Аннотация: Здесь я попыталась собрать воедино все, что знаю о "своих" вампирах, а также связать все предыдущие рассказы одним сюжетом.
0.
Мне некуда было идти. Сегодня, вчера, завтра. Никогда. Мне нравилось это слово - "никогда". Оно наполняло мысли пустотой и безысходностью, заставляя вспоминать "Nevermore" Эдгара По. Никогда больше.
Еще мне нравилось слово "поздно". Слишком поздно, чтобы что-то менять. Слишком поздно, чтобы пытаться выплыть из затягивающего все глубже водоворота. Поздно что-либо делать - нужно просто набрать побольше воздуха в легкие. Или нет, наоборот - просто не сопротивляться той силе, что тянет на дно.
Мои пальцы до боли вцепились в перила, как будто я боялась выпустить из рук это хрупкое, словно древняя китайская ваза, препятствие на моем пути. Внизу, подо мной, шумела вода, и мне подумалось, что это было бы слишком легко - просто перелезть на ту сторону и отпустить руки. Слишком банально.
Я оторвала пальцы от поручня, хотя это и далось мне с большим трудом. Они мелко подрагивали, словно от слабости, но я-то знала, что это далеко не слабость. Тонкие, почти прозрачные руки (сейчас, в темноте, казалось, что они светятся), длинные пальцы, как будто я когда-то играла на фортепиано... Только я никогда на нем не играла.
Подул легкий ветер и бросил волосы мне в лицо. Я убрала их и в тот же момент услышала голос позади себя. Тихий, едва слышный, словно часть ветра, но в то же время я отчетливо слышала каждое его слово:
- Меня ждешь?...
Я стремительно обернулась и увидела его. Он был немного выше меня, одет в темное, застегнутое на все пуговицы пальто, и ветер так же развевал его волосы, как и мои. Они едва доставали плеч, и я не могла в темноте рассмотреть, какого они оттенка. Темные, это точно. Лица я тоже не видела. Руки в карманах пальто.
- Почему ты пришла? Одна, ночью, в незнакомый тебе район города, на встречу с тем, кого ты видишь первый раз в своей жизни? Ведь должна была прийти не ты.
Я пожала плечами.
- Возможно, мне нечего терять.
- У всех есть вещи, которые еще возможно потерять.
- Нет, - я покачала головой. - Не у меня.
Он подошел ближе. Странно, что все фонари вблизи не горят, иначе я могла бы видеть его лицо. Но, может быть, это и к лучшему, что оно в тени. Он был так близко, что я слышала его легкое, невесомое дыхание. От него пахло дорогим парфюмом, что показалось мне странным. Но сейчас, по все видимости, уже поздно было чему-либо удивляться.
- Я знал, что когда-нибудь она больше не придет. Но то, что придешь ты... И я все еще не понимаю, зачем.
- Я могла бы заменить ее.
- Ты хоть догадываешься, чем с ней поменялась?
Я кивнула. Догадываюсь. И молюсь, чтобы это оказалось правдой, а не пьяным бредом Сашки, готовым на весь свет раструбить, куда раз в неделю ходит его девушка.
- Идем, - кивнул он мне в ответ.
Я послушно последовала за ним. Не прогнал - и то хорошо. Даже замечательно.
Полсотни шагов по темной улице, где мне приходилось спотыкаться, а он же обходил каждый камешек, как будто видел их. Полсотни шагов в кромешную неизвестность, попытка не потерять из виду его спину и все еще не вынутые из карманов плаща руки. Полсотни шагов от своей судьбы, от своей безысходности.
Когда спустя пятнадцать минут мы оказались перед обычной железной дверью обычной квартиры, мне даже стало немного неловко. Как будто ушла вся таинственность, что присутствовала с самого начала, испугавшись этой такой домашней, такой обыденной двери с пластиковыми цифрами 56. Открыв дверь, он пропустил меня внутрь, и я уверенно сделала шаг. Только неожиданно вздрогнула, когда дверь закрылась с еле уловимым щелчком за моей спиной. Я затаила дыхание, вслушиваясь в темноту. Она была вязкой, словно кисель, наверное, поэтому мне стало очень трудно дышать.
Когда его рука сзади легла на мое плечо, я вздрогнула.
- Не бойся, - прошептал он мне в ухо. Его руки стянули с меня куртку и подтолкнули вперед.
Я снова шагнула в темноту, и тогда дверь, до сих пор не замеченная мною, бесшумно отворилась, пропуская меня внутрь. Первым в полутьме я увидела окно, занавешенное легким тюлем. Я бросилась к нему, как к спасительной соломинке, ухватилась руками за подоконник. Именно так я совсем недавно хваталась за перила моста, как будто они могли мне чем-то помочь... За окном была все та же темнота глухого района, как будто кто-то всемогущий отключил весь свет. Специально для меня.
И когда его руки обхватили мои, чтобы оторвать их от подоконника, я почти не боялась. Его ладони были теплыми и мягкими, как прикосновение бархата. Он развернул меня к себе, и я увидела его глаза. Всего на мгновение, лишь на секунду, потому что я тут же уставилась в пол, не в силах вынести его прямого взгляда. Он не просто обжигал и притягивал - он подчинял себе. Я совершенно явственно поняла, что стоит посмотреть в эти глаза подольше - и я стану его рабой. Я вручу ему на блюдечке все - и себя, и свою жизнь, и свою судьбу.
Он отодвинул с моего лица прядь волос, и, приникнув ко мне, легко поцеловал в щеку. Я же, почувствовав его губы на своем лице, закрыла глаза, уже не в силах сдерживать дрожь.
- Ш-ш-ш-ш... - если его руки не обхватили бы меня в этот момент, я бы, наверное, рухнула на подкосившихся ногах прямо на пол, но он бережно подхватил меня и посадил на кровать. - Малышка... ты совсем потерялась...
Я могла только кивнуть. Когда его руки стягивали с меня свитер и топ, я бессильно висела у него на руках, не в силах ни пошевелиться, ни сказать ни слова. На мне остались лишь джинсы и бюстгалтер, к которому он не притронулся. Почему? Лишь потом, спустя много времени, мне удалось понять, что, если бы его целью был просто секс, я осталась бы полностью обнаженной. Однако же совсем одетой меня оставлять тоже было нельзя - чтобы не запачкать одежду.
Я легла навзничь и увидела, как в светлом проеме окна показалась его фигура, нависшая надо мной. Он был раздет до пояса, и можно было рассмотреть крепкое, но не безобразно мускулистое тело. Наверное, он красив. Только что мне сейчас до этого?
