В общежитие Светлана Воронцова, а попросту Ляна, как звали её все, начиная с мамы и кончая самыми отдалёнными знакомыми, вернулась сегодня раньше обычного. У неё болела голова, и она отпросилась с последней пары. Это было не очень сложно, так как последняя пара предназначалась для физкультуры, предмета, хотя и идущего в зачёт, но для общего медицинского образования второстепенного.
Пройдя по пустому ещё коридору, она вдруг увидела, что дверь в комнату, которую она делила со своей одногруппницей Ниной Савиной, слегка приоткрыта.
"Неужели Нинка тоже с занятий сорвалась, -- мелькнуло у Ляны в голове. -- Вот же... вертихвостка!"
Однако Нины Савиной в комнате не оказалось. Вместо неё посреди разбросанных вещей из девичьего гардероба стоял незнакомый молодой человек, искательно озиравшийся. Был он изрядно небрит и в помятом плаще, но, следует признать, не лишён некоторой приятности. Было в нём что-то от усреднённого образа голливудской кинозвезды, которая только одна и может позволить себе роскошь быть нарочито небрежной по отношению к собственной внешности.
Появлению Ляны этот молодой человек явно обрадовался.
-- Э-э, здравствуйте, -- сказал он приятным бархатным голосом. -- Извините, я здесь немного набедокурил.... А скажите, у вас, случайно, не найдётся чего-нибудь узкого и плоского? Какой-нибудь отвёртки, например? Мне поддеть надо. -- И он посмотрел на Ляну добрыми страждущими глазами.
Не отдавая себе отчёта, Ляна выволокла из-под кровати огромный чемодан с инструментами, который забыли жившие здесь ещё в прошлом семестре студенты старшего курса.
-- Это подойдёт? -- Она протянула незнакомцу длинную стамеску.
-- Как нельзя более, -- сказал тот и, взяв стамеску, принялся взламывать ящик стола.
Ляна оторопела.
-- Эй, вы что?! -- пролепетала она.
-- И то верно, -- сейчас же согласился незнакомец. -- Ключом было бы удобнее. У вас, случайно, его нет? Впрочем, не будем терять время по пустякам.
И он снова принялся орудовать стамеской. Через секунду-другую замок, не предназначавшийся для такого грубого обращения, жалобно кракнул, и ящик стола наконец выдвинулся наружу. Лицо у незнакомца озарилось счастливой улыбкой.
-- Наконец-то! -- прошептал он восторженно. -- Всё-таки я тебя нашёл.
Он сунул руку в ящик и вытащил из него огромный (сантиметров до пяти в диаметре) кристалл, светившийся изнутри каким-то живым красноватым светом.
-- Сердце Камрана! -- проговорил он чуть ли не плача. -- Так вот ты каков!
В душе Ляны, с удивлением следившей за ним, впервые шевельнулось беспокойство.
-- А вы, собственно... кто такой? -- спросила она.
-- Диксон, -- сейчас же отозвался незнакомец и не глядя протянул девушке руку. Он всё ещё не мог оторваться от созерцания кристалла.
Беспокойство в душе Ляны слегка усилилось.
-- Диксон? -- переспросила она. -- Какой ещё Диксон?
-- А который Тимоти, -- пояснил незнакомец.
Сказать что-либо ещё он не успел, так как в этот момент входная дверь с треском распахнулась и на пороге, сверкая гневными глазами, возник коренастый темноволосый мужчина средних лет, чем-то отдалённо напоминавший Кларка Гейбла в лучшие его годы. Та же причёска, те же усики, та же непринуждённость движений. Только одет он был не в цивильную пару тридцатых, а в какой-то странный серебристый костюм, плотно облегавший его стройную мускулистую фигуру.
-- Диксон! -- проревел он прямо с порога. - Я так и знал, что это ваших рук дело!
-- Это ещё надо доказать! -- крикнул Диксон в ответ.
Впрочем, появление второго незнакомца его явно смутило. Возможно даже -- испугало, так как он непроизвольно отступил на два шага назад.
