Игрушки. Выше, дальше, быстрее
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Отдаю дань модной теме "попаданцев"
|
"Игрушки".
Сейчас все каким-нибудь спортом увлекаются. Как любят журналисты писать - "экстремальным". Кто "челленджами" увлекается, кто с парашютом в горах прыгает... А я в страйкбол играю. Есть такое увлечение у "менеджеров среднего звена". Это игра в "войнушку" для взрослых. Оружие - точные копии настоящего, но пластиковыми шариками стреляет. В ларьках китайские "пестики" видели? Вот такое же оружие, только раз в тридцать дороже. По весу от настоящего почти не отличается, а уж по виду... Ну, и играют люди по всему свету в войну... Нет, не пейнтбол это - тут дух немного другой. Никакой краски, всё на честность. Свои "пули" сам считаешь. Из защиты - только очки. Ну, это всё техника, а в хобби этом для меня главное - люди. Вот и у нас команда (Да, игра эта, в основном, командная. Иногда и "пятьсот на пятьсот" рубимся, со штабами, укреплениями, техникой). Нормальная у нас команда, самая, что ни на есть менеджерская: два майора, капитан, три "старших", а вот сержантов (ну куда в армии без них?) - только трое. Естественно, все "бывшие". Хотя зудит у всех. А что? Приятно в выходные по кустам, да лесам пошататься, да в хорошей компании у костра посидеть.
"Головка" команды у нас знатная - майор армейской "спецуры" (с опытом БД), и "альфонс-трюкач" из первого, легендарного состава. Не стареют душой ветераны! А другие команды нам завидуют чёрной завистью. Хотя "по жизни" - все бизнесмены или наёмные, так скажем, работники... Дизайнеров много. Я, вот, командую отделением "директоров". На десять человек личного состава у меня приходится 5 арт-директоров и два режиссёра (по-английски так и будет - director). Вот и играем вместе уже лет семь.
Командир наш как-то сказал: "А что, весело! Имитация действий спецназа силами стройбата из студентов-дистрофиков". А ещё один хороший человек сказал, что это - "самое хаотичное и несуразное собрание людей в военной форме". Ну да не о том речь...
Игры у нас разные бывают - и маленькие, когда человек пятьдесят-сто на полигоне шарятся, и большие - от трех сотен до бесконечности. (Ну, про бесконечность я, конечно, загнул, но "манёвры" на полторы тысячи участников я помню.) Играем, в основном, дома, но и в "командировки" тоже ездим. В Питер там, Киев или даже за границу. Ах да, совсем забыл упомянуть, что в этой игре редко когда победители бывают. Нет, конечно, кто-то может кричать: "Наши взяли водокачку!", но я лично считаю, что масштабы не те. Не то, что "битва за домик паромщика", а, скорее, "драка в песочнице".
А в последнее время полюбили наши ездить на "игрушки" в братскую Белоруссию. Там какая-то большая шишка усмотрела в нашем развлечении "большой потенциал в молодёжно-патриотическом" смысле и страйкболистам дали зелёный свет. И полигоны армейские, на которых мудохаться не надо, отрывая траншеи и строя огневые точки, и технику для большего фана подгоняют. И вообще...
Ну, поехали мы на "Дороги Афгана". Это игра такая, по-мотивам десятилетней резни, так сказать. А поскольку Минск - это не Бронницы, то и поехать смогли далеко не все из команды, а только семь человек.
Приехали в Минск, похмелились пивом местным, а тут и автобус до полигона подали. Лепота!
Приехали, во вводные вчитались... Надо сказать, что патриотическая направленность белорусов на вводные отпечаток наложила: все команды, кто в советском или российском "комке" "выступает", те, естественно за ОКСВА играют. Ну а "натовские ренегаты" - за "духов". Парень из наших, Люк у него позывной, (во времена оны 3 года "за речкой" оттрубил в разведке ВДВ), как приехал, так перевозбудившись, на базар помчался - барашка покупать. Как он нам сказал: "Это что же за "дух", если от него курдючным салом не воняет?". Ну а остальные члены "банды" стали к "войне" готовиться.
Пока мы Люка с бараном ждем, я вам представлю всех участников дебоша.
Командиры наши:
Шура-Раз, позывной - "Фермер". Майор-армеец в отставке. Любит нас "строить", и мы ему за это благодарны. Не дает он, знаете ли, действу окончательно в пикник превратиться. Именно его стараниями у нас и не принято действовать в экипировке "паркетного" страйкера: два магазина на 300 шариков и шоколадка в кармане, плюс кэмелбэк с пивом за спиной. Таскаем и верёвки, и шанцевый инструмент и паёк на три дня.
Шура-Два, позывной - "Бродяга", виртуоз и ас "мочилова в сортире". С пистолетом - Бог. Но, старость - она, конечно, не радость. Поэтому мы его золотые руки и бриллиантовую голову используем не только как подставку для каски. Он у нас больше по управляемым МВЗ, да радиоборьбе. Ну, ещё и как кладезь "маленьких советов" и "домашних заготовок".
Шура-Три, он же Люк (не, не тот, что в канализацию ведёт, а который Скайуокер). Капитан из вэдэвэшной разведки. Как по кустам поползать и "языка" привести - это к нему. Вот только страйкболисты в плен плохо сдаются - "смерть" то здесь игрушечная, так что они в "рэмбов" до последнего играют, а методы "непосредственного физического воздействия" правилами запрещены.
