Бронтман Лазарь Константинович : другие произведения.

Дневник событий 1940-1941г

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Беседы с Коккинаки, Папаниным. Гибель "Малыгина" в Охотском море, его безрезультатные поиски. Поездка в Армению, встречи с лидерами республики. Посещение монастыря Эчмиадзин, встреча с Католикосом всех армян, экскурсия. Беседы с летчиками в Москве. Новый 1941 год. Поездка в Баку. Встреча с Багировым. Сталин и Большой театр. Отлет на о.Врангеля самолета Черевичного. Беседы с Коккинаки. Шахматный турнир чемпионата СССР. Назначение Л.К.Бронтмана начальником информационного отдела Правды. Совещание ЦК по художественной кинематографии.
  ТЕТРАДЬ Љ 18 03.11.40-25.05.41 г.
  
  
  
  
  3 ноября 1940 г.
  Девяти конструкторам-авиационникам присвоено звание Героев Социалистического Труда. Мне поручили написать опус о пятерке самолетчиков: Яковлеве, Поликарпове, Шпитальном, Микулине и Климове. Написал 200 стр. "Творцы самолетов" (см. Правду от 30.10.40). Беседовал из пяти с двумя- Яковлевым в его наркомовском идеально чистом кабинете и Б.Г. Шпитальным (конструктор вооружений) у него на заводе. Запись бесед см. в блокноте. Обратно Шпитальный подвез меня до редакции. Когда я сидел у него - все время звонил телефон: поздравляли. Затем зашел секретарь:
  -Борис Гаврилович, там цветы принесли ребята из подшефной школы. Поздравляют, зовут в школу.
  -Давно они тут?
  -Часа два. Молчат и ждут.
  -Фу ты, батюшки! Во сколько у нас стрельба?
  -В 6:30. А сейчас вы должны быть у Яковлева.
  -Хорошо. Скажите им, что буду у них в 7:30.
  В машине он рассказывал мне:
  -Знаете, у Яковлева огромное преимущество перед нами, перед Поликарповым - он молод! Помните у Джека Лондона "Кусок мяса"? Как там сказано сильно о молодости! Люблю я Лондона.
  -Когда впервые попал в Арктику, я поразился. В личных библиотеках полярников Дж. Лондон, Ф. Купер, вообще приключенческая литература занимает очень большое место.
  -Это понятно. Ведь все они славят сильного человека. Люблю я эти книги.
  Вчера решили дать снимок этой пятерки и беседу с Яковлевым о стимуле творчества конструкторов. Начал я утром обзванивать. Позвонил Поликарпову:
  -Здравствуйте. Примите и мое, хотя и запоздалое поздравление.
  -Огромное спасибо. Рад, что вас слышу. Ведь мы с Вами старые друзья. Зовете сниматься? Конечно буду.
  Приехали все. Понимали, побеседовали со всеми (см. газету и блокнот).
  
  За последние 3-4 месяца все наперебой спрашивают меня: что с Коккинаки? Говорят, что он разбился? Застрелился? Убит на финском фронте?
  Первоисточником этих слухов послужило радио. Радио его хоронит уже второй раз. Когда хоронили Чкалова, то при выносе урны с прахом из Колонного зала диктор бухнул в эфир: вот несут урну с прахом Коккинаки. А второй раз, судя по рассказам, случилось так. Во время нынешней первомайской демонстрации с Красной площади диктор- писатель- объявил примерно так:
  -Вот идет колонна авиастроителей. Высоко над головами подняты портреты знатных летчиков, отдавших свою жизнь на дело укрепления советской авиации. Вот несут портреты Чкалова, Коккинаки, Серова, Осипенко.
  Так он попал в обойму мертвецов. Досужие радиослушатели, всяк по своему, начали комментировать это сообщение. Так как только-только закончились бои с Финляндией, то наибольшим распространением пользовался такой рассказ: во время выполнения боевого задания Коккинаки принял нашу дивизию за финскую. Он налетел на нее - и, вы понимаете, это же Коккинаки! (дань мастерству покойника!) - разбомбил всю дивизию в чистую. Прилетел обратно, узнал об ошибке и застрелился....
  А Кокки даже и не был в Финляндии!
  Слухи оказались настолько распространенными, что проникли даже в иностранную печать. Некоторые английские и американские газеты писали, что в боях с Финляндией убит известный русский летчик- генерал Коккинаки. Меня об этом спрашивали различные люди и в Москве, и в Чечне, и в Осетии.
  Володя с огромным удовольствием выслушивает сообщения о своей гибели. Смеясь, указывает, что, очевидно, слухи дошли до избирателей, ибо писать стали гораздо меньше.
  Несколько дней назад позвонил мне:
  -Приезжай в картишки перекинуться с покойником!
  Еще в июле-августе я предложил редакции обязательно написать что-нибудь о Кокки, развеять слухи. Редакция согласилась. Я сказал Володе. Он также дал согласие, но предложил, чтобы я приехал в хорошую погоду на завод и сам написал, что угодно. До отъезда на Кавказ я не собрался, ныне- в октябре- снова поднял это дело.
  -Ну приезжай, как будет погода!
  Однако, как я, проснувшись, не позвоню в хорошую погоду- оказывается, он уже успел смотаться и сидит на земле. Наконец, не выдержав, я 31 октября позвонил ему:
  -Давай, просто расскажи!
  -Ну приезжай. Захвати Зину.
  -Нет, без Зины. А то дела не выйдет.
  Поехал. Захватил с собой Коршунова для съемок. Снимали и за письмами и за газетой.
  -Давай что-нибудь повеселее. Снимемся за шахматами.
  Володя страшно обрадовался. Притащил шахматы. Селя с ним и забыли о съемке. Сыграли одну партию- он продул. Потом сел Коршунов- Кокки опять проиграл. Потом притащил костяные шахматы- подарок братьев. Продул мне опять две партии. Огорчился. Но, как всегда проанализировал причины:
  -Я проигрываю потому, что играю неактивно. И меня зажимают. Мало агрессии проявляю.
  Это верно. Играет он прилично, но не активно.
  Около полуночи Валентина Андреевна ушла спать и мы если разговаривать о делах.
  -Я тебе буду рассказывать, а ты сам смотри, что из этого годится. Вот вчера у меня случилась забавная вещь.
  Пошел я на взлет на новой машине, моторы тоже новые. И вдруг перед самым взлетом один мотор обрезает. Ну, поработай он еще три-четыре минуты - и мне уже податься некуда: вмазал бы в аэропорт. А тут сдержал, но аж взмок весь. Ах ты, думаю, гад... Погонял еще: опять обрезал. А мне интересно: на земле это он только дурит или и в воздухе тоже. Накануне летал- и, вроде, ничего, работает.
  Пошел сегодня в воздух. Глаза- на приборах, за взлетом уже не смотрю, не до него, он автоматически получится. Стрелки приборов, как пьяные, а я жму. Взлетел- все в норме. Ну ладно, лечу. Иду на посадку, выпускаю ноги, вижу- замок правой ноги не работает.
  (Этот эпизод я 4 ноября описал в очерке "Испытание в воздухе". К нему надо добавить следующее: решив садиться строго по прямой, Кокки долго выжидал, пока аэродром очистится от машин, пока сядут все, кому надо и не надо. А когда сел сам- заметил впереди "И-16". Фу ты! Кокки проскочил правее его в 5-10 метрах. И только перевел дух- замок закрылся. Вот зараза!)
  Летаю я много. Когда нет опытной работенки, гоняю на серийных. Не из-за денег, а для поддержания формы. И, хотя знаю эту машину, как облупленную- все время ищу для себя новое. То взлетаю, скажем, на скорости 220 км/ч и смотрю, какая у нее при этом скороподъемность, затем беру скорость 200, смотрю, потом иду в вилку 210 км/ч и опять сравниваю. Другой раз стараюсь делать идеальные площадочки или работаю на минимальном газу, или сажаю ее то с креном, то на хвост. Бедному летчику все нужно. Зато, когда меня прижмет, я могу спокойно решать любую задачу, не обращая внимания на технику пилотирования: она у меня получится "сама собой", автоматически, без концентрированного внимания с моей стороны. Теперь понятно, для чего я летаю на серийной?
  Вот, возьми сегодняшний случай с замком, или взлет, или дальние полеты. Или вот еще: скажем, надо провести какое-нибудь комплексное испытание. Приходит начальник летной станции:
  -Владимир Константинович, сделай!
  -Сколько полагается полетов?
  -Десять.
  -Цена?
  -Пять тысяч рублей.
  -Хорошо.
  Я делаю три полета и даю все данные. Он доволен: быстро получил совершенно точные данные, сэкономил уйму бензина. Я доволен. А вообще, за деньгами не гонюсь. Вот, например, на серийных летаю бесплатно. Это мне самому нужно. И каждый полет стараюсь делать ровно, чисто, со смыслом. Я как то привез барограмму- все ахнули. Люди, занимающиеся этим делом барограммным по много лет, говорили, что никогда ничего подобного не видели. Она имела такой вид (рисует идеально симметричный ступенчатый график). А на испытаниях машины недавно привез барограмму (испытание на дальность на 600 км) такую- колебания в скорости - 1 км/ч, в высоте (общая высота 2500 м)- не больше трех метров. А все это- от практики.
  Начнешь же спрашивать наших летчиков серийных: что вы, ребята, так грязно летаете? Они отвечают: "Помилуйте, Вл. Конст., да разве ж можно каждый раз так выпиливать?" А, по-моему, можно и нужно!
  
  7 ноября.
  Сегодня - 23 годовщина Октября. На сей раз я шел в рядах демонстрантов. Сначала предполагалось, что я буду писать отчет о демонстрации, я подал заявку. Потом решили, что я поеду в Литву, а посему поводу заявку срочно заменили. В Литву затем решили никого не посылать. В итоге- сделалась моя Матрена ни павой, ни вороной.
  Все дни стояла холодная, мокрая погода. А сегодня- как по заказу- мировой, солнечный, предельно ясный (но холодный, правда) день. Народу нашего собралось очень много. Шли весело, оживленно. Толкались на остановках, устраивали кучу-малу, качали посменно друг друга, орали "где Цветов?", знакомили его без устали с незнакомыми девушками.
  Придя с демонстрации, я узнал, что звонил Папанин, интересовался моим здоровьем, здоровьем Зины и проч. Я лег спать. Снова звонок.
  -Он спит.
  -Пусть позвонит, когда проснется.
  Звоню.
  -Здравствуй, дорогой Лазурка! С праздником тебя. Ну как здоровье? А ребята? Молодец ты, что написал о Володе (сегодня напечатали "Испытание в воздухе" о Кокки). А то тут такие клеветнические слухи распустили. Очень хорошо написал и очень хорошо сделал.
  -Ну а ты, Дмитрич, как живешь?
  -Да так, неважно себя чувствую. Товарищ Сталин и Молотов велели мне три месяца отдыхать, полечиться, укрепить нервы. Вот думаю завтра уехать недельки на две в Кизляр поохотиться. Приезжай туда, а? Только, смотри, никому не говори об этом.
  -Нет, не смогу. Спасибо. Что нового?
  -Да вот с "Малыгиным" беда... Слышал?
  Эту трагедию я знал. Несколько дней назад, в последних числах октября, в Охотском море разыгрался сильнейший тайфун. В 10- балльный шторм попал "Малыгин", возвращающийся из гидрографической экспедиции по восточной Арктике. На борту- экипаж и члены экспедиции. Всего 98 человек. Капитан- Бердников. Застигло их севернее Олютарки (? неразборчиво). Берега там обрывистые, скалистые, без пристанища. Береговые рации приняли радиограмму с борта корабля, что волной поломало палубные надстройки, затем сорвало крышку кормового люка, залило котельную, вывело котлы из строя. Капитан сообщал, что попытается где-нибудь укрыться. С той поры связь прервалась. Установили круглосуточное наблюдение- не помогло. Затем пришло сообщение, кажется от "Анадыря", что он принял радиограмму, из которой явствовало, что "Малыгин" погибает. И снова ничего. Как только шторм немного утих, в море вышли суда, вылетели самолеты. Никого не нашли. С самолета заметили две пустые шлюпки без людей- видимо, с "Малыгина".
  -Да, слышал, - ответил я. - Новостей оттуда нет?
  -Нет. Видимо, все погибли. Жалко людей, жалко и корабль- был он, правда, всегда как пьяный. Ты видал его?
  -Да, валкий, всегда с креном.
  -У нас забывают, что море- стихия. Вот оно и напомнило. В таком положении могли оказаться и мы с тобой во время декабрьского шторма, если бы я не приказал лечь в дрейф и слить 500 тн. воды. Пойди еще 2 часа прежним курсом- ледокол "Сталин" бы погиб.
  -Да, я помню, когда ты вытащил меня на мостик- я просто ужаснулся. Такой громады не видал.
  -Ну вот. А ведь ты не новичок в море. Бывал и видал порядочно. Тут мне кое-кто говорил- зачем так поздно плавать? Как это - зачем? Раз корабли есть, они должны плавать. У нас еще позже пойдут на Чукотку.
  Поспрошал еще он меня о делах Хвата и Эстеркина, пригласил обязательно зайти после приезда с Зиной и на том простились.
  
