Anna-Lynx : другие произведения.

От судьбы не уйдешь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если посреди зимы окажешься в замороженном лесу вдалеке от любого жилья, не помня, ни кто ты есть, ни как оказался в таком положении, то волей неволей начнешь задумываться почему. Особенно если вспомнить удастся, что до того ты искал кого-то. Вот и стоит поразмыслить, кто из встреченных тобой на жизненном пути наиболее подозрителен, как злостный похититель, манипулятор и убийца. Закончено

   Если посреди зимы окажешься в замороженном лесу вдалеке от любого жилья, не помня, ни кто ты есть, ни как оказался в таком положении, то волей неволей начнешь задумываться почему. Особенно если вспомнить удастся, что до того ты искал кого-то. Вот и стоит поразмыслить, кто из встреченных тобой на жизненном пути наиболее подозрителен, как злостный похититель и убийца.
  
   Старуха плотнее закуталась в одеяло. Она знала, что конец жизни близок. Но как же ей хотелось продлить ее, как бы хотелось помочь воспитаннице, сейчас убежавшей в лес, в надежде найти хоть стебелек девясила, способного облегчить боль в груди. Эта девочка, она пока не знала так много... Не поможет уже девясил. Все девять сил его уже использованы. Зря девочка старается...
   Узловатая рука старухи потянулась к золотому яблоку, покатила по тарелочке, вызывая не раз до того виденную картину...
   ...У окна стоял стан. Ткачиха, остановив работу, придирчиво рассматривала некий видимый только ей изъян на белоснежном полотне. Наконец, досадливо тряхнув головой, она вновь взялась за работу, все же продолжая коситься на неудавшееся переплетение.
   С довольным щебетом в комнату ворвались две совершенно одинаковые девушки, и там сразу стало тесно. Они заскакали вокруг слишком серьезной ткачихи, радостно вываливая ворохи сведений и сплетен обо всем и ни о чем. Кто-то с кем-то поссорился, была драка. Победителю достался предмет, из-за которого возникла ссора. Вот только получил он совсем не то, о чем думал... Кому-то устроили неприятную каверзу, но никто не попался в расставленную ловушку по-настоящему. У одной из подруг новый любовник, другая как приблизила к себе кого-то неизвестного, так до сих пор и возится с ним, старательно пряча от остальных...
   Ткачиха просто пропустила все мимо ушей. Сестры могли болтать невообразимо долго, особенно если собеседник вдруг заинтересовался их рассказами. А вот она давно научилась не обращать на них внимания.
   - Тебе ведь не интересно! - обиженно протянула Несреча.
   - Ты нас совсем не слушаешь! - поддержала Среча.
   - Вы же знаете, сестры, меня не слишком увлекают сплетни, - ласково улыбнулась им девушка. - А любые другие новости я с удовольствием выслушиваю.
   - Да отложи же свои дела! Мы давно не видели тебя отдыхающей. Может быть, ты на кого-нибудь из нас переложишь часть, а то мы только и делаем, что прядем. Надоело!
   - Ой, девочки, как же, смогу я на вас все это свалить! Ни одна ведь не может работать с нитями своей сестры-соперницы, - рассмеялась она. - Ведь так каждая из вас устроит и полотно, и вышивку на нем из своих. Разве я не права?
   Близняшки переглянулись и дружно покраснели. Отрицать явное ни одна не решилась. А то младшая просто всунет им в руки по клубочку сестрички и потом поинтересуется, глядя на обожженные чужими нитями руки мастериц, будут ли они еще спорить. Доообрая она...
   - Так хотя бы за вышивку возьмись, - примиряюще сказали они. - Ты ведь уже устала, с самого утра начав ткать.
   - Ладно. Сейчас, - покладисто отозвалась она.
   Легко понимая и принимая волнение сестер о здоровье младшей, девушка и не собиралась протестовать. Сестры тоже повернулись к своим прялкам, когда в двери показался мужчина огромного роста. Он наклонился, чтобы не удариться о косяк, и шагнул внутрь.
   - Я смотрю, у вас здесь тишь да гладь, милые мои, прогудел он, усаживаясь на скамью между прялками. - А насколько мои девочки мне рады?
   Близнецы, остолбеневшие было от неожиданности, с радостным визгом бросились к нему. С шутками и прибаутками он обхватил девушек за талии, громко чмокнул каждую в губы. Радостно хохоча, обе девушки шлепнулись ему на колени, крепко обхватили с обеих сторон.
   - Здравствуй, Суд, - чинно отозвалась третья, садясь у окна. Над пяльцами засновала быстрая искра иглы.
   - Итак, мне все рады, - усмехнулся в усы мужчина. - Особенно мои супруги. А вот их сестренка чуть поменьше. Не боишься остаться в девицах?
   - Нет, конечно. Я жажду этого.
   - Да вот не получится, Макоша, - отозвалась Среча.
   - К тебе уже посватались, - подхватила Несреча.
   - И отец Род согласился. Вопреки протестам Сварога, - закончили обе в один голос.
   - Нет! Я не хочу! - девушка выронила пяльцы.
   - Тебе даже не интересно кто? - удивились сестры.
   - А за меня пойдешь третьей женой? Я всегда готов. Да и девочки не возражают. Так как? - и Суд покрепче обнял обеих засмеявшихся девиц.
   - Нет, не интересно, сестры, - вымученно улыбнулась девушка. - И за тебя, Суд, не пойду, не в обиду тебе сказано. Я предпочитаю руководствоваться Сваргой. Вот только лучше бы и ее творец ей следовал, - тут же буркнула она себе под нос.
   - Я не обиделся, - ухмыльнулся Суд. Близняшки, как бы утешая, чмокнули его в щеки. - Ты не в первый раз отказываешь мне. Нам, - уточнил он, когда две ручки с обеих сторон наградили его тычками. - А откуда тебе известно, что Сварог не следует своему закону?
   - Он тоже ко мне сватался, - безразлично отозвалась Макоша, что-то поправляя в вышивке. - К счастью Род отказал ему. Над судьбой не должно быть контроля, сказал он, а Матушка Сва, первая супруга, не согласилась бы с подобным положением второй супружницы.
   Близняшки склонились друг к другу, переговорили о чем-то, потом обхватили своего супруга, еще раз поцеловали и спрыгнули с колен. Чинно усевшись по бокам, они одновременно потянулись за веретенами.
   - А мы видели твоего жениха, - радостно сообщили они сестрице. - Он очень красив. Разве тебе не интересно?
   - Нет. И хватит об этом, - скривилась девушка, потянувшись за ножницами.
   - Некоторые называют его Истоком Дорог, - хмыкнула Среча, уворачиваясь от брошенных ножниц.
   - Если бы я так не любила Суда, я попробовала отбить этого парня у тебя, - засмеялась Несреча, перехватывая инициативу.
   Со сдавленными смешками сестры некоторое время уворачивались от метательных предметов из рук разъяренной Макоши, пока Суд, несколько раз ударенный наперстками, моточками ниток и даже веретеном, не схватив вначале взвизгнувшую Сречу, потом хохочущую Несречу. Перекинув обеих через плечи и поддерживая их брыкающиеся ноги, он склонился перед Макошей в полупоклоне и выскочил из горницы. Вслед ему полетела чашка, разбившаяся о косяк.
   В приоткрытую дверь заглянула хитрая рыжая мордочка. Она внимательно осмотрелась, принюхалась, чтобы убедиться в отсутствии посторонних. Карие глаза уставились прямо на хозяйку комнаты, и лиса, тявкнув тихонько, проскользнула внутрь.
   Долго сдерживаемые слезы хлынули из глаз.
   - Не хочу, не хочу! - обижено шептала она. - Я ведь все сделала, чтобы избежать...
   Она бросилась к сундуку, где хранились прошлые вышивки, на одной из которых предыдущее воплощение создало ее будущую судьбу. Роясь в тонких тканях судеб остальных богов, она отбрасывала одну за другой, разыскивая нужную.
   - Где же она?
   Ах! Вся тончайшая вышивка залита чуждой краской. Нити вышивки под ее влиянием изменили свои исконные цвета. Жаль, что вышивку, о собственной судьбе повествующую, досконально прочесть она не могла, только основные вехи. Что такого изменилось, понять было не возможно, если не считать теперь совершенно неминуемой свадьбы.
   Прижав к груди ткань, Макоша взвыла. Ее лиса, прекратив шуточное подкрадывание, бросилась на помощь, готовая грудью защищать свою подругу от всего.
   - Ну и что! - упрямо повторила девушка. - Меня здесь все равно не будет.
   Быстро подобрав нужное из разбросанных предметов, девушка склонилась над старой вышивкой, перемещая нити. Несколько дополнительных стежков, мазок кисточкой, окунутой в краску иного цвета... Удовлетворенно оглядев получившуюся картину, она кивнула своим мыслям, аккуратно сложила вышивку и засунула обратно в сундук.
   - Прощай, рыжая, - чмокнув лису в холодный нос, она выбежала из горницы...
   - ...Так много... - рука безжизненно упала на одеяло. Яблоко покатилось по постели, сорвалось на пол.
  
   Как холодно. Ветер выл среди деревьев, охватывая меня своими ледяными объятьями. Я остановилась, содрогнувшись, и еще больше съежилась. Замерзшая земля студила босые ноги. Я дрожала, коченело все тело. Я... кто я? Почему я здесь? Только лес кругом, темный, зимний, чужой. Одежда совсем не защищает. Запах паленого.
   Хватит стоять, только замерзну тут. Тело с трудом подчинилось. Куда идти? На юг. Замерзшие мысли с трудом ворочались в голове. Где юг? Там, где нет мха на деревьях. Кто я? Где я? При чем тут мох? У кого спрашиваю-то?!
   Иду, кутаясь в рваную шаль. Она не даёт никакого тепла. Под тяжелую юбку, да и сквозь тонкую ткань кофты легко пробирается стужа. Ветер не отступает от меня, обгоняет, а потом возвращается, бьет в лицо, подталкивает в спину. Он со всех сторон. Один только ветер был бы не так страшен, но он нес с собой снег, коловший множеством мелких иголок. Крупная дрожь чуть не бросила меня на колени. С трудом совладав с нею, я продолжила путь в никуда.
   Темнеет... Это перед глазами или невидимое солнце закатилось за горизонт? Не знаю... Я продолжала идти. Руки давно не чувствовались, ноги онемели еще раньше. Они так замерзли, что можно было решить будто их нет. Но я шла. "Зачем? - шептала безнадежность. - Ты только приляг, и добрый ветер занесет тебя теплым снежным одеялом. Ты заснешь..."
   Нет! Я не хочу умирать, я еще так молода! "Ты не умрешь, это ведь только обычный сон. Ты просто немного согреешься и пойдешь дальше".
   Отогнав искушение, продолжала идти, хотя уже ничего перед собой не видела. Где-то вдали потерялась шаль. Окоченевшие руки выпустили ее концы, и она слетела с плеч. Шаг, еще шаг. Холодно...
   Я налетела на что-то. На кого-то. Визгливый вскрик послышался как бы издалека. Я упала и начала уплывать в сон. В тепло.
  
   Надо мной белый потолок. Почему я знаю, что это потолок? Вопрос исчез так же быстро, как и появился. Пахло чем-то очень вкусным. Тепло, наконец-то мне тепло. Чуть шевельнувшись под одеялами, я опустила на них глаза. Поверх всего лежала мягкая медвежья шкура.
   Я вроде бы не слишком громко двинулась, но меня услышали. Вокруг засуетилась сухонькая старушка в серой рубахе, расшитой странными узорами чуть темнее тоном. Она притянула большую миску, запах из которой сулил что-то вкусное. Старушка помогла приподняться, подложила под спину еще две подушки и стала кормить меня из ложечки наваристой мясной похлебкой. Все это время она бормотала, не останавливаясь ни на мгновение. Странный у нее выговор, но я понимала. Честно говоря, как-то неловко и неудобно было принимать пищу с помощью кого-то другого.
   - Доченька, моя бедная... Ну, еще ложечку... Что с тобой сделал этот поганец. Ты ведь чуть не умерла... Не капризничай, будь умницей. Ах, если бы я не вышла за дровами тогда! Страшно подумать! Вот умница. Но боги были благосклонны к нам, Рампуцель. Ты выжила. Жаль, твои чудные волосы... Но они отрастут, не печалься. Ничего, твой обидчик еще поплатится, сильно поплатится! Обмануть тебя, уволочь из дома, ах, нелюдь! Я до него еще доберусь...
   - Кто ты? - наконец смогла перебить я, торопливо проглотив очередную порцию. Ее содержимое немного расплескалось, и жирные капли упали на одеяло. - Кто я?
   - Рампуцель! - ужаснулась старушка, чуть не уронив миску. - Что с тобой? Твоя болезнь продлилась так долго! Люди добрые! Что деется-то! Доченька мать родную не узнает! Я твоя мама. Рампуцель, детка, неужели ты не помнишь меня? Нет, этот принц у меня попляшет! Уж он дождется...
   - Я Рампуцель?
   - Да, деточка. Ты покушай, тебе нужно набираться сил. Ты от новолунья до старого месяца в лапах лихоманок билась, еле отстояла тебя.
   Она моя мать. Меня зовут Рампуцель. Я перенесла долгую болезнь. А раньше - холод. Страшный холод! Почему я не могу вспомнить, что было до него!?
  
   Наступила весна, незаметно проскользнув во все уголки-закоулки, смела холодный снежный покров, разбудила землю. Трава уже зазеленела, но ее скрывал от чужого взгляда пышный голубой ковер удивительно долго державшихся подснежников. Я все еще замечала смутные фигуры, подобные тем, что были в лесу зимой. От них веяло холодом. Время от времени они подбирались к дому, но не решались войти. А потом в одну ночь появились листья на деревьях, и те фигуры прогнали другие, более живые существа.
   Всего луна прошла со дня выздоровления, и мать по-прежнему не давала ничем заниматься, даже выйти не позволяла. Все, что я делала, так сидела то у окна башни, то у зеркала. Скучно! А среди ночей слышался шепот, рассказывающий, что происходит вокруг. Так я узнала, что разбуженная земля готова говорить с кем угодно. Даже со мной, хотя мать и не верила моим рассказам, утверждая, что я полностью бесталанная.
   Из зеркала на меня смотрело совершенно чужое, но довольно милое лицо. Короткие волосы с обгорелыми концами чуть прикрывали прижатые к черепу уши. Рассматривая себя, я видела высокий лоб под светлыми прядями, изгибающиеся дуги бровей над широко расставленными глазами серо-голубого цвета, нос с едва заметной горбинкой, бледные щеки, плотно сжатые губы и выступающий подбородок, разделенный маленькой ямкой. Ничего знакомого.
   В окно смотреть было куда интереснее, особенно с тех пор, как исчезли мрачные существа, навевавшие страх. Там вовсю бушевала весенняя зелень. Как красиво! Дубы нарядились в ароматные, еще клейкие листочки, в отдалении на яблоне уже появились первые цветы, по веткам скакали разные зверюшки. Иногда я замечала птиц. Они прятались лучше, только голосами выдавая своё присутствие. Но от меня скрыться не удавалось - стоило присмотреться, и открывались все их убежища.
   Трава безумным ковром обвивала толстые стволы, и яркими пятнами то тут, то там, прорываясь через синеву отцветавших подснежников, появились цветы-бабочки.
   Мать ужасно боялась за мое такое хрупкое здоровье, потому-то строго следила, чтобы я не выходила. Зато сама она сновала снаружи, как челнок в умелых руках, скрываясь за дубами и через некоторое время возвращаясь обратно. А по ночам кроме слов мой сон стали тревожить странные запахи. Я однажды не выдержала и спустилась вниз, став свидетелем, как она варила отвары, бормоча под нос неведомо откуда знакомые слова. Моя мать была ведьма. Ну и что? Каждый живет по-своему. А как жила я? Не помню, а она не рассказывала.
   В первый день полнолуния мать куда-то начала собираться еще с утра. Спускаясь в жилой дом, я заметила, что она прихорашивается перед вторым зеркалом, взбивая седые волосы в пышную прическу.
   - А, Рампуцель, - она увидела меня в глубине стекла, - меня в гости пригласили. Ты не возражаешь остаться одна?
   - Нет, матушка, - тихо отозвалась я, разглядывая тяжелую бронзовую раму. Непонятное плетение обвивало стекло. - Со мной ничего не случится.
   Почему-то я знала, что здесь много дорогих вещей, и это зеркало тоже относится к ним. По обыденной одежде матери никто не сумел бы определить, что она не бедна. Тем более что предпочитала она очень старые вещи, которые следовало бы давно выбросить. И только вышивка хоть немного оживляла их. А теперь она примеряла один пышный наряд за другим.
   - Как тебе, деточка? Не слишком ли бросается в глаза? А вот это?
   Наконец она выбрала яркое платье с очень пышной юбкой. Украшениями она не увлекалась, и даже теперь не старалась их выбрать, просто повесила на шею какую-то цепочку с корешком. Кстати, среди всего висевшего у меня на груди тоже было нечто похожее, только на веревочке. Попрощавшись и еще раз попросив не выходить из дому, она схватила помело и вылетела в окно.
   А почему не выходить? Из чувства странного противоречия - где же оно таилось раньше, спрашивается - я вышла к дубам.
   Солнечные лучи обласкали меня, припали к щекам, промчались по рукам и платью, заиграли на странных ожерельях, которые я снимать не собиралась, а мать не заставляла. Ласковый ветерок коснулся волос, дернул за рубаху, потрепал юбку. Я на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь нежными прикосновениями, а снова открыв, увидела, что сбоку появились необычная тень, будто отброшенная крупным псом или волком. Вот только рядом никого из них не было. Зато теперь я обратила большее внимание на красоту цветочного ковра, полностью позабыв про тень.
   Я и не сомневалась, что здесь будет очень хорошо. Присев перед одним цветком, я загляделась его тончайшими лепестками, будто сотканными искусными руками нежнейших сильфид. Полупрозрачные прожилки светились, пропуская в чашечку окрашенный дневной свет. Солнечные лучи ласкали чашечку и сверху.
   Сердито жужжа, пролетела муха. Других насекомых не заметно. Я, вырванная из странных сравнений, подняла голову.
   Нет, не муха жужжала своими крылышками. Рядом под неслышимую музыку кружили те самые сильфиды. Воздушные, призрачные, невыразимо прекрасные. Их прозрачные радужные крылья трепетали и бились в бешеной круговерти танца. Я протянула руку ближайшей, и малютка легко ступила на новую ладонь, не прекращая движения ни на миг.
   Теперь я тоже услышала музыку. Прекрасные звуки призывали и меня присоединиться, но я не желала даже малейшего сравнения с воздушными духами. Оставить сильфид я тоже не хотела, и когда они протанцевали по воздуху за дубы, пошла за ними.
   Высокий старик отнял от губ свирель. Воздушные духи, опомнившись, бросились врассыпную, а я спряталась за стволом.
   - Тебя привела сюда музыка, - мягко произнес он. Я закивала, не решаясь подойти.
   - Пожалуйста, я не вижу тебя, могла бы ты отвечать словами?
   - Ты слеп? - спросила я.
   - Нет, с самого начала жизни в этом мире я вижу душой, - улыбнулся старик.
   - Не понимаю...
   - Это не сложно, красавица моя. Я знаю многое. Ты пришла за сильфидами. Тебе нужна красота. Ты жаждешь вспомнить. Ты многого хочешь, забывшая Истинное Имя. Но уверена ли ты, что все это тебе нужно? Ведь ты бежала от него.
   - Я не знаю. Пожалуйста, сыграй еще.
   Слушая приглушенный голос свирели, в который вплетался лесной шум, я ощущала нарастающий покой, и казалось, что мне давно знаком этот голос музыки. Когда он умолк, внутри будто оборвалась нить, вызывая чувство потери.
   Старика рядом не оказалось. Я осмотрелась, пытаясь снова найти его. Нет никого. Только ранее не замеченная дорожка вела неизвестно откуда в сторону дома. И еще я знала, просто была уверена, что поблизости людей нет.
  
   Когда вернулась мать, довольная и счастливая, рассказывающая о потрясающем собрании ведьм, я давно сидела дома и смотрела на большой букет цветов, что сам появился на окне в моей комнате. Она даже не узнала о моем ослушании, поскольку цветы просто не заметила, хотя как их сложно было не увидеть. А чувство потери перешло в глубокую тоску, прекрасно видимую матери. Развеять это темное покрывало ей самой не удалось.
   - Приветствую тебя, моя красавица, - я не повернулась на бархатный голос, продолжая смотреть на волю. - Твоя мать пригласила меня развлечь тебя.
   - Не хочу. Уходи, - недружелюбно буркнула я, подтянув на подоконник и ноги.
   Послышался перебор струн. Уходить незваный гость явно не собирался. Я развернулась, собираясь собственноручно вытолкать его из горницы, и чуть не свалилась с подоконника от удивления. Мне мягко улыбался уже знакомый старик-музыкант. Его руки вновь легли на струны. Манящие звуки захватили меня в свой хрустальный плен. Они пели мне, звали, спрашивали и отвечали, но я не могла понять их речей. Хрустальный танец капели слышался в песне, напоминая о минувшей зиме. Тихий щебет, вой волка. Неожиданный водоворот в до того спокойной реке и звонкий смех русалок, радующихся неприятностям, в которые они втравили кого-то из людей. Меня затягивало в мир, созданный звуками, все глубже и глубже.
   Опора исчезла, я падала. Испуганно взмахнувшие руки оперлись о чьи-то плечи. Чужие губы прильнули ко рту, вытягивая дыхание, зовя с собой. Нет, не чужие, такие знакомые, родные. Сильные руки крепко держали меня, обещая поддержку и утешение, защищая.
   - Кто ты? - голос срывался. Глаза, до того плотно сомкнутые в попытке удержать видение, распахнулись. Невыразимо прекрасное мужское лицо нависло надо мной, очаровательные губы изогнулись в лукавой улыбке, но лучезарные серые глаза по-прежнему глядели в неизвестность.
   Отпускать меня он не собирался. Я лежала в сильных объятиях и чувствовала, что это правильно. Я вспомнила о старике, но даже не подумала поискать его, зачарованная уже не музыкой - она умолкла, - а мужчиной.
   - У меня много имен.
   Он вновь склонился надо мной. И я неожиданно взбунтовалась, сама не понимая почему, просто решив, что так нельзя, что это не правильно. Я забилась в крепких руках, одновременно отталкивая его. Не ожидая сопротивления, он разжал руки. Боль от падения согнала последний туман очарования.
   - Как ты посмел!..
   - Я бы осмелился и на большее, - сверкнули белые зубы в самонадеянной улыбке. Он сделал шаг назад и прикоснулся к струнам оставленных гуслей. А и в самом деле, куда подевался старик? Мягкие звуки вновь заполнили горницу, затанцевали вокруг, затягивая меня в свои тенета. Я чувствовала, как тает мое сопротивление, сама начиная жаждать его, музыканта, чаровника, слепого искусителя. Шаг, еще один, еще немного и...
   Распахнулась дверь. В горницу серой фурией влетела мать. Оборвалась мелодия, звавшая меня и уже готовая открыть дверь в прошлое. Стон струн поразил меня. Как больно! Больно!
   Мать выталкивала его, даже и не думавшего сопротивляться, из горницы, а я села прямо на пол, беспомощным взглядом провожая их и стараясь осмыслить, понять, о чем играл музыкант, куда звал меня. Я бы уже согласилась на все. И с радостью.
   - Ой, девочка моя, - запричитала вернувшаяся мать. - Дорогая моя. Извини, что так вышло. Я не ожидала такого подвоха от слепого старика. А ведь казался настоящим старцем!
   Все хорошо, мама, подумала я, молча принимая ее утешения, ты пришла вовремя. "Вовремя? - яростно зашевелилось внутри что-то. - Ну да, что бы помешать тебе вспомнить. А истина была совсем рядом!"
   Что это? Какой злой язвительный голос! Что же сделал со мной этот кудесник? Я не хочу!
   - Мама, что со мной? - жалобно вскрикнула я не понимая, почему вдруг появилась эта злость. - Помоги мне, пожалуйста!
   - Малышка моя, деточка, возвращенная мне судьбой, - затрепетала мать. - Что такое, что случилось, Рампуцель? Я сделаю все, лишь бы тебе хорошо было! Ничто не должно повредить тебе, - она подняла меня и усадила перед зеркалом, явно считая, что лучшее успокоение можно получить от зеркала. - Давай приведем тебя в порядок. И ты сразу почувствуешь себя лучше. Да и с волосами давно разобраться нужно. Так что сейчас самый раз. Ишь, опозорить решил тебя, проклятый!
   - Не надо, мама! - только и успела крикнуть я, обхваченная непонятным ужасом. Но быстрые ножницы уже срезали обгоревшие концы.
   Мой тихий испуганный вскрик эхом сопроводило звяканье ножниц, упавших на пол. Мать отшатнулась, прижав к губам руку и недоуменно глядя на мгновенно отросшую гриву. Волосы теперь достигли лопаток.
   - Мама? - удивленно спросила я, уже чувствуя неправильность. Глубоко мелькнуло имя, облик, но они быстро исчезли, смененные другими, так же не задержавшимися. Ни одно из них я не узнала и не запомнила. Лишь стало понятно - они касались меня прежней, до охваченного зимой леса. Почему же я не могу вспомнить!?!
   Музыкант всколыхнул мою память, осветил слабой искрой, разбудил что-то, затаившееся. Он играл не только на своих инструментах - он тронул и струны, натянутые во мне. А уж вел себя... как будто имел на меня право. Я его знала раньше? Близко знала? Насколько? А мои волосы? Они отросли так быстро. Да в чем дело? Что происходит?
   От бесплодных размышлений, от вопросов, на которые неизвестен ответ, разболелась голова. Случайно возникающие слова стягивали обруч боли и непонимания. Тишь! Мрак! Ласка! Видимо, что-то из прошлого, значащее для меня многое. Я в беспокойстве сжала ожерелье из клыков и непонимающе на него уставилась. Откуда оно в моих руках? Когда я успела снять его с шеи? Да, от него так и веяло добротой, заботой, будто кто-то ластился ко мне, пытался забрать боль, дарил свою любовь и не требовал ничего взамен. Ожерелье не хотелось выпускать из рук, оно казалось единственной вещью, способной... способной...
   Мысль снова ускользнула.
  
   Три дня спустя решив, что все более-менее улеглось, мать вновь разрешила мне вставать. Но она была не права, ничего не изменилось. У меня всплывали совершенно не связанные между собой картины, отдельные мысли. Стоило вглядеться в них, как они застенчиво прятались, будто играя в увлекательную игру с постоянно меняющимися правилами. Страшило и чувство неправильности, возникавшее при обращении к матери. Будто все не так, как-то иначе.
   Я бесцельно смотрела в окно башни, сидя, как мне нравилось, на подоконнике. Среди дубов замелькала гнедая лошадь. Я заинтересовано присмотрелась. К дому целеустремленно приближалась богато наряженная всадница. Одна, без охраны, в лесу! Да что творится, а? Даже почти ничего не помня, я знала, что это опасно. Но вот же она тут, уверенно проскакала под ветками деревьев и остановила скакуна у самых дверей. Кто она? Я слетела вниз, чтобы вместе с матерью встретить гостью.
   Самоуверенный стук в дверь позвал хозяев, а потом, не дожидаясь ответа, она вошла в дом.
   - Здравствуй, мама, - пропела девушка. - Я, наконец, вырвалась и решила навестить тебя, успокоить. Извини, что неожиданно исчезла. Мама, ты не очень сердишься на меня? Примешь вновь свою блудную дочь?
   Я во все глаза смотрела на высокую красавицу, в расшитом драгоценными камнями зеленом наряде, подчеркивающем красоту фигуры, на ее головной убор, где золотые нити вплетались в рыжеватые волосы. Огромные синие глаза умоляюще смотрели на мать.
   - Мама, кто это? - спросила я у оцепеневшей старушки. Глаза ее заметались от меня к гостье и обратно. Внезапно она всхлипнула и упала на скамью, с которой только успела вскочить, собираясь открыть дверь стучащему.
   - Кто вы? - недоуменно спросила она у нас обоих. - Кто из вас моя дочь?
   - Мамочка! - кинулась к ней гостья и упала на колени, обнимая обеими руками ее ноги. - Я не знала, что ты так близко к сердцу воспримешь мой уход. Извини меня, глупую, мамочка. Но я все равно люблю его, обожаю, больше жизни он мне нужен. А он думал, что ты меня в плену держишь, спасал, милый дурачок. Не хотел даже слышать о нашем родстве, не верил, ему казалось, что я просто заколдована. И боясь за тебя, и стремясь к нему, я решила не ждать твоего возвращения. Ты простишь меня, мамочка? Прости свою глупую Рампуцель...
   - Доченька... - протянула старушка, которая не была моей матерью. Цвет ее глаз изменился, стал таким же синим, как у дочери. - Доченька!
   И они обнялись еще крепче. Я тихо, стараясь не обратить на себя внимание, поднялась наверх и взяла единственное, что точно принадлежало мне, и что зимой оставила старушка - свою старую одежду. Ожерелья тоже были моими. Я не Рампуцель, теперь мне это известно достоверно. Но вот кто я?
   Моя спасительница с дочкой уже сидели рядышком, обмениваясь новостями, рассказывая, как они жили друг без друга. Краем уха я услышала:
   - В середине зимы пришла ко мне женщина, сказала, что дочка моя скоро вернется. Она смотрела на меня, сама же полностью была скрыта странными одеяньями. В тот же день я вышла в лес и нашла ее. Я не знаю, почему приняла ту лесную девушку за тебя, вы ведь совершенно не похожи.
   - Ничего, мама, все бывает. Ты же вспомнила меня. А она не убила тебя, хотя и могла. Лесные, они же странные, как будто нелюди. Но она явно пришла не из-за черты.
   - Да, дитя, уж это я бы почуяла. Но ты не права, лесные существа, которых ты так боишься, не нелюди...
   Я прикрыла дверь. Все равно вспомню! Кем бы я там ни была, лесной, нелюдью, или этой, из-за черты, чертовкой... До чего же странное слово... Но я вспомню!
   Меня уже ждали. Тот музыкант, окончательно отбросивший облик старика, протянул мне руку. Странное дело, теперь мне он больше напоминал воина, а не певца, больше привыкшего играть и петь. Посмотрев на него, как на ядовитого гада, готового ужалить, я развернулась в другую сторону. Он же весело хмыкнул и двинулся за мной.
   - Я все равно вспомню, слышишь, ты! - бросила я через плечо.
   - Конечно, дорогая. Я только об этом и мечтаю. Молюсь, - безмятежно отвечал он. - Но со мной ты вспомнишь много быстрее.
  
   Я шла впереди, за мной он, не назвавший даже прозвища музыкант. Но, кроме того, я видела и две тени, напоминавшие собачьи. Теперь они выглядели более явственными, чем раньше. А куда это я иду?
   - Спутник незваный, куда ведет эта дорога? - неохотно обратилась я к нему, впрочем, продолжая идти.
   - Мы у границы. Вскоре окажемся на территории тридесятого царства. А там и до столицы его рукой подать.
   - А где все остальные царства? - безразлично спросила я. Если есть тридесятое, то должны быть и двадцать девять других. - И как это называется?
   Я не видела улыбку - повернуться я так и не соизволила. Но она просто ощущалась в голосе.
   - Здешние жители, как и везде считают, что оно единственное. Потому и название не придумали. Я же его называю царством Гордея, по имени правителя. Бедный, недавно при большом скоплении народа прямо со свадьбы у него похитили дочь с ее избранником, так и не успевшим стать супругом.
  
   ...Крыша беззвучно разверзлась, и с воплем появился крылатый змей.
   - Не надо! - вскрикнул мужчина у алтаря. Но другой крик перекрыл его голос:
   - Этой свадьбе не бывать!
   Его окутало пламя, но он тоже ничего сделать не сумел. Из змеевых лап ударило туманом, а потом одна сомкнулась на теле жениха-чародея. Стража и гости только опомниться пытались, а кое-кто уже успел все понять.
   - Нееет! - пронзительно взвыла невеста, с силой распахивая двери, у которых стояли опешившие люди. Раньше стояли. Теперь они отлетели в стороны. До алтаря ей было два прыжка, и она их сделала. Позади упала алая пелена, в руке блестел меч, свадебное платье не мешало ей, а вот змею крылатому сразу же взлететь помешал пленник. - Не трогай его!
   Девушка замахнулась мечом, змей когтем вырвал клинок из ее рук, взмахнул крыльями и взмыл в воздух. Вторая лапа быстрым движением сгребла и невесту вдобавок, но отчего-то не так осторожно, как жениха. И все кончилось. Крыша восстановилась сразу же, как змей миновал ее.
   Упавший клинок все еще звенел на полу...
  
   Осколок воспоминания, один из многих спутанных кусков. Я искоса глянула на попутчика. Он что-то знает обо мне. Знает, но говорить не хочет. Хорошо же, подожду привала, а потом расспрошу как следует.
   Собаки-тени не отставали. Одна все время пыталась подлезть под руку, вторая вела себя приличнее, но тоже жаждала привлечь внимание.
   - Мы уже завтра подойдем к столице, - как бы сам себе сказал музыкант.
   Я резко остановилась. Что?
   - Как?
   - Так ведь самым кротким путем идем.
   Не поняла. Глаза забегали по сторонам, пытаясь отыскать признаки настолько короткого пути.
   Я раньше не слишком по сторонам смотрела, скорее - под ноги.. А лучше бы огляделась. Можно было давно понять, как все изменилось. Деревья шевелились без ветра, среди шелеста листьев чудился тихий разговор. Ветви тянулись... приветствуя, что ли. За стволами прятались странные существа - не звери и не люди. Внимательные глаза вспыхивали то тут, то там. Трава казалась более зеленой, чем у оставленного терема, где я носила чужое имя, оставшееся позади с его настоящей хозяйкой.
   Я ошиблась. Здесь обитали не только странные неопознаваемые существа, ощущающиеся и теми, и другими, и кем-то еще. Из зарослей вышла маленькая лань, вверху ругались сороки. Прямо передо мной проскакала белка, и неожиданно расправила крылья, взлетая на дерево. И вообще, я почти видела нити, соединявшие все здесь.
   - Где мы? - ошеломленно спросила я, провожая взглядом ежа, на голове которого вдруг выросли заячьи уши.
   - Надвечный Мир приветствует тебя. Иди дальше, мы скоро покинем его.
   Надвечный мир, Ирий. Иной мир, верхний, куда все уходит после смерти. Страна вечного света и тепла, прекрасных садов, лесов, полей и животных. Мир, где всем хорошо. Мир, закрытый для всех живых, кроме птиц и змей. Мир, где обитают боги.
   Как же это?! Я же живая... Вопреки всему я здесь, куда живым людям путь закрыт.
  
   Да, на следующий день мы вернулись в обычный мир. Ощутимо уменьшилась жизненная сила всего живого вокруг. Но вот теневые собаки никуда не делись. Они по-прежнему находились рядом. Да и спутник мой тоже шел следом. Я устало опустилась на землю, и тут он неожиданно подскочил ко мне и отшвырнул в сторону. Изумленно взвизгнув, я только открыла рот, чтобы возмутиться, как над его головой взметнулся клуб дыма. Собаки-тени прыгнули передо мной, устрашающее рычание рокотало в их пастях. Тени тенями, а зубки у них впечатляющие... В руках музыканта вдруг появился странный посох.
   - Что...
   Дым рассеялся, оставив вместо себя худющего человека в черном свободном одеянии. Глаза его горели багровым огнем. Только яркий сверток его в руках багровел кровавым пятном. Алая ткань, подобная крови, бьющей из горла, засверкала под полуденным солнцем. Боги милостивые, что за сравнения?!
  
   ...Черты заострились еще больше, черная одежда зрительно превратила его в настоящий скелет. И только угли-глаза доказывали, что он жив. Взгляд бросал в дрожь, а глядел он в мою сторону часто.
   - И что теперь? - угрюмо спросила я, дернув для пробы рукой. Кандалы тяжело звякнули. Металл не собирался поддаваться. - Чего ты хочешь добиться, верный слуга?
   - Сейчас? Ничего особенного. Просто кое-что узнать. Вот, например...
   Он подошел ко мне. В руке блеснул нож...
  
   Еще один осколок. Я, похоже, знала этого человека, и встреча с ним мне очень не понравилась.
   - Снова ты! - досадливо воскликнул музыкант, опуская посох.
   - Да, господин мой, - ответил появившийся, склонив голову. - Вы возвращаетесь?
   - Нет! - он искоса глянул на меня и взмахнул посохом, очерчивая линию. Голоса смолкли. Но я хотела услышать, о чем они говорят. Одна из теневых собак вопросительно глянула на меня, а потом подскочила к преграде, ткнулась в нее носом, и наполовину перешла ее. Теперь я снова могла слышать разговор, который мой спутник желал скрыть от моих ушей.
   - Но господин, вы же рядом!
   - Да только она не ваша госпожа.
   - Так помогите ей измениться!
   - Только в ту, кем она является сейчас.
   - Господин мой...
   О чем они говорят?!
   От музыканта внезапно во все стороны ударило силой, согнувшей деревья. Показалось, будто он внезапно вырос во много раз, хотя и остался прежнего роста. Худющий согнулся под напором силы, которая однако же никак не коснулась меня. Собака-тень продолжала, защищая, стоять впереди, вторая, прервавшая завесу молчания, тоже не сдвинулась с места.
   - Я еще не забыл, что ты сделал, слуга! - рокотал его голос. - Еще немного - и она бы погибла. А ты не усле...
   Горящие глаза немного приугасли. Сверток затрепетал в руках и развернулся. Алая волна хлынула вниз, зачаровывая. Музыкант внезапно смолк, прикипев глазами к женскому платью.
  
   ...Злобный смех сопроводил цокот каблуков и бренчание украшений. Но скрежет новой перетаскиваемой вещи заглушил их. Еще скрежет, стук и дребезг. Я осторожно заглянула внутрь и увидела только тощую фигуру хозяина. Он бережно вытягивал из сундука сверток алой ткани. Там больше никого не было! Так с кем он спорил?
   И он повернулся. Я не успела вновь нырнуть под прикрытие двери и застыла, прикованная к месту яростным взглядом, подкрепленным волшбой...
  
   Ой! Новое воспоминание помешало мне увидеть, что произошло. Но вот из браслета, обвивавшего мою руку, вырвалось что-то еще, рванулось было ко мне, я даже разглядела в воронке спираль и серовато-синие искры и полосы в ней, а потом с шипением развернулось и окутало мужчину в черном. И исчезло, забрав его с собой.
   - Без нее я не вернусь, верный слуга. Она же сейчас здесь. А ты должен быть там, где тебя оставили, - тихо прошептал музыкант, выпуская посох, и глядя, как он исчезает. - Туда и отправил. Да и просто тебе не отделаться...
   Я услышала его слова, и они мне не понравились. Хм, а как же мне именовать его, не музыкантом же?!
   - Пойдем, - сказал он мне, схватил за руку и потащил за собой.
   - Прекрати! - крикнула я, пытаясь вырваться, но он был сильнее. - Куда ты меня тащишь!
   - Подальше отсюда. А точнее в столицу. Скоро до нее дойдем, - он неожиданно остановился, подхватил меня на руки и встряхнул. - Не дергайся.
   Отпустил он меня только через час, когда вышел из леса. Все это время я протестовала, но попытки вырваться прекратила очень быстро. Проклятье, этот человек слишком силен.
   Встав на собственные ноги, я одарила нежеланного помощника злобным взглядом. Он же улыбнулся, и указал мне за спину.
   - Мы уже близко. Пойдем.
   Неожиданно для самой себя я зарычала и рванулась вперед, стараясь оторваться от него. Скотина!!! Но какая же красивая тварь...
   В город нас впустили без вопросов. Я угрюмо тащилась за музыкантом: если раньше он просто шёл следом, то теперь, взяв роль проводника, он тянул за собой, не отпуская мою руку. Хотелось бы еще знать, куда меня ведут...
   А может быть, и не хотелось, поняла я, услышав, а потом увидев свору громко лающих собак.
   - Аааааа! - завопила я, когда огромные собаки окружили нас, тыкаясь в меня носами, пытаясь лизнуть в лицо. Но... Они мирол...
   Они принадлежат мне. Они... Ласка, Воин, Шалун, Знич, Соня, Волк, Мрак, Дар, Мила, Тьма. Десять. Но... их должно быть больше! Должно... Яркие осколки образов и чувств зашевелились еще больше, медленно занимая свои места.
   Я помнила... помнила их еще щенками... помнила, как привела их мать. Собаки? Но их мать - волчица... Я уверена. Но нет, не мать их привела... точнее, ее саму привел какой-то молодец. Он что-то хотел получить от меня. Что-то, оставшееся от наставницы, что-то очень опасное, то, что я не хотела отдавать. Но отдала, потому что он... он хотел их всех убить прямо на моих глазах. И помешать я ему отчего-то не могла, как не могла позволить и их смерти. И я отдала то, что он хотел. Волосы... прядь чьих-то рыжих волос, способных вызвать какую-то катастрофу. Чьи волосы?! Какую катастрофу?!
   Наставница? Седые всклоченные волосы перехвачены скрученным платом, на округлом добродушном лице задорно торчит курносый лоб, ехидные серые глазки под густыми бровями, губа, привычно прикушенная острым зубом. Сгорбленная сухопарая фигура, стоящая над огромным чаном, пар окутывает все, а наставница продолжает что-то рассказывать. Наставница... Льющая... Баба... Лея... Моя наставница? Но в чем? Бледная рука на одеяле, золотое яблоко под столом... Опоздала... и пучок девясила падает из ладони.
   Да отстаньте же от меня! Нечего меня слюнявить!!! И я опять отпихнула очередную морду, пытавшуюся меня лизнуть.
   На пороге терема, у которого мы устроили свалку, появились люди. Дородная женщина, на руках которой нетерпеливо вертелась лиса, и трое детей, два мальчика и маленькая девочка. Девочка радостно вскрикнула и бросилась ко мне.
   - Власта!!!
   И все стало на свои места. Я закричала, вспоминая все, начиная со дня, когда жизнь моя покатилась не в ту сторону.
  

Часть 1

Яга

   Только в постель легла, расслабилась в ожидании дремы, вспоминая привязавшуюся со вчерашнего дня мелодию (и кто же в лесу играл, интересно), как в дверь застучали, заколотили. Резкие удары неожиданным грохотом прокатились по комнатушке. Мышь, прикорнувшая было в своей норке, выскочила и с испуганным писком заметалась по полу. Я тоже испугалась - избушка хоть и крепкая, а и та зашаталась. "И кого это принесло!" - ругалась я про себя, быстро сооружая привычный образ. А ломится-то как, не обрушил бы стены!
   После еще одного сокрушительного удара я протопала по недавно перестеленному полу (сама поработала) и распахнула многострадальную дверь. И как это она выдержала? - удивилась я, окинув взором посетителя. Великанов я видала, да и не только видала, а этот им почти не уступает! Выше меня на три головы, - а я сама не из маленьких, - косая сажень в плечах, в броню закован. Сзади конь не конь - гора гнедая. Стою, глазами в недоумении хлопаю, пытаясь понять, почему мне о прибытии гостя не сообщили.
   Надоело ему на меня пялиться, да как гаркнет громогласно:
   - Говори, карга старая, где невеста моя?
   А мне откуда знать - где она. Не знаю - ни кто он сам, ни кто та, кого он ищет. Но разговаривать не стоит так с хозяйкой, обидеться может, не посмотрит что гость, пусть и незваный, забудет старые законы гостеприимства. Прямо как я сейчас. Махнула рукой, и из земли корни лесные поднялись, опутали... Но, нет. Рванулся - затрещали корни. Как свою почувствовала их боль - сразу отпустила и силу, и лес. Силен, гад! Все-таки дошло до грубияна, понял, что нельзя так, извинился.
   - А что ж ты, добрый молодец, в глушь такую забрался? - вполне ласково говорю, а у самой внутри злость кипит. Я далеко от населенных мест ушла, думала, спряталась, даже избушку учительницы ухитрилась перетащить. Не тут-то было. Вначале падчериц своих сестрицы посылали. Я их что, съесть должна была? Девицы хорошие, добрые... Наградив за работу, отпускала. А интересно, почему всех троих сестер на вдовцов-то тянуло? К ним и другие сватались. Потом лечиться всякие приходили... грабители. Завела собак - исчезли. А теперь этот! Ну и где же, спрашивается, моя голосистая охрана? Сидят себе по конурам, боясь гостя?
   - Ах ты, Баба Яга, карга старая, - "Боооги! Да при чем тут возраст?!" - ты в дом бы пригласила, накормила-напоила, в баньке бы попарила, а потом спрашивала! - рявкнул он в ответ. Грубиян! Я т-тебя накормлю-попарю! Откуда только о баньке узнал, за деревьями же ее не видно. Догадался, наверное. Или просто не представляет дома без нее.
   - Заходи, гость дорогой, - засуетилась я, - чем богата - угощу! - а сама быстро к печке. Так, в щи соли побольше - дорогому гостю ничего не жалко, в кашу травки заветной - кушай, милый. В пиво что добавить? Ну, ладно, оставим так, не хочется бочку из-за пары жбанов портить, тем более что не слишком-то я и пью его.
   Усадила за стол, забегала вокруг, и щи, и кашу, и пиво... Стол маленький для него, для бабы Леи и меня его делали, не для воителей проезжих, вот уже и весь блюдами заставила (если я люблю покушать, то приходится и готовить).
   Мать честная, все подмел, не поморщился даже. Это сколько ж ему обычно надобно для пропитания? И не просчиталась ли я с дозой?
   - Так что у тебя случилось? - села я на скамью напротив, взяла веретено, к прялке потянулась, а сама впервые глянула ему в лицо, ранее смотрела куда угодно, а при встрече шлем и заходящее солнце глаза застили, и окаменела - передо мной княжич собственной персоной! А я ему слабительного подсыпала! Сильного, полночи бегать будет!!! Как же я недоглядела? Веретенце чуть не выпало из разом ослабевших рук.
   Подобрел он на чужих харчах, более мирно говорит, не грохочет разгневанно, рассказывает. Посватали ему невесту, говорят, красы неописуемой. Три года уж с тех пор минуло, а ее не везут и не везут. Ладно бы возраста не достигла, так нет же, девятнадцать весен ей уже. Князь-отец, что давно уж сына женить мечтал, рвал и метал, письма с требованиями и отговорками летали туда - обратно, да без толку, пока не вернулся последний гонец, в качестве которого отправили искусного лазутчика. И что же выяснилось? Девица-то строптивой оказалась, около года с родителем спорила, отказывалась от замужества, а, не сумев переубедить, сбежала. И никто не ведает куда!
   Княжичу же оскорбительно узнавать такое - и сам не урод, и положение высокое, и девицы прохода не дают, и воитель хоть куда, даже я о его подвигах слышала, хотя больше интересовалась простым положением дел в мире, а тут такая оказия. Он уж и не рад, что отцу повиновался, самому хотелось супругу выбрать, да никак не получилось, только любушек хватало.
   Волхвы-гадатели невесту увидеть не сумели, одно рассмотрели - того, кто путь укажет. Вот и направили к Бабе Яге. А он взял да и послушался.
   Я слушала, а сама ожидала результата принятого снадобья. Вот он прервался, заерзал на скамье, а потом опрометью вылетел наружу. Дверь с силой ударилась о стену, полетела обратно. Кхм, наверное, надобно будет исцелить его.
   Да, я Баба Яга. Не повезло мне - и рано дар ведания леса проснулся, и поздно. Поздно - ведь наставница моя через три луны умерла. Рано - так дар такой у степенных вдовиц обычно просыпается, когда их дети уж из гнезда выпорхнули. Я же девица! А попробуй покажись перед всяким отребьем, что в лес тянется в поисках иной жизни, в истинном обличии - и все знания не помогут. Ух и показала бы я им эту иную жизнь, да сил не хватает. И желания, если честно, тоже - позови сначала этих, темных, а потом, шаг за шагом лес станет придатком Кощных Владений, и сама их подданной. И хорошо если просто не умрет. А мне он больше нравится таким - живым и странным, открытым и замкнутым, нежным и суровым. Счастливым, печальным... Таким, каков он есть, со всеми его обитателями. Нет, я не могу описать, как я его чувствую, но всякий раз, когда он начинает изменяться в ту или другую сторону, я чувствую, что больно становится мне. Нет, сама я провоцировать изменения не стану.
   Дверь тихо скрипнула. Нос собаки протиснулся в щель, потянуло сквозняком, и вот вся псина проскочила внутрь. Тишь, давно стремившаяся переночевать со мною, наконец, забралась сюда. Вот ведь княжич, дверь за собой мог бы и нормально прикрыть. Хотя как бы ему это удалось... Не до этого же ему было.
   Надо бы поискать заранее его невесту. Не отвяжется же от меня, упрямый, весь в отца. Да и мать вроде бы характер не лучше имеет. Да ладно, сообщу ему желаемое, и уедет себе куда подальше. Оставит меня в покое.
   Какого же рода была выбрана дочь? Ага, вспомнила. Царевна Любонрава. Не зря же баба Лея учила, что знание о мире всегда пригодится. Царь Гордей ее отец, странноватая, надо сказать, личность... Хороший правитель, да время от времени приближающий таких советников, что страшно становится... за державу. Да, потом Гордей будто в себя приходил, избавлялся от советчиков и начинал ошибки исправлять. Вот только ненадолго его хватало. Появлялся очередной советник, и Гордей снова чудил. Странно, почему волхвы его не проверяли на подверженность чарам? Или проверяли? Не знаю.
   Тишь подошла ко мне, требовательно ткнула носом, отвлекая, начала ластиться, ах ты моя радость. Запустив пальцы в густую шерсть, я млела вместе с нею, не в силах оторваться от нежной псицы. А пришлось, ведь скоро этот вернется, а ворожить при нем несподручно. Тем более что не слишком то я изощряться буду. Чем проще - тем быстрее.
   Я оттолкнула обиженно взвизгнувшую Тишь, пошла к сундуку, куда сложила вещи учительницы. Этими я пользоваться обучена. Остальное же в подпол отправила после ее смерти. Скорее всего, мне подойдет зеркало, решила я, перебирая их. Ой, баба Лея, как рано умерла ты, сколь малому ты научить успела.
   Зеркало подмигнуло мне черным стеклом, а потом, отозвавшись на мои усилия, посветлело. Ага, что у нас тут? Ой, убери это, убери! Как будто мне интересно, почему вдруг княжеский сын жениться не хотел! Хотя да, две любушки в одной постели для молодца... и заменить такую свободу на одну, да еще строптивую... И кто знает, даст ли эта супруга других женщин в дом вводить.
   Лучше Любонраву эту, дочь Гордееву, покажи.
   Да, хорошенькая, кудри черные, кожа бела, глазищи на пол-лица... а где ее носит? Нет! С чего это она туда ломится?..
   И вот вернулся княжич, усталый, осунувшийся. С поклоном преподнесла ему кубок с очередным отваром. Да и пожалеть его стоит. Как-никак знаю уже, куда путь ему лежит. Пусть хоть отдохнет перед дальней дорогой. А еще хотелось бы быть уверенной, что с побратимом моим он не сцепится. Но ведь в этом меня никто не заверит. А жаль-то как.
   Упрямый он все-таки, витязь этот! Такой бой пришлось на словах выдержать, убеждая, что в моем доме безопасно и можно снять его железо. Он долго не верил, что на него не нападут во сне. Нужен он кому-то больно! По крайней мере, мне так точно незачем.
   Кровать жалобно скрипнула под тяжестью тела. И сон у него богатырский... Только лег, как провалился. Хорошо хоть не храпит. Эээ, а дней пять, как в былинах говорится, он спать не будет? Не желательно.
   Пойду и коня распрягу, пусть тоже отдохнет. Тем более что сам хозяин не позаботился. Видимо, думал, что сразу же ему ответ дам, и он отправится дальше.
   Тихо прикрыла дверь, оставив внутри собаку, и пошла к оставленному без присмотра гнедому.
   Роса уже легла на траве, босые ноги сразу намокли, подол можно было выжимать, но меня это остановить не могло - не в первый раз, да явно и не в последний вечером выхожу. Я подошла к склонившемуся над ручейком коню, протянула руку. Мягкий храп коснулся ладони, скакун шумно выдохнул, обрызгав кожу, и поднял голову.
   Ах, бедная скотинка, небось от самого стольного града гнали тебя. И такую тяжесть на тебя надевают! Сейчас я сниму это. Не натерло ли где? Нет, шкура целая. Как ты смотришь на порцию овса? Смотрел он на оную положительно. С аппетитом схрумкав принесенное зерно, он еще раз внимательно посмотрел на меня...
   - Ой, отдай платок, забаву, видишь ли, нашел!
   Конь оказался весьма неблагодарным. Плат он сдернул очень быстро, чувствовалось, что не в первый раз он такое вытворяет. Я прыгала перед ним, пытаясь дотянуться до высоко запрокинутой морды. Волосы, тщательно собранные в плотный пучок, растрепались, рассыпались по плечам, по спине, а конь надвинулся на меня, толкнул грудью. Фонтан брызг поднялся вверх, окатив и моего обидчика.
   Я сидела в ручье и на все лады костерила глупого жеребца. Вся моя маскировка насмарку! Краска смылась, одежда промокла полностью, да и не только она... Меня саму теперь можно было выжимать. И в дом не вернуться - сон-то у витязя хоть и богатырский, однако и чуткость может быть такой же. В истинном облике я уже четыре года не показывалась, со дня смерти... Да и как-то надо указания оставить, где искать блудную невесту.
   А может, ну его? И уйти, пока не проснулся, подождать до отъезда? Ага, как же, тут же одернула я себя, буду ждать его отъезда, а он будет дожидаться возвращения пропавшей хозяйки. Неудачное решение.
   И что я мучаюсь, там же Тишь осталась! Закрыв глаза, я дотянулась до собаки, проникла в ее мысли, осмотрелась. Тиши понравилось возобновление старой игры, ее мысли ласково охватили меня, обогрели беззаветной любовью, ее ушами я услышала счастливое повизгивание. "Потом, девочка моя, потом, тише", - постаралась я успокоить ее. А вот и нужное лукошко. Взять его зубами. "Неудобно, невкусно", - пожаловалась Тишь. "Но это нужно мне, любовь моя, пожалуйста, уж постарайся", - ответила я ей. Ее глазами я видела свое приближающееся тело, которое продолжало сидеть в воде. Мы вместе поставили лукошко на берег, и я вернулась в себя. Жаль, что с незнакомыми животными я такое проделать не могу. Хотя бы вот с тем упрямым конягой, почти дожевывавшим мой платок.
   Встала я из ручья. Ночной ветер мгновенно проник под мокрую ткань, тронул холодными пальцами кожу, по которой еще катились струйки воды. Вздрогнув всем телом, я поежилась, прижалась к теплому боку Тиши и взялась за дело. Темно уже, как же мне краску наложить? Да, я не баба Лея, она бы собрала целую стаю светляков при необходимости. На мой же зов явилось около десятка. На безрыбье и рак сгодится, вздохнула я, быстро нанося краски.
   - Смотришь, радуешься, волчья сыть, травяной мешок, - обратилась я к гнедому, - и совесть ведь ни капельки не шелохнулась, по глазам вижу, - в ответном ржании мне почудилась издевка. Странная все-таки тварь. Очень странная... Где-то я о чем-то подобном слышала. Вот только вспомнить пока не могу. Ржание жеребца стало еще ехиднее, как будто он смеялся над моими тщетными попытками копаться в памяти. Но этого не могло быть... это просто моя мнительность.
   Снова погрозив коню кулаком, я начала расчесывать волосы.
   Да, я не красавица, но сестры всегда завидовали моей шевелюре. Чистое золото, густые, блестящие... Мука полнейшая! Костяные гребни ломаются очень быстро, металлическим чешу, частым гребнем всю волну не расчешешь, другим узелки не распутаешь. И обрезать никак! Баба Лея перед смертью зачаровала их - отрежешь вершок, вырастут на локоть. Да и устойчиво смертное заклинание. Пока я поняла, что случилось, они до колен отросли. А теперь прячь их!
   Хорошо я все-таки лукошко собрала, запасной платок здесь тоже обнаружился среди всего прочего. Осталось только высохнуть, и все уладится. Да ничего, сейчас и в дом спокойно зайти можно, а переоденусь на полатях.
   Мокрая ткань хлопала по ногам, я ругалась про себя при каждом ее прикосновении. Проскочив внутрь, быстро забралась на полати. Теплая печка, хорошо-то как! Иногда даже такой малости достаточно для счастья. А зимой тепло - не малость!
   Торопливо избавляясь от одежды, я продолжала возмущаться невоспитанностью некоторых животных и их хозяев. Так и заснула, сердясь.
   Утром же, сразу после пробуждения, мне в голову пришло погадать. А раз такая несвойственная мне мысль появилась, то видно сам лес мне на что-то намекает, стоит внимание обратить. Бросила камни раз, другой. Как плохо - в третий раз то же получилось. Камни посылали меня вслед княжичу. Не хочу! Мне и здесь хорошо. Так ведь не только камни говорят, точнее, совсем не они, Числобог высказался. Да и вообще, если я пойму, что и лес мой хочет, чтобы я сопровождала этого человека, идти придется.
   И горазд же он спать! Уж и солнце к тому времени встало, я по хозяйству управилась, а он все спит. Ничего-ничего, скоро проснется, хищно ухмыльнулась я, нарочно загремев заслонкой, вытаскивая из печи каравай. Заскворчала яешня - все еще спит.
   - Что ж ты, добрый молодец не подымаешься? - я подошла к кровати, подбоченилась. - Давно рассвет уже минул. Пора вставать, а то суженую свою проспишь.
   Ишь, подхватился-то как! Загремело что-то на чердаке, ступа, скорее всего, а глаза сами собой зажмурились. Вот только даже если не увидишь происшествие, оно все равно произойдет. Да и не создана моя избушка для таких больших!
   Я засуетилась вокруг, пытаясь облегчить боль в ушибленной голове. Он не ругался, только смотрел на меня. Молча, недоуменно. Я даже испугалась - случилось что, или как. А потом он спросил:
   - А что я тут делаю? Ты кто, хозяйка?
   Это что же, память отшибло у человека? Как это? Пыталась объяснить, а он в ответ - "ничего подобного, неправда, зачем я здесь?". Я сама за голову схватилась, хлебнула настоя травяного для всякого успокоения и вновь начала твердить, что княжич он, невесту свою ищет. Он с ужасом в голосе поинтересовался, не я ли его суженая. Я рассмеялась и ответила "нет". А ведь было большое искушение сказать "да", посмотреть на его реакцию. Потом показала отражение Любонравы в воде. Замотал головой - не нравится, видишь ли, она, не та, мол. И чем не нравится, спрашивается? Красивая, фигуристая...
   - Ты, господин хороший, не шали, - строго внушаю ему. - Царевну тебе отец посватал, раньше спорить нужно было, с ним. Теперь не протестуй! И кого же ты представляешь?
   Оказалось, ему приснилась девица с длинными волосами, выходящая из ручья. Русалка, решила я. Кстати, он совсем не хотел верить, что родился княжеским сыном, требовал, чтобы я называла его Яромиром, ну и отказывался искать Любонраву. В общем, постарался забыть и кто он по воспитанию, и что обручен. Забавно! Но хочешь не хочешь, а и в самом деле придется мне идти с ним, не то он свернет с дороги в поисках своей сонной мечты и сгинет. А если учесть, что все в столице знали, куда он завернуть собирался... Нет, жить я хочу еще больше. От дружины княжеской даже мне укрыться не удастся.
   Накормила я его, вновь ужасаясь здоровому аппетиту. А после стала помогать его облачению в броню. Он все возмущался, утверждая, что никогда в жизни не таскал такую тяжесть, и почему я заставляю это одевать. А разве эти железки у меня должны оставаться? Еще чего не хватало!
   Намучалась я с ним. Неужели слабенький удар о потолок мог так изменить человека? Вчера еле уговорила его снять эти доспехи. Сегодня с трудом всунула в них. Вчера он так жаждал найти Любонраву, что чуть не снес мой домик, сегодня с тем же пылом готов искать свою русалку и шарахается от отражения царевны. Вчера грубый нетерпимый, раздражительный, стремящийся приказать. Сегодня - суетливый, довольно услужливый. Но все равно грубый. А может быть, он просто издевается надо мною? Ведь не все позабыл, лишь происхождение, невесту и боевое облачение.
   Коня он узнал, обласкал, назвал Полканом. И вновь воспротивился, теперь уже возвращению брони на коня. Мои псы весело скакали рядом с нами, поняв, что я собираюсь покинуть свой дом. Их радостный лай эхом прокатился по лесу. Нет, конечно, такое "счастье", как свора из двенадцати собак себе на уме, мне и даром в пути не нужно, но оставь их одних - вернувшись, пожалеешь. Они тоже пойдут с нами.
   Я собрала припасы в дорогу, захватила гадальные камни на всякий случай. А потом, пока Яромир в тщетной надежде смотрел в ручей (видно надеялся, что к нему оттуда выйдет дева его снов с венком из кувшинок или осоки на распущенных волосах), пошла на поклон к лешему, просить у него коня. Для меня путь к нему был открыт всегда - ученица любимой женщины как-никак. Да и просьба была не из самых сложных.
   Меня уже поджидал мерин. Хороший конь, статный, уже оседланный. Что-то смутило меня в нем, но, присмотревшись, я усмехнулась - цвет-то вороной с прозеленью. Как раз для меня, лесной смотрительницы.
   - Спасибо, хозяин, удружил, - поклонилась я лесу.
   - Для тебя, Власта, всегда пожалуйста, только попроси.
   Мерина я назвала Лесовичком, уважила хозяина.
   Яромир, ждавший меня у избушки очень обрадовался, увидев мерина. Видимо воин думал, что мне придется ехать с ним на Полкане, и это предположение ему не нравилось.
  
