Робертс Нора : другие произведения.

Нора Робертс. "Рожденная в грехе." Главы 1-8 (перевод Сафоновой Э.К.)

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


  
   ПРОЛОГ
  
   Аманда металась во сне: видеть Колина было невыносимо больно, - глубокая печаль исказила его милые, приятные черты. "Мэнди", - позвал он. Он всегда называл ее ласково: Мэнди, моя Мэнди, дорогая Мэнди. Почему же нет и тени улыбки на лице, и куда подевались смешинки из глаз?
   "Мэнди, нам не одолеть судьбу. А как бы хотелось. Мэнди, моя Мэнди. Я так скучаю по тебе. Но я и подумать не мог, как скоро ты последуешь за мной. Бедная наша девочка, ей так тяжело. И будет еще тяжелее. Ты должна ей сказать. Ты знаешь, о чем я ..."
   Он все-таки улыбнулся, но так грустно, так печально, что Аманда невольно потянулась к нему во сне, - таким живым и близким казался образ; но прикоснуться к видению не смогла, - оно замерцало и поблекло.
   "Тебе придется ей все рассказать, - повторил голос. - Мы же понимали с тобой, что, рано или поздно, ты это сделаешь. Девочка должна знать о себе правду - кто она есть на самом деле. Только, пожалуйста, Мэнди, пусть она всегда помнит о том, что я любил ее. Я любил свою малышку".
   "О, нет, Колин, не уходи! - Она простонала в изнеможении сквозь сон. - Останься со мной. Я люблю тебя, Колин. Мой милый Колин. Я люблю тебя несмотря ни на что".
   Но вернуть его она не могла. И прервать сон - тоже. Словно в тумане, перенеслась во сне к тем зеленым холмам, которыми грезила всю жизнь. Аманда снова видела Ирландию и с упоением смотрела, как мерцающая река бережно обвивает холмы ярко-серебристой лентой, будто стережет бесценный подарок.
   И она увидела Томми. Любимый, он ждал ее. Обернулся с приветливой и радушной улыбкой.
   Но почему такая тоска? Ведь Аманда здесь, вернулась, она снова молода и полна жизненной силы, полна любви.
   "Я думала, что больше не увижу тебя никогда. - Голос срывался, и слабый смех повис в воздухе. - Томми, я вернулась к тебе!"
   Он как-то странно посмотрел на нее. И, будто стена оказалась между ними, - Аманда не могла пробиться сквозь нее, как ни пыталась.
   Только слышен был голос - он звучал, как всегда, ровно и мелодично.
   "Я люблю тебя, Аманда. Любил, и буду любить всегда. Не проходило и дня, чтобы я не думал о тебе или забывал бы о том, что мы обрели с тобой здесь".
   Он повернулся и окинул взглядом спокойное русло реки, устланные мягкой зеленью берега.
   "Ты назвала ее в честь реки, в память о наших с тобой днях".
   "Она такая красавица, Томми. Ты бы гордился ею".
   "Я горжусь. И как бы мне хотелось...но мы оба знали, что нам не суждено... Ты ведь все понимала сама. - Он вздохнул, снова повернулся к ней. - Помни, Аманда, ты сделала для нее все, что могла. Но скоро покинешь ее. Думать об этом невыносимо больно, но как же тяжело было молчать все эти годы. Расскажи ей все, о своих правах по рождению она должна знать. И еще. Как-нибудь, постарайся объяснить ей, что я любил ее. Если бы только у меня был шанс ей это доказать!"
   "Как же я скажу ей сама, без тебя, - Аманда отчаянно пыталась проснуться, когда близкий образ растаял. - О, Боже, мне ни за что не сказать об этом самой".
   - Мама, - мягко, насколько позволяли дрожащие руки, Шаннон похлопала мать по лицу, покрытому испариной. - Мама, проснись. Это сон, дурной сон. - Она понимала, что значит - мучиться во сне, и боязнь проснуться была ей знакома. Ведь она и сама теперь просыпалась каждое утро с мыслью о том, что матери, возможно, больше нет. В голосе было отчаяние. "Не сейчас, - молила она, - только не сейчас". - Надо проснуться, мама.
   - Шаннон. Их больше нет. Их отняли у меня. Обоих.
   - Тише, тише. Не плачь. Пожалуйста, не плачь. Открой глаза, посмотри на меня.
