Аннотация: 13-е место на Презумпции Виновности-2015. Главное - не победа, а участие! )))
ЭпизодЪ первый... Где главный таинственно исчезает
С утра в театре "Золотая Улитка" царил переполох.
Пропал главный режиссер, Кирилл Варфоломеевич Колбасюк. То есть, он не явился на утреннюю репетицию, чего быть в принципе никак не могло, потому как именно с предстоящей премьерой Колбасюк связывал большие надежды на новый этап в жизни театра.
За режиссером, конечно же, послали, но статист Яворский вернулся ни с чем.
- Дверь не открывает, - поведал он своим коллегам по труппе. - Служанка из подъезда говорит, что вчера вечером он вернулся как обычно и с тех пор не выходил.
- В сыскное нужно звонить, - высказал здравую мысль Шакалов.
- Э-э-э... Не надо в сыскное..., - мягко попросил администратор Природин.
- То есть как - не нужно? - удивилась "прима" Евстифеева. - Человек пропал!
- Да-да, конечно, но... Мы ведь не знаем точно, что произошло. Непростой нрав Кирилла Варфоломеевича... Как бы хуже не вышло. Может получиться так, что пострадает репутация нашего театра...
Природин в задумчивости почесал пальцем левую бровь.
- Ну... У меня есть один знакомый... Он работал когда-то в полиции. Возможно, он сумеет помочь.
Актеры замолкли, поглядывая друг на друга, будто бы в ожидании, что на кого-то из них снизойдет озарение, и проблема разрешится.
- Как зовут вашего знакомого? - решилась, наконец, спросить Евстифеева.
- Терещенко, Мефодий Афанасьевич.
***
...Вставать с кровати не хотелось. Но телефон не умолкал. Пришлось сделать над собою усилие.
- Терещенко у аппарата!
- Мефодий, здравствуй! Природин беспокоит. Я мог бы попросить тебя подъехать к нам, в "Золотую Улитку"?
- Борис?.. У вас что-то стряслось?
- Полагаю, да. Нам необходима твоя помощь.
...Умыться, одеться, выпить стакан чаю и, сбежав по лестнице, кликнуть извозчика...
Через час с небольшим Терещенко был уже в кабинете у Природина. Игнорируя нетерпеливые взгляды членов труппы, Борис Макарович едва ли не демонстративно запер двери и указал приятелю на кресло.
- Так что у вас стряслось? - спросил Терещенко, из всех сил пытаясь скрывать свое самочувствие. Увы, получалось плохо...
- Говори уже, - попросил Терещенко, помяв ладонью лицо.
- Ну, ладно... Пропал наш главный.
- Колбасюк, что ли? Режиссер? Как - пропал?
- Да вот так! Не явился на утренний просмотр! Ты себе такое можешь представить?
- Вполне. Может, он вчера тоже... хорошо погулял. Видел я его пару раз - тот ещё здоровяк, шампанское небось ведрами глушит.
Природин встал и нервно заходил по кабинету.
- Мефодий!.. Ты просто не понимаешь! Наша премьера, она... Одним словом, мы все ждем ее с нетерпением. С Кириллом что-то случилось, это же очевидно!
Терещенко пошарил по карманам в поисках портсигара. Но затем вспомнил, что уже полгода как бросил курить.
- Почему вы не хотите обратиться в полицию?
Природин замялся. И Мефодий Афанасьевич сам высказал предположение:
- Скандала не желаете? Боитесь за репутацию театра?
- Верно.
- Тогда я попрошу тебя объяснить мне всё как можно подробнее.
Выслушав Природина, Терещенко отправился из театра на квартиру исчезнувшего режиссера. Привратнице он представился агентом полиции, не уточняя, разумеется, что уже год как вышел в отставку.
- Когда вы видели господина Колбасюка в последний раз?
- Так это... Вчерась-то и видела. Вернулся он домой, да со мною и поздоровался...
- Он один был?
- Да... Один был, один, - закивала женщина.
- Держался как обычно?
- Э-э... Чаво?
- Ну, может, выпимши он был? Нервничал?..
- Э-э... Да нет вроде бы... Ничего такого.
- Хорошо. Мне нужно осмотреть его квартиру.
