Аннотация: Когда рыболовецкое судно в промысловом режиме, команда работает восемь часов, потом восемь часов отдыха и снова на работу.
- Подъем! На постановку!- дверь в каюту не просто распахивается от удара кулаком, а с треском врезается в переборку.
Открывать глаза не хочется. Лежишь и слушаешь удаляющиеся дальше, по коридору, грохот открываемых дверей и крик тралмастера. Лихорадочно цепляешься за призрачные клочья сна, удержать бы их в себе, на весь день - яркость праздника, восторженность небесной глубины, эту женщину с летящими волосами...
- Хорош дрыхнуть! На палубу! - судя по приближению голоса, тралмастер уже возвращается назад.
Придется вставать. Мутное стекло иллюминатора, с плохо зачищенными следами белой краски. Распластанная по нему серо-зеленая волна, сквозь которую нехотя проглядывает рассвет. Переваливаешься через бортик койки, босыми ногами на холод палубы. Хорошо, что до робы, рабочей одежды, тянуться недалеко. И, хотя палуба уходит из под ног, и, поднимаясь на верхнюю палубу приходится крепко держаться за поручни, ты понимаешь, что, если старпом в четыре часа утра объявляет постановку трала, значит шторм стихает - "убивается".
- Приятного! - входишь в столовую команды.
Вся вахта уже в сборе. На столах, по случаю штормовой погоды застеленных мокрыми чистыми тряпицами, чтоб не скользила посуда, чайники с чаем, хлеб и миски с маслом.
Горячий чай из щербатой эмалированной кружки окончательно вымывает из тебя остатки сна. Белая такая кружка, с олимпийским мишкой.Трёп о погоде, о суке-старпоме, об утре. За окнами столовой - далекий рассвет, медленно выползающий из мутной толчеи волн. Никаких мыслей, пустота внутри, как будто тебя вывернули наизнанку, вытряхнули последние крошки и выбросили за ненадобностью.
Уже в тамбуре, когда, поверх теплой одежды, натянули роканы (прорезиненные оранжевые комбинезоны и куртки с капюшоном) - последний перекур перед выходом на палубу.
Может это и хорошо, что голова не забита мыслями, потому что впереди восемь часов тяжелейшей, изматывающей работы, где любой мыслительный процесс противопоказан.
А зачем думать? За тебя уже все решили. Решили родители, давшие тебе жизнь во время какой-то маевки. Решила школа, кое-как доведя тебя натянутыми "трояками" до средненького образования. Решила армия, где за два года ты научился наматывать портянки, пить неразбавленный "сучок" и разбирать АКМ-С на скорость. Вот и сейчас за тебя все решил старпом, который в тепле ходовой рубке, "расклинившись" между лобовым иллюминатором и тумбой эхолота, с кружкой дымящегося кофе и незажженной сигаретой, вдруг решил, что шторм сходит на "нет" и пора ставить трал.
И тебя, как и твоих товарищей, делающих последние торопливые затяжки, ждет восемь часов мокрой скользкой палубы, скрип ваеров*, натянутых как смертельные струны, холод металла, радующая глаз любого рыбака плотная забитость трала, упругие тушки ставриды, льющиеся серебряным потоком в горловину люка.
- Пошел трал!!!- хрипом динамиков сверху, с ходового мостика.
Пошире ноги на качелях палубы и нет никакого дела до мягкой розовости прозрачного рассвета, до величественной неподвижности альбатроса над волнами, до колючих струй дождя, летящих параллельно палубе тебе в лицо. Главное - чтобы трал уходил в воду равномерно, без рывков. И за восемь часов вахты у тебя не найдется минуты, чтобы посмотреть на море, разве что подойдешь к борту и сплюнешь в воду. После вахты вернешься в каюту, швырнешь робу и завалишься в койку. Твои глаза закроются от усталости, прежде чем голова коснется подушки.
А море будет мерно качать тебя, переваливая судно с борта на борт мокрыми лапами волн.
*ваер - стальной трос, на котором судно тянет за собой многотонный трал