Его губы легко и нежно коснулись моих, руки гладили плечи, едва касаясь. Словно крылья бабочки, порхающей по мне, он дразнил меня своими прикосновениями, разжигая огонь внутри. И только когда мои руки стали теплыми и обхватили его за спиной, он наклонился к моей шее. Всего на секунду он остановился, но я притянула его к себе сильнее.
- Сделай это... - прошептала я.
И он сделал. Я почувствовала мгновенную резкую боль, что заставило меня сдавленно вскрикнуть, но он сильнее сжал меня в объятиях. Я и не думала вырываться, наоборот, я подалась вперед и прижалась к нему всем телом. Шею жгло, как раскаленным огнем, и мне пришлось закусить губу, чтобы не застонать. Я все сильнее и сильнее прижималась к этому горячему телу, понимая, что если отпущу руки, то упаду туда, откуда мне уже не выбраться, и я сжимала его в объятиях, не замечая, что до крови впиваюсь ногтями в его плечи. Даже когда он отстранился от меня, я еще крепче сжала пальцы.
- Не останавливайся... Прошу тебя, продолжай... Пожалуйста... - взмолилась я.
Он медлил несколько секунд, и я поняла, что он всматривается в мое лицо. Что он там увидел? Я чувствовала, что из-под моих закрытых век катятся слезы.
- Пожалуйста... - шептала я еле слышно. - Пожалуйста...
И он снова приник к моей шее. Через минуту я услышала звон в ушах. Еще через секунду почувствовала, что проваливаюсь куда-то вниз. Наверное, в этот момент я улыбалась.
***
Первое, что я поняла - это то, что горит неяркая настольная лампа. Красноватые неровные отблески выхватывали из темной комнаты отдельные части, не показывая главного. Перед глазами стоял туман.
- Почему ты так хочешь умереть? - спросил меня уже знакомый голос. Он доносился откуда-то слева, и я попыталась повернуть голову. Что-то на шее мешало, я ощупала это место руками и поняла, что там находится лейкопластырь.
- Я... - попыталась я сказать, но голос был чужим и хриплым. Я закашлялась.
- Конечно, нужно отдать тебе должное. Более оригинального способа самоубийства я еще не встречал, - его голос лучился иронией.
- Здесь... в жизни... нет ничего, - выдохнула я.
- А кто-то обещал тебе нечто большее? Кто-то говорил, что жизнь - это сказка, в которой ты всегда будешь принцессой?
- Я не нашла того, что искала, - голос, наконец, ко мне вернулся, и я произнесла это вполне отчетливо.
- А что ты искала?
- Жизнь.
Я услышала, как жалобно скрипнул под ним стул, как он поднялся и шагами, что были слышны лишь мне, подошел к кровати. Как качнулась подо мной постель - он сел рядом. Мне нужно было только открыть глаза, чтобы увидеть его. И я их открыла.
Свет резанул, словно нож, и острая боль на секунду вонзилась в правый висок. На нем была надета черная рубашка, черные джинсы, и волосы у него тоже были, что неудивительно, черными. Чуть вьющиеся, они волнами падали ему на плечи. У него было красивое лицо с правильными чертами, но не это было самое привлекательное в нем. У него были просто магические глаза - и их, и только их я сейчас видела. Глаза цвета весеннего неба.
- И ты хотела найти жизнь в смерти? - спросил он, и тонкая морщинка, которой, я уверена, не должно было быть, пролегла между его бровей. - Пошла от противного - если в жизни самой жизни нет, то она найдется в смерти?
Я кивнула.
- И, конечно, ты не пошла банальным путем многих самоубийц, режущих себе вены. Ты абсолютно случайно во время одного ничего не значащего разговора узнала обо мне.
- Да, я узнала, что вампиры существуют, - подтвердила я его слова.
- И ты поверила?
- А почему бы и нет? Жизнь - такая штука, в которой возможно все. Если бы это был всего лишь маньяк, который получает удовлетворение от выпивания чей-то крови, я бы все равно ничего не потеряла.
- Что тебе рассказали? И кто?
- Саша... Он нашел укусы на шее своей девчонки, начал расспросы, и оказалось, что она изменяет ему "с каким-то придурком", который каждый раз пьет ее кровь.
- Да? - саркастически улыбнулся он. - И что же дальше?
- Я подумала, что ты можешь быть и не маньяком, а просто вампиром.
- Ну да, - рассмеялся он. - Правильно, какой маньяк, конечно же, вампир... Это так логично! И ты решила испытать судьбу, так? Захотела прийти и попросить меня тебя убить, ведь я же вампир! Зверь, которому все равно, убивать или нет! А почему же тогда та девчонка жива, а?
Я пожала плечами.
- И почему она жива? - полюбопытствовала я. Он не ответил.
Мы оба замолчали. Я попыталась сесть, но голова кружилась, поэтому я лишь облокотилась поудобнее на подушку. У меня была возможность осмотреться, чем я и воспользовалась. Кровать была самая обычная, двуспальная, только простыни на ней были черные. Помимо кровати в комнате находился письменный стол, на котором лежал закрытый ноутбук, а рядом стоял довольно старый, с шелковой обивкой стул. Сама комната была небольшая, и это впечатление усиливали расставленные у стен стеллажи с книгами. Книг было очень много, и среди переплетов угадывались древние, потемневшие от времени.
- Почему ты не убил меня? И ее, - внезапно вспомнив вопрос, который остался без ответа, спросила я.
- Я не убиваю, - покачал головой он. - Давно не убиваю.
- Почему?
- А зачем? Ты знаешь, сколько в человеке крови? И каков объем желудка? Всю кровь чисто физически выпить невозможно, да и чтобы насытиться, вампиру хватит и ... грамм двухсот.
- Стакан, - задумчиво повторила я.
- Стакан, - подтвердил он. - Раз в неделю достаточно.
- Ты давно не убиваешь, - сделала я упор на слове "давно". - Значит, раньше убивал?
- Убивал, - он кивнул. - Раньше люди на нас охотились. Если жертва оставалась жива, то она приводила потом легионы тех, кто считал за честь отправить вампира на тот свет.
- И отправляли?
- Нет, конечно. Но количество трупов сильно увеличивалось. А я не сторонник излишней резни.
- Почему ты так со мной откровенен? - я не смогла подавить в себе этот вопрос.
- Ты же скоро умрешь, чего стесняться, - он откровенно издевался.
- Значит, ты доведешь дело до конца?
