Глава 23. О том, как приезжает и уезжает муж, и о гордости, разъединившей двух сестёр
На свете тьма-тьмущая анекдотов, начинающихся словами: "Приезжает муж...". Не то, чтобы нынешнюю Марину смущал или забавлял визит собственного супруга, но вспоминая о том, с какой торжественностью он объявил ей об этом по телефону, становилось смешно. И даже любопытно, что же такого расскажет ей вконец изолгавшийся мужчина, с которым она, как-никак, прожила четверть века.
В последние несколько лет относительно благополучного брака всё начало расползаться, напоминая Марине ветхие старушкины простыни и пододеяльники. Вот просто приходит такое время, когда ни зашивание, ни штопка, ни попытка разрезать простыню по прохудившейся середине и сшить относительно уцелевшими краями, словом всяческие ухищрения уже не могут ничего поправить. Ткань ползёт, становится редкой, как видавшая виды марля... и вам ничего не остаётся, как пустить остатки постельного белья на тряпочки.
Когда всё это началось? Да кто его знает... возможно в те славные годы, когда они с мужем поняли, что относительно благополучно пережили лихорадочные годы "смены общественных формаций", не потеряв ни жильё, ни друг друга. Ирина как-то в разговоре применила насмешливый термин "Великая Августовская Капиталистическая революция 1991 года". Как ни странно, Марине эти слова понравились. Понравились хотя бы тем, что вялое "смена формаций" не могло передать все те тяготы, страхи и волнения, которые выпали на долю их маленькой семьи. Да и не только их.
Казалось бы, после перенесённых испытаний семья должна была стать лишь крепче. Во всяком случае, в сериалах и романах муж и жена проникались друг к другу неземной любовью и рука об руку шли навстречу восходящему солнцу, решив никогда не расставаться. Но в жизни всё, чёрт возьми, не так, как в кино и литературе! Даже обидно. Человек, когда-то растерянно сообщавший Марине, что их предприятие, задерживающее зарплату уже восемь месяцев, окончательно закрывается, теперь снисходительно смотрит на свою жену. Именно снисходительно, поскольку в простоте своей, иногда напоминающей Марине простоту соснового бревна, уверил сам себя, что именно он и вынес всех и вся на своих могучих плечах. Трубите фанфары, бейте литавры! Вот он - истинный герой и скромный титан, выведший из социальных бурь целый выводок чад и домочадцев... "хотя мог бы и бросить!" - так он сказал недавно. Мол, вон, Вовка и Мишка - развелись со своими старухами и теперь пребывают в наполовину холостяцком положении, зарабатывая деньги и срывая цветы удовольствия с пышного древа наслаждений.
Марина хмыкнула, снимая с плиты панически заверещавший чайник. Кризис среднего возраста - как сказала ей одна подруга. Надо принимать, принимать и ещё раз принимать во внимание извилины мужской психологии. Такова уж наша женская долюшка. Аминь!
- Примем, примем, - пообещала Марина, готовя немудрёный завтрак. - Всё примем. Раз уж "долюшка" такая.
В офисе сегодня командовал Игорь. Накануне торжественного мероприятия - отмечания даты основания комбината, помимо обычных дел навалилась и какая-то почти предпраздничная суматоха. Приглашения на бал, который должен был состояться после скучного торжественного собрания, получили все сотрудники "Гаммы". Это Калиф с Игорем постарались.
Вообще-то, странно как-то всё это. Неужели Генеральный директор комбината Железный Фёдор, герой Социалистического труда и прочих орденов кавалер, отродясь не терпевший избытка веселья, вдруг утвердил такую программу? Стареет, что ли? Ржавеет. Покрывается благодушием и впадает в маразм. Ну, вряд ли... не такой это человек. Наверное, и на него подействовало нечто неуловимое, что разлилось по городу, как струи свежего пьянящего воздуха. Что-то скрытое, но мощное, заставляя людей быть чуточку странными. На улицах чаще улыбались. По вечерам в дебрях "хрущоб" было намного меньше пьяных воплей и драк. Продавщица в продуктовом магазинчике, куда Марина с Андреем заехали вчера по пути, вдруг восхитилась Марининым деловым костюмом, наговорив комплиментов.
