Бронтман Лазарь Константинович. Экспедиция Папанина на Северный полюс. Часть 5. 1937 г

Бронтман Лазарь Константинович : другие произведения.

Экспедиция Папанина на Северный полюс. Часть 5. 1937 г

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Оставить комментарий © Copyright Бронтман Лазарь Константинович (werify@mail.ru) Размещен: 28/01/2004, изменен: 28/01/2004. 55k. Статистика. Очерк: Мемуары		Ваша оценка:
Аннотация: Вылет на поиски Мазурука- безрезультатно. Мазурук выходит на связь. Прилет его самолета в лагерь полярников- все в сборе. Обустройство лагеря, совещания командиров. Прощание с папанинцами, вылет в обратный путь. Алексеева оставляют из-за недостатка бензина.

Тетрадь Љ 11 28.05.37- 06.06.37

28 мая

Проснулся в 5 ч. дня. Холодно что-то. Рядом лежит Шевелев. Матерится.

-Как бы хорошо было, если бы Мазурук был здесь.

Пошел наверх, в самолет. Володя и Юра уже ладят обед: из кают-компании несется соблазнительный запах.

-Закрой дверь, - кричит Молоков.

-Не раздражай. Пойдем, Лазарь, погуляем.

Пошли. Сходили сначала в канадские владения, потом- короля Датского (Гренландия), потом в Норвегию. До СССР решили дойти вечером.

Пуржит слегка, ветер, темп. -8о.

В 20 часов обед был готов.

Написал статью Молокова- 293 слова, Папанина- 108 сл.

На обед- коньяк, суп гороховый с шкварками, котлеты куриные, какао со сдобными сухарями. К обеду- Нарьян-марский хлеб (отлично сохранился, ибо замерз).

Залез к Шмидту в палатку. Спирин спит. Отто Юльевич, Водопьянов и Бабушкин играют в преферанс.

-А в шахматы, Отто Юльевич?

-С удовольствием, только я свои карманные, к большому сожалению, оставил на Рудольфе.

-У Кренкеля есть.

-Отлично, обязательно.

Зашел Эзра. Мой способ долбления ледовых якорей принят везде на полюсе. Эзра рассказывает, что со льдины они вылетали 4 раза, первый раз прыгали с ропака на ропак, летела посуда, но самолету хоть бы что.

Сейчас 22:40, Молоков нашел у себя книгу "Обрыв" Гончарова (с трогательной надписью "Герою Советского Союза Василию Сергеевичу Молокову от пионеров и октябрят 16 школы Дзержинского района г. Москвы. 5.IV.1963г.) и пошел читать в палатку.

Я сказал:

-Василий Сергеевич, когда уснешь- я буду читать.

-Есть у меня еще одна книжка, - сказал Молоков, - и достал "Ленин и Сталин. Собрание важнейших материалов".

-Дай мне, - сказал быстро Орлов и унес в свою палатку.

Папанинцы завалили пол своей палатки шкурами и переехали. Шкуры- в несколько слоев. Пристраивают снежную кухню.

10:45. Сыплет легонько снежок, проглянуло солнце, темп. -5о.

Сережа перебирает с руки на руку женский чулок (они у нас вместо тряпок). Нюхает.

-Нет, не пахнет...

Стромилов получил радиограмму из дома: "Поздравляем геройского полюсника".

-Где ж тут геройство, никак не пойму.

-Эх, дорого бы я дал, чтобы посмотреть издали хотя бы одни номер "Правды".

Вчера еле-еле уговорил Молокова дать радиограмму домой.

Федоров сидит на полу палатки, чертит карту дрейфа, проверяет астрономические вычисления. Солнце тускло просвечивает.

-Все равно- лучше тут редко.

Ширшов строит стену кухни, аккуратно пилит ножовкой снег на кирпичи-завод!

29 мая 4 ч. утра.

Через час- трое суток, как ты на СП. Лагерь спит. Перед сном ходим друг к другу в гости.

Сейчас зашел к Кренкелю. Вертится ветряк, заряжает аккумуляторы.

-Не натопишь этой бандуры, холодно будет?

-Конечно, зато для аппаратуры хорошо ровная температура.

-Кого поймал?

-Мало пока занимаемся. Некогда. Вот улетите- тогда возьмусь. Тут хорошо- трамваи далеко. А так Коминтерн почти не слышен, ночью пойдет хорошо. Зато любители идут: Ленинград, Москва, Европа, особенно хорошо американские. А займусь - и Австралию достану.

В 3 ч. утра Спирин пошел сверять по радио хронометр. Перед этим сидели у нас в самолете- вычисляли дрейф. Оказалось, средняя скорость за 6 суток= 0,18 мили в час.

Сейчас попили чайку. Жалеем, что нет пеликана- надолго бы хватило. Василий Сергеевич советует варить невкусно- тогда меньше будем есть.

Вспомнилось, Головин рассказывал забавный случай с Линделем. Линдель повез пассажира на Челюскин. Не заметил, что полный фюзеляж снега. Тянет и тянет машину назад. Надоело, сел. Обернулся: к пассажиру:

-Слесай, торога грязная!

А до Челюскина еще 50 км. Тот в панику:

-Как же я дойду?

-Ничеко, тут тебе всякий торогу покажет.

Да на прощание посоветовал:

-По сторонам поглядывай, а то тут метведей много.

И улетел. Прилетел на Челюскин. Там полундра. Послали людей. Нашли. Линделя чуть под не упекли.

Каждый час Стромилов ищет Мазурука. Кличет его и все побережье. А его все нет. Обидно- сидит где-то близко и нету.

-Что ж, - говорит Водопьянов, - хочешь, Алеша, поискать- 10 000 выложу!

-Давай! Только вперед и на это место.

-А тебе , Лазарь, как свечку- 5 статей вне очереди передадим, когда найдем (Шевелев).

Нашлась в лагере еще одна книга- "Ваши крылья"- у Машковского. Тоже очередь.

Бабушкин побрился. Завтра будет бриться Молоков. Сниму.