Серега. Среди страйкбольной кодлы известен как Док. Наше всё! И пошутить и закопать. В миру - скромный КМН-стоматолог. После того, как в его "нежных, но цепких лапах" перебывало полкоманды, носит почётное звание "наш Менгеле". Хотя, "зубнюк" действительно классный. Вечное хобби - военно-полевая хирургия. Балагур и весельчак, хотя юмор иногда специфический, с отчётливым душком прозекторской.
Вано. Откликается на погоняло "Казачина". Весел и рукаст. Мастер изготовления похлёбки из требухи и взрывателей. Буквально на каждом выезде презентует команде новую "цацку" натяжного, нажимного или ещё какого действия. В свободное от "войны" время снимает документальное кино.
Алик. Он же "Дохлая башка" (от официального позывного "Totenkopf"). Один из немногих в команде германофилов. Слегка знает немецкий. Надёжный товарищ. Как лирическое отступление скажу, что команда наша "моделирует" бундесвер. Ну, нравятся нам эти мелкие пятнышки, нравятся! Да и германец всегда противником серьёзным был, не то, что пиндосы какие.
Ну и ваш покорный. Зовут меня Антон, а позывной - "Искусник" или "Арт". Натура я тонко чувствующая, к рефлексии склонная. Музыку, опять же, классическую люблю. Но прозвали меня так не за это, а за любовь к другим искусствам, боевыми именуемым. Ножики всяческие люблю до дрожи. Особенно камрадам нравиться, что я ножики из резины плотной, правилами разрешенные, кидаю направо и налево, а когда супостат вопить начинает, что, дескать, "плашмя ударило" или "ручкой стукнуло" в руке у меня железный появляется и, отправившись в недолгий полёт к какому-нибудь ближайшему дереву, всегда втыкается. Док говорит, что я владею "искусством убеждения". Срочку я оттянул в славных погранвойсках, но ни ордена, ни даже медали завалящей не добыл. Скажу честно, я даже нарушителя живого ни разу не видел (ну не считать же ту толпу в пять сотен турок, что тогда через пропускной пункт в 91-ом ломанулись, за нарушителей? Нам так и сказали: "Это не нарушители! Огня не открывать!" И отмахивались мы тем, что под руку подвернулось. Я, лично, - скребком, которым мостовую ото льда чистят.). В обычной жизни занимаюсь тем же, чем и Казачина, то есть развлекаю народ движущимися картинками.
Прочитав про нас, таких весёлых, читатель с чистым сердцем может сказать: "Вот дебилы великовозрастные, в войнушку не наигравшиеся. В Чечню чего не поедете?" Понимая всю степень читательского негодования, тем не менее, отвечу: "А оно нам надо? Что мы там забыли?". Три Шуры кровянки своей "за нашу Советскую Родину" пролили не мало. И своей и чужой. Я на Кавказе поскакал ещё при Союзе. А Казачина из Ставрополья, из станицы, что на берегу Терека стояла. Почему, вы спросите, стояла. Так не живут там люди больше. Пожгли её в первую Чеченскую. Ванька как-то рассказал, как они с отцом и односельчанами из карабинов отстреливались, пока бабы с детишками, погрузившись в тракторные прицепы, в райцентр эвакуировались. Ну, хватит о грустном, тем более что со двора, где уже минут десять как не слышно жалобного блеяния барашка, доносятся гораздо более заманчивые звуки.
- "Ахашени? Шура, об чём спич? Наливай, конечно!". Ну, я побежал...
...
Согласно вводным для этой игры, наша доблестная банда "бундесмоджахедов", совместно с "ваххабит-маринами" и "3-им Её величества Пуштунским полком", должна была всячески мешать доблестным Советским войскам путём перехвата караванов. И стало нам слегка грустно... Это у нас в Подмосковье или где под Питером страйкбольный караван представляет собой цепочку людей, уныло тащащих мешки или ящики с "ценным грузом" (обычно песком). А тут, кто-то из администрации Батьки поднял трубочку, и на полигон пригнали полтора десятка новеньких армейских "мазов" и пяток бэтэров для сопровождения. А мы, значит, всю эту машинерию отлавливай? Притом, что гранатомётов во всей страйкбольной тусе едва пять штук наберётся. Да и то эти самопальные "шайтан-трубы" имеют эффективную дальность метров двадцать, не больше. Конечно, если сравнивать с дальностью боя "приводов" (это мы так наши автоматы на электрической тяге называем), то неплохо. Но для отлова колонны - маловато будет. Хотя, и это не может не радовать, фугасы использовать разрешили.
Надо сказать, что для игры нам выделили нехилый "пятачок" шесть на семь километров северо-западнее Минска. Вменяемых дорог там всего три, но и перекрыть их силами ста с небольшим человек - задачка ещё та, тем более что в конвое меньше трех десятков рыл обычно не ездит. Игра должна была начаться завтра в 9 часов утра, поэтому мы решили, как Ленин говорил: "Воевать - так по-военному". То есть доесть барашка и допить дефицитное у нас грузинское вино, затем собраться и выдвинуться в отведённый нам район, где и заночевать, освобождаясь от груза цивилизации, а рано поутру провести вдумчивую рекогносцировку. Тем более что наше присутствие на общем построении было необязательным, а связь с организаторами можно и по рации поддерживать. Сказано - сделано!
...
Ушагали мы километра на три от палаточного городка и встали на ночёвку. Тенты натянули, лапником и травой замаскировали. "Нычки" для припасов выкопали. Костерок в ямке, по всем правилам, развели. Минут сорок потрындели, добивая запасы красного сухого, и на боковую.