- А ты все еще этого хочешь?
- Ты ведь знаешь, что хочу. Я хочу, чтобы это сделал ты.
Свет погас так внезапно, что мне показалось, что я ослепла. Но в следующую секунду я была опрокинута навзничь силой, которая во многие разы превышала не только мою собственную, но и силу любого человека. Кажется, я закричала и начала вырываться - больше от неожиданности, чем от действительного желания вырваться, но, конечно же, я не смогла даже пошевелиться.
- Значит, ты желаешь смерти? - выдохнул он мне в лицо. - Ты хочешь уйти - уйти романтично, как пишут в дешевых романчиках, да? Тебя пугает пустота здесь? А ты не думала, что там - та же пустота, та же серость, та же смерть, только в невообразимо больших количествах? Ты не думала над значением слова "вечность"? О значении слова "никогда"?
- Nevermore... - только и смогла прошептать я.
- Именно. Ни-ког-да. Никогда больше. Ты думала об этом?
- Да...
- Так вот, пойми, здесь, в этом мире, слова "никогда" не существует! И слова "поздно" тоже!
- Это неправда... - я почувствовала, что снова начинаю плакать. - Я не могу жить здесь, я задыхаюсь, этот мир душит меня... Я не могу больше...
Так же неожиданно он отпустил меня, и зажегся свет. Он сидел на стуле и печально смотрел на меня.
- Грош тебе цена, если ты больше ничего не можешь.
В тот момент я окончательно поняла, что умереть мне в этот день не удастся.
***
Не помню, как уходила из этого дома. Не помню самого дома. Только железная дверь с цифрами "56" и кровать с черными простынями (только потом я поняла, что на черном никогда не видно крови). Я приходила к Западному мосту еще несколько раз, стояла там по 3-4 часа, но он никогда больше не приходил. А, быть может, и приходил, но смотрел на меня издалека, не обнаруживая своего присутствия. Я пыталась вспомнить путь, по которому мы шли в тот день, я обошла все окрестные дома в поисках той самой двери, но ничего похожего мне найти не удалось. Казалось, вампир из той ночи исчез навсегда.
Мне оставалось только гулять по ночным улицам в надежде снова его встретить, и думать. Думала я много. Мне по-прежнему не хотелось жить, и меня держали на этом свете только мысли о том, что я позволю это сделать только ему. Никому больше. Возможно, потому, что он не принадлежал этому миру, возможно, потому, что его глаза часто снились мне, когда я, пробродив всю ночь по улицам, возвращалась под утро домой и пыталась спать. Я ходила в такие места, где считалось чудом, если девушка ночью одна хотя бы избежала смерти, но со мной ничего не происходило. Я тешила себя мыслями, что это он следит за мной и оберегает меня. Даже иногда думалось, что если бы со мной случилось какое-то несчастье, то он бы появился. Но я не хотела рисковать, потому что несчастье и вправду могло случиться.
Спустя две недели я перестала бродить по ночам. Спустя месяц он перестал мне сниться. Спустя два месяца я внезапно вспомнила о Западном мосте, и меня как будто магически потянуло к нему. Начиналась ранняя весна, и почти все дороги развезло грязевыми лужами. Когда я добралась до моста, было ровно двенадцать часов ночи, и, как и тогда, свет во всем районе странным образом погас. Я обватила пальцами холодные перила и закрыла глаза. Не знаю, как долго я так стояла. Когда я поняла, что насквозь замерзла на холодном весеннем ветру, я обернулась. Никого. Да и не мог там кто-то быть - я понимала это где-то глубоко внутри. Он не придет.
Уже уходя, я увидела, слева от себя, прямо на перилах, листок бумаги, придавленный камнем. Его края трепетали на ветру, издавая тихий шелест, и было непонятно, как я его до сих пор не заметила.
Чтобы его прочесть, мне пришлось включить подсветку мобильника.
"В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир - в зерне песка,
В единой горсти - бесконечность
И небо в чашечке цветка.
Уильям Блейк.
Живи. Когда-нибудь я приду за тобой. Но не сейчас."
Прижимая листок к груди и уже не пытаясь сдержать слезы, стоявшие в горле комом, я пробиралась через лужи. Я спешила домой.
Я буду ждать тебя. Я буду верить, что ты вернешься. Я буду жить. Только ради этого. Когда-нибудь ты придешь. Когда-нибудь.
1.
Кажется, у нее болела голова. Анна даже не знала, может ли данное событие происходить у таких созданий, как она, и поэтому озадаченно помассировала кончиками пальцев виски. Совершенно очевидно, что в голове поселилось нечто чужеродное и непонятное. И определенно оно болело.
Анна машинально посмотрела на свои пальцы, как будто они могли пролить свет на происходящее - но, кроме того, что уже пора идти к маникюрше, пальцы ей ничего не сказали. Что же такое происходит? Может ли у вампиров болеть голова?
На столе в ту же секунду коротко тренькнул телефон, нарушая густую, почти осязаемую тишину ее подвала.
- Анна? - спросил в трубке голос Вадика. - Я спущусь?
- Спускайся, - устало ответила она.
Сколько же сейчас времени? Анна посмотрела на часы - они показывали половину пятого утра, однако ее не покидало ощущение, что солнце давно встало, бросая обжигающие лучи на город, и вот-вот оно своим хищным глазом доберется и до ее подвала.
Вадик был быстр - спустя пару минут тихо скрипнула дверь, и он запрыгал по крутой лестнице к ней, вниз. Анна попыталась собрать в одну кучу разложенные на столе бумаги - отчеты, доносы, слухи, все то, что так старательно клали на ее стол в течение всей этой ночи, однако же их оказалось так много, что стопка бумаг, образовавшаяся в результате ее деятельности, явно была младшей сестрой Пизанской башни. Она подняла глаза на Вадика - тот стоял, переминаясь с ноги на ногу.
- Хоть по делу? - спросила Анна, подперев рукой пульсирующую болью голову.
- Ага... - замялся Вадик. - Ну я... это... Только что Лидка вернулась, помните, вы посылали ее разобраться с Кириллом?
Анна кивнула. Посылать-то она ее посылала - уже раз пять - но всегда результат был один и тот же. Лидка возвращалась слегка побитая и весьма угрюмая, просила разрешения на Пролитие Крови, ибо Кирилл раз за разом проявлял завидное упрямство. Анна Кровь не одобряла, и Лидка шла снова.
- Я все еще против, Вадим, - усмехнулась Анна.
- Не в том дело, - криво улыбнулся Вадик. - Он пришел вместе с ней. Требует вас.