   Долог путь или короток... Не буду говорить, что скакали мы быстрее ветра, перепрыгивая реки, замахивая хвостами лошадей леса. Все совсем не так! Этот дурень останавливался у каждого ручья, у любого брода пытался увидеть бродниц, в попадающихся омутах искал русалок. Да вот водяницы не жаждали общения с ним! Умницы, уж я им бы пожаждала! Он сейчас под моей защитой, значит, я сберегу его шкуру в целости, пока не верну его обратно, или хотя бы не сдам на руки его отцу, охране, дружине... Кому бы то ни было. Даже если не издевается.
   Собаки были неутомимы, шаловливы. На каждом привале они исчезали в лесу, а я только каждого хозяина просила присмотреть за ними.
   Как хорошо в лесу. И пусть этот лес не совсем мой, его мы покинули день назад, но он так же прекрасен. Я раскинулась на лежанке из лапника, блаженно смотря в высоту. Тихий стрекот кузнечиков в траве навевал сон.
   Мы сегодня рано остановились на привал, из-за меня, конечно же. Я не слишком привычна к верховым поездкам. И тело выражало свое недовольство болью. Поблизости раздавалось собачье потявкивание - они по-своему общаются между собой.
   Резкий визг разбил и мое спокойствие, и тишину леса. Со всех сторон на помощь другу собиралась стая. И я тоже, совершенно позабыв о недавней мысли, что мне не встать. Сзади раздался лязг. Яромир, угрюмо молчавший почти всю дорогу, тоже успел полюбить моих питомцев.
   Вопли, злобный лай, рычание и визг не прекращались. Я вылетела на берег, ведомая гамом. Мои псы окружили четверку голодранцев и неуклонно сжимали кольцо. У одного из кустов лежала Ласка. "Убили?" - и мысль была сметена волной ярости. С-своими р-р-руками пр-р-р-рикончу! Со всех сторон к оборванцам рванулись жгуты, в которые превратились корни и стебли. Волкодавы отступили, позволяя разбираться хозяйке. Правильно, мои дорогие, не лезьте под горячую руку.
   Один из жгутов хлестнул рванувшегося было бежать человека с такой силой, что тот покатился по земле и застыл, оплетенный травой.
   Теперь вопли ужаса испускали только они. Наказать виновных! Наказать! Руки и ноги мерзавцев захватили травяные веревки, притянули к земле. Убью! Прямо сейчас! Разорву на части! Легкое прикосновение вырвало меня из транса. Яромир тянул меня к Ласке. Многозначительно глянув на бродяг, я поспешила к ней.
   Она была жива! Жива! Внутри у меня все запело от радости. Бедную мою Ласку только оглушили.
   - Нежная моя, ласковая... Сейчас тебя полечим, и будешь как новенькая, - заворковала я.
   Когда я оторвалась от пострадавшей, я увидела Яромира, обнимавшего за шеи Воина и Волка. Мои самые агрессивные псы сами жаждали отомстить злодеям, а он не давал.
   Они уже не кричали. Я подходила к распластанным мужчинам, и с каждым моим шагом они пытались вжаться в землю, исчезнуть с глаз долой. Не выйдет, голубчики.
   - Зачем вы ударили собаку? - вкрадчиво произнесла я. Один из них затрясся, как в припадке падучей, глаза другого забегали из стороны в сторону, у третьего от ужаса, похоже, язык отняло. И лишь старший ответил мне - испугались, мол, хозяйка, защищались.
   Испугались они! Ласки! Да эта нежнейшая душа в жизни вреда никому не причинила, ее не боялись даже самые пугливые звери! Как же мне наказать их?
   Я усмехнулась и всплеснула над головой руками. На месте четырех оборванцев лежали бревна. Я постучала по одному и услышала в ответ глухую мольбу о пощаде.
   - Когда Ласка оправится, людьми вновь станете, - обманчиво ласково сообщила я им. - А пока за вами хозяин приглядит. Но запомните, обидите кого зря - вновь бревнами станете, уже навсегда!
   - Неужели ты их и в самом деле навсегда бревнами бы сделала? - спросил у меня Яромир, неся Ласку к месту нашего будущего ночлега. Нет, он не чувствует, не понимает, что они не часть леса и не хотят сейчас ею становиться. Вот мой племянник, Смешок, он хочет, и еще как! Сколько раз он порывался уйти ко мне, да отец вовремя ловил, как же, сын-то единственный, дочери уйдут в другие семьи или даже рода, он остаться должен. А мальчик мечтает стать медведем. Но и его я превращать не буду - коль суждено, сам перевернется.
   - Нет, Яромир, не навсегда. Только до выздоровления Ласки. А там пусть идут, куда глаза глядят, лишь бы не за нами.
   Лучше бы я вообще молчала! Накаркала ведь!
   Пострадавшая Ласка задержала нас ненадолго, и уже на второй день была полностью здорова. Яромир седлал коней, когда к нам вышли давешние бродяги.
   - Смилуйся, хозяйка, - бухнулись на колени, - окажи помощь.
   Не нравятся они мне. Мои собаки - мое продолжение, а они на них с дубинками! Упросили, умолили... Уломали вместе с неожиданно присоединившимся к их просьбам Яромиром.
   Следуя за ними, я дико возмущалась. Еще бы, я, Баба Яга, пусть и недоученная, вопреки собственному желанию отправившаяся в поход за спятившим княжичем, и еду неизвестно куда теперь уже за четверкой бродяг! Они даже толком не объяснили, что им грозит.
   Деревня почти купалась в свете. Дома казались серебристыми и воздушными. Я никогда раньше не видела, чтобы стены, сложенные из обычного дерева, светились изнутри. Видимо, славный мастер занимался выделкой дерева. А вокруг раскинулись совершенно пустые поля, что выглядело так странно по сравнению с зеленой местностью подальше.
   - А посадить чего пробовали?
   - С прошлого года не растет у нас ничего, - тихо прошептал самый пугливый. - И звери из окрестных лесов исчезли. Голодаем мы.
   Как мою собаку бить, так голод не помеха!
   Навстречу вышло человек десять, отличающихся от оборванцев в лучшую сторону, если не обращать внимания на исхудавшие тела. И тогда я поняла - помогу. Вот как можно пройти мимо голодных глаз ребенка, засиявшего восторгом и из последних сил бросившегося за невиданными никогда ранее такими большими собаками? Разве возможно оставить без помощи эту хрупкую девочку, жадно вгрызшуюся в предложенную ей краюшку обычного хлеба?
   Я взялась за изготовление похлебки на всю деревню из своих запасов, благо население маленькое. Потом, оставив Яромира распределять ее, решила пройтись, поискать причину.
   На полях и в самом деле ничего не росло. Я даже не пожалела семени саморостки для проверки. А ведь она растет в любых условиях и так быстро, что просто диву даешься. Что же не так? С виду земля плодородная, хорошая. Совсем не бесплодная! Не порядок. Жаль, не в лесу сейчас я. Там леший быстро бы отчитался, а здесь - вначале полевика придется обхаживать, затем - я глянула на небо - с Полуденницей пообщаться.
   Уходила я в расстройстве. Полевик при смерти, ничего толкового сказать не смог. А полуденная дева, попытавшаяся уговорить меня поплясать с нею вместе, в испуге убежала, поняв, кто я. Как жаль, так не вовремя она заметила признаки, а то бы хорошо побеседовали. Да что сожалеть, этот шаловливый дух очень хорошо чувствует того, кто сильнее ее. Тут ведь не простенькие развлечения с заработавшимися в поле. На меня ни морока не нашлешь, ни перетанцуешь - то есть, прибавить себе сил за счет чужой жизни не удастся. А желание я загадать могу такое, что несчастная девица с ног собьется, последних сил лишится, пока его выполнить сумеет.
   Забежав в рощу, я плюхнулась на землю и раскрыла прихваченную у полевика книгу. Хотелось бы знать, где он научился письменности...
   Не мне возмущаться, поняла я, прочитав первые страницы. У меня в руках оказался его дневник, где был отмечен каждый день за последние десять зим.
   Вот, говорят, не растет ничего с прошлого лета. Я посмотрела на поля, пытаясь разглядеть хоть малый знак чар. Глаза вскоре заболели от напряжения, заслезились, я почувствовала резь и сморгнула. Что это? В последний момент мои глаза, залитые слезами, отметили непонятный отблеск, но повторно увидеть его мне не удалось.
   Устав, я вновь посмотрела на книгу. Восторг куда-то сбежал... Я не любитель читать. Вот баба Лея, та просто обожала. Для нее не было ничего более упоительного, чем засесть где-нибудь с книгой, погрузиться в иной мир, мир где возможно больше, чем она способна, где творится такое, что потрясает сами основы. Или же заглянуть в тайные писания, понять, что именно зашифровали древние ученые, что хотели сказать, написав свои творения. А может восхититься глубиной и многогранностью стихов... Мне сложно было понять это ее увлечение. А вот второе я разделяла. Ведание леса было тем, без чего мы с ней не способны жить.
   Неужели я буду читать про будни полевика в поисках хоть какой зацепки к этому нечто? А он очень подробно описывал события каждого дня. Но буду, мне больше ничего не остается.
   "...Утром, сразу после рассвета, свившая на поле гнездо книговка всполошено закричала, забила крыльями. Изображая раненую, она заковыляла прочь, отманивая хищника в сторону. Домашний кот, решивший поохотиться не в своих угодьях, не поддался на птичью хитрость, а направился прямо к гнезду. Разоряя его, он лениво отмахивался от разъяренной матери...
   ...Полуденница бродила по полю, желая поплясать, но ни одной девки не было. Конечно, что им здесь делать сейчас, в разгар лета? В бешенстве полуденная дева спалила немного ржи в центре. Запутав ее, потребовал исправить. Сопротивлялась она изо всех сил и сдалась лишь под вечер. Только после этого отпустил ее. Ругаясь последними словами, она бросилась бежать, скрываясь от ночи. Нечего жечь мои поля, не Додола громовая! А ведь супруга Перуна и та не слишком сама себе мешает, ведь кому как не ей восстанавливать сожженное..."
   И по каждому дню полный отчет происходящего на поле. Грустно вздохнув, я перевернула страницу.
   Вечерело... Откуда-то с топотом, присталым небольшому табуну коней, радостно прибежали мои псы. Укоризненно потявкивая, ругали они меня за непредвиденную игру в прятки, восторженно крутились рядом. Сладко потянувшись, я приласкала каждого, поднялась и пошла в деревню.
   Яромир встретил меня с радостью, сравнимой с эмоциями моих волкодавов. Да, замучили несчастного детки да девки. Да и где они еще увидят такого великана? - захихикала я про себя, сохраняя серьезное выражение лица.
   Опрос жителей тоже был безрезультатен. Той осенью озимые были посеяны, и взошли они до снега. А уже весной, как сошел снег, люди увидели голые поля. Там не всходили даже сорняки.
   Никто не знал, что произошло. И поблизости никого, кто мог бы помочь, ни волхвов, ни чародеев. Даже ведьм и тех не было. Странно, а как они вообще жили без бед до этого времени? Но, вполне может быть, где-то здесь имелся амулет, принявший на себя роль защитника.
   Одно хорошо, теперь у меня был хотя бы промежуток времени - прошлые весна, лето, осень и нынешний год. Что и когда должно было произойти, чтобы забрать силу Матери Земли? Напряженно пытаясь найти ответ, я вспоминала все, что в мою дурную голову вбивала баба Лея, что знала, читала или слышала я сама, и отбрасывала за несоответствием. И вот осталась только пустота. Я не могла вспомнить ничего!..
   Проклятье, Мать Сыра Земля - сильнейшая из богинь! Как же иссушили ее способность даровать жизнь именно здесь?! И почему никак не повлияли на окрестности? Или же это ненадолго?! Боги, да не молчите же!!! Мать Земля, да подскажи...
   Доведя себя до изнеможения попытками вспомнить, решила последовать одному известному изречению. Да, утро вечера мудренее - и я отправилась спать.
   По пути к роще, где я намеревалась заночевать, заметила Яромира. Несчастный, запуганный здешним населением, он крался мимо домов, с испугом оглядываясь по сторонам. А нечего таким заметным быть, злорадно усмехнулась я, остановившись в тени дома. Мимоходом проскользнула мысль, где же он будет ночевать. Но это не мое дело. Может и под бок какой красной девке забраться, те же и так, и эдак его чаровали! Дитя от богатыря - это же даже представить сложно, какие оно привилегии даст. Особенно когда вырастет! Особенно для селянки.
   А странно, что для селянки - удача и почет, то для княжны или царевны недостаток. И если селянку со здоровым младенцем, да и горожанку тоже, скорее позовут замуж, то княжна в подобном случае может долго ждать, пока к ней сватов зашлют. Но зато ее сын наравне с ее братьями может претендовать на дедовский трон. Вероятно, все дело в том, что наши правители желают быть уверены, что именно они отцы своих отпрысков. Наивные...
   Группа восхищенной ребятни с громким гомоном прошла тем же путем. На развилке они заспорили, куда он свернул. Детишки! Многие в деревнях мечтают о воинской славе, или хотя бы услышать истории о ней из первых уст, и чем кровавее, тем лучше. А погулять с таким великаном, вышедшим из сказки, который не боится общаться с Бабой Ягой, о чем еще можно мечтать?
   Бедняга, с таким противником не сразишься. Вот и скрывается. Пока дети не угомонятся, покоя ему не видать. Я тихо засмеялась и вышла из тени на еще светлую улицу. Солнце уже село, но закат продолжал пылать на горизонте, окрашивая небо розовым, постепенно переходившим в багрянец. Это Вечорка зарделась от похвалы своего брата, да так, что прятаться пришлось под своим фиолетовым покрывалом. Да не помогло оно, сияние юной богини все равно освещало небо. А интересно было бы посмотреть на этих двух сестер, про которых ходили сказы, что они красой поспорить могут с самой Ладой.
   Ах, какой вечер!!!
   И вновь краем глаза я приметила отблеск над полями, сгинувший также быстро. Да что же это такое!
   На дороге кто-то набросился на меня сзади, сбил с ног, а потом жаркая пасть задышала мне в затылок, облизала шею под сдвинутым вверх платком. Ругаясь про себя, я прервала почти законченное слово защиты. Шалун продолжал прижимать меня к земле всеми четырьмя лапами, и я выругалась уже вслух, приказывая отпустить меня. С неохотой пес подчинился, к своему счастью. Не знаю, что бы я сделала в противном случае, как-никак мои волкодавы весят побольше меня. Хм, если бы это был не Шалун, а опасная тварь какая, то я была бы мертва. Можно ли создать защиту одним звуком? Не знаю...
   В роще меня уже поджидали остальные волкодавы и Лесовичок. Мимоходом удивившись, что услужливые деревенские не расседлали его и даже не соизволили снять поклажу, я спокойно расстелила одеяло на сухой хвое. Засыпая под тихую музыку в отдалении, я продолжала думать о пустых полях.
  
   Проснулась в холодном поту. Что мне снилось? Жара, голод... Тишина... Да, тишина! Я вспомнила, что на поле было очень тихо, слишком тихо. И мои псы ни шагу не ступили на вспаханную землю. И реагировали на меня, когда нашли в роще, как будто не ожидали встретить живой. Что они видели? Завтра посмотрю глазами кого-нибудь из них.
   Но утро вместо задуманного дела начала ссора. Яромир нашел меня и накинулся с обвинениями, что я-де оставила его в деревне, сбежав в неизвестном направлении, а ему пришлось весь день страдать от детворы и женщин! Я, конечно, понимала, что ему было бы проще в моем присутствии - люди опасались меня, как Бабу Ягу, - племяшки постарались распространить страшные истории, в сочинение которых мы все вместе вложили столько фантазии. Но все же я занималась своим делом, искала причину бесплодия земли. С одного огорода, занимающего маленький клочок земли, семье не прокормиться. В общем, перепалка была громкой, ни один не уступал. Наконец Яромир опомнился, плюнул в сторону и со словами "Начни спорить с бабой..." ушел, сопровождаемый Зничем.
   Я усмехнулась - княжич возвращался к своему прежнему поведению, вот и прекрасно, давно пора! Волкодавов же ссора ничуть не потревожила. Они продолжали свои игры, и только Соня спала, не обращая внимания на Вихря, он же, видя что та не желает даже шелохнуться в ответ, с все большим пылом прыгал на ее мохнатое тело. Наконец она приоткрыла глаза, лениво щелкнула зубами перед его носом и вновь погрузилась в сон. Мрак и Дар внезапно сцепились, и рычащий клубок покатился по земле.
   - Мила, - позвала я ничем не занятую псицу. Радостная, она бросилась ко мне, ловко уклонившись от ревнивого броска Тьмы. Промахнувшаяся собака покатилась по земле и со всего размаха влетела в дерущийся клубок. Защелкали зубы, но Тьма не осталась в долгу. Теперь дрались они втроем. Им не повредит, да и слишком сильно друг дружку они не кусают - не враги. Остальные просто проводили нас взглядами. Все они знали, что если я зову одного, то только он должен подойти, но продолжали соперничать. - Пойдем со мной, малышка.
  
   Мы сидели на опушке, выходящей на поле. Веселая Мила, вначале бодро скакавшая вокруг меня, уже угомонилась и пристроилась рядом. Я запустила пальцы в теплую шерсть, ласкала ее, потихоньку проникая в восторженные мысли собаки. Смотреть на поле она не хотела, я пока не настаивала, закрепляясь в ней. И вот, решив, что уже достаточно, я все же попросила ее глянуть на поле. Многократно жалуясь, скуля, она подчинилась и сразу попыталась отвести глаза. Я же, через нее видя странную паутину, не позволила ей. Мои собственные глаза не замечали ничего подобного.
   Паутина чуть дрогнула, засветившись золотом, откуда-то издалека принеслось сияющее пятно, вспыхнуло ослепительным блеском. Нити за ним стали какими-то блеклыми, сероватыми. Что же это такое? Мила жаловалась все громче, не желая смотреть. Мысли ее наполнились страхом. И я сжалилась над ней, отпустила.
   Дальше я смотрела глазами остальных, благо их было много, но все они жаловались и обижались на то, что я не обращаю внимания на их нежелание. Паутина окутывала поля плотной сетью, разрывающейся только в месте, где умирал полевик.
   Никогда такого не видела. И как с этим бороться? Я поднялась, не разрывая связи с Волком, и подошла поближе к сети. Волк предупреждающе рявкнул, но я не обратила на него внимания, а постаралась нащупать ее. Ничто и при прикосновении останется ничем. Сеть, которую я видела глазами собаки, чуть заметно дернулась, стала намного ярче. Тут же появилось и пятно. Оно зависло на расстоянии трех локтей от меня. Только теперь я смогла рассмотреть и его. Огромная яркая клякса, показавшаяся мне похожей на паука, как бы принюхивалась ко мне, оценивая меня, не уходила, не приближалась. Ждала. Я сделала еще один шаг вперед, она отодвинулась, сохраняя прежнее расстояние. Дааа...
   Когда я сошла с поля, сияющий паук так же быстро исчез. Продолжим, хотя, если я права, мне это очень не понравится. Найдя в траве кузнечика, я бросила его на поле. Сеть сверкнула, задрожала, как бы сжалась, оценивая, приноравливаясь, принюхиваясь к живому. Кузнечик, пытавшийся вернуться на зеленую лужайку, упал. Над ним нависло шустрое пятно, и от кузнечика осталась только пустая оболочка. Заяц, растения... все живое мелких и средних размеров не долго оставалось живым на этих полях. Кроме людей...
   Бороться? Огонь никак не влиял на паутину, как и серебро; растения тем более не в помощь, вон ведь - ничего не растет. Железо - без реакции.
   Яромир угрюмо спешил ко мне через все поле. Паук, заинтересовавшийся теперь им, двигался следом. Знич обходил по дороге, не ступая на поле. Дорога... Над ней тоже не было паутины, только сейчас заметила. Из чего ее мостили? Я не дала Яромиру вновь начать кричать на меня, сразу сбив с толку вопросом:
   - Яромир, из чего сделана дорога?
   Недовольный мною, он все-таки ответил. Речная галька. И что же в ней такого особенного? Выйдя на дорогу, я взяла несколько камешков, бросила на поле. Там, где они пролетели, образовались широкие прорехи, нити как бы тлели на концах. Пятно-паук прекратило преследование Яромира, метнулось к прорехам и стало заделывать их, старательно избегая прикасаться к галькам. Я метнула в пятно три гальки. Успешно уклонившись от двух, оно наткнулось на третье. Яркую вспышку я увидела все-таки глазами собаки, не своими, а в самом пятне появилась рваная дыра. Оно металось из стороны в сторону, но не могло или не хотело оставить прорехи.
   Не время разбираться почему! Я продолжила метать камешки, молясь, чтобы новообретенная способность смотреть чужими глазами и действовать самой не исчезла также внезапно, как и появилась. Я то попадала, то нет, но вскоре, к моей радости, один из камешков угодил в какое-то важное место. Пятно как бы оторвалось от сети, взмахнуло лучами-конечностями и рухнуло.
   Наверное, в поединке с этим пауком я выглядела очень смешно, не зря же время от времени раздавался веселый смех Яромира. Но теперь смеялась я. Убитое существо оказалось очень тяжелым и упало, будто нарочно, прямо на Яромира. Даже такой силач, как он, с трудом выбрался из-под уже ставшей видимой туши. Я не волновалась, что он сломает себе кости. Такую махину сложно повредить.
   Призрачная сеть горела. Оборванные концы ярко рдели, пожираемые невидимым огнем. Довольно быстро начали освобождаться и крупные участки поля. Похоже, к вечеру она исчезнет на всех полях вокруг деревни. И ее жители еще успеют посадить что-нибудь, не боясь потерять урожай.
  
   Оплатить услугу деревня не могла, да я и не требовала. Тушу они сожгли - не побоялись осквернить огонь. И правильно! Огонь нужен для защиты и очищения, а кто знает, чем было это существо. Полевик, с которым я уже успела попрощаться, сильно взбодрился, ожил прямо на глазах. Именно он рассказал мне, с чего, как он считал, все началось.
   Мимо проскакал всадник. Из его переметной сумы выпал золотистый клубок, но хозяин не заметил и не вернулся за потерей. Полевик подобрал чужое добро и сохранил у себя. А потом, уже зимой, клубок раскрутился и исчез. Весну встретили только голые поля.
   Кто скакал, что вез, куда, что это за существо? Нет ответов. А мы уже ехали дальше.
   Яромир дулся, иначе не скажешь. Молчал, не отзывался на обращение, не брал моей еды. Мне же лучше, я сама молчать предпочитаю. Вот пусть помолчит еще, может быть, еще парочку рек проскочим без происшествий.
  
   Прикрыв глаза, я слышала тихое бормотание Яромира, что-то рассказывающего своему коню и моим собакам. Сейчас ему все равно, с кем говорить - так захотелось выговориться. Лучше бы спать лег, утром же снова в путь. За его собственной невестой!
   Поморщившись, я постаралась отрешиться от его голоса. Бормотание понемногу стало затихать, сливаясь с природными звуками. Стрекотание кузнечиков в траве напоминало перебор струн под пальцами задумавшегося гусляра, и красивый бархатный голос нараспев повествовал мне о чем-то.
   ...Далеко-далеко, там, куда еще не ступала нога человека, за синими морями-океанами лежит чудесный остров. Сам морской царь решил охранять его от загребущих рук жадных людей. На страже поставлены морские чудовища, огромные водоросли и устрашающие существа из бездонных глубин.
   Ни один чужак не минует их. Да и дно ощетинилось рифами, готовыми распороть дно любого корабля. Никто без приглашения хозяев не достигнет суши. Только гибель ждет дерзких в бушующих волнах.
   Но ты не бойся. Все препоны не для тебя. Перед тобой расступится морская стража, и встретят тебя все двенадцать прекрасных царевен-волн. С благоговением они проводят свою госпожу, тебя, дорогая, на берег, преподнеся несметные дары.
   Не песок, не галька устилает пляж, драгоценные камни покоятся на золотом покрове. Но не поранят их сияющие грани твоих белых ножек, ни один не подвернется, не осмелится повредить нежную кожу. Легко и свободно подойдешь ты к зарослям. Они свежи и зелены, как ты любишь. Перед тобой они расступится, открывая дорогу. Не стой, любимая, входи под сень листьев. Даже погода здесь исполнит твои веленья.
   Захочешь - и опустятся вниз ветви, предлагая спелые плоды.
   Все звери, что есть на свете, встретят тебя. Разноцветным облаком слетятся птицы, красуясь и славя тебя. Я знаю, ты любишь их всех.
   Бархатная трава поманит отдохнуть уставшую путницу, а цветы, усыпавшие яркими красками зелень, усладят ароматами. Даже в сказках не видали таких красот. Но лучше всех цветов лишь один цветок - ты...
   Если пройдешь дальше, то увидишь озеро, чистое, будто наполненное водой Ирия. Не сомневайся, почти так оно и есть. А посреди него на небольшом острове стоит золотой дворец. Я не стану описывать его чудеса, ты все увидишь сама.
   Любовь моя... Я жду тебя... Быстрее возвращайся!..
  
   Сон как рукой сняло. И ведь приснится же что такое! А тут еще и у реки серебристо засмеялись. Меня передернуло от отвращения - русалки веселились, довольные сами собой. Я была рада, что Яромир их не слышит. Уж он бы поспешил на голоса! И удержать его мне было бы сложно, если не невозможно. С его-то силой только и ломиться через хлипкую преграду! Меня!
   В орешнике захихикали, а потом ветки раздвинулись, и оттуда выглянуло нежное личико. Окинув озорными глазами нашу стоянку, русалка двинулась было к лежанке Яромира, но сразу остановилась, услышав предупреждающее рычание волкодавов.
   - Привет тебе, водяная дева, - ледяным тоном сказала я. - Зачем ты здесь?
   - Приветствую и тебя, лесная хозяйка, - поклонилась русалка. - Здесь парень страдает, тоскует. Тебе он не нужен. Отдай его нам!
   - Нет, я этого не сделаю, - ответила я русалке, нервно теребившей свои зеленоватые волосы. - Он мне доверился и останется цел. Не двигайся! - предупреждающе рявкнула я, одновременно накладывая дополнительные сонные чары на княжича.
   - Ты воспользовалась нашими камнями, так почему не хочешь расплатиться? - неподдельно удивилась русалка.
   - За речную гальку человеком? Не слишком ли много хотите? - язвительно протянула я.
   Русалка замялась. Я вытянула из седельной сумки нитки разноцветных бисерных бус. От самого сердца отрываю, - язвительно подумала я, - наконец-то избавлюсь от глупейшего, пусть и дорогого подарка дражайших сестричек. И почему они все считают, что мне нужны такие украшения! Я другое ношу, то, что силы мне прибавляет - гроздья целые уже на груди болтаются.
   - Достаточна ли оплата? - глаза русалки загорелись, но она покачала головой - мало, мол. Я добавила и расшитые ленты. А чего я их с собой без толку возить буду? И вообще, зачем я их с собой брала! Да вот на такой случай. Пусть хоть теперь пользу принесут. Еще их можно было бы и кикиморам предложить, если бы от тех чего понадобилось. - Для каждой из вас.
   - Мало, хозяйка!
   - Ладно, пока останусь должной, а потом с водяным лично рассчитаюсь, - покладисто ответила я. - И, конечно же, не бисером и лентами, а услугой.
   Только стала вновь открывать сумку, чтобы вернуть предложенные вещи на место, как из кустов выскочила еще одна, оттолкнула первую.
   - Достаточно, лесная, достаточно, - затараторила она. - Наша сестра пошутила.
   Я так и думала. Услуга-услугой, да пока ничего водяному не требовалось ни от леса, ни от лесной хозяйки, так что он, решив не ждать, послал русалок. Захотелось ему, видите ли, дочек ублажить. И старшая из них, только что заговорившая со мной, прекрасно поняла это, потому и вмешалась в торги младшей, чуть было не испортившей все дело. Отдавая им бусы и ленты (ну и пусть водяные, все равно ведь женщины, и покрасоваться тоже любят), я заметила Шалуна. Вредный пес, притаившийся у деревьев, начал свою маленькую охоту на русалок. Прыжок...
   Визг испуганных русалок слился с оскорбленным тявканьем Шалуна - оторванный им клок ткани прямо в зубах превратился в воду. Одна из русалок, убегая, шлепнула его по голове - еще и водой облив. Промокший, несчастный, непризнанный шутник бросился за утешением ко мне.
   - Ай, бедняга, - смеялась я, трепля его по голове, - ухватить воду зубами, ай, какое несчастье, как же тебя промочили злые русалки!
  
   Даже зная, куда мы едем, я удивлялась длительности пути. Дорога, казалось, растягивалась под копытами коней. А ведь я рассчитывала на четыре дня. Теперь каждый вечер я заглядывала в глубины зеркала в поисках Любонравы. Молчало зеркало, не показывало царевну. Одно утешало - мертвая бы отразилась. Гадальные же камни показывали одно - "Память".
   На этой ночевке ко мне подобрался листин. Посланник лешего передал мне просьбу о помощи, не сказав, впрочем, что случилось.
   Лешему в помощи я отказывать и не собиралась.
   - Сохрани моего спутника от опасности, лес-батюшка, - поклонилась я на все стороны света. Потом строго-настрого приказала своей своре не оставлять княжича одного, сторожить и беречь.
   Помощь лешему требовалась срочно, и я вызвала ступу. Взмах помелом - и еле избежала столкновения со старым дубом. Тот качнул мне ветками, укоряя в неосторожности. Резкий поворот - ступа круто взмыла вверх, я чудом уклонилась от листвы. Да, я не умею управлять ступой, видимо, плохо училась. Хотя летать на метле... ещё хуже: ухитриться перевернуться и ухнуть куда-нибудь в кусты да поколючей - тоже надо уметь.
   С горем пополам я все-таки добралась до нужного места. Всем в ближних лесах известен мой опыт полетов, если бы не срочность просьбы, я пешком бы добиралась. В общем, леший ждал меня у деревьев, окружающих поляну. Пропахав землю днищем - удачно приземлившись - я спустилась на твердую почву. Меня повело из стороны в сторону, только опершись на помело, я сохранила равновесие. Отпустить его и борт ступы я не рискнула. Можно было только радоваться, что не связана я с этим лесом так близко, как с тем, где поселилась. Иначе было мне бы очень больно. Много больнее, чем сейчас.
   Никто не смеялся, хотя я не обиделась бы, а почти ощутимую тоску лешего это могло бы развеять.
   В лесу завелся вурдалак, да не простой, не человек перекидывающийся, жаждой крови мучимый, а зверь. На людей вурдалак не кидался, убивал лишь животных. Даже знали кто, но поднять на него руку леший не мог. Однако не из-за малых сил хранитель леса не трогал нечисть - как можно убить того, кто тебе доверился?
   - Конечно, я помогу. Кто?
   - Ее зовут Алеся Алая. Она из семейства Алых Лис.
   Родословная вурдалачки меня не интересовала, а лесовик все бубнил и бубнил, смахивая слезы.
   - Где ее логово? - перебила я его, пока он совсем не расклеился.
   Охота на вурдалака. Это не то, в чем я сильна - баба Лея меня больше травам обучала да чарам, а не борьбе со злыми силами (в которые она и не верила). Достаточно ли заостренного кола, или лучше что серебряное поискать? Но действие серебра я всегда считала слишком сомнительным, лучше взять что другое. Например, натереть кол соком одолень-травы, которая преодолевает все живое и неживое.
   Еще подходя к избранной нечистью лежке, я ощутила мертвый дух. Хорошо живет вурдалак, даже к себе добычу тащит. Позади что-то ухнуло - сова, скорее всего. Но я оглянулась проверить - ведь не почувствовала её. И тут на меня набросилось нечто.
   На колу извивалась странная тварь, вся состоявшая из огромных клыкастых челюстей и колючек. С размаху вонзив кол в землю, я отскочила в сторонку, избегая даже малейшего прикосновения к существу.
   Сидя у березы, я ждала, пока оно сдохнет. Из-за тучки выглянула луна, любопытный луч пробежал по лесу, и тени зашевелились. Одна из них как живая зазмеилась у кола, и биение твари стало еще более сильным. Кол вспыхнул, и тень, освещенная его ярким пламенем, исчезла. Нет, это не кол запылал, а сок.
   Ожидая гибели нежити, я поняла, насколько я везучая. Будь тварь покрупнее, скорее всего именно я стала бы ее добычей. А так, прыгая с земли, она сама напоролась на кол. Моя берегиня не дремлет.
   Леший ошибся. Его драгоценная Алая Лиса Алеся была совершенно ни при чем. На колу сдыхал змееж. Редкостная мерзость, тварь из-за черты, существо, которому для жизни нужна чужая смерть, как, впрочем, и всем порождениям Кощных владений. Хорошо еще, что он не набрался достаточно сил, чтобы вырасти. Вовремя меня позвали.
   Поискав внимательно, можно будет найти поблизости и саму Алесю, живую или мертвую, но сейчас я не могу, как ни жаль. Единственное, что могу сделать - предложить свою помощь в дальнейшем расхлебывании последствий. Лесовик найдет меня везде и быстро. Главное, чтобы не задержался. Потому что сглаживать уже сложившуюся проблему дело такое... Вон, есть у меня одно место, к которому я никак решение подобрать не могу. Проклятый терем... У меня было и подозрение о том, как он образовался. Да только лес там пока молчит, не дает ни одного намека. А в дом этот пути мне нет. Да и домового, способного пригласить меня внутрь, там тоже не имеется. Зато живет там что-то. Нежить какая-то. Но какая? Не знаю. Знала бы - терем бы уже не омрачал мой лес!
   А мертвый дух исчез вместе с тенью. Снова вопросы без ответа: что за тень, откуда здесь взялся змееж? Да и вообще: почему? Почему я не баба Лея?!
   Ночь неуклонно катила к утру, и нетерпеливая Заря уже пританцовывала у золотых врат, через которые брат ее, Солнце, выезжает на небо. Я недовольно скривилась. Опять лететь! А вот переживу ли я второй полет - никого не касается.
  
   Герой, происходящий из княжеского рода, спал, а вместе с ним спала и его бдительная охрана. Вот и хорошо, сейчас отойду от полета, поправлю маскировку...
   На поваленном дереве, заросшем мхом, танцевала сильва, приветствуя танцем рассвет. Мне повезло полюбоваться на утренний танец, который мало кто из людей видел. Сильвы, живущие на юге, всегда ужасно стеснялись. Я их вполне понимала. Пробуй тут не застесняйся, когда на тебя все смотрят с таким восторгом, особенно если ты не считаешь танец, так поразивший нечаянного зрителя, чем-то особенным. Но стеснительность не мешала им посещать леса других мест. Ты танцуй, маленькая гостья, не смотри, что я рядом. Привет тебе от моего леса, передай его и своему. Спасибо за танец, и прости, что даже от моего восторга ты скрылась, дитя дальних краев. Я не хотела пугать тебя...
  
   Скачка продолжилась. Сколько можно?! До нужного места всего-то четыре дня, а мы и половины пути не проехали!
   Я клевала носом, стараясь не заснуть в седле, когда Яромир соизволил обратиться ко мне.
   - Давай в тот городок заедем.
   Нет, он точно смерти моей хочет. Да ведь в городе меня спокойно сжечь могут - как ведьму. Они в городах даже на своих чародеев с подозрением косятся, а уж чужачку так вовсе за человека не примут, особенно если никто в дом не пригласит... Что ж, ладно, раз он этого желает...
   - Подожди немного, в таком виде я туда не поеду.
   Завернула коня обратно. Там я видела ручей. Возвращаясь уже умытой, я злилась, растеряв все чувство легкости, полученное от сильвы. Пусть только скажет что, я уж ему отвечу! Промолчал. На заявление, что он может называть меня своей сестрой, глянул так, будто что невообразимое предложила, пришпорил коня. От того, что он разозлился, тотчас вернулось хорошее настроение, и я направила мерина следом. Собаки, кто бы сомневался, суетились вокруг нас, забегали вперед, отставали и снова догоняли.
   В городе было весело. Со счастливым полулаем-полувоем собаки влетели в город. Население и живность с криками-визгом-писком-гоготом, разбегались-разлетались по сторонам. Лоточники и торговки бросили свои товары, лихорадочно прячась по дворам, улочкам, переулкам и подворотням. Я была довольна случившимся переполохом, но собак все-таки пришлось призвать к порядку, и к центральной площади мы добрались мирно. А там...
   Мрачный гул плыл над толпой, слушавшей волхва. А волхв ли он? По его поведению, жестам и призывам - нет. Да и силы божественной не чувствуется, но может быть, я слишком далеко, а его только коснуться боги успели. Так ведь он захватить терем призывает и отдать положенное богам (каким, интересно, и что), иначе город будет стерт с земли. Кем, зачем?
   Склонившись к ближним слушателям, я уточнила, о чем идет речь. И почти разу же услышала ругательство из уст Яромира, в свою очередь спросившего о том же у кого-то другого. С возгласом "Как они осмелились!" он умчался куда-то влево. Я за ним, собаки расчищали путь, и вот уже и я услышала шум и крики: "Отдай, барыня, жертву!"
   Яромир выхватил меч и врезался в толпу, как раскаленный нож в масло.
  
   Жертвой должен был стать юный боярин, проезжавший через город и слегший тут от так называемой священной болезни. Барыня, вдова воина, сложившего голову где-то в бою за князя много лет назад, приютила мальчика, пыталась скрыть, чем он страдает, но дворне рот не заткнешь. Это я бы заткнула. И весь город узнал, кого требуют боги в жертву.
   Ох и же темные люди! У боярина всего лишь обычная падучая, спокойно поддающаяся довольно простому лечению, а он теперь выбраться из города не может, застрял у доброй женщины. А мы?
   Терем вновь осадила разогнанная было толпа. Волхв продолжал подстрекать людей ворваться внутрь, самим взять парнишку и уложить на жертвенник. Богам, мол, скоро надоест ждать, и они накажут город.
   - И сколько времени вы в осаде?
   - Полгода, - вздохнула барыня. - Мы ждали помощи, но посланец - предатель поганый - выдал нас. Но не отдам я этого мальчика! Не боги требуют его, не боги! А этот... ВОЛХВ! - последнее слово она почти выплюнула.
   Волхв приехал чуть раньше боярина, вместо прежнего, ушедшего в леса, к капищам, и сразу начал свои правила вводить. Невозможно больных вылечить - в жертву. Збажину-искусницу, красивейшую девицу города, Ящеру этой весной отдали...
   - Не поняла! Давно не требует невест Ящер, - удивилась я. - Или у вас тут засуха была? А почему я признаков ее не увидела?
   - Нет, не было засухи, дождей хватало! Домовую змею не подкармливать - кого заметят, накажут... Прелюбодеек - слово-то какое нашел - камнями, а их друзья-любовники как будто бы и ни в чем не виноваты... И только один из них свою подругу защитить пытался! Да и того... тоже...
   И дальше... Жалоб у барыни накопилось очень много. Ох! Какая же тут поганая жизнь - соседи друг друга боятся, а вот за волхва отчего-то горой стоят.
   - Еще страннее. Девица в тягости или с дитем - самая желанная невеста, да и как же может быть иначе, ведь сразу видно, что не бесплодна. А ежели и дитя здоровое, так это же еще лучше.
   - И атакуют вас? - спросил Яромир, натачивая меч.
   - Нет, боятся пока. Так ведь ненадолго. Скоро совсем осмелеют. Или озвереют, - грустно сообщила женщина.
   Все-таки не волхв он, иначе опознал бы меня как лесную хозяйку. А признаки у меня явные - для тех, кто видеть может. Мальчика я вылечу, не трудно, прямо сегодня и возьмусь. Обычный волхв бы сразу понял, в чем у него беда, а этому не докажешь. И как у боярина дома болезнь пропустили?
   Я вышла на крыльцо, одна, хотя со мной рвались и Яромир, и собаки. Слушать меня волхв не захотел, обозвал дурной девкой, заявил, что жертвенник давно ждет такую языкастую. Да, как же, сейчас! Как будто кто-то из богов возьмется спорить с лесом или его покровителями за тех, кого они своими считают. Хмыкнув себе под нос, я вернулась в терем. Поразительно, ни один не попробовал ворваться за мной следом.
   Вечерняя попытка проникнуть в терем была вовремя обнаружена и предотвращена, пока я общалась с домовым и его родичами, подговаривая тех на пакости.
   Утром толпы у терема не оказалось. Яромир, запретив остальным покидать надежные стены, отправился на разведку. Вернулся он весьма довольный, рассказывал быстро и эмоционально.
   Утро волхв начал с очередной проповеди о гневе богов, но речь его продолжалась недолго. Горевший на капище огонь с громким шипением, обратившим на себя внимание всех присутствующих, погас. Вместе с пламенем исчезли и дрова. Попытавшемуся обратить случившееся себе на пользу волхву не повезло. Что-то проволокло его по всему капищу и швырнуло на место, где ранее горело пламя, а голос, раздавшийся между идолами, потребовал "Правду!"
   Сопротивление и крики волхва просто проигнорировали, а когда он начал говорить, голос только исправлял недоговорки.
   Горожане были в ужасе: Ящер не требовал жертвы, а Збажина просто отказала волхву; скот, который он должен был тайно принести в жертву, был продан на сторону; боярина, спешившего по важному делу соседнего государства, нужно было задержать или убить. А волхв оказался обыкновенным самозванцем.
   Голос произнес в конце:
   - Боярина назвали жертвой и долго повторяли это, убеждали богов. А теперь боги сами выберут себе жертву. Итак... - жители быстро сообразили, чем дело закончиться может, и разбежались бы с площади по домам, но не сумели. Мнимый волхв все так же бился у ног богов. - Один из них - ты. Другой - боярин. Ваша борьба определит, кто ляжет на алтарь.
   После этого Яромир поспешил обратно, предупредить. Мальчик, ранее лежавший пластом, будто заранее знал обо всем. Он сам появился в дверях, привалился к косяку.
   - Сударыня Дубица, меня зовут на суд. И я иду, - барыня заголосила, заплакала, как будто смерть уже стояла у порога.
   Лишь Яромир сопровождал мальчика, он же и принес его, полностью обессиленного. Суда, как такового не было. Обоим было предложено одновременно опустить руки в воду из колодца, что у ног Перуна. Мальчик и мужчина коснулись воды. Боярин слабел, качался, а волхв скрежетал зубами, хрипел и вскоре завопил, что было мочи, выдергивая руку из ведра.
   Крики резко усилились, и вдруг волхв раздвоился. Двойники накинулись друг на друга, обвиняя и крича, сцепились в безобразной драке. Один хлестнул другого широкими рукавами, тот в отместку укусил. А потом они стали прозрачными и исчезли. Лишь их ругань еще некоторое время слышалась над центральной площадью.
   - У него была обожжена вся рука! - восторженно прошептал победитель. - А вода была такая прохладная. Только силы высасывала.
  
   Юный боярин спешил дальше, без свиты, сбежавшей много раньше. Так отпускать его не стоило, и тогда барыня предложила проводить мальчика. Жалко женщину, она этого отрока уже своим сыном считает... ну что ж, пусть сместит продажного опекуна, чуть не погубившего его, и займет освободившееся место. Мальчугану только лучше.
   Поблагодарив оказавшую посильную помощь домовую змею, я попросила передать поклон и Переплуту за его шалость, пришедшуюся настолько к месту.
  

***

   Ну, наконец-то! Вот и те врата, куда рвалась Любонрава. Я точно знала, кто здесь живет. Это дом моего побратима, Одноглазого. Но что знал Яромир о живущем здесь? Только слухи. А если верить молве, здесь жил волат-людоед, погубивший множество и простых людей и могучих воителей, жаждавших его уничтожить. Я-то понимаю, народные байки не остановишь...
   Княжич рассматривал ржавые врата с неодобрением, все крепче сжимая рукоять меча. Посмотри, посмотри, герой, я подожду. Взглянул на меня, изменился в лице, увидев мою улыбку (не зря я после того городка вернулась к прежнему облику), и осведомился:
   - Нам сюда?
   - А ты как думаешь, железная твоя голова, - ответила я, не особо стремясь казаться вежливой, - скалу ли с разбегу одолеть, или крылья вместо рук отрастить для полета над обрывом?
   Как же он надоел мне! Водяницы на берегах рек, шалости с моими псами, разрубленный дубовый пень... И пусть русалки не выходят к нему, пусть собаки не устали вовсе за время пути, пусть пнем багник прикинулся, ожидая возможности прихватить кого, - и что с того! Тяжела работа - следить за ним. Вот ведь взвалила на себя обузу - до зрелого возраста вырос и дольше проживет без моих забот! Даже кикиморы над ним смеялись, когда в багну провалился. Хотя кому как - багник попытался ухватить лакомый кус, да оный в горле застрял. Наверно не такую смерть дали витязю Суденицы.
   Волкодавы жестоко искачали его по поляне, а он не в обиде. А ведь в доспехе, по твердой земле, да под тяжестью собачьих туш... Кошмар! Да и любовь его глупая неизвестно к кому... И то счастье, что забывать о ней начал.
   Одно хорошо - ранним утром княжич крепко спит, как раз тогда, когда я краску поправляю.
   Я стукнула кольцом о ворота.
  
   Одноглазый, хозяин замка, нас встретил радостно, суетился вокруг нас, показал все. Прибрал бы хоть чуточку! Я мрачно толкнула ногой кучу чего-то воняющего гнилью. Даже пауки - и те сбежали!.. Сославшись на усталость, я выпросила нам по спальне.
   Заходящее солнце безжалостно высветило запустение в комнатах.
   Мало гостей у Одноглазого, боятся его. Замок стоит на пути к лучшему перевалу, перекрывая самый удобный подъем. Другие пути через Гряду похуже. Немногие рискуют заглянуть сюда: я, самые бесшабашные странники, спешащие в еще более опасные места; витязи, рвущиеся стяжать славу победителя людоеда; путники, следующие за кем-то... Хотя я - исключение. А есть еще слабые умом, вроде нашей царевны.
   Когда Вечерка захлопнула за Солнцем резные врата, и Ночь воцарилась над миром, сменив день (и откуда такие сравнения лезут в голову?), я запустила волкодавов в комнату Яромира - не должен он тут переполоха устроить. Еще чего не хватало, чтобы он Одноглазого убить попытался!
   - Грязно у тебя, Одноглазый, - сказала я, садясь напротив него и сразу взяв бокал. - Как же ты живешь в таком окружении?
   - А мне нравится, - буркнул он, не отрываясь от кувшина, выглядевшего в его лапах маленькой чашкой. - Как тебе это вино?
   - Как всегда восхитительно, еще лучше, чем в прошлый раз, - одобрительно отозвалась я, сделав глоток. - И где же ты достаешь такие вина?
   - Ты всегда задаешь этот вопрос, Власта, как и впервые, еще при Лее, так и после ее смерти. Ты же знаешь - не отвечу.
   - Знаю, но вдруг... - улыбнулась я.
   - Ты вышла замуж? - неожиданно ляпнул он, ставя кувшин на стол.
   - Ты что, белены объелся? - неподдельно удивилась я. - Разве мы похожи на пару, побратим? Сопровождаю его я, а то сгинул бы где, и кого бы винили? Все в княжестве знали, что к Бабе Яге он отправился... А у тебя дела-то как?
   Он пригорюнился. Я уже ожидала странного ответа, но все же подпрыгнула, когда он ударил кулаком по столу и скривился. Он и так не мил на вид, а гримаса превратила его в чудовище, которым только непослушных детей пугать или отступников-самозванцев, как того "волхва".
   - Болен я! Уж три луны маюсь! Власта, спаси! - он бухнулся на колени, теперь сравнявшись со мной ростом.
   - Одноглазый, - слабо сказала я, сраженная духом, идущим от него, - а чем ты болен? Ты ничуть не изменился... - сама молю небеса, пусть отодвинется, невозможно думать. - Сядь на место и рассказывай.
   И что же - болит живот, временами сыпь, апатия, воды боится, высоты, криков, света, еды. Когда поест - ужасно тошнит, хотя и без еды тоже лучше не становится. На кухню показываться не может - в обморок падает...
   - А мясо есть не пробовал?
   - Ты что, убить меня мечтаешь, Власта?! Как будто ты забыла, я вегетуш... вагите... вагиренец.
   - Вегетарианец, - вздохнула я. - Я помню. Но вдруг бы помогло.
   - Не помогло, только тошнило страшно, пластом лежал, мечтал о смерти. Нет, мяса я не ел и есть не буду!
   - А мыться?
   - Что, поможет? - неподдельно удивился он. Я только вздохнула. Мылся он от случая к случаю, да и то чаще только когда самому надоедало. Или же если в гости собирался. А сейчас он дома.
  
   Напоив болезного кое-чем, я произнесла заговор на успокоение, а Одноглазый возьми и усни! Свалился, чтоб его, там, где стоял, а мне - напрягайся, тащи его от дверей!. Больше никогда не стану двигать горы! Это что, мне теперь по ночам всем подряд заниматься? Не желаю! Не хочу! Не буду!
   Поскольку побратим разрешил мне делать все, что нужно, я призадумалась над своими дальнейшими действиями. Итак, нужно провести уборку. Проще, конечно же, нанять слуг, раз домовой таким ленивым оказался, но кто в это место пойдет на работу? Что же, найдем лентяя и припугнем, как следует.
   Костеря домового, я все же осталась довольна. Устрашенный возможностью лишиться дома, он будет теперь стараться, а не изображать из себя нечто не существующее. Да, лишение обиталища для домового хуже смерти - такой домовой превращается вначале во встречника, а потом рассыпается пылью, поглощенный Кощными Владениями.
   Утром замок было не узнать. Комнаты сверкали чистотой, все, что можно, да и нельзя тоже, было отполировано. Металл блестел, пол натерт воском, все вещи на своих местах... Любо-дорого посмотреть
   Яромир еще спал. Знич тихо выскочил из его комнаты, и побежал за мной. Одноглазый, едва успевший проснуться, недоуменно смотрел на свой чистый дом, все больше огорчаясь. Бедный, он сейчас заплачет!
   - Садись, дружище. Расскажи, как до жизни такой дошел. Почему сразу за мной не послал?
   - Власта, я не мог. Беда у меня...
   И начал рассказывать. Заехал, значит, к нему друг закадычный, и вместе бражничать стали, празднуя что-то неизвестное. День, другой, неделю... И в один не слишком прекрасный момент на их вечеринку вломилась некая фурия с воплями, где, мол, ее возлюбленного они прячут. Оба ничего не понимали, (ну еще бы, представляю, сколько они выхлебали хмельного), а девица вела себя как безумная - металась по замку в поисках неизвестно кого. Друг отчего-то решил дать деру, пока не поздно, да не успел: девица, проносясь мимо, заприметила, наконец, хозяина и гостя и бросилась к ним. Перепрыгнув стол (я покосилась на столешницу - ого! ловкая девица, за таким столом можно десяток Одноглазых усадить без труда), она попыталась обнять гостя. Несчастный сиганул в окно - девица за ним, хорошо хоть по дороге, громогласно упрашивая вернуться.
   А потом явился дядюшка...
   - А почему ты девушку безумицей называешь? - перебила я. - И как она выглядела?
   Одноглазый злобно зыкнул на меня из-под насупленных бровей, но ответил:
   - Как может выглядеть девица - по-женски... А поляницы все безумны. Богатырка дурная! А еще царевна...
   Я удивилась:
   - Царевна? А откуда ты знаешь? А другие девушки тут не показывались?
   - Так эта... она ведь, как и прочие витязи, представиться соизволила. У, громогласная... а ведь девки у меня не появляются вообще. Не появлялись... раньше... кроме тебя.
   Странно, неужели безумной богатыркой была царевна Любонрава? А как же я ее увидела недавно заходящей сюда?.. Ой-ей, как же я так опростоволосилась! Мои камни же подсказывали! Зеркало в прошлое смотрит. То-то оно и княжича того времени показало...
   Раздался грохот, звон металла, боевые крики смешались с лаем собак. Замок будто дрогнул, что-то задребезжало, где-то разбилось стекло (дорогое оно все-таки удовольствие). Крики боли, рычание, агонизирующий вой... И все смолкло.
   Мы вскочили, в едином порыве рванулись к выходу, и тут в зал забежали мои псы, все вместе, следом, довольный и счастливый, вошел Яромир. Меч в его руке был заляпан какой-то гадостью. Чья-то кровь? Довольный княжеский сын лучезарно улыбнулся мне и заявил:
   - Я убил людоеда! Здесь больше не будет чудови... - он осекся, заметив Одноглазого. И как он сразу его не увидел? А потом... - А кого же тогда я убил?
   Одноглазый вернулся к столу.
   - И где ты нашла такого героя?
   До этого я не могла понять, насколько уязвленным чувствовал себя Яромир, когда я в пути боролась со всякой нечистью, даже не приглашая его. Сейчас он просто лучился довольством, наслаждался своим деянием. Радость от победы светилась в его глазах. Даже удивление при встрече с Одноглазым не уменьшило его блаженства. Он чувствовал себя на седьмом небе, и такая мелочь, как понимание, что боролся он не с тем, о ком думал, не могла ничего изменить. Тем более что бой был тяжелым.
   - Я нашла его? Он сам пришел, глаза б мои его не видывали, - шепнула я в ответ. - А кстати, кого он и в самом деле убил? Ну-ка, рассказывай, кто тут у тебя завелся.
   - Садись, герой, - Одноглазый толкнул ему возникший прямо из воздуха кувшин, - сейчас все узнаешь. Как я уже рассказывал, безумица погналась за моим другом, а вечером того же дня явился дядюшка... Был страшный скандал, дескать, я позорю род своим поведением. И нужно проследить, чтобы вел себя подобающе. Так что дядюшка решил взяться за меня. Для того чтобы вплотную заняться моим перевоспитанием, он решил поселиться тут, даже не спросив моего согласия.
   - Твой дядюшка? Ты утверждал, что у тебя нет родственников...
   - Дорогая, такими родичами не хвастают, а предпочитают просто о них помалкивать. Кто знает, вдруг они решат подслушать, и доказать, что рано о них заговорили. Я предпочел навсегда забыть о них, но вот они меня помнят. Дядя наслал на меня болезнь, а сам поселился внизу, и никому не позволял выйти. К счастью простые люди меня не посещают, и близкие гости, тебе подобные, тоже редкость. Так что не выпускал он только меня и моих посланцев. Что тоже плохо было. А он еще и не один, мой дядя. Он с собой какую-то тварь приволок... Слыш, витязь... - Яромир поднял голову, оторвав взгляд от собак. - Опиши, кого ты там прикончил.
   - Великана, похожего на тебя, и что-то черное, призрачное, - пожал плечами княжич. - Я думал, что это ты меня хотел сожрать.
   На столе начали появляться блюда с едой. Исправляется домовой, довольно покачала я головой. Больше не понадобится проводить разъяснительных бесед по поводу того, как следует себя вести и что делать.
   - Так что, Одноглазый, твой дядя?..
   - Да, малышка. Я свободен! - от избытка чувств Одноглазый засыпал себе в рот весь салат с огромного блюда. - Наконец-то! Теперь и в ответ в гости смогу выбраться. И вы теперь сможете следовать, куда собрались.
   Выберется он, как же. Мой побратим вообще-то домосед. Так что пока его самого что-либо с места не сорвет, никуда он не пойдет. Тем более что пугать округу он не любит, а личину держит плохо.
   Отдав должное яствам и застольной беседе, я мимоходом поинтересовалась именем дядюшки.
   - Можешь собой гордиться, Яромир, с самим Верлиокой справился. А ведь он был еще хуже моего папаши. А уж у папочки деяний было столько! И все недобрые.
   Да, про Верлиоку ходило много сказаний. Жил он в отличие от прочих волатов в лесу, да не таком как мой. Мертвом лесу. Этот лес давно принадлежал Нижнему миру. Что там водилось - никто точно не знал, а попавшие в него назад не возвращались. По крайней мере я о таких не слыхала. Сам же Верлиока описанием своего жилища не делился. Зато он часто выходил на охоту - людоеду не хватало заблудившихся в лесу. И тогда из окрестностей разбегались все - и люди, и звери, и нечисть. Да, вид этого великана не из приятных - от ужасного лица молоко сворачивалось, а стоило ему улыбнуться, то и вода тоже, на голове пробивалась щетина, больше напоминающая колючий чертополох. Тело скособочено, горбатое, в руках постоянно клюку таскал, на спине короб. Разрушал он все, что попадется под руки, или ноги. И бродил он так пока не насытивался убийствами и разрушениями. Тогда нагружал мертвыми телами свой короб и убирался обратно. Местность же, по которой он прогулялся, оставалась опустошенной.
   Через несколько лет люди убеждали себя, что Верлиоки нет, или что он переселился в другое место - и снова заселяли пустоши. А потом опять приходил Верлиока.
   Честно говоря, я считала, что такое легкомыслие людей - результат колдовства Верлиоки. Но проверить сама не могла - слишком далеко жил ужасный волат. А теперь и не проверю.
  