  Вчера я встречал Ракоши (см. сегодняшний Љ "Правды).
  
  8 ноября.
  Сегодня работаем. Завтра газета выходит. Этот порядок установлен пару лет назад по предложению т. Сталина- страна должна знать быстро, как прошел праздник. Поэтому же и отчеты о заседании в Большом театре, речь М.И. Калинина дали в номер.
  Между прочим, до заседания шли разные разговоры о докладчике. Сначала называли т. Калинина, потом- т. Молотова, потом- опять Калинина. Видимо, правительство не хочет сейчас давать четкую внешнеполитическую оценку и ясно высказывать свои взгляды. Этим, надо полагать, и объясняется сильно-расплывчатые и общие характеристики т.Калинина. Молотову же так выступать не полагается, он должен говорить четко и конкретно.
  Иностранные корреспонденты, конечно, построили свои отчеты не на том, что говорил Калинин, а на отсутствии в качестве докладчика Молотова- говорит Я. Гольденберг.
  
  Говорил сегодня с Байдуковым. Воздушный парад ему не понравился: очень расклеен, клочковый, большие перерывы, плохой строй. Вообще же, он очень хвалит новую тяжелую артиллерию и автоматическое оружие.
  Занят он по-прежнему испытаниями. Гоняет одну машину.
  -Только вот погоды все нет.
  Посмеялись мы с ним по адресу Хвата. Левка написал Байдуку письмо, состоящее из одного абзаца- столько в нем было вводных предложений. Байдук ответил письмом, все слова которого начинались на "П" - четыре страницы.
  -Пригвоздил я его. Недавно читал книгу об античной философии. Вот и сунул туда шесть фамилий, начинающихся на "П". Пусть роется в справочниках. Впрочем, передоверит вашему "Бюро вырезок". Лодыри вы все!
  
  Сегодня мне предстоит беседовать с прибывшими на праздник делегациями Литвы, Латвии, Эстонии, Бесарабии и Северной Буковины: какие впечатления на них произвели парад и демонстрация. Работа трудоемкая!
  
  Видел председателя Верховного Совета Дагестана. Говорит, что указанием Хозяина конституция СССР издается на некоторых языках Дагестана ( в т. ч. лакском?).
  Перед праздниками говорил с своевременном выходе издания.
  
  11 ноября.
  А жизнь идет! Лишь вчера появилось сообщение о поездке В.М. Молотова в Берлин. Оказывается, вчера же вечером он и выехал. Вместе с ним отправился и Миша Калашников. Он- как будто- единственный фотограф прессы.
  Любопытно, как немцы опекают делегацию. Вчера вечером в секретариат редактора позвонили из германского посольства и попросили, по просьбе Риббентропа, ежедневно оставлять по 32 экз. "Правды" для советской делегации, начиная с 11 ноября. А отсюда они, видимо, посылают их в Берлин воздухом.
  
  Видел Виленского. Рассказывал интересную вещь: на приеме дипкорпуса устроенном В.М. Молотовым 7 ноября, было три Героя : Папанин, Бадигин и Шмидт.
  
  Сегодня вызвал меня Ильичев- в 8 ч. вечера и посадил писать передовую в номер о выборах в Верховный Совет СССР от новых союзных республик. В 12 сдал, а домой попал в 6 ч. утра.
  
  13 декабря.
  14 ноября я выехал в Армению Сделал юбилейную полосу, передал передовую и только собрался приступить к поездкам по стране, как пришла телеграмма Поспелова и Ильичева: выезжать в Баку, делать полосу о соревновании нефтяников. Поколесил немного по храмам Армении и выехал в Баку.
  Из посещений наиболее примечательным был, конечно, осмотр Эчмиадзина. Находится этот монастырь (храм) в Вагаршапате, районном центре, примерно в 15 км. от границы. Об этом монастыре, резиденции армянского папы, я много слышал еще в Москве и, как только приехал в Армению- заинтересовался- можно ли туда съездить.
  -Конечно, - ответил Пирузян. - Поезжай, это очень интересно.
  Несколько позже я был у секретаря ЦК Армении Арутинова (или по местным газетам- Арутюняна). К слову говоря, он производит очень сильное впечатление. Своеобразное, чрезвычайно запоминающееся лицо, высоченный лоб, умные, внимательные, очень спокойные глаза. И что меня поразило как газетчика: необычайная требовательность к точности цифр. Ни одной цифре он не верит, требует обоснования. Опасаясь потока юбилейной похвальбы, он приказал пользоваться (в статьях, докладах) только цифрами ЦНХУ. Раньше местные работники считали, например, что в Армении 12 вузов. После справки ЦНХУ их стало 11. Когда Арутинов писал для меня статью, ему и дали эту цифру. Он потребовал списка вузов. В числе их значился институт повышения квалификации учителей. "Какой же это вуз, не учитывать!" И написал "10 вузов".
  Долго мы с ним говорили о сегодняшнем и завтрашнем дне Армении. Страну он знает и любит. Он считает, что будущее ее- индустрия, хлопок, виноградарство, а хлебные культуры отомрут, как только сверстается общий зерновой баланс страны. Ибо не по-хозяйски сеять на земле, дающей обильные плоды и виноград- малодоходную пшеницу.
  Горячо советовал он мне поглядеть мелиоративное переустройство земли (в пустынях выросли совхозы), посмотреть многосемейных ("у нас это счастье"), посмотреть национальное искусство.
  Я спросил про Эчмиадзин. Он рассмеялся:
  -Поезжайте. Это, конечно, интересно. Сейчас там осталось мало народу, но место важное. Реальная сила их очень велика, с нами они в высшей степени лояльны.
  Числа 27-28 ноября мы поехали. В составе сей экскурсии находились: я, спецкор "Комсомолки" Ник. Маркевич, редактор ереванского "Коммуниста" чудесный парень Рачик Григорян, артист-чтец Сурен Качарян, и милиционер, которого нам дали вместо пропуска в погранзону.
  Дорога отличная, накатанная. По дороге мы заехали и осмотрели развалины древнейшего храма "Бдящих сил" Зварнотц (VII век )и высящийся, как стрела, храм какой-то святой армянской великомученицы Репсима (VII век). Но чистой езды до Вагаршапата не больше часа.
  Вагаршапат - нормальный по виду районный центр. Отличие его от других селений состоит в том, что в нем много древних храмов (V - XII века), и много старых вековых домов (жилых). В центре городка расположен монастырь Эчмиадзин, обнесенный невысокой каменной стеной. Лицевую сторону стены заменяет бывшее здание духовной семинарии, где по слухам учился и Микоян (светских школ в старой Армении не было). Ныне в этом здании расквартирована воинская часть. Бойцы ходят по территории монастыря, у главных врат стоят легковые машины, мимо окон бродят танки. Картина умилительная.
  Дело было уже сильно под вечер. Я наспех снял внешний вид храма и особливо его резную колоколенку с великолепным орнаментом. Навстречу нам вышел монах в черном капюшоне. Он сказал, что уже поздно осматривать храм. Я попросил разрешения его сфотографировать.
  -Пожалуйста. Только пришлите карточку.
  Маркевич и я сделали несколько кадров.
  Тем временем Качарян поднялся в покои Светлейшего. Тот вышел. Сурен представился. Светлейший (он временно исполняющий обязанности Католикоса - Католикос умер два-три года назад) сказал, что ему очень приятно видеть столь известного артиста и добавил, что в виде исключения он сам покажет нам храм.
  Несколько минут спустя он вышел во двор. Высокий рост, несколько тучный, полное лицо, усы, бородка клином, заплывшие умные глаза, капюшон. Монахи немедля раскрыли двери. Мы вошли в храм.
  Католикос нам пояснил, что центральная часть храма построена в III веке, пристройки немного моложе.
  -У нас есть легенда, - сказал он, - что святой дух спустился с неба по лучу. Луч упал именно на это место, поэтому здесь и построен храм.
  Внутри храм высок, гулок, с великолепной акустикой. Центральная часть храма выстлана коврами. Наш чичероне показал нам два трона Католикоса- подарок американских армян и , кажется, иранского шаха. Один из них- черного дерева, превосходной резной работы, верх его увенчан моделью Эчмиадзина. Алтарь прикрыт шелковыми занавесями сработанными в седой древности.
  На возвышении, похожем на эстраду (не знаю, как оно называется) стояли два огромных в полтора роста человека серебряных подсвечника- подарок американской общины.
  На стенах висели древние картины и кое где виднелись остатки фресок. Полностью они сохранились только на своде купола, образуя чудесную расцветку.
  -Да, храм сильно нуждается в ремонте, - говорил Католикос. - Наше правительство было столь любезно, что разрешило послать двух братьев заграницу для сбора средств. Один из них писал мне весной из Франции, что крупный французский банкир обещал дать солидные средства на ремонт. Не знаю, до ремонта ли ему сейчас, - заметил Святейший с тонкой усмешкой. - Другой сообщал из Америки, что им собрано 36 тысяч долларов. Но этого, конечно, мало. Я думаю, что наше правительство пойдет нам на помощь и поможет восстановить, реставрировать этот замечательный памятник древней культуры. Я имею сильные основания на это надеяться, - повторил он.
  -Вот только плохо со стенными фресками. Их трудно восстановить. Полные рисунки этих фресок скопировал еще до революции один петербургский художник. Примерно в 1925-30 г.г. он предложил купить у него рисунки за 20 000 рублей. Не знаю, почему наши отказались. Сейчас этот художник умер и где находятся рисунки- неизвестно. Есть, правда, еще один путь: один из храмов в Персии (Иране, Турции??) раскрашен так же под фрески Эчмиадзина. Но туда надо посылать целую экспедицию.
  Разойдясь, Католикос решил показать нам даже левую ризницу. Мы прошли туда. Дверь ее была заперта английским замком.
  -Третий век и английский замок! - рассмеялся Качарян.
  Она оказалась битком набитой всякими богатствами. Слева стояли огромные шкафы со всякой церковной принадлежностью, справа- полки и утварью. Многое лежало просто вповалку.
  Католикос подвел нас к одному шкафу, где были составлены жезлы.
  -Тут жезлы епископов, митрополитов и Католикоса. Вот эти жезлы может трогать только Католикос.
  Он взял один из них и подал Качаряну:
  -Не правда ли, превосходен? Он сделан из оникса.
  Качарян и я любовались изумительной работой мастера. Он казался совсем призрачным, нежным. Верх был украшен крестом, густо усыпанным самоцветами.
  Последний луч солнца упал в узкое оконце ризницы и камни засияли водопадом света.
  -Это бриллианты? - как-то испугано спросил Качарян.
  -Да, бриллианты, - меланхоличным будничным тоном подтвердил Католикос.
  Он показал нам еще несколько превосходных жезлов, затем перешел к головным уборам и наплечникам- шелковым, бархатным, вышитым золотом.
  -Вот на этом наплечнике изображен одноглавый орел, символ того, что Католикос, охраняя паству, должен быть таким же зорким. А вот тут вы видите уже двуглавого орла. Это - дань времени, - заметил, усмехнувшись, собеседник.
  Он показал нам затем огромные серебряные священные котлы тонкой художественной работы, сосуды с миром ("где по преданию сохраняется капля мира, положенного при основании храма"), десницу святого Петра, какой-то святой скребок ("ученые доказывают, что он действительно очень стар"), картины.
  Умный и хитрый, он нам не говорил про веру, про Бога, а показывал действительно замечательные, действительно старинные вещи, каждый раз ссылаясь на выгравированный или вышитый год издания, на свидетельства ученых. Можно представить себе, сколько собрано богатств в Эчмиадзине, если то, что мы видели стоило 10-15 млн. рублей. А ведь мы видели только ничтожную часть. О правой ризнице он даже не говорил (а Григорян говорит, что она потрясающа), да, кроме того, есть еще подвалы!
  Отвечая на вопросы Маркевича, Католикос рассказал о строении его епархии за границей, сообщил, что "наше правительство любезно разрешило провести в будущем году выборы нового Католикоса", на которое съедутся 80 наших делегатов и 52 заграничных. Компания уже началась.
  Прощаясь, он спросил Качаряна , собирается ли тот дать концерт в Ереване?
  -Да, 30 ноября.
  -А что вы читаете?
  -Давида Сасунского.
  -О! Я обязательно приду послушать. Я иногда хожу на концерты. Видите ли, я и сам немного композитор. Я написал литургию на четыре голоса и Ипполитов-Иванов дал ей лестный отзыв. Но сейчас занимаюсь мало: некогда, да и потребление этой музыки уменьшилось.
  Мы вышли на улицу. Католикос поклонился нам и ушел.
  -Он не подал руки, - заметил Григорян, - потому, что его руку полагается целовать. Он боялся либо поставить нас в неудобное положение, било самому оказаться в оном.
  