По главной улице Металлургов вчера промаршировал целый полк алмасты в боевых доспехах... а впереди ехала дорожная полиция и что-то невнятно квакала в громкоговорители. "Спецназовцы! - гордо сказал остановившимся Андрею и Марине молодой парень. - С учений идут!". Мохнатые физиономии алмасты довольно скалились. Могучий командир шагал вразвалочку, помахивая огромным мечом. Люди приветственно махали руками. Замыкал шествие огромный Сирин, передвигающийся смешными птичьими поскоками. Развернуть крылья и полететь ему мешали трамвайные провода. Обычно невозмутимое его лицо улыбалось.
- Все немного чокнулись, - подмигнула Марина своему отражению. - Одни только мы с домашним котом понимаем, в чём дело. И Андрей с Игорем... и наверняка старый Карла тоже смекнул, что к чему.
Карла, накануне звонивший Марине совсем уж убитым голосом, долго мямлил о том, что и понятия не имеет, с чего бы это Фанфарону понадобилось "пугать" Марину. Чувствовалось, что он и сам сбит с толку, напуган и растерян. Марина, сдерживая усмешку, заверила его в том, что никакой Фанфарон, Фредди Крюгер и иже с ними не могут ни испугать её, ни навредить ей. А в конце разговора, повинуясь какому-то неясному чувству, передала привет Елизавете - жене Рудольфа Карловича.
- Да, да... конечно... спасибо... - Карла был сегодня не так красноречив, как во время своего неожиданного визита. Похоже, что он даже немного испугался.
- Вы придёте на бал вместе с ней? - прожурчала Марина, буквально-таки источая благодушие и приветливость.
Карла сбивчиво ответил, что всё зависит от самочувствия жены, и поспешил заверить Марину в совершеннейшем своём почтении. На том и попрощались.
Эх, Карла, Карла... неплохой ты, в сущности, человек. И маг хороший. Да только, вот, так и не смог ты найти прямую дорогу в жизни - ни здесь, ни в Королевстве. И не держит на тебя, Марина, никакого зла - зря ты так волнуешься. Если разобраться, то ничего плохого Карла не сделал ни ей, ни Ирине.
Несколько часов спустя Виктор ходил по квартире, по-хозяйски заглядывая во все уголки и скептически усмехаясь: "Небогато, однако, жила твоя бизнес-сестрица! Так и не поменяла мебель, как я советовал!" Марине это стало невыносимо неприятно и она ушла на кухню. Гремя кастрюльками, разогревала обед - кормить с дороги мужа. Обязанности жены, как повара, ещё никто не отменял! Представила себе, как готовит для Охотника... для Игоря. На душе стало теплее.
Андрей привёз Виктора с вокзала. Похоже, мужчины друг другу не понравились. Мрачный Рыцарь Маренго буркнул: "Груз сдал!" - и был одарён понимающей улыбкой Марины. "Груз", кажется, даже не заметил колкости, демонстративно отхлёбывая из фляжки неизменный коньячок. "Поправлял голову", не иначе. Марина предупредила Андрея о том, что груз-муж долго не задержится, и его надо будет транспортировать обратно. Андрей кивнул головой, а уходя, помедлив, вдруг проворчал: "Чем быстрее, тем лучше". Что при этом подумал Виктор, узнать было нельзя - физиономия его ничего не отразила. Возможно, он и не слышал сказанного, очень уж увлёкся осматриванием "квадратных метров". На фирму Марина везти его не собиралась, сказав, что дел там до чёртиков, и стоит только ей появиться, так сразу эти дела задержат её до вечера. Так что, дорогой, незачем будоражить попусту людей и отвлекать их от работы.
"И что такого особенного в нём было в молодости, из-за чего можно было голову потерять?", - думала Марина, по-бабьи подперев щёку ладонью и глядя на обедающего мужа. А ведь когда-то ей нравилось смотреть на всё, что он делает: как он рубанком строгает бруски для облицовки балкона в их новой квартире, как с аппетитом ест наваристые щи, приготовленные Мариной по её особому рецепту, как он сосредоточенно завязывает перед зеркалом галстук, как хохочет у экрана телевизора над нелепыми шутками очередных "сатириков", как увлечённо показывает сыну миниатюрные автомобильчики из своей коллекции. Просто нравилось смотреть на мужа, которого любила. Ей нравились их дни, их ночи...
Любила?..