   Яромир решительно углубился в исследования замка, разыскивая новые приключения. Только зря он затеял это. Были бы здесь еще вредители, так Одноглазый бы предупредил. Да и я сама почуяла, если только это были не старшие волаты, способные наложить запрет на младшего. Их я просто не ощущала. А меня больше интересовало, где же сейчас искать беглянку. За кем она рванула в конце-то концов! Ага, сейчас окончательно разберемся. Я довольно кивнула сама себе, услышав наверху приближающиеся тяжелые шаги.
   Лестница, которую я облюбовала, позволяла одновременно наблюдать за рысканием туда-сюда Яромира и снованием собак, так же что-то разыскивающих внизу. Кроме того, все они временами поднимали головы, проверяя, по-прежнему ли я сижу на ступенях, или уже куда-то ушла. Убедившись, что я не сдвинулась с места, они продолжали свою бессмысленную беготню.
   Одноглазый тяжко протопал по лестнице и присел рядом. Я ему улыбнулась во весь свой изукрашенный рот, а он изумленно отшатнулся.
   - Власта, зачем тебе эта личина? - спросил он. - Твоя беззубо-клыкастая улыбка даже меня пугает. А для людей, наверное, вообще напоминает самые страшные кошмары. Как они только могут общаться с тобой! Они же должны бегом от тебя спасаться!
   - Именно для этого, побратим, именно для этого, - довольно потерла руки. - Вот только не на всех действует так, как хотелось бы. Скажи, раз уж явился, с кем ты бражничал перед появлением безумной воительницы?
   - Да ты и сама могла догадаться! Змей у меня гостил, именно Змей. Кто же еще настолько меня не боится кроме тебя самой?
   - Огний? - я засмеялась. - То-то он так запросто в окно сиганул!
   Одноглазый посмеялся вместе со мной, а потом мы посерьезнели. Я задумалась, что Огнию-то несподручно преследование красных девок, вооруженных и опасных. Тем более что он уже успел прославиться как чудовище, истребляющее всяких богатырей. А еще, но сейчас оно не важно, он известен и как витязь, истребляющий чудищ. И как же это никто не додумался, что Змей Горыныч и Ярый Огний одно и то же лицо! А ведь стоило прослушать былины, обратив внимание на место, где жил и тот, и другой.
   У Одноглазого же другой повод для серьезности оказался.
   - Знаешь, Власта, а ведь дядя ко мне не просто так явился. Добравшись сюда, он бросил свое дело. Представляешь, как от его дома трудно сюда добраться? А таким, как я и он, тем более. Подумай, сколько силы на морок нужно потратить, ни на миг внимания не ослаблять. Я так не могу, мои мороки слабенькие. Ко мне он въехал человеком, всадником, если точнее. И посмотри, что я у тела его нашел.
   Обрывок пергамента немного пожелтел, но прочесть написанное можно. "И сим повелеваем вернуть любой ценой царевну. А до ее возвращения на ней лежит зарок - где ей захочется остаться, там будут мрак и беды". Пергамент скрепляла царская печать.
   Ну и ну! Непослушную дочь так наказать! Жесток отцовский гнев, даже Верлиоку сумел сорвать с насиженного места. Хм, похоже у царя Гордея новый советник... вот только куда смотрят волхвы?! Тут же явно черные чары - справиться с этим волатом, да еще отправить его за царской дочерью!!! И ведь не вернул бы Верлиока девушку. Да и ни один из волатов, за исключением Одноглазого, не вернул бы. Убить - пожалуйста, съесть - тоже многие могли бы. Но вернуть домой - нет.
   Раньше могли. Раньше волаты были первейшие защитники, добрые друзья людям. Они защищали народ, они помогали создавать города, были лучшими песенниками, прекраснейшими мастерами. Но потом что-то произошло, и они изменились. Не осталось ничего, что напоминало об их доброте. Как будто бы безумие овладело ими - и пролилась кровь людская, и волаты крушить стали все на своем пути. И в темный час откликнулись боги на плач людей. Золотые молнии Перуна, острый клинок Сварога, звериные полчища Хорста разили волатов, загоняли их в темные чащобы. Но Лес тоже не принял злодеев, хлестали ветки, деревья сами поворачивались так, что волаты насаживали себя на них, как на рогатины, корни прямо под ногами разверзали землю, чтобы сомкнуть ее над упавшим...
   Лишь несколько мест приняли изгнанников - Мертвый лес, болота и некоторые горы. Тогда боги положили зарок - что только тут волатам и жить, пока не изменятся они снова. Да только этого изменения все не происходит.
   Одноглазый же единственный из всех волатов не похож на них. Он ближе к тем, что когда-то помогали людям. И потому он может бродить везде без опаски, что сами боги уничтожат его, потому смог побрататься с Огнием. Я же присоединилась к ним гораздо позже.
  
   Путь в пещеру Огния от замка Одноглазого всегда был много проще, а у нас занял всего лишь день, что меня очень удивило. Я не рассчитывала, что с нашими предыдущими успехами мы к нему доберемся настолько быстро. Нам ничего не мешало, не происходило никаких каверз, и день виделся чудесным. Положившись на волю и разум Лесовичка, я наслаждалась окрестностями, не следя за дорогой.
   Мне всегда казалось, что горы не имеют растительности, и каждый раз я убеждалась в обратном. Изумрудами вспыхивали леса, ухитрившиеся забраться так высоко. Над ними бриллиантовыми искрами сияли нетронутые ледники. Кое-где серыми пиками возникали скалы. Излом ущелий и хребтов, зелень лесов и лугов, белизна ледников и пронзительная синева неба. Казалось, раскинь руки и полетишь! Ну да, полечу, как же... Я и в ступе летаю не слишком, а без нее вообще - только камнем вниз. Хотя когда Огний катал меня, было так... так упоительно. Я забывала обо всем, зачарованная полетом.
   - Нам сюда, Яромир, - я махнула рукой в сторону неприметного ответвления тропы, скрывающегося за пышным кустом. - Здесь коней лучше вести в поводу.
   И вот впереди открылся глубокий проход. После отделения от семьи Огний сам создал себе дом. Давно это было, зим пятьдесят назад. Огний тогда (да и сейчас) ребенком среди своего народа считался. Хороший ребенок! Для остальных народов он бы уже давно ряды взрослых бы пополнил.
   И все-таки Огний мастер! Я нигде не видывала такого великолепия, как у него в жилище. Даже этот коридор... И как всегда меня зачаровали изменения, которые он произвел в своем доме со времени моего последнего посещения. Какие изумительные колонны! Сейчас он сделал их похожими на сталактиты, соприкасающиеся со сталагмитами, но, изукрасил их празднично, оберегами изрезал. Одно слово - чаровник-затейник. Ммм, красиво-то как! Только от кого обереги? Присмотревшись, поняла, что просто от всякого зла, без разделения. В общем, никто с дурными намерениями пройти не сумеет. Я восторженно оглядывалась по сторонам, спешила вперед, к новым чудесам и изменениям, радуясь, что сейчас вновь увижу своего второго побратима. А Яромир отстал.
   Эхо донесло до меня лязг и дребезг оружия. Все заскрежетало, застонало, вырывая меня из блаженного восторга. Куда этот недоумок опять влез?!!
   У меня не хватало слов, чтобы охарактеризовать Яромира, настолько он меня раздражал. Здесь же нет ничего опасного! Это же место облюбовал Огненный.
   Ничего опасного и в самом деле не было. Яромир наткнулся на морок, изображавший одно из обличий Огния, и теперь сражался с огнедышащим Змием. Собаки, не отстававшие от княжича по моему приказу, прекрасно видели, что никакого вреда ему не причинят, а потому просто сидели, с интересом наблюдая странный поединок. А вот для него, конечно, бой был настоящим. Бой был тяжел, продолжителен и шел с переменным успехом. Сейчас побеждал Змей. А, нет, Яромир... Недовольно хмыкнув, я отвернулась. Пусть себе сражается, ежели делать нечего, да и сил девать некуда. Что плохого случится, кроме призрачных ран? А я пойду к Огнию, пусть он мне о Любонраве расскажет, чего она хотела и куда подевалась.
   ...Кто-то горько плакал впереди.
   С каждым шагом вперед становилось все светлее. Я вышла в огромный полупустой зал, освещенный множеством светильников. В центре, перед помостом, стоял хрустальный саркофаг, над которым лила слезы поляница, закованная в доспехи. Вот я и нашла Любонраву. Над кем она плачет? Я присмотрелась - ого, еще один морок. Огний в достоверности превзошел самого себя. Всхлипывая, Любонрава молила упокоившегося пробудиться, открыть свои прекрасные глаза и взглянуть на нее, заключить ее в сильные объятия, и лепетала тому подобный бред. Брезгливо поморщившись, я направилась глубже, туда, где за помостом скрывалась потайная дверь в личные покои хозяина. Она меня не заметила, для нее теперь существовал только прозрачный гроб.
   Плач не прекращался. Он сопровождал меня повсюду, все больше усиливаясь. Я рванула очередную дверь на себя, поражаясь их количеству - раньше их меньше было, - и, наконец, увидела Огния.
   Как же он изменился! Его человеческая ипостась выглядела такой изможденной!
   - Огний, побратим мой, что с тобой стало? - непроизвольно вырвалось у меня.
   Затравленно вздрогнув при скрипе двери, он радостно бросился ко мне. Узнал. А раньше он так потешался над моей личиной...
   - Власта, Власта, как я рад тебя видеть! Спасибо, что пришла. Спаси меня, спаси! - истерически затряс он меня. - Убери эту сумасшедшую! Я больше не могу, она убивает меня...
   Он заплакал, уронив руки по бокам. Огний плачет?! Это не укладывалось у меня в голове. Огний, по природе своей не только не показывающий своих чувств, но и способный забирать слишком сильные гнев, радость и боль у других, самый уравновешенный из всех моих знакомых... И он плачет... Как такое могло случиться?
   - Ты не представляешь, эта... Она преследовала меня, не боялась ни одного из трех моих обликов, даже не заметила ту маленькую ловушку при входе, пыталась прикоснуться каким-то зачарованным предметом... Пока я сотворил морок в пещере, где она сидит сейчас, чуть с ума не сошел. Но и теперь лучше не стало, Власта! - его голос срывался от отчаяния. - Ее рыдания и мольбы всё так же преследуют меня. Я больше не могу! Сил моих нет!!! Да если бы я был похож на своего деда и тезку Змея, так сжег бы ее и раскаяния не почувствовал. К отцу моему, Горыне, она и сама бы не подошла, кроме как на расстояние удара меча. Ну почему я не такой?!!
   Девица еще та штучка. Довести моих побратимов до полного изнеможения и ужасного испуга! Проклятие отца ее в действии?
   - Милый, убери все свои мороки. - Ему уже было не до споров. Тихое шипение, напоминающее, шипение огня, в который попала вода, сорвалось с его губ. Я быстро смыла весь грим, распустила волосы. - Где тут у тебя какие плащи, мантии?
   Я решила изобразить Суденицу, всё равно кого - Сречу, Несречу или Макошу. Думала добиться от девицы разумного поведения. Кстати говоря, этот облик мне посоветовала баба Лея, отчего-то настаивая именно на нем. А я не особенно противилась, тем более что мне в те времена очень нравился белый цвет одежды, а носить его я могла только в очень редких случаях. Еще мне казалась чрезвычайно удачной идея скрывать лицо не красками, а маской или там простой завесой. Так что и желание наставницы, и мое собственное совпали, а потом я и сама привыкла к изображать Суденицу, но только если это не мешало веданию леса. А сами богини Судьбы не возражали, когда их изображали смертные, по крайней мере на меня их недовольство не падало. Про других божеств такого сказать было нельзя. Выдавание себя за них оканчивалось плачевно.
   Вопли после исчезновения саркофага сотрясли скалу. Отчаяние и дикий гнев слились в них. Как бы эта царевна и в самом деле окончательно не обезумела. Мы, стоя за дверью, видели, как на вопли вбежал Яромир с мечом наголо, как чинно вошли повинующиеся моим приказам собаки. Любонрава одинаково шарахнулась и от Яромира, и от псов. Меч она обнажила, наверное, еще при исчезновении саркофага, но не напала на других гостей. Княжич в свою очередь тоже не слишком обрадовался долгожданной встрече с невестой.
   И, дождавшись появления всех действующих лиц, на помосте появились мы. Я в белом наряде, пряча лицо маской, Огний в своей алой мантии, которую так и не соизволил сменить.
   - Любовь моя, ты вернулся ко мне! - вопреки моим планам, Любонрава бросилась к нам, не собираясь поражаться воскрешению умершего и появлению одной из богинь.
   - Стой, - прогремела я. - По какому праву ты здесь, девица?
   - В мужья мне был предсказан могущественный чародей и воин, велел мне предсказатель "следовать за сердцем своим и амулетом", - она явно процитировала кого-то, - и оба они указали на него, стоящего с тобою рядом. Я люблю его! И потому он воскрес.
   Все пошло наперекосяк. С каждым словом она подходила все ближе и, произнеся последнюю фразу, схватила Огния, от усталости не обратившего внимания на ее приближение, за руку. Огний успел только раз дернуться в попытке выдернуть руку. Из-под пальцев Любонравы вырвалась нежная дымка, охватила обоих и исчезла. Я такого не ожидала - приворот, навечно к тому же, и предназначенный именно для Огненных. Похоже, мой побратим теперь будет счастлив только с ней. А царевна еще тогда поставила перед собой цель добиться Огния.
   Я посмотрела на Яромира.
   - А ты зачем здесь, воитель?
   Парень посмотрел на очарованных друг другом Огния и Любонраву, на меня, а затем сказал:
   - Я искал свою невесту, но вижу, что не я сужден ей.
   - Да, девица нашла свое счастье. Станешь ли ты на ее пути?
   - Никогда, - с жаром поклялся он. - Я желаю ей всего наилучшего, - он низко склонился предо мной и ушел.
   Я посмотрела на воркующую парочку. Жалко их отрывать друг от друга...
   - Огний! - он поднял на меня влюбленный взгляд. Нет, окончательно решила я, снимать приворот я не буду, хотя и могла попробовать. Но кто знает, как оно может обернуться. Если бы он был человеком, то была бы уверена в успешном завершении дела, а так лучше не рисковать. - А руку невесты надобно попросить у ее отца.
   Дошли ли мои слова до него или нет, но когда я, убрав маску и вновь став из Судницы Бабой Ягой, спешила догнать Яромира, высоко-высоко над нами пролетела искра - Огненный Змей, предпочитающий имя Огний, спешил просить руки царевны Любонравы. Удачи, брат, будь счастлив.
   Догнанный Яромир с возмущением описывал мне сцену: рыдающая дева, которую он бросился спасать, помощи не пожелала, сбежала от него подальше, потом бросилась на возвышение, где в тот момент находилась Судница, а в результате - никакого наказания ни за побег, ни за непочтительное поведение. Одна награда - любовь того, о ком мечтала. От возмущения он так и не подумал поинтересоваться, где же в это время находилась я, что вполне меня устраивало.
   Ах, Яромир, ты думаешь, что несколько лун рыданий над телом возлюбленного не наказание? Напрасно. Им обоим было слишком тяжело, и... Ты правильно поступил, дав ей свободу. Надеюсь, ее батюшка не слишком противиться станет. А то ведь Огний, хоть и терпеливый, но может и вспылить. А разозленный побратим способен много всякого устроить. И остановить его будет некому. Ни один волхв не сравнится с Огненным. А воинам так и вообще нечего даже пытаться - бесполезно. Сметет побратим их с дороги, даже не запыхавшись. Так что, пусть царь Гордей хорошо подумает, перед тем как отказать.
  
   - Здесь мы расстаемся, Яромир. Тебе туда.
   Мы быстро добрались до моей чащи. Ну, наконец-то я останусь наедине с лесом, безо всяких помех занимаясь своим любимым делом.
   - Спасибо тебе, Баба Яга, - поясно склонился он. - С тобой приятно иметь дело. Жаль, что ту деву ты не знаешь, - шепотом добавил он. Но я услышала.
   Его конь потянулся к моей голове, и сразу же получил по наглой гнедой морде. Обиженно всхрапнув, он отвернулся. "Ты, волчья сыть, это тебе не игрушки".
   Конь покосился на меня лукавым взглядом и подмигнул. Мне показалось?
   - Приезжай ко мне в гости.
   - Я подумаю, княжеский сын, я подумаю.
   Да, я подумаю. И может когда-нибудь, только много позже, я воспользуюсь твоим приглашением. И как бы ты сам не пожалел о нем. Потому как зазывать Бабу Ягу в стольные города станут только отчаявшиеся.
   А может быть и нет...
  

***

   Дура я... меня он видел. Глазами коня своего, твари божественной, но меня. Да, он не понял, но что мне мешало понять? Возможно то, что не нравился мне этот княжич. Не нравился тогда, не нравится и сейчас, по воспоминаниям. Вот ведь неприятный тип! Но почему же я поняла это сейчас?
  

Часть 2

Буря

   После странного путешествия за царевной в компании княжеского сына я с удвоенными усилиями накинулась на учебу. Для этого вновь понадобились книги бабы Леи, и я спустилась в подпол, куда после смерти наставницы отправила ее книги и вещи. В сундуке, что остался наверху, было только то, чем я умела пользоваться. Ну, относительно, про зеркало-то забыла... До остального мы так и не успели добраться. Баба Лея все тянула, ждала, что я в полную силу войду, перед тем как позволить воспользоваться теми вещами. Приговаривала, что ими стоит воспользоваться для подсобления в деле, но свои силы тоже нужно знать. Иначе я постоянно буду браться за них, и вскоре забуду, что умею, потеряв силу и доверие леса.
   Но вот почему я ни в один из сундуков после ее смерти не заглянула, до сих пор не понимаю. Тоска что ли меня снедала?
   Книг тут много, и все дорогие. Ни одна не отсырела! А как же я все вытяну? Не хотелось бы носить по кучке вещей за раз, но сундуки не из подъемных. А медведей в дом приглашать не собираюсь. Ладненько, понемножку, по чуточке, все и перетащу, а потом вытяну опустевший сундук-хранилище и заполню его вновь.
  
   За день я успела перенести все, что было в ближайшем сундуке - и книги, и вещи, собранные бабой Леей. Долго старалась понять, для чего они нужны. Вот, например, чашка без дна. Чувствую, вижу, что не простая, а вот для чего - не ясно. Что поместишь - не держится - дна нет и не появится.
   Или браслеты с двадцатью цепочками, заканчивающимися колечками. Что их на руки одевают - понятно. Но для чего? Другие находки немногим лучше.
   С книгами проще - читать я умею и на многих языках. С самого детства баба Лея обучала, еще перед тем, как меня саму лес позвал. Может быть, в них я найду описание и объяснение и научусь пользоваться найденным. В большинстве своем книги были летописные с редким включением чародейских. Да многими я воспользоваться не могла. Такое мне неподвластно оказалось.
   Но вот кое-что! Как интересно оказалось заглянуть гораздо глубже в прошлое, чем я привыкла! А собранные предметы! Браслеты с цепочками дали такую силу рукам! Жаль, что после этого руки в изнеможении плетями висели почти целый день. Полотенце простирнуть решила, да так, что реку еле-еле в прежний ручеек вернула. Очаровательный же резной обруч больше никогда не одену, даже чтобы снова попробовать. Если бы не сорвался при падении с головы, сколько бы еще спала! Сложно, все-таки разбираться с зачарованным добром, не зная, что к чему.
   Следующий сундук я подняла уже без труда.
  
   Как-то после полудня гости ко мне заявились. Выбежав из леса на агрессивный лай собак, я их увидела, хотя чувствовала их раньше, просто не поняла, что не простые они. Меня посетило семейство медведей: три медведя привели девочку. Медведи как могли, объяснили мне, что нашли ее в своем лесу. В тот же день они отправились сюда. Яги, то есть меня, вопреки их ожиданиям, дома не оказалось. Я тогда за Яромиром пошла. Вот они и приютили малышку до моего прихода. А теперь пора ребенку к людям.
   К людям, так к людям. Я-то тут при чем? Вот и выяснили бы, откуда она родом, туда бы и отвели.
   В нескольких лесах давно жили откуда-то пришедшие медведи. Они необычные. Поговаривали - это потомки лесных оборотней. И когда не хватает пары, отправляются в долгое путешествие по лесам, разыскивая таких же. Потом молодое семейство селилось поблизости от своих родичей, что у них означало на равном расстоянии от семей родителей обоих.
   Медведи эти разумны, даже говорят понятно для обычных людей, а не только для меня. Жаль только что не слишком внятно.
   Несколько лет назад поблизости поселилась молодая семья. Скоро дитятко в семействе появилось. Живут, меня не трогают. Я знаю, где их жилье, им известно мое...
   Выполнив задуманное, медведи попрощались и ушли лес. Но не сразу. Вначале медвежонок капризничать начал, не желая оставлять подружку. Но родители не стали с ним церемониться, отвесили подзатыльника и утащили за собой, не обращая внимания на его вопли и рев. Оставшаяся одна девочка, испуганно глядевшая на меня, отступила назад.
   - Привет, малышка, - она ударилась в слезы. Испугалась. Хочешь - не хочешь, а умываться придется, ведь личина и предназначена для вызывания страха. Плеснув водой из ручья, смыла грим, повернулась к ней. Слезы исчезли из ее глазок, словно по волшебству. Девочка захлопала в ладоши, подбежала, больше не опасаясь ничего. Похлопала меня по щекам, пытаясь понять, как такое возможно, несколько раз ущипнула, и я быстро перехватила шаловливые ручонки. - Деточка, но мне же больно!
   - Ты настоящая, а как ты так делаешь? Я тоже так хочу! А знаешь, я испугалась, когда ты подошла. Ты была такая страшная, а медведи не говорили, что мы идем к Бабе Яге. Твои собаки не кусаются? А зачем здесь речка? Для чего тебе столько собак? Пойдем, я тебе кое-что покажу, я там гнездо видела, - ребенок тараторил и тараторил, пытаясь потянуть меня куда-то в сторону.
   - Стой, болтушка! - не выдержала я. - Давай по порядку. Как тебя зовут?
   - Я Ветка, - укоризненно глядя на меня, будто такое должны знать все, сообщила девочка. Лесное имя, но не изгои породили, речь не такая, да и шумное дитя больно, никогда скрываться не приходилось.
   - Расскажи о себе, Веточка.
   Моя голова разболелась уже после первого десятка фраз. Голосистое существо не останавливалось ни на миг. Какой кошмар! Как ее родители вообще так долго терпели! Как ее медведи еще не съели, только бы покоя добиться?!
   Ветка родилась в одном из лесных родов младшим ребенком многочисленного семейства. Долгое время, хотя какое оно долгое - лет семь, - она была любимицей, кормилицей, защитницей семьи, талисманом рода. Как такое могло случиться? Редчайшим пророческим даром обладала девочка. Она могла предвидеть многое. Если после одного из своих озарений она сообщала о Моровой Девке или Коровьей Смерти, старшие делали все, чтобы защитить род. Могли пострадать соседи, а род Веточки процветал.
   Неурожай пшеницы из-за засухи - поливали поля. Жаль только, что в последнее время девочка начала предсказывать иное. Страшная сторона открылась у дара. Она стала видеть близкую неотвратимую смерть. В отличие от прежних видений, которые приходили только после некоторого сосредоточения, девочке теперь было достаточно встретиться с обреченным. А молчать об увиденном ее не научили, тем более что и сам дар не позволял ей безмолвствовать. Два лета ее еще терпели, думая, что преходящий дар. Мол, пройдет само собой, как и появилось. Но ничего не изменилось.
   Предсказать - не значит призвать. Но никто того не докажет испуганным людям. Позабыв обо всем, чем помогал дар Ветки, они потребовали ее смерти. Мать же, желая спасти свое дитя от верной гибели, отвела ее в лес, предложив поиграть в прятки. Женщина знала, что тут девочка скорее выживет, чем там, в роду.
   Веточка долго искала ушедшую мать, пока усталость не сморила ее. Заснувшую под кустом, малышку нашли медведи. Потом привели ко мне.
   - Твой дом не такой. Он должен быть другим! - доверительно сообщила она мне между прочим.
   Не найдя меня дома, медвежья семья вернулась к себе. Еще тогда девочка поняла, что ее не оставят, но ей понравилось в гостях у медведей. Кровать отца-медведя оказалась неуютно комковатой. Медведицы - жесткой и твердой. Лишь кровать медвежонка, требовавшего с самого начала, чтобы девочка спала на его постели, оказалась хороша.
   Ишь, какой капризный ребенок! С какой же она стати оценивала постели всех медведей, хотелось бы знать.
   С едой оказалась та же беда. Вкуснейшая каша медвежонка была куда как лучше пищи старших медведей.
   Медвежонок свою порцию съедал очень быстро, но просто так сидеть ему было скучно, и он начинал шалить. И тогда его выгоняли из-за стола. Еще более скучно оказывалось играть одному, тем более что появился кто-то, с кем было интереснее. Вскоре он нашел себе и новую забаву. Раскачивание стульчика, на котором сидела Веточка, закончилось закономерно. Стул рухнул и сломался при падении. Шалунишка, не обращавший внимания даже на предупреждение родителей, тоже пострадал, потому что оглушительно визжащая Веточка приземлилась прямо на него. Вдобавок ко всему родители окончательно рассердились и на весь день наказали сынишку.
   Веточка не оставила товарища в беде - они вместе чинили стульчик, ничего не смысля в столярном ремесле. Друг друга эти двое стоили - что один, что другая шалунами были еще теми.
   Но время шло, и дар, вроде бы исчезнувший за ненадобностью, вновь проявил себя. Веточка увидела мое возвращение и сообщила о нем медвежьей семье. Пришла пора расставания. Медвежонок ревел во все горло, требуя, чтобы подружка осталась, но, получив весомый шлепок, замолчал и всю дорогу тихо дулся. Он даже не попрощался со своей подружкой, возможно, забыл за новыми обидами. А может, просто не успел.
   А испугалась Веточка потому, что видела меня без личины. Ужасное лицо оказалось неожиданностью.
   Ну и что мне с ней делать? Домой уже не вернуть - убьют. В другие поселения тоже не стоит отправлять по той же причине. Так что, оставить у себя? А она пророчица. Ее бы в волхвы определить, так она же девочка! Не возьмут даже в ученицы. Стоило бы ее отвести в один из храмов на холмах, посвященным богиням Ладе, Макоше, Диве-Додоле... Возрастом не подходит, еще годика три поджидать нужно. Значит, девочка останется. Она в моем решении и не сомневалась. Вон только отпустила ее, уже успела подружиться с Лесовичком. Уговаривает собак - Ласка, конечно же, первая, готова уже на все. И... Даже меня они не катали, а для нее так спокойно подставили спины! У, гадкие животины. Да, нас по весу не сравнить, ну и что? Разве не я их хозяйка?
   У меня новая игрушка. И что я с ней делать буду? Особенно учитывая, что она не нужна...
  
   Раз девочка осталась у меня, нужно ее хоть к чему-то полезному пристроить, чтобы она мне ничего не устроила. И я стала обучать ее чтению, как обучала меня баба Лея. Хорошо, хоть она уже немного разбиралась в буквах.
   - Власта, а ты ведь уже лесная Баба Яга, - а то я и не догадывалась.
   - Конечно, малышка, так оно и есть.
   - Да нет, ты не понимаешь! Ты не недоучка, ты истинная Яга, - она говорила совершенно серьезно. Но откуда она узнала, что я все еще считала себя ученицей?
   - Ты это видишь?
   - Да, ты уже давно она. Еще когда вернулась из путешествия за царевной.
   Еще одно, о чем я ей не рассказывала и даже не собиралась. Но она знала, не понимаю, откуда. Дар, наверное. Малышка, что же из тебя получится, когда ты вырастешь?
  
   Веточка что-то читала на улице, устроившись среди собак, я, в отличие от обычных дней, хозяйничала в домике. Уборка, готовка, чистка... Поскольку в доме появился дитенок, по лесу весь день не побродишь, наблюдая за порядком, исправляя недосмотры. Девочку нужно кормить, ей лес не подсунет чего съедобного в достаточном количестве. И вдруг домик задрожал, заметался, подпрыгнул. В печи сердито зашипела выплеснувшаяся похлебка, меня швырнуло в стену у сундука. Острый узел, окованный металлом, разодрал руку. Испуганно вереща, мышь вылетела из своей норы.
   - Ветка! Гадкая девчонка, что ты творишь?
   Растрепанная, страшная, с окровавленной рукой, я выскочила на крыльцо. О, боги, как до земли далеко! Избушка дернулась еще раз, и я птицей вылетела наружу. Как-то успела вырастить мягкую подушку мха на месте падения и ушиблась не очень сильно.
   Ветка, испуганная еще моим первым воплем, оказалась рядом со мной одновременно с сочувствующими собаками.
   - Я ничего не делала! Правда, Власта! Я только читала! Ты не ушиблась? С тобой все в порядке?
   Я низко зарычала. Возможно, будь я оборотнем, девочке не поздоровилось. Хотя ей не повезло и сейчас. Я схватила ее за плечи, и сильно затрясла. Порыв ветра хлестнул по поляне, склонил старые ели на ее границе. Они недовольно затрещали, зашумели, возмущаясь и жалуясь на произвол стихии.
   - Ах, ничего не делала! А это что? - я развернула ее к избушке. Девочка удивленно посмотрела на куриные лапы, на пляшущую избушку. Ее глаза наполнились слезами.
   - Я не хотела, Вла...
   - Не называй меня Властой! Я Баба Яга, в конце-то концов! Сколько раз тебе повторять?
   Я отпустила Ветку и заплакала. Ярость отхлынула, оставив боль. Девочка мгновенно почувствовала это.
   - Пожалуйста, успокойся. Прости. Я буду называть тебя так, как ты захочешь. Не плачь. Пожааааалуйста!
   Собаки завыли, поддерживая меня своими голосами. Веточка зажала уши и побежала к избушке. Недолго постояв у самых куриных ног, она сумела ее убедить остановиться и забралась внутрь.
   Я плакала уже гораздо тише, слушая собачьи подвывания. Боль мешала мне сосредоточиться и произнести заговор от ран. Обычные царапины и ушибы так не болят. Я не решалась даже осмотреть рану. Вернувшаяся Ветка протянула мне уже знакомую чашку, лишенную дна.
   - Пей! - она решительно поднесла чашку к моим губам. Коричневая жидкость, пахнущая травами и грозовой свежестью, уже не выливалась в отличие от моих более ранних попыток. Я чуток глотнула.
   Очнулась я много позже. Солнце давно клонилось к закату. Веточка и собаки сидели рядом, караулили меня. Рука больше не болела. Осторожно посмотрев на нее, я увидела только запекшуюся кровь по всему предплечью. Самой раны не осталось. Вот тебе и чашечка без дна! Вот тебе и ребенок беспокойный...
   Оказалось, Веточке наскучило читать о богах да разной нечисти как низшей, так и высшей. Вот она незаметно взяла иллюстрированную книгу, которую я только-только начала изучать. А девочка пока что читает только вслух, при этом сильно коверкая незнакомые слова. В результате у избушки выросли куриные ножки. Осталось только порадоваться, что в подвале, где начало свою пляску ожившее здание, находились только продукты. Сундуки я уже успела перенести наверх. И то радость...
   Убрать лапы мне не удалось. Возможно, их можно было бы отрезать, но я же не изверг! У девочки еще и к чародейству дар. Нет, дождусь когда ей двенадцать минет, и сама сведу на один из холмов. Только бы избавиться от этого дитятки.
   Теперь избушка, ранее заросшая до самой крыши мхом, разгуливала на собственных конечностях, мыслила и пугалась как курица. Ругалась я только про себя - учить ребенка таким словам не желательно, да и рано. Приручать собственную хатку, надо же! Всегда мечтала!!! А пришлось...
   Изба шарахалась от всего - меня, собак, леса, Лесовичка. Ее пугал шум деревьев, ветер, гроза. Я только за голову хваталась, всякий раз долго уговаривая ее впустить меня внутрь или просто постоять на месте, пока готовится пища.
   Уборку избушка ненавидела всей своей куриной душой. Стоило мне только начать ее, как тут же относительно тихое поведение сменялось буйством. Собаки в такое время или всеми силами избегали поляну, или с веселым лаем бегали за ней и от нее. Игру нашли, звери гадкие!
   Но избушку в конце концов, все-таки удалось чуток успокоить и даже немного воспитать. И теперь она взбрыкивала и бунтовала только время от времени. В один из таких моментов, когда она засела в ручье, а я и Веточка пытались выманить ее оттуда, явился Смешок.
   Я не видела своего племянника уже лет пять. Тогда ему было около семи. Я еще помнила его восторженные глазенки, таращившиеся на меня в безудержном обожании. Да и его просьба сделать его медведем тоже не давала забыть его. Какой он худой и совсем не вырос. Речка его что, совсем не кормила? А куда Веселка смотрела? Безобразие, детей кормить надо. В его возрасте он уже давно должен покрупнее быть. Но ведь нет, худющий, одна кожа да кости. И росточком остался на семь лет. Лишь встрепанная рыжая шевелюра да веснушки на округлом лице стали еще более яркими, да пытливые карие глаза с большим любопытством глядели на мир.
   Кого не ждали, так его! И что же случилось?
   Обычно, отец строго контролировал сына. Он знал заветную мечту мальчика и предотвращал бегство в лес. А теперь племянник у меня...
   В день, когда мы с Веткой только начали приручение избы, в семье Смешка разразилась громкая ссора между отцом и матерью, переросшая в крупный скандал. Моя сестра разъярилась из-за удачной свадьбы своей падчерицы. Веселая очаровательная девочка успешно возвратилась от меня, да еще в пути познакомилась с молодым купцом, который и попросил ее руки. Отец естественно не отказал, тем более что дочка была не против.
   Крики сотрясали всю округу. Жаль, я не слышала, как разорялась Речка. Наверное, весело было. Хотя окажись я там, попало бы и мне, как основной виновнице. Хотя я-то тут совершенно ни при чем. Пострадали от нее и муж, и падчерица, и Смешок. Веселка по уговору рассказывала всем обо мне страшные истории, в которых я выходила сущим чудовищем, живущим за стеной, утыканной черепами. Посланную Веселку я считала хорошим блюдом, пригодным для частого употребления, и норовила убить, а та, воспользовавшись советом говорящих животных, проникшихся к девушке то ли жалостью, то ли благодарностью, успешно избежала опасности, и получила удачливость и богатство.
   Хм, насчет богатства она преувеличивала, а так истории очень хорошие. Мы очень старались, сочиняя их.
   Только Смешку старшая сестра рассказала правду. А он и раньше поверял ей свои мечты и желания. Он открылся, что от своего грезы так и не отказался. И вот, когда отец и мать ругались, Веселка и Смешок тихо выскользнули из дома. Поняв, что такого удачного случая больше может не подвернуться, мальчик пожелал сестре счастья в будущей семейной жизни, а сам направился в сторону запретного леса. Ко мне.
   Веселка добиралась куда быстрее, а он ухитрился заблудиться. В чащобе пропала маленькая котомка, которую собрала заботливая сестра. Так что в дороге он питался как медведь - мед, ягоды, грибы, корни, насекомые, неудачливые мелкие животные. Знать бы еще, как он ухитрился их поймать. Возможно, именно из-за такого пропитания он и похудел. Вот только его малый рост этим не объяснишь. Тем более что и отец, и мать его отличались крупным телосложением.
   Он бы еще долго в одиночку блуждал по лесу, если бы не одна встреча. Некий гусляр указал ему дорогу ко мне. А меня кто спросил, нужен ли мне племянник для полного счастья? Да еще и папочка его заявиться может, в поисках блудного сыночка. Да и на меня взъестся, будто я дитятко это к себе приглашала. Я и племянниц тоже не звала.
   - Ну и что я с тобой делать должна, племянничек? - язвительно спросила я, продолжая выманивать избушку из ручья.
   - Тетушка, ты же знаешь, я хочу стать медведем. Я знаю, что должен быть им. Просто родился не там и не тем. Пожалуйста!
   - Мальчик, я никого превращать не собираюсь. Если тебе дана Велесом способность к оборотничеству, то и без посторонней помощи станешь им.
   Радость в круглых карих глазах исчезла. Похоже, он думал, что я соглашусь с ним и просто безо всяких лишних разговоров превращу в медведя.
   Пусть погостит у меня пару дней, все равно ведь сейчас не уйдет, я же вижу - пока что он полон надежды, что я не выдержу его уговоров и помогу. А как только поймет, что все тщетно, домой отправлю. И Ветке пока компанию составит.
   Ах, дети! Как может трепетать отрок двенадцати лет перед девятилетней малявкой, которую считает ученицей Бабы-Яги! Конечно, трепет и восхищение долго не продержались, и скоро оба - и мальчик, и девочка наперебой тараторили обо всем подряд. Из их болтовни-то я и узнала подробности о его бегстве из дома и о судьбе Веселки. Наиболее интересным же показался гусляр, направивший заплутавшего Смешка ко мне. Странно, при мне никакой певец не посещал поляну. Да и в лесу его не чувствуется. По описанию - молодой человек, слепой, без поводыря спокойно гуляет по лесу с гуслями. Сам не блуждает, да еще и другим дорогу способен показать. Даже странно... Может найти его? Да ну, как будто у меня дел мало за всякими подозрительными личностями по лесу бродить! Но вот когда по делам там хожу, присматриваться-прислушиваться стану.
  
   В чаще меня ждала порванная волком оленуха. У ее живота толкался олененок. Глупенький малыш, именно он оказался невольной причиной ранения матери. Она закрыла его собой, и волк рванул ее. Да и хищнику не повезло. Слишком сильная жертва сама убила охотника, затоптав его копытами, и теперь звала меня на помощь. С тем же успехом я бы лечила и волка.
   Пока я занималась оленухой, Веточка и Смешок остались одни. Желая похвастаться, девочка показывала ему волшебные предметы, книги. Вместе они напугали флегматичного Лесовичка и загнали его в избушку. Вот как можно дотянуть коня до двери, находящейся на высоте вытянутых куриных лап пуганой избушки, да еще засунуть в узкий дверной проем, не предназначенный для таких габаритов? Явно не для моего ума задачка. Я бы даже пытаться не стала, если бы такое и пришло мне в голову!
   И вытягивать его пришлось кому? Правильно, мне. А как? Да уменьшать животинку пришлось, потому что больше никак не получалось... С трудом успокоив взволнованное животное, я вернулась в избушку для инспекции разрушений. Все, что могло разбиться лежало в осколках. На печи и столе отпечатки копыт. Прялка опрокинута, но к счастью копыта по ней не прошлись, и она осталась цела. Сундуки, как и их содержимое, оказались тоже невредимыми, как это ни удивительно, особенно если учесть габариты коня и размер комнаты.
   На боках Лесовичка дверь и стол оставили кровавые полосы. Ранее я была против наказания детей, но оставить все так невозможно, они же продолжат свою разрушительную деятельность!
   - Ветка, Смешок. Ну-ка быстро сюда!
   Подошли. Испачканные мордашки кривились в одинаковой гримасе, долженствующей изображать искреннее раскаяние и невинность, но на деле я видела только опасение и браваду. Можно было прочесть вопрос "что она делать будет?". А вот узнаете! И не обрадуетесь.
   - Побудешь, Смешок, пастухом, - вкрадчиво произнесла я. - Тебе же не привыкать.
   - А кого пасти, тетя, - оглянувшись по сторонам, опасливо спросил мальчуган. Явно представил себе что-то вроде стаи волков. - У тебя ведь нет ни коз, ни овец.
   - Нет, говоришь? А вот это кто?
   Вместо Веточки стояла испуганно мекавшая козочка с шелковистым каштановым мехом, нервно переступавшая копытцами. Зеленые глаза обвиняющее смотрели на меня. Такой подлости она не ожидала.
   - Ну вот, - удовлетворенно усмехнулась я. - Вы оба наказаны на два дня. А чтобы ничего непредвиденного с вами не случилось... - повинуясь взмаху руки, их окружила широкая ограда из сплетенных трав и веток кустарника. Отгонять хищников от детей не требовалось, всем давно уже известно было, что они мои гости. Но если кто приблудный забредет, или еще какая оказия случится... Лучше уж так, спокойнее, по крайней мере. Ручей подныривал под стену, в одном месте оказался навес для отдыха. Все удобства для вас, дети, наслаждайтесь.
   Смешок не любил пасти животных, я помнила об этом еще с предыдущей нашей встречи. А ведь наказание и не должно нравиться.
   Несмотря на все убеждения самой себя, что права, я все равно терзалась виною. Ведь это я не уследила. Ладно, уменьшу время. До завтрашнего полудня.
  
   У зеленой ограды спал Одноглазый. Он растянулся на все оставшееся пространство между оградой, избушкой и псарней. Хм... Ручеек-то посреди поляны протекает. Как он может спать наполовину промокнув? Вот ведь неприхотливое существо. Хотя он мог решить, что такой сон за мытье сойдет.
   Я сидела на пороге, ожидая, пока проснуться мои гости, а заодно взялась за давно заброшенное рукоделие. Честно говоря, у меня лучше получается прясть и ткать. Но и вышивать я тоже любила. Только по-своему.
   Как-то баба Лея говорила, что все сделанное ей или происходящее с нею отражается на лесе или происходит в нем. Вот теперь и я убедилась. Мало того, не только в самом лесу, но и в отдалении от него... Моя вышивка, призванная изобразить что-то вроде покинутого рода, а на самом деле представлявшая собой путаницу стежков, изменилась. Теперь поворачивая вышивку из стороны в сторону, я обнаруживала то избушку на куриных ножках, то ограду перед ней, детей. А вот великан, бегущий издалека от преследователей. А там леса, пожар. В тереме конь, восходящий к человеку или проваливающийся в него человек.
   А ведь я хотела немного иглой потыкать в ткань, а не рассматривать "произведение". Что бы сейчас, интересно сказала Ветка, увидев меня? Не знаю, не могу понять, как действуют ее видения.
   Нет, не буду я портить самоменяющуюся картину. Лучше за последний сундук взяться. Хоть какое занятие, зато полезное.
   Дети пока спят, и Одноглазый тоже. Собаки где-то неподалеку шаловливо перелаиваются с волками. Как бы не подрались... Мне же потом их всех латать придется. А куда же, кстати, подевался Лесовичок? Со вчерашней разборки с детьми его больше не видела. Верно, сбежал обратно к лешему. Жаль, еще мог пригодиться для чего-нибудь.
   Вот чего мне не хватало в путешествии! Скатерть-самобранка, первой вынутая из сундука, дернулась в руках, пытаясь расстелиться на полу. Еле удержала - рано. Вот проснутся гости, Веточку вновь человеком сделаю, тогда и опробуем.
   Естественно, Одноглазого беды какие-то замучили, иначе он не появился бы у меня. Сколько уж мы с ним знакомы, а он только в первый раз меня посетил - раньше все я в гости хаживала. Значит, беда не маленькая, но он будет молчать, пока она не догонит его и по лбу не даст.
  
   Самобранка не подвела - всем угодила, ломилась от яств.
   Наказание же не пошло детям впрок - пересмеивались, перемигивались, шептались между собой, обсуждая что-то веселое. Одноглазый то поднимал на меня глаза, то вновь их опускал, раздумывал, стоит ли сообщать мне, за чем явился. Судя по всему, решил - не стоит.
   И за что же имя ему такое странное досталось - оба глаза на месте?
   А еще дети его совсем не испугались, не боялись обращаться к нему с вопросами, спрашивали обо всем, что только в голову придет. Он тоже не молчал, отвечал им, не стеснялся. И пугать своей мрачностью не стал.
   - Что ж, Власта, сколько с тобой знаком, а такой не видел. Ты сильно изменилась. Не ожидал.
   Чего он не ожидал-то? В чем дело? Я подозрительно вгляделась в его лицо, пытаясь определить, на что он намекает. И в глазах увидела свое отражение. О нет! После испуга Веточки, я больше не маскировалась. Мое истинное лицо выставлено на всеобщее обозрение. Спасибо, побратим, за такие слова! Спасибочки большущее!
   - Конечно, братец, - недобро прошипела я. - Для волатов десять лет не время. А мы, люди, меняемся быстро, вот и я повзрослела. Не маска сейчас перед тобой - истинное лицо моё.
   Он не понял. Странно было, если бы до него дошло. И в самом деле, десять лет - мгновение в жизни, как волатов, так и Огненных. А что будет с Огнием после смерти Любонравы? Я поморщилась. Не стоит думать сейчас о плохом, другие неприятности сейчас ближе. С нынешним гостем.
   - А скажи мне, - бестактность за бестактность, - почему тебя Одноглазым зовут? Я ранее не спрашивала.
   Он поморщился. Я с превеликим интересом проследила за возникновением ужасающей гримасы, исказившей его лицо. Расшалившихся детей пришлось одернуть - тоже мне забава, рожи корчить! Одноглазого нечего передразнивать, ведь и обидеться может. А он все молчал, не рвясь отвечать на подобные вопросы. Решится он или нет, с интересом задумалась я. Решился.
   - Да бабку мою так звали! - рыкнул он расстроено. - А мать в восторге от нее всегда была, да и сейчас, как и раньше, обожает, вот и имя мне дала в ее честь. Представь только - Лихо Одноглазое!
   - Так тебя Лихом кличут? - широко раскрыла я глаза.
   - Только мать, больше никто не смеет, - опасливо предупредил он.
   - А мне разрешишь? - тонким голоском поинтересовалась Ветка. Брови Одноглазого, сошедшие над переносицей, вернулись на прежнее место. - Не, крошка, - миролюбиво ответил он. - Злить меня так не стоит. Я не хочу. Мне не нравится.
   Веточка обиженно скривилась, но поймала мой предостерегающий взгляд и изобразила полнейшее внимание и послушание, а потом повернулась к Смешку. Нет, деточка, так меня не обманешь. Ты что-то задумала. Интересно, что? А также смогу ли я предотвратить это, пока ты еще чего не учудишь?
   - А если я кое-что скажу, разрешишь? - вновь пристала к Одноглазому малявка. Он беспомощно посмотрел на меня, поинтересовался, что она хочет сообщить, и дождался: - А за тобой прошлое идет. Так теперь можно?
   - Нельзя, - ответила я. - Его зовут Одноглазый, вот и все. И нечего тут пытать его.
   Волат облегченно вздохнул и вновь налег на еду. Он не заметил предсказания, я же оказалась более внимательна. Не это ли "прошлое", что следует за ним, пригнало его ко мне? И что же оное хочет?
   После обеда дети сбежали в ельник, окруживший поляну. Визг и смех усилились, когда к ним присоединились собаки. Все они любят поиграть. Вот теперь и поговорим без лишних ушей. И без всяких мелких.
   - В чем дело, Одноглазый? - не люблю я длинных прелюдий. Лучше сразу спросить, чем юлить вокруг да около, втихую вытягивая скрываемое. Конечно, и так я могла, но с побратимами никогда не требовались эти умения.
   - Ой, Власта...
   Да, напасти у него не кончались. После бесславной смерти ужасного дяди Одноглазого, Верлиоки, от клинка Яромира все, казалось, вернулось на круги своя. Волат вновь начал жить в свое удовольствие в собственном мирном доме. Но... всегда появляется какое-то "но". Верлиока оказался только предтечей. Родственники, близкие и дальние, вдруг захотели посетить несчастного сородича, встревожившись его странными знакомствами и желанием отгородиться от семьи. Да еще и нежелание его идти по стопам рода тоже казалось слишком непонятным.
   Вначале заявились мать и бабка. Я представила картину, когда ужасающие женщины-вольты вваливаются в замок Одноглазого, и, критикуя все окружающее, приступают к допросу с пристрастием молодого волата. Ему же не смешно было. С родственницами женского пола спорить сложнее, чем с мужчинами.
   Добро бы они пришли одни, так нет же, прихватили с собой еще и домашних любимцев. Уход за ними, естественно, взвалили на хозяина замка, как на самого крайнего.
   - Лихо, покорми малыша! - сей малыш предпочел цапнуть Одноглазого, считая, что лучше питься чем-то более полезным, чем простая говядина. Например, волатом. Хор-рошая киска! Вообще-то приручить снежного барса невозможно. Хищник он и есть хищник. - Сын, не обижай мою киску! - требование последовало, когда он силой разжимал капканы-челюсти возмущенно воюющей котяры.
   Следом прибыл двоюродный брат со всем своим семейством. В последующие дни гости являлись один за другим. Мало того, что поселились, так еще и свои порядки стали наводить. И так окрестности боялись замка, облюбованного волатом, а теперь население оттуда бежало в ужасе.
   А в день, ставший последней каплей, явилась Зубочка. Тут-то Одноглазому и сообщили истинную причину повального сбора родственников. Матушка и бабушка возжелали продлить прямую ветвь "династии", как они называли свою семью. Тем более что последним представителем ее считался Одноглазый. Но также стоило добавить новой крови, ведь не случайно же в семье родился настолько странно мыслящий потомок. И они начали тщательно подбирать девиц с нужными качествами. Перебрав уйму возможных невесток, остановили свой выбор на Зубочке.
   Зубочка была жестокой, злобной, страшной, отвратительной людоедкой. Слава о существовании такой зловредной твари разошлась повсюду. Даже я слышала былину о том, что далеко на севере поселилась ужасающая Зубочка, из лап которой не вырвался никто и никогда. Вот только кто же знал о ней такие подробности? Неужели прорицатели сообщили? Сказители, конечно, потом разносили в своих кощунах вести о ней. Но ведь и первоисточник должен был быть.
   - Она так ужасна?
   - Много хуже, чем ты думаешь. Едва я взглянул на нее, как чуть не умер от ужаса. И эту тварь мне в жены!
   Одноглазый решил последовать доброму примеру людей, ранее обитавших у подножия гор, и тоже сбежал. Он бросил свой дом, кинулся ко мне, надеясь на помощь, а еще на то, что в родственниках проснется обычное неприятие леса, и они хоть ненадолго оставит его в покое.
   - А где твой герой? - он об Яромире что ли? - Может быть, он поможет мне? - точно о нем.
   - Дома, конечно же, где ему еще быть. И звать его я не собираюсь, даже не проси.
   С будущими гостями из прошлого Одноглазого придется разбираться самим. Да ничего, что-нибудь придумаем.
   Так, а что все приумолкли? Я бросила взгляд в сторону остальных. Собаки удобно устроились у ног Смешка и Веточки. Дети увлеченно шептались, гладя млеющих от восторга псов. С Одноглазым немного разобрались, теперь проверим детишек.
   Тишь приподняла уши, прислушиваясь вместе со мной к разговору.
   - ...это повторю...
   - На мне! - сразу ответил Смешок. Что?
   - Ветка! Не смей! - крик раздался слишком поздно. Смешок заискрился и... и все. Вдали послышалась музыка. Тихие звуки эхом прокатились по лесу.
   Я бросилась к детям. Что сделала Ветка? Нервно теребя ожерелье из зубов и когтей, оставленных мне зверями в благодарность за лечение, я бросилась на колени среди вскочивших собак, ощупала Смешка, осмотрела, почти обнюхала, разыскивая следы изменений.
   Они нашлись. У Смешка появились знаки леса. Теперь не только мальчуган жаждал стать лесным. Лес недвусмысленно заявил свои права на него. Ему больше не было пути назад. Как и раньше заклинание юной пророчицы оказалось мне неподвластно.
   Ой, Ветка, разве так можно? Вот зачем ты все это делаешь?!!
   Музыка неожиданно оборвалась на резкой диссонирующей ноте.
   - Я только повторила то, что делала ты, - оправдывалась девочка. - Почему ты ругаешь меня? Что я сделала не так? Я же не хотела ничего плохого...
   Я злилась, прерывала ее оправдания, одергивая осмелившегося вмешаться Смешка, ругалась, кричала, угрожала. Но больше не решилась применять свои силы в целях наказания. Кто знает, как повторит их это чудо в детском обличии и что из всего выйдет. Нет, мне не нравится их присутствие.
   Под горячую руку попал и Одноглазый, попытавшийся защитить детей. К счастью он не обиделся на меня. Смешок и Веточка в конце концов просто молча сидели и слушали, как я разорялась. Глаза у девочки становились все шире, она, не отрываясь смотрела на меня, кивая время от времени, соглашаясь то ли с моими доводами, то ли с чем-то видимым только ей.
   Неожиданно ветер усилился, пригоняя неизвестно откуда мрачные тучи. Хлынувший ливень загнал нас в дом. Только Одноглазый остался снаружи - да ему дождь не помеха.
   Меня же отрезвили только холодные дождевые струи. Я осторожно глянула на детей, заскочивших раньше меня в домик. Ничуть не испуганные, они мирно уселись у сундука.
   - Буря проснулась, - сказала Веточка. - Интересно, когда она установится по-настоящему?
   Смешок пожал плечами. Похоже, из нас троих только я не поняла ее. Ну и что! И даже не спрошу! "А ведь интересно же. Так почему бы не дать волю любопытству?" Отмахнувшись от соблазна, я пошла к скамье, где в лукошке лежали давно не используемые предметы и краски. Стоило бы переодеть мокрый наряд, да и так скоро высохну, а то кто знает, если в сухом буду, вдруг снова орать начну, до безобразия напоминая сама себе скандальных сестер.
   Сейчас пора вернуться обычной молчаливой страшной Бабе Яге. Нечего светиться Власте. Слишком уж зачастили ко мне гости.
   Веточка сразу же заинтересовалась вещами из корзинки. Смешка в свою очередь больше интересовал сундук, и оба прекрасно видели, что я больше не сержусь.
   - А это что? - спросила девочка, комкая кусочек из корзины.
   - Воск, - устало ответила я, забрав сероватый комочек и придавая ему нужную форму. - Сейчас я прилеплю к носу и...
   - Ой, какой он крючковатый! И бородавка - восхищено щебетала уже забывшая о своем проступке девочка. - А сейчас что ты делаешь?
   Пришлось долго объяснять, как и чем я создавала свое второе лицо, называть все травы, вошедшие в состав краски. Я объясняла, почему этот мазок лег на щеку, а не у губы, зачем именно этот материал использован для ложного клыка.
   Веточка попросила "порисовать" и на ней. Так мы незаметно помирились. Увидев в зеркале устрашающую харю, девочка восторженно завизжала, привлекая внимание азартно копающегося в сундуке Смешка.
   За стенами избушки грохотало, ливень лупил почем зря, ветер выл в печной трубе, избушка вздрагивала, но уже не порывалась скрыться. Я не задумывалась, где пережидает непогоду Одноглазый, не маленький уже, сам о себе позаботиться может. Собаки тоже давно скрылись в своих конурах. А мы веселились вовсю. Смешок стал подопытным, на котором Ветка училась накладывать разнообразные мазки, создавая различные забавные рожицы.
   Веточка засыпала меня вопросами, интересовалась всем подряд, а Смешок подхватывал любую тему, начатую этой балаболкой. Вначале я отвечала скомкано, сковано, но, в ответах на их вопросы было невозможно ограничиться несколькими словами, приходилось рассказывать. И стоило мне только решить, что уже довольно, как тут же кто-нибудь из малявок подбрасывал очередной вопросик.
   Для меня подобная разговорчивость оставалась непривычной. Много проще молча сделать все, что необходимо, чем кому-то давать указания. Собаки и другие звери меня и так понимали. Лишь в путешествии с будущим князем мне пришлось заговорить по собственному желанию и по-настоящему. Как же мне было трудно...
   Веточка-болтушка сначала доводила меня до белого каления непрекращающейся трескотней.
   И эти дети как-то незаметно подвели меня к рассказу о появлении таких, как я.
  
   ...Наблюдение за лесом - основная забота лесных ведьм. Но в одиночку они не справлялись - чересчур великие просторы приходились на каждую из них. И вот им в помощь создали боги разнообразных лесовиков: листинов, гаевых дедов, иначе называемых гаюнами, их внучек гаевок, странных зазовок, кадуков, которые не совсем к лесу относились и другую полезную и не очень лесную нечисть. Боги хотели как лучше, но перестарались. Из подсобных и низших лесовики быстро выросли в нечто большее.
   Да и сейчас, честно говоря, от многих из них лучше всего было бы избавиться, например от зазовок... эти лесные певицы заманили в леса и погубили слишком многих. Или от мерзких кадуков, сумевших переподчинить многих духов леса, и так же бывших причиной гибели многих живых. А иные, вроде гаевок, ранее тоже способных исцелять животных, вообще обленились.
   Лесовики входили во все большую силу, пока не бросили вызов лесным ведьмам. Разразилась большая битва за власть в лесу. Победили лесовики, не только силой, но и числом. Выжившие ведьмы бежали в лесные рода. Многих из них убили и люди, но остальных приняли в семьи.
   Лесовики же с тех пор начали единолично править лесом. Самоуправство творений очень не понравилось богам. Тогда Велес и Хорст дали жизнь и силу лесным оборотням. Безумные существа, родившиеся в облике зверей, стали проклятием лесов и леших. Они терзали, ведомые одним лишь голодом и жаждой ужаса всех попавшихся навстречу, не разбирая, кто это был. И звери лесные, и нечисть страдали от их клыков.
   И только в то смутное время в одной из потомков лесных ведьм вновь возродился дар ведания лесов. Она сумела усмирить безумцев, сделать одних больше людьми, а других зверями. Именно она стала первой Бабой Ягой, той, что держит равновесие между безумием и силой, разумом и слабостью леса. А потом она стала еще посредником между лесом и наступающими людьми, ужасающая и жестокая, добрая и милосердная, как подобная самому лесу, ставшему ее судьбой.
   Настоящих лесных хозяек, по праву носящих это имя, мало даже сейчас, столько столетий спустя. Чаще всего попадаются изгнанные за преступления женщины, озлобленные на весь мир и мстящие ему. Но ни одна из изгнанниц не стала Бабой Ягой.
   У лесных хозяек редко появляются ученицы, а если и становятся такими, то мало кто из них достигает уровня учительниц. Веточка утверждает, что я стала Бабой Ягой не только на словах, но телесно и духовно. И я хочу верить, что уже воистину Баба Яга.
   - Божественная сила сошла на первую Ягу, - подвела итог Веточка. - Она, да и все вы стали одним из низших воплощений кого-то из богов. Только не знаю кого.
   После ее слов мне не захотелось говорить, что существовала и более темная Баба Яга, что жила прямо на границе с Кощными Владениями, мира, откуда приходила вся нежить...
  