  25 декабря.
  Два разговора с Коккинаки. Вчера вечером он позвонил мне.
  -Могу дать интервью. Можешь?
  -О чем?
  -О преферансе.
  -Могу.
  -Выезжай.
  Утром в этот день у нас была лекция проф. Розенталя "Основные черты диалектического метода". Володя сидит на четвертой главе. Я позвонил ему и он очень заинтересовался.
  -Ты обязательно сообщай мне о всех лекциях. А сегодня, если не уйду в полет, обязательно приеду.
  Вечером он вспомнил об этом в телефон:
  -Я не был.
  -Видел.
  -Летал.
  -Видел.
  -Ну это ты уже врешь! Я в другую сторону ходил. Сел. Пересел на новую и опять пошел. Езжай скорей!
  Приехал. Сели втроем: Володя, Валентина Андреевна и я. Затянулась пулька до часу. Потом начался, не помню с чего, летный разговор. Зашла речь о том, что неправильно объединять всех летчиков-испытателей под одну гребенку: одни испытывают опытные машины, вторые- серийные, третьи- в войсковой части.
  -Абсолютно верно. Вот сейчас проводят аттестацию летчиков-испытателей. 10-12 человекам дают первую категорию. Знаешь, кто там: Моисеев, Калиншин, Громов, Егор и я. Кое кому из нас дают эту категорию по выслуге лет. Что значит испытатель первой категории? Он должен сесть на любую опытную машину. А кто сядет? Громов сядет? Нет. Моисеев, Калиншин? Нет. Моисеев вообще на опытных не летал. Там требования для первой категории: иметь не меньше восьми опытных машин. Это же чушь! К восьмой машине летчик либо разбивается, либо уходит в тираж. Ну у меня сеть, у Громова, вот, пожалуй, и все.
  Зашла речь об отдельных летчиках:
  -Пионтковский? Юлиан был настоящим испытателем, на 120 процентов. Вот ты говоришь, что у него была великолепная рефлексология. Совершенно точно. Как он летал и особенно садился! Помню, когда мы все трое работали у Николая Николаевича Валька, сажает машину, бежит - ну вот смотри весь стол- я останавливаюсь посередине, а Юлиан- чирк и готов (Володя показывает четверть длины стола).
  -Стефановский? Подлинный, серьезный, настоящий испытатель. Его слову можно было верить. Летает одинаково хорошо на всех машинах. Здоров, как бык, а это много значит.
  -Евсеев? Большой бы толк из него вышел. Серьезный, пытливый, решительный человек. Помню Клиент Ефремович хотел пустить его на командную работу, я отсоветовал.
  -Супрун? Ну это классный летчик, грамотный, смелый, но не испытатель. Это у него случайно. Это- боевик.
  -Ильюшин? С хорошей головой. И с большой, что ли, партийностью. Умный мужик. Бывает, конечно, что делает плохие вещи, но больше хороших, чем плохих.
  -Верен ты ему, Володя! Другой бы давно его бросил, при первом провале.
  -Конечно. Я тебе больше скажу: когда тут была заварушка у него, меня вызывали большие начальники и советовали: брось его. А я держусь, я в него верю и знаю, что если брошу его- ему капут. А упрямый он иногда бывает. Тут как-то заело у меня одну штуку, говорю: надо переделать. Ни в какую Давай, говорит, я с тобой полечу, если в воздухе убедюсь- переделаю. А дело серьезное, не могу же я жизнью конструктора рисковать. Слетал со своим инженером. Тот докладывает, я жму... еле уломали.
  Ушел я около двух часов.
  -Иди, иди, - спохватился он, - а то у меня завтра полет в 9 утра. Жду серьезных неприятностей от машины.
  
  Сегодня в 10 вечера я позвонил ему. Голос усталый.
  -Только приехал с заседаловки. Обсуждали сегодняшний полет.
  -Ну как слетал?
  -Да как тебе сказать. Одевался очень легко, а летал очень высоко.
  -Почему очень легко?
  -Да чтоб свободнее себя чувствовать в случае чего. В общем, я очень рад, что вообще могу с тобой разговаривать.
  Эге!! Если уж Володя говорит такие вещи, значит- дело было весьма серьезным!
  -Ну тогда и я очень рад, что разговариваю с тобой.
  -Да, мог и не со мной.
  Потрепались еще немного, и разговор перескочил на авторов, статьи и прочую литературу.
  -Да, послушай. Вот тебе один автор.
  И он прочел мне по телефону короткий рассказик "Часы Андрея" ( о 100 км. полете на замер расхода бензина, а механик залил мерное горючее не проверив пустоту баков. Налил 800 кг., а после полета слил 840кг)
  -Что это такое?
  -Я раз десять читал Коллинза. Как замечательно он писал. И вот, во время болезни, я решил записать несколько случаев из моей летной практики. Записал просто так, без литературного причесывания. Вот, слушай дальше.
  Он мне прочел по телефону 5 или 6 эпизодов. Видно, что он над ними немного работал, все они были с заголовками, кое-где проскальзывало обращение к читателю ("представьте себе" и т.д.) Это были записи : о первом полете ("Верь приборам"), "Вертушка" (об испытании Корзинщиковым вертолета), об аварии Супруна, об аварии какого-то приятеля, о посадке на одну ногу.
  После каждого рассказа мы тут же его по телефону обсуждали. Я стоял за то, что их надо литературно немного довести, Володя- проявляя солидную самостоятельность- оспаривал:
  -Почему они не могут все быть короткими? Почему их обязательно надо развивать? Почему нельзя объединить в одном все полеты на высоту? Почему нельзя написать по эпизодам полет на восток и запад? Между прочим, знаешь, Ильюшин настаивает, чтобы я написал не литературный, а технический разбор полета на запад.
  -По моему рано. Тогда надо все честно написать.
  -Совершенно точно. А это еще рано. А эту идею в целом одобряешь?
  -Самым настойчивым образом. Ты начал отличное дело, только не забрасывай.
  -Я думаю их штук тридцать наберется. Не только о себе, но и о других.
  -Тут будь осторожнее. Когда ты пишешь о своем первом полете, окончившемся аварией, читатель просто посмеется, т.к. он знает, кто ты сейчас. Но если ты напишешь аварию незнакомого читателю летчика, он, читатель, прочтет и скажет: чего таких мудаков пускают в авиацию?
  -А ведь ты прав. Я этого и не сообразил. Вообще мне много сейчас стало яснее.
  В общем, толковали с ним до 12 часов. Два часа!
  
  Сегодня был у меня Герой Советского Союза Бойко. Звание он получил за Карельский перешеек, сейчас учится в Военно-политической академии ("и раньше там учился, а на войну уехал в командировку"). Должен писать статью о защите Отечества в новогодний номер. Толковали о плане. Заговорили о страхе.
  -Чувство страха есть. Но только вначале боя, потом пропадает.
  
  26 декабря.
  Три забавные реплики:
  1.Режиссер кино Рошаль выступает всегда патетически, экзальтированно, бия себя в грудь. Эйзенштейн, рассказывая об одном диспуте, сказал:
  -Рошаль был весь раскрыт и струны в нем дрожали.
  2.На днях закончилась оперная конференция. Было много жарких споров о путях оперного искусства. После в театральных кругах пустили такой аллегорический рассказ:
  -В психиатрическую больницу прибыл новый сумасшедший. Решив заняться полезным трудом, он взял гвоздь, повернул его шляпкой к стене и начал забивать. Не выходит. Подошел другой больной : "Ты его не с той стороны стены забиваешь". Ушел через дверь и начал бить. Не выходит. Подошел директор, посмотрел у укорил: "Да этот гвоздь же совсем не от этой стены!"
  3.Сидит чета во МХАТе.
  -Идель, что это тут нарисовано на занавесе?
  -Это? Синяя птица.
  -А почему она тогда белая?
  Пожал плечами:
  -А я знаю?? ...-Искания!
  