Сейчас напротив неё сидел как будто незнакомый мужчина, который не волновал её совершенно. Вот ни чуточки не волновал! Даже то, что он мимоходом отвесил ей неуклюжий комплимент, заметив, что она похудела и... "новая косметика, да? Нормально!"
- Ну, старушка, и чего же ты удумала? - Виктор, отобедав, небрежно откинулся на спинку стула и прихлёбывал крепкий свежезаваренный чай. - Уехала на неделю, а задержалась на две с лишком. Никаких телодвижений, ни новостей, ни наследства.
- Витя, я же просила не называть меня так, - Марина со вздохом собрала со стола тарелки и аккуратно поставила их в раковину. Включила горячую воду, взялась завязывать фартук.
- А как тебя называть? "Дорогая, милая, любимая"? Да брось ты посуду, потом помоешь!
Марина машинально закрыла кран с водой, повесила фартук обратно на крючок, села напротив мужа.
- Когда-то называл. И цветы дарил. И ухаживал красиво, - задумчиво сказала она и сама себе удивилась - зачем? Зачем она сейчас говорит это? Из чисто жёниного упрямства? Фу, глупость какая...
- А как иначе? - Виктор довольно хохотнул. - Ты ж у нас была принцесса-недотрога на факультете. Лакомый кусочек, вся из себя. Никто и подступиться не решался. А тут - простой парень из рабоче-крестьянской семьи. И ведь запала? Признайся, запала?
- А у тебя, значит, это вроде амбициозного проекта было - закадрить лакомый кусочек и под себя прогнуть? - привычно ответила Марина, думая о том, что разговор скатывается на тысячу раз накатанные и до блеска отполированные ссорами рельсы.
- Ладно, ты не передёргивай. Лучше давай рассказывай, что с наследством удумала. Не пойму я тебя, Маринка, темнишь ты чего-то.
А вот тут надо быть аккуратной. Устраивать сцены и выслушивать ответные вопли совсем ни к чему.
- Я же тебе прямо говорила, что продавать бизнес Ирины не буду, и квартиру не буду продавать. Переоформляю всё на себя и задержусь на весь отпуск. А там видно будет. Дел много.
- А какого лешего тебе тут делать? - Виктор повысил голос. - Продавать ты ничего не собираешься, а что собираешься - сидеть на всём этом добре как курица на яйцах?! А о семье ты подумала? У нас дыра на дыре и заткнуть нечем. Планов - громадьё.
- Витя, не хами! - спокойно ответила упрямая жена. - Какие дыры, какие планы? Машину твою ремонтировать или новую купить? Причём тут семья? Я изо рта ни у кого кусок не вынимаю? Сын вообще самостоятельный парень. Я вчера с ним по телефону разговаривала.
- Ну да, самостоятельный. Он тебе говорил, что в Англию сваливает? Решился всё-таки.
- Да, это мы обсуждали. Правильно делает - мастер-класс известного на весь мир фотографа, договор на целый год. К нему в ученики откуда только не пробиваются, годами в очередь стоят. Раз мальчика пригласили, значит портфолио впечатляет, - Не удержавшись, она снова съехала на привычную колею. - Это же перспективы какие, Виктор! Он там и заработает, и язык освоит, и опыт приобретёт. Он же ни рубля у нас не просит. И на визу, и на билет - всё сам заработал, всё оформил...
"Зачем я так многословна? - подумала она. - Мы уже в который раз всё это пережёвываем!" Но всё-таки сказала вслух, - да, можете назвать это женской шпилькой - ха-ха! - что поделаешь, принцессы и королевы тоже люди:
- Ты просто ревнуешь к успехам мальчика.
- Ну да, "мальчик"... Этот мальчик девок трахает только так...
- А ты?.. - Марина взглянула прямо в лицо мужу.
- А что я? - Виктор возмущённо задрал подбородок. - Нечего мужика одного оставлять. Жена называется.
Где-то в уголке души всполошилась прежняя Марина - порядочная скромная домохозяйка, супруга с внушительным стажем, вышедшая замуж, когда ей едва-едва исполнилось восемнадцать пылких и романтических лет. Эта, прежняя, Марина, завела длинную, полную скрытых испуганных стонов и явных упрёков, бабскую "песню слёз".