   Веки Аманды задрожали, она открыла глаза, взгляд был полон печали:
   - Мне жаль. Очень жаль. Я делала все, чтобы тебе было хорошо.
   - Я знаю. Конечно же, ты делала все, - слушая бессвязную речь матери, Шаннон с беспокойством думала о том, что раковая опухоль могла перекинуться на мозг. Ей что, недостаточно тела? Она проклинала ненасытную болезнь, проклинала судьбу, но голос прозвучал мягко, когда она сказала: - Теперь все в порядке. Я здесь. С тобой.
   С усилием Аманда сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. В голове проплыли видения - Колин, Томми, ее милая девочка. Какая мука в глазах Шаннон, - какое отчаяние было в них по ее первому возвращению в Колумбус.
   - Да, все в порядке. - Аманда силилась сделать хоть что-нибудь, лишь бы из глаз дочери исчез этот ужас. - Конечно же, ты здесь. Я так рада, что ты здесь. "И мне так жаль, родная, так жаль, что я должна оставить тебя", - подумала она, а вслух добавила: - Я напугала тебя. Прости.
   И, правда, страх горьким осадком поселился в глотке, но Шаннон помотала головой, чтобы прогнать его. Страх уже почти вошел в привычку, целиком охватил ее с того момента, когда в Нью-Йоркском офисе раздался телефонный звонок, и она услышала в трубку известие о том, что умирает мать. - Тебе больно?
   - Нет, нет, не волнуйся. - Аманда снова вздохнула. Несмотря на то, что боль все-таки была, и была ужасна, она почувствовала прилив сил. Надо собраться с силами: будет нелегко.
   Всю жизнь хранила она от дочери тайну, не смогла раскрыть ее и в последние дни, что Шаннон находится рядом с ней. Так или иначе, но сделать это необходимо. Времени остается совсем мало. - Можно воды, дорогая?
   - Конечно. - Шаннон взяла в изголовье кувшин, наполнила пластиковый стаканчик водой и вместе с соломинкой протянула матери. Заботливо поправила спинку кровати, оборудованной, для удобства Аманды, под больничную койку. Дом в Колумбусе был чудесный, но с недавних пор гостиная здесь целиком превратилась в подобие хосписа. Так решили дочь и мать с тем, чтобы последняя провела отведенные ей дни у себя дома.
   Тихо играла музыка. На полу так и лежала книга, которую Шаннон обронила, когда в испуге подскочила к матери. Она читала ее вслух. Теперь, стараясь держаться спокойно, наклонилась, чтобы поднять ее.
   Наедине с собой Шаннон казалось, что болезнь матери отступает, она убеждала себя в том, что каждый день приносит улучшение. Но стоило взглянуть на мать, и она тотчас видела, как тускнеет кожа, от сильных болей прибавляются морщины, неумолимо истощается тело. Надежды рушились.
   Все, что можно было сделать, это облегчить ее страдания, приглушить огромными дозами морфия боль, одолеть которую целиком было уже невозможно.
   В горле снова тревожно заклокотало, и Шаннон поняла, что ей нужна минута, всего одна, чтобы уединиться и собрать остатки мужества.
   - Я принесу тебе свежую салфетку для лица.
   - Спасибо, - дочь поспешила из комнаты, и Аманда подумала, что эта пауза поможет ей, о Господи, отыскать нужные слова.
  
   ГЛАВА 1
  
   Долгие годы Аманда готовила себя к этому разговору. Знала, что рано или поздно, тайну придется раскрыть, но всеми силами отдаляла приближение злосчастной минуты. Слишком тяжелый выбор предстояло сделать. Все, что казалось честным и правильным по отношению к одному из мужчин, ею любимых, неминуемо оборачивалось предательством для другого.
   Однако, теперь не время переливать из пустого в порожнее и винить себя за грехи. Пора подумать о Шаннон, ей будет так больно узнать...
   Умница и красавица, она всегда радовала мать, и та гордилась ею. Боль ядовитой стрелой пронзила тело, но Аманда только стиснула зубы. Вот-вот прибавится и душевная боль от того, что сейчас произойдет, а все потому, что много лет назад в Ирландии случилось кое-что другое. Где же ей взять душевных сил, чтобы смягчить эту боль?