  Несколько дней назад, числа 16 декабря, был у меня Сеня Супрун. Я его впервые увидел Героем, до этого не видал пару лет. Он успел уже побывать на востоке, потом ездил в командировку в Германию. Последний раз я его видел на следующий день после гибели Чкалова - он диктовал нам воспоминания. Тогда он испытывал второй экземпляр той же машины.
  -А что с ней сталось?
  -Да ты слышал, вероятно, что я на ней приложился, опрокинулся. Лежал в Боткинской больнице. Ну, что с машиной- сдали в архив. Смотри: Валька на ней убился, Сузи убился, я разбился, еще один летчик выпрыгнул с парашютом. Дальше идти некуда, да если бы она и была годна- все равно ее в часть пускать нельзя. Представляешь, приходит эта машина в часть, садится на нее летчик, год назад окончивший школу, а ему говорят: на ней убился Чкалов, погиб Сузи, бился Супрун. Да его в госпиталь отвезут до того, как он даст газ. Нет, машину с такой биографией пускать нельзя.
  -О чем бы ты написал в газету?
  -Не знаю. Вот разве о ночном бое. Часто приходилось, знаешь, иногда до двадцати машин ночью поднимал в бой. Вот проблема: не стукнуть своего, не подстрелить его случайно. Очень сложная задача. Ничего, решили.
  
  27 декабря.
  Хочется записать несколько замечаний об отношении летчиков к бренной человеческой жизни. Постоянно видя смерть рядышком, они привыкли относиться к ней, говоря языком земного человека, бравируя и цинично.
  Впервые я столкнулся с этим сидя на квартире у бывшего начальника штаба Щелковской бригады Аркадия Маркова. Он показывал мне фотоальбом аварий и с явным и искренним оживлением повествовал об обстоятельствах гибели друзей.
  Чкалов рассказывал, что когда погиб знаменитый летчик Анисимов, он подошел к месту гибели, взял в руки мозги друга, понюхал и сказал: "вчера не пил" и пошел прочь. Рассказывал просто, как обычную вещь.
  Павел Головин, повествуя о разбившихся, спокойно и весело говорил "Покойник Леваневский, летая там-то.."
  Коккинаки рассказывал как-то о том, как он с Адамом Залевским был на аэродроме в Детском селе. При них происходили прыжки. И вот у двоих парашюты не раскрылись. Адам даже затрясся от удовольствия : "Ну вот- сейчас цирк будет". И очень обиделся, когда раскрылись. Поверхностно судя- Адама над немедля гнать из партии, а на самом деле- добрейший человек, на редкость отзывчивый товарищ.
  Да и сам Владимир грешен по этой части. Когда я был у него 24 декабря, он, между прочим, говорил о том, что у них в летной группе освободилось одно место - летчик разбился.
  -Летчик он был так себе: по блату устроился на завод, по блату и убился...
  Володя считал это вполне естественным и натуральным. Позавчера, читая мне по телефону один рассказик, он чрезвычайно убивался, когда оный мне не понравился. Сам он считал его удачным и читал с явным удовольствием. Речь шла о летчике, который разбился. Вытащили его мешком костей. Все считали его безнадежным, и поэтому доктора отдали его для практики резания и сшивания своим подручным. И все страшно удивились, когда тот выжил. Но сшили его плохо. Володя, смакуя, описывал, какой у него стал безобразный нос, нелепые уши и перекроенная физиономия. "С тех пор он не любил врачей" - так кончался рассказ.
  И с трудом я мог ему объяснить, что этот рассказ произведет гнетущее впечатление на читателя. Он не столько понял меня, сколько поверил мне.
  -Ишь ты, - говорил он.- А я считал, что все это на самом деле смешно.
  
  
  
  
  
  1 9 4 1 Г О Д .
  
  2 января 1941 года.
  Вот и еще Новый год. Встречали его довольно весело в Центральном Доме работников искусств. За столом были Федя Решетников, Саша Погосов, Миша Марков, художники Мизин, Низкий, Корнейчук, побыл немного Герасимов.
  Была довольно веселая лотерея. Художник Федор Богородский выиграл трусы и тут же на сцене натянул их на брюки, пожадничал, пошел еще раз по чужому билету и получил шкалик молока с соской. Смирнов-Сокольский огреб кролик в клетки и в испуге пятился, Файер выиграл колотого здоровенного гуся, какая-то перезрелая дама отхватила рейтузы и сорочку и ходила по всему залу, показывая их добротность. Михоэлс- приданое для новорожденного, причем ему все распашонки, пеленки и прочее выдавали по штуке, Хромченко- стульчик для малыша (но без горшка, хотя и с дырой), Рейзен- выиграл слона и т.п. и т.д.
  До одури танцевала Тамара Ткаченко, до неприличия лезла на Сашку Регина Лазарева.
  Миша Марков рассказывал еще подробности посадки "Сибирякова" на камушки.
  -Если бы чуть растерялся- было бы как с "Малыгиным". Бердников- шляпа, он у меня был помом.
  Ругал Бадигина: "Ну это вооще случайный человек в Арктике"
  Говорил, что собирается писать продолжение "Дома трудолюбия". Я похвалил книгу и посоветовал дать жизнь, но без походов "Сибирякова" и "Челюскина".
  -Нет, только не о них.
  Поговорили о том, что исчезает романтика Арктики:
  -Да.
  
  31 декабря у нас была напечатана рецензия Анны Караваевой на книгу В.Швейщер "Сталин в туруханской ссылке". Там есть фразы "..автор воспоминаний рассказывает, что в маленькой сибирской избушке была написана вторя часть книги "Марксизм и национальный вопрос", которая была впоследствии выкрадена и, к сожалению, до сих пор не найдена...". и "...на столе лежала книга Розы Люксембург, которую Иосиф Виссарионович читал и переводил на русский..."
  В связи с этим на летучке 31 декабря выступил Константинов, который рассказал:
  -Вчера дежурный член редколлегии т. Ярославский позвонил по поводу рецензии товарищу Сталину и спросил, верно ли упоминание о второй части книги "Марксизм". Т. Сталин подтвердил: "Да, такая работа была действительно мною написана. Я ее послал из Курайки, но она в дороге была утеряна и действительно до сих пор не найдена".
  -Интересна и ссылка на книгу Р.Люксембург. Мы знали, что т. Сталин читает на грузинском, греческом, латинском, сейчас подтверждается, что он уже тогда владел немецким.
  
  Сегодня вечером в редакцию пришел Александр Корнейчук, весь в улыбке, с папкой, где лежала рукопись его новой пьесы комедии "В степях Украины" (из жизни колхозного села). Развернув папку, он достал из нее другую, с тесемками, развязал их, достал листок и подал нам.
  Эстеркин, Трегуб, я взяли, читаем. Обалдели! Листок плотной глянцевитой бумаги, вырванной из блокнота (размером на 1/3 меньше тетрадной страницы), исписан с одной стороны и на треть другой синим карандашом, косым почерком.
  В нем значилось (привожу почти текстуально, вряд ли совру):
  "Многоуважаемый Александр Евдокимович!
  Прочел Вашу "В степях Украины". Штука получилась художественно-ценная, веселая-развеселая. Даже слишком веселая. Боюсь, что за разгулом веселья читатель (зритель) может не увидеть содержания.
  Между прочим, я внес две поправки на 68 странице. Это для большей ясности.
  Привет!
  И. Сталин. 28.12.40."
  Вот так штука!
  -Давайте 68 страницу.
  Вставки- дважды по одной фразе- тоже карандашом, но черным. У автора было (по памяти пишу) : "..все сейчас с гектара вноси..", Сталин зачеркнул "с гектара" и сделал "..все сейчас вноси с гектара, независимо от роста поголовья..." (что-то в этом духе). И рядом, где говориться "...ишь, как им из Кремля видно..." он добавил: "..разводи сколько хошь, чего угодно, дополнительно платить не надо..."
  -А еще что?
  -Ничего, только запятые расставил.
  Письмо понесли стенографировать, затем решили взять у него одну сцену и опубликовать (так же, как "отличный сценарий" Байдукова). Сел я с Корнейчуком в комнате Эстеркина.
  -Почему вы ее послали в Кремль?
  -Видите ли, я впервые написал комедию. Сначала начал работать над пьесой о деревенском интеллигенте. Драма. Написал и положил в стол- не то. Решил написать и больших процессах, идущих в деревне. Посмотрел и удивился: самые сложные вещи они решают внешне весело. И тут я решил написать комедию. Написал. Идет она уже на Украине. Зритель доволен, критика хорошо встретила. Перевел ее сам на русский (впервые, раньше меня другие переводили), привез. Встретили холодно. Читаю в комитете по делам искусств. Вдовиченко (начальник управления по делам театра) чего-то пишет. Три листа исписал. А потом говорит: "вот эту реплику надо выкинуть, вот эту, вот эту..." Я подсчитал: 40 штук! Да так от пьесы ничего не останется. Подумал, подумал, запаковал в конверт, написал адрес и отправил почтой. А через 15 дней получил ответ. вызывает меня тут Никита Сергеевич Хрущев и говорит так спокойно, холодно : "Товарищ Сталин прочел Вашу пьесу. Вот тут вам письмо.." У меня руки заходили. Он смеется: "Хорошее, хорошее!"
  -А раньше вы встречались?
  -Один раз. В 1935 году. Он тогда мне сказал, что пьеса "Платон Кречет" удачна, понравилась, но что кое-что там недоделано, хвалил он также....
  Хотя тогда еще не видел, а только смотрел. А Молотов мне сказал, что там же на спектакле "Платон Кречет" они решили повысить ставки врачам. Вот какое дело сделала пьеса! Понравился ему, как мне после говорили, и "Богдан Хмельницкий".
  Ругательски ругал Корнейчук "Литературку" и беспринципные споры в Союзе писателей : "Абстрактности у них много".
  Между прочим, в последнем номере журнала "Театр" помещен страшный разнос "В степях Украины". Вот попали ребята "пальцем в жопу"!
  
  Звонила мне сегодня академик Л.С.Штерн. Она прислала ответ на новогоднюю анкету в 8 страниц!! Я передал его отделу науки - целый подвалище! Объяснил ей.
  -А вы читали?
  -Читал.
  -Ваше мнение?
  -Хорошо.
  -А вас не смущает одно положение?
  -Какое?
  -Я там провожу такую мысль, что исключения не подтверждают, а опровергают правило. Раз исключение- значит правило не все учитывает, не все предусматривает. Закон и правило- это одно и то же.
  -Это меня не пугает. Мы за смелые мысли.
  -Очень благодарна за поддержку.
  
  
  8 января.
  13 января исполняется 23 лет со дня смерти русского авиатора Уточкина. Нужна статья. По сему поводу позвонил я Водопьянову.
  -Михаил, ты занимался отцами русской авиации. Напишешь?
  -Нет. П двум причинам: послезавтра уезжаю, во-вторых не хочу о нем писать. Я считаю его стяжателем, тщеславным человеком. Для науки он ничего не дал. Не то, что Нестеров.
  -Но Нестеров же работал позже. А для практики?
  -Для практики тоже мало, хотя дал. Нет, не буду. Вот сценарий тоже делают. Я не согласен.
  -Когда вернешься?
  -В конце января на новой машине. Вот, покажу тебе штуку. Хороша! Думаю, потом слетать на ней, полетик сделать.
  -Механика тебе не надо?
  -Я тебя и так всегда возьму. Я на опыте видел, как ты работаешь!
  -Ну, доброго тебе пути!
  
