|
Михаил жил в нашем селе давно. Десять лет назад он пришел в деревню хромой и неулыбчивый с одним желанием - работать. И теперь никто не мог представить Еремейкино без нашего "хорошего доставалы". Находясь в должности завклуба он обнаружил в себе необычный и редкий по тем временам дар - он мог достать все что угодно. Нужно было лишь откомандировать Мишку в центр. И уже к вечеру, максимум через день, необходимое "нечто" появлялось в деревне. Его любили и уважали все. Энергии он был необыкновенной. Уважение к нему было настолько велико, что когда Сашка Кривой, местный ловелас закрутил с Мишкиной Людкой, то впоследствии сам же Сашка (человек крайне бестыжий) пришел и повинился перед Михаилом. В селе до сих пор не могут забыть, как отреагировал тогда Мишка. Он ни слова ни говоря выбежал из избы и побежал в свой клуб. Сашка испугался - в клубе находился старый "Максим" и, говорили, что если его зарядить, он вполне рабочий. Народ постепенно собрался перед клубом. Михаил вылетел из клуба и в руках у него была... ооогромная балалайка, непонятно когда и как попавшая в клуб. Никто в деревне никогда не играл на ней, потому что даже не мог представить, как это делается. Что тогда вытворял Михаил на этой бандурине пересказывали сотни раз. Но Сашка к Людке больше не подходил. Впрочем, Людка прожила недолго: пошла в лес за ягодами, попала в трясину и не вернулась. Михаил тогда с головой ушел в работу и после этого стал просто золотым профессионалом. Вообще наше село славилось благополучием. Но работали мы, как все, а процветанием были обязаны исключительно Мишке и его удивительной способности. Не помню, кто предложил, но на сорокапятилетие правление решило сделать подарок Мишке и отправить его в Сочи. Он долго отказывался, но в конце концов его убедили. Еще с вечера ходил Мишка по деревне, заглядывал в дома и спрашивал: - " Чего привести с Югов-то?". Но все отнекивались, благодарили: - "Ничего не надо, Миша. С юбилеем тебя, отдохни, как следует!". Последняя, к кому он зашел была Тетка Аглая... Аглаин дом находился на самой окраине, прямо перед лесом. Черный от сырости и времени, лохматым вороном выглядывал он на дорогу. Даже садовые деревья запущенные и неухоженные в любое время года выглядели весьма зловеще. Ведьмина обитель да и только. И лишь одна деталь нарушала общее невзрачие. Это был почтовый ящик. Новенький, блестящий покрытый голубой эмалью, он был виден издалека. Кусочек неба на земле. В тот вечер, подходя к дому тетки Аглаи Михаил заметил, что ящика нет на месте... - Здорово, тетка Аглая! Как жива- здорова? - Спасибо Мишенька, живем помаленьку. - Уезжаю завтра, на юга - кости греть. - А коли заслужил - чего ж не съездить. Доброй дороги. - Может привести чего... - Да нет ничего не надо Мишенька, а если помочь хочешь, принеси пожалуйста ведро с краской, оно в сенях стоит. Я, тут, видишь ли ящик покрасить собралась. - Да ты что! Он же у тебя новый совс... - Надо, Миша!- Аглая посмотрела прямо в глаза Михаилу и добавила- Мне так надо... Молча, Мишка прошел в сени, молча вынес ведро с черной краской и все с тем же красноречивым молчанием долго наблюдал, как Аглая не умело, но очень старательно малевала кистью по блестящей лазури. Потом помог повесить изуродованный ящик на забор, соорудил самокрутку, закурил и внимательно посмотрел на Аглаю. - Слушай, тетка Аглая?- спросил почему- то шепотом Михаил - Скажи, а зачем тебе это надо? Аглая сделала вид, что не слышит, а когда Мишка попытался спросить еще раз, вдруг сказала, тоже почему-то шепотом: - Ты, Миша смеяться будешь или, еще того больше, не придешь никогда. - Это еще что за концерты? - У каждого свои, Мишенька. - Слушай, - Мишка нахмурился - Ты мое слово знаешь. Так вот даю тебе слово, что не хихикну. Аглая помолчала и приподнялась к самому уху Мишки. - А никому не скажешь? - Ни одной живой душе. Она опять помолчала, снова приподнялась на цыпочки и, опять же, на ушко сказала слова, от которых зашевелились волосы на голове у Мишки. - А вот как сыночек- то мой, Иван- то приедет. Увидит он ящик- то и скажет: - "Убери мам. Срам- то какой!" Я и уберу, тут же уберу... И оттого, что Аглая произнесла эти слова таким спокойным, очень серьезным тоном - стало Мишке как-то... Иван не вернулся с войны лет 15 назад и примерно с тех пор Аглая и стала затворницей. Михаил вышел от Аглаи покачиваясь. Никак не мог забыть он даже не слова Аглаи, а этот тон, с каким она выговаривала эти слова. Спокойный, уверенный. И была в нем кроме вполне понятной причины еще и такая тоска... Долго еще тяжелым аккордом звучала она в сердце Мишки, когда собирался он в тот вечер в свою заслуженную поездку. А наутро он уехал и через месяц вернулся. И на этом можно было бы и закончить рассказ. Но только говорят, что еще через месяц после его возвращения, к дому тетки Аглаи подошел молодой белобрысый парень в выцветшей гимнастерке. И больше никто не видел страшного уродливого ящика, два месяца висевшего на заборе тетки Аглаи. А Мишку после этого переставали называть "наш доставала", а называли просто... Колдун. |
|