   Омытое минувшей грозой утро радостными песнями птиц встретило солнце. Но разбудило меня не их многоголосие, а счастливый визг Веточки скачущей по тихо отбивающемуся Смешку, все еще надеющемуся, что поспать удастся. Посмотрев на шалунью, я обомлела. Веточка, еще вчера умытая дочиста, была вновь размалевана моими красками и размахивала кисточкой над Смешком, лицо которого так же переливалось разными цветами и оттенками.
   Ах, бессовестная! Кто ей разрешил заниматься вредительством?! Явно не я.
   В дверь постучали, потом она распахнулась, и внутрь заглянул Одноглазый, не дождавшийся ответа, но привлеченный азартным визгом девочки.
   - Я так и думал, - пробасил он. - Власта, к тебе пришли.
   - Пришли так пришли. Мне не к спеху, а они подождут.
   Яга нескоро возрождается. Мурлыкая себе под нос вчерашнюю мелодию, я отняла у Веточки кисточку, отправила обоих детишек умываться к ведру, а сама стала наносить маскировку. Кисточка запорхала над лицом, прикасаясь то тут, то там. Краски легко ложились на кожу. Но такая легкость меня не радовала.
   Стало почему-то слишком непривычно. Отвыкла кожа от ощущения краски. Нет, нельзя забывать возвращаться во второе обличие. Не Судницей же гостей встречать, еще не так поймут. Чувствуя себя очень неуютно, я выбралась из избы. Детям же строго-настрого запретила покидать ее.
   Ну и кто же меня ждал? Я не поверила собственным глазам - Яромир собственной персоной общался с Одноглазым прямо у избушки. И с чего нелегкая снова принесла его ко мне?
   - Приветствую, княжеский сын! С чем пожаловал?
   Меня и в прошлый раз его визит не слишком обрадовал, а сейчас и подавно. И ведь благополучно сплавила его домой. Освободилась, радовалась счастью несказанному, а он опять здесь.
   Ишь, расфуфырился с чего-то. Чего надобно-то опять?
   Я рассматривала его, он - меня. Для человека он велик. Достаточно красив - волосы светлые, глаза синие, черты лица правильные. Телом мощен, даже броня, оковывавшая грудь, почти трещала под напором мышц. Хотя ведь явно делали специально для него.
   Полкан, конь зловредный, сзади к нему подобрался, толкнул легонечко, требуя ласки, но княжич не уважил животное, отодвинул наглую морду гнедого в сторону и, наконец, ответил:
   - Здравствуй долгие века, Яга. А я в гости к тебе.
   Еще и таких гостей мне не хватало для полного счастья. Я его звала? Я вообще никого не звала - ни его, ни Веточку, ни Смешка. Даже Одноглазый мне не требовался. А они все тут! Я скрипнула зубами от злобного разочарования. Ну и где же мои одинокие будни? Меня они вполне устраивали. Ладно, про побратима ничего говорить не буду, с ним все понятно, а вот остальные совершенно лишние.
   - Надолго ли? - недовольно буркнула я.
   - Да как получится, хозяйка, - лучезарно улыбнулся он. В поисках помощи я глянула на Одноглазого, но тот уже успел самоустраниться, с блаженной мордой устроившись на другом конце поляны.
   Понятно уже, что не отвертеться мне. Правила гостеприимства, чтоб их! Истинную причину визита назвать он явно не хочет. Вот подошлю детишек, пусть узнают, и то польза от этакого хозяйства. Посмотрим, выдержит ли он их пристрастный допрос.
  
   Поляна как-то незаметно превратилась в ужасно безумное место. Дети забрасывали Яромира множеством вопросов, не останавливаясь ни на миг, даже чтобы передохнуть. Временами они не дожидались и ответа, торопясь поинтересоваться чем-то еще. Моя голова разболелась почти сразу, и я втихую сбежала, тем более что из-за хлопот с детишками давно не занималась делом.
   Как же я люблю лес летом! Солнце беспечно рассыпает лучи, они бегут по листьям, деревьям, цветам и веткам, искрят утром на каплях росы. Днем солнечные зайчики танцуют по лесу, здесь тронут листок, там проскачут по ягоде. Лес блистает красками, хвалится драгоценностями - изумрудами листьев, рубинами земляники и малины, бриллиантами капель, сапфирами и бирюзой черники, аметистами ежевики.
   А какая жизненная сила в лесу! Птицы заливаются с утра и до вечера. И ночь не заставляет живых умолкнуть. Даже филин поет, по-своему, конечно, но тоже красиво.
   Да и сам лес, деревья и кустарники, вливает свой голос в гармонию жизни. И животные не остаются в стороне. Какая же все-таки прелесть в музыке природы.
   Я навзничь лежала в березовой роще и смотрела верх, сквозь ветки и листву видела синее бездонное небо. Смотришь и тонешь в его глубине. И как хорошо, что нет никого рядом из незванных гостей. Наконец-то я отдохну от них. Мои глаза сомкнулись.
   Нежная мелодия плела мой сон. Я парила на потоках звуков, вздымалась все выше и выше. И вплывала в светлицу, где стояла у окна прялка, а у стены притулился ткацкий станок. Они знакомы мне, их сотворили для меня... И нечто недосягаемое совсем близко, рядом. И радостный смех зовёт...
   Меня разбудила оленуха. Она почти выздоровела, но все еще не хотела уходить, полагая, что рядом безопаснее. Я гладила оленей, когда поняла, что музыка из сна не рассеялась - она стала тише, отдалённее, но не ушла.
   Что же творится у меня в лесу? Этот странный музыкант скоро заставит меня разыскать его и выгнать. И пусть я люблю музыку! Я терпеть не могу навязчивости и тайн. К тому же все мои неприятности, все мои незваные гости приходили после таких очаровательных мелодий. Если судить по замеченной примете, то у меня новые посетители.
   Я оставила оленей в роще. Разве я им пастух? И почти побежала к избушке, ведь мои гости мало чем могли встретить каких-либо недобрых врагов. Хотя о чем это я? Одноглазый не беспомощное существо. После смерти отца он пережил множество сильномогучих витязей, пытавшихся покончить с ним. Этот волат старше меня, по меньшей мере, раза в три. А Яромир, этот "слабенький" воитель ухитрился победить Верлиоку, вооруженный лишь одним мечом и поддерживаемый сворой собак, так и не вступивших в бой. И они тоже там. И леший где-то близко. Я все еще опасаюсь за них?! Лучше уж пожалеть зловредных посетителей. Вот уж кому не повезет, так не повезет.
   Из-за деревьев метнулось наперерез что-то большое и яркое, озарившее деревья словно пламенем. Конь странной сияющей масти преградил мне путь. Что за верховой в этой чащобе? Я подняла глаза на седока и сразу же зажмурилась. Это от него исходил слепящий свет, резкий, болезненный, почти как от солнца. Я отступила в тень, отбрасываемую деревьями, но конь следовал за мной, повторяя мои маневры. Так, вот и она, ожидаемая неприятность...
   Вжавшись в ствол старого дуба, я отвернулась. А спина беззащитна! Но ведь я не то что посмотреть на всадника не могу, мне вообще в ту сторону глядеть больно.
   - Что, так и будем молчать? Кто ты такой? - раздраженно поинтересовалась я.
   - И тебе привет, беглянка. А я в гости.
   Еще один! Я почти взвыла от злости. Да за что мне такая напасть - гости незваные, нежданные и нежеланные? И кто он вообще такой? Мои чувства, те так почти взбесились. Казалось, рядом кто-то огромный, но... отчего-то равный.
   - А ты уверен, что местностью не ошибся? Я тебя вообще-то впервые вижу, - кстати говоря, если бы такое заявление что-либо значило, то кое-кого бы я вообще у себя не обнаружила. Я о Веточке говорю!
   - Конечно, уверен! - рассмеялся низкий голос. - Ты хорошо спряталась, но я все равно нашел тебя. Ты рада?
   - Вне себя от счастья! - выдала я. - И вообще, я не беглянка. Не знаю, кто ты такой, да сие и не важно, поскольку ты крупно ошибся.
   - Нет, - я услышала приглушенный звук удара сапог, или во что это явление обуто, о землю. Он подошел ко мне. Мой платок поехал вниз. Я поспешно уцепилась за убегающую ткань и вырвала его из чужих рук. - А мы тебя все ищем. Твои сестры в беспокойстве и расстройстве извелись давно. Может, все-таки вернешься?
   - Совсем уже? - ядовито прошипела я, снова завязывая платок. - Моим сестрам, всем троим, прекрасно известно, где я обитаю. Не зря же их приемные дочки тропку ко мне протоптали по приказу мачех. Знать бы еще, что привлекает сестричек во вдовцах... А в свой род я не вернусь уже никогда. Да и поздно.
   - О чем ты говоришь? Домой не вернешься? А жаль. Не возражаешь тогда, чтобы я сообщил о тебе родичам?
   - Сначала убедись, что я и в самом деле им родственница. И вообще, кто ты такой?!
   - Ты все еще не поняла, не узнала? - он неподдельно удивился. - Тогда ответь, ты выйдешь за меня замуж?
   Сумасшедший! Он и в самом деле сумасшедший! Как же мне везет на таких! За что, за чтооо? Злость, начавшая просыпаться еще раньше, развернулась во всей красе.
   - Да ни за что! Разбежался! - рявкнула я и развернулась, уже не боясь ослепнуть. Ярость кровавым пламенем заволокла мне глаза, защищая от света. Ветер трепал мою юбку, гнул деревья. - Ты кто такой?!!!
   Он отступил. Сияние вдруг померкло, и я смогла рассмотреть его. Одетый в простую белую рубаху. Узоры на рубахе намекали на владение кузнечным делом, да он и сам выглядел как кузнец. Ну да, такое телосложение обычно выдает кузнеца или воина. Хотя этот спокойно может совместить и то, и другое. Рыжеватые волосы развевались под напором ветра. С какой-то чуждой радостью я видела в зеленовато-карих глазах просыпающийся страх, но лицо наглеца осталось бесстрастным.
   - Ты все-таки подумай, - ровный голос ничуть не дрогнул. Одним летящим движением странный гость оказался в седле. - Я снова приду за ответом. Мне ни в чем не отказывают. Никогда. И ты тоже не сумеешь, - губы скривились в жесткой улыбке.
   Хлынул дождь. Конь и всадник как бы растворились в его струях. Я стояла промокшая, растерянная, по-прежнему ужасно злая. Да как он смеет! Кем он себя вообразил! Да я... я... Ну и что бы я сделала? Я ведь на него даже взглянуть почти до конца разговора не могла. Только когда ярость захлестнула меня... и все же что-нибудь бы сотворила!!!
   Кстати, а чего он испугался? И откуда среди такого погожего дня взялся вначале ветер, а потом дождь? Не знаю. Вздрогнув всем намокшим телом, я поспешила домой сохнуть и греться.
   Ах-ха! Остановившись перед самой поляной, промоченная в дополнение к ливню еще и водой с потревоженных еловых лапок, я вспомнила о краске. Наверное, даже нежить постеснялась бы таких качественных разноцветных разводов на лице. И я через всю поляну пойду к избе на виду у постороннего? Осторожно выглянув через лапки, я никого не увидела, так что можно спокойно идти. Махнув рукой на возможность присутствия княжича в избушке, я решительно выбралась из зарослей. Ничего, даже если он там, то потерпит. Только бы за меч не схватился, приняв меня за особо опасный вид нежити.
   Ливень продолжал хлестать по земле. Под ногами хлюпало, босые ноги давно окоченели. Но дом близок... А ведь если подумать, я что-то слишком часто промокаю в последнее время, а точнее, с тех самых пор, как Полкан постарался искупать меня в ручье. И что, мне суждено водяное будущее? Нетушки, не дождутся боги такого конца Бабы Яги Власты! Я остановилась, запрокинула голову и посмотрела на затянутое небо, заливавшее мое лицо водой. Это надолго...
   Но я ошиблась. Дождь начал стихать, уже когда я заходила в избу. Внутри ожидали лишь Веточка и Смешок. Яромир ушел вместе с Одноглазым. Восторг детей, оказавшихся в мое отсутствие полновластными хозяевами, только немного уменьшился, сдержанный моим возвращением.
   Следы же их деятельности виднелись повсюду. Дети выпотрошили все три сундука, и их содержимое валялось на полу. В углу вольготно раскинулся роскошный плащ, обитый собольим мехом - в нем явился Яромир. На его ткани располагались несколько статуэток чуров, кругом высились кучи мелких амулетов - кольца, браслеты, броши, ожерелья, серьги, головные украшения... Стопки книг неровными столбиками возвышались по углам и в центре комнаты. В клетке с золотыми прутьями, зачем-то усыпанными мельчайшими рубинами, сидела моя мышь. На столе возлежал в гордом одиночестве обруч сна. Под кроватью валялись некие растоптанные сапоги огромного размера, видимо для Одноглазого. Мелкий клубок шерсти прокатился мимо меня и попытался прорваться через закрытую дверь. Неудачно. Дверь не поддалась. Однако, он не оставлял своих попыток пробиться наружу.
   А во что детки обрядились! Веточка укуталась во множество разнообразных тканей всех цветов радуги. Пальчики ее были усыпаны блестящими камнями. Хотя не просто камнями. Она натянула перчатки Бестии. Смешок тоже сверкал. Шкуры, в которые он завернулся, заставили бы удавиться от зависти богатейших монархов мира. Венец на рыжих волосах рассылал во все стороны солнечных зайчиков. На его коленях возлежал самосеек, зачарованный клинок.
   Хорошо хоть он додумался не доставать меч из ножен. Иначе бы нашла я только кучу окровавленных ошметков. Ведь только я была хозяином столь страшному оружию. А если пожелаю кому-нибудь передать, то придется проводить ритуал отказа и представления новому господину. Хотя наверное, лучше представить детишек клинку, пусть за своих считает. Потому как слабо верится, что все обойдется так мирно. Вот и займусь.
   Большинство вещей я видела в первый раз. В сундуках находились только книги, меч, кубок, сонный обруч, часть амулетов и перчатки Бестии. Дети смогли воспользоваться имеющимися вещами и вытащили ко мне все лишнее.
   Я опустилась на колени и тихо застонала. Боги, кого же я приютила?
   Они успешно использовали все: и книги, и перчатки. Благодаря им я обзавелась несметными богатствами в тканях, шкурах и волшебных предметах.
   Перчатки Бестии... По версии детей, им просто было любопытно, как всегда. А еще в избушке появился некий мужчина - Веточка назвала его богом - и посоветовал их надеть и представить что-либо. Дети решились попробовать, потому как успели заскучать.
   В результате - куча вещей.
   - Как он выглядел, детка? - поинтересовалась я, старательно распихивая вещи в разные сундуки. Все не влезало, приходилось их сворачивать, засыпать в шкатулочки, пока кучи не уменьшились. Наконец стало понятно, что сложить все удастся, несмотря на их явный избыток.
   - Сейчас покажу! - восторженно пискнула Веточка.
   - Сними перча... - и когда же мне удастся за ней поспеть? В ручонках девочки, все еще затянутых в искристую паутину камней, появилась резная статуэтка.
   После упаковки отнятых перчаток в отдельный ларчик, а потом и в сундук, я взяла фигурку. Хорррош. Волосы падают на плечи, потрясающей красоты лицо, фигура воина, но в руках вместо меча лютня.
   - Веточка, почему ты назвала его богом? - я притянула девочку к себе, обняла. С другой стороны ко мне ревниво прижался Смешок. Любовно встрепав его рыжие кудри, обхватила другой рукой.
   - Власта, - протянула поучающим тоном Ветка. - Я же такое вижу. Он один из них. Он искал тебя. Зря ты убежала.
   И мелкая туда же, про какое-то бегство...
   - Теть, знаешь, это он ведь мне дорогу к тебе указал. Хотя, может быть, тот гусляр просто похож был...
   Вот и весь разговор. Сообщив про такие важные, по их мнению, события, дети стали требовать рассказ о перчатках. Пришлось рассказывать, хотя больше всего хотелось расспросить детишек о "боге". Но они просто не отвечали на мои вопросы.
   - Известно ли вам, дети, что много-много времени назад жили великие чудодеи. Но мало им показалось своей силы, хотели они иметь больше. Некоторые из них возжаждали стать богами, свергнув уже существующих. И собравшись вместе, узнали они, что их желания совпадают. Одного из них называли Мудрым, другого Дерзким - всех имен история не сохранила, однако известен остался и еще один, Творитель. Честно говоря, что-то мне не верится, что Мудрый был настолько мудрым. Мечты его не слишком об уме говорили, только о жажде власти. Но вот остальные имена подобающими оказались.
   Дерзкий первым предложил бросить вызов высшим силам. Мудрый же ответил - без могучей поддержки невозможно даже пытаться. Задумались чудодеи, глубоко погрузились в размышления. И лишь Творитель, явившийся на сбор только потому, что его очень просили, мечтательно улыбался, думая о молодой жене и сыне. Ему не нужна была борьба с богами, ведь они дали ему даже больше, чем он мог мечтать. И теперь он придумывал для сына игрушку.
   И вот остальные уже согласились, что поддержку может оказать некая мощная вещь, обговорили, чем она будет, что делать сумеет, и стали собирать силы для ее создания. Достигнув невероятной мощи, волна чар вдруг схлынула, не оставив ни малейшего следа. Волшебники недоуменно осмотрелись, разыскивая задуманное, и увидели в руках Творителя что-то блестящее. Его пальцы перебирали тонкую сеточку из камней, соединенных в пару сверкающих перчаток. Вся собранная сила пошла на их сотворение.
   Так и появились перчатки Бестии. Надевший их мог получить все, что угодно. Они прекратили заговор против богов - рассорившиеся волшебники больше не смогли объединиться. Думаю, ссора началась из-за перчаток, ведь у Творителя их отняли. Кто-то из других волшебников спрятал их у себя. А потом сей магический предмет пошел по миру, пока не осел у бабы Леи.
   Увы, мне самой не удалось воспользоваться ими. А вот вы сумели. Расскажите, как у вас получилось.
   - Я их одела, - задорно хихикнула Веточка, прижимаясь ко мне. - А потом вспомнила твой браслетик. И он появился. А потом... мы со Смешком просто представляли что-нибудь.
   Они только представляли... Они всего лишь повторили. Они просто пошутили!.. Нет, это невозможно!
   - Нам бог разрешил, - напомнил Смешок, почувствовав, что я снова начинаю злиться.
   - Какой браслет, дети? Я не ношу украшений!
   - Да? - удивилась Ветка. - Тогда я ошиблась.
   Я больше не спрашивала о браслете. Любой из них простым не назовешь, как впрочем, и всякую вещь, полученную с помощью перчаток. Рассказывая, разговаривая, я как-то незаметно смирилась с удивительными способностями маленькой пророчицы.
  
   - И опять у тебя все сорвалось, - рывками расчесывая спутанные волосы, равнодушным тоном произнесла женщина. - Неужели тебе не надоело?
   - Нет, - отозвался ее собеседник, бросая перчатки на стол. - И провалилось не все. Я узнал ее укрытие. Теперь дело за малым - нам нужно только ее согласие.
   - И она вновь откажет тебе, как и в первый раз. Тебе оно надобно?
   - Нет, конечно же. Но я все равно снова задам ей вопрос.
   - А ведь ОН тоже уже нашел ее. И добровольных помощников у него хватает. Кстати, один из них - наш сын.
   - Кто осмелился?
   - Конечно же Семаргл. Неужели ты сомневался?
   - Нет, - раздраженно рявкнул он, хватаясь за кузнечный молот, появившийся из ниоткуда. - Почти не сомневался. Этот мальчишка просто влюблен в нее и обожает его. И кто еще?
   - Я пока не выяснила. Послушай, неужели она тебе настолько нужна, что ты готов отвергнуть своё мировоззрение, свою Сваргу?
   - Да, настолько! И тебе тоже, иначе ты давно бы воспротивилась моему решению. Еще до моего обращения к отцу нашему,Роду.
   - Ты прав. Она могла бы помочь нам занять места верховных божеств. Но тебе не удалось влюбить ее в себя.
   - Мне еще никто не отказывал!
   - Да-да, я знаю. Ты всегда так говоришь, и чаще всего это правда. Но только ты можешь опоздать, и она влюбится в своего супруга.
   - Свадьба недействительна! Она отсутствовала на ней! - взорвался он. - Они не сумеют ее принудить, ежели она полюбит меня, или кого-нибудь другого. И ты знаешь, что я прав!
   - Все знают. Потому-то такой переполох и поднялся после ее исчезновения. Она удачно спряталась, но вот запереть свои способности до конца не удалось, они вновь просыпаются. А по ним ее нашли и мы, и они. Ты уж постарайся, любимый, - женщина отбросила гребень в сторону. - Ладно уж, молотобоец, сходи в кузницу, изгони из себя гнев от нового отказа наглой девчонки. Забавно, не успела переродиться, а характер прежний... Да, я помню, что и ты нашел помощников среди смертных и не только среди них. Пусть они теперь поволнуются. А ты... Сварог, тебе нужно успокоиться. А то ведь остальные заметят, что ты слишком возбужден. Вопросов не оберешься.
  
   Боги, за что вы мне такие сны посылаете?
  
   Всю неделю я пыталась узнать, что от меня понадобилось Яромиру. Как-никак, чем раньше решится его дело, тем скорее он уедет. Вот только все мои усилия были без толку. Он посмеивался, выводя меня из себя, успешно уходил от ответов на самые каверзные вопросы. А я-то думала, что простак он. Так стоило лучше разобраться, да и подумать хорошенько. Его ведь воспитывали как будущего главу княжества. А это значило, что он способен вывернуться из любой словесной ловушки.
   В конце концов, я плюнула и начала обхаживать Полкана. Существовала возможность, что жеребцу тоже все известно. Жаль только, что не так близко я знала наглого конягу, чтобы сразу проникнуть в него. Да ничего, еще пара дней, и уже можно будет попробовать.
   Нежданных нарушений погоды пока что не происходило. Неприятных посетителей тоже не появлялось, хотя музыка звучала каждый вечер, да еще странные подношения в лесу обнаруживались - то цветы, то яблоки, для которых вообще-то сейчас не время. Лесные жители недоуменно смотрели на меня, говоря, что ранее тут ничего не было. Но вот я прошла, и оно лежит. Леший тот вообще высказал предположение, что я сама так развлекаюсь. Мол, нечего отвлекать занятых существ. Время от времени я порывалась искать музыканта, подозревая, что это он все подстраивает, да и в заговор с кем-то тут вступил, что так успешно скрывается, но всякий раз меня что-то отвлекало. Но я все равно доберусь до этого возмутителя спокойствия!
   Близилось первое полнолуние со времени чародейства мелкой вредины. Смешок сильно волновался. С каждым днем он вел себя все беспокойнее. Я понимала, что с ним творится такое. Думаю, Веточке тоже было известно, хотя своими догадками она со мной не делилась. А мальчик пил успокоительные отвары, и мы ожидали неизбежного.
   Пик беспокойства наступил в день полнолуния. Сильно возбужденный, Смешок ухитрился за один день поссориться со всеми, с Веточкой в том числе, а потом ушел в лес, чтобы не наговорить еще чего. Беспокоясь за него - первое превращение как-никак, я послала следом Вихря и Тьму. Собаки с удовольствием поспешили за мальчиком. Чуть позже и я собиралась туда же.
   Вечерело. Солнечные лучи еще царили на небе и земле, пробивались сквозь густую листву деревьев, пятнами ложились на траву, высвечивая то золотые шляпки грибов, то изумрудную зелень травы, то радостное многоцветие, а луна уже давно смутной тенью висела на небе. Лесная живность перекликалась где-то вдали. Я знала, что и рядом бурлит жизнь. Вон за тем кустом притаился заяц. Там свила гнездо иволга. Над тропой спит рысь... Только насекомые не молчали рядом. Громко пели кузнечики, жужжали пчелы, вырываясь из цветов, звенели, гонимые кровавой жаждой комары. Припозднившийся шмель выбрался из тяжело обвисшего колокольчика и, гулко гудя, помчался куда-то в сторону.
   Я шла быстрым шагом, когда позади вновь раздался перебор струн. Мгновенно развернувшись, я бросилась туда. Звуки удалялись быстрее, чем я передвигалась. Поразительно! В моем лесу никто не способен обогнать меня, если только я не захочу иного. Но музыкант ухитрился обойти непреложный закон. Я уже давно бежала, а расстояние не сокращалось, а даже увеличивалось. И он еще ухитрялся на такой скорости ни разу не сбиться с такта... Да что он такое?!
   На бегу я заметила лешего.
   - Куда спешишь, Власта? - спросил он, стараясь держаться наравне со мной.
   - Хочу поймать одного гусляра, - ответила я на бегу. - Ты его слышишь?
   - Нет, Власта, не слышу, - печально отозвался он, начиная отставать. - Здесь нет никого чужого.
   - Но я же слышу музыку!
   - Я не знаю, что ты слышишь! Власта, пожалуйста, остановись, нам нужно поговорить. Ты мне нужна, нужна! Прекрати преследовать своего неслышимого невидимку.
   Я ему нужна! Почему-то я одновременно оказалась нужной всем моим знакомым, близким и не очень. Не надоело ли? Мне - да. Но ведь леший не просто знакомый. Часто через него со мной говорит лес.
   Я остановилась.
   - Что случилось?
   Леших уже двое. Они не боролись как обычно при встрече, а мирно стояли рядом. Один выглядел очень грустным, в руках держал кого-то рыжего и пушистого. Другой гладил его по плечу, успокаивая. Наконец, первый шагнул вперед и протянул еле живую лису. Я приняла легкое тельце.
   - Что с ней?
   - Она умирает...
   - Это я вижу и так. Но почему ты хочешь нарушить естественный путь перерождения? Смерть зерна дает жизнь колосу. Что с ней такого случилось? - одновременно я осматривала безжизненного зверька.
   - Ее смерть вопреки обычному круговороту. Я не знаю, что случилось с ней. Это Алеся Алая.
   А, та самая лиса, в которой подозревали вурдалака. Тогда было выяснено, что вурдалак - змееж, саму же лису я не видела. До сегодняшнего дня.
   - Я нашел ее после твоего ухода. Она оказалась очень плоха. Мне удалось ее вытащить из тени нежизни, но ей все равно не стало лучше.
   Конечно, не станет. Да она же отравилась. И как тут иначе, жить рядом с вурдалаком! Кто бы не пострадал? А сильна она как - уж давно должна умереть и стать такой же нежитью, но вот ведь сопротивляется. И беспокойство лешего понятно - рождение вурдалака никогда не бывало естественным.
   Перебор струн стихал и с последним звуком раздался испуганный рев. Испуганный? С лисой в руках, сопровождаемая обоими лешими, я побежала туда.
   - Рождение оборотня, - равнодушно заметили лешие, следуя за мной. - Ты там не нужна.
   На бегу я потянулась к собакам. Вихрь. Его глазами я заметила на тропинке получеловека-полубера. Испуганный рык, разносимый эхом по лесу, вырывался из его горла. Я еще быстрее побежала туда, одновременно наблюдая медленную болезненную смену облика. Медленную? Оборотни же меняются быстро. В этом я не могу ошибиться. Нет, не ошиблась. Просто Смешку еще рано превращаться. Полная луна пока не в зените, но он-то уже изменяется...
   Я выскочила на тропинку, когда туда же упал прорвавшийся сквозь еловые ветки свет полной луны. И вот уже собственными глазами наблюдала за мгновенным изменением оставшегося тела. Молодой бер угрюмо взглянул на меня, распахнул лапы и потопал ко мне. Пугаться я не стала. Чего еще не хватало, так бояться Смешка. Оборотни-люди сохраняют разум и в зверином обличии.
   Он благодарно обнял меня. Я в ответ потрепала его по мохнатым ушам.
   - Малыш, неужели тебе это действительно было нужно?
   Он закивал, отпустил меня, опустился на передние лапы и предложил прокатиться. Почему бы и нет, тем более что для помощи лисице мне надо как можно быстрее вернуться в избушке. А если он будет везти меня, то и двигаться будет даже быстрее, чем я сама сумела бы (ну еще бы, он же быстрее любого человека), а значит до избушки меня домчат с ветерком. Хм, жалко, что это возможно только в моем лесу...
   До избушки мы добрались даже быстрее, чем я ожидала. Еще раз ласково взъерошив медвежью шерсть, я побежала внутрь. Он же вперевалку отправился обратно. Семь дней полнолуния мы его увидим только мельком. Он станет осваиваться со своим новым обликом.
   Едва я закрыла дверь, как вновь полилась мелодия, нежная, печальная, зовущая, чего-то ждущая. Я раздраженно фыркнула и взялась за зелье для лисы.
   Веточка уже спала, но резкий запах греющейся смеси настоев, трав и отваров побеспокоил ее. Девочка, заворчала, заворочалась и проснулась.
   - Вла... мммм... Баба Яга, ты видела Смешка?
   - Да, милая, он через неделю вернется, - ответила я, продолжая свое занятие. - Ты не беспокойся.
   - О чем беспокоиться? - зевнула девочка. - А что ты делаешь?
   - Да вот лисе нужно помочь, - рассеянно ответила я, всыпая в закипевшее зелье порошок девясила.
   - Знаешь, добавь любомеля... - прошептала девочка засыпая.
   Зачем приворотное зелье в лекарство для зверя?
   - О чем ты? - она что-то мурлыкнула. - Я не поняла, повтори!
   Зевок был ответом, а потом тишайший шепот.
   - Так надо, я знаю.
   Я последую ее совету? Подумав немного, я отлила часть в отдельный чугунок и добавила траву-приворот. Запах же в основном чугунчике тем временем дошел до нужного, и я сняла большой горшок с огня, и пока он остывал, бросила в него перстенок с заговором от сглаза. Со вторым, меньшим я поступила так же.
   Лисичка беспомощно лежала на скамье, куда я ее и положила, пока хлопотала над зельем. Сев рядом, я стала аккуратно вливать в пасть лекарство. Зверек зашевелился, содрогаясь в кашле и тяжелых спазмах. Я еле удерживала маленькое тело в руках. Лавка содрогалась тоже. И один из самых мощных спазмов так сотряс лавку, что чугунок слетел на пол и опрокинулся.
   Страшно! Из пасти заклубился тонкий дымок. Вместо того чтобы густеть, он вновь поредел и начал втягиваться обратно. Нет! Я вскочила, одним прыжком оказалась у полки, куда поставила чугунок с зельем и любомелем. Сев на пол и поставив его рядом, я поспешно стала поить лису. Кашель исчез так же быстро, как и появился. Дымок же все усиливался, судороги продолжали сотрясать тело бедняжки. Скоро надо мной навис столб густого дыма, клубившегося и перетекавшего с места на место.
   Я почувствовала, что судороги прекратились. Лиса глубоко вздохнула и заскулила. А вот дым исчезать не собирался. Вместо этого он изогнулся, внутри начала образовываться воронка. Она все расширялась и вскоре стала больше моей головы. Я зачарованно смотрела на бегущие по спирали серовато-синие искры и полосы, не в силах отвести глаз. Страх вновь вернулся. Воронка приближалась.
   Безмолвно молясь о помощи, я услышала слабое тявканье. Холодный нос ткнулся мне в руку, потом тявканье отдалилось. Загудело в ушах, стало темнеть вокруг. Исчезло все, кроме дымной спирали, она все увеличивалась.
   И я наткнулась на что-то металлическое. Пальцы сжались на широком ободке. Я вернулась! Одной рукой я оперлась о пол, вторая взметнулась вверх. Воронка злобно зашипела, стала сжиматься в тонкую струйку и исчезла.
   Лежа на полу, я лихорадочно ловила воздух. Рука сжимала браслет. Я испуганно выпустила ободок, он зазвенел, ударившись о пол. Рядом сидела довольная лисица. Веточка рискованно свесившись с постели, таращилась на нас.
   - Власта, и что это было? Как тебя закрутило в этом тумане, ты даже пропадать начала... Ты знаешь, лиса тебя пыталась вытащить оттуда, а когда не удалось, бросилась за сундуки. Вытянув браслет, она всунула его тебе прямо в руку. И тогда... тогда... туман как подпрыгнет, стал тонким таким, собрался вокруг руки и исчез, втянулся внутрь... Что было? Что?
   Я устало сжалась. Как мне плохо. Да, я знала, что это такое. Но не ожидала ничего подобного. Как я могла даже предположить...
   Лиса свернулась рядом со мной.
   - Спасибо, - прошептала я ей, а потом ответила Веточке. - Это был ловец душ. А еще он может служить вратами в другой мир. Поскольку я стала пропадать, значит точно врата, настроенные на меня. Если бы на душу - то исчезновения бы не требовалось.
   - А почему он в лисе? И куда он должен был тебя унести? И в браслет он как попал?
   - Я не знаю... - вздохнула. Это же плохо. Кто ты, враг мой? Я могла попасть и в Надвечный мир, и в Кощные владения, и в иные миры.
   Успокоиться я могла по-разному - отварами трав, прогулкой по лесу... Я же поправила кудель и села за прялку. Потому как трав мне не хотелось, да и в лес возвращаться тоже.
   Веточка все ворочалась на постели, не могла заснуть. Ей тоже нужно отдохнуть.
   - Веточка, заснуть не можешь?
   - Не, - печально подтвердила она. - Расскажи мне что-нибудь...
   - Давай я лучше тебе спою.
   - Ты петь умеешь? А что?
   - Услышишь, - вымучила я улыбку. Нить бежала между моих пальцев, прочная, ровная, без узелков, наматывалась на веретено.
   - Пой, - важно разрешила девочка.
   Я замурлыкала сонный заговор под мелодию, продолжавшую литься в лесу. Тихо жужжало веретено. За печкой скрипел сверчок. Вскоре Веточка сонно засопела, и я прекратила тихую песню. Быстрее бы гости уехали. И я спущу сверху станок и возьмусь ткать... Но потом, позже.
   Браслет лежал там же, где я его оставила. Вокруг, будто охраняя, свернулась кольцом Алеся Алая. Она подняла голову и внимательно взглянула в мои глаза, когда я остановила веретено и подошла к ней. Пышный хвост отодвинулся, разрешая взять браслет. Я протянула руку - пальцы задрожали, стоило только представить последствия освобождения ловца душ из плена металла, но преодолела свой страх.
   Браслет как браслет. Золотой, сделан в виде плетеной веревки, завязанной простым узлом. На узле вырезаны два переплетных символа. Присмотревшись, я узнала руны северных народов - "лагус" и "перт", означавшие "мудрую женщину, колдунью" и "судьбу".
   Мне равно не хотелось касаться этой вещи, а оставлять без присмотра тем более. Мало ли кто воспользуется им против меня. Тяжело вздохнув, я одела его на руку под рукав рубахи.
  
   Все еще находясь под впечатлением событий прошлого вечера, я не выходила из дома. За мной по комнате хвостиком бегала выздоровевшая лиса. Еще бы ей не выздороветь! Не яд вурдалака убивал ее, а ловец. По всему заметно, что покидать меня она пока что не собиралась.
   Веточка, благополучно позабыв обо всем, понеслась куда-то в лес. То ли Смешка искать, то ли еще чего задумала. Мне трудно понять эту малявку. Наверное, Одноглазый и этот... княжич присмотрят за ней. Я хотела ткать, но не стоит пока начинать такое важное дело, когда вокруг ходят всякие... Тогда снова прясть, пока есть из чего.
   И тонкая нить бежала между пальцев. Вот с какой стати княжич продолжал сидеть тут? Чем он там занимается вместе с Одноглазым? Эх, возвращался бы побыстрее домой!
   На поляне заржал Полкан. Веселые возгласы ответили на этот звук. Радостно заверещала Веточка, визг ее лаем поддержали собаки. В окно я увидела, что Ветка, волат, княжич и собаки поспешили куда-то на север.
   Ух ты! Что это я? Такая удачная возможность заглянуть в Полкана может больше не представиться. Аккуратно уложив веретено на лавку, я вскочила. Дверь за мной громко хлопнула. Гнедая бестолочь решительно прогарцевала через поляну ко мне и ткнулась в грудь, пытаясь выпросить вкусненького. Нет, я не дам тебе ничего. Он прикусил мой рукав, пожевал, но, не оценив, начал обнюхивать блузу. Рассчитывает, что спрятала что-то? Забавное предположение. Я усмехнулась и сжала морду обеими руками, заглянула в наглые глаза.
   Тяжело погружаться в разум животного, которого не очень любишь. Меня дважды выталкивало обратно. Но я сумела. Его разум подозрительно "осмотрел", "оценил" пришелицу. Я тоже в свою очередь "огляделась" по "сторонам", приспосабливаясь к новому положению. Разобравшись в хитросплетениях его восприятий, нырнула в глубины его памяти.
   Здесь много всего. Воспоминания в основном касались разнообразных прогулок под седлом, образов богатых конюшен, кобыл, Друга... я копалась в отрывочных воспоминаньях, стараясь найти причину повторного визита Яромира.
   ...Холодное зимнее утро. Запах сена, сброшенного в козлы, аромат зерна. Друг забегает в стойло, хватается за гриву. И вот они вместе летят, как единое существо по бескрайней снежной равнине...
   ...Весеннее солнце зажгло гриву скачущей рядом кобылы. Яростно грызя поводья, поднялся на дыбы, красуясь перед дамой. Рывок поводьев отрезвил затуманенный мозг, а колени Друга, сжавшие бока, вернули к реальности. Они не одни. Скачка продолжалась...
   ...Друг треплет по шее. Приятно, как умеет только он один. Восторг, наслаждение. Друг любит! Конюх подносит седло. Сейчас отправимся на прогулку. Нетерпеливый танец на месте в предвкушении. Друг выводит на двор. И подбегают двое, одетые в металл. Еще один вальяжно подходит, никуда не торопится.
   - Здоров ли ты, сын мой? - рука Друга нервно сжимается на поводьях. - Ты так сильно изменился.
   - Я здоров, отец, все в порядке, - Друг отчего-то волнуется.
   - Ты не похож на себя прежнего. Что с тобой сделала эта лесная ведьма?
   - Яга? - недоуменно отвечает Друг. - Ничего она со мной не делала, мы только проехались по окрестностям в поисках царевны. Каким я был, таким и вернулся.
   - Нет! - срывается на крик собеседник. Двое в металле становятся позади Друга, - ты не похож на себя прежнего. Я не узнаю своего сына. Ты не Сизый Поток! Тебя околдовали, подменили!
   Друга обижают! Бешеный возглас рвется из груди. Выпущенный из рук повод. Тяжелые копыта ударяют совсем рядом с его врагами.
   Все кричат. Друг запрещает, бросается почти под копыта, обнимает за шею. А потом уходит вместе с ними...
   ...Новое возвращение в темный лес, где не поскачешь вольным ветром. Друг очень печален...
   Я заглянула еще глубже и тут же выскочила наружу. Ноющая боль пронзила голову. Меня выбросили она и удивление. В глубине простого сознания коня, боготворившего своего всадника, дремало нечто человеческое. Оно только немного пошевелилось при моем прикосновении. Большая часть боли, поразившей меня, принадлежала именно ему.
   - Баба Яга, что случилось? - вот и он, княжич. - Полкан тебя ударил?
   Я не заметила, как он подошел.
   - Так-так, Сизый Поток, - прошипела я сквозь стиснутые зубы - подвиги Яромира, о которых я слышала, никак не могли сравниться с деяниями витязя, носившего имя Сизый Поток. А это один и тот же человек! И когда же он успевал их совершать! - Отвечай хоть теперь, с чего ты ко мне пожаловал? И не жди, пока я озверею.
   Он отодвинулся, недоверчиво посмотрел на меня и, убедившись, что я больше не сдамся, уступил.
   - Мне сказали, что не узнают меня, что я сильно изменился после моего краткого отсутствия. ("Ну и ну, еще один изменившийся! Я за десяток лет, он за пару недель!") И воины дружины, и отец отказались верить, что я - все тот же Яромир по прозвищу Сизый Поток. Еще чуточка, и меня бы обвинили в моем собственном убийстве. Волхв же, у которого я решил спросить совета, посоветовал уйти на новые поиски по тому же пути. По его словам, где потерял, там и найду... И я пришел к тебе. Скажи, что я потерял? Почему меня не узнают?
   Еще одна головная боль! Ну забыл кое-что, если оно и было, так ведь почти все вспомнил еще в замке Одноглазого, вновь став прежним неприятным типом.
   - Да ничего ты не терял, вроде бы! - рявкнула я и бегом кинулась в домик. Захлопывая дверь, я увидела его недоуменное лицо.
  
   Выдержав еще один трудный поединок, в который превратилась обычная уборка после появления куриных лап, я устало опустилась на скамью и взяла веретено. Пряжа удалась хоть куда. Легко теребя шелковистый кончик, я наблюдала за встревоженной лисой.
   Алесю взбудоражили дикие скачки избушки. Сначала она тявкала от неожиданности, потом забралась в кровать, вжалась между стеной и спинкой, уперлась всеми лапами и затихла. Теперь, когда избушка остановилась, хитрая мордочка высунулась из "потайного" угла и с интересом втянула воздух. Рыжая молния выскочила из своего убежища и метнулась к двери. Хитрюга наконец-то учуяла мышь. Осторожно крадясь вдоль стены, она добралась до норы и застыла в ожидании.
   Бедная мышка, теперь на тебя появился хищник. Сколько ты выдержишь?
   Три дня спустя мышь навсегда покинула мой дом.
  
   Наблюдая за лисой, я осознала, что уже давно мои собаки не собирались все вместе. Рядом оказывались одна-две, а остальные повсюду сопровождали гостей. Я их не просила, но зато теперь, при желании, могла с их помощью проследить за каждым. Тем более что Яромир и Одноглазый, столковавшись, не покидали глубины леса.
   Смешок... Он стал бером. Таких людей называли еще берендеями. Когда способность к превращению окрепнет и станет управляемой, он вернется в род, если захочет. И я избавлюсь хотя бы от одного! Хорошо.
   Лиса прыгнула на колени, почувствовав улучшение настроения. Холодный нос ткнулся в руку, обследовал ее до самого веретена. Она подтолкнула ладонь, требуя ласки. Стоило уважить ее желание.
   Решив, что уже достаточно оправилась от пережитых потрясений, я выбралась наружу. Вредная избушка специально устроила мне очень веселый спуск, подрыгивая и танцуя на месте, бессовестно мешая. Лисица спрыгнула на меня, и потом, поскуливая, поспешила следом. Дар, сегодня оказавшийся рядом, только проводил меня глазами. Эдак разморило бедного на солнышке. Полдень еще не наступил, а жара жестоко обрушилась на лес, придавив все живое. Лишь в лесной тени терпимо.
   Прихватив с собой лукошко, я вошла в ельник.
   Суровые ели окружают мою поляну. Их темные лапы нависают над каждым смельчаком, нарушившим их покой. Солнечные лучи редко достигают земли, покрытой мхом. Его в свою очередь усыпает толстый слой седой хвои. Многие сказали бы, что такой частокол слишком мрачен. Лесная хозяйка вполне могла бы выбрать что-нибудь более подобающее. Но вот кому как. Мне же очень даже по нраву эта сумеречная красота. А все дело в том, что все люди разные.
   Вот боровик, а там еще один. Я азартно собирала гриб за грибом и вскоре наполнила лукошко. Озадаченная лиса не отставала, не понимая моего веселья. Я и сама не всегда могла понять, зачем мне лесные дары, да в таком количестве, как я привыкла запасать. А вот зимой могут прискакать в гости белки, вдруг им грибы придутся по вкусу. Если нет, угощу орехами. Так что все на что-нибудь сгодится.
   Все тропы начинались в ельнике или заканчивались в нем, с какой стороны посмотреть. Я сама устроила так, желая избежать посещений.
   Нужно будет поправить заросли там, где продирался Одноглазый. Проще простого было бы прямо направиться туда и заняться. Ага, а, уходя, он опять все разворотит. Так что займусь после его ухода.
   Есть, конечно, и еще одно место, где нужно вернуть лес, но там так лесовик просил пока ничего не трогать...
   Я пробежалась по тропе, кое-где поднятой мощными корнями. Лисичка трусила сзади. Мы шли туда, где я чуяла лешего.
   - Приветствую, Власта, - отозвался на мое "здравствуй" леший. - Знаешь, твой конь вернулся ко мне. Тебе он еще нужен?
   - Не знаю, скорее всего, больше не понадобится. Спасибо.
   - Ты привела с собой Алую Лису. Что-то еще случилось?
   - Нет, конечно, - беспечно откликнулась я, - она совершенно здорова и ей пора домой.
   - Ты вылечила ее всего лишь за сутки? - удивлению не было предела. - Я вновь поражен тобой. Хорошо, - быстро добавил он, видя, как мое настроение быстро начинает портиться. - Я спрошу ее.
   Леший склонился над зверьком. Забавно они смотрелись вместе, серовато-коричневая кочка и рыжее существо. Лиса неожиданно подскочила и попыталась уцепиться зубами за лицо лешего. Он отшатнулся и отбежал к деревьям. Только усевшись на ветке клена, сообщил:
   - Она отказывается покинуть тебя, считает, что нужна здесь. Ты проследишь за ней?
   - Пусть остается, но лес и звери - твои. Почему именно я должна смотреть за ней?
   - Да потому, - раздраженно заявил леший, - что эта хитрая тварь не желает моей опеки. Она согласилась лишь на твою. Да вот сомневаюсь, кто кого будет опекать.
  