Алексеев сегодня гонял своих механиков- почему не умываются и не чистят зубы.

Шмидт надраивал Бассейна.

-Снегом, - говорил он и растирал лицо и руки снегом, - очень хорошо.

Шевелев разрешил Стромилову принять от Диксона частные радиограммы. Молодец! Получили Папанин, Морозов, Иванов, бабушкин, Трояновский, Шмидт ("Юнион Трибьюн") и я (от Васьки и Зины).

6 час. утра. Докончил со Спириным статью. Ребята греют куб, собираются бриться, мыться. Я ложусь спать.

Лежал 2.5 часа- не мог уснуть. Читал "Обрыв"- не помогло. Встал, оделся, прихожу в самолет.

-Где ж ты был? -встречает меня Шевелев,- Как же ты пропустил?

-Что?

-Какой кадр!

Смотрю- и он, и Молоков, и Юра- бритые. На мостике бреется Володя. Я его снял два раза.

Начали и меня зудить: брейся!

-Небритого из экипажа вон! - решительно сказал Молоков.

Сел. Кровь хлестала, как из поросенка. Но мужественно добрился.

Сейчас в 10 ч. утра садимся завтракать: кофе с молоком, колбаса, сыр, хлеб.

Папанинцы на нартах свозят все свои разрозненные вещи, Сережа соскребает снег с плоскостей.

Симка принял мне три радиограммы, одну от Железнова, вторую от Морозовых, третью- от Абрама.

В 12 ч. проглянуло солнце. Я, Молоков, Ритсланд легли спать. В дыру просунулся Шевелев.

-Думаю, можно лететь искать Мазурука. Пускай хлопцы пока разогревают моторы.

-Хорошо, а мы хоть немного поспим.

Уснули. Через полчаса проснулись. Влез Шевелев:

-Товарищи командиры, вставайте. Начальство благословило. Просится много народу. Беру двоих- Машковского и Гинкина- они глазастые. Виленскому отказал- куда ему, больному.

-Василий Сергеевич, а меня возьмешь?

-Конечно.

-Мешки брать?

-Обязательно. И одну палатку.

Моторы уже крутились. Деятельно помогали Бассейн, Морозов, Гинкин, Питенин. Неуемно работали Володя, не спавший уже сутки, Орлов, спавший не более часа.

Взяли на всякий случай еще четыре папанинских банки, все лампы, люльки, стремянку.

Все готово. Летит 11 человек: Шевелев, Молоков, Орлов, Ритсланд, Ивашина, Фрутецкий, Гутовский, Стромилов, Я, Машковский, Гинкин.

Спирин дает Ритсланду последние наши координаты, определенные в 16 ч. Федоровым: 89о10"N и 36оW и координаты Мазурука 89о30" и 105оW. Алеша перед этим совместно со Спириным разработал детальный план поисков.

Быстрый разбег. Отрываемся довольно легко. В 16:14 взлет. В 16:17 ложимся на курс. Алеша установил СУК. Ведет Молоков. В штурманской еще Шевелев, Машковский и Гинкин. Смотрят во все стороны. В фюзеляже у окон- я (у левого) и Гутовский. У механиков следят Ивашина и Фрутецкий. С пилотского сиденья обозревает Ритсланд.

Смотрим так, что аж резь в глазах. Впечатление такое, будто песку насыпали. До хера подозрительных точек, пятен, тире. Шевелев с биноклем бегает от одного к другому, проверяя.

Высота понемногу доходит до 800. Так в среднем и идем. В стороны видно километров на 15. Внизу большие поля, дальше пошло много трещин, разводий. Слева суживающаяся стена тумана. Молоков ведет машину по СУКу, но вскоре солнце закрывается облаками и он переходит на гирополукомпас.

Стромилов непрерывно слушает, держит связь со Н-170. Пройдя 33 минуты курсом и не обнаружив ничего (прошли 52 мили), повернули направо. Шли так 6 минут (10 миль) и затем обратно к лагерю. Увидели его примерно за 25-30 км. Обратно шли по радиокомпасу.

Таким образом, шли так, что самолет Мазурука оставался в центре треугольника. Но его там не было. не было и по сторонам, разве только слева от нас, где туман не давал видеть дальше 5 миль. В общем, мы осмотрели площадь около 6000 квадратных километров.

Шли на посадку. В 17:29 были над самолетами. Стромилов смотал антенну. И в это время Стромилов без антенны принял следующее:

"17:20 волне 625 м= мы в 20 часов. льдине все порядке РК Установили баян СК вышел строя РМ я его слышу"

Передача была детской, неуверенной, давал по букве, с большими перерывами не точно, очень медленно

В 17:35 блестяще сели. Молоков подрулил на старое место. Доложили Шмидту. Он выразил большое сомнение в точности их координат и предположил, что они должны быть левее нашего курса, там, где туман.

-Я ставлю тут точку, проверьте потом.

Я с Юрой занялись обедом.

Молоков ругается: зря сожгли 800 кг. бензина.

-Не зря, - говорит Шевелев, - знаем, что работают на "баяне", волну и срок. Вот только, мудак, координаты не указывает. Пришел Спирин : "Пора бы домой. Надоели мне эти полюса".

Готовим щи, сосиски с яичницей, чай. Перед обедом съели по бутерброду с паюсной икрой.

Ровно в 19:45 Стромилов сел за приемник. В 20 часов он заорал:

-Вылезает, гад! Приготовьте движок для передатчика.

Вбежал Шевелев:

-НА всех трех самолетах вылезает!

Аккуратов передавал Диксону:

"Принял РМ выслушал телефоном возможность приема ограничена аккумулятор прошу сроки передаю десять часов тридцать минут и 22 часа принимаю в 23 часа не более 10 минут прошу зоны и пеленг Рудольфа 30 в 11 часов на 20 минут и координаты других кораблей на льдине ОК все порядке здоровы бодры ждем распоряжений начальника экспедиции РК"

Включили передатчик Стромилов взывал в микрофон:

-Вызываю самолет Мазурука, вызываю самолет Мазурука. Говорит машина Молокова, говорит машина Молокова.

