Рузанкина Наталья Станиславовна : другие произведения.

Стихи-1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Душа
  
   Пусть для кого-то - время новоселья, -
   Нет зависти, а жребий мне знаком...
   Душа моя живет в осенней келье,
   Продутой золотистым сквозняком.
  
   Там лишь сквозняк, да ласточкины гнезда,
   И цвета меда тонкая свеча,
   Сердцебиенье близкого мороза
   Так страшно слушать по ночам.
  
   Но из нее весь мир намного проще,
   Яснее - даль, прозрачнее - река,
   Степь Млечного пути над желтой рощей,
   И Космоса бессмертные луга.
  
   Не вспоминает, что давно прожито,
   От сквозняков печаль свою тая...
   И вместо образа над полотенцем пятым
   Сияет фотография твоя.
  
   Глухонемому Саше Куркину
  
   И этот снег, и существо напротив,
   Которое совсем не говорит,
   Не слышит, и из окон в непогодье
   Зимы печальной одряхлевший вид.
   И на коленях скрещенные руки,
   И ожиданье вечера и сна,
   И я совсем не понимаю звуков,
   Которыми душа его полна.
   Прозрачная, алмазная граница
   Меж ним и мною выстроена так,
   Что через грани не смогли пробиться
   К нему ни смех, ни пенье, ни сквозняк.
   Той городской, чуть грубоватой речи,
   К которой ум капризный мой привык...
   Вы за глухих поставьте молча свечи,
   За муку их, за мертвый их язык.
   За зренье, не умершее со слухом,
   И за цветочный лепет немоты,
   За то, что им судьба не будет пухом,
   Поскольку жизнь не терпит глухоты.
   За ледяную койку, за надежду
   На лучшее (которому - не быть),
   За скудную казенную одежду,
   За сердце, обреченное любить.
  
   Средневековое
  
   Где море - из лазурита,
   И плеса розовый пояс,
   Где вечность глазам открыта,
   Меж темных скал успокоюсь.
  
   Где берег - сады Пальмиры
   Дыханьем лавровым веет,
   Там море доскажет миру,
   Что я уже не сумею
  
   А здесь так близки морозы,
   И каплют, как в Лету - жизни,
   Ивовые листья - слезы
   Моей дождливой Отчизны
  
   Но что завещано миром,
   Снесу я, глаза прищурив,
   С улыбкой сады Пальмиры
   Разглядывая на гравюре,
  
   И чуя, как воздух льется,
   Как пахнет травой прибрежной,
   И смертный свой час, и солнца
   Средневекового нежность.
  
   Зима 1237 г.
  
   Из Византии мы пришли,
   От моря, по имперской воле,
   И азиатской злой земли
   На вкус попробовали соли.
  
   Здесь окна снегом замело,
   Здесь смерти больше жизни рады,
   А за морем светлым-светло
   В парчевом, шелковом Царьграде.
  
   Хлебни вина, ромейский брат,
   В рязанской тьме, в зиме раздольной,
   Забудь парчу, забудь Царьград,
   И птиц на тусклых колокольнях.
  
   Здесь колокольня на горе
   В огне, что кесаря порфира...
   Кочевник едет в серебре
   И пахнет ночь овечьим сыром.
  
   И конской кровью, и вином,
   И сел сожженых трупным ядом...
   Ах, разучиться бы давно
   И грамоте, и Цареграду.
  
   Как волхв - Владимира, свой век
   Проклясть. Вдыхая ужас сладкий...
   Монгол отряхивает снег
   В дверях с высокой лисьей шапки.
  
   Монгол ступает на порог,
   И грубо летопись листает,
   И смотрит, что восточный бог,
   И букв ее не понимает.
  
   А ты глядишь в рязанский ад
   И в дым над азиатски краем,
   И веришь: никогда Царьград
   Не посетит зима такая.
  
   Окраина леса
  
   Вот и небо, как будто из дряхлых преданий
   Позабытых, заброшенных мной.
   И, как склепы, вдали молчаливые зданья
   И зеленый волнуется зной.
  
   О, окраина леса, для сердца - святая.
   О, презренье к асфальту дорог,
   И трава на опушке, такая простая,
   Проще вряд ли придумает Бог.
  
   Дивный бред шелестящий,
   ты мне не поможешь,
   Словно стон , соловьиная трель...
   Лишь, как мать, меня в детстве,
   неслышно уложишь
   В изумрудную эту постель.
  
   И тогда этажи, как видения ада,
   Вдруг подступят к оглохшей душе, -
   Я приду и прильну
   к твоей пыльной прохладе,
   И отступит канкан этажей.
  
   Город сгинет... И я протяну к тебе руки:
   О, прости! Не отвергни! Прими!
   И сарматской стрелой стебель дикого лука
   Ты уложишь в ладони мои.
  
   Россия
  
   Стрижиный всхлип, церковный звон,
   С поклоном поданная милость,
   Скупая звукопись времен...
   Здесь ничего не изменилось.
   И ненависти, и любви
   Здесь, в общем, ничего не стоит,
   Под серой стрехой воробьи
   Гнездо соломенное строят.
   Здесь жить - опасно и свежо,
   Влюбляться - трудно. И не надо.
   Здесь цвет - как по зрачкам ножом
   Горячих мальв в решетках сада.
   Здесь соловьиные ручьи
   Стекают в души прямо с листьев,
   И в крепко запертой ночи
   Так свята суть самоубийства...
   Когда уеду, расскажи
   Другим о городе далеком,
   Где пыль боярская лежит
   На жестких переплетах окон.
   Где пахнет хлебом и вином,
   И колокольни плачут синью...
   И что зовется так темно
   Печальным именем - Россия.
  
   Китеж
  
   Еще мерцают по земле
   Неродниковые озера,
   Где отражаются на дне
   Во мгле уснувшие озера.
  
   Там Белый Китеж на века
   Молчит колоколами всеми,
   И сводов стрельчатых строка
   Водой вмурована во время.
  
   И строен он как детский сон,
   Его во тьме трепещут плиты,
   Там в слитках колокольный звон
   На черном дне лежит, забытый
  
   А я люблю древесный свет
   Сосновый зной, сквозные тени
   Мне ведомо, что Смерти нет -
   Есть медленное затопленье.
  
   Есть имя вечное - Вода,
   Бессмертьем равное эфиру,
   Она до Страшного Суда -
   Стекло спасительное мира.
  
   По нею спит Россия - мать,
   Дыша всей жизнью неизлитой,
   Не время Китежу вставать,
   Ведь Книга Жизни не открыта.
  
   Его поднимут небеса
   Из озера святого склепа,
   Тогда раскроются глаза,
   И Китеж захлебнется небом.
  
   Читая Гомера
  
   Нарисуй тот час божественной кистью,
   Пока помню его, пока не ослепла,
   В нем был асфальт в накрапах из листьев,
   И окна - в раннем розовом пепле.
  
   Я знала - всему на свете есть мера,
   И сердце схоже с зыбкою ртутью,
   И я, смеясь, открыла Гомера,
   И юное солнце вдохнула грудью.
  
   И дрожь прошла по стеклам, по строкам,
   В тысячелетнюю страсть укрытым...
   Пир кончен. Испита чаша до срока,
   И храмов былых разрушены плиты.
  
   Спасибо Тому, кто печально-мудро,
   Нас создал, мешая глину с слезами,
   За розовый холст студеного утра,
   За этих строф бессмертный гекзаметр.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"