   Я возвращалась кругами, стараясь "случайно" наткнуться на музыканта, продолжавшего играть с ночи. Лишь изредка гусли сменялись нежным голосом свирели. Кликает неприятности, мерзавец... Ох, попадется он мне! Мало не покажется. Для него сделаю одно интересное исключение. Запеку в печке и съем! А что не доем - собакам отдам, они мясо тоже любят.
   Вышла я прямо к новоявленной тропе через ельник, проломанной Одноглазым. А я недавно о ней вспоминала. И что я вижу? Две личности самого что ни есть разбойного вида спокойно, как к себе домой, следуют к моей поляне.
   - Куда, голубчики, так торопитесь? - прохрипела я из-за их спин. Подскочив на месте, они застыли. Вскоре один более смелый, начал разворачиваться.
   - Баба Яга? - промямлил он, увидев меня. Вместо ожидаемого ужаса на его лице отразилось неподдельное облегчение. - А мы к тебе.
   - Я вижу, - оглядевшись по сторонам, я выбрала один из сваленных сбоку стволов. Одноглазый их не только выломал, но и относительно аккуратно сложил. Села. - И мы вроде знакомы.
   - Да-да, бабушка, знакомы, - оживился говорливый. Его товарищ, отмерев, преданно поедал меня глазами. Алеся, прыгнувшая мне на руки, их не впечатлила. - Мы приходили к тебе когда-то лечиться.
   - Помню, помню вас, всю семерку. Ото ж, довели вы меня своими болячками!
   - А потом ты завела себе собачек, - с обидой потянул разбойник. - Они дюже покусали Дубину. Ежели бы видеть нас не желала, так и сказала прямо. Стрелок не стал бы досаждать тебе.
   Я недоверчиво хмыкнула. Вот еще разговаривать с ними. Тем более что языки что у Стрелка, что у разболтавшегося сейчас Кошеля подвешены даже слишком хорошо. Заболтают любого.
   А они заметно разбогатели. Прежние лохмотья сменились добротной одеждой, крепкой, ладно сшитой. И шили ее с любовью. Оружие, точнее рукояти, видневшиеся в новых ножнах, были заново обработаны. Быть может и клинки не так давно правил кузнец.
   - Не стааал бы! - передразнила я. - Зная вашего атамана, что-то не верится. Скорее он бы доставал меня до тех пор, пока не согласилась бы стать вашим вечным лекарем. А вот мои песики сразу и недвусмысленно показали мое истинное желание. И переубедить их никто из вас не смог. И чего вам теперь от меня надобно?
   - А можно мы позже расскажем? - вмешался второй.
   - Когда позже? Еще и вас у себя я видеть не желаю! - лиса заинтересовано подняла голову, придвинулась ко мне и встала на задние лапки, передними опершись о грудь, лизнула меня в щеку. Начавшаяся было закипать злость, улеглась. Я погладила хитрюгу по спинке и вновь уставилась на наглецов. - Ну?
   - Нам помощь нужна! - как в омут бросился Кошель.
   - А я и не догадалась, - язвительно отозвалась я. - Вы что, все тут думаете, что Баба Яга всеобщий помощник и благодетель?! Я вам что, нанималась решать все ваши напасти? Меня для этого, по-вашему, в лес потянуло?
   Мало-помалу я заводилась. Теперь попытки лисы успокоить меня оставались безуспешны. Я сильно возмущалась наглостью еще и разбойников в придачу к Одноглазому (побратиму я собиралась помочь в любом случае и без лишних просьб), Яромиру (этот наглый княжеский сын, видимо, считает, что все вокруг должны плясать вокруг него и жизнь положить на служение державе в его лице), да еще и к детишкам, чьи шалости создали столько проблем.
   Резко потемнело. Я задрала голову к небу, одновременно туда же глянули и разбойники. Синеву быстро затягивали свинцовые тучи. Опять! И бешенство сменилось досадой. А потом, когда Коваль вслух удивился такой резкой смене погоды - ничего же не предвещало, - я вспомнила, что такое происходило всякий раз, стоило мне разозлиться до крайности. Досада не проходила. Однако промокнуть вновь мне не улыбалось, так что, поднявшись со ствола, я подхватила лукошко и пошла к себе. Обойденные и мной, и лисой разбойники потихоньку тянулись сзади, не оставляя надежды на мое согласие.
   Они ныли и ныли, а я вновь начинала закипать.
   Мы дошли до поляны. Я резко остановилась восхищенная встречей, и в меня врезались не успевшие замедлить ход разбойники. Встречающие с яростным лаем кинулся на обидчиков хозяйки. К счастью их было только четверо. Перекричать всю свору в двенадцать голосов мне бы не удалось.
   Я не желала смертоубийства. Услышав громкий приказ хозяйки, Дар, Мила, Воин и Мрак прекратили свою какофонию и, продолжив прижимать своих жертв к земле, подняли головы. Испуганные крики разбойников их уже не касались. Теперь решает хозяйка.
   - Хватит, милые, - более спокойно произнесла я. - Отпустите их.
   Собакам достаточно слова. Они столпились вокруг меня, не обращая внимания на лисицу, прилагавшую все усилия, чтобы отогнать их. Эта юркая рыжая бестия подпрыгивала, норовя уцепиться за носы, кусала мощные лапы. Волкодавы переступали с места на место, чуть ли не водружая лапы на саму злодейку. Я погладила каждого из своих защитников, хваля за преданность и послушание, а потом вновь обратила внимание на поднимающихся с охами и стонами разбойников.
   - Теперь вы уйдете? - с затаенной надеждой спросила я.
   - Помоги нам, Баба Яга, - взмолился Коваль, меньше друга пострадавший от огромных собачьих лап, - Мы заплатим. - Кошель незаметно толкнул его в бок.
   Я скрипнула зубами. Еще прилипалы! Показавшееся было солнце вновь скрылось за тучи, испугавшись нового случая бешенства у Яги. Холодным хлыстом стегнул по поляне вихрь.
   Да что это такое! Погода меняется прямо на глазах! Порыв ветра чуть отрезвил меня.
   - Ладно, - мое шипение глухим рыком поддержали волкодавы, - я вас выслушаю и дам ответ.
   Они уселись в отдалении от лап избушки, меланхолично бродящей по центру поляны. Я, заскочив внутрь, оставила лукошко с грибами на полу. Засушу позже. На лавке одиноко сидела Веточка, рассматривающая веретено с нитью.
   - Власта, зачем ты погоду постоянно дергаешь?
   - Я? - удивленный вопрос вырвался сам собой.
   - Да, ты. Хватит уже, позабавлялась, - ее детский голосок звучал слишком серьезно. Казалось, устами ребенка говорит человек гораздо старшего возраста. - Пора повзрослеть и дать Буре установиться.
   Я погоду дергаю! Как ошпаренная, выскочила из избушки. Только подойдя к Кошелю и Ковалю, я чуть опомнилась. Погода ведь и в самом деле коренным образом менялась при вспышках моей злости. Сегодняшний день не исключение. Подозрительно взглянув на небо, я увидела, как ветер рвал серые клубы облаков. И что за Буря?
   - Сейчас рассказывать будете? - села напротив.
   - Да. Все началось, когда Стрелок нашел хороший дом. И казалось, все славно, и жизнь круто на лад пошла. Но повадился кто-то неведомый убирать да стряпать нам. Вот мы, не долго думаючи, устроили слежку. Как на промысел выходили, так один пренепременно оставался, наблюдал. И никого нет, а по-прежнему все чисто и еда готова. Стрелок серчал, но продолжал нас оставлять на карауле.
   - Ты правду говори, - перебил Коваль рассказчика. - Не то я скажу.
   - Лады, - Кошель с размаху хлопнул себя по колену, - что уж теперь таить. Каждый бутыль с хлебным вином находил. Да ты, Яга, сама понимаешь...
   Конечно, понимаю, наберутся и спят, а в доме кто-то хозяйничает. Так радовались бы - сами по дому не работают, а там чисто, да и кормили, скорее всего, сытно.
   - Стрелку надоело, что охрана никаких результатов не дает, а мы спиваемся замест караула. Сам взялся. Мы вернулись вечером и удивились. Сидит наш главный за столом, улыбается во весь рот, а вокруг него блюды разные летают да на стол сами ставится. Увидел он нас и говорит: "Вот, мол, братцы, вы не устерегли, а я сумел справиться. Это Вея. Она сестрой нам будет, младшей". Так оно и повелося с того дня. Вея услужлива, ласкова и добродушна оказалась, однако ж, одно не так было - призрачная она.
   Она и хозяйничает по дому, и вкусно готовит. И каждому слово доброе скажет. Шьет как богиня, и от вышивки ее на сердце легко и светло становится. Да одна беда: Малыш наш хворать начал, ему жизнь не мила стала. Любовь душу его зажгла, чахнет, бедняга, по Вее, притом, что не видел ее ни разу.
   - И что вы хотите от меня?
   - Вот, взгляни, - Кошель протянул мне маленькую вещицу. Дрожь пробрала меня. Кольцо, сделанное навроде давешнего браслета. И так же пылющее силой. И руны на узле, только "перт" сменила "беркана", "женщина-мать". Разбойники не заметили моего удивления.
   - И за что вы этим платите? - осклабилась я, роняя кольцо на землю. Появившееся желание вновь схватить его жестоко подавила.
   - Спаси Малыша, он умирает ведь.
   - Рано или поздно каждый уходит в иной мир. На земле ничто не вечно, даже боги часто перерождаются, - ровно сообщила я прописную истину. - На том и мир стоит. Почему вы думаете, что срок его не подошел?
   - Мы не хотим.
   - Судьба не спрашивает. Смерть не ждет.
   - Тебе не достаточна оплата? Вот, возьми еще. Возьми все! - Кошель дернул за пояс, срывая мешочек, от которого тянуло силой, со своими деньгами потянулся и Коваль.
   Я развязала кошель, сыпанула в ладонь вещи. Ничего себе!
   - Откуда это у вас? - Мои глаза нехорошо сузились. Разбойники испугано поежились, не понимая, что меня разозлило.
   - Вея дала, - слабо ответил шарахнувшийся в сторону Кошель.
   - А у нее откуда? И с чего вы решили, что первой вещицы достаточно будет?
   - Вея... - все у них Вея виновата!
   Интересно, что за существо она, эта Вея. Я хочу знать, а значит пойду с ними. Тьфу, любопытство нужно усмирять в зародыше, а теперь уже поздно.
   - Ладно, посмотрю я на вашего страдальца, тогда точно решу, буду ли я помогать. Согласны? - они разом закивали. - Вот и прекрасно. Вот и договорились. А вещички вам я пока не верну.
   Ветка сидела у окна, наблюдая за разбойниками, окруженными собаками. Она тихо бормотала себе под нос, раскручивая нить. Скоро она все веретено освободит.
   - Ветка? - настороженное личико повернулось ко мне. Глухой голос, так не похожий на ее прежний, произнес:
   - Она ведь спит, мечта его. Что видел - не понял, изменил иначе. Отдай ему девицу и, разделенное, оно опять соединится воедино. Вполне достоин быть очищен твой лес от скверны и разбоя. Пусть чистое пламя возьмет проклятый богами дом. И как княгиня, память, счастье, вернется дева снова в жизнь. Возьми того, кого не терпишь и то, что вредно для тебя. Что оба нужны там станут, знай...
   Она моргнула и посмотрела на меня обычными глазами. Увидев мое ошарашенное лицо, она бросилась ко мне.
   - Я не хотела, Власта, скажи, что не смерть твою! Скажи хоть что-нибудь! - она дергала меня за подол, теребила руку.
   - Успокойся, девочка, ты не смерть мне предсказала, совсем нет. - Чтобы успокоить, я повторила ее слова. - Может быть, объяснишь?
   Она облегченно вздохнула обрадованная, что ее дар не страшное открыл, не смерть. Малышка сама себя боится, а ее изгнали... Радостная улыбка озарила личико.
   - Да, да! Я поняла! Яромир тебе не нужен, вот и бери его с собой, и, - она кинулась к одному из сундуков, зарылась в него почти с головой и вытащила резной обруч. Увидев его, я поморщилась. Гадский обруч сна, - вот это!
   - Ты уверена? - я брезгливо, двумя пальчиками взяла украшение. - Мне он не нравится.
   - Уверена. Яромира тоже бери, - еще раз повторила она. - И дом пламенем очисти.
   - Ты это говорила.
   - Ага! Там узнаешь, что да как. Яромир к тебе присоединится позже. Я сама позову его. Иди же, не стой!
   Она почти вытолкала меня в дверь. Я едва успела бросить на стол амулеты, которыми расплатились разбойники и схватить мешочек для обруча.
   - Идем! - позвала я Кошеля и Коваля.
   Никаких дорог мне не нужно. Мой лес - не слишком большая часть Вековечного леса. Любого края его можно достичь дней за пять от моей поляны, если идти напрямик через все - буреломы, чащи, речки. Если обходить препятствия, то путь увеличится вдвое-втрое. Верхом по доступным коню дорогам до края можно добраться дня за два. Столько же времени потрачу и я, просто пройдя от края до края.
   - Вы верхом?
   - Нет.
   - Хорошо. Тогда подождем кое-кого и отправимся.
   Естественно этот блаженный воитель нагнал нас. Зачем-то еще и нарядился в полное боевое обличие. А привел его за собой Знич. Итак, все в сборе - и княжич, и разбойники. А меня сопровождали только пять собак и Алеся Алая. Оставшаяся семерка охраняла дом и гостей. С тем же успехом они могли охранять и дом от гостей.
   По выходу из ельника мы свернули в самую чащу сосенок, где попадались и могучие дубы, и клены, и тополя, и березы... смешанный лес.
   Заброшенный терем, ныне облюбованный разбойниками, стоял у северо-восточной границы моего леса. Один раз мы пересекли тракт, прорезавший чащу, и вновь углубились в лес. Не предупрежденный заранее - еще чего не хватало - Яромир сначала пытался ехать верхом. Но низко нависшие ветки несколько раз чуть не смахнули его с седла, и теперь он вел своего Полкана в поводу, одновременно стараясь приладить что-то к доспехам. Громко приладить, на весь лес звон эхо разносит!
   Ну почему все это на меня свалилось! Я возмущалась про себя, крепко стискивая зубы, и мечтала совершить такую волшбу, чтобы все жаждущие моего общества несолоно хлебавши возвращались обратно, так и не обнаружив меня. К сожалению, леший не согласится, чтобы я так зачаровала лес. Закон гостеприимства чтит. И не только чтит, заботится о своих родичах лесных, что чувствами людей питаются. Но почему-то не учитывает, что незваные гости идут не к нему.
   И вот подобно видению, перед нами появился терем. Его возвели здесь когда-то по всем правилам - резные стены, узорчатые ставни на окнах. Красиво вписывались изящные стены в окружающий пейзаж. Я залюбовалась этим чудом, пока не осознала, что тени, лежащие на стенах, не естественного происхождения. "Отверженный богами дом". Место, куда меня раньше некому было пригласить. А я, когда подвернулась возможность разобраться с этим, еще пыталась отвертеться...
   Разбойники смотрели на терем с восторгом вернувшихся к родному очагу с чужбины. Они жаждали броситься внутрь, но их сдерживало мое присутствие.
   - Слышите, вы, позовите всех сюда. Пока с остальными не увижусь, внутрь не пойду. И Малыша тоже сюда тащите.
   Отпущенные, они бросились внутрь. Я обратилась к Яромиру, на которого не обращала внимания с тех пор, как не дождалась его позорного падения от какой-либо шальной ветки.
   - Что ты видишь в тереме, княжеский сын?
   На терем смотрели и княжич, и его конь.
   - Не нравится он мне, Яга, - сдержанно ответил Яромир. - Что-то там очень не ладно... не хотелось бы мне в нем жить, да и просто переночевать тоже.
   Я села на траву, ожидая, когда смолкнет радостный шум встречи и все семеро выйдут наружу. Первым появился Стрелок, неся на руках Малыша. Остальные нестройной толпой тащились следом. Малыш обернулся и через плечо атамана потянулся к двери, оставленной открытой. Я присмотрелась. Там виднелась смутная девичья фигура, прижавшаяся к косяку.
   Яромир напрягся, готовый броситься вперед.
   - Сядь - тихо приказала я. - Что ты там заметил?
   Он смерил меня надменным взглядом, но ничуть не напугал. Еще чего!
   - Там она! - зашипел он мне в ответ. - Мое видение! А ты!.. - и смолк, когда рядом опустили Малыша.
   Разбойники упали передо мной на колени, хором прося помочь больному юноше.
   - Вы на все готовы ради него? - стала разбираться я, одновременно ведя рукой над телом и присматриваясь к остальным.
   - Да, на все.
   - А если для его спасения вам придется пожертвовать кем-то другим?
   - Любой из нас готов пожертвовать собой. И Вея тоже!
   - Слишком вы любите своего младшего товарища. А если придется покинуть это место навсегда?
   - Да прекрати издеваться над нами! - раздраженно бросил Стрелок. - Мы сделаем все, что скажешь, лишь бы только Малыш выздоровел.
   Все - так все. Я встала и вошла в терем. Вея медленно отступила передо мной. Подошла к окну. Странно, что разбойники не видят ее, она уже осязаема. Я села на скамью. Хорошо себя везде чувствовать как дома.
   - Рассказывай.
   - О чем? - грустно спросила она.
   - О себе, о Малыше...
   - Я зовусь Завея, Вея, - она смотрела на мужчин снаружи, не поворачиваясь ко мне. - Этот дом мой навсегда. Сколько себя помню, жила здесь.
   - А до тебя кто жил?
   - Никого. Я проснулась, когда возвели первые стены.
   - И кто возводил их?
   - Люди, - грустно вздохнула. - Можешь ли ты понять, каково это, когда тебя не видят, а ты хочешь поговорить, но не можешь, тебя просто не слышат! Такое чувство, что тебя совсем нет...
   - Я тебя вижу. И пришедший со мной тоже. Я с тобой говорю. Разбойники тебя слышали.
   - Ты не можешь меня видеть. Я сама себя не вижу, - и вдруг она развернулась. - А что ты видишь?
   Я оценивающе взглянула на нее.
   - Полупрозрачная девушка, ростом чуть повыше меня. Гибкая и тонкая как ветка ивы. Красивая. Высокий лоб, большие глаза, но их цвет никак не определю. Волосы откинуты назад и падают на спину, вьются, но собственная тяжесть их чуть распрямляет. Лицо печальное, уголки губы слегка опущены, носик вздернут. Упрямый подбородок. Но мужчины могут даже не понять, насколько ты упряма. Лебединая шея, округлые плечики, высокая грудь под длинной рубахой, скрадывающей остальное телосложение. Странно маленькие кисти и ступни. Длинные пальцы.
   Девушка слушала так внимательно! Легко поверить, что она себя никогда не видела.
   - Ну что еще? Волосы достигают земли. Тебе хватит?
   - Да, конечно, - она прикусила губу и вновь обратилась к окну. И что ее там так заинтересовало? Я приподнялась и тоже посмотрела наружу. Яромир что-то внушал разбойникам. Полкан толкал его в плечо, ревниво требуя своей доли внимания.
   - Ты говорила, что раньше тебя не слышали. Что изменилось?
   - В тереме поселились, - она зябко передернула плечами, - я слушала их, пыталась говорить. Но они не слышали. Однажды схватила одного за руку. Он не почувствовал, зато в меня влилось нечто от него. Мне стало очень хорошо, - ее голос смягчился, стал мечтательным. - И я каждую ночь прикасалась к ним, ко всем. Они начали болеть и вскоре покинули терем.
   Конечно, кто бы остался там, где сосут его силы? Не ожидала такого от кликуши. А дальше я и сама могу договорить. Терем то заселяли, то покидали, она же становилась все сильнее. И, перевалив какой-то предел, смогла воздействовать на предметы.
   - Жители быстро менялись, и как-то я поняла, что это во многом моя вина. Когда пришли мои братья, я стала осторожной. Очень редко касалась их, только если совсем невмоготу было. Но я хотела, чтобы они остались, вот и начала убирать и готовить для них. А потом меня обнаружил Стрелок, - Вея вздохнула. - Мне очень жаль, что так получилось...
   Смолкла. Я подождала немного, но она больше не стала говорить.
   - Тебе жаль? - потянула я. - Ну конечно! В это я поверю. Тебя совсем не устраивало, что Малыш влюбился! - она сжалась, тонкие пальцы вцепились в подоконник. - И он никогда не спал, когда ты касалась его. Он чувствовал твои прикосновения. И он установил между вами связь.
   - Да, - вскрикнула кликуша. - Мне не нужна вся его сила, я хотела взять только капельку! И я не могу оторвать его. И теперь, сама того не желая, тяну из него жизнь! - она заплакала, уткнувшись в рукав.
   Я немного смутилась. Но не остановилась - зачем? Она просто старалась ослабить связь, а ее нужно было рубить сразу.
   - Где твое любимое место?
   - Порог. Там лучше всего. Удобнее, приятней.
   - Скажи, если бы тебе на выбор предложили умереть самой или предпочесть смерть Малыша, что бы ты предпочла?
   - Убей меня! Спаси его!
   - Ну-ну, успокойся. Это же только вопрос. Я не Мара. Если хочешь, можешь и ты о чем-нибудь спросить.
   - Кто пришел с тобой? - косой взгляд заплаканных глаз в окно. - Он такой странный, раздвоен. Он мне нравится.
   - Раздвоен? Что ты имеешь в виду? - ухватилась я за слова.
   - Кто он? - настаивала она.
   - Его зовут Яромир.
   - Яромир, - почти промурлыкала она. - А почему вторая часть, яростная, не в нем?
   - А где?
   - В коне. А он разорван и кровоточит.
   Разорван и кровоточит... Не узнан родичами и соратниками... Где потерял, там и найдешь... И человеческое в коне... Вот где и нашлась потеря.
   А кликуша? Любимое место - порог. Проклятый богами дом... Новоселье и старое поверье - "И жертву лесу принеси, пусть тело и душа хранителями станут дому, для этой цели погреби дитя под стенами и свежей кровью окропи углы его..."
   Кликуша - не упокоенный дух, не принятый богами, отверженная лесом жертва. Вот только почему ее не принял лес? Как странно...
   - Хочешь покинуть это место?
   - Хочу... И боюсь...
   Я оттолкнула ее и высунулась в окно.
   - Яромир! - мой вопль испугал всех. - Возьми у разбойников лопату и копай под порогом! Только осторожно, ничего там не повреди.
   Разбойники зашевелились, пораженные перспективой слома терема. Ко мне возмущенно бросился Стрелок.
   - Молчать! - Я не дала сказать ему ни слова. - Вы согласились на все, чтобы спасти своего брата. И терем - одна из причин его болезни. Вы уйдете отсюда, ясно? - выкрикнула я прямо ему в лицо.
   Заметавшиеся в панике разбойники стали ожидаемым ответом. Откуда-то из-за терема появились лопаты. Яромир не слишком радостно взялся за раскопки. Веселей, витязь, работать полезно даже для княжичей. Разбойники столпились вокруг, собираясь помочь, но я пресекла их попытки. Яма быстро увеличивалась.
   - Мне что-то нехорошо, - тихо прошептала Вея. Я оглянулась. Мерцающее очертание смазалось, она измученно оперлась о стол.
   - Посмотри на это, - я бросила перед нею мешочек с обручем, а сама вновь стала наблюдать за суетящимися мужчинами. Завея восхищенно вздохнула.
   - Можно примерить? - спросила она дрогнувшим голосом.
   - Конечно, - вот и еще одна. Хоть и невидима девица, а уборов красивых тоже жаждет. Только я какая-то странная. Хотя, если подумать, тоже их не чураюсь - вон на груди сколько ожерелий болтается. Только никто их почему-то за украшения не принимает. Да ладно, будто я не понимаю, что костяные наборы да корешки и камешки неприглядные отчего-то пугают людей. Вот и в странствии с княжичем прятала их за шалью от любопытных глаз.
   - Ты скажи, идет ли он мне?
   Она уже одевала обруч. Смотреть со стороны всегда интереснее, чем ощущать на себе. Обруч как бы потемнел, охватил плотнее призрачную головку. Глаза Веи закатились, прикрылись веками, губы сложились в удивленное "о", она неловко взмахнула руками и мягко осела на скамью.
   А теперь за дело. Вот он жгут, соединивший Малыша и кликушу. Какой же он толстый! Удивительно, что юнец еще жив. Чувства, из которых жгут сплетался, виделись мне разноцветными. Да, все разрубить сразу не удастся. Мне не хватит сил. Придется резать по одной или пучками, как получится.
   Так, ослабим немножко, чтобы можно было прикасаться с каждой составляющей по отдельности. Теперь рвем первую. Снаружи донесся тихий возглас юноши. Я выпрямилась, глянула в окно. Так, ему уже чуточку лучше, появился слабый румянец на щеках. И он раздражен, чувствует разрыв одной связи. Ничего, дальше будет больше.
   Перестав отвлекаться на посторонние звуки, я разделяла волокна связи, и острым лезвием своей силы перерезала их. Вот и последнее чувство - его любовь, самое толстое и мощное. Именно она стала центром, на который наслоились остальные. Ее нужно перерезать за раз. Я оценила свои силы. Должно хватить, хоть и едва-едва. Помолившись, я взмахнула силой-клинком.
   У двери затявкала лиса, быстро процокали когти, и пушистый зверь прыгнул мне на колени. Собранная сила так же быстро развеялась, прячась внутри. Я недовольно стряхнула рыжую помеху с колен. Когда я успела преклонить их? Но я сидела, и все во мне трепетало от нехватки силы, ушедшей в клинок.
   Лиса приоткрыла пасть, как бы усмехаясь мне. Наглая рыжая морда! Я постаралась вновь собрать клинок, но безуспешно. Алеся Алая же принюхалась и подобралась к жгуту. Осторожно вытянутая лапа прикоснулась к жгуту, быстро убралась. Молниеносный бросок. Разорванные концы забились как обезглавленные змеи и потихоньку испарились. С чувством благополучно выполненного долга лиса посмотрела мне в глаза.
   Я снова зажмурилась. Боги, за что мне все это? Зачем?! Теперь еще и эта Алая Лиса Алеся будет лезть в мои дела!
   После вскрика Малыша громко загалдели мужчины. Зная, что они могли найти, я все же встала на дрожащие ноги, желая самостоятельно убедиться в правильности предположений.
   Распахнув дверь, - как же рыжая плутовка сюда проникла? - я прижалась к ней плечом в поисках опоры. Края ямы достигали пояса Яромира. Разбойники на карачках пытались заглянуть на дно, громко переговаривались. Над ямой нависал порог. Никто не додумался посоветовать его разобрать, чтобы не мешал, так что Яромир просто подкапывался под него.
   - Да доставайте уже! - не выдержала я.
   Разбойники шарахнулись от ямы. Я перевела взгляд на Яромира, так и не вылезшего оттуда. Вечно он крайний! Язвительная ухмылка растянула мои губы. Он, будто не заметив провоцирующую гримасу, молча наклонился, попытался поднять находку. Неудачно. Мрачно сбросил плащ, отороченный собольим мехом - жарко ведь, как он в нем копал, да и дорогая вещь, стоило портить? - и, завернув в него, только тогда поднял выкопанное.
   Сухая земля хорошо сохранила тело, просто высушив его. Тлен почти не тронул юную жертву. Только кожа стала буровато-коричневой. Девочка, маленькая. Именно ее из всего семейства выбрали для умиротворения духов леса, но те отказались от жертвы. Бедняжка.
   - Все видели? - глухо спросила я у замолчавших разбойников. Неглубокие кивки, охраняющий знак, сделанный Дубиной. - Дом проклят. Поэтому вы уйдете отсюда. И из моей чащи тоже. Ясно?
   Они подчинились. Жить в таком месте им уже не хотелось. Бросив все, даже не оглянувшись и не спросив про Вею, вся шайка отправилась восвояси. А вот Малыша они не забыли. Бурдюк, приостановившись, подхватил его на руки, не обращая внимания на слабые протесты юнца, рвавшегося вернуться к Завее. Проводив их взглядом, пока они не скрылись за деревьями, я приказала собакам проследить, чтобы разбойники дошли до границы моих владений и не подумали вернуться обратно.
   А Вею же они своей сестрой называли. Видать, с ней плохо им показалось. Бедная девочка. "Девочка? А сколько лет терему?" Терему много десятилетий, а вот Вея умерла в детском возрасте. А мертвые, пусть и ставшие нежитью, взрослеют очень медленно.
   Яромир, осторожно державший сухонькое тельце, никак не мог от него оторваться. Он зачарованно рассматривал заостренные черты личика и даже не собирался вылезать из ямы.
   - Дашь ее мне? - я с усилием отодвинулась от двери, протянула руки. Наградив меня неприязненным взором, он молча покачал головой и, одним прыжком перемахнув через край ямы, побрел к своему Полкану. Сверток он нес по-прежнему очень бережно, будто боясь сломать. - Яромир! - он оглянулся. - А мне ты поможешь?
   - Нет! - наконец ответил он.
   Ить, заговорил! Теперь от тела его не оторвать. А мне еще Вею нужно захватить. Добрая я стала. Решила жизнь ей вернуть. А силенок сейчас маловато. Ух, чтоб тебе, княжич! Я резко развернулась. Перед глазами все завертелось, звездочки замерцали. Уцепившись за первую попавшуюся опору, я подождала, пока рассеется воцарившаяся темнота в глазах. Опора оказалась мягкой и пушистой. Когда вернулось зрение, я увидела, что уцепилась за бера. Знакомые очи лукаво блеснули в густой шерсти.
   - Смешок, - облегченно выдохнула я. Медленно оглянувшись - меня не устраивал повторный приступ, - увидела Яромира, совсем не обеспокоенного нежданным появлением постороннего существа. Он по-прежнему таращился на свою находку, да еще и не один, к нему присоединился и конь. Да что с ними такое? Я начинала злиться. - Проводи меня внутрь, племянник.
   Хоть один подчиняется. Осторожно ведя меня в терем, он сам чуть пригнулся, чтобы не удариться о косяк. Огромные лапы бережно направили меня на скамью, и я едва успела остановить мальчика, пока тот не усадил меня прямо на Вею. Он не замечал ее, не видел. Устроившись на другой скамье, я мрачно уставилась на кликушу. Смешок умиленно рассматривал горницу, то нежно касаясь изразцовой печки, то обводя когтем затейливую резьбу по стенам. Конечно, здесь все очень красиво. Здесь работали мастера по дереву и камню, но ни один не выдержал прикосновений Веи.
   И как ее перенести? Я сплела руки в защитном жесте. Мои пальцы вцепились в мои же плечи, нащупали браслет. Забавно, я забыла о нем. Теребя несчастное украшение, я переводила взгляд с девицы на бера.
   Нежданный прилив силы застал меня врасплох. Под пальцами чувствовался узел браслета. Сила шла от него. Чуть не заурчав от нахлынувшего наслаждения, поднялась на разом окрепшие ноги и подошла к кликуше.
   - Смешок, подойди сюда, - юный бер оглянулся и поспешил ко мне. Я приказала ему подставить лапы, как если бы он собирался что-то нести. Какое счастье, что он не может сейчас говорить, а то засыпал бы меня вопросами. Приподняв кликушу, я уложила ее на лапы. Морда потянулась к неожиданно весомой пустоте, скривилась недоуменно, что меня немного развеселило. - Идем к Яромиру.
   Эта парочка, Яромир со своим жеребцом, по-прежнему оставалась зачарована высохшей темной оболочкой. Глядя на них, я начала подогревать тлеющую злость. Явственно потемнело.
   - Яромир, положи несчастное тело на Полкана и придержи своего жеребца, - прошипела я.
   Он приоткрыл было рот для яростного ответа, но тут увидел прозрачную Вею, и слова протеста так и не сорвались. Неуловимым движением он перетек из сидячего положения в почти боевую стойку. Еще чуток и племяннику был бы брошен вызов. Но я оказалась уже достаточно зла для задуманного. Спасибо, Веточка, за подтверждение догадок. Пусть ему и не обрадовались.
   Молния, ведомая моей волей, ударила в верхушку терема. За ней цель пронзили еще четыре. Почти сразу над головами громыхнуло, оглушив всех. Как бы Перун не разгневался за мое самоуправство. Первые осторожные язычки пламени появились на крыше. Резкий порыв ветра, разметавший кроны деревьев, чуть не загасил слабый огонь. Еще две молнии поразили стены. Гром рокотал над головой, не прекращаясь ни на миг. Волосы Яромира вздыбились. По спинам Смешка и Полкана пробежали голубоватые огоньки.
   Яромир аккуратно опустил высохшее тельце, потом без спросу схватил Вею, положил рядом и стал лихорадочно заворачивать две части одного целого в плащ. Видя, что ни я, ни Смешок протестовать не собираемся, перекинул сверток через конскую спину и вызывающе уставился на меня. Молча, нагло, дерзко. Я подошла и проверила, не упадет ли случайно обруч с головы кликуши, но он хорошо держался.
   Терем как бы вздохнул, пламя взметнулось в свинцовое небо, охватив все стены. Еще один тяжкий вздох. Искры, не подчиняясь порывам ветра, так же летели вверх. Я испугалась, что вызванная мной буря погасит огонь, но хлынувший стеной ливень не помешал разгоревшемуся пламени.
   Мы отступили от терема. Вот и деревья. Рыжий мокрый комок кинулся ко мне в поисках утешения. Ну, плутовка, где же ты шлялась и когда успела? Я оглянулась, услышав еще один вдох. Языки пламени крыльями огненной птицы охватили стены. Терем как бы съежился в алом мареве и... Громкий треск заглушил глухой рев пламени - обрушилась крыша, а потом рухнули и стены. Лишь печная труба одиноким перстом указывала в небо, но и она недолго продержалась. Одна из молний, осыпавших терем, угодила в нее. С протестующим треском рухнула и труба. Погребальным костром над проклятым домом вновь поднялись заглохшие было языки пламени. Струи дождя над ними просто испарялись. Горел терем очищающим огнем.
   Я подхватила промокшую лису и побежала за отошедшими на довольно приличное расстояние спутниками.
  
   Вымытый грозой лес, освеженный влагой, жил своей жизнью. Легкий ветерок гладил зеленые кроны. Кто-то прятался, кто-то охотился. Нечувствительные для обычных людей связи мною ощущались даже очень хорошо.
   Я и Яромир, промокшие до последней нитки, выбрались на одну из троп. Княжич, бросавший на меня обвиняющие взгляды, все чаще прикасался к своему плащу, проверяя, насколько он влажен. Боялся, что от воды тела рассыплются.
   - Мы скоро привал устроим, карга старая? - спросил он.
   - Когда до моей поляны доберемся, - ядовито ответила я на его выпад. И вообще, ливень давно смыл с меня всю краску. Ужели и сейчас он не видит истинного облика? Не видит, глаза затуманены любовью. Ну и не больно-то и хотелось, просто любопытно. Я хмыкнула. Для него навсегда останусь каргой.
   Смешок уже отстал от нас, затерявшись в зарослях. Лиса, спущенная на землю после окончания дождя, где-то мышковала. Зато нас догнали собаки. Они не только довели шайку до моей границы, но и проследили за их дальнейшим бегством, которое подстегнула гроза и зарево неугасимого пожара.
   Веточка с радостным визгом выбежала из ельника навстречу. Она быстро тараторила, перечисляя все, что сделала, все узнанные новости. И Одноглазый прелесть, лапочка, и добрый, и веселый, только медлительный слегка. И собаки ведут себя примерно. Даже избушка не устраивала своих безумных танцев по поляне. И грибы давно уже сушатся, а сегодня пора уже варить варенье. Ягоды тоже собраны и перебраны. И Смешок дня через два объявиться должен - луна на убыль идет.
   - Смотри, что я припасла, - в руках девочки трепетала голубка. - И все можно обратить. Ты согласна? - умоляющее смотрела она на меня. - Ты же не помнишь, что делать.
   Узда Полкана перекочевала из рук княжеского сына в ладошку Веточки. Голубка, даже и не думавшая улетать, была вручена в обмен. Одноглазого опять не было - с утра исчез в лесу, все свои дела устраивал.
   - А мы займемся важным делом исправления судеб, - ворковала девочка, - делом, которым обычно занимается Макоша. Но раз она пока не хочет... Яромир, ты никуда не уходи, здесь постой.
   Пусть покомандует, устало думала я, опираясь на загривок Волка. Слишком что-то быстро я устаю. Видно, на разрыв связи Веи и Малыша потрачено чересчур много сил. А если бы последнюю рвала тоже я? Неужели полностью лишилась бы способностей, или жизни? Спасибо, Алая Лиса.
   Звенящий голосок успешно прорывался через громкий гул в ушах. Веточка помогла княжичу опустить сверток у ручья, быстро разворошила полы плаща, расправила, удостоив содержимое лишь мимолетным взглядом, подскочила ко мне.
   - Сядь там, - прощебетала она, указывая в сторону плаща. - И вот - держи.
   Голубка, перелетевшая обратно к девочке, оказалась теперь в моих руках. Продолжая щебетать, Веточка метнулась в сторону избушки, загремела там металлом о металл. Я ей подчиняюсь? Она командует мной в моем собственном доме? Да. А почему?
   Яромир и Полкан рядышком стояли над Веей, вновь не желая оставлять ее без присмотра. Голубка не беспокоилась ни о собаках, в ожидании застывших у моих ног, ни о лисе, кружившей вокруг. Она выпорхнула из моих рук и опустилась на высохшее тельце. Крылья легко затрепетали.
   Я напряглась, собирая убегавшую силу, и присмотрелась. Вея соединила меня с собой! Тоненькая паутинка чуть вибрировала с каждым моим дыханием. Кликуша забирала мою энергию. То-то Веточка мной командует. Рвать сейчас или пусть ребенок потрудится? Тем более что она вроде бы знает, что делает.
   Решение приняла она сама, опрометью вылетев из избушки и вновь всунув мне знакомую чашу без дна. Запахи трав от жидкости в ней взбодрили меня. Вот только пить эту жидкость не хотелось.
   Я благодушно смотрела, как девочка поднялась на цыпочки и блеснувшим в ее ручке ножиком резанула губу Полкана. Тонкая струя брызнула в подставленный сосуд. Наступила очередь Яромира. Она схватила его за руку и полоснула по ладони. Ни один не отстранился. Она повернулась ко мне.
   - И не надейся, Веточка, - промямлила я.
   - Твоя кровь и не требуется, - улыбнулась она. - Давай чашку.
   - Держи, - она влила в протянутый сосуд кровь, погрузила туда же и окровавленный нож, перемешала, старясь держать его так, чтобы его кончик снизу выступал наружу. Что она делает?
   - Идем, Власта.
   Мы вместе опустились на колени у тел. Мало-помалу я поняла, что она затеяла и стала помогать. Веточка запела, начиная ритуал. Несвязные слова звучали под музыку, что лилась из леса. Потемневший нож лезвием коснулся моей руки, не порезал. Перевернув клинок вниз, Веточка положила свободную ладонь на оголовье, я накрыла ее рукой. Мы вместе подняли нож над сухим телом и медленно погрузили клинок в маленькую грудь. Я чувствовала сопротивление, как будто вокруг лезвия наматывается что-то, хотя сама плоть легко поддавалась. Звон разорвавшейся струны стал знаком конца. Мы разжали пальцы. Отпущенный на волю нож дрогнул и вместе с телом рассыпался в прах.
   Яромир болезненно вскрикнул и упал на колени рядом. Невесомый ветерок, шевеливший волосы и одежду, прорвался к легчайшему праху и осыпал им всех. Больше всего попало на призрачную Вею, но и голубка, и Полкан, и собаки, и Яромир, и Веточка, и я тоже получили свои порции.
   Голубка, вспорхнувшая с рассыпающего тела, подлетела к Веточке. Девочка посадила птицу так, чтобы ее касалась призрачная рука. Я же погрузила пальцы в чашку и оросила обеих. Потом вручила сосуд Яромиру.
   - Пей, витязь.
   Позади с плаща доносились неопределенные звуки, а передо мной княжий сын одним глотком опорожнил чашу, скривился и вновь упрямо уставился через мое плечо. Я начала поворачиваться, тоже желая посмотреть на превращение, когда сдавленно застонал Яромир. Он согнулся под тяжестью невероятной муки, схватился за голову. Мать всех головных болей всеми клыками вцепилась в него. Пот струился по побледневшему лицу. Из прокушенной губы по подбородку потекла кровь. По виску, пачкая волосы, поползла еще одна кровавая струйка - закровоточила ладонь.
   Кто-то громко охнул за спиной. Опережая меня, к нему бросилась тонкая белая фигурка с развевающимися победным стягом серебряными волосами. Девушка обхватила его обеими руками, удерживая от падения.
   Ай да Веточка, ай да умница! Единственным ритуалом дать кликуше новую жизнь и соединить разорванные части Яромира.
   Веточка дернула меня сзади.
   - Власта, сходи-ка умойся. Пока эта парочка не опомнилась и не удивилась нынешнему облику Бабы Яги.
   - А что такое?
   - Заодно и в зеркало посмотришься.
   - Малышка, ну ты и раскомандовалась тут! Совсем от рук отбилась.
   Вместо ответа она потянула меня к ручью. Я заглянула в чистую воду и ужаснулась. Ливень частично смыл краски, и они разноцветными подтеками змеилась по лицу, заляпали рубаху. Крючковатый нос стал своего естественного сероватого оттенка. Губы, которые я искусственно уменьшала и красила пепельной краской, теперь алели на ужасном лице.
   Поспешно плеща себе в лицо прохладной водой, я радовалась, что этот наглый дурень думал только о Вее. У меня возникла бредовая мысль, что очнувшийся не вовремя княжич оглядывается на меня в пути, с испуганными воплями взлетает на своего Полкана и мчится, куда глаза глядят. Ну, будто бы меня это не устроило! Или же хуже - увидев такое чучело, с мечом наперевес кинулся бы на меня. Один взмах, и все, мне конец. А вот это не понравилось бы. Мне на перерождение еще рано!
   Стенания сменились воркованием. Я в отвращении поморщилась. Ох, получается, избегание берёзовых рощ совсем не помогает, и теперь где-то поблизости бродит Лада, покровительница любви и брака, или кто-то из её свиты... а, может, и все они вместе взятые прогулку устроили у моего жилища. Неужели так мало березняков?
   Схватив Веточку за руку, я втащила ее в избушку. Девочка со всего размаху запрыгнула на постель, подлетела и плюхнулась на подушку. С тихим ворчанием из-под одеяла в ногах выползла Алая Алеся и неодобрительно смерила взглядом нарушительницу спокойствия. Но вот она заметила меня и со всех ног слетела на пол.
   - Что, вредное существо, ты уже и здесь успела, - наклонилась я к ней. - Хитра...
   - Хи-хи, Власта, она же в дом помчалась сразу, как вы на поляну ступили.
   - Знаешь что, не смейся, а лучше хоть как-нибудь опиши, как происходило изменение Завеи, - попросила я девочку, садясь рядом и устанавливая корзину на коленях. - Я пропустила.
   - Ты обрызгала их смесью из чашки и отдала ту Яромиру. Пыль от тела жертвы уже на всех была. А голубка стала придвигаться все ближе, а когда над сердцем оказалась, они обе вспыхнули серебром. Солнечные лучики еще больше осветили их, и они стали таять в этом блеске. А потом застонал Яромир от боли соединения, да и оставшейся тоже. И блеск стал втягиваться внутрь. Ты только-только потянулась к нему, а она уже обогнула тебя и первая подержала. А она теперь человек! Человек!!!
   Не удержавшись, девочка вновь начала подскакивать на месте. Я сердито прикрикнула на нее, размазав краску. После сурового замечания девочка чуть успокоилась, но продолжала тараторить.
   - А ты заметила, какая она красивая? Какие у нее волосы! Какая она вся неземная!.. - Веточка продолжала перечислять достоинства Завеи, и я вскоре прекратила слушать, накладывая последние штрихи на лицо. - ...И глаза у нее тоже серебряные, как волосы. Она будет хорошей княгиней для Яромира. Если он только не поступит, как многие богатыри, - внезапно помрачнела она.
   - Не поступит, - оскалилась я, замазывая черным часть зубов. - Теперь он обязан на ней жениться по-настоящему. И я за этим прослежу. Хотя с волхвом будет лучше и еще вернее.
   Новоявленная парочка по-прежнему щебетала между собой. Я же, убедившись в их присутствии, взялась за изготовление заговора на свадьбу. Еще лучше было бы самой поженить их, но время не то - луна на убыль пошла. Так и счастье убывать будет, если сейчас их супругами объявить. Яромир-то что, а вот Завею мне все же жалко. Она и так немало страдала. Только бы не уехали раньше времени... И я предупредила собак, чтобы не упускали влюбленную пару из виду.
  
   - Ой, Смешок, - удивленно вскрикнула Веточка утром, - Что с тобой? Ты как?
   - Хорошо-то как! - Смешок упал на скамью. - Устал только. Но как мне хорошо, Веточка, как хорошо!
   Я выглянула из-за печи. Лицо его немного осунулось, но таким счастливым и спокойным я племянника не видела. Встрепанные волосы огненным ореолом рассыпались вокруг головы по скамейке. Он заснул, не успев даже хорошо улечься.
   Перебросив Ветке одеяло, жестом велела укрыть измученного берендея.
   Для заговора все готово. Осталось только начать и завершить его, как следует. Веточка следила за мной, но вопросов не задавала, зная, что нельзя прерывать мерную вязь слов. Времени сам заговор занял немного.
   Без стука распахнулась дверь, остановив нескончаемый поток вопросов маленькой балаболки, и молодая пара вошла в избу. Яромир пригибался, не желая вновь удариться о низкий для него потолок. Завея счастливо улыбалась, прижимаясь к нему. Они обратились ко мне церемонными словами, прося благословения. Завея тихо добавила, что считает себя моей дочерью и посему сочтет за честь, если я тоже соглашусь с этой ролью.
   - Что же, ладно, - проскрипела я. Дочь, это ж надо! Да она старше меня. - Я благословляю вас на святое дело создание семьи. А теперь, Завея, садись.
   Я указала на свободную скамью. Девушка в поисках совета и поддержки оглянулась на возлюбленного, но его лицо не изменилось. Нда, теперь он еще хуже. Растерянно взмахнув серебряными ресницами, она присела на самый краешек. Я обошла вокруг. Оказавшись за ее спиной, ловкими движениями быстро заплела волосы в косу - умела давно, опытная.
   - Ну, чего стоишь, дубина? - сварливо обратилась я к высокородному наглецу, приподняв тяжелые волосы. - Режь косу.
   - Зачем? - поразился он. - Не надо ее позорить! Я же попросил ее руки! Косу в день свадьбы невесте режут!
   Вот ведь придурок. Позорить! Где тут позор, а? Коса у него останется, сжигать ее никто не собирается. Или он действительно думал... Нет, хоть он мне и не нравится, но не стану я его подлецом считать, навроде тех, что своих подруг по велению "волхва" на погибель оставляли. Не стану... Просто он не понимает, что его отец и так будет против этой девушки. Просто потому, что, как и я, по внешности ее поймет, кто она такая. Уж это знали не только волхвы и ведьмы, но и правители.
   - Эх, и в самом деле дубина, - досадливо рявкнула я. - Я что, настоящая родственница твоей красе? Ты, так сказать, с моей помощью похитил девицу. И приданого у нее нет, и не будет. Что же ты получишь?
   - Не понимаю, к чему ты клонишь, ведьма. Я получу Завею.
   - А твой папаша, что он скажет? - он пожал плечами. - А так ты представишь в доказательство своей удали прекрасную девицу, а о том, что она воистину похищена, да уже стала твоей законной супругой, засвидетельствует ее коса! И вам останется только обряд. Режь! Режь, кому говорю!
   На лице застыло упрямое выражение. Завея поежилась, чувствуя возникшее между нами напряжение.
   - Не отрежешь, не отдам девушку, - пригрозила я. - Никто вас не просил признавать меня ее матерью.
   - Яромир, пожалуйста, - прошептала испуганная девица. - Я прошу тебя...
   И он поддался жалобному голосу Завеи. Клинок сверкнул у самых моих пальцев. Он попытался хотя бы испугом отомстить мне за то, что настояла на своем. Итак, первое дело завершено.
   - Держи, витязь, - я оскалилась ему в лицо, протягивая длинную косу. - Смотри, не потеряй. И не расстраивайся, женские волосы быстро отрастают.
   Он резко вырвал у меня косу. Завея стала рядом. Обняв ее, он чуток смягчился. Она же прильнула к жениху, будто в поисках опоры. Да, красивая пара вышла, серебряная девица и золотой воин. Прямо таки легендарные Луна и солнечный Хорст. Вот только Луна в конце-то концов с Дажьбогом под венец пошла. А теперь завершим заговор.
   - Обручитесь, дети мои, - сказала я, протягивая им резную шкатулку. На тончайшей ткани лежали два серебряные браслета. - У Завеи ведь нет обручья, так что воспользуйтесь этими. И можете ступать к родителям Яромира.
   Он поморщился, услышав свое имя из моих уст. Завея первая протянула руку за большим браслетом.
   - Ты разрешишь мне? - подняла она личико к княжичу.
   - Да, конечно, - нежно ответил он, разомкнув руки с ее талии и протянув одну ей. Девушка надела браслет на предплечье. - А теперь я, - улыбнулся он зардевшейся девушке.
   Удержав ее ручку в своей ладони, он на ощупь нашел оставшийся браслет и одел его на запястье. Ладонь на этом не остановилась, повела по ее руке до плеча. Неожиданно смутилась и я, хотя ничего предосудительного не происходило.
   - Поздравляю, - буркнула я себе под нос. - Счастья вам.
   Яромир подхватил Завею на руки и рванулся к двери. Завея только успела мне крикнуть уже снаружи:
   - Мы приглашаем вас всех на свадьбу!
   И топот жеребца засвидетельствовал, что парочка уехала. Верхом через ельник. Ну-ну...
   Вот и хорошо. От одного избавились. Остались дети и Одноглазый. Чем он, кстати, занимался все это время?
   - Ты зачем так? - возмущенно вякнула малявка, потешно сверкая глазами.
   - Затем, - буркнула я, не собираясь ей ничего объяснять.
   Не хотела я рассказывать, чем холодная Зимерзла отличается от прочих богинь. А я знала теперь, отчего лес не принял Завею.
   Зимерзла единственная ежегодно перерождается, но не так, как Ярила, так же обновляющийся год от года. Она рождает ребенка и оставляет его перед смертью неподалеку от какого-нибудь рода или поселения. Мороз, ее супруг, за весну, лето и осень находит дочь гораздо более ранней Зимерзлы, достигшую совершеннолетия. Эта дева становится очередным воплощением богини. А потом приходит молодой Мороз, становящийся ей мужем. А старый куда-то исчезает.
   Лес не любит обмана, не забирает он и то, что принадлежит кому-то другому. Завея же, как и многие до нее, была приемышем. В жертву на благо рода приносят только родовича. А до того, как Завея стала бы Зимерзлой, она принадлежала этой богине.
   Да и вообще, если Яромир не поторопится со свадьбой, то может навсегда лишиться своей невесты - не ему с богами спорить. Вот почему я злила его, да еще и намекала, что отец не позволит бракосочетания. Да, князь попытается, но Сизый Поток уже закусил удила - слишком уж нагло я щелкнула его по носу, настояв на обрезании косы. И постарается он завершить обряд как можно быстрее.
  
   Темнело. Я лениво гоняла золотое яблоко по тарелочке, не желая их будить. Всё равно кажут они не явь, а истории волшебные, сказки. Детская игрушка - а вот не заинтересовала ни Веточку, ни Смешка. Раздался громкий зевок, и проснувшийся племянник спросил:
   - А что есть?
   - Расстели самобранку, - безразлично отозвалась я. Что за вопросы у него странные?
   Зашелестела ткань, и потянуло аппетитными запахами. Но мне ужинать не хотелось. Зато хотелось кое-кому другому. У крыльца внизу прямо перед куриными лапами собрались, будто вызванные, все двенадцать волкодавов и лисица. Они вставали на задние лапы, засовывали головы в дверь. Неужели они думают, что я начну их подкармливать? С первого дня такого не было заведено. И сейчас ломать хорошие традиции я не стану. Не дождетесь, дорогие.
   Выйдя на порог, я мило улыбнулась животным. Они поняли и, огорченно повесив головы, отправились на вечернюю охоту. Притопала неугомонная Веточка. Она дважды обогнула избушку, потрепала всех оставшихся собак, а потом с разбегу запрыгнула ко мне. Усевшись рядом, она, все еще распираемая нерастраченной энергией, закачала ногами.
   - А я Одноглазому сказала, что ты хотела его видеть, - сообщила она. - Он все еще ждет своих родственников. И столько всего им подстроил... Жаль, что не там, где надо.
   - И почему же ты, такая осведомленная, не указала ему на ошибку? - заинтересованно спросила я.
   - А зачем? Все равно все просто уладится, - дернула она плечиком. Нужно будет заставить этого несносного ребенка переодеться. Лохмотья, пусть и любимые, все равно остаются лохмотьями. Ветхими. Вон, тело уже просвечивает, а предложенные рубахи, как лежали, так и лежат.
   - Ужинать будешь? - спросила я, услышав дребезжание посуды в руках Смешка. - Твой дружок сейчас все подметет.
   - Скатерть снова можно расстелить, - залилась смехом девочка. - Я хочу послушать Одноглазого.
   - Он сегодня не придет. Вон видишь, уже спать устроился.
   - Как? - Веточка вперилась взглядом в навес и, обнаружив там лежащего волата, огорчилась. - Ну, вооот!
   - Иди поешь. И переоденься. Если продолжишь так ходить, то скоро лишишься своей одежды. Одного не понимаю, когда ты успеваешь ее стирать и сушить.
   Веточка подхватилась, показала мне язык, со смехом увернувшись от карающей руки, скрылась внутри. Только оттуда, как из безопасного убежища, она окликнула меня, но обратилась иначе.
   - Буря, а почему ты не заинтересовалась потомком божественного коня?
   И все же этот ребенок загонит меня в могилу. Что еще за потомок? И почему это я - Буря?
  
   - Доброе утро, Одноглазый, - разбудила я волата на рассвете.
   - Здравствуй, Власта, - прогудел он в ответ. - Теперь ты решила мной заняться.
   - Конечно, - я улеглась на влажную траву. - Меня отвлекли от твоих несчастий.
   - Да мне пока не к спеху было. Я сам лично готовился к встрече со своими. Пойдем, я тебе покажу.
   - Давай. Пойдем, побродим, посмотрим.
   Он привел меня к пролому, оставленному прошлой зимой южным ветром. Нужно бы тоже поправить. Обленилась совсем. Да ведь и леший просил не трогать. А все равно нужно будет. Или же расспросить его, зачем нужен ему такой пролом.
   - Смотри, вот тут баллиста. Она хорошо скрыта. А вот этот подвешенный ствол свалится на проходящего волата. Ступивший туда, провалится под собственным весом. Не бойся, среди твоего зверья нет таких тяжелых. То дерево вырвет ноги из-под тела...
   - Что-что сделает согнутое дерево?
   - Ай, его вершина прижата к земле, и наступивший освободит ее, а сам, зацепленный разлапистыми ветками, повиснет вверх ногами.
   - Одноглазый, все очень интересно и сделано хитро да остроумно. Вся беда в том, что ты не там соорудил свои ловушки.
   - Как не там? Мой замок находится там, - он махнул на юг.
   - Милый, очень жаль, но ты ошибся, - огорчилась я. - Твой замок на севере, за моей поляной. В противоположной стороне.
   - Нет, не может быть! Значит все зря? - он грохнулся на землю в полном огорчении.
   - Успокойся, - я обняла его за руку. - Я помогу тебе. Не отдам тебя на растерзание. Никто тебя не женит на... хм... очаровательной - хи-хи - Зубочке.
   Мои насмешки все же немного успокоили Одноглазого и он согласился перебраться на север и там выбрать место для встречи нежеланных родичей.
   Мы осматривали большое пространство перед трактом, когда я снова услышала перебор струн. Опять!
   - Одноглазый, ты слышишь?
   - Что? - огляделся волат, прислушался. - Тебе кажется. Здесь только лесные звуки, больше ничего.
   - Нет, Одноглазый, - я метнулась было в сторону, откуда звучала музыка, как он схватил меня за руку и рванул обратно. - Что ты себе позволяешь?
   - А вот теперь и я слышу. Там, - он указал на дорогу.
   Музыка же звучала из леса. Я прислушалась, стараясь не обращать внимания на музыканта. Одноглазый оказался прав. По дороге тяжело топало множество волатов. Гулкие голоса переносило эхо. Можно было даже разобрать некоторые слова. И мы до сих пор их не слышали? Быть такого не может. А ведь лес мне не сообщил, что под его сенями идут те, кому сломать все что угодно проще простого.
   Мне не нравилось происходящее, потому как все вызывало нехорошее подозрение, что лес начинает отвергать меня.
   - Власта, что делать будем? - панически прошептал Одноглазый. - Ты же говорила, что все в порядке, а мы не подготовлены. Они же скоро будут туточки!
   - Конечно будут, - усмехнулся я. - И мы тоже.
   Испуганный Одноглазый недоверчиво слушал мой бредовый по его мнению план, но ничего иного предложить не мог. Пришлось соглашаться.
   Глазам появившихся волатов предстали идиллическим картина. Знали бы они, чего мне стоило добиться такого эффекта! Их родственник, устрашающий Одноглазый, растянувшись на траве, нежно держал в руках крохотную человеческую уродку в оборванном наряде. Они застыли в изумлении. Прямо на их глазах Одноглазый стянул с моей головы платок и запустил лапы в гладко причесанные волосы. Как это я забыла, что его пальцы только в человеческие волосы запускать!
   - Осторожно, - сквозь зубы зашипела я, лучезарно улыбаясь. - Ты мне все волосы выдерешь.
   Со стороны это должно бы казаться ласковым воркованием. К сожалению, столбняк волатов продлился недолго. Низкий голос одного из них негодующе взревел, выкрикивая обвинения. Только тогда мы соизволили повернуться и "заметить" их. Затуманенным взором, копируя взгляд Завеи на Яромира, я смерила волатов. Возмущенно кричала одна из женщин-волатов. На фоне своих ужасающих спутников она выглядела даже хорошенькой. Но Одноглазый, тоже взглянув на нее, вздрогнул всем телом и попытался съежиться, спрятаться за моей спиной. Так она и есть претендентка на замужество? Та самая Зубочка? Ее крики поддержали и остальные.
   - Почему вы кричите? - тягучим медовым голосом спросила я. - Что-то случилось?
   - Да как ты смеешь! Это неестественно! Да еще путаешься со сговоренным мужчиной! Ты, ты, ты!..
   - Любимый, ты был с кем-то сговорен?
   Он быстро замотал головой, отрицая даже возможность чего-то подобного. Я незаметно толкнула его в бок, напоминая план.
   - Только если с тобой, моя драгоценная, - вспомнил он.
   На мой взгляд, это высказывание было недостоверным. Но волаты поверили. Возмущенный визг красотки заглушили ропот и протестующие вопли остальных. Лучше всего слышались выкрики о неестественном, о невозможности так любить человеческую женщину. Я чуточку переместилась, оперлась о вздрагивающую в испуге грудь побратима, готовясь к использованию своих способностей.
   - Вам всем что-то не нравится, - протянула я. - Но что?
   - Все! - закричала отвергнутая претендентка. - Твое присутствие особенно! Ты, человеческая тварь, пища, не имеешь права отнимать моего...
   Она осеклась и, вытянув руки в порыве уничтожить меня, бросилась к нам. Я чуть махнула рукой, и она пролетела мимо. Треск дерева, попавшего в ее объятия, послужил мне примером того, что могло случиться со мной. Я сморщилась от боли, пронзившей дерево, но пока не могла освободить его, тем более что превращаться в слизнеподобную калеку с полностью передавленными костями мне совсем не хотелось. Это, если выживу, что совсем не обязательно.
   Я начинала сердиться и собралась использовать свою злость, как оружие. Менее порывистые волаты пытались сообразить, что я такое. Это лишь обманутая "невеста", еще не ставшая оной для Одноглазого и, скорее всего, не имеющая даже шанса приблизиться к подобному званию, могла броситься в атаку очертя голову. Остальные предпочли сначала подумать. Но их собственная злость была слишком большой, затмевая разумные мысли. И, даже видя, что я слишком уверена в своих силах, они сомневались, тем более что мои действия, точнее их отсутствие, заставили их поверить, что я ничего не могу. И они бодро шагнули к нам, одновременно подзывая обратно околдованную соплеменницу.
   Одноглазый быстро вскочил, ухитрившись прямо в прыжке подхватить меня на лапы так, что я даже не сразу осознала происшедшее. Прижимая меня к груди, как нечто ценное, он зарычал в сторону родственников:
   - Только троньте ее! - угрожающе проревел он, и я в то же время хлестнула их резким порывом ветра. Не понимая, с чем столкнулись, наши противники вновь остановились. К сожалению, не все. Обезумевшая Зубочка вновь неслась на нас по чудной траектории, виляя из стороны в сторону. Ее отчаянный порыв поддержали еще двое волатов, более молодых, глупых и неосторожных.
   Л-ладно! Вокруг остановившихся уже вовсю бушевала вызванная мною стихия. Ветер, замкнувший их в кольцо, не выпускал новых дураков, но позволял наблюдать за происходящим. По моей воле тройка атакующих разом споткнулась и проехалась по траве, обнажая землю под выдранным дерном. Я поморщилась от новой боли. Двое парнишек так и остались лежать неподвижно, оглушенные ударом. А вот Зубочка, в которой не осталось даже видимости былой привлекательности, с необъяснимой ловкостью снова вскочила на ноги и уже была в паре шагов, когда кулак Одноглазого врезался ей в подбородок, отбивая всякое желание причинить мне вред. Уцепившись одной рукой за мощную шею побратима, я добавила врагине и от себя.
   Мы, невообразимо несовместимая парочка, одинаково вызывающими взглядами смерили остальных волатов через ветки новоявленного боярышника огромного размера.
   - Кто-нибудь еще хочет получить?
   - Вам мало?
   Мы спросили одновременно. Нестройные отрицания, слившиеся со стонами, стали ответом на наш вызов. Одна женщина-волат вежливо попросила отпустить и Зубочку.
   - Это моя мама, - сообщил Одноглазый. - Честно говоря, я думаю, что не стоит ей перечить. Уж слишком она любит действовать исподтишка. Я только из-за свадьбы решился.
   - Если она нас не тронет, я верну ей прежний облик, - сказала я.
   - Я прослежу, - надменно повернула уродливую голову мать Одноглазого. - Только сначала отпусти нас.
   Она еще и приказывает! Я оскалилась. Ну и пусть моя гримаса не идет ни в какие сравнения с их лицами, зато мне легче стало. Чуть измененный приказ ветру, и сплошной поток распался на мелкие струйки, охватил запястья волатов - лучше заранее предусмотреть защиту. Теперь, если они задумали напасть, им ничего не удастся - я быстро сумею их остановить.
   Но они ничего такого не задумали. Окружив куст боярышника, они ждали изменения. Да пожалуйста, разве мне жалко!
   Скорчившаяся и задыхающаяся Зубочка, освобожденная от деревянной неподвижности, свалилась на колени посреди кольца волатов. Кашляя, она продолжала кидать злобные взгляды в промежутки между телами своих товарищей. Если бы каждый из них нес смерть, то уже давно бы в муках умирали и я, и Одноглазый.
   Поняв, что дело клонится к концу, побратим аккуратно поставил меня на землю и усмехнулся. Я не ответила ему, сосредоточенно завязывая платок. Еще рано праздновать. Волаты вон пока не ушли. В надежде, что он не станет выражать свою радость при них, я положила свою руку на его лапищу, тяжело легшую на мое плечо. Но вот, подхватив свою чуток опомнившуюся Зубочку, лишние волаты с извинениями ретировались. Лишь мать Одноглазого ненадолго задержалась.
   - Не знаю, что ты нашел в такой противоестественной связи, сын, - сказала она, окинув меня брезгливым взглядом. - Не знаю, что она тебе дает, но знай - все едино она тебе быстро надоест, и ты возжелаешь супругу и детей, но ни одна из женщин теперь не захочет принять тебя. Ты окончательно опозорил себя. На тебе окончится род. Ты доволен?
   - Да, мама, доволен.
   Еще раз неодобрительно поглядев на меня и покачав головой, женщина-волат пошла за своими соплеменниками.
   Мы молча слушали, как топот множества тяжелых ног удалялся, пока не затих совсем. И только тогда я позволила себе расслабиться. Радостно завизжав, я повисла на шее у Одноглазого. Он, также радостно смеясь, отцепил меня и подбросил в воздух.
   - Мы победили, Власта, победили! - веселился он. - Ты видела, видела? Они свернули в другую сторону, не ко мне!
   - Я рада за тебя, - задыхаясь от смеха, ответила я. - Ты теперь свободен от них.
   Мы бы дурачились еще долго, но всему приходит конец. На дорогу вылетела вся моя свора, за которой кубарем выкатились что-то не поделившие детки. Смешок сдерживался, помня, что он старше, но Веточку ничто не могло удержать. Громкий ор и лай слились в невероятную какофонию, отрезвившую меня. Вспомнив о воздушных браслетах на руках волатов, я отозвала их, и уже употреблявшиеся чары оградили двух разъяренных детишек.
   Обвинения посыпались градом. Каждый утверждал, что виноват другой. Естественно, что виноваты оба, иначе такого не было бы. Вот только в чем? Ни один не назвал истинную причину ссоры. Встряхнув внезапно разболевшейся головой, я попросила Одноглазого отнести их к избушке, поскольку освобождать Смешка и Веточку, пока они не остынут, я не собиралась. Довольный завершением своего дела, волат сразу и попрощался со мной, собираясь после выполнения моей просьбы немедленно отправиться домой, подхватил оба свертка - я сделала воздушные пузыри более плотными на время переноски - и косолапо удалился в сторону поляны.
  
   Голова болела все сильнее. Казалось, кто-то надел обруч и сжимает с его помощью несчастный череп. Я прилегла на утоптанную волатами траву и стала массировать виски. Собаки, сгрудившись рядом со мной, сочувственно наблюдали за моими осторожными движениями. К счастью после исчезновения Веточки и Смешка они не подавали голосов.
   Я закрыла глаза, вслушиваясь в загомонивший лес. Птицы молчали, когда здесь были волаты, а сейчас заливались во все горлышки. Каждая поет по-своему. Треск кустов под чьими-то лапами. Коротко тявкнул лис, послышался осторожный писк мыши... Растворяясь в звуках леса, я чувствовала, как уходит в небытие боль. И, решив, что уже достаточно, раскрыла глаза.
   Слева от дороги ко мне донеслись несколько нот. Я медленно, будто нехотя повернула голову. И мое мирное настроение сразу сменила бурная ярость, что удивительно, не отразившаяся на погоде. Собаки молча смотрели туда, радостно виляя хвостами, будто не чужак там был, а кто-то хорошо и давно знакомый.
   Прислонившись к тополю, росшему у обочины, стоял мужчина. Гусли лежали у его ног, а руки вертели свирель. Как он похож на статуэтку, вытащенную Веточкой... Светло-каштановые волосы свободно падали на плечи. Взгляд серых глаз устремился в никуда. Видимо, и в самом деле слеп, но настолько красив, что захватывало дух. Теперь уже не от злости, она исчезла, сменившись безмерным удивлением. Я склонилась перед властью этого неземного, невообразимого, могучего существа. Бог, как утверждала Ветка. Равный, как и с тем, первым, говорили мне чувства. А он, будто не замечая меня, поднес свирель к губам и заиграл.
   Да, это он, тот самый музыкант, тревоживший меня уж столько времени. Музыка томила меня, пела душе, рассказывала, признавалась в чем-то.
   Надо мной было небо. Бездонная синь глядела на лежащую среди собак Бабу Ягу. Этот музыкант!.. Я села. Где он? Нет, ушел. А ведь с такой силой он спокойно может заполучить в свою власть кого угодно. И меня тоже - врать себе я не привыкла, а скрывать явную правду не научилась. И все это мне не нравилось!..
  
   Устроившись между воздушными коконами, в которых я заключила детишек, мрачно спросила:
   - Ну и чего же вы не поделили?
   Дети не менее счастливо смотрели на меня. Избушка в любопытстве подошла ближе, заинтересованная, что же происходит, а собаки ни разу не набросились на нее с лаем, решив, что прерывать общение хозяйки с детьми сегодня нельзя. Шарахнувшись от сдвинувшейся в ее сторону своры, изба начала угрожающе скрести лапами по траве.
   - Я жду ответа.
   Угрюмые, насупленные лица намекали, что пора взяться за пытки или хотя бы за хворостину. Просто так они отвечать не хотят. Явно что-то очень серьезное сотворили. И мне их ответы не понравятся.
   Тяжело вздохнув, я растянулась между коконами. Остались только они двое. Одноглазый уже ушел. Хорошо ему, избавился от всех напастей, докучливые родственники не полезут. Княжич Яромир тоже уже возвращался домой. И не один, с невестой. Зато осталась нынешняя головная боль. Поссорившиеся Смешок и Веточка.
   - Знаете, я долго могу вас так держать. И не думайте - это не угроза. Обычное обещание.
   О, поняли. Зашевелились, задумались. Скоро начнут или ругаться, или признаваться. Вот и хорошо, а пока стоит призвать к порядку других. Что-то уж слишком они расшалились, что собаки, что избушка. У границы ельника мне не нужна вытоптанная ими дорога. А то они совершенно серьезно занялись уничтожением травы по кругу. Да еще собаки и вопить начали во все голоса, позабыв недавнее решение вести себя тихо.
   - Так, зверье, хватит галдеть! - мой голос успокоил собак и даже ошеломил избушку. Следует запомнить, так легко ее остановить раньше не удавалось.
   Осторожно обойдя разъяренную меня, избушка вернулась на излюбленное место. Там, где когда-то я ее и поставила, когда перенесла с прежнего места. И стояла она, зарастая мхом, пока не явилась маленькая гадость и не прирастила ей куриные ноги.
   Собаки тоже присмирели, видя, что шутить я не настроена. Подобострастно виляя хвостами, они подползли на брюхах и заискивающе пытались заглянуть в глаза.
   - Это он во всем виноват!
   - Она это сотворила!
   Дети завопили хором. Все равно не понятно. Одно хорошо - они все-таки заговорили.
   - Подробнее и по одному, - остановила я их.
   - Он залез туда!
   - Она прирастила крылья!
   Решить, кто будет говорить первым, дети не могли. Снова закричали в один голос. И вину - пока что не понятно в чем - упорно сваливают друг на друга. Стоит выслушать обоих и составить общую картину, поскольку уже точно ясно - виноваты оба.
   - Так, начинай ты, Смешок. А ты, Веточка, не перебивай - ещё выскажешься.
   Я так и знала, что мне не понравятся их откровения.
  
   ...Все началось с того, что я ушла вместе с Одноглазым, оставив детей одних, без присмотра. И ведь скучно сидеть так просто. Все интересности попрятаны, сундуки теперь ох как нелегко открыть, даже книги, и те под запором. В лес не выбраться - по моему запрету ели не пускают, а как это обойти дети пока придумать не успели. И они решили всю избу обследовать, вдруг что интересное отыщется, пока еще мною не замеченное.
   Поскольку подпола больше не существовало, а комнату они облазили вдоль и поперек, оставались чердак и крыша. Как старший, Смешок сам залез наверх. Я не знаю, как им удалось вытащить ступу через узкий проход на крышу, явно не обошлось без странных всплесков знания Веточки, но они сумели. Почти как с Лесовичком. Еще один вопрос...
   Ладно, ступу они вытащили. Но не удержали. И тяжелая вещь рухнула вниз, напугав избу. Безмозглое сооружение шарахнулось, запрыгнуло на ступу и усугубило уже причиненный ущерб. Маленькая трещина стала просто огромной, свидетельствуя, что данной ступе больше уже не подняться в воздух.
   Спроси меня кто, так не пожалела бы. Летать я не люблю, и не слишком оно у меня получается. Проще по старинке, пешочком. Но разве меня кто спрашивал? Как, впрочем, и всегда.
   Решив, что меня все же лучше не злить, маленькие чудаки решили починить ее тем же ритуалом, что сработал с Завеей. И тут Веточка честно призналась, что плохо помнит обряд.
   - Подождите-ка, детишки... Веточка, ты же сама его проводила. Так как ты можешь говорить, что не запомнила? Ты же с первого раза повторяешь все, что делаю я!
   - Я не сама же его проводила. Я следила за тобой в будущем и прошлом, - растерянно сообщила девочка.
   - К-как? - поразилась я. Обряд, подобный возвращению тела кликуше, впервые был увиден мною именно тогда, когда его проводило сие удивительное дитя.
   - Так! - веско ответила юная пророчица. - Это твой обряд. И вообще, Судьба и не такое делает.
   Да... спрашивать ее себе дороже. Как выскажется, так и понимай. А все равно понять не сумеешь. Ох, как бы мне хотелось избавиться и от детишек.
   - Продолжайте рассказ.
   - Э... вот ступа и улетела, - завершил Смешок.
   - Так просто? Без помела, без седока и с треснувшим бортом? Не верю. Говорите уж, что пропустили.
   Оказалось, не просто. Поскольку за основу был взят обряд, понадобилась птица. Понадобилась, и мои чары не выдержали - барьера после поимки оной не осталось. Веточка нараспев произнесла заклинание, и... ничего не произошло. Разочарованно вздохнув, она снова его повторила, потом еще раз. Вот тогда-то у ступы начали проклевываться крылья.
   Дети сами не ожидали, что, обретая новые конечности, ступа решит сразу же их опробовать. Взмахнув ими, она взмыла в воздух и рванула наутек.
   Сами испугавшись содеянного, дети стали обвинять друг дружку. И слово за слово дело дошло до громкой и длительной драки, за которую обоим теперь было очень стыдно.
   Настороженно замолчав, детишки ожидали вердикта. Что с ними поделаешь... Уже ничего. Но забавно, теперь в моем лесу появилась новая птица. И так же мы ее назовем?
   - Какие крылья у нее?
   - Голубиные, - обреченным хором выдали шалуны.
   - Итак, у нас теперь появилась ступа-голубь, стуголь. Ладно. Свободны. Только больше не драться.
   Ох, и сильно же я сомневаюсь, что предупреждение сработает. Отпущенный воздух легкими порывами разлетелся по сторонам, коснулся елей, пошевелил ветки. Дети виновато развели руками и бочком поспешили от меня, старательно избегая друг дружку. Да ничего, это не надолго, скоро помирятся.
   Собаки, мирно лежавшие вокруг, бурно замахали хвостами, почувствовав, как улучшилось у меня настроение. Нет, только подумать! Вырастить у ступы крылья! Оно, конечно, забавно. Больше, чем избушкины лапы. Но будут и неприятности, если про "чудо-птицу" пойдут слухи. Что же, если появятся искатели приключений на свою голову, тогда и за их отпугивание возьмусь.
   Млеющие под моими руками собаки подставляли мохнатые животы. Да люблю я вас, очень люблю, бесценные мои. И вы правы. Даже больше всех остальных зверей. А сейчас... займемся баней. И я предвкушающее улыбнулась.
  