  Позвонил Коккинаки.
  -Приезжай, потреплемся, - предложил он.
  -Нет, не могу.
  -Ну, как хочешь.
  Несколько дней назад -вечером 5-го января у меня сидел народ :именины Валерки. Часиков в 11 я позвонил ему.
  -Приезжай!
  -Не могу. Завтра рано лететь, а у меня только горло прошло, боюсь застудить опять. Потом отца сегодня похоронил.
  -Где он умер?
  -Да в Новороссийске. Старый уже был: 80 лет.
  -Дай Бог нам дожить!
  -Едешь туда?
  -Не могу. Дела зажали. Послал братьев, велел мать сюда тащить.
  Сегодня я вспомнил, что он должен был летать.
  -Летал 6-го?
  -Летал. Три минуты!
  -И что?
  -Да ничего. Живой! Но это не обязательно должно было быть. Взлетаю (между прочим, в первый раз на этой машине с бомбами), а у меня заварушка. Боком, боком, но взлетел. И вот на 15 метрах сдох мотор. Все аж ахнули, когда взлетел А тут еще такая штука.
  -Садиться?
  -Сразу? Тогда и сам бы был готов. Верное дело. А от машины не нашли бы и винтика. Держу ее, заразу. А сам думаю: вот-вот на лес сяду. Протянул. Ну, думаю, тогда на провода высокого напряжения. Протянул. Ну, на дамбу, значит. Вот так и летел три минуты. Сделал круг (не то, чтобы круг, а так- вроде того, что твой Валерка кругом называет) и сел. Сел, как попало.
  -А машина?
  -А что ей сделается: цела. Сегодня летал.
  -Что сейчас делаешь?
  -В карты с девчатами играю.
  Поговорил с ним об Уточкине.
  -А ты стукнись к нашим Мафусаилам- Микулину и Поликарпову.
  Позвонил. Их нет.
  
  Позвонил Алексееву.
  -Нет, я всего 17 лет в авиации. Его не застал.
  Рассказал ему о разговоре с Водопьяновым.
  -Чепуха. Я, Лазарь Константинович, считаю тщеславие вполне законной чертой. Портит только приставка "тще", она намекает на тщету. Ежели человек не добьется славы- его называют тщеславным, а ежели удача- то он становится уважаемым. Такова жизнь, как таковая.
  -Где встретил Новый год?
  -У Виктора Чечина, небезызвестного вам деятеля авиации (механика). Но выпили мало.
  -Почему?
  -Годы, Лазарь Константинович.
  -Ну а аварийный-то бочок?
  -Аварийный выпили.
  -А навигационный запас?
  -Нет. Его оставили на весь год. Запасливо.
  -Кому же заказать об Уточкине?
  -Только не Россинскому. Этот дед авиации напишет воспоминания о ком угодно, даже об Икаре, но все равно будет писать однотонно, то есть только о своих полетах.
  
  Так никому и не заказал, а сел писать передовую о выборах в Верховный Совет СССР от Литвы, Латвии, Эстонии, Бессарабии и Буковины. Выборы- 12 января.
  
  10 января.
  Вчера у нас был помещен подвал И. Гохберга "Хронологические выписки Маркса по истории России". В втором абзаце второй колонки было написано: "В тринадцатом веке в Россию через Волгу вторглись татары. Главная битва с захватчиками произошла на реке Калке. Русские потерпели поражение". Это- не изложение записей Марскса, а авторское отступление для ясности.
  Вчера же в редакцию позвонил т. Сталин. Он упрекнул редакцию в серьезной ошибке: вы свалили вместе в одной фразе, а потому и спутали два важнейших события. Первый раз монголы пришли в Россию с юга, разбили русских на реке Калке и, взяв добычу, ушли обратно. Затем- через Среднюю Азию и Сибирь- через Волгу- пришли опять. Калка в этом случае была уже не причем. Если у вас нет исторически грамотных людей, то хотя бы поглядели в учебнике Шестакова.
  Скандал был крупнейший. Пришлось в сегодняшнем номере дать поправку:
  "Правда" от 10.01.1941 Љ10 :
  "ПОПРАВКА.
  Во вчерашнем номере "Правды" в статье "Хронологические выписки Маркса по истории России" допущена неточность. Во втором абзаце сверху (вторая колонка) напечатано: "В тринадцатом веке в Россию через Волгу вторглись татары. Главная битва с захватчиками произошла на реке Калке. Русские потерпели поражение". Следует читать: "В тринадцатом веке монгольская армия на реке Калке разбила соединенные войска русских и половцев. Захватив богатую добычу, монголы ушли в Азию. Через 14 лет после битвы на Калке татаро-монгольские полчища, под предводительством хана Батыя- внука Чингисхана, появились на Волге и снова нанесли поражение войскам русских князей".
  
  20 февраля.
  Ну вот, опять больше месяца не брался за перо. 15 января выехал в Баку делать полосу о победителях соревнования нефтяников и пробыл там 3 недели. Вернулся в Москву лишь 9 февраля (делал полосу- напечатана 20 января, три корреспонденции "Рождение города- Сумгаита", "Забота", "Дом Низами"), напишу, видимо, еще что-нибудь.
  Багиров- секретарь ЦК Азербайджана встретил меня очень тепло. Долго разговаривали. Рассказывал он и о встречах со Сталиным. Поведал, между прочим, любопытный диалог:
  -А как работает бухта Ильича? - спросил как-то Сталин
  -Плохо.
  -Вы что же, нарочно назвали бухтой Ильича?
  -Это давно так было названо, товарищ Сталин.
  -Имейте в виду: все, что носит имя Ленина должно быть первым, передовым.
  Много толковали о нефти. Он очень хорошо в ней разбирается, уделяет 3/4 дня нефтяным делам. И сейчас Бакинская нефть пошла в гору. Сообщил я ему о наметках Наркомнефти о победителях соревнования. Он внес коррективы и попросил их учесть. Я передал редакции, провели.
  Посмотрел я в Баку музей им. Сталина. Огромный, пока единственный в Союзе. Сидел в этом музее безвылазно 5 дней. Есть очень любопытные материалы (см. блокноты). Собирался- и собираюсь- писать о нем.
  -Напишешь или не напишешь, - говорит Багиров - ты в командировке времени зря не потерял. Работал над собой, не отставал.
  Через Гиндина - секретаря БК по нефти - он предложил мне сесть глав. редактором "Бакинского Рабочего". Я вежливо отказался.
  
  Спецкор "Извести" Осипов рассказал мне в Баку интересную историю. Речь шла вечерком у него в номере.
  -Вы помните, что раньше снимки депутатов давались обыкновенно без фамилий, писали просто "группа депутатов Верховного Совета" и все. (впрочем, это было, кажется, еще и с членами ЦИК). И вот сидим мы однажды на Сессии. Видим, Сталин берет "Правду", просматривает ее бегло, затем задерживается. Обращает внимание сидящего рядом Ворошилова. Потом подзывает Мехлиса, показывает ему что-то в газете, говорит. Ну, думаем, напороли. А вечером все наши фотографы ездили по общежитиям делегатов и устанавливали фамилии, кто снят на снимках. Оказывается, Сталин сказал Мехлису: "Это неправильно. Эти люди- члены правительства, избранники народа. Их надо всемерно уважать, всемерно популяризировать, а вы обращаетесь с ними , как с мебелью. Надо давать фамилии."
  
  Сегодня Эстеркин рассказывал о театральных делах. Оказывается, руководители партии очень часто бывают в театрах, особенно в Большом. Сталин приезжает почти каждую неделю. У него есть свои любимые оперы, балет, артисты. Он очень часто дает указания. Именно по его предложению был изменен финал "Ивана Сусанина", затем он предложил увеличить хор этой оперы "человек на 200-300". Недавно он сказал Самосуду:
  -Надо создать оперу, реабилитирующую Ивана Грозного и опричников. В истории русского государства было несколько гигантских фигур, которые и создали национальное русское государство. Мелкие царские правители пытались их снизить до своих размеров. Мы обязаны восстановить истину. Эти фигуры - Петр I, Иван Грозный, Борис Годунов. Петра Первого мы реабилитировали, теперь это надо сделать и по отношению к равному ему Ивану Грозному.
  Иногда Самосуд не соглашается с его мнением и возражает. Так было, например, по поводу одного эпизода (оплакивание тремя певцами гибели Сусанина), выброшенного Самосудом из оперы. Сталин выразил сожаление об этом и сказал, что этот эпизод стоило бы ввести ("Ведь Глинка чем-то руководствовался, когда его сделал".) Самосуд возражал. По его мнению этот эпизод разряжает обстановку. По Сусанину дальше скорбит весь народ и , наконец, весь народ торжествует победу.
  -Если оставить эпизод- это ослабит весь дальнейший эффект. Это неправильно и художественно и политически. Хотите, я покажу Вам оперу с этим эпизодом , и Вы убедитесь, что это так?
  -Не надо, Вы правы.
  Довольно часто руководители партии бывают во МХАТе, иногда в Малом театре. В филиале Большого, в других- не были ни разу.
  
  21 февраля.
  В Баку я жил в соседнем номере с Вл. Яхонтовым. Очень подружились, много времени пробыли вместе. Он читал там Маяковского, Есенина, Пушкина. Вечером, в номере, читал "для души" отрывки из "Ромео и Джульеты". Сделано потрясающе. Делился своими планами:
  -Знаете, тянет в театр. Я чувствую, что созрел, как актер. Вот приглашает меня Тапров в Камерный. Наверное, пойду. Очень хочется на сцену.
  Он очень приятен: здоровый, типично русский детина, типа Есенина, до смерти любящий искусство, чуящий его, веселый, жадный до шутки и женского общества. В Баку он немедленно влюбился и по юношески переживал. Я их снял на фото.
  Смеха ради, он читал вслух "правила проживания в гостиницах". Получалось смешно и обидно: мы, грешные, жильцы выглядели в правилах сплошь жульем и воришками.
  Я предложил ему устроить клубную программу анекдотов (исторических). Он страшно оживился. "Это очень хорошая мысль, обязательно сделаю" и тут же рассказал несколько анекдотов- новелл.
  
  22 февраля
  Крокодильцы (Весенин) рассказывают любопытную историю с Евг. Петровым. Недавно к нему пришел какой-то его бывший сослуживец. Рассказал, что много натерпелся в Одессе, но теперь все хорошо. Сидели, выпивали.
  -А где твой орден, Евгений Петрович?
  -В шкафу.
  На следующий день Петров уезжал в Киев. Перед отъездом хватился- нету ордена. Искать было некогда, и он, страшно расстроенный, уехал. В Киеве он зашел в угрозыск, рассказал. Там его очень хорошо приняли, особенно узнав, что он сам работал в угрозыске.
  Утром следующего дня к нему пришел лучший сыщик.
  -Есть ли у вас подозрения?
  -Нет, только намек.
  И он рассказал о посетителе. Сыщик из его же номера позвонил в Одессу и, спустя пять минут, сказал Петрову: "Он вовсе не так чист, как вам кажется".
  Затем позвонил в Москву и пять обернулся :
  -Он выехал. Не говорил вам, куда собирается?
  -Куда-то на Украину.
  -Тогда все в порядке.
  На следующий день Петрова вызвали в Угрозыск и вручили орден Ленина. Субчика быстро обнаружили в каком-то городе Украины. Туда выехали оперуполномоченные и взяли его. Под орден он уже успел у кого-то получить 5 тысяч рублей.
  Вот и тема для рассказа!
  
