"Не может быть мира!" - сказал Высокий Человек, наверное, уже в пятнадцатый раз. Но на этот раз он акцентировал это резким ударом кулака по столу, отчего пепельница подпрыгнула, как будто он устал повторять эту мысль снова и снова, не предлагая при этом никакого жизнеспособного решения, отметил Фитцпатрик.
Высокий Человек был долговязым, с тонкими конечностями, длинная борода удлиняла его угловатое лицо. Фитцпатрик предположил, что ему чуть за пятьдесят. В комнате было еще девять человек, включая его самого; насколько он знал, в основном иранцы, и уж точно арабы. Они пытались поделиться своими именами, все они были Ахмад Этот или Мохаммад Тот - Джоны и Уильямы ближневосточного мира. Он оставил попытки даже вспомнить. Вместо этого они были Высокий Человек, Тощий, Уродливый Парень, Человек со Шрамом.
Человек со шрамом был, безусловно, самым интересным; он стоял в углу, угрюмый, скрестив руки на груди, с темной тенью на лице и розовым шрамом, бегущим под левым глазом, тянущимся по щеке к уху, как рыболовный крючок. У мужчин, которые выглядели так, были истории. Были они настоящими или нет, не имело значения. Возможно, шрам Человека со шрамом остался от поножовщины или боевой задачи. Это могло быть из-за того, что он споткнулся о собственные ноги или получил удар ногой по лицу от осла. Правда не имела значения; Фитцпатрик мог бы поспорить на деньги, что какая бы история он ни рассказал, она все равно будет больше похожа на предыдущую.
У мужчин, которые выглядели так, были истории, и он знал, потому что был таким человеком. Его собственное лицо, его тело представляли собой дорожную карту из рубцов, хотя правда, стоящая за этим, была гораздо менее интересной, чем кто-либо мог предположить.
- Наши ресурсы ограничены, - сказал Уродливый Парень, очевидно уловив привычку Высокого Человека констатировать очевидное. Лицо Уродца было изрыто оспинами и ямками, а нос с выпуклостью на конце был ярко-красным с лопнувшими капиллярами. "Нам не хватает времени, нам не хватает рабочей силы..."
"Величайшее нападение на территорию США было совершено меньшим количеством людей, чем мы, вооруженных только канцелярскими ножами", - утверждал другой, его внешний вид был настолько ничем не примечательным, что Фитцпатрик еще не придумал для него прозвища.
"Они планировали годами!" - возразил Уродливый Парень. - У нас есть дни. И с тех пор меры безопасности были значительно усилены. Вы знаете это. Что нам нужно, так это изобретательность. Нам нужно-"
"Деньги." Это исходило от Человека со Шрамом, первое слово, которое Фитцпатрик услышал от этого человека, и ему пришлось сопротивляться естественному желанию поднять бровь, чтобы показать, что он слушает. "Это то, что нам нужно, не так ли? Нам не хватает времени, и нам не хватает людей. Очевидное решение - деньги".
Фицпатрик лениво почесал бороду, делая вид, что не понимает. Девять других мужчин в комнате говорили по-арабски, полагая, что он не понимает. Но он сделал. Он немного освоил этот язык во время турне по Ираку и Ирану много лет назад, но только когда основал Отдел, он осознал его необходимость. Большая часть работы его бывшей группы была связана с Ближним Востоком и Северной Африкой; устраивая небольшие перевороты, подавляя восстания повстанцев, убивая проблемных вождей племен.
Он понял каждое слово, но сделал вид, что не понимает, а вместо этого закурил сигарету от смятой пачки в нагрудном кармане своей черной футболки.
Это место, это ветхое здание, в котором они устроили временную штаб-квартиру, когда-то было пищекомбинатом и до сих пор пахло им. Он располагался в небольшом промышленном комплексе менее чем в трех километрах от базара Сабзевар, города, ранее известного как Бейхаг, в провинции Разави-Хорасан на северо-востоке Ирана, примерно в шестистах шестидесяти километрах от Тегерана.
Сабзевар был достаточно приятным городом, если говорить о городах в этой дерьмовой стране. Фитцпатрик определенно был в гораздо худшем положении. По крайней мере, здесь он мог свободно ходить по улицам, даже идентифицировав себя как американец, без особых проблем. Хотя это могло говорить как о его мускулистом телосложении ростом шесть футов четыре дюйма, так и об относительной безопасности города.
И все же это место, бывший пищекомбинат, было недостаточно приятным местом. Воняло. Он плохо вентилировался. Днем слишком жарко, а ночью сквозняк. К сожалению, Человек со шрамом был прав; у группы не было денег. Те небольшие средства, которые у них были, были получены от шейха, которого Высокий Человек шантажировал за определенные неосторожности, связанные с несовершеннолетними мальчиками, подробности которых Фитцпатрик не спрашивал и не хотел знать.
У него было мало сомнений. Но возиться с детьми было непростительно. Чем меньше он знал о шейхе, тем лучше, иначе он был бы склонен пустить этому человеку пулю в голову.
- Очевидное решение, говоришь ты. Уродливый Парень поднял густую бровь на Человека со Шрамом. "Если деньги так очевидны, как вы предлагаете нам их достать? И что бы мы делали, если бы она у нас была?"
Губа Человека со Шрамом скривилась. Очевидно, у него не было никакого плана, но он был просто разочарован их ситуацией. "Мы были бы раскованы!" - возразил Человек со шрамом. "Мы могли бы купить оружие! Дроны... взрывчатка... Мы бы не сидели и не спорили о том, какую ничтожную схему мы могли бы реализовать при таких ограничениях!"
Высокий Человек указал кривым пальцем на Человека со Шрамом. - В том, что мы здесь делаем, нет ничего ничтожного...
Но Человек со Шрамом только что указал ему в ответ. "Меньше всего вам следует сидеть за этим столом!" Он уже кричал, его лицо покраснело. "Мы говорим о ресурсах? Вы потратили наши деньги на эту... эту американскую собаку ! Ты смеешь привести его сюда, чтобы обсудить с ним наши планы? Вы ожидаете, что мы будем ему доверять?
- Он все знает, - сказал Высокий, и Фицпатрик сдержал смешок.
