Действие романа происходит в альтернативной реальности.
Все события и персонажи являются вымыслом.
61
Дачный посёлок Волково, усадьба Волкова, Московская область
25 августа, 09 часов 42 минуты
С чувством злорадного удовлетворения Баркасов наблюдал, как господина Волкова грузят в "воронок". Не такой уж он и всесильный этот местечковый олигарх. В буквах закона многие спотыкаются о твёрдый знак. Адвокатишка сел в свою тачку и последовал за клиентом. Баркасов уже приказал накопать что-нибудь на этого ухаря и показательно, с привлечением СМИ, уничтожить как профессионала. А если не накопают, то сфабрикуют. Сейчас очень нужно принародное линчевание. Сперва адвоката олигарха, следом самого олигарха.
В следующий "воронок" загрузили прислугу и охранника, дежурившего вчера. С них, кроме показаний, взять нечего, но постращать нужно.
Баркасов отправил чуть ли ни целую армию для облавы беглецов, когда узнал, какую бойню они устроили на том блокпосту, от которого рукой подать до Старого хутора. Теперь у Свиридова есть автоматы, но мало патронов. Знать бы сейчас, что для них подготовил Волков! Но Волков стал нем, и разговорить его можно только в "застенках". Баркасов почти был уверен, что погоня закончится у хуторского пруда. Он бы хотел быть уверен на сто процентов, но, зная своего лучшего (пусть и бывшего) волкодава, такой роскоши себе не позволял. Не говори "гоп", пока не перепрыгнешь.
62
Автомобиль проводника, просёлочная дорога,
Сергиево-Посадский район
25 августа, 10 часов 13 минут
"Тойота Хайлюкс" - не новый, но чертовски отличный пикап. В их побеге - второй по счёту автомобиль этой компании. "Когда мы выпутаемся из этой передряги, куплю себе "Тойоту"", - пообещал себе Свиридов. Пять минут назад они миновали Шелково. Проводник пристроился за попутной "Шкодой", но держал дистанцию, не прижимался вплотную. Анатолий прикидывал, как бы разговорить Руслана и, может, склонить его составить им компанию, когда услышал характерный звук.
- Вертушка, - сказал Свиридов.
- Направляется к хутору, - сказал Руслан. - С воздуха они нас не вычислят.
Свиридов кивнул.
- Может, прибавим газу? - спросила Зоя.
- Не надо суетиться, - качнул головой Руслан. - На воре шапка горит. Слышали такую поговорку?
Зоя, уже порядком подуставшая от изобилия пословиц, поговорок и прочих порождений народной мудрости, решила промолчать. За окном мелькали деревья, уныло и однообразно. Даже частые повороты не меняли картину. Такой ландшафт не радовал глаз, не успокаивал, не давал никакой пищи для ума и уж точно не внушал оптимизма. Опять накатила сонливость. Зоя закрыла глаза, без сожаления отдавшись в руки Морфея. Снились ей малыши, марширующие по тротуару. Маршировали они пугающе синхронно, и неестественно чётко. На крошечных ручках - розовые и голубые силиконовые браслеты с мультипликационными героями.
А вот Матвей в руки Морфея отдаться никак не мог. Хотел бы, но не мог. Он только что убил человека... Его только что заставили убить человека. Руки не тряслись, уже нет, но к горлу то и дело подкатывала дурнота. Разумом - а его он считал, своим сильнейшим инструментом - он всё понимал: и что Владими́ра бы раскололи, и что он рассказал бы всё, что знал, и что он так или иначе нежилец... Но эта возникшая пустота в груди высасывала из него сейчас все эмоции. Матвей посмотрел на Зою, та спала или претворялась спящей. Он последовал её примеру. И, спустя минуту, понял, что закрытые глаза не помогают. В памяти, как уродливый шрам от ожога, намертво запечатлелась картина, которую увидел он после того, как нажал на курок. И размежил веки. Капли крови, красивым и тошнотворным геометрическим узором раскинулись чуть выше левой глазницы Владими́ра; одна капля прилетела на правый ботинок Матвея. Парень посмотрел на неё и чуть ли не физически почувствовал, как та прожигает ступню насквозь. За эти несколько секунд он получил такой эмоциональный подрыв, какой, возможно, получает человек, узнавший, что ему светит пожизненный срок за преступление, которое не совершал.
"Почему я не смог выстрелить в мента, в этого незнакомого, чужого человека, но с лёгкостью - легко!!! - всадил пулю в того, кто уже стал хоть немного, но другом? - задумался Матвей. - Выстрелил бы в него Свиридов, откажись он взять на себя грех?"
Грех...
На его памяти это впервые, чтобы он примерил свой поступок к религиозным канонам. Верит ли Свиридов в Бога? Вряд ли. Пристрелил бы его? Наверняка. Поступил бы он - Матвей - иначе? Прагматик в его мозгу говорит: нет; догматик в душе утверждает, что был третий выход: консенсус, прийти к которому ему просто не дали возможности; романтик в сердце желал бы ради принципа уйти в небытие с гордо поднятой головой. Но голоса всех этих личностей заглушил зычный голос идеалиста. Именно к этому голосу больше всего прислушивался Матвей, и именно этот голос стал ключевым в реализации кода, который государство исковеркало в рабский. Его изобретение уже убивало. Убивало не абстрактной командой зачистки, не программой, бросившей статистическое население на потенциальные амбразуры, а его собственными руками. Сколько ещё нужно смертей, чтобы остановить всё это безумие? Сердце зла бывает только в сказках. Где оно, то сердце, пронзив которое, можно остановить абсолютное зло его изобретения? Сегодня Матвей принёс большую жертву, возложил её на алтарь зла... Он убил человека. Сегодня он убил человека.