  2 марта.
  4 марта из Москвы на север вылетает самолет "Н-169". Его маршрут : Архангельск- вдоль побережья до острова Врангеля, оттуда к району полюса недоступности. Цель- ранняя ледовая разведка. Узнал я об этом случайно. Встретил на улице Митю Черненко, он и рассказал.
  Начали у нас полегоньку готовиться. Позавчера я заехал в ГУСМП. Зашел к Папанину. Он как раз уходил, торопился на сессию (ВС СССР).
  -Машины не надо Пойдем вместе, проводишь, дорогой поговорим
  Мы пошли пешком в Кремль.
  -Дело не такое большое, как тебе кажется. Это наше текущее мероприятие. Может быть, и совсем писать не будем. А если будем- надо дать научную статейку.
  -Ты напишешь? Подвал?
  -Хорошо.
  -Слушай, Дмитрич, а что, если мне полететь с ними?
  Он подумал.
  -Не стоит, полагаю. Ну какой тебе интерес? Писать будут мало, летать - ты летал, на севере бывал не раз. Мне не жалко: если Черевичный возьмет- лети. Но у меня для тебя есть другое дело- горячее! Только пока не скажу. Еще не разрешен окончательно вопрос.
  -А ты в нем будешь участвовать?
  -Не знаю.
  -Брешешь! Раз "решается", раз "не знаю" - будешь!
  -Ну там увидим, - отвечал он уклончиво.
  -А если не будешь?
  Он расхохотался и ударил меня по плечу.
  -Тогда и ты не будешь. Ну пока! Заезжай домой.
  -Погоди минуту.
  И я рассказал ему, как несколько дней назад мне позвонил какой-то собиратель редкостей и спросил- нет ли у меня каких-нибудь реликвий, связанных с полетом на полюс и Папаниным. Говорят, там играли в карты, нет ли колоды?
  -Ну дай ему девятку пик, - посоветовал он.
  Перейдя улицу, он вдруг окликнул меня и перебежал ее обратно:
  -Ты не обижайся. Как только решится- я все расскажу.
  Вернувшись в ГУСМП я попал в водоворот.
  Прежде всего увидел летчика Черевичного, штурмана Аккуратова, бортмеханика Шекурова- весь экипаж "Н-169". Они шли на склад получать обмундирование.
  -Летим с нами? - предложил Валентин Аккуратов.
  -Собирался, да раздумал. Далеко будете садиться?
  -Далеко не разрешают. 80о-81о. Там, Бог даст, сядем. Дня два -три просидим. и обратно. Пойдем с нами на склад.
   Пошел и расстроился. Люди примеряют малицы, унты, и у меня засосало. Хочется!!
  Ушел. Встретил Якова Либина- начальника научной ледяной группы. Когда-то, еще в бытность нашу на острове Рудольфа (он был тогда начальником острова), он развивал мне идею такого научного прыжка и просил даже у Шмидта самолет на такой случай. В 1939 году он должен был идти во главе смены седовцам, которую предполагалось забросить на самолетах. Тогда все уже было готово, изготовлены специальные легкие приборы, снаряжение. Однако, седовцы под нажимом Папанина изъявили желание самим продолжить дрейф, и полет не состоялся. Сейчас он все же летит.
  Он рассказал мне о плане потела, коротенько о задачах:
  -Вообще все это буднично по нынешним временам. Начиная от Амдермы будем делать вертикальные разрезы. Скажем, от Амдермы до Рудольфа. И так всю дорогу будем идти зигзагами. Знаете, как пьяный идет по улице. Ну, а в конце, если условия будут подходящими, сядем.
  -Много научных лиц?
  -Я, гидролог, астроном-магнитолог.
  -Если сядете, что будете делать?
  -Наблюдения за структурой льда, промеры глубины, полная гидрологическая станция, метео-наблюдения, астро-пункт, магнитные наблюдения.
  -Аппаратура та, которую готовили к "Седову"?
  -Да.
  Зашел разговор о земле Санникова. Аккуратов сообщил, что во время одного из полетов (кажется, в прошлом году) они видели к северу от Новосибирских островов, милях в полутораста, кучевую облачность.
  -Откуда ей там взяться? Ясно, оторвалась от гористой земли. Думаю, что она там, все-таки, есть, хотя Бадигин и прошел поперек этого места.
  -Это ничего не значит, - сказал я. - Санникову показалось, что земля близко, а на самом деле он мог видеть ее рефракционное изображение. В 1935 году мы видели остров Виктории за несколько десятков миль со льда. Коккинаки видел Ла-Фонтенские острова за 200 миль и испугался, что сбился с курса.
  -Это верно, - отвечал Аккуратов, - мы однажды наблюдали рефракцию за 200 миль.
  Договорившись с народом о статьях, я снова зашел в ГУСМП. В коридоре попался мне проф. Вениамин Григорьевич Бочаров, с которым мы вместе плавали на "Садко" в 1935 году.
  -Здравствуй, Лазарь. Есть дело: пойдем с нами нынче на "Садко". Очень интересно.
  -А куда?
  -От мыса Молотова напрямик к острову Врангеля. Ты, кажется, болен эти маршрутом?
  -То, что мы, мудаки, должны были проделать в 1935 году!
  -Ну тогда нельзя было. Мы ведь достигли мыса Молотова в сентябре. И так еле ноги убрали.
  -Ну, что же, если ничего интересного не будет- пойдем. Знаешь, Веня, мне еще очень хочется пройти по прямой от Рудольфа до мыса Молотова. По-моему, там, севернее о. Ушакова, где мы колбасились в тумане, есть еще настоящая солидная землица.
  -Думаю, что так. Тогда на "Садко" все показывало близость большой Земли: и грунт, и глубины, и общий рельеф дна, и айсберги на мели (помнишь их?), и планктон. Но там только пешком можно ходить.
  -Ну что же, в выходной сходим.
  
  Оттуда зашел к Белоусову. Его сейчас назначили начальником морского управления, а создали оное по прямому указанию ЦК. Сидит, матерится:
  -Бумаг, бумаг!! Не успеваю расхлебывать.
  Посоветовался я с ним насчет полета.
  -Не советую. Это для более молодого. Не в смысле возраста, а положения. Заезжай ко мне, будет один дальневосточник. А?
  Заехал. У него сидел бывший его помполит на "Свердлове" Николай Дмитриевич Тимофеев. Сейчас он работает в ИМЭЛ по Марксу. Бойцы вспоминали минувшие дни за блинами (Масленица!) и водкой. Белоусов, между прочим, рассказал, что сейчас в Ленинграде находится при смерти Воронин. Последнее время он командовал "Леваневским". Корабль находился вблизи Ханки. 9 или 13 февраля старик заболел (у него давняя беда с почками, перед плаванием он 8 месяцев лежал в больнице). Командование округа и Балтфлота начало бомбардировать ГУСМП телеграммами. Самолеты послать было нельзя: туман сплошной. Финский залив был забит непосильным для "Леваневского" льдом. Папанин позвонил наркому флота Дукельскому и попросил послать за Ворониным "Ермака".
  -Не могу. "Ермак" занят проводкой немецких судов.
  Тогда Папанин позвонил Микояну.
  -Немедленно бросить суда и идти за Ворониным, - приказал Микоян.
  Тем временем, Вл. Ивановича свезли на берег. Покуда "Ермак" пробивался во льдах, Папанин договорился с наркоминделом (Лозовским). Тот с финляндским правительством- и Воронина специальным поездом 22 февраля привезли в Ленинград.
  Он все время без сознания. На консилиум послали из Москвы несколько профессоров. Операцию все же пока решили не делать. Все тревожно ждут.
  -Жизнь человека! - философски рассуждает Белоусов- Забавная это штука. Вот, например, на севере: чем бы важным, сверхважным не был занят ледокол или самолет- случись что-нибудь с кем-нибудь, самым паршивцем, и мы все бросаем и мчимся туда.
  Тимофеев рассказал, что сейчас готовится к изданию полное собрание сочинений т. Сталина. Принесли ему, между прочим, перевод его брошюры "Вскользь о партийных разногласиях", написанной в 1904 (или в 1905) году. Она была тогда отпечатана в Авлабарской подпольной типографии и с той поры не переиздавалась. т. Сталин прочел и сказал:
  -А почему ее понадобилось вновь переводить на русский? Она уже была однажды переведена и не хуже.
  И впрямь, тогда брошюра вышла на русском, грузинском и армянском языках. Сейчас, очевидно, решили взять за основу грузинский и просчитались.
  В числе прочего, Тимофеев рассказал о работе т. Сталина над "Историей гражданской воды" (том 1). Тимофееву попал в руки экземпляр рукописи с правкой т. Сталина. Начать с того, что на обложке были выведены только три буквы "И.Г.В." вместо заглавия. т. Сталин обвел эти буквы карандашом и надписал "Что это значит?" По всей рукописи рассыпаны фактические и стилистические указания т. Сталина.
  Когда вышел первый том "Истории дипломатии", т. Сталин позвонил Потемкину (наркому и редактору издания) и сказал:
  -Прочел первый том. Передайте спасибо товарищам, которые над ним работали.
  Потемкин немедленно созвал всех авторов и редакторов и передал им слова Сталина.
  
  9 марта.
  5 марта Черевичный улетел. Я был на аэродроме, пожелал ему счастливого пути. Подошел там ко мне Папанин, отвел в сторону:
  -Много не пишите. Дайте только, что вылетели.
  Встретил там Жукова - штурмана. Тоже готовился к отлету (вылетел сегодня) с Котовым и Камразе. Сообщил, что будет разведывать в Карском море, на северо-востоке.
  -Николай Михайлович! Большая просьба: будете на севере, сверните немного на норд от острова Ушакова. Очень меня это место интересует (мы там бродили в 1935 году).
  Он засмеялся:
  -Дорогой мой, не только вас это место занимает. Все будет зависеть от бензина. А вы нынче куда?
  -Сам еще не знаю.
  -А то- подвезем, а? Доставим на Ушакова и ищите сами.
  Рядом готовился к старту Мотя Козлов на "Дугласе", поставленном на лыжи (впервые так идет на север). Потолковали и с ним о том, о сем. Сказал, что видел книжку Зингера о нем.
  -Читал? - спросил он с живейшим интересом.
  -Нет еще.
  Он был разочарован.
  