-- Доказательство в ваших руках, -- сказал двойник Кларка Гейбла, входя в комнату. -- Кажется, это Сердце Камрана. Дайте его сюда.
Он протянул перед собой руку, и кристалл, выскользнув вдруг из пальцев Диксона, без всякого видимого повода поплыл прямо по воздуху ко второму незнакомцу. Тот ловко подхватил его и сунул в карман.
-- Терпение Галактикума истощилось, Диксон, -- сказал он. -- Больше вам не будет позволено влиять на судьбы вселенной. Специальной комиссией при Галактикуме вы приговариваетесь к изгнанию за пределы Конфедерации.
-- Вы не посмеете, Гриффит, -- сказал Диксон хрипло. -- Сердце Камрана занесло сюда темпоральным ветром, и я здесь совсем ни при чём. К тому же Морально-Этический Кодекс 134-го года не позволяет насилия подобного рода. Статья 188/3 19-го Уложения...
-- К вам, уважаемый, этот Кодекс не имеет ни малейшего отношения, -- холодно сказал псевдо-Кларк-Гейбл. -- Как и ко всем остальным нарушителям темпоральных законов, ворам и политическим авантюристам вроде вас.
Тут Ляна, переводившая ошарашенный взгляд с одного на другого, пришла наконец в себя.
-- Позвольте, -- пробормотала она. -- Что здесь всё-таки происходит?
-- А вам, милочка, никто слова не давал, -- сказал Гриффит свирепо. -- Кажется, вы та самая Сабрина Моне, сообщница этого мерзавца? Что ж, вы тоже получите по заслугам.
-- Я не... -- начала было Ляна, но закончить фразу не успела, так как в руках у Гриффита появился вдруг странный серебристый цилиндрик, из которого что-то ослепительно вспыхнуло, и комната со всей её обстановкой в мгновение ока исчезла.
Впрочем, исчезла не только сама комната, но и здание, частью которого она была, и город, частью которого было здание, и Гриффит, который, по всей видимости, и был причиной всех этих превращений.
Теперь вокруг была только бескрайняя до самого горизонта, пустыня, а Ляна и Диксон стояли в ней в полном одиночестве под палящими лучами застывшего чуть ли не в зените голубого солнца.
-- Ну, бардак! -- проговорил тут Диксон с отчаянием. -- Так глупо вляпаться! Бред!
Ляна посмотрела на него безумными глазами.
-- Да что здесь происходит, наконец?! -- закричала она. Кажется, она была на грани истерики. -- Кто вы такой? И что вы делали в моей комнате?
-- Кто я такой, я вам уже сказал, -- ответил Диксон хмуро. -- А что я делал в вашей комнате, не слишком ли запоздалый вопрос?
-- В каком смысле "запоздалый"?
-- А в том смысле, что задавать его нужно было в самом начале. Как только увидели меня. Или у вас что, считается в порядке вещей, когда незнакомые люди копаются в ваших жилищах в отсутствие их хозяев?
-- Но... Я думала, вы один из новых ухажёров Нины.
-- Думала, -- фыркнул Диксон. -- Она, оказывается, ещё и думать умеет.
-- А вы не хамите. Я вас не приглашала.
Диксон покачал головой.
-- Ладно-ладно, -- сказал он примирительно. -- Извините. А подружка ваша, она у вас кто -- нимфоманка, что ли?
-- Вроде того. К тому же... вы совсем не похожи на грабителя.
-- Очень приятно.
Они помолчали.
-- Может, вы мне всё-таки объясните, куда мы с вами попали, -- попросила Ляна робко.
-- Если бы я знал, -- вздохнул Диксон. - Одно только могу сказать наверняка - за пределы галактики, это точно.
-- За пределы... чего?
-- Галактики, -- пояснил Диксон. -- Это такое звёздное скопление в космическом пространстве. Очень, между прочим, большое... Фу, ну и жарища. -- Он сбросил на песок плащ и остался в светлых узких брюках и светлой же майке с короткими рукавами. -- Насколько мы сейчас далеко или близко от нашей галактики можно, наверное, выяснить только ночью.... Когда вызвездится, -- добавил он, помолчав.
