что случилась? Почему ты вся зарёванная?
   Роза открыла глаза, приподнялась на кушетке и минуту непонимающе смотрела на Фиону. Затем вдруг опять разрыдалась, уткнувшись в грудь подруги.
   - Роза, что случилось? - почти закричала Фиона.
   - Это конец... это конец... - только и могла выдавить из себя Роза, всхлипывая.
   Фиона быстро поднялась и налила стакан воды. Роза выпила большими глотками, нервно стуча зубами о край стакана. Немного успокоившись, она поднялась и подошла к зеркалу.
   - Время разбрасывать камни... время собирать... - сказала она слабым голосом, поправляя прическу.
   - Какие камни, ты что мелешь? - Фиона стояла вся взволнованная, тревожно смотря на Розу. - Ты можешь объяснить, что случилось?
   - Случилось то, что должно было случиться. Роза подошла к кушетке и села. Она сидела сгорбившись, свесив руки между ног. Голова склонилась. Взгляд направлен в одну точку.
   - Так... Ничего непоправимого нет... Ты заболела? - Фиона села рядом с подружкой и обняла её за плечи. Она старалась успокоиться сама и успокоить подругу. Но сердце буквально вырывалось из груди от волнения, пальцы на руках подрагивали. Она была вся бледная.
   - Не знаю даже, как тебе сказать... В общем, Яна беременна. Она...
   - Как беременна?- подскочила Фиона. - Это невозможно.
   - Возможно.
   - Неужели кто-то нарушил режим... Я так и знала, это авдеи. Мне говорил Сулим, будто бы авдеи занимаются сексуальными тренировками с русинками из инкубатора. Вот твари... захотелось молодого тела, - возмущенно перебила Розу подруга.
   - Нет, авдеи здесь ни причем. Ян и Яночка... Они встречались у меня в комнате... Ну и ... сама не знаю, как это случилось.
   Фиона от неожиданности села на стул и на мгновение онемела, тупо уставившись на Розу.
   - Как... ну... это... Они же дети... И кто их научил...
   - Кто научил? А этому надо учить? Природа, инстинкты сделали свое дело.
   - Подожди, а как они могли встречаться... Ведь они приходили в разное время?
   - Помнишь, я потеряла ключ?
   - Неужели это Ян? Вот мерзавец! - Фиона обхватила руками лицо.
   - Это должно было случиться. Время разбрасывать камни... время собирать...
   - Да что ты заладила: разбрасывать... собирать. Что собираешься делать?
   - Не знаю... Надо писать рапорт. Господи нас всех сразу утилизируют. - Слёзы опять побежали из глаз Розы.
   - Ладно, не паникуй. Надо что-то придумать... Главное, чтобы никто не догадался.
   - Что можно придумать? Это верная утилизация! Только об этом узнают авдеи, они сразу применят порошок правды, и дети расскажут им всё! С самого начала и до конца!
   - Так, подруга... Безвыходных ситуаций не бывает. Сиди здесь и жди. Я пойду за Сунимом. Он прохиндей ещё тот... Из любых ситуаций выход найдет.
   - Не надо, Фиона, ещё ты и Суним пострадаете. Я и так тебя втянула в эту историю.
   - Ты хочешь, чтобы я бросила тебя в беде? За кого ты меня принимаешь? - Фиона бросила на Розу презрительный взгляд и выбежала из комнаты.
   Суним работал в этом же корпусе и через пару минут, встревоженный, вбежал в комнату вместе с Фионой.
   - Фиона, ты сумасшедшая! Меня оштрафуют за нарушение режима.
   - Я тебя сейчас сама оштрафую! - Фиона грозно глянула на мужа. Суним оробел под грозным взглядом жены.
   - Сунимчик, ситуация очень сложная... Фиона нервно заходила по комнате... - Помнишь, я тебе рассказывала, как Роза затеяла игру в дочки-матери? Так вот эти дети тайно встречались у Розы в комнате... И сейчас девочка беременна.
   - Ничего себе... дети... Это же верная утилизация... Такое нарушение режима! Да и по правилам я должен донести об этом авдеям...
   - Я тебе донесу! Так донесу, что месяц будешь на полу спать - Фиона грозно приподнялась со стула.
   - Да я так... к примеру... - опять оробел Суним.
   В комнате наступила тишина. Роза встала с кушетки и опять выпила воды. Поставив стакан на стол, она негромко сказала:
   - Спасибо вам... но выхода нет. Поэтому забудьте об этом. Сейчас надо думать о том, как доложить об этом авдеям.
   - Самое главное - не торопиться. Роза, помнишь? Время всё расставит на свои места! Это же твоя фраза. Давай завтра встретимся с детьми и постараемся во всем разобраться. Выход должен быть. - Фиона посмотрела на Сунима.
   - Да, конечно. Я думаю, что выход найдётся. Не надо делать необдуманных решений. К тому же время у нас есть, - поддержал её Суним, как-то глупо улыбнувшись. И по этой улыбке Роза поняла, что ей уже никто не поможет.
   СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ
  
   Часть 2. ПРОТИВОСТОЯНИЕ
  
  
   Старик сидел некоторое время молча. Самокрутка дымилась между пальцев. Бомж смотрел куда-то вверх. Казалось, что он был где-то далеко. Там, в своём детстве. Со своей первой любовью. И сейчас он снова переживал ту боль. Седая борода и усы скрывали его лицо. И лишь глаза, в которых стояли слёзы, выдавали его чувства. На столе стояла уже пустая бутылка. Игорь тоже молчал, периодически затягиваясь. Он видел переживания старика, хотел как-то облегчить его страдания.
   - Да... Я вас понимаю... Нет хуже предательства. Вот сучонок, этот Кирилл, как таких тварей земля носит? - сказал он наконец. Игорь был изрядно пьян.
   - Ты знаешь, Игорь, теперь я могу понаблюдать за ребёнком, и сказать, кто из него вырастет. Подлец или патриот, трус или герой. Для меня это несложно. Кирилл... он же в детстве был по сути продажным. Всегда. И в мелочах... и в серьёзных делах. А самое страшное - это лицемерие. Нашу страну тоже разрушили лицемеры. Мы же ведь всегда верили, что нам говорили с экрана телевизора, на партийных собраниях и конференциях. Верили потому, что говорили правду. Да, коммунисты говорили только то, что нам нужно было услышать. Но вранья-то не было. Потому что любой рядовой член партии мог встать на партийном собрании и обвинить руководство во лжи. Да, говорили в основном о рекордах, победах, достижениях. Но ведь они же были... И победы, и достижения, и рекорды. А сейчас... Сплошь лицемеры. На экране он правдолюб, борец с преступностью. А по жизни с блядями в бане, с криминальными авторитетами в кабаках. Никогда не забуду... как первый шок испытал. В кабаке сидели, в городе одном известном. День рождения у партнёра отмечали. Смотрю, а из vip-зала выходит питерский авторитет, Костя Громила. В обнимку с мэром города. Я тогда чуть не подавился. А Ванька Петров, именинник, объяснил мне. Власть и преступный мир сейчас так близко, что не поймёшь, кто власть, а кто преступник. А на следующий день он, мэр этот, с экрана... поймаем... пересажаем... Вор должен сидеть в тюрьме... Суки... как будто не русские люди. За полушку страну продали.
   - Да и у нас так же. Вон, начальник снабжения наш, ворюга первостатейный. И меня заставил воровать. А мне тошно...
   - Ничего, тошнота эта пройдет скоро... Как услышишь запах халявных денег, быстро перестроишься, как Михаил Сергеевич Горбачев говаривал. Есть болезнь новая, тырить деньги из бюджета. Заразная, передается быстро. Раз залез в государственный карман, готово. Заразился. Денег же там валом. Народ ворует, страна богатеет - Николай Павлович поставил чайник на старенькую электрическую плитку.
   - Так что же мне делать? Меня же фактически заставляют воровать. - Игорь посмотрел на старика.
   - А ничего не сделаешь. В волчьей стае жить - по-волчьи выть.
   Опять наступила тишина. Каждый думал о своём. Табачный дым поднимался вверх и исчезал в расщелине между блоков. В коллекторе было тепло, как-то по-домашнему уютно. Рассказ старика сильно заинтересовал Игоря. Ему было приятно слушать его. Но с другой стороны он не мог понять, почему далеко не глупый человек, образованный, с богатым жизненным опытом ютится в каморке из бетонных блоков. Ему захотелось сделать для него что-нибудь приятное.
   - А знаете что? Пошли ко мне домой, помоетесь в ванной. Вы же наверняка давно не мылись в ванной?
   Николай радостно поднял глаза на Игоря:
   - Правда? Можно помыться у вас?
   Но через секунду его взгляд погас.
   - А как же ваша жена, она может расстроиться. Бомж придёт в ванне мыться.
   - Да на работе моя жена, и неизвестно, когда придёт. Роды она принимает. Идёмте. - Он поднялся и взял старика за руку.
   В квартире Игорь проводил Николая в ванную, а сам стал разогревать борщ. Ему захотелось покормить старика домашней пищей. Тот долго не выходил из ванной. Игорь уже начал волноваться, несколько раз подходил к двери и прислушивался. Там было тихо. Он потихоньку приоткрыл дверь. Старик спал в ванной. От теплой воды поднимался белый пар, белые волосы старика, белая борода и усы... Всё это выглядело как-то сказочно. Игорю показалось, что это какой-то не земной человек. Может, он инопланетянин? Неожиданно старик вздрогнул и открыл глаза:
   - Я, кажется, заснул.
   - Ничего, ничего, отдыхайте. Я просто забеспокоился. Вас долго нет.
   - Разморило... Три года не принимал ванну. Оказывается, как мало надо человеку для счастья... Помылся, и ты счастлив - Николай Павлович резко встал и принялся вытираться полотенцем.
   Игорь обомлел. У бомжа было натренированное тело спортсмена. Крепкие мышцы, накачанный пресс, сильный загар. Он был похож на красавца с обложки журнала. Увидев, что его разглядывает Игорь, старик улыбнулся.
   - Ничего сложного. Каждый день по часу физических упражнений и ты в великолепной форме. У меня своя методика. Хотите - научу?
   - Вы меня удивляете всё больше и больше, - Игорь улыбнулся. - Ну да ладно, пойдёмте есть борщ.
   - У меня сегодня день исполнения желаний. С удовольствием. - Старик надел свою одежду.
   Ел он медленно. Казалось, старался почувствовать вкус борща и надолго запомнить его. Ложка за ложкой он подносил борщ сначала к носу, понюхав его, а затем уже ел. Это было похоже на какой-то ритуал. Когда тарелка стала пустой, он аккуратно смахнул крошки хлеба со стола рукой и отправил их в рот. На его лице была блаженная улыбка.
   - Покурим? - Игорь достал пачку сигарет.
   - Не курите этой гадости. Вот табачок. От него никакого вреда нет.
   Они закурили самокрутки, опять наступила небольшая пауза.
   - Так, значит, школу вы закончили, и ваши пути разошлись? - Игорю хотелось дослушать рассказ старика.
   - Да. Когда выпускные экзамены в школе сдавали, старались не встречаться. Да и не до разборок было. Мне в военное училище надо было поступать. Блата никакого, помощи ждать неоткуда. Конечно, болел очень. Душу рвало на части. На экзамены приходил последним, чтобы ни с Катей, ни с Кириллом не встречаться. Ванька тоже в наши дела не стал влезать. А как экзамены сдал, сразу уехал в военное училище поступать. Так и разошлись наши пути. Быстро как-то всё разрушилось. Как будто и было не с нами. Потом даже и не переписывались. Ну а дальше завертелось... Так завертелось... Я как-то ехал на машине, на обочине монах голосует. Подобрал его, едем. А меня так прижало тогда, руки хотел наложить на себя. Еду, злой на всех, свет белый не мил. Ну и говорю ему, что же это за несправедливость такая? За что мне гнев Господний? Живу, не грешу, а меня гнёт и гнёт к земле. Хоть волком вой. За что мне это от Господа такие мучения. Уже хотел обиду свою показать и несправедливость Господа нашего. А он мне и говорит: - Господь посылает нам ровно столько испытаний, сколько мы вынести сможем. А ещё, говорит, по секрету скажу: Ада нет на том свете. Там только рай. Ад человек на земле проходит.... До сих пор помню слова эти. Хотя мне столько послал Господь испытаний, что сломался я. Не вынес. - Николай опять посмотрел куда-то вверх. В его глазах опять появились слёзы.
   - А знаешь что, у тебя есть ещё водка? - он вопросительно посмотрел на Игоря.
   - Вообще-то есть... Только это... как вы... - Игорь нерешительно приподнялся со стула.
   - Не смогу без водки дальше рассказывать. Авось потом всё образуется. - Старик смахнул навернувшуюся слезу.
   Игорь достал бутылку водки. Выпили. Сразу закурили. Несколько минут сидели молча. Затем старик глубоко затянулся и на выдохе начал говорить:
   - Так вот, разбросало нас, значит...
  
   СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ
   ЧАСТЬ 2 ПРОТИВОСТОЯНИЕ
   Глава1.
  
  
   Суки-сволочи правят бал,
   Кровью наполнят бокал-
   Честь и правда не в чести:
   Пришло время нечисти.
   В душу русскую плюют,
   Кровь народа дружно пьют,
   Песни лживые поют,
   Нам в стаканы водку льют...
  
  
   Ноябрь 2009 года

1

  
   Холодный осенний ветер трепал старые уличные растяжки, призывающие голосовать за Крамеля Кирилла Викторовича. Он единственно достойный кандидат на пост мэра города. И только он обеспечит городу светлое будущее. По тротуару и дороге мело опавшими листьями и обрывками агитационных плакатов. Повсюду были наклеены большие и маленькие листочки с портретом молодого, решительного человека, обещавшего побороть коррупцию и очистить город от преступности. На одних плакатах он был с детьми из детского дома, на других - со стариками из дома престарелых. И на всех плакатах решимость накормить голодных и согреть замерзающих. И конечно, за такого человека надо идти голосовать. Такой спасёт город от разрухи, восстановит справедливость и порядок.
   Из обшарпанного здания железнодорожного вокзала вышел мужчина лет сорока с гитарой за спиной. В его руке была старенькая, потёртая спортивная сумка. Он спустился по ступенькам вокзала, поставил сумку на землю и закурил сигарету. Затягиваясь, он смотрел вокруг, как бы угадывая знакомые места. Одет он был в спортивный костюм черного цвета, военный бушлат. На ногах военные ботинки. Чёрная вязаная шапочка натянута по самые глаза. Он курил улыбаясь, рассматривая окрестности. С удовольствием вдыхая воздух родного города и сигаретный дым. Он стоял так минут десять, оглядывая окрестности и вспоминая что-то. Широкая улыбка не сходила с его лица.
   Докурив, он бросил окурок в урну и поднял сумку.
   - Ну что, родной город! Встречай блудного сына! - сказал он негромко и пошёл к стоящим в стороне машинам такси.
   - Свободен? - спросил он скучающего старика на ржавенькой "Копейке".
   - Свободен, а как же, свободен. Тебе куды, милок? - засуетился тот.
   - Да надо где-то остановиться. В гостиницу... Подешевле.
   - Сделаем подешевле. Сейчас их вона сколько понаоткрывали! Мы обычно блядей с клиентами возим в такие гостиницы. Свобода нравов, прости господи, - старик сплюнул. - А тебя как звать-то?
   - Николай... Николай Павлович Зацепин. Уроженец этого города. Двадцать лет назад уехал и только вернулся. Или, вернее сказать, только что откинулся. Пять годков, от восхода до заката. От свистка до свистка.
   - Ох, ох, - заохал старик, - а за что же тебя упекли, милок?
   - За любовь к Родине, батя. За то, что служил ей верой и правдой.
   - Эт как так? Что за статья у тебя такая?
   - Долгий разговор, батя. Страна у нас сейчас такая. Хрен поймёшь, что такое хорошо, а что такое плохо. Я вот за Родину воевал - меня в тюрьму. А воры да убийцы ордена носят. Как говорил мой замполит, наказание невиновных, награждение неучаствующих. Одним словом - бардак.
   - Эт точно, хрен поймёшь... А почему в гостиницу? Родные-то есть тута?
   - Нет у меня здесь никого. Мама умерла десять лет назад. Я на войне был в это время, в окружении отбивался от борцов за победу ислама во всем мире... Так без меня и похоронили. Надо вот могилку найти. Семьи тоже нет. Так что я один, как ветер... Как говорил тот же замполит, ни флага, ни Родины. Одна вывеска...
   - Ничего, ничего, перемелется - мука будет. Всё у тебя образуется. Мужик ты ещё молодой, крепкий. Ещё всё будет... и дом и детки... Авось и Родина повернется к тебе....
   - Да... И дом, и детки... - повторил Николай.
   Машина выехала на площадь. Дорогу ей преградил гаишник.
   - Вот бляди! Ну когда первому секретарю дорогу освобождали так! Вместе со всеми ехал, по светофору. А сейчас выбрали на свою голову мента мэром города. Теперь не проехать. Как куда выезжает - улицы перегораживают. Ну, прям как при царе. Точно крепостное право, - возмутился таксист.
   - А кого выбрали? - поинтересовался Николай.
   - Дык, знамо дело кого. Крамеля Кирилла Викторовича. Он один кандидат. Был до него ещё Иванов Ванька, сын бывшего первого секретаря горкома партии. Так его завалили перед самыми выборами. Говорят, кому-то из бандюков дорогу перешёл.
   - Ваньку убили? - удивился пассажир.
   - Дык полгода как похоронили. Мамка евойная сразу за ним в могилу отправилась, а отец гдей-то в деревне осел. Уехал из города.
   Впереди остановился кортеж из трех машин. Из головного джипа вышел мужчина и начал что-то говорить, размахивая руками. Сопровождающие одобрительно кивали головами.
   - Вот так встреча! А это, надо полагать, сам мэр? Крамель Кирилл Викторович?
   - Он, родимый. Нагоняй своим подчинённым устраивает. Он всегда по субботам объезд города делает. А менты улицы перекрывают. Не проехать, - опять сплюнул таксист.
   - Ладно, была не была. Держи, отец, дальше без меня. - Пассажир протянул таксисту деньги и вышел из машины.
   - Дык в гостиницу, касатик. Тут уже рядом, - крикнул таксист вслед.
   - Спасибо, дальше я сам, - махнул рукой незнакомец и пошел в сторону делегации городских начальников. Когда он подошел совсем близко к мэру города, путь ему преградил охранник.
   - Ты куда лезешь, гоблин? Не видишь, мэр города совещание выездное проводит? - охранник преградил путь.
   - Мне к мэру, - коротко сказал Николай.
   - Тебе на парашу, гоблин! - охранник попытался оттолкнуть Николая. Но тот увернулся и подсечкой свалил охранника на землю, заламывая руку за спиной.
   - Гоблин - это ты. А я Зацепин Николай Павлович, подполковник запаса, командир танкового батальона, - процедил сквозь зубы Николай, удерживая охранника. Гитара свалилась с плеча и звонко ударилась об асфальт.
   Неожиданно кто-то резко ударил его дубинкой по голове. Николай упал на колени.
   - В машину его,- услышал он сквозь шум в ушах.
   Мэр города увидел потасовку. Его глаза неожиданно встретились с глазами Николая.
   - Кирилл, это я, Колька Зацепин, - из последних сил прохрипел Николай.
   Городской начальник решительно направился к Николаю. Он пристально вглядывался в его лицо. Затем, широко улыбнувшись, схватил его за рукав куртки и помог подняться.
   - Колян! Друган! Это ты?! Сколько лет? Да где тебя носило? - Он принялся обнимать Николая.
   Стоящие вокруг опешили. Они не решались вмешиваться.
   - Так, охрана, пошли прочь. Это мой друг детства. Колян, пошли со мной. Где ты? Как ты? - Он повел хромающего Николая с собой к джипу. Следом охрана несла гитару и сумку с вещами.
   Скоро машины уехали. На площади остался только таксист на старенькой "копейке". Он ещё долго стоял, смотря вслед уехавшим машинам. Затем покачал головой и негромко сказал сам себе:
   - Достойный мужчина. Видать, поведал на своем веку...
   Из машины Николай и мэр города направились прямиком в его кабинет. Николай нерешительно вошел и стал удивленно рассматривать обстановку. Все поражало своей роскошью. Дорогая мебель, хрустальная люстра, старинные картины на стенах. Ему сразу вспомнился обшарпанный вокзал.
   - Заходи, не робей, Колян. Я так рад тебя видеть. Где тебя носило? И ни слуху, ни духу. Даже на похороны матушки не приезжал? - Кирилл нажал на кнопку громкоговорителя: - Оленька, быстро организовать всё по высшему разряду. На две персоны. Да... коньяк французский принеси, а то у меня от дагестанского изжога.
   - Хорошо, - раздалось из громкоговорителя.
   Кирилл по-хозяйски расположился в кресле. Николай сел рядом. Через пару минут дверь отворилась, и в комнату вошла девушка лет двадцати. Высокая, стройная, открытая грудь, короткая юбочка. Николай невольно проводил её взглядом. Кирилл увидел это и самодовольно улыбнулся.
   Поставив коньяк и закуску, она неслышно вышла.
   - Ну, давай, за встречу! - Крамель поднял рюмку. Друзья чокнулись и выпили.
   - Ты закусывай, закусывай. Ну, давай ещё по одной, вдогонку, и расскажешь, где тебя носило. - Кирилл опять налил. Снова выпили.
   Николай неторопливо дожёвывал бутерброд с чёрной икрой.
   - Курить-то у тебя можно? - спросил он.
   - Закуривай. - Кирилл протянул ему пачку дорогих сигарет.
   Закурили вместе. Николай сделал пару затяжек и негромко начал:
   - Долго буду рассказывать. Время-то у тебя есть?
   - Времени валом. Я же самый главный начальник. Сам устанавливаю, когда начинать рабочий день, а когда заканчивать, - сказал Кирилл гордо.
   - Ну, ты помнишь, я же в танковое училище поступил. Закончил через четыре года. Ну и, как положено, по гарнизонам. Военная служба. Через два года женился. Людмила, в школе работала. Детишек учила. Через год Катька родилась, дочка. В общем, всё как у людей. Ничего примечательного. Год за годом. От звёздочки к звёздочке.
   - Какой звёздочки? - не понял его Кирилл.
   - На погонах звёздочки... Ну, в смысле, звание воинское.
   - А... ну ладно, рассказывай, не буду перебивать. - Кирилл уселся в кресло поудобней.
   - Все мечтал... На пенсию в сорок пять лет уйду, на юге домик куплю, сад. Виноград буду выращивать да вино делать. А тут Горбачев перестройку затеял, чтоб ему... Николай сплюнул. - Затем пьяница Ельцин Союз развалил. В общем веселуха, по полной. Ну а дальше ГКЧП, танки на площади... Я, кстати, тоже там рядом был. На Красную площадь не выезжал, но вариант рассматривался. До сих пор жалею, что придурков этих, демонстрантов, не разогнал. За свободу пришли биться... Ну и что добились? Страну проебали. Наверное, думали все миллионерами станут или графьями? Но графских должностей хватило только Абрамовичу с Березовским. Дебилы! Сейчас, поди, локти кусают. Ворюгам страну отвоевали...
   - Ну, не надо так категорично, мы ещё построим свободную страну, ведь мы только в начале пути... - Кирилл пытался перебить Николая.
   - Да... Только путь этот в никуда... Ну, в общем, потом война в Чечне началась. Первую кампанию от звонка до звонка. В Грозном в танке два раза горел, уже стал думать, что заговорённый. Пуля дура не берет... Насмотрелся... Анатомию человека лучше любого врача знаю... Ну, да ладно. Про войну - это отдельный разговор. А пока я по окопам мотался, моя снюхалась с каким-то новым русским. Письмо прислала... Извини мол, дочери будущее надо обеспечивать. Образование ну и прочее... А мы в коммуналке, да и зарплату через пень - колоду. В общем, сбежала она от меня. Сытной жизни захотела. Ну да и хрен с ней, дочку вот жалко. Так и не видел её с тех пор. Уже большая, невеста, поди... - Николай тяжело вздохнул, затянулся, на минуту замолчал. В глазах появились слёзы.
   - Ладно, давай ещё по одной - Кирилл налил снова.
   - Спасала служба. С утра до вечера в казарме. Опыт боевой уже был. В общем, гонял своих бойцов до седьмого пота. Потом пригодилось, когда вторая компания началась в Чечне. Я уже тогда комбатом был. Война, конечно, другая была. Хорошо нас чечены в первую кампанию научили. Я ни одного бойца не потерял. Лихо мы повоевали. "Чехов" на место поставили быстро. Конечно, тяжело на танках гоняться за боевиками, но ничего. Задачу свою выполняли как надо. И ты понимаешь, когда уже и прямых столкновений почти не стало. И вроде мир стал налаживаться. Тут у меня беда и приключилась. Стояли мы в поле, недалеко от аула чеченского. Километров в трех. Полевой лагерь разбили. В общем, всё как положено. Несём службу.
   А тут чеченка к нам повадилась. Фатима. Лет двадцати. Симпатичная такая... То лепешек принесет, то каши кукурузной. Мамка, говорит посылает. Вроде брат у неё в России служит, на Дальнем Востоке. Может, говорит, и ему тоже кто хлеба даст. Недели две ходила... Сначала мы её, как положено, досматривали. А потом расслабились... Бойцы все сестрёнкой называли... В общем, приходила она как к себе домой. А потом бабахнуло. Я в своей палатке был. Как взрыв услышал, так сразу выскочил. Смотрю: вторая палатка от входа горит. А вокруг уже бойцы с огнетушителями. Подбежал, а там... Колька Синицын... дембель... Домой собирался. Лежит на земле, брюхо распорото, кишки вывалились... Вокруг другие пацаны в муках умирают... А он на меня смотрит... говорить уже не может... только ужас в глазах. Он то на кишки свои, то на меня... До сих пор глаза эти во сне вижу. И хрен его знает, что делать. Восемь трупов в один момент. Пацаны все молодые, девятнадцать, двадцать лет... Все в грязи, в крови. Блядь... руки, ноги оторванные... Жуть... Только смеялись бойцы, а тут уже по частям... Руки отдельно, ноги отдельно...
   Николай жадно затянулся и на минуту замолчал. Опустил голову, сдерживая слезы. Затем сделал глубокий вдох и продолжил:
   - Взводный подскочил. Рассказывает... губы трясутся, руки ходуном... Чеченка эта, Фатима, пришла в палатку, поставила бидончик с кашей и быстро вышла. А в бидончике этом взрывчатка с гвоздями. Ну и долбануло... Минут через десять, когда мы собирали убитых по частям, тащат мои бойцы ту самую Фатиму. Недалеко ушла - догнали. Тянут её, а она: Аллах акбар, Аллах акбар, верещит. Потом выяснилось: брата её убили ещё в первую кампанию. Вот, значит, решила отомстить. А у меня руки в крови по локоть, перед глазами кишки Кольки Синицына... глаза его...
   Ну, когда, значит, подвели её ко мне, говорю... Тихо так сказал, говно кипит внутри, сдерживаю себя. Зачем, говорю, ты это сделала? А она в ответ - Все вы, русские свиньи, умрете... И опять: Аллах акбар. Ты знаешь, вот убей меня, не помню, что дальше было. Бойцы потом рассказывали... Схватил я её за горло... В общем, передавил ей позвонки, столько злости было. Меня оттащили, в палатке водки выпил, успокоился. Ну а бойцы мои девку эту в лесу закопали. Ну чтоб шума лишнего не было. Ну а потом веселуха началась. - Николай затянулся и на минуту замолчал. - Нашли могилу её родственники. И понеслось. Прокуратура... Придумали, что я её изнасиловал... процесс показательный. Вроде бы как и не она уже палатку нашу взорвала, и восемь трупов не было.... В общем, дурдом. Мне всё прокурор говорил... дело, мол, политическое... Ну, и ввалили мне по полной. За изнасилование и смерть - восемь лет. Свои же посадили. Как будто я ваххабит какой-то, а не комбат российской армии. Дурдом...
   - Ну а ты не пробовал прошение президенту, объяснить, как было, - вставил Кирилл, наливая коньяк.
   - Кому-то объяснять!!! Он по телевизору обнимается с ними, а те нам в это время кишки потрошат... А прокуроры разбираться будут? Они сейчас как в тридцать седьмом работают. Команда поступила "фас"! - сожрали. И никакой тут, на хрен, закон не поможет. По секрету мне сказал комбриг, когда я уже на зоне был. Приезжал на свиданку. Из Москвы было указание - закрыть. Чтобы, значит, справедливость продемонстрировать. От обиды злой был на всех. Особенно когда прокурор обвинительную речь толкал. Он меня поливает по-всякому: и насильник, и провокатор... - а я думаю, - что для меня сейчас родина? Вот этот прокурор и есть - родина. И на хрена я за этого козла, получается, кровь проливал и жизнью рисковал. И понял я тогда, что больше нет у меня родины... Украли её у меня. Отбарабанил пять лет на зоне под Архангельском и по УДО откинулся. Ехать некуда. Вот, прибыл в родной город. Один. Как ветер в поле... Ладно, давай выпьем. Нагрузил я тебя своими проблемами.
   - Давай, за все хорошее. - Кирилл выпил залпом.
   Опять закурили. Наступила пауза. Каждый думал о своём. Закуска на столе стояла почти не тронутая. Только пепельница уже не вмещала окурки.
   Кирилл нажал кнопку громкоговорителя:
   - Оля, зайди ко мне, пепельницу поменяй и ещё коньяк принеси.
   Через минуту вошла секретарь. Незаметно она поменяла пепельницу и поставила на стол ещё одну бутылку коньяка.
   - Кирилл Викторович, вас главный архитектор дожидается, сказал, что важный вопрос.
   - Меня сегодня ни для кого нет! - вдруг крикнул Крамель. - Ко мне кореш приехал, друг детства. Пошли всех к ебеней матери!
   - Хорошо, хорошо. - Секретарша подхватила поднос и выскочила из кабинета.
   - Работа собачья, ни днем, ни ночью... Выходные тоже работаю... Ну, Колян, давай за дружбу... Конечно, расстались мы тогда не по-человечески... Зато как дружили десять лет. Помнишь... "Один за всех, и все за одного".
   - Помню, Киря, помню. Ну да ладно, времени много прошло... Ты-то как? Я слышал, Ваньку Иванова завалили?
   - Дурак он, Ванька. Говорил ему, не лезь в водочный бизнес. Там кавказцы всё контролируют. Не послушал... за что головой и поплатился. Я тогда милицию в городе возглавлял. Киллер чётко сработал. Никаких улик. В общем - глушняк. В прошлом месяце год был. Мама его через месяц умерла, а Егор Иванович в Крюковку перебрался. Районный центр, сто километров от города. Глушь да пьяницы... ничего про него не знаю. Хотя... надо бы съездить, проведать. Может денег дать...
   - Давай... не чокаясь... за Ваньку - Коля поднял свою рюмку. - Ну а твои родители как? Помнишь, как они нас застукали на хате?
   - У моих всё нормально. Перевез их в Чехию. Домик там у них, домработница. Занимаются здоровьем. Отец, правда, пить стал... хочу закодировать его. - Кирилл сделал небольшую паузу и добавил:
   - Катя со мной живет, мальчик у нас... уже большой. Она же сразу после школы родила... на работу так и не пошла. Дома садом занимается. Розы её страсть. Разные сорта разводит. На выставки ездит.
   Николай подошел к окну, сделал несколько глубоких затяжек.
   - Да... время, время. Как река, течет себе... Не остановить. Нам уже почти по сороковнику. А вроде бы недавно футбол гоняли.
   - Да, время... - неопределенно сказал Кирилл, - я рад, что ты приехал. Считай, что черная полоса у тебя кончилась. В этом городе я хозяин. Будешь работать у меня. Квартиру я тебе дам. У меня свой жилой фонд имеется. Машину служебную... В общем, за новую жизнь!
   Кирилл подошёл к столу, наполнил рюмки коньяком. Затем взял рюмки и подошёл к Николаю, который стоял у окна. - Я рад нашей встрече, давай за тебя... Если честно, друзей у меня нет... Один, положиться не на кого. Так, чтобы назад не оглядываться. А вот тебе верю. Друзья чокнулись и выпили.
   - Спасибо тебе, Киря... вернее, Кирилл Викторович, - поправился Николай.
   - На службе Кирилл Викторович, а в остальном - Киря, как тогда, давным-давно.
   Друзья обнялись.
   - А знаешь что, поехали ко мне, Катька обрадуется - Кирилл радостно посмотрел на Николая.
   - Кирилл, давай в другой раз. Неудобно, я после зоны... В общем, ещё немножко ЗК. Приведу себя в порядок - обязательно повидаемся.
   - Ну, хорошо. Тогда поехали, я тебя на квартиру отвезу. Да... вот возьми на первое время. - Кирилл достал из сейфа толстую пачку денег и бросил на стол перед Николаем.
   - Нет, нет, денег мне не надо. У меня ещё после зоны немного осталось. - Николай отодвинул деньги.
   - Это подъёмные. Привыкай жить красиво. Сейчас возьмёшь жратвы в супермаркете, закажешь проституток и гульнёшь дней эдак на пять. На работу я жду тебя через неделю. Всё, поехали.
   Друзья вышли из здания мэрии, сели в машину. Водитель резко взял с места. Впереди завыла сиреной машина сопровождения. Встречные машины покорно уступали дорогу, гаишники отдавали честь, прохожие провожали их взглядами.
   - Ничего себе, жизнь и вправду меняется к лучшему, - подумал Николай и улыбнулся. Впервые за много времени ему стало радостно на душе.
  
  

2

  
   Яркий луч утреннего солнца светил прямо в лицо. Николай несколько раз менял положение головы, но солнце как будто дразнило его, снова и снова резало светом. Не выдержав, он открыл глаза. Ему вдруг стало весело от этого назойливого солнечного лучика. Как маленький ребёнок, пристаёт утром со своей игрой.
   Ему вспомнилась дочь Катя... В те редкие дни, когда он оставался по утрам дома, и когда хотелось ужасно выспаться, Люда зеркальцем из-за двери светила ему в глаза. Николай начинал вертеться, отворачиваясь от лучика света, а Катюшка заливалась громким смехом. И не было ничего приятнее этой минуты. Николай соскакивал с кровати, хватал дочь и подбрасывал её к потолку. Та заливисто хохотала, а Николай чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.
   Сев на кровать, он поджал ноги под себя и огляделся вокруг. Красивая комната, дорогая мебель, люстра из хрусталя. На окнах массивные шторы... Уже год, как он работает у Кирилла. Большая квартира с дорогим ремонтом и шикарной мебелью. Служебный джип. Он в команде мэра города. Все проблемы решаются мгновенно. На перекрёстке на красный свет, под любой запрещающий знак, пьяный за рулем - всё это доступно ему, человеку из команды мэра. Двери любого кабинета открывались в первую очередь. Все дела откладывались, когда входил он. Он - приближенный к власти. К правящей верхушке города, которой позволено всё на подвластной территории. Которой закон служит только для укрепления их власти и влияния. И как же велико это слово - власть! Вот она - цель борьбы. Власть над людьми, власть над законом. Власть - это неограниченные возможности во всём. В контроле над распределением денег, назначении и снятии с должностей. Возможность наказать невинного и оправдать виноватого. Власть выше морали. Ибо она, власть, и определяет, что есть мораль.
   За год работы в команде Кирилла Николай понял, насколько вся верхушка безнравственна и лицемерием. На всех трибунах, на телевидении, радио Кирилл выступал борцом с преступностью, за интересы горожан. Но для достижения своих целей он с лёгкостью нарушал закон, откровенно грабил городскую казну. Кирилл любил преподнести себя глубоко верующим человеком. Но после церкви он мог всю ночь развлекаться с проститутками в бане, откровенно изменял жене со своей секретаршей.
   Чем больше Николай вникал во всё происходящее, тем больше его тошнило от всего этого лицемерия и беззакония. Он, кадровый офицер, всю свою сознательную жизнь посвятил служению Родине. Для него, воспитанного в духе патриотизма были святы понятия чести и справедливости. И сейчас ему больше всего хотелось уйти от Кирилла. А началось всё с того, что тот пригласил его в ресторан, где представил своим друзьям:
   - Господа! Знакомьтесь - боевой офицер, друг детства, Зацепин Николай Павлович. С сегодняшнего дня - моя правая рука. Прошу принять его как нашего общего друга. Знакомьтесь. Вот полковник запаса, бывший мой зам по УВД, Кравченко. Он контролирует вопросы с милицией - Кирилл представлял свою свиту Николаю.
   - Это Иван Петрович, он у нас заведует городским имуществом. А это служба безопасности, - Кирилл перешёл на шёпот, - уважаемый Вениамин Абрамович.
   - Полковник запаса, Комитет госбезопасности, Ковель, - представился мужчина в черном пиджаке.
   - Это архитектура города - Слава, он ещё молод. - Кирилл по-отечески похлопал молодого человека. - Вот наши финансы - Маргарита Павловна. Ну а это очень уважаемый человек, должность не будем называть. - Кирилл подвел Николая к седому мужчине, руки которого были сплошь в наколках - просто Дмитрич, - представил он его.
   - Я слышал, ты только откинулся? - пробасил тот, хмуро взглянув на Николая.
   - Дмитрич, не откинулся, а освободился. Привыкай к нормальному языку. Потом поболтаете на фене. - Кирилл повернулся ко всем и торжественно начал:
   - Господа, хочу поздравить вас с очередной победой! Молочный комбинат перешёл под мой, извиняюсь, под наш контроль. Вчера мы с прежними хозяевами подписали договор купли - продажи. Контрольный пакет акций у меня.
   Он начал говорить какими-то непонятными для Николая словами. Секретарь принесла шампанское и коньяк. Пили много, почти не закусывая. Николай старался вникать в происходящее, но так и ничего не понял. Скоро все разошлись, и Николай с Кириллом остались одни.
   - Кирилл Викторович, я ничего не понял. Какие-то акции, липовые договора и ещё многое другое... Мне, видимо, ещё надо поучиться вести дела?
   - Всё очень просто. - Кирилл налил себе и Николаю по полной рюмке коньяка. - Всё очень просто, - повторил он, выпив не закусывая. - Я хозяин этого города. И всё... ну может быть не всё, но большая часть этого города должна принадлежать мне. Знаешь, как в революцию семнадцатого года была экспроприация заводов и фабрик. Так и я сейчас, экспропр-р-риуиру...- он не смог выговорить сложное слово. - В общем, кесарю - кесарево, слесарю - слесарево.
   - Так вроде бы была эта, ну как её... ну, чубайсовская афера под названием ваучерная приватизация.
   - Какая к ебеней матери приватизация!? Вот молочный комбинат. По какому праву он достался этому старому пердуну Козикину? Кто он такой? Старый коммуняка? Так пусть идет митингует на площадь с красными флагами. То, что он был директором этого комбината не значит что он должен быть его хозяином. Хозяином должен быть сильнейший. Это - закон джунглей! - Кирилл был уже навеселе.
   - А как он согласился отдать свой комбинат? - спросил Николай.
   - Всё очень просто. Я тебя познакомил с командой. Она работает на меня. Там есть представители всех решающих служб города. Начиная с милиции и службы безопасности и кончая криминальным авторитетом. По ситуации, каждый выполняет свою роль. Козикина сломали быстро: менты подкинули сыну наркоты и закрыли в камеру с зеками. Дмитрич, он же криминальный авторитет по кличке Седой, отправил маляву в изолятор, чтобы парню устроили весёлую жизнь. Его там зеки пару раз пропустили по кругу. Папа сразу ко мне прибежал. Сейчас мальчик дома жопу залечивает, комбинат у меня. Всё просто.
   - Ну... как-то жестоко... - Николай покачал головой.
   - Привыкай к жестокости. Ты же на войне был, там тоже "чехов" жалко было?
   - Вообще-то мирных было жалко... - Николай закурил.
   - У нас здесь тоже война. И я тоже повоевал, поверь мне. Старайся поменьше рассуждать о справедливости. Кончилось время - каждому по потребностям, от каждого по способностям. Новое время - капитализм. Помнишь, в школе учили? Угнетатели, эксплуатация человека человеком... ну и остальная хрень коммунистическая. Так вот, мы уже при капитализме живем, и методы работы - капиталистические. Нуда ладно, загрузил я тебя. Поехали лучше ко мне домой, хоть Катюху мою увидишь. Ты же тоже по ней сох в школе? - Кирилл взглянул на друга с ухмылкой.
   - Не помню... времени много прошло, - уклонился Николай. - Давай в другой раз. Я хоть на человека стану похож, а то после зоны как-то неудобно.
   - Ну, как знаешь, - Кирилл не стал настаивать Николаю.
   ... После того разговора Николай долго убеждал себя, что миром управляют сильнейшие, что времена справедливости кончились. Что есть царь и подданные. Что капитализм - это в первую очередь богатые и бедные, что принцип новой власти - прав тот, у кого больше денег. Что принципы справедливости ушли вместе с социалистическим строем. Но внутри у него каждый раз всё переворачивалось, когда очередная жертва попадала "под каток" Кирилла. Он даже несколько раз просил Кирилла, чтобы он подыскал для него другое занятие, но тот всё отнекивался.
   Николай резко встал с кровати и подошёл к шкафу. Надев спортивный костюм, он выскочил на улицу. Пробежки по утрам стали для него привычкой. Он бежал трусцой, размышляя о сегодняшнем дне. Его маршрут пролегал вдоль речки Монька. Неширокая, с крутыми берегами, она славилась быстрым течением и глубокими омутами.
   - Раз, два, три... - он любил считать вслух, когда бежал. Это помогало ему дышать. Он практически не чувствовал нагрузки, сердце билось ровно, дышалось легко. Словом, бег приносил ему огромное удовольствие. У него даже повышалось настроение на этих пробежках. Перебежав по мосту на другую сторону реки, он оказался на живописной дороге, ведущей к городским дачам. По обе стороны росли огромные дубы. Своей кроной они образовывали большой коридор. Машины здесь ходили редко, в основном по выходным. Поэтому воздух был чистым, бежалось легко, и на душе было как-то радостно. Николай всерьез подумывал купить здесь дачу и перебраться на постоянное жительство. Он привык к одиночеству. Свободного времени у него почти не было, Кирилл нагружал его работой по полной. Да к тому же, постоянные стрелки и гулянки в кабаках, банях. При таком образе жизни времени на семью не было в принципе. Ему постоянно намекали на его одиночество, но он избегал серьезных отношений. И каждый считал своим долгом женить его. Но Николай нашел способ избавляться от назойливых свах. При очередном подстроенном знакомстве он напивался вдрызг. Очередная пассия спешно удалялась, не желая связывать себя узами с алкоголиком.
   Обычно, добегая до первых дачных домиков, он поворачивал и бежал обратно. Только он собрался поворачивать, как чей-то тихий плач заставил его остановиться. Он прислушался. Похоже, плакал ребенок. Плач переходил то на завывание, то на всхлипывание. На короткое время прекращался, а затем опять всё повторялось. Плакали на обочине, в кустах. Николай, крадучись, подошёл поближе и, раздвинув кусты, увидел в канаве плачущую девчушку лет пятнадцати. Она была вся растрёпанная, в изорванном в клочья платье, ноги в крови. Её явно изнасиловали. Девчонка дрожала от холода и страха, кутаясь в обрывки платья, размазывая слезы кулачками.
   - Ты кто? - спросил тихо Николай.
   Девчушка вздрогнула и детскими глазёнками, полными слез, посмотрела на Николая. Она совсем не испугалась его. Напротив, она как-то встрепенулась, в глазах появилась надежда.
   - О-о-оля!!!! - вдруг в голос разрыдалась она.
   Николай прыгнул в канаву, снял с себя спортивную куртку и набросил её на плечи девочки. Та сразу укуталась в неё, продолжая рыдать.
   - Так, успокойся. Ты как здесь оказалась? - Он обнял её за плечи, пытаясь согреть. - Ещё совсем ребенок, - промелькнуло у него, - какая мразь посмела...
   - Там Ленка осталась!!! - продолжала голосить девчонка, прижимаясь к Николаю. - Она не дышит!!!
   - Ну-ка, прекрати реветь, - крикнул Николай и, взяв за плечи, тряхнул девчонку. - Давай по порядку. Ты как здесь оказалась?
   Встряска подействовала, и та, всхлипнув, начала рассказывать, заикаясь. От неё сильно разило спиртным.
   Блин, куда родители смотрят, ещё молоко на губах не обсохло, а водку уже хлещет.
   - Мы с Ленкой из дискотеки возвращались, два часа ночи было уже. А Витька с Тимуром и Магомедом на джипе подвести предложили. Мы и согласились. А они нас на дачу повезли. Когда Ленка выпрыгнуть захотела, её Магомед в живот ударил!!! - Она опять заревела.
   - Ну а дальше, дальше что? - Николай опять взял девочку за плечи и посмотрел ей в глаза.
   - Потом мы на дачу приехали, они нам водку в рот вливали, а зубы ножом разжимали!!! - она опять заголосила.
   - Ну а Ленка где осталась? Почему не дышит?
   - Меня сначала Магомед изнасиловал, потом Витька, а Ленку Тимур. Потом они менялись, я не помню... Когда утро настало, они уснули. Я давай Ленку будить, чтобы убежать, а та глаза не открывает. Я одна убежала и заблудилась!!! - Она опять заревела.
   - Ты можешь показать, где Ленка осталась?
   - Я вон оттуда пришла. - Девчушка показал рукой в сторону леса.
   - Так, поднимайся, будешь дорогу показывать, - Николай помог ей подняться и они побежали в сторону леса.
   - Здесь недалеко, вон за той опушкой дача. - Девушка стала узнавать места. Она куталась в куртку и еле поспевала за Николаем.
   - У них оружие есть в доме? - спросил Николай.
   - У Магомеда пистолет, они ночью по бутылкам стреляли.
   Как назло, телефон мобильный не взял, - сокрушенно подумал Николай.
   - У тебя телефон есть?
   - Витька сразу все телефоны забрал, и у меня и у Ленки, - ответила девочка, с трудом переводя дыхание.
   - Весело, - негромко сказал Николай.
   Скоро они подошли к высокому забору, выходящему к самому лесу, за ним был высокий особняк.
   - Там калитка, я через неё вышла, - прошептала Оля.
   - Стой здесь, - тоже шепотом сказал Николай. - Пацаны где спят?
   - Магомед, у которого пистолет, в зале спал на диване, Витька и Тимур на втором этаже. С ними Ленка. Я уходила - они все спали. Вчера напились, как свиньи, - брезгливо сказала Оля.
   - Если стрельбу услышишь, беги на дорогу и вызывай ментов. Там, где я тебя забрал, впереди мост. Сразу за ним город начинается. Останавливай любую машину. Поняла?
   - Поняла, только мне страшно. - Девчонка схватилась за руку Николая.
   - А по ночам шляться не страшно? - Он отстранил руку девочки и, крадучись, скрылся за калиткой.
   Перед ним был большой двор, выложенный красивой плиткой. Сам особняк в три этажа впечатлял своей роскошью.
   Нефтяной магнат, наверное, - подумал Николая, прячась за деревьями. Скоро он подошел к двери, которая была приоткрыта. Сквозь щель был виден большой зал. Николай снял кроссовки и на цыпочках вошел в дом. На диване спал молодой парень лет двадцати кавказской национальности.
   "Это Магомед, и у него ствол", - подумал Николай, приближаясь к парню.
   Он осторожным движением отвернул лацкан пиджака. Из кармана торчала рукоятка пистолета. Николай вытащил пистолет и положил себе карман брюк. Неожиданно Магомед открыл глаза.
   - Мужик, а ты кто? - спросил он пьяным голосом.
   - Конь в пальто, - тихо ответил Николай и резко ударил парня в лицо. Тот обмяк, закрыв глаза.
   - Поспи ещё, - тихо сказал Николай, вытаскивая ремень из его брюк. Вот спасибо, Семёныч. Не зря ты нас гонял на уроках физподготовки до седьмого пота, подумал он. Неожиданно в комнату вошла Оля.
   - Тихо, - прошептал Николай. - Ты зачем пришла?
   - Мне страшно одной. - Оля стала помогать Николаю связывать руки Магомеда.
   - Сиди здесь. - Он неслышно стал подниматься по лестнице, ведущей на второй этаж.
   Дверь в спальню была открыта. На кровати, развалившись, спал парень. Рядом лежала Олина подруга. Она была совсем голая. Худенькие плечи, руки. Между ног все испачкано кровью.
   - Звери, - сказал Николай негромко. Он приподнял парня за ворот рубахи. Тот приоткрыл глаза и попытался что-то сказать, но Николай ударил его в лицо. Связав его руки простынею, Зацепин, крадучись пошёл по коридору второго этажа. Третий парень спал на полу в неудобной позе. Видимо, ночью он упал с кровати. Николай уже спокойно подошёл к нему, сдернул шнурок со шторы и стал связывать ему руки. Тот даже не проснулся, лишь что-то бормотал во сне. Закончив, Николай побежал в комнату, где была вторая девочка. Там уже была Оля. Она теребила подругу, пытаясь привести её в чувство.
   - Телефон! Ищи телефон! - крикнул Николай. Он склонился над девочкой. От неё тоже сильно пахло спиртным. Она ещё дышала.
   - Вот, нашла, у Магомеда в кармане. Он пришёл в себя, ругается сильно. - Оля протянула мобильник.
   Николай набрал телефон милиции.
   - Дежурный? Соедини меня с начальником милиции. Зацепин говорит.
   Через минуту он услышал голос начальника милиции:
   - Полковник Матвеев слушает.
   - Игорь Петрович, это Зацепин. Я тут оказался случайным свидетелем преступления. В общем, срочно высылай оперов и скорую. Здесь изнасилование. Одна жертва без сознания. Это в районе дач. Пусть едут по центральной аллее, я встречу.
   Милиция и скорая помощь прибыли почти одновременно. Через десять минут из комнаты, где осталась Лена, вышел врач скорой помощи.
   - Вовремя приехали, на полчаса опоздай - было бы поздно, - сказал врач, обращаясь к милиционеру. - Отравление алкоголем. Сколько ей надо? А эти твари ей влили не меньше полбутылки. Мы девчонок забираем.
   - Да, конечно. Отморозками займемся мы, - сказал милиционер.
   Скорая уехала. Николай прошел в комнату, где опера допрашивали парней.
   Кавказец взглянул на Николая и громко крикнул:
   - Тимур, вот этот сучонок нас сдал. Запомни его, - и добавил сквозь зубы, зло смотря на Николая, - ты за это ответишь, сука.
   - Это мы сейчас разберёмся, кто ответит, - раздался голос сзади.
   Николай обернулся и увидел прокурора города Ковалева Геннадия Сергеевича. Вместе с ним были два его помощника.
   - Здравствуйте, Геннадий Сергеевич. - Николай протянул руку. С прокурором он был хорошо знаком.
   - Капитан, собирай свою команду, дальше мои люди этим займутся.
   - Я вас понял, - милиционер отдал честь и громко крикнул: - Захаров, я жду тебя у машины. Николай Павлович, вас подождать?
   - Да, я скоро. - Николай кивнул.
   Когда милиционеры ушли, прокурор негромко сказал, обратившись к своему помощнику:
   - Снимите наручники с этих героев.
   Затем он взял Николая под руку и отвёл в сторону.
   - Видите ли, Николай Павлович, это моя дача. А вон тот, белобрысенький, мой отпрыск. Вот такие забавы нынче у молодежи. Да-а-а... Сожалею, что раньше не пригласил вас в гости. Думаю, что ближайшее время устраню этот промах.
   - Как? Это ваш сын? - Николай опешил
   - Он, мерзавец. Поэтому я вас попрошу: не давайте огласку этой истории. Я по-отечески накажу его.
   - Я понял вас... - Николай стушевался. - Извините, я оставлю вас, мне надо на работу.
   Он повернулся и быстро вышел из дома. Зацепин сел на заднее сиденье милицейского уазика. Машина рванула с места. Николай сидел молча, ошарашенный заявлением прокурора. Минут через пять капитан обернулся к Николаю.
   - Перевариваете? Я сразу узнал этих подонков. Развлечение у них такое - целки ломать. Вылавливают малолеток, увозят на дачу и пускают по кругу.
   Отец у Магомеда - владелец рынка, Витька - сын прокурора, ну а Тимур - это сын вашего шефа.
   - Тимур - сын Кирилла? - удивлённо переспросил Николай.
   - По секрету добавлю, только никому, - капитан поднес палец ко рту, - он ещё и наркобарон нашего города. Так сказать, основной поставщик травы с ближнего зарубежья.
   - И вы всё это знаете? - Николай ни как не мог прийти в себя.
   - Это знает весь город. Я лично на два вызова выезжал, прокуратура всё заминала. Нет состава преступления. В общем, это не наше дело. Наше дело - ловить, прокуратуре - отпускать. Как в фильме: он убегает - мы догоняем. Ловим, сажаем - прокуратура и суды отпускают. Всё по кругу.
   Николай сидел подавленный. Сын Кирилла и Кати насилует малолеток, торгует наркотиками. Наверняка Кирилл знает об этом.
   Скоро машина подъехала к дому, и Николай, попрощавшись, вышел. Через полчаса он был на работе.
   Совещание началось как обычно. Маргарита Павловна сыпала какими-то цифрами, архитектор что-то показывал указкой на вывешенных чертежах. Но Николай не слышал их. Он всё ещё находился под впечатлением происшедшего сегодня утром. Чем дольше он находился рядом с Кириллом, тем больше понимал, что перед ним матёрый бандит, цель которого одна - собственное обогащение любыми способами. И сейчас он был твёрдо уверен в том, что ему надо уйти от него.
   - Кирилл Викторович, я вчера был у управделами губернатора. Он как-то с недовольством принял мои бумаги. Намекнул о каких-то долгах. О здании, которое вы ему обещали. - Слащавым голосом сказал архитектор города Слава.
   - Ты бы этой суке намекнул, сколько я им бобла отвалил за свою должность. Вообще этот прыщ с меня не слезет, - почесал затылок Крамель. - У тебя есть что-нибудь в центре города? Он хочет казино в нашем городе открыть.
   - Центр уже весь распродан, Кирилл Викторович. Остался только 32-ой детский садик. - Слава услужливо смотрел в глаза начальнику.
   - Точно! Вот этот садик мы и отдадим. Детей должны воспитывать родители и бабушки. Вот у меня сын. Он никогда в садик не ходил. Его жена и дедушка с бабушкой воспитывали. И неплохо воспитали. Он сейчас в Академии МВД учится. Даже бизнес какой-то открыл. Так что готовь распоряжение. До лета детсад доработает, а там передавай это здание управделами. Долги надо отдавать.
   Когда совещание закончилось и все вышли, Николай подошел к Кириллу. Он только хотел сказать ему об утреннем происшествии, как тот перебил его:
   - Я уже всё знаю. - Он перебирал какие-то бумаги. - Родителям этих девочек следует держать дома своих детей. А то они шляются до утра, провоцируют на насилие. А пацаны... они что, сперма в голову - тормоза отказали. Ладно, не грузись, это жизнь. Выживает сильнейший. Ага... вот, нашёл. Сейчас сгоняешь в банк, снимешь с моего счета пять миллионов. Мне завтра в столицу лететь. Обещают большой гранд на ЖКХ, надо откат отвезти.
   - Кирилл, я хочу заняться чем-то другим. Ну... не для меня все эти интриги, рейдерские захваты и прочая муть, - сказал Николай тихо.
   - Не для тебя! - вспылил Кирилл. - А квартира в центре, а джип служебный, а кабаки и дорогие проститутки? Это для тебя?
   - Кирилл, не нужны мне кабаки и джип с квартирой найди, пожалуйста, работу спокойнее. - Николай старался держать себя в руках.
   - Ладно, подумаю. Сейчас дуй в банк. А в шесть вечера в ресторане поужинаем да заодно обсудим мероприятия по мукомольному комбинату.
   Вечером собралась вся команда мэра. Расположились в банкетном зале. Вначале, как всегда, много пили, ели. Затем, когда официанты вышли, Кирилл постучал вилкой по стакану:
   - Внимание, господа, внимание. Сейчас по мукомольному комбинату. Вениамин Абрамович, вы собрали мне информацию по предприятию?
   - Так точно, - по-военному ответил Ковель. Он встал и, достав папку, надел очки:
   - Балансовая стоимость комбината - сто пятьдесят миллионов рублей. Предприятие с современным оборудованием, штат - двести двадцать работников. Прибыль по прошлому году - шестьдесят миллионов. Директор предприятия - Онищенко Зоя Петровна. Возглавляет его с восемьдесят пятого года. Владеет контрольным пакетом акций. Налоги все платит исправно, договорные обязательства в норме. По - крупному зацепиться не за что. Доклад закончен. Он положил папку на стол, снял очки и посмотрел на Кирилла.
   - Доебаться можно и до столба, надо только постараться. У кого какие соображения? - Кирилл нахмурил брови.
   Наступила неловкая пауза. Через минуту раздался неуверенный голос Кравченко:
   - Кредит есть у неё небольшой - пять миллионов. В кредитном банке "Аквариум". Можно что-то с невозвратом кредита придумать?
   - Что ты придумаешь, директорша все выплаты по кредиту платит вовремя, - отозвалась Маргарита Павловна.
   - Вообще-то есть одна мысль. Нам сводку доводили по соседнему региону, когда я ещё в службе безопасности работал. Там была неплохая схема рейдерского захвата. Банк передавал обязательства по кредиту какому-нибудь ООО. А то требовало его досрочного возврата денег. Естественно, за короткий срок досрочно кредит вернуть очень трудно. Быстро организовывали суд, подключали судебных приставов. Предприятие забирали за долги. Как правило, за копейки.
   - Точно, эта мысль, - Кирилл на минуту задумался, а затем начал говорить громким и уверенным голосом. - Я завтра встречусь с директором банка. Договорюсь, чтобы те передали долги по кредиту мукомольного комбината моей фирме. Вениамин Абрамович, вы готовьте претензию о срочном возврате кредита. Сразу подключайте судебных приставов. Утром бумаги о требовании кредита должны быть на мукомольном комбинате, а вечером судебные приставы должны опечатать комбинат.
   - Кирилл Викторович, так надо же ещё суд провести, - вмешался Кравченко.
   - В обед суд проведёте, вот вы этим и займетесь, - Кирилл строго взглянул на Кравченко.
   - Она может перехватить деньги у своих знакомых и погасить кредит. Дмитрич, организуй слежку за директоршей комбината. Поставь своих уголовников, пусть следят за ней. Если достанет деньги на гашение кредита, её надо грабануть. Тогда этой старой стерве точно каюк. Кравченко, а ты с утра пораньше организуй маски шоу. Завтра вечером пошлёшь к ней домой оперов с обыском. Зацепин, поедешь с ними, заберёшь бумаги, какие опера нароют.
   - Сделаем, не впервой, - ухмыльнулся Кравченко.
   - Ну вот, я же говорил, что до столба доебаться можно, - облегченно вздохнул Кирилл улыбаясь. - Он поднял рюмку: - Завтра решающий день. За удачу!
   Все дружно выпили. Вечер закончился за полночь.
   Когда стали расходиться, Кирилл подозвал к себе Кравченко:
   - Присмотрись к Зацепину. Последнее время он мне не нравится. Ему служба в армии мозги коммунистическими лозунгами засрала. Я его специально на обыск поставил. Проверим его нервы.
   - Будет сделано! - Кравченко преданно смотрел в глаза начальнику.
   На следующий день рано утром Зацепин заехал в отделение милиции. Там уже был Кравченко и разговаривал с командиром группы захвата. Николай подошёл и поздоровался.
   - А вот и Зацепин. Все бумаги, касающиеся коммерческой деятельности, отдашь ему. Золотишко всякое, хрусталь - это твоя добыча. А бумажки это моё, - заулыбался Кравченко.
   - Всё будет сделано в лучшем виде, не впервой, - отчеканил командир группы захвата, здоровенный детина в камуфляжной форме.
   - Да ты шороху побольше наведи, эту старую суку надо напугать как следует. Чтобы поняла - кто есть власть в городе. А то ей предлагали продать комбинат, а её, видите ли, сумма не устроила. Сейчас даром отдаст - Кравченко ухмыльнулся. - Ладно, давай команду "По машинам", а то скоро утро наступит. Проснутся, и не будет эффекта неожиданности.
   По городу двинулись колонной. Впереди Кравченко на джипе, за ним автобус с группой захвата и следом Николай. Он ехал в отвратительном настроении. Куда его послали? Грабить ни в чем не повинных людей? Это не только беззаконие, это прямая уголовщина. И кто этим занимается? Милиция! Структура, которая должна следить за соблюдением закона. Кто организует эти бандитские захваты? Мэр города, власть, которая отвечает за соблюдение закона. Что получается? Те люди, которые отвечают за соблюдение закона, первые его нарушают. Тогда что спрашивать с других? Получается государство мехом наружу. Ведь это рано или поздно приведёт к краху. Ведь невозможно до бесконечности грабить свою же страну. Когда-то она просто лопнет, как мыльный пузырь.
   Незаметно колонна подъехала к жилой пятиэтажке. Там, на втором этаже, жила директорша мукомольного комбината Онищенко Зоя Петровна.
   Николай вышел из машины и подошёл к Кравченко.
   - Так, выдвигаемся вместе. Семенов, ну ты знаешь, как действовать. Жёстко. Всех на пол, наручники, обыск. Перетрусить всё до нитки. Акопян, ты сразу за понятыми сходи. Ну, с богом, пошли. - Кравченко кивнул Николаю.
   По подъезду затопали тяжелые сапоги. Николаю сразу стало не по себе. Ему почему-то вспомнились черные воронки из тридцать седьмого года. Тоже ночью, тоже тяжелый топот сапог. Может, всё повторяется, только повод другой? Только тогда боролись за власть, сейчас за деньги. Хотя и власть, и деньги - одно и тоже. Он представил, как люди спят, ничего не подозревая. А тут автоматы, наручники... Поднялись на второй этаж. Командир группы захвата сильно забарабанил кулаком в дверь:
   - Открывайте, милиция!!!
   Несколько минут за дверью была тишина, затем сонный женский голос:
   - Вы что, с ума посходили, ночь на дворе! Какая милиция?
   - Ломать дверь, - распорядился командир. Здоровенный сержант кувалдой стал колотить по стальной двери.
   - Вы что творите, я сейчас милицию вызову, - закричали за дверью. Там послышались голоса, торопливые шаги.
   Наконец дверь слетела с петель, и милиционеры ворвались в квартиру.
   - Все на пол! Милиция! Сопротивление преследуется по закону! - кричали милиционеры. В квартире началась суета, крики и плач. Николай вошёл следом. Посреди комнаты, на полу, лежала женщина лет шестидесяти.
   На неё уж надели наручники. Из спальни милиционеры выволокли старика и бросили его на пол рядом с женщиной.
   - Ты что творишь, фашист, у меня Красная Звезда за Прагу! - кричал старик. Из другой комнаты вывели девушку, лет двадцати пяти, и тоже уложили на пол.
   - Гады, сволочи, душегубы! Я же всю войну прошёл! Со мной так фашист не обращался! Что же вы за твари! - продолжал кричать старик.
   - Папа! Это Крамель, это Крамель! Он давно мой комбинат отхватить хочет. Такая власть у нас - хуже фашистов! - кричала Зоя Петровна.
   Девушка лежала смирно. И у неё сильно дрожали руки, которые были тоже в наручниках. Девушка была в ночной рубашке, которая едва прикрывала её худенькое тельце. Она пыталась съёжиться, спрятаться от наглых взглядов милиционеров, но руки за спиной в наручниках не позволяли ей сделать это. Здоровенные милиционеры с ухмылкой пялились на полуголую девушку.
   - Позовите старшего, я ветеран войны! Вы не имеете права! - продолжал кричать старик, который почему-то оказался без наручников.
   - Я здесь старший. Вы, папаша, помолчите, у нас спецоперация по борьбе с укрыванием налогов. Вы не волнуйтесь. Сейчас проведём обыск и всех отпустим. А вот за неповиновение властям можно и под суд.
   - Папа, не волнуйся, тебе нельзя волноваться! - кричала Зоя Петровна
   - А я не волнуюсь, я этих гадов костылём! - Старик неожиданно подскочил и схватил костыль, который стоял за дверью. Со всего размаху он огрел им Кравченко. Стоящий рядом командир группы захвата резким ударом сшиб старика на пол.
   - Папа! Что вы делаете! Звери! - Зоя Петровна бросилась к отцу, у которого изо рта потекла кровь.
   - Всем лежать! Никому не вставать! Применю оружие! - Командир группы захвата выстрелил вверх из пистолета. С потолка посыпалась штукатурка.
   Николай выскочил из квартиры. Даже в Чечне, при зачистках, они не применяли таких методов. А здесь с мирным населением! Со своими! Это было похоже на бандитское ограбление. Он закурил сигарету, сделал несколько нервных затяжек. Из квартиры слышалась ругань, женский плач. Он резко бросил недокуренную сигарету и вошёл обратно. На него смотрела лежащая на полу девушка. Огромные, полные испуга, почти детские голубые глаза, бледное лицо. И руки, которые дрожали мелкой дрожью. Николай готов был провалиться под землю от стыда. Кровь ударила в лицо. Он подскочил к Кравченко и тихо, сквозь зубы, сказал:
   - Звонил шеф, сказал срочно всем уходить. Всё отменяется. Уводи ментов.
   - Как? - удивился Кравченко.
   - Срочно! - уже крикнул Николай. - Он ждет нас в кабинете, там какие-то обстоятельства.
   - Уходим! - дал короткую команду Кравченко.
   Через минуту Николай мчался по дороге, ведущей к администрации. Его буквально колотило. Он хотел всё высказать Кириллу. Какая дикость, какой произвол! Фашизм! Подъехав к мэрии, он резко остановился. Здесь Николай понял, что у него нет слов для Кирилла. Вернее, слова есть, но изменить он ничего не может. Набить ему морду? Кирилл такой, какой есть. Он откровенный преступник. Бандит. Для него не существует никакой морали при достижении главной цели - богатства и власти. Минуту он стоял глядя прямо перед собой. Затем надавил на газ и помчался из города.

