Изогнутый серебряный клинок, не встретив ровным счетом никакого сопротивления, погрузился в клубящуюся материю портала. Издав протяжный жалобный всхлип, портал содрогнулся и взорвался мириадами сверкающих искр, Король Теней, лишенный неуязвимости, пошатнулся от удара мощного молота и, не удержав равновесия, рухнул на пол. Гигантская тварь тут же была атакована несколькими противниками, сквозь многочисленные раны стремительно утекало жалкое подобие жизни. Когда был нанесен последний удар, и Король Теней забился в предсмертной агонии, по своду цитадели пробежала дрожь, затрепетали и погасли огни, освещающие зал.
Ньерис, которая с детства не любила темноты, поежилась и вытянула вперед руку, пытаясь найти кого-нибудь из спутников. Ближе всех оказался невысокий худощавый эльф, и девушка судорожно вцепилась в его плечо. Сэнд усмехнулся и шевельнул рукой, на узкой ладони затеплился маленький огненный шарик, мягкий свет выхватил из темноты женское лицо. Каштановые волосы до плеч, узкие скулы, чуть прищуренные серые глаза - ничего особенного, разве что жесткая линия упрямо сжатых губ больше подошла бы умудренному жизнью старцу, чем девчонке двадцати лет отроду, да во взгляде кроется что-то такое, от чего лучше бы бежать без оглядки.
- Может быть, ты перестанешь светить мне в глаза и зажжешь факел? - тьма уже не грозилась поглотить все сущее, и Ньерис обрела обычную уверенность.
Сэнд язвительно хмыкнул, но вскоре раздался треск промасленной ткани, зачадил, разгораясь все ярче, факел, заскользили неясные тени по стенам мрачного чертога, стали видны изумленные, недоверчивые лица остальных спутников.
В это и правда трудно было поверить - они смогли, обезумевшего стража Иллефарна больше нет. Пройдет немало времени, прежде чем поднятая злой волей нежить упокоится на разоренных погостах, да и проблем с обнаглевшими за дни кромешного хаоса разбойниками и мародерами будет предостаточно, но главное, самое трудное, уже сделано. Груз, что неподъемной глыбой давил на плечи, мешая вздохнуть, не позволяя расслабиться ни на минуту, наконец был сброшен, и Ньерис впервые за последние месяцы почувствовала себя свободной. Свободной от непомерной ответственности за судьбы всех и каждого на Побережье Мечей, от необходимости соответствовать грозному званию Калак-Ча, от ежесекундного страха оступиться, допустить ошибку, на долю секунды опоздать. Когда вся эта история с осколками только начиналась, девушка и вообразить не могла, по какому пути поведет ее кусок серебра, притаившийся под ребрами. Сколь много предстоит открыть, понять и переосмыслить, как стремительно придется взрослеть, насколько болезненным будет расставание с детскими иллюзиями. Сейчас последний обломок меча Гит был все там же - в груди, чуть правее ритмично отсчитывающего секунды сердца, но значения это уже не имело, его вожделенная цель уничтожена, и серебряный осколок должен стать тем, чем являлся все ее детство и юность - привычным, чуть ноющим к непогоде напоминанием о былой ране. Не пульсировать в теле жаркой болью гнойного нарыва, не отравлять кровь жгучим эликсиром предчувствия грядущей беды, не смущать душу странной двойственностью сознания. Былой беспечности не вернуть, как не вернуть потерянных близких и сожженного дома, однако на обычную жизнь, пусть полную тревог, но не лишенную и маленьких человеческих радостей, вполне можно рассчитывать. Ньерис улыбнулась светло, как может улыбаться только человек, выполнивший тягостную, неприятную, но необходимую работу, и обвела взглядом спутников, подарив каждому толику своей уверенности в завтрашнем дне.
- А теперь - назад, дома нас уже заждались, - девушка повернулась к темноволосому эльфу, - Сэнд, фолиант Ильтказара сможет вернуть нас обратно?
- Для начала мы должны добраться до того места, куда он перенес нас из Крепости, - похоже Сэнд собирался пуститься в детальные объяснения, но тут земля содрогнулась. Изломанными змейками поползли трещины по выложенным мозаикой стенам, посыпались сверху мелкие камни, покатились по полу обугленные обломки статуй очищения. От следующего толчка надломилась и рухнула одна из витых колонн, поддерживающих свод, прочие столпы угрожающие накренились.
- Нас задавит! Уходим, быстро! - Ньерис, минуту назад расслабленная и благодушная, теперь была предельно собрана.
Дважды повторять не пришлось, среди ее друзей глупцов не водилось. Прикрываясь щитами от града камней, не мешкая, но и без лишней суеты, спутники покинули зал с разрушенным порталом, оказалась в комнате, где не так давно были повержены тени-пожиратели, миновали узкий мостик над пропастью, полной бурлящей голодной лавы и нырнули в темное туманное облако. В помещении, куда перенес их черный дым, царил настоящий хаос. Узорчатые плиты пола расходились прямо под ногами, за диким грохотом с трудом можно было расслышать крик бегущего рядом, от летящих кусков гранита не спасали уже ни крепкие щиты, ни проворство движений, а путь к очередному туманному порталу был отрезан грудой обломков.
- Нам никогда отсюда не выбраться! - отчаянный Нишкин крик растворился в окружающем шуме. - Не могу больше...
Измученная девушка остановилась, пытаясь восстановить сбитое дыхание, в плечо ей тут же угодил увесистый булыжник, едва не сбив тиффлинга с ног. Нишке сегодня досталось больше прочих. Пытки Черного Гариуса, гнёт этих древних стен, зов демонической крови - ей пришлось преодолеть слишком многое, чтобы остаться с носителем осколка до конца. Потом была изнуряющая затяжная битва с Королем Теней и сумасшедший забег по рассыпающимся залам иллефарнской цитадели - ничего удивительного, что силы тиффлинга на исходе. Нишке не в чем было себя упрекнуть, она сделала больше, чем могла, но умереть вот так, на миг осознав себя победителем, поверив в благосклонность судьбы, было до жути обидно.
- Надо бежать, Нишка, милая, мы найдем выход, - Ньерис подскочила к поникшей подруге, желая растормошить ее, привести в чувство, и вдруг сама осознала, насколько фальшиво и неубедительно прозвучали слова ободрения.
"Нишка права, нам не выбраться, так стоит ли метаться?" - мелькнула предательская мысль. Девушкой овладело странное безразличие; не больше веры в счастливый исход было и у остальных. Сэнд обреченно опустил освещающий путь факел, упала на каменный пол бледная, задыхающаяся Элани, угрюмо смотрел в сторону Касавир. Обменялись горькими взглядами Аммон Джерро и Зджаэв, даже неунывающий Келгар устало махнул рукой, и лишь малютка Гробнар оказался неподвластен охватившей всех апатии. Скальный гном вел себя чудно, казалось, что происходящее вокруг ничуть его не волнует. Достав из заплечного чехла потертую лютню, Гробнар немного подкрутил колки, смолк на миг, словно собираясь с духом, и взял причудливый аккорд. Заскользили по струнам искусные пальцы, полилась чарующая мелодия, удивительной своей гармонией споря с безумием окружающего мира. Безумие нехотя отступало, земля сотрясалась все реже, камнепад утих. Маленький бард запел, и вздыбленное пространство замерло, жадно впитывая звучание его голоса. Ньерис подалась вперед и заворожено застыла, никогда раньше ей не доводилось слышать ничего подобного. Невиданная сила была в этой песне, звенели в ней ликующие весенние ливни, трубили необузданные ветра, слышалось биение пульса вселенной. Когда отзвучал последний аккорд, лютня, жалобно тренькнув, выпала из рук Гробнара, а сам бард завалился на спину, глядя в потолок широко раскрытыми глазами.
Ньерис опомнилась первой. Подлетев к лежащему навзничь гному, девушка приподняла его голову, попыталась влить в рот целебное зелье и, не достигнув успеха, беспомощно оглянулась на товарищей. Элани поняла ее без слов. Мгновенно оказавшись рядом с бездыханным Гробнаром, эльфийка зашептала какое-то заклинание, но и это не вернуло барда к жизни. Ньерис не сводила глаз с Зджаэв, пытаясь понять, почему та даже не пытается помочь, ведь именно гитцерай лучше всех в их команде владела магией исцеления.
- Знай, никто не в силах исполнить Песнь подчинения мира и остаться среди живых. Мало кому она дается, но избранного наделяет воистину невероятной мощью. Однако и забирает взамен многое. Теперь душа твоего друга всего лишь часть Великой Гармонии, - наставительный тон Зджаэв, никогда не вызывавший в Ньерис раздражения, был сейчас на удивление неприятен.
Девушка, до крови прикусив губу, вглядывалась в умиротворенное лицо Гробнара, прощалась и молила о прощении. К маленькому говорливому барду всегда относились снисходительно. Не обижали, нет, скорей наоборот - оберегали от лишних потрясений, оставляли в крепости, если намечалась серьезная заварушка, шутили, что он способен заболтать до смерти не только врагов, но и друзей. Ни один человек из отряда не принимал Гробнара всерьез, и уж подавно не мог помыслить, что тот способен повелевать такими силами. А смешной гном пожертвовал ради их спасения не просто жизнью - чем-то гораздо большим.
Ньерис тряхнула головой. Хватит. Предаваться самоуничижению можно будет позже, а сейчас они должны - нет, обязаны - выбраться. Потому что иначе окажется, что все было бессмысленно - зря метались по ладам гибкие пальцы, зря срывались слова незнакомой песни с обветренных губ, зря рыдала осиротевшая в одночасье лютня. Лучшее, что они могут сейчас сделать для Гробнара - не допустить, чтоб его жертва была напрасной. А уж гном со своей стороны позаботится о Великой Гармонии, та еще пожалеет, что решилась взять с маленького барда стандартную плату. Удивительно, но от последней мысли стало гораздо легче. Почему-то сразу поверилось - ох, пожалеет...