В шесть утра, все, как молодцы-огурцы, повскакивали умылись в ручейке, что крайне удачно неподалёку протекал, и засели "коварство сочинять". Тут командир и говорит нам с Люком:
- Вот что, гады, вы, наши ползучие. Давайте-ка, смотайтесь до дороги. Она, вот здесь, метрах в восьмистах, - и пальцем на карте показал, - Прикиньте там хрен к носу, кроки составьте...
В этот момент из палатки вылез Бродяга:
- От ведь раздолбаи! Договаривались же, что в полседьмого на связь выйдем!
- А ты на какой частоте их теребишь? - спросил я.
- Как оговорено, на 145 два нуля...
- Ну, значит, не проснулись ещё. Саш, это же не армия, а страйкбол. Полчаса туда, полчаса сюда. Сам что ли не знаешь?
- Так, с этим мы сами разберёмся. - прервал нас Фермер. - На какой с вами вязаться?
А мы только год как перешли на чудесные яповские "Вертексы". Для наших забав - лучше не придумаешь. Вседиапазонка двухканальная. По любому лесу на пять километров достаёт. Сканер-шманер. Но самое удобное - это два канала. На один мы обычно вешаем общекомандную связь, на второй - связь внутри отделения или группы. Лепота!
- Давай, что бы нищебродов отсечь, 255 и три пятёрки. (Переводя с нашего жаргона - частота 255.555 МГц. Дешёвые рации, которыми оснащено большинство игроков, на этой частоте работать не могут. С гражданским СВ диапазоном (27 МГц) и частотами экстренных служб тоже пересечения нет).
- Лады.
Цапнув по паре угольков из кострища для наведения "утренней красоты" на наших уже слегка небритых физиономиях, мы с Люком потыгдымили по утреннему лесу. Люблю я такие моменты! Тихонечко идёшь себе по просыпающемуся лесу. В руках - верная Г-3. На морде - соответствующее серьёзности момента выражение. Глазками шустро шевелишь - под ноги - вперёд, под ноги - вперёд. Бодрит!
Минут за двадцать доскакали мы до чудненького пригорка метрах в пятидесяти от пыльной грунтовки (хотя на карте обозначена сея колея была как дорога с твёрдых покрытием). Для засады пригорочек далековато был, а вот для наблюдения - самое то. Дорогу метров на пятьсот в каждую сторону видать. Тут из-за леса донеслось какое-то баханье, типа канонады. Ну да бульбаши это любят - в том году они такой салют со спецэффектами заделали - мы еле спаслись. Ну, это, какими отморозками надо быть, чтобы по игровой территории раскидать канистры с бензином и присобачить к ним по 50 грамм тротила. Часть народу об этом предупредить забыли. Мы тогда в домик один вошли, ну, почистили его, и тут один из наших увидел такую вот сюрпризину в дальней комнате... Как мы бежали! Сайгак по сравнению с нами - черепаха! Самое смешное, что неведомый (к сожалению!) кудесник рванул этот "подарочек" примерно через минуту после того, как последний из наших покинул дом. Ха-ха три раза!
Люк ползал пока по обочинам, прикидывая, как было приказано, "хрен к носу", а я, с комфортом расположившись под кусточком и прикрывшись от комаров и докучливых глаз любимым шарфом-сеткой, обозревал окрестности в пентаксовский восьмикратник. Из за леса донеслось отдаленное стрекотание "ураловских" движков (в молодости я немного тусовался с доморощенными байкерами, так что звук ирбитского "оппозитника" мне знаком). Переведя взгляд в сторону мотоциклов я остолбенел... Торопливо нащупав тангенту, я прошипел:
- Люк, ныкайся. Тут фигня нездоровая.
- Что там? - раздалось в наушнике.
- Ты будешь смеяться, но как в анекдоте: "война и немцы".
- Не понял тебя. - раздалось в наушнике.
- Сань, дозор на мотоциклах, но странный какой-то... Ты там заховайся и посмотри что да как... - Нет, Белоруссия, конечно, страна богатая на сюрпризы, но на мой непросвящённый взгляд что-то многовато они антикварной техники на полигон вывезли. Я насчитал четыре "семьдесятпятых" БМВ с колясками, два "Цюндаппа" KS600 с их крайне характерной рамой и ещё пяток незнакомых мне лёгких мотоциклов - то ли NSU, то ли ещё какая-то экзотика... Причём на колясках двух тяжёлых мотоциклов я заметил самые настоящие "эмгачи", причём не киношная лажа, а честные "тридцатьчетвёртые". А приглядевшись, я разглядел в бинокль в руках одного из колясочников Erma-EMP, с весьма характерной деревянной рукоятью в передней части цевья. Всё страньше и страньше... Честно скажу, оружие я люблю и разбираюсь в нем, но ни одного такого зверя я в живую не видел, только на картинках. А тут у массовки из кино... Пусть даже у реконструкторов прожженных... Таких машенен-пистолей и в музее Вооруженных сил то четыре штуки, да и то в запасниках, мне друг, там работавший говорил. Поясню, для незнакомых с темой: вы видите человека "одетого" на "пять тонн баксов", сидящем на чём-то явно украденном из музея и держащем в руках нечто, что и в музеях то далеко не всех есть. И, самое главное, делающем это привычно! Но находитесь вы не на даче у приснопамятного Абрамовича, и не на молодёжном слёте в Куршавеле, а в белорусском лесу, то мои чувства станут вам понятнее.