Затем взял микрофон Шевелев, сообщил, что все самолеты в лагере Папанина. Пусть скажет каков аэродром, точное место, когда собирается вылетать, дал ему наши координаты, потребовал подтверждения слышимости.

Аккуратов с самолета Мазурука вцепился в волну Диксона, боялся его отпустить и давал Диксону, а не нам. Давал следующее:

"20:35 YPJ сейчас буду связываться с лагерем. Вас слышал. Дайте их координаты. Аэродром будет готов через один день".

Наконец, ответил и нам:

"21:00 Слушаю РМ вас телефоном волне 800 метров. Дайте сегодня в 23:30 пеленг для настройки . У нас все в порядке аэродром кончаем первый погодой идем для соединения вами после пеленга связь до 00:30"

В 11 часов вечера дали пеленг

В 0:30 слушали, звали, не отвечает.

Спать!

30 мая

День чудесный. Солнце прогревает яростно. Теплынь, на солнце 0о, в тени- семь. Ребята все моются на улице в рубашках, сушат на лыжах и палатках меховые вещи.

Утром Мазурук передал свои новые координаты. Оказывается, он на 89о92"N и 93оW. Неудивительно, что не нашли- на 30 миль в сторону. Всего от нас до него около 100 км.

Все только и делают, что ругают его на все корки. Шевелев ходит тучей.

-Не весел Марк Иванович, - говорю Шмидту.

-Есть от чего быть невеселым, - грустно ответил он и зашагал по дорожке взад и вперед.

К очередному сроку Мазурук не явился.

Наконец, около 16 ч. дня удалось установить с ним прямую связь по телефону. Он сообщил, что аэродром готов и они ждут распоряжений.

-Какой аэродром?

-50х700 м.

-Сумеете взлететь сами?

-С такой нагрузкой нет.

Короткое совещание у микрофона.

-Так вот, - говорит Шевелев, - Посылаем к вам Молокова, он поможет вам сделать аэродром, заберет часть груза.

-Спасибо!

Мы начали греть моторы. Однако, вылет отложили до 19 часов, ожидая сведений Мазурука о погоде.

В 19 ч. он сообщил: видимость 2-4 км., низкая облачность (а 15:00 была облачность высотой 1000, видимость 50 км.)

Что ж, лететь нельзя. Вылет отложили. Сейчас сидим на стороже.

Днем я со Спириным стояли около его самолета. Вдруг услышали пение птички. Куночка! Птица на полюсе!!

-Мы ее, наверное, в крыле привезли, - сказал Отто Юльевич.

-Я сейчас во все поверю, - сказал Спирин- Может быть тут и звуковое кино недалеко.

Гутовский и Орлов ходили гулять к трещине. Бедный, но маршрут.

Вечером у нас сидел Шмидт и все наши ребята в наушниках слушали специальный концерт из Москвы.

Эрнст впервые услышал Коминтерн- испанские события, новости СССР. Рады. Кренкель получает бесчисленные радиограммы любителей с просьбой установить связь.

-Потом, когда вы улетите.

Сыграл сегодня первую партию со Шмидтом. Это была и первая партия в шахматы на полюсе. Я играл белыми, предложил спокойное начало, он его принял. Я постепенно атаковал и в конце концов устроил страшный напор всеми фигурами на королевском фланге. Шмидт защищался очень точно- малейший промах и я бы его раздавил. Вылез, начал на меня напирать, не рассчитал, увлекся- и я его кончил. Проиграли варианты.

Только отложили партию (в 2 ч. ночи), влазит Водопьянов:

-Я тебя всюду искал. Пойдем, статью пишу.

В флагмане пусто. Мы сидим вдвоем. Я пишу под диктовку и тут же переделываю. Михаил кипятит чай. Выпили. Я его немного подзудил, он пошел, разбудил Шмидта, заставил подписать, принес с торжеством Стромилову. Тот немедля передал- 829 слов за 46 мин.

31 мая.

Проснулся от шума ламп. Оказывается, грели наши моторы- хотели лететь к Мазуруку. В это время тот сообщил, что попытается вылететь один. Бензина мало- мы с удовольствием отложили. Ждали, ждали. Днем Мазурук сообщил: аэродром еще не готов, низкая облачность- 200 м., видимость 4-5 км, дайте координаты.

Спирин дал наши координаты на сегодня : 89о11" и 40оW (несет обратно), Леша- время по Гринвичу ( "алло, когда подойдет минута- дам два длинных и один короткий. ти-и, ти-и, ти! Прилетайте скорее, надоело ждать!").

Затем Спирин прочел Аккуратову лекцию, как пользоваться СУКом и радиокомпасом- эх, штурман! Это была первая лекция по радио в Арктике.

Днем было солнце, затем погода испортилась. Запуржило. Папанинцы закончили кухню- просторно, в стенах снежные шкафы, даже гвозди набили.

Симка весь день возился, готовил "Онегу" к разговору с Москвой, наконец, все было готово. В 20 час. он начал вызывать по телефону Диксон. Следовали традиционные "алло, алло, как вы нас слышите? даю для настройки- раз, два, три, четыре, пять...". Затем- то же с Москвой. И вот, наконец, микрофон берет Шевелев:

-20:35. Москва, Москва, говорит полюс, говорит полюс, радиостанция самолета Н-170 РВ у микрофона Шевелев и Водопьянов, как слышите?

Москва отвечала, что слышит. Говорил Воробьев, затем Янсон. Мы временно прервали разговор, дабы переговорить с Мазуруком. Затем около полуночи опять.

Микрофон, чтобы не шумел мотор, протащили под фюзеляж. В Москве подошел Бергавинов. Шевелев рассказал ему о положении дел, о Мазуруке. Затем коротко приветствовал Молоков. Шевелев от моего имени передал просьбу позонить Мехлису.