3

  
   Николай открыл глаза и огляделся. Тяжелые шторы на окнах были кое-где оборваны и некрасиво свисали мятой материей. Ковер посреди комнаты в грязных пятнах и залит какой-то жидкостью. В комнате стояла вонь от спиртного и остатков сушёной рыбы на столе. На кровати не было белья, да и спал Николай в спортивном костюме. Ужасно гудела голова. Николай знал, что несколько глотков водки или пива вернут его к жизни, и всё начнется сначала. Он не помнил, сколько дней пил. Может, месяц, может, два. После того случая с обыском он на следующий день всё же пришел на работу, но его не пустили в мэрию по указанию Кирилла. Вечером приехал водитель и забрал джип. Да... ещё сказал, чтобы освобождал квартиру. После этого Николай запил.
   Он встал с кровати и стал искать сигареты. Не найдя, взял недокуренный бычок из пепельницы и подкурил его. Подошёл к стене, открыл сейф. Там были документы и деньги. Достал последнюю тысячную купюру. Покрутил, что-то прикидывая. Затем взял пустой пакет, накинул куртку и подошёл к двери. У зеркала взглянул на своё отражение. Заросший, небритый, грязная куртка. Он был похож на бомжа.
   - Ну и пусть. Сейчас куплю пойла на последнее. А там... Будь как будет. - И он решительно открыл дверь.
   От неожиданности он вздрогнул. Перед дверью стояла красивая женщина в длинном белом платье. Красивые белые волосы спадали до плеч, на голове красная шляпа. Ярко-алые губы. И глаза... Он сразу узнал её по глазам... Это была Катя.
   - Здравствуй, Коля, - спокойным голосом сказал женщина, пристально смотря на него.
   Николай растерялся, он готов был провалиться под землю. Всё что угодно, только не эта встреча. Разве так они должны были встретиться? Какой позор! Он униженный, разбитый, грязный, нечёсаный. Вероятно, Катя сейчас испытывает к нему отвращение. И жалость. Ему хотелось захлопнуть дверь и укрыться в дальней комнате, но он оцепенел от неожиданности. Он продолжал молча стоять, смотря Кате прямо в лицо.
   - Мне можно войти?
   - Да, да... конечно, проходи. - Николай пропустил Катю вперед.
   - Вот здесь ты живёшь... - Катя прошлась по комнате. - Жалкое зрелище... У тебя есть мыло и бритва?
   - Кажется, где-то была... - Голос Николая дрожал.
   - У меня к тебе просьба. - Катя говорила спокойно. - Пойди, пожалуйста, в ванну и приведи себя в порядок. Я подожду. А потом мы поговорим.
   - Да, да... конечно, я сейчас. - Николай почти бегом направился в ванную комнату. Там он закрыл дверь и сел на унитаз, обхватив голову. Сердце сильно билось, мысли роем носились в голове. Разве так он представлял себе встречу с ней? Какая она красивая, и какой он... Это позор. Хотелось выскочить в окно и убежать. Николай даже подошёл к окну. Постоял минуту, затем стал раздеваться. Где-то здесь была бритва...
   Через полчаса Николай, выбритый, в чистой одежде, вышел из ванной комнаты.
   - Ну, теперь здравствуй. - Катя подошла и поцеловала его в щеку.
   У Николая закружилось голова.
   - З-здравствуй, - ответил он, заикаясь, и неловко чмокнул её в ответ.
   Катя уже убрала комнату, на плите закипал чайник.
   - Я чай принесла... кое-что поесть...
   На столе стояли контейнеры с едой.
   - С-спасибо, я не г-г-голоден. - Николай всё ещё заикался.
   - Садись, по старой памяти покормлю тебя. - Катя поставила перед Николаем контейнер с едой. - Готовила не сама, в ресторан заехала.
   Николай послушно сел за стол и начал есть. У него внезапно проснулся зверский аппетит. Он жадно ел то курицу, то салат. Катя молча смотрела и улыбалась. Она сидела совсем рядом, положив подбородок на ладошки. Совсем по-детски, как тогда, ещё в школе. Она любила так сидеть, с улыбкой смотря Коле в глаза. Катя непрерывно смотрела на Николая. И хотя улыбка не сходила с её лица, в глазах была тоска и боль. Затем она встала, налила себе чай. С чашкой - подошла к окну и заговорила, смотря куда-то вдаль:
   - Я столько раз представляла себе, как мы встретимся... только не так. - Она повернулась к Николаю и улыбнулась.
   Николай доел содержимое тарелки и положил вилку на стол.
   - А как ты её представляла?
   - Ну... там, цветы... жаркие поцелуи... - Катя улыбалась.
   Николай молча опустил голову. Катя подошла к столу и села рядом. Достала из сумочки сигареты и закурила.
   - Можно? - Николай показал на сигарету, - а то у меня кончились.
   - Да... конечно, - Катя достала вторую сигарету. Николай чиркнул спичкой и задымил.
   - Я тоже представлял себе нашу встречу не так, - он говорил уже уверенней.
   - А как? Наверное, хотел наговорить грубостей, - Катя говорила тихо, все ещё улыбаясь.
   - Нет, что ты... Какие грубости... Третий лишний... это закон любовного треугольника.
   - Четырехугольника. - Катя опять улыбнулась. - Ведь Ваня тоже был влюблен в меня.
   - Да... бедный Ванька... его уже нет...
   - У тебя ко мне, конечно же, много вопросов? - Катя потушила сигарету и опять подошла к окну. - Хочешь, я угадаю, о чем ты сейчас думаешь? Ты думаешь, это уже не та Катя, что была в школе. Важная такая, богатая, недоступная. Да, Коленька, я стала другой. Ведь я жена мэра города, его хозяина. Я - человек определенного круга людей, и живу по определенным законам. И ты не представляешь, как меня тошнит от этих законов.
   - Ну, ты же сама захотела жить в роскоши, ведь ты же не любила Кирилла, когда вышла за него замуж.
   - Да, я не любила Кирилла... И вышла замуж... - Катя замолчала, подбирая слова.
   - Не надо оправдываться, я понимаю тебя... Ты одна у мамы, бедность, учиться не на что...
   - Я так и знала, что ты упрекнешь меня в расчетливости, - Катя перебила Николая, резко повернувшись к нему. - Кирилл изнасиловал меня.
   Эти слова прозвучали как гром. Николай резко встал, затем сел, затем опять встал и подошел к Кате.
   - Да, Коля, он изнасиловал меня тогда, после последнего звонка. Ты тогда куда-то ушёл... - Она смотрела Николаю в глаза.
   - Меня обманул соседский мальчишка, сказал, что маму в больницу забрали...
   - Да... это похоже на Кирилла. - Катя опять подошла к столу. Села, закурила. Бросила пачку сигарет на стол.- Ну а потом... я забеременела, мама одна, помочь некому. Кирилл... каждый день цветы, кольцо золотое подарил. Ну, куда я с ребёнком... Мама говорит, что ребёнок будет обеспечен. В общем, сломали они меня.
   - Я случайно встретился с твоим сыном... при скверных обстоятельствах.
   - Да, я знаю... Кирилл обсуждал с ним вашу встречу. Я знаю о его похождениях, об изнасилованиях девочек... Но я не могу влиять на его воспитание: он сын своего отца. С малых лет Кирилл внушал ему, что он - особенный! Что ему всё дозволено, что остальные - это народ, чернь, быдло... - В глазах у Кати показались слёзы.
   - Ну... ведь ты же мать...
   - Мать! Я только родила. Воспитывали его Кирилл и Виктор Адамович - Катя повысила голос, по её щеке потекла слеза, - меня сразу поставили вне закона. Не раз вспоминали, будто я затащила Кирилла в постель.
   - Яблоко от яблони... - начал Николай, но Катя перебила его.
   - Мне было очень плохо. Наступил момент, когда я возненавидела всех, даже своего сына. Потом я занялась розами. Сейчас у меня много роз. Много забот.
   - А как же семья? Сын?
   - Семья? - На её лице мелькнула усмешка. - Семья только для протокола. Для официальных приёмов. Потом Кирилл с блядями, или к любовнице. А я к розам. А сын... он же у меня ещё и наркоман. И наркобарон. Представляешь, отец - начальник милиции, а сын - главный поставщик наркотиков в городе. Помню, когда Тимура первый раз взяли опера с наркотой. Большая партия наркотиков была... а Кирилл провёл показательную акцию. Опера того, что наркотики нашёл, уволили из органов и статью какую-то нарисовали. Говорят, сидит до сих пор. А Тимур после этого стал неприкасаемый. Все знали: если что, папа защитит. Теперь у него почти легальный бизнес. Вот такие времена.
   - Да... времена.
   - Времена... - повторила Катя. - Я всё про тебя знаю. Кирилл хочет, чтобы ты на коленях к нему приполз, ноги целовал. Это он дома Тимуру говорил, я слышала.
   - Ошибается... Ноги никому не целовал... уеду я. - Николай опять закурил.
   - Коля, я хочу тебе помочь... - Катя говорила медленно, подбирая слова.
   - В общем, у меня знакомая, Валя Непомнящая, в городе все ходы -выходы знает. Баба кручёная. Я попросила её помочь тебе. В Крюковке, что пятьдесят километров от города, цех по переработке рыбы есть. Руководит им Тамара Николаевна, женщина пенсионного возраста. Ей этот цех ещё от советской власти достался. Бизнес-леди из неё никакая. Ни сегодня - завтра предприятие разорится. Она будет не против, если у неё появится деловой партнер. Я уже встречалась с ней. Сказала, что есть человек, который готов вложить свой капитал в её бизнес.
   - Человек есть - капитала нет, - пошутил Николай.
   - Вот, здесь три миллиона. Это моя заначка. - Катя достала из сумки сверток и положила на стол.
   - Что ты! Я не возьму, - Николай подскочил.
   - Возьми... ради нашего прошлого... Ты бы мне тоже помог, если бы все было наоборот. Ну а заработаешь - отдашь.
   Николай подошёл к Кате и встал на колени перед ней, зажав её ладошки в своих.
   - Котёнок, я всегда помнил тебя... и любил. Спасибо тебе. Я поднимусь, обязательно поднимусь. И деньги тебе верну.
   - Я знаю, ты сильный. Да, в этом райцентре Егор Иванович живёт, отец Ванин...
   Наступила тишина, затем Катя негромко сказала:
   - А Ваньку Кирилл заказал...
   - Как - Кирилл? - Коля встал и уставился на Катю.
   Катя опять закурила.
   - Ваня тоже боролся за пост мэра города. Кирилл просил его по-хорошему уйти с выборов. А Ванька всё отшучивался... "Давай поборемся... два друга в одной лодке". Кирилл тогда начальником милиции был. Когда Ваньку киллер убил, он слёзы лил. На похоронах клялся отомстить. Громко так, на всё кладбище кричал... А по-пьяни как-то мне признался... Нажрался... давай плакать, что сволочь он: друга заказал... Мама Ванина через неделю после его похорон умерла, а Егор Иванович уехал в деревню. Я его после этого так и не видела.
   - Я обязательно найду его. - Николай подошёл к Кате и обнял её за плечи.
   - Он остался совсем один, ему надо помочь. Я пойду... Ты завтра начинай работать. Вот визитка. Валентина Викторовна. Она тебе поможет во всем. И фирму открыть, и с организацией бизнеса. Не баба - конь в пальто... Кстати, холостячка. Третий муж сбежал с её лучшей подругой, - улыбнулась Катя, убрав руки Николая со своих плеч.
   - Спасибо тебе. - Коля поцеловал Катю в щеку. Женщина опустила голову и быстро пошла к выходу.
   Дверь захлопнулась. Николай остался один. Он стоял неподвижно, сжимая визитку в руках. Сердце бешено колотились. Неужели они встретились? Сколько раз он представлял их встречу. Обида всё это время жгла душу, и он хотел при встрече показать свое равнодушие к ней, даже презрение. Но сейчас, когда ему открылась правда... Николай казнил себя за то, что не разобрался тогда, не настоял на встрече с Катей. Но время ушло. Сейчас ничего не изменить. Он подошёл к шкафу, открыл дверцу. Костюмы висели ровными рядами. Он выбрал неброский, светлую рубашку, галстук. Одевшись, он посмотрел на свое отражение в зеркале.
   - Ну что, повоюем? - сказал он своему отражению.
   Николай вышел на улицу и, увидев машину с "шашечками" на крыше, махнул рукой. Старенькая "копейка" лихо притормозила перед ним. Водительская дверь открылась, и тот самый старик, что подвозил его в первый день, с широкой улыбкой спросил:
   - Куда едем, командир?
   - К торговому центру подкинешь?
   - Любой каприз за ваши деньги, - старик продолжал улыбаться. Видно было, что он узнал Николая.
   - Хороший знак: этот старик приносит мне удачу, - подумал Николай.
   - А я вас часто видел. Вы один на джипе по правилам ездите. Я перед братвой хвалился, что вас тогда подвозил. От вокзала. Вы ещё охранников повалили. Лихо так. - Старик мастерски объезжал выбоины на дороге.
   Скоро подъехали к торговому центру. Николай расплатился с таксистом и вышел из машины. Посмотрев адрес на визитке, он направился в сторону офисного здания. Через пять минут он подошел к двери, на которой была яркая вывеска - ООО "Валентина".
   - Разрешите? - Николай приоткрыл дверь. В большом кабинете было два стола. Маленький, за которым сидела молоденькая девушка, и большой. За ним сидела блондинка неопределенного возраста. Яркий макияж скрывал её возраст, но делал похожей на проститутку с Тверской.
   - Валентину Викторовну можно увидеть? - Николай всё ещё стоял за дверью.
   - Вы её уже видите. - Блондинка бросила томный взгляд на Николая.
   - Я от Катерины Владимировны Крамель.
   - А-а-а, так вы от Катечки? Проходите, проходите. - Блондинка встала из-за стола и пошла навстречу Николаю.
   Он обняла Николая за плечи и повела его к столу.
   - Присаживайтесь. Катечка попросила меня взять над вами шефство... я умею ухаживать за мужчинами, поверьте.
   Николай сел за стол, блондинка села напротив и уставилась на него жадным взглядом.
   - Мне сказали, что вы поможете мне фирму открыть... и как начать бизнес...
   - Помогу, конечно, и не только бизнес открыть... на меня можно положиться. - Блондинка продолжала пялиться на Николая. Затем она резко встала и подошла к шкафу.
   - Нужна неделя, чтобы подготовить бумаги для открытия ООО. - Валентина Викторовна достала какие-то бумаги и положила на стол.
   - Паспорт, пенсионное свидетельство с собой?
   - Вообще-то только водительское, - Николай виновато посмотрел на блондинку.
   - Нужен паспорт, без него никак.
   - Я быстро сгоняю. - Николай встал.
   - Вы на машине? - спросила блондинка.
   - Уже нет, пешком, - тихо сказал Николай.
   - Ладно, давайте я вас отвезу: у меня как раз свободное время. Оленька, готовьте документы на открытие ООО. Место для паспортных данных оставите, потом забьем. Закончите - можете идти домой.
   Через минуту Николай сидел в машине Валентины Викторовны. Женщина осторожно вела машину по дороге.
   - Вы знаете, где я живу? - спросил удивлённо Николай
   - Я про вас всё знаю... городок маленький, - улыбнулась Валентина.
   К дому подъехали быстро. У подъезда стоял милицейский уазик.
   Когда Николай вышел, к нему сразу подошёл милиционер.
   - Николай Павлович. Я за ключами... вам велено освободить квартиру.
   Николай остановился.
   - Как, прямо сейчас?
   - Да, мне велено привезти ключи в мэрию.
   - Что случилось? - Валентина подошла неслышно.
   - Да вот, выселяют. Наверное, сегодня не получиться... мне нужно жилье подыскать...
   - А вещей много? - блондинка спрашивала командным голосом.
   - Да какие там вещи...
   - Я подожду вас. А с жильем что-нибудь придумаем. - Валентина улыбнулась.
   Николай быстро собрал вещи. Он вышел на улицу с чемоданом и спортивной сумкой. Подойдя к милиционеру, отдал ему ключи от квартиры.
   Резко рванув с места, Валентина уверенно повела машину по городским улицам. Николай сидел молча. Он думал, что Кирилл всегда был таким жестоким. Если кто-то пошёл против его воли - значит, это его личный враг, и его следует сломать, уничтожить. "Собака должна знать своего хозяина" - как-то услышал Николай от него. Получается, что он пёс... а Кирилл хозяин. И он пошёл против воли хозяина. У Николая не было страха перед Кириллом. Его не сломали на суде, когда за признание вины обещали скостить срок до условного, не сломали урки на зоне. И сейчас, если Кирилл начнет его преследовать, он всегда сможет всё бросить и уехать. Ведь он один. Свободен как ветер. Через несколько минут они подъехали к большому особняку. Высокий забор, камеры наблюдения, вымощенная камнем дорожка перед домом говорили о том, что здесь живет далеко не бедный человек. Ворота открылись автоматически, и машина въехала во двор.
   - Ну вот мы и дома. - Валентина выключила мотор и вышла из машины. Николай послушно направился за ней. В этой женщине была какая-то уверенность, которая заставляла подчиняться. Николай никогда не робел, тем болеё перед женщиной. Но сейчас он чувствовал себя каким-то беспомощным, целиком зависящим от этой женщины. Куда-то пропала его самоуверенность. Он шёл за этой женщиной, как школьник за учительницей, подавленный её решимостью. Войдя в комнату, Валентина скомандовала:
   - Вещи в шкаф, душ вон там. Через полчаса ужинаем.
   Николай, подавленный её напором, послушно положил вещи в шкаф и пошёл в ванную комнату. Приняв душ, он надел чистый мужской халат, который обнаружил в шкафу. Выйдя в зал, он увидел, что Валентина накрыла стол и переоделась. На ней было короткое открытое платье, волосы высоко убраны, губы накрашены ярко-красной помадой.
   - Нет худа без добра или добра без худа? - спросила она весело.
   - Не понял, какого худа? - спросил Николай неуверенно.
   - Это я так, философствую, - улыбнулась Валентина. - Прошу к столу.
   Николай неуверенно сел на краешек стула. Он по-прежнему был подавлен властной Валентиной.
   - Пью только коньяк, всё остальное только пыль во рту. - Валентина протянула бутылка коньяка Николаю. Тот послушно разлил по рюмкам.
   - Ну, за любовь! А какая бывает любовь? - заигрывающе спросила Валентина.
   - Какая бывает любовь? - по-детски переспросил Николай.
   - Любовь бывает студенческая. Это когда есть с кем, есть чем, но негде, - Валентина говорила тост, высоко подняв рюмку. - Любовь бывает одинокая. Это когда есть чем, есть где, но не с кем. Любовь бывает депутатская. Это когда есть где, есть с кем, но нечем. И любовь бывает философская. - Валентина сделала паузу, загадочно улыбнувшись - Это когда есть где, есть с кем, есть чем... но зачем? - Она улыбнулась и, чокнувшись с Николаем, выпила до дна. Тот выпил следом.
   - Странная любовь, - сказал он, переведя дыхание.
   - Ну, мы, конечно, выпили за нормальную любовь. Когда есть где, с кем... и я надеюсь чем. - Она вопросительно взглянула на Николая.
   - А вы одна здесь живете? - Николай постарался перевести тему.
   - Одна. - Валентина взяла бутылку и сама наполнила рюмки, - вот уже полгода как одна. Был тут один негодяй. Не хочу вспоминать. Золото всё спер, падла, - зло сказала Валентина, закусывая салатом. - Да я тоже, хороша... Молодой, красивый... На широкие плечи повелась... Дура. Так мне и надо, - Она взяла платок и вытерла навернувшуюся слезу. Николаю стало жалко эту брошенную женщину. Он закурил и негромко сказал:
   - В жизни бывает чёрная, за ней белая полоса.
   - За жизнь, - Валентина высоко подняв рюмку, чокнувшись с Николаем, выпила до дна.
   - Я люблю жизнь... я её ценю. Никто не может так ценить жизнь, как я. - Коньяк подействовал: Валентина слегка захмелела. - Я знаю цену жизни... потому, что жить мне осталось немного.... Вот такая история.
   - Как это - немного? - Николай курил сигарету, выпуская дым в открытое окно.
   Валентина налила ещё по рюмке. Уже молча чокнувшись, она выпила. Николай выпил следом.
   - Да ты ешь, ешь. Поди, наголодался один. Баба тебе нужна, которая будет пыль за тобой вытирать, обстирывать, кормить, облизывать. Я такая! Я настрадалась без мужика, одна сволочь вокруг... напиться, потрахаться и спать. А у меня душа! Я же женщина! Я же любви хочу! - Валентина говорила громко.
   - Так я не понял, что с жизнью у нас? Почему немного жить осталось?
   - Рак у меня.... щитовидки... Операцию делать поздно... Осталось только ждать... Когда начнется рецидив. Поэтому я живу полной грудью. И хочется напоследок кого-нибудь так полюбить, чтобы человек на всю жизнь запомнил. И чтобы все вокруг завидовали! И чтобы все потом вспоминали - вот какая была любовь у Вальки.... Ни у кого такой не было! - Валентина говорила громко, пафосно, как в театре.
   Николаю стало ужасно жалко эту женщину, она нравилась ему все больше и больше. Ведь человек стоит на краю могилы, а ищет спасения в любви. А вдруг и вправду - завтра она умрёт и не исполнится её желание полюбить? И как можно умереть, не исполнив такое святое желание? Как можно уйти из этой жизни, не растратив свою любовь? Ведь кому-то её так не хватает. Вот он. Он же тоже без любви! И может быть, они не зря встретились. Ну и что, что она старше. Зато хорошо выглядит. И грудь у неё, что надо. Внезапно Николаю захотелось её обнять, прижать покрепче к себе.
   - А у вас музыка есть? Сто лет не танцевал.
   - Музыка? А ты... давай на ты? А ты любишь танцевать?
   - С удовольствием приглашу тебя на танец. - Коньяк сделал своё дело. Николай говорил заигрывающим голосом.
   Валентина взяла в руки пульт. Заиграла медленная музыка. Николай встал и подошел к ней:
   - Разрешите пригласить вас на танец? - он галантно поклонился.
   - Разрешаю. - Негромко ответила Валентина, протянув ему руку.
   Николай прижал Валентину к себе и медленно повел её в танце.
   - Какая энергетика, какое притяжение, - шептала Валентина, прижимаясь к Николаю своей грудью. Тот гладил её по талии, спине. Женщина изгибалась, отвечая на ласки негромким стоном.
   - Ты такая женственная... - Николай провел рукой по груди, Валентина застонала ещё сильнее.
   - Я хочу тебя, возьми меня, мой любимый. - Валентина говорила томным голосом, тяжело дыша.
   - Да, я тоже хочу тебя, моя хорошая - Николай гладил её грудь и шею, осмелев, он прильнул к ней затяжным поцелуем.
   - Там... там спальня. - Валентина показала пальцем в сторону комнаты.
   Николай поднял её на руки и понёс в спальню. Войдя в комнату, он положил Валентину на кровать и стал её раздевать. Неожиданно женщина вскочила и властно скомандовала:
   - Я сама... я хочу тебя, мой мальчик, как я хочу тебя!
   Она резко стянула с себя платье, оставшись в одном белье. Затем принялась медленно раздевать Николая, пристально глядя ему в глаза. - Я сделаю тебя самым счастливым человеком. Ты почувствуешь то, чего никогда не чувствовал... ты узнаешь, что такое настоящий секс...
   Она раздела его, бросая одежду далеко на пол. Затем, когда он остался совсем голый, принялась несильно массировать пальцы его ног. Затем стала облизывать их, потом стала лизать ноги, поднимаясь все выше и выше. Николай испытывал огромное блаженство. Он стонал, нежно поглаживая большую грудь Валентины. Их движения становились всё энергичнее и энергичнее. Николай был уже не в силах сдерживать себя, Валентина извивалась в блаженстве. Страсть нарастала, они полностью отдались любовному экстазу. Всё вокруг перестало существовать. Мужчина и женщина остались вдвоём в этом мире, и всё перестало иметь значение: и болезнь Валентины, и проблемы Николая. Только секс и страсть. Только он и она. И только их родившиеся чувства.
  
  

4

  
   Утром следующего дня Николай сидел в офисе Валентины, неловко озираясь по сторонам. В комнату постоянно входили и выходили какие-то люди. Валентина давала указания, подписывала документы, одновременно пила кофе. Николай был удивлен её напором, волевыми качествами. Она материла поставщиков, которые напутали с материалами. Затем заискивающе выпрашивала отсрочки по кредитам у управляющего банком. Через минуту опять взрывалась из-за несвоевременных оплат должниками. И всё вокруг кипело, кружилось и вертелось. Валентина была тем фундаментом, на котором держалось всё предприятие.
   - Коля, ты не обращай на меня внимания, я сейчас всех раскидаю по объектам, и мы с тобой спокойно займёмся твоими делами, - кинула Валентина на бегу.
   И действительно. Через полчаса в офисе опустело, и Валентина устало откинулась на спинку кресла.
   - Ненавижу дурдом с утра. Все как малые дети: каждому разжуй и положи в рот.
   - Я приятно удивлён, как вы... ой прости... ты, руководишь мужиками. Никогда не встречал таких женщин - руководителей.
   - А куда деваться? Мужики же вымерли! Как мамонты. Приходится всё самой. А вообще, знаешь как хочется стать у плиты, готовить борщи, печь пироженки. И нянчить детишек. И чтобы муж приносил зарплату и решал все дела... Несбыточная мечта. - Валентина закончила, мечтательно улыбнувшись.
   - Ну, допустим, не надо на мужиков всё валить. Женщины хотели равноправия. Получите. Поровну семью обеспечивать, поровну проблемы решать. Вам хотелось власти - получите, но и вместе с властью получите и мужские проблемы.
   - Я против равноправия, - сказал Валентина тихо и опять улыбнулась. - Ладно, давай займемся твоими проблемами. Олечка, зайдите, - распорядилась она по телефону. В комнату вошла молодая девушка.
   - Оленька, это мой муж, Николай Павлович, познакомься.
   Николай протянул руку. Девушка удивленно взглянула на Николая.
   - Не удивляйся, это моя школьная любовь. Мы, наконец, встретились и, я думаю, не расстанемся никогда.
   - Я поздравляю вас, Валентиночка Викторовна, я очень рада за вас, - прописклявила девушка.
   - Возьми паспорт и подготовь все документы для открытия фирмы. Название придумал? - Валентина вопросительно взглянула на Николая.
   - Название... - Николай на минуту задумался. - Пусть будет "Аквариум".
   - Почему "Аквариум"? - удивилась Валентина.
   - Ну, типа... я же буду рыбой заниматься. А в аквариуме много рыбы.
   - Пусть будет "Аквариум". Мне даже нравится... красиво. Документы подпишешь сегодня. Фирму мы зарегистрируем через неделю. Какие у тебя дальше планы?
   - Хочу в Крюковку съездить. Там есть цех по переработке рыбы. Принадлежит какой-то Тамаре Николаевне. Надо с ней познакомиться.
   - Знаю я эту бабу. Ей бы на печи сидеть. Такой райпотребсоюз был! Всё просрала. Хорошо, хоть цех остался. Да и его не сегодня - завтра отберут за долги. А как поедешь?
   - Доберусь как-нибудь. Автобус ходит наверняка...
   - Автобус... На ключи. Мне машина до вечера не нужна. - Валентина кинула ключи от машины Николаю.
   Он подошел к ней, обнял и крепко прижал к себе.
   - Спасибо. Сегодня ночью расплачусь, - прошептал он ей на ухо.
   - Я не против. Буду ждать ночи, - ответила она шёпотом и поцеловала Николая в шею.
  
   Уже через полчаса Николай мчался на машине. У него было прекрасное настроение. Показался свет в конце тоннеля. Появилось дело. Его дело. Не связанное с криминалом и мошенничеством. Деревню Крюковка он нашёл быстро. После недолгих расспросов он подъехал к рыбоперерабатывающему цеху. Здание имело жалкий вид. Потрескавшиеся стены, кое-где разбитые окна, входные двери покосились от времени. Рабочий провёл его в кабинет Тамары Николаевны. Женщина очень обрадовалась приходу Николая. Её уже предупредили. И она сразу повела Николая по зданию. Внутри всё было закопчено, краска на стенах облупилась. Стоял крепкий запах дыма. Тамара Николаевна увлечённо рассказывала:
   - Это посолочный цех. При советской власти мы засаливали до ста тонн одной селёдки в месяц. Это коптильные камеры. Тоже большой производительности. Дальше вялочный цех. После экскурсии по цеху, они вошли в кабинет.
   - Площади большие, но сейчас не на что купить рыбу. Да и со сбытом проблемы. И ещё я устала. То пожарники, то менты, то бандиты, то СЭС, то ветеринары. Каждому - дай. То рыбы, то денег. Начальник милиции из района повадился. Вернее, не он, конечно, человек его ходит. Каждую субботу. Дай ему семгу слабого посола. Я сама эту семгу не ем, дорогущая. А ему подай. Как-то с деньгами вообще напряг был. Пришёл ментёныш его, так я его отправила. Нету, говорю, рыбы... Звонит мне через полчаса сам начальник. Ну что, говорит, Тамара Николаевна, сигнал поступил, что левая рыба у тебя, браконьерская. Надо оперов прислать с проверкой. Перепугалась я. Сбегала домой, мамкину пенсию сняла с книжки да на рынке купила ему рыбину. По скорому посолила и на такси в район, в кабинет к нему. Кушайте, - говорю, - товарищ полковник. А сама думаю, чтоб ты подавился, "Сволочь ментовская!". А тот улыбается: "Правильно, - говорит, - государственную политику понимаешь, Николавна. Власть надо уважать. Тогда и власть к тебе с пониманием".
   - А что рыба и вправду браконьерская была в цеху? - спросил Николай.
   - Да какая там рыба! Холодильник пустой. Они же твари такие, что хочешь подсунут. Фермер был у нас, Клавкин Фёдор. Хороший мужик. Коммунист ещё с тех времен. Не перековался в ебанороса... Шутка такая у нас... Так вот на митингах выступал, на выборах. Голосуйте за компартию... Так менты ему обыск устроили дома. Наркотики нашли. А он даже не знает, что такое наркотики. Судья ему говорит на суде - вы употребляете наркотики? А он в ответ: "Ну, выпиваю, по праздникам..." Жалко мужика, восемь лет дали. А хозяйство его начальник милиции и прибрал. У него свой бизнес. Его жена фермер. По документам. А управляет всем его зам. Мы его так и зовем. Первый зам по свиньям... В общем, плохи наши дела. Спасайте. Иначе по миру пойдем.
   - Тамара Николаевна. Я готов вложить свои деньги в ваше предприятие, но хотелось бы услышать, какая будет моя доля.
   - Коленька, какая доля! Мне бы немного денег, чтобы ноги не протянуть. Забирай всё предприятие, будешь мне зарплату платить, вроде как за аренду. Пора мне на покой. А что заработаешь, то твое.
   - Да я понятия не имею, как селёдку солить. Мне без вас никак.
   - Вот и ладненько. Останусь я у тебя технологом. Селёдочку я солю великолепно. Пальчики оближешь. Так что, Николай Павлович, принимай дела. Я ждала твоего приезда. Подготовилась. Вот тебе ключ от кабинета. Командуй. - Тамара Николаевна протянула ему ключ. Она широко улыбалась.
   - Ну как же. Ведь, по сути, вы мне дарите предприятие.
   - Нет, не дарю. Нам и так кранты. Будешь меня держать технологом при себе до пенсии. Два года. Это будет твоя плата. Мне ведь всё равно не потянуть этот бизнес. Завтра налоговая опечатает за долги и по миру все пойдем. Придётся улицы мести. А так и зарплата будет, да и положение останется.
   Николай подумал минуту. Затем поднял голову и тихо сказал:
   - Спасибо вам за доверие. Даю слово офицера, что до пенсии вы будете работать моим заместителем.
   - Ну, вот и ладненько, - У женщины на глазах выступили слёзы радости.
   Дальше Тамара Николаевна стала вводить его в курс дела. Конечно, всё было запущено. Рабочие пили, прогуливали. Зарплата задерживалась. Сырья не было. К концу рабочего дня Николай понял, что взвалил на себя немалую ношу. Но его не пугала разруха. Напротив, у него буквально чесались руки от желания приступить к работе. Когда Тамара Николаевна собралась уходить, Николай спросил:
   - Скажите, а вы знаете Егора Ивановича Иванова?
   - Егор Иваныча? А кто ж его не знает. Он же был первым секретарём партии у нас в районе. Уважаемый человек. Кабы все коммунисты были такими, хрен бы эти бандюки к власти пришли. Возле магазина дом, с красной крышей. Один живет. Сына его убили, жинка померла. Вот он один и бедует. Мировой мужик, - добавила она тихо в конце.
   Николай проводил всех рабочих и Тамару Николаевну. Поставил чайник на плиту. Решил, что первое время поживет здесь, в кабинете. А дальше видно будет. Выпив наскоро чаю, он сел в машину и поехал искать Ванькиного отца. Дом увидел сразу. Высокий, с красной крышей, он утопал в сирени. Поставив машину у калитки, вошел во двор. Навстречу выбежала овчарка. Она грозно зарычала и остановилась в метре, давая понять, что дальше не пустит.
   - Хорошая, хорошая... Хозяйка, - Николай говорил тихим голосом, стараясь не делать резких движений. Овчарка медленно подошла к Николаю. Тот протянул ей ладонь руки. Собака лизнула ладонь и завиляла хвостом.
   - Странно, обычно он лает на посторонних. Багратион, ко мне, - услышал Николай сзади.
   Повернувшись, он увидел старика. Сразу узнал Егора Ивановича.
   - Здравствуйте, Егор Иванович. - Николай широко улыбнулся и протянул руку. Перед ним стоял высокий, худощавый мужчина лет семидесяти - семидесяти пяти. Гладко выбрит, длинные седые волосы уложены пробором назад. Доброе, открытое лицо. Выразительные глаза. Подтянут, выглаженная теплая рубашка в широкую клетку поверх брюк, которые тоже тщательно отутюжены. Взгляд прямой, открытый, но строгий. Он сразу вызывал уважение.
   - Здравствуйте, милейший. Не припомню вас... мы знакомы?
   -Ну, как сказать. Наверное, вы меня помните. Я Коля Зацепин. Когда то учился с вашим сыном, Ванькой. Дружили мы в школе.
   - Коленька! Зацепин? - обрадовался старик. - Как же, как же, помню. Он широко заулыбался. И сразу исчезла его строгость. Он по-отечески обнял Николая. - Ванечка тоже вас часто вспоминал. Особенно когда вас в Чечне... Нелепая история. Ванечка всё говорил, не мог Коля это сделать. Пытался даже какие-то связи искать, чтобы вас вызволить. Не успел... Ну да ладно, пойдёмте в дом.
   Егор Иванович направился в дом, широко шагая. Николай едва поспевал за ним. В доме была идеальная чистота. Всё в белом. Белые обои, белая мебель, белые занавески на окнах.
   - Оленька моя белый цвет любила. Это я в память о ней... Когда её не стало... Это тогда я все в белое... Так, давайте поужинаем. Расскажите, какими судьбами, какие планы?
   Егор Иванович хлопотал у плиты, одновременно разговаривая с Николаем.
   - Освободился... Год работал у Кирилла Крамеля...
   - У Кирилла? - Егор Иванович как то вздрогнул, на минуту застыл - Ах да... вы же друзья.
   - Да, Егор Иванович, мы друзья детства. Я, Ваня, Кирилл, и Катя. Правда дружба разладилась... Жалко.
   - Да... разладилась, - ответил задумчиво Егор Иванович, продолжая что-то готовить на плите.
   - С Кириллом не сработались, сейчас пробую организовать собственный бизнес.
   - Это хорошо, что не сработались. Рано или поздно такие люди, как Кирилл либо сядут, либо их просто отстрелят. А заодно и его окружение. Знаете, про них говорят - беспредельщики. Они идут к своей цели по трупам, не оглядываясь назад. Пока не нарываются на такого же беспредельщика, который заказывает киллера. Либо переходят дорогу кому-то из приближенных к власти. Тогда его отправляют на зону. - Он говорил зло, отрывисто.
   Егор Иванович поставил на стол закуску, бутылку домашнего вина. Наполнив стаканы, он произнес:
   - Коленька, я рад тебя видеть. Ванька много про тебя рассказывал... Он говорил, что ты обязательно приедешь к нам. Я уважаю таких людей, как ты. Давай выпьем за встречу. Честно говоря, я ждал тебя. После смерти Вани и Оленьки я остался один. Не знаю почему, но я ждал тебя. - Егор Иванович прослезился.
   - Егор Иванович, ну что вы в самом деле. - Николай встал. - Давайте за встречу. Я тоже рад вас видеть. Жаль, Ваньку не застал.
   Они чокнулись и выпили. Николай стал с аппетитом есть мясо, приготовленное Егором Ивановичем.
   - Вкусно, - проговорил он улыбаясь.
   - Люблю готовить, и очень приятно, когда меня хвалят.
   Николай ел, а Егор Иванович подкладывал ему еду, наливал вино. Они несколько раз выпили, Егор Иванович молчал, наблюдая за Николаем. Он видел, что тот проголодался. И старался не мешать.
   Наконец Николай доел мясо и положил вилку.
   - Можно закурить, Егор Иванович?
   - Давай закурим. У меня трубка. - Он достал табак и стал набивать им трубку. Николай закурил сигарету. Скоро комната наполнилась дымом.
   - Егор Иванович, расскажите, как эти годы жил Ваня? Мы же ведь после школы не общались.
   Егор Иванович глубоко затянулся и начал неторопливо рассказывать:
   - После школы он поступил в нефтяной институт, закончил с отличием. Пошёл мастером на буровую установку. Три года отпахал, перешёл на комсомольскую работу. Первым секретарем городской ячейки выбрали. Я против был... как-то неправильно. Я первый секретарь партийный, он первый секретарь комсомольский. Но секретарь обкома настоял. Да и работал Ванька что надо. Кирилл в это время юридический институт закончил, пришел к отцу в милицию. Про него сразу недоброе заговорили. Что взятками не гнушался, бандитов под крыло взял. Ванька всё его воспитывал, а тот в глаза смотрел и искренно так говорил, что врут все люди, от зависти врут. Ванька верил. А я всегда ему не доверял. Тут перестройка горбачевская, будь она неладна. Затем развал Союза. Начались всевозможные выборы. Ванька сразу в политику пошёл. С депутатской деятельности начал. А Кирилл по ментовской линии рос. Отец его быстро начальником милиции сделал. Сам-то уже в области был зам начальника УВД. Ванька в депутатах разных опыта набирался. Тут выборы мэра... Кирилл неожиданно заявился на выборах. Ванька его серьезно не воспринимал... репутация у него была неважная. С бандитами откровенно дела вершил, крышевал, рэкетом занимался вовсю. В общем, по локоть руки в говне и крови были. И все на глазах у города. А однажды Ванька ко мне пришел весь такой расстроенный... говорит, что Кирилл ему отступные деньги предлагал. Лимон баксов. Все удивлялся, откуда у того такие деньги. Отказался, конечно. А через неделю Ваньку киллер застрелил. Прямо на митинге... на глазах у всего города. Все тогда заговорили, что это дело рук Кирилла. Я не верил... на кладбище Кирилл поклялся отомстить... Так натурально клялся... - У Егора Ивановича выступили слёзы.
   - Егор Иванович, может не надо... вам тяжело вспоминать.
   - Нет, Коленька, я расскажу всё... до конца. Я ведь никому не рассказывал про это. В общем, Кирилла мэром выбрали. А через сорок дней ко мне Витька Сиротский, один из наших авторитетов, приехал и рассказал, что Ванечку Кирилл заказал. Я ещё в советские годы этому Сироте помог как-то после очередной отсидки на работу устроиться. Так он решил отблагодарить. Оленька через полгода после Ванечкиных похорон умерла. Ну, я из города уехал. Поселился здесь. Живу один. От моей прежней должности больше врагов осталось, чем друзей. Скоро меня все забыли. Да и к лучшему... спокойней. А вообще, Коленька, я тебя ждал. Я знал, что ты приедешь. Мне Ванечка столько про тебя рассказывал, особенно последнее время... Сейчас кажется, что я тебя много лет знаю
   Он замолчал, попытался затянуть, но трубка погасла. Тогда Егор Иванович принялся набивать её табаком. Несколько слезинок упали на стол. Николай молчал, не в силах говорить. Ком стоял в горле. Он лишь глубоко затягивался сигаретным дымом. Наступила пауза. Николай старался найти слова, чтобы успокоить Егора Ивановича. Но сил, что-либо сказать не было.
   Наконец он спросил:
   - Егор Иванович. Вот вы знаете, кто убийца вашего сына... Не хотелось отомстить, ну... тоже киллера нанять...
   - Всякие мысли были... Киллера зачем нанимать, сам бы мог пристрелить. Видишь ли... в Бога я стал верить. Вообще у коммунистов одна из ошибок - отрицание веры в Бога. Всё правильно, главные принципы социализма и коммунизма верны, но отрицание веры... конечно заблуждение. А в библии написано... не убий... Бог даёт человеку жизнь, он её и забирает. И судья тоже Бог. Придёт время, каждый предстанет на суде божьем. А там же ничего не утаишь. За все ответ держать придётся. А ещё мне как-то человек один умный сказал, что за грехи наши дети ответят. Вот и у Кирилла... у него же сын наркоман. Это ему божье наказание на этом свете... ну а на том...
   - Как вы пережили такое горе, надо быть очень сильным человеком...
   - Не надо меня успокаивать, Коленька... Тебе ведь тоже нелегко пришлось. Я как-то к священнику ходил... спрашиваю: за что мне это? А он отвечает: "Господь посылает нам столько испытаний, сколько мы можем вынести". Виноград выращиваю вот... вино делаю... Правда, оно всё в погребе. Я мало пью. Да путь будет, с годами он крепче, выдержанней. Это люди с годами слабеют, а вино только силу набирает.
   - Егор Иванович. А можно я у вас поживу какое то время... ну, пока с жильем не определюсь. А то тяжело в город мотаться на ночлег. Я здесь цех по переработке рыбы приобрел. Буду поднимать...
   - Конечно, живи, - радостно ответил Егор Иванович, - мне не так одиноко. А ты как поедешь-то? Выпил ведь?
   - Ничего, прорвёмся. Я хоть от Кирилла ушел, но, выражаясь языком нынешней власти, ещё в законе. Все менты меня помнят. В любом состоянии и под любой знак, как говорил мне главный гаишник как-то на пьянке.
   Егор Иванович вышел проводить Николая. Увидев машину, он спросил:
   - Твоя?
   - Нет, одолжил на время. На свою ещё не заработал.
   - У тебя нет машины? - почему-то обрадовано спросил Егор Иванович. И тут же ответил, подняв вверх указательный палец:
   - У тебя есть машина!
   Он схватил Николая за рукав и потащил во двор. Открыв ворота гаража, он торжественно сказал:
   - Твоя! Пользуйся!
   В гараже стояла "Волга ГАЗ - 21". Она была совершенно новая. Только слой пыли на ней говорил о том, что она стоит много лет.
   - Вы что, Егор Иванович! Ведь это сейчас раритет, много денег стоит.
   - Ничего, ничего, катайся. Ванька её любил очень. Теперь твоя будет. - Глаза его блестели. - Я её в шестьдесят пятом году купил. Поездить не пришлось. У меня служебная машина была. Думал, Ваньке останется. Но он себе иномарку купил. Вот машина и стояла без дела...
   Уехал Николай далеко за полночь. Дорога извивалась серой змеей под светом фар. Лобовое стекло медленно покрывалось слоем насекомых, мешая смотреть на дорогу. Ветер через открытое окно трепал волосы, освежая прохладой. Николай гнал по неровной дороге, пытаясь собраться с мыслями. Но все спуталось и перемешалось. Судьба Егора Ивановича, Ваньки, его. Катя и Кирилл. Как всё непросто устроено. Ему вспомнилась, как они в детстве клялись - один за всех и все за одного. Он невольно усмехнулся. Достал сигарету, прикурил и надавил на газ. Машина прибавила скорость. Жизнь прожить - не поле перейти - вспомнилось ему.
  