"Виктор, перестань! Не строй из себя оскорблённую невинность, - заныл внутренний голосок и Марина удивилась тому, как жалко он, оказывается, слушался со стороны. - Мы с тобой когда близки были последний раз, когда сексом занимались, помнишь?! Я - не помню! Когда ты интересовался моими проблемами? На первом месте всегда только ты, твои дела, твои планы. И - работай, Марина, деньги в дом таскай, поесть вовремя сготовь, подай, убери... - голосок умудрялся ныть не переставая, журча плаксиво, но странным образом где-то даже успокаивающе. Наверное, надо быть мужем, чтобы не заснуть под эти причитания, а, наоборот, закипеть и разораться. А голосок гнул своё. - Какой муж, какая жена? Нашей семьи давно нет. Мы чужие друг другу, Витя! Нас сын связывал, а теперь и он вылетел из гнезда. И всё. Всё кончилось..."
- Ты же хотел подавать на развод, - вслух сказала она. - Вот и не телись, как беременная корова. Подай и дело в шляпе... - она чуть было не добавила "как поговаривает господин Кот". Она невольно улыбнулась - мужу о Коте говорить было совсем ни к чему. А вот мужа её улыбка вывела из себя.
- Развод, говоришь? - Виктор раздражённо вскочил из-за стола, будто в пятую точку его кольнули шпагой. - А может ты, Мариночка, просто взлетела высоко и резко? Захотела, как сестрёнка, королевой стать? А Витю побоку пустить, как отработанный материал? Твоя Ирина всегда между нами стояла клином. Ещё на свадьбе - думаешь, не помню? - как она нос воротила! Родители твои ещё терпели зятя, а Ирка - нет. Мы для неё плебейского роду-племени...
"Спокойно, Марина, спокойно. Не устраивай семейных сцен. Держи спину, как говорила Дуэнья-Мигренья".
- Что ты хочешь, Витя? Зачем ты приехал? И не переходи на крик.
- Хочу знать, куда ты потратишь наследство сестры.
- Никуда не потрачу. Я занимаю её место в фирме. Увольняюсь с работы и остаюсь здесь, в родительском доме, - Марина со странным облегчением сформулировала, наконец, своё окончательное решение. - Я всё-таки ухожу от тебя, Виктор. Сын, кстати, не возражает.
Муж растерянно смотрел на неё. "Откуда вдруг у этой, всегда послушной женщины такая твёрдость в голосе, во взгляде?" - вот что означала его растерянность. Он никогда не верил, что его Маринка способна на самостоятельные решительные действия, не посоветовавшись с ним. С ним! С таким умным и замечательным человеком-титаном, выведшим выводок чад и домочадцев из бурных вод... в общем, смотри вышесказанное. Обида и уязвленное мужское самолюбие явно ударили ему в голову.
- Значит, решила всё-таки прокатить Витю? Месть такая да? Благодарность за долгие годы совместного семейного счастья, да? - задохнулся он
Марина вздохнула и терпеливо сказала:
- Виктор, я не собираюсь тебя ни обманывать, ни обирать. То, что осталось после Ирины и моих родителей - к тебе всё равно никакого отношения не имеет. Больше нет любви? Значит, надо расходиться в разные стороны и каждому самостоятельно устраивать свою жизнь. Разве это нечестно?
Виктор зашипел:
- Ты предлагаешь расходиться? Уйти просто так, на богатенькое наследство, и бросить меня в нищете? Не боишься на судебных исках разориться? Я же с тебя стрясу всё, что мне причитается.
- Ничего особого тебе не причитается, Виктор. Я не буду делить с тобой нажитое совместно имущество. Всё оставляю тебе. На свою долю квартиры оформлю дарственную - пополам тебе и сыну. Это справедливо. Если с тобой в будущем что-то случится, не дай Бог, помогу и поддержу. Так что спокойно устраивай свою личную жизнь и не волнуйся ни о чём. Развестись через ЗАГС нынче просто - и в суд обращаться не надо. Заявление на развод оформлю через своего юриста и пришлю по почте вместе с дарственной и отказом от претензий.
- А ты уверена, что у меня не будет к тебе претензий, дорогая жёнушка? Какая грамотная стала, посмотрите-ка!.. Юристом своим обзавелась. Это не новый ли твой кавалер? Подтяжку лица сделала, худеть вздумала... на собачьи свадебки потянуло, на старости лет?!