Нажав тангенту, в виде кольца одетую на указательный палец левой руки, я скороговоркой зашипел в рацию:
- Люк, здесь Арт. Лежи тихо, слушай. Что-то мне всё это очень не нравиться.
В голову лезли всякие обрывки из ставших в последнее время весьма популярными книг в жанре альтернативной истории. Но, вроде, молния в нас не била, автобусы с громоздкой аппаратурой мимо не проезжали и костров под пятисоткилограммовыми авиабомбами мы не разводили...
Вытащив из подсумка рацию, я переключился на основной командный канал:
- Арт в канале, вызываю Фермера.
- Фермер в канале, слушаю тебя.
- Командир, тут какие-то непонятки странные. Мы жалом ещё поводим и минут через 15 в вашу сторону выдвигаемся.
И надо же такому случится, что в это самое мгновение из лесочка, находящегося метрах в трёхстах по ту сторону дорогу выехала машина. Шепнув в рацию: "отбой", я навёл бинокль на грузовичок. "Ешкин кот!" - пронеслось в голове. - "Полуторка, причём довоенная. Тентованная. Это что слёт антикваров всея СНГ?" Мотоциклисты, как по команде (а может и была команда?), остановились, не доехав до моего пригорочка метров двести. Очень грамотно растянувшись вдоль обочины они внезапно начали садить из обоих пулемётов по грузовику!
"Мать твою! Это что же такое!". В полном вселенском афиге я зачем то посмотрел в бинокль на грузовик. Дыры в лобовом, измочаленные борта, пробитый и спустивший передний скат - всё это говорило мне, что стреляют тут не пластиковыми шариками! Водитель грузовика тряпичной куклой висел на руле, однако дверь кабины с противоположной от немцев стороны была распахнута...
- Тош, что за херня? - раздалось у меня в ухе.
Вернувшись на групповой канал я ответил:
- Ты всё равно не поверишь, Саня. Давай ноги в руки и на карачках ко мне. Пора сваливать.
Через пару минут кусты чуть ниже по склону зашуршали и оттуда, действительно на четвереньках, выбрался Люк. Бодро шевеля всеми четырьмя конечностями, он взобрался на холмик.
- Что тут у нас?
- Немцы. Стреляют. По настоящему стреляют. Вон, на полуторку глянь. - сказал я протягивая ему бинокль.
- Это что ж такое то, мля... - шепотом выматерился он.
- У меня две версии - одна хреновей другой.
- Ну?
- Или провал во времени.
- Или? - Саня с недоверием посмотрел на меня.
- Или прибалтийские нацики решили напасть на Белоруссию!
Сомнения в моей психической полноценности явственно отразились на лице Люка. Но, не сказав ничего, он поднял к глазам бинокль, вглядываясь в происходящее на дороге.
- Да, оружие у них настоящее, гильзы в песке блестят, - пробормотал он. - Вот что, Тоха, давай пойдём к нашим.
Незамеченные немцами, мы спустились с холма и, словно лоси в пору гона понеслись к лагерю.
...
В лагере нас встретила обычная предигровая суета, разве что из-за малого количества народу, было непривычно тихо.
- Ну, докладывайте, - встретил нас командир.
- Саш, - глядя ему в глаза, начал я, - собери всех...
Когда ребята, как обычно перешучиваясь и подкалывая друг-друга, расселись вокруг нас, я обвёл друзей взглядом, и, глубоко вздохнув, начал:
- Вы, конечно, можете меня положить на вязки и колоть галоперидолом, но, похоже, мы провалились во времени. В 41-й.
Все в недоумении уставились на меня, а Док пробормотал:
- Это как в той книжке, что ты мне давал? Как её - "Пытки и разврат"?
Шутка повисла в воздухе...
- "Попытка возврата", - поправил Дока интеллигентный Тотен.
- Тох, а ты грибов никаких не ел? - участливо поинтересовался Казачина.
- Короче! - я повысил голос, - там, на дороге, причём, прошу отметить, грунтовой, а не асфальтированной, тусуются два отделения немцев. С ног до головы одетых в такой антиквариат, что любой из "22-го полка" продаст за него последнюю почку. И эти самые "реконструкторы" у меня на глазах расстреляли из пулемётов нашу, советскую полуторку. Да, и за лесом я слышал канонаду.
Слово взял Люк:
- Насчёт провалов во времени и антиквариата я не уверен. Я в этом не Копенгаген. Но стволы у них не игрушечные, уж можете мне поверить!
В разговор вступил Бродяга:
- Я сканер немного погонял. Ни на одной частоте выше "сотки" ничего нет.
Командир посмотрел на меня и спросил:
- Какие варианты? Ты говорил, что читал про такое...
- Сань, так то фантастика была...
- Я в жизни с такой фантастикой сталкивался, куда там Стругацким. Так что давай, шевели мозгой!
- Ну, если по аналогии... Док, принеси мне мой рюкзачок, будь другом... Так вот, я бы порекомендовал Бродяге пройтись сканером по длинным волнам, а Тотену послушать немецкий. С оружием у нас голяк полный, если холодняка не считать. - добавил я, вытаскивая из принесённого Доком рюкзака, свой любимый кукри.
- Вот. - Бродяга вытащил из кобуры свой эксклюзивный резинострельный "Стечкин".
- Да уж, против "эмгачей", "эмпэх" и "каров" - самое то! - саркастически усмехнулся Казачина.
-Особенно, если учесть, что мы в районе бывшего Минского Ура, - добавил я.