  

5

  
   - Палыч, к вам дивчина якась. - В кабинет Николая заглянул кочегар Петрович.
   - Что за девушка, зачем? - Николай записывал цифры в тетрадку.
   - Говорит, на работу устраиваться. - Петрович пожал плечами. - Дык звать, чи как?
   - Ладно, зови. - Николай недовольно закрыл тетрадь. У него было много работы, и руки не доходили до заполнения учетных журналов. С бухгалтерией у него был полный завал. Хотя он всё записывал в тетрадку, сверки с кладовщицей, Марьей Ивановной, вызывали у него приступ бешенства. Ему гораздо проще было поднять батальон в атаку, чем познать премудрости бухгалтерии. Да ещё постоянно шли люди с просьбой принять на работу. В райцентре почти все были без работы. Известие, что открылся рыбоперерабатывающий цех, вселило надежду, что можно хоть как-то устроиться. Шли в основном на рабочие специальности. И штат таких работников был уже давно сформирован. И Николай злился, что его отвлекают.
   Через минуту робко постучали:
   - Можно? - раздался тихий женский голос, и в кабинет робко вошла молодая девушка. На вид лет двадцати пяти. Одета она была скромно, по-деревенски. Невысокого роста с огромными голубыми глазами и большими ресницами. Николаю сразу показалось знакомым это лицо. Он силился вспомнить, где мог её видеть.
   - А вы случайно в городе, в мэрии, не работали? - спросил он сходу.
   - Нет, я у мамы работала, бухгалтером...
   - Бухгалтером! Вот здорово! Я совсем завалил весь учет. А вы долго работали у мамы? Мама, наверное, на рынке торговала?
   - Нет. У мамы был мукомольный комбинат, а я работала у неё в бухгалтерии. Три года после института. Сначала простым бухгалтером, а потом зам. главбуха.
   - А твоя мама... Онищенко... Зоя Петровна?
   - Да, Зоя Петровна, - удивленно ответила девушка. - Я Катя Онищенко. А вы её знали?
   - Муку как-то закупал... Встречались... А мама где сейчас? - Николай достал сигарету, встал и повернулся к окну. Он начал прикуривать, чтобы скрыть волнение.
   - Маму убили... у неё начались какие-то проблемы с деньгами... Банк потребовал возврат кредита. Она договорилась с дядь Колей Синицыным, он мой крёстный, что тот ей одолжит денег на месяц. Они как раз дом продали. Когда мама подъезжала к банку, на неё напали. Все деньги забрали, а её убили... Дедушка через два дня умер. Квартиру я продала, чтобы деньги дядь Коле отдать. Уехала к тётке сюда... Вы не подумайте, я бухгалтерию хорошо знаю... Возьмите меня, пожалуйста, на работу. Мне плохо... Уже думала на трассу идти... проституткой, - голос девушки задрожал.
   Николай стоял спиной к девушке и курил, выпуская дым в форточку. Он не мог говорить, перехватило горло. Неужели это та самая девушка, которая лежала на полу при проведении операции запугивания? Сомнений не было. Да, это была она. Голубые глаза врезались ему в память. Наступила тишина. Сделав две-три затяжки, он повернулся и тихо сказал:
   - Присядьте. У вас есть трудовая?
   - Да, конечно, - девушка засуетилась и протянула Николаю документы.
   - Здесь трудовая, диплом... я с отличием закончила. Компьютер знаю, программу 1С Бухгалтерию.
   - Это хорошо... Николай полистал документы и, взглянув на девушку сказал:
   - Я беру вас. Мне очень нужен бухгалтер.
   - Правда! Вы не пожалеете! Я буду очень хорошо работать! Мне даже выходные не нужны! - девушка с благодарностью смотрела на Николая.
   "Хоть бы она не узнала меня, - пронеслось у него в голове, - позора не обобраться".
   - Когда можете приступить к работе?
   - К работе? Сейчас. Вот прямо сейчас. Где у вас компьютер?
   - Компьютер? - ухмыльнулся Николай, - вот мой компьютер, - он протянул ей толстый журнал.
   - Николая Павлович, это же каменный век. Я вам весь складской учёт налажу. Только нужен компьютер. И программка 1С Бухгалтерия.
   - Ну, тогда давайте завтра с вами купим компьютер, и вы приступите к своим обязанностям. Приходите завтра к восьми на работу. Мы поедем к программистам.
   - Хорошо, я буду в восемь. - Девушка вышла из кабинета, а Николай ещё долго сидел без движений. Он вспоминал то злосчастное утро, когда проводили обыск у Зои Петровны. Закурил, нервно заходил по кабинету.
   - Вот превратности судьбы... Кто бы мог подумать...
   Докурив, он пошел в цех.
   - Николай Павлович! Телефон пять минут разрывается в кабинете, - молоденькая девушка Зойка чуть не налетела на Николая, который осматривал рыбу в коптильной камере.
   - Ты меня когда-нибудь покалечишь, Смирнова. И будет у тебя начальник калека. - Николаю нравилась эта наивная девчушка. После школы у родителей не было денег отправить её в город на учебу, и та устроилась к нему в цех уборщицей. Работящая, скромная, по-детски влюбленная в Николая. И Николай тоже любил её. Как свою дочь или близкую родственницу.
   - Ага, вы вона, какой здоровый! Скореё я об вас убьюся! - Она засмеялась и, сунув Николаю в руку мобильный телефон, побежала обратно.
   Качество рыбы менялось на глазах. Николай заставил всех работников бережно относиться к каждой рыбке, соблюдать технологию и санитарные правила. И результат не заставил себя ждать. Рыба получалась вкусная и красивая на вид. Заказы росли, появилась прибыль. Конечно, было много нерешённых проблем. И старые холодильники часто ломались, трубы текли, канализация то и дело засорялась. Но стала появляться прибыль, и Николай старался каждую копейку вкладывать в производство.
   - Да, я вас слушаю.
   - Коленька! Знаешь, есть такие красивые шнурочки. На них деткам соски вешают. Так вот, я тебе такой шнурок подарю на ближайший праздник, - в трубке раздался голос Валентины.
   - Это чтобы меня задушить при случае? - пошутил Николай.
   - Нет! Это чтобы ты свой мобильник на шее носил. Невозможно дозвониться! Совсем от рук отбился! Неделю дома нет. Любовника заведу.
   - Валь, ну ты же знаешь, уеду - всё разворуют. Потом концы не найдешь. Потерпи до выходных. Цех закрою и обязательно приеду.
   - Конечно, потерплю, Котёнок ты мой. Ужасно соскучилась. Приедешь - изнасилую с извращением.
   - А я и не против! - отшутился Николай.
   Он действительно не приезжал вторую неделю. Поселившись у Егора Ивановича, Николай вставал с первыми петухами, а ложился за полночь. С одной стороны, у него действительно было много работы. А с другой - Валентина напрягала его своей излишней заботой. Да и чувств особых у него к ней не было. Так... тёплая постель, вкусная еда...
   - Ладно, жду в субботу. Обещаю, на мне будет новое бельё, тебе понравится, - томно зашептала Валентина.
   - Вот озабоченная, - Николай сплюнул и положил мобильник на стол. Только он открыл коробку с рыбой, как мобильник опять зазвонил.
   - Нет! Сегодня не дадут работать. Я, наверное, заброшу мобильник подальше, - в сердцах сказал Николай.
   - Ага, только мне покажите, куда будете забрасывать. Я быстренько подберу, - Зойка широко улыбалась, елозя тряпкой по полу.
   - Слушаю. Зацепин, - ответил он раздраженно.
   - Коленька, Коленька! Ты должен быстро прибыть к зданию администрации посёлка. Ты это должен видеть! - услышал он в трубке голос Егора Ивановича.
   - Что случилось? Вы в порядке? - тревожно спросил Николай.
   - Я в порядке! Здесь вершится история! Бунт! Коленька, срочно приезжай. Я не смогу это рассказать! Это надо видеть. Это - история! - Голос Егора Ивановича был каким-то взволнованно-торжественным.
   - Так, Катерина! Я доверяю тебе ключ от квартиры, где деньги лежат. Смотри, хоть одна рыбка уплывет не по назначению, поставлю в угол на кукурузу. - Николай строго посмотрел на девушку. Он доверял ей, и время от времени поручал ей следить за порядком в цеху.
   - Можете быть спок! Мышь не проскочит! - Девушка приняла связку ключей и, приложив руку к голове, щёлкнула каблучками.
   - Вольно, солдат, - пошутил Николай, - к пустой голове руку не прикладывают. Закроешь цех - ключи отдашь сторожу Степанычу.
   Катерина лихо повернулась и строевым шагом пошла прочь от Николая. Тот улыбнулся. Затем, спохватившись, выбежал на улицу. "Волга" лихо неслась по ухабинам. Уже через пять минут Николай был у здания администрации. Издали Николай увидел скопление народа. Остановившись неподалёку, он вышел из машины. Навстречу ему быстро шёл Егор Иванович.
   - Коленька, Коленька! Вот пример повторения истории. И всё-таки история развивается по спирали! Вот пример роста сознательности трудовых масс. И вот тебе на примере революционная ситуация: низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут управлять, - он издали начал кричать Николаю, размахивая руками.
   - Какие низы? Какие верхи? Что за революция? - не понял Николай.
   - Рассказываю! По порядку! - Егор Иванович перевел дыхание. - Там, у самой трассы стоит кафе "У дяди Миши". Так вот. Ещё после перестройки, ну, когда колхоз развалили. Мишка Ломов, чтобы с голоду не сдохнуть, открыл кафе на трассе. Его огород прямо к федеральной трассе выходит. Дорога та вплотную к деревне примыкает и уходит дальше на восток. Перевёз он из заброшенной деревни дом рубленый. Подштопал его, подлатал и стал кормить дальнобойщиков. Жена за плитой стоит, тёща убирает посуду. В общем, семейный подряд, как сказал бы Горбачёв. Людей кормили, сами на жизнь зарабатывали. Всё бы хорошо. Да появился тут человек с лицом кавказской национальности. Магомед звать. Появился он у нас ещё лет восемь назад. Картошку у местных фермеров закупал. За копейки. Возил в Москву и втридорога продавал. В итоге наши фермера разорялись, а тот процветал. - Он взял Николая под руку и повёл в сторону толпы.
   - Так что же фермеры сами не возили картошку в Москву? Ума не хватало? - ухмыльнулся Николай.
   - Правильный вопрос! - опять обрадовался Егор Иванович. - Ума-то хватало, да не тут-то было. Попробовал Сашка Иванов сунуться туда. Фуру нанял, сам с водителем поехал. Еле ноги оттуда унес. Там же всё они, люди с Кавказа, заняли. Столицу, можно сказать, оккупировали без боя. Одними взятками завоевали. И теперь русскому человеку вход в столицу заказан. Мэр продал им город. Дань, видно, они ему исправно платят. Вот и получается парадоксальная ситуация. На своей земле чужак. Так вот, наехали на Мишку кавказцы по полной. Дают ему копейки за картошку. Мол, забираем оптом. А на рынок не пускают. Сунулся Мишка к милиционеру за помощью. А тот ему открыто говорит:
   - Отдай ты им эту картошку, иначе машину они тебе спалят. Или по башке дадут. Хозяева они здесь. Загнулся скоро наш Сашка Иванов. Разорился и спился. А землю его Магомед у него за две бутылки водки купил. И у Степанова, и у Ваньки Виноградова. В общем, вся земля теперь в округе принадлежит Магомеду этому. А сельчане - крепостные. Пашут на него... Так вот, мало ему земли пахотной. Решил он Мишкин бизнес отнять. То бишь кафешку эту. Конечно, берлога эта ему не нужна, а вот огород Мишкин, что к федеральной трассе примыкает, в самый раз. Кемпинг придорожный решил он строить.
   - Так ведь земля же дядь Мишина? - удивился Николай.
   - Правильно! Земля Мишкина! - Егор Иванович поднял вверх указательный палец. - Да только кто эту землю когда оформлял. А Магомед этот с местной властью перетёр всё. Видишь, рядом с ним стоит в костюме мятом? Это глава местной поселковой администрации Колосов Витька. Ворюга ещё тот. Грузчиком на мясокомбинате в районе был. При новой воровской власти пригодился. Важный сейчас. Член партии Единая Россия! - Егор Иванович уважительно поднял вверх палец. - Хотя образования три класса и коридор. Так вот, подписал он Магомеду этому, естественно не бесплатно, документы на землю. И сейчас они Мишку со своего же огорода выгоняют. А народ за вилы. Типичный бунт, Коленька. Революционная ситуация. Вот, посмотри. Одна сторона - Магомед, мент - нашенский участковый Соломин, по кличке Кабан. Который за законом следить должен. И глава поселковой администрации Колосов. ОПГ, или организованная преступная группировка в чистом виде. А вторая сторона - народ. Вот, Коленька! Настала переломная ситуация! Народ понял, что его обкрадывают, и взялся за вилы! Это называется - появление самосознания масс! Это перелом в истории! Новая ступень, если хотите, в нашей истории! - Егор Иванович широко улыбался. Ветер трепал его седую шевелюру. Лицо сияло. Он выглядел счастливым. Они подошли в шумящей толпе. На высоком крыльце стояли Магомед, участковый Кабан, глава администрации Колосов. Вокруг галдели люди. Участковый Соломин стоял чуть сзади, придерживая фуражку. Он был такой толстый, что форменный пиджак не застегивался, рубашка топорщилась, и из-под неё торчал голый живот. За это местные пацаны прозвали его кабан. Колосов был в мятом пиджаке, с папкой под мышкой и красном галстуке. Он старался выглядеть важно.
   - Ну что вы бузите, что бузите? - Колосов старался перекричать толпу писклявым голосом. - Михаилу Ивановичу необходимо было вовремя оформить землю. А так как Магомед Алиханович первый подал заявку и заплатил деньги, значит он собственник. Земля его по закону. Вот свидетельство собственности на землю. - Он поднял вверх какую-то розовую бумажку.
   - Знаем мы твой закон. - Колька Мокроусов выдвинулся вперёд. - Взятку он тебе дал, вот ты ему землю и подписал. А дядь Миша эту землю ещё от родителей получил, а те от дедов. Продажная тварь ты, как и власть твоя! Землю чуркам продаете за копейки. У этого Магомеда уже вся земля в округе. Теперь он наши дома хочет заграбастать. Переселит всех своих с гор и будет это называться аул Крюковка. - Он плюнул в сторону Колосова.
   Все дружно засмеялись.
   Магомед что-то шепнул Кабану.
   - Слышь, ты, ущербный. Ты слова подбирай. Сейчас статья такая есть - разжигание межнациональной розни. Так ты по этой статье по этапу пойдешь, я тебе обещаю! - крикнул Кабан в сторону Кольки Мокроусова.
   - Ага, сначала я, потом все наши по очереди. Твоя статья только против русских. Но запомни: последним тебя Магомед на зону отправит. Когда всех нас за разжигание межнациональной розни пересажают, ты ж ему не нужен будешь. Тогда здесь одна национальность будет - чуркестания!
   Все опять засмеялись.
   - Да чего тут с этими ворюгами разговаривать, на вилы их! - крикнула Светка Красикова, в свое время передовая доярка, а сейчас, как и большинство, безработная. К тому же и пьющая.
   Магомед опять что-то шепнул Кабану. Тот грозно крикнул:
   - А ты по статье терроризм пойдёшь, Красикова, за посягательство на власть. Сейчас статья такая есть, власть критиковать нельзя. - Он преданно взглянул на Магомеда. Тот одобрительно кивнул.
   - У тебя мест в тюрьме хватит на всех, Кабан? Мужики, пошли трассу перекрывать, пусть вся страна знает, как тут эти твари нашей родиной торгуют, - раздалось из толпы.
   - Ванька, Виноградов? Я слышал! Это ты призываешь к незаконному перекрытию дороги! Я на тебя докладную напишу прокурору! - крикнул в толпу Колосов, угрожающе помахав папкой. Она неожиданно раскрылась, и ветер подхватил выпавшую пачку денег. Те разлетелись, и люди стали спешно собирать купюры.
   - Куда, моё! Ну-ка, не сметь! Моё! - Колосов кинулся было в толпу, но Магомед остановил его, схватив за рукав.
   - Что, взятка твоя полетела? - Светка Красикова засмеялась заливистым смехом, подхватывая на лету денежные купюры.
   - Братва! Налетай! Бабки ворованные! - раздалось из толпы. Через секунду деньги растащили, и все опять принялись галдеть.
   - Вот ворюга, мужики! Мы что, быдло? Нас в рабов превратили! Сидим без работы! Жрать не на что купить! Алкашами все стали! А он чуркам землю нашу продает! На вилы его! - Ванька Виноградов махал над головой здоровенными кулачищами.
   Все угрожающе загудели, мужики сжимали кулаки, бабы отчаянно ругались. Казалось, ещё минута - и толпа кинется на участкового Кабана, Колосова и Магомеда.
   Но неожиданно Магомед вышел чуть вперед и громко крикнул:
   - Сельчане! - он выждал минуту. Все разом замолчали.
   - Уважаемые сельчане! - Он говорил громко, с акцентом.
   - Ну как Саахов из фильма "Кавказская пленница". - сказал Николай Егору Ивановичу, - точно Саахов.
   - Тихо, Коленька, сейчас народ его порвет. - Егор Иванович стоял в напряжении.
   - Дорогие сельчане! - Магомед говорил протяжно, громко. Его было хорошо слышно всем собравшимся. - Конечно, ситуация неприятная. Я очень уважаю Михаила Ивановича. Он такой же предприниматель, как и я. И мы с ним никогда не ссорились. Наоборот, я часто кушал у него. Очень вкусно готовит его супруга. Честное слово, да. И, конечно, все вопросы надо решать миром. Мы же всегда договоримся. - Его голос становился ласково-слащавым. - Дорогие сельчане! Давайте не будем ссориться. По закону кавказского гостеприимства, я должен всех вас угостить. Так легче решать вопросы. Давайте мы с вами сначала угостимся, а потом нам будет лучше понимать друг друга. - Он махнул куда-то в сторону, и к толпе подъехала грузовая "Газель".
   - Я угощаю вас хорошей водочкой, которую привёз со своей родины. Это мой подарок вам. И не паленый суррогат, а чистейшая водка, приготовленная из чистой горной воды! Угощайтесь, дорогие сельчане! Берите, кто сколько хочет! - Он махнул ещё раз рукой, и полог кузова открылся. В нем стояли ящики с водкой. Толпа ахнула и притихла. В толпе зашептали.
   - Ух ты, сколько! - вздохнул Сашка Иванов и жадно сглотнул слюну.
   - Пошли, Витёк, гуляем! - первым рванул в сторону машины Колька Семёнов. За ним побежал Витька Прозоров.
   - Что стоишь, дура! - крикнул на жену Ванька Красиков. - Расхватают! - и потянул её за собой.
   Толпа в едином порыве рванула к машине. Началась давка. Все старались ухватить побольше. Водку брали ящиками. Бутылки падали на землю, кто-то падал, пытаясь их поднять. Ему на спину лезли обезумевшие люди. Всюду кричали. Колька Семенов выскочил из толпы, с ходу откупорил бутылку и принялся пить из голышка. Водка стекала по подбородку и шее. Кадык отсчитывал глотки. Вдруг его бутылку выхватил Ванька Семенов, его брат, и сразу принялся жадно глотать. Неподалеку, прямо на траве, уже расположилась компания, мужики и бабы. Пили без закуски, водка буквально текла рекой. Магомед довольно наблюдал за происходящим. Он выглядел как полководец, который выиграл битву. Загадочно улыбаясь, он думал о чем-то своём. Кабан жадно сглатывал слюну. Ему ужасно хотелось присоединиться к толпе. Колосов непонимающе крутил головой. Он то смотрел заискивающе на Магомеда, то на толпу людей, которая уже больше напоминала животных.
   Егор Иванович опешил. Он стоял неподвижно, не в силах что-то сказать, лишь протягивая руки вперед. Он беззвучно шевелил губами, глаза были полны ужаса.
   - Люди! Опомнитесь! - наконец негромко крикнул он. Затем собравшись крикнул во всю мощь:
   - Люди! Опомнитесь! Вас же уничтожают! Вы же превращаетесь в животных! Люди! Русские! Опомнитесь! Вас же спаивают! - Он подбежал к толпе и попытался схватить за рукав Ваньку Виноградова, но тот вырвался и оттолкнул Егора Ивановича. Старик от неожиданности упал. Николай подскочил и помог подняться.
   - Подожди, Коля, - Иван Егорович встал и решительно направился к стоящему в стороне Магомеду.
   - Ты за это ответишь! Придут русские люди к власти! Ты за это ответишь! - Иван Егорович махал кулаками в воздухе.
   Магомед улыбнулся и, взяв Ивана Егоровича за локоть, повёл его в сторону.
   - Послушайте, дорогой Иван Егорович. Не надо махать кулаками после драки. Так говорится в вашей пословице? А драться надо было, когда в девяносто первом году у вас страну разваливали. А вы сопли жевали во главе с Горбачёвым.
   - Ты оккупант! Оккупант! Ты захватчик! - Иван Егорович резко отдёрнул руку.
   - Да, я завоёвываю ваши земли. И не скрываю это. Завтра мой сын будет здесь начальником милиции. А послезавтра все руководящие должности в вашей деревне будут заняты моими людьми. Я согласен - это и есть оккупация. Но вы же сами виноваты. Когда после революции оккупировали наши земли. Вы же силой брали наши города и села. Устанавливали ваш гребаный социализм. А сейчас идет обратная волна, если хотите. Сейчас мы вас завоевываем. Так что смиритесь. И народ ваш счастлив. Смотрите, как счастлив. - Магомед улыбнулся и показал рукой на поляну, где уже валялись пьяные и продолжалась общая попойка.
   - Пойдемте, Егор Иванович. Здесь нам делать нечего. - Николай взял его под руку. Тот тяжело оперся на руку Николая. Некоторое время он смотрел на толпу, где люди давили друг друга из-за водки.
   - Это конец, Коленька, это конец. Всё, русской нации пришел конец. Нас уничтожают. Медленно, но уверенно. Посмотри на них. Это уже не люди! Это уже животные! И, представляешь, как легко управлять животными! Пойла в корыто плеснул - и правь миром! - он кричал, обращаясь в сторону толпы.
   - Егор Иванович. Успокойтесь. Поехали домой. - Он бережно вёл старика под руку к машине.
   - Коленька, в Ленинградской области есть народность - вепсы. Так вот, есть версия, что так их назвал Петр Первый. Он строил в тех местах ладьи, а местные противились засилью иноверцев. То жгли их, то резали. Так вот, Петр первый собрал их и закричал на них: - Вы псы, люди добро делают, флот отеческий строят, а вы их огнем палите. Вы псы. Отсюда и пошло - вепсы. - Егор Иванович прошёл несколько метров и оглянулся назад и крикнул:
   - Вы псы! Животные! Но его никто не слышал. Народ пил прямо у машины с водкой. Кто-то уже дрался. Какая-то женщина пыталась оттащить мужа, но тот ударил её кулаком в лицо и скрылся в толпе, которая продолжала разбирать водку. Егор Иванович махнул рукой и пошёл дальше.
   Открыв дверь, Николай помог ему сесть в машину.
   - Домой? - негромко спросил он, включив двигатель.
   - Нет, Коленька, не домой. Сейчас... - Он на минуту замолчал, собираясь с мыслями. - Знаешь, что? Поехали к одному очень интересному человеку. Вон там, у старого колодца, дом с резными ставнями. Там живет дедушка Илья, так его все зовут. Посидим, поговорим с ним. Мне всегда легче от общения с ним.
   Николай включил скорость, и машина медленно покатилась по неровной дороге.
   Егор Иванович откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Седые волосы растрепались по голове. Он выглядел совершенно разбитым.
   - Егор Иванович, может, домой? - негромко спросил Николай.
   - Нет, нет, Коленька. Я тебе должен объяснить многое. В первую очередь, что происходит со всеми нами. С нашей страной. Сейчас самый момент. Поехали, я тебя познакомлю с интересным человеком. Он прожил длинную жизнь, и ему есть что рассказать. - Большие руки лежали на коленях. Он нервно сжимал и разжимал кулаки.
   - Как быстро уничтожили нас... Как быстро... - сказал он тихо.
   - Может, вы преувеличиваете? Ну, не везде же так, - пытался возразить Николай.
   - Это показательный пример. Загнивание начинается с больных точек. Затем поражается здоровая ткань. Как обычный рак. Русский народ болен раком. Пошли метастазы. И теперь дело времени, - он продолжал говорить с закрытыми глазами.
   Скоро подъехали к дому с резными ставнями. Молча вышли из машины. Егор Иванович подернул плечами.
   - Так, не вешать нос. Всё нормально, - попытался сказать он бодро, но получилось как-то фальшиво.
   Он нажал на ручку калитки, и они вошли во двор.
   Вдалеке, в саду, у уликов с пчёлами, возился старик, одетый во всё белое. В одной руке у него была дымящаяся лампадка, а в другой - рамка с мёдом. Он что-то с интересом разглядывал.
   - Илья Макарович! - громко крикнул Егор Иванович.
   Старик поднял глаза и махнул лампадкой.
   - Ступайте в беседку, я зараз, - ответил он.
   Николай и Егор Иванович расположились в беседке, которая была плотно укрыта виноградом от жаркого солнца. Стояла ранняя осень. И налитые гроздья винограда свисали прямо в беседку. Николай отщипнул одну гроздь. С удовольствием стал есть виноград, рассматривая владения дедушки Ильи. В начале участка стоял рубленый дом, украшенный резными ставнями и наличниками. Он был старый, но ещё достаточно крепкий. Сразу за домом начинался сад, в котором были всевозможные фруктовые деревья.
   Там же, в саду, располагалась пасека. Двор был ухожен. Всюду чувствовалась хозяйская рука. Николай сделал глубокий вдох.
   - Какой удивительный воздух. Просто хочется дышать полной грудью. Как пить воду в жаркую погоду, - сказал он негромко.
   - Удивительный человек Илья Макарыч. Ты посмотри, каких только растений у него в саду нет. Тут же целый ботанический сад. И всё своими руками. Я в семь утра пробежки делаю, так он уже около уликов колдует. Потом... ведь за каждым деревом уход нужен. Саду надо целый год в пояс кланяться, чтобы осенью всей этой фруктовой прелестью наслаждаться. Сложнейшая судьба у него. Всю войну прошёл. Пехотным рядовым.
   - Самая страшная должность на войне - пехотный рядовой. Всё время смерти в глаза смотришь, - тихо сказал Николай. - Я не раз бойцов в атаку поднимал. Интересно. Пули свистят, а я наблюдаю, кто как себя ведёт. Новичок при первых взрывах, как правило, теряет способность мыслить. Бежит как все, палит налево-направо, как все, орет, как все. Зомби. Мышление у него отсутствует напрочь. Даже имя своё забывают. Другое дело опытные бойцы, обстрелянные. Тот бежит осознанно, в полный рост. Страха в глазах нет, а только вызов. Вызов смерти. Не боюсь я, мол, тебя, старуха с косой. И пули его обходят. У меня старшина был, Колька Степанов. Контрактник. Так он молодым всегда говорил, что их задача в первом бою просто выжить.
   - Да... В Отечественную тоже так говорили... Война во все времена по одним правилам... Так вот, в плен Макарыч попал через год. Контуженным немцы взяли его. Рассказывал, что опомнился уже в лагере. Сбежал через месяц. К своим вышел. Говорил, счастья было - не передать. Думал, дадут автомат, так он в первой атаке с фрицами за все отквитается. Да не тут-то было. Его энкаведешники сразу в оборот взяли. То, что били много, это одно. Порой хуже фашистов. Провокатором называли, предателем. Он рассказывал, что в камере плакал от обиды. В общем, отправили его в штрафбат. Ранили тяжело сразу полгода по госпиталям... Войну в Берлине встретил. А вернулся домой - сосед донос написал, что якобы шпион американский Илья Макарыч. На суде вспомнили плен, штрафбат и десятку влепили. Потом лагеря... Освободился после смерти Сталина. Остальное время в библиотеке работал. Начитанный - жуть. Всё прочитал, что написано. В политике хорошо разбирается... в истории нашей страны. Я с ним часто беседую на политические темы. И что парадоксально, он зачастую выдвигает такие версии в истории нашей страны, что я диву даюсь. Внимательно слушай его и не считай его теорию бредом. Многое, с чем я не был согласен, уже сбылось.
   - Ото ж я кумекаю, шош ты ко мне, Егор Иванович, давно не захаживал? - раздался сзади голос старика.
   - Все дела... - уклончиво ответил Егор Иванович. - Как поживаете, уважаемый?
   - Дык, як я поживаю... соответственно возрасту. Ложусь спать, Господа благодарю за прожитый день. Да прошу помочь следующий прожить... А чего нового в мире? - старик поставил на стол графин с медовухой, мёд в деревянной вазочке, соты в большой чашке. Сразу запахло мёдом. Откуда-то прилетела пчела.
   - Праздник сегодня большой в посёлке. Мишкину землю пропили, - с раздражением ответил Егор Иванович.
   - Да... не удивляюся я... Всэ идэ по плану. Шо трошечки осталось. Оно ж як говорят, человек пройзошел вид макаки, в неё же нас опять и превратят - он сел на лавку, разлил по стаканам медовуху.
   - Познакомься, Макарыч, это друг моего сына, Николай Зацепин.
   - Слыхал... Который цех рыбный поднимат?
   - Пытаюсь, - ответил Николай.
   - Угощайтесь, усэ натуральное. - Илья Макарыч взял свой стакан.
   Они чокнулись и выпили.
   - Вкусно, - сказал Николай, поставив пустой стакан на стол.
   - Вкусно, да только силы рассчитывай, по ногам шибает сильно с непривычки. Так шо там приключилось? Мишкину землю пропили? Хошь угадаю - кому? - Илья Макарыч заговорщицки прищурился. - Магомед купил, окромя его некому.
   - Он самый. Народ сначала забузил, я ж грешным делом подумал, что дошло. Родину просрали. Так Магомед машину с водкой подогнал, и все прахом. Сразу кинулись пить. Просто не люди, а стадо животных.
   - Так в стадо и превращают. Стадом же легче управлять. Смотри: что с образованием делают? Уже, оказывается, учиться вредно. Зачем образованный народ? Он же поймёт что к чему. - Так нам сейчас готовят реформу образования - три класса и коридор, - вмешался Николай.
   - То ли дело коммунисты. Образование - лучшее в мире, медицина - лучшая в мире. И всё для народа! А пенсии, а бесплатные санатории! Бесплатное жильё! И люди добровольно отказались от всего этого! - возмущался Егор Иванович, одновременно смачно жуя соты с медом.
   - Дык люди, воны ж не добровольно отказались, их же обманули. Ельцин - пьяница и его команда. А коммунисты твои - жалкие трусы и приспособленцы. Посмотри на них. Лепечут, как институтки. А когда-то с одной саперной лопаткой людей в атаку на фрицев поднимали. А подполье, а листовки, а смерть предателям Родины? Вот это были коммунисты. А сейчас... Так, прихлебатели. Бюджет вместе с единороссами делят... и между собой пилят. В общем, оборотни... что те, что эти.
   - Согласен, Илья Макарыч. Не коммунисты они, хвосты поджали, как пёс перед хозяином. Я, если честно, себя тоже во многом виню. Когда этот подонок Горбачёв к власти пришёл, надо было поднимать сознательных коммунистов. Я же видел, как он перед американцами лебезил. Как пидар, жопу подставлял. Наебал его тогда Рейган, как последнего пацана. Все обещал новые технологии, подъем промышленности, села. А Горбачёв губу- то и раскатал. Армию вывел из стран Варшавского договора, а американцы сразу на наше место. И теперь они в нашу сторону ракетами смотрят. И если что не по-ихнему, через полчаса от России только место на карте останется, это уже ежу понятно. А я видел всё. Видел, как соцлагерь разрушается. - Егор Иванович постучал пальцем по столу. - Наши войска в Германии, в Польше - плохо. Наши ушли - американцы тут как тут. Сейчас в кольцо Россию взяли. Для какого дела? Нападение готовят, я думаю. Плацдарм подготавливают.
   - Правильно, всё идэ по заранее разработанному плану. Помнишь, як Папанов говорил? А вообще, всё дело в деньгах. И мировом господстве. Вся история - это борьба за мировое господство. Вот и галлы, и римляне, и греки, и татаро-монгольское иго. Та тот же Гитлер. Все хотели мирового господства.
   Илья Макарыч разлил медовуху по стаканам.
   Опять чокнулись и выпили. Затем он продолжил:
   - Вот и Россия... лакомый кусок. Нефть, газ, леса не мерено. Про рыбу, руду всякую, золото... это ясно. Отхватить такой кусок - милое дело. Дык вот. Шо балакаю, то сам докумекал. Слухайте... Россия, та усегда была лакомым кусочком. А как её взять? Народ мощный, цари не дураки. Пытались войной идти - никак. Промышленники, купцы - сила. Хошь меж собой грызлись, но як дело до обиды Родины доходило, всегда объединялись и достойный отпор давали. И як жешь её взять, Россию-матушку? То бишь поработить? И тогда прислали нам этого Ильича... ну, Ленина, - Илья Макарыч с хитрецой посмотрел на Егора Ивановича. - Ильич тот, не простой человек. Поднял страну на бунт, хочь сам був не из народа. И лиха народного никогда не пробовал. И главная задача была у того Ильича - отобрать богатство у купцов русских, и промышленников. Отобрали. Вроде б как народное всё. Семьдесят лет покуражились, а тут опять бунт. А теперь богатства все перешли, уже мирным путем, тому, кому надо. Вот это называется завоевание России мирным путем. Без боя. Нашими же руками, русскими. Ты теперь глянь по книге, як её... ну идэ богатых кажут. Там шо, русские фамилии есть? Где Демидовы, Ивановы, Петровы, Сидоровы? Нема. Сплошь фамилии не русские. Иноземцы одни. Тьфу ты, господи. Хотя русских-то в стране большинство. И не дураки мы, русские. А почему не богатеём? Видать, кто-то очень мудро регулирует, кому богатеть, а кому водку пить. Так вот. Пройдэ время, и будэ деление народов на высшу расу и низшу. По национальностям. То, про што Гитлер мечтал. Только мирным способом. К тому мы и идем. И лопнэ Россия с такими правителями, як мыльный пузырь. Щас мериканцы нефти подкопят, а потом зараз цены на неё вронят. Вот тогда мы и пойдем по миру... с протянутой рукой.
   - Так что за сила эта такая, Илья Макарыч? Что страну нашу завоевать хочет, а русских людей рабами сделать? - спросил Николай, потягивая медовуху.
   - Дык хто её знат, чи евреи, чи мериканцы.... Я кумекаю, шо ты её побачишь, силу ту вражью. Я то не... а ты побачишь, покланешься шо новой власти. Кланяться будешь, та шапку сымать. Господами называть. Токма не русскими будут, господа твои. И относиться к тэбэ будут як к рабу свому. Попомнишь слова мои. Ишь ты, в демократию разговоры завели. Дурят народ, а он и рад. Як свиня перед корытом: каши дали - щастья полно. А что готовят к забою на мясо - ума не хватат.
   - Ага, я называю это синдром поросенка... накормили народ колбасой из химикатов, он и счастлив. Точно как поросёнок. Ему перед забоем тоже полное корыто каши наливают. Он в этом корыте по уши. И счастлив! Хрюкает от радости. А то, что сзади нож точит, не видит. Бабы русские рожать не хотят. А почему? Детей воспитывать не на что. И через пятьдесят лет нас, русских, половина останется. И придут другие люди. И начнут историческую справедливость восстанавливать. Мол, земля эта их когда-то была. И погонят нас, как погнали из братских когда-то республик.
   - Да... Я когда в Чечне был, мне дедушка русский в поселке Горагорский рассказывал. Чечены, когда возвращались из ссылки, были ниже воды и тише травы. Это в начале семидесятых. И кто мог тогда подумать, что всего лишь через двадцать лет мы, русские, будем драпать оттуда, как зайцы, побросав дома, вещи и стариков. Да... Жалко деда. Убили его всё-таки чечены. Пацаны пятнадцатилетние. Так, ради развлечения... Егор Иванович, вот Союз, такая держава... почему народ колбасой накормить не могла? - Николай посмотрел на Егора Ивановича.
   - Война... война виновата. Помню, мама всегда говорила, лишь бы не было войны. Войны все боялись. И политбюро, и народ. Все ресурсы на армию шли. А Америка специально нас в гонку вооружения втягивала, чтоб значит, экономику подрывать. А ещё мы полмира кормили. Соцлагерь продвигали. Конечно, это было ошибкой. Да и нефть американцы специально обесценили. Если б она стоила сто долларов за баррель, как сейчас, по Бродвею уже демонстрации с красными флагами ходили бы.
   - Нет, не согласен я. Всё равно народ поймет, кто есть кто. Вот когда я в Чечне был, анекдот рассказали мне. Чечены взяли в плен американского журналиста, француза и русского прапорщика. Держат их в зиндане месяц, второй. Выкуп никто не платит. Решили их, значит, расстрелять. Привели в лес. Поставили к оврагу. Ну, положено последнее желание. У американца спрашивают. Тот отвечает: "Виски мне". Дали. Француз вина захотел перед смертью. Ну, а прапорщик говорит: "Дайте мне пинка под жопу". Чечены смеются. Зачем тебе, Иван, перед смертью поджопник? А тот на своём. Подошел к нему чечен-верзила и берцем армейским, тем самым, которым московские тыловики обеспечивают их, по жопе прапора со всей силы. А тот выхватывает у них автомат и перестрелял всех чеченов. В общем, сбежали пленники. Пришли к федералам. Сидят у костра, тушенку водкой запивают. И американец и спрашивает у прапора: "Почему ты, Иван, сразу нас не освободил. Ты же такой Рембо?" А прапор жрёт тушёнку и отвечает: "Мы, русские, нация такая. Нам пока поджопник не дашь, мы с места не поднимемся". Так вот я думаю. Поднимется скоро народ русский. Скоро поднимется. Пойдет бунт по стране. - Николай выпустил густые клубы дыма.
   - Не знаю... не уверен. Слишком народ одурманен... - Егор Иванович задумчиво посмотрел вдаль. Хотя надо надеяться и не опускать руки. Конечно, надежда на молодежь. С них начнется возрождение России. А вот давайте спросим Кольку Степанова. Вон идет по той стороне улицы.
   На другой стороне улице не спеша шёл Колька Степанов, местный парень лет двадцати. После окончания десятилетки, как и все ученики, уехал из деревни поступать в техникум. На бюджет не поступил, на коммерческое не было денег. Год слонялся в городе в поисках работы, но скоро приехал в деревню к родителям. Но в поселке тоже не было работы. Вот он и слонялся по улице без дела. Днём отсыпался, ночью пил, как и все его друзья.
   - Николай! Поди сюда! - крикнул Егор Иванович.
   Николай оглянулся и не спеша подошёл к калитке дедушки Ильи.
   - Зрасьте, - поздоровался он и жадно посмотрел на стоящую на столе медовуху.
   - Здравствуй, Коля, здравствуй. Вот рассуди нас, старых людей. Как ты относишься к тому, что происходит в стране? Ну, вот ты, поддерживаешь ли ты политику правительства, партию Единая Россия, президента нашего?
   - А чё? - Колька непонимающе закрутил головой.
   - Чё - чё... как тебе живётся, Коля? - крикнул Николай.
   - А чё... ни чё... хорошо живется, а чё? - Опять уставился он на Егора Ивановича.
   - Коль, ну, по-простому... Тебя всё в твоей жизни устраивает? Или ты хотел бы что-либо поменять? - Егор Иванович с надеждой уставился на Кольку.
   - Не надо ни чё менять. Всё хорошо. А зачем менять?
   - Коль, ты в армии служил? - спросил его Николай уже спокойно.
   - Не... не служил.
   - А почему?
   - А зачем служить? - Колька все ещё ожидал подвоха в вопросе.
   - Ну, как зачем? Учиться военному делу настоящим образом. Чтоб, значит, если что, Родину защищать. - Егор Иванович с интересом наблюдал за Колькой.
   - А чё мне защищать? Коровник развалившийся? Так он никому не нужен. Хата наша тоже никому не нужна. Так что мне защищать? - Колька заулыбался во весь рот.
   - Коля! Ведь есть понятие родина. А как же с этим? - не стерпел Егор Иванович.
   - Дык где она, родина? Говно вот это? - Колька показал на развалившиеся совхозные развалины вдалеке. Так к гробу я видел такую родину. Были б деньги на билет, я бы уехал себе другую родину искать. А эта земля теперь олигархам московским принадлежит. И Магомеду. Моего здесь ничего нет. Какая же это родина? - он опять заулыбался.
   Ну, а если война? Родину же защищать надо? - Николай уже с подвохом посмотрел на Кольку.
   - Война? Не... на войну не пойду. А если силой заберут, так в первом же бою сдамся. О! Точно - сдамся. И заберут меня японцы, нет лучше в Америку пленным. Выучат там бесплатно языку, работу дадут. И заживу я! Точно! Лучше война. Может, хоть чуть по-человечески пожить.
   Колька закончил зло. Смачно сплюнул и пошёл прочь.
   Наступила тишина.
   -Да... - Егор Иванович покачал головой. - Печально, но он прав. Его здесь ничего нет. Земли Магомед скупил, дом разваливается, работы нет, власть против него. Точно. Чужбина.
   - Я когда училище заканчивал в восемьдесят четвертом, мы всем отделением рапорта написали в Афганистан. Защищать интересы нашей родины. И кто знал, где этот Афган и что там надо защищать? Партия сказала надо - комсомол ответил есть. Интересы родины - превыше всего. И жизнь можно за Родину отдать. А сейчас... чья она, родина теперь? Земля Магомеда, закон Кабана, власть взяточника Колосова...
   - Нет! Так нельзя! Молча смотреть, как у тебя забирают твою землю! Как спаивают твой народ. Поехали! Я подниму людей! - Егор Иванович подскочил и понёсся к машине. Николай побежал следом. Через пять минут они подъезжали к сельсовету. Там шла настоящая попойка. Кто-то в кругу отплясывал непонятный танец, рядом дрались двое, вернее, пытались драться, так как на ногах стояли с трудом. На земле уже спали мужики и бабы, не выдержавшие дозы халявного спиртного. Магомед стоял у крыльца правления со стаканом в руке и слушал пьяного мужика. Его водка в стакане была нетронутой. Он кивал головой, а кто-то из местных клялся ему в любви. На губах Магомеда была какая-то непонятная зловещая улыбка. Он резко отошел от собеседника и крикнул на кавказском языке:
   - Ахмед, мальчик, подойди ко мне.
   - Что, папа? - к Магомеду подошёл молодой человек, раздававший водку из "газели".
   - Ахмед, - он продолжал говорить на кавказском языке, - я хочу, чтобы ты хорошо запомнил этот момент. Придёт время, и ты расскажешь об этом своим детям и внукам. Чтобы был им урок. Вот так величие приводит к падению. Русские всегда считали себя старшим братом, великой нацией. И это величие сгубило их. Знаешь, какая любимая поговорка у русских?
   - Не знаю, папа. - Молодой человек преданно смотрел в глаза отцу.
   - Ничего нет лучше, чем пожар у соседа. Они получают удовольствие от беды другого русского. В нашем народе никогда этого не было. Поэтому они сейчас превращаются в нацию алкоголиков, а мы захватываем их земли. И придёт время, мы будем править здесь. Тебе осталось два года, и ты закончишь ментовскую академию. Я заплачу много денег, чтобы ты со временем стал начальником милиции этого района, и тогда нам никто не сможет помешать. Мы станем ставить на руководящие должности своих людей, и этим укреплять свою власть. Мы свалим этого наркомана Крамеля. И я стану главой этого района. А это бюджетные деньги, это полная власть над этими спившимися людьми.
   В это время к Магомеду пьяной походкой подошёл Кабан.
   - Ну, Магомедыч, ты отец наш, дай я тебя поцелую. - Он попытался обнять и поцеловать Магомеда, но тот резко оттолкнул его.
   Кабан, со стаканом в руке, продолжал лезть к Магомеду:
   - Вот ты один нас понимаешь, ты молодец, всей деревне устроил праздник.
   - Ладно, дорогой, иди лучше выпей с Колосовым, вы заслужили свой стакан водки. - Магомед брезгливо оттолкнул Кабана. Тот кивнул головой и пошёл в Колосову.
   Колосов сидел на лавочке в стороне и воровски пересчитывал деньги. Он с опаской поглядывал то по сторонам, то в портфель, где были деньги. Происходящее рядом мало волновало его.
   В это время Егор Иванович подскочил к крыльцу и громко закричал:
   - Товарищи! Граждане! Односельчане! Вас спаивают! Вас одурманивают, чтобы забрать вашу землю! Одумайтесь! Подумайте о детях!
   Но его никто не слушал. Тогда он подскочил к одной компании и, схватив бутылку водки, стал выливать содержимое на землю.
   - Ты что творишь, сука! - Пьяный Витька Прозоров выхватил бутылку у Егора Ивановича.
   - Виктор, вас же спаивают! Одумайтесь! В кого вы превратились? - Егор Иванович кричал на Витьку Прозорова.
   - Егорыч, ты кончай свою коммунистическую агитацию. Лучше садись с нами, выпей. - Ванька Виноградов протянул стакан Егору Ивановичу.
   Егор Иванович ударил по руке. Стакан упал и покатился по земле.
   - Ты не беспредельничай, не твоя власть! - Ванька Виноградов подскочил и зло взглянул на Егора Ивановича.
   - Ваня, тебя же спаивают! Ты же становишься скотом!
   Я? Скотом? - возмутился Ванька Виноградов. - Да при твоей власти мы скотами были. - Ты, что ли, в очередях за колбасой стоял! А спецпайки, а дефицит в первую очередь? Забыл? А я помню! - неожиданно вступилась за мужа Катька Виноградова.
   - Да пошёл ты к лешему, агитатор херов! Я помню, как при твоей власти цельный год за холодильником в очереди стояла. А сейчас ентих холодильников - хоть пруд пруди. И водки! Цельное море! И колбасы разной! И платьев, и колготок! - Светка Красикова заулыбалась во весь рот, поднялась и, затянув частушки, пошла по кругу:
   Полюбила летчика, думала - летает.
   Прихожу на эродром, а он подметает.
   Её подхватили другие и частушки понеслись по деревне. Егор Иванович стоял неподвижно. Его шокировали слова Светки Красиковой. Николай подошёл и негромко сказал:
   - Поедем, Егор Иванович. Уже поздно.
   - Да, Коленька, поедем.
   Магомед хорошо слышал этот разговор. Он стоял в стороне и улыбался, думая о чем-то своем. Николай повел машину в сторону дома Егора Ивановича. Ехали молча. Николай понимал, что Егора Ивановича лучше не трогать. Он курил, выпуская дым в открытое окно.
   - Я не понимаю, что происходит. Да, были очереди за колбасой. Но ведь холодильники у всех были полными продуктов. Но кто сомневался в медицине? Она была лучшая в мире. И бесплатная! Образование - лучшеё в мире. Любой мог поступить куда хотел. И учились все бесплатно. Жилье бесплатно! Почему не видят, как сейчас умирают дети, которым не хватает лекарств. Бомжей на улицах полчища! Неужели не понимают, что живут в долг, на кредиты? Почему не видят, что армии у нас реально нет? Мы беззащитны. Любая мелочная провокация - и мы окажемся в кабале завоевателей. И никакие ядерные силы сдерживания нам не помогут. Почему не видят, что суды продажные, что милиция превратилась в бандитов. Почему не видят, что за время новой власти не построено ни одного завода и фабрики. А гидроэлектростанции! А новые города! А где новые шахты и рудники? Качают последние полезные ископаемые! Добивают последнее оборудование! Никакого обновления производства! Это же катастрофа! Почему люди этого не видят! - Егор Иванович кричал, смотря вперед.
   Неожиданно он повернулся к Николаю и тихо, но отчетливо сказал:
   - Коля, я впервые ненавижу свой народ. Мне тошно в этой стране. Я хочу уехать.
   Николай молчал. Ком в горле мешал говорить. Скоро они подъехали к дому. Егор Иванович открыл дверь машины, минуту помолчал и затем, повернувшись к Николаю, негромко спросил:
   - А может, я не прав, Коленька? Может и правда, дело в колбасе?
   - Егор Иванович, вам надо успокоиться. Выпейте валерьянки на ночь. А утром я заеду к вам.
   Николай включил передачу и рванул в сторону цеха. Он хотел проверить, как закрыла двери Катюха. Неожиданно его внимание привлек дым в конце деревни. Николай повернул в сторону пожара. Машина неслась по ухабистой дороге, подпрыгивая на кочках. Дым валил всё больше и больше. Вверх полетели искры, сквозь дым показались языки племени. Скоро он подъехал к краю деревни. Горела кафешка дяди Миши. Но народа не было рядом. Всей деревней пьянствовали у сельсовета. Николай подбежал поближе и вдруг увидел на поваленном дереве дядю Мишу. Тот неподвижно сидел с бутылкой водки в руке и смотрел на огонь. Рядом валялась пустая канистра из-под бензина. Николай подошёл и сел рядом. Дядя Миша молча протянул ему бутылку водки. Николай взял её и стал пить прямо с горла. Затем передал водку опять дядь Мише. Тот тоже сделал несколько глотков. Так и пили молча, смотря на огонь. Николай пытался о чем-то думать, но в душе была какая-то пустота. Безразличие. И ко всеобщему пьянству, и к сгоревшей кафешке дяди Миши. И вообще ко всему, что происходило в стране. И чем больше он пил, тем спокойнеё становилось на душе.
   - Счастье-то на дне бутылки, - подумал он. - Вот она, секретная формула! Может и правда? Как все? Купил пойла, выпил и счастлив... А на другом конце деревни слышались частушки. Деревня гуляла. Пропивали землю. А по большому счёту - Родину.
  
  

6

  
   Та-та-та-та. Строчил пулемет из окна полуразрушенного дома. Николай, весь грязный, в мокром окопе, пригибался под градом пуль.
   - Комбат! Он же наших почти всех положил! Давай я его из орудия накрою! - кричал Витька Рыжов, его зам.
   - Нельзя! Приказ командующего - по боевикам стрелять только холостыми! Чтобы не обострять отношения с местными! - ответил Николай. А голове пронеслось: Витька же ведь убит, в горах, под Ведено? И что за дурацкий приказ - стрелять холостыми? Вон, бойцы лежат мёртвые. Дать бы сейчас залп из головного танка. Разом бы накрыли. Почему холостыми?
   Та-та-та-та!! Опять строчил пулемёт. Неожиданно Николай открыл глаза. Он спал в машине. Кто-то стучал в боковое окно. Но через запотевшие стёкла ничего не было видно. Николай поднял голову и открыл дверь машины.
   - Николай Павлович, с вами всё в порядке? - на него тревожно смотрела Катя Онищенко. У Николая ужасно болела голова, стучало в висках. Он пытался вспомнить эту девушку.
   - А ты кто? - выдавил он из себя, с трудом шевеля сухим языком.
   - Я Катя. Катя Онищенко. Мы с вами должны за компьютером ехать с утра.
   - Ах да. - Николай потёр виски. Голова гудела предательской болью.
   - А я иду и вижу: машина работает, фары горят. Думала, что плохое случилось. - Девушка продолжала тревожно смотреть на Николая.
   - Всё нормально, Катя Онищенко, только это... ты меня в цеху подожди... мне...
   - Хорошо, хорошо, я пока познакомлюсь с работниками, - перебила его Катя и убежала в цех.
   Николай огляделся. Машина работала, фары и вправду светились. Он не мог вспомнить, как доехал до цеха. В памяти с трудом всплывали подробности вчерашнего дня. Заглушив мотор, Николай встал на ноги. Голова кружилась, тошнота подкатывала к горлу.
   - Хорошо вчера на грудь принял, - подумал Николай. - Так, а с кем же я пил? Ах да... с дядь Мишей. Он вспомнил, как они пили молча, передавая бутылку водки друг другу. Когда кончилась бутылка, в ход шла вторая. Видимо, дядя Миша прихватил несколько бутылок на митинге.
   Медленной походкой Николай направился в цех. Взяв в кабинете полотенце, он пошёл в душевую. Включив холодную воду, с наслаждением стоял под струями воды. Через десять минут он вышел из душа и бодро направился в кабинет. Холодная вода сделала своё дело. Головная боль прошла. В коридоре на него с ходу налетела Зойка Смирнова.
   - Смирнова, ты точно меня покалечишь. - Николай поднял выпавшее из рук полотенце.
   - А у нас бухгалтерша новая. Молоденькая и красивая. - С ходу шёпотам выпалила та.
   - Давай-ка, зови эту красавицу ко мне в кабинет. - Николай повесил полотенце на плечо и пошёл по коридору.
   В кабинете он снял рубашку и достал из шкафа новую. В дверь неожиданно постучали, и в кабинет вошла Катя. Она сильно смутилась, увидев полураздетого Николая. Её взгляд упал на длинный шрам, через весь живот. Это отметина от осколка. Хирург, молодой лейтенант, так погано его заштопал, что Николай иной раз стеснялся раздеваться на пляже. Девушка замерла неподвижно, уставившись на шрам. Через мгновение она пришла в себя и негромко, запинаясь, сказала:
   - Николай... Павлович... мне сказали, что вы меня... звали...
   - Звал, Катя. Присаживайся. Задача следующая... - Он застегнул пуговицы рубашки и сел в кресло. Рукой показал девушке на стул. Та неуверенно присела на краешек. - Мне нужен учёт. Каждая копейка. Кроме того, мне нужен экономический анализ. Я должен понимать, где мы зарабатываем, а где теряем деньги, - он говорил громким командным голосом.
   - Николай Павлович, есть такая программка - 1с бухгалтерия называется. Я научу вас в ней работать. Я буду заносить учётные данные, а вы сможете контролировать бизнес по отчетам. Только для этого надо купить компьютер и программку, - девушка говорила быстро, как будто боялась, что Николай не возьмет её на работу.
   - Тогда поступим так: вот тебе деньги на подотчёт. - Николай достал пачку денег из ящика стола, - купишь всё, что необходимо для работы. Учёт начнёшь с кладовщицей Марьей Ивановной. Занесешь все данные в свою программу. Твой стол рядом с моим. Будешь правой рукой у меня. Я поехал в город. Останешься за старшего... или за старшую... - Николай улыбнулся. - Что непонятно, у Тамары Николаевны спросишь.
   Николай взял портфель с документами и вышел из кабинета. Катя, опешив, так и осталась стоять посреди кабинета с ключами и пачкой денег в руках.
   - Палыч, селёдку надо завозить в цех, на дефростацию не успеем к праздникам засолить. - Ему навстречу вышел рабочий Иван Семенович.
   - Всё, Семеныч, нет меня. Выходной у меня. Новый начальник в моём кабинете, все вопросы ему. - Николай хлопнул дверью машины и понёсся по неровной дороге в сторону города. Он почувствовал сильную усталость. Не разбирая дороги, мчался по ухабам. "Волга" поскрипывала подвеской, шины визжали на поворотах. Чем дальше уезжал Николай от поселка, тем лучше становилось у него настроение. Сейчас он приедет к Валентине. Та его накормит, выпьет водочки. И конечно, секс. В этом она мастерица. Целый месяц он не был у неё. Не объезжая ям, Николай гнал по дороге. Подъезжая к городу, Николай улыбался, предвкушая встречу с этой женщиной. Город встретил его суетой перекрестков и рекламными плакатами. Резко вывернув из-за поворота, Николай затормозил. Вот он, знакомый дом. Он вышел из машины и вошёл во двор, чтобы открыть ворота. Но во дворе увидел машину зампрокурора, Васьки Евстигнеева. Николай в нерешительности остановился. Вдруг из открытого окна дома со второго этажа донесся пьяный разговор. Это был голос Валентины. Затем из окна показался полуголый Васька. Он курил сигару, выпуская дым в окно. Валентина, без кофты и бюстгальтера, повисла на нём.
   - Васёк, ну ты мужик? Ну, ты можешь сделать женщине приятное? - Валентина еле двигала языком. Видимо, они пили всю ночь.
   - Валя! Ты человек! Ты пррросто секс-машина, - Васька тоже еле говорил.
   - Ну, пойдем, хватит курить, займёмся делом. - Валентина обняла Ваську, и тут она заметила Николая.
   Сначала она растерялась. На мгновение скрылась в окне, но через минуту показалась и вызывающе взглянула вниз. Затем громко, чтобы Николай услышал, крикнула:
   - Пойдём займёмся делом! Назло врагам!
   Николай минуту стоял молча. Затем, заулыбавшись, почему-то посмотрел вверх, на небо.
   - Эх! Баба с возу, кобыле легче - он радостно махнул рукой, сел в машину и погнал прочь. У него не было злости на Валентину. Напротив. Он испытывал чувство облегчения. Теперь свобода. Никаких обязанностей.
  