   Разморившиеся собаки залаяли, сообщая, что пришли очередные гости. Отставив ведро, я выбралась из баньки и озадачено уставилась на очередного гостя. Хотя чего удивляться-то? Муж Речки мужик умный, и вполне способен додуматься, куда рванет сбежавший сынишка. Так что он тут... Хотя, если честно, соображал он долго. Лучше бы он явился до превращения.
   - Здравствуй, сестра, - пробасил он, не зная, куда руки девать.
   Я бросила взгляд по сторонам, пытаясь понять, куда опять унесло неугомонных детей, особенно если вспомнить, что они в ссоре. Дело в том, что Смешка отдавать домой нельзя. А это означало, что придется врать. Но если в самый неподходящий момент он явится... мда...
   - И ты здравствуй, брат. Что привело тебя ко мне?
   - Кхм... у меня это... у нас... э... ммм... Речка...
   А я и забыла, что он после очередной ссоры с Речкой начинает говорить так, что удивляешься, как его еще понимать умудряются. Ну вот интересно, почему же на такого балагура, способного заболтать любого, иногда находит косноречие? Что это Речка с ним делает?
   - Речка в ярости, что Веселка замуж вышла?
   - Угу... И Смешок... он... ну... мды...
   Так, а этим он что хотел сказать?
   - И Смешок тоже сердит? Нет? Сбежал? Ты спрашиваешь, не у меня ли он?
   - Угу...
   - Нет его у меня, - нету, он в лесу бродит. Надеюсь, явится, когда ты уйдешь.
   Подобный разговор длился около получаса. Я уже замучилась в отрывочных мычаниях зятя угадывать смысл его высказываний, когда его косноязычие вдруг исчезло.
   - Ясно, сестра. Но странно, потому что по следам, он направился именно к тебе. Да, в лесу я потерял след, но все же... Прошу тебя, это твой лес... поищи его сама... и верни ребенка в род... Он мой единственный сын, твой племяш... А если он все же придет к тебе... не изменяй его, умоляю...
   - А если он изменится без моего участия? - осторожно поинтересовалась я, и тут же отшатнулась, пораженная болью, появившейся в глазах мужчины. Он развернулся и устало потопал обратно в ельник.
   Странно, никогда раньше этот крепкий мужик так себя не вел. Возможно... возможно он все же наткнулся на след, где Смешок изменялся...
   - Я его все равно буду любить и ждать, - донес ветерок мне тихие слова. - Не важно, кем он станет или уже стал... он мой сын... Но род...
   Ели сомкнули лапы за спиной мужика.
  
   Тогда мне показалось, что отца Смешка удалось убедить в его отсутствии. Хотя на самом деле он прекрасно понял, что мечта мальчишки исполнилась. И понял он это после моего последнего вопроса. А я... я, дура, так и не научилась разбираться в людях. Ведь он прямо мне сказал, что сын все равно останется ему сыном...
  

Часть 3

Куда спешим?!

   В день, когда явился посланник, дети уже успели помириться и совместно отправились в лес для сотворения какой шалости.
   Я осталась одна, раздумывая, куда их отправить. Дело серьезное, они так привязались друг к другу, что разлучать их было совестно даже мне. Ох, и насущный же вопрос, куда пристроить еще не до конца оформившегося оборотня-медведя и уже давно сложившуюся прорицательницу. Особенно, если учесть, что разрушением спокойствия, мира и доброго уклада детишки занимаются весьма успешно. И каверзы их всегда приносят новые неприятности. А решение трудное, ни в одном из родов не требовались ни оборотни, ни пророчицы. Вернуть племянника к сестрице все равно что убить его и подписать собственный приговор. Как же - уходил нормальный ребенок, а возвращается явный бер. Речка первая крик поднимет.
   К моим родителям нельзя тоже. За таких приемышей их самих из рода изгонят, и опять же убьют, пытаясь уберечься от несчастья. На холмы Смешка не примут, посвящены они богиням, а берам так же не нужен обычный человек по имени Веточка. Вот такие дела... Хоть обращайся к той барыне Дубице с боярином юным, чьего имени я так и не удосужилась узнать. А ведь это мысль!
   Собаки вяло гавкнули, намекая, что гости пришли незваные, безопасные. Вот только лес мне уже давно шепнул шорохом листьев, что ребятенок какой-то пробирается, да и шарахается от всякой тени.
   Вспугнутая им, со страшным шумом вылетела на поляну так и не виденная мною раньше чудо-птица стуголь. Хороша птичка получилась - огромный размах крыльев, которые вроде бы должны были ей мешать при полете среди деревьев, а не мешают, оперение покрывает ступообразное тело, вопль издается неизвестно чем, да и пропитание для нее какое требуется - никому на свете не известно. Что тут скажешь, и в самом деле чудо в перьях. А следом, всхлипывая от страха, вывалился и ребенок в чем-то форменном. Он огляделся по сторонам и уставился во все глаза на избушку, стоящую на курьих лапках. А на пороге сижу я, ничегонеделанием занимаюсь. Заколотило его по страшному от моего личика "прелестного", и застыл он на границе - позади ельник подпирает, бежать мешает, впереди поляна расстилается.
   И собаки, лениво возлежащие до того по местам, поднялись и пошли знакомиться с гостем и птицей-ступой. Если ступа оказалась не противницей знакомства, то дитя заревело в голос, ужаснув собак больше, чем само испугалось.
   Я тяжко вздохнула и свесила голову и руки с порога - даже теперь слазить мне было лень. Да и смысл какой, пообщаться и так можно.
   - Кто ты такой, добрый молодец, с чем пожаловал, дела пытаешь али от дела лытаешь? - вопросила я, уподобляясь самой себе, но только выдуманной.
   - М-меня именуют Незваном. Я д-дела пы-пытаю, - ответил тот, заикаясь, и всхлипнул. - М-мне б-бы Бабу Ягу увидеть.
   Хорошо имя, явно только что придумано. Не так его кличут. Что же, не первый он, да и не последний. Так и станем называть.
   - Я перед тобой. Что скажешь? Чего надобно-то?
   - Послание принес, - и мальчуган вытащил из сумки большой сверток.
   Хороший разговор на расстоянии. Ни я вставать с пола и выбираться из избушки не хочу, ни он подойти поближе. И что с того? Все равно же получу этот сверток.
   - Воин, принеси.
   Пальцы посланника тряслись так сильно, что собака некоторое время не могла взять сверток, постоянно ускользавший из пасти. Я даже думала, что придется все-таки вставать, но вот они оба исхитрились встретиться окончательно, после чего Воин со всех лап рванулся ко мне. Разворачивая пакет, я еще не знала, что все приведет к огромным неприятностям.
   Три свитка в чехлах, каждый подписан. Взяв предназначенный Власте, развернула.
   Длинное велеречивое послание можно было передать в нескольких словах: царь и царица приглашают на свадьбу дочери и витязя, которая намечается осенью на растущей луне сразу после праздника урожая. Было употреблено пришедшее откуда-то из других мест название времени - декада, но зачем за такими веяниями гоняться. Не всякий же поймет, что данное слово означает. Хотя я сама многие подцепленные словечки употребляю, не задумываясь об удобстве собеседников. А растянули приглашение на свиток длинной почти в мой рост, лишь двух голов не хватило - сама проверила - и обнаружила в конце маленькую приписку от Огния. Побратим просил два оставшихся адресатам направить.
   Одноглазому-то просто. Запрокинув голову к небу, я нашла маленькую точку в небе и крикнула, вгоняя в полное оцепенение посланника:
   - Эй, ворон, спустись сюда, дело есть!
   Недовольная птица, направляющаяся пролетом в неизвестном направлении, туда, где поесть найти что можно, например, на поле брани какое, или к телу мертвому, опустилась рядом. Да что ворону оставалось делать? Сам знал, куда совался. Конечно, я птиц стараюсь не тревожить, но дело нужное и срочное, а он просто первый под руку попался.
   Обеспамятевший мальчонка уже не понимал, что вокруг него счастливо сгрудились довольные собаки. Для него теперь много страшнее оказалась и без того ужасная Баба Яга, рядом с домом которой странные птицы живут (стуголь подразумевается), сам дом стоит на лапах, огромным птицам когда-то принадлежавшим, собак куча кругом, и не поймешь, точно ли собаки они или же люди заколдованные. Да еще обычные птицы с небес к ней на зов спускаются. Все эти мысли отражались на бесхитростном лице отрока, и я представляла, что он наболтает, когда домой вернется. Вот только почему-то в такой дальний путь отправили именно его.
   - Отнесешь это Одноглазому в замок, и если будет ответ, вернешься. И смотри мне, обмануть вздумаешь, узнаю, - не прекращая разглядывать ребенка, давала я наставления подневольной птице. Что я собиралась сделать, если он ослушается, сама не могла представить, но кто же признается - не я, это точно.
   Ворон послушно каркнул, уравновесил послание между лап, и взлетел.
  

***

   ...Остановиться бы мне на уже сделанном... Если бы Огний и в самом деле захотел отправить родственникам приглашение, у него быстрее вышло. Благо знал куда, как и зачем. Не поняла я, что приглашение Багре из Пылающих гор написано было на всякий случай - отправил, мол, но кто виноват, что оно слишком поздно дошло.
   Да пришла такая мысль до меня только в дороге, когда окончательно задумалась я, куда идти. И ясно стало, что не спросишь никого, потому как ищу я то, не знаю что, да еще и не знаю где. А точно знала, что ищу побратима своего, но вот где могло быть место его заключения, подсказать мне не сумела даже мелкая пророчица.
  
   Что-то воспоминания опять начали толпиться в голове, пытаясь проскочить раньше времени. Я сосредоточилась, упорядочивая их.
  

***

   Разбираться с отправлением второго свитка следовало только после ухода мальчика-посланца. Покормить его, расспросить, и с легким сердцем в обратную дорогу отправить. Да так мы быстро справимся.
   Я пригласила его пообедать со мной. Приглашение он принял с неохотой, только когда я начала настаивать. За еду он взялся лишь после того, как я клятвенно пообещала, что заколдовывать его не буду, пусть всего-навсего расскажет, как проходило сватовство Огния, как сей витязь ныне поживает, да еще почему такого малыша, не в оскорбление ему сказано, в дальний путь отправили.
  
   ...Не радостно встретил царь блудную дочь, да еще не одну явившуюся, с самовыбраным женихом. То, что он ее обручил с княжичем соседнего государства, дочь не волновало, так же как и возможная война из-за разрыва помолвки. Он не знал, что и упомянутый Яромир не рвался ей в женихи.
   Дочь упрямо твердила, что ей люб только один человек (который вообще-то человеком не являлся), и на государственные интересы ей наплевать, а Огния своего она не бросит. Вскоре царю стало страшно. Ему сообщили, что Любонрава привела сильно могучего витязя, вроде бы даже более известного, чем те, о коих кощуны рассказывают. Да и побратимы у него тоже не самые простые существа. А тут и письмо пришло от предыдущего жениха - он соглашался на разрыв помолвки и даже совсем не обиделся. Да только теперь сам царь чуть обиду не почувствовал - вместе с письмом приглашение на свадьбу Яромира прислали. И как тут не обидишься - его единственную дочь, красавицу, воительницу, предпочли какой-то лесной замухрышке? Непорядок какой!
   С трудом сыновья и единственная, как это ни странно для людей такого положения, супруга успокоили его. А потом начали напирать на него, что стоит пойти дочери навстречу. Выбрала она очень хорошо, сама влюблена, что еще лучше, да и в пути с ним неизвестно сколько времени пробыла. Кому теперь захочется через нее с их царством родниться. В конце-концов царю пришлось согласиться.
   Ныне Огний счастлив невообразимо, и не так, что глаз от суженой оторвать не может и все только хорошее видит. Нет, он прекрасно знает, все ее достоинства и недостатки, как и она его, но это не мешало обоим быть очарованными друг другом.
   Я только успела задуматься, как же этот Незван все знать о них ухитряется, а он уж тем временем рассказал, что состоит при дворе, любимец царя, его не очень-то прогоняют во время всяких бесед, да еще и откровенничают сверх всякой меры. Вот и Огний перед его отправлением поговорил хорошенько, велел меня не бояться.
   А отправил ребенка его старший брат, настоящий посланец, выбранный царем. Очень уж ему не хотелось ехать к Бабе Яге, о которой ходят всякие нежелательные слухи и ужасные сказания. А отрок боится - так что с того? Он же выбился в любимчики царя, ему полезно опыта набираться. Вон ведь старший из четверки любимцев по всяким тайным делам ездит. Из последней поездки так вообще притащил откуда-то женщину средних лет, выгнал назначенного покойными родителями опекуна, чуть в темницу того не упек, и живет себе, радуется жизни. И царь не против такого разврата, - пересказал ребятенок мне слова брата.
   - Что ты говоришь! - восхитилась я, почему-то решив по такому красочному описанию старшего царского любимца и его новой пассии, что речь идет о юном боярине и госпоже Дубице. - И что, у них и в самом деле эдакий разврат?
   - Нету там ничего подобного, это мой брат так заявил. Злат и госпожа Дубица как сын и мать друг с другом обращаются.
   Златом боярина, значит, зовут, и живет он в Переставе, столице государства Любонравы. Превосходно.
   За разговором время незаметно пролетело, вот уже и ворон вернулся с категорическим отказом Одноглазого. Нечего, мол, ему людей пугать, тем более в столице какой-то. А я могу отправиться, мне, мол, полезно.
   Мальчик, так и не соизволивший представиться по-настоящему, сразу же начал собираться в обратную дорогу, а я ему строго наказала:
   - Ответ отдашь прямо в руки Огнию, брату же своему скажешь, что любой другой кроме тебя и Огния, коснувшись этой вещи, деревом обернется, - сама сую ему запечатанную суму, куда письмо положила.- И скажи мне напоследок, почему твой царь мальчиков к себе приближает?
   - Вместо сыновей. Если их нет, то вокруг него нас всегда четверо.
   - Неужели царевичи такие юные? - удивилась я, не поверив. Вроде бы мне казалось, что они вполне взрослые.
   - Они уже старые, даже старше царевны, - оценил Незван их возраст, а сам-то сам едва десять зим видывал.
   Прозвище, используемое для общения с иными людьми, он мне даже на прощание не сказал. Я смотрела на ельник и улыбалась. И ведь так успешно разошлось поразительно глупое поверье, что колдун или ведьма, не зная имени жертвы, повлиять на нее не сумеют. Глупость... столько других способов...
  
   Темнело. Весело вывалились на поляну Веточка и медведь Смешок в сопровождении Мрака. С трудом угомонившись, они устроились в избушке и некоторое время спустя задремали. Я же уселась на землю, заглядывая в зеркало прошлого.
   Вечерняя роса тяжело опустилась на землю, намочила заодно и меня. Зеркало таинственно мерцало темным стеклом в свете полной луны, ждало моего веления.
   - Пылающие горы покажи-ка.
   В стекле отразился огромный проем в скале, перед которым находились трое караульщиков - огненный столб, вооруженный мужчина, и трехглавый змей. И в каждом чувствовались два других обличия, как и в Огнии. Сам проем закрывали огромные ворота, рассмотреть которые не представлялось возможным - на них когда-то наложили чары, препятствующие волшебным взглядам.
   Но мне не нужны ворота, ни внутренние, ни наружные. Я просто хотела знать, где они находятся. Ведь нужно отправить послание.
   - Как туда попасть?
   Зеркало мигнуло, и изображение сменилось черным стеклом. Решительно отказывается отвечать. Иначе пробовать нужно.
   - Покажи карту прилегающих государств. Не забудь и это княжество, даже если оно очень далеко находится.
   Это повеление исполнилось в точности. Огромная территория, множество держав, маленьких и более крупных. Большинство мне были известны. Пока баба Лея жива была, она часто меня возила по своим друзьям, живущих там, знакомила с ними. Хотя чаще всего мы останавливались в лесах. Одно хорошо, теперь они меня помнили.
   - И какое место здесь занимают разыскиваемые горы?
   Карта мигнула, и осталась прежней, не отметив гор. А попробуй обойди всю эту местность. Жизни человеческой не хватит. А если решишься попробовать, то ведь не плотной цепью будешь осматривать, куда-то заглянуть не удастся, а вдруг там-то они и скрываются за завесой отталкивания. Видимо, на зеркало запрет наложен, такой же, как при поисках входов в Ирий. Как тут ни бейся, ничего точнее зеркало не укажет. Искать нужно как-то иначе.
   Дождавшись, пока луна не окажется в зените, я приготовилась читать заговор. Тихо звякнули струны, привлекая мое внимание. Знакомый музыкант стоял на границе поляны, прислонившись к ели. Мне бы так не удалось: он не к стволу прислонился - ветви сами его поддерживали. И о чем же он сейчас предупреждает? Новые неприятности впереди? Так они никогда не отступают. Нет бы сказать прямо, чего делать не следует...
   Нежная улыбка появилась на его лице, ель мягко колыхнулась, и его не стало. Он исчез, просто растворился в воздухе, оставив отзвук мелодии и горку сочных яблок. Видимо, я смирилась с его присутствием, ибо преследовать его больше не собиралась. На фрукты просто покосилась, но приближаться к ним не стала. Вместо этого начала малый заговор призыва, считая, что зверей, птиц и гадов моего леса будет вполне достаточно. Но, если понадобится, могла созвать и гораздо больше.
   - Все ли собрались? - спросила я, когда на поляне не продохнуть стало от живности, и еще в ельнике они толпились, я уже не видела, приходит ли еще кто. Вокруг яблок они и вовсе сгрудились, только что не подрались, а потом отхлынули назад, так и оставив горку нетронутой.
   - Все, - тихим хором ответили все, отделенные от меня строем собак.
   - С вопросом я к вам, друзья мои верные. Знает ли кто из вас, где искать Пылающие горы, как туда пройти?
   Молчат они. Сказать нечего, а признаваться в незнании не хочется. Подождала я немного и разрешила всем расходиться по домам. Много большую территорию охватить надобно, вдруг кто там слышал-знает. Не к насекомым же обращаться, они все равно быстро виденное и услышанное забывают. Но ведь и среди них исключения попадаются.
   Разошлись призванные, да не все. Трое остались - старый барсук, гадюка и сокол. Сидят себе спокойно и ждут, пока я на них внимание обращу.
   - Что скажете?
   - Мы рядом друг от друга живем, - заклекотал за всех сокол. - Не слишком, конечно, сердечно друг к другу относимся, но знаем всегда про одно и то же. Впервые мирно пообщались именно здесь, у тебя. Мы слышали от одной знакомой пичуги, которой известен волк, что общался с некой лисой, каковая в свою очередь прознала об одной змее, утверждавшей, что она знает жабу, дружащую с зайцем, болтавшим с оленем, сообщившим про крысу, что хвасталась знакомством с кротом, живущим у тех гор.
   Я помотала головой, приводя свернувшиеся в клубок мысли в относительный порядок.
   - Ты хочешь сказать, что кто-то из знакомых ваших знакомых знает, где эти горы. Прекрасно. Передайте, пожалуйста, по перечисленной линии слухов этот свиток Багре, живущей в Пылающих горах.
   И я вручила им приглашение. Где был мой ум!
  
   Дело близилось к свадьбе. Я довольная, как собаки мои, ухитрившиеся стащить у меня что-то вкусненькое, поглядывала на Веточку и Смешка, прикидывая, что близится время моего избавления от них. Дубица, с которой я успела все обсудить в письмах, согласна была принять их обоих, даже понимая, что от них будет только головная боль, и немаленькая, кстати говоря.
   Веточка подозрительно косилась на меня, но новых предсказаний не выдавала. И погода ровная стояла. Пора уж в путь собираться, если я не хотела пропустить бракосочетания. За порядком в лесу и поведением лесных жителей пока вместо меня присмотрит леший, хозяин. Неприятностей быть не должно - вернусь я достаточно быстро.
   Мне собираться не долго - засунула в сумку скатерть-самобранку, всыпала краски из корзинки, обереги и амулеты снова гроздью на шее развесила, добавив еще и ожерелье из пяти ниток перьев, когтей, клыков и просто зубов - дар от благодарных зверей и птиц. Надела на палец кольцо, доставшееся от Веи, на чьей свадьбе я так и не побывала. Все, готова я.
   Лесовичок уж давно оседлан, копытом землю гребет, на собак нервно косится, а те смирненько сидят, в центре тринадцатая - лисица. Тоже собрались в дорогу. Дети уже обряжены. Подсадила я их в седло. Все, можно идти.
   Тоскливо закурлыкала дурная птица стуголь с новообжитой крыши, мрачно поникла покидаемая избушка. Из веток ели грустно глядел леший, не хотевший, чтобы я уходила, но уже смирившийся. Но я решения не меняла. А уж эту свадьбу я не пропущу ни за что, как и свадьбу Одноглазого, ежели и он найдет себе супругу по сердцу.
  
   В лесу мне всегда лучше, чем просто на дороге. Дети молчали, не стремясь обратить на себя нежеланное внимание. Боялись, что я уйду без них. Я все равно помню о вас, детишки. Только пока не сообщила, что и вправду вас оставлю. Да и где вы расти будете для вас пока секрет.
   Я шла пешком, ведя под узды Лесовичка, чью спину оседлали дети. При необходимости лесной конь мог снести всех троих. Но зачем подрывать его силу и выносливость? Кроме того, я шла в естественном облике - простую девицу скорее пропустят или ответят на вопрос.
   Вечерами дети веселились, играли, бегали, выплёскивая накопившуюся за целый день энергию, как обычно. Я же в это время чувствовала себя ужасно вымотанной. Ни за что бы не поверила, что так тяжело мне дастся эта дорога. Особенно если учесть, как я ходила в обычное время по лесу и окрестностям. В походе с Яромиром тоже легче было. Что-то мне мешало, но найти помеху я не могла.
   Веточка временами внимательно рассматривала меня, но ни разу не разразилась ни одним из своих пророчеств. Жаль, может быть, хоть они что-нибудь прояснили бы.
   И сны мне снились. В последнее время о родителях.
  
   ...Погожим летним утром сородичи выбрались в лес. Женщины и дети взялись за сбор ягод. Мужчины направились проверять силки. Конечно, это только предполагалось. На самом деле все было не совсем так. Влюбленные парочки как бы случайно встречались на ягодных полянках, залитых светом, многие удалялись в неизвестном, а может быть и очень даже известном направлении. Уже потом друзья помогут девушкам наполнить лукошки ягодами.
   Но не только одна молодежь отправилась в леса. Соблазненные ароматными ягодами и погожим деньком вышли и многие старшие. Семейные пары, уже вырастившие детей, тайно обменивались улыбками и поцелуями.
   Вот и Святогор с Ясуней, по-прежнему обожавшие друг друга, не отставали от молодых. Им невмоготу оказалось расстаться, даже несмотря на трех дочерей, достигших брачной поры. К девочкам уже сватались, а их родители оставались неразлучными, как и в прежние годы.
   Наконец Ясуня вспомнила, зачем они выбралась.
   - Извини, милый мой. Давай наберем ягод, а потом продолжим с того места, на котором остановились, - проворковала она, одарив мужа пламенным взглядом. - Или ты возражаешь?
   - Возражаю, - мужчина попытался поймать уклоняющуюся супругу. - Вернись ко мне, милейшая Ясуня!
   - Нет, сначала ягоды, - Ясуня успешно избегала захвата, видимо уже не в первый раз случалось подобное.
   - Хорошо, - смирился Святогор. Женщина подскочила к нему, запечатлела на шее пылкий поцелуй и вручила корзинку.
   - Я туда, - махнула она рукой в сторону. - А вот ты... и не думай даже меня преследовать, - улыбнувшись, раскрыла его коварный план женщина.
   Охотничий огонек в глазах немного поугас.
   - Да, я знаю, вначале ягоды. Если ты так действительно хочешь и решительно настроена...
   Продолжая посмеиваться над огорченным мужем, Ясуня скрылась за деревьями.
   Ягодник почти ложился под тяжестью сочной земляники. Бери, сколько хочешь, только не зевай. Споро собирая ароматные ягоды, Ясуня уже наполнила свою корзину наполовину.
   Вот старый дуб появился, окруженный молодой порослью, старейшее дерево рощи. Святогор остановился и посмотрел по сторонам. Вдали перекликались молодые голоса, аукались, смеялись. Святогор и хотел бы окликнуть супругу, да только знал, что его женщина, посватанная из дальнего рода, любой из лесов считает своим домом.
   Ясуне послышалось какой-то писк, похожий на хныканье. Ясуня осмотрелась, но не заметила ничего подозрительного. Только она вновь наклонилась к ягоднику, как хныканье перешло в настоящий захлебывающийся плач.
   - Святогор! - разнесся отчаянный крик по лесу.
   Не только Святогор бросился на помощь. Весь род, как один человек, спешил на подмогу одной из них, но Святогор, гонимый тревогой за супругу, оказался рядом с ней раньше остальных. Но он не ожидал найти ее коленопреклоненной и укачивающей хнычущий сверток.
   - Святогор, - подняла она лучезарные глаза, - я нашла ребенка.
   Заметно. Присев рядом, он приобнял ее за плечи и потянулся к сморщенному детскому личику.
   - Ты только посмотри, какая красавица, - проворковала женщина. - И кто только пошел против естества, оставив на погибель ребенка?
   - Может быть, здесь поблизости ее мать?
   Услышав этот вопрос, уже собравшиеся родичи рассыпались вокруг, стараясь разыскать женщину, что покинула дитя. Поиски не увенчались успехом - в окрестностях не нашлось ни живых, ни мертвых родильниц. И ни одна из девиц или молодиц не была в тягости.
   Пока длились поиски, малышку оставили в семье Святогора. На третий день розыск матери-кукушки еще продолжался, а займище посетила старая Льющая. По всему поселению пронеслась весть, что она, старая Лейка, уже здесь. Детей и юных девушек мгновенно загнали в избы, пряча от дурного глаза Бабы Яги.
   Льющую не интересовала суета, вызванная ее появлением. Она целеустремленно миновала другие дома, остановившись только перед домом Святогора. Предупреждающе скрипнула калитка, когда Льющая решила, что ей уже можно войти. Не постучавшись, она открыла и дверь в дом.
   - Здоровья в твой дом, хозяюшка, - пожелала она от порога.
   Две дочери Ясуни, бывшие в доме, развернулись и скрылись на печи, под защитой чуров. Ясуня, укачивая рыдающего младенца, просто кивнула в ответ.
   - Где хозяин?
   - Здесь я, - ответил Святогор, заходя следом. - Мы слушаем тебя, Льющая.
   - Льющая? - усмехнулась она. - А почему не Лейка, как все вы называете меня? Что же приумолкли? Я не в обиде. Да и как можно обижаться на прозвище? Но пока я решила, что меня пора называть по-другому. Будете именовать меня Лея.
   - Да, конечно, - за супругу и дочерей ответил Святогор. - Скажи нам, баба Лея, что привело тебя сюда?
   - Знание, - мрачно ответила Баба Яга, прислонившись к стенке. - Не стоит больше искать мать этого ребенка. Все равно вам не удастся найти ее. Лучше подарите ей любовь и ласку. Они малышке как никогда необходимы, пока она не осознала, кем была, кто есть, кем станет. Ох, лучше бы ей не делать того, что сотворила...
   - Ты хочешь сказать, что мы можем оставить малышку себе? - встрепенулась Ясуня.
   - Я так и говорю, Ясная. Можете ей дать любое имя, оно ведь все равно никакой власти над ней не возымеет. Ведь никому ее Истинное Имя пользу против нее не принесет, даже когда она сама его вспомнит. Хотя о явлении её рано или поздно узнают. Лучше поздно, чем рано, - Яга говорила как бы сама себе, не обращая внимания на притихшую пару, а потом как бы вспомнив о них, заявила: - и не стоит ей запрещать то, к чему ее потянет...
   Старуха развернулась и вышла из дома. Вновь скрипнула калитка, закрываясь за ней. Баба Яга возвращалась в свои лесные владения.
   Ясуня прижала девочку к себе.
   - Не возымеет власти, - повторила она слова бабы Леи. - Власть... Власта! Мы назовем тебя Власта!
  
   Они мне говорили, что я приемная, вот только не рассказывали, как попала к ним. Может быть, они напоминают о себе?
   - Пусть ваш путь будет добрым, - за спиной раздался незнакомый бархатный голос. Я выронила трутницу и обернулась, готовая к защите. Человек подобрался незаметно, не потревожив моих собак и глубинного чувства, следящего за окружающим миром. Да и лес снова промолчал. - Я не хотел напугать!
   Наверное, что-то во мне испугало его. Он отступил на несколько шагов и умиротворяющее улыбнулся.
   Это он, тот самый слепой гусляр, музыкант, бог, в конце-то концов!
   - Чего надобно? - неласково спросила я, уже понимая, что не избавлюсь от него.
   Знакомая улыбка озарила лицо.
   - Разрешите, люди добрые, с вами вместе следовать.
   Дети, не дожидаясь моего решения, хором согласились, а потом умоляюще уставились на меня. Я не сумела отказать им, прекрасно понимая, что они про него помнят только хорошее. Смешка он ко мне направил, подсказал парочке, как с перчатками Бестии обращаться. Да, им он нравился, и даже слишком сильно. А у меня вызывал только чувство опасности. Слишком он долго рядом играл, предвещая сякие неприятности и беды.
  
   Дубица и юный боярин Злат встретили нас радостно. Они готовы были сделать все, что угодно, считая, что принять двух детей, пусть и особо одаренных, малая плата за спасенную жизнь. Я разубеждать их не собиралась, под шумок уговорив на время свадьбы присмотреть и за собаками. Дворня большая, как-нибудь справятся. Лишь двое более-менее заинтересованных лиц не согласился с моим решением - Тишь и лиса. Ни та, ни другая не собирались оставлять меня без охраны, о чем недвусмысленно и заявили, не отступая от меня ни на шаг.
   Огний тоже за три дня, проведенные в гостях, заскочил раз десять, весь светясь от счастья. Любонраву с собой прихватывать не забывал, познакомил, а все для того, чтобы та не ревновала, и предположения не строила, куда ненаглядный так часто ходит. Вот только бесстрашная царевна сильно волновалась в моем присутствии, и уже на третий раз начала отказываться от посещений меня под всякими благовидными предлогами.
   Счастье оказалось побратиму к лицу. Приворот не просто действенным оказался, а со временем даже перешел в настоящую любовь, из тех, что открывают все достоинства и недостатки. И любят друг друга они даже зная, каков возлюбленный на самом деле. Глядя на Огния, страшно было даже представить тот час, когда за царевной Белая Дева придет. Сам ли он вместе с ней умрет, или останется жить, тоскуя по ушедшей возлюбленной...
   А в городе вовсю играл праздник урожая. На улицу не выйдешь, сразу наткнешься на развеселую толпу, готовую затянуть в радостный водоворот любого неосторожного путника. Вокруг славили щедрых Тетю, Житня, Толоку и других богов, помогавших созревать урожаю. Песни голосили с утра и до вечера, только в одном окне смолкнет голос сорванный, в другом подхватывают целых трое. Я даже завесу беззвучия навесила, хоть и трудновато, без хорошего лесочка-то поблизости. Так мелкие пакости, сговорясь со Златом, сами их горланить начали в качестве мести, что я избавиться от них готова. Так ведь не просто готова, дети, уже избавилась.
   Бродя по улицам, я узнала много интересного. Что царь дочь единственную выдавал, и так я ведала, да и вообще детей у него маловато для высокородного человека. Наложниц не брал, женщин, кроме супруги законной к себе не приближал, горожане даже делились своим удивлением, верно, чреслами слаб. Слаб не слаб, а пятерых зачать все-таки умудрился, да еще каких - сыновья богатыри, да дочь поляница. А зять подобрался под стать детям - могучий воин, чародей сил многих. Права дочь отказалась, противясь браку сговоренному.
   Уличные россказни напомнили мне былые вопросы. Когда я с Яромиром за царевной отправилась, сама себя спрашивала, кто ей сообщил, что не Яромир супругом ей будет, у кого она такой приворот удачный получила, кто такие пакостные препятствия на пути преследователей устраивал...
   Куда и кто боярина Злата отправил, выяснилось очень быстро. Не тайным поручение было - срочным лишь очень. Следовало найти скрывшегося чародея-советника, который подсказал государю способ вернуть беглянку с помощью Верлиоки. Волат, снаряженный им, рвался вперед с таким странным рвением, что царь испугался за жизнь дитяти своей бесценной, а тут еще и царевичи-сыновья, прознавшие о приказе, почти бунтовать начали, требуя прекратить опасное преследование сестры.
   По слухам чудотворец направился в Медведов. Следуя за смутными и часто неверными указаниями, очутился Злат у Дубицы, где его настиг самозваный волхв, подосланый опекуном. Злодею велено было уничтожить любимчика царя, да так, чтобы виноватого никто не обнаружил. А что может быть проще - боги потребовали, вот им и отдали человека. Брату матери глаза застили богатство и удачливость племянника. Не понимал завистник, что боги хоть и требовательны избыточно, да справедливы. Убил бы он мальчика, так некоторое время спустя что-либо произошло бы, попомнили бы ему высшие силы минувшие дела.
   Нежданное появление княжича и Бабы Яги в сопровождении кучи собак успешно испортило так хорошо выверенный план, но мальчика все-таки задержали. В Медведове чародея уже давно не было, он дальше отправился, в Столбы, оттуда в Боривое затерялся, потом в Осовке. А там уже и поиски ненужными оказались - Яромир убил Верлиоку.
   По возвращении боярина судили опекуна, на его место царь поставил Дубицу, удовлетворяя просьбу любимца.
   С трудом удалось выловить Любонраву. Она ведь так старательно избегала меня. С ее подачи в царский терем подозрительную личность с собакой и лисой пускали только после сурового разговора с применением чародейства. Да и то потом Огнию пришлось успокаивать стражу, не позволяя ей мне мстить.
   В общем, выцарапала я ее из схронки-убежища, увела от голосивших траурно мамок-нянек, которыми она отгородилась. И ведь прекрасно понимала девица, что известны мне ее пристрастия, наверняка выпестованные старшими братьями - ближе к сердцу ратное поле, доспех, меч, копье, и что там еще, совсем не разбираюсь я в оружии. Никоим образом не терем с его сладостями, шитьем, сплетнями, гаданьями. Вот она и подумала - спрячется там, авось, не додумается настырная Баба Яга несерьезного возраста, где искать надобно.
   Тот самый чародей и здесь постарался. Утром, до того, как батюшка объявил о сговоре, заявился он к ней в светлицу и сообщил, что судьба предначертала девушке воина и чародея, летающего по небу как звезда могучая, от чьего взгляда противник содрогается. И пламя ему во всем подвластно. И так далее. Описание не слишком подходило к Огнию, точнее, совсем не подходило. В конце разговора чародей-добряк вручил заслушавшейся и размечтавшейся девице амулет, призванный указать будущего супруга.
   Услышав от отца о предстоящем бракосочетании, Любонрава только и спросила, кто такой, а уж о Сизом Потоке она знала больше папочки. В том числе и кто он таков на самом деле. И под описание он не подходил. Вот она и восстала против отца.
   Долго она с ним спорила, трижды ее запирали, пытаясь сломить сопротивление, старших братьев на дальние границы отослали, только бы они ее не поддерживали. Но ускользнула Любонрава из-под строгого надзора, бросилась к своему пророку признанному. А тот ей и вручил рябиновую палочку, содержащую приворот, повелев прикоснуться к тому, на кого амулет укажет. Мол, тут же суженый ее и вспомнит, и полюбит снова, если что не так будет.
   - Где он живет, чародей твой? - только и спросила я, переваривая рассказанное.
   Далековато оказалось. Понравился ему терем на северо-западной границе, выстроенный когда-то в Малой чаще. Место не людное, особенно после того, как за один год лихорадки извели всю большую семью владельцев. От чащи там одно название - пустошь заросшая, и терем на маленьком холмике высился.
   Позже посещу добрячка, решила я. Сейчас времени не хватит добраться туда, и успеть обратно до свадьбы вернуться.
   - А от меня чего пряталась-то?
   - Пряталась... - Любонрава резко вскинула голову, глаза яростно засверкали. - Говорили же мне, что рядом с Огнием моим есть та, что в силах счастье мое разрушить, но для этого ей надо со мной рядом быть. Ты сестра ему названая, чародейка лесная, темная. Что в голову твою придет - не ведомо никому, а мне так особенно. А если ты решишь чары развеять, любого моего отнять?! Не дам! Убить тебя я не могла - это же все равно, что самой уничтожить все, что мне надобно! Так что же мне оставалось?! А ты все равно меня нашла...
   Кхм... Как будто бы я стала вас трогать... А приворот рушить надо не на том, кто наложил его, а на попавшем под чары. Зачем ты мне, когда Огний ежедневно ко мне приходит? Эх и странная же ты, царевна.
  
   Свадьба в любом роду всегда праздник, кто бы ни женился. И обряды всегда соблюдаются, чтобы никто вреда жениху или невесте не причинил. Ведь в эти дни они много ближе к Надвечному Миру, их ясно видят злые и добрые глаза. Невеста умирает для своего рода, переходя в чужой. Жених приводит в свой род чужака, должного стать ему ближе близкого. Потому-то и оберегов вокруг полнехонько, заговоры терема оплетают плотно, препятствуя дурным помыслам и деяниям. Ведь не кто-то малый, сам царь выдает, и не замарашку кухонную, мало кому нужную, дочь свою единственную, любимую, да за витязя могучего.
   Любонрава третий день за стенами сидела, оберегаемая от чужаков, спрятанная. Ей, как мертвой, лицо скрыли вышитой пеленой, чтобы только боги не увидели ее среди живых, не разгневались. Вся семья рыдала, оплакивая безвременно покинувшую их дочь, да и сама невеста плакала навзрыд, чтобы не обиделись чуры - не сама же в чужой род идет, силой отдают.
   Хотя защитники рода сами прекрасно понимают, что не вечно же дочери рода в девках быть, рано или поздно приходит час, и уходит она из дома. Но ведь им все равно приятно, что соблюдает девица обычай, не хочет идти в род чужой, где, возможно, не так холить и лелеять ее будут, где доля ее ждет уже не девичья - женская.
   Только в ночь перед свадьбой велись тайные гадания на будущую семейную жизнь. И их не сравнить с зимними праздниками, когда все девушки вместе на суженого гадали. Более темные вещи творились, опасные даже. Сама земля ответить должна была на вопросы, вода благословить переход.
   По просьбе Огния я зачаровала от злых духов озеро, в котором невесте следовало искупаться обнаженной, попросила водяного не трогать девушек и защитить при необходимости. Весь путь от терема к озеру, от озера к роднику оберегами выложила-разрисовала, зверей просила приглядывать. Устала сильно, но не успокоилась, подстегнутая его тревогой, еще и собакам приказала проследить и защитить при необходимости.
   Не зря побратим так беспокоился. Во время ночного обряда лишь сама невеста и три ее подружки-сродственницы имеют право у священной воды быть. Лишь так невеста услышит благословение земли, лишь так вода согласится соединить две кровиночки в одном роду.
   Никто не препятствовал проведению обряда, да и не мог - мои чары, да еще и среди деревьев только лесовик преодолеть мог, но только не разрушить. А вот вокруг терема разрешения на рисование заговоров мне не дали. Там-то злодей и притаился.
   Я проснулась от резкой боли в сердце. Случилось что-то плохое. Устремившись сознанием к собакам, я наткнулась на взбудораженного Волка, с остервенением рвавшего какое-то уже мертвое тело. Овладев умом собаки, я попросила выплюнуть кровавые куски изо рта и оглядеться по сторонам.
   Потрясение чуть не выкинуло меня обратно. Перед дверью терема лежала Тишь, чуть ближе к мертвецу - Вихрь, и обоих сразили стрелы. Лук обнаружился рядом с Волком. А со всех сторон уже сбегалась стража, отправленная от терема на время обряда на другие, отдаленные посты.
   Мужчины уже готовы были начать рубить моих собак, когда из терема, осмелев от их присутствия, выскочила одна из девушек. Она, всхлипывая, остановила намечающуюся расправу.
   Выяснилось, что Любонрава с сопровождающими, закутанные так, что еле видели дорогу перед собой, уже подходили к терему, когда позади них взвилась в прыжке неизвестно откуда взявшаяся псица и рухнула со сдавленным визгом, показав расцветший стрелой бок. Остальные собаки так же появились из темноты и с лаем бросились к домам. Рухнула еще одна, а остальные вытащили виновного на площадь и растерзали.
   "Он был один?" - спросила я у Волка, глубоко пряча свою боль. Получив ясное подтверждение, я приказала всем возвращаться.
   Тихий отчетливый стон, завершившийся коротким воем, разбудил весь терем. Дворня и хозяева, знающие, что в тереме не осталось ни одной собаки, бросились искать неведомо как попавшего внутрь волка.
   Веточка и Смешок же вместо того, чтобы присоединиться к бесплодным поискам, бросились ко мне. Они сразу поняли, что, по моему мнению, случилось что-то страшное.
   Я рыдала взахлеб, пытаясь сдержать крик, но он все равно прорывался, превращаясь в волчью жалобу на несправедливость жизни. Мои собаки, часть души, двоих из них не стало! Почувствовав присутствие детей, я подняла от подушки залитое слезами лицо и набросилась на Веточку.
   - Почему ты меня не предупредила?
   - О чем? - озадачилась девочка, садясь рядом.
   - Что они погибнут! - слезы хлынули с новой силой.
   - А что от этого бы изменилось? - она печально сморщилась. - Если бы я сказала, что кого-то из твоих собак убьют, будто бы ты знала, когда именно и кого. Я же не поняла сама. И неужели в таком случае ты не отправила бы их оберегать царевну? - она опять говорила так, будто кто-то другой владел ее телом.
   Да, я бы все равно отправила всю стаю на охрану. Вновь зарывшись в подушку, я тяжко застонала. Невесту пытались убить, чтобы она умерла навсегда для всех, и мои собаки выполнили свой долг, мой приказ, защитили ее. Но разве мне от понимания легче? Оставшиеся в живых отомстили убийце, но двоих погибших уже не воскресишь. Более того, среди погибших оказалась Тишь!
   Собаки вернулись, и Веточка крикнула вниз, чтобы их впустили. Смешок нерешительно гладил меня по голове, не вымолвив ни слова, и его молчаливое сочувствие усугубляло мои страдания. А тут еще зацокали когти по ступеням, и десять оставшихся собак окружили меня, запрыгнули на постель и тяжко навалились, напоминая, что они-то рядом.
   - Власта, разве не ты говорила о неизбежности смерти? Что смерть одного дает жизнь другому? - продолжала тем временем убеждать меня Веточка. - Ты же знаешь, все уходят в Надвечный Мир. Хоть и не ушли они...
   И что с того, что я так говорила? Мало ли! Баба Лея уходила спокойно и радостно, своей смертью, а собак моих оторвали силой. И я громко взвыла, окончательно всполошив всех. В дверях уже собрались Дубица и Злат, позади них виднелись слуги. И все они недоуменно шептались, не зная, что предпринять, чтобы успокоить меня.
   А тут еще в открытое на ночь окно ворвался небольшой огненный шар, напугавший всех окончательно, а потом превратившийся в витязя-жениха. Огний, не обративший внимания на переполох, поднявшийся при его появлении, рывком поднял меня с кровати, успешно сбросив собак, и обнял, подставляя свою рубашку для выплакивания горя.
   Лишь теперь я начала успокаиваться. Его способность забирать слишком сильные чувства оказалась для меня так кстати. А он, заметив, что я уже не настолько утонула в тоске-печали, отпустил меня и низко поклонился, безмолвно благодаря за спасение Любонравы. И предусмотрительно вернулся обратно, оставив всех остальных разбираться с неуравновешенной Бабой Ягой, тем более что мое горе успело перейти в необузданную ярость. И я выгнала всех сочувствующих и успокаивающих, потребовав, чтобы они оставили меня в покое, сделав исключение только для собак.
  
   Радостный праздник, намечавшийся на утро, был омрачен. Но если кто думал, что свадьбу отменят из-за провалившейся попытки нападения, то он ошибся. То ли царь, то ли еще кто (подразумевалась царевна), принял решение, что свадьба все равно состоится. Но вот охрану увеличили, повелев быть очень внимательной. Встревоженная стража придирчиво проверяла каждого, не пропуская никого, даже из уважения к высокому положению. На громкие возмущения предлагали обратиться к царю, лично раздавшему самые строгие приказы всем воинам. На меня подозрительно косились волхвы, коими усилили караулы. Но придраться к лесной хозяйке не осмелились, ведь приглашал ее сам жених. Вот только данное умозаключение не помешало им обыскать меня с ног до головы и изъять многие из амулетов, способных причинить хоть какие неприятности. Вернуть я их могла только после свадьбы.
   Но и без их недовольства мне нехорошо было. Заговоры, наложенные на терем и зал, настолько переплелись, что подавляли все, вызывая странное чувство тревоги. А амулеты, могущие заглушить воздействие на меня чужой волшбы, оказались изъяты на входе, как способные разрушить ее.
   Я взяла с собой всех собак и лису, но пропустили в зал только одного пса. Мрак, решительно заменивший Тишь, агрессивно ощетинился, скалил зубы, чувствуя мое неуравновешенное состояние. Лиса, все же проскочившая за мной, тоже была весьма яростно настроена.
   Беспокойство и опаска чувствовались во всем. Гости не веселились, поглядывали друг на друга косыми взглядами так, будто подозревая соседей в чем-то нехорошем. А меня саму будто холодом пробирало - мало того, что камней обработанных тут хватало, что тяжелая завеса заговоров давит, так еще и дурное предчувствие никак не отступало. Я даже краем глаза замечала какие-то неуловимые тени, бродящие за мной.
   Когда вошла царская семья, воцарилось гробовое молчание, слегка нарушаемое шорохом тканей и дыханием людей. До сих пор весьма красивая царица опиралась на руку представительного царя. Ну и где тут так смакуемая уличными сплетниками мысль, что царь "чреслами слаб"? Он просто до сих пор до беспамятства влюблен в супругу.
   Царевичи в пышных одеяниях отстали от родителей на два шага, а там и вовсе остановились у дверей.
   Служительницы Макоши и Лады о чем-то говорили с волхвом у алтаря, над которым разобрали крышу. Вообще-то вся свадьба должна была проходить под открытым небом, а алтарем послужил бы камень рядом с орешником, но напуганный покушением на дочь царь воспротивился традициям, чем служительницы были очень недовольны. Да еще одна из них все поглядывала на меня, будто в неподобающем поведении подозревала. Да, лесная я, лесная, так ведь не дикая!
   Царь с царицею остановились рядом с парой гостей, в которых я узнала Яромира и Завею. Изменились молодожены в лучшую сторону. Яромир поспокойнее, Завея увереннее казались.
   Распахнулись двери еще раз, и громким хохотом нарушив благоговейную тишину, дружки втащили не сопротивляющегося Огния. На ноги его поставили только перед алтарем, где служители уже встали как надобно - волхв в центре, женщины по бокам. Огний низко поклонился и приготовился ждать, пока отплачут-отпоют уже заведшие траурное песнопение женщины, провожающие невесту в последний путь к алтарю.
   Столько предосторожностей, и все напрасно. Мрак запрокинул голову вверх. Тявкнула, предупреждая, лиса, да понять хоть что-то никто не успел. Крыша беззвучно разверзлась, и с громким воплем появился огромный крылатый змей. Все происходило очень быстро, я не успела даже подобраться к месту действия, а ведь не так уж далеко стояла.
   - Не надо! - вскрикнул Огний, едва увидев его. Но новый вопль перекрыл его голос:
   - Этой свадьбе не бывать!
   Моего побратима окутало пламя, только он тоже ничего сделать не сумел. Не успел. Из змеевых лап по Огнию ударило туманом, сбивая огонь, а потом одна сомкнулась на его теле.
   Стража и гости еще только опомниться пытались, а вот кое-кто быстро думающий, но только в одну сторону, уже все понял.
   - Нееет! - пронзительно взвыла Любонрава, с силой распахивая двери, сшибая створками опешивших братьев. До алтаря ей оставалось всего два прыжка, и она их сделала. Позади упала алая пелена, в руке блестел меч, платье красно-белое не мешало ей, а вот схваченный Огний помешал змею крылатому сразу же взлететь. - Не трогай его!
   Любонрава замахнулась мечом, змей же чуть шелохнулся, когтем вырвал клинок из ее рук, взмахнул крыльями и взлетел. Вторая лапа быстрым движением сгребла и невесту, только не так осторожно, как жениха. И все кончилось. Крыша восстановилась сразу же, как похититель взлетел над нею.
   Что тут началось! Упавший клинок все еще звенел от удара, а стража, подгоняемая царем, уже бросилась наружу. Царевичи молча исчезли, а потом появились вновь в полном боевом облачении и как один преклонили колени, прося у батюшки благословения на поиск сестры. Царица-мать рухнула на пол, и теперь обе служительницы богинь крутились вокруг нее. Волхв что-то вещал, возможно, и полезное, но расслышать его за поднявшимся гамом было невозможно.
   А я только и могла думать, какая я дура. Вот что мне стоило не посылать то злосчастное приглашение? Что?! Ругая себя последними словами, я постаралась уйти, пока обо мне снова не вспомнили. Я в случившемся виновата - мне и исправлять.
  
   Избушка обрадовалась долгожданному возвращению хозяйки. В надежде, что я больше никуда не уйду, она даже вела себя поразительно тихо. Вот только я надолго оставаться не собиралась. Ради интереса попросив зеркало показать Огния, я убедилась, что все еще не то время. С его помощью узнать, куда утащили влюбленную парочку пока что нельзя.
   Путь сплетен, которым я отправила приглашение, тоже успел закрыться. Нет, я не правильно выразилась, его успешно закрыли. Как сообщил мне леший, указывая на опаленные деревья, где все еще, хоть и с трудом, можно было определить гнездо и две норы у подножия, пожар вспыхнул так быстро и был настолько силен, что все, жившие в этих деревьях и у их подножия, погибли, даже не осознав опасности. А жила там та самая троица. И пожар не естественным был.
   Гадание по чаше намекнуло, что нужно идти в сторону заката, но только севернее. Камни подтвердили результат резами "снег" и "спящее солнце". Эх, резы вы резы... сама вас на гадальных камнях вырезала, сама своей кровью омывала. Так почему вы точнее не показываете? Ведь старалась все, что можно, охватить, сильно расширила обычный набор символов. И ведь все правильно говорите, да и часто без излишних толкований... Еще раз вздохнув, я собрала камни - повторное гадание мне все равно не открыло ничего нового.
   Мне очень не хватало чего-нибудь путеводного, клубка там или амулета какого. Только я прекрасно знала, что ничего подобного у меня нет. А тот упрямый моток ниток, что выудили с помощью перчаток Бестии дети, помогал найти только поляны-неруши, чем очень радовал детей. Да, эти нетронутые многие года полянки тоже нужны, но у меня-то сейчас другой путь...
   Осень давно вступила в свои права. Леший все больше уставал, но принять на себя, как раньше, несделанную еще и им работу я не могла, торопясь отправиться на поиски, пока еще не похолодало настолько, что и выйти будет невозможно. А ведь самое напряженное время для меня осень, зима и весна, когда леший уходит на зимовку. Я проверяла все в лесу, находя недостатки, определяя, где требуется дополнительная помощь и поддержка, следила за животными, чтобы погибло не больше, чем предначертано, чтобы болезни не косили их, чтобы не просыпалась лесная нежить. Раньше, но не теперь. Я считала свои обязанности перед побратимом более важными, чем перед лесом. Лея бы с этим не согласилась. Но теперь я на нее не оглянусь.
   - Эй, есть кто дома? - послышался голос от поляны.
   Есть, есть. Кого там принесло так не вовремя?! Я молча отправилась к дому. Кому нужно, подождет. Не нужно, так ждать не будет.
   Гостья ожидала, стоя на безопасном расстоянии от избушки. Платье красного оттенка рябиновыми ягодами пламенело среди суровых елей. Темные волосы, собранные в высокую прическу, украшала диадема багряных камней, рассыпавших искры по поляне.
   - Я дома, - недобро отозвалась я. - А вот ты кто такая? И что забыла в моих дебрях, девушка?
   - Не стоит так говорить со старшими, девочка, - не менее любезно ответила она. - Я ведь могу и обидеться. Я Багра. И где же здесь свадьба, где мой братик меньший?
   Оплошала я маленечко. Не поняла, что одна из Огненных посетила лес.
   - Свадьба происходила не здесь. Приглашение читать лучше нужно, внимательнее, - мрачно буркнула я. - И сорвана была одним из ваших родичей в крылатозмеевом обличье. Он очень был против свадьбы. Никого не напоминает?
   Багра таинственно улыбнулась, развернулась и двинулась в сторону ельника. Тут-то я пожалела об оставленных в Гордеевой столице, Переставе, собаках. Теперь бы они могли попробовать остановить ее. А так сама вперед шаг сделала, за плечо гостью схватила.
   - Ты знаешь. Кто это, где его искать?
   - Где-нибудь, - ответила та ровно, дернула плечиком, сбрасывая руку. - Не мне нужно знать. Не заинтересовалась.
   - Может быть, к Пылающим горам проводишь? - с надеждой продолжила я.
   - Нет, - все так же ровно улыбнулась она, проведя в воздухе линию. - И больше не задерживай меня, дитя.
   От невидимой линии полыхнуло жаром, удерживаемым только волей Огненной. Она намекала, что еще один вопрос, и все полыхнет. И почему-то я не сомневалась, что она так и сделает.
   Багра ушла. Она спокойно могла измениться на моей поляне, но предпочла другое место. Я еще раз вспомнила ее голую спину, на мгновение задумавшись, для чего нужно такое платье - в нем же холодно, а потом вновь забралась в избушку, собираясь для похода в неизвестную сторону. Конечно, все сложенное в котомку, когда я собиралась на свадьбу, так там и осталось. Так что просто добавила амулетов, как в ожерелья на груди, так и во все остальное, куда только было возможно их засунуть. Только об одном пожалела. Покачав кувшин, я решительно поставила его на место. Зелье еще не созрело. Три года ему исполнится только весной, а до той поры от него толку не будет. Прошлогоднее развлечение с Огнием лишило меня последних запасов.
   - Ты уже собралась? - спросил знакомый голос от двери.
   Слепой гусляр божественного происхождения вновь появился рядом со мной. Он дошел вместе с нами - мною, Смешком и Веточкой - до города, но еще в лесу, когда мы даже не вышли на поля, окружавшие Перестав, просто исчез, приотстав и зайдя за дерево. Я даже не почувствовала колебания сил природы, но мои чувства в этом случае ничего не значили. Я не могла различить следов заклинаний перемещения, даже если он использовал именно его, хоть мне в это не верилось - лес бы все-таки сообщил. А теперь он опять явился. И, судя по всему, собирается сопровождать меня. Да только спросить, хочу ли я его видеть, не удосужился.
   - Собралась, - тяжко вздохнула я. - Но вот никого с собой не звала. Тебя же тем более.
   Сообщив ему такую новость, я вышла из избушки, присевшей для моего удобства, и пошла к ручью, умыться на дорожку. Опять девицей пойду - проще.
   Он отступил на шаг, пропуская меня, а потом пошел следом.
   - Тебе ведь не сами горы нужны, - сказал он, - а похититель.
   - Да, - подтвердила я, плеснув себе в лицо водой. Холодно! - Но там могут хотя бы сказать, кто он.
   - Не скажут. Твой побратим собирался нарушить очень старый и суровый запрет - взять в супруги не просто чужачку, а человека. И ладно бы еще чародейку огненных стихий, так нет же, девушку совсем к чудодейству склонности не имеющую. Плодить полукровок нельзя, уж слишком они не любят тех, кто больше них может, завидуют способностям к оборотничеству прочих родичей. И, вырастая, ополчаются на родных, и более-менее удачно, успевают или хитростью, или силой погубить многих, пока их не остановят...
   Да только побратим твой очарован, и на все законы ему наплевать. Девушку убить попытались, неудачно. Тогда свадьбу расстроили иным путем - похищением. А значит, похититель уверен, что одним убийством человеческой девицы уже не обойтись, не зря же он дожидался, пока и она явится. Он будет искать другую возможность разорвать приворот.
   Я развернулась к нему и требовательно спросила:
   - Откуда ты все это знаешь?
   - Знаю, - улыбнулся он. - Так тебе интересно, что бы я посоветовал?
   - Не очень. Но ты ведь сам все равно скажешь. Я за предыдущие с тобой встречи поняла, что тебе нравится делать все так, как захочется.
   Какое довольное у него лицо. И мне не очень-то по нраву его самоуверенная улыбочка. Ох, ну нельзя мне смотреть на него, нельзя!!! Я вновь повернулась к ручью. И тут заколки не выдержали тяжести волос, и косы упали на плечи. Я поморщилась, вытаскивая оставшиеся и разглядывая погнутый металл. Вот тебе и вечное украшение, или ошибся продавец, или обманул. Второе вероятнее.
   Он дернул за одну из кос, привлекая внимание. Мгновенно вырвав волосы из его рук, я перебросила косы на грудь.
   - Да, - наконец сказал он. - Я все равно сделаю по-своему. Тебе бы стоило вначале найти саму себя. А тогда уж и Огния своего без труда бы обнаружила.
   Ссссоветник нашелся!
   Он подождал немного, видимо, приглашения с собой. Я упрямо молчала, думая, что каждый всю жизнь ищет себя. И чем может помочь самоосознание - мне не понять.
   Позади тихо шелохнулась трава, и я ощутила, что за спиной уже никого нет. Не в первый раз он так исчезает. Но точно так же как и раньше становится интересно, как этот мужчина ухитряется так легко от меня скрываться. Ведь в его присутствии меня бросает в омут ужаса и восторга перед столь крепко взнузданной силой, особенно если представить, что он ее отпустит. И вообще, чего он тут постоянно вертится!
   Ожерелье - звериный дар - вновь заняло место на груди. Я встала с колен, опять обвивая косы вокруг головы. Теперь их поддерживали одни ленты. Платок лег на голову. Почему-то без него мне не хотелось никуда идти.
   Леший, на котором остановился мой взгляд, печально сидел на пороге избушки. Рядом примостилась птица-стуголь, тихо курлыкавшая себе что-то грустное.
   - Ты хоть береги себя, - вздохнул лесной дух. - Я буду ждать.
   Тоскливо возопила стуголь и бросилась ко мне. Изба, испуганная пронзительным звуком, шарахнулась в другую сторону. Лесовичок, стоявший позади нее, испуганно заржал и отскочил подальше и от шумной пернатой ступы, и от зашуганной избы. Я даже не вздрогнула, протягивая руку оперенной ступе. Та же уклонилась и рухнула на землю, недвусмысленно предлагая садиться. Лететь? Мне? На ней? Ни за что!
   Да и с какой стати, а?
  