   Взглядом проследила за движениями дочери, когда та вернулась в комнату. Быстрая, грациозная, полна внутренней силы. "Совсем как отец, - подумала Аманда, - не Колин, нет".
   Милый, дорогой Колин топал неуклюже и сам был нескладный, словно щенок-переросток. Зато у Томми была легкая поступь.
   Ясные и лучистые, как озеро в солнечный день, глаза Шаннон цвета ярко-зеленого мха - тоже подарок Томми. Красноречиво выдавали ирландское происхождение и мягкие каштановые волосы, что роскошными волнами обрамляли лицо дочери. И все же Аманде было приятно осознавать, что овал лица, бархатистую кожу и мягкие полные губы Шаннон унаследовала от нее.
   Но именно Колин, земля ему пухом, наделил дочь решимостью, честолюбием, прочным чувством самосознания.
   Дочь освежила салфеткой влажное лицо Аманды и она улыбнулась:
   - Шаннон, я так горжусь тобой, я почти не говорила тебе об этом.
   - Ну, как же не говорила, мама?
   - Нет, я была эгоисткой. Я так расстроилась, когда ты не захотела писать картины, и своими переживаниями огорчала тебя. Мне ли не знать, что свой жизненный путь женщина выбирает сама.
   - Но ты и не отговаривала меня, когда я поехала в Нью-Йорк и стала рекламным художником. И потом,- оживленно добавила Шаннон, - иногда я все-таки пишу картины. Думаю, тебе понравится очередной натюрморт, я его почти закончила.
   И почему она не взяла с собой холст? Да что там - холст, альбом с красками и то прихватить не догадалась. Рисовала бы сейчас, сидя возле матери, и ей было бы приятно.
   - Вот эта картина - одна из моих любимых. - Аманда кивнула на стену, где висел портрет. - Отец, уснувший в шезлонге прямо в саду.
   - Ага, присел, как обычно, чтобы собраться с силами и выкосить газон, - с усмешкой подхватила Шаннон. Отложила салфетку и подсела рядом с матерью. - И на наши вопросы, не пора ли нанять косильщика, всякий раз твердил, что обожает возиться в саду, потом выходил в этот самый сад и укладывался спать.
   - Что ни говори, а развеселить меня он умел всегда. Сейчас бы это было так кстати... - Аманда слегка тронула запястье дочери. - Я знаю, ты тоже по нему скучаешь.
   - Я все думаю, что вот распахнется дверь, он ворвется в переднюю и крикнет: "Мэнди! Шаннон! Надевайте ваши лучшие платья! Я только что провернул дельце на десять тысяч, и мы отправляемся в ресторан!"
   - Да уж, делать деньги он любил, - задумчиво проговорила Аманда, - это было игрой для него. Доллары и центы были не важны, ни жадности не было, ни тщеславия. Просто забава. И такая же забава была ему переезжать с места на место. Двух лет не проходило, чтобы мы не сменили город. "Давай махнем отсюда, Мэнди, - говорил он. - Что, если в Колорадо? Или Мемфис?"
   Она засмеялась и покачала головой. Так приятно было хоть немного посмеяться и ненадолго забыться в разговоре с дочерью.
   - И вот, наконец, мы приехали сюда, и я сказала, что больше никуда не поеду; вдоволь наигралась в цыган, и теперь мой дом здесь. И отец остепенился, - будто вовремя нашел то, что искал.
   - Он любил этот дом, - еле слышно прошептала Шаннон, - я тоже. Вообще-то, путешествовать с отцом мне нравилось, каждая поездка с ним превращалась в маленькое приключение. Но я хорошо помню, как сидела в своей комнате здесь, неделю спустя после приезда и думала о том, что на этот раз я хочу остаться. - Шаннон посмотрела на мать и улыбнулась. - Я так подозреваю, все мы чувствовали одинаково.
   - Он был готов на все ради тебя, мог горы свернуть, сразиться с тигром. - Голос Аманды задрожал, она едва совладала с собой. - Ты хоть понимаешь, как сильно он тебя любил?
   - Конечно. - Шаннон взяла руку матери в свою, прижалась к ней щекой. - Понимаю.
   - Помни об этом. Помни всегда. То, что я скажу сейчас, может тебя обидеть, рассердить или обескуражить. Мне очень жаль. - Аманда тяжело вдохнула.