  4 марта я сидел и работал над рецензией о книге Свена Вакселя. Часиков в 8 вечера позвонил Кокки:
  -Здравствуй, пропащий! Что делаешь?
  -Да вот, пишу.
  -"Чкалова" не видел?
  А как раз накануне мы смотрели фильм в редакции, и я должен был писать рецензию. Одначе, картина мне настолько не понравилась, что я отказался.
  -Видел. Не нравится.
  -Почему?
  -Там Чкалова нет. И артист не похож, и образа настоящего не дает.
  -А, может быть, это потому, что ты лично и хорошо знал Валерия?
  -Может быть! Если бы "Петра I" показать современникам- они бы плевались. А мы довольны. Что делаешь?
  -Лежу. Болен. Приезжай.
  Приехал. Сидит, читает "Историю дипломатии".
  -Читал?
  -Великолепно, только первые века по неграмотности пропустил.
  -А я наоборот. Недавно как раз их штудировал. Пойдем, покажу накопления.
  Прошли в кабинет. Раньше у него книги помещались в одном, очень объемистом шкафу. Сейчас пристроил еще полку (из 5-6 полок). Все книги в приличных переплетах. Полные собрания Пушкина, Толстого, Горького, Щедрина, Байрона, Диккенса, Стивенсона, Куппера, Конан-Дойла, Тургенева, Некрасова, Жюль-Верна, Майн-Рида, Луи Буссинара, Лондона, Станюковича. Отдельно стоит Ленин, Малая энциклопедия.
  -Там еще второй ряд. Книги, которые мне интересны. Несколько твоих книжек, других ребят.
  -Я люблю грубую лесть.
  Он засмеялся.
  -А вот, что я хочу тебе показать.
  Он вытащил с полки "Иллиаду" Гомера и три тома Вегнера ("Эллада" и два тома "Рима") старого издания.
  -Как пишет! И факты, и мифология, а стиль!! Знаешь, я как минутку урву- так сюда. Очень хорошо. Валька пузырится только Сыграем в шахматы?
  Сели. сгоняли четыре партии- три из них я проиграл по неосмотрительности. Тем временем, пришли из гостей Валентина Андреевна и его мамаша (после смерти отца он ее вызвал в Москву).
  Попили чайку, закурили и сели толковать. Поведал он несколько историй.
  -Что такое работа летчика-испытателя? Вот, скажем, весь январь и февраль я гонял одну машину. Никак не могли определить, почему у нее трясется хвост. И так, и сяк - неясно. То переставим, другое изменим- не получается. Наконец, как будто наладили. И вот, лечу я на ней, сделал несколько площадок- все в порядке. Иду на посадку, дай, думаю, пройдусь еще у земли. И вдруг затрясло! Мне бы садиться, но я решил проверить до конца. Поднялся вверх- в порядке, снова к земле- трясет. Тогда я выбрал зону, где всегда болтает (из опыта уже знаем такие места) - и туда. Трясет. И вдруг, на полном газу, ясно чувствую, как у меня продольно ломает фюзеляж. И мне все стало ясно. Ходу на землю:
  -Меняйте противовесы у руля!
  -Как?
  -Да так!
  Сменили- и все в порядке.
  -А как вообще дела?
  -На днях сдал новую машину. Пошла на государственные. Абсолютно спокоен. Знаю, что все будет в порядке. Заранее предугадываю, что найдут только один дефект и сказал уже Ильюшину, чтобы пока переделал.
  Вот забавный случай у меня был на прошлой неделе. Лечу на большом аэроплане. И вдруг неладное. Ну такое, что я начал с ним, как со стеклянным обращаться.
  -Ломаться начал?
  -Вот именно. Сбавил газ до минимума и зашел на посадку километров с двадцати, чтобы зря не полыхать машину. Иду тихо, точненько по прямой. И вот, уже вблизи аэродрома метрах на 200, аэроплан вдруг полез на петлю. Спасло меня только мгновенное решение и мгновенное исполнение. Какая-то абсолютная ясность сознания была. Предельная! Только одно могло спасти меня и я сделал именно это и молниеносно. Я дал полный газ, в то же мгновение накрутил стабилизатор, отжал ручку и дал витков 15 триммеру. Все это сразу. Машина встала на дыбы, свалилась на бок из вертикального положения и через несколько секунд плюхнулась на аэродром в нормально положении. Опоздай я на несколько долей секунд- не играли бы в шахматы. Вылез и заволновался. Аж мокрый стал. Такого состояния еще не бывало со мной.
  -После посадки уже мокрый?
  -Ну да.
  -А что, Володя, у тебя было, когда ты по телефону радовался, что можешь со мной разговаривать? (см. запись от 25 декабря 1940 г. - Л.Б.)
  -А... под Новый год?! Веселое происшествие. Чуял я , что с машиной что-то не ладится. Сказал Ильюшину. Тот на дыбы: не может быть! Я настаиваю. Он: нет, ошибся, я сам с тобой полечу! Я ему отказал, не могу в таком деле конструктором рисковать. Взял с собой паренька, инженера, который всегда со мной летает, толковый, хладнокровный. Оделись полегче, пристроил его у самого люка, чтобы способнее было сматываться. На земле еще запасливо отрегулировал ему микрофон, чтобы сразу замечать интонации его голоса. Полетели. Сделал я одну штуку, которую, уверен, никто из испытателей еще не делал. Нашел инверсионный слой и стал в нем ходить. И получилось, как на продувке в трубе: все обтекание наглядно видно. Он сидит сзади, наблюдает за фюзеляжем и докладывает: "Владимир Константинович, струя ударяет под углом в 15о, под 20о, под 25о... " И по его голосу я чувствую тревогу. Жму по-прежнему. И вдруг он как закричит, забыв даже об обращении (некогда, видимо, стало!)- "Ломает!!" Ага, что и требовалось доказать. Ну, ждать, пока доломает машину было не резон. Я- вниз. Ничего, сели. Я оказался прав.
  
  Позвонил ему по какому-то поводу позавчера. Зашел разговор о депутатских обязанностях.
  -Занимаешься?
  -Много. В Керчи трамвай уже провели, воду дали, электрическую линию к городу подвели. Банно-прачечный трест построили- на него я тысяч 250, кажется, достал. Но много мучают и иные. Вот прислал недавно письмо избиратель-парикмахер. Я, мол, специалист по дамским прическам, а мне квартиры бюрократы не дают.
  
  Сегодня в Доме Журналиста устроили вечер (см. билет): "...самое интересное из неопубликованного". Народу собралась тьма, да все маститые, кондовые. Выступали Рыклин, Коробов, Мар, Ордынский, Кор, еще кто-то и я. Надо будет записать поподробнее. Отличный вечер!
  
  1 апреля.
  Несколько газетных эпизодов:
  Получили мы 19 марта от Ленинградского корреспондента заметку "Ценные исторические находки". Там нашли считавшийся утерянным оригинал статьи В.И. Ленина "Серьезный урок и серьезная ответственность", опубликованный в "Правде" 6.03.1918 года.
  В этой рукописи есть абзац:
  "..что "левые эсеры", высказываясь за войну, сейчас заведомо разошлись с крестьянством - это факт. И этот факт говорит за несерьезность политики левых эсеров, как несерьезной была кажущаяся "революционной" политика всех эсеров летом 1907-го года..."
  В тексте "Правды", а затем в изданиях сочинений ВИЛ год был указан неправильно- 1917, ибо перепечатывалось по "Правде" с отпечатков.
  Дежурил у нас Мартын Мержанов. Дело очень интересное. Он немедленно позвонил директору ИМЭЛ академику Митину. Тот два часа изучаи вопрос, а затем ответил:
  -Рукопись - большое событие. В "Правде", конечно, допустили опечатку. Но, тем не менее, напечатано правильно. Ошибся, описался- именно Ленин. Судя по тексту всей статьи, по обстановке тогдашней, речь шла не о 1907 годе, а о 1917. Не советую давать заметку. Это дело будет, конечно, предметом обсуждения на Политбюро, но я не сомневаюсь, что там подтвердят мою точку зрения. И в готовящемся сейчас четвертом издании сочинений Ленина мы оставим 1917 год.
  
  Сейчас идет шахматный матч-турнир на звание абсолютного чемпиона СССР. Участвуют Ботвинник, Керес, Лилпенталь, Бондаревский, Смыслов, Болеславский. Начали они 25 марта в Ленинграде. Интерес к этому делу у всех очень большой. Борьба идет там "по Гамбургскому счету", на совесть.
  В четвертом туре играли Ботвинник и Бондаревский. Партия была отложена в напряженном и неопределенном положении. И вот, вскоре после объявления последних известий по радио, в редакции газеты "64" раздался звонок (было около 12 часов ночи).
  -Говорят их секретариата Молотова. Вячеслав Михайлович просит, если это возможно и удобно, связаться с Ленинградом и узнать, как мнение самих участников об этой партии.
  По телефону говорил мастер Юдович. Он немедля вызвал молние Ленинград, поговорил с Ботвинником, Бондаревским. Оба объективно оценили позицию. Затем он позвонил по оставленному телефону:
  -Вот нас просили узнать о партии..
  -Да, правильно.
  -А кто у телефона?
  -Молотов. Ну и что говорят?
  Юдович обмер. Потом очухался и рассказал. Молотов внимательно слушал.
  -А я с кем говорю?
  -Мастер Юдович.
  -Вы шахматный мастер?
  -Да.
  -А Ваше мнение о партии?
  Рассказал. Разговор продолжался минут 20. В заключении Юдович совсем осмелел и сказал:
  -Вячеслав Михайлович! Вот беда: издаем мы бюллетень, посвященный матчу, а бумаги нет. Печатаем 1000 экз. и все нарасхват.
  -А сколько нужно бумаги?
  -Да тысяч на восемь.
  -Больше ничего не нужно?
  -Ничего.
  На следующий день в редакцию "64" принесли пакет: в нем разрешение на 8000 экземпляров.
  Всю сию историю мне рассказал Мартын Мержанов во время вчерашнего ночного бдения и присовокупил:
  -А Тимошенко- ярый футбольный болельщик. Когда он был на маневрах в Киевском Военном округе, как раз в Москве игрался матч ЦДКА с кем-то, не помню. Так Тимошенке молниями сообщали о каждом голе, а после каждого тайма давали подробное описание.
  
  Вчера на летучке был интересный эпизод. Вел летучку Ярославский. Заключая, он обратил внимание на статейку Трегуба о молодом авторе.
  -Вот Трегуб уверяет, что обсуждавшие этого автора писатели правы. А они сказали автору, что нельзя писать выражение: "если подняли руки ладонями вверх". Я спросил, кто так говорит? Отвечают: Вера Инбер. Ну, Инбер- комнатный человек. А мы знаем, что ели часто поднимают "руки ладонями вверх". Нижние ветви ели- вниз, а верхние- вверх. Все правильно, и напрасно дезориентировали человека.
  
  2 апреля.
  Две хорошие полемические реплики.
  
  -Мержанов рассказал, что Луначарский, выступая как-то на собрании с докладом, заявил, что В.И. Ленин требовал то-то и то-то, сказал так-то и так-то.
  -Ленин этого не говорил! - бросили реплику из зала.
  Луначарский сверкнул из-за пенсне:
  -Это он вам не говорил, а мне говорил!
  
  Сегодня у нас был в кинозале просмотр программы, эстрадной студии, руководимой Смирновым-Сокольским. Сей муж, конферируя, вспомнил словесный бой Луначарского и митрополитом Веденским.
  Луначарский, доказывал какой-то материалистический тезис, заявил:
  -Ну что такое картошка- простая вещь: крахмал, сахар и вода.
  -Очень хорошо, Анатолий Васильевич, - ответил Веденский. - Вот вам крахмал, сахар и вода. Сделайте из них картошку.
  
  Недавно к Мержанову зашел знакомый. Разговорились- он старый приятель Коккинаки.
  -Хочешь, я ему сейчас позвоню. Телефон: Д1-20-27.
  -Ошибаешься, - возразил Мартын. - Его телефон Д3-49-41.
  -Нет.
  Поспорили на бутылку "Пино-гри", любимого вина Мартына. Он тут же позвонил по телефону Д3-49-41. В ответ раздался характерный густой бас Владимира.
  -Володя?
  -Да. Кто говорит?
  -Мержанов. Вот тут у меня сидит такой-то. Говорит, что твой домашний телефон Д1-20-27, а я утверждаю, что этот.
  -Ну и что?
  -Поспорили.
  -На что?
  -На бутылку вина.
  -Хорошего?
  -Хорошего.
  -Тогда отдай бутылку ему: ты звонишь мне на завод.
  Диалог весьма типичный для Коккинаки.
  
  19 апреля.
  Суббота. Забавный день. Утром был на суде. Написал. Днем занимался Черевичным- достал его радиограммы из лагеря, комментировал. Вечером поехал на партийное собрание 2-го часового завода. Около часу ночи зашел ко мне зав. информационным отделом.
  -Завтра 60-тилетие композитора Мясковского, напиши 100 строк. Поспелов требует.
  -Так я же ничего в музыке не понимаю, Мясковского не видал и не слыхал.
  -Ничего не поделаешь, некому.
  Взял вырезки, справочники. В два часа ночи сдал сто строк.
  Чем только не приходится заниматься газетчику! Прислуга за все!
  
