Нет побужденья для строки.
  Душа, исполненная эхом
  небесным, втиснута в тиски
  бытья, итоженного блефом.

  Не зная, как глядеть на жизнь,
  мамзель смотрелась дабы проще,
  болтаясь на страховке жил,
  меж плитных цифр настроить прочерк.

  Пока вибрирует струна
  с остатком жизни в резонансе,
  спасаться музыкой - одна
  константа вечности в пространстве.

  К недостижимости любви
  торясь следами одиночеств,
  грешки лишь памяти ловить
  под лягушачьи всхлипы ночи.

  Озвучивая плагиат,
  повесив сумерки сушиться
  под дождь вчерашний, шах и мат
  схватить проигранного блица.

  Растратиться по пустякам,
  лбом расшибаясь о надмирность,
  и созерцание пупка
  начать ценить как божью милость.

  В невнятице и шелухе
  коснувшись сути слов с изнанки,
  себя послать на божий хер,
  последние услышав склянки.

  Достигнуть жеста. И мостки
  обрушив шагом в запределье,
  в предмиг зачатия строки
  убить к ней даже побужденье...