Но Человек со Шрамом этого не сделал. "Ха!" - насмешливо сплюнул он. "Что он знает? Он наемный убийца. Боец по найму. И судя по всему, - Человек со Шрамом ухмыльнулся в сторону Фитца, - он проиграл свой последний бой.
Он ничего не сказал, просто продолжал смотреть на столешницу. Человек со шрамом не ошибся; Фицпатрик не всегда был таким красивым. В последнее время он коротко подстригал бороду из-за длинного белого шрама, пересекавшего его подбородок, где волосы отказывались расти. Вокруг его правого глаза и орбитальной кости паутиной тянулась сеть морщин и складок на лице, которые никогда не исчезнут.
И это были только видимые. Под его черной футболкой и темными брюками карго было много, много других мест, где врачи хирургическим путем вправили кости и вернули его внутренности на место.
Фитц сделал долгую затяжку и потушил сигарету в пепельнице, прежде чем заговорить. А затем: "Я расскажу вам историю своих шрамов, - сказал он на почти безупречном (хотя и с сильным акцентом) арабском языке, - если вы расскажете мне о своих".
Никто не говорил. Рот Уродца приоткрылся, обнажив несколько пустых глазниц. Человек со Шрамом сузил глаза, кипея, и медленно сделал шаг вперед.
В том, как он продвигался вперед, не было ничего явно угрожающего, но язык его тела говорил о многом. Плечи отведены назад, локти слегка согнуты, челюсть сжата.
С самого начала встречи Фитц ожидал, что его присутствие вызовет сопротивление. Его левая рука покоилась на рукояти Ка-Бара с черной рукоятью. Он вытащил его, убедившись, что все в комнате услышали звук обнажаемой стали, прежде чем положить зловеще острый нож на стол перед собой.
"Возможно, вы думаете, что вам есть что доказывать, - сказал Фитцпатрик, его взгляд просверливал Человека со шрамом, - но я обещаю, что если вы попытаетесь, я снова сделаю ваше лицо красивым и симметричным". Он провел линию по собственной щеке, скользнув к уху, имитируя линию длинного шрама мужчины.
Человек со Шрамом ничего не сказал. Он напрягся, но через мгновение медленно опустился на деревянный табурет.
"Хороший." Фитц перешел на свой родной диалект Оклахомы. "Теперь я собираюсь немного поговорить по-английски, потому что ничего личного, но твой язык заставляет меня чувствовать, что я жую запеченное на солнце козье дерьмо. Я знаю, что не все вы на нем говорите, но позже вы сможете перевести для своих приятелей".
Он огляделся, снова ожидая спорных слов, но их не последовало. У него была своя аудитория, по крайней мере, те, кто мог его понять.
"Вы все заплатили немалые деньги за то, чтобы я был здесь, и я не сидел сложа руки. Я подумывал. Насколько я понимаю, вы все хотите вернуть веселье в фундаментализм, верно? Он играл на своих южных корнях, преувеличивая почти до пародии, но оно того стоило; эти мужчины, вероятно, внутренне сжимались при одной мысли о том, чтобы слушать американца, не говоря уже о деревенщине.
- Аятолла заблуждается, - сказал Высокий по-английски. "Его мир с США - серьезная ошибка. Мы уже были свидетелями торговых соглашений и экономических санкций, которые угрожают довести вестернизацию нашей страны до уровня...
Фитц поднял руку. - Я понимаю, чувак, один "Макдональдс" в Тегеране - это слишком много. Вы все не хотите, чтобы в следующий раз появился Walmart, или весь район исчезнет".
- Мы хотим нанести удар по духу и гордости их нации, - решительно сказал Высокий. "Одновременно снова демонизируя Иран в глазах американцев. Мира быть не может!"
- Вы упомянули об этом, - задумчиво произнес Фитц. "Хорошо, так что поднимите старую добрую исламофобию, как в начале нулевых". На первый взгляд это звучало так странно; эти люди хотели очернить свою страну, чтобы спасти ее. Они, небольшой контингент численностью менее дюжины, считали себя рупором нации, настоящими героями, которые будут делать то, что им нужно делать, все, что необходимо, чтобы не дать Ирану стать чем-то вроде Большого Плохого Запада.
Такого рода лояльность легко можно было бы рассматривать как необоснованную, даже безумную. Но Фицпатрик мог это понять. В конце концов, он был морским пехотинцем более десяти лет.
Ура .
- А ты знаешь, как это сделать? - спросил Уродливый Парень.
"У меня есть идея. Передай мне эту таблетку.
Высокий Человек пододвинул планшет к себе, и Фитцпатрик перешел на YouTube. Он ввел ключевое слово в строку поиска и подождал - "Wi-Fi здесь - отстой", - пробормотал он, - а затем нажал на миниатюру видео. Буферизация заняла раздражающе много времени, но когда она наконец заиграла, он повернул экран так, чтобы все присутствующие могли видеть. Они подошли ближе, все девять человек, столпившись плечом к плечу, их брови нахмурились в замешательстве.
На экране был старик. Он сидел в дошкольном классе с книжкой с картинками на коленях, а дети сидели вокруг него и читал историю о семействе уток, пытающихся перейти оживленную улицу. На старике была бейсболка армии США, клетчатая фланелевая рубашка и джинсы. Вокруг его все еще ярких голубых глаз образовались глубокие морщины от смеха, хотя его волосы уже давно поседели. Он сгорбился над книгой и медленно читал, сохраняя при этом добродушную улыбку на своем обветренном лице.
"Теперь вопрос на десять тысяч долларов", - сказал Фитц. - Кто-нибудь здесь знает, кто это?
Девять иранских лиц посмотрели друг на друга, а затем снова на него, некоторые качали головами, все молчали.
- Не думал. Это Уильям Престон МакМахон. Или, я должен сказать, бывший президент Соединенных Штатов Уильям Престон МакМахон. Идет Биллом в эти дни. Или Билли, его жене. Дедушка Билл, к помету своего помета. Ему восемьдесят четыре года. Прослужил два срока в Белом доме, с 1981 по 1989 год. Дедушка Билл проводит свои золотые годы, читая дошкольникам и работая волонтером в приютах для животных. У него есть стипендия для детей из бедных районов, и он платит за пять полных поездок каждый год. Совсем недавно Билл много делал для прессы. Он появлялся на ток-шоу, в новостных шоу и тому подобном, активно поддерживая мирные усилия президента Рутледжа".