Бергавинов ответил, что в Москве холодно, вы, мол, отворили ворота Арктики. Подошел и выступил Шмидт. Он говорил очень серьезно о радости нашей за страну, о наших личных переживаниях, о неожиданности помпы в обществе, передавал, что все бодры и сделают все необходимое, жалел, что Москвичей нет с нами. Водопьянов сказал, что играем в преферанс, а Бабушкин пожалел, что нет бильярда.

Говорили сначала через Диксон, а потом непосредственно. Все волнуемся- шутка ли- 4000 км., полюс заговорил. Вот тебе и страна ледяного молчания. У Симки даже голос срывается. Наконец, у Москвы (РБО) скис передатчик и разговор прекратили.

Экипаж нашего самолета- сплошь патриоты "Правды", да еще какие! Спирин по моей просьбе написал статью "На полюс!" Вчера я заметил, что Эзра ему возвращает что-то. Сегодня, узнав о статье Водопьянова, Спирин подошел ко мне и сказал: "Я дал Виленскому, передавай свою быстрее".

Я подошел к Отто Юльевичу, показал статью.

-А я уже подписал Вашему коллеге, то же самое- сказал Шмидт, - тема одна.

Я положил статью в карман, рассказал ребятам. Днем Спирин заглянул в самолет.

-Гони отсюда христопродавца!! - заорал Гутовский.

А Фрутецкий добавил:

-Пуская идет на 172-ю, Виленский там. Штурман просто адресом ошибся!

Красиво здесь. Особенно при солнце. Кристально чистый снег, блестит миллиардом искр, красавцы самолеты, голубое (а в очки- зеленое) небо, ровное поле, а по краям причудливые ропаки и торосы. На девственно покрове четкие следы лыж, экзотические розовые палатки, причудливый ветряк, антенны. И облака какие-то своеобразные, легкие, перистые (при солнце).

Сугробов и Гинкин налаживают Папанину движок, он ходит по всем самолетам и берет вещи (у нас -бачок, трубы, чайник). Днем разложил на солнце отбивные- проветрить.

1 июня.

Ночью Стромилов принял несколько молний Мехлиса, датированных 26 мая. Порядочно шли!

День серый, низкая облачность, туман, ветер, сравнительно тепло. Мазурук сообщил, что у него - то же, аэродром расширили, сейчас он 100х700м., ждет погоды.

Папанин пригласил меня отведать торта из цинкового ящика. Торт мировой, делала Бабушкина.

-Похвали!

Охотно, есть за что.

Днем пришел на самолет Виленский. мы варили обед. Вспоминали различные московские блюда.

-Надо пикулей достать из крыла- сказал Орлов

-Меняю на сухари, - быстро оживился Эзра

-Давай. 3 пачки за банку.

-Каких: белых или черных?

-Черных, они питательнее..

-Нет, дорого.

-Как хочешь, поищи дешевле.

Папанинцы весь день ладят флюгарку, устанавливают на крышу палатки самописец. Женя разбил палатку для гравитационных наблюдений, установил маятниковый прибор для определения силы тяжести.

Когда мы собирали флюгарку, подошел Шмидт:

-Евгений Константинович. Я разработал математическую теорию нашего дрейфа. Хотите посмотреть?

-Еще бы!

Ушли со Спириным в палатку. Час сидели, разбирали.

Вечером сидели со Шмидтом в рубке Кренкеля вдвоем:

-Как вы думаете, Отто Юльевич, не лучше ли оставить одну машину здесь, чем гнать две на 85о и потом опять держать страну в напряжении?

-Нет. Отправляясь сюда, я считал вероятным, что одна машина может разбиться, может быть даже будут человеческие жертвы. Все обошлось пока хорошо. И надо показать класс- довести все машины до дома.

Молоков по этому же вопросу заявил:

-Нет, нельзя целую машину оставлять. Подумать даже не могу. Вот если подломается- тогда легче.

Федоров рассказал результаты магнитных наблюдений. На 70о меридиане склонение было 110о к W (или 40о к W от Гринвича). Горизонтальная составляющая около 3000, т.е. в 5 раз меньше, чем в Москве и примерно такая же, как на Челюскине.

Ветра преобладают падающие - N, NW и W. Южные и вестовые крайне редки.

2 июня. Статья Папанина.

Наконец осуществилась наша долгожданная мечта. Мы на Полюсе. Остаемся работать для торжества советской науки. Веками человечество мечтало достичь СП. Мы задались целью не только проскочить ось мира, но жить здесь и работать. Это стало возможным только благодаря высоким технологиям СССР, блестящим сталинским кадрам, неутомимой поддержке коммунистической партии и лично т. Сталина.

Мы очень тщательно готовились к этой зимовке. В результате годичной работы мы обеспечены самым современным научным оборудованием, блестящим снаряжением Делали все заново, специально для этой экспедиции. Все это уложилось в весьма скромные габариты. Аналогичная зимовка на материке весит около 150 тн., у нас- 9 тн. Мы были ограничены ибо летели самолетами. Сюда входит всё- приборы, жилье, топливо, продукты, оружие, мы сами. Все портативное, легкое, но вместе с тем, удобное, надежное. Достаточно сказать, что наш дом весит 450 кг. (зимовочный на 4 человека - 75 тн.).

Прилетев сюда, мы почувствовали, наконец, что мы дома. Все засучили рукава. Прежде всего, установили связь, дали знать, что всё в порядке. Разбили легкие палатки, установили на снегу моторчик, мачты.

Затем немедленно создали метеорологический пункт: метеобудка, самописцы, вся аппаратура, необходимая для наблюдения и регистрирования погоды и ее изменений. Через несколько часов мы уже дали всему миру первую метеосводку с Северного Полюса. С тех пор она дается регулярно четыре раза в день.