- Надо двигаться, - Ньерис старательно прятала воспаленные, покрасневшие глаза, - кто знает, какие еще сюрпризы припасли для нас бывшие хозяева этих стен.
***
На расстоянии многих лиг от долины Мерделэйн солдаты Крепости-на-Перекрестке, еще недавно сражавшиеся с армией нежити, смотрели, как тени над топями растворяются в небе. Разносились окрест восторженные возгласы, люди, не помнящие себя от счастья, срывали с голов шляпы и бросали их вверх.
Лорд Нашер, едва оправившийся после ранения, был здесь же, во дворе крепости. Когда первая волна радости схлынула, и крики стали стихать, он вскинул руку, призывая собравшихся к молчанию. Воцарилась тишина, все взоры обратились к правителю Невервинтера.
- Подданные мои! - Нашер говорил уверенным звучным голосом человека, привыкшего к публичным выступлениям. - Мы одержали великую победу. Враг, не ведающий ни страха, ни жалости, враг, которому ненавистно все живое, наконец разбит. Эта победа принадлежит каждому из вас. Умелые воины, отважно сражавшиеся на передовой, мудрейшие маги, огнем и молнией очищавшие нашу землю от смрадных полчищ неприятеля, мирные жители, чья незаметная в пылу битвы помощь была не менее важна - все внесли посильный вклад в общее дело.
Лорд Нашер сделал точно рассчитанную паузу, давая слушателям возможность осознать сказанное им. Народ одобрительно загудел, слова правителя были приятны всем. Бегло оглядев двор и убедившись, что его выступление производит на толпу должное впечатление, правитель продолжил пафосную речь:
- Все вы знаете, что леди Ньерис, которая вела вас к этой славной победе, отправилась в долину Мерделэйн с небольшим отрядом, чтобы довершить начатое здесь. Мы не оставляли надежды, что миссия рыцаря-капитана увенчается успехом, и она не обманула наших ожиданий. Сегодня, глядя на это безоблачное небо, наблюдая, как стремительно тает обнаглевшая за последние дни тень, можно уверенно сказать: Король Теней повержен, леди Ньерис удалось выполнить задуманное. Мы должны уповать на то, что храбрецы, вернувшие нам свет солнца, живы и находятся на пути домой, но может статься и так, что люди рыцаря-капитана нуждаются в помощи. Невервинтер не бросает своих солдат в беде, завтра же в долину Мерделэйн выедет спасательный отряд во главе с сэром Нивалем. Это все, что я хотел сказать. А теперь настало время отпраздновать победу!
- Ура лорду Нашеру! Ура рыцарю-капитану! - двор огласился восторженными криками, и головные уборы вновь полетели в воздух.
- Ниваль, зайдите ко мне, я отдам необходимые распоряжения. - Правитель кивнул привлекательному светловолосому мужчине в голубом камзоле и удалился в свои покои. Молодой человек проследовал за ним.
Разговор в комнате, отведенной лорду Нашеру на первом этаже замка, длился недолго. Не прошло и часа, а Ниваль уже бродил по крепостному двору, выискивая коменданта среди подвыпивших солдат. Вездесущую Кану он встретил возле кузницы в компании мастера Видла. Для этих двоих праздников не существовало: не обращая внимания на всеобщее веселье, они деловито обсуждали, с чего следует начать ремонт пережившей осаду крепости. Завидев Ниваля, женщина устремилась ему навстречу, оставив своего собеседника в одиночестве изучать какие-то бумаги.
- Сэр Ниваль, Вы, должно быть, хотите обсудить со мной детали предстоящего похода в долину Мерделэйн? Вам будут нужны самые выносливые лошади, лучшее обмундирование, припасы, и, конечно же, бойцы. Я готова выделить столько людей, сколько потребуется. - Кана боготворила леди Ньерис и была согласна отправить половину своих воинов на поиски рыцаря-капитана.
- Благодарю, комендант, - блондин сверкнул белозубой улыбкой, - обмундирование, припасы, лошади - все это мне действительно необходимо.
- А люди? - лицо Канны не изменилось, но в вопросе слышалось недоумение.
- Люди у меня есть. Отличная слаженная команда, с полуслова понимающая своего командира, - Ниваль одернул камзол и закончил уже без улыбки, - мы выступаем на рассвете, проследите, чтобы все было готово.
***
Сколько дней прошло в перемещениях по разрушенным залам, никто из них не знал. Система туманных порталов, с помощью которой отряд Ньерис добрался до главного зала, после обвала пришла в негодность, первоначальный план - вернуться старой дорогой и воспользоваться магическим фолиантом - теперь был неосуществим, и они решили просто двигаться вперед, рассчитывая отыскать выход наружу. Путь то и дело преграждали завалы. Разбирая их, путники просто оттаскивали камни поменьше в сторону, а те, что невозможно было поднять, Касавир дробил молотом. Молот жалобно гудел, но пока держался. Силы поддерживали зельями, заменяя ими отсутствующие питье и еду, но заветных скляночек оставалось все меньше. Факелы, как их не экономили, тоже были на исходе, и впереди маячила безрадостная перспектива остаться в полной темноте - постоянно освещать дорогу магическим огнем изнуренные Сэнд или Зджаэв были не в состоянии.
- В точности как предыдущая! - раздосадованный Келгар, откатив разбитую колонну и разрубив топором дверь, шагнул в очередную комнату, - кабы не эти груды камней, решил бы, что мы ходим по кругу.
- Просто тебе из-за собственного живота ничего не видно, бочонок, - по привычке поддела его Нишка.
- А из-за твоего визгливого голоска мне еще и не слышно ничего, - не остался в долгу дворф.
Ньерис невесело усмехнулась. Эти двоим все неймется, даже сейчас не могут оставить свои вечные препирательства. И до чего же странно не слышать в этой склоке едких реплик заносчивой Кары - тело гордячки, пронзенное серебряным мечом, осталось лежать на холодных плитах главного зала. Колдунью, польстившуюся на лживые посулы Гариуса, Ньерис убила сама, не смея просить кого-либо из друзей взять на себя это бремя. Почему своенравная девица решила сражаться на стороне врага, теперь уже не понять. Да, вспыльчивость колдуньи переходила все границы, и капитану Крепости-на-Перекрестке порой приходилась ее сдерживать, но Ньерис всегда помнила о болезненной гордости Кары и старалась щадить ее, насколько это было возможно. Видимо, этого оказалось недостаточно, и Гариус смог не только найти нужные ниточки, но и умело потянуть за них, словно заправский кукловод. Хорошо еще, что на остальных его уловки не подействовали, страшно даже думать о том, что рядом с Карой мог остаться нелюдимый Аммон Джерро или, хуже того, взбалмошная Нишка.
Плутовка, словно почуяв, что мысли подруги коснулись ее, вопросительно взглянула на Ньерис, но не найдя отклика, отправилась осматривать зал.
- Эй, здесь не совсем истлевший труп! Посмотрим, что у него при себе. Тощий кошелек, плохонький меч, - Нишка осматривала найденное тело, бесцеремонно отбрасывая прочь бесполезные предметы, - зелья!
- Для тебя нет ничего святого? - по лицу Касавира, пристально наблюдавшего за действиями тиффлинга, скользнула чуть заметная тень. - Ты готова обирать даже нищих, убогих и мертвых.
Нишка опасливо покосилась на Ньерис, которая в подобных вопросах обычно была солидарна с паладином, но та молча кивнула - продолжай. Никакие деньги, никакие могущественные артефакты не стоят того, чтобы беспокоить прах, в этом Ньерис была твердо уверена, и потому всегда пресекала попытки хвостатой подружки порыться в карманах непогребенного тела или вскрыть саркофаг. Но сейчас несколько найденных Нишкой склянок могли позволить людям рыцаря-капитана протянуть пару лишних дней, это было куда важнее ее принципов и щепетильности паладина.
Ньерис дотронулась до плеча Касавира, желая привлечь его внимание, мужчина отстранился чуть резче, чем следовало бы. За все время, проведенное в долине Мерделэйн, они едва ли перебросились парой фраз - сдержанных, сухих, касающихся только их общего дела. Словно не было той ночи перед осадой - ни обнажающего души разговора на крепостной стене, ни двух бесконечно близких людей, расположившихся у камина в спальне рыцаря-капитана. Словно бесстыдная пляска языков пламени, отражающаяся в глазах святого воина, просто привиделась Ньерис в греховном незабываемом сне.
- Послушай... Просто представь, что когда-нибудь, очень много лет спустя, заплутавший, измученный путник наткнется на твои останки и возьмет несколько принадлежащих тебе вещей, - девушка говорила очень тихо и отстраненно, будто обращалась не к паладину, а размышляла вслух. - Не ради наживы, а только для того, чтобы спасти себе жизнь. Разве это обидит тебя? Оскорбит? Вряд ли. Ты думаешь, этот человек настолько мелочен, что станет сожалеть о зельях, для него - бесплотного - бесполезных, но жизненно необходимых нам?
- Она могла бы проявить хоть немного уважения, - Касавир признал справедливость доводов своего капитана, но беспардонное поведение Нишки ему по-прежнему не нравилось.
-Тихо! Вы мне мешаете, - Элани, которая уже несколько минут настороженно прислушивалась, сердито цыкнула на говорящих.
Ньерис примолкла, пытаясь уловить, что за звуки заинтересовали эльфийку, но вокруг была только плотная, непроницаемая тишина. Однако Элани уверенно шагнула к одной из дверей.