- А что толку от этого старика? - нетерпеливо спросил Человек со Шрамом. - Зачем ты нам это показываешь?
- Ну, - сказал Фитц, - потому что, как сказал ваш высокий друг, я кое-что знаю. Например, я знаю, что дедушка Билл владеет ранчо в сельской местности Западной Вирджинии. Я знаю, что его охраняет парочка отставных агентов секретной службы, которые большую часть времени проводят за просмотром "Цена правильная ", играя в бильярд и не ожидая никаких неприятностей. Я знаю, что люди все еще очень любят Билла, возможно, даже больше, чем когда он был у власти. И, наконец, я знаю, что по цене билета на самолет, арендованной машины и нескольких патронов мы сможем добраться до него".
Высокий Человек медленно покачал головой. "Я не понимаю."
Человек со шрамом вскинул руки. "Это то, что нам принесли наши деньги? План убить старика?
- Не совсем так, - возразил Фитц. "Послушайте, вы хотите навредить психике американцев? Ранили нашу гордость? Вы можете снести здание. Идите на подсчет трупов. Или - вы могли бы пойти за иконой. А вот Билл - наименее охраняемая икона, которую я могу придумать. Он ударит их по больному месту. Но этого недостаточно. Итак, мы собираемся войти туда и похитить старика Билла. Возьмите его в заложники. Виноват Иран. Мы потребуем выкуп. Правительство США не захочет вести переговоры с террористами, но они могут уступить Биллу. Американский народ окажет на них огромное давление. Будь он проклят, если они это сделают, будь проклят, если они этого не сделают; в любом случае это вызовет много разногласий. Но это еще не лучшая часть. Потому что независимо от того, заплатят они или нет, мы все равно собираемся отправить Билла на пастбище".
К растерянному выражению Высокого Человека он добавил: "Убей его. Это значит, что мы все равно его убьем. И прелесть в том, что большинство людей довольно простые люди. Даже если правительство поймет, что на самом деле за всем этим стоит не Иран, люди в это поверят. Напряжение все еще свежо в их памяти; они захотят в это поверить. Они сплотятся вокруг этого. Вы получите то, что хотите, и это будет стоить только Билла МакМэхона. Вы копаете?
Казалось, понадобилось несколько мгновений, чтобы план полностью осознался. Фитцпатрик подумал, что это блестяще, если он сам мог так сказать; на самом деле, эта идея пришла ему в голову после инцидента, который произошел около шести месяцев назад, когда президент Рутледж был ненадолго взят в заложники палестинцами, один из которых маскировался под их президента. Он собственными глазами видел, как быстро страна визжала о войне, о том, как бомбы сметут Западный берег с лица земли.
Эта группа так и не смогла добраться до президента Ратледжа. Но Билл МакМахон? И с Фитцпатриком у руля?
Без труда.
К его удивлению, Уродливый Парень кивнул первым. Ухмылка тыквенного фонаря осветила его лицо, растянув изрытое ямками лицо, когда он сказал: - Да. Я копаю."
Высокий Человек молча кивнул. Как и Тощий, и ничем не примечательный (который Фитц тут же решил, что отныне он будет Серым арабом), и другие.
Все, кроме Человека со шрамом. Он глубоко нахмурился, не сводя глаз с экрана планшета.
- Что скажешь, Шрам? - настаивал Фитц.
- Ты бы сделал это? - мрачно спросил мужчина. - К своему бывшему президенту?
Фицпатрик пожал плечами. - У меня там не осталось никаких связей. Эта страна прожевала меня и выплюнула. Моя верность выставлена на продажу, и деньги, которые вы заплатите, помогут мне хорошо устроиться в стране, где экстрадиция не предусмотрена. Я думаю Молдова. Я слышу, как восточноевропейские девушки закапывают шрамы".
Человек со Шрамом задумался еще на мгновение, а затем кивнул. - Я все еще думаю, что ты американская собака, - пробормотал он. "Хотя, может быть... больше похоже на волка".
Фицпатрик ухмыльнулся.
Два с половиной года назад он был главой собственной компании, руководителем частной охранной организации под названием "Отдел". По крайней мере, так думали широкая публика и IRS. На самом деле они проводили тайные операции, которые даже ЦРУ не тронуло. Они одолжили себя правительству любой банановой республики с открытым кошельком и нуждающимся в нескольких пушках. Он и его люди свергли режимы и переломили ход войн.
Затем наступил тот день в Нью-Йорке, довольно ничем не примечательный день как раз перед попыткой взорвать туннель Мидтаун. Все, что нужно было сделать Фитцу и его ребятам, это ненадолго задержать агента Зеро. Но потом эта израильская сучка испортила вечеринку. Агент Моссад с лесбийской стрижкой сбил его машиной.
В тот день он получил семнадцать переломов костей. Проколотое легкое. Потеря зрения правого глаза, которое восстановилось лишь частично. Он пролежал четыре месяца. Ему пришлось заново учиться ходить. Как стрелять из пистолета. В его позвоночнике и конечностях было необратимое повреждение нервов. Бывший заместитель директора, нанявший его, Эшли Райкер, открестилась от какой-либо связи с Отделом и позже была заключена в тюрьму. В этом отношении Фитцу повезло; он избежал тюрьмы, но медицинские счета разорили его. Несколько оставшихся членов Дивизии покинули его. Последние два года у него не было никого и ничего.
Вот только... у него все еще были связи. Люди все еще говорили, и эта болтовня привела его сюда, к группе людей, которые не могли быть более непохожими на него, но все же имели по крайней мере одну общую черту. Они тоже были готовы сделать все необходимое, чтобы восстановить хоть какое-то чувство контроля, спасти все, что можно, из того, что было раньше.
Они забрали бы жизни, если бы пришлось. Как и он. Так же, как он был раньше.
После всего, что он сделал для своей страны, они отвернулись от него. Распустил его компанию, отрекся от него. Он потерял все. Но это... это был способ вернуть его.
Стоит ли отнимать одну жизнь, чтобы вернуть то, что от него осталось?