Марине стало так противно, что даже затошнило. Неужели это тот самый обаятельный, сильный, всегда уверенный в себе Виктор, который очаровал девчонку-первокурсницу чудесными ухаживаниями? Очаровал за пару месяцев... и на долгие годы? Можно успокаивать себя банальным "любимые люди меняются со временем", можно сваливать всё на какого-нибудь Грызмага... но в глубине души мы с горечью признаём - даже алмазные горы стираются со временем. И то, что освещало твою жизнь четверть века тому назад, сейчас превратилось в чадящие вонючим дымом угли.
- Знаешь, что... уезжай-ка прямо сейчас, муженёк. Я позвоню водителю - он тебя заберёт. Мне добавить больше нечего.
- Водитель у неё личный, б... - муж выругался, глядя на неё дикими глазами.
- И вот что, - твёрдо сказала Марина. - У меня есть водитель и телохранитель. Есть профессиональный военный в роли юриста, который с удовольствием сделает из тебя отбивную. Да и я тебя могу приструнить, не сомневайся.
- Вида-а-али мы таких военных! Видали мы таких ба-а-аб, которые... - с угрозой начал муж, делая шаг вперёд, и вдруг осёкся.
Из прихожей бесшумно выдвинулись две мохнатые фигуры. Алмасты в лёгком боевом снаряжении, ещё более походящие на медведей, чем обычно, заполнили собою, казалось, всю комнату. Марине они радостно улыбнулись... то есть радостно оскалили свои устрашающие, блестящие от слюны клыки. На Виктора поглядели с плотоядным интересом - всё-таки их дикие предки питались в том числе и человечиной.
- Спокойнее, ребята, спокойнее, - сказала Марина. - Не надо его обижать. Просто проводите во двор, к Рыцарю Маренго.
Алмасты разочарованно рыкнули. Пыхтящий в коридоре барон уже держал в руках дорожную сумку Виктора.
- Вот ты, значит, как... - протянул Виктор, затравленно оглядываясь. - Телохранителей развела целую толпу... - он явно хотел ввернуть какое-нибудь похабное словечко, но не решился. Всё его негодование ушло во взгляд, которым он одарил жену, гордо шествуя к выходу. У подъезда коротко прогудела машина.
Барон всучил Виктору сумку и довольно невежливо вытолкал на лестницу. Алмасты топали следом.
- Ментов-то... то есть полицейских-то зачем позвала? - трагически воскликнул муж и насмешливое эхо загуляло между этажами. - Вот ты теперь какая, да? Крутую "крышу" завела, да?
Последние слова он произнёс уже на улице. Стоящий у машины Кот лично распахнул перед ним дверцу. Последними словами Виктора, которые услышала Марина, были:
- Ну, ладно-ладно... мы ещё разберёмся с твоей "крышей"!
- Полу у плаща подберите, мужчина! - казённым голосом сказал Кот. - Дверцей защемлю, запачкается. - И хлопнув дверцей, уселся на переднее сиденье, аккуратно звякнув шпорами. Барон и сопровождающие алмасты уже сидели на конях, готовые сопровождать гостя до вокзала. Наверное, для окружающих, да и для Виктора, они выглядели, как наряд конной полиции. Начали собираться зеваки. Кто-то уже называл барона "полковником" и уверял, что знает его лично.
Несколько совсем юных саламандр, брызгаясь искрами и радостно шипя, выписывали круги на уровне второго этажа. Явно кокетничали перед королевой. Барон оглушительно свистнул в два пальца и вся кавалькада сорвалась с места. Машина Андрея плавно перелетела через "Газель", заворачивающую во двор и нырнула в подворотню. Кони дробно простучали копытами по капоту грузовичка, но аккуратно - не оставляя вмятин. Саламандры наискосок рванулись вверх, догонять. Зеваки восхищённо ахнули: "Класс!"
Так, с почётным караулом и неслыханной помпой, муж Марины Петровны стремительно отбыл навстречу новой, самостоятельной судьбе.
Марина опять включила воду и начала тщательно мыть посуду. В кухню зашёл кот, который где-то прятался всё это время. Он вспрыгнул на подоконник и задумчиво смотрел в окно. В комнате бубнил забытый телевизор и пахло табаком - Виктор накурил в квартире, чего никогда раньше не делал в присутствии жены. Теперь уже бывшей жены.
