В подобных случаях надо увольняться чуть раньше, чем опомнятся мстители.
Жизнь свою я всегда представлял как-то идиллически, книжно. То ли она такой сама мне представлялась, то ли я подсознательно хотел её такой видеть? Но так или иначе все мои поступки чаще всего и были продиктованы этой идиллией. В принципе, ничего плохого в этом нет, я люблю серое расцвечивать, если бы...
... если бы эта идиллия заканчивалась привычным разочарованием, чаще же она становилась причиной драматических коллизий.
Вот одна из них, последняя.
* * *
Всё случилось спонтанно: меня в который уже раз жестко, несправедливо наказали. В такой ситуации "обижаться" рискованно, я притаился в ожидании худшего.
Спас Васильев.
Правильно было бы сказать, что в какой-то момент общая "беда" объединила наши судьбы: я висел "на волоске" и в этом смысле был вполне компромиссен, Васильеву же, наоборот, внезапно подфартило и он "лез из кожи вон", пытаясь найти себе замену. Всё совпало: я вдруг оказался на его месте, он же ретировался в Подмосковье, где ждала его синекура.
* * *
Талантов особых за мной не значилось и потому местным начальством это назначение воспринималось больше как случайность, оправданное лишь решимостью Васильева не упустить своего шанса. Поэтому и отношение ко мне было поверхностным: мало кто верил в мои способности на этот пост, да и сам я не слишком рассчитывал на успех. Вместе с тем, то ли по причине своей идилличности, то ли из беспонятия происходящего, не воспринимал его угрожающего характера, несуразности жизни воспринимались мной как неизбежность и даже как задачка на сообразительность, тем более, что я как бы не особо и дергался, так, плыл по течению, обстоятельства понукали мной, а случайности не сильно печалили, если бы, конечно, они, случайности, не были слишком жестоки. Так бывает, когда вещью дорожишь только потому, что нет решимости выбросить её. Эта нежданная должность и казалась мне, как раз, тем, чего лишиться я мог без сожаления.
К тому времени я уже успел понаделать ошибок в осознанной деятельности -- то есть в деятельности, которая помимо обычного инстинкта предполагает и разумность -- и если бы представить ведомость успехов и ошибок, то, думаю, правый столбец оказался бы богаче.
* * *
Не скажу, что объем выпавших на мою долю хлопот был чрезмерен, но среди новостроек была одна, возле которой сразу же завязалась кутерьма, давившая с двух флангов: особая важность с одной стороны и нереальность по срокам строительства - с другой. Нереальность чуть расхолаживала усердия местной власти, тогда как особая важность больше беспокоила министров с обеих сторон.
Когда контролируют министры, то более всего это отражается на спинах руководителей промежуточного звена, то есть на спинах главков и потому нам, трестам, остается лишь прикидываться исполнительными, прекрасно понимая на ком лежит ответственность. В то же время на важные, но не реальные объекты внимания главков не хватает и потому объекты эти автоматически передаются на произвол трестов, не теряя при этом своей важности.
И вот, в этой "интересной" ситуации мне вдруг выпадает уникальный случай реализации своих идиллий на важном и в то же время "нереальном" объекте, то есть я мог "побаловаться" и в тоже время в случае неудачи сослаться на признанную всеми нереальность. Понимая это я все же побаивался неудачи как причины последующих упреков. А по неопытности не мог предвидеть ещё более драматичных последствий.
* * *
В шахматы играю слабо, но стиль поиска решений тот же: трудно ищу невидимое начало процесса, двигаясь пятками вперед до тех пор, пока не запнусь за искомое. В данной ситуации я не собирался ничего изобретать, твердо понимая бессмысленность экспериментов, мне было достаточно энергично действовать, стараясь избегать повторения тех самых ошибок, о которых заикнулся чуть ранее, при этом все мои действия были хаотичны, эмоциональны, авантюрны, но не без уверенности в существовании выхода и выход этот, пока ещё невнятный, пасмурный, проблесками редких импульсов уже поддразнивал мой разум.
Собственно говоря, иксом в этом несложном уравнении был только способ ускорения. И это не производительность, и не количество рабов, и не скоростная техника - всё это лишь иллюзорность - успех покоился в техническом разрешении проблемных узлов самого проекта: он казался мне несовременным. Помощи ждать было не от кого и я решился на авантюру, провокационность которой состояла в том, чтобы пользуясь "слезной" просьбой министра-заказчика во время предварительного обсуждения реальности стройки, предложить ему ни много ни мало переработать проект по замечаниям найденного нами нового мощного субподрядчика, который отказывался от осуществления решений действующего проекта. Переработка проекта без гарантии её эффективности могла урезать значительную часть и так уже недостающего времени и в этом смысле министр рисковал бы больше меня, если бы согласился.
Надо различать просьбы: просьба заказчика до начала работ дает тебе определенный козырь в такой игре; тогда как подобная ей твоя просьба к заказчику уже в процессе работ оказывается беспочвенной, ибо легко снимает ответственность за результат дела со всех участников, но обоснованно оставляет её на тебе, ибо нет таких событий, таких задач, таких приказов, которые могли бы стать роковым приговором исполнителю в случае его убедительного оправдания неуспеха. Поэтому вся активная сутолока, суета вокруг важного дела обычно сводится лишь к тому, чтобы обезопасить себя, достойно уйти от ответственности, успеха же самого дела жаждет лишь авантюрист в надежде на яркую победу.
Но министр согласился.
А далее оставалось лишь использовать все факторы успеха, что и было исполнено "по полной программе" в порядке строгой очередности и так, чтобы каждая последующая становилась реальной по причине реальности предыдущей: требования министра-заказчика стали стимулом быстрой переработки проекта; появившаяся теоретическая реальность позволила добыть лучшую в этих обстоятельствах технику, а наплыв неплановых исполнителей, привлеченных открывшимися условиями переработанного проекта, вдесятеро ускорил темпы строительства.
_____