- В той стороне кто-то есть, я уверена. Очень далеко, но если мы будем двигаться в этом направлении, то рано или поздно сумеем привлечь к себе внимание.
Согласно кивнул Сэнд, он тоже смог различить вдали голоса - эльфы обладали куда более тонким слухом, чем кто-либо другой в отряде.
Ньерис приняла решение, не раздумывая. Кто бы ни пробирался сквозь завалы с другой стороны, нужно двигаться навстречу, возможно, это единственный способ найти выход.
Теперь работа пошла гораздо веселее, предвкушая скорое избавление от надоевшего лабиринта, люди рыцаря-капитана расчищали путь с удвоенным рвением. Вскоре Ньерис сама смогла убедиться, что Элани была права - все отчетливее доносились звуки человеческой речи. Когда еще несколько комнат осталось позади, а голоса приблизились настолько, что стало очевидно - встреча состоится очень скоро, Ньерис объявила привал.
- Теперь можно и подождать, - объяснила она недоумевающим спутникам. - Отдыхаем, пьем зелья. Бдительности не теряем.
- Не думаю, - носительница осколка неторопливо достала из сумки бутылочку с оранжевой жидкостью и протянула ее тиффлингу, - я почти уверена, что это подмога, пришедшая из Крепости.
- Тогда зачем все эти приготовления?
- Чтобы своим изможденным видом не перепугать спасителей до смерти. Пей. - Ньерис была серьезна, как мраморная статуя, - Да, и еще... Держись на всякий случай в тени. Впрочем, не мне тебя учить, как не привлекать к себе лишнего внимания.
Успокоив таким образом Нишку, девушка обошла остальных товарищей, убедилась, что у всех имеется по скляночке с зельем силы, с каждым обменялась несколькими негромкими словами. Затем, приложив ухо к стене, ненадолго замерла, пытаясь понять, насколько близко находятся чужаки.
- Они в соседнем зале. - Элани не требовалось даже прислушиваться, чтобы получить интересующую капитана информацию.
Девушка подарила эльфийке благодарный взгляд и несколько раз с силой ударила рукояткой меча о стальной щит.
- Эй, есть кто живой?! - звонкий крик Ньерис, троекратно усиленный эхом, разнесся по помещению.
Голоса за стеной стихли, отряд рыцаря-капитана также безмолвствовал, ожидая ответа.
- Леди Ньерис? - голос отозвавшегося был смутно знаком, - мы ищем Вас среди этих руин вторые сутки. Минуту, мои люди проложат дорогу.
Мужчина ошибся самую малость, прошло чуть больше минуты, прежде чем разделявшая два отряда стена разлетелась на куски от мощного магического удара.
"Они рехнулись! Здесь же все могло обрушиться к дьяволу!" - тревожно думала Ньерис, глядя, как в образовавшемся проеме возникают крепкие, хорошо вооруженные воины. Только увидев среди входящих главу Девятки Невервинтера в дорогущем мифриловом доспехе, девушка вздохнула облегченно. Следуя примеру своего капитана, расслабились и опустили оружие люди из ее отряда.
- Сэр Ниваль, никогда Ваше появление не радовало меня больше, чем сейчас, - Ньерис подавила в себе желание прыгать от радости и степенно подошла к светловолосому франту, чтобы поприветствовать его.
- Я тоже счастлив видеть Вас, миледи. - Ниваль широко, искренне улыбался.
Стоящий позади него седой мужчина в мантии мага слегка шевельнул пальцами, резко сжал кулак и вскинул руку вверх. На Ньерис навалилась дурнота. Воздух стал тягучим и едким, поплыли перед глазами темные круги, закачался под ногами пол. Прежде, чем окончательно провалиться в пустоту, девушка услышала равнодушный голос Ниваля:
- Остальных убить. Приказ лорда Нашера.
***
Касавир понял, что происходит неладное, когда было уже слишком поздно. Побелевшая как полотно Ньерис схватилась за горло и начала оседать на пол, зазвенел, ударившись о каменные плиты, выпавший из руки меч. Ниваль подхватил бесчувственное тело девушки и, скомандовав атаку, шагнул обратно в пролом; подобрав серебряный клинок рыцаря-капитана, следом за ним вышел и седовласый маг. Касавир, не издав ни звука, тоже рванулся к пролому, но путь ему преградил широкоплечий парень, сходу попытавшийся ударом секиры разрубить паладина надвое. Приняв атаку вражеского оружия на щит и отразив ее, Касавир обрушил удар страшного молота на голову противника, проломив тому череп, однако на смену крепышу с секирой уже спешили трое мечников. Самого резвого из них паладин просто отшвырнул резким движением молота, человек, дико закричав от боли, отлетел в сторону, покатился по полу, заскреб пальцам по узорчатым плитам, тщетно пытаясь встать. Двое других, видя, что жертва не так беззащитна, как им хотелось бы, поубавили пыл, теперь они приближались к Касавиру медленно, с опаской. Воспользовавшись заминкой врагов, мужчина кинул быстрый взгляд на поле боя.
Чуть поодаль лихо расправлялся с нападающими Келгар. За него точно можно было не беспокоиться, если кто и попал наконец в родную стихию, так это бородатый дворф. Он двигался так быстро, что со стороны казалось, будто у этого толстячка не одна пара рук, а целых четыре, и на каждую приходится по отличному, остро отточенному боевому топору. Под ногами Келгара уже лежал один смельчак, напоровшийся на эту смертельную мельницу, другой противник еле успевал уворачиваться от молниеносных атак дворфа.
Куда хуже приходилось Элани. Обернувшаяся медведицей друидка была вынуждена отбиваться сразу от троих нападающих, и хотя удар когтистой лапы не единожды достиг цели, зверю тоже досталось - на теле было несколько колотых ран, бурая шерсть слиплась от крови.
Гитцерай сосредоточено шевелила губами, читая заклинание вызова, а очутившийся поблизости Джерро отражал направленные на нее атаки, давая Зджаэв возможность, не отвлекаясь, произнести необходимые слова. В долине Мерделэйн чернокнижник и жрица оставили свои разногласия, они частенько оказывались рядом, и сейчас демонстрировали весьма эффективную работу в связке.
Сэнд, окутанный голубоватым сиянием, отвлекал на себя внимание сразу двух вражеских магов. Пока что горящие шары и молнии слаженно работающих неприятелей бессильно гасли, столкнувшись с неосязаемой стеной, возведенной темноволосым эльфом, но на защиту уходили все его силы, а время работало на чужаков. Ситуацию кардинально изменила Нишка. Появившись словно из ниоткуда за спиной одного из магов, девушка полоснула кинжалом по его горлу; из разверзшейся раны фонтаном хлынула кровь. Второй волшебник, потеряв связь с товарищем, на миг отвлекся, ослабил внимание и был наказан сгустком магической энергии, угодившим прямо в глаз - атаки Сэнда всегда отличались ювелирной точностью.
В довершение картины, воздух в центре зала утратил прозрачность и задрожал, впуская в мир обитателя стихийного плана, призванного Зджаэв. Пылающая фигура метнулась к кучке неприятелей, осаждающих Джерро. Одно неуловимое движение, и несколько охваченных огнем противников, с истошным визгом закрутились волчком, безуспешно пытаясь сбить пламя, и осыпались на пол грудами догорающей падали. Элементаль огня продолжал обжигающим ураганом носиться по комнате, сея панику и смерть в изрядно поредевших рядах противника. Последние выжившие бойцы из отряда Ниваля попытались бежать туда, где некоторое время назад скрылся их предводитель, но это не спасло их от гнева разбушевавшейся стихии. Когда полные страданий крики беглецов наконец стихли, элементаль вернулся в зал, где происходило сражение и, повинуясь безмолвному жесту Зджаэв растворился в воздухе не менее эффектно, чем появился до этого.
- Эта тварь лишила нас развлечения! - раздосадованный Келгар подсчитывал количество обугленных тел.
- Зато сэкономила наше время, - на лице паладина отражалось куда меньше эмоций, чем он испытывал на самом деле, - поспешим, нужно догнать Ниваля.
- Касавир, мы не можем идти сейчас, - голос израненной Элани был слаб, казалось, что ей трудно даже дышать, не то что говорить. - Знаю, ты на одном только упрямстве способен горы сносить, но это не всем доступно. Я не в состоянии прочесть больше ни единого заклинания, Сэнд и Зджаэв тоже держатся из последних сил. Мы не переживем следующей стычки, если хотя бы немного не передохнем.
- Хорошо. Выступаем через час. - В отсутствие рыцаря-капитана роль лидера как-то сама собой досталась паладину. - У кого-нибудь остались зелья?
Нишка громко фыркнула - она под шумок уже успела обшарить пару вражеских трупов и разжиться несколькими бутылочками с содержимым различных цветов. Касавир, вспомнив недавний разговор с Ньерис, против обыкновения не стал урезонивать тиффлинга, и плутовка с молчаливого согласия нового командира продолжила поиск драгоценных зелий.
Часом позже отдохнувшая компания бодро зашагала вперед. Путь был расчищен людьми Ниваля, а потому продвижение по сумрачным залам и коридорам шло теперь довольно быстро. Вскоре впереди забрезжил свет, потянуло ветерком, от притока воздуха ярче разгорелся факел. Отряд, лишенный своего капитана, наконец нашел выход из разрушенной цитадели Короля Теней.
***
Руки Ньерис затекли от неудобного положения, ныли стянутые прочной веревкой запястья и лодыжки, тяжелая голова, казалось, была залита чугуном, а в ушах звенели серебряными крылышками три сотни беззаботных пикси. Девушка с трудом разлепила веки и, чуть повернув голову, осмотрела место своего заточения. Каморка, в которой она находилась, была очень тесной, не имела ни одного окна и освещалась маленьким масляным светильником, подвешенным к потолку. Единственным, помимо этой лампы, предметом обихода была жесткая кровать, на которой в исподнем лежала связанная по рукам и ногам Ньерис.