- Да как же это?.. Без него ведь не положено...
- Не волнуйтесь, Матрена...
- Тимофевна я.
- ...Матрена Тимофеевна. Мне можно. Я подымусь на полчасика. А вы тут побудьте, хорошо?
***
Вечером, сидя в своем любимом кресле у стола, Терещенко подводил итоги дневных поисков. Он поступал так всегда, еще во время службы в сыскном, и подобная практика не раз ему помогала.
Строчки ложились на бумагу, Мефодий Афанасьевич торопливо макал перо в чернильницу, не обращая внимания на мелкие, бисерные кляксы, которые разлетались вдоль границ белого листа.
"К.В. явился домой вечером 16-го и, по словам привратницы, никуда не выходил. Но в квартире его не было. Вывод: либо привратница лжет, либо покинул дом через черный ход. Что известно о К.В. со слов администратора?
- Весьма вспыльчив, эмоционален, часто переходит границы приличия в общении с членами труппы
- Имеет любовницу - это "прима" Ольга Евстифеева
- Враждует с актером Шакаловым, предположительно - на почве ревности (уточнить!)
- Имеет еще одну любовницу, но старается не афишировать их отношений. Известно лишь, что она помогает ему в работе над спектаклями, но сама в театре не появляется. Природин говорит, что она - японка и проживает в Доме Писарева (проверить!!!)
- Недавно К.В. имел неприятный разговор с Березнером, меценатом, который поддерживает театр в последние несколько лет. О содержании разговора неизвестно, но оба сильно кричали, и это слышала едва ли не вся труппа...
- Обыск на квартире К.В. результатов не дал, если не считать отсутствия в ящиках стола денег и документов. Вывод: К.В. собирался куда-то в спешке и покинул квартиру по своей воле (последнее - не факт!)..."
***
Золотисто-алый дракон на кимоно Мичико-сан поневоле приковывал к себе взгляд Мефодия Афанасьевича. Он почему-то никак не мог заставить себя смотреть девушке в глаза.
- Так как вы познакомились с Кириллом Варфоломеевичем?
- Он выиграл меня в шахматы. У бухарского эмира, - просто сказала японка. Терещенко отметил про себя, что говорит она по-русски практически без акцента. Ну, разве что вместо "л" слышится лёгкое, грассирующее "р"...
- Вы серьезно?
- Конечно. Кирилл-сан гостил у эмира и в последний день предложил такое пари.
- А что же он сам поставил на кон, если не секрет?
- Не секрет. Свой фамильный перстень. Очень дорогой.
- Понятно..., - вздохнул Терещенко. - И сколько вы уже не виделись с Кириллом?
- Две недели. Он очень занят, работает над спектаклем.
- Говорят, вы помогаете ему в его работе...
- Иногда. Только мысли вслух. "Сказ о шипящих яблоках" - старинная японская легенда. Он захотел воплотить ее на сцене, и я дала ему несколько советов.
- Вот как? Вы разбираетесь в искусстве?
- Как и все женщины, - скромно ответила Мичико-сан.
Терещенко взглянул на нее повнимательнее. Нет, она определенно не в его вкусе...
- Что ж... Простите меня за беспокойство, Мичико-сан. Я, пожалуй, пойду.
***
Давид Оскарович Березнер, фабрикант и меценат, предстал перед Терещенко во всей своей красе: большой, седовласый и седобородый, с громовым голосом, в атласном халате невообразимой расцветки...
Одним словом, его было много. Так много, что Мефодий Афанасьевич поначалу даже несколько растерялся, чего с ним давно уже не случалось.
- А почему это я должен вам все рассказывать? Вы из сыскного - так и что с того? Да, у нас с Кириллом были разногласия. Но - разногласия творческие! - меценат поднял указательный палец и потряс им едва ли не перед носом у своего визитера.
- Я же сказал - ваш приятель-режиссер исчез. Его труппа беспокоится, - говоря это, Терещенко незаметно оглядывал обстановку в квартире. Нечасто ему приходилось бывать в гостях у настоящих меценатов...
- И чего вы от меня хотите, молодой человек?
- Мне желательно найти Кирилла Варфоломеевича как можно скорее. Послезавтра премьера, а его нет.