Марина терла тарелки губкой до скрипа. Из глаз зачем-то капали слёзы. Ёлки-палки, почему слёзы так легко текут в таком количестве именно тогда, когда моешь посуду? Может быть потому что их можно быстро и незаметно смыть бегущей из крана водой? И никто при этом не станет заглядывать в лицо? Кому интересно лицо женщины, моющей посуду?
В её семейной жизни это были последние слёзы. Ей казалось, что вместе с ними из неё уходит прежняя, совершенно далёкая теперь жизнь.
Позвонил Андрей и кратко доложил - гость посажен на поезд и отбыл. "Завтра в восемь, Марина Петровна?". "Нет, давай попозже, к девяти".
Она вернулась в комнату, открыла балкон - в комнату ворвался холодный воздух. Запах крепких сигарет начал потихоньку выветриваться. Марина забралась на диван с ногами, укрылась пледом. Кот прибрёл неизвестно откуда, вскочил на диван. Марина попыталась взять его на руки, но кот недовольно заворчал и уселся рядом с независимым выражением на мордочке.
- Почему ты никогда не идёшь на руки? - спросила Марина. - Упрямец, не любишь сюсюканий, да? Гордый...
Да, гордый... уж кто-кто, а Марина знала, что это такое. Именно гордость встала тогда стеной между сёстрами. Гордость, дурацкое стремление к независимости и упрямство. Глупое девичье упрямство. И обида.
Накануне Нового года Марина и Ирина случайно увидели Лёньку и Наташку - первую красавицу в школе. Парочка целовалась за углом школы, прямо на морозе! Ирина тогда возмущённо фыркнула: "Вот видишь, какие они, эти парни?!" А Марина грустно подумала, что если бы не Ирина тогда, в пионерлагере, то Лёнька был бы с Мариной сейчас. А не с этой белобрысой задавакой и воображалой Наташкой, которая и целоваться-то, наверное, так и не научилась по-настоящему. Смешно, но и Маринка не была уверена в том, что умеет, но она упрямо думала о том, что Настоящая Любовь сама подскажет, что и как. Вот только эта любовь торчала теперь на морозе совсем не с ней.
А в июне сёстры собирались на выпускной вечер. Приходили в том числе и бывшие одноклассники Ирины, обогнавшие её на год. Это был последний шанс! Ирина ещё дома начала уговаривать Марину: "Не надейся, на чёрта он тебе сдался? Там парней будет полно, мы с тобой всех десятиклассниц затмим. Маринка, я тебе такого принца найду! Что ты сохнешь по этому Лёньке? Пусть они с Наташей ходят - подумаешь, дел-то!"
На вечере Лёнька познакомил сестёр со своим приятелем. То ли какой-то студент на каникулах, то ли курсант в увольнительной. Он был на пару лет старше выпускников и, наверное, "запал" на Маринку - приглашал её танцевать, что-то такое говорил, помнится, без умолку. Но Маринке было не до него (даже лица не запомнила!), потому что Лёнька весь вечер танцевал с её старшей сестрой. А Ирина... неузнаваемая Ирина улыбалась ему, и кокетничала изо всех сил, и не отказалась танцевать ни разу. И это несмотря на отчаянные взгляды, которые Маринка бросала в сторону парочки. Лёнька рассыпался перед Ириной бисером, а сердце Марины разрывалось от горя и унижения. Какое предательство! Как Ирина могла?!..
Марина ушла с праздника одна. Резко оборвала своего "кавалера" на полуслове и убежала, как Золушка с бала, оставив парня в обидах и недоумении. Вот только туфельку не потеряла... но чувствовала, как её платье превращается в ветошь, а карета в гнилую тыкву. В тёмном окне второго этажа, там, где кабинет английского языка и литературы, виднелась целующаяся парочка, освещённая фонарём во дворе. Видно было, как на девичьей руке, обнимавшей парня за шею, блестит браслет-змейка. Украшение, отданное матерью Ирине, как старшей сестре...
Дома Маринка ничего не объяснила удивленным отцу и маме - сразу же легла спать. Марина не слышала, как под утро пришла Ирина, как сестра смеялась, - "немножко пьяно ты смеёшься!" - мстительно думала сквозь сон Маринка, для которой в этом сне белая рука вновь и вновь обнимала Лёнку за шею, - как возмущённо выговаривал принцессе Король-Отец и каменно молчала Богиня-Королева-Мать.