- Короче, слушай мою команду! Ближайшие полчаса Бродяга и Тотен шерстят эфир. Ты, Тоша, выдавливаешь из мозга все, что нам может пригодится. Люк с Казаком - в дозор. А Чапай думать будет. Разойдись!
Я поднялся, собираясь отойти в кусты поразмыслить, но голос командира остановил меня.
- Тош, погоди.
Я опустился на корточки.
- Что предложишь?
- Ну, пока со временем не определимся, я не знаю. Хотя, по моим ощущениям, это - 41-й!
- С чего ты решил?
- Немец больно наглый, но и не пуганый. И по местности. Здесь до 44-го больше боёв не было. 41-й и 44-й.
- Допустим.
- Надо до позиций прогуляться - оружие поискать. Флажки с комка немецкие спороть...
- О! Погодь... Слушай мою команду! Флажки бундесовские и нашлёпки спороть и сдать мне.
Он опять посмотрел на меня. Кивком предложил продолжить...
- Надо решить, что делать будем.
- А мы что делаем?
- Нет, я в глобальном смысле. Через фронт нам нельзя - за шпионов на раз сойдём. Если только партизанить до подхода наших.
- Так это надолго всё.
- Сань, тож я бы знал, - с некоторой обречённостью ответил я. - Кстати, может мосты заминируем?
- Чем? Калом что ли?
- Снаряды на позициях поищем, а взрыватели у нас есть.
- Тош, ты что, воевать решил?
- А что, как вариант... Мы же ничего пока не знаем.
Саша отвёл глаза, а потом достал из кармана фляжку:
- Глотни, и успокойся. Это приказ!
- Кстати, Сань, у нас еды на трое суток, ну на пять, если экономить...
- Тош, я вот чего думаю, давай выясним где мы и когда мы, а уж потом фибрами души трепетать будем... А то, сейчас, себе мозг выносить бессмысленно.
- Мужики, сюда давайте! - раздался негромкий крик от тента, под которым колдовал со своей электроникой Бродяга. Он щелкнул каким-то тумблером, и из крохотного динамика отчётливо донеслось:
- "В течение ночи с 10го на 11 июля существенных изменений на фронте не произошло. Наша авиация в течение дня сосредоточенными ударами уничтожала мотомеханизированные части противника, атаковала авиацию противника на его аэродромах и бомбила Плоешти. По уточненным данным нашей авиацией в течение 9 и 10 июля уничтожено 179 самолетов противника"
- Пипец, приплыли - сказал кто-то, из стоящих за спиной, а меня пробил холодный пот.
- Саш, приглуши эту бодягу, - сказал командир.
- Ну, что делать будем, дорогие? - продолжил он, обводя взглядом поникших друзей.
- Тоха, предлагает воевать до 44-го... Да он сам обрисует ситуацию. Давай, историк!
У меня внезапно запершило в горле. Я попытался вздохнуть и зашёлся в приступе странного кашля. Добрый Док немедленно "похлопал" меня по спине.
- Мужики, - начал я - вариантов, у нас, в принципе, не много... Я к немцам служить не пойду, а через фронт пробиваться - шансов мало, да и на той стороне нам стопроцентный каюк. Мы же здесь - как дети малые. Я Сане предложил партизанить... - в этот момент я наткнулся на остановившийся взгляд Тотена.
- Алик, ты чего? - я легонько тронул его за плечо.
- А? Что? - встрепенулся он. - Я про Мишку и Маринку задумался. Как они там без меня будут?
И все замерли. Каждый думал о своих. У командира сын уже взрослый, в институте учится, потому и не поехал с нами. У Бродяги - три дочки и сын. У Дока дочка маленькая. У Люка - тоже. А моему Пашке только два годика исполнится... Ёкарный бабай! Вот они стоят - мои друзья, без дураков друзья. Надёжные взрослые мужики. Кормильцы. Надёжа и опора своих семей, которые остались где-то там - 60 лет тому вперёд! И глухая тоска пробивается через сведенные судорогой скулы Дока, кривую полугримасу-полуухмылку Люка, светится в печальных аидских глазах Бродяги, и тяжелыми каплями собирается в уголках глаз Тотена. Я понял, что горло моё опять свела непонятная судорога. Очень захотелось бросится под тент, зарыться с головой в спальник, и заплакать от подступившей из ниоткуда тоски.
Вдруг, всплывшие в голове воспоминания, заставили меня встряхнуться
-Какое число сегодня? Одиннадцатое, так они сказали?
- Да, верно - ответил мне Казак.
- Три дня назад наши сдали Минск, - упавшим голосом сказал я.
- Что? Это то тут причём? - переспросил Фермер.
- Повторяю, три дня назад, восьмого, немцы ликвидировали минскую группировку наших. Мы - в глубоком тылу немцев. Те, кого мы с Люком поутру встретили - скорее всего из разведбата какой-нибудь дивизии второго эшелона. Да, и ещё. Не спрашивайте меня, когда всё это закончится. Я - не знаю!
В разговор вступил Бродяга:
- Если отряд делать, то база нужна. Здесь, должны быть базы с закладками.
- Должны то они должны, но ты координаты знаешь? - ответил Фермер. - Нет? Вот и нечего умничать.
- Саш, а у тебя из стволья, что с собой? - спросил я Бродягу, больше чтобы отвлечь его от грубого тона командира.
- Маузер, парабеллум и Кар снайперский.
- О, то, что нужно!
Друзья непонимающе уставились на меня.
- Ну, оружие то нам нужно?