Меценат соединил кончики пальцев и прикрыл глаза.
- К сожалению, ничем не могу помочь. Возможно, Кирилл сам объявится... Накануне премьеры.
***
- И что, никаких следов?
- Нет, Борис. Но мне кажется, что все не так уж и плохо.
- То есть? Ты можешь сказать что-то определенное? - мгновенно напрягся Природин.
- Возможно. Только я попрошу тебя ответить на несколько вопросов. И с вашей "примой" я тоже хочу переговорить.
- С Евстифеевой? Хорошо, я сейчас позову ее.
Природин вышел из кабинета. Вернулся он буквально через минуту, но уже не один.
- Вы нашли Кирилла? - с порога спросила Ольга.
- Еще нет, но... Вы, Ольга Антоновна, могли бы мне в этом помочь.
- Я? Каким же образом? Борис, я ничего не понимаю!
- Я тоже, - пожал плечами администратор.
- Скажите... Вот эта вот пьеса, премьеру которой вы ожидаете с нетерпением...
- "Сказ о шипящих яблоках"? - подсказала Евстифеева.
- Да-да. О чем она?
- Н-ну... Это, вообще-то, переложение одной восточной легенды...
- Прекрасно! Борис, можно попросить тебя покинуть нас на пару минут?
Природин, вторично пожав плечами, ушел.
- Присядьте, Ольга... Скажите мне - вы ведь знаете, кто подал Савелию идею насчет этой постановки?
"Прима" изменилась в лице. Не глядя на Терещенко, она принялась комкать в руках маленький носовой платок.
- Так знаете или нет?
- Предположим, знаю. И что?
- Я не поленился сходить в библиотеку и ознакомиться с содержанием первоисточника. Естественно, в переводном варианте. Некий прекрасный юноша, в которого влюблены сразу две девушки, внезапно исчезает. В конце выясняется, что он покончил жизнь самоубийством, бросившись со скалы.
Ольге удалось, наконец, совладать с собой.
- Не понимаю, куда Вы клоните, уважаемый...
- Мефодий Афанасьевич, с Вашего позволения. Куда я клоню, спрашиваете? Да уж больно подозрительно все это. Одно к одному... Вы ведь ревнуете Кирилла Варфоломеевича к Мичико-сан?
- С чего вы взяли?
- Просто предположил. И среди актеров у Вас есть поклонник. Я говорю о Шакалове.
- Ах, перестаньте! - взмахнула рукою Ольга. - Поклонник! Да таких поклонников у меня!..
- Охотно верю. И, тем не менее... Ревность - это мотив. Мотив для преступления...
- И кого же вы хотите обвинить в преступлении? Меня? Шакалова? Или эту... японскую куртизанку?
Вместо ответа Терещенко улыбнулся.
- Возможно, я бы и обвинил кого-либо из вас, но... Есть кое-что, что мешает мне так поступить. Завтра утром я дам вам все ответы. А сейчас прошу извинить - я вынужден откланяться...
***
Терещенко не спал всю ночь. Зная уже ответ на главный вопрос, он пытался понять психологическую подоплеку дела. Все же в театральной среде ему приходилось работать впервые. Тем любопытнее было проникнуть в мысли этих людей, постичь их внутреннее, потаенное - то, что они скрывали от внешнего мира, а порою и от самих себя...
ЭпизодЪ второй... Где всё разрешается
Утром Мефодий Афанасьевич телефонировал Природину и объявил, что прибудет с некоторым опозданием. А также попросил собрать всю труппу в просмотровом зале и оставить открытым служебный вход.
- Здравствуйте, дамы и господа! - приветствовал собравшихся сыщик, быстрым шагом входя в помещение. - Я сегодня не один, со мною - двое уважаемых людей. Они пока подождут за дверью. Итак...
- Мефодий, умоляю! - воскликнул Природин. - Мы все на нервах!
Тринадцать пар глаз с надеждой взирали на бывшего полицейского следователя.
- Успокойтесь, успокойтесь! Я просто хотел бы сказать несколько слов, прежде чем... Я понимаю ваше волнение перед премьерой. И не знаю, как вы воспримете то, что я вам сейчас сообщу...