   Увиденный ею сон не только веял любовью и печалью, но требовал от нее решимости. Она знала, что не вправе рассчитывать и на три жалкие недели, которые посулил ей доктор.
   - Мама, я все понимаю. Но мы еще можем надеяться. Надежда есть всегда.
   - Да я не об этом. - Аманда махнула рукой на больничную обстановку. - Все случилось раньше, дорогая. Гораздо раньше. Я тогда уезжала с подругой в Ирландию и останавливалась в Клэре.
   - Я и не знала, что ты была в Ирландии, - странная мысль кольнула Шаннон. - Сколько бы мы ни странствовали, я всякий раз удивлялась, почему мы никогда не ездили туда, ведь корни у вас обоих с отцом ирландские. Я всегда чувствовала эту связь, такое странное притяжение.
   - Правда? - Аманда мягко улыбнулась.
   - Мне трудно это объяснить, - пробормотала Шаннон и смущенно улыбнулась. Она была не из тех женщин, которые привыкли говорить о мечтах, и теперь чувствовала себя неловко. - Я всегда думала - вот возьму большой отпуск, и обязательно поеду в Ирландию. Но дела закрутились, новые клиенты, - тут Шаннон передернула плечами, словно отгоняя желание оправдаться, - как бы там, ни было, помню, стоило мне завести разговор об этой стране, ты качала головой и твердила, что на свете много других мест, которые можно посмотреть.
   - Мне было бы слишком тяжело возвращаться туда. Отец это понимал. - Аманда поджала губы, вглядываясь в выражение лица дочери. - Побудь со мной и выслушай. И, пожалуйста, постарайся понять, очень тебя прошу.
   С новой силой прокатилась по спине нервная дрожь. Шаннон стало страшно, но отчего - понять не могла. Разве смерть - не самое худшее, что может случиться?
   Не выдавая охвативших ее чувств, она присела, взяла руку матери в свою и попыталась спокойно заговорить. - Ты расстроена, а тебе ведь нельзя волноваться.
   - Да, знаю, нужно мыслить позитивно, - со слабой улыбкой проговорила Аманда.
   - Воля и разум могут победить болезнь. Я так много читала об этом и...
   - Понимаю. - Тень улыбки исчезла с ее лица. - Я была чуть старше, чем ты сейчас, когда отправилась в Ирландию с одной из своих лучших подруг, - ее звали Кэтлин Рейли. Такое дальнее путешествие казалось нам настоящим приключением. Да, мы были уже взрослыми женщинами, но обе получили жесткое воспитание. Мне перевалило за тридцать, когда я осмелилась на такой шаг - так суровы и взыскательны со мной были родители.
   Аманда повернула голову, чтобы видеть лицо дочери. - Вряд ли ты поймешь меня. Ты всегда смела и уверена в себе. А я в твоем возрасте даже не пыталась побороть свою трусость.
   - Ты никогда не была трусливой, мама.
   - О, еще как была, - тихо проговорила Аманда. - Была. Родители мои, ирландцы, благочестивые донельзя, - вели обывательскую жизнь. Огромным разочарованием стало для них то, что никто из детей так и не нашел своего призвания, и честолюбивые соображения оказались превыше религиозного рвения.
   - Но ведь ты была единственным ребенком в семье, - перебила Шаннон.
   - Эту ложную истину я выдумала сама. Я всегда так говорила, и тебе пришлось поверить. Но у меня двое братьев и сестра, только вот, ни слова между нами не было сказано с тех пор, как ты собралась появиться на свет.
   - Но почему, - Шаннон прикусила язык. - Прости. Продолжай.
   - Ты всегда умела слушать. Отец научил. - Аманда на минуту умолкла, думая о Колине и уповая на то, чтобы сказанное ею чуть позже послужило во благо всем. - В той семье не было взаимопонимания. Сплошная... чопорность, господство правил и манер.
   - Буря гнева обрушилась на меня, когда я захотела оставить дом, чтобы съездить в Ирландию. Но все равно мы с Кейт поехали - веселые и довольные, как школьницы, которые впервые самостоятельно отправились на пикник. Сначала мы рванули в Дублин. Затем дальше по стране, доверяя лишь картам и своему чутью. Впервые в жизни я ощутила свободу.