Да, сказал он себе. Это несомненно.
ГЛАВА ОДИН
- Увлекательно, - пробормотал Диллард, изучая компьютерную томографию мозга Зеро, прикрепленную к горизонтально закрепленному блоку осветителя на белой стене комнаты для осмотра. "Просто очаровательно".
Очень рад, что мой быстро ухудшающийся мозг заинтересовал вас, хотел сказать Зеро. Но он молчал; человек только пытался помочь.
"Смотри сюда." Невролог указал на один из сканов с подсветкой, на (то, что казалось Зеро) туманное пятно в юго-восточном квадранте. "Это сканирование за апрель, ваш третий визит ко мне. А это, - он указал на то же место на скане рядом с ним, - со вчерашнего скана. Как видите, ингибиторы холинэстеразы, кажется, работают".
Это было не совсем очевидно для Зеро, но он все равно кивнул, как если бы это было так.
"Заметьте, они не останавливают прогресс, - сказал Диллард, - но, похоже, замедляют его".
"Должен признаться, я немного смущен, - сказал доктор Гайер с экрана компьютера на столе рядом с ними. Швейцарский невролог присоединился к ним по видеоконференции из Цюриха. "Я рассматривал курс лечения, аналогичный курсу лечения пациента с болезнью Альцгеймера, но не был уверен в его эффективности без дополнительных тестов. Теперь я вижу, что попытка стоила того".
- Не вините себя, доктор, - сказал Диллард, - это настолько уникальный случай, насколько это вообще возможно. Он достал из кармана белого лабораторного халата фонарик и посветил им в левый глаз Зеро. "Следуйте за светом, пожалуйста. Какие-нибудь эпизоды в последнее время?"
- Ни одного, - честно ответил Зеро, когда у него на глазах выступили слезы от яркого света. В любой другой день, любому другому человеку он мог бы солгать, сказав "никаких", но на этот раз это была правда.
"Есть ли какие-либо препятствия для двигательной функции?" - спросил Диллард, ослепляя Зеро на другой глаз. "Физическая дисфункция любого рода?"
- Никаких, - сказал ему Зеро, и снова это была правда. Честно говоря, он чувствовал себя прекрасно. "Ну... есть одно препятствие". Он поднял правое запястье и встряхнул его, звякнув серебряным медицинским браслетом, который носил на нем.
Диллард ухмыльнулся. "Пока ты мой пациент, ты будешь носить это все время. Особенно в вашей сфере деятельности. Последнее, что мне нужно, это чтобы вы были без сознания и чтобы кто-нибудь попытался ввести вам бензодиазепин. И вы регулярно принимаете мемантин?
Зеро кивнул. "Как часы."
"Хороший. Это регулирует активность глутамата, который важен для обработки и поиска информации в вашем мозгу. Были ли в последнее время головные боли, запоры, головокружения?"
- Да, нет и нет.
"По шкале от одного до десяти, насколько сильны головные боли? Один из них - незначительное неудобство, а десять - выстрел в голову".
"Трудно сказать, мне никогда не стреляли в голову", - пошутил Зеро. Только везде.
Диллард бросил на него многозначительный взгляд.
"Я бы сказал, никогда не хуже, чем четыре или пять".
"Хороший. Отлично." Диллард сделал некоторые пометки в блокноте.
Доктора Юджина Дилларда легко было полюбить. Ему было всего сорок восемь лет, он был старше Зеро менее чем на десять лет, но держался уверенно и пользовался большим уважением в своей области. У него была копна темных вьющихся волос, которые еще даже не начали седеть, и лицо было чисто выбрито. Несмотря на свой возраст, он ежедневно бегал и часто говорил об этом; Во время более чем одного визита Зеро узнал, что Диллард бегал по крайней мере один марафон в год и никогда дважды в одном и том же городе.
Пять с половиной месяцев назад, в середине марта, Зеро был опустошен, обнаружив мертвого Сета Коннорса. Коннорс был единственным другим агентом ЦРУ, у которого в голове был установлен чип подавления памяти, и хотя на самом деле у них был только один разговор, Зеро начал думать о нем как о друге или, по крайней мере, как о родственной душе.
Но в конце концов Коннорс не смог примирить человека, которым он себя считал, с фрагментарными воспоминаниями о своей прежней жизни, которые постоянно вторгались в его мысли, особенно с воспоминаниями о безвременной смерти дочери, в которой Коннорс винил себя. Его нашел Зеро, а также записка с извинениями, которая заканчивалась загадочной подписью из одного слова: "Диллард".
Сет Коннорс никогда не узнает об этом, но его предпоследнее действие, как раз перед огнестрельным ранением, нанесенным самому себе, станет новым началом для кого-то еще.
Поиски Дилларда не заняли много времени. Через два дня после нахождения Коннорса Зеро последовал его примеру и обнаружил, что доктор Юджин Диллард был главой отделения неврологии в Медицинской школе Университета Джорджа Вашингтона в Вашингтоне, округ Колумбия. Диллард и Коннорс никогда не встречались лично, но говорили на несколько раз звонил по телефону, и каждый раз доктор безуспешно пытался вызвать Коннорса.
Во время третьего визита Зеро к Дилларду он понял, что доктору можно доверять, и рассказал всю свою историю. К его чести, невролог принял все это спокойно и ни разу не усомнился в том, что это правда. Возможно, доктор привык к причудливым медицинским аномалиям, а может быть, он уже слышал эту песню раньше. Старая как мир история о Зеро: агент ЦРУ винит себя в убийстве жены; лучший друг крадет из лаборатории агентства экспериментальный чип, который подавляет воспоминания; два года спустя иракские террористы похищают его и вырывают у него из головы острогубцами.
Настоящая классика.
После этого они зациклились на докторе Гайере, швейцарском неврологе, который в первую очередь установил подавитель памяти в голову Зеро (по указанию Зеро). И теперь, спустя пять месяцев, многих посещений, бесчисленных сканирований, большого количества лекарств и нескольких приступов рвоты и головокружения, пока они получали правильную дозировку, они увидели результаты.