Лишь после этого мы поели, установили походную жилую палатку. Три дня мы ждали прилета остальных, провели астрономические наблюдения, определили углы дрейфа, обследовали льдину. 26-го прилетел самолет Молокова. Мы немедленно разгрузили его, потом появился Алексеев- там была наша палатка. Свинтили, обтянули брезентом, сделали фанерный пол, потом резиновый надувной, потом покрыли шкурами, поставили алюминиевые койки, столик . Тепло, уютно. Висит портрет Сталина, чье имя для нас - победа, и карту СССР.

Пристроили снежную кухню, к ней тамбур и получилась квартира из 3-х комнат, правда без удобств, но зато на солнечной стороне и лифта не требуется.

Вообще, первые дни мы посвятили строительству с помощью участников экспедиции построили большую просторную радиорубку из снежных кирпичей и машинное отделение, установили ветряную электростанцию, которая снабжает наши аккумуляторы электрической энергией, обеспечивая связь. Разбито в палатках: метеостанция, гравитационная станция, склад радио-имущества, гидрологическое оборудование. Остальное - склады.

Сделали лунки, проверили толщину льда,

2 июня.

Пуржит, низкая облачность, паршивая видимость. Но вообще тепло. Вчера- -2оС, сегодня- 0оС. За холодом прямо хоть на южный полюс лети!

Шевелев сегодня обходил машины, спрашивал - кому чего привезти с ледоколом.

Бассейн попросил: "Блядь и три запасные втулки к ней".

Идет ледяная крупа. Будет полундра по очистке самолета от наледи.

Так оно и оказалось. Вечером все чистили машину. ВМЗ здесь нет, и нам пришлось проделать мучительную и очень кропотливую работу.

Снег таял на крыльях и стекал на палатки. Все они вымокли. Брррр.. На полюсе быть в мокром скучно! В самолете везде капает.

Федоров сегодня обошел льдину. Трещины кругом- мы на острове. Его размеры 2,5км.х 1,5 км. Папанинцы уже присмотрели на всякий случай вторую льдину по соседству.

Шевелев развивал мне сегодня план трансарктического воздушного сообщения Москва-Полюс-Чикаго с участием нескольких запасных аэродромов, приводимых в порядок танками-амфибиями. Погоду и маяк будут давать советские станции на Рудольфе, полюсе, в Гренландии и две- на северном побережье Канады.

Мазурук что-то за последние двое суток молчит. Сейчас, в 12 ночи он было вылез, но у него что-то не ладится с передатчиком.

До нас донеслось: "Ждем вызова и ваш самолет".

Что за новости? Какой еще самолет? Неужели к ним все-таки гнать самолет? Дзердзеевский дает на завтра погоду- можно бы вылетать на Рудольф, а тут эти малые дети 100 км. долететь не могут- хотя бы попробовали!

А гнать к ним самолет- это значит пропустить погоду- раз, и во-вторых -наверняка оставить одну машину на полюсе. Бензина-то нет!

Да и кто поручится, что их последние координаты не такая же липа, как те, по которым мы однажды летали.

-Мне и сейчас сердце свербит за ту тысячу литров, - говорит Молоков.

Отправил сегодня очерк "Жизнь на полюсе"- 370 слов, корреспонденцию на 120 слов, статью Ритсланда- 570 слов, ответ Молокова 80 слов и молнию с просьбой взять ответ Шмидта Нюс-Таймсу.

Послал радиограммы Левке, Абраму, Мирецкому, Волконскому, Погосову, Фариху, Башкову.

День вообще тяжелый. Написал, кроме всего перечисленного статью Папанина- 740 слов, корреспонденции Симке, Ивашине, Орлову.

В 12 ночи Мазурук, наконец, вылез. Он четко и весьма недвусмысленно, правда без объяснения причин, попросил прислать самолет. Итак- полундра!

Вчера говорил со Шмидтом.

-Как вы думаете, - сказал он, - я хочу написать в "Правду" статью, научную статью о льдах полярного бассейна.

-Это очень хорошо, О.Ю., но мне кажется, что лучше сначала написать директорскую статью об экспедиции. Ведь вы сейчас в первую очередь - начальник экспедиции, а лишь во второю- полярник.

-Пожалуй, вы правы. Я подумаю и напишу.

3 июня.

Досидел до 11 утра. Не спится. Не спится и Юре Орлову. Кипятили чай, разговаривали.

-Сын у меня должен родиться в июле, -сказал Юра, - хорошо бы успеть.

-Если хочешь сына- сношай в кепке, - наставительно произнес Стромилов.

Гутовский составил список вещей, которые нужно привезти Ледоколом: колеса, 40 тн. бензина, 50 летных комбинезонов, 50 летних шлемов. и т.д.

В 0:24 вылез Мазурук: "Все в порядке, кроме связи, аэродром раскис, поэтому боимся, что своими силами не взлетим. Просим ваш самолет".

Отвечал Шмидт: "Самолет пошлем. Постарайтесь сделать две вещи: обязательно сшейте ремень, чтобы передатчик работал, второе- вы давно не давали своих координат, пользуйтесь каждым просветом, чтобы определиться, иначе вас будет трудно найти".

У нас пасмурно, тепло -4оС.

-Какой ветер? - спросил Молоков.

-С носу, - ответил Ритсланд, -а сторону света не знаю.

Зашел Папанин, рассказал, что ночью видели чистика. Итого две жизни на полюсе пуночка и чистик.

Федоров начал определение силы тяжести. Дело на десяток часов. Ширшову надоело ждать лебедку от Мазурука и он приспособил нарты под лебедку. Хочет с ними добраться до 1000 м.

Альтиметр ушел под землю- будет погода.

Жуков плачется: "Ой, до чего водки хочется!"

Рассказывает про полюс:

-Предупредил всех за 20 минут, потом сообщил. Определил по счислению и проконтролировал сомнерами. Затем выбрали поле, сели. Сразу провел определение, на всякий случай беря 3 меридиана -Рудольфа, Гринвича и произвольный. Результаты сошлись. 89о52". Просидели 33 часа и спать не хотелось. Через пару часов установили связь с вами. Вылетели по СУКу, затем увидели. Сейчас при сличении секстана с точным федоровским теодолитом оказалось, что мой врет на 8 минут. Т.е. мы сидели точно на полюсе. Это пока предположение, кое нужно будет проверить- проверив прибор в Москве.