   Столько лет подавляла она в себе эти воспоминания, а они вовсе не поблекли: словно все было вчера, - Аманда вновь услышала, как заливается хохотом Кейт, как пыхтит и сворачивает, куда попало, старенький автомобиль, который они взяли напрокат.
   С удивительной ясностью вновь предстали перед ней бескрайние холмы, которые внушали ей трепет и благоговение; остроконечные скалы западного побережья. А вместе с ними нахлынуло то удивительное чувство, которое она испытала только в Ирландии, и нигде больше: там она чувствовала себя дома.
   - Мы хотели увидеть как можно больше, и, когда оказались на западном побережье, обнаружили очаровательную гостиницу с видом на реку Шаннон. Там и поселились, рассчитывая, что сможем возвращаться туда всякий раз после дневных поездок, чтобы отдохнуть и переночевать. Мы катались туда-сюда, частенько съезжали с главной дороги и неожиданно открывали для себя чудесные места - скалы Мора, Голуэй, пляж в Баллибанионе и другие.
   Аманда кинула пристальный взгляд на дочь, и вдруг глаза ее заблестели: - Как же я хочу, чтобы ты поехала туда, чтобы смогла, как и я, ощутить волшебство, которое таится в тех местах; увидела, как волны с грохотом ударяются о скалы, как зеленеют поля; чтобы вдохнула мягкий и свежий воздух во время дождя и подышала резким и колючим ветром Атлантики. А какой красивый там бывает рассвет! - словно жемчуг, тронутый позолотой.
   Шаннон уловила в голосе матери нежные чувства, о которых и не подозревала - здесь была и любовь, и даже страсть; она слегка смутилась: - Но ты ведь больше не возвращалась туда.
   - Нет, - вздохнула Аманда, - никогда. Приходилось ли тебе думать о том, дорогая, как бывает, если тщательно планируешь свои дела и знаешь, каким будет завтрашний день, и что будет потом - и вдруг происходит нечто, какая-то мелочь, и твои планы крушатся. Все летит кувырком.
   Слова Аманды больше походили на утверждение, чем на вопрос, и Шаннон молчаливо ждала услышать, из-за чего же у матери все полетело кувырком.
   Боль незаметно подкрадывалась снова. Аманда на мгновение закрыла глаза, собираясь с силами, чтобы совладать с нею. Боль не должна помешать сказать самое главное.
   - Однажды утром - был уже конец лета - дождь то усиливался, то стихал. Кейт слегка нездоровилось, и она решила остаться дома и проваляться весь день с книгой в постели. А меня охватило странное чувство, будто я непременно должна посетить какие-то места. Я взяла машину и поехала. Дорога привела меня на Луп-Хед.
   Там я оставила машину и направилась к обрыву. Я слышала, как волны разбивались о скалы. Трава гудела от ветра. Я вдыхала свежесть океана и дождя. Огромная энергия ощущалась в том месте, кипела в воздухе, и с такой же мощью прибой хлестало о камни. И там, - медленно проговорила Аманда, - где земля ниспадала к морю, я увидела мужчину. Он смотрел сквозь дождь, поверх океана, на запад - в сторону Америки. Он был совсем один, весь продрогший от дождя; мокрая насквозь куртка и кепка, сдвинутая на глаза; по лицу стекали капли. Как будто ждал меня, - повернулся ко мне и улыбнулся.
   Шаннон вдруг захотелось встать, попросить мать остановиться, отдохнуть, сделать все, что угодно, только бы она не продолжала. Руки сами собой вдруг сжались в кулаки, и где-то в животе, казалось, тоже притаился огромный, тяжелый кулак.
   - Он был немолод,- тихо сказала Аманда, - но красив. В глазах была такая грусть, такое отчаяние. Он улыбнулся, поздоровался со мной. "Чудесная погода", - сказал он. А дождь колотил нас по головам, и лица так и хлестал ветер. Я засмеялась, - чего же здесь чудесного. Но меня очаровал его голос. Хотя к тому времени мелодичный провинциальный акцент западных ирландцев уже стал привычным для моего слуха, в мгновение я поняла, что вот этот голос я смогу слушать часами. И так мы стояли, и говорили: о моей поездке, об Америке. Я узнала, что он фермер. Он считал себя плохим фермером, потому что, имея на руках двух маленьких детей, не мог их как следует обеспечить, и страдал от этого. Но грусть исчезла из глаз, они засветились, стоило ему заговорить о дочерях - Мэгги Мэй и Бри, так он называл их. О жене говорил мало.