Она плохо помнила, что случилось, яркие обрывки сохранившихся в памяти событий перемежались островками густого тумана. Ньерис прикрыла глаза и напряглась, пытаясь восстановить картину произошедшего. Битва с Королем Теней, обвал иллефарнской твердыни, удивительная песня Гробнара - отдельные звенья воспоминаний послушно соединялись в гибкую неразрывную цепь. Длительное блуждание по темным залам, жесткая экономия огня и зелий, и, наконец, долгожданная помощь. Ньерис обожгло. "Остальных убить. Приказ лорда Нашера." Последний фрагмент занял свое место: спасение обернулось предательством, вертихвостка удача в очередной раз обманула носительницу осколка. Перед мысленным взором предстал улыбающийся Ниваль и сопровождающий его отряд. Сколько там было воинов - человек двадцать? Тридцать? На сердце было неспокойно, но Ньерис старалась не допускать даже мысли о том, что бойцы Ниваля смогут выполнить приказ своего командира. Ее друзья попадали и не в такие переделки.
- Они выстоят. И точка. - девушка для пущей уверенности произнесла последние слова вслух. Голос прозвучал на удивление твердо.
Словно отзываясь на ее слова, щелкнул замок дубовой, окованной железом двери и в узилище вошел правитель Невервинтера, его светлость лорд Нашер Алагондар собственной персоной. Стражник, следующий за ним, поставил у стены тяжелый стул с высокой спинкой и, повинуясь взмаху руки повелителя, вышел вон. Ньерис дернулась и со второй попытки сумела сесть - беспомощно лежать на кровати показалось ей унизительным. Напротив молча восседал Нашер, не сводя внимательных глаз со скудно одетого тела девушки. В его взгляде не было ни йоты плотского интереса - так, тщательно, профессионально, осматривает наездник новую лошадь, так, скрупулезно, не упуская ни одной детали, изучает воин незнакомое оружие. Именно так, пристально и бесцеремонно, словно необычную вещь, разглядывал носительницу осколка правитель Невервинтера.
- Зачем? - Ньерис надоело играть в гляделки, у нее накопилась масса вопросов, - зачем меня притащили сюда и держат взаперти? Почему разлучили с моими людьми? Для чего был отдан приказ их уничтожить?!
- Вы стали слишком опасны, - Нашер был не прочь поразглагольствовать, девчонка в его руках, ее дружки мертвы, и можно не опасаться, что излишняя откровенность выйдет боком. - Вы - герои, остановившие армию нежити и победившие самого Короля Теней. Вас превозносят по всему Побережью Мечей, армия Крепости-на-Перекрестке сильнее, чем кто-либо мог предположить, даже племена людей-ящеров и клан Айронфистов, формально заключившие союз с Невервинтером, на деле являются только вашими союзниками.
- Что с того? - девушка непонимающе уставилась на правителя. - Разве Невервинтеру не выгодно иметь мощный форпост, способный остановить армию неприятеля? Или Крепость-на-Перекрестке не выполняла своих вассальных обязательств?
- До сих пор выполняла, - Нашер благосклонно кивнул, - Но вздумай ее капитан повернуть оружие против своего сюзерена, у Невервинтера могли бы возникнуть серьезные проблемы.
- Вот еще! - Ньерис вспыхнула, - Мне и одной войны на всю жизнь хватило. И уж если на то пошло, я не держусь за эту должность. Назначили бы в Крепость другого командира!
- Не пытайся показать себя наивной дурочкой! - благодушие Нашера как рукой сняло, перед девушкой сидел жесткий, расчетливый политик, твердо уверенный, что самым полезным в жизни качеством является умение предать раньше, чем предадут тебя. - Ты восстановила эту крепость из руин, ты приютила под ее сенью бегущих от нежити крестьян, ты лично отобрала офицеров, торговцев, кузнецов. Люди Крепости-на-Перекрестке не пойдут за другим предводителем, пока их обожаемая леди Ньерис жива. Другое дело, если отряд рыцаря-капитана героически погиб, спасая мир от страшной угрозы - тут каждый будет стремиться продолжить дело безвременно почившего командира.
- Что ж, пусть так, - Ньерис была вынуждена признать, что в его рассуждениях есть определенная логика, - и все-таки, зачем я здесь? К чему все эти сложности, куда проще было позволить нам сгинуть в долине Мерделэйн или приказать Нивалю убить меня на месте.
- Это было бы слишком расточительно, Калак-Ча, - правитель намеренно выделил голосом имя, которым нарекли Ньерис гитиянки. - Удивлена? Мне многое о тебе известно. Я знаю, что ты носишь в груди осколок серебряного меча, мне ведома мощь этого оружия, а также то, что в твоих руках оно стократ сильнее. Но самое главное, я знаю, как подчинить это могущество. Обряд длителен, непрост и требует серьезной подготовки, но игра стоит свеч - по его окончанию носитель меча Гит станет послушным орудием в моих руках. Лишенный воли и собственных желаний, не помнящий прошлого и равнодушный к будущему, неподвластный эмоциям и не знающий слабости - безукоризненный боевой голем на службе Невервинтера.
- Вы не оговорились? "На службе правителя Невервинтера" звучало бы куда правдоподобнее.
- Это равнозначно. Я пекусь о благе своих подданных, и то, что хорошо для меня, не может быть плохо для города. - Нашер встал, давая понять, что разговор окончен. - Мои маги уже занимаются подготовкой ритуала, очень скоро обряд будет проведен. Тебе есть что вспомнить, капитан? Вспоминай - пока можешь.
***
Возле входа в таверну "Золотой феникс" Кана отчитывала за многочисленные провинности нерадивого Джелбуна Два Клинка - после снятия осады тот совсем распоясался, в кабаке проводил больше времени, чем в казарме, и вечно задирал посетителей. Вот и вчера наемник опять напился до невменяемого состояния, повздорил с заезжим купцом и разбил глиняную кружку об его голову. Торговец в долгу не остался и огрел обидчика стулом. За Джелбуна вступились товарищи по оружию, а гость позвал на подмогу нескольких фермеров, заглянувших пропустить кружечку-другую, в таверне началась безобразная драка. Поутру бедняга Сэл насчитал убытков на сотню золотых и, сетуя на скверный нрав воинов Крепости, отправился к коменданту.
- Ваше поведение недостойно офицера! - голос Каны звенел от негодования, - вскоре вся округа будет считать, что ночевать на тракте безопаснее, чем в Крепости-на-Перекрестке, потому что здешние стражники ничуть не лучше головорезов, промышляющих на дороге!
- Этот торговец приставал к нашей танцовщице, мэм, - воин попытался вставить слово в свое оправдание.
- А Вы, Джелбун, вероятно, считаете, что приставать к танцовщице - это исключительно Ваша прерогатива?
Два Клинка покраснел и не нашел что ответить, набычившись, он уставился в землю, ожидая дальнейших нравоучений, но строгая Кана словно забыла о его существовании. Она побледнела и смотрела куда-то за спину наемника так, словно там степенно прогуливалась ее давно покойная бабушка. Джелбун обернулся и оторопел: на взмыленных, загнанных лошадях во двор въезжал отряд леди Ньерис с Касавиром во главе.
Возле башни девятки паладин спешился, кинул поводья подскочившему мальчишке и, завидев Кану, сразу направился к ней. Выглядел мужчина не лучшим образом: лицо осунулось, на гладковыбритом обычно подбородке проступила щетина, глаза запали, и под ними пролегли густые тени. Касавир сдержанно поприветствовал коменданта и бросил хмурый взгляд на Джелбуна, тот, получив разрешение Каны, быстро ретировался.
- Касавир, какое счастье! Мы были уверены, что весь отряд погиб, - женщина наконец справилась со своим изумлением, ее глаза засияли, - сэр Ниваль, отправленный вам на помощь, обшарил все руины, но нашел только плащ леди Ньерис с засохшими пятнами крови.
При упоминании имени главы девятки в глазах паладина загорелся недобрый огонек, но лицо его оставалось каменным.
- Как вам удалось выбраться? И где рыцарь-капитан? - Кана с тревогой ожидала ответа.
- Её забрал Ниваль, - ровный голос паладина не дрогнул, но от его звучания у коменданта мурашки побежали по коже, - и именем лорда Нашера приказал своим людям убить остальных. Однако немного просчитался - вопреки его усилиям мы выжили. А лошади, которые уже не могли пригодиться его людям, отлично послужили нам.
Беспокойство во взоре Каны сменилось ужасом. Глава Девятки, один, без отряда и какой-либо поклажи, явился в Крепость-на-Перекрестке накануне, печально сообщил, что рыцаря-капитана и ее товарищей нет в живых, как священную реликвию передал коменданту окровавленный плащ, найденный среди завалов, и, не задерживаясь, умчался в Невервинтер. Открытая Касавиром правда была чудовищной, мир Каны трещал по швам, разваливался на куски, проваливался в преисподнюю. Честь, долг, верность - эти слова были для молодой воительницы отнюдь не пустым сотрясением воздуха, она всей душой была преданна Крепости-на-Перекрестке, Невервинтеру и его правителю. Кана отдавала выбранному делу все силы, не ожидая наград или почестей, единственное, что ей было необходимо - знать, что солдат, честно выполняющий свою работу, не будет брошен на алтарь непомерных амбиций высокопоставленных особ. Спектакль, разыгранный Нашером и его правой рукой Нивалем, был отвратителен, какими бы высшими идеями они не руководствовались, Кана искала и не могла найти оправдания действиям своего государя. Казалось, все, во что она верила, было оплевано и подвергнуто поруганию.