И что еще более важно, Зеро не лгал. Он не лгал врачам, когда говорил, что чувствует себя прекрасно; он не лгал Марии или Алану, когда говорил, что у него не было ни одного эпизода уже два месяца. Он не лгал себе, когда говорил, что с ним все будет в порядке, и он справится с этим. На самом деле, в последнее время он чувствовал себя острее, как-то острее.
Может быть, этот нелепый медицинский браслет был талисманом на удачу.
- Что ж, - сказал Диллард, щелкнув ручкой. "Хотя у вас впереди еще долгий путь, я не думаю, что мне нужно говорить вам, что все это очень многообещающе. Я бы даже сказал, повод для радости".
- Я все равно буду много этим заниматься, - сказал Зеро. "Завтра моя свадьба". Одно упоминание об этом вслух заставляло порхать бабочек в его животе. Немногим более чем через двадцать четыре часа он и Мария будут обмениваться клятвами перед самыми близкими друзьями и семьей.
Диллард широко улыбнулся. - Вы не говорите. Ну, не слишком празднуй. Это та часть, где я говорю вам, что вам не следует употреблять алкоголь, но... давайте просто не будем злоупотреблять алкоголем.
"Я буду." Зеро стоял, белая бумага шуршала под ним. - Скажите, док, вы должны прийти. Приведи жену. Это очень небольшое собрание, но это будет хорошее время. Чем больше тем лучше." И он имел это в виду; между ним и Марией приходило меньше дюжины человек.
- Я ценю эту мысль, - сказал Диллард, - но боюсь, завтра у меня запланировано выступление в Балтиморе. Однако желаю удачи".
- Спасибо, док.
- А я увижу тебя на следующей неделе? - спросил Гайер через компьютер. - Здесь, в Цюрихе, да?
"Конечно." Он давно обещал Гайеру возможность пройти еще один практический осмотр. Но сначала он должен был жениться. А потом ему нужно было провести неделю на пляже на Багамах со своей невестой. Но сразу после медового месяца он сядет на другой самолет в Швейцарию. Он дал обещание и намеревался сдержать его.
"Я приду." Зеро усмехнулся. - В ожидании катастрофы, конечно.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мария приоткрыла дверь в подвал всего на несколько дюймов и посмотрела вниз по лестнице. Там было кромешной тьмой; в прошлом году, когда Сара сделала его своей спальней, она закрыла единственное окно толстой серой тканью. Несмотря на утренний час, в подвале не было света, чего Сара и хотела.
Конечно, она еще спала. Если бы сон был олимпийским видом спорта, Сара была бы медалисткой. Не помогло и то, что Марию накануне вечером разбудил звук кода безопасности, вводимого у входной двери. Она проверила свой телефон - было почти три часа ночи, когда Сара наконец вошла. Это стало чем-то вроде регулярности, по крайней мере два раза в неделю, а иногда и чаще.
Мария не думала, что это снова были наркотики. Сара была в сознании, выглядела здоровой; ее камбэки были такими же резкими и саркастическими, как всегда. Так что же это было? За несколько недель до этого Зеро усадил свою младшую дочь и попросил ее быть с ним откровенной. Сара утверждала, что недавно посещала группу поддержки для женщин в общественном центре. Она объяснила поздние ночи тем, что помогала некоторым женщинам, которые не чувствовали себя в безопасности в собственных домах.
Но Мария сомневалась в этом утверждении. Ничего против Сары, но она не могла себе представить, что отчужденная, эмоционально заторможенная семнадцатилетняя девочка станет для кого-то идеальной опорой.
Тем не менее, она ничего не спросила и ничего не сказала об этом. Пока девушка не вернулась к наркотикам и полиция не стучалась в дверь, она хранила молчание. Это было не ее место, и ее отношения с Сарой и без того были достаточно натянутыми.
Потому что послезавтра Мария будет... ну, мачехой Сары.
Иисус. Она вздохнула и снова осторожно закрыла дверь в подвал. Свадьба завтра.
Прошло почти полгода с тех пор, как Зеро сделал ей предложение. Свадьба будет маленькой, очень маленькой, но это более чем устраивало их обоих. Они спланировали это небрежно, не торопились, и теперь все было сделано; все приготовления были сделаны. Если не считать желания еще раз примерить платье и полюбоваться собой в зеркале, ей больше нечего было делать, кроме как занять себя и занять свой разум.
Потому что завтра ты будешь миссис Мария Йоханссон.
Она и Зеро уже обсудили это, и она не собиралась менять свое имя. Однажды она уже сделала это, законно перейдя от своего имени при рождении к имени, которое она теперь носила. Миша тоже была Йоханссон, на основании документов о гражданстве США, которые ЦРУ состряпало для девушки. Не говоря уже о дополнительном ущербе, воображаемом или нет: Мария не могла не думать, что смена имени на Лоусон может вызвать у Сары и Майи какие-то чувства, и меньше всего она хотела, чтобы они подумали, что она пытается быть их матерью. Они были почти взрослыми.
И кроме того, ей не нужно было, чтобы кому-то было легче связать ее и Зеро, чем они уже могли, учитывая их род занятий.
Наше направление работы. Забавно, несмотря на то, что она постоянно подвергала свою жизнь опасности, кажущиеся ничтожными проблемы, которые у нее теперь были в голове, все еще заставляли ее трепетать в животе.
Она услышала стук ботинок по плитке и, повернувшись, увидела, как Майя вошла на кухню, элегантно одетая в черные брюки и белую блузку. Она снова отрастила свои темные волосы из мальчишеской стрижки "пикси", которую сохранила во время пребывания в Вест-Пойнте, и теперь она была достаточно длинной, чтобы связать их в аккуратный пучок. Она редко пользовалась косметикой, но сегодня на ней были тени для век и легкая растушевка тонального крема, которые сделали ее лицо более угловатым, зрелым. В целом ей можно было бы сойти за двадцать с небольшим вместо своих девятнадцати.
- Доброе утро, - сказала Майя, потянувшись за кофейником.
- Разве мы сегодня утром не выглядим бодро? отметила Мария. - Куда ты?
- Программа, - просто ответила Майя, размешивая сахар в дорожной кружке.
"Верно. Программа " . Еще в марте Майя объявила, что ей разрешили "испытать" свой последний год в Вест-Пойнте - что-то, о чем ни Мария, ни Зеро не знали, - и что ее пригласили на "программу повышения квалификации" в DC On. с одной стороны, это означало, что она снова жила с ними и ежедневно ездила на работу, а это означало, что они могли видеть ее гораздо чаще.