  

7

  
   Николай сидел на старенькой табуретке у изголовья умирающего Егора Ивановича. Сразу, после того случая, когда Магомед забрал землю у дяди Миши, тот заболел. Вначале он как бы потерял смысл жизни. Перестал работать в саду, бегать на зарядку. Днями пропадал на кладбище, где были похоронены его жена и сын. Он как-то быстро угас. Николай водил к нему разных врачей, но те не находили что-либо серьёзное. Так, обычные для стариков болячки: повышенное давление, сахар в крови, щитовидка. Последний месяц он почти не вставал с кровати. Даже с Николаем совсем не разговаривал, так, лишь нехотя отвечал на расспросы.
   - Николай Павлович, я сделаю укол? - медсестра вошла в комнату со шприцем в руках.
   - Да, конечно. - Николай уступил место и подошёл к окну.
   За окном стоял дождливый ноябрь. В саду было много неубранной листвы, над беседкой гроздьями висел виноград. Егор Иванович уже давно не выходил в сад, а Николаю было недосуг. От этого во дворе было пустынно и неуютно. В дальнем углу, около будки, лежал пес Багратион. По окнам стекали струи дождя. Было сыро и тоскливо.
   Медсестра скоро ушла, а Николай продолжал стоять у окна.
   - Коля. - От неожиданности Николай вздрогнул.
   Он быстро подошёл к кровати и склонился над Егором Ивановичем:
   - Да, Егор Иванович, я вас слушаю.
   - Коля, сядь. Там, в шкафу, завещание... Потом найдёшь... я все завещаю тебе. Дом, машину, квартира у меня ещё есть в городе... - Егор Иванович говорил с трудом, тяжело дыша.
   - Спасибо, Егор Иванович, я...
   - Не стоит благодарить... ты мне был вместо Ванечки. За могилками нашими приглядывай только... ведь у меня никого нет, кроме тебя.
   - Не беспокойтесь, Егор Иванович. Вы крепитесь, ещё выздоровеете. Нельзя раскисать.
   - Нет, Коленька, сегодня умру. - По щеке Егора Ивановича скатилась слеза. - Ты знаешь, жалею очень, что Ваньку так воспитал. Правду говорить, за счастье народа русского воевать. Честным быть. Поплатился он за моё воспитание. А научил бы я его лицемерию, деньги воровать из казны, связи нужные заводить - живой бы он был сейчас. Да и я при нём, Оленька бедная... - Егор Иванович всхлипнул. По его щекам катились слёзы. Николай тоже не смог сдержать себя. Ком в горле мешал говорить. С трудом он выдавил из себя:
   - Всё правильно вы говорили. И Ваньку правильно воспитали. Придёт время, люди поймут, где правда....
   - Нет, я ненавижу свой народ. Им врут, а они верят. Сидят по уши в говне и верят в лучшую жизнь. Их откровенно грабят, а они опять идут и голосуют за тех, кто их грабит. Отупевшая нация... хотя это плоды воспитательной работы Компартии. Я уверен, в нашей стране всё развивается по заранее спланированному сценарию, который рассчитан на столетия. Сначала Ленин провел революцию и забрал всё богатство у русских промышленников и купцов, потом семьдесят лет народ русский превращали в тупых баранов. Потом Ельцин всё пропил. И к власти пришли новые русские... хотя русских там нет и в помине. И сейчас наш народ просто уничтожают. А он и заблеять боится. Жаль, что я дожил до таких времен. Всё, Коленька, развивается по спирали. Была революция семнадцатого года - была революция девяносто первого года. После революции семнадцатого - НЭП, после девяностых - тоже подъём экономики. После НЭПа террор тридцать седьмого, развал армии, война. Сейчас мы стоим на пороге террора. Армию уже почти развалили... А дальше, Коленька, опять новый Гитлер, и превосходство одной нации, уничтожение другой. Только в сорок первом году русский народ стеной встал за родину... А сейчас... Помнишь, что Колька сказал? Не его это родина. Не пойдет он за неё воевать. Поэтому нас голыми руками... а потом сделают рабами, или роботами... Русская нация в большой опасности...
   - Егор Иванович, всё ещё образуется, русский народ ещё поднимется....
   - Нет, Коленька, это катастрофа русского народа, это его уничтожение. Если хочешь - геноцид. Хочешь уничтожить народ - поменяй ценности. Сейчас главная ценность - это колбаса. Дело только во времени. Десять, от силы двадцать лет - и Россия развалится, как карточный домик, на мелкие губернии. И придут к власти иноземцы. Уже сейчас идёт самое настоящее уничтожение русского народа. Придумали даже специальную статью - экстремизм. Это, значит, если ты заявишь громко, что русский, так тебя в каталажку... Это уже экстремизм. Пацаны молодые вон, пытаются за себя постоять... Так их на зону лет на двадцать... чтоб другим неповадно было. А иноземцы их режут и стреляют на улицах. Пацанов русских безнаказанно убивают. И иноземцам этим ничего, откупаются суки...
   - Егор Иванович, вы попейте. - Николай поднёс стакан с чаем.
   Тот сделал несколько маленьких глотков и продолжил:
   - Слушай меня внимательно, Коленька. Тебе нужно приспособиться к новым порядкам. Если хочешь - к новой морали. Это в наше время учили справедливости, говорить правду, быть честным. Сейчас другие правила. Смена ценностей. Быть богатым и воровать - это почётно. Если ты честен, но беден - ты лох. Если ты не примешь их, у тебя ничего не получится в жизни. Сейчас главное - угодить власти. В стае жить - по-волчьи выть. Примешь законы стаи - будешь заниматься бизнесом, заработаешь денег. Всё будет хорошо. Не примешь законы - стая тебя сожрёт, и не подавится. Жалко, не тому я учил Ваньку. Счастье народа, справедливость, благополучие родины... Всё это прошлое. Запомни, Коленька, - авторитет человека в наше время определяет количество денег, которым тот располагает. И не важно, каким путём он их получил. Не важно, что у него руки по локоть в крови, что он обокрал своего отца, брата. Важно, что у человека много денег. А значит, он герой нашего времени. Вот такая, брат, философия... - Егор Иванович закрыл глаза. Дыхание его было неровным, он начинал задыхаться.
   - Я это уже понял... Но воровать... грабить... - Николай замолчал недоговорив.
   Неожиданно Егор Иванович стал бредить.
   - Оленька, Оля, Олюшка... - он шептал слова как бы во сне. Его голова запрокинулась назад. Руки мелко дрожали.
   Николай сидел неподвижно, понимая, что это последние минуты жизни этого человека. Сначала он сидел молча. Потом из глаз потекли слёзы. Перехватило дыхание. И он заплакал. Как плачут в детстве. Навзрыд. Николай сидел ровно, неподвижно, положив руки на колени. Он плакал громко, плечи его тряслись, слёзы скатывались по щекам. Егор Иванович уже беззвучно шевелил губами, он сильно побледнел, дыхание стало прерываться. Неожиданно он глубоко вздохнул, затем открыл глаза, посмотрел на Николая. Тот встрепенулся, подумав, что Егору Ивановичу стало легче. Он привстал, склонившись над Егором Ивановичем.
   - Не плачь, сынок, - отчетливо сказал Егор Иванович, улыбнувшись. Дыхание его остановилось, и он затих, откинув голову назад. Старик лежал с открытыми глазами и с широкой, открытой улыбкой. Николай закрыл ему глаза ладонью. Затем встал и перекрестился. Неторопливо и спокойно он сложил руки на груди покойнику, взял свечу в шкафу и зажёг её. Ему почему-то стало легко. Как будто Егор Иванович забрал с собой в мир иной его боль, переживания. Абсолютно спокойный, Николай стоял и шептал молитву. Давно, ещё в Чечне, его научил этой молитве батюшка, который приходил отпевать убитых. По его лицу продолжали бежать слёзы. Хотя сердце уже билось ровно, боль в груди отступила. Он прощался с близким человеком.
   Хоронили Егора Ивановича на другой день после обеда. В последний путь его провожали Николай, дядя Миша, дедушка Илья и старый пёс Багратион. На окраине деревни им встретилась пьяная компания. Ванька Красиков с женой, Витька Прозоров и ещё две какие-то приезжие пьяные бабы. Они с трудом шли по непролазной грязи, смеясь и поддерживая друг друга от падения.
   - О, глянь. Секретаря партейного хоронят! Глянь, какие-то почести! Салют ему! - Светка залилась пьяным смехом.
   - Замолкни, дура. Покойник ведь, - осадил её муж, перекрестившись.
   - А я чё? Вот колбасы при коммунистах не было, правда, Люсь?
   - Да какая колбаса? Одеколон пили! А щас? Вон, Магомед, водяру какую возит классную! Дешёвая! - Васька Красиков громко икнул, еле выговаривал слова.
   Николай равнодушно прошёл мимо пьяной компании. Он шёл за подводой, на которой лежал гроб с телом Егора Ивановича.
   - Вот за счастье этих людей ты боролся, - сказал он негромко, склонив низко голову. - Оказывается, всё дело в колбасе... - Николай положил руку на гроб, придерживая его на дорожных ухабах. Голова Егора Ивановича качалась на ухабах. Скрещенные на груди руки подпрыгивали. На губах застыла улыбка. Он как бы улыбался или смеялся над проходившими мимо пьяными людьми. Но улыбка была какая-то мертвая...
   Тяжёлая грязь прилипала к сапогам. Мелкий дождь моросил не переставая. Шли молча. Одежда промокла, грязные сапоги с трудом отрывали от земли, то и дело скользя по грязи. Лошадь тяжело тянула подводу по разбитой дороге. Дядя Миша изредка несильно стегал её кнутом. Старый пёс Багратион семенил рядом, низко опустив голову. Он как будто понимал, что провожает в последний путь хозяина. Сопровождающие время от времени хватались за подводу, чтобы не упасть. Шли молча...
   В последний путь провожали заслуженного человека. Который всю жизнь посвятил служению своему народу. Целью которого было не личное обогащение, а процветание своей страны. И он проиграл эту борьбу. Победило ханжество, вранье, лицемерие. И сейчас его везли хоронить. Как проигравшего. Под песни спивающегося народа. Как будто и не было трех орденов Славы за Великую Отечественную. И ордена Трудового Красного Знамени за целину. И район лучший по всем показателям, и работа без выходных и отпусков на благо этих людей. Как всё поменялось. СМЕНА ЦЕННОСТЕЙ. Николай вспомнил, как год назад он присутствовал на похоронах местного криминального авторитета. Пышные похороны, множество венков. Представительные делегации от бандитов и местной власти. Как начальник милиции высыпал горсть земли в могилу и перекрестился. Как Кирилл говорил пламенную речь о безвременной кончине уважаемого человека. СМЕНА ЦЕННОСТЕЙ. Вернулись с кладбища уже по темному. Без лишних разговоров выпили за упокой души и разошлись по домам. Николай несколько раз выходил из дома покормить Багратиона, но тот не появлялся. Не пришёл он и на следующий день, и через неделю. А когда Николай на девять дней пришел на кладбище к Егору Ивановичу, то обнаружил там мертвого Багратиона. Тот лежал у изголовья могилки, положив голову на лапы. Над ним роились мухи. Видимо он так и не ушёл от хозяина. Так и подох, толи с голоду, толи с тоски.

НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ, ПРИСНИВШАЯСЯ В НОЧЬ, С ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУ

Глава 3

  
   Сентябрь 2168 года
  
  

1

  
   Ян, радостный, вбежал в комнату Розы и остолбенел от неожиданности. В комнате кроме Розы были ещё Фиона и Суним.
   Роза подошла к мальчику и обняла его:
   - Не бойся, это наши друзья... Фиона и её муж Суним.
   Ян встревоженно посмотрел на Розу.
   - Ян, мы твои друзья. Не бойся нас. - Фиона дружелюбно посмотрела на Яна.
   Роза проводила мальчика к столу и посадила его за стол.
   - Вот твоя любимая паста, - сказала она слабым голосом.
   - Матушка Ро, ты почему такая расстроенная? Что-то случилось? - спросил встревожено Ян.
   Роза действительно выглядела разбитой. Бессонная ночь сделала своё.
   - Нет, мой мальчик, - устало улыбнулась она, - всё хорошо, не волнуйся.
   - А вот я ничего хорошего не вижу! - вдруг взорвалась Фиона.
   Она резко встала и заходила по комнате.
   Ян опять тревожно посмотрел на Розу.
   - Суним! Может ты, как мужчина, начнёшь разговор? - властно спросила Фиона.
   Суним встал и, взяв Фиону за плечи, усадил её на стул.
   - Самое главное - не паниковать, всегда можно найти выход, - он сказал эти слова медленно, почти протяжно.
   Затем он подошёл к окну и начал говорить не оборачиваясь.
   - Ян, приключилась одна неприятная история...с тобой и Яночкой.
   Суним говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово. Все притихли, уставившись на него.
   - Ян, ты встречался в этой комнате с Яной, девочкой из отряда Р.
   Ян поднял голову и тревожно посмотрел на Розу.
   - Да, мой мальчик, мне всё рассказала Яночка, - сказала Роза. Её глаза были полны слёз.
   - Говори правду, они помогут. Доверься им, это мои друзья.
   - Ян, ты встречался здесь с Яночкой, и в результате у Яны будет ребёнок, - опять резко сказала Фиона, заходив по комнате.
   - Какой ребенок? - Удивлённо посмотрел на Розу Ян.
   - Сулим! Ты можешь, как мужчина, объяснить, как делают детей, - опять взорвалась Фиона.
   - Я что, врач? - возмутился Суним.
   - Ты мужчина, - бросила она в сторону мужа и, обернувшись к Яну, резко сказала:
   - В общем, будущий отец, слушай меня внимательно. Ты встречался здесь с девочкой?
   - Да, я встречался с Яной. Мы уже пять месяцев остаёмся вместе в этой комнате. Я хотел сначала признаться тебе, тетушка Ро... Получилось всё случайно. Я сам не знаю, как ключ оказался у меня... В общем я хотел пошутить... а когда принес ключ, то встретил здесь Яну. Нам было так хорошо, что я не вернул ключ. Мне стыдно, тетушка Ро! - Ян говорил раскаянно, горячо. При этом он виновато смотрел на Розу. Та расплакалась, закрыв лицо руками. Мальчик быстро подскочил к ней и, обняв, принялся успокаивать.
   - Так, только без соплей, - опять вмешалась Фиона. - Суним, да в конце концов, ты можешь объяснить ему, что произошло?
   - Что объяснить.? - Суним испуганно посмотрел на жену.
   - Как дети делаются... Или ты уже забыл?
   - Нет, конечно. Ян, ты... в общем ты был с Яной без одежды?
   - Да, мы сначала случайно разделись, нам было очень приятно, когда мы обнимались с Яной. И мне, и ей. Мы делали это каждый раз, когда встречались, - наивно ответил Ян. Он подошёл к окну и отвернулся, нервно сжимая пальцы рук.
   - От этого у Яны будет ребёнок. А это - нарушение режима, и нас всех утилизируют, - зло сказала Фиона, нервно барабаня пальцами по столу.
   - Какой ребёнок? Почему? Ведь дети появляются в лаборатории?
   - Дети могут появляться и в семье, когда мужчина и женщина обнимаются. У всех, кроме русинов, так происходит. Только вы, русины, рождаетесь в лаборатории. Там искусственно осеменяют девушек, и те в инкубаторе вынашивают, а затем рожают детей. Потом их привозят сюда и держат здесь до восемнадцатилетнего возраста. Затем, после стерилизации, русинов отправляют на работу в резервации. Так распорядился СПАСИТЕЛЬ. Такова доля русинов, - негромко сказал Суним
   - И что же теперь будет? - Ян с тревогой смотрел на Сунима.
   - По закону мы должны рассказать обо всём в службу режима, а те должны будут утилизировать тебя, Яну и Розу. То, что произошло, есть тяжкое нарушение режима. За это только утилизация.
   - Что такое утилизация? - взволнованно спросил Ян.
   - Вас всех сожгут в печке! А теперь ещё и нас с Сунимом, как соучастников, - опять вспылила Фиона.
   - Это правда, матушка Ро? - Ян бросился к Розе.
   - Да, мой мальчик, это правда, - расплакалась Роза. Она крепко обняла Яна.
   В комнате наступила напряжённая тишина.
   - Положение серьёзное, но выход должен быть. Первое - нельзя расстраивать Яну: она носит ребёнка. Её необходимо оградить от лишнего беспокойства. Второе - всем держать языки за зубами. Любая утечка информации грозит нам всем утилизацией. Третье - выход я обязательно найду, - Суним говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово. И от этого у всех появилась уверенность в том, что всё будет хорошо. У всех, кроме самого Сунима. Он, как никто, понимал сложность ситуации. И говорил он эти слова только для того, чтобы всех успокоить.
   - Ну, я же говорила. - Фиона обняла Сунима и чмокнула его в щеку. - Он у меня лучший. - Она гордо посмотрела на Розу и Яна.
   Роза устало улыбнулась. Ян с благодарностью посмотрел на Сунима.
   Только все облегченно вздохнули, как в комнате неожиданно раздался железный голос громкоговорителя:
   - К вам посетитель.
   - Это Яночка, - обрадовано подскочила Роза и нажала кнопку открытия двери на пульте управления.
   В комнату вошла Яна. Увидев посторонних, она нерешительно остановилась у двери.
   - Не бойся, доченька, здесь твои друзья, - сказала Роза усталым голосом.
   Ян быстро подошёл и обнял девочку, та прильнула к нему. Это была встреча любимых. Каждый жест, взгляд выдавал их любовь. Они стояли посреди комнаты, обнимая друг друга. Ладошки крепко сжимали друг друга, как бы давая понять, что никакая сила не может их разлучить. Лица светились от радости встречи. Они были наивны и чисты. И в действиях, и в помыслах, и в своей любви. Им было просто хорошо вдвоем. Им, лишь двоим из племени русинов, обреченных жить без любви, не зная чувства радости и горя, лишённых возможности рожать и растить детей, думать и совершать глупости. Им двоим, представителям целого народа, когда-то обманутого и преданного.
   Суним с жалостью смотрел на Яну и Яна. Его впервые одолевали мысли: Почему русины живут на положении живых роботов. Кто уготовил им такую долю? Он смотрел на этих любящих человечков, и сердце сжималось от того, что их утилизируют. Их и ещё не родившегося ребёночка. Таков закон. За нарушение порядка наказание одно - утилизация. Так распорядился СПАСИТЕЛЬ. Именно такими жесткими мерами он навел в стране такой идеальный порядок. Жестокое наказание - пример для всех. "За любое нарушение режима ждет возмездие" - это главный лозунг режима. С этого начинается каждый воспитательный час, который проводится ежедневно, перед началом работы. В это время все читают вслух Главную Книгу, которую написал СПАСИТЕЛЬ. Вслух читают, чтобы идеи этой книги вгрызались в мозг и намертво оставались там до конца дней. И никогда ещё у Сунима не возникало сомнения, что мир может быть устроен по- другому. Что русины - такие же люди, как и все, и что отнимать жизнь у человека - это неоправданная жестокость. Они изучали ещё в школе, что СПАСИТЕЛЬ пришёл, когда мир находился в хаосе. Люди убивали друг друга, женщины были общими, семья вообще потеряла свой смысл. Дети рождались от разных отцов, и матери, потерявшие материнский инстинкт, бросали их. А сами предавались весёлой жизни. СПАСИТЕЛЬ пришёл в то время, когда мир находился на грани катастрофы. И ОН СПАС МИР. Мир, который кто-то повёрг в хаос. И все народы ему за это благодарны. И в том, что существующий мир идеален, никто не сомневался. Все считали, что авдеи - высшая раса и что они и только они должны управлять миром. Ведь это воля СПАСИТЕЛЯ. Никто не сомневался, что все должны подчиняться жёстким правилам: когда и на ком жениться, когда рожать детей, какого пола. И только сейчас у Сунима вдруг появилась странная мысль: А ВДРУГ КТО-ТО СПЕЦИАЛЬНО ПОВЁРГ ЭТОТ МИР В ХАОС, ЧТО БЫ ПОТОМ, ПРИДЯ К ВЛАСТИ, УСТАНОВИТЬ ТАКОЙ ПОРЯДОК. И все будут благодарны ему за спасение. И ни у кого не будет мыслей по-другому устраивать мир. И все будут до конца своих дней благодарны СПАСИТЕЛЮ. И благодарны за спасение. Никогда он в разговорах с друзьями не говорил о том, что мир устроен неправильно. Что русины тоже люди и должны жить как все: создавать семьи, рожать детей, иметь способность мыслить. Говорить об этом строго запрещалось Главной Книгой. И если кто выражал сомнения в правильности Главной Книги (при тестировании, которое проводилось один раз в год, эти мысли могли проявиться) был утилизирован. Всем, кто участвовал в диалоге, также грозило немедленное наказание.
   - Будем знакомы, я Фиона, лучшая подружка Розы. - Фиона протянула Яночке руку.
   Яна пожала её и тихо спросила:
   - А что такое подруга?
   - Ну, это когда ты с ней как с Яном, - ответил за Фиону Суним.
   - Только мы не обнимаемся, - громко добавила Фиона и с улыбкой посмотрела на Сунима.
   - А это Суним, он тоже наш общий друг, - вставила Роза.
   - Суним и Фиона... Очень красиво звучит. Как вода и огонь, - тихо сказала Яна.
   - Ты смотри, как в точку попала: я - огонь, Суним - вода, - улыбнулась Фиона.
   - Ладно вам, дайте детям побыть одним. Им ваши сказки слушать не очень хочется, - сказала Роза.
   Суним встал со стула и достал из кармана куртки комбинированный пульт, с помощью которого управляли всеми механизмами.
   - Нам надо домой, рабочий день закончен. - Он нажал кнопку вызова везделёта, и уже через минуту аппарат был у небольшого причала, расположенного рядом с окном.
   - Да, конечно, поедем. Вам есть о чём поговорить. - Фиона поднялась с кресла и вместе с Сунимом пошла в везделёт. Аппарат бесшумно исчез, и Роза осталась в комнате одна с детьми.
   В комнате наступила напряжённая тишина. Роза сильно устала от переживаний. Хотя Суним внушил ей уверенность, она понимала, что всё очень сложно. И ещё неизвестно, чем закончится. Но всё же Суним дал ей хоть какую-то надежду.
   Как только Фиона и Суним улетели, Роза подошла к детям:
   - Ребята, садитесь на диван, разговор будет непростым.
   Ян и Яна послушно сели на диван, прижавшись друг к другу и стали пристально смотреть на Розу. Та села рядом в кресло.
   - В результате того, что вы встречались у меня в комнате... - Роза замялась. - Ну... и обнимались, у Яны будет ребёнок. Это маленький человечек, ваш ребёнок.
   - Это такой, каких привозят из инкубатора? Ой, это здорово! - Яна засветилась от радости.
   Роза с трудом сдерживала слёзы. Она резко встала и подошла к окну. Ком в горле опять мешал говорить. Она сделала несколько глубоких вздохов.
   - Матушка Ро, ведь это так здорово, у меня появится малыш. Мы с Яном будем его растить, - наивно продолжила Яна.
   - Это запрещено, - вдруг резко сказала Роза. - Русинам запрещено самим рожать и воспитывать детей.
   - И что же нам делать? - по-взрослому серьезно спросил Ян.
   - Ну, во-первых, всё это скрывать. Второе - ждать помощи Сунима. Он что-нибудь придумает.
   Роза взглянула на часы и подошла к ребятам.
   - А вообще давайте думать о хорошем. Всё образуется. Суним нам поможет. И самое главное - необходимо всё держать в тайне. Это очень важно.
   Потом Роза ещё долго объясняла детям, как появляются на свет малыши. Почему им, русинам, нельзя жить как всем. Рассказывала, как прятать свой увеличивающийся животик Яне. И как ей предстоит рожать ребёночка. Когда прошёл час, она велела детям идти к себе. Ян и Яна по очереди поцеловали Розу и скрылись каждый за своей дверью.
   Когда дети вышли, Розе стало легче. У неё появилась надежда, что всё будет хорошо. Она даже улыбнулась.
   - Всё будет хо-ро-шо, - сказала она громко по слогам и, потянувшись, стала собираться домой. Улыбка не сходила с её лица. Подумать только, у её детей будет ребёнок. И она уже почти бабушка? Она собирала свои вещи и улыбалась. И опять одинокие слезинки капали из её глаз. Но это были слёзы радости. Ни за что она не даст своих детей в обиду. Даже если потребуется отдать жизнь. Это было проявление её материнского инстинкта. Она чувствовала опасность. И, как волчица, готова броситься на любого, кто обидит её детей. И пока в её жилах будет хоть капля крови, она будет сражаться за них, своих детей. Таков закон природы. Такова любовь матери. Таковы инстинкты, которыми наделён человек.
  
  

2

  
   Везделёт летел по заданной программе. Суним безучастно наблюдал в лобовой иллюминатор. Фиона сидела рядом. Они так и не проронили ни слова. Через десять минут везделет плавно опустился на маленькую площадку у дома.
   - Мне надо подумать, - сказал на ходу Суним и быстро пошёл в беседку, которая располагалась в саду. Фиона собрала сумку и, выйдя из везделёта, нажала на кнопку управления на пульте. Аппарат беззвучно скрылся в подземном ангаре.
   - И почему это делаю всегда я, - раздосадовано пожала плечами Фиона и пошла в дом.
   Дома она разделась и, первым делом, направилась в реабилитационную комнату.
   - Добро пожаловать, - пригласил компьютер металлическим голосом. Фиона вошла в комнату и легла в капсулу. Входная дверь бесшумно закрылась. Комната стала наполняться приятными запахами. Одновременно стала повышаться температура. Через несколько минут под телом Фионы стали перекатываться маленькие ролики, а сверху механическая рука принялась массажировать тело. Капли пота побежали по лицу. Усилия массажеров нарастали, одновременно росла температура. Через несколько минут капсула стала вертикально и отъехала от Фионы. И сразу же со всех сторон по телу ударили струи горячего воздуха. Так продолжалось около минуты. Затем мощные струи ледяной воды заставили Фионы вскрикнуть. Теплые струи воздуха нежно закончили массаж. Фиона, расслабленная и довольная, вышла из реабилитационной комнаты и села в глубокое и мягкое кресло. Закрыв глаза, она сразу заснула.
   Ветер кружил огромные хлопья снега, которые слепили глаза и мешали дышать. Фиона куталась в высокий воротник зимней куртки и, утопая в сугробах, с трудом шла навстречу ветру. Она пыталась кричать, но снег сразу набивался в рот. Фиона прикрывала глаза от снега, стараясь хоть что-то разглядеть впереди.
   И она опять, превозмогая усталость, шла вперёд. Отвесная скала возникла на пути неожиданно. Фиона упёрлась руками в неё и пошла дальше на ощупь. Этот путь казался ей бесконечностью, и она уже не понимала, куда и зачем идёт. А впереди только стена, в которую она упиралась руками и которая казалась ей бесконечной. Наконец совсем обессиленная, она нашла узкий проём в скале и почти упала в него. На четвереньках она проползла несколько метров и потеряла сознание. Через несколько минут забытья Фиона пришла в себя. Глаза постепенно привыкли к темноте, и она увидела, что лежит внутри небольшой пещеры. Узкий вход надежно защищал её от ветра, и здесь было уютно и тепло. Вдруг какой-то писк в углу привлек её внимание. Фиона с трудом поднялась и пошла навстречу непонятным звукам. В самом углу пещеры она увидела двух маленьких младенцев, завернутых в шкуры. Они были совсем голенькими и дрожали от холода. Это были девочка и мальчик. Фиона быстро скинула большой платок, которым укутывала свою шею, и начала заворачивать младенцев. Те, почувствовав заботу, стали кричать ещё громче. Тогда Фиона решила согреть их своим телом. Она быстро расстегнула тёплую кофту, сняла лифчик и, взяв детей каждого в одну руку, приложила их к своему телу. Младенцы, почувствовав тепло, замолчали и стали искать губами сосок груди. Фиона от удовольствия заулыбалась. Какое это блаженство, когда на твоей груди находит покой младенец. Она вспомнила, как когда-то давно кормила грудью своего ребёнка. Фиона инстинктивно подтолкнула детей к соскам, и те, поймав их ртом, начали яростно сосать. В какой-то момент ей показалось, что младенцы сосут её кровь, и она испуганно оторвала их от груди. Но из обеих сосков закапало молоко. Младенцы быстро поймали их опять и дружно зачмокали. Фиона замерла. Откуда у неё молоко? Ведь рожала почти двадцать лет назад? Но ей было так приятно от этого дружного чмоканья, что она заулыбалась и застонала от удовольствия.
   - Фиона, Фиона! - Суним осторожно теребил Фиону за плечо. - Проснись, что с тобой?
   Фиона открыла глаза и непонимающе стала оглядываться. Затем распахнула халат и достала грудь. На глазах изумленного Сунима она пыталась выдавить молоко.
   - Что с тобой? - удивился Суним.
   Фиона спохватилась, запахнула халат и села на кушетку, свесив ноги.
   - Тьфу ты, сон какой-то странный. Как будто я детей чужих своим молоком кормила.
   - Это, наверное, от переживаний. Ты себя хорошо чувствуешь? - Суним сел рядом и обнял Фиону.
   - Суним, почему мы не можем сами планировать детей? Почему мы можем иметь только одного ребёнка? А если я хочу пятерых родить?
   - Фиона, ну ты же знаешь... это воля СПАСИТЕЛЯ - регулировка рождаемости. У нас есть сын, и больше нам нельзя иметь детей.
   - У нас есть сын, но ему восемнадцать зим, и он учится в другом городе. А потом его направят куда-нибудь на работу. И мы будем общаться только виртуально. Почему мы не можем иметь ещё детей, я хочу рожать, кормить детей грудью! Почему меня лишили этого? - кричала Фиона.
   - Успокойся, любовь моя. - Суним непонимающе гладил её по голове.
   - Сон мне приснился, будто я в пещере нашла девочку и мальчика. И я кормила их грудью, - уже спокойно сказала Фиона.
   - Это на тебя повлиял сегодняшний разговор с Розой и ребятами.
   - Да, я знаю... Послушай, Суним, мы попали в неприятную историю. Это из-за Розы. Но я не могу её бросить в таком положении. Котар ей не поможет: у них сложные отношения. Он сразу напишет на неё донос. Вся надежда только на тебя. И я понимаю, как мы рискуем. - Фиона обняла Сунима.
   - Я сделаю для тебя всё, любовь моя, - Суним крепко прижал Фиону к себе. - Ты знаешь, у меня сегодня чуть сердце не разорвалось от жалости к ребятам. Я никогда не думал об этой несправедливости к русинам. А сегодня увидел их и подумал... Ведь они тоже люди, и должны жить как все. Почему их стерилизуют? Фактически превращают в роботов. Живых машин. Это бесчеловечно.
   - Я помню в детстве разговоры стариков о русинах. Это мы уже ничего не помним и не знаем. А они говорили о том, как всё произошло. А ещё мой дедушка рассказывал мне сказки. Но потом, когда я стала постарше, я вспомнила разговоры стариков и сказки дедушки. Оказывается, дедушка рассказывал мне нашу историю. Ему же эти сказки рассказывал его дедушка, который помнил, как всё происходило. Ведь по воле СПАСИТЕЛЯ у нас нет истории. Вернее, наша история начинается после его прихода. И нас учат, что до этого мир не существовал. Нас заставили забыть свою историю. И предков, и богов, и Родину. Я только теперь понимаю, какую удобную форму сохранения истории придумали наши предки. Сказка для ребёнка. Детский ум не может делать анализ, он только наслаждается сюжетом. Но когда взрослеешь, все эти сказки вновь всплывают в памяти. Вот мой анализ истории. Когда-то русины были большим и сильным народом. Они фактически правили миром. Маленькие народы, которые жили с ними, тоже чувствовали себя хорошо под их защитой. У них был свой бог-спаситель - звали его Христос. Они поклонялись ему. И у других народов тоже свои боги. Все жили в дружбе и согласии. Но земля, на которой жили русины, была очень богата и плодородна. И было много желающих захватить эту землю. И захватив богатства этой земли, захватить мировое господство. Много было нападений на русинов. Но русины - большой и сильный народ. И не так просто было его завоевать. И поэтому злые силы решили разрушить его изнутри. Среди них посеяли порок, зло. Привели к власти правителей, которые заботились только о своей наживе и отдали страну фактически на разграбление. И в итоге этот народ стал самоуничтожаться. Заводы и фабрики остановились, работы не стало. От безвыходности русины пили дурманящую воду, вдыхали дым, от которого превращались в животных. Их лишили образования, медицины, разврат стал обычным делом, семья потеряла свой смысл. От всего этого у русинов стали рождаться больные дети. Нация стала вырождаться. Их народ, как баранов на бойню, гнали в нужном направлении. Гнали их же правители, одержимые только жаждой наживы и властью. А авдеи в это время потихоньку приходили к власти. Они захватывали все ключевые посты в правительстве, скупали заводы, земли. И потом, когда мир погряз в хаосе и готов был разрушиться, появился СПАСИТЕЛЬ. К тому времени придумали препарат опиус, с помощью которого проводили стерилизацию человека, то есть лишали человека способности мыслить. Вера в богов была признана неверной и уничтожена. Церкви стерли с лица земли. Единственным богом признавался СПАСИТЕЛЬ. А авдеи - высшей расой, которая должна управлять миром. За короткое время в мире наступил покой и благоденствие. Многих стерилизовали, население уменьшилось на четверть. А русины стали рабами. Остальные народы получили всё необходимое для жизни. И все согласились с этим порядком. Вот такое представление у меня о том, что произошло - Фиона закончила рассказ и посмотрела Суниму в глаза.
   - Мы должны спасти детей. И мы спасём их. Пока ты спала, я придумал, как им помочь. - Суним встал и начал ходить по комнате:
   - Ты знаешь, у всех нас есть встроенные чипы, с помощью которых отслеживается каждый наш шаг. Этот чип вшивается человеку при рождении и сгорает с ним при утилизации. И все мы, в том числе и русины, в базе данных Центрального пункта. Родился человек, получил свой чип - и дальше каждый шаг в компьютере. Все перемещения под контролем, каждый шаг отслеживается. При загрузке усыпленного тела в печь, на конвейере чип проходит через пост, где данные о человеке стираются. На этом заканчивается его путь в компьютере и в мире. Всё, нет чипа - нет человека.
   - Я не поняла, Суним? К чему ты клонишь? Значит, детей надо отправить в печь? - возмутилась Фиона.
   - Правильно! Только не детей, а их чипы! - Суним почти подпрыгнул на месте и глаза его заискрились радостью.
   - Я тебя плохо понимаю. А как мы отправим эти чипы в печи? Ну, во-первых, для этого необходимо основание, чтобы утилизировать русинов. Во- вторых - как отправить чипы отдельно, а детей оставить?
   - Я всё продумал, - Суним улыбался во весь рот. - Конечно, не всё просто. Для начала необходимо обработать результаты тестирования, которое русины проходят раз в месяц. На этом тестировании кривая агрессивности должна попасть в красный сектор. Это для русинов верная утилизация. Как это сделать, я знаю. Достаточно перед тестированием употребить тройную дозу кафеопаза. Его применяют при увеличении работоспособности у русинов. Чтобы выжать из них всю энергию перед утилизацией. А в тройной дозе этот препарат вызывает яростную агрессию. При тестировании кривая агрессивности будет далеко в красном секторе. Чучуны, отвечающие за безопасность, не будут разбираться. Им удовольствие - отправить русина в печь. Ночью мы вырежем из тела Яны и Яна чипы и отправим их по конвейеру в печь, а детей спрячем пока у вас в комнате.
   - Я не поняла? Как мы вырежем из живого тела чипы и как отправим их вместо детей в печь?
   - Ну, Фиона, всё просто. Утилизационная команда получит распоряжение на утилизацию. Детей должны привести в комнату к утилизаторам, те их усыпляют и затем укладывают на ленту транспортёра, и те поехали в печь. Перед самой печью стоит датчик, который снимет сигнал с чипа. Всё - детей нет в базе данных.
   - Ладно, кофеопаз я достану. У меня подружка в лаборатории, скажу для тебя. Он ещё и потенцию сексуальную поднимает. - Фиона улыбнулась. - А как дальше? В утилизационной команде у меня никого нет.
   - В утилизационной команде буду я. Ты знаешь, работать там - желающих мало. Стоит мне написать прошение, меня с удовольствием переведут, - Суним закончил уже с грустью в голосе.
   - Сунимчик, дорогой! А как же твоя карьера? Ты уже почти достиг должности Квартального, за ним прямая дорога в аппарат управления резервацией. Я же знаю, как ты добивался этой должности! - Фиона обняла Сунима.
   - Сейчас надо думать о детях. Да к тому же я буду больше времени уделять тебе. - Попытался улыбнуться Суним.
   - Я люблю тебя. - Фиона поцеловала Сунима в губы, и тот ответил ей жарким поцелуем.
  
  

3

  
   После того как Фиона поделилась с Розой планом Сунима, та летала на крыльях. Котар, не знавший о плане спасения детей, решил, что Роза покончила с навязчивой идеей стать матерью. Он был рад, и стал теплее относиться к ней.
   Роза, напротив, чувствовала себя и матерью и даже готовилась стать бабушкой. Каждая встреча с Яной и Яном была для неё праздником. Она сдвинула график уборки в её комнате, и Ян и Яна проводили уже всё время вместе. У них образовалась своя семья. Суним и Фиона были частыми гостями в этой семье. Через некоторое время чувство опасности почти исчезло. Суним перевёлся в отдел утилизации. Фиона достала порошок кофеопаз. Роза приобрела обезболивающее и была готова провести операцию по извлечению чипов. Все ждали очередного тестирования. Именно тогда должен начать работать план Сунима. О дальнейшей судьбе Яна и Яночки никто не говорил. У всех была одна мечта - план Сунима должен сработать. Иначе им грозит утилизация.
   Роза наслаждалась каждым днём. Она жила встречами с детьми. Ей ужасно не хотелось оставлять их одних. Но она понимала, что детям хочется побыть вдвоем.
   Яночка, как обычно, в комнату влетела. Она сразу же подбежала к Розе и обняла её. Роза почувствовала её округлившийся животик.
   - Мамочка, я тебя люблю! - громко сказала Яна и принялась целовать Розу.
   - Я тебя тоже люблю, но почему такие признания, - Роза говорила сквозь улыбку.
   - А я решила, что каждый день буду тебе это говорить... чтобы не забывала.
   - Я не забываю. Мой руки, я покормлю тебя. У меня специальные смеси для тех, кто скоро станет мамой.
   - А как это, стать мамой? Ребёночек сам выйдет?
   - Да, моя девочка. Он выйдет сам, но ему необходимо помочь. Поэтому вот тебе накопитель. В нём написано, как ребёнок появляется на свет. Как ему надо помогать. Вы с Яном должны обязательно внимательно всё прочитать. Ведь скоро вы станете родителями.
   Роза дала Яне небольшой экранчик. Яна включила его и принялась внимательно изучать.
   Она сидела на диване, поджав ноги под себя. Роза любовалась ею. Она стояла неподвижно и смотрела, как девочка читает.
   - Матушка Ро, - Яна подняла глаза, - это правда всё так?
   - Да, моя девочка, именно так человек появляется на свет. Но это связано с болью. Тебя это не пугает?
   - Нет, матушка Ро, нисколько. Я так жду этого человечка! Так жду! - Она подпрыгнула и снова обняла Розу.
   В это время на экране появился Ян. Роза открыла дверь, и юноша вошел в комнату. Яна сразу прыгнула ему на шею и принялась целовать. Роза подошла к столу и, взяв пробы пищи в пробирках, повернулась к ребятам.
   - В вашем распоряжении час. В шкафу всякая вкуснятина. Пробуйте.
   Она неслышно вышла из комнаты. Роза стояла на движущейся дорожке и улыбалась, вспоминая, как встретились Ян и Яночка.
   Неожиданно на пересечении движущихся дорожек рядом оказался чучун Хамед.
   - Привет, красотка! Ты по-прежнему меня избегаешь? - сказал он резким, гортанным голосом. - Нехорошо, за тобой ухаживает влиятельный человек, а ты не уделяешь ему внимания. А мы могли бы подружиться. - Он попытался обнять Розу.
   - Хамед, я знаю, что ты влиятельный мужчина, но я замужняя женщина. Ты же знаешь. - Она плавно убрала его руку.
   - Ах, как жаль, что мы разных племен и нам нельзя заключить брак! Я бы сделал всё, чтобы мы были вместе. - Он опять протянул руки, чтобы обнять Розу.
   - Не надо, мне в этот кабинет. - Роза вышла на неподвижную дорожку, а Хамед поехал дальше.
   - Сколько это может продолжаться! - услышала Роза за спиной. Там стояла Фиона.
   - Не знаю, что делать, проходу нет от него. - Роза опустила глаза.
   - А ты напиши в службу дисциплины! Его мигом в печку отправят, - раздражённо сказала Фиона.
   - Не так просто это сделать. У него большие связи. Они везде своих людей имеют. Помнишь девочку из пятого блока? Она написала в службу дисциплины о том, что её преследует чучун Мед. Того отправили в горный охранный отдел. Там вредные газы. А у девочки через три дня нашли запрещённый препарат опиус. Бедняжку на следующий день утилизировали. А в утилизационной команде говорят, что перед её усыплением к ней подошел чучун и громко, чтобы все слышали, сказал: "Будешь знать, сучка, как наших сдавать". - Ты же знаешь, какие они злопамятные.
   - Ладно, подружка, выброси его из головы. А лучше скажи Катару, пусть с ним поговорит.
   - Наверное, надо так и сделать. Ну, пошли в лабораторию.
   Через час Роза и Фиона вышли из лаборатории и столкнулись с Сунимом, который собирался зайти в лабораторию.
   - О, привет, красотки! А я вас ищу. У меня есть полчаса времени, может, чайку выпьем?
   - Привет, красавчик, - шутливо ответила Фиона. - Чайку выпьем, мы только освободились. - Они втроем направились в кабинет, где в это время были Ян и Яночка. Через пять минут они вошли в комнату.
   Ян, увидев их, подбежал и остановил их у двери.
   - Так, ни с места! Сейчас будет сюрприз! Стойте на месте!
   Вошедшие замерли на месте в недоумении.
   - Вот сейчас только сюрпризов нам не хватает, - негромко сказала Фиона.
   Пока Ян удерживал вошедших, Яна вынесла из комнаты большую картину, накрытую простыней.
   - А вот и сюрприз! - Ян повернулся к Яне и скомандовал: - Открывай!
   - Ну, в общем, мы хотели, чтобы память была. О нас всех. О нашей семье... Вы нам родные... и мы вас любим, - негромко сказала Яна.
   Она выдержала небольшую паузу и сдёрнула простыню с картины.
   Вошедшие дружно ахнули.
   На картине были нарисованы Роза, Фиона, Суним и Ян с Яной. Взрослые сидели вокруг стола, а дети стояли рядом, обнявшись. Сходство было несомненным. Картина сияла яркими красками. От неё исходило тепло. Лица людей были светлыми, эмоции каждого выражали характер. Роза, спокойная, внимательная. Фиона - энергичная, резкая. И, конечно, добряк Суним.
   - Вот это да! Какой подарок! Яночка, ты сама всё это нарисовала? - Суним подошёл поближе к картине и стал внимательно рассматривать. - Послушайте, здесь написано - семья.
   - Да, я назвала эту картину "Семья". Потому, что вы для нас с Яном - семья.
   Роза заплакала и обняла Яну.
   - Девочка моя, я люблю тебя, моя сладкая.
   - Опять сопли! - Фиона подошла к картине, - хотя нарисовано красиво. Суним, я правда такая толстая?
   - Ты красивая. Самая красивая. Всегда, - сказал Суним, улыбаясь.
   - Нам очень хочется сделать что-нибудь хорошее для вас. Мы вас очень любим, - Ян говорил басом. Он был уже совсем взрослый.
   - Так, это надо отметить, - спохватилась Роза. Она стала накрывать стол. Фиона принялась ей помогать. Оставшиеся полчаса пролетели как одно мгновение. Время свидания истекло, и дети ушли к себе в комнаты.
   Фиона с Сунимом летели домой. Фиона улыбалась:
   - Ты знаешь, Суним, эти дети продлевают мне жизнь. Никогда я не испытывала таких эмоций. Они просто чудо, Ян и Яночка.
   - Мне тоже нравится общение с ними. И эта картина... Несомненно, у девочки талант. Жаль, что картину нельзя никому показывать.
   Они ещё долго дома восхищались подарком. Настроение было приподнятым. Закончив домашние дела, Суним и Фиона легли спать.
   Неожиданно в спальне засветился монитор. На нем была испуганная Роза.
   - Суним, случилась беда. Мы можем срочно увидеться в кабинете?
   Фиона подскочила с кровати.
   - Ты можешь рассказать, что случилось?
   - Срочно прилетайте, Яна в опасности, - сказала сквозь слезы Роза.
   Суним подскочил с кровати и стал одеваться. Через минуту везделёт стоял на площадке, и он с Фионой полетел в служебную зону.
   В рабочем кабинете их встретила заплаканная Роза.
   - Что случилось? - сразу же набросилась на неё Фиона.
   - Яна в изоляторе... завтра пойдет на обследование, - Роза сразу разрыдалась.
   - Так! Или ты прекратишь свои сопли, или мы с Сунимом сейчас уйдем, - Фиона тревожно смотрела на Розу.
   - Да, да... я сейчас успокоюсь. - Она выпила стакан воды и начала рассказывать, сбиваясь.
   - После ужина девочки принимали душ. А ты знаешь, служба режима может просматривать все помещения. Вот этот извращенец Хамед и любовался молоденькими русинками. А у Яны животик уже большой, вот он и заметил. После душа вызвал её в комнату режима и осмотрел её. Конечно, он все понял, ведь его жена рожала. И он знает, что означает большой животик у молоденькой девочки. - Роза договорила, и у неё опять потекли слёзы. Она опять была готова разрыдаться.
   - Так, погоди, а ты откуда узнала? - вмешался Суним.
   - Я осталась после работы в кабинете и любовалась картиной. Уходила поздно и на смотровой площадке встретила Хамеда. Он мне все и рассказал. Хвалился, что он завтра расколет эту русинку, и его, конечно, повысят сразу на два уровня. Мы все погибли... - разрыдалась опять Роза.
   Суним сел на стул и задумался.
   - Погоди голосить, давай успокоимся. - Фиона налила стакан воды и залпом выпила. - Давай успокоимся. - Она сделала глубокий вдох и выдох.
   Суним сидел молча.
   Наступила пауза. Фиона и Роза смотрели на Сунима, который сидел с опущенной головой. Так продолжалось несколько минут. Все молчали.
   - Значит так, сейчас выпьем крепкого кофе и будем думать: безвыходных ситуаций не бывает. Ведь правда, Сунимчик?
   Фиона посмотрела на Сунима с надеждой.
   - Да... конечно. Надо выпить кофе, - как-то растерянно проговорил Суним.
   - Вы пейте кофе, а я пойду в душ. Может, он вернёт к жизни, - устало сказала Роза и пошла в душевую комнату.
   Фиона включила кнопку, и через минуту из аппарата донесся запах ароматного кофе. Фиона и Суним сидели молча. Нетронутый кофе остывал в чашках.
   - Ну... - Фиона посмотрела на Сунима.
   - Я боюсь, что это тот случай, когда выхода нет. Завтра Яну подключат к аппарату правды, и она всё расскажет. И про Розу, и про Яна, и про нас. А послезавтра мы все пойдем на утилизацию. - Суним отхлебнул кофе и замолчал.
   - Суним, так не может быть! Ну, Сунимчик, ты же у меня умный! Ты должен что-нибудь придумать, - Фиона подскочила к мужу и опустилась перед ним на колени, преданно смотря ему в глаза.
   - Есть одно решение... Но только для нас с тобой. Завтра с утра мы пойдём в службу режима и донесём на Розу. Тогда, возможно, нас дисквалифицируют до первого уровня, мы будем в штрафной группе. Но это шанс избежать утилизации.
   - А как же дети, Роза?
   - Я боюсь, что больше вариантов нет. Или мы идём в печь вместе с ними.
   Только Суним замолчал, как из душа вышла Роза. Она выглядела посвежевшей. Молча прошла по комнате, налила себе чашку кофе и села в кресло. Наступило неловкое молчание. Только глотки кофе были такие громкие, что раздражали Фиону, но она не могла нарушить молчания:
   "Почему она так громко глотает? Ведь раньше я не замечала этого. Или может, это от тишины?"
   В комнате было действительно так тихо, что каждый глоток Розы был очень хорошо слышен. Молчание означало безысходность. Роза чувствовала себя виноватой во всем, и от этого ей делалось ещё хуже. Она не страшилась своей смерти. Ей было жаль Яну с Яночкой и Сунима с Фионой. Ведь, по сути, это она придумала эту игру. Игру, которая может привести к гибели всех. Терзания мучили её душу, ком в горле душил, мешал говорить. Она хотела что-то сказать, но поняла, что только опять разрыдается. Так продолжалось несколько минут. Молчание... терзания Розы, мучительные поиски выхода Сунимом, надежда Фионы... Суним несколько раз вставал, ходил по комнате, опять садился.
   Неожиданно Роза встала и решительным голосом сказала:
   - Выход только один - завтра утром ты, Суним, вместе с Фионой идете в службу режима и пишите донос на меня. Фиона, ты скажешь, что я тебе угрожала, и поэтому ты раньше не доносила. Я подтвержу это. Конечно, вам это не пройдет бесследно, но, по крайней мере, вы избежите утилизации.
   Фиона бросилась к подруге и разрыдалась:
   - Нет, никогда! Слышишь! Никогда я не сделаю этого! Роза, мы двадцать лет подруги! И ты хочешь, чтобы я предала тебя?
   Роза обняла подругу, и они вместе зарыдали. Суним украдкой вытер слезу. Он отошел к окну и, глядя куда-то в небо, негромко сказал:
   - Выход только один - писать донос. Это не предательство. И я не трус. Но если есть возможность кому-то остаться жить, это надо использовать.
   Роза посмотрела на Сунима и, устало улыбнувшись, сказала негромко:
   - Да, Сунимчик, ты прав, если кому-то можно остаться жить, этот шанс надо использовать.
   После этих слов Фиона оттолкнула Розу и стала быстро ходить по комнате. Она без перерыва повторяла:
   - Выход должен быть, выход должен быть, выход должен быть...
   Суним подошел и, крепко схватив Фиону за плечи, посмотрел ей в глаза:
   - Выхода нет. И времени у нас нет. Мы сейчас поедем домой, а утром сделаем всё так, как сказала Роза.
   -Роза, я не смогу. - Фиона опять бросилась в подруге.
   - Время разбрасывать камни... время собирать. - Роза опять оттолкнула Фиону и отвернулась к окну. Суним подошёл к ней сзади и, обняв, тихо сказал:
   - Мы поехали домой. Прощай Роза...
   - Прощай Суним, прощай Фиона... Простите... Это моя вина.
   Роза говорила спокойным голосом, но по её лицу ручьем текли слёзы. - Уходите... мне надо побыть одной.
   Суним почти силой вывел Фиону из комнату. Они улетели домой, не в силах разговаривать друг с другом.
  
  

4

  
   Суним, Суним, проснись, - Фиона кричала как сумасшедшая.
   Она трясла Сунима за плечи так, что тот подскочил как ужаленный и некоторое время непонимающе озирался вокруг. Он спал не больше двух часов. Наконец, придя в себя, он встал с кровати:
   - Фиона, ты с ума сошла. Нельзя же так орать. Ты могла меня заикой сделать.
   - Сунимчик, родной, я п-п-придумала! Я п-п-придумала!
   - Да что ты придумала? Успокойся.
   Фиона вся дрожала. Она не могла говорить. Заикалась, слова путались.
   Суним крепко сжал её плечи и посмотрел в глаза:
   - Фиона, упокойся... Я здесь... Тихо, тихо, успокойся, родная. - Он прижал её к себе. Через минуту Фиона успокоилась. Суним дал ей стакан воды и Фиона, придя в себя, начала рассказывать:
   - У меня есть п-п-план. К-к-к Розе постоянно пристаёт чучун Хамед. Роза за-а-аманит его утром в кабинет, и спровоцирует секс. В этот м-м-момент зайду я. Роза скажет, что тот пытался её изнасиловать. М-м-мы будем его шантажировать. Он сделает всё, что мы скажем. Он н-н-не сможет отказать, ведь з-а-а-а такое нарушение - только утилизация. Он н-н-никуда не денется! Суним! Я чувствую, что это п-п-правильное решение! Мы спасем и Розу и детей! - Она почти кричала.
   От волнения сильно заикалась. Глаза её горели. Она крепко сжимала руку Сунима.
   - Подожди, Фиона. Во-первых, успокойся, ты начала заикаться от волнения. Выпей воды. Ну, допустим, мы сможем шантажировать Хамеда. Ведь он уже будет знать, что Яна беременна. И в удобный момент он разыграет эту карту. Это всего лишь дело времени.
   - Дальше... Дальше мы потребуем, чтобы он включил завтра Яна и Яну в проверочную группу. А дальше идёт в дело наш план, - Фиона смотрела на Сунима глазами победителя. Она справилась с волнением и перестала заикаться.
   - Так, всё надо обдумать, - задумчиво проговорил Суним.
   - Нечего думать! Срочно полетели к Розе. Не дай бог, она выкинет какую-нибудь глупость.
   Через полчаса Суним и Фиона вбежали в кабинет, где осталась Роза. Она сидела неподвижно перед картиной, которую нарисовала Яна, и молча смотрела на неё. Даже вошедшие Суним и Фиона не отвлекли её.
   - Роза, я придумала! - опять закричала Фиона.
   -Тихо, не шуми, - оборвал её Суним.
   -Розочка, подружка, я все придумала, - Фиона заговорила тихо.
   Роза устало подняла глаза на Фиону. Она выглядела ужасно: черные мешки под глазами, бледное лицо, красные глаза. Казалось, она постарела на добрый десяток лет. - Так... успокойся... успокойся, - успокаивала себя Фиона, гладя рукой по своей груди. Суним невольно улыбнулся. - В общем так. Ты завтра соблазняешь Хамеда. Когда он станет приставать к тебе, в комнату войду я. Ты заявишь, что он пытался изнасиловать тебя. Мы станем его шантажировать. И он сделает все, что мы скажем, - светилась от счастья Фиона.
   - Роза, это действительно выход, - добавил Суним.
   - Так, постойте, я соблазняю Хамеда...
   - Да его нечего соблазнять! Ты только пригласи его в кабинет, он накинется на тебя! - опять закричала Фиона.
   - А дальше? - Роза всё ещё медленно соображала, но в её глазах появилась надежда.
   - Дальше Хамед включает Яна и Яну в проверочную группу. И мы начинаем наш план. Всё пройдет как по нотам. Я уверена. У меня есть хорошее предчувствие. - Фиона обняла Розу.
   Роза отстранилась и отошла к столу. Она налила себе чашку кофе. Бессонная ночь лишила её сил. Она едва держалась на ногах.
   - Да... только что мы будем делать дальше с детьми? Хамед не упустит возможности отомстить нам. А дети - самое уязвимое место.
   - Детей необходимо отправить куда-нибудь подальше, вне влияния Хамеда, - ответила Фиона.
   - Я придумал! - вскрикнул Суним. - Мы отправим их по реке! После того, как их чипы сгорят, мы поместим ребят в контейнеры, в которых отправляют отходы по реке. Контейнеры с мусором сплавляются по реке на несколько сот километров. В тайге, вдали от людей, построена фабрика по их переработке. Там контейнеры из многих резерваций вылавливают и уничтожают. Через сутки Ян вскроет контейнер, и они выберутся на свободу. В это время они будут далеко в тайге. Ему стоит только вывести из строя систему управления контейнером, и его сразу прибьет к берегу. Так они окажутся далеко от цивилизации, в глухом лесу.
   - А как же она будут жить? - тихо спросила Роза.
   - Роза! Они выживут! Они начнут новую историю русинов! Я верю! И придёт время - русины вернут себе родину и свободу, - Фиона говорила горячо и убеждённо.
   - Роза. Это выход. Точно, это единственный выход. И так... в общих чертах план наших действий. - Суним встал и начал негромко излагать свой план.

СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ

   ЧАСТЬ 2. ПРОТИВОСТОЯНИЕ
  

Глава 2

  
  

1

  
   Николай бежал по дорожке между палаток. Командир взвода Романюк не отставая, что-то кричал на бегу. Недалеко горела палатка третьей роты. Видно было, что там бегали солдаты и офицеры. Издали это было похоже на какую то суету. Первым, кого увидел Николай, был Колька Синицын, родом из-под Нижнего. Он лежал прямо на дорожке с разорванным животом. Вытянутые вперед грязные руки дрожали мелкой дрожью. Легкое вывалилось наружу и пузырём вздувалось при каждом вздохе Кольки. В его глазах был ужас. Он смотрел на этот вздувающийся пузырь и орал. Рядом догорала палатка, всюду лежали мёртвые бойцы, кричали раненые.
   - Мама, мамочка! - орал Колька, с ужасом наблюдая за вывалившимся лёгким.
   - Где начмед? Начмед, еб твою мать, где начмед? - крикнул Николай с ходу.
   - Вон там он, товарищ комбат! - крикнул Романюк.
   Начмед склонился над Ванькой Меренковым, перевязывал жгутом его ногу. Вернее, обрубок ноги. Весь в крови, начмед был в трусах. Когда прогремел взрыв, он уже спал в соседней палатке после дежурства. Так и не успел одеться.
   - Вертушку, вертушку вызывайте! - крикнул он Николаю полуобернувшись, продолжая колдовать над Ванькой. - Восемь трупов, четверо ранены, - добавил уже тише.
   - Товарищ комбат, это та сука, Фатима! Бидон её бабахнул. Это она его оставила в палатке. Её ещё Игорь остановил и говорит: "Ты чего бидончик не забрала?" Ну, в котором она пирожки носила. А та отвечает: "В санчасть за лекарством схожу и вернусь". А через пять минут как ебанёт, - тараторил Романюк.
   Николай кинулся к обгоревшему бойцу. Лица не было видно, гимнастерка обгоревшими клочьями висела на худом теле.
   - Глазам больно, глаза! - кричал боец.
   - Терпи, сынок. Сейчас вертушка прилетит, в госпиталь отправим.
   - Глазам больно! - продолжал орать боец.
   Николай поскользнулся в чей-то крови. Рядом два бойца держали командира роты, Витьку Семёнова, который бился в конвульсиях. Десять минут назад он вышел из командирской палатки проверять караул.
   - Товарищ комбат! Товарищ комбат! Фатиму поймали! - услышал Николай.
   Сердце колотилось с бешеной силой. Николай сжал зубы так, что вздулись желваки на щеках.
   - Все вы русские свиньи, подохнете! Все! Аллах акбар! - кричала Фатима.
   Её волокли два офицера. Когда её подтащили к Николаю, она плюнула ему в лицо.
   - А дочь твою выебут мои братья! Скоро! - заорала она. Глаза бешено вращались в орбитах.
   У Николая перехватило дыхание.
   - Аллах акбар! - кричала Фатима.
   - Глазам больно! Глазам больно! - орал боец.
   Колька Синицын с вывалившимся лёгким уже не дышал. Николай не помнил, как схватил Фатиму за горло...
   - Николай Павлович, не кричите так, - вдруг спокойно сказала Фатима...
   Николай открыл глаза. Он спал на столе, а над ним склонилась Катя Онищенко.
   - Николай Павлович! Ну чего так кричать? Спать дома надо. Ругаетесь ещё во сне. Матом. - Катя склонилась над ним, теребя за плечо.
   - А... что? Катя? А где Фатима?
   - Какая ещё Фатима? - рассмеялась Катя. Ямочки на щеках так нравились Николаю.
   - Тьфу ты. Опять приснилось...
   - Опять война? - уже серьёзно спросила Катя.
   - Война, Катерина, война проклятая. Раньше вон бабы голые снились, а сейчас война... - Николай встал и потянулся.
   - Да, а я бы тоже пошла на войну... если бы пацаном была. За Родину! За Сталина! - громко крикнула она, засмеявшись. Ямочки опять заиграли на щёчках.
   - Да... была Родина... и был Сталин. Сейчас ни Родины, ни Сталина.
   Уже два года Катя работала главным бухгалтером. Смышлёная, она быстро наладила учет, вовремя платила налоги, предлагала свои схемы оптимизации расходов. В общем, через короткое время Николай понял, что Катя его правая рука. Они понимали друг друга во всем, с полуслова. Никогда Николай не повторял два раза: Катерина была очень исполнительна. С работы уходила позже всех, зачастую работала в выходные. Уезжая, Николай оставлял её за себя, и Катя неплохо справлялась с ролью руководителя. Они продолжали работать в одном кабинете. Вначале Николай хотел переселить Катю в соседнюю комнату, но понял, что придётся постоянно бегать к ней с вопросами. Поэтому Катя осталась с ним в одном кабинете. Между ними установились тёплые дружеские отношения. Но иногда Николай ловил себя на мысли, что когда Катя близко, у него начинало сильно биться сердце. Его взгляд притягивал разрез кофточки на её груди. Но никогда Николай не допускал мысли, что он может ухаживать за Катей. Ведь она ему почти в дочери годилась. И это обстоятельство удерживало его от ухаживаний.
   - Николай Павлович, а вы все отчёты проверили? - Катя взяла со своего стола бумаги.
   - Блин... мне лучше в атаку батальон поднять под пулями, чем в твоих отчетах копаться. Как ты управляешься со всей этой бухгалтерией? Я до трёх ночи в твоих бумагах, как в дремучем лесу... Заснул даже. - Он подошёл к шкафу и достал полотенце.
   - Баланс - это разница между дебетом и кредитом, - засмеялась Катя.
   - Вот- вот, и я о том же. - Николай снял рубашку и бросил её на стул. Катя невольно взглянула на шрам через весь живот.
   - А... а вам было больно? - вдруг спросила она тихо.
   - Что больно? - не понял Николай, повесив полотенце на шею.
   - А-а-а... это? - Он посмотрел на свой шрам: - Нет, сразу не больно. Обожгло только... потом болело.... Повезло мне тогда, радист мой, Васька Птицын, впереди шёл. На растяжку в "зелёнке" напоролись. Основное к нему прилетело. Мы его так и звали - птица... В девятнадцать лет пацана похоронили. - Николай доставал из шкафа зубную щётку и пасту.
   Неожиданно Катя подошла ближе и осторожно провела рукой по шраму.
   - А зачем люди убивают друг друга? - спросила она также тихо.
   Николая этот вопрос застал врасплох. Он застыл, держа в одной реке зубную щетку, в другой пасту.
   - Ну... я же солдат... У меня был приказ... Я же, вроде того, Родину защищал. - Николай смутился от Катиного прикосновения, голос его дрогнул.
   - А вы убивали? - Катя стояла совсем близко. Она подняла лицо и посмотрела ему в глаза. От неё пахло ромашкой и парным молоком. У Николая сильно забилось сердце, перехватило дыхание.
   - Первый раз из снайперской винтовки "духа" завалил... В Афгане. В атаку ходил, перестрелки там, разные. А потом в первую чеченскую. Снайпера снял. Он тоже со снайперской винтовкой сидел в засаде. Двоих бойцов наших уложил. Долго его караулили. По очереди. Трое суток. А я случайно его заметил. Собака бегает и хвостом виляет под деревом. Думаю: точно, там он. В листве лицо его увидел. Хорошо замаскировался. Их тогда прибалты учили снайперскому делу... В лоб я ему и зарядил... Даже отверстие от пули разглядел через прицел. Маленькая такая дырочка. И глаза... Открытые остались... Потом месяц снились глаза эти... Пацан молодой, лет шестнадцати. Так что скверное это дело - война. И убивать... удовольствие не из приятных.
   Он говорил негромко, голос слегка дрожал. Катя тоже застыла, продолжая держать руку на месте шрама. Её рука была горячей, и от неё исходило приятное тепло. У Николая совсем сдавило дыхание. Ему вдруг захотелось обнять девушку и прижать её к себе. Это желание возникло неожиданно, и Николай с трудом сдержал себя. Конечно, будь она постарше, он действовал бы решительней. Но её молодость и непорочность удерживали его. Они смотрели друг другу в глаза какое-то мгновение, но им казалось, что прошла вечность. Первой пришла в себя Катя. Она резко отскочила от Николая и, опустив голову, подошла к столу с бумагами. Николай выскочил из кабинета. В коридоре на него с ходу налетела Зойка.
   - Смирнова! Ты точно меня когда-нибудь покалечишь! - крикнул Николай и быстрым шагом направился в душевую. Его лицо горело огнём.
   - Кто кого покалечит, - пожала плечами Зойка и помчалась дальше.
   Николай долго стоял под холодной водой. В голове путались мысли. "Она ещё почти девочка, а ему за сорок. Почти двадцать лет разница..., что за бред" - Он пытался гнать дурные мысли от себя. Николай понимал, что почувствовал к этой девушке что то необъяснимое, от чего начинает бешено колотиться сердце и краснеёт лицо. И он злился на себя за свое малодушие. Хотя где-то в глубине души он уже понимал, что это любовь. Чувство, которое вспыхнуло ярким огнем в его сердце. Но разница в возрасте стояла между ними непреодолимой стеной.
   Выключив воду, он принялся растирать свое тело полотенцем.
   - Дурак старый... размечтался... - сказал Николай шепотом, яростно растирая полотенцем тело. Ему казалось, что женщины навсегда исчезли из его жизни. Что он будет работать, поднимать цех, зарабатывать деньги. Перед выпускными экзаменами Катя Фадеёва, которая не рассказала ему тогда, что с ней случилось. Потом жена, сбежавшая с бизнесменом. И наконец, Валентина. Все его отношения с женщинами кончались печально. И он дал себе слово - никогда больше не наступать на одни и те же грабли. А тут эта девочка... Как заколотилось сердце от запаха её волос, как защемило в груди...
   - Блин... этого ещё не хватало, - сказал он негромко и ударил кулаком в стену.
   Николай вошёл в кабинет, стараясь не смотреть на девушку. Катя сидела за столом, низко склонив голову.
   - В общем... я это... цифры все переписал... только что-то не радуют меня цифры. Прибыли-то никакой.
   - Расходов много. - Голос Кати тоже дрожал. - Вот налоги одни чего стоят, да на взятки уходит много. На прошлой неделе пожарник приходил, ему только десять тысяч отдали. А ветврач? Каждую неделю... то рыба, то деньги..., какая тут прибыль. А проверки постоянные. Я посчитала, за прошлый год двадцать проверок, и по каждой без взяток не обходится. Это ж такие расходы! А по телевизору каждый день - не более одной проверки... Такое впечатление, что в Кремле уже давно не понимают, какой страной руководят.
   - Всё они понимают. Только специально ничего не предпринимают. Знаешь, как Иван Грозный управлял? Он поставил во главе каждой волости своего опричника. Наделил его неограниченной властью, то есть делай что хочешь, только чтоб народ не бузил. Вот и сейчас. Опричнина в чистом виде. Делай что хочешь в своей губернии, только чтоб у Единой России большинство было на выборах... ну и чтоб народ не бузил. И получается, что без взяток никак нельзя. Видишь, они выдумали кучу ненужных законов, что вот этот стул можно на зону отправить, и теперь качают бобло с предпринимателей. А президент всё удивляется, почему бизнес в глубокой жопе, извиняюсь за выражение. Не будем платить дань - нас закроют. Если ситуацию не можешь поменять, к ней надо приспособиться.
   - Николай Павлович, вот мы селёдку берём в районе у ИП Закрутько, тот берет в области, а областные таскают из Муранска. А если мы будем брать из Муранска напрямую? Там же порт, корабли с рыбалки приходят. Представляете, как рентабельность поднимется? Всем конкурентам нос утрём.
   - Слушай, Катюша, ты голова! Да к тому же у меня в Муранске кореш живет, Васька Расторгуев. Мы с ним ещё в Афгане лейтенантами служили. Потом в Чечне я его разведроту из окружения выводил. Сейчас найду его телефон, он мне на зону маляву присылал, - сказал Николай и принялся листать записную книжку.
   - Ага, вот, - Николай взял телефон.
   Скоро из трубки послышались длинные гудки.
   - Охранное предприятие "Вымпел", дежурный Митрофанов.
   - Митрофанов, мне нужен Василий Расторгуев. Есть такой у вас?
   - Василий Петрович? Сейчас соединяю, - раздалось на том конце провода, и сразу послышался строгий голос Расторгуева.
   - Здравствуйте. Это подполковник запаса Расторгуев Василий Петрович? - Николай старался говорить строгим голосом.
   - Так точно, Расторгуев Василий Петрович.
   - Василий Петрович, с вами говорит военком города Муранска полковник Кабанов, - Николай подмигнул Кате. Та заулыбалась.
   - Какой ещё Кабанов? А где Семенов Иван Ильич?
   - А Ивана Ильича "закрыли" за взятки, сейчас я военком. Вы не уклоняйтесь от разговора, товарищ Расторгуев - Николай ещё раз подмигнул Кате, та едва сдерживала смех.
   - Завтра, в восемь утра вам необходимо прибыть на сборный пункт с вещами. Вы призываетесь на трехмесячные сборы офицеров запаса. При себе иметь ложку, вилку, пару трусов и носки. - Николай уже сам еле сдерживал смех.
   - На другом конце наступила пауза, затем Расторгуев буквально взорвался.
   - Какие на хрен сборы!? Вы что, ебанулись совсем в своем военкомате!? У меня крупное предприятие! Я меня охрана важных персон города!
   - Ну, товарищ Расторгуев, вы не забывайтесь, с кем разговариваете. -
   Николай продолжал игру. Катя уже вовсю смеялась, прикрывая рот рукой.
   - Ладно, подождите, я губернатору позвоню, - уже спокойней сказал Расторгуев. Николай понял, что пора кончать игру.
   - Васька привет, это Коля Зацепин.
   - Колька, вот сука, разыграл! Вот ты всегда такой, без подъебок не можешь. А то я уже и вправду собрался губернатору звонить.
   - Ничего у тебя подвязки... губернатор на проводе...
   - Ничего, крутимся. Ты как? Где сейчас? Я слышал, ты "откинулся" года два назад?
   - Я в родном городе. Пытаюсь денег заработать. Правда плохо получается.
   - Да, Никола, самый лучший бизнес - это деньги из бюджета тырить. Всё другое - онанизм. Лучше пособия получать и дома сидеть. Это я точно знаю. Пока к бюджету не присосался - как и ты, в глубокой жопе сидел. А как у тебя? Совсем плохо?
   - Пока ковыряюсь. Как надоест, нашью красных флагов - и на баррикады - Николай говорил уже тише. - Послушай, Васек, мне надо селедки в Муранске купить. Поможешь машину отправить?
   - Какой базар! Колян, прилетай! Встречу по первому классу! Хорошая гостиница, лучшие тёлки! Всё тебе, корефан. А помнишь, как ты меня в ущелье, раненого подобрал? Я такое не забываю. Приезжай. Сделаем всё в лучшем виде.
   - Ну, насчет тёлок ты погорячился. - Николай покраснел. Он увидел, что Катя хорошо слышит их разговор. - В ближайшее время приеду. Жди.
   Николай положил трубку и посмотрел на Катю.
   - Может, и вправду, получится? - Он вопросительно взглянул на Катю.
   - Получится, получится! Помните, как вы пришли в цех? Тут же разруха была. А сейчас лучший цех в области по переработке рыбы. Надо ехать, Николай Павлович.
   Николай взял калькулятор и принялся считать, старательно записывая цифры в тетрадь.
   День пролетел незаметно. Николай всё ещё считал, Катя рядом колдовала над документами. Наконец Николай поднял голову. На его лице сияла улыбка. Он старательно просчитал все расходы по доставке рыбы из Муранска, и прибыль получалась внушительная. Он посмотрел на Катю. Девушка увлеченно что-то печатала на клавиатуре:
   "Сидит безвылазно на работе. Молодая ведь девчонка. Сходила б куда. На дискотеку или в город съездила в ночной клуб. Надо её вытащить куда-нибудь. Да и есть за что. Сегодняшняя идея про Муранск выглядела многообещающе".
   - Гражданка Онищенко! - гаркнул Николай.
   Катя подскочила от неожиданности.
   - Николай Павлович! Ну, разве можно так! Заикой можно стать! - возмутилась девушка, хлопнув тетрадкой по столу.
   - Кать, у меня есть предложение. Давай смотаемся в город и посидим в ресторане. Я хочу тебя отблагодарить за сегодняшнюю идею.
   - В город!? В ресторан!? - обрадовалась Катя. - Я сто лет не была в городе! Я... я очень с удовольствием. Только мне надо собраться дома. Вы заедете за мной?
   - Ты сильно не торопись. В твоём распоряжении час времени. Я заеду за тобой ровно в восемь.
   Катя соскочила со стула и, радостная, стала собираться домой. Николай сидел задумавшись. Ему всё нравилось в этой девушке. А сегодня утром он увидел её как то по-другому: "Что я делаю? Ну и пусть разница в возрасте. Я же не под венец её приглашаю. Просто вместе сходим в ресторан". - Подумал Николай и тоже засобирался домой.
   Дома он долго стоял у зеркала, рассматривая свое отражение. Да... года дают о себе знать. Седина на висках, морщины... Шрам на шее от осколка ещё с Афгана. Да... для романтика староват.
   - Тьфу ты! Что за бред! Я что, ухаживать за ней собираюсь, - Николай сплюнул в сердцах и стащил с шеи уже повязанный галстук. Он снял пиджак, рубашку и надел спортивную майку и джинсы. Довольный, посмотрел на себя в зеркало и негромко сказал:
   - Ну, это другое дело. А то вырядился франтом. Как в загс. Всё! Просто поедем поужинать в ресторан.
   Старенькая "Волга" послушно заурчала мотором, и скоро Николай подъехал к Катиному дому. Девушка уже стояла у калитки. Русые волосы густыми волнами скрывали плечи, ярко-зелёные глаза горели ожиданием. На лице широкая наивная улыбка. Как у ребёнка, которому подарили желанную игрушку. Сиреневая кофточка, коротенькая юбочка делали её ещё моложе.
   - Подумают, что дочь, - пронеслось у Николая в голове.
   - Прошу вас, мадмуазель. - Николай открыл дверь машины.
   Катя села в машину, и Николай рванул с места. Сначала ехали молча. Катя то и дело теребила ремешок кофточки, изредка украдкой посматривая на Николая. Тот от смущения не мог начать разговор. Как переменилось всё после утреннего случая. Казалось, что-то загорелось в груди и горело жарким огнем, мешая думать, говорить, мыслить. Почему прежде Николай мог спокойно разговаривать с этой девушкой, решать рядом с ней какие-то дела, ругаться на подчиненных. А сейчас он каждый раз старается взглянуть на неё, ненароком прикоснуться к её руке, вдохнуть запах её волос. Неужели это и есть любовь? Николай злился на себя за эти мысли и гнал их от себя. Но потом опять украдкой посматривал на Катю и снова наслаждался запахом её волос. Внезапно он решил: дальше молчать нельзя, надо о чем-то поговорить.
   - Катерин... - его голос вдруг сорвался фальцетом. Он почти пропищал. Получилось очень смешно, и Катя захихикала.
   - Блин, что-то с голосом - Николай смутился.
   - Вообще я тоже волнуюсь, - неожиданно сказала Катя. - Меня никто не приглашал в ресторан. Я первый раз. Когда в городе жила, ещё мама жива была... она не разрешала. Потом в район уехала, работать надо было. А сейчас... как будто у меня день рождения. - Катя посмотрела на Николая с улыбкой.
   - А давай отметим твой день рождения. Кстати, когда у тебя день рождения?
   - Прошёл уже, два месяца назад.
   Николаю стало стыдно, что он пропустил день рождения Кати.
   - Вот мы его сейчас и отметим.
   Машина влетела в город и понеслась по знакомым улицам. Николай лихачил, стараясь произвести на девушку впечатление. Скоро машина остановилась у самого дорогого в городе ресторана.
   - Прибыли! - Николай радостно посмотрел на Катю.
   - Боюсь, - неожиданно сказала девушка и как-то съежилась.
   - Мадам! С вами офицер! Правда, в запасе, но шпагу держать ещё могу, - довольно уверенно сказал Николай. - Прошу, - он элегантно вышел из машины и распахнул дверь. Как только Катя вышла, он сразу взял её под руку. Девушка доверчиво прильнула к нему. У Николая заколотилось сердце. Охранник послушно открыл перед ними дверь. Узнав Николая, улыбнулся. В ресторане уже было много посетителей. Играла музыка, на сцене пела молоденькая девушка. Сели за столик в самом углу.
   - Николай Павлович, только вы закажите за меня еду, а то я боюсь. - Катя говорила шёпотом, близко наклонившись к Николаю. У него вдруг возникло бешеное желание обнять девушку, опять заколотилось сердце. Он разозлился на себя.
   - Катюша, ты только не волнуйся, а то я тоже начинаю волноваться. - Николай положил руку поверх Катиной ладошки. Она вдруг крепко сжала его руку.
   - Хорошо, не буду... а то и вправду скажут, колхозники приехали.
   - Здравствуйте, Николай Павлович, давненько не захаживали к нам. Поговаривают, в район перебрались? Ссылка или повышение? - К ним подошла длинноногая официантка с большим разрезом на груди.
   - Привет, Людочка, - Николай приветливо взглянул на неё, - сам уехал. За туманом и за запахом тайги, - отшутился Николай.
   - Хм, - загадочно улыбнулась официантка, - что будете заказывать? Из деревни привезли? Не наша... - Она небрежно кивнула на Катю.
   Николая возмутило это, и он неожиданно выпалил:
   - Вообще-то это моя жена, звать Катерина.
   - Жена? - Официантка смутилась и принялась услужливо вытирать стол перед Катей. - Вот везёт бабам. Извините, Николай Палыч. Вы в городе сколько были, ни одна не могла к вам подобраться. Даже я клинья подбивала. А тут деревенская... раз - и в дамках. Вот жизнь! - Она положила меню на стол и, расстроенная, пошла к соседнему столику.
   - А зачем вы так сказали. - Катя покраснела.
   - Да какое её дело... смотрит на тебя, как на колхозницу. Зато сейчас будет за тобой, как положено, ухаживать.
   - Так меня здесь все будут считать вашей женой? - неожиданно обрадовалась Катя. - Теперь я могу важно ходить?
   - Ну... типа того, - улыбнулся Николай.
   - Здорово! Теперь я никого не стесняюсь. Ведь я как будто жена самого Зацепина. - Она важно подняла голову вверх.
   Николай улыбнулся и принялся листать меню, улыбаясь. Он чувствовал себя счастливым человеком. Как вырвались его слова? И Катя обрадовалась. Как будто какая-то детская игра. Казалось, что она снимает этим возрастной барьер между ними. И что она не считает разницу в возрасте непреодолимым обстоятельством.
   Скоро они веселились вовсю. Подходила к концу вторая бутылка шампанского. Катя и Николай постоянно танцевали то быстрый танец, то медленный, прижимаясь друг к другу. Казалось, они одни в этом зале и что музыка играет только для них. Глаза горели у обоих, они постоянно обнимались в танце. Катя непрерывно смеялась, кружа Николая в танце. Она веселилась совсем как ребёнок. Радостно смотря ему в глаза, Катя то и дело шептала ему на ухо:
   - Я так счастлива! Я так счастлива!
   И Николай от этих слов буквально взлетал. У него перехватывало дыхание, он крепко прижимал девушку к себе, давая понять, что уже не отдаст её никому.
   "Плевать! Плевать! Я люблю её! - кричало все внутри. - Плевать на возраст! Я люблю её, и она любит меня! Я вижу! Я чувствую!"
   И он снова и снова подхватывал её и кружил в танце. Все вокруг удивленно поглядывали на влюбленную пару. Время пролетело незаметно. Уже разошлись почти все посетители, и лишь два пьяных мужика за стойкой бара о чем-то оживленно спорили. Николай и Катя танцевали под медленную музыку. Они крепко обнялись в центре зала и медленно покачивались из стороны в сторону. Катя положила голову на плечо Николая и закрыла глаза. Казалось, что она уснула на его плече. И Николай боялся неловким движением её потревожить.
   - Закрываем, пора рассчитываться, - кинула на ходу длинноногая официантка.
   - Господи! Вот оно, оказывается, какое счастье, - томно прошептала Катя.
   - Да, это счастье, - прошептал Николай и ещё крепче прижал девушку к себе.
   Неожиданно музыка оборвалась. Николай и Катя ещё минуту стояли обнявшись. Включили яркое освещение. Засуетились официантки, убирая посуду со столов. Молоденькая певица устало складывала музыкальную аппаратуру. Охранник выпроваживал пьяных мужиков, задержавшихся за стойкой бара. Николай расплатился, и они вышли на улицу. Катя прижалась к нему. Неожиданно Николай повернул её к себе и страстно поцеловал в губы. Девушка ответила ему взаимностью. Они стояли рядом с машиной и целовались. Мимо проходили работники ресторана и улыбались, глядя на них.
   - Ну и пусть смотрят, ведь я твоя жена? - Катя посмотрела Николаю в глаза.
   - Ты моя любимая, - ответил Николая и снова поцеловал девушку.
   Обратно ехали молча. Катя положила голову на плечо Николая, а тот крепко держал её руку, отпуская лишь на время, переключая передачи скоростей. К дому Катерины подъехали уже на рассвете. Катя подняла голову и посмотрела на Николая.
   - Это был не сон? Ведь правда? Это не сон?
   - Нет, не сон. Это начало сказки с хорошим концом. - Николай крепко пожал ладошку девушки.
   - Как я счастлива! Вы не представляете! Как я счастлива! - Катя обхватила шею Николая и поцеловала его в губы. Они продолжали целоваться, забыв о времени.
   - Уже светает, пора домой.
   - Вот проклятый ключ, куда он запропастился? - Катя копалась в дамской сумочке.
   - Что, ключ потерялся?
   - Вот... - Катя просунула палец в дырку сумочки. - Давно надо было выкинуть. Всё жалко. А теперь в дом не попасть, запасной ключ у соседки, а её будить не хочется.
   - Послушай Котёнок, поехали ко мне, переночуешь. А завтра возьмёшь запасной ключ.
   - И правда, я ужасно хочу спать. - Девушка потянулась
   Скоро подъехали к дому Николая. Тот сильно волновался. Руки мелко подрагивали, открывая замок двери.
   - Проходи, - сказал он почему-то шёпотом, пропуская Катю вперед.
   - А почему шёпотом? В доме кто-то есть? - Катя тоже шептала.
   - Боюсь спугнуть птицу счастья. - Николай помог снять девушке плащ.
   Катя осторожно огляделась вокруг.
   - А почему всё в белом? - спросила она.
   - Белый цвет - цвет чистоты, чистой любви, чистой дружбы, чистой... Ну нравится мне белый цвет. Просто нравится.
   - Понятно. Просто белый цвет. - Улыбнулась Катя
   - Располагайся, я постелю тебе в спальне. Сам лягу в зале.
   - Я сама. Где у вас постельное бельё?
   Николай и Катя вошли в спальню. Девушка неожиданно обняла Николая и посмотрела ему в глаза:
   - Никогда не врала. А тут что-то нашло... Ключ у меня всегда под ковриком. Просто я захотела остаться у тебя.
   - Я очень хочу, чтобы ты осталась у меня. - Николай стал страстно целовать девушку. Та отвечала взаимностью. Его движения становились все откровеннее. Он стал не спеша раздевать её. Катя послушно подчинялась его движениям. Её тело трепетало, губы горели огнем. Скоро Николай раздел её и положил на постель. Быстро скинул одежду с себя и лёг рядом. Он уже перестал контролировать свои действия. Им овладела страсть и желание близости с любимой девушкой. - Я люблю тебя, - он шептал ей на ухо, непрерывно целуя её лицо, шею, грудь. Девушка отвечала взаимностью, она стонала и извивалась от ласк Николая. Они остались одни в этой комнате, и на всей планете. Только он и она. И любовь, которая помогает преодолевать силу тяжести земли. От которой улетаешь за облака, терять ощущение времени и пространства. Яркий луч солнца наполнил комнату светом. Запели первые петухи. Замычали коровы на улице. Послышались заливистые голоса баб, выгонявших скотину со дворов. Звонко позвякивал колокольчик на шее огромного быка, который важно шёл по улице. В открытое окно потянуло прохладой, запахом молока и навоза. Большая муха забилась в проёме окна. Она билась о стекло, и её зуд в тишине походил на гул самолета. Прошла ночь. Начинался новый день. На стене громко тикали старинные часы. Ничто не может остановить течение жизни. Время не подвластно никому. Как огромная река несёт свои воды непрерывно, не останавливаясь ни на минуту. Так и время. Отсчитывает секунды, минуты, часы... И нельзя его ни остановить, ни повернуть назад. Николай лежал неподвижно, уставившись в потолок. Катя спала на его плече.
   "Господи, я благодарю тебя за все испытания, которые ты мне посылал. Ведь эта девушка - награда мне за те испытания". - Думал Николай.
   Он чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Любовь, вспыхнувшая в его душе, ответные чувства Кати... - всё это окрыляло его, переполняло душу счастьем. - Плевать на то, что она молода. Я сделаю всё, чтобы она не почувствовала разницы в возрасте. Никогда я не любил так. И ради этой любви я буду жить - думал Николай, уставившись с потолок. Наконец крепкий сон сморил его. Ему впервые после войны приснился красивый сон. Большое поле, яркие цветы, Катя с венком на голове. И маленькая девочка, крепко держит Николая за руку. Он осторожно держит её маленькую ладошку, чтобы не причинить боль. Ведь её ручка такая маленькая и нежная.
   И они идут по огромному полю, весёлые и счастливые. А вокруг поют птицы. Светит яркое солнце. Это был сон про счастье.
  
  

2

   - Николай Павлович, опять коптильщик напился ночью. Скумбрию сварили. Пятьсот килограмм. - Катя шумно вошла в кабинет, на ходу возмущаясь, - Блин, это же сорок тысяч рублей коту под хвост. И что делать с этим пьяницей? Дома четверо детей, мал-мала меньше, а он пьет как сапожник.
   Николай встал из-за стола и подошёл к Кате. Он нежно обнял её и прошептал на ухо:
   - Вот ты ругаешься, а маленькая всё слышит. Не расстраивай мою доченьку.
   Он погладил Катю по округлившему животику.
   - Она ещё ничего не понимает. Всего пять месяцев. Хотя... я разговариваю с ней, а она как будто своими движениями отвечает мне. Чудно. - Катя улыбнулась и прижалась к Николаю.
   - Мы так и не сыграли свадьбу. - Николай уткнулся носом в Катины волосы. - Господи, как пахнут твои волосы. - Он с силой втянул в себя воздух.
   - Мой милый Коля, - Катя говорила вполголоса, отчётливо выговаривая слова. Она подняла голову и посмотрела прямо в глаза Николаю: - Я полюбила тебя сразу, как увидела, и мне всегда казалось, что быть с тобой рядом - это неисполнимая мечта. Я думала, что ты никогда не обратишь на меня внимание. Что я буду всю жизнь страдать рядом с тобой. Что буду самой несчастной девушкой на свете. Что никогда не выйду замуж. А сейчас ты мой... и я жду от тебя ребёнка... И знаешь, всё остальное - это такая ерунда. А свадьба... Знаешь что, давай, когда родится Сонечка, мы соберём всех своих друзей и знакомых. И устроим такую свадьбу! Пир на весь мир! - Катя восторженно смотрела на Николая.
   - Устроим, обязательно устроим... Котёнок, нас в субботу пригласили на "обмытие" машины. Тесть Юрки Говорова купил себе "Рено". Событие в жизни. Во-первых - новая машина, во-вторых - иномарка. Тестю седьмой десяток. Всю жизнь ездил на рухляди. А тут такое событие...
   - Коленька, я хотела в субботу поработать, у меня же отчёты. И в конце концов, пусть этот бабник Юрка едет сам к своему тестю. При чём тут мы?
   - Котёнок, Юрка до смерти боится своего тестя, ты же знаешь. Мы будем ему группой поддержки. Да и тебе не повредит побыть на свежем воздухе. А то и так целыми днями пропадаешь в задымлённом помещении.
   - Не в задымлённом помещении, а в коптильном цехе. - Катя подняла вверх палец и подошла к зеркалу поправить причёску. - Ладно, так и быть, поедем пьянствовать. Заодно с Ленкой поболтаем. А то только по телефону общаемся.
   Юрка Говоров и Ленка были мужем и женой. Катя знала их с детства, ведь она каждое лето гостила у бабушки. Всё бы хорошо, но была одна беда: Юрку терпеть не мог Ленкин папа, прапорщик в отставке. Он сорок лет служил в армии и не понимал, как Юрку, ярого уклониста от армейской службы, земля носит. При каждом удобном случае он припоминал это Юрке. А тот, при громком басе тестя, буквально каменел, как удав перед кроликом. С Николаем же тесть ладил. Мало того, каждый раз обращался к нему по званию и упрекал Ленку за то, что та ослушалась его и вышла замуж за "этого убогого уклониста", а не за боевого офицера. Поэтому Юрка каждый раз умолял Николая ехать с ним к тестю. И на этот раз, он отремонтировал старенькую "Волгу" при условии, что Николай поедет с ним в эту субботу к тестю.
   На следующий день, накупив автомобильных подарков, Николай с Катей и Юрка с Леной мчались по разбитой дороге в соседнюю деревню.
   Катя с Ленкой весело болтали на заднем сидении, а Николай с Юркой спорили о преимуществах советского автомобилестроения. Минут через сорок машина въехала в умирающую деревушку под названием Сорокино. Дорога в самой деревне уже давно превратилась в направление, с множественными ямами и рытвинами. Покосившиеся заборы и брошенные дома говорили о том, что здесь доживают свой век старики. В некогда большой деревне осталось только с десяток дворов, в том числе и дом Ленкиных родителей. Он стоял почти в центре деревни и выделялся ухоженностью и красивой деревянной отделкой. Ленкин отец, Никифор Петрович, долгое время служил в армии прапорщиком. А когда сократили их воинскую часть, приехал на постоянное место жительства в родную деревню. Та уже тогда, десять лет назад, начала умирать. Закрыли почту, медпункт, потом последний магазин. Из всех благ цивилизации остался только телефонный аппарат, который был зачем-то установлен по указу самого президента. Его берегли и охраняли. Телефон был символом жизни деревни. Есть телефон - значит деревня ещё жива, говорили сельчане.
   У калитки всех встретила бойкая старушка, Ангелина Ивановна, Ленкина мама.
   - Здравствуйте, мои дорогие. А мы ждём вас, ждём. Петрович, вон, уже баньку истопил. Венички запарил. А я мяска парного у Жихаревых сегодня прикупила на шашлык. Свинью они резали с утра. Так что ждём вас, ждём - она быстро говорила, целуя всех по очереди. Когда вошли во двор, сразу увидели новенький "рено". Он стоял в центре двора, сверкая яркой голубой краской.
   - Ой, какой красивенький! - Ленка сразу кинулась к машине, - Мамулечка, я так рада за вас. Столько лет мечтали о машине!
   - Старый-то, старый как рад, - заулыбалась Ангелина Ивановна, - каждое утро трёт её. Я говорю, дырку протрёшь. А он с тряпкой цельный день. - Видно было, что она тоже рада покупке.
   Все дружно обступили машину, обсуждая достоинства иномарки.
   - Близко не пидходьте, не треба, - раздался строгий голос Никифора Петровича, - и ручками ни лапайтэ, это ж лак. На нем жиж усэ видно, - говорил он с сильным украинским акцентом.
   - Здравствуй, донэнька. - Он первую поцеловал Ленку. - Молодца! Ой, молодца! - он следом поцеловал Катю, кивнув на её выделявшийся животик.
   - Здравия желаю, товарищ подполковник, - почтительно поздоровался он с Николаем и затем молча протянул руку Юрке. Тот сильно затряс её:
   - Здравствуйте, папа, как здоровье?
   - Не дождешься! - гаркнул тесть, и громко засмеялся. Юрка смущённо спрятался за Ленкой.
   - Ну, поздравляем вас, Никифор Петрович! Достойная машина. Что нужно человеку, чтобы встретить старость? Хороший дом, хорошая жена и новенький "рено", - громко сказал Николай. - Вот вам подарок от нас всех. - Он подал Никифору Петровичу набор автомобильных ключей. Строгий старик сразу подобрел и улыбнулся:
   - Спасибо, товарищ подполковник. Дякую, угодили старику.
   - Папа, это Юра выбирал, самый лучший набор, там все ключи, даже которым усилие можно замерить. - Ленка заискивающе посмотрела на отца.
   - Лучше б он в армию сходыв, Родине служить. Мне краще був бы подарок, - тесть с подлобья взглянул на Юрку.
   - Ну какая армия, папа! Какая армия! И что защищать? Нас уже давно обобрали до нитки. Магомеда, который землю всю вокруг скупил? Или ворюгу Крамеля, который растаскивает последнее в районе? - взорвалась Ленка. - Очнись, папа, просрали мы родину, просрали. Мы здесь бесправные эмигранты. Посмотри вокруг! Как вы живёте! Ни почты, ни медпункта, ни магазина. Каменный век! А дорога такая, что в грязь только на тракторе проехать можно. Здесь же колхоз раньше какой был! Миллионер! А сейчас разруха... и хозяин Магомед! Лицо кавказской национальности! И за его землю я своего Юрку воевать не пущу.
   - За его землю? Вот за енту хату надо воевать! - гаркнул Никифор Петрович, - указав пальцем на свой дом. Я почему тута живу, а не в районе. Потому шо это моя родина. И башку сверну и Магомеду твому, и Крамелю за енту хату.
   - Ну всё! Началось! Мы же машину приехали обмывать, - вмешался Николай. Он уже привык к постоянным наездам старика на Юрку. Но тот уважал Николая и сразу сменил тон:
   - И вправду, пийдемо в сад. Я тама стол зробыв. Пид яблоней, рядом с баней. - Компания направилась в сад, где стоял накрытый стол. Рядом, в мангале, догорали дрова. Никифор Петрович подошел к столу и по-хозяйски сразу стал наливать водку в стаканы.
   - И як жешь воны, собаки капиталисты, нас обскакали в автомобилестроении? Вона глянь, Мыкола, - он обратился к Николаю, - зазорчики между панелью. Ну миллиметр к миллиметру. А краска яка?
   - Никифор Петрович, парадокс в том, что многие инженера наши там работают.
   - А шош воны тута, в России, не зробят таку тэхнику?
   - Вот парадокс такой, мне непонятный. Стоит русскому человеку за рубеж податься, так он стразу добивается успеха. А на родине сидит в глубокой жопе. Я, конечно, извиняюсь за выражение. - Николай сорвал яблоко с дерева и смачно откусил. - И это потому, что в стране нашей форменный феодализм процветает. Как феодал скажет, так тому и быть.
   - Точно, феодальный строй нынче. Я вона давече на крыльце цигарку покуривал та думку думал. Вон, глава нашего району! Хто ему указ? Токма областной начальник. А областному? Московский. И ни суд, ни прокуратура, ни менты ему не указ. Власть он. Опричник. С неограниченными правами. А мы есть холопы бесправные. Хотели в капитализм попасть, а угодили разом в феодальный строй. Тьфу ты, господи, дожились. Всё на коммуняк жаловались. Ковбасы не було, на партсобрания заставляли ходить... Ни-и-и... хочу назад. В СССР. Хочу в очереди за ковбасой стоять, пусть на стареньких "жигулях" ездить буду...
   - Ну, размитинговался, старый, размитинговался... Ты угощай гостей, или забыл, зачем люди приехали?
   Николай поднял стакан и громко сказал:
   - Никифор Петрович, чтобы ездить до глубокой старости без поломок и происшествий!
   - Гарно, гарно, - крякнул старик и залпом выпил.
   - Закусите, закусите маленько и в баньку, старый венички приготовил.
   - Пусть мужики идут, а мы с Катькой по саду погуляем. - Лена взяла Катю под руку, и они пошли гулять по саду.
   Мужчины дружно засобирались в баню. Она была гордостью Никифора Петровича. Аккуратно зашкуренные бревна и покрытые лаком резные ставни и дверные наличники. На крыше поскрипывал на ветру красивый флюгер. Внутри пахло деревом. Большая прихожая, отделанная всевозможными резными штучками, чучела птиц и голова оленя... Всё это придавало помещению какой-то особый уют. Все дружно разделись и сразу направились в парную.
   Ленка и Катя под руку прогуливались по саду. Они уже сорвали с дерева по яблоку и дружно жевали. Девушки непринуждённо болтали о чем-то, периодически заливаясь задорным смехом. Они переходили от дерева к дереву, срывая всё новые яблоки и бросая недоеденные на землю. Ангелина Ивановна, вытиравшая стол от налетевшей пыли, невольно заулыбалась, глядя на них. Она застыла неподвижно с грустной улыбой на губах. В её глазах была то ли грусть, то ли воспоминания о прошлом. А может, она вспомнила маленьких Катю и Лену. Как те в детстве прятались в этом саду, как строили в глубине шалаш. Как играли в дочки-матери. А сейчас Катя ждет ребенка, скоро сама станет мамой. Как быстро бежит время! Стремительной рекой, не зная остановок и передышек. Отсчитывает секунды, минуты, часы... И неподвластно ни воле начальника, ни природным катаклизмам. А люди-щепки в этой реке, кружит вода их, вертит. Бросает в разные стороны. Каждому свой путь. Кому посередине реки, на ровной, спокойной воде. Кому с краю, на стремнине. Вся жизнь в водоворотах и перекатах.
   Дверь бани с шумом открылась, и оттуда вывалилась дружная компания мужиков, от которых клубами валил пар.
   - Папа, ну вы даете, чуть не задохнулся, - прописклявил Юрка.
   - Ой, хорошо, давно так не парился, - сказал Николай, выходя из бани следом
   - Ото ж вы, молодёжь, в своих кабинетах закисли, та радости жизни ни бачите. А радость-то в гарной бане... Як в бабе. Баня, она ж як баба. Пока молода, с неё толку мало: только обжигае, та ни грее. Гонору много, та огня лишнего. А вот колы её, то бишь бабу, мужик потопчет некоторое время. Спесь лишнюю пооботрет, жар лишний собье. Вот тоды и баба та, и баня вже по вкусу. И любовь гарная, и пар ласковый. - Никифор Петрович сел за стол, довольно улыбаясь.
   - Ну, вы, папа даёте. После того как вы попарите, жизнь кажется краше. - Юрка заискивающе улыбнулся тестю.
   - А як жешь, баня всю дрянь с тебя выдавливает. Ну, с легким паром! - Он разлил водку в стаканы.
   Мужики выпили и стали закусывать солёными огурчиками. Скоро подоспели шашлыки. Подошли Катя с Леной. Компания загудела несмолкаемыми разговорами. Через час мужики были изрядно пьяны.
   Никифор Петрович уже по-отечески обнимал Юрку, что-то рассказывая ему из армейской жизни, Николай беседовал с Ангелиной Ивановной. Катя болтала с Леной. Никто никому не мешал.
   Неожиданно Юрка вскочил и громко, с трудом выговаривая слова, сказал:
   - Друзья! Мы допустили большую ошибку! Мы же машину не обмыли!
   - Як це нэ обмылы? А шо мы щас робым? - не понял Никифор Петрович.
   - Ну, я в смысле, на машину надо водкой брызнуть, а то поломается, - Юрка говорил поучительным тоном, с трудом шевеля языком.
   - И то верно, надо брызнуть на машину водкой, - согласился Николай.
   - Гарно, пидставляйтэ стаканы, пишлы к машине. - Никифор Петрович разлил водку в стаканы и пошел первым к "рено", которая стояла неподалеку, у забора. Все потянулись за ним со стаканами в руках, весело болтая. Юрка замешкался и крикнул вдогон:
   - А закусь, папа, закусь!
   Его никто не услышал. Тогда он подбежал к мангалу, снял с него два больших шампура с шипящим мясом и кинулся догонять толпу. Видя, что отстал, он решил сократить путь и побежал прямо к забору, у которого стояла машина. Все ещё только подходили к машине, а Юрка, с двумя шампурами в руках, уже карабкался на забор. Он забрался наверх и радостно помахал всем шампурами:
   - Эге-гей! - крикнул он что было силы, - я закусь принёс!
   Ленка помахала ему в ответ. Николай поднял вверх большой палец. Юрка хотел ещё что-то крикнуть, замахал руками. Но в этот момент штакетина под Юркиной ногой предательски подломилась, и он полетел с забора прямо на новенький "рено". Ударившись о крыло машины лбом, он с размаху всадил оба шампура в капот. Когда все подбежали к машине, Юрка лежал на капоте, держась за шампуры. Мясо аппетитно дымилось. Первым рядом оказался Николай и сразу стал помогать Юрке. Тот непонимающе крутил головой и бестолково улыбался. Но когда его взгляд упал на продырявленный шампурами капот, он вскочил на ноги и заорал не своим голосом:
   - Папа, я всё починю! Папа, я всё отремонтирую!
   Никифор Петрович уже подбежал к машине и срывающимся голосом прошептал:
   - Аля, ма-ши-на, ма-ши-на. Но-ва-я ма-ши-на. Он говорил медленно, нараспев, по слогам, гладя рукой помятое крыло и капот. Затем бросил взгляд на Юрку и завопил:
   - Убью! Убью, сучий потрох! Дьявол лобастый! - и кинулся на Юрку. Но тот, что было силы, рванул по дороге. Николай схватил Никифора Петровича и стал его держать. Ему помогали женщины. Старика с трудом держали, а тот продолжал вопить:
   - Всё одно убью! Убью козла лобастого! Говорил Ленке: не выходи за этого проходимца! Убью-ю-ю!
   Все дружно успокаивали его, уводя во двор. Кричали бабы, тесть громко материл Юрку, Николай изо всех сил удерживал его. А Юрка прятался в кустах, с опаской поглядывая, как уводят разбушевавшегося тестя. Когда компания скрылась за дверью дома, Юрка подошёл к машине.
   Он посмотрел на изуродованный капот и крыло, почесал затылок и негромко сказал:
   Да... точно убьет, - и пошатываясь побрел к догорающему костру. Он понял - ночевать ему придется в бане. В парной уже было не так жарко. Юрка открыл пошире дверь парной, улёгся на теплую полку и положил себе под голову чье-то влажное полотенце.
   - Убьёт, точно убьёт, - прошептал он и сразу уснул. День подходил к концу. Скоро стемнело, и деревня покрылась мраком. Только то там, то здесь светились окна домов. Скоро погасли и они. Наступила ночь. И лишь лай собак напоминал о деревне. Одной из тысяч умирающих русских деревень.
  
  

3

  
   Новенький "рено" послушно глотал дорожные выбоины и едва слышно шуршал шинами по гравийной дороге. Николай был за рулем, угрюмый Юрка сидел рядом. Катя и Лена молчали на заднем сиденье. Утром, когда все страсти улеглись, решено было ехать домой на "рено". Юрку утром привели из бани, и тот клятвенно заверил тестя, что саморучно отремонтирует машину. И если кто-то заметит следы ремонта, пообещал на второй день написать заявление в военкомат на военную службу. Видимо, этим он зацепил Никифора Петровича, и тот молча кинул ключи на стол, угрюмо буркнув:
   - Чини, лобастый.
   - Никифор Петрович, да не переживайте вы так. Починит ваш автомобиль Юрка, у него руки золотые, - попытался смягчить обстановку Николай.
   - Та починить то починит... только вот состояние сейчас, как будто на моей свадьбе невесту хто-то оттрахал раньше меня.
   - Папа! Опять вы со своими солдафонскими шутками! - взорвалась Ленка.
   - Замуж за уродов выходить не надо, - буркнул Никифор Петрович, сплюнув. Юрка для верности спрятался за спину жены.
   Домой собирались молча. Все были подавлены случившимся. "Волгу" Николая решили оставить, чтобы старики могли, в случае необходимости, поехать в район. Ведь в деревне не было аптеки, да хлеб подвозили через пень колоду. Никифор Петрович вышел провожать гостей. Он курил сигарету за сигаретой, зло поглядывая на Юрку. Покалеченный "рено" плавно покатился по сельской дороге.
   - Блин, надо же... новая машина, - нарушила тишину Катя.
   - Новая... - Николай осторожно вёл машину по неровностям, - и надо же, лбом прямо в крыло. Юрка, ты себе покрепче деталь не мог выбрать? - ухмыльнулся он: - Ну, бампер, например... или колесо.
   - А я смотрю: он машет шашлыками на заборе, герой, - неожиданно рассмеялась Ленка.
   - И носом! Носом как спикировал, - тоже залился смехом Николай.
   - Ха-ха-ха, а я подбежала, понять не могу: шампуры в капоте торчат, а Юрка лежит и улыбается. - Катя тоже заливисто смеялась.
   - А Никифор Петрович кричит: "Убью, убью!" - Я и вправду подумал, конец мне, - рассмеялся Юрка.
   - А по дороге, по дороге-то как рванул! - Николай смеялся вовсю.
   - А я утром в баню прихожу, а он как младенец, ха-ха-ха, на полке, ха-ха-ха, калачиком свернулся. - Ленка держалась за живот от смеха.
   Они уже не могли остановиться и продолжали смеяться, вспоминая всё новые подробности вчерашнего происшествия.
   - А вообще, ничего тачка. - Юрка погладил рукой панель.
   - Умеют французы делать машины, - ответил Николай.
   - Коль, а ты знаешь, что такое полицейский разворот? - с азартом спросил Юрка.
   - Юра, ты уже машину покалечил. - Лена толкнула мужа в плечо.
   - Да ладно, Коль, короче вон, видишь поле? Сейчас сворачиваешь на него, резко выворачиваешь руль, зажимаешь ручник и даёшь газу. Машина на месте разворачивается на сто восемьдесят градусов.
   - Давай попробуем, - загорелся Николай. Он сбавил скорость, выехал на поле и резко вывернул руль. Ручник, газ - и машина в одно мгновение развернулась в противоположную сторону. Девушки завизжали.
   - Ух ты! - У Николая заблестели глаза. - Давай ещё раз!
   Он повторил, и опять машина лихо развернулась в противоположную сторону. Опять завизжали девушки, Юрка одобрительно засвистел.
   - Коля, пожалуйста, ещё один разворотик - и в роддом, - громко крикнула Катя, рассмеявшись.
   На Николая это подействовало, как освежающий душ. Он выехал на дорогу и опять медленно повёл машину по неровной дороге.
   Скоро показался посёлок.
   - Коля, давай в цех заедем, проверим дежурного коптильщика, как бы снова не напился.
   - Котёнок, он теперь месяц в рот капли не возьмет, я ему мозги хорошо промыл. - Николай посмотрел на Катю в зеркало заднего вида.
   - Коль, давай заедем, по пути ведь. - Катя улыбнулась Николаю, который продолжал поглядывать на жену в зеркало.
   - Ладно, как скажешь. - Николай повернул машину в сторону цеха.
   Как только подъехали, из калитки вышел сторож. Увидев вышедшего Николая, он заулыбался:
   - А я гляжу, авто не наше, хотел для верности из ствола бабахнуть.
   - Доброй ночи, Кузьмич! Как обстановка?
   - Все спокойно, Палыч, коптильщик в норме, не пьет. Побожился жене, я сам слыхал. Так что можешь спокойно спать. - Сторож достал папиросу и задымил.
   - Ну и ладненько, тогда поедем спать, завтра рано на работу. - Николай направился к машине.
   Когда Николай подошёл к машине, сторож негромко сказал:
   - Палыч, там, за углом, иномарка какая то стоит... не наша. Уже час. Что-то вынюхивают...
   - Что вынюхивают? Выходил кто из машины?
   - Да вроде нет.
   - Ладно, я гляну. - Николай пошёл вдоль забора. Когда он свернул за угол, неподалеку действительно стояла машина. Увидев Николая, водитель завел мотор и резко рванул по проселочной дороге в сторону поселка.
   Николай успел разглядеть машину: это был потрёпанный "опель". Он вернулся к сторожу, который всё ещё стоял у калитки.
   - Ложная тревога, Кузьмич. Видно, кто-то из города к бабе приехал. Секс у них там, в машине. А мы ему помешали, - ухмыльнулся Николай.
   - Как в машине? Там же тесно? - удивился сторож.
   - Ничего... приспосабливаются. - Николай сел в машину. - Ну, до завтра.
   - Надо же... в машине... В наше время всё больше на сеновале... и мягче, и места больше. - Кузьмич недоумённо пожал плечами и пошёл в сторожку.
   - А машина-то незнакомая, - подумал Николай и включил передачу. -Какого черта здесь отирались? Вон, за околицу отъехал и гуляй на здоровье, сколь душе угодно. Что-то тут не так...
   Утром Николай и Катя ровно в восемь приехали на работу. Проведя небольшую планёрку, Николай обошёл цех, проверил рыбу в камерах, дал указание коптильщикам. Через полчаса он зашел в кабинет.
   - Тихо, не напугай. Потихоньку подойди и положи руку на живот. - Катя стояла у зеркала. Николай осторожно подошёл к Кате и положил ладонь на её округлившийся живот. Через минуту он почувствовал удары по руке.
   - Дерётся, пацан будет, - улыбнулся он.
   - Девочка, - в ответ улыбнулась Катя.
   Николай поднял Катю на руки и понёс её к дивану. Он сел и посадил жену на колени.
   - Котёнок, мне надо ехать с Муранск. Сейчас пойдет спрос на скумбрию да селёдку. Неплохо было бы машину рыбы взять подешевле. Васька Расторгуев обещал помочь.
   - Конечно, поезжай. Мне ещё два месяца ходить беременной. Вот когда останется месяц - никуда тебя не пущу, - Катя обняла Николая и крепко прижалась к нему.
   - Господи, как мне нравится запах твоих волос. - Николай вдохнул воздух, уткнувшись в Катины волосы.
   - Чтобы в командировке ничьи волосы не нюхал, - прошептала ему на ухо Катя.
   - Даю слово офицера.
   - Если будет мальчик, я его Колькой назову, - Катя продолжала шептать на ухо Николаю.
   - Котёнок, а почему ты не хочешь УЗИ сделать? Уже давно бы знали, кто будет. Машка или Сашка.
   - Так не интересно. Всё должно идти своим путем. Придёт время - узнаем. Хотя я знаю - будет Коленька... Николай Николаевич. - Она продолжала говорить на ухо, медленно, медленно, выговаривая каждое слово.
   - Или Катерина Катериновна, - улыбнулся Николай.
   - Тьфу ты, шутник. - Катя подскочила и легонько ударила мужа по лбу.
   Николай поднялся и подошёл к окну. Отодвинув занавеску, он открыл окно и закурил. Катя взяла чайник и стала набирать в него воду.
   - Господи, вот оно, счастье, - сказал негромко Николай, выпуская дым на улицу.
   - Счастье, Коленька, счастье. Одно на двоих.
   - На троих, - добавил Николай и опять выпустил дым в окно.
   Катя набрала воду в чайник и пошла ставить его на подставку. Когда она проходила мимо Николая, неожиданно охнула и выронила чайник с водой. А сама стала медленно оседать на пол. Металлический чайник с грохотом покатился по полу. Николай рванулся к жене, зацепив край стола, настольная лампа тоже с грохотом оказалась на полу. Николай в последний момент успел подхватить Катю на руки и понёс к дивану.
   - Котёнок, Котёнок, что с тобой? - он гладил Катю по щеке, тревожно вглядываясь в её лицо.
   Через минуту Катя открыла глаза и улыбнулась:
   - Голова закружилась, организм не справляется с двумя... мне уже лучше. - Она попыталась подняться.
   - Блин, говорил тебе: иди в декрет.
   - Какой декрет, Коленька? А кто будет учёт вести? - Катя поднялась и поправила причёску. - Не пугайся, просто закружилась голова.
   Николай подошёл к окну и закрыл форточку. Каждый занялся своим делом.
   День подходил к концу. Катя устало поднялась со стула и стала собирать сумочку.
   - Коля, давай пораньше уйдём, мне ещё курицу тебе в дорогу сварить надо.
   - Конечно, Котёнок. Я уже закончил. Документы все приготовил, деньги тоже. Можем ехать домой.
   - Я у машины тебя подожду. - Катя надела куртку, и вышла из комнаты.
   Николай тоже стал одеваться. Неожиданно его взгляд привлекла небольшая кучка мусора на полу. Он нагнулся. Это была осыпавшаяся штукатурка. Подняв голову выше, он увидел небольшое отверстие между вешалкой и шкафом. Взяв в столе армейский нож, он стал ковырять отверстие. Скоро у него в руках была пуля.
   - Весело, - подумал он. - Когда? Ну, конечно, сегодня. Ведь кучка мусора свежая. Тогда почему стекло целое? Так, всё ясно. Когда он курил у открытого окна, пуля влетела в стену. А грохот упавшего чайника и лампы сделали свое дело. Какого черта? Что это? Конкуренты? Да нет у него врагов.
   Николай задумчиво вертел пулю в ладони. На улице послышался автомобильный сигнал. Это Катя торопила его. Николай захлопнул дверь кабинета, продолжая держать пулю в ладони.
   На проходной его окликнул сторож:
   - Палыч, возьми гостинца, ещё теплое. - Он протянул свёрток.
   - Что это? - удивился Николай.
   - Та хлопцы наши кабанчика взяли неподалеку, вот я у них выцыганил.
   - Не понял, а откуда здесь кабан?
   - Так ясное дело. Мы ж рыбу порченую на свалку, за цех, выбрасываем. А эти твари всё в пищу употребляют. Хлопцы за неделю третьего хряка валят.
   - А из чего они стреляют? - спросил Николай.
   - Так ясно из чего, с карабина. У них ещё и оптика неплохая. Плевое дела кабанчика узять.
   Николай облегченно вздохнул. Теперь стало ясно, откуда взялась пуля в стене. Видимо, стреляли по кабанчику, а угодили в кабинет Николая.
   - Спасибо. - Николай взял мясо у Кузьмича и пошёл к машине.
   - Да, скажи, чтобы днём не палили: люди здесь. Неровен час...
   - Хорошо, передам. - Кузьмич закрыл за ним ворота.
  