- Я заставлю Нашера вернуть ее, - Касавир решил, что дал коменданту достаточно времени для того, чтобы обуздать чувства, - Кана, как вы думаете, люди Крепости-на-Перекрестке готовы выступить против Невервинтера ради своего капитана?
Женщина поперхнулась. Она едва успела оправиться от первого шока, как кощунственный вопрос паладина вновь поверг ее в смятение.
- Это мятеж. Я присягала на верность Невервинтеру, как и все солдаты Крепости. Как и Вы, Касавир.
- Как и леди Ньерис. Невервинтер высоко оценил нашу верность и отплатил по-царски - предательским ударом, - глаза паладина сузились, он ненадолго умолк, смиряя кипевший в груди гнев. - Не говорите мне о присяге, комендант, мой долг Нашеру выплачен сполна.
Возразить Кана не смогла - правота Касавира была очевидной, и путь, выбранный паладином, внушал ей подлинное уважение. Но решиться принять его сторону, презреть данные государю клятвы было невероятно сложно. Преданность Нашеру боролась в сердце коменданта с верностью рыцарю-капитану, на одну чашу весов были брошены годы святой веры в непогрешимость правителя, на другой сиротливо лежала ее совесть. Наконец Кана глубоко вздохнула, как ловец жемчуга перед прыжком, который может стоить ему жизни, и вызывающе вскинула голову.
- Я выступлю перед солдатами. Крепость-на-Перекрестке встанет на Вашу сторону, все несогласные вольны покинуть ее пределы.
***
Есть ли ей что вспомнить? Может ли не быть воспоминаний у человека, каждый день которого полон неприятных сюрпризов, а количество желающих сплясать на его могиле превышает число прожитых лет? Вот только тратить последние часы на разглядывание застывших обрывков прошлого - стоит ли... Ей есть кого вспомнить, и это уже гораздо важнее. Память Ньерис услужливо выхватила из разноцветной мозаики несколько до боли знакомых лиц.
Заостренные кончики ушей, чуть опущенные уголки губ, миндалевидные карие глаза - Дэйгун. Приемный отец позволял ей многое, никогда не брался за розги и ни разу не прикрикнул на Ньерис. Её шалопаи-дружки почитали это доказательством великой любви, люди постарше - признаком равнодушия; и те, и другие были равно далеки от истины. Отношение Дэйгуна к девочке представляло собой странную, не имеющую названия мешанину самых различных чувств. Жалость к ребенку, потерявшему родителей, омрачалась осознанием того, что малышка послужила косвенной причиной гибели любимой супруги, нежность к единственному существу, искренне радующемуся его появлению, была отравлена ложью, которой он потчевал девчонку всю ее жизнь, а предчувствие ожидающего Ньерис пути заставляло Дэйгуна быть скорей придирчивым учителем, чем заботливым отцом. Для самой Ньерис все было просто. Она не помнила своей семьи, приемный отец заменил ей обоих родителей, и малышка любила его, не понимая причин переменчивого настроения. Если девочке случалось поймать его взгляд, полный тепла и ласки, она таяла и, желая побыть дома, прогоняла прочь приятелей, ждущих под окнами, а когда по лицу отца пробегала тень неприязни, уходила в топи и бродила там до темноты. Повзрослев, Ньерис сумела выделить из всей гаммы испытываемых Дэйгуном чувств единственно важное для себя и, уяснив наконец, что отец по-своему любит ее, стала спокойнее реагировать на странные перемены в его поведении. Сейчас отец, представший перед внутренним взором девушки, смотрел светло и немного печально, улыбка до неузнаваемости изменила его сухое лицо. Прощаясь, Дэйгун вскинул руку и растаял, уступив место следующему видению.
Рыжие, зачесанные назад короткие волосы, аккуратные рожки - задорная девушка-полудемон весело помахивала хвостом. Нишка, вечный ребенок с непреодолимой тягой стащить все, что плохо лежит. И все, что лежит хорошо тоже. А заодно, и все, что тщательно охраняется. Ньерис порой злила неосмотрительность поступков тиффлинга, но долго сердиться на нее было решительно невозможно, как невозможно сердиться на вихрастого соседа-сорванца, таскающего незрелые яблоки из вашего сада, а потому юной чертовке все сходило с рук. Нишку то и дело приходилось вытаскивать из самых различных неприятностей - спасать из лап обозленной стражи, защищать от бывших подельников, прикрывать ее спину во время не совсем законных операций. Ньерис и сама долгое время не могла понять, зачем она лезет во все это, почему не оставит тиффлинга разбираться со своими проблемами самостоятельно. Ответ, между тем, лежал на поверхности - сама того не заметив, девушка привязалась к непутевой полукровке и боялась, что лишившись опеки, та вскорости закончит жизнь на виселице. До недавнего времени Ньерис полагала, что тиффлинг следует за их отрядом лишь из желания сохранить столь сильного покровителя, но произошедшее в иллефарнской твердыне доказало, что это не так. Когда они нашли Нишку - раненую, измученную жестокими пытками - ее голос был сдавлен и глух, а душа, казалось, надломлена. Гариус, похоже, считал так же, самодовольно ухмыляясь, он не предложил даже, а приказал ей повернуть оружие против носительницы осколка. И как же яростно, непонимающе, разочарованно вспыхнули огоньки в его глазницах после ответа тиффлинга.
"Я не предам того, кто был добр ко мне", - отчаянно выпалила Нишка и бессильно привалилась к плечу Ньерис. Только слепец не увидел бы, чего стоили ей эти слова, какого немыслимого напряжения требовал каждый звук. Ньерис отнюдь не была слепой, и выбор подруги значил для нее очень много.
Тем временем призрачная Нишка начала бледнеть, последний раз звонко щелкнув хвостом, она растворилась в воздухе.
Следующее воспоминание заставило сердце болезненно сжаться и пропустить пару ударов. Величественный и строгий, перед ней стоял Касавир. Ньерис всегда восхищала способность паладина владеть собой. Его лицо в любых ситуациях оставалось спокойным, правильные черты не искажали ни ярость, ни презрение, ни злоба; изумление или восторг также не оставляли отпечатка. Лишь голос порой выдавал Касавира, окрашивался эмоциями, чуть заметно меняя тембр, да в ярких, удивительно голубых глазах бились, пытаясь вырваться на свободу, тщательно скрываемые чувства. Ньерис, хоть и не сразу, но все таки научилась читать в этих глазах и увидела за непрошибаемой ледяной оболочкой живого человека - страстного, гордого, упрямого, не признающего полутонов и полумер. И влюбилась в этого человека без памяти. А вскоре в его глазах поселилась нежность. Застенчивая, робкая, она пряталась в бездонной синеве и осторожно выглядывала, только когда думала, что никто не может ее заметить. И Ньерис, чтобы не смущать скромницу, старательно делала вид, что не замечает.
В коридоре за дверью темницы рыцаря-капитана послышались шаги, последнее видение пошло рябью и исчезло без следа. Со скрипом распахнулась тяжелая дверь, в комнату вошли двое стражников. Подойдя к девушке, один из них взвалил ее себе на плечо, словно куль с мукой, и шагнул к выходу. Ньерис забилась, тщась вырваться, и державший ее мужчина чуть было не потерял равновесие, но второй стражник пришел ему на помощь. Он ударил строптивую пленницу рукоятью меча в висок, и тело девушки обмякло.
***
Кана, выступавшая перед солдатами Крепости-на-Перекрестке, была великолепна. Она говорила о присяге и воинском долге, о чести, верности и о выборе, который рано или поздно приходится делать каждому. Она рассказывала о победе над иллефарнским стражем и об отряде рыцаря-капитана, блуждающем во мраке полуразрушенной цитадели. Голос коменданта то взвивался ввысь, грозя перерасти в крик, то становился тихим и шелестящим, но ни единое слово не пропало даром. Люди жадно ловили отзвуки ее речи, не желая упустить ни одной подробности, и чем дольше продолжалось повествование, тем большей гордостью наполнялись их сердца. В рассказе Каны звучали все более суровые нотки: приказ, отданный лордом Нашером, встреча Ниваля с отрядом Ньерис, предательство и яростный бой.
В глазах слушателей разгорался мрачный огонь. Воины Крепости-на-Перекрестке действительно любили своего капитана. Леди Ньерис, вышедшая из простого народа, была чужда высокомерия и снобизма, ее не посещали приступы самодурства, они никогда не относилась к людям, как к расходному материалу. Во время битвы с армией нежити носительница осколка неизменно оказывалась в самой гуще сражения, не раз приходя на выручку кому-то из попавших в окружение солдат. Кана, будучи хорошим оратором, сумела пробудить память о самом лучшем, что было связано с капитаном, каждому слушателю казалось, что лично его преданность была растоптана вероломным приказом Нашера. Когда речь коменданта закончилась призывом выступить против Невервинтера, толпа разразилась согласными криками.
Мятежная крепость была готова драться за своего командира.
***
Келгар отправился в твердыню Айронфистов, чтобы в случае необходимости привести свой клан на подмогу, Элани спешила к Хайклиффу - узнать, как отнесутся люди-ящеры к пленению носителя осколка, Сэнд и Джерро были оставлены командовать подразделениями войск. Касавир в сопровождении Нишки и Зджаэв въезжал в ворота Невервинтера. Армия Крепости-на-Перекрестке двигалось значительно медленнее небольшого конного отряда, и паладин решил не дожидаться, когда она пребудет к стенам города, тем более что оставался небольшой шанс решить вопрос дипломатическим путем, не прибегая к кровопролитию.