- Да. - за всех ответил Док.
- А как его взять? А с этими игрушками можно на понт кого-нибудь взять, пока нормальным не разживёмся.
- И много ты напонтуешь? - спросил Док.
- Серёг, прикинь, ты водила в каком-нибудь тритыщипервом автобате дивизии третьей волны. Остановился на обочине поссать. И тут на тебя из кустов вылазят три леших и целятся из люгера и винтаря. Ты бы метаться начал?
- Я - скорее всего... А хрен меня знает, - честно признался Док.
- О тож! Но в ножи, конечно, надёжнее. Хотя я ни разу спокойно людей не резал. Знаю как, тренировался, а вот в реале...
- А в операционной? - не унимался Док.
- Ох, Менгеле ты наш. Это же не то совсем.
- Вы ещё про слезинку ребёнка вспомните, интеллигенты хреновы! - подключился Казачина.
Всё-таки пластичность психики - великая вещь! Может от того, что я неоднократно прокручивал в голове сюжеты любимых книг и до пальцевой хрипоты спорил с коллегами по альтисторическим форумам, но говорить у меня получалось с известной долей убедительности.
Командир наш, уложив в голове всю несуразицу ситуации, вновь взялся за дело
- Так, всем отсоединить аккумы от приводов - они нам для питания раций пригодятся и для подрывов. Оптику и коллиматоры снять. Всё оружие, не соответствующее времени - упаковать и в нычку!
- Командир, нам глушаки могут пригодится, -пришла мне в голову светлая мысль.
- Верно, особенно с твоего "сокома" - он по правильному сделан. Так, Тоха, говоришь, у дороги машину расстреляли.
- Так точно.
- Давай, вместе с Люком и Тотеном туда, может там чем поживится удастся.
- Понял. Оставайтесь на приёме. Бродяга! Я люгер возьму?
- Бери. И "Стечкина" не забудь - пригодится.
И мы пошли.
....
Ориентируясь по приметам (головным шел Люк) мы вышли к памятному холмику. Убедившись, что дорога пустынна - поднялись на него и замаскировались.
- Давай думать, как на ту сторону нам попасть, - предложил я Люку.
- А что тут думать. Метров на 50 налево, под насыпью дренажная труба есть, я проверял.
- Алик, слушай внимательно! Мы оставим тебя здесь. Наблюдаешь за окрестностями! Внимательно! Десять счётов смотришь вправо, затем медленно оглядываешь противоположную сторону... И опушку того леса и поле...Затем - десять счётов левую сторону. Затем в обратную сторону. Перерыв - тридцать счётов. Во время него слушаешь и смотришь просто глазами. Просто скользи взглядом по миру. Понял?
- Да, а зачем так сложно?
- Тщательность, но без рутины. К тому же, у твоего бинокля поле зрения узковато. Распухший "театральник". Ну, мы пошли...
Перебравшись по дренажной трубе (Ох, где же вы роскошные бетонные трубы современности?) на противоположную сторону, мы двинулись по влажной ложбине в сторону "газика". Где на четвереньках, а где - просто пригнувшись, мы довольно споро преодолели триста метров. Остановившись метрах в двадцати от машины, внимательно осмотрели ближнюю к нам опушку. Затем броском добежали до полуторки.
С водителем всё было ясно - два входных отверстия в левом боку. Пока Люк, присев на колено, смотрел по сторонам, я заглянул в кабину. Есть! Вот он мой сладкий. Короткий мосинский карабин стоял в зажиме между сиденьями водителя и пассажира. Аккуратно отцепив водителя от руля, я опустил тело на землю. Забравшись в кабину, выдернул карабин из крепления и приоткрыл затвор. Ура! Протянул карабин Люку:
- У водилы подсумки на поясе. И нагрудный карман проверь. Документы, то сё. (Если, читателя смущает, то, что я не испугался трупа, отвечу. В ранней юности собирался я поступать в мед. Хирургом, понимаиишь, стать хотел. Отчего и медулище закончил, и в больнице поработать успел. Санитаром, а потом и операционным. Да и пять лет в криминальных новостях - ко многому приучают.) Тут мой взгляд зацепился за командирскую сумку, сиротливо валявшуюся на полу со стороны пассажира. Трофей, однако. Подняв сумку, надел её через плечо.
- Люк, давай кузов проверим!
И, нажав тангенту:
- Тотен, Арт в канале. У нас - всё путём. Бди. Как понял?
- Тотен в канале, у меня - тихо. Отбой.
(Ох, сколько мы в своё время бились в команде, нарабатывая процедуру радиообмена. Однакож "не плохо для лоха" выходит!)
Кузов был завален какими-то тюками и папками. Перевалившись через борт, я, перерезав связывающую папки бечёвку, наугад открыл одну из них. "Опаньки! Дело! Уголовное!" Пересмотрев ещё пару папок, вывесился за борт:
- Люк, эта машина - райотдела милиции.
- И что?
- Здесь сейф есть. - упомянул я ещё одну находку. - и пишмашинка!
- А она та нам на кой?
- Ну она нам, может быть, и не к чему, а вот в сейфе бланки документов должны быть. Паспорта, справки всякие...
В этот момент из кустов раздалось: "Стой! Руки вверх!"
Поскольку я лежал грудью на борту, мне ничего не оставалось, как, придерживаясь за борт, кувыркнуться вперёд, надеясь, что мой копчик переживёт встречу с родной землёй. Приземлился удачно - первыми земли коснулись ноги. Распластавшись на пыльной траве, я торопливо откатился под машину. Люка нигде не было видно, а в кустах я мельком заметил грязно-белое пятно. Точно мент - белая летняя форма. Повернувшись на левый бок, я вытянул из нагрудных ножен любимый "сог", затем, сам не понимая зачем - парабеллум Бродяги.