   Ступа притащила меня к какому-то старинному каменному замку, высадила и как можно быстрее улетела обратно. А почему это именно сюда? Нет, странности вокруг меня просто накапливались. Вот почему эта дурная "чудо-птаха" вдруг решила меня покатать? Нет, не покатать, а принести в это конкретное место. Я ее просила? Нет, конечно же, даже и не собиралась. Я думала на Лесовичке направиться на поиски того, кто снабдил Любонраву приворотом и кучей советов, а так же успешно воздействовал на ее батюшку и Верлиоку, чтобы разобраться, кто это такой и чего желал добиться. А еще откуда он так хорошо знал природу Огненных, чтобы создать те чары.
   Ну и? Ну и не и... А зачем-то влезла в эту ступу. А та взяла и умотала, оставив меня неизвестно где. Эти развалины мне не говорили ни о чем, если не считать того, что нахожусь я гораздо западнее своего дома. На моей родине каменных крепостей не строили.
   Я вздохнула и пошла к сооружению.
   Древний замок стоял посреди дремучего леса. Он уже частично врос в землю, его стены с одной стороны обвалились, а с другой стороны их наполовину оплели плети вьюнка. Лес и время боролись с вторжением людей, но еще не победили. Замок по-прежнему сопротивлялся.
   Ненавижу искусственные сооружения. Люди изменяют все, что попадается им под руки, приспосабливая под себя.
   Проведя рукой по стене, я опустилась на колени и положила руку на плодородную землю. Его построили очень давно. Лес помнил. В его юности пришли люди и долго сооружали каменное строение, ломая молодые деревья. А некоторое время спустя люди вновь покинули свое новое жилье. И лес постепенно вернулся на прежнее место.
   Но кроме рассказанного я уловила и другое. Недавно в замке вновь появились обитатели. Они попали внутрь не обычным путем, не прошли через лес, а, как и я, спустились с неба. Но если я сразу обратилась к лесу, то они просто прошли в замок. Все четверо. И больше не выходили.
   Хм, а что, эта глупая стуголь, оказывается, знала, куда меня нести. А я сомневалась... Но откуда у нее появилось это знание? Кто в ее неразумную головку оное всунул? И зачем?!
   Я встала и отряхнула землю. Теперь я знала, куда мне идти. Чужой лес шумел на грани слышимости, стараясь отговорить меня от принятого решения. Но я не могла. Там сейчас мог находиться мой побратим, и отказать ему в помощи означало предать не только его, но и саму себя.
   Открытые врата напомнили мне хищно разверзнутую пасть, а нависшая решетка - зубы. Под босые ноги легли обработанные каменные плиты двора. Я содрогнулась от внезапно набежавшего холода. Я всегда оставалась едина с природой, с самого детства, а теперь не чувствовала ее поддержки, мне казалось, что наполовину оглохла и ослепла. Камень, бездушный обработанный камень вокруг. Он мешал мне, вытягивал силы. С трудом поборов желание вернуться в ласковые объятья природы, я шла к проему, ведущему во внутреннее здание, с каждым сделанным шагом чувствуя, как уходит сила. Больно...
   - Зачем тебе это? - послышался голос. Я оглянулась в поисках говорившего, но не нашла. Казалось, черный провал совсем не приближался. Я напряженно пыталась найти еще один вход в каменный рукотворный пик, устремившийся в небо, но тщетно. Черный провал казался единственным путем внутрь. Да и, если честно, искать другой у меня не было времени. Стоит мне надолго задержаться тут, и выйти, скорее всего, не удастся.
   Молитва о помощи, обращенная ко всем богам сразу, сама сорвалась с губ, когда я вошла под сень замка. Темно, лишь где-то внизу мерцал тусклый свет. Лучина? Внизу? Да, я стою над лестницей, ведущей вверх и вниз. Хрипло дыша, я старалась решить, куда мне идти.
   - Ягуня, ты и в самом деле решила погубить себя? Ведь проще позабыть о них. Вернись обратно, разве есть что-то важнее собственной жизни? Здесь нет тех, кого ты ищешь. Что тебе другие?
   - Кто ты? Покажись! - потребовала я. - Зачем ты отговариваешь меня?
   - Какая разница, кем я был, кто есть и кем стану? - проворковал голос. - Я ведь просто предупреждаю, что дальше тебя ждет смерть. Да ведь ты и сама знаешь.
   - Мара ждет всех, - мрачно ответила я, уже выбрав путь. - Но она никогда не приходит раньше времени.
   - А ты уверена, что твое время еще не подошло?
   Я не ответила. Голос продолжал будить во мне сомнения, да и просто задерживал. А мне нужно поспешить, и я сделала шаг на ступеньку. Но моя нога не нашла ее, а перила растаяли под руками. Испуганно визжа, я полетела вниз, и была подхвачена огромной паучьей сетью, раскинутой у самого пола. Сеть несколько раз дрогнула под моим телом, но выдержала.
   Оправившись от испуга, попыталась выпутаться из липких нитей, но они держали крепко. Благо обернулось другой стороной, а тут еще и паутина начала дрогнула под кем-то неподалеку. Владелец? Нет!
   Близкая опасность помогла побороть ужас. И я неожиданно поняла, как мне освободиться. Паутина держала не меня саму, а только одежду. Я развязала узел платка, сумела выпутаться из рубахи и юбки, оставшись в нижней рубахе и поневе. Вот только я не успела ничего сделать. Громадный паук уже навис надо мной. Но он пока удивленно смотрел во все глаза, не понимая, как мне удалось освободиться.
   - А я предупреждал. И теперь ты пожива для меня, - напомнил уже знакомый голос, и жвала хищно щелкнули. А разве у пауков есть жвала?
   Зато теперь я поняла, кто говорил. Никогда бы не догадалась самостоятельно.
   - Паук? Так это ты говорил? А что ты тут делаешь, да еще и отпугивая своих возможных жертв?
   Восемь глаз снова уставились на меня. Я почти ощутила еще больше возросшее удивление. А потом жвала вновь раскрылись.
   - Меня здесь поселили насильно. И уйти ни тебе, ни мне не удастся. Я вот другого выхода так и не нашел. Так что осталось только съесть тебя, чтобы не умереть с голоду. Хотя... Тебя ведь тоже надолго не хватит.
   И паук стал надвигаться на меня.
   - Эй, постой, постой, - в панике затараторила я. - Безвыходных положений не бывает!
   - Неужели? - в голосе явно послышалась насмешка. Зато в глазах она не читалась, только угроза и голод. - Ты сейчас здесь. Тех, кого ты ищешь, тут нет. Лестницы тоже что-то не видно, да и давно не было, так, морок несложный. А ты через некоторое время сама угаснешь. Так давай, поделись жизнью, не жадничай.
   - Знаешь, паук, я лучше подожду, пока самостоятельно угасну! - язвительно отозвалась я, стараясь удержать равновесие на паутине, прикрытой моей одеждой. Ой, уже скоро я ступлю на липкие нити.
   - Ладно, - неожиданно передумал паук. - Ты поищешь выход. Пока. А если не найдешь, ну что ж, тогда извини...
   Быстро перебирая лапами, паук освободил от паутины часть пола. Я облегченно вздохнула и спрыгнула на камень. Впервые я обрадовалась обработанному камню. Шагнув к стене, я услышала, как паук бормочет себе под нос:
   - Там одни камни, скрепленные непонятно чем. Пробить невозможно.
   - А за ними земля с корнями растений, - отозвалась я, стараясь уловить хоть что-то.
   - Ну и что? Даже если мы разрушим стену, ничего хорошего нас не ждет.
   - Не бурчи. Лес мне сказал, что сюда пришли, но не отметил их ухода. Здесь их тоже нет. То есть, должен быть другой выход, и он ведет куда-то. Его просто нужно найти. Кстати, расскажи, как ты оказался тут.
   Я старалась отвлечь внимание очень опасного союзника, пока союзника, а не охотника за моей жизнью. Паук рассказывал, одновременно убирая самые длинные нити с моего пути. Попытки определить исходящие потоки сил, свидетельствующие о том, что там творилась волшба, казались безрезультатными. Никто не мог пройти по обычному подземному ходу, лес все равно обнаружил бы чужаков. А может быть, я найду природные токи, и мне станет легче. Как же долго я тут.
   В ушах звенело, перед глазами мелькали черные точки. Приближалось время, когда мне срочно требовалось покинуть этот каменный склеп, иначе он и в самом деле станет для меня могилой. И неожиданно я осознала, что говорит паук.
   - Ну-ка, повтори еще раз последние фразы?
   - Да? Зачем тебе?
   - Пожалуйста, - не люблю этого слова. Да и вообще, просить мне не нравится...
   - Хорошо! Они стояли прямо здесь, а потом будто погрузились под землю. Я оплел все там паутиной, чтобы, они, когда вернутся, попали прямо в нее. Но они даже не попытались.
   - Вот оно что! Освободи это место от своей паутины, пожалуйста, - закричала я, чувствуя, как мало времени мне осталось. Этот проклятый богами каменный мешок иссушал меня, ведь даже сейчас я продолжала попытки пробиться к живым растениям снаружи, не в силах прекратить бессмысленный расход оставшейся силы. А камень препятствовал моим попыткам, жадно впитывая изливающуюся мощь.
   Все было не так, как у моих побратимов, даже в замке у Одноглазого, и уж совсем отличалось от природных пещер Огненного змея. Даже если подумать, они не обрабатывали свои каменные жилища. Поэтому там так уютно я себя чувствовала. А теперь Огния с его суженой нужно найти. А этот паук тянет время... И вообще, тут даже обычных змей нет.
   Ему очень не понравился мой приказной тон, но я не собиралась извиняться, не в моем характере, а просто объяснила, что он сам укрыл путь к нашему спасению. Недовольно ворча, паук стал убирать паутину, а я ощупывала каждый освободившийся кусочек пола. Вскоре я уже не в силах была встать, и тогда паук вновь подошел ко мне.
   - Ну что, нашла?
   - Пока нет, - выдавила я, переползая на другое место.
   - Пора тебя есть?
   - Нет... - мой голос сорвался, и паук снова грозно навис надо мной. И почему ему нравится так делать?
   - А все-таки ты нашла. Они тут стояли.
   - Так зачем было опутывать проход? - мои руки подкосились, и я упала на пол. Холодный камень отнюдь не ласково прикоснулся к щеке.
   - Я же говорил, чтобы поймать их на выходе. Ведь это они принесли меня сюда, двое из них.
   Паук надвигался на меня, расплываясь и колеблясь, распадаясь на части и вновь собираясь. Веки становились все тяжелее, и держать глаза открытыми стоило больших усилий. Его голос превратился в глухое дребезжание. Еще раз встряхнувшись, я увидела над собой страшные жвала. И все-таки, у пауков нет жвал...
   - Нет... Я должна найти выход, - прошептала я затухающим голосом. - Мне нужно наружу... Там мой побратим... А здесь должен быть запор.
   Должна... Должна... Продолжая мучить сама себя, я шарила вокруг, хотя так легко погрузиться в благословенную темноту, где стояла Мара, терпеливая спутница в Ирий или Кощные владения.
  
   - ...Сшей два полотна, сестра.
   - Чем? И что?
   - Ты знаешь сама, разорванные части, конечно же. Сшей.
   - Да? - я протянула руку, и на ладонь легла искра с длинной прозрачной нитью. Представив перед собой два полотна, я взмахнула иглой, и стягиваемые невидимой ниткой два полотнища проявившейся тьмы начали показывать свой узор. Теперь я понимала, что делаю.
   - Ты возвращаешься, младшая сестра? Мы снова будем вместе?
   - Еще нет. Не сейчас, но уже скоро...
  
   Я очнулась. Вокруг ключом бурлила жизнь, а рядом находилось нечто непонятное, как будто там слилось никак не сочетаемое. Я открыла глаза и увидела полупаука, получеловека. Удивленно смотря на него, я потянулась и прикоснулась к хитину. Он настоящий!
   - Настоящий... - произнесла я и вслух. - Но как?
   Я растеряно огляделась по сторонам, видя и чувствуя, что мы в лесу, но не в том, где стоял замок, а в другом, далеком и слишком живом.
   - Ты нашла ключ от хода, и старалась надавить на него. У тебя ничего не вышло, хотя ты не оставляла своих попыток, даже уходя на зов смерти. Но там следовало тянуть на себя. Я сделал это - вовремя для тебя. Вот мы оказались здесь. А потом и ты очнулась.
   - А ты? Ты ведь изменился!
   - Я таким сюда прибыл, - печально сказал уже не совсем паук. - Что-то случилось со мной за время пути...
   Да, что-то случилось. Я сама ощущала изменения. Лес чувствовался более насыщенным, чувства складывались в неуловимые символы. Стоило только присмотреться, и они ускользали, менялись. А вот полупаук казался неправильным, разорванным... Сшей два полотна... И я удивленно уставилась на тонкий отблеск в пальцах.
   Полупаук стал отползать в лес, и я, пока он окончательно не скрылся из виду, собрала иглой всю разорванную часть. Лишь три стежка и все... Радостно-удивленный возглас послужил мне наградой, когда игла света исчезла прямо из сжатой руки. Смех закружился вокруг, поддерживаемый шаловливым эхом, и рядом как-то незаметно оказался облакопрогонник, облачный пастух, слуга Стрибога.
   - Я знаю, кто я! Мне известно и кто ты! - радостно восклицал он. - Спасибо, спасибо, спасибо, благословенная госпожа!
   Он свистнул, и на поляну легли мгла и сырость. Спустившееся облако подхватило бывшего паука и исчезло, гонимое его волей. Я так и не успела спросить, кем же я являюсь по его мнению.
   - Он, наверное, обезумел от радости, - сказала я, обращаясь к земляничным кустикам. - Никто ведь не может отрицать, что я Баба Яга.
   - Неужели? - промурлыкал глубокий голос. - Ты в этом уверена? Я - нет. Но пока подожду. Ведь я тебя отпустила. Твой поиск так важен для нас.
   Чего? И чем же он может быть важен для богов? Я уставилась на тающую тень женщины в черном одеянии. Она мне ласково улыбалась.
   - Мара?
   Я раньше никогда не видела богов так близко и так ясно. Смутные тени, если очень повезет. А они так тем более меня не видели. Я ведь лесная, а лес ревнив. Высоко в небе заржали солнечные кони. Но даже боги не станут мне помехой. Брат мой, я иду! Куда бы меня ни завела судьба.
  
   Нарочно, наверное, ступа притащила меня в тот замок. Вот только интересно, зачем. Убить меня вложивший ей эту мысль хотел? Паук ведь действительно мог меня съесть. Или нет? И кто постарался? Багра из Огненных? Но я не слышала, чтобы те могли влиять на разум. Этот музыкант? А он вполне мог, бог, как-никак, только неизвестно чего. А зачем это ему?! Хотя да, он меня на поиск себя отправлял... Или кто еще? Но кто?! И зачем?!
   Но зато теперь я знала, что похитителей было двое. Но опять же неизвестно, где их искать дальше. Зато более живой лес сообщил мне, что неподалеку находится большая пустошь, в центре которой некогда вырос терем. Поскольку обитаемое место было единственным, а до других поселений дня три пути, то лучше отправиться туда.
   Терем темной громадой рос на горизонте. Как раз к заходу солнца дойду. Заодно и переночую, если хозяин не окажется против.
   Резные колонны, обласканные светом заходящего солнца, поддерживали узорный венец крыльца. Ощущение чего-то темного на мгновение привлекло мое внимание. Как ни странно, оно казалось даже знакомым. Я решительно постучалась.
   - Здравствуй, хозяин, - сказала я в еще только появившуюся щель.
   Сухопарый мужчина открыл дверь до конца. Изможденное лицо сразу привлекло взгляд. Запавшие глаза безразлично оглядели позднюю гостью и внезапно загорелись интересом, сразу затмив и круги под ними, и впавшие щеки, и заострившийся как у мертвеца нос. Горящие глаза заставили забыть, что хозяин похож на скелет. Он подал мне руку и почти затащил внутрь терема.
   В отличие от ранее известных жилищ мне здесь оказалось неуютно. Сырое помещение, темная окраска стен... Нет, я не права, это просто темное дерево. Строители терема явно отступили от признанного канона. Но все вместе создавало тягостное ощущение могилы, где захоронили упыря.
   Не показывая, что мне тут не понравилось, я шла за гостеприимным хозяином. Я не шучу, хозяин действительно оказался гостеприимным. Жаль только, что его рассказы оказались для меня слишком мрачными.
   - Здесь когда-то побывали сестры-лихоманки, все двенадцать. И вот они устроили такую пляску, что тогдашний хозяин метлой их выгонял.
   Он ожидал, что я рассмеюсь? Просчитался, должна сказать. Не смешно! Да и как дочерей Мары можно метлой выгнать?! Их даже девясилом и легендарным здравицветом не всегда поборешь. Только если каким-нибудь зачарованным оружием попробовать, вроде самосека моего.
   Честно говоря, ему тоже смешно не было. Он просто старался меня развлечь. А сам оказался не в настроении. Я прервала тщетные потуги.
   - Скажи, хозяин, что печалит твое сердце? От тебя темной тоской веет.
   Он не сразу ответил. Вначале накрыл стол. Много там всего было - от лебедя запеченного до фруктов заморских - всего не съесть и за неделю. Не знаю, чем чаровник руководствовался... И лишь после обеда начал рассказ.
   - Да, гостья, давно мне хотелось хоть с кем-то поделиться. Но ты же видишь, даже слуг нет у меня. Да и зачем они мне с такой-то силой? Но слушай, я немного странный рассказ поведу, не удивляйся.
   ...Давно в одной стране правил один мудрый человек. Настолько хорошим он был властелином, что подданные приравняли его к богам. Они стали даже молиться ему и преклоняться, желали долгих лет и вечного царствования. Одно только огорчало жителей - не женат он был. На все пожелания счастья еще большего в супружеской жизни с веселым смехом отвечал он, что его суженная еще не родилась. И много лет спустя уговоры прекратились. Все решили, что он уж и вовсе не женится.
   Да однажды повелитель вернулся с охоты не один, хоть уезжал без сопровождения. Он привез с собой девушку. В тот же вечер сыграли свадьбу. Гости, спешно званные на пир, славили молодых, а пара не спускала друг с друга глаз - любовь в их сердцах воцарилась огромная.
   Конечно, кое-кто из женщин удивлялся, что же повелитель нашел в своей избраннице - девушка не блистала красотой, но для него, влюбленного, прекрасней ее на свете не нашлось.
   И все шло хорошо, но тысячелетие спустя начала гаснуть Ясная Вила, наша госпожа, и вскоре покинула нас. Господин не смог без нее - как можно жить без сердца, а она не только сердцем, душой его стала - и последовал за нею, оставив на царствовании верного слугу до будущего возвращения.
   Но уж второе тысячелетие с тех пор минуло, а венценосной пары все нет. Государство слишком долго стоит без их рачительного присмотра, и слуга не справляется - не его призвание. Поняв, что все рушится прямо на глазах, слуга направил множество гонцов на поиски по всему свету, да и сам так же пошел искать своих повелителей...
   - И вот, обойдя весь ближний и дальний свет, я осел здесь, не сумев даже следов их найти. Я не могу без них вернуться, а господин без госпожи... А я... слуга без господ... вот что я!
   И в отчаянии мужчина уронил голову на руки. Я поднялась и ласково взъерошила странно короткие волосы преданного слуги. Конечно, не понятно где живут и правят тысячелетиями, но моего сочувствия умалить таким мелочам не удалось.
   - Не печалься, Верен, они обязательно вернуться, - постаралась я хоть словами приободрить его. Да, имя, которым он представился, действительно подходило ему... - Обязательно. И в твоем государстве все вновь наладится, вот увидишь.
   Да, с моими расспросами придется подождать, а я-то надеялась, что он хоть что-то знает. Но в таком состоянии лучше не тревожить человека. Бедняга.
   А ведь он очень сильный чародей. И простой слуга? Какой же силы его повелители? Поежившись, я постаралась исчезнуть с его глаз, пока он сам не задумался над своей мощью.
  
   Тихий разговор внизу разбудил меня. Казалось, толстые стены должны приглушить его, но вместо того усиливали звуки, при всем том не позволяя разобрать ни словечка. Странно, в тереме же нет никого - только хозяин и я, уж в чем-чем, а в этом, да еще в деревянном тереме, я была уверена. А разговаривают двое. Любопытствуя, я спустилась вниз, заглядывая по пути во все горницы. Похожие друг на друга, они оказались одинаково пусты. Я добралась уже до подземного этажа, находя теперь кладовые, когда гул сложился в слова.
   - ...Не так ли, Кощей? - спросил женский голос. Где-то я его слышала.
   - По-моему, наши цели не совсем совпадают, - отозвался голос Верена. Скрежет от перетаскивания чего-то тяжелого сопроводил его слова. - Тебе ведь не по нраву то, что сотворила царская дочка, скажешь, нет?
   - Я знаю, кто тут виноват, темное порождение! - прошипела женщина. - И знаю, что ты исправить содеянное не можешь! Прародитель, ну вот с какой радости ты решил свести ту дуру с нашим обалдуем?! Или она на папашу влиять мешала?! Или он тебе понадобился для чего-то? Но забудем! А насчет целей... все прекрасно совпадает. Твой божественный господин не вернется, пока не обнаружит нового воплощения Вилы. А для этого предыдущее, не Вила, должно умереть.
   - Нет! Не умереть!
   - Да что ты можешь знать, житель Кощных владений! Смешно, название мира происходит от твоего имени. Или тебя нарекли в его честь?
   - Молчи, женщина! Лучше молчи, - угрожающе произнес хозяин терема. - Никого из них нельзя убивать. Нельзя, слышишь? Кто знает, где, когда и кем будут их следующие воплощения. А сейчас они рядом!
   - Не только я слышу, - зло бросила женщина. - Смотри, еще и твоя гостья услышит. И птички в гнездышке не окажется.
   Язвительно рассмеявшись, женщина бодро зашагала по помещению, бренча украшениями. Но скрежет новой перетаскиваемой вещи заглушил их звон. Еще скрежет, стук и дребезг. Я осторожно заглянула внутрь и увидела только тощую фигуру хозяина. Он бережно вытягивал из сундука сверток алой ткани. Там больше никого не было! Так с кем же он спорил?
   И он повернулся. Я не успела вновь нырнуть под прикрытие двери и застыла, прикованная к месту яростным взглядом, подкрепленным волшбой, чужой, но знакомой, похожей на примеченную снаружи.
   Что-то черное, страшное и ощутимо зубастое, сверкая невидимыми глазами, бросилось на меня и окутало нежеланной пеленой. Существо напоминало встреченное на поле, только то было золотистым, да и на людей не кидалось, если не считать падения уже дохлой туши на княжича. Это же точно так же высасывало жизнь, хотя теперь из меня, не из растений и животных. Пол вздыбился, забирая мысли и все окружающее.
  
   Камень и металл. Только они вокруг. Несмотря на то, что я ничего не рассказала о себе, Верен, нет, Кощей, слишком много знал обо мне. Как отвратительно оказаться беспомощной в руках безумца. Я же поверила ему! Он выглядел таким безобидным.
   Тогда. А теперь, стоя у жаровни, он изменился. Его черты заострились еще больше, длинная черная одежда до пят, сменившая обычную рубаху, вышитую оберегами, зрительно превратила его в настоящий скелет. И только угли-глаза доказывали, что он жив. Взгляд бросал в дрожь, а глядел он в мою сторону часто.
   - И что теперь? - угрюмо спросила я, дернув для пробы рукой. Кандалы тяжело звякнули. Металл не собирался поддаваться. - Чего ты хочешь добиться, верный слуга? Твой хозяин ведь Чернобог, так?
   - Сейчас - особо ничего. Просто, кое-что узнать. Вот, например...
   Он подошел ко мне, осторожно прикоснулся к браслету на руке, а потом одним взмахом ножа отсек половину косы. Конечно, волосы мгновенно отросли, теперь я уже не могла определить их длину и мрачно уставилась на небольшой стожок, в который пряди сложились на полу. Да, много длиннее моего роста. И что я с ними делать буду? Эх, баба Лея...
   Да о чем я думаю? Ведь если этот безумец не отпустит меня, с волосами мне нынешней ничего делать не придется - душа уйдет в Ирий, Кощные владения или на следующее перерождение, а тело - на погребальный костер.
   А Кощей с моей косой вернулся к своей жаровне. Что-то приговаривая себе под нос, он размешал угольки и добавил сухой травы. Ароматный дым поднялся вверх. Осока. Березовые почки. Он жег разные травы, и вскоре я перестала различать в смеси дымных ароматов очередное добавление. Дым щекотал ноздри и я начала чихать.
   Помещение скрылось в белесых клубах. Кощей явно колдовал у жаровни, а я потихоньку, стараясь скрыть свои усилия за так кстати начавшимся чихом, теребила кандалы в поисках слабого места. Темное чародейство не причиняло мне вреда, несмотря на ощутимо смертельную ауру. Отчего-то казалось, что окажись тут кто другой, он был бы просто уничтожен. Жаль, что камни, обработанные человеческими руками, да еще и заговоренные поверх, легко гасили мои силы.
   Запах паленых трав перекрыл все остальные. Мою решимость как ветром сдуло. Непонятная слабость накатила и отхлынула.
   - Ага, - его голос доносился как издалека. - Нашел! И ведь не придется даже имя подбирать среди излюбленных ею. Осталось только замкнуть.
   Глаза норовили закрыться, но я упорно сопротивлялась. Он появился рядом из дымовых клубов, подобрал одну прядь и поднес к ней горящую ветку. Ива. Глупо-то как, ее не используют в чарах.
   Волосы горят...
  
   Я вспомнила. Слезы текли по моим щекам. Как такое возможно? Я видела столько нового. И собак и в самом деле было двенадцать. Две из них казались тенями, но они тоже сидели рядом, свесив языки. А вокруг все ощущалось связанным, соединяясь в устрашающе живой... живой... Живой что?
   Веточка повисла у меня на шее, поливая слезами. Смешок, опоздавший на несколько мгновений, вернувших мою память, уцепился за плечи.
   - Это ты заставил меня бросить Лесовичка и воспользоваться помощью стуголи! - обвиняющее бросила я музыканту.
   Он только улыбнулся, а я внезапно поняла еще и другое. Сколько времени прошло зря! Я должна найти Огния.
   - Г-госпожа Дубица, - обратилась я к хозяйке терема, - похищенных нашли?
   Та просто покачала головой, а Злат учтиво пригласил меня внутрь. Переночевать. Все как-то сразу поняли, что завтра я вновь уйду.
   Но вот внутри терема я обнаружила и кое-что другое. Прямо под лестницей сидел опутанный веревками сердитый мохнатый, бородатый мужичок. Тьма глядела на меня из его глазниц.
   - Бабай... - растерялась я.
   Он сердито замычал, и тут я увидела и кусок светлой тряпки, использованной в качестве кляпа.
   - Ты его видишь? - удивилась позади Веточка.
   Я кивнула. Бабай с ненавистью смотрел на меня. Нет, не на меня, он как-то видел за мной других, а вот кого - выясню.
   Просто так бабай в дом не придет. Его нужно привести и показать цель. А потом он от нее не отстанет, да и остальных детей, живущих там же, прихватит заодно. А в оврагах он так вовсе полноправный владыка. И дети, попавшие туда, где он живет, никогда не возвращаются. Бабаи, они ведь смертельным детским ужасом питаются.
   - Рассказывайте, - велела я.
   ...Бабай явился в дом вскоре после моего ухода. Вначале тревогу подняла лиса, потом злобным хором залаяли собаки. Обычно они так себя не вели, особенно после того, как я приказала им оставаться, а сама ухитрилась сбежать даже от самых упорных преследователей. Встревоженная челядь обыскала весь нижний этаж терема, но не обнаружилось ничего подозрительного. Сами звери застыли в напряженных позах у обеих лестниц, ведущих наверх. Они не пропустили туда никого, что опять же сильно удивило людей.
   На следующее утро Веточка тайно сообщила мальчикам, что в терем незваным пробрался бабай, и предложила поймать его, пока он не поймал кого из них. Что с мальчишек взять, они согласились на это маленькое, но опасное приключение. В нескольких лавках городских знахарей они отыскали все необходимое - и травы, и камни. Развернулась тихая игра в давнее сражение, под предлогом которой дети нападали на всех обитателей с разными заклинаниями, весьма неприятными для бабаев, надеясь, что зловредный гость себя как-нибудь выдаст.
   Шесть дней до начала полнолуния дети пугали взрослых, а ночью пугались сами. Бабай, не могущий преодолеть живой заслон собак, насылал жуткие кошмары, в которых на детей охотились разные страшилища. Чаще всего - чудовища из Нижнего мира. Хорошо хоть дети понимали, что просто спят.
   Первая ночь полнолуния оказалась переломной. Смешок не мог остаться в тереме под защитой собак, ему требовалась луна, иначе превращение в медведя прошло бы долго и очень болезненно. Он давно ожидал, когда прекратит зависеть от луны, и станет превращаться по собственному желанию. Но всякие бесплодные попытки только расстраивали его. А Веточка знал, что должна идти с ним. Они не звали Злата, тот сам увязался следом. Так что бравая троица тихо покинула относительно безопасный терем ради опаснейшей ночи.
   Луну скрывало огромное облако. Безветренная ночь даже не намекала, что облако вскоре покинет занятую позицию. А ведь для превращения Смешка нужна ничем не скрытая луна в зените.
   Странная тишина царила в городе. Собаки не лаяли, дворовые так вообще забились поглубже в свои убежища, не соизволив даже выйти и поприветствовать псов Яги. Веточка устало оглядывалась, раздумывая над заговором призыва ветра. Она читала его в одной из книг, но использовать никогда не пыталась. Но если она не сделает этого, у них всех будут огромадные неприятности.
   Бабай пришел сам. Он не стал дожидаться, пока собаки отвлекутся, а просто натравил на всех воссозданные наяву порождения кошмаров. Очень мощным оказался. Собакам пришлось драться в полную силу, не допуская существ к детям, но вот остановить бабая было уже некому. Лиса с визгом отлетела от его пинка, а сам он дождался, пока рычащие клубки откатятся подальше, и шагнул к детям.
   Злат схватился за меч, не понимая, что против бабая обычное оружие бессильно. Веточка тихо читала погодный заговор, поняв, что нужно спешить. Смешок запрокинул голову, мечтая, чтобы облако покинуло луну, потому как время неуклонно подходило, и его тело уже встряхивали все более болезненные судороги.
   Детям становилось страшнее с каждым мигом, ведь помочь им никто не мог. Взрослые не знали, что троица ушла наружу. Хотя даже знай они, совладать с чудовищем ночных страхов им не удалось бы.
   Почувствовав слабину, бабай захохотал и, наконец, отбросил довольно удачную личину конюха, успешно выдержавшую столько наскоков. Теперь он хотел не просто забрать детей, ему нужно было и отомстить за все те болезненные заговоры, камни, несшие на себе прикосновения богов, и сборы трав, опробованные на нем. И планировал он что-то совсем несусветное, перед чем меркли все кошмары, которыми он до сих пор пугал бравую троицу.
   Первым в недобрые лапы попал Смешок. Злат с воплем бросился на выручку другу, но короткий меч легко сломался, наткнувшись на толстую волосатую шкуру. Ошеломленный мальчик остановился, глядя на обломок клинка, и тоже был сграбастан в объятия, из которых нельзя вырваться.
   Веточка, испуганно глядя на происходящее, все же не замолчала, быстро проговаривая последнюю строфу. Ветер, начавший подниматься с первыми словами, сорвался с привязи, взвыл голодным зверем, закружился вокруг и ударил по непокорному облаку.
   Холодный свет полной луны побежал по стенам домов, посеребрил крыши теремов, разбудил от ужаса спрятавшихся собак и упал на Смешка.
   Чего не ожидал бабай, тянущийся к оставшейся свободной Веточке, так появления у себя в лапах разъяренного молодого медведя. А тут еще и маленькая пророчица с неуправляемым даром взялась за ум. Конечно же, погодные, защитные и изгоняющие заговоры отличались весьма долгим плетением. Остальные гораздо короче.
   Так что едва медведь вырвал из лап бабая Злата и отскочил сам, на злодея обрушился град маленьких комочков, оказавшихся сбившимися в шарики осами. Потревоженные насекомые разлепились и бросились жалить бабая. Поскольку на самом деле они были созданы, то их жала легко проникали под казалось бы непроницаемую шкуру.
   Мешочек с травами, собранными против бабая, был у Злата, и боярин не стал медлить и терять время на отряхивание. Он разорвал ткань и швырнул все, что было внутри, в злодея.
   Рев боли разбудил не только терем, но и все окружающие улицы. Люди начали сбегаться на звуки, чтобы то ли помочь, то ли просто поглазеть на случившееся. Да детям было не до них.
   Веточка, увидев, что у Злата уже не осталось трав, шепнула ему, чтобы он принес веревку покрепче, а медведь решительно помогал собакам разобраться с кошмарными порождениями.
   Едва исчезли осы, как бабая пригвоздило к земле копье света, возникшее прямо над его головой и прошедшее через все тело. С исчезновением копья рев грянул с новой силой. От следующего заговора бабая начало корчить еще страшнее, чем Смешка, превращающегося в первый раз. Несчастный злодей, содрогаясь в болезненных конвульсиях, рухнул на колени, почти ломая ноги. В его вопле можно было разобрать сдавленную просьбу о пощаде. Но Веточка ее просто не слышала, занятая новым заговором. И остановили ее только слова Дубицы:
   - Что здесь творится, дети?
   Вокруг стояли слуги и с ужасом смотрели на своего повелителя и его гостей, доведших чудовищного бабая до такого жалкого состояния.
   Веточка, прильнувшая ко мне сбоку, жалобно пропищала:
   - У меня ни один заговор правильно не получился!
   - Зато действовали они весьма успешно, - успокоила я ее. - Но как вам удалось его удержать? Кто наложил заговор на веревку?
   - Придворный волхв, - ответила Дубица, спуская лису, которая сразу же припала к моим ногам. - К сожалению, изгнать это существо он не сумел. Зато выяснил, кто его натравил. Дядю Злата, его бывшего опекуна, уже казнили.
   Кхм... что-то они поторопились. У меня появилась уверенность, что он все провернул не в одиночку. Потому что после неудачи бабая тот, кто его держал, явно скрылся - я до сих пор чувствовала остатки повода, а если бы чародеем был дядя Злата, то они бы развеялись почти сразу же. Гибель наложившего волшбу и развеявшего ее же хорошо стирает остатки снятых чар. И не стоит вспоминать самозваного волхва, что сумел вертеть всеми жителями родного города Дубицы. С тем забавлялся Переплут, а раз он утащил новую игрушку, то избавится от нее нескоро. Или же скоро, но по меркам божественности. А если я правильно помню уроки бабы Леи, то месяц для бога равен нашему двадцатилетию.
   А остатки повода мне все же что-то сильно напоминают... Нда... очень похоже на чары Кощея. Да что этой темной твари надобно в Переставе?! Не знаю. Так же как не очень-то и понимаю, что ему надо от меня...
   Что же, бабай голодает где-то с полугодие. Еще бы, сложно бояться того, кого сам довел до жалкого состояния, вначале не давая добраться и постоянно преследуя, потом увидев, как хорошо действуют на него заговоры, да еще поучаствовав в связывании ныне безопасного и совершенно отчаявшегося злодея.
   Ничего себе! Какого же он был размера, если даже теперь, после такого поста чуть ниже меня?! Кстати, почему-то перед началом рассказа, его взгляд на меня, если рядом не было детей, выражал почти надежду, а после него только откровенный ужас. Разберусь, но вначале поговорю с ним.
   Я неаккуратно вырвала кляп, не пытаясь даже уменьшить неприятные ощущения. Краем глаза заметив, что любопытствующие начали рассаживаться вокруг, а музыкант без имени прислонился к стене поблизости, отчего бабай посерел еще больше, я начала разговор:
   - И что же мне с тобой делать?
   - В-великая... пощади!
   Тьфу, он в ужасе. Хотелось бы знать, отчего. И почему я великая?
   - Ты знаешь, кто я... - снова начала я.
   - Д-да, я-ясная. Пожалуйста, не убивай меня!
   Безнадежен. Тааааак... Я резко развернулась и пронзила взглядом мужчину, перекинувшего гусли со спины на грудь.
   Сами собой у меня сложились некие болтающиеся концы. Он бог, уж в этом у меня не было никаких сомнений. Воин? Хоть и слепой, но все же воин. И Кощей его называл господином, а сам он кликал того слугой. Да и все еще способен повелевать сущностями Кощных Владений, вроде ловца душ из моего браслета. Тот же был настроен на меня, а утащил Кощея. И он сказал, что тот так просто не отделается, и бабай его боится, узнал...
   - Ты Чернобог? - обвиняюще спросила я.
   Слуги испуганно загомонили и отшатнулись в стороны. Лицо Дубицы не изменило выражения. Злат восхищенно охнул.
   - Не в этом воплощении, - безмятежно отозвался гусляр, тронув струны. - А разве важно, кем я был в прошлой жизни?
   - Важно, если всякие твари тут пытаются его вернуть, и при этом им зачем-то нужна и я.
   Лукавая улыбка появилась и пропала, а вместе с ней исчезло желание спорить и еще больше пугать бабая. Он ведь уже готов в стену влепиться, только бы не привлечь внимание бывшего темного бога и - я озадачилась еще сильнее - меня.
   Собаки, подчинившись беззвучному приказу, потащили вопящее в бессильном ужасе чудище в сад. Все, кто видел его раньше, высыпали наружу, сторонясь меня и музыканта. Но их страх перед нами никак не уменьшил желание узнать, что я сбираюсь делать. Ничего особенного.
   Вокруг упавшей туши бодро взвились травы, цепко оплетая тело. Веревка развязалась сама собой и большой тонкой змеей рванулась от места чародейства. Бабай тоненько подвывал, пытаясь освободиться. Еще раз осмотревшись, чтобы не прихватить ритуалом лишних, отметив высунувшуюся из-за дерева полупрозрачную девичью головку с длинными косами, я начала вязь слов, предназначенную для изгнания овражника.
   Да, волхв никак не мог изгнать из дома бабая. Для этого требовался человек, знакомый с лесом, отмеченный его знаком, одаренный его силой. Так что служители богов тоже не могли помочь. Вот потому-то лесных ведьм особо не гонят от поселений.
   - Как в лесу рябина цветет, так в овраге бабай живет. Ягодник цветет-отцветает, сил для ягод набирает, а бабай в оврагах детей собирает. Не в овраге сейчас бабай, в терем пришел сам, требует - детей давай. Как ягодам в лесу расти-зацветать, так бабаю в овраге гулять. Не выйти из оврага, не рыскать по дворам. Ягода в лесу, лес ее силой своей держит, бабай в овраге моей силой, лесом данной, запечатан. Вернись, бабай, в родной овраг, исполняй старый зарок богов. Я слова повторяю, ими заговор замыкаю. До скончания слову моему быть, не возможно его отменить.
   Изгнания даже в лесу неприятны, пусть и при использовании сборов, соков, отваров и просто трав. А здесь, в городе, стоящем посреди возделанных полей, да еще сразу же после такого длительного бездействия, мне уже плохо. В заговор собственные силы вкладывать нужно, без них он останется просто словами.
   Призрачная девица рассмеялась, подмигнула мне и прижалась к Веточке, сливаясь с нею.
   Я встряхнула головой, отгоняя видения. Голова закружилась, повело из стороны в сторону.
   Безымянное воплощение Чернобога подхватил меня на руки и понес в терем. Собаки даже не тявкнули в знак протеста, а мне было не до того.
   - Как тебя называть? - просила я, уплывая в сон. - Не Чернобогом же, еще не так поймут.
   - Как назовешь, хоть Многоименным, - ответил он, укладывая меня в постель.
   Я сонно хмыкнула.
  
   - ...Мы снова увиделись, милая. Я же говорил, что приду за ответом.
   Я непонимающе оглянулась и отшатнулась. Снова тот, светящийся, и не один. Молодая женщина стояла чуть позади него. Оба лукаво улыбались, и свет, исходящий от них, не мешал увидеть улыбки.
   - Здравствуй, дорогая, - пропел женщина, собственнически обнимая мужчину. - Хочешь к нам присоединиться?
   - Кто вы? - с подозрением спросила я, отступая на шаг назад. - Что вам нужно?
   - Ты, - хором ответили они, делая шаг ко мне и одинаковым жестом протягивая руки. - Иди же с нами. Не отказывайся.
   Я вновь отступила и продолжила отступать, теснимая этой странной парой, а они радостно улыбались и шли быстрее меня, уже почти настигая.
   - Оставьте меня в покое! - заорала я, внезапно остановившись. - Я никогда не пойду ни со Сварогом, ни с Матушкой Сва. Нам не по пути!
   И будто стена остановила их. Ошеломленное выражение появилось на обоих лицах.
   - Так ты вспомнила? - спросила женщина, одергивая не нуждающийся в таком внимании нарядный сарафан.
   Что вспомнила, в конце-то концов?!
   Окружающее сменилось. В языках пламени возник юноша, мгновенно изменился в крылатого пса, опять стал человеком. Длинные рыжие волосы вздыбились.
   - Мама, отец, что вы тут еще забыли! Она вам ответила. Окончательно!
   Насколько я поняла, это Семаргл. И что они все и в самом деле здесь позабыли? Я вжалась в стену тьмы, появившуюся за спиной, стремясь исчезнуть, уйти. Вокруг взметнулись высокие ели, и я оказалась в своей избушке. Но спорящие боги никуда не делись. Теперь постоянно меняющийся Семаргл преграждал путь им ко мне, а сама я не могла даже пошевелиться.
   - Довольно! Оставьте ее в покое! - раздался еще один голос. - Проснись.
  
   Мне снятся боги. Они чего-то хотят от меня. А Сварог - тот вообще соизволил явиться в телесном виде. Что я вспомнить должна? Все ведь уже помню, кроме того, что произошло между заточением меня и тем, как я очутилась в зимнем лесу. А у Кощея я появилась в середине осени. С кем они меня перепутали, хотелось бы знать.
   - Что они хотят от меня? - спросила я, глядя в серые глаза.
   Вместо ответа он поднес к губам свирель и заиграл. Теперь я не только слышала музыку, я видела ее струение и переливы, отмечала, как она возводит вокруг некую ограду, отталкивающую чьи-то невидимые "руки", что тянулись ко мне. И играя, он еще больше изменялся: каштановые волосы светлели, тело становилось более хрупким, да и сам он молодел. Но одновременно с тем из него вырывалась божественная мощь.
   Он оказался слишком близко, он подавлял, ослеплял, тянул к себе, и я не выдержала, отползла на другой край постели. Мелодия прервалась, но он почему-то был уже у двери.
   - Не только они. Ты тоже чего-то добиваешься от меня. Что вам всем от меня нужно? - дверь закрылась. Проклятье, но какой же он... гад!!! Последнее слово заменило что-то совсем другое, что чуть было не прорвалось сквозь недовольство.
   Ранее знакомая комната совсем не изменилась. На большую постель соизволили забраться три собаки. Ближе всего лежали две явные тени, так и не оставившие меня Тишь и Вихрь. Тишь положила невесомую голову мне на грудь. Я протянула руку, пытаясь потрепать ее за ушами, но пальцы нащупали только воздух. Печально вздохнув, я погладила Мрака, тоскливо таращившегося на Тишь. Я его прекрасно понимала - эта псица всегда предпочитала его, самого любимого, самого сильного.
   - Эх, собаки вы мои, собаки, - с печальной улыбкой я смотрела, как Шалун подскочил с пола и атаковал мою ногу, как встрепенувшаяся от знакомого голоса Соня уже снова уронила голову на лапы и задремала. Тьма приревновала и бросилась на Мрака, уцепилась зубами в дубленый загривок и стянула на пол. Пес не остался в долгу. Остальные преданно уставились на меня, всем своим видом показывая, что они тут совершенно ни при чем, что они-то ведут себя прилично. Вот только я прекрасно понимала - дай им только шанс, и они все с радостью кинутся в свалку.
   Хотелось бы знать, в чем дело. Меня почему-то преследуют сны, всякие странные существа, непонятные случайности, встречи и неприятности. И все началось, когда ОН стал играть в моем лесу. До того было тихо. Да, являлись ко мне падчерицы сестер. Да, разбойников с трудом отвадила. Но ведь на том все и кончалось. А сейчас все не так. И конца-краю не видно.
   Грызня между Тьмой и Мраком стала более шумной. Собаки перекатились по полу, налетев на Соню и Шалуна. Эх, а вставать все же придется...
   Поднялась, обнаружив, что спала полностью одетой. Звериное ожерелье и амулеты по-прежнему лежали на груди, но от снов они не защищали. И от него, бога, ранее бывшего повелителем Кощных владений, тоже. Хотелось бы знать, кто он сейчас, но волхвы, ведавшие о воплощениях, никогда не спешили делиться тайными знаниями с другими людьми. Так что, даже если я обращусь с вопросом к придворному волхву, каковы иные воплощения Чернобога, он мне в лучшем случае просто не ответит. А в худшем я имею много шансов попасть в темницу, как виновная в похищении царской дочери и ее жениха. А все потому, что в Переставе, по словам Дубицы, сложилось мнении, что похитили их с помощью темных сил, о главе которых мне нужно расспрашивать.
   К другим волхвам тоже не обратишься, даже по дороге. Лесной хозяйке, Бабе Яге, они вообще не стремятся помогать. А если он сам не оставит меня, так и тем, кто захочет признаться, рот заткнет. Чернобог как-никак, да и теперь божество какое-то. Вот только что он потерял около меня?
   Ответ сам возник в голове.
   Громко охнув, я села обратно, чуть не придавив по неосторожности хвост Знича, мгновенно занявшего освободившееся от хозяйки место. Они что, считают меня воплощением той самой Ясной Вилы? И Кощей, и он, скользкий паршивец, и остальные боги? А если так оно и есть? Но что им может дать ее следующее воплощение, пусть и во мне? Божественная сила пробуждается только в том, кто сам родился богом. Младшие воплощения никогда не получают доступа к силам, используемым высшими. Чего они все добиваются?
   Эх, и почему все так? Ведь ныне я ему не пара...
   Тоскливый вздох сорвался с губ. А так жаль...
   Нет, не жаль!!!
   В комнату ворвалась шумная Веточка.
   - Власта! Там твой Лесовичок с вещами явился. Ой, а что с твоими волосами, как тебе удалось с ними справиться? Ты уже не та, что раньше? А когда ты полно...
   Девочка внезапно замолчала и бросилась к двери, пока я не потребовала объяснений. Но я не собиралась этого делать. Я теперь просто не хотела знать, о чем таком она почти проговорилась. Но кто станет интересоваться моим желанием, если решил вывалить на меня ворох неприятностей, идущих одна за другой? Дни у матери Рампуцель, лесной ведьмы, были единственным тихим временем, а до того... Даже путешествие до Перестава слишком быстро закончилось, да и шли мы через Надвечный мир.
  
   Я зря себе жаловалась. Довольно спокойно оказалось в тереме Злата. Только мальчик, будучи приближенным царя, оказался вынужден сообщить ему о моем возвращении. Так что выезд пришлось отложить на следующий день.
   Я спускалась по лестнице, когда слуги впустили гостей и поспешили исчезнуть с виду. Остановившись, я призадумалась, почему они мне кажутся знакомыми, и поняла. Больше всего меня смутило их появление без подобающей свиты.
   Как же изменилась царственная чета с той памятной свадьбы. Темные волосы царя, увенчанные простым обручем, обильно покрыло серебро седины. На надменном лице появились следы горя и новые морщины. Да и вообще, он выглядел сильно постаревшим.
   Глаза царицы, обведенные темными кругами, запали. Черты лица заострились. Она казалось, только выздоровела от тяжкой болезни. Печаль, похоже, давно не покидала ее, прячась в глазах, горестно опустив уголки бледных губ. Она испуганно глянула на меня и вдруг зарыдала, уткнувшись в рукав супруга. Тот решительно обнял ее и усадил на одну из лавок, стоящих у стен.
   Я озадаченно оглядела себя. Вроде бы ничего особенного. Конечно, нужно будет попросить у Злата новую одежду, а так что с того, что юбка драная! Она ведь чистая. И пусть из-под подола босые ноги светятся. И рубаха ветхая, но тоже еще ничего, хоть и осталась без рукавов. Да и сама я, пусть и босая, неплохо выгляжу. И в слезы при виде меня бросаться не нужно.
   Спустившись вниз, я изобразила что-то вроде поклона, и тут царица вырвалась из рук мужа и бросилась мне в ноги.
   - Пожалуйста! Пожалуйста! Не забирай их, не трогай, прошу! - взмолилась она сквозь слезы.
   - Что такое? - испуганно спросила я.
   Царь тоже встал и поднял супругу, захлебывающуюся в рыданиях.
   - Прекрати, Любава, - сказал он жене. - Извини ее, - попросил меня. - Она уверена, что именно ты забрала Любонраву, а теперь пришла за остальными нашими детьми.
   Так, меня уже к темной прировняли? Раз Баба Яга, так сразу нечисть или вообще - нежить, да?! Значит, эта... царица считает, что я стану вредить своему побратиму?!
   - Что?! - во мне начал просыпаться гнев, но я подавила его, не желая бури в тереме, и шлепнулась на скамью. - И потому вы пришли ко мне?
   - Я знаю, твоей вины в похищении дочери и ее избранника нет. Но ты вернулась. И хотелось бы узнать, почему, и кое о чем попросить.
   Собаки потихоньку спускались вниз и рассаживались вокруг меня. Я не стала объяснять царственной чете, что не по своей воле вернулась. Не сообщила и того, что со мной пришел какой-то бог. Просто сказала, что мне просто понадобились некоторые припасы. Зато узнала, что происходило в городе после похищения, и почему царя не сопровождал волхв, должный защитить его от злокозненного чародейства темной Бабы Яги.
   ...Царевичи первыми попросили благословления на поиски сестры. Я еще при этом присутствовала. Следом за ними потянулись и остальные витязи вместе с простыми искателями приключений, особенно после того, как царь объявил большую награду и пост наместника в одном из подвластных городов. К счастью, руку Любонравы в дополнение к предполагаемой награде никто предложить не додумался. Иначе освобожденный Огний не слишком бы обрадовался, да и сама спасенная царевна тоже счастьем бы не загорелась.
   Отправиться на поиски все они отправились, но только безуспешно. Добросердечные люди привозили обеспамятевших воинов, опаленных или обледеневших, в объятиях лихоманок или просто окутанных разнообразными вредоносными заклятиями. Волхвы, знахари, травники и прочие целители столицы выбивались из сил, пытаясь спасти своих пациентов. Жизнь большинству героев удалось спасти, но в себя они все не приходили. Вдобавок к уже случившемуся такое лечение не проходило даром и для самих чародеев. Они на некоторое время лишались сил, хотя некоторое время спустя те возвращались, вот только были только слабым подобием того, чем чаровники владели ранее. А на полное восстановление надежда была слабой. Если бы не приказ царя, за лечение после первых случаев никто не взялся бы.
   Царевичи тоже не стали исключением. Разве что уехали раньше всех, а вернулись последними. И даже верхом на верных конях.
   Все ужаснулись внешнему виду юношей. Доспехи приплавились к телам, руки выглядели обмороженными, кровавые раны перетягивали не слишком чистые повязки. Да и вообще, по сравнению с ними прочим витязям еще повезло.
   На спасение царских детей бросили силы почти все волхвы столицы. Раны залечили. Но волхвы и служители падали в обморок прямо во время обрядов, истощенные еще предыдущими исцелениями. Хорошо хоть не бесплодно - заклинания и заговоры, опутывающие молодых витязей, с трудом, но поддались объединенным усилиям чародеев.
   И если воины уже пошли на поправку, волхвам и иным целителям до нее еще молиться и молиться. Ко многим из них сила теперь не вернется никогда.
   Так вот, в славной столице не оказалось никого, кто бы защитил государя не то что от злокозненного чародейства, а от простейшей весенней хворобы. На просьбу к капищам о помощи и страстный призыв к ближним и дальним волхвам да знахарям так ответа и не дождались.
   А я в этом и не сомневалась. Сейчас вовсю бушевала весна. Вместе с землей проснулись и мелкие духи, голодные и жаждущие утолить голод. Из Надвечного мира спускались за тем же некоторые высшие сущности. Не усмотришь за сородичами и получишь, если повезет, одного каженика. А если нет, кажеников будет много больше. До самого лета они, разные чаровники, не придут, а потом надобность в них отпадет сама собой.
   Честно говоря, я не понимала, зачем царь сообщил подозрительной Бабе Яге такие сведения. Ведь я могла бы воспользоваться ими и захватить все государство, начав с почти беспомощной столицы. Ведать бы еще, для чего оно мне сдалось. Но он-то никак не мог знать моего мнения, ведь так? Царица, вон, уже опомнилась, дергает его за рукав, чуть золотое шитье не оторвала, пытаясь заставить его замолкнуть. Он же только отмахивался и продолжал.
   - Ты друг Огния, он верил тебе настолько, что даже решил смешать с тобой кровь. Могла бы ты найти его и мою дочь? Мы очень просим, готовы отдать все, что угодно.
   Вот оно как. Отчаявшись, что воины сумеют найти похищенных, они обратились ко мне, несмотря на явную веру царицы в моей виновности в похищении.
   - Почему вы мне так доверяете? - прямо спросила я.
   - Мудрые женщины, служительницы Судьбы, велели обращаться к тебе за помощью. И не скрывать ничего.
   Бред! Но как посмотреть. Кому, как не Судьбе, знать, что мне от Перестава ничего не нужно. Но почему бы ни ляпнуть гадость в ответ на глупое подозрение царицы.
   - А если я в оплату старшего царевича в мужья попрошу? - приторно поинтересовалась я.
   Царица переменилась в лице, позеленела, будто съела что-то не то, и протестующе замотала головой. Царь же внимательно оглядел меня с ног до головы. Брр, как кобылу на торжище. Я даже отдернула руки от собачьих голов.
   - Если изменяться не станешь, думаю, Волеслав только рад будет такой супруге. Только телом ты не очень, худая слишком. Да ведь всегда подкормить можно.
   Он что, шутит? Я заметила, как царица одарила мужа недоуменным взглядом. Встав, я шагнула к ней.
   - А если младшего ребенка? - и протянула руку к ее животу.
   Женщина дико вскрикнула, побелела и в беспамятстве рухнула со скамейки. Царь едва успел поймать ее и сразу же начал тормошить, прося очнуться. Я кликнула людей. Мужчина поднял на меня полные ужаса глаза.
   - Что с ней?
   - В тягости она, - сказала я, внезапно опомнившись. Что я творю? Зачем я так с несчастной женщиной? Никогда бы так не поступила ни с кем, а теперь довела бедолагу. И за что?! За то, что она меня боится? Так ведь я пестовала этот страх и только радовалась ему - меньше доставать просьбами должны были люди. А теперь что со мной приключилось? И помочь ей не могу - прикасаться к ней мне нельзя, потому как тогда лес обязательно позовет ребенка к себе. - Не ожидала я, что так на нее мои... вопросы подействуют. Да и не думала, что ты сам не знаешь еще о младшеньком своем.
   Нелепое оправдание, но царь вроде бы не заметил, застыв столбом посреди горницы.
   Женщины уже суетились вокруг, когда до государя дошли мои слова. Удивленно-радостная улыбка озарила мрачное лицо, и он поспешил за слугами, суетливо звавшими его в гостевые покои.
   - Прости меня за необдуманные речи, - крикнула я вслед. - Но мне не нужны твои дети, ни старшие, ни младшие. Я и без награды за Огнием пойду.
   Не знаю, услышал ли он меня, но вот вредная троица детишек и божественный музыкант слышали, вне всякого сомнения.
   Веточка лукаво улыбалась, сидя на руках у мужчины. Она обняла его за шею, ничуть не опасаясь изливавшейся из него силы. Я вновь содрогнулась, инстинктивно отступая назад.
   Как такое возможно? Он - я чувствую - ужасающе сильный и пугающе опасный, но вместе с тем такой притягательный. А ещё... равный.
   - Власта, а Грай решил тебя сопровождать. Не бойся, он поможет.
   Значит, Веточке он назвался. А мне представиться хоть как-то даже не соизволил.
   - Итак, ты именуешь себя Грай.
   - Нет, так меня кличет Веточка. Но если хочешь, можешь и ты тоже.
   Смешок решительно тряхнул головой и бросился ко мне, своим порывом остановив речь новопоименованного Грая, молча обнял. Ох, объятия у него прямо медвежьи. Да и вырос он очень. Я вчера и не заметила.
   - Что, Смешок? Что такое?
   - Ты снова уйдешь, - глухо отозвался он. - И можешь не вернуться.
   Не поняла. Веточка застенчиво отвела глаза, выдавая кто это сообщил. Ох, с неё же станется явиться лишь для нового откровения. А за ней и мальчики пришли. Музыкант же и так от меня далеко не отходит.
   Похоже, пророческий дар девочки немного изменился. Теперь она помнила, что ей открылось. А я не буду торопиться.
   Юный боярин стоял чуть поодаль, нерешительно переводя взгляд с меня на друзей-товарищей, и терзал ни в чем не повинный изукрашенный камнями и металлом дорогой пояс.
   Смешок еще раз стиснул меня в сокрушительных объятиях так, что я даже захрипела.
   - Смешок, отпусти! - просипела я. - Ты сейчас меня задушишь.
   Тут и Злат решился. Да, я замечала и раньше, что он робел в моем присутствии, а сейчас особенно, но ему тоже очень захотелось высказаться.
   - Сударыня Яга, зачем ты огорчила царицу Любаву? Я ведь точно знаю, что ты и без царской просьбы опять собралась идти на поиски.
   Да если бы я знала! Не из-за внезапно же появившейся обиды! Потому что это глупо! Вот я и пропустила его вопрос мимо ушей, изобразив, что увлечена разжиманием рук Смешка. Веточка извивалась в руках Грая, вызывая неодобрительное ворчание всякий раз, как награждала его тумаками и пинала ногами.
   Злат так и не дождался членораздельного ответа. Из глубины терема послышался голос царя, требующего его к себе. Мальчик бросил на меня испытующий взгляд и помчался к своему повелителю.
   Грай, до сих пор молча терпевший дергания Веточки, сказал ей:
   - Или говори, что собралась, или прекращай трепыхаться.
   - Ладно, - вякнула Веточка, с интересом наблюдая, как я вновь начинаю синеть в лапах Смешка. - Власта, не стоит спешить. Сегодня вечером, если небо затянет облаками, тебе сообщат, куда идти.
   - Да? А при чем тут облака? - прохрипела я, еле вырвавшись от племянника. Ох, и не завидую я бабаю, ведь мальчонка даже в человеческом облике невообразимо силен. А в медвежьем его силы еще и утраиваются. - Смешок, не нужно больше меня обнимать. Мне и так понятно, что ты меня любишь, хотя ни разу не сказал об этом. А я еще жить хочу. Веточка, почему я могу не вернуться?
   Смешок огорченно потупился и вспыхнул. Его щеки своим цветом могли поспорить с волосами.
   Девчонка засмеялась и дернула гусляра за волосы.
   - Такой, как есть, не вернешься никогда. Другой - возможно. Грай, пусти!
   Больше от нее добиться ничего толкового не удалось. От не менее таинственного Грая за весь оставшийся день тоже, если не считать нескольких чарующих мелодий, все глубже влекших куда-то в неизвестность, в мир, где ждала тайна и сила, где я видела даже самые невероятные связи.
   Что тут скажешь? Мне хотелось, чтобы он прекратил так забавляться и хоть раз ответил по-человечески, а то всякий раз после его музыки я была сама не своя. Я жаждала знать, что он утаивал, если только оно не касалось меня как какого-то воплощения. А то ведь из-за него у меня видения начинались. Я теперь замечала не только лесную, полевую, домовую и другую мелкую нечисть. Теперь мне на глаза попадались существа более сильные, и они тоже видели меня, в отличие от нормального течения жизни.
   Я лесная. Меня должен был защищать лес от всех любопытных глаз, если только сама не решала показаться. Но он не помогал, я знала, что все так и есть. Иначе бы Мара со мной не заговорила. Иначе Сварог, Матушка Сва и Семаргл не проникли бы в сон. А еще... лес уже не всегда говорил со мной.
   Даже крылатые дочери Дажьбога и Луны помахали мне вслед крыльями, хотя уж они-то должны были видеть только свободных мужчин, не защищенных вдобавок ко всему оберегами.
   Страшно! Когда я не понимала, что за смутные фигуры видела среди деревьев рядом с жилищем лесной ведьмы, было много спокойнее. А теперь я опасалась, что как-нибудь случайно могу жестоко обидеть кого из божеств, и пострадать сама. Сварог, честно говоря, не считается, потому как он мне брак предложил. А отказ невесты за оскорбление посчитать может только слишком самовлюбленный мужлан.
   И возможно, уже не раз успела оскорбить и самого слепца Грая...
   Да не верится мне, что я тоже воплощение, как бы все ни указывало на нечто подобное!
   Я так размышляла, разбирая одеяния, предложенные мне Златом. Тем не менее, я прекрасно осознавала, где находятся все обитатели терема. Музыкант-преследователь был поблизости, устроившись в соседней комнате и время от времени притрагиваясь к струнам какого-то инструмента, ранее не попадавшегося мне на глаза. Каждая новая музыкальная фраза заставляла вздрагивать от сладкого озноба.
   Веточка вместе со Златом старательно успокаивали взбудораженную царицу, пытаясь убедить ее, что я совершенно безопасна. Царь тоже не оставлял жену. А вот их, царственную чету, уже потеряли. Небольшой отряд воинов приближался от дворца. Вскоре они заколотят в двери, тревожно окликая юного любимца владыки.
   Смешок с тремя моими собаками занялся каким-то странным поиском в близлежащем озере. Как раз там, где я видела девиц-лебедушек. Если он пытается поймать одну из них, то ничего у него не удастся. Ни одна не подпустит к себе существо, от которого так явно несет лесным зверем.
   Дубица на кухне распекала свою немногочисленную прислугу за двойственное отношение к гостям. Она напоминала, что по закону гостеприимства кого бы в доме ни приняли, относиться к ним нужно с подобающей учтивостью. И не проявлять никакого страха, пусть даже трехглавый Змей Горыныч завернул. Если он гость, то и принять его нужно как гостя, а не как врага. И что с того, что нынешние - Баба Яга и воплощение Чернобога? Они что, как-то успели навредить?
   Я потерла лоб. Что-то не так. Как я смогла знать такое, находясь даже вне леса? Да, Веточка права. Я изменялась, и мне такое быстрое изменение не по нраву!
   Угрюмо подняв юбку, я приложила ее к талии. Сойдет, пожалуй. Не слишком длинная, только щиколотки закрывает. И окрашенная в стойкий черный цвет ткань плотная. Возможно, продержится дольше, чем моя старая. А вот рубахи... Перебрала уже целый ворох, а все они слишком тонкие. Лишь вышивки-обереги вокруг горла и на рукавах казались подходящими. Да хоть ты бери и сразу две надевай. Я отбросила следующую белую рубашку в сторону и тут отметила, что падала она как-то не так, а будто замедленно.
   Комнату затягивала белесая дымка, струившаяся от окна. Похолодало, стало неожиданно сыро. Сжав в руке изогнутый определенным образом корешок, до того спокойно висевший среди других оберегов у меня на шее, я потребовала от незваного гостя прекратить странную игру в прятки. Тихий смех, знакомый очень, послышался в ответ. Облакопрогонник, который некогда был пауком, появился у самого окна. И тут же дверь в мою комнату вылетела, выбитая мощным ударом Грая, а сам он застыл в проеме, сжимая в одной руке пылающий меч, а другая сверкала звездным светом какого-то заклятия. Но ничего опасного не было. Оба гостя обожгли друг друга яростными взглядами, а потом меч просто растаял в воздухе, как и свет с левой руки.
   Ой, так Грай слеп или нет?
   Облакопрогонник тоже расслабился.
   Потрепанным он каким-то выглядел. Даже окутывающие его облака не могли скрыть следов от серьезных ожогов. Но они не мешали ему быть весьма жизнерадостным. Сразу же после явления Грая, заставившего было потерять счастливый вид, он весело заявил, что рад меня видеть живой, потому как не ожидал, что я все же спасусь.
  