  Сегодня от нас ушел Ровинский - он назначен редактором "Известий". Известинцы в панике звонят мне и домой и в редакцию, кто он таков, как у нас расценивают сие, каково общее мнение?
  -Жалеют нас и вас, - отвечаю я.
  И действительно жаль, что он ушел. Это был настоящий газетчик, с огнем, великолепным знанием дела, носитель газетных традиций "Правды". при нем все были спокойны: хороший материал не пропадет, плохой встретит серьезнейшие преграды, ошибочный- не пройдет. За долгие годы работы в "Правде" с Мехлисом он вырос в настоящего редактора.
  Но вот, что странно: умный, остроумный человек, любящий шутку, веселье, игру, он, в то же время, был очень сухим и черствым. К людям он относился абстрактно, схематично. К нему очень хорошо подходили слова:
  "Забота о живом человеке у него начинается тогда, когда он полумертвый".
  
  23-24 апреля
  Два дня (два вечера) продолжалось совещание передовиков редакции. Вел его Ильичев- секретарь редакции, присутствовали: Заславский, Гольденберг, Железнов, Иткин, Гершберг, Печерский, Иванов, Корнблюм, Вавилов, Коссов, Верховский, Домрачев, Кружков Н., Трегуб, Азизян, я и еще два-три человека.
  Обзорный доклад сделал Заславский. Оказалось, что в прошлом году больше всех передовых написал Гершберг - 56, Заславский - 35, Ушеренко (ныне зам. редактора "Угольной промышленности", а тогда- член редколлегии)- больше 40. У меня что-то около десятка. Заславский анализировал тематику, форму, содержание.
  Затем Гольденберг сделал доклад о передовых в иностранных газетах, а Железнов- сообщение о работе над передовой. Потом- прения. Стенограмма велась Титовой.
  Между прочим, было напомнено указание т. Сталина, сделанное нам пару лет назад: поменьше плакатности в передовых (т.е. тривиальных агиток).
  
  25 апреля.
  22 апреля в Кремле состоялся прием в честь участников только что закончившейся в Москве декаде таджикского искусства. На приеме с речью выступил т. Сталин. От нас там было несколько человек, в том числе Оскар Эстеркин (Курганов). Он записал речь, ее послали, но оттуда не вернули. Оскар рассказывал речь (передаю в изложении Оскара) :
  -Мы забываем о Ленине. У нас слишком возносят теперешних руководителей и забывают создателя партии и государства. Конечно, мы тоже кое-чего стоим, но все мы светим отраженным светом Ильича.
  Он говорил о созданной Лениным дружбе народов- новой идеологии и о старой идеологии- неравенстве народов. Эта идеология- мертвая. Сталин говорил об истоках культуры таджикского народа, ее тесной связи с Иранской культурой. Москвичи иногда путают: таджики, узбеки, туркмены. Это напрасно: у каждого из этих народов своя культура. Закончил он словами:
  -Я пью за процветание и рост таджикского народа, за то, что мы в нужную минуту пришли ему на помощь.
  
  12 мая.
  Вчера в Москву прилетел Черевичный. 5 марта он вылетел из Москвы на север, прошел высокими широтами до о. Врангеля, сделал к северу от него три посадки на лед и вернулся. За это время покрыл около 24 000 км.
  Все это подробно описано в газете. Хочется добавить две вещи. Папанин им приказал летать не дальше 81о. Первую посадку они сделали на 81о02' и 180о. Дальше им было приказано сесть на 80о и 180о вост. и 80о и 170о западной. Вторую они сели 79о30' и 170о. Самое интересное получилось с третьей, как рассказывает штурман Аккуратов (у меня в кабинете) :
  -Решили допереть до полюса недоступности (83о40'). Все равно - а победителей не судят. Дошли до контрольного пункта (80о) и чешем дальше. Сообщил я, что погода плохая, ищем льдину и дальше молчу. Дошли до 82о10'. Погода все хуже, лед пошел в 7 баллов, очень плохой, садиться негде. Ничего не поделаешь- надо возвращаться. Вернулись, сели , сообщили, что искали льдину для посадки.
  
  И второе- ребята до сих пор уверены (и Черевичный и Аккуратов), что земля Санникова существует.
  
  30 апреля был я у Папанина дома. На следующий день он уезжал на охоту. Звал меня, отказался. Сели мы в кабинете в тишине.
  -Ну, Иван Дмитриевич, выкладывай, что ты задумал и о чем тогда намекал.
  -Дело простое. Примерно в тех местах, где сейчас Черевичный (севернее Врангеля) вмерзнуть на корабле в лед и дрейфовать. Года на три. Пронесет- ясно- мимо полюса. Это сейчас видно хорошо на опыте "Фрама" и "Седова". Я бы тебя с удовольствием взял.
  -А ты говорил с кем-нибудь?
  -Говорил с Молотовым. Он отнесся как будто одобрительно и переслал т. Сталину. Оттуда ответа пока нет.
  -Ну а нынче?
  -Нынче пойдем со мной на "Сталине" на проводку кораблей. Все лучше, чем в Москве сидеть.
  
  Сегодня вечером устроили у меня дома небольшой ужин. Был Володя Кокки с женой, Сашка Погосов, Сурен Кочарян с женой, редактор армянского "Коммуниста" Рачик Григорян и Алабян (театральный деятель). Разошлись в 5 ч. утра.
  
  16 мая.
  Недельки полторы назад меня вызвал ответственный секретарь редакции Ильичев. Без дальних вступлений он сказал:
  -Как ты смотришь, если встать во главе информационного отдела?
  Я задумался.
  -Отрицательно. Во-первых, это не мой жанр. Я привык писать. Это-главное. Второе- люди. С теперешним составом там нечего делать.
  -Писать будешь, но меньше. Ездить тоже будешь, людей подбросим.
  -Я предлагаю Коссова.
  -Думали. Тяжеловат. Тут нужен оперативный человек. Подумай. А ездить -не бойся- будешь. Это от тебя зависит- организуй дело так, чтобы мог смело уехать и езжай.
  -А в Арктику?
  -Сможешь и в Арктику. Подумай молча.
  Я ушел. Молчал. Думал, что забыли. Нет, несколько дней назад вызвал снова, часика в 4 утра.
  -Ну давай ставить на-попа. Берешься?
  -Берусь.
  Вчера слухи дошли до отдела. Днем меня спрашивают зам. зав. отдела информации Коссов и пом. зава Мержанов Мартын:
  -Не слышал о переменах в нашем отделе?
  -Слышал.
  -Ну кто вместо Петьки Иванова?
  Я решил разыграть:
  -Кирюшкин (работник отдела пропаганды).
  -Какой ужас!!
  -Называют и вторую кандидатуру- Володю Веховского из партотдела.
  -Ну это было бы лучше...
  Я уехал в суд. Судили врача Лелюхина за производство абортов. Между прочим, не нашли лучше, где организовывать показательную выездную сессию, как в институте Неотложной помощи ми. Склифосовского.
  Приезжаю, поздравляют: приказ уже подписан.
  Сегодня разговаривал с редактором Поспеловым.
  -У вас большой опыт. Конечно, вам нелегко расстаться с кочевой жизнью. Вы творческий работник. Но это и ценно. Вы лучше других знаете, как поставить и улучшить работу. Постараемся, чтобы вы не разучились писать. Будете изредка ездить, в Москве писать по крупным событиям. Больше будете давать передовых. Вы пишите быстро и мы вам будем поручать передовые в номер. Постарайтесь специализироваться, готовиться к определенному кругу передовых. Что вы хорошо знаете? Видим, вопросы Севера. И авиацию? Очень хорошо. Вы очеркист и это благоприятно скажется на стиле передовых. Недавно мы отметили ваше 15-тилетие. Мы вас ценим и доверяем вам большое и трудное дело. Руководящая работа тоже поднимает вашу журналистскую квалификацию Кроме того, это большое партийное доверие.
  -Вот потому-то я и согласился.
  -Очень хорошо. Подумайте о воскресных номерах, как сделать их интереснее. Видимо, материал нужно готовить заранее. Привлекайте писателей, посторонних авторов. Свяжитесь с новыми людьми. Внимательно следите за местными газетами- необязательно извлечь из них факт, иногда важнее идея. Людей мы вам из редакции дать не сможем- максимум одного-двух. Ищите вне стен - вы знаете журналистов.
  Я тут же назвал имена Богорада, Ардаматского, Реута. Он одобрил. Договорился заодно о назначении Мержанова замом.
  -Это хорошо, что он горит на работе, болеет за дело, не рыба.
  -Последний вопрос, Петр Николаевич, смогу ли я поехать в крупную экспедицию, перелет?
  -Да, сможете.
  
  Сейчас сижу за передовой. Посвящена облику командира Красной Армии. Так как я слабо знаю эту тему, то соавтором мне предложили слушателя военно-политической Академии, героя СССР Бойко. Сегодня он приехал ко мне, рассказывал о речи т. Сталина на выпуске- приеме академиков.
  На этом приеме и последовавшем затем банкете в Кремле т. Сталин выступал шесть раз (один раз на приеме и 5 раз на банкете). Идеи его выступления изложены в плане моей передовой.
  Вечером ко мне в редакцию заехал Коккинаки Сегодня в доме печати- книжный базар.
  -Давай поедем скорее. Хочу попасть, пока мальчики не раскупили самого интересного.
  
  16 мая.
  На днях в ЦК состоялось совещание, посвященное художественной кинематографии. Продолжалось оно два дня Присутствовали режиссеры, актеры, сценаристы-писатели. Участвовали т. Жданов, Андреев, Маленков.
  Сегодня на заседании редакции Поспелов рассказал об этом совещании: открыл совещание Жданов. Он сказал:
  -Партия рассматривает кино, как важнейшее из искусств. Наряду с такими отличными картинами, как "Суворов", "Яков Свердлов" выпускается очень много серых и немало негодных картин ("Закон жизни", "Сердца четырех" и др.) В "Сердцах четырех", например, сюжета на 10 минут. Люди показаны не в кипении, не в труде, а в безделье. В наших фильмах часто наблюдается необычайно легкое превращение в героев. Жанр комедии за последнее время снизился.
  В прошлом году , в сентябре, на совещании писателей в Кремле (по поводу Авдеенко) т. Сталин говорил, что порок Авдеенко не в том, что он изобразил врагов сильными людьми, а в том, что наших людей показал никчемными, бледными. А это - клевета.
  Все воспитание масс нужно вести в свете двух задач: идущей сейчас войны и задач строительства коммунизма.
  Наиболее яркое впечатление из выступающих в прениях произвели Довженко, Шенгелая и Корнейчук. Довженко сказал, что каждая картина должна учить, как жить. А для этого нужно знание жизни. Следует выпускать больше картин.
  Шенгелая справедливо заметил, что наши исторические фильмы хороши, а современность на полках не лежит.
  Александров поведал интересный эпизод с петухом. Для картины "Волга-Волга" нужен был дрессированный петух, возглашать утро. Купить!
  Но отделы актерский и реквизиторский полгода спорили, что такое петух- актер или реквизит, и кто его должен покупать .Установив, что реквизит, отправились в "Гастроном" узнавать цену кило петуха.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"