И снова, и снова, и снова....
Марине снился Лёнька, смеющаяся Ирина, Наташка-блондинка... и ещё какие-то глаза стального цвета, перепутанные мотки проволоки, густые зелёные ветки, прорастающие из стен спортивного зала и хватающие танцующих парней и девчонок... в общем полный бред.
Утром она решительно объявила родителям, что после школы будет учиться в областном центре. И никакого пединститута по маминым стопам - только университет, экономический факультет. А Ирина - пожалуйста, пусть поступает куда хочет. Это её личное дело. Марина хочет быть самостоятельной. Ей сестра не указ, и родители тоже - у Марины своя голова на плечах. Мама сильно ругалась, а папа неожиданно понимающе кивал Маринке, хотя и был очень грустный.
Ирина молчала. И это было самым ужасным. Ирина не просила прощения, не шмыгала виновато носом, как это обычно бывало... она просто молчала и не глядела в сторону раскрасневшейся, гневно спорящей Марины. Что-то важное уходило из их жизни - то, что делало их единым целым. Теперь каждая начинала жить сама по себе. Как будто тесно им стало рядом друг с дружкой.
"Но это же неправда!" - отчаянно кричала внутри неё храбрая маленькая девочка, которую когда-то спас Охотник.
"Но это же неправда", - вторила ей перепуганная девчонка с авоськой, в которой болтались проклятые крышки.
"Но это же неправда..." - шептала юная выпускница, грустно глядящая на неё из зеркала.
Чаще всего мы не слушаем тех, кто пытается достучаться до нас. Душу легко обмануть. Успокоить. Заставить переключиться на что-то "более важное". "Потому и разводов в мире немало", - говорила одна тётка-телеведущая. Права была, чтоб ей пусто было! Ох, права.
Вот так и получилось, что Ирина сдавала экзамены в местный филиал политехнического института, факультет которого готовил специалистов для комбината. Так и осталась Ирина в родном городке, с родителями и связала свою жизнь с комбинатом. Марина же уехала в миллионный город. Поступила не в университет, как советовала мать, а в тот же политехнический - на факультет экономики.
Первый развеселый курс - девчоночья общага, приезды домой на каникулы, бессонные сессии. Сумасшедшие, романтические ухаживания Виктора. Молодёжная свадьба. Через год - рождение сына. Счастливые первые годы жизни маленькой семьи в тесной однокомнатной квартирке Виктора. И дальше - обычная жизнь, всё как у всех. День за днём, год за годом.
- Ты понимаешь, кот, мы с Ириной помирились. В общем-то, впрямую и не ссорились. Просто разошлись в разные стороны. Как папа и говорил. Встречались, родителей похоронили, но никогда, честно скажу, особенно не вникали в жизнь друг друга. А сейчас Ирины нет. Но всё возвращается. И Королевство, и Трон - один на двоих, и детство. Как будто встает на свои места так, как и должно было бы быть, но - сколько времени упущено, сколько в памяти похоронено...
Марина гладила кота по мягкой спинке и задумчиво перебирала тонкими пальцами шерсть за ушами. Кот терпеливо молчал, жмуря жёлтые глаза.
- Когда мы сделали ошибку, кот? Тогда в июне после выпускного бала? Или годом позже, когда я замуж собралась и втайне Ирине язык показывала - вот, мол, а я-то замуж выхожу! Или вообще все эти прошедшие годы жили неправильно? Но ведь было и много-много хорошего, настоящего счастья. Я уже рассталась с мужем... ещё тогда, когда ехала в поезде. Я просто знала, что это дорога в один конец. Только не признавалась самой себе. Кот, я всё делаю правильно, как ты думаешь?
Кот мурлыкал и молчал, как и все коты в этом прекрасном и жестоком мире.
- Ну вот, котище... - Марина усмехнулась. - Теперь мы свободные королевишны. Сейчас чай с молоком пойдём пить. Только вначале Игорю позвоним - как там дела в нашем фирменном королевстве?..
Марина набирала знакомый номер телефона. Кот громко замурлыкал и развалился поверх пледа, небрежно оставленного Мариной на диване.