Хлопают автомобильные дверцы, кричат дети, ворона каркает, взгромоздившись, как и каждое утро, на фонарь напротив окна спальни.
Соседи разъезжаются на работу, увозят детей в школы и детские сады.
Потом — шум воды в душе, голос артиста, читающего «99 франков» Бегбедэра, щёлкание на лестнице подошв плетёных из ротанга шлёпанцев, ежеутренняя восторженно-страдальческая реакция собак на её появление — они лают, стонут от радости, что снова видят хозяйку, а ведь они уже и не надеялись.
Они получают по печенью, как это бывает каждое утро, хрустят им, убегают во двор, возвращаются, вьются вокруг, ожидая ещё каких-нибудь вкусных сюрпризов, но, не дождавшись, валятся кто где и засыпают.
Холодильник напоминает, что нужно закрыть дверцу, чайник своим шумом — словно взлетает бомбардировщик (как всегда, думает она) — заглушает голос чтеца.
Кошки напоминают о себе отчаянными голосами, мечутся по кухне в ожидании ежеутренней ложки молока, гремит миксер, лает соседская собака — её собаки дружно осаживают скандалистку, и наконец можно сесть в кресло, наконец наступает тишина, слегка только подкрашенная почти невесомым шумом вентилятора в компьютере.
Тишина.
Вдруг опять взлаивает собака соседей, ей отвечают другие, и она думает, что утренняя тишина — ничто по сравнению с ночной, когда даже самым неврастеничным собакам нет дела до дуновения ветра и шороха листьев на умирающем инжировом дереве, которое нужно будет спилить, когда по-настоящему спадёт жара.