С другой стороны, она очень расплывчато представляла, для чего она тренируется и что эта предполагаемая программа сделает для ее карьерного роста. Черт, ни один из них не мог даже подтвердить, что программа действительно существовала . Они не знали, куда она ходила и как проводила дни. Майя любила шутить, что это "выше их уровня допуска".
"Ага. Просто немного... внеклассных занятий сегодня, - просто ответила Майя. "И они попросили, чтобы мы одевались профессионально. Кстати говоря, у тебя есть черный блейзер, который я могу одолжить?
"Конечно. Левая часть моего шкафа. Угощайтесь." Мария налила себе кофе, а Майя на мгновение исчезла, а затем снова появилась, пожимая плечами, в блейзере.
"Спасибо. Итак, большие планы на сегодня? Учитывая, что к этому времени завтра ты будешь...
- Угу, - перебила ее Мария. "Я не хочу об этом слышать, не хочу об этом думать. Сегодня будет веселый и расслабляющий день, свободный от беспокойства, стресса и сомнений".
- Вполне справедливо, - усмехнулась Майя. "Тогда что ты запланировал на этот совершенно обычный день, который может быть, а может и не быть накануне определенного события?"
"Возьму Мишу обратно в школу за покупками". Мария просияла; она не могла с собой поделать. Миша была такой уникальной и независимой девочкой, что Мария мало что могла сделать для нее, что она считала бы "родительским". Но этот шопинг перед школой, безусловно, был одним из них, и Мария действительно была в восторге от этого.
Но Майя нахмурилась. "Я думаю, что в какой-то момент она должна была быть в школе, чтобы вернуться в школу за покупками. Для нее это просто школьные покупки".
- Педант, - пробормотала Мария с ухмылкой. Но Майя была права - и этот кот все равно выпал из мешка. Старшая дочь Лоусон ни на секунду не поверила фальшивой истории об усыновлении Миши, поэтому Мария и Зеро решили, что правда проще, чем очередная попытка сочинить басню. Теперь обе девушки знали, что их будущая сводная сестра была бывшей шпионкой и ребенком-солдатом китайцев, которого обучал русский эмигрант-воробей.
Под этой крышей никогда не бывает скучно.
"Говори о дьяволе", - сказала Майя, когда на кухню вошла самая младшая из домочадцев. Миша все еще была в пижаме, которая сегодня состояла из спортивных штанов, розовой футболки "Сейлор Мун" и пушистых тапочек. Учитывая ее поведение, выбор одежды девушки был, за неимением лучшего слова, забавным. Ее светлая белокурая изголовье и ангельское юное лицо только дополняли ансамбль - и совершенно выдавали то, что могло твориться за ее зелеными глазами.
- Доброе утро, - вежливо сказала она, потянувшись за стаканом.
- Доброе утро, - ответила Мария. "Вы поздно легли спать; ты обычно встаешь с солнцем.
"Мне жаль."
"Все в порядке." Мария усмехнулась. - Тебе разрешено спать.
Миша налила себе апельсинового сока и надела колпачок. "Я поздно легла, заканчивая книгу, которую Майя одолжила мне".
"Ой? И что это будет за книга?"
- Горнило , - ответил Миша.
Мария бросила на Майю взгляд.
"Какая?" - запротестовала старшая девочка. "Она хотела узнать больше об американской истории..."
- И вы думали, что суды над ведьмами - хорошее начало?
- Мария, она прочитала все остальные мои книги, - пробормотала Майя.
Это было правдоподобно; Миша был заядлым читателем. Она начала с томов текстов по европейской истории на полках кабинета Зеро и быстро перешла к нападению на скромную библиотеку Майи. Прошлым летом, когда Майя была рядом, это было одним из самых приятных моментов; две девушки отлично ладили, пока темой разговора было политическое инакомыслие, война, восстание или убийство (будь то покушение или успешное).
Миша уселась на табуретку у прилавка, а Мария оперлась на прилавок обоими локтями. - Так что за внезапный интерес к американской истории?
Девушка пожала плечами. "Ничего особенного. Я просто подумал, что должен изучить себя, прежде чем выполнять свой план по свержению вашего правительства.
Глаза Марии расширились. Позади нее Майя подавилась глотком кофе.
Блондинка в рубашке Сейлор Мун перевела взгляд между ними. "Это должно было быть шуткой. Разве я не сделал это правильно?"
Мария обнаружила, что вспоминает, как дышать. "О, да. Это было идеально. Просто иногда что-то бывает настолько забавным, что... мы забываем, как смеяться".
- Хороший сейв, - пробормотала Майя.
"Тем не мение!" - сказала Мария громче, чем нужно. "Сегодня мы с тобой собираемся гулять. Школа начинается на следующей неделе. Нам нужно купить тебе школьные принадлежности и новую одежду.
Девушка нахмурилась. - У меня есть одежда.
- У тебя есть барахло Сары.
"Они исправны".
"Конечно, за то, что бездельничал летом. Не хочешь красивую одежду? Это твое? Миша действительно убивал ажиотаж о школьных покупках Марии. - И рюкзак, и блокноты...?
"Ноутбуки". Миша кивнул. "Да."
"Большой." Мария сдержала фырканье. "Мы начнем с блокнотов и перейдем к свитерам".
- Ладно, я пошла, - объявила Майя. Она сжала крошечное плечо Миши. "Хорошего настроения, детка".
- Майя, - сказала девушка совершенно серьезно. "Вы должны знать, что я только пошутил о свержении американского правительства".
- О, если бы кто-нибудь мог. Майя подмигнула, а затем повернулась к Марии. "Я вернусь как раз к нашему, э-э, "совсем не связанному со свадьбой сбору".
Мария улыбнулась. "Ценить это." Майя предлагала ей устроить девичник, о характере которого Мария не могла даже догадываться, но она вежливо отказалась в пользу совершенно скучного вечера дома со своей приемной дочерью, ее будущими падчерицами, бутылка красного вина и пара эпически дрянных ромкомов.