- Да ты что? - подняла левую бровь Анна. - А четырехкомнатную квартиру в центре он не требует?
- Думаю, это не за горами, - совершенно серьезно пожал плечами Вадик. - Наглеет ваш протеже.
- Он не мой протеже.
- Тогда почему...?
Анна пристально посмотрела на него, отчего тот отвел взгляд.
- Договаривай, Вадик. Почему я терплю его выкрутасы? Так?
- Так...
- А потому, дорогой мой, что мы и так достаточно ослаблены, чтобы еще устраивать междоусобные войны. Кирилл - полноценная боевая единица, причем он посильнее многих из тех, кто просиживает сейчас штаны наверху, делая вид, что охраняет меня. Понял?
Вадик потупился. Лицо его почти не выражало эмоций, но Анне было ясно, что он примет любое ее объяснение, однако же все равно будет думать, что здесь замешано что-то еще.
- Пусть он спустится через пятнадцать минут, - ровно сказала Анна.
- Хорошо, - Вадик коротко кивнул, круто повернулся и зашагал по лестнице вверх.
- Я разберусь с ним, Вадим.
Она сказала это очень тихо, но Вадик на секунду остановился, давая ей понять, что все слышал. Дверь за ним захлопнулась, и Анна встала из-за стола. Доставая с полки шкафа досье на Кирилла Разумовского, она пыталась вспомнить, когда последний раз видела перед собой его красивое, аристократически бледное лицо. Лет пять назад, не меньше. Последний раз он приходил, чтобы доложить, что переезжает на окраину, поближе к Западному мосту - месту, давно известному своей дурной славой. Люди там пропадали часто, и Анна решила, что теперь ему будет проще охотиться, однако же он опроверг ее догадки, сказав, что просто там очень тихо - и почти не горят ночью фонари. Она тогда саркастически усмехнулась, обозвав его романтиком. Он тоже заулыбался, всем своим видом давая понять, что поражен ее прозорливостью, но в улыбке его скользило такое лукавство, что Анна в очередной раз поразилась, как же легко он может обвести ее вокруг пальца. У него всегда на уме были свои, никому не известные мысли, и вряд ли он хоть когда-нибудь приоткрывал завесу своей души перед кем-то. Тем более - перед Старшей Анклава...
Раскрывая потрепанную папку, Анна снова увидела его лицо. Почему же она так явно стала на его сторону? Она не призналась бы в этом никому, но Кирилл с его классическим профилем, магически синими глазами и ниспадающими на плечи густыми черными волосами был гордостью их Анклава. Он был классическим вампиром - невероятно притягательным, утонченным и обладающим тем особым шармом, что заставлял его жертв с радостью подставлять ему свои шеи для укуса. И, конечно же, он безумно заводил ее как мужчина.
Досье было небольшим - Кирилл жил достаточно тихо и почти не ввязывался в щекотливые ситуации. Его нашли в 1911-м - в эпоху расцвета поэзии Серебряного века он писал стихи, которые никто не желал публиковать, напивался вдрызг в кабаках и регулярно ходил с фингалом под глазом за излишнюю темпераментность. Он был плохим поэтом - и знал это. Знал и пил, потому что не мог не писать. В поэзии он видел жизнь, но она отвергала его, не признавая таланта в долговязом юноше с пылкими глазами. По большому счету, ему было нечего терять, когда Маргарита Семенецкая, одна из старейших вампирш Питера, обратила на него свой благосклонный взгляд. Документы молчали о том, как буйный графоман превратился в вампира-аристократа - по всей видимости, здесь немало поработала сама Маргарита, однако же через двадцать лет они тихо и мирно разбежались в разные стороны - она в Москву, он в тихий провинциальный городок, куда не так давно переехала и она, Анна, оказавшись здесь Старшей.
Их первая встреча обожгла ее огнем. Чем-то они были похожи - оба красивые, оба с бурным прошлым, оба сейчас спокойные и рассудительные вампиры, не склонные к истерикам, но помнящие годы бурной молодости. Пожалуй, будь Анна помоложе, она бы непременно закрутила с ним роман, но сейчас она была гораздо опытнее и всегда видела, где, в чьих руках и объятиях ее ждет опасность. Кирилл был не просто опасен - он был смертельно опасен. Было так легко поддаться чарам его колдовских глаз, утонуть в них навсегда... Но Анна всегда предпочитала знать, как она выплывет. А глаза Кирилла говорили ей, что не выплывет она никогда.
Да и различий между ними было гораздо больше, чем сходства, и они пролегали бездонной пропастью, разрубавшей их судьбы надвое. Он был гораздо моложе, совсем юн по вампирским меркам, слишком независим, он читал Бодлера и Блейка, любил бродить по ночам и смотреть на луну. Анна же была крепко связана путами власти - на ней держался весь Анклав, и прогулки при луне были забыты. Читала она уже давно одни отчеты, изредка покупая у уличных продавцов беллетристику на одно утро. И чувство независимости было давно ей чуждо - сейчас она жила одним организмом с Анклавом, она была его сердцем и мозгом, и броситься в омут внезапной поздней любви она просто не имела права. Невозможность их отношений и придавала Кириллу в ее глазах тот особый шарм, который заставлял ее издалека следить за его жизнью.
Год назад он завел себе постоянную девушку. Она была достаточно глупа, чтобы Анна не ревновала, но она была человеком. Кирилл пользовался ее кровью где-то раз в неделю, что было как минимум риском разоблачения. Она знала, что он вампир, она знала, где он живет, она могла рассказать о нем другим. Стоило бы сделать ему замечание, но Анна предпочла не вмешиваться, посмотреть, как события буду развиваться дальше. События развились вполне предсказуемо - слухи действительно пошли. Однажды девчонка Кирилла не пришла - она имела большую глупость завести себе другого парня (по всей видимости, Кирилл был у нее для души, а вот Сашка, как звали того несчастного, выступал в роли дойной коровы, ибо Маша любила не только прогулки при луне, но и тусить по клубам). Конечно же, правда выплыла - и еженедельным походам к Западному мосту пришел конец. Сашка устроил большой скандал, напился и разболтал все еще одному человеку. Точнее, девушке. Она пришла к Кириллу вместо Маши, они были вместе всего один раз, но беда была в том, что девчонка оказалась литераторшей и живописала свои ночные приключения в таких подробностях, что рассказ этот тут же взяли в одно достаточно крупное издание о фантастике. Вампиры там предстали не в своем обычном, образе, а во всей красе правды-матки - они не боялись ни солнечного света, ни распятий, не спали в гробах и ели-пили, как нормальные люди. Вот этого Анклав уже не мог потерпеть. Анна дала добро на Кровь девчонки. К ней пошел Стас, молодой вампир без большого опыта - но и дело-то было пустяковое. Стаса принесли к ней почти мертвого - как оказалось, на девчонке висела защита как минимум шестого круга. В Анклаве, кроме Анны, на такое был способен только один вампир - Кирилл, все остальные едва освоили пятый круг. Кирилла вежливо попросили защиту снять, но он проявил завидное упрямство - даже Лидка, имевшая в своем арсенале диплом психолога, не смогла добиться от него ничего, кроме любезного указания идти со своими предложениями куда подальше. Конечно, Кирилла можно было бы задавить числом - против десяти вампиров, пусть и не ушедших дальше пятого круга, да плюс Анна, он ничего не смог бы сделать. А с его смертью исчезла бы и защита. Одно было плохо - Анна не хотела его убивать... Однако же, дело шло к тому, что ей придется одобрить Пролитие Крови.
