Радость, рожденная таким образом, еще движение противлялась пространству, обеззвучившись мягко, впадая в бурлящий звон космоса. Острые пики развязных нот, отражаясь, жалили или разбившись друг о дружку смутно связывались, обретая громкость и направление. Чехарда ломалась и падала как прежде, но с каждым ударом становилось все понятнее, что отчего-то уже не будет дальше.
В предчувствии страшного Фа разревелся, принудив товарища быть о себе, покуда мир еще не кончился.
Фа,
Соль,
Ре диез,
Соль...
Жить дальше. Космос точно портился, но что-то невероятное стало происходить с Фа. Потрогав будто механической рукой загоревшую голову, Фа тут же бросился ловить убегающее мгновение, уже отзвучавшее... Теперь было уже невозможно оставаться, Фа глянул в последний раз вокруг:
Ми/Соль/Ре/Фа диез
- Повторило эхо... Восходящие и стекающие потоки данных солнечными зайчиками отскакивали за пределы космоса, уже, очевидно, теряющего здешнее обоснование и ускользающего в какой-то непомерный оазис благозвучия.
Безымянные товарищи, срываясь один за одним, не находили поддежки в привычной почве. Фа яростно выдохнул в глаза утешающего. Но это были не глаза: две звезды, настолько же далекие, насколько не мыслимые в этом круге. Фа хотел было закричать, развеять каким угодно образом напрасное уничтожение негармонирующего, но даже сама мысль "неужели могло здедсь появиться то, чему быть не созвучно и не воображаемо", вспыхнув, юркнула в истерзанно-алый луч прежнего сверстника, похожий при безответном своем удалении на улыбку.