Невервинтер встретил путников обычной суетой. Жители, ранее покинувшие город, уже успели вернуться на обжитые места, баррикады были разобраны, все внутренние ворота распахнуты. Сновали туда-сюда неугомонные торговцы, стража несла свою службу на привычных постах, с концертной площадки звучал куплет фривольной песенки.
Оставив Нишку и Зджаэв возле входа в замок Невер, Касавир отправился требовать аудиенции у лорда Нашера. Тиффлингу было не по нраву торчать у всех на виду - сказывались издержки профессии, поэтому она, едва паладин скрылся из виду, с невинным видом сообщила товарке:
- Пойду осмотрюсь тут немного Я на минутку, скоро вернусь, - и, не дожидаясь ответа, растворилась в тени.
Касавир решительно шагал по замку лорда Нашера. Тронный зал оказался пустым, и теперь мужчина бесцеремонно распахивал все двери, встречающиеся на его пути, не обнаружив там правителя, учтиво извинялся и следовал дальше. Миновав проходной коридор, он наткнулся на молодого стражника, навытяжку стоящего возле очередной комнаты - возможно, именно там находился в данный момент правитель Невервинтера.
- Лорд Нашер у себя? Мне назначено, - Касавир надменно глянул на охранника.
Тот оторопело кивнул, подтвердив тем самым предположение паладина. Потеряв к юнцу всякий интерес, Касавир шагнул внутрь, и прежде чем захлопнуть дверь перед его носом, веско распорядился:
- Проследите, чтобы нас не беспокоили.
Обомлевший от такой дерзости стражник проводил вошедшего в комнату человека затравленным взором.
Убранство кабинета лорда Нашера было на удивление простым, однако наметанный глаз легко мог бы определить истинную цену этой простоты. Скромное бюро и несколько резных стульев красного дерева стоили дороже небольшого домика в квартале доков, а над вышивкой гобеленов, которыми были обиты стены, сотня лучших рукодельниц трудилась не один месяц.
Сидевший за столом Нашер поднял взгляд от бумаг и изменился в лице - мужчина, без доклада ворвавшийся в кабинет, был ему прекрасно знаком. Правителю было достаточно дернуть за шнур, привязанный к языку небольшого колокола, что висел рядом, тут же из задних комнат явилась бы на звон стража, однако возжелай посетитель убить лорда Нашера, ему бы хватило времени осуществить задуманное. Правитель потянулся к колоколу, но Касавир его опередил, перехватив руку пожилого мужчины, он негромко, но убедительно произнес:
- Не стоит, Ваша светлость. Поговорим без свидетелей.
- Что Вы себе позволяете, паладин?! - Нашер сумел взять себя в руки, и вопрос прозвучал вполне достойно.
- Я могу себе позволить очень многое, ведь согласно Вашему приказу я убит. Что может значить субординация для человека, которого нет в живых?
- Вы не больно-то похожи на привидение, - Нашер все еще ощущал на своем запястье железную хватку руки Касавира - горячей, твердой руки из плоти и крови.
- Небольшая недоработка сэра Ниваля, - паладин слега искривил уголки губ, вероятно, это означало усмешку, - Но довольно. Я пришел сюда не для того, чтобы требовать объяснений или что-либо объяснять. Мне нужна леди Ньерис.
- Сожалею, она мертва, - правитель соврал, не задумываясь.
- Ложь, - холодный голос Касавира мог бы заставить покрыться льдом воды незамерзающей реки Невервинтер. - Освободите рыцаря-капитана, и армия Крепости-на-Перекрестке, которая движется в сторону города, повернет обратно.
- Она мертва, - повторил Нашер и картинно развел руками, - ничем не могу помочь.
Касавир резко развернулся и покинул кабинет, Нашер хотел было вызвать охрану, но передумал. Пусть наглец уходит, пусть ведет свое войско. Ритуал длится уже несколько часов и скоро будет завершен, когда армия Крепости-на-Перекрестке подойдет к стенам Невервинтера, леди Ньерис лично встретит ее, и конфликт исчерпается сам собой. Позже зачинщики бунта - выжившие люди из личного отряда рыцаря-капитана, комендант и офицеры Крепости - будут повешены. А зарвавшегося паладина ожидает особая участь - медленная, мучительная смерть от руки бывшей предводительницы.
***
Обуреваемый мрачными мыслями Касавир вышел из замка Невер и оглянулся в поисках своих спутниц. Зджаэв, держа в поводу трех лошадей, стояла недалеко, а вот неугомонного тиффлинга было не видать.
- Где Нишка? - Касавир подошел к гитцерай и забрал у нее поводья своего коня.
Нишка обладала феноменальной способностью оставаться незамеченной и появляться в самый неожиданный момент. Вот и сейчас она возникла так внезапно, что паладин готов был поклясться - плутовка материализовалась прямо из воздуха.
- Я нашла... нашла, - Нишка запыхалась от быстрого бега и к тому же была очень возбуждена, - потайной ход в замковое подземелье и Ньерис! Она вся в цепях, в какой-то жуткой пентаграмме, там тот самый маг и много стражи!
- Сможешь провести? - Касавир пытливо смотрел на тиффлинга.
- Спрашиваешь! - Нишка возмутилась. - В коридорах охранников мало, пройдем без лишнего шума, но потом будет серьезная потасовка.
Зджаэв молча привязывала лошадей к ограде, оставаться в стороне она явно не собиралась.
- Сопрут, - грустно констатировала Нишка.
Гитцерай отрицательно покачала головой и, простерев руки, произнесла несколько слов. Нишка подергала поводья, попробовала их развязать, отчаявшись, взялась за нож - бесполезно.
- Надеюсь, это заклинание не пойдет в массы, - пробурчала она себе под нос. - Ну что, идем?
Вход в подземелье обнаружился в старинном склепе, под треснутой крышкой одного из саркофагов. Некоторое время спутники молча пробирались по узкому извилистому лазу, свод которого был настолько низок, что могучему паладину приходилось идти согнувшись. Перед очередным поворотом Нишка предостерегающе подняла руку. Касавир и Зджаэв, признавая безоговорочное лидерство тиффлинга в этой ситуации, замерли, не дыша. Нишка бесшумно двинулась вперед, раздался негромкий хлюпающий звук и глухой удар упавшего на землю тела. Плутовка тихонько свистнула, и ожидающая за поворотом парочка продолжила движение. Вскоре ход привел их к добротной двери, судя по всему, подземные лабиринты замка располагались прямо за ней.
- Замок я уже взломала, пустячное дельце, - Нишка горделиво вскинула рыжую головку, - сразу за дверью стражи нет. Ну, то есть, уже нет. Зато налево по коридору целых трое - охраняют вход в тот зал, где Ньерис. Если не сможем убрать тихо, набежит еще десяток.
Дверь отворилась бесшумно, поочередно впустив троих визитеров. Нишка незаметной тенью скользнула в боковой коридор. Стражники, охранявшие вход в ритуальный зал, не ожидали нападения и были непростительно расслаблены. Плутовка, будто из-под земли появившись рядом с ними, крутанула в руках два коротких меча, и двое стоящих по разные стороны от нее охранников опрокинулись на спину. Третьего добил паладин, одним рывком преодолевший расстояние, отделяющее его от ошарашенного стражника.
- Знай, если ритуал будет проведен до конца, то жизнь станет для нее ужаснее смерти, - гитцерай явно догадывалась, что происходит за этими стенами, однако как всегда говорила загадками, - я могу прервать обряд, но мне необходимо полное сосредоточение.
Касавир чуть прикрыл веки, давая понять Зджаэв, что сказанное ей принято к сведению, и толкнул дверь.
Сумрак круглого зала освещали шесть канделябров, расставленных по периметру. На полу была начертана пентаграмма, в ее центре, прикованная цепями к четырем железным прутьям, лежала распятая, практически нагая Ньерис, у ее изголовья располагался серебряный клинок. Седовласый маг, уже знакомый друзьям рыцаря-капитана по незабываемой встрече в иллефарнских руинах, стоял возле девушки и, воздев руки к небу, распевал слова на незнакомом тягучем языке.
Несколько стражников, охраняющих покой заклинателя, бросились на вошедших, сам чародей лишь покосился на дверь и заговорил чуть быстрее - окончание ритуала было очень близко. Нишка отбивалась от наседающих на нее солдат сразу двумя мечами, неяркий огонь свечей бросал отсветы на ее непривычно серьезное лицо. Касавир казался бледным демоном, вырвавшимся на свободу, неуязвимый и смертоносный, он заслонял собой Зджаэв, которая, закрыв глаза и прижав ладони к вискам, негромко что-то приговаривала. Дочитав заклинание до конца, гитцерай раскинула руки в стороны, словно желая обнять весь мир, и в комнате наступила абсолютная тишина. Седой маг вскинулся и, не в силах произнести ни звука, злобно посмотрел на чужаков. Ритуал был сорван, изматывающая, напряженная работа многих часов оказалось напрасной, а провести обряд заново уже не будет возможности. Зная, что проиграл, желая хоть чем-то отравить победителям миг триумфа, чародей поднял серебряный меч, пронзил им сердце Ньрис и, довольно улыбаясь, бросил на пол окровавленный клинок. Касавир, с исказившимся - впервые на памяти товарищей - лицом, сметая всех на своем пути, бросился к девушке. Ударив кулаком в ухмыляющееся лицо мага с такой силой, что тот отлетел в сторону, паладин опустился на колени возле бездыханного тела. Приложив обе руки к ране на ее груди, паладин безмолвно, торопливо плел заклинание исцеления, прекрасно понимая, что не в силах ничего изменить. Сердце Ньерис под его ладонями не билось.
Великая гармония, созвучие Ре-минор.