Скрип двери возвестил о том, что положенные для ожидания пятнадцать минут прошли. Кирилл спускался вниз, изящно порхая по крутым ступеням - впрочем, он всегда вызывал у нее подобие оторопи при спуске по этой лестнице. Ни у кого другого не получалось одновременно думать о красоте и пытаться не сверзиться вниз, а этот стервец с обворожительной улыбкой не только не упал, но и посмел подойти к Анне с распростертыми объятиями. Правда, за пару шагов до нее он все же одумался и всего лишь поцеловал ее руку, бессильно лежащую поверх стопки бумаг.
- Вы прекрасны даже в пять утра, Анна.
Она нахмурилась. Ей показалось, или головная боль немного утихла?
- Кирилл.
Ее тон был холодным и отстраненным, внутри же пылал жар. Нет, она все еще хочет его. Нет, она никогда не перестанет его хотеть.
- Вы хотите Пролития Крови, Кирилл? - холодно спросила Анна, глядя ему прямо в глаза. - Хотите, чтобы мы все собрались и пошли вас убивать? Вам жить надоело? Или вы влюбились в эту девчонку?
- Я давно уже умер, Анна, - печально ответил Кирилл. - Все мы давно мертвы.
- Но это не дает нам уверенности, что мы не можем умереть окончательно, - веско ответила Анна.
- Я не дам ее убить, - покачал головой Кирилл. - И не потому, что влюблен.
- Так вы влюблены в нее? - Анна внутренне вздрогнула.
- Нет, - рассмеялся он. - Я мог бы влюбиться только в вас...
- Почему же не влюбились? - она не смогла удержаться от такого вопроса.
- Вы не хуже меня знаете, что это невозможно... Мы бы уничтожили друг друга этой любовью.
- Вы вернее уничтожаете себя своей НЕлюбовью, Кирилл. Что для вас эта девочка? Очередная блажь?
- Она хочет умереть. Очень хочет, - Кирилл говорил тихо и не глядя на нее. - Она пришла ко мне, чтобы я сделал это - в тот самый первый раз. Она не видит смысла в жизни.
- Господи, Кирилл! - воскликнула Анна. - Ну так дай ей то, что она хочет и избавь нас всех от проблемы!
- Я не могу, - он произнес это почти с нажимом, и Анне подумалось, что ему, наверное, трудно сейчас говорить эти слова. - Я не ангел, Анна, но я не могу. Я хочу, чтобы она нашла в жизни то, что хотела найти, но так и не нашла. Если сейчас ее убить, она не найдет этого никогда.
- Значит, вся эта ситуация так тебя тронула, что ты готов расстаться с жизнью - причем впустую, потому что мы все равно тогда ее убьем.
- Да, - выдохнул Кирилл. - Вам не понять, но я этого и не прошу. Я просто пришел немного прояснить ситуацию. Да и вам будет удобнее убивать меня здесь, в вашей цитадели, - на последней фразе он улыбнулся.
Весело ему, значит. Уверен в своей безнаказанности. В этот момент руки Анны похолодели - верный признак того, что нервы ее на пределе. В данный момент ей даже хотелось убить его - причем самой, этими самыми холодными руками, чтобы избавиться и от наваждения, вызванного его бесстыжими глазами, и от проблем, что он привел за собой на хвосте.
- А теперь слушай меня ты, - она даже не заметила, что уже давно перешла на "ты". - Ты второй после меня по силе в Анклаве. Если ты выходишь из игры, то остаюсь одна я - то есть наши силы падают чуть ни не в половину. Кто останется со мной? Лишь мелкая шушера... Случись что - и мы почти беззащитны.
- Что может случиться? - поднял брови Кирилл.
- Что? И ты еще спрашиваешь - что может случиться? Ты помнишь, что случилось с Саратовским Анклавом после того, как там сцепились два сильнейших вампира? Старший оказался убит, а другой - другая - ушла, никто не знает куда. А после? Борьба за власть, еще пара десятков трупов - и Анклава считай, что нет. Их всех перебили поодиночке в течение одного года.
- Кто перебил?
- Вот этого, Кирилл, никто и не знает. Но в Саратове больше нет вампиров. Кто-то охотится на нас, понимаешь?
- Но это же смешно... Кому нужно убивать вампиров?
- Книжки ты, что ли, не читал? Охотники, к примеру.
- Это бывает только в плохом голливудском кино, Анна, - улыбнулся Кирилл. - Вряд ли они существуют.
Анна сделала глубокий вдох. Почему-то в этот самый момент Кирилл вызывал в ней своей иронией наибольшее раздражение. Она восприняла бы это нормально, будь перед ней любой другой вампир, но с ним все было иначе. Она чувствовала, что изнутри поднимается волна непонятного гнева, грозящего излиться на любого, кто попадется на глаза - и объект уже давно стоял перед ней. Она даже неосознанно начала ткать заклинание молнии, но остановилась, лишь осознав, ЧТО она только что хотела сделать. Ей стоило большого труда снова начать разговор.
- Охотники... или как там они сейчас себя называют... Я не знаю, Кирилл. Но ЧТО-ТО нас убивает. Мне плевать, что ты об этом думаешь, потому что пока что Старшая здесь - я, и говорить со мной в таком тоне, по меньшей мере, неразумно... для тебя, в твоем положении.
- Я... - начал Кирилл.