   ...Вокруг клубилось облако. Рядом находился кто-то живой, но я не видела его. И слышалось, что снаружи дул ветер. Пронизывающий, но не могущий попасть внутрь. И тут устрашающий огненный шар ворвался внутрь, закружил меня в своих объятиях. Облако закричало от боли...
  
   - Откуда спастись? - спросила я, не надеясь на ответ. Но получила его.
   По его словам он пытался в качестве благодарности освободить меня из плена и отнести туда, где, как ему сказали, я живу. Но ветер не подчинился его велению, и гнал облако в совершенно противоположную сторону. А потом появился один из Огненных и потребовал, чтобы облакопрогонник отдал меня ему. Но тот отказался, считая себя совершенно неуязвимым.
   Глупый. Многим ведь известно, как можно прорваться даже через самое большое облако. Огненным же даже сил не нужно тратить на заклинания огня. А зимой создать такое мощное облако для защиты вообще не возможно. Снег бы тоже помог, так ведь для моего уюта благодарный спаситель старался, чтобы было потеплее.
   Огненный шар полыхнул ярче и бросился прямо в клубящуюся глубину, жестоко обжигая облакопрогонника. Израненный, он с трудом опустился на землю и только там обнаружил, что потерял меня. Превозмогая боль, он бросился в погоню и дважды настигал врага, но отнять меня не сумел, лишь пострадал еще сильнее.
   Только весной, когда пошли первые дожди, он почти выздоровел, а еще ему сообщили, что я выжила, но в спасении больше не нуждалась. Но ему очень хотелось хоть немного отплатить мне за свое избавление от паучьего обличья, так что он, зная цель моих поисков, нашел, где сейчас находятся похищенные и похититель. Ради сообщения о том он и появился.
   - Я даже готов отнести тебя туда. Вот только внутрь мне не попасть. И не сейчас. Там сейчас солнечно и безветренно. Пригнав же облака, я могу насторожить охрану. На все реагируют...
   Похоже, длительные напрасные поиски отменялись, раз у меня появился проводник. Только стоит решить, насколько же я стану ему доверять. А пока нужно подумать и над сообщением, восприняв его, как правду.
   Если даже облакопрогонник не сумел попасть внутрь, то следует подготовиться. Но не стоит притом забывать, что и он сам может оказаться помощником похитителя. Тем более он не сумел объяснить, что препятствовало ему, но был точно уверен в том, что они там. Да и сам он время дал. Ведь и так ждать придется, пока облаками там небо затянет.
  
   ...В комнате не было ничего, кроме того, на чем можно было спать, и проема наружу. Я часто сидела на полу в неприятно пахнущем помещении, бездумно глядя в деревянную стену или же наружу, где все вдруг побелело в один миг. Еда появлялась сама собой. Временами заходил кто-то странный в черном, задавал непонятные вопросы, подсовывал непонятные предметы (теперь я узнавала веретено, прялку, пряжу, пяльцы и корзинку со всем нужным для вышивания), говорил о чем-то. Но я не понимала, что такое змееж, Верлиока, Любонрава, Огненные...
   Один раз вывел наружу, вручил мне алое нечто. Я потягала его из стороны в сторону, не поняла назначение двух длинных тонких трубок, отходивших от этого нечта, и отдала обратно.
   А еще рядом были двое темных и любящих меня.
   Всякий раз он тяжко вздыхал и уходил прочь.
   Позже дело изменилось. Он усадил меня на пол и чем-то защелкал над головой. Волосы рванулись вниз, и тут же он, бормоча странные слова, поднес к ним пламя. Тогда-то я стала узнавать некоторые вещи. В комнате были постель и окно. А алая вещь называлась платье, я растягивала рукава. А в комнате сильно чувствовалась гарь. Любящими меня были тени. А за окном шел снег. С каждым днем я осознавала все больше.
   И однажды к окну припало облако, из которого я услышала голос, зовущий меня к себе. Он предлагал мне прогуляться. Давно хотелось побывать там, снаружи. Тем более что человек, часто расспрашивавший меня, казался слишком страшным. Да еще и называл меня по странному. И улыбка его мне не нравилась. А улыбался он в последнее время часто, особенно когда я описывала зимних существ, прятавшихся за окнами.
   Облако окутало все вокруг, отбило некие жгуты, рванувшиеся непонятно откуда, подхватило меня и понеслось вперед. Ветер завывал пронзительную песню, а некто, находившийся где-то поблизости, тихо ругался, что не может совладать с ним.
   Мне было очень интересно, но внезапно в прохладном облаке стало очень жарко. Появился огненный шар, рванулся ко мне и захватил, вырвал из туманной пелены. Но облако не отпустило меня так просто. Оно еще дважды нагоняло пламя, не обжигавшее меня, сталкивалось с ним в яростном шипении, и в последний раз я оказалась в лесу. У сосны скорчилась темноволосая женщина. Вокруг нее таял снег.
   Я сбила со своей одежды последние язычки пламени, успевшие сожравшие рукава, и поняла, что мне очень холодно. Согнувшись и закутавшись в чудом уцелевшую шаль, я пошла куда-то в сторону, собираясь что-то сделать, а потом позабыв что именно.
   Ветер, холодный ветер завывал вокруг, бросая в лицо ледяные снежинки.
  
   Вскрикнув в ужасе, я проснулась.
   Багра. Это она лежала там, в лесу. Что ей от меня нужно было? Она ведь отказалась помогать в поисках. Та Огненная, что со слов облакопрогонника потребовала меня?
   Рядом сопели собаки, но на груди у меня устроились свои морды две тени. А ведь они не оставляли меня ни на минуту со своей гибели.
   - Тишь, Вихрь.
   Тени подняли головы. Когда псы были живыми, я не раз проникала в их сознание и память, так что мне просто было проделать с ними нечто подобное и сейчас. Пришлось только разобраться с их немного иным мышлением, уже отличающееся от живых. Но вот запомненное ими помогло мне осознать, что все было так, как и приснилось. Похоже, я во сне неосознанно зацепила их память...
   Странное дело, Кощей зачем-то рассказал мне, для чего ему понадобилось это царство. Он знал, что до меня добраться сложно. Хотя наметки были - я умудрилась как-то стать кровной сестрой двум нелюдям, Огненному и волату. Так что рано или поздно я бы выбралась к ним, а побратимам в помощи не отказывают. Так что ждали их неприятности...
   Сначала он думал разобраться только с одним из них, с тем, на кого воздействовать проще. С Одноглазым. Для того был покорен Верлиока. Но потом он столкнулся с Багрой, желающей вернуть непутевого братишку домой. Его не интересовала цель Огненной, он собирался только разобраться с тем, как можно воздействовать на подобного ей. И нашел. А потом понадобилась высокопоставленная девица, обладающая силой духа и способностями, позволящими ей добиться всего, что втемяшится в дурную башку. И это оказалась Любонрава. Чтобы общаться с этой девицей беспрепятственно, он влиял на царя, сподвигая его на всякие глупости, но не самостоятельно - нечего было какому-то там царю знать его лицо, - а подсовывая всяческих замороченных людишек в советники.
   Приворот на Огненного, который должен был влюбить оного в девицу но при том убить ее, сотворили, и Любонрава тут же рванулась в бега. Царь, отчего-то впав в ярость, обратился к очередному советнику с требованием вернуть беглянку любым способом, а Кощей, подумав немного, решил - почему бы и нет, девчонку волат все равно не догонит, а две ловушки зарядить можно. И выпустил Верлиоку.
   Чтобы устроить мне жизнь повеселее, эта тварь должна была, миновав мой лес, устраивать маааленькие ловушки, навроде зародышей жизнеглота (у Верлиоки их было два - золотой и черный) и змеежа, к которому прилагалась еще одна тварюшка, тайная, должная сработать, если я не рванусь тотчас же разыскивать виновника бед побратимов.
   Вот только я не спешила. Отчего-то мне удалось без особых усилий справиться со всем. Да и приворот сработал не так, как ожидалось. Девица не померла, активировав его, и Огний не сошел с ума от бушующей любви к мертвой.
   Но я все равно попала в руки Кощея. Не так, так эдак...
   Зато теперь я знала, как полуодетая оказалась зимой в лесу. Да еще стало понятно, почему на мне осталась старая одежда, которую с огромным трудом удалось отстирать. А вот ветхость ее можно было объяснить только долгим пребыванием в окружении сил, пришедших из Кощных владений.
   Заснуть снова больше не могла. Я вспомнила, как было холодно в лесу. И я могла не выжить. Просто чудо, что лесная ведьма наткнулась на меня, а еще большее чудо, что она вообще вышла из дома в такую непогоду. Ни за что не поверю, что она не запаслась заранее достаточным запасом дров. Так, о чем это я? Я же помню слова о женщине, явившейся к той и зачаровавшей ее. Но кто же это был? Не Багра - Огненные так не зачаровывают. Кто же? И почему?
   Но как же страшно!!!
   Я металась по комнате, заново переживая весь испытанный ужас, когда я поняла, чем могло окончиться путешествие в лесу. И тут я наткнулась на сгруженные вечером сумки. Разбираться, что оказалось на спине Лесовичка, я тогда не захотела, собираясь сразу лечь спать. Теперь-то можно было. Тем более что коня я не седлала, и не грузила на него ничего. Возможно, леший решил мне помочь и заодно напомнить, что я уже давно отсутствую.
   Первым под руку мне попался меч-самосек. Хорошее оружие для тех, кто не умеет сражаться. Если что не так, просто можно отпустить его, и он начнет рубить все, кроме указанных хозяином людей. Так что годится для битвы с заведомо превосходящим противником, тем более если союзников у владельца раз-два и обчелся. Сгодится. Судя по тому, что я знала, он может сильно поранить даже божество средней силы, не то что обычных людей.
   Хм, а вот это я брала с собой. И оно осталось в тереме у Кощея и никак не могло попасть в сумки Лесовичка. Гора вещей росла. Я откладывала некоторые в сторону, те, что собиралась взять с собой. Поскольку я дважды попадала в здания, сделанные людьми из камня, и чуть не погибла, то решила больше не рисковать. Несколько амулетов, в которых я сохраняла силу леса, присоединились к висящим на шее. При необходимости я потяну ее оттуда. Кроме того, пришлось перенизать звериное ожерелье, добавив к дарам еще и корни. В результате оно сменило свое действие с защитного на подсобляющее.
   Сбоку уже выстроились и многие бутылочки, горшочки, кувшинчики, горланы, коробочки и корзинки с травами, отварами, настоями, и вытяжками. Восторженно вздохнув, я осторожно вынула запечатанный кувшинчик, на котором три года назад сама выложила знак огня. Похоже, пользоваться неудобными заклинаниями защиты не придется.
   Однажды на Огния нашло настроение пообучать. Он взялся за меня и Одноглазого, объясняя, как можно защититься от волшбы подобных ему. Волат, тот сразу отказался, заявив, что он не владеет чародейством и ничего у него не получится. А я старалась изо всех сил, пока баба Лея не намекнула мне, что стихия-то не моя. Потому-то я и не в силах полностью овладеть защитой. Чтобы доказать ей обратное, я одолела все, но усилий на такую защиту уходило слишком много.
   На достигнутом побратим не остановился, зная, как выматывают меня его уроки. А еще и Одноглазого защитить хотелось. Он указал нам нужные травы, посоветовал, как готовить зелье, так же способное выполнить то же самое, что и заклинания. Поинтересоваться бы тогда, зачем он так старается. Видимо предчувствовал, что то ли силой его вернуть попытаются, то ли убить захотят. А еще он знал, ни один из нас в стороне не останется, кинется на подмогу. Или мстить станет.
   Я, например, могла точно сказать, что Одноглазый уже давно в поисках рыщет. И только надеялась, что он не слишком пострадает, если наткнется на Огненных. Возможно, он додумается пользоваться собственными запасами зелья, если оно у него осталось.
   Сорвав печать, я с удовольствием вдохнула горьковатый запах мази. Завтра спрошу у облакопрогонника, как долго лететь до логова похитителя, потому как действует она только полтора дня. И нужно будет всех собак обработать. Себя тоже забывать не стоит. Ну а богу, если он увяжется, она, по-моему, так и вовсе не нужна. Сам себя защитить способен.
  
   Слепой он там или нет, но Грай увязался за мной. А вот детей я убедила, что не могу их взять. Хорошо хоть они согласились с разумными доводами. Злата удалось расспросить только после того, как царь с царицей вернулись обратно в терем. Он добавил немногое. Воины все как один утверждали, что перед ними появлялись люди, которые требовали, чтобы они оставили поиски. Отказ влек за собой чародейное нападение, после которого они приходили в себя только в родном городе.
   Я думала, потому как в полете все равно нечем заняться.
   Если посреди зимы окажешься в замороженном лесу вдалеке от любого жилья, не помня, ни кто ты есть, ни как оказался в такой беде, то волей-неволей начнешь задумываться почему. Особенно если вспомнить удастся, что до того ты искал кого-то. Вот и стоит поразмыслить, кто из встреченных тобой на жизненном пути наиболее подозрителен, как злостный похититель и убийца. То есть тот, кому совсем не нужно, чтобы я добралась и помогла побратиму. Или же просто мой враг. Или и тот, и другой, один или нет.
   Перечислим поименно.
   Наверное, стоит начать с самих похищенных. Огний и Любонрава, парочка влюбленных. Но побратима своего с суженой я отброшу сразу - оба под властью приворота, перешедшего в любовь искреннюю. Не верю я, что они станут рисковать, если возможен хоть малейший намек на потерю возлюбленного или возлюбленной.
   Одноглазый, как и я сама, тоже не сделает ничего из могущего повредить кровным узам между нами троими.
   Яромир и Завея, эти двое во многом мне обязаны. И потому-то потомок гордого княжеского рода мог решить убить меня, пока я не начала требовать оплату за помощь. Завея же выросла как кликуша. Помня, что я ее сделала человеком, она могла бояться, что верну в прежний облик. Да ведь не я одна старалась... Вот только не им это знать. Так что эти двое весьма подозрительны. И то, что у них не получилось бы оставить меня погибать во вьюге, ни о чем не говорит. Огненные все-таки могли прислушаться к зову человека, оседлавшего потомка божественного коня. Так что и такая слабая связь, как способность обмениваться с жеребцом мыслями, могла прийтись ко двору. Не стану я сбрасывать его со счетов.
   Дети. Не думаю, что они тут как-то причастны, но вот Веточка вполне могла сотворить все что угодно, просто не ожидая таких результатов от своих попыток научиться чародейству.
   Сварог, Матушка Сва и их сын вообще непонятно что затеяли вокруг меня. Я даже не могла предположить, есть ли их вина хоть в чем-то, если не считать преследования. А если и есть, то я ничего не сумею против них поделать.
   Бывший опекун Злата казнен, но я уверена, что не он один преследовал мальчика. Как чародей он был никакой, но вот каковы цели у его помощника? И кто он такой?
   Сам Злат и Дубица. Поскольку рядом с ними Веточка и Смешок, можно быть уверенной, что даже задумай они что-либо, оно не удастся.
   Божественный музыкант Грай тоже очень странная личность. Во-первых, он ни разу не проявил хоть что-то, по чем можно вычислить, кто он такой. Во-вторых, во время прошлого рождения он был Чернобогом и до сих пор похож на себя прежнего, что тоже не приятно. Да и вообще, шляется он вокруг, чего-то ожидает. После его музыки я изменилась, во всем вижу что-то иное, чего не могу пока понять. И я боюсь его, но в то же время он притягивает со страшной силой. Он вызывает ужас и восторг, он притягивает меня... А его молчание? Я ведь понимаю - он не молчун, подобно Смешку. А так он не слишком проявил себя. Только преследует меня... Да и вообще, даже его характер для меня тайна за семью воротами. Я до сих пор не знаю, на что он способен. И чего хочет. И тот случай со стуголью... Он ли это подстроил? Если он, то зачем? Так что вполне может и он быть виновником моей предполагаемой гибели в лесу. Но я не верю в это. А почему? Может быть потому, что... что... я...
   Облакопрогонник тоже для меня очень подозрителен. Найденный в замке из обработанного камня, бывший паук мне сразу не понравился, потому как пытался меня съесть. И вдруг так резко измениться после расколдовывания, проникнуться невообразимой благодарностью, что даже решиться вытащить меня из весьма опасного места, со всех сторон пропитанного смертельными чарами. И ухитриться потерять меня. Я не верила ему, но согласилась, чтобы он доставил меня туда, куда ему хочется.
   Кощей этот, поселившийся в тереме Малой чащи. Он устроил мне столько пакостей, начиная от нежити на поле, змеежа в лесу и кончая захватом меня в плен. А ведь про все он рассказал мне... Но вот убивать он меня явно не хотел.
   А я была убеждена в вине Багры. А почему... Конечно, при том, как я послала приглашение на свадьбу побратима, любой из Огненных мог прочитать его, что вовсе не обязательно. Так что точно его получила именно она.
   Дальше. Похитителем был Огненный. Но на такое скорее пойдет родственник (а Кощей утверждал, что она брата вернуть хотела), любой другой мог просто уничтожить отступника. Одно выпадало - зачем после того действа нужно было являться ко мне и изображать непонимающую? Чего она хотела добиться? Почему-то я не верила, что она пришла только затем, чтобы уничтожить зверей-посланников. Для этого не нужно было показываться мне на глаза. Но нет, она пришла, поглядела на меня, оценила и ушла.
   Перед замком лес сообщил, что с пленниками были двое - мужчина и женщина, любой из которых мог оказаться Огненным. Но в тереме Кощея находилась женщина. И если предположить, что одним из тех двоих был Кощей, а его гостья Багра, то все могло сойтись. Так ведь это предположения, и они не слишком значимы. Только с той стороны, что Кощею я зачем-то тоже была нужна.
   Идем дальше. Именно Огненный выхватил меня из облака. А потом, если верить сну, этим Огненным оказалась Багра. Ни за что не поверю, что она не могла меня найти в лесу. Нет, вместо поисков она бросилась к лесной ведьме и заколдовала ее. Но ведь та могла прийти слишком поздно. Я почти целый день брела по лесу. Или это не она заколдовала? Я уже сама запуталась...
   Так что даже если я не права, и Огненная не похищала собственного брата, Багра все же виновата в попытке убить меня. И, кстати говоря, облакопрогонник уже начал снижаться. Так что скоро станет известно, насколько верны мои умозаключения.
   Мои ноги ударились о землю. Облако отползло в сторону, окружая плотной пеленой своего владыку.
   - Я дальше не могу, - сказал облакопрогонник. - Там мне слишком опасно, извините.
   Я только кивнула в ответ, пока решив не разбираться с этим подозрительным типом. Не время пока.
   Собаки, тоже освободившиеся, уже рассыпались по сторонам, втихую разыскивая опасность. Улыбающийся Грай забросил за спину деревянную дугу, концы которой соединялись металлической полоской, а уже к ней шли от изгиба струны, странный, никогда ранее не виданный мною инструмент, разом исчезнувший в неизвестности. Вместо него в руках появился уже знакомый пылающий меч.
   Над равниной низко нависали темные тучи. Казалось, они неслышно закипают, бесконечной вереницей скользя по небосклону. Огромное небо касалось далекого леса, обрамлявшего местность и превращавшего ее в подобие чаши, накрытой сверху крышкой.
   Теперь можно было и осмотреть окрестности, не скрываемые больше белесой пеленой. Зеленый луг усеивали тут и там небольшие кустики, пенившиеся белыми гроздьями цветов. Подойдя ближе, я почувствовала нежный аромат, исходящий от них. Встревожено взметнулась птица из-под ног. Насекомые настороженно притихли.
   Грай никак не предостерегал меня, вроде не видел ничего опасного. Да и я сама тоже не отмечала угрозы от растений. Все ожидало нас впереди. Там, где стояла огромная каменная колонна, окутанная полосами огня.
   Если не смотреть туда, местность казалась вполне мирной и безопасной, но верить первому впечатлению не стоило. Мы сделали только пару шагов по весенней траве, как наткнулись на яму, в которой обнаружили истерзанные останки человека. Я крепче сжала рукоять самосека и огляделась, будто думая обнаружить терзателя. И все притом, что со смерти несчастного прошло уже много времени. Грай понуро склонил голову, а я в который раз усомнилась в его слепоте. С острия меча в его руках слетел клуб пламени и испепелил тело.
   Теперь местность привлекала меньше внимания, и стали заметны мелкие ловушки, спрятанные среди растительности. Что тут скажешь, все изменилось. Раньше я не видела заклинаний Огненных, хотя побратим делал все возможное, чтобы показать мне их. Но вот теперь они свивались в серебряные клубки под ветвями куста боярышника, напряженно качались над травой, разыскивая нарушителей, всеми своими повадками напоминая змей.
   Никогда не имела чего-то против мудрейших существ в своем лесу, но эти их подобия вызывали только омерзение и опасение. И не только у меня. Собаки шли так осторожно, будто под ногами их была готова разверзнуться топь, и любой неосторожный шаг мог привести к гибели. Только Грай шел спокойно, всего лишь стараясь их не задевать.
   Но только до тех пор, пока я не осмелела настолько, что решилась коснуться одной из них. Грай перехватил мою руку у самой серебристой полосы. Я пронзила его негодующим взглядом и отдернула руку.
   - Не трогай их. Это не просто охранные заклинания. В них заложено много всякого... Да и... не хотелось бы потерять тебя так глупо. Род милосердный, да если бы как-нибудь иначе...
   Лицо его исказилось, он прикусил губу и тут же резко развернулся и пошел дальше. Я озадачено уставилась на напряженную спину, не понимая, чего это он. Но тут же отвела глаза в сторону.
   Теперь и я, наконец, разглядела. Не только охрана, еще и атакующие существа, да и при всем этом они доносили создателю о том, что их потревожили. Так что хозяин мог решить, что делать с нарушителем - убить или просто схватить. И то, и другое могло случиться с нами. Но и теперь мы могли задеть какие-нибудь заклинания.
   Каменная колонна приближалась. Как в нее попасть? Ни окон, ни дверей. Если только вход не расположен позади. И чувствовался Огний. Слабенько очень, но мне казалось, что он здесь. Я уже почти побежала, слыша позади сопение собак. Тени вырвались вперед и вдруг остановились, будто перед стеной. Громкий рев разбил тишину, когда они так же резко прыгнули вперед. Навии, низшие духи смерти, и много. Грай тихо выругался, проклиная Кощея, устроившего своему сообщнику такую помощь.
   Что ж, пора проверить самосеек, правда ли, что он рубит все. Зажмурившись, я потянула меч из ножен.
   Когда говорят, что воин должен управлять своим оружием, иначе оно станет управлять воином, то явно подразумевают меня. Я не успела выпустить рукоять, и теперь болталась жалким хвостиком позади, мечтая только выжить. За мной тянулись одни ошметки тьмы, оставшиеся от множеств навиев. И догоняла пронизывающая боль. Я уже знала, что собак снова стало меньше.
   Где-то далеко с помощью своего пламенного оружия рвался вперед слепой музыкант. Тени собак также остались позади, когда я все-таки выпустила клинок. Он радостно зазвенел, избавившись от лишней ноши в моем лице, и с новыми усилиями бросился в схватку.
   Оглядев оставшийся позади путь, я содрогнулась. Навии ранее окружали колонну плотной толпой, но никто не предполагал, что к ним подойдут с чем-то вроде самосека. Так что теперь их оставалось совсем мало, а мои спутники решительно двигались ко мне.
   Почему я не могла ошибиться? Теперь четверо теней столпились рядом. В живых осталось только восемь. Погибла Ласка, не стало и Милы. Я с всхлипом выдохнула, а Грай неожиданно вскрикнул, указывая на стену позади меня:
   - Поспеши! Дверь!
   Я оглянулась, с мстительным удовлетворением отметив, что навиев осталось уже совсем мало, еще на один проход чудесному мечу. Позади и в самом деле оказалась дверь. Но вот добраться до нее, не затронув охранное заклинание, не было возможности. И вокруг вовсю крутились сполохи смертного огня, только раз показные мне Огнием. Больше он так не рисковал.
   Похититель был более искусен в сотворение таких чар. Сполохи ничего не сжигали, дожидаясь другой поживы, нас. Нет, по мне - так лучше развеять это заклинание. Вот только я не смогу... Но кто же может? Грай! У него сил немеряно. Да, не со всем я справиться могу, но просить... кого-то... просить помочь... Но... И в груди вдруг сладко защемило.
   - Помоги мне, - я просительно прикоснулась к нему, в последний момент вспомнив, что умоляющий взгляд он не видит, если и впрямь слеп. Но на всякий случай глаз не отвела.
   Силушки у него действительно хватало. Заклинание исчезло с двери очень быстро, как и смертоносный огонь, но вот остальные тоже отозвались. Пока самосек разбирался с еще уцелевшими навиями, серебристые змееподобные тела проскользнули мимо и начали преобразовываться в зубасто-клыкастые пасти. Но не все, другие превратились в чудищ из сказок. Там вырос гигант с тремя головами и огромными руками, машущими во все стороны дубинами с него ростом, за ним виднелись трое старшилищ, отдаленно напоминавших Огненных в змеином обличье, но не имеющих крылья и стоящих на двух задних лапах. Сверху рухнула стая крылатых хищников, рвавшихся ко мне.
   Грай не стал дожидаться, пока не изменившиеся заклинания выберут себе другую форму. Он просто схватил меня в охапку и зашвырнул внутрь колонны. Дверь гулко захлопнулась, и послышались звон меча и лай собак. Заклинания атаковали бесшумно.
   Постояв немного, я поняла, что воин-музыкант просто дал мне время, а я без толку трачу его на ожидание непонятно чего. Видимо, прихода бессилия. Глупо, конечно. Здесь Огний, и пришла я сюда за ним. Только где же он?
   Огляделась по сторонам, видя дверные проемы, ведущие в лабиринт комнат. Слабая ниточка связи между нами дрогнула, и я не стала ждать никакой другой подсказки, бросаясь вверх по лестнице, оказавшейся за одной из дверей.
   Там остались они... он, мой спутник нежеланный, так и не соизволивший представиться и пока откликающийся на прозвище Грай, решительно защищал вход в башню вместе с оставшимися в живых собаками. Сзади летели смутные тени погибших, не собиравшиеся оставить меня даже теперь, когда полностью исполнили свой долг. Они его выполнили, а я еще нет.
   Мучимая виной - это ведь я ухитрилась переслать родственникам Огния приглашение на свадьбу, значит, и вина за ее срыв совместно с похищением жениха на мне, - я желала исправить все, вернуть и побратима, и его невесту на родину. Отец невесты направил во все стороны поисковиков, они вернулись полумертвые. А нашла пропавших я. И злодеи тут. Все или нет - не важно. Важно другое - Огний скован так, что кровные узы лишь едва трепещут, всего лишь намекая на правоту мою, он здесь, мол, пленен. Иначе они не дрожали, а звенели, тянули бы меня еще с полпути.
   Нужно спешить. Но не потому, что он погибнуть может, нет. И не потому, что недолго смогут защищать вход оставшиеся при нем (Недолго? Это Грай-то? Ага, как же!). Каменные стены из меня силы тянут. Вскоре саму спасать придется.
   Очередная дверь отлетела в сторону, сметенная порывом ветра. Я все-таки научилась управлять этой способностью. Еще выше. Не в темницу их заточили, не под землю. На самую вершину башни вознесли. Еще одна дверь, теперь охраняемая двумя стражниками.
   Была в них какая-то странность, и тут же собаки-тени из-за моей спины бросились вперед, рвя ставшие теперь видимыми тела навиев. Да кто же такой договор заключил с ними, зачем они тут!
   Стражникам уж не до меня было. Навии цеплялись за тела, надеясь, что эта плоть защитит их от клыков, но тщетно. Уже сейчас я видела раны, смертельные для любого другого, только не для навиев. Если бы им удалось сбежать, то они бы выздоровели. Да только собаки не выпустят их.
   Оттолкнув тела с дороги, я рванула дверь на себя. А не тут-то было. Хитрым замком она оказалась закрыта. И, естественно, на телах стражников ключей не было.
   - Одного живым оставьте, - приказала я, не оглядываясь и зная, что даже теперь собаки подчинятся. А что навьи не ушли, так оно и понятно - за мной стоит одна лишь Тишь, остальных я все еще слышу. Только видеть расправу не хочу, брезгую.
   Вот уже и остальные три позади. На пол капает тьма, что в жилах навий течет. Чувствуется она очень сильно, средний мир отторгает ее, а выбросить из себя не может - собаки крепко держат.
   - Где ключ от двери, навия?
   - Сама открывай, ведьма многоликая. Не знаю я.
   Правду говорит, и в самом деле не знает. Вновь сносить придется, силу не бездонную тратить. Я уже позабыла о навии, собаки сами пусть решают, что с ним делать, и хлестнула узким клинком ветра по щели в двери, не собираясь ее выбивать. Там, может быть, перед самой дверью, Огний должен быть. Выше только крыша осталась.
   С громким треском сломался металл язычка, и больше не сдерживаемая запором дверь качнулась на меня. Из комнаты потянуло тяжким духом трав, многие из которых предназначены были для сдерживания разнообразных сил. Сил, присущих Огненным. Я вбежала в горницу, освещенную свечами, готовая сражаться, если найдется с кем, и остановилась. Сражаться пока с богами я не могла. С богами, потому что на полу лежала Любонрава, какой была забрана, в алом брачном наряде, а рядом с нею стояла смутная тень Мары. Богиня смерти еще не решила, то ли она отойдет в сторону, оставит девушку, то ли пришла пора забрать ее с собой.
   Не только я ее видела. Огний, уцепившись за решетку, оградившую его от возлюбленной, не отрывал остановившегося взгляда от темной спутницы. Он видел и меня.
   Я осмотрела горницу. Три жаровни, две их которых стояли перед решеткой, курились травами. Огнию предоставили лежанку, до которой как раз и достигала цепь от ошейника, Любонрава же просто лежала на полу.
   - Власта, - шепнул побледневшими губами побратим. - Спаси ее, отгони Мару.
   Тень подняла голову, улыбка просто чувствовалась на ее лице. Шаг, еще один, и я упала на колени перед едва дышащей царевной. Жаровня, окутывающая ее дымом, полетела в сторону. Девушка достаточно надышалась ядом, да и заклинания, пропитавшие все здесь, здоровья ей не добавили. А до того дурманом ее не раз поили. Она уже стояла на грани, иначе бы Мара не пришла сюда.
   Брачный венец полетел в сторону. Одну руку кладем на бледный лоб. Вторая уцепилась в зубы и когти ожерелья, вытягивая оттуда безвозмездно отданную силу всех исцеленных. Они с лихвой оплатили свое лечение. Возможно, я и выживу.
   - А ты? - спросила я, приостановившись. - Быть может, потом я не смогу помочь тебе.
   - Я связан с ней, крепче, чем ты думаешь. Ее смерть так же верно убьет меня.
   Глаза побратима затуманила любовь, иначе он тоже понял бы, что просто так Мара уже не уйдет. Я же чувствовала, как она заинтересовалась, начала даже перебрасывать большую часть себя. Что же, пусть лучше она забирает меня, пусть я заплачу за свою глупость именно так.
   Взглядом попрощавшись с Огнием, я вновь потянула необходимую для заговора силу. Мало ее осталось. Камни, к которым приложили свои руки люди, с жадностью пили ее из меня. А я еще и сама расходовала ее, не жалея. Привыкла слишком, что в лесу подзову необходимую из щедрой природы. А ведь здесь ее нет. И остальные амулеты скоро станут простыми камнями и корнями.
   Тонкая светящая ниточка возникла в нахлынувшей тьме. Я торопливо шла вдоль нее, исправляя надрывы, ловя исчезающие клочки света. Вот вдали возник коленопреклоненный силуэт с ног до головы закованной в доспех поляницы. Доспехи не сумели защитить ее, из груди на руки, сомкнувшиеся на клинке, лилась кровь, неожиданно превращавшаяся в белоснежные нити. И с каждой новой каплей, с каждой ниточкой таяла и фигура воинствующей девы.
   В ушах кроме слов заговора зазвучал другой шепот. В темноте спокойно стояла Мара, зная, что ее жертва не уйдет, чей бы путь ни подходил к концу.
   - Ты уже здесь. Не ждала тебя. Зачем ты трогаешь пряжу, зачем выдаешь себя, спрятавшаяся? Неужели жизнь этой девочки тебя так волнует?
   - Честно говоря, - отозвалась я, и в самом деле начиная возвращать нити на место, заново воссоздавая сущность поляницы, - она меня интересует меньше всего. Но вот то, что ее смерть уведет за собой Огния, совсем другое дело.
   - А ты сама? Ведь теперь ты ближе ко мне, чем была она.
   Я пожала плечами, возвращая на место последнюю нить. Голова поляницы запрокинулась, глаза распахнулись. Тьма, царившая вокруг, начала рассеиваться, открывая, как близко ко мне теперь стояла Мара, более реальная, чем я. Через свои руки я видела все. И собак своих, теперь уже семерых, пытавшихся не пропустить ее ко мне.
   - Твои друзья всегда готовы тебя защитить, даже если противник много сильнее, да и ты сама такая же. Но должна ли я забирать тебя? Что скажешь, подруга моя близкая?
   Я возвращалась в себя с большим трудом. Выйти было легче, а слова заговора, моя путеводная нить, звучали все тише. И неожиданно смолкли совсем, остановленные чьей-то недоброй рукой. Рычание моих защитников стало еще громче. Холод Мары окутал меня, но пока она не прикасалась.
   - Хочешь посмотреть, что случилось?
   Богиня смерти не стала дожидаться ответа. Место небытия прояснилось еще больше, но теперь я видела явь. Мое оставленное тело уже не стояло на коленях перед неподвижной Любонравой. Оно навзничь лежало рядом. С облегчением поняла, что Любонрава почти очнулась, вот только не настолько, чтобы успеть остановить Багру, уже занесшую надо мною кинжал.
   - Примите, Боги, жертву огромную, Суденицу младшую, освободите брата родного от чар наведенных, - речитативом читала она, перекрывая протестующие вопли Огния.
   Это кто здесь Суденица?
   - Ты, - ответила на невысказанную мысль Мара. - Вот только если она дочитает раньше чем ты...
   Раньше, чем я что? И что будет, если она дочитает? Багра продолжала свой заговор-посвящение, а я думала, думала, и думала. И почему я вижу...
   Я вижу нити судеб. Я вижу богов, которых обычно не видят ни люди, ни волхвы. Они вообще сами приходят ко мне без зова и все чего-то непонятного хотят.
   Я... да ведь я не Власта, не человек, и это не мое имя.
   А кто же тогда?
   Суденица!
   И зовут меня...
   - Вот оно как! Вот почему баба Лея советовала мне прятаться под обликом Судницы. Она знала!
   - Здравствуй, Макоша, ты вернулась.
   И Мара дружески протянула мне руку. Без малейшей опаски я приняла ее.
   Клинок вгрызся в мою грудь, и я вернулась обратно. Багра оказалась не права. Потому что брата ее надо было освобождать только от оков, надетых ею. А она окончательно освободила память мою, и всю силу, рвавшуюся вернуться.
   Решетки упали, металлический ошейник слетел с тонким звоном, и Огний вспыхнул, переходя в свою самую опасную форму.
   - Сестра! Как ты осмелилась! Мало того, что столько раз пыталась уничтожить мою невесту, мало того, что расстроила мою долгожданную свадьбу, так ты еще и мою сестру названую убить пыталась! И не побоялась, что скажет сообщник твой, которому она, по твоим же словам, очень нужна! Ни за что не прощу тебя!
   Я поднялась, и вырвала кинжал из груди. Ничего особенного, заговорен, конечно, на совесть, но только против меня, как Бабы Яги. И эта часть пока ушла, если только я сама не пожелаю вернуть ее снова. Пригодится. Я искоса взглянула на бушующее пламя, охватившее Багру. Ничего Огний ей не сделает, позлится немного, потом скует так же, как она его, и оставит, пока злость не покинет его. Я же и делать с ней ничего не стану. Просто потому, что несказанно благодарна ей.
   А что внизу творится? Ведь там с собаками остался он, мой таинственный спутник, мой чародей-музыкант, тот, кого я полюбила... Ничего уже не творится. Он здесь. Ведь Огний, разобравшись с сестрой, перехватил управление над всеми ее чарами, обезвредив их и остановив битву.
   Бог, которого я раньше никогда не видела в Надвечном мире, существо с многими обликами, бывшее воплощение Чернобога. Равный мне, один из немногих таких.
   - Так как же мне звать тебя, любимый? - спросила я, повисая на его шее, и не обращая внимания на путающихся под ногами собак, что теней, что оставшихся в живых.
   Он решительно обнял меня, не торопясь отвечать. Его губы только прикоснулись к моим, как нам снова помешали. Во вспышке пламени возник знакомый зеленоватый мерин, в котором я с возмущением опознала Семаргла, а на нем восседала Веточка. Но не совсем она, а точнее, совсем не она. Та, что временами приходила в нее, старшая, более опытная. Та, кого я видела во время изгнания бабая.
   - Так ты добился согласия, Велес? - невинно спросила она.
   ЛАДА!
   Мой чародей - Велес, Исток Дорог, Отец Песен? И я жаловалась, что он не давал мне намеков на то, кто он есть! Да он просто кричал каждой своей мелодией, каждым звуком. И он - отец зверей, прародитель оборотней, повелитель леса. Только он да Семаргл могли видеть меня как Бабу Ягу. Ну да, как будто лес преграда всевидящему оку Огня. А препятствовать своему собственному владыке, Велесу, лес не мог тем более. Остальным понадобилось дождаться моего тогда еще неустойчивого превращения в Бурю, чтобы найти беглую пряху. Но тогда кое-кто из них попытался развернуться.
   Да, Багра и Кощей смогли-таки сговориться. Но их сговор продлился недолго.
   Багра вначале всего-то и хотела вернуть брата на путь истинный. Но вот Кощей зачаровывает Огния... И вдруг в ритуале разрыва приворота оказывается необходима кровь Суденицы...
   Кощей хотел вернуть Чернобога, а значит понадобилась Ясная Вила, из-за которой тот когда-то ушел.
   А Сварог тут при чем? Да ни при чем. Он жаждал заполучить Макошу, как богиню судьбы и вторую супругу. Ему было нужно, чтобы я влюбилась в него, пока ничего не помню. Лишь так я могла согласиться на замужество.
   А вот его супруга - дело другое. Несмотря на свою "поддержку", она делала все, чтобы оттолкнуть меня от мужа. Да и в лесу вообще-то она ведьму заколдовала, просто смерть моя ее тоже не устраивала - я бы сразу возродилась, как высшая. И... ритуал этот гадский, который действительно мог рассыпать меня на множество малых воплощений, если бы я вовремя не вспомнила и не вернула силу, именно она подсунула Багре.
   Велес... Мой Велес... Для него я почему-то стала основой жизни... И этот поганец воспользовался всем, что вертелось вокруг меня, чтобы подтолкнуть воспоминания. И подставлял меня тоже он!!! Гррр!
   И все они знали, что я пока не осознала себя заново. Так что из меня могла получиться любая. И все утыкалось в память. Кощей понял, как много во мне пробудилось, и определил, что я снова иду в сторону Макоши. Потому-то он и попытался заново стереть все. Вот только действовать он мог лишь через волосы, которые зачаровала с помощью истинного имени баба Лея. Во всем остальном я была не подвластна заклинаниям заведомо слабейшего.
   А Лада! Она вовсю куролесила рядом, сталкивала меня с Велесом, дергала веревочки. И теперь я не могла оторваться от него, даже размышляя над всем случившимся, даже злясь на этого гада!
   Вот погоди ты у меня, подруга-разбойница! Только отпущу его, но позже, еще минуточку...
   А потом, мерррзавка, ты получишь, за все!!!!!
  
   ...Но почему... почему я не могу в полной своей силе спускаться в срединный мир? Почему только с сестрами и ненадолго?...
  

Глоссарий

Заметки на полях

   Бабай - темная ночная нежить, живущая в зарослях камыша, что растет в оврагах. Они питаются смертельным детским ужасом. Выглядит по-разному, но предпочитает облик страшного кривобокого старика, бродящего с огромным мешком, куда складывает пойманных детей.
   Багна - глубочайшее место в болоте, но при этом его очень сложно отличить от простой полянки. Пока не провалишься. Обитель багника.
   Багник - хозяин самых топких мест на болоте. Угрюмое малоподвижное существо, толстяк, покрытый слоем грязи, с налипшими водорослями, улитками, рыбьей чешуей, хватающий проходящих мимо. При не слишком удачных годах может вылезать наружу и охотиться на поверхности.
   Бер - медведь.
   Берегиня - добрый женоподобный дух, рождающийся вместе и человеком и защищающий его до самого конца жизни.
   Берендей - человек-оборотень, превращающийся в бурого медведя.
  
   Вековечный лес - лес, охватывающий воедино весь мир, в том числе и Надвечный и Кощные владения. По его тропам можно, если лес, конечно, позволит, попасть куда угодно.
   Велес - один из верховных богов, которому подчинялись все низшие духи. Старший сын Рода. Бог богатства, попечитель торговли, скотоводов, охотников, землепашцев, домашнего скота и диких зверей, владыка леса, бог поэзии и достатка, бог мудрости, проводник в загробный мир, бог - разрушитель вселенной. Нет бога старше Велеса, кроме самого Рода, нет его мудрее, нет силы, которая победила бы его силу, нет облика, которого он не мог принять.
   Верлиока - один из волатов, обитающий в глухом лесу, колдун, разрушитель и истребитель всего живого. Ростом высокий, лицом ужасный, на голове щетина, на клюку опирается, на лице постоянная устрашающая ухмылка. Он разрушает все вокруг себя, убивает каждого встречного. После гибели Верлиоки действие злого волшебства прекращается.
   Вечерка - богиня вечера, сестра Зари, привратница, впускающая домой колесницу Солнца.
   Волаты - великаны, ведущие происхождение из давних времен. Им обычные люди едва достигали до пояса. Некогда подчинялись Велесу. Но Велес изменил ипостась, и они последовали за ним, став страшными и злобными. Отличаются ужасным внешним видом и не менее ужасным характером и поведением. Чаще всего они занимаются истреблением населения, разорением близлежащих мест. Не брезгуют и людоедством.
   Встречник - небольшой вихрь на дороге. Отличие его от обычного в том, что при встрече с человеком закручивает его, высасывая жизнь. Происхождение двоякое - или же рождается в Кощных владениях и выходит в человеческий мир по призыву чародея, или же появляется из домовика на третий день после окончательного лишения крова (окончательного - значит что никто не пригласил его в новый дом).
   Вурдалак - оборотень, обладающий способностью превращаться в диких животных, при этом промышляющий высасыванием крови из своих жертв как вампир.
  
   Гаевки - молодые, игривые девушки. Они любят все живое. И лось, и маленькая птичка, если заболеют или поранятся, обращаются к гаевкам за помощью, потому что знают: они залечат раны, выходят их
   Гаевый дед (гаюн) - маленький старичок, который охраняет красоту нетронутых мест и следит за лесорубами. Деревья для строительства хаты не заготавливали без разрешения гаёвого деда. Срубленное без его разрешения дерево не было долговечным и прочным. Для этого гаюну оставляли в лесу гостинец.
  
   Дажьбог - солнечный бог, носитель солнечного света, "дающий бог", создающий условия для жизни на Земле, податель небесной влаги. Всходит на небо после зимнего солнцестояния, покидает солнечный пост после Купальской ночи.
   Девясил (диво-трава) - волшебная трава, отличающаяся тем, что способна придавать сил для борьбы с напастью, будь то враг или болезнь. Здоровому человеку добавляет мощи телесной, больному - помогает в преодолении болезни. Имеет одно ограничение - после девятикратного приема больше этому человеку не помогает. При своем росте девясил способен, подобно разрыв-траве, уничтожить камень. Но в отличии от нее, не разрушает его до песка, а только раскалывает.
   Додола (Дива-Додола) - богиня-воительница, богиня грозы и молнии, также отвечает за дождь и плодородие Земли. Но, кроме того, она и богиня вскармливания детей. Супруга Перуна.
   Домовая змея - змея или уж, происшедшая от умершего предка и покровительствующая семье. Обычно она короткая, красного, белого или серого цвета. Домовой уж - толщиной в руку, но куцый, как бы обрубленный, напоминающий полено, с большой круглой, похожей на детскую головой. Любимые ее места - порог, подполье, возле печи, под фундаментом дома. Она живет также в хлеву, во дворе. Обычно невидима и появляется только в особенных случаях.
  
   Жизнеглот - порождение Кощных владений, способное накапливать чужие жизни, отнятые у прежних владельцев, а потом отдавать накопленное высшим нежитям (вроде Чернобога, вил, Кощея, Дыя и прочих). Имеются две разновидности - золотая, вытягивающая жизнь из всех живых, кроме людей и подобных им существ, и черная, забирающая жизнь из людей. Ни один из жизнеглотов не способен справиться с высшими сущностями, хотя обессилить их ненадолго может.
   Житень - бог осени. Не очень грозный и всегда чем-то недовольный пожилой, небольшого роста мужчина, худой, костлявый, с растрепанными волосами, с тремя глазами (третий глаз на затылке); ходит очень тихо, согнувшись. Бродит он по полям и осматривает, хорошо ли убраны, и если найдет на жнивье колосья, то собирает их, связывает в сноп и переносит на чисто убранное поле. На следующий год там, где Житень нашел брошенные колосья, будет неурожай, и, наоборот, большой урожай будет на том поле, где он оставил сноп.
  
   Заря - богиня утра, привратница, выпускающая колесницу Солнца.
   Зазовка - молодая лесная девица, она красиво поет, чем и приманивает в первую очередь мужчин. Пение у нее необычайно чистое и мелодичное, песни красивые. Человек, заслушавшись, идет на звук ее голоса, а зазовка уходит все глубже в лес и перестает петь. Много людей потом не находило дороги обратно и гибло. Питается она тягой к ней людей и их отчаянием.
   Здравицвет - легендарная травка, по кощунам растущая у корней тринадцатицветного папоротника, способна исцелить почти все болезни. А если учесть, что папоротник может дать (если даст) обычно только один цветок, то найти эту травку не представляется возможным.
   Зимерзла - богиня зимы, холода и снегов
   Змееж - нежить, объединяющая в себе двух существ - змеи и ежа. Это существо обладает огромной жаждой крови и смерти, способно перекидыватья в разные облики. Творение Кощных владений.
  
   Кадук - уродливый дедок, что живет в самом темном лесу, в самом топком болоте. Ему служат многие духи леса. Сам он выходит из болота лишь тогда, когда подчиненные ему духи не выполняют его поручения. Он люто ненавидит человека. Люди, которые попадают в его владения, неизбежно гибнут.
   Кикимора - злой, болотный дух. Близкая подруга багника. Живет в болоте. Любит наряжаться в меха из мхов и вплетать в волосы лесные и болотные растения. Но людям показывается редко, ибо предпочитает быть невидимой и только кричит из болота громким голосом. Склонна воровать маленьких детей и затаскивать зазевавшихся путников в трясину, где она и обитает.
   Кликуша - не упокоенный дух, не принятый богами, отверженная лесом жертва. Данное может случиться по разным причинам: другая судьба, предварительное оскорбление того, кому жертвуют, не принадлежащий роду по крови, а только принятый в него...
   Коровья Смерть - злой дух, убивающий коров. Появляется в виде женщины с вилами вместо рук или черного животного, коровы или собаки.
   Кощные владения - Подземный мир, управляемый Чернобогом. Место обитания большинства духов и нежити, что вредит людям.
  
   Лада - божество, которое поддерживает лад, порядок в семье. Богиня любви, красоты и плодородия, изобилия, покровительница родов, женщин, детей, брака, любви, женских дел, пар, урожая, плодородия. Женское воплощение Рода.
   Листин - дух лиственных лесов, маленький шаловливый человечек в одежде из листьев.
   Любомель - растение, обладающее силой разжигать страсть в употребившем человеке его к задуманному во время приготовления зелья человеку.
  
   Макоша - богиня судьбы, счастья, несчастья, женской доли, гаданий, рукоделия, покровительница источников и святых колодцев, охранительница коров, мать богатства, урожая. Богиня итогов хозяйственного года, подательница благ. Богиня, прядущая Нити Судеб, а также покровительница женских рукоделий; попечительствует женскому плодородию и урожайности, хозяйственности и достатку в доме. Она знает тайну прежних жизней и новых воплощений. Она дает и свободу выбора между добром и злом, где добро - суть следование пути Прави, а зло - отклонение от него. Может принести и радость и горе. Милует и награждает только сильных духом, борющихся за счастье. Она дает выход из самых безнадежных положений, если человек не отчаялся, если идет из последних сил, если не изменил себе и мечте. Прядёт нить судьбы. Связана с загробным миром. Ее велениям подчиняются и боги, и люди.
   Маара (Белая Дева) - богиня смерти, болезней, зла, ночи, тьмы, чёрного колдовства, гнева. Предстает в облике высокой женщины или, напротив, сгорбленной старухи, но с длинными распущенными волосами. Иногда - красивая девушка в белом, иногда косматая женщина, одетая в черное и рвань. А в руках ее чаще всего серп. Смерть, даруемая Марой, не есть полное прерывание жизни как таковой, но - лишь переход к Жизни Иной, к новому Началу.
   Матушка Сва - богиня достатка и довольствия, материнства и счастья, небесного уклада. Женщина, способная превращаться в златокрылую птицу.
   Моровая Девка - бледная женщина с распущенными волосами в черном рванье, насылающая болезнь или эпидемию.
  
   Навии - духи смерти, жители Кощных владений, развлекающиеся нанесением людям и животным тяжелых, чаще всего смертельных, ран и болезней, насыланием стихийных бедствий
   Неруш - никем не тронутое в течение многих лет ягодное или грибное место.
  
   Облакопрогонник - особые человекообразные существа, способные повелевать облаками, странствовать на них, катать других, гонять облака, куда ему вздумается. Слуги Стрибога
  
   Переплут - бог веселья, песен, игр, шуток.
   Перун - бог грозы и грома, обновитель природы, плодородия, войны, покровитель воинов и витязей, огня, силы, власти, закона, жита, оружия, боевого искусства, покровитель урожая, податель благ, дождя. Статный, высокого роста, с черными волосами и длинной золотой бородой, вооруженным мечом и палицей, или также - луком и стрелами, и восседающим на пламенной колеснице.
   Полуденница - шаловливый дух, красивая девушка в белом, появляющаяся среди зреющих хлебов, любящая развлекаться с людьми, которые остались работать в полдень на поле или в огороде, мороча голову, насылая разные видения, галлюцинации и мороки. Если же это девушки, предлагает потанцевать вместе. Если они перепляшут ее, то она гарантирует им исполнение любого желания. Но чаще всего девушки обессиливали раньше, а потом умирали или долго болели.
   Поляница - женщина-воительница, богатырка.
   Понева - набедренная одежда, которую получали девушки, достигшие возраста невест и прошедшие инициацию, представляла собой три не сшитых полотнища, скреплявшиеся на талии пояском. Были они такой же длины, как и рубаха.
  
   Резы - знаки, означающие разные понятия, которые обычно вырезают на гадальных предметах.
   Род - главный бог славянского пантеона, творец, "родитель" Вселенной, всего видимого и невидимого мира. Творец вселенной. Исток всему. Все остальные боги, впрочем, как и люди, являются его проявлениями.
  
   Сварга - закон Прави.
   Сварог - небесный кузнец, владеет Небесным огнем, мастерством кузнечества, которому научил людей. Покровитель брака и кузнечного дела, клятв, ремёсел, охотников. Бог-воин. Бог, установивший закон Прави.
   Семаргл - бог огня, огненных жертвоприношений, дома и очага, тепла, кузнечного дела, покровитель жертвенников, хранит семена и посевы. Бог-посредник между миром людей и миром Богов. Он не пускает в мир зло. Может оборачиваться священным крылатым псом
   Сильвы - красивые женщины ростом около метра, бескрылые, но летающие с помощью магии. Одеты в коротенькие наряды из листьев и травы, обитатели южных лесов, но любящие посетить и другие, более далекие. Каждое утро они начинают с танца-приветствия лесу, что способствует его росту и процветанию и все большему приближению к Вековечному лесу. Очень стеснительны, и, если им помешать во время танца, долго будут бояться снова появиться снаружи.
   Сильфиды - духи воздуха, красивые, женщины очень маленького роста, чуть больше шмеля, с крыльями как у стрекоз. Их крылья - огромны по сравнению с их телом и прозрачные, ясные или с некоторым радужным цветом. Их длинные яркие волосы могут быть любого "обычного" цвета, или голубые, или фиолетовые, или зеленые. Они носят волнистые одежды, которые акцентируют их крылья или волосы. Считаются внучками Стрибога.
   Стрибог - бог ветров, повелитель и отец их всех. Владыка воздуха.
   Суд - бог правосудия, справедливости, законов и судьбы. В руках своих держит судьбы: и все благое, и гибельное; и приговоров его невозможно избегнуть ни умом, ни хитростью.
   Суденицы (Среча, Несреча, Макоша) - богини, определяющие судьбу рожденного, кем бы он ни был. Три пряхи, создающие нить еще до рождения, однако дающие право выбора. Судьба определяла только поворотные моменты. Человеку оставалось право выбора, и если он нравился Суденицам по каким-нибудь причинам, то они могли и помочь ему. Прочесть судьбу ребенку они приходили на третий день после рождения. Всегда втроем, выглядели как девушки лет 25 в белых одеяниях.
  
   Толока - покровительница жатвы и плодородия.
   Тетя - богиня лета, попечительница урожайности крестьянских полей, олицетворяла благополучие и щедрость. Тётя - дородная женщина зрелого возраста. Ее могли увидеть на поле, убранной спелыми колосьями, со зрелыми плодами в руках
  
   Хорст - бог зимнего солнца, зерна, озимых, холодов, покровитель скота (особенно коней). Бог грома, хозяин чертей и волков. Предстает в образе златокудрого всадника, едущего по небу в колеснице или просто скачущего на коне.
  
   Чернобог - бог Зла, несчастья, ненависти, тьмы, ночи, холода, уничтожения, смерти. Повелитель Нави, Тьмы и Кощных владений.
   Черт - создание из-за черты. В Кощных владениях так могли назвать людей срединного мира, в срединном мире - обитателей Кощных владений и Ирия.
   Числобог - бог времени, отец Луны. Бог-покровитель гаданий, способный приоткрыть тайну того, что соткали Суденицы.
   Чур - далекий предок, покровитель семьи или рода.
  
   Ясная Вила - крылатая темная дева, покровительница водных источников, страж пути в Кощные владения, проводница. Ведает темной стороной Судьбы - дарующая смерть. Супруга Чернобога.
   Ящер - водное божество, отвечающее за дожди. Змееобразное существо. Время от времени приходит ему в голову, что пора жениться в очередной раз, а поскольку богини не слишком привечают чешуйчатого, то тогда он закрывает небесные источники, не дает дождя. И люди понимают, что невест требует Ящер. И отдают ему красивейшую девицу поселения. Нельзя дать похуже - оскорбится бог, выйдет река из берегов, и не останется в живых никого из рода.
   Домовая змея - змея или уж, происшедшая от умершего предка и покровительствующая семье. Обычно она короткая, красного, белого или серого цвета. Домовой уж - толщиной в руку, но куцый, как бы обрубленный, напоминающий полено, с большой круглой, похожей на детскую головой. Любимые ее места - порог, подполье, возле печи, под фундаментом дома. Она живет также в хлеву, во дворе. Обычно невидима и появляется только в особенных случаях.
   Багна - глубочайшее место в болоте, но при этом его очень сложно отличить от простой полянки. Пока не провалишься. Обитель багника.
   Встречник - небольшой вихрь на дороге. Отличие его от обычного в том, что при встрече с человеком закручивает его, высасывая жизнь. Происхождение двоякое - или же рождается в Кощных владениях и выходит в человеческий мир по призыву чародея, или же появляется из домовика на третий день после окончательного лишения крова (окончательного значит что никто не пригласил его в новый дом).
   Метель
   Белая дева - одно из имен Мары
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"