Взгляд Терещенко задержался на Евстифеевой. Как и вчера, она сидела,
сложив руки на коленях и теребя свой неизменный платок.
- Да говорите уже! - не выдержала она. - Кирилл ведь жив?..
Не отвечая, Терещенко распахнул двери и пригласил кого-то войти.
И в зал шагнул Давид Оскарович Березнер собственной персоной.
- Добрый день, друзья! - пророкотал он. - Извините меня за всю эту нелепицу... Признаюсь, идея была не моя, а...
- Погодите, сударь, - мягко остановил его сыщик. - Вначале хотелось, чтоб вы прилюдно рассказали, о чем таком вы спорили с Кириллом Варфоломеевичем несколькими днями ранее?
- Об искусстве, - скромно ответил меценат. - Только об искусстве. Кирилл мне доказывал, что пьеса на японскую тематику, хотя и хороша, но... Может и не затронуть душу нашего, отечественного зрителя. Ну посудите сами - с русско-японской войны минуло всего-то с десяток лет, страна снова воюет, а тут... Но, с другой стороны, нет худа без добра, говорил я. Используй саму идею и перенеси ее на русскую почву. Вот тут-то мы и сцепились... Но все это, господа, по-дружески, по-хорошему. Мы ведь так похожи...
- ...И даже слишком, - встрял Терещенко. И - вторично распахнул дверь.
Перед глазами изумленной труппы возник... второй Давид Оскарович. Его появление встречено было всеобщим изумленным вздохом. И пока актеры, озадаченно переглядываясь, пытались понять, что происходит, этот, второй "Березнер", принялся методично освобождаться от грима... Снял парик... Затем - накладную бороду. Достал изо рта какие-то каучуковые шарики.
- Кирилл! - внезапно вскрикнула Ольга Евстифеева.
- Ну я это, я..., - хмуро пробасил режиссер. - Хотел полюбоваться, как бы вы без меня сыграли премьеру... Провалились бы, черти, небось - да и невелика беда! Зато следующая постановка принесла бы такой успех, что... Одним словом, интересно мне было...
- И не только, - произнес Мефодий Афанасьевич. - Творческая натура такова, что долго на одном материале задерживаться не может. Пьеса готова - и она уже не так интересна, как следующая, та, что только еще в голове зреет... А тут - шанс: разыграть эту, новую, пьесу, прямо в реальной жизни. После и на сцене притворяться не придется. Вам ведь самому хотелось на сцену, Кирилл Варфоломеевич?
- Хотелось, что греха таить..., - сознался Колбасюк. - Сколько раз видел себя в главной роли... Но я ума не приложу, уважаемый господин Терещенко, как это вы так до всего додумались?
- Потому что все было очевидно, Кирилл Варфоломеевич. Во-первых - вас никто не похищал. Я поговорил со служанкой Матреной, побывал у вас на квартире - уж извините, пришлось! - и не обнаружил никаких следов борьбы либо указаний на то, что вас умыкнули силой. Кстати, это, при вашей-то комплекции, было бы весьма... хм... затруднительно. Значит, ушли вы из дому сами, через черный ход... Зачем? Оставим пока этот вопрос и продолжим рассуждать. Предположим, что-то случилось с вами уже вне дома. Но! Мичико-сан была во время разговора со мною уж очень спокойна. Ну, а Березнер в вашем исполнении... Это просто шедевр. Если бы не одна деталь... Ваш фамильный перстень на указательном пальце. Перстень, о котором так неосторожно поведала мне все та же Мичико-сан... Я бы и тут ничего не заподозрил - ну перстень и перстень - однако я был до этого у вас на квартире и видел фотографию в кабинете. На ней вы вдвоем с Давидом Оскаровичем. Нет, конечно же, вы не схожи, как родные братья, но театральный грим... Ваша склонность к эксцентричным поступкам тоже ни для кого не секрет. Мало кто еще играл в шахматы с бухарским эмиром...
- Браво, браво! - шутливо поаплодировал настоящий Березнер. - Вы нас раскусили, что и говорить. И теперь вы просто обязаны - вы слышите! - обязаны согласиться на роль нашего консультанта. Только так мы сумеем поставить настоящий, русский детектив на подмостках "Золотой Улитки". Что скажешь, Кирилл?