- Нет. Теперь помолчи, - Анна встала и оперлась руками на стол. Сейчас ей стало гораздо легче, как будто с нее спало наведенное наваждение. - Я не могу тебя терять, во всяком случае, сейчас. Я читала досье на эту твою... Ольгу. Теоретически она может стать очень сильным вампиром.
- Нет, - тут же перебил ее Кирилл.
- Заткнись, - Анна говорила это тихо, но металл в ее голосе скрыть было сложно. - У нас такой расклад - либо ты упорствуешь, и мы тебя ликвидируем, и уж поверь, у меня хватит духу подписать тебе смертный приговор - а после убиваем твой девку. Либо мы пытаемся провести Перерождение - и тогда у нее появится шанс.
Кирилл молчал. Анне сейчас было плевать на его ответ - ей даже немного хотелось, чтобы он снова ответил "нет", тогда она бы сразу ударила "Мечом Калигулы" - она уже вошла для него на девятый круг, и даже рука ее начала вибрировать, ожидая сигнала мозга идти в атаку.
Скорее всего, он почувствовал мощь направленной в него силы, потому что встал со стула и с силой сжал его спинку пальцами так, что они побелели от напряжения. Прошло не менее пары минут, прежде чем он поднял на нее глаза. Анна поняла, что загнала его в угол, и он запомнит это, запомнит и никогда ей этого не простит. Что же ты хотел, мальчик? Она - Старшая. А ты - пусть красивый, пусть притягательный, но все равно просто щенок.
Кирилл криво усмехнулся.
- Я подчиняюсь вам, моя королева, - он отвесил ей глубокий поклон. - Но когда-нибудь нам придется сойтись в этом поединке. Когда-нибудь... когда я буду сильнее.
- Я буду ждать, Кирилл, - ответила Анна. - Возможно, для нас с тобой это будет единственный выход.
Кирилл круто повернулся и пошел к выходу. Она заметила, что плечи его оказались немного опущены, как будто на нем сейчас висел тяжкий груз. Кажется, между ними действительно ничего не возможно. Что ж, да будет так.
Уже когда дверь закрылась за Кириллом, Анна сняла телефонную трубку.
- Вадик... Все, что найдешь об уничтожении вампиров за последние год-полтора... все принеси мне. Переверни всю страну, но завтра ночью эти бумаги должны лежать у меня на столе.
Кажется, она начинала кое-что понимать.
2.
Вечер для Кирилла оказался явно не добрым. Голова была тяжелой, словно ему весь день снились кошмары. Жаль, что он давно не запоминает свои сны...
Хмурое утро, наполненное невыраженной яростью, почти уже забылось. Одна картина осталась в памяти - Анна с дрожащей рукой, на которой подрагивает зеленым мертвенным светом "Меч Калигулы", а в глазах ее только решительный холод. Один его неверный шаг - и уже даже нечего было бы хоронить, кроме горстки пепла. Она была прекрасна в тот момент, как никогда - с тяжело вздымавшейся высокой грудью, едва прикрытой белой рубашкой, рассыпавшимися по плечам тяжелыми каштановыми волосами - словно пантера, затаившаяся перед прыжком. Она была безумно прекрасна и безумно смертельна.
Нет, она не стала для него менее притягательной. Но в то же время он знал, что никогда этого не забудет. Не забудет ее властного голоса, не просящего - требующего. Она четко дала ему понять, что он рядом с ней - даже менее, чем ничто, пустое место без надежды когда-либо быть наполненным.
Черт, он очень хотел бы ее ненавидеть! Но даже если они сойдутся в смертельном поединке, и он победит - даже тогда, убивая эту женщину, он будет продолжать ее хотеть.
Конечно же, в Анклаве его ненавидели, потому как влюблены в Старшую были все почти поголовно - даже девушки иногда смотрели на нее едва ли не плотоядным взглядом. Однако же Анна была вежливо холодна со всеми, кроме него. С ним она была иронична - и этого хватало, чтобы сделать вывод, что она выделяет его из всех.
Кирилл знал историю Анны - ее рассказывали в обязательном порядке всем новеньким, дабы все знали, с кем имеют дело, и не злили ее понапрасну. Анна была француженкой, причем даже аристократкой - единственной дочерью графа де Блуа. Ее высокое происхождение явственно было заметно в ней даже здесь, в России, в стране, давно привыкшей обходиться без титулов. Все дело было в поведении Анны, в ее спокойной грации, манере держаться - все ее тело словно кричало о том, что когда-то она была графиней, да и уместно ли здесь слово "была"? Анна родилась в далеком 17 веке - точную дату не знал никто - в солнечном Лангедоке, краю поэтов и музыкантов, красивых женщин и отважных мужчин. И даже среди смуглых красавиц юга Франции красота Анны была ослепительна. Все пророчили ей удачное замужество, приближение ко двору и блистательную жизнь, однако же судьба и взрывной характер Анны распорядились по-другому - сначала была позорная, порочащая ее доброе имя связь с Антуаном де Мораном, внебрачным сыном герцога де Морана, получившим его фамилию, но так и не признанным светом. Впрочем, отец по завещанию не оставил ему ничего, даже клочка земли - все было разделено между законными детьми герцога. Антуан был, как бы сказали сейчас, паршивой овцой - не имея постоянного дохода, он, тем не менее, всегда был при деньгах. Ходили слухи, что он занимался контрабандой золота в Испанию, однако же доказать никто ничего не мог, поэтому его просто практически изгнали из высшего света, отказав во входе во многие приличные дома. Было неизвестно, как Анна и Антуан познакомились, но опомнились все, когда она открыто стала выезжать на вечерние прогулки на лошадях с ним наедине. Они исчезали на пару часов, а потом Анна появлялась дома раскрасневшаяся, с горящими глазами, пробегала мимо осуждающих лиц домашних и пряталась в своих покоях.
В один прекрасный день отец Анны просто запер ее в своей комнате и срочно отправился искать ей мужа. Муж нашелся очень быстро, причем оказался даже лучшей партией, чем рассчитывало семейство де Блуа, учитывая все слухи, что ходили в последнее время о молодой графине. Маркиз де Бресси был не только хорош собой, но и имел постоянную должность при дворе, был обласкан королем и считался чуть ли не лучшим женихом Франции. Их пышную свадьбу вспоминали еще очень долго, особенно всем запомнилось платье невесты из тончайшего белого тюля, ниспадавшее складками по ее точеной фигуре. Все дружно забыли историю с де Мораном, покоренные красотой Анны, которая, как казалось, совершенно забыла свои прошлые проступки и, наконец, остепенилась. Одному богу было известно, что чувствовала сама Анна, идя к алтарю с человеком, которого видела второй раз в жизни, затянутая в тюль, словно кукла, и вынужденная улыбаться всем, как будто она счастлива.