Послушав Мазурука в полночь, Шмидт пригласил меня сыграть в шахматы. Он переехал в белую папанинскую палатку. Сыграли две партии: первую (белыми) я выиграл, вторую, зевнув коня, проиграл.

-Хоть случайно, но выиграл, - говорит Шмидт.

Получил радиограмму от Зины, ответ Фариха. Передал молнию о птицах и Мазуруке, статью Папанина.

Стромилов страдает от желания связаться с коротковолновиками. Слышит Англию, Америку, Гавайские острова, кто-то зовет Австралию- у нас слышно.

-Сегодня , видимо, перешагнули 89 параллель, - сказал Шмидт.

-По счислению? - спросил я. Все засмеялись.

Шмидт обсуждал с папанинцами их жратву. Указал им, что всего достаточно. По его совету они взяли дополнительно ящики сухарей и сахара.

Сходили с Шевелевым в последний раз за 89о посрать в районе полюса, когда-то еще придется!

Выпросил у Папанина зубную щетку, у Алексеева немного порошку, почистил зубы и почувствовал себя другим человеком.

3 ч. утра. Заходил сейчас Федоров проверять хронометр. Возится с силой тяжести.

4 июня.

Широта- 88о58" (на 11 ночи).

Получил от Леопольда сообщение- очерк напечатан, статья Ритсланда тоже. Янсон сообщает Шмидту, что выделен ледокол "Садко", будет готов к 10-му. Привезет все заказанное.

Сегодня Федоров закончил определение силы тяжести. Потратил два дня непрерывного наблюдения за маятником по 12 часов в день. Ничего работка!

Наиболее крупным событием явилась первая гидрологическая станция. Утром Ширшов утащил свою нарту к трещине, пустил барометры на 300, 500, 750 и 1000 м., начали вытаскивать, вытащили два- на втором почтальон застрял. Петя огорчился, но еще больше было его огорчение, когда он вгляделся в показания первого барометра с горизонта 300 метров.

-Плюс 0,62?? Не может быть, врем термометр!

Следующий его убедил. Не выжимая двух остальных, снова установили вытащенные барометры на 300 и 400 м.

Положительная!!

И так тащили все, затем взяли еще 7 проб с разных горизонтов и под конец пустил на поверхность (1, 10, 25м).

Работали до 3 ночи. Крутили по 50 метров- Папанин, Молоков, Спирин, Машковский, Ивашина, Орлов, Ритсланд, Трояновский, сам Петя, Эзра и я. Я выудил рукой бокоплава- первый рачок северного полюса, затем поймали еще несколько мелконьких. Петя остался взять пробу поверхностного планктона.

Шмидт написал короткую радиограмму в 4 адреса, я- очерк.

5 июня.

Вчера в 19 часов наконец вылез Мазурук. Он заявил, что посоветовавшись с Дагмаровым и Козловым боится, что не сможет найти и при посадке на льдину разобьет машину, а, посему, просит ТБ-3.

Мы начали греть моторы. Запросили координаты. Он дал 88о55" и 95o. Молоков явно выразил свое неудовольствие и недоверие координатам.

В 0 час. к микрофону подошел Водопьянов. Он говорил прямо и честно.

-Слушай, Мазурук. Если лететь к тебе, значит надо оставлять машину на полюсе обязательно. Пойми, еб твою мать, ведь жаль живую машину кидать!

-Лечу! - ответил Мазурук и пропал.

В 5:30 появился снова.

-Моторы прогреты, все готово, сматываем антенну, вылетаем через полчаса. Слушайте нас в воздухе!

Юра и Машковский выложили "Т" из мешков спальных, остальные разметили флажками аэродром, отметили торосы лопатами, установили на всех машинах дежурства с биноклями. Шевелев объясняет, как найти по облакам нас - слева от курса светлая кромка). Все рации лагеря работали, говорили, слушали.

И вот, наконец, сообщение: "Иду на курсе".

Жуков дает ему пеленг, Стромилов слушает, на всех самолетах битком народа.

-Дайте высоту облачности, - просит самолет.

Дали.

Все всматриваются. Шмидт взволнованно ходит по кромке.

-Вижу!! - заорал Трояновский.

Верно, идет! И общее оживление.

Водопьянов немедленно зажег дымовую шашку. Самолет, идущий чуть вбок, завернул к нам.

-Ух, красота! - говорит Водопьянов, - все сейчас будем вместе.

Оживление, разговоры, радость. Весь лагерь в сборе.

-Ух, по черному топится мотор, шурует лопатами- говорит Бассейн.

7:10. Вот уже слышен рокот моторов. Бывшая точка стала черточкой, линией, самолетом.

-А ты, детка, боялась, - говорит Шевелев.

Все смеются.

Развернулся, отлично сел. Радость встречи. Бегает кругами пес.

Немедленно началась разгрузка.

Совещание в палатке.

Присутствовали: Шмидт, Дагмаров, Водопьянов, Молоков, Спирин, Шевелев, Мазурук, Алексеев, Бабушкин, Козлов, Эзра, я.

Шмидт: Вопрос вот в чем. Возможно, что сегодня улетим. Надо быть готовым. Сколько тонн бензина у нас?

Водопьянов: 4700 литров. Должно хватить до Рудольфа.

Молоков: 4100 литров.

Алексеев: 3150 л.

Мазурук: 3400 л.

Шмидт: Итого, 15350 литров. Из которых надо некоторую долю оставить Папанину. Думаю, около 500 литров.

Прошу каждого сказать, сколько он считает до Рудольфа.

Водопьянов: Без плутания и запаса надо лететь 6 часов. С большим риском, но должно хватить. Т.е. 4000 литров. Значит не хватает, но немного. Главный вопрос обсуждения- что делать? Три варианта:

1.Идти всем на Рудольф.

2.Одну машину бросить тут, на трех машинах идти уверенно.