- Я сказал: "Руки вверх"! И выходи по одному! - ещё немного, и голос говорившего "даст петуха"!
Наушник зашептал голосом Люка:
- Тоша, вылезай. Я его сделаю. А то мы здесь отсвечиваем как чирей на жопе.
Ох, как мне не хотелось вылезать, божеж ты мой. Засунув люгер сзади за ремень (а вот сам не знаю, зачем?), я каркнув "погоди, не стреляй", полез из под машины.
Он вышел из кустов. Ну точно, дурачок! Он что же думал я здесь один? В ухе послышалось: "Я его взял". Глядя на оторопевшего сержанта ГБ я подумал: "Да уж, он удивился больше, чем я". Несколько секунд мы стояли, замерев и разглядывая друг друга. Молоденький сержант с лейтенантскими "кубарями" на грязной, кое-где порванной белой форме и ваш покорный слуга, в образе диверсанта конца века - удобный "бундесовый" комок в мелкие зелёно-серо-красные пятнышки (его прообраз будет создан только в 43-м), разгрузочный жилет со множеством подсумков (на заказ, под себя шил!) с привязанными "лохматушками", небритая рожа в разводах угля, на голову поверх "флековой" банданы накинут шарф-сетка, ниспадающий на плечи, на бедре пустая "тактическая" кобура. Картина "Встреча двух эпох"!
Что-то пауза затянулась... Похоже, сержант не рассмотрел, кто же это в подведомственном имуществе копается. Думал уголовники или дезертиры какие.
"А может пресануть его?" - мелькнула мысль. "Как там в "весёлые девяностые" говорили? "на базаре съехать"". Тем более, что Люк прикрывает.
Вспомнив подвиги товарища Лисова, но не забывая, что наган в руке у сержанта - настоящий, я собрался с духом и командным голосом гаркнул:
- Сержант! Ко мне!
Тот торопливо сделал два шага ко мне. Я решил развить успех:
- Старший лейтенант госбезопасности Садовский! Спецгруппа Особого отдела! Ваши документы! - а в голове пульсировало: "О боже! Что за херь я несу!"
Сержант в замешательстве слегка опустил ствол нагана. Потом, видимо сомневаясь, посмотрел на меня, и, запинаясь, произнёс:
- Сержант госбезопасности Дымов. Ваши документы! - но прозвучало это совсем не убедительно, а наоборот - испугано.
Левой рукой демонстративно потянувшись к нагрудному карману (там, и в правду, я ношу паспорт, удостоверение и права), я качнулся влево, и взяв на контроль наган правой, завернулся гэбешнику за спину. Подбив коленей, левой захват за шею - и наган у меня в руке, а сержант повис на ослабевших ногах, удерживаемый от падения моими пальцами на кадыке и стволом нагана у своего правого глаза.
- Старший лейтенант Серов, - позвал я Люка, - доложите обстановку!
- Всё путём, он один. - донеслось откуда-то из травы.
- Ну что, сержант, поговорим?
Ответ сержанта получился несколько неуверенный:
- Д-да.
Хотя, не знаю, как бы я отвечал с дулом нагана у виска.
- Давай, садись у заднего борта. На колени! Ноги скрести сзади... Так, а теперь задницей на них садись!
По лицу этого сопляка было видно, что он ничего не понимает.
- Ну что ж, начнём, помолясь - услышав последнее слово, сержант вздрогнул.
- Сидеть! - зарычал я на него.
- Откуда же ты, глупый, улепётывал с бумажками своими?
Лицо его закаменело, и он ожёг меня взглядом:
- Ничего не скажу тебе, гадина фашистская!
- Сержант, ты не понял? Мы - свои! А уж за меры предосторожности я у тебя прощения потом попрошу. Якши?
- Что? - переспросил он
- Это - "хорошо" по-татарски. Но мы отвлеклись... Так откуда и куда вы следовали, товарищ сержант?
- И из Заславля выехал, ещё неделю назад... А тут немцы прорвались... Всё время по лесам прятались... Щёлоков, шофер наш, предложил пальбу переждать, а уж потом, как стихнет, до своих добираться...
- А откуда вы выскочили, и почему немцев не видели?
- Там дорога лесная, на смолокурню ведёт... Мы на ней прятались... А как на поле выехали - нам солнце в глаза... - я посмотрел на дорогу, действительно, хотя прошло около двух часов, солнце ещё низко висело над "нашим" лесом, отчего, смотря на дорогу, приходилось жмуриться. Между тем, сержант продолжал:
- Ну, а как стрелять начали, так в Щёлокова сразу и попали, а я успел выскочить с другой стороны... Ну и спрятался в кустах... А как стихло, так я и к машине пошёл... Я сумку свою с документами забыл... - и он покосился на командирскую сумку, висевшую у меня на шее.
- Тебя как звать то? - я начал испытывать уважение к этому пацану - ему было страшно, его единственного попутчика убили, но он всё равно вернулся...
- Алё... Алексей, товарищ старший лейтенант.
- Что в машине? Ну, кроме картотеки и дел? - поинтересовался я.
Он начал было отвечать, но закашлялся...