-Ты! Да-да, ты, в четвертом ряду! Я тебя спрашиваю, что это был за звук?! Это должно было быть верхнее Ре, а ты как прозвучал?! Ты все испортил! Где пронзительное печальное тремоло, где завершенный, полный безысходности аккорд?
Дирижер негодовал, в священной музыке сфер, безупречной и непостижимой, проскользнула фальшивая нота.
- Кто теперь будет отвечать за сумбур и нелепицу во внешнем мире? Вместо величественной, прекрасной в своем трагизме драмы, мы получили дешевый водевиль!
Субъект, послуживший причиной недовольства дирижера, выглядел чуть удивленно, но отнюдь не испуганно. Ему полученное звучание понравилось - свежо, неизбито, насыщенно. А внешний мир, когда дело доходит до практики, дешевые водевили предпочитает трагическим драмам. Тем не менее, он потупил взор, всем своим видом изображая раскаяние и готовность искупить вину. Дирижер смягчился.
- Ну хорошо, в конце концов ты новенький, еще не успел освоиться, а работа ответственная, напряженная. Санкций пока не будет. Переведу тебя на другую должность, но смотри мне! Без самодеятельности!
***
Магическая тишина, наведенная Зджаэв, давно рассеялась, но в ритуальном зале по-прежнему царило безмолвие. Невысокая девушка-тиффлинг беззвучно глотала слезы, гитцерай, уважая чужое горе, незаметно стояла рядом, черноволосый мужчина склонился над распростертым женским телом. Лицо его напоминало застывшую гипсовую маску - бескровную, пугающе спокойную, лишь только в прорезях глаз догорало безумное пламя.
Внезапно руки Касавира, все еще покоившиеся на груди Ньерис, ощутили странную вибрацию, словно где-то глубоко внутри задрожала, отзываясь на его прикосновение, натянутая до предела струна. Из горла девушки вырвался хриплый стон, тело выгнулось дугой, дернулись опутанные цепями руки. Никакие чары не в силах заставить остановившееся сердце забиться вновь, но, тем не менее, к носительнице осколка возвращалась жизнь. Последняя часть меча Гит стала серебряным сердцем своего хранителя.
Первым, что увидела вернувшаяся из не-жизни Ньерис, были глаза Касавира. Слепая ярость, безбрежное отчаяние, робкая, недоверчивая надежда, сплавленные воедино, придавали его взгляду незнакомое, страшное выражение. Стоящая за спиной паладина Нишка смотрела не лучше - изумленно и словно испуганно, а настороженный, оценивающий взор Зджаэв вообще прожигал Ньерис до самого позвоночника.
- Что?! - девушка нервно сглотнула, - Что вы все на меня глазеете? У меня выросла вторая голова или я чешуей покрываюсь?
- Ты... - Касавир смешался, - ты была мертва. Твое сердце не билось. Говоря откровенно, оно и сейчас не бьется.
- Не смешно!
Ньерис скорчила гримаску, демонстрируя, что не оценила паладинского юмора, и тут же вспомнила, что Касавир не шутит. Никогда. Она дернула рукой, пытаясь дотянуться до грудной клетки и, потерпев фиаско, выразительно громыхнула цепями. Паладин выбил молотом прутья, к которым крепились оковы, и помог девушке освободиться. Ньерис быстро приложила руку к груди, спустя минуту передвинула ладонь левее, затем опустила немного ниже и снова подняла. Привычных размеренных толчков не было.
- Как такое вообще может быть? - недоумевающая девушка все еще прижимала ладонь к груди.
- Знай, теперь ты - сердце меча, а он - твое сердце, - слова Зджаэв звучали очень мрачно и торжественно, - и не ты будешь выбирать путь, а клинок будет вести тебя.
Ньерис незаметно поморщилась - вот только туманных пророчеств, отдающих детскими страшилками, ей сейчас и не хватает.
- Мы так и будем здесь торчать? - Нишка раздраженно подергивала хвостом, ей не терпелось поскорее покинуть это место. - Дождемся, кто-нибудь явится узнать, как дела.
- Уже идем. Мне нужно что-нибудь надеть, - Ньерис бросила придирчивый взгляд на тела, валяющиеся вокруг.
Осмотрев несколько трупов, девушка смогла подобрать себе штаны и мягкую кожаную куртку, не слишком залитую кровью. Подходящего размера не нашлось, и одежда была великовата, но привередничать не приходилось. С обувью дело обстояло гораздо хуже - ее небольшая ступня просто тонула в огромных сапогах стражников, и пройти в них сколь бы то ни было значительное расстояние не представлялось возможным.
- Пойду босиком, - Ньерис комично потрясла ногой, скидывая сапог, который примеряла последним, - все равно будет удобней, чем в этих колодах. Все, я готова.
Она закатала до колен слишком длинные штаны, затянула потуже пояс, подобрала свой меч и направилась к выходу.
Обратный путь по подземному лазу, ведущему в старый склеп, обошелся без приключений, только Ньерис иногда негромко охала, наступив босой ногой на острый камешек.
Оказавшись на улице, девушка зажмурилась - зрачки уже успели привыкнуть к полутьме, и яркие солнечные лучи больно ударили по глазам. Свежий воздух, так разительно отличающийся от затхлой атмосферы подземелья, грозился взорвать легкие изнутри, а повседневный городской шум жуткой какофонией обрушился на барабанные перепонки. Оглушенная, ослепшая, растерянная Ньерис покорно шла за друзьями по улицам Невервинтера, обжигая пятки о прогретую полуденным солнцем брусчатку мостовых, и пыталась привести в порядок свои растрепанные чувства. Немного привыкнув к опьяняющему чувству свободы, постепенно обретая способность соображать и, вспомнив наконец, что ситуацию, в которой она рассталась с друзьями, никак нельзя назвать обыденной, девушка остановилась как вкопанная.
- Как вам удалось выбраться? - и очень быстро, заранее испугавшись ответа, добавила, - Все живы?
Зджаэв и Касавир одновременно кивнули, развеяв ее опасения, а Нишка, торопясь, захлебываясь словами, взялась описывать подробности стычки с отрядом Ниваля. Из рассказа тиффлинга выходило, что главным героем сражения являлась, несомненно, она, Нишка - убив одного из вражеских чародеев и ослабив внимание второго, она единым ударом лишила противника магической поддержки и определила тем самым исход сражения. Зная, что все, сказанное плутовкой, можно смело делить на десять, Ньерис вопросительно покосилась на Касавира. Тот сохранял невозмутимость, но в его глазах прыгали насмешливые искры - сегодня паладин готов был простить тиффлингу прегрешения гораздо более серьезные, чем это маленькое хвастовство. Ньерис, улыбнувшись, взъерошила и без того изрядно растрепанные Нишкины волосы и продолжила путь. Ей хотелось задать друзьям еще очень много вопросов, но обстановка к праздным разговорам не располагала. Первым делом нужно убраться из Невервинтера, и лишь потом можно будет обсудить все произошедшее с каждым из них.
Возле лошадей, оставленных под защитой заклинания Зджаэв, уже крутилось несколько малолетних оборванцев.
- А ну марш отсюда, мелюзга! - Нишка беззлобно прикрикнула на воришек. - Здесь даже я не справилась, где уж вам, недоучкам.
Ньерис показалось, что Зджаэв, услышав эти слова, усмехнулась, хотя утверждать наверняка было сложно - лицо гитцерай по обыкновению скрывала густая вуаль, а нечеловеческие глаза оставались привычно серьезными. Жрица приблизилась к привязанным лошадям, протянула руку и три пары поводьев послушно скользнули в ее ладонь, Нишка, не сводившая с Зджаэв пристального взгляда, завистливо вздохнула. Та в ответ призывно похлопала по крупу гнедого коня и сунула ногу в стремя.
- Хочешь сказать, мне придется ехать с тобой?! - плутовка никак не могла обойтись без скандала. - Даже не думай - вон моя кобыла, а к тебе может сесть Ньерис. В конце концов, это ее мы спасали!
Сама Ньерис не имела ничего против того, чтобы ехать на одной лошади с кем-то из спутников, но Нишка была на голову ниже и на добрый пуд легче, и вдвоем с субтильной жрицей они будут наименее обременительной ношей для коня. После непродолжительных уговоров она смогла убедить в этом тиффлинга, и та, недовольно ворча, села позади Зджаэв. Без промедления вскочила в седло пегой Нишкиной кобылы Ньерис, легко обуздал горячего вороного жеребца Касавир; маленький отряд неспешной рысью проследовал по улицам города, без помех выехал за ворота и припустил во весь опор.
***
Человек, отправленный узнать, долго ли еще до завершения обряда, запыхавшись, вбежал в кабинет правителя Невервинтера.
- Ваша светлость! Там... - посыльный запнулся, он все еще не мог прийти в себя после увиденного, - там, в ритуальном зале, все мертвы! Все стражники, и господин маг тоже, и кровь, кругом одна кровь!
- Девчонка сбежала? - Нашер вскочил, его кулаки непроизвольно сжались.
- Да, Ваша светлость, - человек съежился, - среди трупов женского тела не обнаружено.
- Убирайся! - правитель сдержался и не стал срывать злость на гонце, принесшем дурную весть.- Хотя нет, постой. Найди сэра Ниваля и вели ему зайти ко мне. Срочно!
Посыльный подобострастно поклонился и выбежал прочь, все еще не смея поверить, что настолько легко отделался. Разгневанный лорд Нашер отличался непредсказуемостью, и попасть ему под горячую руку было так же опасно, как оказаться один на один с баатезу вне круга вызова.