-- Так мы... на другой планете? -- шёпотом произнесла Ляна. Ужас происшедшего наконец-то проник в её сознание, сжав ледяной лапой сердце.
-- А ну верните меня сейчас же! -- завизжала она что было сил. -- Домой! К маме!
-- Заткнись, истеричка, -- сказал Диксон спокойно. -- Если бы я мог, давно бы уже это сделал. Думаешь, мне нравится торчать в этой жаровне?
-- Верните меня, пожалуйста! Я вас очень прошу, -- продолжала всхлипывать Ляна, не обращая на слова Диксона ни малейшего внимания. -- Ну что я вам сделала? У меня же экзамены скоро.
-- Мне бы только в темпоральные коридоры попасть, -- проговорил тот, кусая губы. - Там бы я живо разобрался.... Слушай, заткнись ты наконец! Не мешай -- я думать буду.
Он замолчал, медленно двигая чёрными мохнатыми бровями, потом уселся прямо на песок и принялся с отрешённым видом пригоршнями пересыпать песок из руки в руку.
-- Так, материала для кремниевой основы достаточно, -- забормотал он через какое-то время. - Солнечные лучи тоже почти вертикальны. Это хорошо.... Эх, источник питания какой-нибудь бы, хоть самый примитивный. Он повернулся к Ляне. -- А что у вас в сумочке?
-- У меня?
Ляна сквозь слёзы поглядела на маленькую дамскую сумочку, с которой как вошла в комнату общежития, так до сих пор и не рассталась.
-- Ну, косметика всякая.
-- Дайте сюда.
Ляна покорно протянула Диксону сумочку. Тот взял её и вывалил содержимое прямо на песок.
-- И чего только не таскают в своих сумочках малолетки, -- пробормотал он, брезгливо ковыряя пальцем в куче карандашей, пудрениц, футлярчиков из-под помады, конфетных фантиков и прочей ерунды. -- А это что?
-- Плеер, -- сказала Ляна грустно.
-- Плеер? -- переспросил Диксон. -- То есть такой компактный электроприбор для воспроизведения аудиозаписей на магнитных лентах или компактных дисках?
Ляна закивала.
-- Так это же совсем другое дело! -- воскликнул Диксон. На его лице отразилась неподдельная радость. -- Тут же наверняка должен быть источник питания. Не может быть, чтобы прибор работал от солнечных батарей.
Какое-то время он вертел плеер в руках, не соображая, как он открывается, потом не выдержал, грохнул прибор об колено и принялся ковыряться в обломках, приговаривая:
-- Так, это не годится. Это тоже... Ага, кажется, вот то, что мне нужно. -- Он поднял две маленькие пальчиковые батарейки. -- А это что?... Киркоров, "киска моя", -- прочитал он по слогам надпись на кассете. -- Тьфу ты, гадость! -- Он отшвырнул кассету в сторону. -- Так, а это что? Да это же магниты! Целых два -- более чем достаточно.... Ну и везучий же ты парень, Тимоти.
Он безжалостно вывернул из крохотных наушников оба динамика, потом извлёк из кармана плаща газету, свернул её в кулёк, наполнил песком, после чего воткнул кулёк острым концом в песок и, прищурившись, поглядел на солнце.
-- Да, -- сказал он уверенно. -- Лучи почти вертикальны. Конечно, какое-то отклонение есть, но вряд ли оно значительное.
Ляна, ни слова не говоря, наблюдала за ним с пробуждающейся надеждой.
Диксон между тем, поковырявшись снова в куче дамских прибамбасов, извлёк оттуда булавку, переломил её пополам и воткнул вертикально оба обломка в наполнявший кулёк песок. Там же он расположил оба динамика, а вокруг половинок булавки, похожих на торчащие вверх не то антенны, не то электроды, стал осторожно наматывать ровной правильной спиралью тонкую, на вид почти невесомую проволоку, которую извлёк из кармана плаща. Закончив с проволокой, он подсоединил к ней обе батарейки, после чего, поводя поверх этого странного сооружения руками, принялся что-то гортанно бормотать на незнакомом Ляне языке.