3.Часть машин доходит до Рудольфа, остальные до 85о, садится и ждет.

Мазурук: Не верю литромерам. Надо перекачать в средние баки- будет ясно.

Алексеев: Не думаю, чтобы врали.

Молоков: Я им верю.

Козлов: Я тоже.

Спирин: Делить поровну- на 5 часов 45 минут. При скорости 170 км/ч нужно на 6 часов 15 минут. Следовательно, 4 машины без хорошего попутного ветра не дойдут. Значит, надо оставлять одну. (Водопьянов: "Две!") машины на 85о. Без ветра 190 км/ч не будет, а ветер- сомнительно.

Шмидт: Отсюда пойдем прямо на Рудольф. Через полюс ни к чему. Все 4 корабля разновременно побывали на полюсе. Отсюда до Рудольфа не 1000 км, как Вы считаете, Спирин, а меньше- плюс некоторый запас, разумеется (километров 50- для нашего случая крепкий).

Алексеев: Надо иметь на взлете не более 4200 литров. Иные цифры преуменьшены. Скорость надо считать, как 155км/ч. Следовательно, с прогревом и рулежкой- по 4300 литров.

Шевелев: Совершенно правильно!

Молоков: Неизвестно, сколько остается в баках невыработанного?

Спирин: Не меньше 200 литров.

Шевелев: У каждой машины немного бензина меньше, чем полагается по теоретическому графику. Я считаю, что на каждую машину надо не меньше 4200 литров. Этого хватит на 7 часов с минутами. И с меньшим запасом в воздух выпускать нельзя.

Шмидт: Значит не хватит, значит всем машинам идти до Рудольфа не хватает. Что товарищи предлагают?

Дагмаров: Я за крайнее решение- оставить здесь одну машину. Экспедиция страшно затягивается, погодой мы здесь не владеем. С 85о может поучиться тоже, что и с нами. Погода может затянуться и вся страна будет нервироваться.

Алексеев: При полете сюда полоса самых хороших аэродромов началась между 84о и 85о, дальше ухудшалась, и лишь немного выравнивалась к полюсу. Я за посадку на 85о ,скажем, двух машин и против оставления здесь.

Шмидт: (Читает свои записи о путевых вычислениях).

Спирин: Это было 2 недели назад.

Шмидт: Я думаю, что выбрать аэродром не 84о-86о можно.

Молоков: Если мы не будем считаться со временем, то, безусловно, машины можно посадить там, если ускорить дело- то оставить. Я читаю, что мы можем ждать и идти всеми.

Водопьянов: Этот вариант 85о связан с огромным риском. Может быть, эти места закрыты облаками, ежели пробьемся, все поля кажутся одинаковыми и можно разбить машину. Если идти - то только наверняка, зная погоду там. Мы перегробимся там. Я предлагаю :

1. Оставить здесь машину и идти тремя машинами прямо

2. Если все же лететь, то вызвать с Рудольфа на помощь машину ( Р-5) и посадить метеостанцией. А так идти глупо.

Бабушкин: Конечно, поля там есть. Однако, их могло поломать и штормом. Водопьянов прав: не зная погоды, лететь туда очень рискованно. Надо вызвать Р-5. Он это сделает совершенно спокойно. Я за то, чтобы самолеты отсюда забрать, принять все меры.

Шевелев: Наиболее существенное соображение Дагмарова, но сейчас после вашего опыта успокоятся, привыкнут понемногу. Остальные соображения- не существенны. Совершенно ясно- надо выслать туда разведку. На 85о он нам должен будет привезти около 3000 литров, да сам иметь еще 4000 литров. Закачка 7000 литров потребует (учтите, что к приходу самолетов будет заправлено в бидоны 2000 литров) 7-8 часов.

Молоков: 4 часа.

Шевелев: Следовательно, на все про все нам нужна погода на 16-18 часов. Вырваться можно будет быстро.

Шмидт: Мы никогда не брали подряда на короткую экспедицию. Страна вовсе не думает, что это можно сделать скоро. Но чего страна хочет, чтобы тот большой успех был продолжен в том же стиле. Если мы выкинем машину- никто нас не осудит, но это минус. Мы должны показать, что наша страна настолько уверенно владеет Арктикой, что не только достигает полюса, но и умеет сохранить материальную часть. Тем паче, что на лыжах мы вернуться уже почти не успеем. Ледокол с колесами будет готов к 10-му числу. "Садко" добираться до Амдермы надо 5-7 дней, до Зфи- столько же, плюс (в обоих случаях) полундра, выгрузка. Следовательно длительность операции все равно обеспечена.

Так или иначе, мы, видимо, весь июнь сидим на Рудольфе. Время есть. Риск? Да. Но посмотрите -все садились хорошо. Особых трудностей не было. Может быть хорошего льда и не было, но при поисках льдину, видимо, найти можно. Есть известный риск, как во всякой арктической операции. А было бы весьма красиво и для страны полезно (а, кстати, миллион -есть миллион), если все машины вернутся. Итак- идем все, часть садится. Сколько?

Дагмаров: Лучше две машины, чтобы остальные дошли уверенно.

Спирин: Ежели одна подломается- вторая поможет.

Козлов: Только при хорошей погоде. Если облачность- поломка гарантирована.

Шмидт: Если Дзердзеевский скажет, что на всем пути ясно- верить можно, но разведка не помешает, и поможет. Прошу обсудить - надо ли его сажать?

Козлов: Искать его будет трудно.

Алексеев: Сажать не стоит.

Молоков: Тоже- пусть скажет погоду, состояние льдов. Иначе- лишняя морока.

Шевелев: Если у Дзердзеевского будет неуверенность- обязательно послать. Сажать ли - если погода отличная- не сажать, если неровня- сажать, но не связывать выбором аэродрома.

Все согласны?

Шмидт: Вылететь ему надо при все обстоятельствах. Пусть летит - это дает больше уверенности, только какие же машины куда идут?

Алексеев: Я делаю заявку на сидение.