Началась ее жизнь при дворе. Кто-то как-то назвал чету де Бресси "главным достоянием Франции", сам король любил любоваться на них, и все, казалось, было радужным и прекрасным, пока в один день в Бастилию глубокой ночью не привезли связанного по рукам и ногам узника. На следующий день двор почти вскипел - по обвинению в измене королю был арестован Антуан де Моран. Как говорили, он переправлял в Испанию золото в обмен на оружие для крестьянских восстаний, вспыхивавших в последние годы все чаще и чаще. Вина его считалась полностью доказанной, так что суд прошел очень тихо и формально. Приговор был зачитан - казнь через отсечение головы. Двор сначала ахнул, а потом стал покупать билетики на места в ложах на месте казни в срочном порядке. Казнь обещала быть зрелищем, которое запомнят надолго. В последние десятилетия почти перестали жечь колдунов, только вешали воров и разбойников, а тут - измена короне, да еще и аристократ, пусть не признанный и безземельный.
Однако же за неделю до казни, в тот самый момент, когда де Морана везли с последнего заседания суда, на котором решалась судьба его сообщников, на процессию напали разбойники. Это было неслыханно - среди бела дня, чуть ли не в центре Парижа, толпа смутьянов отбивает государственного преступника и увозит его в неизвестном направлении. В тот момент не все даже поняли, что руководит нападением женщина, но спустя несколько дней, когда стало ясно, что пропала Анна де Бресси, многие вспомнили красивую всадницу с развевающимися на ветру каштановыми волосами. Останься Анна при муже - и никто бы не заподозрил ее участия в этом похищении, но кто знает, какие мысли витали тогда в ее головке, вспоминала ли она пресную жизнь при дворе и нелюбимого мужа, или же жаркие вечера в Лангедоке наедине с Антуаном. Анна предпочла броситься в водоворот приключений, совершенно не раздумывая.
Маркиз де Бресси был выслан в родовое имение, Анна объявлена государственной преступницей, вслед беглецам выслан большой отряд королевских драгунов. Все понимали, что поимка сбежавших - лишь дело времени, потому что уязвленный король, так и не простивший "главному достоянию Франции" такой чудовищной измены, назначил награду за их головы в десять тысяч ливров. Они оба были слишком заметны, чтобы суметь скрыться, а теперь еще и вся Франция была против них - на каждом столбе были развешаны их портреты с описанием особых примет. Сначала нашли Антуана - после того как, спасаясь от погони, любовники разделились. Так как король особо отметил, что ему все равно, доставят ему Морана живым или мертвым, то крестьяне просто положили перед ним его голову. Спустя несколько дней поймали и Анну - ее нашел в хлеве с коровами, куда она забралась, чтобы переночевать, крестьянин. Она бросилась бежать, но беда была в том, что как раз в соседнем селении в этот момент остановился полк драгун. Местность оцепили и тщательно прочесали. Анну привели в личные покои короля - так он того потребовал. Никто не знал, о чем они там говорили, но назавтра владыка государства вышел в свет с тщательно загримированной царапиной на левой щеке, а маркизе де Бресси был подписан смертный приговор.
А после уже шли хроники Парижского Анклава. Добраться к ее камере и сломать решетки для вампира было очень простым делом. Далее ей предложили альтернативу - либо Перерождение, либо она остается там же, где и была, дабы вкусить все прелести справедливого возмездия короля.
Анна исчезла прямо из камеры - и одной легендой стало больше. А спустя три дня все те крестьяне, что ловили и убивали Антуана де Морана, были найдены мертвыми. Некоторые оказались в прямом смысле этого слова разорваны в клочья.
Кирилл прикрыл глаза, стараясь избавиться от наваждения - Анна в свете луны стоит посреди поля с неубранной еще пшеницей, а по рукам ее, еще полностью не отошедшим после боевой трансформации, текут струйки крови.
Кажется, в холодильнике была бутылка мандаринового "абсолюта". Только осушив стакан, он почувствовал себя лучше - хотя в голове и зашумело немного. Можно было просто щелкнуть пальцами, и хмель бы тут же весь испарился, но Кириллу не нужна была трезвая голова. Сегодня была суббота, а по субботам Ольга в последнее время выходила в свет. Иногда в клуб, иногда к подруге, иногда просто побродить по ночным улицам, испытывая судьбу. Сквозь расстояние Кирилл мысленно потянулся к Ольге, почти тут же нащупав ее ауру, оплетенную защитным коконом. Только благодаря защите он и мог в любой момент знать, что с ней происходит. Так, прислушаемся... Шумно. Душно. Ольга уже успела выпить пару коктейлей, поэтому ноги ее уже немного не слушаются. Она откровенно скучает, потому что к ней полчаса назад подсел какой-то ее дальний приятель и уже минут двадцать рассказывает ей о своей жизни со всеми ненужными подробностями. Прогнать его Ольга не может, потому что иначе ей станет совсем скучно. Наверное, минут через 10 она просто встанет и предложит ему проводить себя домой.
Кирилл едва не подскочил. Нет, этого нельзя ей позволять - только не домой... Дома уже наверняка ее ждет кто-то из Анклава, дабы помочь Кириллу провести Перерождение. Ну уж нет, присутствие собачек Анны на Перерождении Ольги он бы ни за что не потерпел. Еще раз напрягшись, Кирилл смог вытянуть из памяти Ольги название клуба - "Последний Приют". Мда... Более чем странное название... Наверное, поэтому оно ей и понравилось.
Уже перед самым выходом он потянулся за телефоном. Через несколько долгих гудков ему ответили:
- Алло, - голос Ильи был немного усталым.
- Мне нужна твоя машина.
- У тебя же прав нет, - заулыбался Илья.
- Мне нужна твоя машина вместе с тобой.
- Понятно. Когда, где?
- Через полчаса. Возле "Последнего приюта".
- Хорошо, - по все видимости, Илья знал, где это, раз не задавал дополнительных вопросов.
Кирилл взял полный комплект одежды вместе с пальто, положил в пакет, затем, подумав, сунул туда же початую бутылку "абсолюта", разделся и открыл окно. Он жил на пятом этаже, поэтому просто выпрыгнул вниз, на ходу трансформируясь. Можно было лететь и в одежде - вампиры не оборотни, которые при трансформации рвут одежду в клочья, но Кириллу показалось, что громадная летучая мышь в пальто - это как-то не солидно.