  

4

  
   Утром, ещё затемно, Николай вышел из дома. Катя пошла следом проводить его.
   - Не волнуйся, без тебя рожать не буду. - Она поправила воротник куртки на Николае.
   - Я быстро. Сутки туда, два дня там, сутки обратно. Оглянуться не успеешь. - Николай поцеловал жену.
   - Оглянуться не успеешь, как зима...- передразнила его Катя.
   - Береги себя. Я попросил Юрку, чтобы он тебя на работу и с работы возил.
   - Хорошо, любимый. Всё будет хорошо. С деньгами осторожней. Сумку не оставляй без присмотра. Это вся наша наличность.
   Николай поцеловал жену и выехал со двора. Поселок скоро закончился, и машина помчалась по лесной дороге. Свет фар врезался в темноту, освещая дорогу. Казалось, что несёшься по огромному тоннелю. Слева и справа возвышались огромные сосны, над головой низкая облачность. Дорога петляла резкими поворотами, не давая разогнаться. Николай заметил, что сразу за посёлком его стала преследовать какая-то машина. В лесу она стала догонять его.
   - Только этого не хватало. Неужели бандиты выпасли? Узнали, что он едет с крупной суммой денег?
   Николай прибавил скорость. Машина сзади тоже стала увеличивать скорость. Стало ясно, что его преследуют. Встревоженный Николай надавил на гашетку газа до конца. Мотор взревел, и машина стала мчаться ещё быстреё. Повороты следовали один за другим. Николай проходил их на предельной скорости, рискуя врезаться в деревья на обочине. Преследовавшая Николая машина не отставала. Сомнений не было, что это погоня. Неожиданно на куски разлетелось зеркало.
   - Ни хрена себе, стреляют. Мне это уже не нравится, - сказал сквозь зубы Николай, выдавливая из машины остатки мощности. Он стал резко бросать машину из стороны в сторону, чтобы избежать попадания пуль. Впереди показался крутой поворот на сто восемь восемьдесят градусов.
   - Так, Юркина школа. Полицейский разворот! - Николай в минуты опасности говорил вслух сам с собой.
   Он сбавил скорость перед поворотом. Сразу за ним выключил свет фар и резко вывернул руль, зажал ручник и дал полный газ. Машина мгновенно развернулась на сто восемьдесят градусов. В это время из-за поворота, показалась машина преследователей. Она неслась прямо на Николая. Он включил дальний свет фар и рванул вперед, вывернув руль на встречную полосу. Машина преследователей, уклоняясь, нырнула вправо и с ходу врезалась в огромную сосну. Раздался громкий удар, из-под капота вырвалось облако пара. Машина Николая проскочила вперед. Он нажал на тормоз и, после остановки, дал задний ход. Осветив машину преследователей, Николай выскочил на улицу. Это был тот старенький "опель", который он уже видел возле цеха. Рванув дверь машины, он увидел внутри двух мужчин кавказской национальности. Пассажир уткнулся лбом в лобовое стекло. По лицу текла кровь. Водитель лежал грудью на рулевой колонке.
   - Ёперный театр! И здесь эти чурки! - сказал Николай громко. - Ты живой? - он стал трясти за плечо водителя. Тот с трудом поднял глаза и, с кавказским акцентом прохрипел:
   - Аллах акбар.
   - Тьфу ты, бля! Акбар, акбар. - Николай с ходу врезал ему в лицо и резко захлопнул дверь машины. Ему некогда было разбираться: он опаздывал на поезд.
   Николай на бешеной скорости мчался в город. Поезд отходил через час. До города оставалось ещё сорок километров. В голове роем кружились мысли:
   - Кто мог навести этих чурок? Вот твари, и здесь житья не дают, - ругался он про себя. - Спасибо Юрке за его полицейский разворот. Только вот кто мог навести? Так, кто знал? На совещании он говорил, что едет в командировку, но куда и зачем никто не знал. Да! Он же говорил Юрке, что едет с деньгами. Неужели Юрка? Нет, не может быть. Они друзья, Катя росла с ними... Хотя... деньги делают людей другими. Неужели Юрка? - Николай курил сигарету за сигаретой, не в силах успокоиться. В город он въехал, когда уже рассвело. Поставив машину на стоянку у привокзальной площади, он заскочил в поезд перед самым отправлением. Проводник закрыл дверь вагона. За окном замелькали привокзальные киоски и размеренно застучали колеса по стыкам. Поехали... Николай поставил сумку на пол и достал пачку сигарет.
   - Мужчина, курим в противоположном конце вагона, - гнусным голосом сказала проводница. -У вас второе купе.
   - Попутчик есть? - поинтересовался Николай. Он взял билет в спальный вагон, в надежде доехать без попутчиков.
   - Есть, мужчина. До Муранска едет, - проводница продолжала гнусавить, вытирая дверь тряпкой.
   - Милочка, а можно мне купе без попутчиков, я доплачу. - Николай заискивающе посмотрел ей в глаза.
   - Можно купить два билета и ехать на двух полках. Тогда не будет попутчиков. - Она презрительно глянула на него и, хлопнув дверью, ушла в вагон.
   - Вот сука. - Николай достал сигарету и закурил. Поезд набирал ход, Николай стал успокаиваться. В конце концов, он жив-здоров, а по приезду разберётся. А вот с деньгами ездить всё же опасно. Докурив сигарету и окончательно успокоившись, он вошёл в вагон. Открыв дверь второго купе, он увидел полковника авиации, который сидел со стаканом коньяка в руке и смотрел в окно. Китель висел на вешалке. Полковник был с расстегнутым воротом рубашки, галстук болтался на заколке.
   "Так... весело... дорога с пьяным полковником, - раздражительно подумал Николай. - Тем более авиация. К ним у Николая было двоякое отношение. С одной стороны, он помнит майора, который под огнем "чехов" вывозил его разведгруппу из ущелья. Раненный в руку, тот привёл машину на аэродром и потерял сознание сразу после остановки винтов. Но, с другой стороны, не может забыть, как свои вертушки поливали их со всех стволов в густом лесу, приняв за боевиков.
   - Здравия желаю, - по-армейски поздоровался он.
   - Бывай здоров, - угрюмо отозвался полковник, продолжая смотреть в окно и крепко сжимая стакан с коньяком.
   Николая ещё больше расстроил тон полковника. Он достал из сумки спортивный костюм и стал переодеваться. Вагон покачивало из стороны в сторону. В купе стояла тишина. Пахло коньяком и колбасой. Постелив постель, Николай сел к окну и достал журнал. Полковник продолжал сидеть молча, также крепко сжимая стакан и смотря в окно.
   Неожиданно он резко обернулся к Николаю и в упор спросил:
   - Хочешь скажу, о чём ты сейчас думаешь?
   - О чём? - Николай поднял на него глаза.
   - Думаешь, вот... пьянь военная. Вместо того чтобы Родину защищать, они коньяк хлещут. Так сейчас думают о военных?
   - Вообще-то я сам военный... в запасе. Подполковник Зацепин, Николай Павлович, - представился он и протянул руку.
   - Мовчун Аркадий Петрович, командир авиационного полка истребителей Су -27. - Полковник крепко сжал руку Николая.
   - Русские витязи, кажется, на таких летают? - спросил Николай, откладывая журнал в сторону.
   - Так точно. Игореха там ведущий группы. Мы с ним переучивались вместе. Классный мужик! А пилотирует как? Он, брат, пилотажник. От бога. А пилотажником надо родиться. Это как танцором. Пилотаж, брат, это танец в воздухе! Балет! - Полковник говорил усталым голосом. - И перегрузка во время этого танца до семи единиц. Это как секс на потолке. Делаешь женщине приятное, а сам изворачиваешься, чтобы не грохнуться. - Он поставил свой стакан и взял пустой.
   - За знакомство? - Он вопросительно глянул на Николая.
   - Не возражаю. - Николай подвинулся ближе к столу.
   Полковник налил Николаю коньяк. Молча чокнулись и выпили.
   - Какие войска?
   - Пехота, командир батальона. В запасе.
   Полковник опять наполнил стаканы и удивленно взглянул на Николая.
   - Слушай... а не тот ли ты Зацепин, которого наши ворюги столичные в тюрьму засадили, чтобы перед чеченами прогнуться?
   - Не знаю, кто перед кем прогибался, но свой срок я отмотал. От звонка до звонка. - Николай поднял стакан, давая понять, что ему неприятна это тема.
   - Как говорят... от сумы и от тюрьмы не зарекайся. - Он посмотрел на полковника.
   - Ладно, Коля, давай не будем вспоминать... хотя у меня офицеры бузили, когда тебе срок дали... Да и сейчас при случае вспоминают. Получается, что ты воевал непонятно за кого? "Чехи" стреляют, свои сажают... Блядь... вот время! - Он залпом выпил.
   - История всё расставит на свои места, - Николай тоже выпил и взял лимон.
   - История-то рассудит, только я ничего не понимаю, что происходит у нас в стране. При коммунистах всё понятно было. Если что, можно и на партсобрании выступить, не помогало - выше, вплоть до ЦК КПСС. Конечно, душили коммуняки правду матку, но беспредела такого не было. А сейчас что твориться, Коля? Я ничего не понимаю! Принимаются откровенно разваливающие армию решения. Отмываются бешеные бабки на военных контрактах, техника не поставляется. Мы реально сейчас безоружные. Те остатки армии - это ещё от Советского Союза. По телеку покажут два вертолета на полем боя, и полчаса врут о мощи армии. Бред! Сплошной обман! Помню, в советские годы только на полковых учениях до сорока самолетов одновременно в воздухе. А если армейские? Это ж настоящая война! Какая тренировка! Не только летчикам, офицерам боевого управления, но и техникам, группе руководства полетами. А сейчас... На армейских учениях максимум звено пролетит. И, главное, по телеку крупным планом показывают. Что б, значит, массовость показать. А запусти сейчас в воздух одновременно хотя бы самолетов двадцать - их офицеры боевого управления перепутают сразу же. Помнишь, в Прибалтике самолет наш упал? Из-за полной выработки топлива? Ну, тот, что заблудился? Это ж с моей части, Валерка Туманов. И почему ему помочь с земли не могли? Баба, что на локаторе дежурила... её, видишь ли, не научили масштаб переключать. Стоял масштаб сто километров на локаторе, а ей надо было переставить триста. Валерка ей кричит: "Пеленг дайте, пеленг". - Чтоб, значит, место своё определить. А она: "... я вас не вижу, я вас не вижу". А масштаб переключить - ума нет. Вот такие у нас бойцы нынче.
   - Я не лезу в политику. Я вне закона. Бывший ЗК. Офицер, которого предала Родина, - Николай говорил тихо, с грустью в голосе.
   - А сейчас чем занимаешься? - Полковник опять налил коньяк в стаканы.
   - Бизнес... селедку солю. Пропади она пропадом - Николай взял нож и принялся нарезать колбасу. - То тухнет, то сохнет. То менты наедут, то бандиты, то пожарники, то ветврачи...
   Полковник минуту сидел молча, затем поднял стакан:
   - Давай, Коля, за офицеров. За тех, кто преданно служил и служит Родине-матушке, несмотря на нищету и несправедливость. Офицер у меня есть один, техник самолёта, Мишка Гаранин. Песни пишет, стихи. Так вот, песня у него есть, там слова такие:
  
   Офицер, сокращённый по штату,
   Ты отчизне служил когда-то,
   А теперь, как лишний рот в семье,
   Ты не нужен своей стране.
   Крепкие слова....
   Они чокнулись и выпили. Некоторое время сидели молча, думая каждый о своём.
   - Вот, Николай... - полковник осёкся, затем продолжил, тяжело вздохнув: - Вот, Николай, и я тоже совсем запутался. Не понимаю, что вообще происходит. Летать не на чем, керосина нет, аэродромы разваливаются... А руководство, ёб их мать, занимается бизнесом. Два года назад прилетел к нам в часть руководитель из столицы. Не буду фамилию называть, но скажу - на своём самолёте. Мы к приезду заранее готовились. Со всего полка набрали звено самолётов, то есть четверку. И то ресурс на исходе. В общем, из хламья собирали. Думали, покажем, что жива авиация, что летать умеем. Серега Кравцов, зам мой, повел четвёрку эту на пилотаж. Классный мужик... жалко, уволился после этого случая. В общем, открутили они над головами начальства свой танец, не хуже Майи Плисецкой. Те только фуражки успевали удерживать. Стою на трибуне, жду, когда начальник московский спросит: какие проблемы? что не хватает, чтобы в боевой готовности авиацию держать? Так и вышло. Улетели мои соколы, поворачивается начальник столичный к нам и спрашивает, что вам нужно, чтобы все летчики так летали? Я только рот раскрыл, как зам командующего по обеспечению скороговоркой, как из пулемета: "Нам срочно нужны два самолета Ан-26 для доставки грузов в части". Я от неожиданности опешил. Два транспортных самолета нужны, чтобы коммерцией заниматься! А у меня все двигатели без ресурса, у летчиков сроки вышли. Опытные пилоты в самолёт садиться бояться из-за того, что редко летают. Нам бы двигателей на Су-27 с десяток, керосина, полосу починить. А он два Ан-26, чтобы, значит, бабки делать. Бюджет своей семьи пополнять. Ну а начальничек столичный головой покивал, и через неделю два стареньких Ан-26 к нам прибыли. Серега Кравцов мудаком меня обозвал и рапорт об увольнении кинул на стол. А с ним ещё восемь опытных летчиков. А я что могу? Я у командующего кричал, ногами топал. А те в один голос: "Продержимся, мол, и хуже были времена". Жалею, что сам не написал тогда рапорт. А сейчас...
   Он снова налил коньяк и, чокнувшись с Николаем, залпом выпил. И, не закусывая, продолжил:
   - Что, Коля, происходит, не понимаю... Вот были истребители, МиГ-23. Основной фронтовой истребитель. Вся страна и союзники наши на них летали. Нормальный самолет. Сейчас все на Су-27 смотрят. Мол, гордость... Не спорю, хороший самолет. Но это самолет-спортсмен. Ему б на соревнованиях выступать! Пируэты, там, разные. А МиГ-23 был боец! Крыло изменяемой геометрии! Хоть на малой высоте, хоть в стратосфере! Везде он мог воевать! Настоящий боец! Я на нём пятнадцать лет отлетал. И с американцами, и с западными немцами в нейтральных водах тягался. Задницу им надирали так, что только жгуты на крыльях заворачивались. И что? Попилили их все на металлолом. Кто-то на этом металлоломе состояние сделал не меньше, чем Сорос. Страну просто тупо оставили без авиации. Преступление! За него расстреливать надо! А все молчат. Кивают головой, когда я на совещании говорю: "Оставили бы МиГ - 23, сейчас страна на годы вперёд была бы обеспечена техникой". Провели модернизацию копеечную - и вперед! На боевое дежурство. Попилили, бляди, на металлолом... попилили. Сам перегонял самолёты с большим ресурсом на рембазы. Он ещё тёплый, ещё турбина крутится, а его - гильотиной. Пополам. Все знают, кто давал команду пилить. Молчат, твари. Потому как начальники они сейчас великие. И воруют по-прежнему. Да, впрочем, и меня вором сделали. Вор я, Коля! Вор! - Полковник ударил кулаком по столу. Зазвенела посуда.
   Николай, видя, что полковник совсем расходился, взял бутылку коньяка:
   - Аркадий Петрович. Наверное, надо надеяться... Рано или поздно, воры получат своё.
   - Получат... и я с ними, - у полковника навернулись слёзы на глаза.
   - Ну, давайте... за друзей. - Николай поднял стакан, желая сменить тему разговора.
   - Давай, пехота, за тех, кого с нами нет. У меня по всей стране могилы друзей. Профессия такая, не прощает ошибок... Да и у тебя тоже, поди...
   - Хватает, - уклончиво сказал Николай. Они выпили не чокаясь.
   Полковник на минуту затаил дыхание, уставившись в окно. Затем с шумом выдохнул и, посмотрев пристально на Николая, тихо сказал:
   - Вор я, Коля, вор. Сделали меня вором. А я же гвардии полковник. Я же Родине присягу давал...
   - Петрович, ты не говори загадками... - Николай уже захмелел.
   - Хорошо... объясню... Аэродром у меня... недалеко от Каминска. Конечно, время и безденежье сделали своё дело. Всё пришло в запущение. Но я, офицеры, как могли, сохранили гарнизон. Полосу сами ремонтировали, жилые дома, коммуникации... По нынешним временам, неплохое состояние гарнизона, - полковник говорил спокойнее, постукивая ладонью по столу. -Тут какие-то деньги стали выделять. Я планы стал строить на восстановление гарнизона... И вдруг, блин, директива из столицы - перебазировать аэродром на двадцать километров южнее.
   На аэродром Ливнево. Там когда-то бомберы стояли. Их сократили лет пятнадцать назад. В общем, растащили всё там, пустыня... Я в столицу, в Генштаб. А там что, Коля? Там баб набрали, офицеров сократили. И они, бабы эти, ходят с декольте, блин, грудь вываливается. Одна перед другой. А я робею, Коля. Робею перед женской открытой грудью. В самолёте горел, не робел, а перед женской грудью оробел... В общем, пришёл я в кабинет к начальству и говорю: "Что ж вы, суки, делаете! В поле людей отправляете! Там же дома без окон и дверей. Трубы водопроводные на металлолом растащили". Выслушали меня в Генштабе... Под ручку один известный, сейчас военначальник, в прошлом бизнесмен водил и ласковым голоском шептал: "Что ж вы, Аркадий Петрович, опытнейший руководитель, панику сеете? Руководство страны не позволит людей в поле отправить. Сейчас, мол, время не то. Под руководством Единой России..." Ну и так далее. Понёс... сладко так стелил... Я ему пытаюсь сказать: "Зачем переезжать за двадцать километров? Что такое для истребителя двадцать километров! Только колёса после взлёта убрал, уже двадцать километров". А он: "Задача государственной важности... ваш долг офицера... Сука! - Возьмите смету расходов по перебазированию под контроль..." Приехал я в часть. Месяца два смету делали. Сверстали... повёз я её опять к этому начальнику... Посмотрел он её и карандашиком, так небрежно, нолик приписывает к итоговой цифре. И сладко так говорит: "В эту цифру надо уложиться". Я, когда смету эту на подпись вёз, думал, что за такие суммы по башке дадут. А тут нолик рисуют. То есть в десять раз смету увеличивают... Это потом мне Колька Родионов, кореш мой по училищу, растолковал. Он в Генштабе бумажки какие-то на подпись носит. Откат, оказывается, сорок процентов от сметы по строительству... А если смету в десять раз увеличить, значит и откат в десять раз... Понимать надо. Я, конечно, на дыбы... Не могу я, гвардии полковник, воровством заниматься! Что ж говорю, вы, суки, делаете! Давайте лучше на эти деньги пару самолетов новых купим. В общем, неделю меня ломали.... Сначала уговорами... Мол, без откатов не обойтись, все про эти откаты знают... Ни один документ не пройдет на подпись без отката. Плюнул я на пол и говорю: "Без меня воруйте..." Вызвали и говорят: "Вы, товарищ гвардии полковник, революций нам тут не утраивайте. Или подпись ставите, или пишите рапорт об увольнении..." Сломали они меня... Подписал я смету... И теперь вор я, как и все. Самое главное знаешь в чём? Колька Родионов просветил. - Аркадий Петрович обнял рукой шею Николая и придвинул его к себе. Дальше он говорил шёпотом: - Главное, что через пятнадцать лет они нас обратно перебазируют. С такой же сметой. А в журнале, ну где богатых по местам делят, появятся новые фамилии. Он поднял голову и посмотрел Николаю в глаза. И в его взгляде было столько злости, что Николаю стало как то не по себе. Промелькнула даже мысль. Приедет это полковник к себе домой, сядет в истребитель, и полетит с полным боекомплектом обратно, к ворам армейским, справедливость восстанавливать. И разгрузится он там на головы этих воров с чувством выполненного перед Родиной долга. А последним снарядом сам кому-нибудь из высоких чинов в кабинет влетит".
   - Если ситуацию нельзя поменять, к ней надо приспособиться. - Николай отвёл взгляд и разлил коньяк в стаканы.
   - Приспособиться! - Полковник опять ударил кулаком по столику. - Я же не проститутка на вокзале, которая приспосабливается под нового клиента. Я же боевой офицер! У меня Афган, две Чечни за спиной! Я ни одного литра керосина не взял с аэродрома! Приспособиться? Меня всю жизнь учили Родину любить! А ты - приспособиться? В карман к ней залезть? К своей матери? - Он говорил тихим, вкрадчивым голосом, глядя Николаю прямо в глаза.
   Николай поднял стакан и негромко сказал:
   - Да... были бы наши руководители такими патриотами...
   - Патриотов в девяностых разогнали... Кого посадили, кого отстрелили, кто сам уехал... Остались люди-деньги. Сейчас же воровать - это правило хорошего тона. Слово такое появилось - успешный. Это что, смена ценностей? Ну, знаю такие слова, как патриот, герой, храбрец... А это - успешный. То есть сумевший наворовать. Есть у тебя деньги - ты успешный, герой нашего времени. А то, что они ворованные - это уже неважно. Ты - успешный. Неважно, у кого ты их украл. У государства, у отца, брата, друга... Ты - успешный. Ведь ты смог украсть! - полковник говорил с дрожью в голосе. - И я успешным становлюсь. Мне моя Люська сколько говорила: "Аркаш, вон смотри: тот тянет, этот тянет. Как люди живут". А я ей рот всё затыкал. А теперь, получается, и я вор. Вор! - Он опустил голову. - Вот суки... сломали. И я... сука я после этого последняя... И это ещё не всё... Приказ на перебазирование уже вышел: "Начинайте", - говорят. Я докладную, что, мол, двадцать пять самолетов неподъемных, то есть взлететь по разным причинам не могут. Мне директива - расстыковать и буксировать по земле. Мы добросовестно расстыковали самолеты, перетащили их на новый аэродром. А когда стали состыковывать, блин, не получается симметрию поймать. Мы к начальству... Прислали нам представителя из конструкторского бюро. Тот глянул и говорит: Мудаки вы, ребята. Самолёт же можно только на одной поверхности расстыковать и затем собрать. А вы их двадцать километров по ухабам да ямам. Сейчас это уже металлолом". Двадцать пять самолетов, Коля! Двадцать пять! Я начальству докладывать. А они мне на ухо: "Не паникуй. Всё равно они неподъемные, простоят так ещё с десяток лет. Всё равно на металлолом пойдут". А это боевая техника, Коля. И это уже серьезное преступление. И я в этой шайке по самое не могу завяз. Вор я. А вор должен сидеть в тюрьме. И как жить с этим... Я тебе больше скажу. Сейчас положение в войсках примерно как перед Великой Отечественной. Армию развалили... как в конце сороковых. А потом, брат, война была. Чуешь, к чему клоню. Не знаю кто, но армию целенаправленно разваливают. И меня эти ворюги сломали. Сломали, суки! Как жить с этим? - Полковник опустил голову и закрыл лицо руками. Сквозь пальцы показались слёзы.
   Николай достал пачку сигарет и негромко сказал:
   - Не надо так расстраиваться, время всё расставит на свои места. - И, прикрыв за собой дверь, вышел из купе. Ему стало неловко оттого, что полковник заплакал. И он понимал, что виной не выпитый алкоголь, а та безвыходная ситуация, в которой оказался честный, преданный Родине человек. Он вышел в тамбур и закурил. Настроение было тягостным. Откровения полковника вернули его в прошлое, когда он был в Чечне.
   Он сам видел, как один и тот же мост сначала восстанавливали, а потом свои же вертушки повторно бомбили. Потом опять восстанавливали, списывая огромные деньги. А сколько оружия захватывали на поле боя, которое с наших складов продавалось "чехам". Ведь по номеру каждого ствола можно найти концы: откуда продавалось, с какого склада. Но никакого расследования. Мало того, то один, то другой большой военноначальник вдруг становился председателем совета директоров какого- нибудь холдинга. Или владельцем завода, банка. И главное, что про это знают все. Но почему-то никаких мер не предпринимается. Как будто какая-то неизвестная сила специально разваливает страну. Налетай, народ, грабь Россию-матушку. Николай докурил сигарету и открыл дверь в вагон. Только он сделал несколько шагов по качающемуся полу, как его чуть не сбила с ног проводница.
   - Убили! Убили! - орала она не своим голосом. При этом она схватила Николая и стала его трясти за плечи, продолжая орать: "Убили! Убили!"
   Николай разжал её пальцы и с силой сдернул её руки со своих плеч:
   - Кого убили, что ты орёшь?
   В это время из разных купе стали выбегать люди.
   - Полковника убили! Соседа вашего! - Она ревела как сумасшедшая. Николай оттолкнул её в сторону и рванулся вперед. Вбежав в открытое купе, он увидел Аркадия Петровича, откинувшегося на стенку. Голова была откинута назад, сильная рука безжизненно сжимала пистолет. На рубашке, в районе сердца, было тёмное пятно от крови. Николай подскочил к полковнику и пощупал сонную артерию. Пульса не было. В это время в купе вбежали люди. Николай остановил всех рукой.
   - Не подходите, нужна милиция... - голос его дрожал.
   Вокруг все галдели, кто-то пытался вызвать врача, кто то возмущался пьяными выходками военных. У Николая всё слилось в один сплошной шум. Дальше всё было как в тумане, прибежали милиционеры. Полковника куда-то унесли на носилках. В купе остались два милиционера и Николай. Один из них стал рыться в сумках. Сначала полковника, затем Николая. Второй достал бумагу и стал допрашивать Николая. Он задавал какие-то вопросы, а Николай отвечал, стараясь собраться с мыслями. В это время второй раскрыл сумку с деньгами и громко воскликнул:
   - Вот это сумочка! Не из-за этой ли сумочки у вас спор вышел?
   - Эта сумочка моя, товарищ капитан. - Николай попытался забрать её. - Это деньги на покупку рыбы.
   -А как вы докажете, что это ваши деньги, а не полковника? И что это неворованные деньги? - Милиционер подмигнул напарнику.
   - В кармане документы мои. Там, внутри. - Николай показал пальцем.
   Милиционер порылся и скоро вытащил паспорт Николая. Так, ну, допустим, что деньги твои. А откуда они? Знают ли налоговики об этих деньгах? А может, это деньги полковника и ты их у него украл? А?
   Николай понял, что его разводят. В голове закрутились мысли: "Далеко от дома, да ещё с трупом в одном купе... Могут вмиг дело пришить". Он решил договариваться с ментами:
   - Ну вы что, пацаны, зачем нам нужны налоговики? Давайте я вас отблагодарю. - Он достал пачку денег и бросил их на стол.
   - Это, конечно, меняет ход дела... но у вас ещё и труп. А это, как минимум, задержание до выяснения... а там как дело пойдёт. - Милиционер лукаво взглянул на Николая.
   - Капитан, сколько, говори. - Николай стал нервничать.
   Милиционер поднял вверх четыре пальца.
   - Что четыре, - не понял Николай.
   - Четыре таких пачки, - сказал негромко милиционер.
   - Пацаны, мне же денег на рыбу не хватит. Может, обойдёмся двумя?
   - Слышь, кореш, ты что, не понимаешь? Мы что, на базаре? Мы на тебя труп повесить можем, а ты жмёшься! - откликнулся второй.
   - Ладно, пацаны, не нервничайте... Будь по-вашему. - Николай достал из сумки четыре пачки денег и положил на столик. Милиционер быстро схватил их и спрятал в своей папке.
   - Ну, теперь другое дело, товарищ Зацепин. Теперь к вам никаких претензий. Мы вас даже в протокол не будем включать, - заулыбался напарник, возвращая Николаю паспорт.
   Он открыл дверь купе и, высунув голову из купе, крикнул проводнице:
   - Наумовна, посели человека в другом купе, мы здесь ещё долго будем работать.
   - Хорошо, хорошо, - засуетилась подбежавшая проводница, - пойдемте, у меня последнеё купе пустое... Доедете один, а то вам уж и так досталось, - причитала она по дороге. Николай вошёл в купе и устало огляделся. Сил не было даже раздеться. В голове стоял шум. Он закрыл дверь купе на ключ и, одетый, упал на полку. В его голове роем кружились мысли, перед глазами всё плыло. Через минуту Николай спал. Колеса отбивали свою чечётку, убаюкивая и успокаивая нервы. Люди разошлись по своим купе. Через пару часов все успокоилось и заснули. Смерть полковника, настоящего офицера и патриота своей Родины, осталась рядовым событием в памяти пассажиров. Как, впрочем, всё, что происходит рядом... Главное - чтобы в холодильнике была колбаса и не было очередей за водкой...
  
  

5

  
   - Муранск, поезд прибывает в Муранск, - проводница гнусным голосом объявляла о прибытии. - Сдаём постельное белье, собираемся! Муранск, Муранск!
   Николай сидел в темноте. Уже одетый. Вещи были уложены в сумки, которые стояли рядом. Он тупо смотрел в окно. Мимо проплывали дома Муранска. Поезд медленно приближался к вокзалу. Часы показывали полдень, но на улице было непривычно темно. Стояла полярная ночь. Город сверкал огнями. Яркие вывески слепили своими красками, раздражая надоедливой рекламой. Люди спешили по своим делам, кутаясь в воротники от пронизывающего ветра. Свет фар автомобилей периодически освещал купе, ослепляя Николая. Он сидел, подавленный случившимся вчера ночью. Нелепая смерть полковника не давал ему покоя. Почему честный человек пустил себе пулю в лоб? Почему те, кто воруют деньги из казны - процветают. Что за время? Что за порядки? И как в этой ситуации жить дальше?
   Вагон резко дёрнулся и остановился. Прибыли. Николай понялся и, взяв сумку, пошел на выход. Выйдя из вагона, огляделся. По телефону он договорился, что Васька Расторгуев встретит его у вагона. Но пассажиры и встречающие быстро разошлись, и он остался один у вагона. Николай поставил сумку и закурил. Он набрал номер Васьки Расторгуева, но оператор металлическим голосом отвечал, что абонент отключил телефон. Набрав для верности ещё раз Васькин номер, Николай спрятал мобильник и продолжал курить.
   - Что грустышь, камандыр? - услышал он голос за спиной. - Нэ встретылы?
   Николай обернулся и увидел кавказца, который крутил ключи от машины на указательном пальце.
   - В рибный порт? Поехали нэ дорого. Слышь, камандыр? Э? - Он продолжал нагло смотреть на Николая.
   - Какая ж нужда загнала тебя сюда, в такой холод, кавказский человек? - Николай посмотрел на кавказца.
   - Какая нужда, зачем нужда? Это дома нужда. Дома работ нэт, дэти много, все жрать хотят. А здес нужда нэт, работ валом, дэты школ ходят, я работаю. Всем хорошо. Поедэм рибны порт? Э?
   - Хрен с тобой, поехали. - Николай подхватил сумки, пошёл вперед. Кавказец засеменил рядом, болтая на ходу. Через несколько минут он лихо вел машину по городу, нарушая правила дорожного движения и постоянно сигналя.
   - Порт сорок километр от город. Через полчас будэм на мэсти. - Кавказец периодически поглядывал на Николая через заднее зеркало.
   - Тяжело, наверное, на чужбине? - Николай приоткрыл окно и закурил.
   - Э-э-э, нэмножко, эмигрант, всё так. Но мой дэти уже не эмигрант. Малик тут родылся, Индира тут родылся. Скоро Магомед будэт, седмой месяц жена ходыт беременный. У нас много дэты, мы любим дэты. Эт ви, русаки, не любит деты. Жена один ребенка рожат и говорыт, хватыт. Дальше сам рожай. А русский Иван не умеёт жена содержат, поэтому скоро твой деты здэс будешь эмигрант, а мой деты будет моного-моного. Прэзыдент молодэц, пособиий дал за много дэты. Нам помогает. Твой баба одын ребенка рожает, мой - сколько я хочу. - Кавказец улыбнулся через зеркало широкой улыбкой.
   - Да... похоже, ты прав. - Николай выпустил облако дыма в окно. - Твоя правда, не хотят русские бабы рожать, да и мужики по большей части пьяницы. Так что не учи русский язык, не надо. Скоро я буду твой язык учить.
   - Ха-ха-ха! - рассмеялся кавказец, - русский Иван уметь шутить.
   - Да, - грустно заметил Николай, - в каждой шутке есть доля шутки.
   Машина неслась по скользкой дороге, тусклым светом освещая дорогу.
   За подъемами следовали спуски, повороты сменялись небольшими прямыми участками. Скалистые сопки, крутые обрывы сменяли друг друга. Невысокого роста деревья местами занесены по самые макушки. Навстречу проносились машины, ослепляя фарами. Далеко за сопками показался светившийся разноцветными огнями рыбный порт. Неожиданно машина несколько раз дернулась и заглохла. Прокатившись метров сто по инерции, она остановилась.
   - Бэнзин кончался. - Кавказец повернулся к Николаю, широко улыбаясь. - Скоро напарник будэт ехать, у него папрашу. - Было видно, что это обстоятельство его нисколько не расстроило.
   Николай несколько минут сидел молча. Остановились в лесу, на самой вершине сопки. Машины проносились мимо, но кавказец сидел неподвижно, что-то напевая на своём языке. Николаю стало как-то не по душе.
   "Что за чертовщина? Почему он не попросит бензин у проезжающих машин? - Внезапно резанула мысль. - Неужели менты передали сюда информацию местным бандитам, что он едет с деньгами? Так и есть, ведь кавказец сам подошёл к нему. Он сам предложил ему ехать в рыбный порт. Откуда ему знать, куда мне надо ехать?" - Сердце тревожно забилось. Николай снова достал сигарету и закурил.
   - Пожалуй, на улице покурю. - Он открыл дверь машины и взял сумку с деньгами.
   - Зачэм вэщи, пусть будут тут, я постаражу. - Кавказец, также широко улыбаясь, смотрел на Николая.
   - Всё свое ношу с собой, - сказал Николай и вышел из машины, крепко сжимая ручку сумки в руке.
   - Хрен вы меня так просто возьмёте, чурки сраные, - сказал он негромко, закуривая. Глубоко затянувшись, огляделся. Мимо пролетали машины, ослепляя фарами. Решение пришло неожиданно. Он выскочил на дорогу, широко расставив руки. Попутная машина резко затормозила, уткнувшись носом в кювет. Николай рванул переднюю дверь и буквально ввалился в машину. За рулём сидел испуганный очкарик лет двадцати.
   - Гони вперёд, на меня нападение! - заорал Николай.
   Очкарик испуганно завертел баранкой и, включив заднюю передачу, выехал из кювета. Он понесся по дороге на бешеной скорости, искоса поглядывая на Николая. Обернувшись, Николай увидел, как кавказец выскочил из машины и стал звонить по мобильному телефону. Он облегчённо вздохнул. - Не дрейфь, прорвёмся, - сказал он, улыбнувшись, и похлопал очкарика по плечу. - До порта подбросишь?
   - П-п-подброшу, - пробормотал тот, заикаясь.
   - Не бойся, я сам испугался... Кавказец остановился в лесу, хрень какую-то про бензин понес... Я подумал, что ограбить меня хочет.
   - Случается... - очкарик, похоже, успокоился. - П-п-понаехало их тут. Б-б-беспридельничают.
   - А ты что заикаешься? От испуга? - Николай, улыбаясь, взглянул на очкарика.
   - Д-д-давно испугали. В д-д-детстве... с-с-собака на даче. А у нас Л-л-ленку Виноградову, с-с-соседку по лестничной к-к-клетке, год назад изнасиловали д-д-двое кавказцев. Молодые. Л-л-лет по двадцать. Из богатеньких. Р-р-родители одного рынок г-г-городской держат, по-моему даже д-д-депутат какой-то. Х-х-хотя приехали из своего Ч-ч-чуркестана совсем недавно... А уже избранник н-н-народа. Только к-к-кто его избирал?
   - Да наши бабы сейчас сами виноваты: шляются с чурками. На бабки ведутся, а потом слёзы льют горючие... Помогите, изнасиловали, - сказал Николай.
   - Не-е-е, Ленка не т-т-такая, была... Ни с кем... Мы за г-г-глаза её Целкой з-з-звали. Всё д-д-дома сидела, уроки учила. Десятый класс з-з-заканчивала. В мед м-м-мечтала поступить. А тут мамке её п-п-плохо стало на д-д-дежурстве. Астма у н-н-неё. Ну, Л-л-ленка и выскочила н-н-на улицу тачку ловить, за мамкой ехать. П-п-подъехали эти д-д-двое, чебуреки, на к-к-крутом мерине. Л-л-ленка и прыгнула к ним с перепугу... Они её сутки на б-б-батиной даче... по очереди... А в с-с-суде адвокат доказал, что Л-Л-Ленка проституцией з-з-занималась. За д-д-деньги. Купюры к-к-какие-то нашли помеченные у неё. В общем, проституткой её сделали. Прилюдно. Адвокат, с-с-сука, мент бывший. Его работа. Да и с-с-судья тоже. Теть Таня, подруга м-м-мамкина, говорила, что два л-л-лимона ему отвалили ч-ч-чурки за это. Она в суде с-с-секретарем работает. Г-г-город маленький. Ничего не утаить. А Ленка п-п-повесилась после с-с-суда... Дома, на б-б-бельевой веревке...
   - Тебя как звать-то?
   - Юрок.
   - Так вот, Юрок. А знаешь ли ты, что было бы с тобой, если б ты их бабу изнасиловал у них в ауле? Сначала яйца отрезали, а потом горло перерезали. И висел бы ты на площади трое суток, а они в тебя камнями... И если б судья их тебя отмазал, он бы рядом висел. Вот такая, брат, толерантность получается. Как игра в одни ворота.
   - К-к-какие ворота? - не понял Юрка.
   - Ну, типа, только русских ебут за толерантность. А остальных народов это нет касается.
   - А-а-а... - понимающе протянул Юрка.
   - Они, кавказцы эти, баб своих берегут. Потому как женщина, Юрок, это продолжатель рода. Хранитель семьи, нации. И должна она быть чиста, и перед богом, и перед мужем. Оно как получается... мужик гуляет в деревне, ну и бог с ним. Вроде бы плохо, но для семьи не смертельно. А бабу как застукают хотя бы раз, так она уже блядь сразу. И жить с такой бабой мужику западло: вся деревня будет пальцем показывать. И семья разваливается. Пьёт мужик, алкаш конченый, а на жене семья все одно держится... Бабе стоит на стакан присесть - семья рушится как карточный домик. Вот и получается, что на бабах род человеческий держится. А наши, русские бабы, все о равноправии базарят больше. О демократии гребаной. Рожать не хотят. И нас, русских, всё меньше и меньше. И пройдет, Юрок, лет эдак пятьдесят, и не останется нас вообще. И будут твои внуки пахать на этих кавказцев, как рабы. Ну как примерно на Кавказе. Там давно русских за рабов держат. И по телеку показывают про рабство, да и я многих освобождал, когда в Чечне воевал. А мы то перестраиваемся, то перезагружаемся, то толерантностью занимаемся... А в итоге в свободном падении.
   - Это к-к-как, в свободном падении? - Юрка тайком поглядывал на Николая. Было видно, что тот пользуется у него всё большим уважением.
   - Ты с парашютом прыгал когда-нибудь? Так вот, когда ещё парашют не раскрылся, летишь в свободном падении. И такой кайф, скажу тебе. Тела своего не чувствуешь, радость, эйфория. Но если парашют долго не раскрывать, то так можно и до матушки-земли долететь. А там такой удар. Вот и мы... Колбасы нажрались из говна, на потрепанных иномарках катаемся, и счастливы. А то, что грохнемся скоро, не думаем. А земля всё ближе и ближе... - Николай замолчал, задумчиво уставившись в окно.
   Старенькая "шестерка" лихо неслась по извилистой дороге. Юрка то и дело переключал скорости, выдавливая из машины остатки мощности. Из-за очередного поворота неожиданно показался порт. Огромные корабли стояли у причалов. Стрелы портовых кранов постоянно вращались в разные стороны. Все это напоминало танец огромных птиц фламинго, которые на длинных ногах постоянно вертят своими длинными шеями. Порт переливался разноцветными огнями. Периодически раздавались пронизывающие звуки сирен и сигнальных звонков.
   - А вам кто нужен в порту? - Юрка посмотрел на Николая.
   - Расторгуев, охранная фирма у него. Знаешь такого?
   - В-В-Василия Ивановича? З-з-знаю... да я работаю у него. Сейчас прямо к офису подкину. А что он вас не встретил? У него большая фирма... мог бы кого-нибудь прислать.
   - А кто его знает... Может, занят...
   - Да-а-а, он з-з-занятой человек... не последний в городе... С м-м-мэром часто по местному телеку показывают. А я у него на объекте... в охране работаю... Сутки через трое. П-п-платит исправно....
   Машина подкатила к красивому зданию и остановилась.
   - П-п-прибыли, второй этаж, с-с-спросите, вам покажут кабинет....
   - Сколько я тебе должен? - спросил Николай, доставая бумажник.
   - Н-н-нисколько, вы же к шефу. С-с-считайте, что я вас встретил, - улыбнулся Юрка, поправляя очки. - А на кавказцев вы ему пожалуйтесь, он их жутко сам не любит. Я, думаю, найдет и задницу надерёт.
   - Ну, тогда спасибо тебе, Юрок. Береги себя. - Николай хлопнул дверью. А Юрка лихо рванул с места, обдав Николая облаком едкого дыма из выхлопной трубы.
   Николай постоял минуту, оглядываясь вокруг. Затем поднял сумку с вещами и быстрым шагом направился в здание администрации.
   Поднявшись на второй этаж, он увидел большую вывеску - ООО "Вымпел". Вооружённые люди на плакате говорили о гарантиях безопасности. Открыв дверь с надписью "Приёмная", он несмело вошёл.
   - Разрешите? - Николай прошёл к столику, за которым сидела молоденькая секретарша. - А Расторгуева можно увидеть?
   - Василий Иванович на сопровождении. Когда будет, не знаю. А вы по поводу работы?
   - Вроде бы как, - ответил неопределенно Николай.
   - Лучше приходите завтра, он должен быть с утра. Хотя может и сегодня появится. - Секретарша стучала большими ногтями по клавишам компьютера, не поднимая головы.
   - А можно мне его здесь подождать? - спросил Николай, поставив сумку на пол. - А то мне всё равно негде остановиться.
   - Подождите. - Секретарша пожала плечами. - Только пройдите в комнату для гостей. Там диван... пресса.
   Николай пошёл в комнату напротив. Поставив сумку в угол, он сел на диван. Машинально взял какой-то журнал и принялся его листать. Глаза стали слипаться. Он сильно устал. Столько событий за короткое время. Смерть полковника, откровенный рэкет ментов, случай по дороге в порт... Николай закрыл глаза и сразу же уснул.

