Альберт после крепкого сна, немного отошел. Юный, здоровый организм живучий и жуткие раны, порезы, волдыри и ожоги стали поживать. Мальчишке дали поесть тюремной овсянки, на воде, и стакан молока. Видно убивать пока планы мучителей не входило. Пацан был скован, но лежал на соломенной подстилке, а в камере было чисто. Не видно не тараканов, ни крыс, пахло хлоркой. В время отключки раны мальчишки протерли спиртом, чтобы избежать заражения. Из него эльфийка хотела выбить важную информацию, и живой Альберт нужнее мертвого.
Это слегка успокоило мальчишку. И он приготовился к новым пыткам и испытанием. Единственно чего он по настоящему боялся, что его покалечат. Хотя, например, чародеи могут за плату и исцелить некоторые повреждения.
Альберт звякая цепями попробовал встать. Подпаленные подошвы у ребенка болели, но стиснув зубы можно было двигаться. Ясно волдыри скоро полностью сойдут. На нем вообще все заживает как на собаке. И если не слишком часто и интенсивно будут пытать, то есть шанс и скрыться.
Устроить, например побег?
Пока точно Альберт не представлял себе как. Цепи были толстые, и пилить их нечем. Разве что теперь одно звено об другое, но это потребует массу времени. Да и заметно.
Но все-таки это какое-то занятие в темнице, пока его снова не поволкли на допрос.
Мальчишка принялся пилить. Его приковали руками и ногами и за шею, но так что три шага можно кое-как сделать. Можно пока расслабиться мысленно и терзать металл. О чем-то подумать...
Цветущие поля, покрытые сверкающим, изумрудным бархатом свежей только что взошедшей травы, излучают ласковое тепло самого разгара весны. Сверкающие сусальным золотом одуванчики, исторгают рой солнечных зайчиков, что носятся по напоенному медом воздуху, отражаясь от серебристых крыльев стрекоз, и рубиновых, топазных опахал сказочных бабочек.
Как прекрасно предобеденное время лучистого Мая в безоблачной Цацкраине, стране, где земля мягче пуха, и истекает, если её зажать в кулаке жирным соком. Сколько поэзии в звонкой трели соловья, или в подобных миниатюрным органам симфониях дрозда и иволги. Деревья кажутся живыми, колышутся, приветствуя идущих по грибы детей. Их пышные кроны, дающие бодрящую прохладу, в воображении ребят превращаются в паруса пиратских бригантин, что мчатся на абордаж.
Белоголовый мальчишка смотрит, приложил к гладкому, загорелому лбу маленькую ладонь и, следя за порывами ветра, наблюдает за плаванием воображаемый посудин, что взбираются на салазках в горы, а затем стремительно уходят вниз, атакуя коршуном запоздавшую каравеллу.
Девочка нетерпеливо толкает пацана под локоток:
- Да не стой ты Флимко, разве ты не видишь, какие сочные и ароматные первые майские ягоды. Завтра уж лето! - Проказница прикрикнула. 0 Давай собирай быстрее, а то вороны склюют!
Флимко наклоняется, и рука с тонкими пальцами тянется к блестящему голышу. Тот вдруг неожиданно отскакивает в сторону. Мальчик ощущает под босой подошвой вибрацию, словно начинается землетрясение, и по коже пробегают голубенькие искорки.
Девочка, вскрикивает, только что мягкая, словно перина трава превращается в подобие колючего кактуса, смешанного со жгучей крапивой.