Она оглянулась через плечо, когда Миша нес свой апельсиновый сок в гостиную, чтобы включить CNN. - Ты уверен, что не можешь пропустить внеклассные занятия и присоединиться к нам сегодня? - тихо спросила Мария. "Мне не помешала бы еще одна пара рук, и я уверен, Миша будет рад, если ты будешь с тобой..."
"Извините, ничего не могу сделать. Боюсь, сегодня она твоя ноша. Майя улыбнулась и направилась к двери, цокая при этом туфлями. "Наслаждайся этим. И... может быть, убедиться, что она на самом деле ничего не замышляет?
Мария издала небольшой смешок. "Ага." В гостиной Миша сидел на диване и смотрел репортаж о растущем напряжении в иранской армии. Ее ноги даже не доставали до пола, и плюшевые головки на пушистых кроличьих тапочках слегка покачивались, когда она мягко пинала свои ноги. "Если бы кто-нибудь мог".
В ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ
Ни карандашей, ни книг...
Глупая мысль, глупая песня звучала в ее голове, но Майя, казалось, не могла избавиться от нее, когда вошла в вестибюль через двойные стеклянные двери. Место было занято, заполнено строгими мужчинами в жестких костюмах. В атриуме было столько же людей, в основном мужчин, которые пожимали друг другу руки и разговаривали друг с другом группами по четыре-пять человек. Бар отеля был за этим, и даже был бы в ее поле зрения, если бы не количество людей между ним и ею.
"Боже". Ее партнер подошел к ней и сморщил нос. Скорее, ее "партнер", как она начала думать о нем, добавили кавычки, потому что называние его партнером добавляло уровень легитимности, которого он просто не заслуживал. "Здесь воздух на пятьдесят процентов похож на дешевый одеколон".
- Сосредоточься, - резко сказала она. "Это деловая конференция".
Коулман лишь тупо посмотрел на нее.
- Конференция производителей текстиля? Раздражение Майи росло. - Из заметок, которые я тебе послал? Вся причина, по которой я сказал "одеваться профессионально"? Чтобы мы могли смешаться?
Он пожал плечами. - Я просмотрел.
Челюсти Майи инстинктивно сжались. "Забудь это. Нам нужно отвлечься, чтобы я мог сесть за стол и выяснить, в какой комнате он находится...
- Пойдем, Майя. Очевидно, это пентхаус. Ты не смотришь фильмы? Это всегда номер в пентхаусе...
- Это не кино, - резко сказала она. - А когда мы здесь, для вас агент Лоусон.
- Как скажешь. Он ухмыльнулся. " Младший агент Лоусон".
Ее зубы снова сжались так сильно, что у нее заболела челюсть. Из четырнадцати человек в программе, конечно же , она была его партнером для этого.
Трент Коулман выиграл в генетическую лотерею. Он был высоким, на несколько лет старше Майи, с каштановыми волосами, которые всегда были уместны, с высокими скулами и сильным подбородком. Он был умен, забавен, обаятелен и в течение трех лет был звездным приемником в старшей школе. Его отец был поверенным в фирме, клиентами которой была половина Сената. Его мать была бывшей Мисс Мэриленд, которая могла бы выиграть титул Мисс Америка, если бы она милостиво не выбыла из конкурса, когда ее приняли в ее лучшую медицинскую школу. Теперь она работала терапевтом в Kaiser Permanente.
Майя, очевидно, читала его дело.
И еще до того, как стать его партнером, она решила, что ненавидит Трента Коулмана.
Она знала такого типа парней раньше. В старшей школе и снова в Вест-Пойнте. Из тех парней, которые проезжали мимо, потому что у него была красивая внешность и полмозга. Из тех парней, которые считают плохим днем тот день, когда его спортивная машина сломалась или его Wi-Fi не работал. Из тех парней, которые могут растопить проблемы одним подмигиванием и улыбкой.
У Трента Коулмана была чертовски идеальная улыбка. Он демонстрировал оба ряда белых симметричных зубов. Это заставляло парней доверять ему и заставляло девушек дрожать в коленях.
Боже, она ненавидела эту улыбку. Увидев это, ее челюсти сжались так сильно, что она испугалась, что треснет зуб.
Эти двое не могли быть более разными. Тренту Коулману никогда не приходилось беспокоиться о том, что его похитят ночью - снова. Ему так и не пришлось узнать, что безвременная смерть его матери была убийством, совершенным руками человека, которому он когда-то доверил свою жизнь. Его никогда не похищали и не продавали торговцам людьми, не накачивали наркотиками и чуть не изнасиловали. Он никогда не видел, чтобы девушку его возраста застрелили прямо у него на глазах.
Нет, Трент Коулман обходился деньгами, капелькой интеллекта и этой улыбкой. Эта вызывающая ярость, такая пронзительная улыбка.
- Ты собираешься отнестись к этому серьезно? Майя мрачно спросила его, когда они стояли в вестибюле отеля Hilton Grand в центре округа Колумбия. "Потому что, если это закончится как обучение спасению на воде..."
Трент усмехнулся. Майя сунула руку в карман, чтобы она не полетела к его щеке по собственной воле. - Слушай, это был просто вызов. На прошлой неделе Трент пришел на их тренировку по спасению на воде с трубкой и большой надувной розовой камерой с головой фламинго. Все так смеялись над его выходками. Даже бывший морской котик, которого ЦРУ привлекло для обучения своих младших агентов программе, немного посмеивался.
А Майя, она кипела, стиснула зубы и боялась сломать зуб.
- Я понял, Лоусон. Я явно последний человек, с которым ты хочешь быть здесь, - сказал Трент. - Я могу сказать по тому, что ты делаешь со своим лицом. Знаешь, от этого у тебя на лбу появятся морщинки.
Не бейте его.
"Но я просто рад, что выбрался из этого душного помещения и получил реальные действия", - продолжил он. - Так давай покончим с этим, а?
- Хорошо, - сдалась Майя. "Но мы собираемся сделать это правильно. Так что нам нужно отвлечься, чтобы я мог взглянуть на их регистрацию. Кажется, ты хорошо умеешь привлекать внимание.
- Это правда, - согласился он. - Что ты имел в виду?