6

  
   - Четвёртый, четвёртый, я - "Акация"! Вертушек прошу! Пусть по сорок второму квадрату поработают! - Николай орал в рацию, стараясь перекричать автоматные очереди. Кругом шёл бой, боевики теснили их к ущелью, и если не придёт помощь с воздуха, быть большим потерям.
   - Четвёртый, четвёртый, прошу помощь вертушек. Сорок второй квадрат, сорок второй квадрат. Пусть зачистят как следует! - Но в наушниках только треск и шум. Наконец в этой трескотне послышался едва слышный голос четвертого:
   - "Акация", я четвёртый. Вертушки выслать не могу. По законам толерантности запрещается. Слышите меня!?... По законам толерантности запрещается работать вертушкам.
   - Какие ещё законы! Вы что, охренели совсем! У меня уже пять "двухсотых", ещё немного, и нас в ущелье скинут! Пришлите вертушки!
   - "Акация"! Вертушки не пришлю. По законам толерантности не положено. Стрелять только холостыми, ни в коем случае не причинять вреда боевикам! Это осложнит наши отношения с мирным населением!
   - Какие отношения! Вы что, ебанулись там совсем!? Нас перестреляют! Вертушки пришлите!
   "По законам толерантности, по законам толерантности..." - трещало в наушниках.
   Дверь в приёмную резко открылась, и в комнату вошёл высокого роста мужчина, в дорогом костюме. Черные, как смоль, волосы, густой шевелюрой лежали на голове. Спортивная фигура. Крепкие, мускулистые руки. Он был похож на актёра из американского боевика.
   - Василий Иванович, здравствуйте. - Длинноногая секретарша подскочила и доброжелательно улыбнулась начальнику. - Ваша корреспонденция. - Она протянула ему пачку бумаг.
   - Кто звонил? - коротко спросил Василий Иванович.
   - Из городской администрации, просили вас зайти завтра. Ещё из УВД, Горбач какой-то, звонил. Потом из ФСБ, Виноградов.
   - Хорошо, полчаса не соединяй меня ни с кем, я поработаю с бумагами. - Мужчина направился в кабинет.
   - Да, Василий Иванович! К вам ещё какой-то ненормальный... в комнате ожидает. Заснул и орёт во сне как сумасшедший. Всё какие-то вертушки ему подавай. Что за вертушки? - секретарша недоуменно пожала плечами.
   Тот резко остановился и негромко переспросил:
   - Вертушки? Ну-ка, где этот ненормальный? - он решительно направился в комнату для посетителей. Войдя, сразу увидел Николая. Остановившись в дверях, он опёрся о косяк. Затем улыбнувшись во весь рот, негромко протянул:
   - Колян! Колян! Приехал, родной! - Он стоял не двигаясь, улыбаясь во весь рот, ошалевший от счастья. Ничего не понимающая секретарша стояла сзади. - Этот ненормальный жизнь мне спас в Чечне, - сказал Василий Иванович тихо, обернувшись к секретарше. - Так... принеси ему плед и укрой его. Он мне дороже родного брата.
   Секретарша послушно принесла плед и бережно укрыла Николая. Тот что-то пробормотал во сне и, перевернувшись на другой бок, мирно засопел.
   Василий присел на краешек дивана и, поглаживая Николая по плечу, негромко сказал:
   - Колян... "Акация"... дружище... приехал... не забыл...
   Секретарша любопытно поглядывала на друзей сквозь незакрытую дверь. Василий так и остался сидеть на краешке дивана, видимо, о чём-то вспоминая. Его рука продолжала лежать на плече Николая.
   Вечером Николай и Василий сидели в дорогом ресторане Муранска. Тусклый свет, негромкая музыка. Молоденькая певица на сцене пела какой-то блюз. За столиками публика в дорогих костюмах. Друзья расположились в ложе, в углу помещения. Василий постоянно улыбался, пристально вглядываясь в лицо Николая:
   - Колька, "Акация"! Не верю, что ты приехал! А встречать тебя мы завтра собирались. Ты же сказал, что двадцать восьмого приедешь. А сегодня двадцать седьмое.
   - Точно. Сам не пойму, как ошибся. Ну да ладно, рассказывай, как живёшь, чем занимаешься?
   - Да что рассказывать, давай выпьем. За встречу! Я ужасно рад тебя видеть. Помнишь, как ты меня на себе тащил?
   - Да... сейчас бы не вытащил. - Николай посмотрел на слегка располневшего друга. Друзья выпили и принялись закусывать.
   - Я после госпиталя уволился сразу. Легкое прострелено, контузия... Приехал домой, потолкался среди знакомых... Работы нормальной нет. В общем, сначала просто крышевал. На бандитские разборки ездил, пострелять пришлось... Потом фирму организовал... Охранную. Сейчас vip-персон местных берегу, в основном "слуг народных". В сущности, ничего в работе не поменялось, да и люди те же. Раньше бандитами были - сейчас в думе сидят. Не женат, некогда... Да и не на ком... Бабы какие-то пошли нынче... Все на деньги ведутся. А таких, чтоб и шалаше рай, уже, наверное, не найти... Перестройка, ети её мать... Смена ценностей...
   Василий на минуту задумался и затем снова принялся орудовать ножом и вилкой.
   - А я с приключениями добрался... Сначала в купе полковник застрелился, потом по дороге к тебе чуть не ограбили.
   - Ни фига себе! Что за полковник? Напился, что ли?
   - Ну... выпили... А вообще он честный человек... Не смог воровства и развала в армии вынести.
   - Дурак он, твой полковник. Не стреляться надо, а моментом пользоваться. Бумагами жопу свою прикрыть и тащить под шумок... Как сейчас все и делают, - Василий говорил, тщательно пережёвывая кусок мяса.
   - Вась, ну ведь мы же были когда-то патриотами своей Родины, даже воевали за неё. Почему ты так говоришь? Ведь страна падает в пропасть. Скоро упадёт и развалится на кусочки. - Николай перестал жевать и посмотрел на друга.
   - Да, падает. Да, разваливается. А что мы можем изменить? Если ситуацию нельзя изменить, к ней надо приспособиться. Смена ценностей. Ты посмотри что творится? Народ в говне, а у власти рейтинг - шестьдесят процентов. Это значит, что из десяти человек в этом кабаке шесть поддерживают власть. Больше половины. Значит, народ так устраивает. Им колбасы дали из дерьма, потрепанных иномарок, вот они и довольны. Как поросёнку... каши в корыто плеснули. А то, что за время новой власти ни одного завода крупного не построено, ни одной электростанции... А старое, что коммуняки понастроили в свое время, плавненько разрушается. И скоро старые самолеты падать начнут, пароходы тонуть. И все мы превратимся в какую-нибудь Республику Слоновой кости. С соответствующими порядками. Я во власти, как в говне. Тут, брат, такое воровство! И соревнование - кто больше денег из бюджета стащит... Кто больше спёр - тот герой! Смена ценностей... Вот такие, брат, дела... А ты патриот, патриот... - Василий говорил, одновременно пережёвывая мясо.
   Мимо их ложи прошли двое мужчин в костюмах, небрежно кивнув Василию. Тот тоже кивнул в ответ.
   - Вот, пожалуйста, заместитель городской головы и местный олигарх... поужинать приехали. Сейчас водки выпьют и схемку отработают, как очередной миллиард вытянуть из бюджета. Сначала по телеку всем мозги промоют, что без очередного какого-нибудь говноперерабатывающего завода город задохнётся. Экологов, санврачей, пожарников подключат. Те, по заказу, какую хочешь экспертизу напишут. Потом через Думу протащат, там тоже все свои. Потом, когда бабки пойдут на строительство, всем понемногу отстегнут. Ну, ментам, ФСБ, налоговикам и прочей нечисти... как говорится, всем сестрам по серьгам... И всё! Под звуки оркестра разобьют шампанское, заложат первый кирпич и забудут. А через два года спишут как недострой. Вот такая, брат, простая схемка.
   - А что, нет людей, которые против скажут?
   - Как же, есть... только кто им даст сказать? Между собой пусть говорят. На кухне. А если залупаться станут... ну, для этого есть менты, те же санврачи, пожарники. Это раньше мочили конкурентов с помощью киллеров. Сейчас все цивилизованно... Прислала прокуратуру, дрюкнули за несвоевременную выплату зарплаты. Потом ветеринары за несвоевременный вывоз мусора. Ну и так далее. А ещё проще - наркоты подкинут. Проверенный способ. Человека так затрахают, что свет будет не мил. Это, брат, власть. А у неё сила. И сила эта - на службе у неё же. Замкнутый круг, солнце вокруг. А многие думают, что на службе у народа... Так что, дурак он, полковник твой, хапать надо было... как все. Смена ценностей. Кто больше спер - тот герой! - закончил Василий весело, наливая коньяк Николаю.
   Тот, задумавшись, закурил:
   - Вась, ну а как же народ, люди русские? Они же всё видят...
   - Народ? А народ сам себе выбрал судьбу, когда в девяносто первом под танки лез Ельцина защищать. Или все хотели олигархами стать? Помещиками? Нет, батенька, надо было Маркса читать в свое время. Помнишь, за прибыль в триста процентов капиталист пойдёт на любое преступление? Так вот, все местные воротилы по уши в крови... и в говне. Вот смотри, даже в этом кабаке... Вон столик у окна, там Коржик сидит. Лысенький такой, в дорогом пиджачке? Он лучшего друга своего грохнул, завод у него забрал. А сейчас депутат, каким-то комитетом заведует. Дальше в углу Семён Мясник, на нём только по моим данным восемь трупов. Сейчас Думой городской руководит. И так далее... И ты хочешь, чтобы эти люди соблюдали закон? Они же урки! По сути своей. И на народ им посрать с высокой колокольни. Им бы урвать побольше и свалить из этой тонущей подлодки под названием Россия. Страна наша - это большая дойная корова, которую надо доить, пока она даёт молоко. А потом где-нибудь в Швейцарии писать мемуары, как делать деньги. А народ?..
   В это время на большом экране телевизора показывали встречу какого-то чиновника со строителями. Рабочий в грязной спецовке с радостной улыбкой, преданно глядя в глаза чиновнику, рапортовал об очередных победах.
   - Вот народ... Видишь? Когда я вижу это, мне хочется сказать: "Стадо баранов, которых ведут на бойню". Дети с пятого класса наркоманы, в школе шприцы под партами, пиво в школе уже норма. А пивные алкоголики - это уже привычка. Ебутся и колются на переменках, быть девственницей - это уже не модно. Девчонки становятся блядями с пятого класса. Мальчишки наркоманы и алкаши. Эти дети скоро станут взрослыми. И рожать будет уже некому. Ты понял, какая мораль? Смена ценностей. И эта мораль разрушает нашу нацию и страну, как моль воротник. - Василий зло сплюнул и потушил окурок в пепельнице. - Всё, блин, Остапа понесло. Зря ты меня зацепил... Для меня это больная тема. Я когда в банях слышу, как эти твари - руководители страну пилят, хочется автомат взять и разрядить его в них. Тошно видеть, как страной торгуют. А молчу как все, даже улыбаюсь.
   - Ты, Васёк, не кипятись. Давай за пацанов..., кто не дожил....
   Друзья молча выпили не чокаясь.
   - Ладно, Коль, уж начал - договорю... - Василий закурил. - Сейчас вроде бы как спокойствие, всеобщее благоденствие. Всех всё устраивает.
   - Свободное падение, - вставил Николай.
   - Вот, вот... свободное падение. Как в невесомости. Состояние покоя, - добавил Василий и на минуту замолчал. Затем, глубоко затянувшись, продолжил:
   - У начальника налоговой инспекции жена руководит аудиторской фирмой. Сначала налоговая наезжает, потом жена разводит. Естественно, ей вся моржа. Да и все фирмы-однодневки тоже её. Весь город бабки там отмывает. Мент городской самый главный - собственник игровых салонов. Прокурор мясокомбинатом владеет, "фээсбешник" главный - заправками в городе. И все они в законе. Ни налогов, ни лицензий, ни правил. Просто тупо качают бабки. И пусть попробует начальник милиции на жену налоговика наехать, тот сразу пришлёт к нему в клубы игровых автоматов проверку налоговую, и взъебет по полной. Ну а если прокурор займется заправками ФСБ-шника, тот сразу по своей линии ему канал контрабандного мяса перекроет. Вот и получается замкнутый круг, солнце вокруг. Паутина. "Коза ностра" отдыхает. А рядовых коммерсантов нагревают по полной. Душат налогами хуже рэкета в девяностых. Те разоряются, экономика разрушается, ничего нового не создается. Так, добиваем то, что коммуняки настроили.... Сегодня мальчишку хоронили... Менты забили палками. Попался пацан на краже сотового телефона, в десятом классе учится... Да я и сам таким хулиганом был когда-то... Так вот они начали на него ещё пять нераскрытых краж вешать. Черенком от лопаты били..., пока почки не отказали. То, что сейчас творят менты, - это уже давно 37-год. Показания из людей выбивают так, что те инвалидами становятся... А настоящие преступники вон там водку кушают... - он кивнул в глубь зала.
   - Васёк привет! - за столик неожиданно подсел подвыпивший мужчина средних лет.
   - Привет, Аркаша. Печень не бережёшь, пьёшь каждый день. - Познакомься, мой товарищ по армии Николай.
   - Аркадий. - Незнакомец небрежно протянул руку Николаю. Затем, наклонившись к Василию, продолжил заговорщицки: - Васек, ну что за хуйня происходит? Может, ты мне объяснишь? Эта падла Герасимов наехал на меня по полной. Вчера пожарники приходили. Говорят, у вас пожарные подъезды к зданию не соответствуют. А эти проезды ещё с совдепии. Тогда, значит соответствовали, а сейчас не соответствуют. Потом говорят: "Ступеньки у лестницы на два сантиметра короче". Васёк! Кого ебут мои ступеньки? А? Что за беспредел, в натуре? Так они, суки, здание опечатали!
   - Аркаш, ну ты же понимаешь, это просто рейдерский захват. Жене Герасимова приглянулось твое здание под салон красоты. Он же тебе предлагал продать его?
   - Васёк! Это же грабеж средь бела дня! Пять лимонов он мне предложил! А оно же минимум двадцать стоит! Это ж не по понятиям! - Аркадий сделал круглые глаза.
   - Ну, Герасимов же замначальника милиции, и ещё он зять папы! Зачем с таким человеком ссорится! Надо было отдать за пять лимонов. Сейчас отдашь даром. - Василий лукаво улыбнулся.
   - Даром! - закричал Аркадий - Хер ему вот такой! Я его грохну! Я киллера найму!
   - Тихо, тихо, - Василий успокоил Аркадия, - не надо так громко кричать. Насчет киллера - это правильная идея. А то этот зять грёбаный уже всему городу поперёк горла. - Василий налил коньяк в рюмки.
   Они чокнулись и выпили. Аркадий, пошатываясь, пошёл к своему столику тихо повторяя:
   - Грохну! Бля буду, грохну!
   Василий закурил и посмотрел в глубь зала. Помолчав, заговорил, так же смотря в сторону:
   - Не пойму, что с нами, русскими, происходит? Как в поговорке: нет ничего лучше, чем пожар у соседа... Нашу страну разрушают, а мы как крысы, по углам. Помнишь, в Чечне дед Илья рассказывал... Когда чечены возвращаться стали из Казахстана, куда их Сталин сослал за связь с фашистами. Сразу не поняли, что происходит. Как чечена ставят руководителем - так сразу они в этой конторе всех русских выживают. И потихоньку выжили... И сейчас русских там нет вовсе. И строят они себе коммунизм в едином национальном порыве. И землю свою они отвоевали для того, чтобы они правили этой землей. И кто из русских тогда подумать мог, что надо сплотиться? Что русский за русского держаться должен? Нет! Водку жрали! И лучшая поговорка: нет праздника краше, чем пожар у соседа. Вот и сейчас. В столице уже лица кавказской национальности везде. Как раковая опухоль расползается. У меня Вовка Климов, зам мой по вооружению. В столице живет. Так вот сына, Кольку, перевёл в другую школу два года назад. Чурки заебали. Большинство их в классе. И терроризируют его Кольку, почём свет стоит. Пошёл он к директору школы, а тот тоже оттуда. Земляк их. Сынок его сейчас за три остановки на метро от дома учится. А в этом году, Вовка пишет, ещё пять человек кавказской национальности в класс его Кольки пришли. Из Кавказа, значит, перебрались в столицу. И говорил Вовка, что в Чехию собирается, на ПМЖ. Сына доучивать. Вот такая, брат, толерантность. Оккупация, еб их мать! Натуральная оккупация. А нам всё про толерантность...
   - Слушай, Васёк! Так у тебя же мать татарка. Что ты всё, русские, русские?
   - Да, моя мать татарка! Ещё и мусульманка! А помнишь Вовку Кима, он кореец по крови. А когда в штыковую пошли на "чехов", что он орал! Я запомнил. За Россию-матушку! Вперёд! Национальность, она, брат, не по крови определяется! Национальность - она вот здесь, - Василий ткнул пальцем себе в грудь. - Национальность по душе определяется. Вот Солженицын Александр Исаевич... кровей не русских, а как Россию любил! Выходит, душа у него русская. Выходит, русский он. С большой буквы. А вот Кравченко, мент поганый? Кровь у него, может, и русская. Но какой он русский, если землю нашу чуркам продает. Иуда он... самый натуральный иуда.
   Заиграла музыка, друзья на некоторое время замолчали. Каждый думал о своем. По залу медленно закружили пары. В углу зала, за столиком у окна шумно болтали молодые девушки. Яркая одежда и вызывающий макияж не двусмысленно говорили об их профессии. Неожиданно одна из них встала и направилась к столику, за которым сидели Василий и Николай.
   - Василёк, привет! Давно не виделись! - она поцеловала Василия в щеку и села рядом, уставившись на Николая.
   - Мужчинка какой у тебя... Познакомь. - Она достала сигарету.
   - Николай, мой друг, воевали вместе. - Василий щёлкнул зажигалкой. - А это Светик-самоцветик. Тоже друг.
   - Разве женщина может быть другом? - спросил Николай.
   - Может, ещё как... Даже лучше вас, мужиков, - Света говорила томным, протяжным голосом. Было видно, что она выпила.
   - Мы со Светкой росли вместе. Я её ещё по школе знаю, правда, она на десять лет моложе... Когда последний звонок в школе был, я её на руках по школьному двору нёс. Она тогда первоклашкой была.
   - А потом ещё от хулиганов на танцах защищал, когда в отпуск приходил, помнишь, Вась? - Светка засмеялась и обняла Василия за шею.
   - Светка, сопьёшься ведь. Ну квасишь кажен день, тебе же рожать ещё, - Василий прижал Светку к себе.
   - Эх, жись-жестянка... а ну её в болото. А что ещё делать, Вась? В порту грузчиком за сто баксов в месяц? Не... лучше я буду водку пить здесь... Здесь теплее и веселее, - Светка засмеялась, а затем вдруг зашептала Василию на ухо:
   - Вась, разговор есть. Пойдём, выйдем.
   - Говори здесь. Мне от Коляна скрывать нечего.
   - Васенька, мы вчера на субботнике были... у Герасимова. - Светка глубоко затянулась. - Он с Рамзаном отдыхал... Когда напились все, Рамзан Герасимову на тебя жаловался... говорил, что не в своё дело лезешь... Мешаешь дела делать... Ну а Герасимов сказал, чтобы тот венки заказал по твою душу... Похоже, убрать они хотят тебя, Васенька... Я хоть тоже пьяная была, но разговор чётко слышала... А Герасимов беспредельщик, все знают. На нём трупов, как на дворняге блох. И всё ему нипочем, потому как расследованием его опера занимаются. Да и народ валят, похоже тоже они. Сами валят, сами расследуют. - Светка громко рассмеялась.
   - Замолчи, дура! - Василий строго взглянул на Светку. - когда-нибудь поплатишься за свой язык. Герасимов меня не тронет. Он знает, что у меня на него, да и на всю городскую власть, компромат есть. Я с ним ещё год назад на эту тему беседовал. Сказал, что если со мной что случится, бумаги в столице, в прокуратуре будут. Поэтому он меня не тронет. Хотя и ненавидит, я знаю.
   - Ладно, Васёк, мое дело предупредить. - Светка поднялась и, пошатываясь, пошла к своему столику. В центре зала её перехватил какой-то мужчина и закружил в танце.
   - Кто такая? - спросил Николай, выпуская клубы дыма.
   - Светка Кравченко, проститутка местная. Хорошая девчонка была... Жалко, пропадёт. Работы нет, вот она и подсела на лёгкие деньги. Выручал я её несколько раз. То от бандитов, то от ментов...
   - А что такое субботник?
   - Субботник? - Василий ухмыльнулся. - Это когда менты заказывают проституток. Денег, естественно, им не платят. Вот те и называют такой заказ субботником. Трахают они их всю ночь бесплатно. Такой порядок...
   - Ну, кто такой Герасимов, я уже понял. А кто есть Рамзан?
   - Рамзан? Человек с гор, я думаю, боевик бывший. Денег на выкупе наших бойцов накосил - приехал сюда пять лет назад. На рынке все торговал. Потом Иван Ильич Семёнов, бывший директор рынка, утонул по пьяне неожиданно. Так в протоколе написано. Хотя он мастер спорта по плаванью, до первого льда купался. Да и не пил вообще... А самое непонятное, что воды в лёгких не было. В общем, задушили его сначала, а потом в реку бросили. Менты на несчастный случай списали. А Рамзан директором рынка стал. И случай этот Кравченко расследовал. У меня на этот счёт тоже есть материальчик. Сейчас рынок целиком кавказцам принадлежит. А я им поперек горла... не даю наших колхозников душить. Он же, суки, по привычке, всех данью обложили. И вообще, скоро я весь компромат на Рамзана скину в Генпрокуратуру. Там ему лет на двадцать светит.
   - Вась, а ты не боишься, что они тебя опередят?
   - Волков бояться - в лес не ходить! Давай выпьем, Колян! Я рад тебя видеть. - Василий громко чокнулся с Николаем, и они залпом выпили.
   Заиграла быстрая музыка, и Василий потащил Николая танцевать. К ним сразу подскочила Светка с подружками.

7

  
   Николай с трудом открыл глаза. Первое время не мог понять, где находится. Сильно болела голова. В комнате было темно. В окно то и дело светили пучки фар автомобилей. Видимо, комната выходила на оживленную магистраль. Николай встал и огляделся. Большая спальня была обставлена дорогой мебелью, роскошная люстра занимала пол потолка. Массивные шторы свисали по краям большого окна. На стенах висели картины с обнажёнными женщинами. С трудом он начинал вспоминать ночные события... Ресторан, Светка с её подругами. Какая-то баня, голые женщины... Ему стало стыдно. Блин, напился...
   Неожиданно дверь открылась, и в комнату просунулась голова Василия.
   - Живой? "Акация"?
   - Если живой, то не весь... местами, - недовольно ответил Николай, надевая халат, который был заботливо положен на край кровати.
   - Пойдем, я тебя сейчас поправлю. - Василий улыбался во весь рот.
   - Сколько мы вчера выпили? - Николай медленно направился к двери, потирая болевшую голову.
   - Да кто его знает! Скильки той жизни... жменя! - Я рад тебя видеть Колян. Пойдём здоровье поправим, и я тебе свои хоромы покажу. Наскоро перекусив и выпив по три рюмки коньяка, Василий повел Николая по дому, показывая каждую комнату. Николая поражала роскошь отделки и дорогая мебель.
   - Ну, я смотрю, ты время даром не терял... Успел хапнуть... - Николай удивлённо вертел головой по сторонам.
   - Успел, каюсь. Но всё трудом... трудом. Ничего ворованного. На разборки под пули за бесплатно не лез. Пойдём, я тебе покажу самое дорогое...
   Василий повернул бронзовый светильник на стене вверх ногами и надавил на книжный шкаф. Тот отъехал в сторону. За ним оказалась потайная комната. Друзья вошли, низко пригибаясь в узком проёме. Василий подошёл к большому сейфу в углу:
   - Это моё убежище. Когда строил дом, всё продумал. Между стенами сделал потайную комнату. Три года назад два дня здесь отсиживался. Бандиты меня по всему городу искали, дома бригада дежурила. А я под носом у них. Пока пацаны комбинатские не разрулили... Помнишь мой позывной? - спросил он, обернувшись.
   - Конечно... "Абрек". - Николай улыбнулся.
   - А в каком квадрате меня накрыло?
   - 17-23.
   - Всё верно, Абрек 17-23 - код моего сейфа, - Василий набрал сначала буквы, потом цифры, и дверь автоматически открылась. Внутри оказалось много разного оружия.
   - Вот она... родимая. - Василий достал винтовку. - "Эсвэдэшка" родная. Сколько мы с ней... и в снег и в грязь...
   - Неужели та самая! - воскликнул Николай, взяв винтовку у Василия.
   - Она самая... Мне её Колька Прохоров, начальник оружейки, на память подарил, когда меня комиссовали. Как-то списать её умудрился...
   Николай взял винтовку и приложил приклад к плечу.
   - Не забыли руки... родная... - негромко сказал Николай.
   - В рабочем состоянии. Патроны вон, на верхней полочке. "Калаш" тоже с войны привёз. Здесь с ним повоевать пришлось... Спасал не раз...
   - Не боишься, такой арсенал? - Николай посмотрел на друга.
   - Колян, а у кого его нет? У Рамзана даже крупнокалиберный пулемет на рынке стоит. Сам видел. И Герасимов тоже его видел..., - добавил он тихо, задумавшись.
   Николай обратил внимание на мигающую лампочку на приборе.
   - А это фиксируется запись со всех видеокамер в доме. Первый прибор в прихожей. Для всех. А этот дублирующий... ну, если с первого кассету снимут, то про второй вряд ли догадаются. Конспирация. - Василий поднял вверх указательный палец.
   Скоро друзья вышли из дома и сели в "мерседес". Василий рванул с места. Машина понеслась на большой скорости по неровной дороге.
   - Подвеску не жалеешь, - сказал Николай, напряжённо смотря на дорогу.
   - Жалею время. Время - деньги. - Ответил Василий улыбаясь.
   На перекрёстке загорелся красный сигнал светофора, и Василий резко нажал на тормоз. Рядом остановилась "тойота" со спецсигналами. Сидевший сзади мужчина в форме милиционера кивнул Василию. Тот ответил.
   - А вот и иуда, Кравченко. Тот самый, что Рамзана крышует, - сказал Василий.
   Николай обратил внимание на шрам через всё лицо.
   - А шрам с войны? - спросил он.
   - Ага... с войны. Это он всем говорит. А на самом деле нажрался и сел за руль. На перекрестке в КамАз въехал. Всю харю себе разбил, сука продажная.
   Загорелся зеленый сигнал, и Василий снова рванул вперёд. Дорога в порт заняла не больше десяти минут. Подъехали к офису рыбной компании. Припарковавшись прямо у двери, Василий вышел из машины. К нему сразу подошёл охранник:
   - Василий Иванович, добро пожаловать. Какими судьбами? - он дружелюбно протянул Василию руку.
   - Привет, Санёк. Дела... А Кузьмич у себя?
   - У себя, где ж ему быть, чаи гоняет. - Охранник открыл массивную дверь офиса.
   Друзья вошли в здание. Помещение сияло роскошью. Мраморный пол, огромная люстра на потолке, фонтан в углу, постоянно снующие люди в строгой одежде. Всё это говорило о том, что здесь богатая организация. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Николай и Василий вошли в приёмную. На двери красовалась золотом вывеска - "Русская рыбодобывающая компания. Генеральный директор". Увидев Василия, молодая, красивая секретарша вскочила и дружелюбно заулыбалась.
   - Здравствуйте, Василий Иванович, я сейчас доложу... - она нажала на кнопку переговорного устройства. - Николай Кузьмич, к вам Расторгуев.
   - Пусть заходит. - Хриплым басом отозвался динамик.
   Как только друзья вошли вовнутрь, навстречу им, из-за большого стола, поднялся огромный старик, с густой, седой шевелюрой на голове.
   - Ба... кого я вижу, Василий! Каким ветром? Только не говори, что приехал просто проведать старого морского волка! Не поверю!
   - Да, дядь Коль, просто так не приезжаем, все дела... Это Николай, мой сослуживец. Тот самый, который меня из боя на себе вынес. Мой спаситель.
   - Слыхал! Молодец! Спасибо тебе за Ваську! Он же на моих глазах вырос. Мы с его батей сорок лет по морям - океанам... Лучшие друзья... - Николай Кузьмич сильно пожал Николаю руку.
   Затем он подошёл к шкафчику и достал бутылку коньяка и рюмочки. Неторопливо разлил коньяк, он поднял свою рюмку.
   - Ну... за удачу! - он выпил, громко крякнув при этом.
   - Дядь Коль, Николай за селёдкой приехал. Отгрузишь ему двадцать тонн? - Василий разламывал шоколадку.
   - Двадцать тонн? Кольке? Та легко... У меня на складе две тысячи тонн. - Он улыбнулся.
   - Ну и ладненько... Вы это... договаривайтесь, а я побежал. Дела... Коль, я за тобой заеду. Ты как освободишься - звякни...
   - Я его сам отвезу домой, не переживай. - Николай Кузьмич похлопал Василия по плечу. - Ступай по своим бандитским делам.
   - Дядь Коль! Ну я же уже давно в законе! - Василий жалобно взглянул на Николая Кузьмича.
   - Ладно, ладно, бандитом сейчас почётно... время такое.
   Василий ушёл, а Николай Кузьмич снова налил коньяк.
   - Колька, расскажи про войну... а то от Васьки не допросишься...
   - Дрянное дело - война... кровь, грязь, страх... - Николай задумался.
   В этот день к Николаю Кузьмичу так никто и не попал. Они весь день пили с Николаем, секретарша меняла посуду, приносила закуску. Из кабинета раздавались то громкий смех, то песни. А приходившим посетителям секретарша говорила, что у шефа важный гость. Она и в самом деле не видела, чтобы Николай Кузьмич пил с кем-то в кабинете. Тем более весь день.
   Николай проснулся от звонка мобильного телефона. Он долго не мог сообразить, где находится. Наконец нащупал его в кармане брюк, которые валялись на полу.
   - Алло, - хриплым голосом ответил он.
   - Привет, пьяница! Как здоровье? - услышал он голос Василия.
   - Лучше бы я умер вчера, - тихо ответил Николай, морщась от головной боли.
   - Я утром к Кузьмичу заезжал. Он в восторге от тебя. Считай, у тебя появился друг. Причём он первый рыбак в наших краях.
   - Блин, надрались же мы... Боюсь, печень не выдержит. - Николай почесал голову.
   - Ладно, в холодильнике еда, коньяк в баре. Похмеляйся, через час Кузьмич пришлёт за тобой машину. Поедешь к нему решать свои селедочные дела. Мне сегодня не до тебя, есть проблемы. Поэтому решай всё с Кузьмичом.
   Николай с трудом поднялся и сразу направился в душ. Пятнадцать минут под ледяной водой привели его к жизни. И через час он был у Кузьмича. Началась рутинная работа. Заключив договор и получив документы на рыбу, Николай остаток дня провел в поисках грузовой машины. Домой он вернулся уже под вечер. Василий ждал его. Накрыв стол, друзья стали ужинать. Николай обратил внимание, что Василий был какой-то задумчивый.
   - Если всё нормально сложится, я завтра отчалю. Поеду на грузовой машине сопровождающим. А то какие-то водители тёмные подписались. Увезут мою селедку куда-нибудь в Грузию. Ищи их потом... - Николай закурил.
   - Хочешь, я тебе своего бойца дам для сопровождения машины? А ты ещё погостишь. - Василий говорил негромко, как-то устало.
   - Нет, Вась. Спасибо. Доеду потихоньку. Два дня - срок небольшой. А ты что такой задумчивый? Случилось что?
   - Похоже, Светка в кабаке правду сказала... Кравченко под меня роет... сука. Это всё Рамзан, власть свою устанавливает. А всех, кто ему мешает, тупо отстреливает. - Василий зло сплюнул.
   - Слушай, а куда менты смотрят? ФСБ, наконец?- спросил Николай.
   - Менты? А Кравченко кто? Он же мент. Купил их всех Рамзан. И ментов и "фэсюэшников".
   - Вась, неужели те не понимают, что фактически продают родину чуркам?
   - Понимают. Поэтому все готовят отступные пути... Кто в Швеции, кто в Чехии, кто в Турции. У всех есть заграничная фазенда. И они уже давно просчитали пути отступления. Один я, дурак, воюю за Родину. За русских. И чувствую, что проигрываю эту войну. Помнишь, как в Чечне? Мы идем на спецзадание, а план спецоперации уже у "духов". Как меня взяли в кольцо? Кто-то из штабных слил информацию "духам". Пацанов наших положили полсотни... Так и сейчас. Продают, бляди, страну.
   - Да... грустно... - Николай налил коньяк, и друзья выпили.
   - Коль, пойдем, я тебе покажу что-то, - Василий повёл Николая на второй этаж. Они снова вошли в потайную комнату, где стоял сейф с оружием.
   - Помнишь код? - он взглянул на Николая.
   - Позывной "Абрек", квадрат 17-23. - Василий улыбнулся.
   - Память хорошая. - Николай открыл сейф и достал чёрный портфель.
   - Здесь компромат на всех. Начиная от Рамзана, и кончая прокурором. Если что со мной случится, отправишь его по адресу на зелёной папке, она первая в портфеле.
   - Вась, я же завтра уеду.
   - Если что случится со мной, тебе передадут. - Василий положил портфель в сейф и закрыл дверь, - а теперь пойдём спать. Завтра много дел.
   - Вась, может, мне остаться? Помогу чем?
   - Колян! Тогда тебе здесь надо будет жить. У меня вся жизнь такая... в разборках. - Василий улыбнулся.
   Наутро Николай и Василий встали пораньше. Наскоро позавтракали, и каждый направился по своим делам. Николай встретился с водителями фуры и погнал машину на погрузку. На холодильнике была большая очередь. Потом ветеринар не хотел выписывать документы, потом какая-то запятая не проходила в пропуске... В общем, Николай выехал из базы-холодильника поздним вечером. С водителями договорились ехать рано утром, и Николай направился к Василию переночевать последнюю ночь. Он очень устал от всей дневной суеты, и решил пройтись по городу. Николай очень соскучился по Кате. Последний раз он звонил ей два дня назад. И сейчас, когда уже собрался в обратную дорогу, тоска усилилась. Он вдруг задумался: кто всё таки родится? Мальчик, или девочка? Приятная истома подкатила к горлу. Николай заулыбался. Катя должна скоро родить... У них будет маленький... Мимо проносились машины, рядом проходили какие-то люди. А Николай шёл и улыбался, мысленно представляя, как будет забирать Катю из роддома, как будут стирать пеленки, как она будет кормить ребенка грудью. Незаметно он пришел к дому Василия. Там горел свет.
   Значит, Василий был дома. Как только Николай отворил калитку, из дома вышел Василий и какой-то мужчина, одетый во всё чёрное.
   - Васек! Ну ты... это... не дрейфь. Если чё, в натуре, братва за тебя. Если надо, мы этим чуркам устроим Бухенвальд! А рамсы с Кравченко мы разведём по-быстрому. Не таких видали.
   - Спасибо, Палыч, спасибо! Ты настоящий друг. Я бы с тобой в разведку... не задумываясь.
   Вдруг незнакомец увидел Николая и как-то сразу напрягся. Его рука машинально нырнула во внутренний карман пиджака.
   - Это кореш мой. Николай. По Чечне.
   - Алексей Палыч. - незнакомец протянул руку Николаю.
   - Ну, разговор в силе. Люди в курсе. Поможем. - Затем незнакомец пожал руку Василию и вышел на улицу.
   - Авторитет местный, Алексей Палыч. Бандиты - и те за Родину. А вот менты...
   - Ладно, Васёк, не грузись. Пойдем на дорожку, по пять капель... А то когда ещё свидимся...- Николай обнял друга, и они направились в дом.
   За столом друзья засиделись допоздна. Пили немного, всё больше говорили. О друзьях, о войне, о погибших пацанах, о политике. Угомонились за полночь. Николай поднялся к себе в комнату, которая находилась на втором этаже. Там он неторопливо собрал сумку. Николай всегда собирал вещи с вечера. Чтобы утром поспать подольше.
   Раздевшись, Николай выключил свет и лёг в постель. Неожиданно он услышал шум подъехавшей машины. Приподнявшись, Николай отодвинул край шторы. Около дома стояла чёрная тойота. Из неё ни кто не выходил. Николаю показалось подозрительным, что она остановилась рядом. Несколько минут он наблюдал за машиной. Неожиданно, когда Николай уже собрался отойти от окна, двери машины открылись. Двое мужчин в черных куртках и в черных бейсболках, надвинутых на глаза, подошли к калитке. Николай выскочил из комнаты и крикнул вниз:
   - Васёк, там у ворот какие-то черти в чёрных одеждах. Подозрительные.
   - Я вижу их на мониторе. Это опера местные. Люди Кравченко. Будут уговаривать, чтобы я Рамзана оставил в покое. Суки продажные. Ты иди к себе, я сам переговорю с ними.
   Успокоившись, Николай направился в свою комнату. Ещё раз огляделся вокруг: не забыл ли что? В комнате был идеальный порядок. Это была армейская привычка - оставлять после себя порядок. Он лёг в постель и закрыл глаза. Мысленно представил, как через два дня встретится с Катей. Как она будет кормить его. Катя ставила на стол еду и садилась сама рядом, подперев голову ладошками. Когда Николай начинал есть, она всегда улыбалась. Армейская привычка Николая - быстро есть - всегда вызывала у неё улыбку. Видно было, что Кате приятно его кормить. И она всегда радовалась, когда тот просил добавку. Николай уже начинал засыпать, как вдруг внизу раздался сухой выстрел, затем ещё два подряд. Он точно знал - это были выстрелы. Николай подскочил и кинулся к двери. Неслышно приоткрыв её, он увидел внизу двоих незнакомцев и лежащего на полу в луже крови Василия. Сердце учащенно забилось. Ваську убили! Что делать? Николай лихорадочно соображал, что предпринять. Ещё с Чечни он помнил, что надо как можно быстрее успокоиться. Волнение - плохой помощник. Но времени особо не было. Тем временем незнакомцы спокойно прохаживались по комнате. Один из них достал телефон и набрал номер:
   - Товарищ полковник? Зубрилко говорит. Та не договорились! Вы же знаете, какой он упёртый. И я вам говорил, что с ним не договориться. Ну, как положено, в сердце... Да, товарищ полковник, пульса нет... Обижаете, не первый раз... - Незнакомец говорил самодовольно. Да что дом проверять? Он же, как бирюк, один дома живет. Даже блядей в гостиницу водил. Так точно, проверю... Будет выполнено. - Он положил телефон в карман и обратился к напарнику:
   - Заебал Кравченко меня со своими советами. Как будто первый раз... Так, давай этого борова усадим в кресло. И ствол ему в руку надо вложить. Завтра самоубийство ему будут шить... Так, давай коньяк из шкафа... отлей пол бутылки в раковину, как будто он пил.
   - Лёха, какая раковина? Посмотри, какой коньяк! Давай рюмки. За успех. Незнакомцы разлили коньяк в большие стаканы и залпом выпили.
   - Давай закусон из холодильника, на стол ставь... Да не жри ты всё подряд...
   Незнакомцы пили коньяк и закусывали у ещё не остывшего трупа. Николай никогда не видел такого кощунства. Кровь буквально кипела в его жилах, лицо покраснело. Он с яростью сжимал кулаки, лихорадочно соображая, что предпринять. Конечно, если его увидят незнакомцы, то он будет лежать рядом с Василием. Незамеченным пройти в комнату с оружием не получится. Оставалось ждать, когда незнакомцы уйдут.
   Усадив мертвого Василия на стул и вложив в его руку пистолет, незнакомцы допили коньяк.
   - Всё, уходим, - сказал один из них, убирая стаканы в пакет.
   - А это куда, домой?
   - Баран! Хочешь, чтобы криминалисты нас в компаньоны к нему записали? Выброшу на помойку.
   Как только незнакомцы закрыли дверь, Николай в темноте пулей полетел в потайную комнату. Повернув бронзовый светильник, он надавил на шкаф.
   Быстро набрал знакомый код. В сейфе был целый арсенал оружия. Схватив автомат Калашникова, Николай подскочил к окну. Черная "тойота" взвизгнув колесами, скрылась за углом. Незнакомцы уехали. Николай кинулся вниз. Василий неуклюже сидел в кресле, голова безжизненно лежала на столе. В руке был пистолет. Николай сразу определил: его друг мертв. Слёзы навернулись на глаза, в груди защемило. Он тяжело сел на стул рядом и заплакал. Как нелепо... Он чувствовал себя беспомощным ребёнком. Преступники уехали. Милицию вызывать бесполезно, Кравченко пришлёт своих. Неожиданно им овладела ярость. Он решительно подскочил и побежал в потайную комнату. Там он достал "эсвэдэшку" с патронами и черный портфель. Несколько минут он держал винтовку в руках, о чем то думая. Его взгляд упал на светящуюся лампочку на накопителе информации с видеокамер. Николай достал дискету с записью и положил в портфель. Закрыв потайную комнату и вернув светильник в прежнее положение, он зашёл к себе в комнату. Аккуратно убрав все следы своего пребывания в комнате, взял сумку с вещами и винтовку, которую упаковал в чехол для горных лыж. Внизу он подошёл к Василию и, наклонившись, поцеловал его голову.
   - Война тебя не тронула, а эти уроды... Хотя и сейчас идет война...
   Николай вышел через заднюю калитку и поднялся вверх на пригорок. Дом Василия стоял на окраине коттеджного поселка. Сразу за ним был лесистый пригорок, на другой стороне которого проходила федеральная трасса. Николай спрятал винтовку в зарослях шиповника. Ещё раз посмотрев на дом Василия, он пошёл в сторону дороги. Через несколько минут он был на стоянке, где на ночевке остановилась машина с рыбой. Водители уже спали. Бородатый Григорий пустил Николая в кабину. Оба спальника были заняты, и Николай коротал ночь на переднем сиденье. Он практически не спал. Все вспоминал, как тащил тяжелораненого Ваську в зарослях орешника. Как потом, в госпитале, Васька сказал ему, что будет жить вечно. Как они пили за ребят, которые ушли из этой жизни. Несколько раз он выходил курить, затем снова пытался хоть немного заснуть. Но сон не приходил. Он твердо решил, что отомстит за смерть друга. Для этого и взял "эсвэдэшку". Сомнений не было. За убийством Василия стоял Кравченко, замначальника местного УВД, зять мэра города. И что сделал он это по заказу Рамзана. У Николая не было определённого плана. Мысли путались, злость менялась жалостью к Ваське, который так не создал семью, не завёл детей. Неожиданно у него в голове стал вырисовываться план мести. Он точно знал, что Кравченко завтра приедет на место убийства. Ведь Васька - не последняя фигура в городе. Сон прошёл бесследно. Всю оставшуюся ночь Николай планировал порядок действий. К утру он уже твердо знал, что делать. Ему даже удалось вздремнуть часа полтора.
   Водители проснулись около восьми утра. Не спеша позавтракали, прогрели двигатель старенького МАЗа. И в девять часов тронулись. Через полчаса проезжали мимо коттеджного поселка, который был на той стороне лесистого бугра. Николай принялся рыться в бумагах. Через минуту он вскрикнул:
   - Блин, доверенность забыл. Стой.
   Машина резко остановилась. Водители недовольно переглянулись.
   - Так, вот стоянка, давай туда, я доверенность забыл на груз. На первом посту гаишники арестуют.
   Через двести метров справа была небольшая стоянка. Водители припарковали машину. Николай взял папку с документами на груз.
   - Я перемахну на ту сторону пригорка пешком, так будет ближе. Там возьму тачку и проскочу в порт. Оформлю документы - и сюда. Так что ждите. Думаю, за час обернусь. - Он хлопнул дверью под недовольное ворчание водителей и пошёл в сторону пригорка. Поднявшись наверх, он отыскал винтовку. Аккуратно вытащил её из чехла и привел в боевое состояние. Пройдя несколько метров выше, он увидел Васькин дом. Николай выбрал позицию, посмотрел в прицел. Дом был как на ладони. Всё вокруг было хорошо освещено. По двору ходили милиционеры и люди в штатском. В доме тоже были люди. Николай достал "эсвэдэшку" и устроился поудобней, понимая, что ждать придётся долго.
   К дому то подъезжали, то уезжали машины. Приехали телевизионщики и стали брать интервью у милиционеров. Какие-то женщины вышли из дома заплаканные. Видно было, как приехали братки. Они держались отдельно, о чем-то переговариваясь, постоянно отвечая на телефонные звонки. Николаю было всё хорошо видно через прицел "эсвэдэшки". Он сидел в засаде уже больше часа, но Кравченко так и не было. Но Николай был уверен, что тот обязательно приедет. Он должен увидеть мёртвого Василия. Ведь это его личный враг. Неожиданно из-за угла показался черный мерседес. Он медленно катился по неровной дороге. Через лобовое стекло Николай сразу увидел Кравченко. Шрам через всё лицо очень хорошо запомнился ему. Машину вел кавказец. Рамзан - сразу понял Николай. Решили вместе убедиться в смерти Василия. "Мерседес" не доехал метров сто и остановился. Дальше проезд загораживали другие машины. Кравченко и Рамзан вышли и неторопливо направились в сторону дома. Как только они вошли во двор, толстый милиционер подбежал к Кравченко. Он, отдав честь, стал что-то рассказывать. Не спеша, они направились в дом. Николай снял предохранитель и дослал патрон в патронник. Теперь необходимо выбрать подходящий момент. Кравченко приехал вместе с Рамзаном. И это хорошо. Они оба ответят за смерть Василия. Николай стал вспоминать уроки своего инструктора по стрельбе. Затаить дыхание, палец на курке, слушать удары сердца. Выстрел должен прозвучать между ударами. Напряжение нарастало. Наконец Кравченко и Рамзан вышли из дома в сопровождении двух милиционеров. Николай наложил перекрестие на голову Кравченко и стал вести его. Милиционеры что-то увлечённо рассказывали Кравченко, который улыбался. Он стояли как раз на линии стрельбы, и поэтому Николай решил стрелять, когда Кравченко сядет в машину. Когда подошли к машине, милиционеры отдали честь и побежали в сторону дома. Кравченко и Рамзан неторопливо сели в машину. Рамзан достал маленькую флягу и рюмочки. Чокнувшись, он и Кравченко выпили. Дальше Николай чётко увидел в прицеле, как Рамзан достал из бардачка машины толстую пачку денег и вручил её Кравченко. Тот пожал кавказцу руку. Николай все это время держал Кравченко на прицеле, отсчитывая стук своего сердца. Палец лежал на курке. Выстрел произошёл неожиданно для Николая. Кравченко резко откинул голову назад. По лицу побежала струйка крови. Рамзан все ещё держал руку Кравченко, не понимая, что происходит. Николай быстро перевел перекрестие прицела на висок Рамзана. И сразу же выстрелил второй раз. Рамзан дернулся, его голова упала на грудь. Николай ещё раз посмотрел через прицел на Кравченко. Его голова безжизненно склонилась набок. Прямо в середине лба виднелось небольшое отверстие от пули. Николай осмотрел всё вокруг сквозь прицел винтовки. Выстрелов не было слышно. Лобовое стекло машины тоже почти не пострадало, лишь два маленьких отверстия от пуль. Работавшие рядом криминалисты даже не догадывались о произошедшем. Мимо проезжали машины, проходили люди.
   - Удачно, - сказал тихо Николай и поцеловал приклад винтовки. Затем он положил её под куст сирени и поднялся. Посмотрел вниз в сторону Васькиного дома.
   Там продолжали работать милиционеры. Машина Рамзана продолжала стоять в стороне. Постояв ещё минуту, Николай взял папку с документами на груз и быстрым шагом направился к машине с грузом. Через полчаса он лежал на спальнике, а старенький МАЗ увозил его на юг. Николай сильно устал. Напряжение дало о себе знать. Водители пустили его на спальник и даже дали какое-то старенькое одеяло. Положив под голову сумку, в которой были вещи и Васькина папка с компроматом, Николай закрыл глаза. Он попытался обдумать, куда отправить документы. Но урчание мотора, усталость сделали свое дело. Николай закрыл глаза и сразу уснул.
   Мимо проплывали скалистые обрывы, многочисленные озера, низкорослые деревья. Проносились встречные машины. Старенький МАЗ бросало на кочках и ухабах, и он скрипел всеми своими железными частями. Скоро машина исчезла за поворотом, оставив после себя облако грязного дыма. Через минуту он рассеялся. Наступила тишина.

НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ, ПРИСНИВШАЯСЯ В НОЧЬ С ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУ.

  
  
   Сентябрь 2168 года
  
  

1

  
   Рано утром Роза стояла на островке безопасности. Рядом двигалась дорожка. Она знала, что сейчас с проверкой пойдёт Хамед. Она выжидала его, как выслеживает добычу волчица, чтобы накормить умирающих от голода детёнышей. Как охотник на медведя-шатуна, у которого только один выстрел. Вдохновленная планом Сунима и Фионы, полная решимости спасти детей, Роза готова была на все. Она была полна энергии. План Сунима дал ей новые силы. Другого выхода нет. И она это отлично понимала. Хамед появился на движущейся дорожке из-за угла. Роза постаралась сделать беззаботное и веселое выражение лица.
   - А, моя любовь! - крикнул издалека Хамед. - Как настроение с утра? А я еду допрашивать эту беременную русинку. Представляешь, это немыслимый случай. Я не помню, чтобы такое случалось!
   - Привет, привет, мой ухажер. А у меня к тебе небольшое дельце. - Роза старалась говорить игривым тоном. - Хотела пригласить тебя на чашечку чая.
   - О-о-о, что я слышу? За столько лет моя госпожа сжалилась надо мной? Свет моих очей, подожди до обеда, я оформлю эту русинку, и мы с тобой сможем до конца рабочего дня пить чай, - заговорщицки сказал Хамед, спрыгнув на островок к Розе.
   - Ну, нет! Сейчас у меня есть настроение, а после обеда его не будет. Ладно, прощай. - Роза повернулась и стала на движущуюся дорожку. Через секунду она услышала:
   - Подожди, черт с ней, русинкой. Подождёт, успеет сгореть в печке. Пошли к тебе.
   Он догнал Розу и попытался обнять её.
   - Не торопись, у нас много времени, - шутливо сказала Роза и убрала руку Хамеда. Тот сжал губы от желания овладеть Розой. Казалось, что он набросится на Розу прямо на движущейся дорожке. Скоро они подъехали к кабинету. Войдя, они застали там Фиону.
   - Послушай, подружка, сходи в лабораторию, часа на два. Мы чайку выпьем. - Роза искусно вошла в роль.
   - Конечно, - ответила Фиона, - пейте на здоровье. Я никому не скажу, что вы оба любите чай. - Тоже пошутила она.
   - Ах, какая ты догадливая. Только можешь не торопиться. Я этот чай десять лет ждал. - Хамед противно ухмыльнулся. Фиона незаметно подмигнула Розе.
   Роза казалась невозмутимой. Её задача была продержаться с Хамедом минут десять. Тогда войдет Фиона и Суним. И дальше они будут втроем шантажировать Хамеда.
   Как только Фиона вышла, Хамед подскочил к Розе и резко обнял её:
   - Попалась, птичка, я так долго ждал этого дня! Сейчас ты узнаешь, что такое настоящий мужчина! Мой дружок рвётся в бой.
   - Подожди. - Роза оттолкнула Хамеда. - Я не люблю так, давай постепенно. Мне надо привыкнуть.
   Как ей было противно! Каждое прикосновение, голос, запах Хамеда. Её буквально тошнило от этого мерзкого ей человека. Но ради спасения детей она терпела. Она могла бы вынести всё, лишь бы их план удался. Хамед тем временем свирепел. Его раздражало сопротивление Розы.
   - Ну, к чему ломаться, моя королева. - Он делал большое усилие над собой, чтобы не начать срывать одежду с Розы. - Мы вдвоём, и я сделаю тебе очень приятно. Я уже весь горю от страсти.
   - Чем сильнее страсть, тем приятней секс. Давай чаю выпьем. - Роза понимала, что она сдержит напор Хамеда ещё минуту, другую. Затем он просто изнасилует её. Она ждала, что войдут Фиона и Суним. С надеждой и мольбой она бросала спасительные взгляды на входную дверь, но за ней никто не появлялся.
   - Не бойся, сюда никто не войдёт. - Хамед самодовольно показал на пульт, который он бросил на стол. - Я отключил замок двери. Пока я не дам команду, никто не сможет его открыть. Так что мы с тобой пару часов можем никого не бояться.
   - Подожди, мне надо выйти! - Роза бросилась к пульту.
   - Я долго ждал, теперь ты подожди. Сучка! - Хамед не выдержал и подскочил к Розе сзади. Он резко дёрнул за халат. Боль резанула по телу, халат буквально разлетелся в клочья. Роза осталась в одном белье. Инстинктивно она хотела оттолкнуть Хамеда, но тот схватил её одной рукой за горло, другой сорвал с неё лифчик. Роза закричала. Она кричала от боли и страха. Когда Хамед отпустил её горло и начал срывать трусы, она вцепилась в его лицо. Из-под ногтей брызнула кровь.
   - Ах ты, тварь, сука, блядь поганая! Это привело Хамеда в ярость, и он, что было силы, ударил Розу кулаком в лицо. В голове у Розы зашумело, и она упала на пол. Хамед заломил ей руки над головой и принялся яростно целовать шею и грудь. Она пыталась защищаться, но силы были неравны. Удар оглушил её. Все происходило как во сне. Только слюнявые губы Хамеда... его пальцы, сжимающие до боли грудь и оставляющие на теле Розы яркие кровоподтеки. Резкие, толкающие движения, отдающие ноющей болью внизу живота. В голове была только одна мысль - когда этот кошмар кончится. Хамед был как зверь и получал огромное удовольствие от того, что делал больно Розе. Он продолжал терзать её снова и снова. И только когда Роза потеряла сознание он, наконец, слез с неё.
   С брезгливым видом он посмотрел на Розу, которая лежала на полу совсем голая, вся в синяках, исцарапанная. Волосы растрепанные, руки в неудобной позе заломлены вверх. Между ног всё было в крови. Хамед смотрел на Розу с видом победителя. Было неясно: от чего он получил больше удовольствия, от секса или от насилия. Но было ясно одно, эта женщина потеряла для него интерес. Он добился её. Это ещё одна победа. И хотел он её не потому, что она нравилась ему. А потому, что долгие годы отказывала, не допускала к своему телу. У него совсем не было жалости. Это была месть за долгие годы мучений. Мучений его плоти и самолюбия.
   Он поднял вверх руки и негромко сказал на своем языке:
   - Хвала Спасителю. Затем повернулся и стал не спеша одеваться. Роза негромко застонала.
   Хамед налил воды в стакан и плеснул Розе в лицо. Та, вздрогнув, пришла в себя. Увидев Хамеда, она оттолкнула его руку. Стакан упал на пол и разбился.
   - К счастью, - ухмыльнулся Хамед.
   Роза попыталась приподняться. Хамед помог ей встать и дойти до дивана. Роза села, прикрывшись руками. Она отрывками вспоминала происходящее.
   - Дай мне халат в шкафу, - сказала она тихо. Губы распухли и мешали говорить. Всё тело болело. Низ живота отдавал тупой болью. Ей ужасно хотелось поскорей помыться.
   - Подай мне халат, - повторила Роза.
   Хамед взял в шкафу халат и небрежно бросил Розе. Та из последних сил натянула его на себя.
   - Разблокируй дверь. Мы выходим из графика. Мне нужна Фиона, чтобы приготовить пищевую смесь, - Роза говорила слабым, чуть слышным голосом.
   Хамед знал, что любое отклонение от графика - это предмет разбирательства. Поэтому он взял пульт со стола и нажал кнопку разблокировки.
  
  

2

  
   Как только Фиона вышла из кабинета, она сразу же нажала на кнопку вызова Сунима. В руке засветился маленький экранчик. На нём появился Суним.
   - Всё по плану?
   - Да, они в комнате.
   - Через десть минут мы войдём, - тихо сказал Суним.
   - Может, через пять? - тревожно посмотрела на экран Фиона.
   - Нет, через десять, - непреклонно ответил Суним, - я сейчас буду.
   Экранчик погас, и Фиона спрятала многофункциональный пульт в карман халата. Она стала на движущуюся дорожку и поехала по коридору, вдоль окон, которые выходили во двор. Дорожка двигалась по кругу. И Фиона знала, что через десять минут она приедёт к кабинету с другой стороны. Она смотрела в окна, видела сначала русинов мальчиков, потом русинок девочек. У неё уже не было ни эмоций ни чувств. Только одно желание: - скорее бы всё это кончилось. Она не думала, как жить дальше, какая судьба ожидает её и Сунима, Розу, детей. Напряжение было столь велико, что всё воспринималось как во сне. Мимо мелькали окна, двери, какие то люди... Кто-то здоровался с Фионой, и она по инерции отвечала. Снова мелькали люди, картины на стенах, лампы на потолке.
   Наконец из-за угла показалась дверь её кабинета. Рядом, на остановочном островке, стоял Суним. Он тоже был взволнован.
   - Ну, пора, - нетерпеливо сказала Фиона, как только она подъехала к кабинету.
   - Да, пожалуй. - Суним приложил ключ-карту к замку. Но тот не издал привычного щелчка.
   Суним приложил ещё раз и вопросительно посмотрел на Фиону.
   - Подожди, я свой достану, - Фиона трясущимися от волнения руками достала свой ключ и быстро приложила к замку. Опять тишина.
   - Что за чертовщина! - Она прикладывала ключ и дёргала ручку.
   - Это Хамед... он отключил замок. У него есть пульт с такой функцией. - Суним показал на светящуюся красную лампочку замка, сигнализирующую об отключении автоматики управления замком.
   - Как отключил, там же Роза, - закричала Фиона.
   - Тихо, ты всё испортишь.
   - Испорчу! Да он её убьет! - кричала Фиона и принялась яростно дергать ручку двери.
   Суним закрыл ей рот руками и оттащил за угол:
   - Фиона, везде камеры, нас могут заметить чучуны из смены наблюдения.
   - Роза, Роза! Она там! Он же зверь..! - рыдала Фиона.
   - Тихо, возьми себя в руки, иначе всё испортишь. Будем ждать, когда он разблокирует дверь.
   - Так ведь он её изнасилует! Он её убьет!
   - Фиона! Я тебя умоляю, успокойся! Ты можешь все испортить! - возмутился. Суним. Он взял себя в руки и прижал Фиону к себе. - Будем ждать. Сейчас мы ни чем не поможем Розе. Нам остается только ждать.
   Они так и стояли, обнявшись за углом. Кабинеты были звукоизолированы, поэтому ничего не было слышно. Казалось, прошла целая вечность. Ноги затекли от неподвижности, но ни Фиона, ни Суним не могли сдвинуться. Они понимали, что Хамед сейчас насилует их лучшую подругу. Причиняет ей душевную и физическую боль. А они безучастно стояли рядом и не могли помешать ему. От этой беспомощности было ещё мучительней и больнеё. По лицу Фионы текли слезы, Суним молча сжимал кулаки, его взгляд был прикован к лампочке зеленого цвета, которая должна загореться при включении автоматики замка. Они стояли в небольшом холле для отдыха, и их не было видно. Мимо то и дело проезжали сотрудники воспитательного центра, служба охраны. И если бы кто-то увидел стоящих Сунима и Фиону, их наверняка могли в чем-либо заподозрить. Но судьба была благосклонна, и они оставались незамеченными.
   Зелёная лампочка засветилась неожиданно. Суним несколько мгновений тупо смотрел на неё, затем резко вздрогнув, оттолкнул Фиону от себя.
   - Всё, нам пора.
   Фиона рванулась к двери.
   - Стой, всё испортишь. Мы же ни о чем не знаем, - Суним пристально взглянул на жену.
   - Да, да... Я сейчас успокоюсь, - Фиона потерла виски ладошками, - Всё, идем. - Она уверенно взглянула на Сунима.
   - У нас всё получится, - Суним попытался улыбнуться.
   - У нас всё получиться, - повторила Фиона как заклинание и, взяв мужа за руку, пошла к двери. Замок привычно щелкнул и дверь открылась. Фиона и Суним вошли.
   Когда Фиона увидела Розу, выдержка покинула её. Она подскочила к Хамеду и набросилась на него с кулаками.
   - Ах ты, тварь! Зверь! Мерзавец! Ты изнасиловал её! - она что было силы колотила Хамеда. Тот прикрывался, отступая в угол комнаты.
   - Суним, успокой свою бабу! Какое изнасилование? Она сама меня притащила сюда. Просто это страстный секс. - Его голос дрогнул и потерял былую уверенность. - И это наше дело, ты что сюда лезешь?
   Он забился в угол. Видно было, что яростная атака Фионы напугала его. Суним выждал несколько мгновений. Он хотел, чтобы Фиона выместила на насильнике всю свою злость. Затем он подошел и оттащил жену в сторону. Фиона была в ярости. Она вырвалась из рук Сунима и бросилась к подруге. Фиона принялась гладить её по голове, приговаривая:
   - Бедняжечка ты моя, несчастная, что он с тобой сделал. Вот тварь, сволочь, мерзавец.
   Роза тихо плакала, уткнувшись ей в плечо.
   Хамед воспользовался этим и стал потихоньку пятиться к выходу.
   - Послушай, у тебя большие проблемы. - Суним перегородил ему дорогу.
   - Послушай, какие проблемы? Ну, потрахались, ну, чуть-чуть халат порвал. Это же от страсти, - Хамед говорил дрожащим голосом. На лице была идиотская улыбка. Он понимал: стоит кому-то из них подать рапорт об изнасиловании, его утилизируют на следующий день. Таков порядок. Он заискивающе смотрел то на Сунима, то на Розу, то на Фиону.
   - Подожди. Ты изнасиловал нашу подругу и хочешь остаться без наказания? А что говорит Главная Книга? Покушение на женщину - это позор, и карается только утилизацией Ты что, не знаешь об этом? Ты в полном дерьме, Хамед! - Суним толкнул его. Хамед плюхнулся на стул и стал жалобно озираться. Его воинствующий вид исчез без следа. Затем он вскочил со стула и упал на колени перед Розой:
   - Роза, любовь моя! Скажи им, скажи! Ведь ты добровольно, ведь мы по согласию... - В его глазах стояли слёзы.
   Его жалкий вид привел Розу в чувство. Она медленно встала, коленом оттолкнула Хамеда и подошла к окну. Во дворе стояли девочки русинки и повторяли физические упражнения.
   - Я спасу вас, - подумала Роза и почему-то улыбнулась.
   - По согласию? - Она повернулась и зло посмотрела на обидчика. - А разорванный халат, побои на моем теле... Это все улики. И ты сам знаешь... Короче, готовься... Завтра ты уйдешь в другой мир.
   - Вы что, вы что! Я же по любви! Вы не посмеете! Ну, Роза, любовь моя! - он на коленях пополз к Розе.
   Суним подмигнул Розе и Фионе.
   - Сядь, колени протрёшь, - брезгливо сказал он. - Есть выход, если ты, конечно, хочешь, чтобы мы всё забыли? Нам нужно оказать одну услугу - Суним вопросительно посмотрел на Хамеда.
   - Хочу, хочу! Говори! У меня везде связи! Я многое могу. - Он подскочил к Суниму. Тот брезгливо оттолкнул его от себя.
   - Да сядешь ты в конце концов! - в сердцах крикнул он.
   - Я всё сделаю, всё сделаю, - Хамед продолжал тараторить и озирался по сторонам, жалобно смотря то на Розу, то на Сунима, то на Фиону.
   - В изоляторе сидит русинка. Ты вчера её туда упрятал. - Суним сделал паузу.
   - Ка-ка-какая русинка? Где сидит? - Хамед заикался.
   - В изоляторе сидит русинка, беременная, - Суним говорил медленно, выговаривая каждое слово. Роза и Фиона напряжённо смотрели на Сунима. Настал решающий момент. Все боялись, что Хамед откажется или по каким-то причинам не сможет вызволить Яну.
   - А... эта... Что надо... Кому... что сделать? Я хоть сегодня её отправлю на утилизацию. - Хамед продолжал жалобно смотреть на Сунима.
   - Её надо сегодня вытащить из изолятора, затем составить рапорт об её излишней агрессивности и после обеда отправить на тестирование. Там будет красный результат. Это я устрою... А завтра с утра её необходимо утилизировать.
   - Не понимаю, к чему такие заморочки? Её и так завтра утилизируют. Только протестируют на аппарате правды. - Хамед непонимающе крутил головой.
   - Дело в том, что она от меня беременна, - Суним сделал паузу. Фиона удивленно вздёрнула брови от выдумки мужа.
   - Я имел с ней несколько встреч, и она забеременела. Ты же понимаешь, чем мне это грозит?
   - Тьфу ты, какой пустяк, - с облегчением вздохнул Хамед. - Да это проще простого.
   - Это ещё не все, - в разговор вдруг вмешалась Фиона. - Есть ещё мальчик русин. Его тоже надо утилизировать. Дело в том, что я с ним имела несколько встреч. Он может проболтаться. А я не хочу неприятностей.
   Фиона быстро взглянула на мужа, Тот незаметно улыбнулся.
   - Да, я смотрю, вы здесь все любите пошалить... - Хамед почувствовал, что у него появился выход из опасной ситуации, и в его голосе опять почувствовалась уверенность. - Хорошо. Я сделаю, как вы хотите.
   - Это надо сделать прямо сейчас, не медля. - строго сказала Фиона.
   - Я же сказал, сделаю прямо сейчас. После обеда эта парочка будет на тестировании - Хамед поднялся со стула. Ему тоже хотелось, чтобы вся эта история кончилась как можно скорее. - Только где гарантия, что вы меня не сдадите?
   - У тебя есть выбор? Да к тому же... Ты оказываешь услугу нам, мы - тебе... Всё честно. - Суним говорил по-прежнему медленно, четко выговаривая каждое слово.
   - И Роза не проболтается?
   - Это наши проблемы. - Фиона подошла к двери, и открыла замок.
   Хамед рванулся на выход.
   - Хамед, если что-то пойдёт не так, ты завтра окажешься в печке. -Суним строго взглянул на убегающего Хамеда.
   Хамед резко остановился и пронзительно посмотрел на Сунима:
   - Мы все сейчас на одной верёвочке... Кто-то сделает неверный шаг - все будем там.
   Дверь резко закрылась. В комнате наступила тишина. Суним сидел на стуле с закрытыми глазами, откинув голову назад. Роза продолжала стоять у окна. Фиона села на кушетку, обхватив голову руками. Все были утомлены и не было сил что-либо говорить. Наконец Суним встал и, устало улыбнувшись, сказал
   - Меньшее сделано... Ну что, приуныли? Всё идёт по плану.
   - Да... меньшее сделано. Нам следует отдохнуть. Роза, тебе надо привести себя в порядок. К тому же у нас есть ещё и своя работа.
   У нас у всех была бессонная ночь. Необходимо поспать пару часов.