Я достал из чехла, висевшего сзади на поясе, флягу и бросил ему. "Чёрт, она же пластиковая!" - подумал я, но было поздно пить боржоми. Непривычная лёгкость фляги не смутила Алексея. Торопливо отвернув крышку, он начал жадно пить,... Выхлебав примерно половину фляги, он с сожалением завернул крышку. Потом просительно посмотрел на меня.
- А у вас курить нету, товарищ старший лейтенант, а то я пять дней ничего не курил... - и он просительно уставился на меня.
- Конечно, минутку - я машинально полез в карман, но, на полпути остановил руку. "Там же у меня "данхилл" лежит!". Подумав ещё пару мгновений, я достал одну сигарету и, быстрым движением оторвав фильтр и спрятав его между пальцами, протянул сигарету сержанту. Потом как будто что-то щёлкнуло у меня в голове, я взял сигарету в рот, прикурил её и снова протянул Алексею. Тот торопливо взял её, с наслаждением затянулся и, блаженно прикрыл глаза. "Эк его повело!" - подумал я, но что-то мне подсказывало, что бдительность снижать рановато.
Алексей открыл глаза и сказал:
- Какой табак у вас хороший, товарищ старший лейтенант. Мягкий и ароматный. Фабрики Урицкого?
В этот момент в ухе у меня заголосило:
- Тоха, это Тотен, справа немцы. Мотоциклы!
Мы сидели в тени полуторки, так что сразу заметить с дороги нас было трудновато.
- Так, сержант, мухой в кузов и замри там. На дороге немцы! - прошипел я, откатываясь в сторону. На мгновение Алексей замер, но, довольно быстро сообразив, что к чему, с трудом встал (ага, не зря я его так сажал - через пять минут ноги у непривычного человека затекают, так что только держись) и полез в кузов.
- Тотен, Арт в канале.
- На связи.
- Докладывай обо всех перемещениях. Мне солнце в глаза бьёт.
- Колонна идёт. Впереди мотоциклисты, за ними броневик, дальше - грузовики. Много.
- Понял тебя. Отбой. Люк, ты где?
- Метров тридцать правее и 50 - тебе за спину. Под кустом.
- Понял тебя. Без команды не стреляй.
Интересно, если сержант меня слышит, какие мысли у него в голове бродят?
А колонна всё шла и шла... Я насчитал уже 15 грузовиков с пехотой... А, учитывая, что это были трёхтонки, в каждую из которых влезает 2 отделения немцев, то мимо нас проезжал как минимум батальон...
На солнышке нам пришлось проваляться почти два часа. Я лежал и считал: 84 грузовика с пехотой, две батареи противотанковых "колотушек", миномётчики, какие-то части обеспечения. Ну, точно, полк. Потрепанный только. Когда вдалеке показался хвост колонны, я с облегчением вздохнул. Как оказалось напрасно. Внезапно один из мотоциклов арьергарда притормозил на обочине.
- Тотен, Арт в канале. Что там?
- Здесь Тотен. Гадят сволочи.
В бинокль я разглядел мотоцикл с коляской, у которого скучал рослый унтер. Тут я заметил, что два его кореша, видимо, сделав то, для чего они спустились в придорожную канаву, вылезли не обратно на дорогу, а на поле. По их жестикуляции мне стало понятно, что один предлагает посмотреть нашу машинку. Вот весело то! Я нажал тангенту:
- Люк здесь Арт. Сможешь, если что снять дятла на дороге?
- Не вопрос. Тут всего то метров 250.
- Чудненько, но давай решать - ноги сделаем или попробуем стволами разжиться?
- Я бы рискнул.
- Я тоже. Попробую накоротке из нагана их пострелять. Как начну - снимай унтера.
Чёрт, чуть не забыл Дымова предупредить. Я трагически зашептал:
- Алексей, к грузовику идут немцы. Двое. Мы будем их брать. Сиди тихо. - А в ответ ничего. Ну и ладно, есть дела поважнее. На всякий случай я потянулся проверить, как вытаскивается нож из ножен, но вспомнил, что "сог" я оставил под машиной. Пришлось лезть за спину за "кудой". Зачем, спросите вы? А я считаю, что нож и пистолет лучше, чем просто пистолет, или просто нож. Минуты, прошедшие до того момента, как немцы подошли на 50 метров, показались мне часами. Внезапно вспотели ладони. Двигаясь очень медленно, я положил нож и пистолет на землю, и также медленно вытер ладони о штаны. Колени ходили ходуном. Тонкая противная струйка пота проползла вдоль позвоночника. "Ну же, гады, ну же...". Потом пришла другая мысль: "Ну, зачем ТЕБЕ это? Героем себя почувствовал? Пусть этим профи занимались бы: Фермер, Бродяга или тот же Люк".
Весёлые голоса немцев приближались... Вот они остановились у левого переднего колеса - точно с противоположной стороны машины от меня. Глубокий быстрый вдох. Медленный выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Так. Один полез в кабину, а другой, я вижу со своей позиции, пинает тело несчастного Щёлокова. Выдох. И я быстро перекатываюсь под машину. Выпускаю из руки наган и хватаю "сог"... Вдох... Ещё один перекат... Выдоооох... Я, вставая, бью немца правой рукой в живот... Сто двадцать миллиметров нержавеющей стали, практически без сопротивления, входят в тело. Дёрнув его на себя, так чтобы он пролетел к кузову, всаживаю второй нож в почку тому, кто ковыряется в кабине... Его выгибает, и я вижу широко раскрытый в крике рот... Выстрел... Где-то на периферии моего поля зрения падает на дороге немецкий унтер.