Правитель Невервинтера нервно мерил шагами свой кабинет. Калак-Ча все-таки его обставила, и всему виной, без сомнения, этот проклятый паладинишка. Конечно же, следовало приказать стражникам убить его сразу, но предвкушение грядущей мести было таким сладким, так хотелось увидеть, как слетает с бесстрастного лица это холодное, надменное выражение, уступая место непониманию, ужасу, и, наконец, отчаянию... Ну ничего, он еще заплатит и за свою наглость, и за бунт в Крепости, и за сорванный ритуал. Они все заплатят.
От мыслей о возмездии Нашера отвлек появившийся на пороге Ниваль. Судя по тому, как скованно вельможа держался, можно было понять, что ему уже известно о побеге носительницы осколка, и от предстоящего разговора с правителем он не ожидает ничего хорошего.
- Как могло случиться, что паладин из ее отряда жив? - Нашер демонстративно отвернулся, сел за стол и обмакнул в чернильницу гусиное перо. - Ты доложил мне, что задание выполнено.
Глава девятки молчал, прекрасно понимая, что начни он сейчас оправдываться, это только подольет масла в огонь. Правитель, набросав несколько слов на тонком желтоватом листе, посыпал написанные строки песком из изящного прибора и протянул бумагу провинившемуся Нивалю. Тот, бегло ознакомившись с содержимым документа, побледнел, лоб его покрылся испариной.
- Помилуйте, Ваша светлость! - губы Ниваля дрожали, а голос звучал тонко и жалобно. - Я искуплю!
- Догони беглецов. Девчонка и паладин нужны мне живыми. Ступай, - правитель говорил сухо и коротко, словно делая вельможе одолжение. - Приказ оставь. И помни, печать поставить недолго.
Ниваль судорожно кивнул, положил на край стола лист бумаги и вылетел вон. Нашер задумчиво перечитал строки, написанные крупным размашистым почерком: "По обвинению в государственной измене приказываю предать сэра Ниваля смертной казни через повешение".
- Печать поставить недолго, - повторил он и убрал документ в ларец, изукрашенный искусной резьбой.
***
Дорога, петляющая среди полей, уводила все дальше от Невервинтера. За последние недели здесь ничего не изменилось - война не коснулась этих мест. Спелые колосья клонились к земле от собственной тяжести, растущая вдоль обочины сорная трава источала дурманящий запах, щекотала ноздри дорожная пыль.
Мирная кобылка, на которой ехала Ньерис, на протяжении всего пути вела себя странно. Без всякой видимой причины она с испуганным ржанием шарахалась в сторону, порой, всхрапывая, начинала мотать головой, и время от времени вставала на дыбы, стремясь сбросить с себя наездницу. Девушка пыталась сладить со строптивым животным и лаской, и хлыстом, но все было тщетно. С каждой проделанной милей оставаться в седле было все труднее, и когда лошадь в очередной раз взбрыкнула, Ньерис не удержалась. Перелетев через конскую голову, девушка упала на землю, а животное, почуявшее свободу, галопом помчалось прочь.
- Ты цела? - Касавир спрыгнул с коня и протянул руку, помогая девушке подняться.
- Вроде бы, - Ньерис, потирая ушибленное плечо, со странным выражением смотрела на скакуна, которого держал под уздцы паладин.
Конь нервно раздувал ноздри и пятился назад.
- Что еще за лошадиный заговор? - девушка почувствовала себя уязвленной. Мало того, что она, будучи неплохим наездником, не смогла справиться со своей кобылой, так еще и Касавирова зверюга смотрит на нее косо.
Вопрос повис в воздухе. Касавир пытался успокоить вороного жеребца, Нишка старательно прятала язвительную усмешку, только Зджаэв бросила на Ньерис цепкий холодный взгляд и тут же отвела глаза.
О том, чтобы продолжать путь верхом не могло быть и речи. Вылезать из седла не пожелала только Нишка, ее конь вышагивал важно и медленно, словно на параде, а сама плутовка свысока поглядывала на идущих пешком товарищей.
- Главное успеть встретиться с войсками Крепости до того, как нас настигнут, - паладин задумчиво вертел в пальцах сорванный стебелек полыни.
- С войсками? Мне ничего не забыли сказать? - Ньерис удивленно воззрилась на спутников.
- Мы предполагали, что без боя Нашер тебя не выдаст, - Касавир ответил за всех, - и потому Кана ведет к Невервинтеру армию Крепости-на-Перекрестке.
Девушка стиснула зубы. Еще одна война. Ей снова придется вести своих людей на смерть, вот только ради чего на этот раз? В битве с войсками Короля Теней, по крайней мере, было ясно, за что сражается каждый солдат. За себя и за своих близких, за синеву небес и зелень нескошенных лугов, за аромат вынутого из печи хлеба и сладость гречишного меда - за все то, что именуется емким словом "жизнь". Теперь же им придется умирать за то, чтобы она, Ньерис, могла оставаться собой. Разве ее жизнь и свобода стоят таких жертв? Носительница осколка совсем не была в этом уверена.
- Ты думал о том, скольких мы оставим на поле боя? Или о том, как будут чувствовать себя люди, вынужденные убивать вчерашних товарищей по оружию? - она старалась говорить ровно, но испытываемая горечь отозвалась неожиданным укором в голосе. - Или хотя бы о том, что станет с выжившими, если мы проиграем?
- И это вместо благодарности?! - звенящий от обиды Нишкин голосок прозвучал раньше, чем успел что-либо ответить Касавир. - Мы поднимаем армию на твою защиту, мчимся в Невервинтер, вытаскиваем тебя из подземелья, а в ответ слышим только упреки!
- Нишка, я ценю вашу помощь, очень, - Ньерис тепло посмотрела на тиффлинга. - Если я и могу за что-то поблагодарить судьбу, так это за тех, кто идет рядом, кто делит со мной все напасти и получает от жизни оплеухи, предназначенные мне. Я тоже за любого из вас не побоялась бы схватиться не то что с Нашером - со всеми демонами преисподней. Но приказывать воинам Крепости-на-Перекрестке сражаться с Невервинтером эгоистично и жестоко. Это не их бой.
- Люди, вставшие под наши знамена, сделали это не по приказу, а по велению совести. Твои солдаты, рыцарь-капитан, - Касавир говорил подчеркнуто сухо, от его официального обращения девушке стало зябко, - понимают, что предательство не должно оставаться безнаказанным. В отличие от тебя, как я уже имел возможность убедиться ранее.
Ньерис почувствовала, что отчуждение, отступившее было под влиянием последних событий, уверенно возвращает себе утраченные позиции. Тяжелые слова паладина падали колючими кусочками льда, и с каждой оброненной льдинкой все меньше верилось, что возможно пробиться сквозь возведенную им стену.
- Опять ты об этом... - девушка устало провела рукой по глазам.
- Ты позволила ему уйти. Дважды.
Нишка заинтересованно притихла и навострила уши, но деликатная Зджаэв придержала поводья ее коня, шагнула в сторону, пропуская вперед Ньерис с Касавиром, и двинулась следом на некотором отдалении. Разочарованной плутовке пришлось довольствоваться созерцанием окрестностей - разобрать, о чем ведется негромкий разговор, она не могла.
- Считаешь, я пожалела его? - Ньерис желчно усмехнулась.
- Его предательство могло стоить жизни всем твоим людям. И ты простила, - Касавир смял и отшвырнул полынный стебель, это было единственное проявление эмоций, которое он себе позволил.
- Простила? Ты думаешь обо мне лучше, чем я того заслуживаю. Я отпустила его, да. Только это не прощение, это кара.
Паладин смотрел вперед, на извивающуюся песчаной змейкой дорогу, и его молчание было красноречивее любых слов. Не дождавшись ответа, Ньерис заговорила сама:
- Умереть, получив пару стрел промеж лопаток - не слишком ли просто? Постоянно двигаться по кругу, убегая от самого себя - эта участь гораздо страшнее, и он скоро это поймет. Но не найдет в себе смелости остановиться и будет продолжать бесконечный бег, презирая себя за слабость, отравляя душу собственным ядом, не забывая ни на минуту, что его жизнь - подачка, брошенная из милости, словно кость бездомному псу. А драгоценная свобода обернется липкой паучьей сетью, из которой глупой мухе не вырваться, как ни бейся.
Говорить было тяжело. Самые подходящие, единственно нужные слова ускользали, а оставшихся было недостаточно для того, чтобы отразить мысли и передать уверенность в своей правоте. Это было досадно, но не играло сейчас большой роли. Главное, чтобы паладин, остро реагирующий на любую фальшь, смог почувствовать ее искренность. Но Касавир по-прежнему оставался напряженным, и девушке показалось, что все усилия пропали даром.
- Ты ничего не замечаешь? - вопрос прозвучал так неожиданно, что Ньерис не сразу поняла, о чем идет речь.
Некоторое время она прислушивалась к своим ощущениям, затем неуверенно предположила:
- Как будто земля дрожит, да?
- Верно, - мужчина утвердительно кивнул. - Это отзвук копыт. Скоро нас ожидает встреча с конным отрядом, и, судя по всему, отряд будет немаленький.
- Что ж, по крайней мере, нельзя сказать, что нас недооценивают.
Девушкой овладело странное чувство. Она была не просто готова к бою, впервые в жизни она жаждала его. Ей хотелось ощутить, как серебряный клинок, становясь частью тела, вгрызается в податливую плоть противника и жадно пьет горячую кровь, как жизнь покидает чужое тело, перетекая в ее, Ньерис, жилы. Ждать оставалось недолго.
Меч Гит перерубил сухожилия лошади, несущей первого человека. Животное, заржав от боли, рухнуло; покатилась по земле голова всадника, отсеченная ударом серебряного клинка. Капли крови брызнули на лицо носительницы осколка, и Ньерис погрузилась в пучину сладострастного безумия.