3

  
   Во время обеда Роза незаметно передала сначала Яну, а затем Яночке таблетки кафеопаза. Она проследила, как Хамед повёл детей по очереди в комнату тестирования. После получасового обследования Яна и Яночку отвели в сектор утилизации.
   Только после этого Роза вернулась к себе в кабинет. Там её встретила встревоженная Фиона.
   - Ну как? - с порога накинулась она на Розу.
   - Кажется, все по плану, - выдохнула Роза, - дети в секторе утилизации. Скореё всего, Суним с ними.
   Фиона достала пульт управления и нажала кнопку. Экранчик засветился и на нём появился довольный Суним. Он стал специально так, чтобы на заднем плане было видно Яна и Яночку. Они спали в широких креслах.
   - Всё хорошо. Я дал им снотворное. Необходимо два часа, чтобы повышенная доза кофеопаза перестала действовать. Заключение на утилизацию уже у меня. В шесть вечера я жду вас у себя, будем готовиться к последнему этапу. - Суним отключился. Экранчик погас. Фиона положила пульт в карман и обняла Розу.
   - Необходимо приготовить детей в долгую дорогу. Много не положить. Только самое необходимое.
   - Да, конечно. - Роза засуетилась. На её глазах выступили слёзы.
   - Как же это... Ведь отправляем в никуда... Бедные дети. А рожать как? - она вдруг зарыдала и упала на кушетку.
   - Ну всё, началось. Роза, возьми себя в руки. Опасность ещё не миновала. - Фиона села рядом и стала гладить Розу. - Я пойду к Суниму, а ты подходи через два часа. Дети как раз проснутся. Суним тоже приготовил им необходимые вещи. Самое главное: у них будет источник огня. На первое время я приготовила для них концентраты. На год им еды хватит. Еда и огонь... - это главные составляющие жизни. Ну а к тому времени они адаптируются. У них все будет хорошо. Я уверена.
   Фиона встала и потихоньку вышла, стараясь неслышно закрыть дверь.
   Роза два часа лежала на кушетке, постоянно смотря на часы. Стрелки отсчитывали минуты. Скоро её дети покинут этот дом навсегда. Состояние обреченности лишало её сил. Но Роза понимала: - это единственный путь спасти детей. Неожиданно она резко встала с кушетки и решительно направилась в душевую. Через полчаса она вышла из комнаты подтянутая, прическа аккуратно уложена, на лице легкий румянец. Побои на лице аккуратно замаскированы гримом. Она взглянула на себя в зеркало и, довольно улыбнувшись, пошла в сектор утилизации.
   Роза вошла в комнату и увидела, что дети уже не спали. Первой к ней бросилась Яночка. Она обняла Розу и принялась целовать. Ян тоже подошёл и обнял Розу и Яночку.
   - Ну вот, семья в сборе. - Суним поднялся с кресла. - У нас есть час времени. - Он подошёл к Розе с детьми. - Садитесь. Нам о многом необходимо поговорить.
   Усадив Розу и детей в кресла, Суним стал посередине комнаты и начал негромко, как всегда выговаривая каждое слово, говорить:
   - Ян и Яночка. То, что я вам сейчас расскажу, постарайтесь запомнить. Это очень важно для вас. Важнеё предстоящих родов, выживания в лесу, борьбы с холодом и голодом. Я расскажу вам историю вашего народа.
   - Давным - давно русины были хозяевами на этой земле. Она испокон веков принадлежала им. Несметные богатства достались им по воле богов. И был ваш народ сильным и мудрым. Но было много желающих завоевать вашу землю. Много раз войной шли враги. Но ваш народ был силен. И никто не мог его победить. И когда враги поняли, что войной ваш народ не победить, они стали уничтожать его изнутри. Они стали приводить к власти предателей вашего народа. Правителей, для которых основным была нажива, богатство, деньги. Патриотизм среди этих людей стал словом ругательным, и они старались награбить как можно больше, разрушая свою страну. И страна стала разрушаться. Заводы и фабрики стали закрываться, люди оставались без работы. Им нечем было кормить детей. Систему образования, которая была лучшей в мире, разрушили. Больницы стали закрывать. Людей негде было лечить. От безвыходности люди стали деградировать. Они пили веселящую воду, курили дурманящую траву. И в результате у вашего народу стали рождаться глупые дети. Учить и лечить их было негде. Люди стали убивать друг друга за кусок хлеба, за дурманящую траву, веселящую воду.... Наступил хаос. Всем стало плохо. И тут пришёл СПАСИТЕЛЬ. Он разом навёл порядок. Целыми городами и сёлами он стерилизовал ваш народ. Вначале над городом распыляли сонный газ и людей усыпляли. А затем специальные бригады чучунов вводили спящим омпирит. Люди становились послушными роботами. Через короткое время мир преобразовался. Наступил покой. Преступность исчезла. Тех, кто не поддавался воспитанию, стерилизовали. Каждому народу поручили своё направление экономики. Чучуны стали ответственными за безопасность. Кабы ведут медицину, сатины - воспитатели. Внешне наступил идеальный мир. Лишь ваш народ стал рабом. Вас превратили в живых роботов. И вы сейчас покинете нашу резервацию. У вас скоро родится ребёнок. Вас никто не стерилизует. В тайге вы отыщете дикие племена русинов. Они пойдут за вами. Через много времени вас опять будет много. Вы должны помнить, это ваша земля. И я уверен, пройдёт время, и ваш народ вернётся на свою землю. Всё в мире происходит по спирали. И вероломные авдеи получат своё за порабощение вашего народа. Они буду изгнаны с вашей земли. И у них никогда не будет своей земли. Я уверен: они будут долго кочевать, и ни один народ не примет их, зная их вероломство. Но помните... Вам предстоит жить в лесу, не выдавая себя. Иначе авдеи уничтожат вас, пока вы не наберёте силу. Борьбу за свободу русинов начнёте не вы, даже не ваши дети и внуки. Это будет не скоро. Но ваша задача - донести до ваших потомков историю вашего народа. И я счастлив, что принимаю участие в этом историческом событии.
   Суним замолчал. Наступила тишина. Затем встал Ян. Он был уже совсем взрослым. Высокий, красивый. Большие и сильные руки, решительный взгляд. Роза любовалась им. Она вдруг поняла, что это её результат. Что это она положила начало освобождению русинов. Внезапно прошло чувство жалости к детям. Перестало пугать предстоящее расставание. Роза подошла к Яну и положила ему руки на плечи:
   - Мальчик мой, на твои плечи ложиться судьба твоей семьи. Судьба твоего народа. Нелегко тебе будет. Но ваш Бог, имя которому Иисус, выбрал тебя. Это его выбор, и твоя судьба. Молись ему, и он будет помогать вашему народу.
   - Я понял, матушка Ро, наш бог Иисус. Он защитит нас.
   Затем Роза подошла к Яне:
   - Девочка моя, многому я тебя не научила. Но я уверена, ты всё выдержишь. Тебе предстоит начать род вашего народа. Силы тебе... И помни... Ян твой муж. Он один управляет. А ты во всем ему подчиняешься. В этом будет ваша гармония. И сила вашей семьи.
   - Я все поняла, матушка Ро. Мы справимся.
   - Пора удалять чипы. - Фиона встала и подошли к шкафу с инструментами. Операция заняла полчаса. Суним не смог наблюдать за операцией и ушёл готовить контейнер к отправке. Сначала чип удалили Яну, затем Яночке. Наложили повязки на ранки. Роза помогла детям одеться.
   - Полежите пока в креслах. Суним готовит контейнеры к отправке. Он закладывает туда всё необходимое, - она стала помогать Фионе убирать инструменты.
   Неожиданно замок двери щёлкнул, и на пороге появился Хамед.
   - Приятно наблюдать, как вы готовите этих деток в мир иной.
   Ян и Яна закрыли глаза, притворившись спящими.
   Роза от неожиданности села на стул. Положение спасла Фиона. Она грубым голосом спросила Хамеда.
   - А ты что приперся? Крови захотелось.
   - Соскучился... - Хамед кинул наглый взгляд в сторону Розы.
   - Так, давай-ка проваливай отсюда. Мы без тебя справимся. - Фиона грозно сдвинула брови.
   - Спокойно, детка. Веди себя прилично. Не забывай: я начальник охраны сектора. И в мои обязанности входит контроль за режимом. Я должен убедиться, что эта парочка отправится в печь.
  
  
  

СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ

  
   ЧАСТЬ 3. СУКИ-СВОЛОЧИ ПРАВЯТ БАЛ...
  
   Белые клубы дыма поднимались под потолок и, вытягиваясь в линию, исчезали в открытой форточке. В комнате стояла тишина. Начатая бутылка водки стояла посреди стола, рюмки были наполнены, но к ним так никто и не прикоснулся. Только полная пепельница окурков. Игорь сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел, как дым растворяется в открытой форточке. Старик положил обе руки на стол. В одной руке была недокуренная самокрутка. Он сидел сгорбившись, голова его была немного опущена, взгляд направлен куда-то вниз. Сколько продолжается эта тишина, Игорь не помнит. Старик рассказывал монотонно, практически без эмоций. Как будто всё это происходило не с ним. А он всего лишь пересказывает чью-то историю. Но вся его боль была в глазах. Игорь даже боялся смотреть ему в глаза. Он видел такие глаза у волка, который сидел в клетке в зоопарке. Недаром говорят, что глаза - зеркало души. И, видимо, у старика вместо души выжженное пепелище. Игорь тоже молчал. Губы пересохли, в горле стоял ком от услышанного. Он глубоко переживал, слушая старика. Наконец он выдавил из себя:
   - Неужели Василия нельзя было спасти? Пожаловаться мэру города, ФСБ, прокуратуре? Ну хоть какая-то власть должна работать?
   - Власть? Ты историю хорошо знаешь? - Старик поднял на Игоря глаза. - Так вот, был царь такой - Иван Грозный. У него был такой принцип правления - опричнина. Он ставил во главе губернии своего опричника, наделял его всей властью. Задача была одна - собирать подати и чтоб при этом народ не бузил. Вот и сейчас так же. Собирать голоса для партии на выборах, и чтоб народ не бузил. Стоит во главе губернии такой опричник, наделённый всей полнотой власти, - и по херу ему на закон, суд и демократия. Словом, - феодальный строй в прямом его выражении. Нефтяная труба работает, газовая работает. Всё это им в карман. Тупо занимаются накопительством. А когда Россия рухнет, - свалят в какую-нибудь благополучную страну и будут мемуары писать - как быстро заработать большие деньги. И то, что при этом от этой страны будут лишь осколки, а народ, которому они клялись когда-то в любви, будет нищенствовать, так это уже никого не будет волновать. Вот такая, брат, философия. - Старик опять закурил.
   - Я недавно по телеку передачу смотрел, как пожилой мужчина на встрече с президентом говорил, что не хочет больше в очередях стоять. Как при Советской власти. Конечно, это всё сценарий, я понимаю.... Рассказывал, что жене за бюстгальтером ночь в очереди стоял. Да... Лицемерье не порок, а способ укрепления власти... Не помню, кто сказал... Мужик этот, может, и правду говорил, только не всю. А вся правда в том, что очереди были. Только не такие, как их рисуют нынче. И только жена его без бюстгальтера не ходила. Да и холодильники у всех с колбасой стояли. А то, что лекарства во всех больницах в избытке были, что такое фальшивые лекарства - никто не знал. Скорая помощь вовремя прибывала, детские садики были для всех, образование доступное, медицина сильнейшая в мире. Кризисы только у капиталистов случались. К нам ездили лечиться. А мы сейчас детям всем миром собираем на лечение. За бугром. Потому как доктора наши уже там. И хватает этих денег не для всех. Умирают дети и старики без помощи... Корабли тонут, самолеты падают от старости, вот ракеты уже недолетают до нужной точки в космосе. А то, что армии у нас уже нет, наука уничтожена, и впереди только пропасть - про это говорить нельзя. Лучше про бюстгальтеры да очереди за колбасой. А недавно слушал, как одна пожилая дикторша телевизионная откровенно так делилась. Причем я её помню по советским временам. Так же убежденно хвалебные речи для коммунистов говорила в свое время. Так вот, лепечет, что, Битлз и Элвиса Пресли под подушкой слушала. Вот тебе и лицемерие. Может, она и слушала. А у меня были пластинки и с "Битлз", и с Пресли. И слушал я их свободно, но редко. Потому как больше Высоцкого любил. Его слушал. И про нашу власть нынешнюю я так скажу: кто-то специально законы выдумывает, чтобы страну задушить. Вот везде в развитых странах малый бизнес процветает. Себе зарабатывает, да и налоги немалые платит. У нас все шиворот навыворот. Государство выступает в роли душителя бизнеса. Я любому деятелю из Кремля докажу на калькуляторе, что если все налоги честно платить, то из рубля прибыли рубль двадцать надо на налоги отдать. Друг у меня есть. Тоже рыбник. Так его по судам затаскали в своё время: бухгалтер справку не вовремя подала. Штраф пятьдесят тысяч! Спрашивает: "За что? Какой такой ущерб родине я принёс, что меня надо на пятьдесят тысяч наказывать? У бухгалтера этого ребенок маленький. То понос, то золотуха. Неделю просидела на больничном, срок подачи справки прошёл". А ему неформально, так сказать, говорят чиновники из отдела: "Указание из столицы - бюджет пополнять. Любыми способами... Не хватает на затыкание дыр в бюджете. И таких штрафов по пяти эпизодам у него. По судам год таскали. В суд как на работу ходил.... Разорили в конце концов его фирму. Сейчас безработный. Ничего делать не хочет. Говорит: "Вилы заточил и жду, пока какой-нибудь буйный на горизонте появится. Так вот тогда он за все и отквитается. Помнишь, по истории проходили в своё время. Когда коммунисты к власти пришли, были суды такие - реввоенсовет. Состоял из трёх человек. И расстреливали тогда эти суды налево и направо. Так вот, придёт какой буйный к власти, посадит моего кореша в такой суд - реввоенсовет, вот тот прольёт кровушки... Просто так, из злости... Нельзя народ злить... Он же, как бензин, - пыхнет - не потушишь... А вообще, я твердо убеждён: Россию разваливают планомерно и целенаправленно. И всё зло исходит из США. Фамилию такую слышал - Бжезинский... еврей американский. Он отец плана по развалу СССР. Успешно развалил. И сейчас там разрабатываются все стратегические планы по развалу нашей страны. Они финансируют все проекты, которые продолжают вести Россию в пропасть. На самом - то деле вопрос зависимости от США уже решён. Это продовольствие. У нас в городе все мясокомбинаты работают на импортном мясе. Завтра американцы наложат вето на поставки продовольствия в Россию, и мы сдохнем с голоду. Подумать только - живём в стране, где сорок процентов мирового богатства, и в говне. Это ж надо умудриться... - Старик опять замолчал, а затем грустно добавил: - А народ жрёт колбасу и пьет водку... и ещё хает советскую власть... Бред...
   Игорь встал и включил чайник. Он не стал предлагать старику водку, понимая, что водкой ему не поможешь. Чайник скоро вскипел, и Игорь сел за стол. Опять наступила тишина, только монотонный стук часов отсчитывал время. Стрелки показывали полдень. На дворе моросил нудный дождик. На ветке прямо у окна сидела ворона. Она съежилась от холода и сырости. Капли воды стекали по её перьям. Игорь машинально уставился на ворону, думая о сложной судьбе старика.
   - Я, наверное, на неё похож? - спросил старик с иронией.
   - Нет, напротив, я удивлен вами. Вы в хорошей спортивной форме, у вас большой жизненный опыт, вы не глупы... И при этом живёте такой жизнью... Не вяжется как-то... Видимо, есть причина? - Игорь вопросительно взглянул на старика.
   - Причина? Конечно, причина есть... - Он опять замолчал. - Сломала меня судьба в свое время... пополам согнула и треснуло у меня что-то внутри. Превратился я в животное, болезнь есть такая - превращение человека в обезьяну... ну, это примерно то, что с русскими сейчас делают. Только со страной это медленно делают, чтоб, значит, незаметно было, а я в одно мгновение превратился. Стал я животным, и поэтому оказался здесь. Но любую болезнь время лечит. Появился я здесь слабым и беспомощным. Ничего не соображал, крепко сидел на стакане. И весь смысл был в одном - получить пайку хлеба и стакан водки в конце дня. И, если честно, если бы не наша организованная община - замерз бы где-нибудь под забором... А я живу в своем государстве, которое работает лучше, чем нынешняя власть. Моя милиция - Магомед, он меня защищает и от ментов, и от хулиганов. Суд тоже Магомед. Причем судит он по справедливости, по-честному, без прайс-листа. Налоги он же собирает. Причём не обирает до нитки, как власть. На жизнь оставляет... Так что, Магомед - моя власть и государство. - А я не человек, так... машина для собирания бутылок, - старик грустно улыбнулся, наливая себе ещё чаю. И живу я здесь, потому как другой жизнью жить не могу. Сейчас я человек без определенного места жительства... - БОМЖ. А если я заявлю о себе, получу паспорт, меня сразу вычислят... либо менты... либо... - он осёкся.
   Игорь не стал мешать старику расспросами, понимая, что тот сам расскажет.
   - Так вот, дальше закрутилось, как в пургу... не вздохнуть, не закричать, не завопить... горькой водочки от горя не попить... - Старик отхлебнул чайку и продолжил...
  
  

1

  
  
   Яркое солнце светило прямо в глаза. Николай повернул голову. На минуту свет пропал, но скоро яркий лучик, играючи, опять засветил в лицо. Николай поморщился и открыл глаза. Солнечный свет заливал комнату. Часы на стене показывали семь утра. На душе было как-то радостно. Рядом спала Катя, свернувшись калачиком вокруг большого живота. Она как будто защищала своего ребёнка от всех, даже от Николая. Волосы рассыпались по подушке. Красивое, слегка располневшее лицо было безмятежным.
   - Господи, как я её люблю, - подумал Николай и легонько провл ладонью по Катиному лицу. Та улыбнулась во сне и, как маленькая девочка прижалась к нему, упершись животом. Она обхватила своими руками его плечи и застонала от удовольствия.
   - Что, уже вставать? - сквозь сон пробормотала она ему на ухо.
   - Да, Котёнок, уже семь часов. Может, поспишь? Сегодня нет отгрузок, я покомандую в цеху сам.
   - Покомандуй... только мне всё равно надо ехать. Сегодня отчёты сдавать. И зарплата сегодня. Забыл? - Катя шептала ему на ухо, отчего у Николая замирало сердце.
   - Ты так и родишь на работе, - Николай бережно обнял Катю.
   - Ещё целый месяц. Вот сдам отчеты, доделаю все дела, а потом рожать. Как говорится, сделал дело - гуляй смело, - Катя приподнялась и посмотрела на часы. - О-о-о, пора вставать!
   Николай отбросил одеяло и потянулся.
   - Ты знаешь, я соскучился по цеху. Всего две недели не было, а как будто целая вечность прошла.
   - Ничего, если сейчас рыбу удачно продадим, тебе часто придется мотаться в Муранск. Тем более у тебя друг - рыбный магнат появился. Надо использовать связи.
   Николай ничего не рассказывал Кате о своих приключениях. Даже не сказал о гибели Василия. Он вспомнил недавние события в Муранске и помрачнел.
   - Ладно, собирайся потихоньку, я пробегусь... - Николай надел спортивный костюм и выбежал на улицу. Он бежал по лесной дороге, вспоминая события в Муранске. Николай приехал в пятницу и выходные отсыпался. И сегодня предстояло много дел. Прежде всего, необходимо было выяснить, кто его преследовал в день отъезда.
   День начинался обыденно, и через час они с Катей подъезжали к рыбоперерабатывающему цеху. Увидев машину Николая, сторож открыл ворота и вытянулся по стойке смирно, "отдавая" Николаю честь рукой.
   - Вот, Митрич, не может без этого. - Николай улыбнулся.
   - Уважает он тебя очень. Я как-то разговор подслушала. Он говорил, что с тобой в любую разведку... - Катя кивнула сторожу.
   Припарковав машину на стоянке, Николай подошел к Митричу.
   - Товарищ полковник, за время вашего отсутствия происшествий не случилось. Дежурный сторож - прапорщик в запасе Митрич! - отрапортовал он, вытянувшись по стойке "смирно".
   - Привет, Митрич. - Николай протянул руку. - С такой охраной всё будет нормально. - Николай протянул ему пачку сигарет.
   - Не-е-е, командир... у меня свои, - Митрич достал пачку "Беломора".
   Они закурили, прохаживаясь по двору коптильного цеха.
   - Как дома? Какие новости? Внучка поступила в университет? - Николай осматривал двор и одновременно разговаривал с Митричем.
   - Поступила, - довольно ответил тот, - умудрилась на бюджет попасть. Всего два места было.
   - Молодец! Поздравляю! Можешь гордиться внучкой, - Николай пожал ему руку.
   - Митрофанов опять запил... не помогло твое кодирование, Палыч. Жалко мужика: сорок лет, а он уже старик. Вот зараза эта водка... ломает людей, как спички...
   - Давно? - коротко спросил Николай
   - Уже два дня не просыхает.
   - Придется опять к бабке вести... Только она одна и помогает...
   - Может, выгнать его? Что ты с ним возишься, Палыч?
   - Выгнать даже собаку нельзя просто так... а он человек, - Николай подошёл к забору и поправил колючую проволоку наверху. - Надо перетянуть... обвисла.
   - Да, Палыч... ты когда уехал, чурки у нас в лесу разбились на машине. Два чеченца. Не местные. "Опель" у них старенький... Так я эту машину у нашего цеха пару раз видел... Похоже, вынюхивали что-то. Может рэкет?
   - А как разбились?
   - Да гнали по лесу как бешеные. Не вписались в поворот - и в дерево... Водитель погиб на месте, а пассажир в больнице. Говорят, башкой сильно вдарился...
   - Пристегиваться надо, тогда и голова будет цела... - многозначительно ответил Николай, задумавшись.
   - Коля! Николай Павлович! Коптильщик опять рыбу в пятой камере подварил! - закричала Катя в открытое окно.
   - Ну, вот... началась работа... - Николай бросил окурок в урну и сказал на ходу, - Ладно, разберёмся...
   Сторож, недоумевая, пожал плечами. Целый день Николай провёл в цеху. Накопилось много дел. Рабочие одолевали его вопросами, пол дня запускали водяную станцию, вечером выдача зарплаты. Кто-то не соглашался с премиальными, считая, что заработал больше. Кто-то просил кредит... В девять вечера Николай сел на стул в кабинете и закурил. Он пил кофе, довольный трудовым днём. Дела помаленьку налаживались. Появилась прибыль. Сформировался коллектив. Он уже строил планы по расширению цеха.
   Неожиданно его взгляд упал на пулевое отверстие в стене. Он подошёл и пальцем потрогал его. Несомненно, это была пуля... Машина у цеха... затем погоня в лесу... Николай задумался. Что это может быть? Конкуренты? Нет... с ними у Николая полное взаимопонимание. Его даже выдвигают на должность председателя союза рыбопереработчиков района. Кто же? Николай вспомнил крик раненого чеченца в лесу: "Аллах акбар". Это призыв к мести. Неужели Чечня даёт о себе знать? - промелькнуло в голове. Не может быть. Ведь прошло больше восьми лет. Хотя... Месть для чеченца - это дело всей его жизни. Он почему-то испугался за Катю.
   - Завтра надо ехать в управление милиции, поговорить со старыми знакомыми. Может, они чем помогут, - подумал он тревожно.
   Наутро, сославшись на дела в городе, Николай уехал из дома пораньше. По дороге он думал, к кому обратиться. Когда у него испортились отношения с Кириллом, многие отвернулись от него. Кто-то боялся влияния Кирилла и его команды, кто-то откровенно злорадствовал.... Подъехав к зданию УВД, Николай заглушил мотор и задумался. Начинался рабочий день, и милицейские начальники один за другим подходили к зданию управления.
   Неожиданно он увидел Кравченко, который шёл рядом с начальником отдела кадров. Николай быстро вышел из машины и подбежал к нему.
   - Витя, привет, - по дружески обратился он.
   - А-а-а, Зацепин? Ты откуда взялся? Говорят, ты сейчас селёдку лучше всех в районе солишь? - Кравченко, улыбаясь, пожал ему руку. - Я позже к тебе забегу, - кинул он попутчику, который не останавливаясь направился в здании УВД.
   - Вить, разговор есть... можешь мне полчаса времени уделить?
   - Какой базар! Пошли в кафе, по чашке кофе выпьем и поболтаем заодно.
   Они спустились с подвал здания УВД, где было небольшое кафе. Уединившись за столиком в углу, сначала закурили.
   - Вить, похоже ко мне проблемы старые вернулись. Когда я уезжал, две недели назад, меня в лесу преследовали чеченцы на машине. До этого их видели около цеха. И ещё след от пули я нашёл в кабинете. Похоже, стреляли в меня... Пуля через форточку прошла, поэтому я её сразу не заметил.
   - По-моему, ты преувеличиваешь. Чеченцы, которые в лесу разбились, - это люди Магомеда, картофель заготавливают по деревням. А след от пули... может, шальная какая залетела? - Он улыбнулся и, отхлебнув кофе, посмотрел в зал, куда постоянно заходили люди.
   - Слишком много совпадений... - задумчиво ответил Николай.
   - Ты не дрейфь, мы своих в обиду не даем. - Он неожиданно поднялся, давая понять, что разговор окончен. - Если что ещё будет, звони... Мне надо вот к этому полковнику. - Он кивнул на милиционера, который купил пачку сигарет и направился к выходу.
   Николай остался сидеть один. Недокуренная сигарета дымилась в пепельнице. Наступила какая-то апатия. Кравченко дал понять, что это его не касается. Что это проблема Николая. И это сильно расстроило его. Тот даже не стал вникать в суть проблемы. А почему он собственно должен вникать в его проблемы? Кравченко раб лампы - слуга Крамеля. Он, как пёс, добросовестно отрабатывает свою пайку жратвы. И понятие дружбы для него как для палача, - сентиментальность. Да, все силовые структуры служат власти. И защищают власть. И нет этой власти дела до него. Офицера запаса. И не волнует эту власть его судьба. Потому как задача власти защитить саму себя. Докурив сигарету, Николай вышел на улицу. Неторопливо подойдя к машине, сел за руль и задумался. Неожиданно задняя дверь открылась, и в машину буквально ввалился молодой милиционер лет двадцати пяти.
   - Николай Павлович, не пугайтесь. Поезжайте пожалуйста, за угол, мне поговорить с вами нужно, - он говорил взволнованно, озираясь по сторонам.
   Николай поспешно завел машину и рванул с места. Через минуту они были за углом здания милиции. Николай заглушил мотор и повернулся к незнакомцу.
   - Слушаю тебя. Что случилось?
   - Не оборачивайтесь. Не нужно, чтобы меня видели с вами.
   - Машина затонирована... нас не видно с улицы - Николай закурил.
   - Это хорошо... - незнакомец говорил быстро и сбивчиво. Видно было, что он чего-то боится. - Меня зовут Коля Володин, я водитель полковника Макарова, начальника милиции... В общем, позавчера я разговор подслушал. Макаров с Магомедом пили в ресторане. Потом я их подвозил в баню, к проституткам. Магомед сказал, что люди по твою душу из Чечни приехали. Мол, чтобы не мешали наши опера, если что... И Макаров пообещал, что мешать не будет. Ещё сказал, что к тому же ориентировка на вас пришла из Муранска... вроде бы вы причастны к убийству. А ещё Магомед сказал, что его люди сами с вами разберутся. Он просил Макарова неделю подождать. И ещё за эту услугу пачку денег дал ему... сука... Продали вас, Николай Павлович... Хорошо, что я вас здесь увидел.
   Николай сидел ошарашенный. Похоже, что в Муранске его вычислили, а здесь его действительно караулят чечены. Несколько минут он сидел молча, обдумывая сказанное молодым человеком. Затем, повернувшись, глядя в глаза, он спросил его:
   - Послушай, Коля Володин, а зачем ты мне сейчас слил эту информацию?
   - Я вместе с вами в Чечне воевал... в соседнем батальоне. Разведрота старшего лейтенанта Расторгуева. Мы его Васьком звали... А вы нашу роту из окружения выводили. Я хорошо тот бой помню... если бы не вы... - он замолчал, опустив глаза.
   - Нет больше Васьки Расторгуева, похоронили его... Война пощадила, а свои... суки продажные...
   - Жалко, мировой был мужик, - молодой человек оглянулся назад и сказал:
   - Николай Павлович, я побежал, а то хватятся... Вам надо спрятаться где-нибудь, отсидеться. - Он вышел из машины, громко хлопнув дверью.
   Николай сидел без движения. В голове роем кружили мысли. Если Макаров его сдал, значит, руки у чеченов развязаны. Они могут объявиться в любое время.
   - Нет, просто так я не дамся, мы ещё повоюем - подумал он. - Так, первым делом надо спрятать Катю.
   Николай рванул с места. Машина на большой скорости понеслась по улицам города. Он лихорадочно соображал, что предпринять. Куда можно спрятать Катю? - Мысль пришла неожиданно. - Конечно... её надо положить на сохранение где-нибудь в другом городе. Но где? К кому обратиться? Машина мчалась на огромной скорости. Николай тревожно поглядывал в зеркало заднего вида. Сзади всё было спокойно, погони не было.
   - Так, главное - упокоиться, - вслух сказал он и сбросил газ.
   Машина поехала медленнее по знакомым улицам. К кому обратиться? Где можно спрятать Катю? - Вопрос кружил в голове, не находя ответа.
   Стоп! Катя... первая любовь. Она поможет. - Он резко нажал на тормоз. Машину понесло юзом. Николай начал лихорадочно листать память мобильного телефона.
   - Только бы не сменила номер, только бы не сменила номер. - Стучало в голове.
   Найдя нужный номер, он нажал кнопку. Через минуту в трубке раздался знакомый голос.
   - Але, я вас слушаю, - Катя говорила спокойным, размеренным голосом.
   - Катя, здравствуй, это Николай Зацепин. Тебе удобно сейчас разговаривать?
   - Коля? Каким ветром? Столько молчал... Я слышала, что у тебя дела идут неплохо. Рыба твоя в городе во всех магазинах.
   - Катя, мне нужно с тобой срочно встретиться. Мне нужна твоя помощь. Ты можешь уделить мне пару минут?
   - Конечно, могу, мне как раз заканчиваю маникюр... я скоро освобожусь. Подъезжай к салону красоты "Очарование" на площади. Жди меня в машине, я сама к тебе выйду.
   Через десять минут Николай ждал Катю около салона красоты.
   Катя вышла скоро. Увидев Николая, она села в машину и небрежно сказала:
   - Коленька, поехали, по дороге поговорим. А то всё-таки город маленький... везде глаза и уши... А Кирилл все ещё зол на тебя...
   Николай рванул с места.
   - Катя, у меня проблема. Есть информация, что приехали чечены по мою голову... мстить за ту девушку... Моя жена беременна, её надо спрятать. Помоги мне.
   - А ты в УВД обращался? В прокуратуру?
   - Катя, они всех купили... а наши меня тупо сдали... суки продажные... Как будто я не за них воевал... Катя, моя жена беременна, можно её положить на сохранение где-нибудь в другом городе? Спрятать. А то от этих тварей всего можно ожидать...
   - На сохранение... - Катя на минуту задумалась. - Сейчас - она набрала номер на мобильнике. - Зоенька! Привет, дорогая! Это я... узнала? Зоенька, мне нужно подругу положить на сохранение в соседней области. У тебя есть кто-нибудь там? Сколько месяцев? - спросила она у Николая шепотом.
   - Восемь, - Николай ответил тоже тихо.
   - Восемь, Зоенька, уже пора рожать. - Катя улыбнулась Николаю. - Вот спасибо тебе. Ты настоящая подруга... ага... хорошо. - Она отключила мобильник и повернулась к Николаю. - Поезжайте в Книлов, в областной больнице спросишь главврача Тимофееву Нину Ивановну. Она будет в курсе... Отдельная палата, достойный уход... - Катя улыбнулась.
   - Спасибо, Катя. Ты мне очень помогла. - Николай пожал ей руку.
   - Ладно, не чужие... Подвези меня вон к тому кафе, дальше я сама... А для тебя война ещё продолжается?
   - Похоже, что да... Обидно, что свои предали... - Зацепин сжал зубы.
   Через час Николай подъехал к цеху. Он старался выглядеть как можно спокойнее.
   - Привет, Котёнок, - весело сказал он, обняв жену.
   - Привет, - устало отозвалась та, подставив щеку для поцелуя.
   - Котёнок, у меня хорошая новость. Я договорился с главврачом областной больницы Книлова. Тебе выделят отдельную палату, отдельный уход. Роды будет принимать сама главврач.
   - Ой, Коля! Зачем так далеко? Нельзя у нас в больнице?
   - Котёнок, там какое-то новое оборудование завезли, импортное... в общем, лучше туда. Тем более я уже оплатил всё.
   - Вот вечно ты все за меня решаешь! А когда ехать?
   - Завтра утром. Первой электричкой. Я не смогу тебя отвезти, в цеху некому остаться.
   - Конечно... я сама доберусь. А то меня нет, тебя нет... не порядок - Катя улыбнулась. Она обняла его и прижалась большим животом. Тот нежно погладил её по голове.
   - Как же люблю тебя! Как я тебя люблю! - Николай говорил на выдохе, на глазах у него показались слёзы.
   - Чего это мы растрогались? Как будто тебе рожать! - Катя лукаво улыбалась.
   - Как я тебя люблю! Как я тебя люблю! - продолжал шептать Николай, нежно обнимая жену. По его щеке побежала непрошеная слеза.
   - О-о-о! Да наш папка расклеился. - Катя погладила живот рукой. - Может, ты завтра поедешь рожать? - Она подняла глаза на Николая.
   - Если бы можно было - поехал бы.
   - Нет, родной. Рожать - это наше, сугубо бабье дело. А ваше, мужицкое - воевать.
   - Я ещё повоюю! Я за вас так повоюю! - Он подхватил Катю на руки и закружил по комнате.
   Спал Николай тревожно. Несколько раз вставал и выходил во двор курить. Утром, с первыми петухами, он с Катей поехал на вокзал. Николай все время тревожно поглядывал в зеркало заднего вида.
   - Коленька, а ты кого хочешь - мальчика, или девочку, - Катя говорила таким мягким и сладостным голосом, что у Николая защемило сердце.
   - Котёнок, я хочу, чтобы ты родила. А кого - это неважно. Если первый будет мальчик, то вторая девочка, а третий опять мальчик.
   - Ой... разогнался! Я что, родильная машина? - Катя заулыбалась.
   - Котёнок, русские вымирают. Скоро одни чурки в России останутся. Поэтому мы с тобой будем трудиться и днём и ночью, повышать русское население... - Николай улыбнулся жене.
   - Ну, раз повышать население - тогда я согласная... будем повышать. - Катя прижалась к Николаю.
   На минуту Николай забыл об опасности. Он представил, что через месяц будет забирать Катю и ребенка из больницы... Осталось так мало времени. А проблемы с чеченами он решит, были и худшие времена. Он осторожно припарковал машину около перехода через железнодорожные пути. На другой стороне был вокзал. Выйдя из машины, помог Кате.
   - Вот драчун, Коль! Ну, точно пацан! - Катя говорила громко, возмущенно. - Глянь, как брыкается.
   - Погодь, дай потрогаю. - Николай распахнул плащ и приложил руку к Катиному животу.
   - Точно, пацан! Как сильно брыкается. - Николай блаженно улыбался, чувствуя, как в животе раздаются удары.
   - А я хотела девочку. - Катя обиженно надула губы.- Котёнок, следующая будет девочка, ну слово даю, - Николай обнял жену и прижал её крепко к себе.
   - Ну, значит, следующая девочка, - Катя поцеловала Николая и поправила плащ. - Пойдем, что ли. А то ещё на электричку опоздаем.
   - Да, конечно, пора - Николай подхватил сумку и, взяв жену под руку, повел её к переходу.
   - Коль, а я утюг забыла выключить, - Катя неожиданно остановилась.
   - Да ну его к лешему, плохая примета - возвращаться. - Николай потянул Катю вперед.
   - Может, я сама пойду? А ты поезжай проверь. Что-то у меня как-то на душе не так... как-то тревожно... - она все ещё стояла.
   - Кать, ну сейчас же все на предохранителях. Если перегреется, он отключится. А я, как тебя провожу, вернусь и проверю. - Николай опять потянул Катю вперед.
   Неожиданно сзади раздался визг тормозов. Катя как-то тревожно вздрогнула и обернулась. В следующее мгновение воздух разрезал её истошный крик:
   - Коля!!! Коля!!! - Крик был такой резкий, что Николай от неожиданности опешил и даже немного присел. Он быстро обернулся, но последующие события почему-то стали происходить как в замедленной съемке. Николай увидел черный джип, из окна которого торчал ствол автомата. Катя медленно раскинула руки в разные стороны. Она закрывала Николая своим маленьким телом. Её огромный живот торчал из-под плаща. Николай слышал только первый выстрел. Дальше звук как бы выключили. И только вспышки из ствола автомата и вздрагивание Катиного тела от попадания пуль. Все происходило очень медленно и без звука. После очереди ствол автомата медленно исчез в окне машины, и та медленно покатилась прочь. Катя стала медленно оседать, навалившись на мужа. Николай видел: она что-то говорит, по её лицу побежали слезы. Из уголка рта струйкой сочится кровь. Но он не слышал её.
   - Катя! Катя! Что ты говоришь! - хотел крикнуть он, но вместо этого только мычание вырывалось из его горла. К нему бежали какие-то люди, но почему-то это было как в замедленной съемке. Плавные, размашистые движения.
   Медленные взмахи руками. По губам он видел: они что-то кричат. Николай перестал понимать, что происходит. Все закружилось, появился сильный шум в ушах.
   - Катя, Катя! Почему ты не встаешь? - Он держал её за голову. Но вместо слов изо рта лишь мычание.
   Подбежали люди и вырвали Катю из рук Николая. Кто-то распахнул на ней плащ. На большом животе яркими пятнами расползались пятна крови. Катя уже не дышала. Сразу собралась толпа и как-то оттеснила Николая в сторону. И он стоял как блаженный, улыбаясь и поворачивая голову в стороны. Он подходил то к одному, то к другому, пытаясь что-то спросить, но из горла вместо слов лишь глухое мычание. Скоро подъехала скорая помощь и милиция. Врачи склонились над Катей. Подошли милиционеры и стали что-то спрашивать у Николая. Но тот лишь улыбался и вертел головой в стороны. Он пытался опять что-то сказать, но лишь мычание вновь вырывалось изо рта. Милиционер махнул рукой и оставил Николая в покое. Врач поднялся и что-то сказал милиционеру. Тот махнул рукой и стал звонить по мобильному телефону. Катю накрыли белой простыней. Николай подошел к жене, но его остановил милиционер, что-то говоря. Николай по-прежнему ничего не слышал.
   - Нам ну-жно на э-ле-ктрич-ку, - он говорил про себя. Но почему-то по слогам, медленно. А вместо слов только мычание из горла.
   Милиционер грубо оттолкнул его. Николай подходил то к одному, то к другому человеку. Но его никто не слышал, и только отталкивали от себя. Тогда он повернулся и стал подниматься по переходу.
   - Ка-те нуж-но в боль-ни-цу, - говорил он про себя, поднимаясь всё выше и выше по ступенькам, постоянно улыбаясь и вертя головой.
   - По-че-му эти лю-ди по-ло-жи-ли её на зем-лю. Ей на-вер-ное хо-лод-но. А ей на-до в боль-ни-цу. - Он поднялся на переход и пошёл вперед, смотря себе под ноги. Внизу шёл товарняк с углем. Николай остановился и посмотрел вниз. Вагоны мелькали с бешеной скоростью, мост подрагивал. Но звука по-прежнему не было. Он повернул голову влево и увидел внизу лежащую на земле Катю, накрытую простыней, и любопытных зевак. Рядом стояли машины скорой помощи и милиции.
   - Сво-бод-ное па-де-ние, - подумал Николай, по-прежнему блаженно улыбаясь. Он постоял ещё минуту и затем медленно полез на перила.
   - Сво-бод-ное па-дение. - Он уже стоял на перилах во весь рост и улыбался, оглядываясь по сторонам. К нему кинулись проходящие мимо люди.
   Николай дружелюбно, как-то подоброму, глядел на них и продолжал шептать по слогам:
   - Сво-бод-ное па-де-ние, сво-бод-ное па-дение.
   Затем он оттолкнулся и полетел вниз, навстречу вагонам с углем. Он падал, широко раскинув руки. На его лице застыла блаженная улыбка. Свободное падение, свободное падение, - эхом звенело в воздухе. Подбежавшие люди беспомощно вглядывались вниз. Вагоны мелькали один за другим. От резких стуков вздрагивал переходный мост. Встречный тепловоз окутал всех густым дымом. Все исчезло в пелене. Неожиданно раздался мощный сигнал тепловоза. На несколько секунд наступила темнота. И лишь сигнал тепловоза тревожным набатом повис в воздухе. Когда-то давно так объявили войну.

НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ, ПРИСНИВШАЯСЯ В НОЧЬ, С ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУ.

  
  
   Октябрь 2168 года
  
  
   Роза крепко сжимала руками спинку стула. Она была на грани срыва. Она ненавидела Хамеда и готова была разорвать его в клочья. Фиона вовремя заметила это. Она быстро подошла к Розе и положила ей руку на плечо.
   - Хамед, ты добиваешься, чтобы Роза написала рапорт. - Фиона грозно посмотрела на Хамеда.
   - Мы все на одной жердочке, упаду я... - за мной вы потянетесь, Хамед нагло улыбнулся. - Так что придётся терпеть меня... А этих русинов я сам провожу в последний путь. Что-то не нравиться мне... Ты с мальчиком... Суним с девочкой... И вообще, почему вы здесь? Работа закончилась, можно уходить домой.
   - Ну, если что - я у своего мужа. - Фиона пожала плечами. - Роза, побудь здесь. Я в туалетную комнату.
   Фиона выскочила и пулей помчалась в хозблок, где Суним готовил контейнер. Вбежав, она сразу выпалила:
   - Хамед приперся. Он в комнате и не собирается уходить. Что-то заподозрил. Говорит, что хочет сам посмотреть, как детей утилизируют.
   Суним тревожно посмотрел на Фиону:
   - Так, надо подумать.
   - Суним, думать некогда... Роза может сорваться, дети притворились спящими. Всё висит на волоске!
   - Так, выход только один. Идём, - он решительно взял Фиону за руку и потащил за собой.
   Войдя в комнату, Суним мельком взглянул на Хамеда.
   - Ты зачем здесь? - он подошёл к столу, взял шприц и стал набирать какую-то жидкость.
   - В гости. Или не рады сообщнику? - Хамед говорил нагло.
   - Почему же? Гостям мы всегда рады. Поможешь заодно. Сейчас усыплять будем. Он подошел к Яну и, задрав рукав куртки, попросил Хамеда: - Подержи руку.
   Хамед взял руку Яна. Неожиданно Суним резко вонзил шприц в руку Хамеда. Тот отскочил, но затем стал плавно садиться на пол.
   - Переиграли... сволочи... я догадывался...
   Это были его последние слова. Он закрыл глаза и затих на полу. В комнате наступила тишина.
   - Что ты сделал? - тихо спросила Фиона.
   - Я его усыпил, - также тихо ответил Суним. Но через секунду он уже громко скомандовал: - Укладывайте его в капсулу, туда же положите чипы детей! Он поедет в утилизационную камеру! Всем действовать быстро! Скоро кончится моя смена!
   Ян помог Суниму уложить Хамеда в капсулу, Фиона положила туда чипы.
   - Всё? - вопросительно посмотрела она на Сунима.
   - Так, берем паузу... - Суним оглядел всё. - Ну, что приуныли? Всё идет по плану. - И он нажал кнопку. Капсула закрылась и медленно поползла в печь. Закрылась дверца, и шум транспортера стих.
   В комнате наступила тишина. Так продолжалось минута, может, две.
   Первым пришёл в себя Суним.
   - Пора... Контейнер готов.
   Он направился в хозблок. Остальные последовали за ним.
   В большой комнате стоял пластиковый контейнер. Суним открыл крышку. - Всё... прощаемся. У нас нет времени.
   Роза подбежала к детям и по очереди чмокнула их в щеку. Следом детей поцеловала Фиона. Суним по-мужски пожал руку Яну и осторожно поцеловал Яночку в щеку.
   - Прощайте, мы всегда будем помнить вас. Мы обязаны вам жизнью, - сказал Ян и полез в открытый люк.
   - Мамочка, я люблю тебя! Я всегда буду помнить тебя! Фиона! Суним! Спасибо вам. - Яна расплакалась и скрылась в контейнере.
   Суним забрался по лестнице и, наклонившись в контейнер, сказал:
   - Ян, когда часы покажут двадцать часов, вы будете далеко в тайге. Тебе необходимо выдернуть эту серьгу. Управление контейнером отключится, и его прибьёт к берегу. Ты почувствуешь это по характерному толчку. Тогда можно открыть люк и вы будете на свободе. Остальное зависит от тебя.
   - Спасибо, Суним. История оценит твой поступок. - Ян совсем по-взрослому посмотрел на Сунима.
   Закрыв крышку, Суним нажал кнопку. Контейнер неслышно пополз по рельсам. Скоро он скрылся в тоннеле, который вел к реке.
   Роза тихо плакала, вытирая слёзы платочком. Фиона обнимала её, поглаживая по спине. Суним молча смотрел вдаль. Каждый думал о своём.
   - Суним, что дальше? Ты отправил Хамеда на утилизацию... Как ты теперь объяснишь это высшему совету?
   - Это всего лишь сбой компьютера. Мне придется посидеть ночь... Я введу ошибку в систему, и она выдаст команду на утилизацию Хамеда. Я очень хорошо знаю эту программу. Дело в том, что я сам её разрабатывал в своё время. И ввести туда ошибку - дело времени. Утром у меня будет акт на утилизацию Хамеда, выписанный задним числом... Всё кончилось... Это начало нового витка истории. И мы стоим у начала этого витка. Я горд этим. А ещё я вас люблю...
   Он обнял Розу и Фиону. Скоро они пошли по коридору... Счастливые и гордые. Люди, начавшие новую историю. Ведь новая история начинается как река, с маленького ручейка, который, пройдя тысячи километров, становится мощной силой, стирающей на своем пути все преграды. Освободив Яна и Яночку, они выпустили на волю маленький ручеёк, который через много лет превратится в мощную реку, сильный народ. И русины вернут свою Родину и свободу. А авдеи опять, отвергнутые всеми, будут в песках искать себе пристанище. История повторяется по спирали. ТАКОВА ВОЛЯ ГОПОДА НАШЕГО.

ФИНАЛ

  
  
   Игорь молча налил стакан водки и залпом выпил. Один. Старику не предлагал. Минуту молчал, затаив дыхание, затем с шумом выдохнул. Закурив сигарету, глубоко затянулся. Говорить мешал ком в горле. Старик сидел чуть сгорбившись, смотря себе под ноги. Он находился в каком-то забытье. Стояла тишина. Игорь курил, выпуская дым в форточку. Сделав несколько затяжек, он опять налил стакан и опять залпом выпил.
   - Это неправильно! Это неправильно! Так не должно быть! Это не справедливо! - он начал говорить эмоционально, громко. Кулаки его нервно сжимались и разжимались.
   - Что неправильно? - Старик вздрогнул.
   - Всё неправильно! Почему люди русские равнодушны! Почему мы спокойно смотрим, как нас истребляют? Почему на нашей земле хозяйничают иноземцы. Почему власть подает страну налево и направо, а мы молчим? И идём в пропасть, как стадо баранов.
   - Все спят... И видят сон про сытую, беззаботную жизнь, - старик сказал как-то тихо и обречено. Затем добавил: - Кто-то сказал: поменяйте в стране ценности - она лопнет, как мыльный пузырь. Вот и сейчас нам, русским, дороже колбаса на прилавке, чем Родина. Променяли мы страну на колбасу.
   Николай встал и нервно прошелся по комнате. Затем он сел и уже спокойно спросил:
   - А что было дальше?
   - Дальше? Меня нашли бомжи, которые воровали уголь на угольном складе. Я удачно попал прямо в вагон. Сутки ехал без сознания. Когда уголь выгрузили, я ещё сутки пролежал там. Затем меня месяц выхаживали. Я не помнил про себя ничего, говорить не мог. Превратился в старика. Община меня выходила. Постепенно вернулись и голос и память. Время лечит... - Он тоже закурил. Старик говорил как-то с облегчением. Ему стало легче оттого, что он выговорился, поделился своим горем.
   - И что же теперь делать? - Игорь посмотрел на старика.
   - Что делать? Доживать..., просто доживать....
   - Может, все-таки, как то изменить ситуацию?
   - Как её изменишь. Меня ищут и менты, и чечены... Как говорят, - и те, и эти. Если я объявлюсь, меня ждет неминуемая смерть. Поэтому лучше доживать так. Я рад, что у меня появился друг... впервые за столько лет. - Старик посмотрел на Игоря, улыбаясь.
   В двери неожиданно звякнул ключ, и она открылась. В комнату вошла Светка. Она поставила сумку на пол, и удивленно взглянула на сидящих за столом. Старик тревожно смотрел то на Игоря, то на вошедшую женщину.
   - Светка, привет. У нас гости. - Игорь вышел навстречу и помог жене раздеться.
   - Гости - это хорошо. - Света сняла сапоги, прошла на кухню. - Светлана, жена этого пьяного мужчины, - она протянула руку незнакомцу.
   - Рак... ой... Николай Павлович Зацепин, - Старик осторожно пожал протянутую руку. - Я пойду... мы засиделись... - Он поднялся и направился к двери.
   - Николай Павлович, я вас провожу. - Они оделись и вышли на улицу. Через несколько минут уже стояли у каморки старика.
   - Спасибо тебе, Игорь. Я боялся, что умру, а не помоюсь по-человечески...
   - Теперь будете часто у меня в гостях. А Светка хорошая баба, она всё поймет... - Игорь был изрядно пьян. Они расстались. Старик вернулся к себе, в тепловой коллектор. А Игорь пошёл домой, думая о судьбе старика. Светка уже спала, по-детски подложив ладошку под щёку. Поправив на ней одеяло, Игорь сел за стол и включил компьютер. Он долго сидел, уставившись в экран монитора. Затем набрал заглавными буквами фразу - СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ. Потом он начал стремительно набирать текст. Он быстро стучал по клавишам. Сигарета дымилась у него во рту. Когда гасла одна, он сразу закуривал другую. Он старался ничего не пропустить. Не забыть. И лишь под утро его сморил сон. Светка нашла его утром, спящим за компьютером. Прочитав набранный им текст, она покачала головой и негромко сказала:
   - Что водка с людьми делает?
   Подложив подушку под голову мужа, она тихо закрыла за собой дверь. У неё снова срочный вызов. Опять рожает малолетка. - Как всё поменялось, - подумала она, торопясь в больницу, - что было раньше позорно - теперь нормально. А то, что раньше было хорошим - сейчас ругают почём свет стоит. Наверное, смена ценностей... - Она бежала по пустынной улице, боясь поскользнуться на дороге.
   На улице начинался новый день. В темноте гудели машины, спешили по своим делам люди. Переливались яркими цветами уличные светофоры и неоновая реклама. Жизнь продолжалась. Страна дружным строем шла в будущее. Или нет... скорее, падала...
   В свободном падении.
  
  
  
  
  
   Конец
   9 апреля 2012 года.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   2
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"