Ему легко было найти Ольгу - ее аура вибрировала на весь город, чуть ли не иллюминацию устраивая. Ольга была в очень большой тоске, что, несомненно, делало ее потенциальную силу после Перерождения очень большой. Он вспомнил, как Анна после Перерождения сразу вошла в десятый круг магии - так велики были те бури, что бушевали в ее теле... Конечно, Ольга вряд ли сравняется с ней - разве что с ним, с неудавшимся поэтом серебряного века... Но он тоже весьма силен - не ровня собачкам Анны.
Кирилл приземлился в безлюдном месте в квартале от "Последнего приюта", оделся и пошел к входу. Амбал на входе только лениво окинул его взглядом и пропустил вперед. Да, было бы интересно, если бы он не прошел фейс-контроль...
Внутри гремела музыка. Ольга сидела почти перед сценой, где настраивалась какая-то рок-группа, а рядом с ней развалился на стуле ее приставучий знакомый. Кирилл подошел к бару, быстро заказал два глинтвейна и, взяв горячие стаканы в руки, пошел к Ольге. Она сидела к нему спиной, поэтому испуганно вздрогнула, когда он чмокнул ее в щеку.
- Заждалась меня? - спросил он весело.
Ольга повернула голову - и аура ее взорвалась. Блин, ну что же она так реагирует?.. Даже не видя ауры, любой бы понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее, потому что Ольга, кажется, как это говорится, "спала с лица"...
- Давно не виделись, - выдавила из себя она, беря из его рук стакан, тут же обжегший ей пальцы.
- А это кто? - наконец, спросил молодой человек с наглым лицом.
- Это... эээ, - ну конечно, она же не знает его имени.
- Он ва... - послушно начала Ольга, но мгновенно осеклась. - Он банкир.
"Почти одно и то же" - глумился Кирилл.
Ольга посмотрела на него жгучим взглядом, и он понял, что сейчас в него выплеснется глинтвейн и из ее, и из его стакана. А потом она еще добавит.
- А это Сергей, - представила их Ольга. - Он журналист.
Ну да, конечно - кто еще, кроме журналистов, может так присесть на уши?
Кирилл сел на стул, пододвинув к себе недоеденную тарелку с салатом, которая стояла перед Ольгой, и, как ни в чем ни бывало, подцепил оттуда вилкой кусочек киви.
- Значит, вы журналист, Сергей? - спросил он, пережевывая кисловатый киви. - И для какого издания вы пишете? Для "Мурзилки"?
- Почему для "Мурзилки"? - встрепенулся Сергей. - Для "Города сегодня".
- Почти одно и то же, - ухмыльнулся Кирилл и подмигнул Ольге. - И как живет сегодня город?
- Вполне даже ничего живет, - оживился Сергей. По всей видимости, он просто не заметил иронии. - Вот представляете, не далее, как неделю назад убили наших с Ольгой знакомых - Машу и Сашу. Маша и Саша - смешно, да?
- Обхохочешься, - скривился Кирилл. Ольга судорожно вцепилась в стол руками, пристально глядя на него.
"Да, это был я. Нужно было подчистить следы", - он не видел причины скрывать это.
- Они были хорошими людьми, - практически выдавливая из себя слова, сказала Ольга, глядя только на Кирилла. - Бестолковыми и где-то глуповатыми, но все равно хорошими.
- Вы так легко относитесь к смерти? - встрял Сергей. - Она что, для вас ничего не значит?
- А вы что, боитесь умереть? - Кирилл посмотрел на Сергея долгим взглядом, отчего то немного смешался, отвел глаза, несколько секунд разглядывал цветочный рисунок на салфетке, потом нехотя произнес:
- Я бы не хотел умереть. Во всяком случае, сейчас.
- Что, карьера на взлетной полосе? Подаете надежды? Но если вы умрете сейчас, то станете легендой. А если через пятьдесят лет, когда растеряете по крупицам свой дар, то вы будете просто очередным пенсионером, которого все забудут через сутки.
- У вас какая-то неправильная концепция...
- Очень даже правильная. Курт Кобейн умер в расцвете лет - и стал легендой. Джим Моррисон... Мерилин Монро... даже Ахиллес предпочел умереть и остаться в веках героем, а не жить долго и счастливо, но безызвестным. Чем вы хуже Ахиллеса, Сергей?
- Ну, это все просто софистика, Кирилл... Все это не имеет отношения к реальным, живым людям, как мы с вами.
Кирилл улыбнулся немного жестко - его улыбка сейчас больше походила на оскал.
- А откуда вы знаете, что все сидящие за этим столиком - живые люди?
Ольга закусила губу. Ее лицо было бледнее скатерти, покрывавшей их столик, а пальцы нервно теребили салфетку.
Сергей просто молчал.
- Может быть, нам всем просто кажется, что мы живые, - продолжал Кирилл. - А на самом деле мы давно умерли и видим сны. Может быть, все это иллюзия, матрица. А может быть, мы с вами действительно живы, а она, - он указал на Ольгу, - она давно умерла, но отказывается этому верить, и ходит среди живых, желая вид, что она такая же, как они.
Ольга залпом осушила стакан с порядком остывшим глинтвейном. Сергей смотрел на нее, широко открыв глаза.
- А что я? Я сама офигела! - наконец, нашлась Ольга.
Один Кирилл смотрел на них со спокойной улыбкой уверенного во всем вампира. Послав легкое заклинание в сторону Сергея с ненавязчивым предложением убираться, он с удовольствием увидел, как тот суетливо засобирался, бросил извиняющийся взгляд на Ольгу и исчез так быстро, что она даже не успела сказать ему "пока".
Группа на сцене закончила настраиваться, и высокий симпатичный солист с бас-гитарой в руках подошел к микрофону.
- Добрый вечер, - донесся до всех его низкий приятный голос. - Группа "ГТ-13", как всегда, сегодня играет для вас. Для начала давайте немного разогреемся...
Он не закончил фразы, потому что Кирилл бросил в него, как и несколько минут назад в Сергея, заклинание подчинения воли.
- А, впрочем, у нас сегодня лирическое настроение, - как ни в чем ни бывало, продолжил солист. - Поэтому мы сыграем для вас одну из наших старых песен - "Этот мир".
Кириллу доставили ни с чем не сравнимое удовольствие вытянувшиеся физиономии остальных участников группы. Однако же они быстро собрались, и заиграла медленная, спокойная мелодия.