Шевелев: У кого бензина меньше, тот и садится. Следовательно, 169 и 172.

Шмидт: И опыт уже есть. (смех).

Мазурук: Я - солдат. Прикажут- сяду.

Шмидт: Есть приглашение пойти спать.

Запросили Дзердзеевского о погоде- прогноз неважный. Посылает на разведку Р-5.

-Я думаю, лететь все-таки можно, - говорит Спирин.

-Нет, - ответил Шмидт, - нас никто не торопит. Незачем излишне рисковать, раз мы так блестяще сделали операцию, не надо усложнять без нужды.

-Когда рапорт?

-Я думаю, когда будем улетать. Иначе получится, что все дело было в Мазуруке.

-Отто Юльевич, кому принадлежит полюс?

-Море- тому, у кого сильнейший флот, полюс- у кого сильнейшая авиация.

Папанинцы собрали лебедку (снял Ширшова и Папанина за монтажом), мы раскапываем лунку.

6 июня.

Ранним днем в палатку влез Лешка. Он держал в руках птичку- пеночку. Она испуганно мотала головой.

-Вот представитель фауны полюса, - торжествующе заявил Лешка.

-Ты чего чужих кур воруешь? - раздался за стеной крик Папанина.

-А ты их не распускай по всему полюсу, - обиженно ответил Ритсланд.

С трудом протиснувшись, Папанин влез в палатку и забрал полярного кенаря.

Папанинцы усиленным темпом монтируют лебедки, дабы успеть смерить глубину океана.

Так и не успели!

Вечером погодка у нас улучшилась. Появилось солнце. Немедленно сели на Дзердзеевского. Он сказал, что по трассе мы, очевидно, проскочим, но на Рудольфе заряды, и что делается на 85о- он не гарантирует.

-Греть моторы!!

Началось!

-Василий Сергеевич, палатку сматывать?

-Погоди пока.

Грели. В 12 ночи получили второй прогноз- более удовлетворительный. Крузе, сидящий на 85о, давал облачность высотой 1200 метров, отличную видимость.

Шмидт и командиры сели писать рапорт.

Я начал сматывать палатки.

-Погоди, - сказал Молоков, - оставим ее Папанину, да выгрузи из плоскости им все пикули и соусы.

Кроме того, оставили чайник, кое-какую посуду.

Оставляем Папанину литры драгоценного бензина, сами грабим Мазурука и Алексеева.

На площадке перед главной палаткой готовились к митингу. Трояновский устанавливал аппаратуру.

-В какой стороне митинг удобнее для съемки? - спросил Шмидт.

Кое-где уже вертелись моторы. Ширшов заряжал винтовки. Холодно, ветер, то разрывы и солнце. Бежит Папанин с парабеллумом, Кренкель с наганом.

-Всех на митинг, у машин по одному человеку! - приказывал Водопьянов.

Митинг состоялся у черной палатки в 2 ч. утра, моторы заведены. Солнце. Люди с винтовками.

Открыл митинг Шмидт, стоя на нартах. Говорил об успешном окончании первого этапа операции и начале этапа непосредственно дрейфующей станции. Потом говорил Папанин. Зачитали правительственный рапорт от экспедиции. Приняли единогласно. Под троекратный залп Кренкель поднял на одну мачту государственный флаг СССР, на другую- потрет Сталина. Потом с обнаженными головами все участники экспедиции пропели "Интернационал". Митинг окончен.

-Лететь!! - скомандовал Шмидт.

Все кинулись к машинам. Моторы уже вертелись, быстро закончили последние приготовления.

Папанинцы, взволнованные, бегали от машины к машине. Стромилов и Шевелев неслись с запасными теплыми вещами, выпрашивали еще. Носился пес Веселый.

Папанин подошел ко мне:

-Зайди, Лазарь, ко мне домой и, в случае чего, как товарищ напиши прямо- не трать зря денег.

-Брось, Митрич!

-Да это я так... Вот возьми негативы, отпечатай обязательно.

-Следи, Лазарь, за домом, сообщай, помогай. Если жены будут нам писать, что "Правда" заботится- во-о-от такие статьи будем посылать, - говорит Эрнст.

-А "Говорит Полюс" пришлешь?

-Обязательно.

-Да, вот эту статейку ты уж последний раз своим почерком, Константиныч, написал. Дальше сами будем марать, - волнуется Папанин.

Шмидт стоит в стороне, смотрит задумчиво вдаль. Лицо его строгое и грустное. Улетаем!

К нему подходят папанинцы- обнимают, целуют, прощаются, благодарят.

-Вот рапорт, - говорит Шмидт Кренкелю, - передайте, когда мы улетим.

-Пора! - машет из люка Водопьянов.

Шмидт, подняв прощально руку, уходит в самолет. Папанинцы раскачивают хвост -я снимаю.

Ревут моторы. Н-170 идет на старт, бежит и быстро отрывается. За ним незаметно для нас, отрывается Мазурук.

Я и Трояновский стоим, снимаем папанинцев. Эрнст потрясает чьим-то добытым примусом.

Снимаю, снимаю без счета. Опустевший лагерь. Стоят палатки. По ветру развевается красный флаг и портрет Сталина.

Молоков без нас выруливает на старт. Мы обнимаемся, целуемся, лезем в самолет. Он продолжает рулить на старт.

Папанинцы стоят возле молчаливой группой. Я стою на зыбком трапе.

-Эх, - кричит Папанин, бежит ко мне, мы снова крепко целуемся. Он очень сильно взволнован.

-Не забывай, Лазарь, друзей, - кричит он мне и вдруг спрашивает: -а щеточка где?!

-У Жени! -отвечаю я уже из дверей сквозь рокот.

Молоков дает газ, быстро отрываемся. С воздуха виден лагерь, одинокие маленькие фигуры, бегущий самолет Алексеева. Грустно!!

Последние координаты лагеря перед отлетом: 88о50" 25оW Взлет наш- 3 часа 37 минут утра.

ПОЛЕТ.