Подхватив пленного унтера, я совсем уже было собрался удалиться "под сень струй", но вспомнил про запертого в машине немецкого водилу. "Хорошо, что летёху не отпустил..." - подумал я, и открыл багажник легковушки. Н-да, судя по тому, как внутренняя обшивка была перепачкана кровью, путешествие для пленного комфортным не было. "Ну, уж извини, дороги у нас тут такие!" - и с этой мыслью я выволок мычащего что-то на своём языке немца на свет божий.
- Лейтенант, назначаю вас ответственным за этого пленного. Умойте, руки на время развяжите, чтоб не отсохли... - похоже, вид живого человека забытого в багажнике машины произвёл на Скороспелого сильное впечатление, поскольку на мои слова он не реагировал.
- Лейтенант!!! - пришлось мне рявкнуть.
- А! Да! Слушаюсь товарищ старший лейтенант госбезопасности... Что?
Пришлось повторить инструкции. Но, уходя, танкист нет-нет, да и оборачивался и смотрел на багажник машины, как бы сопоставляя в уме размеры багажника и тащившегося перед ним человека.
Я же потрепал по щеке давно очухавшегося унтер-офицера:
- Ну, пойдём, болезный, поговорим... - и придал ему ускорение, потянув за ухо вверх.
- Ньет, вы неимеет права! Это есть насилие над военнопленный! - внезапно заголосил он.
- Это против общечеловеческих ценностей? - мрачно спросил я, потрясённый говорливостью пленного, - Или не нравится, что унтерменш руки распускает?
- Ja! Да! Чекистский выродок, ты должен выражайт уважение к мой статус...
Бац! Короткий прямой в грудину выбил из говоруна дыхание. Наступив ему сапогом на руку, я сунул ствол ППД прямо в нос и прошипел:
- А знаешь что, падла? Что-то мне совершенно не хочется с тобой говорить... Ну совсем не хочется... - какая-то темная и душная волна затопила меня. Я чувствовал, как то ли от гнева, то ли от прилива адреналина полыхают мои щёки. Я почувствовал, что хочу убить эту тварь! Причём не выстрелить, а удавить своими собственными руками!
Прорычав:
- Ну, лови! - я отбросил в сторону автомат и, уцепившись за лацканы кителя, вздернул фрица на ноги.
- Права тебе?
Три быстрых прямых в голову.
- Красный крест?
Серия по рёбрам.
Придерживая гада "за манишку" заношу правую руку, собираясь пробить от души.
- Старший лейтенант! Отставить!!! - ревёт кто-то за моей спиной.
Поворачиваю голову. Саня. Делаю успокаивающий жест, что, мол, только разик стукну.
- Отставить! Тоха, ты что?!
В голове проясняется. Я отталкиваю от себя унтера, который мешком валится на траву.
"Боже, вот стыдоба-то!" - думаю я, глядя на командира.
Однако внешне Саша, в отличие от остальных ("Ого, сколько народу на визги немца набежало! Тут и Несвидов и Скороспелый, да и ребята из моей группы уже вернулись"), совершенно спокоен.
- Иди сюда, товарищ старший лейтенант. И оружие подбери... Ибо не фиг!
Я выполняю приказ и встаю перед командиром по стойке "смирно". "Вот мне сейчас прилетит, так прилетит!" - думаю.
Но, вопреки моим ожиданиям, Саня как будто не обращает на меня никакого внимания:
- Сержант, - это Юрину, - поднимите этого... - и он показывает рукой на тушку унтера. - Умойте и к доктору отволоките, - кивок в сторону Дока.
Я стою, как оплеванный. Командир обводит взглядом собравшихся, цыкает зубом:
- А вы что собрались? Концерт увидели? Или кино кто обещал показать? Работы нету? Так я найду...- И внезапно рявкает: - Разойдись!
Народ так и брызнул в стороны - похоже, что даже те, у кого особых дел не было и не предвиделось, предпочли исчезнуть с командирских глаз.
- Пойдём, Антон, поговорим...