"Кем ещё тебе придётся пожертвовать, чтобы остановить джина, которого ты выпустил? - с ужасом подумал Матвей. - Сколько ещё людей ты лично убьёшь прежде, чем всё это остановишь?"
Матвей почувствовал внутри себя губительную... разрушительную силу. И эта сила отняла у него последние силы. Грёбаный парадокс...
Длинные росчерки теней придорожных деревьев, напоминающие штрих-код, мелькали в глазах, сменяя мрак и свет бесконечным калейдоскопом. На очередном повороте на него навалилась спящая Зоя, да так и осталась лежать на его плече, не проснувшись. "Всё-таки уснула", - позавидовал ей Матвей. Неожиданно для себя он вдохнул аромат её волос, и зияющая пустота в груди на время заполнилась этим запахом. Матвей забылся в тревожном сне.
Свиридов тем временем тоже пребывал в раздумьях. За последние несколько дней им лично убито несколько человек, по его приказу угробили ещё больше. Его устранили из системы, которой он самоотверженно посвятил большую часть своей сознательной жизни. Устранили самым радикальным образом. И ради чего всё? Народ в стране собираются (уже собрались, что уж кривить) превратить из законопослушных граждан в послушных марионеток. Его самый верный товарищ убит, везут теперь неизвестно куда, и впервые за долгие годы он не контролирует ничего. Когда что-то выходит из-под его контроля, мир вокруг начинает рушиться. Это Анатолий заметил уже давно, ещё, когда Ирина была... Мысль запнулась на этом месте, и Свиридов волевым усилием отогнал воспоминания. Сейчас пируэты в прошлое лишние, не место им сейчас.
"Хорошо, что у нас тогда ничего не получилось", - попытался успокоить себя Свиридов, чётко осознавая тщетность попытки.
63
Садовое товарищество "Старый хутор", близ деревни Шелково,
Московская область
25 августа, 10 часов 21 минута
Баркасов выбрался из вертолёта. Он уже знал, что опоздал. Вся направленная сюда армия довольствовалась трупом, расхреначенной машиной и хорошей загородной погодкой. Из местных аборигенов никто ничего не видел, никто ничего не знает. Классика жанра. В каком направлении и на чём продолжили бег Свиридов сотоварищи выяснить не удалось. Баркасов отрядил погоню во всех направлениях от этих дач, отдал распоряжения всем постам о досмотре каждого автомобиля в радиусе семи - десяти километров, дал команду своим спецам найти работающие в окрестности камеры видеонаблюдения, вызвал полицейских-кинологов для рейда по лесам (в безумном предположении, что беглецы могли уйти пешим ходом), но всё равно сомневался в успехе поимки. Людей не хватало. Всё шло к чертям собачим!
Баркасов спустился по насыпи и остановился возле трупа, рядом с которым на корточках сидел криминалист и что-то записывал в свой блокнот.
- Кто он? - спросил Баркасов.
Криминалист оторвался от записей, посмотрел на подошедшего и встал в рост.
- Мужчина. Возраст примерно сорок пять - пятьдесят пять лет. Имеется огнестрельное ранение в кишечник и сильная потеря крови. Но он, возможно, мог бы выжить, если бы ему не всадили вторую пулю. На контрольный выстрел не похоже, стрелял не профессионал. Предполагаю, что сообщники убрали его, как свидетеля: скинули подранка, как балласт. В карманах пусто. Личность пока не установлена, в процессе.
- Спасибо, - сказал Баркасов. - Информируйте меня сразу, как установите кто этот бедолага. - Он развернулся к скинутой в кювет "Ауди", вокруг неё крутились старые знакомые шерлоки холмсы. - Что у вас?
- О, здрасте! - счастливо улыбнулся Сергей.
- Собрали отпечатки, - без приветствия сказал плешивый. - Заднее сидение залито кровью. Кровь предположительно принадлежит убитому. Экспертиза подтвердит позднее. На спинке переднего пассажирского сиденья обнаружены два светлых волоса. Пока всё. Работаем.
- Спасибо, - на тяжёлом вздохе ответил Баркасов и достал мобильник.
- Установлен владелец автомобиля - раздался голос за спиной. Баркасов обернулся. Криминалист. - Сидоренко Владимир Осипович, тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения. Прожива... л в Реутове. Не женат. Воспитывал дочь. Служил в ВДВ. В две тысячи двенадцатом получил судимость за кражу в особо крупном. Получил срок условно: оказал помощь следствию. Его дело тогда вёл следователь Свиридов.
- Следак... - задумчиво повторил Баркасов. Даже учитывая, что Сидоренко ещё один должник Свиридова, трудно поверить, что человек вот так запросто полезет под пули. Информацию о беглецах повторяют в каждом новостном выпуске. Долг не может быть достаточным мотиватором риска для жизни. Что-то должно быть ещё. Баркасов спросил: - А что дочь?
- А что с ней? - Криминалист пожал плечами. - Это не моя компетенция. За что купил - за то продал. У меня своей работы валом.
- Ясно. Спасибо, - сказал Баркасов, приложил мобильник к уху и, повторив данные по убитому, сказал: - Найдите мне его дочь.
Дочь... Что-то ускользало от внимания шефа, что-то очень важное. Мысль, как плутовка, вертела перед носом хвостом и никак не давалась.
- Дочь, - произнёс Баркасов, пытаясь проникнуть в суть простого слова, но смысловая нагрузка так и не проявилась. Он сплюнул в сердцах, и поднялся по насыпи.