Майя посмотрела налево и направо. Никто не смотрел в их сторону. Поэтому она немного шагнула вперед Трента, крепко прижала руку к боку и одним плавным, быстрым движением дернула бедрами, перенося большую часть веса своего тела, когда вонзила локоть ему в солнечное сплетение.
Жесткий. Действительно трудно.
" Уф! Воздух мгновенно покинул легкие Трента. Обе руки схватили его за живот, когда он упал на одно колено. Майя позволила себе улыбнуться ему всего на миллисекунду.
И тогда она закричала так громко, как только могла.
"Боже мой, помогите кто-нибудь! Помогите, пожалуйста!" Костюмы появились рядом с ней и беспокойно сбились в кучу, пока красное лицо Трента и выпученные глаза смотрели на нее. - Я-я не знаю, что случилось, он просто схватился за живот и рухнул!
Вокруг столпилось еще больше мужчин, пока Трент изо всех сил пытался дышать. Женщина за стойкой прибежала маленькими шажками и быстрыми каблуками, присела рядом с Трентом. "Сэр? Сэр, что случилось? Вам нужна скорая помощь? Сэр?"
"Пожалуйста, помогите ему..." Майя сделала шаг назад, потом еще один и прорвалась сквозь небольшую толпу благодетелей, которые все хотели позже рассказать восторженной публике в баре отеля историю о молодом человеке, чью жизнь они сохранен. Майя присела низко, достаточно низко, чтобы ее нельзя было увидеть из-за гранитной стойки регистрации, и молча поблагодарила бога сквотов, пока ныряла к компьютеру отеля.
Она положила пальцы на клавиши и быстро напечатала: СМИТ.
Нет результатов.
Считать. Вероятно, он не использовал свое настоящее имя. Какой псевдоним подойдет такому человеку, как...?
Ага.
СМИТ.
В тот день в отеле было зарегистрировано пять Смитов. Двое были женщинами. Один был Брэдли. Другой был Охотником. Пятым был Джимми.
Джимми. Джимми Смит. Джеймс Смайт.
Попался.
И комната, в которую его заселили, была...
- Сукин сын, - пробормотала она. Затем она, пригнувшись, вышла из-за прилавка и поспешила к толпе зевак, снова сделав свое испуганное лицо. "Он в порядке? Дорогая, ты в порядке?"
Женщина на стойке регистрации помогала Тренту подняться на ноги. Он судорожно вздохнул и пронзительно посмотрел на Майю, но кивнул. - Я в порядке... дорогая . Просто какое-то... расстройство желудка.
"Спасибо", - сказала она, схватив за плечо клерка на стойке регистрации. "Спасибо большое за вашу помощь."
"Я не уверен, что сделал что-то особенное - о боже". Женщина была ошеломлена, когда Майя решительно обняла ее.
Ее левая рука потянула ключ-карту женщины со шнурка, пристегнутого к поясу.
- Ты уверен, что не хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил? - спросил клерк.
- Нет, нет, я думаю, он в порядке. Еще раз спасибо." Майя улыбнулась, сунув ключ-карту в собственный карман.
Без зрелища толпа быстро рассеялась, когда Майя поблагодарила их и сжала руку Трента в притворном беспокойстве.
- Пошли, - сказала она и потащила его к лифтам.
- У тебя адский локоть. Тебе понравилось?"
"У меня подкосились колени", - сказала Майя с ухмылкой.
"Потрясающий. Дай угадаю. Он остановился в...
- Заткнись, - отрезала Майя. "Давай просто уйдем."
Они молча поднялись на лифте на уровень пентхауса. Или относительная тишина, поскольку музаковская версия "Девушки из Ипанемы" звучала как фоновый шум к периодическому кашлю Трента.
Из схем Майя знала, что пентхаус "Хилтон Гранд" - это роскошные апартаменты, занимающие весь верхний этаж. Кроме того, доступ к нему был только у текущего гостя или персонала отеля, поэтому ключ-карта клерка на стойке регистрации пригодилась, когда Майе требовалось провести ею, прежде чем нажать кнопку пентхауса.
Когда они поднимались, ее пульс почти удвоился. Вот и все, ее первая настоящая операция в качестве младшего агента. Она ненадолго задумалась, стоило ли ей сказать Марии, куда она на самом деле направляется, на случай, если сегодня что-нибудь случится. Но какая польза от этого? Во-первых, ЦРУ полностью отрицало бы это даже одному из своих агентов. Кроме того, она зашла так далеко, что ее отец или Мария даже не знали, что она задумала, не говоря уже о том, чтобы вмешиваться. Она не хотела их помощи или вмешательства.
Кроме того, это была малоэффективная операция, даже по сравнению с некоторыми вещами, которые Майя делала до своего участия в программе.
Пять этажей впереди.
- Ты помнишь цели? - спросила она Коулмана.
"Конечно. Найдите портфель, нейтрализуйте Смайта, не обязательно в таком порядке.
Она кивнула один раз. Если бы с ней в лифте был кто-то другой, план мог бы быть более тщательным, один зигзагом, а другой зигзагом, но она не могла рассчитывать на то, что Трент выполнит его. Что касается Майи, то она позаботится об этом и просто надеется, что этот идиот не будет мешать.
Согласно сообщению, Джеймс Смайт был бывшим батраком АНБ, который каким-то образом попал в ряды хорватской мафии. (До сегодняшнего дня Майя не знала, что существует хорватская мафия, но само собой разумелось, что практически в любой стране может быть мафия, так почему бы не в Хорватии?) Вчера Смайт упаковал портфель с секретными данными разведки США и отсиживался здесь, в отеле "Хилтон Гранд", в ожидании рейса в Загреб.
Жаль, что он опоздал на свой рейс.
Идиот . Что за честолюбивый преступник использовал такой скучный псевдоним и остался в пентхаусе всего на одну ночь? Кто-то вроде Коулмана, рассудила она, который посмотрел слишком много фильмов. С таким же успехом Смайт мог повесить на балконе яркую неоновую вывеску.
Забавно, подумала она, как участился ее пульс. Как ее ладони начали потеть. Эта операция была настолько малоопасной, что даже Министерство внутренней безопасности не захотело ею заниматься. Даже ФБР не обращало на это внимания, швыряло их вниз по лестнице, пока программа младших агентов ЦРУ не подобрала их.