Через какое-то время между половинками булавки проскочила зелёная искра, потом она трансформировалась в сплошную светящуюся линию, похожую на нить накала или электродугу. Ещё через минуту-другую она начала выгибаться вверх и вскоре превратилась в направленный острым концом вниз зеленоватый конус, состоявший как бы из бешено вращающихся колец всё возрастающего кверху диаметра.
-- Ну же, ну же! -- нетерпеливо бормотал Диксон, продолжая водить вокруг конуса руками. -- Ещё немного, и вход в темпоральные коридоры будет открыт. Давай же, давай!
-- А на Землю мы сможем попасть? -- спросила Ляна робко.
-- На Землю! -- хохотнул Диксон. -- Да куда угодно! Хоть к чёрту на рога. Это же гиперпространственная транспортная система. Она же всю вселенную охватывает.
В какой-то момент он счёл, видимо, размеры конуса достаточными (они превышали уже человеческий рост) и, не долго думая, шагнул прямо в зелёную круговерть. И сразу же исчез. Через мгновение, правда, появилась его рука, слепо зашарившая по песку, но как только она нащупала плащ, то тут же тоже исчезла. Вместе с плащом, конечно. Какое-то время конус со зловещим гудением продолжал вращаться, потом вдруг как-то разом схлопнулся, исчез, а странное сооружение Диксона развалилось, превратившись в неопределённую кучу мусора.
На хлопавшую ресницами Ляну навалилась мертвящая тишина. Испугаться по-настоящему, впрочем, она не успела. Снова раздалось басовитое гудение и перед ней снова возник бешено вращающийся конус. Но вышел из него в этот раз не Диксон, а какая-то умопомрачительной красоты блондинка с голубыми глазами и в ярких малиновых шортах, которые были её единственной одеждой.
-- Дорогая, у нас же совсем нет времени, -- донёсся из конуса приглушенный голос Диксона. Сам он, впрочем, так и не появился.
-- Отвали, -- сказала красотка.
Меряя растерявшуюся Ляну с ног до головы презрительными взглядами, она медленно обошла вокруг неё и брезгливо произнесла:
-- Ну и рожа!... Тебя что, на экзотику потянуло?
-- Сабриночка, -- снова донёсся заискивающий голос Диксона. -- Мы же опаздываем.
Тут красотка размахнулась и что было силы влепила Ляне затрещину.
-- Это тебе за то, сука, чтобы ты чужих мужиков у законных жён не отбивала!
И, смерив Ляну ещё одним уничижительным взглядом, шагнула в конус. Спустя мгновение конус исчез, теперь уже навсегда.
Оставшаяся в одиночестве Ляна какое-то время тупо глядела прямо перед собой остановившимися сухими глазами, потом пробормотала: "Эх, Ляна! Дура же ты, дура!" -- после чего, потеряв последние силы, повалилась без сознания на песок.
Через три дня на неё, обезумевшую от жары, голода и жажды, наткнулись местные аборигены -- простейшие одноклеточные кремнийорганические существа, так называемые фринакогоны, обитавшие на одной из планет ничем не примечательной голубой звезды, что в Малом Магеллановом Облаке. В пищу белково-углеродистая Ляна им никак не годилась, поэтому они какое-то время содержали её в местном зоопарке, но потом, осознав, что Ляна -- существо разумное, отпустили, построив для неё удобное во всех отношениях жилище. Ещё они -- в утешение -- создали для Ляны биоробота-андроида, до мельчайших подробностей похожего на земного мужчину. Ведь фринакогоны, хоть и были простейшими-одноклеточными, но цивилизацию имели развитую, не чета земной, способную создать и не такое, как человекообразный андроид, хотя, признаться, секретом гиперпространственных перемещений пока что не владели. В общем, как бы там ни было, Ляна жила у них до глубокой старости ни в чём не нуждаясь, родила даже от андроида пару симпатичных близнецов, вот только на Землю попасть она больше не смогла.