Я понуро поплёлся за Сашей. Подойдя, к навесу, закрытому по периметру немецкими плащ-палатками, он отодвинул загородку и сделал приглашающий жест рукой. Я молча влез внутрь. "Хм, а уютнененько командир устроился..." - ни с того ни с сего подумал я, оглядев окружающую обстановку. Перед командирским тентом, натянутым на высоких, метра два, шестах, была организована своеобразная "веранда", огороженная со всех сторон плащ-палатками. Внутри стояло сиденье, снятое с "круппа", и импровизированный столик из дощатого щита и пары чурбаков. У одной стены на коленях стоял интендант, привязанный к тонкому деревцу, а напротив него сидел на полотняной табуретке Тотен. Когда мы вошли, Алик что-то записывал на листе бумаги. Подняв голову, он спросил:
- Что там у вас за хай?
- Да вот, дружок твой разбушевался что-то, - ответил командир. - Антон, ты на пеночку присаживайся, в ногах, говорят, правды нет. И руки, кстати, вытри... - и он протянул мне вытащенный из кармана кусок белого полотна.
Я посмотрел на свои руки - вся тыльная сторона правой кисти была перемазана уже начавшей подсыхать кровью, да и на левой руке тоже пара пятен имелась.
- Спасибо, - ответил я и начал оттирать кровь.
- Кого это ты так отделал? - поинтересовался Алик.
- Переводчика пленного... - буркнул я себе под нос.
Командир уселся в кресло, вытянул свои длинные ноги и уставился мне в переносицу. Неуютное, знаете ли, ощущение, когда тебе переносицу взглядом сверлят!
- Сань, я честное слово, не знаю с чего я так сорвался... - начал, было, я, но командир прервал:
- А я - знаю! До тебя только сейчас дошло, что вокруг не игрушки! Ненависть попёрла... Вот ты и излил её, как тебе удобнее. Думаю, Док, на твоём месте скальпелем бы махать начал... О, хорошо, что вспомнил! Алик, сбегай, Серёгу позови. Пусть придёт, как освободится. И набор "Чик-чик" пусть захватит.
Когда Тотен ушёл, Саша продолжил:
- Я не за то осуждаю, что тебе планку снесло, а за то, что при всех ты себе волю дал. Ты же командир, пример для многих из ребят. Что он тебе такого-то сказал, а?
- Про права военнопленных заверещал и Женевской конвенцией стращал. Ну, и презрением, как "недочеловека" окатил, куда же без этого...
- Понятно... - задумчиво сказал Саша, - А сейчас что на душе?
- Стыдно мне...
- Это хорошо, что стыдно... Может, впредь волю своим чувствам давать не будешь, ты теперь - лицо "морально ответственное". Держи зверя, Тоха! - с жаром добавил он.
- Я постараюсь, командир.
- Э нет, брат, надо не стараться, а держать... Иначе, как тебе доверять-то? И ещё... Вечером перед сном - сто граммов крепкого в обязалово. Понял?
- Так у меня же печень, забыл?
- Ну, тогда... эти медитации твои, а то нервы сгорят к чертям собачьим.
В этот момент послышались голоса приближающихся Серёги и Алика.
- А набор вы по назначению использовать будете, или так - попугать? - спросил я, уходя от больной темы.
"Набор "Чик-чик"" - такое прозвище дали в команде походному хирургическому набору, что Док возил с собой. Правда, из-за специфики своих будней, ну, и по приколу, Серёга напихал туда довольно много чисто стоматологических инструментов, коими пугал иногда людей несведущих. Помню, на одной из игр он долго стращал "пленного", потрясая мундштуком для проведения искусственного дыхания "рот-в-рот" и сопровождая свои пляски следующим текстом: "Это - Г-образная анальная трубка для введения в прямую кишку кипятка или горячего чая, как минимум с пятнадцатью кусочками сахара!"
- Там видно будет, - ушёл от прямого ответа Саша, - Ты сегодня ни в каких допросах участия принимать не будешь. Хватит! Иди, Ваню смени. Считай это тебе наряд в караул за невыдержанность.