   - Выглянуло солнце, - продолжила Аманда, вздохнув. - Незаметно, пока мы стояли, и так чудно проглянули из облаков золотые лучи. Мы гуляли по узким тропкам, разговаривали так, словно были знакомы всю жизнь. И там, в горах, на огромной высоте, я влюбилась в него. Помню, тогда меня это смутило, - Аманда взглянула на дочь, осторожно протянула руку. - Мне, на самом деле, было стыдно, - ведь он был женат, у него были дети. Но мне казалось, что эти чувства испытываю лишь я одна; а много ли греха в том, что однажды поутру в душу старой девы запал красивый мужчина?
   Она вздохнула с облегчением, когда пальцы дочери переплелись с ее пальцами:- Но, как оказалось, мои чувства не остались без ответа. Мы снова увиделись, - о, совершенно невинная встреча, - в пабе, у подножия скал; а однажды он свозил меня и Кейт на небольшую ярмарку за город. О невинности речи уже быть не могло. Ведь мы были взрослыми людьми, и чувства, которые оба испытывали друг к другу, были сильнее нас, но очень важны для нас и, поверь, очень искренни. Кейт знала, - любой, кто посмотрел бы на нас, понял бы все сразу, - мы поговорили тогда с ней, как друзья. Но я любила его и никогда не была так счастлива, как в те дни, когда мы были вместе. Он никогда мне ничего не обещал, ни разу. Да, мы предавались мечтам, но не скрепляли себя обещаниями. Он был привязан к жене, которая его не любила, и к детям, которых обожал.
   Аманда облизнула пересохшие губы, глотнула через трубочку воды, когда Шаннон, не говоря ни слова, протянула ей стакан. Аманда собралась с духом, прежде чем продолжить.
   - Я понимала, что творю, Шаннон. В том, что мы стали любовниками, была полностью моя ответственность. Он стал первым мужчиной в моей жизни, и в каждом его прикосновении было столько нежности, ласки и столько любви, что мы оба рыдали потом. Слишком поздно мы обрели друг друга, и будущего у нас быть не могло.
   И все же мы продолжали строить безумные планы. Он обдумывал, как уйти от жены и оставить ей все, хотел привезти дочерей ко мне в Америку, и чтобы у нас была семья. Желание иметь настоящую семью обуревало и его, и меня. Мы без умолку разговаривали в комнате с видом на реку и воображали, что так будет всегда. У нас было три недели, и каждый день был прекраснее предыдущего, но сердца разрывались от мысли о предстоящей разлуке. Я должна была покинуть его, и ту страну. Он говорил, что будет приходить на Луп-Хед, где мы повстречались, будет подолгу смотреть за океан, в сторону Нью-Йорка, и думать обо мне.
   Его звали Томас Конкэннон, - фермер, который хотел стать поэтом.
   - Ты... - хриплым, дрожащим голосом проговорила Шаннон, - ты после этого встречалась с ним?
   - Нет. Какое-то время я еще писала ему письма, он отвечал. - Аманда поджала губы, глядя прямо в глаза дочери. - Вскоре по возвращении в Нью-Йорк я узнала, что у меня будет ребенок.
   Шаннон резко мотнула головой. В душе нарастала тревога и нежелание верить тому, что говорить мать:
   - Ты забеременела? - Сердце глухо и бешено заколотилось. Шаннон снова мотнула головой и попыталась отдернуть руку. Она уже все поняла, без дальнейших слов, но отказывалась верить. - Нет.
   - Я была в шоке, - усилием воли Аманда старалась сохранять спокойствие, - как только осознала это, была в шоке. Я никогда прежде не задумывалась о том, что у меня может быть ребенок, о том, что кто-либо одарит меня такой любовью, что я смогу испытать это счастье - стать матерью. Конечно же, я хотела, чтобы этот ребенок родился, я любила его, благодарила Бога за то, что послал мне его. Но очень было горько и больно думать о том, что чудо, зародившееся во мне от нашей с Томми любви, никогда не соединит нас. Когда я сообщила ему о ребенке, он очень взволновался, стал беспокоиться за меня и писал, что готов бросить дом и приехать ко мне. Он бы и в самом деле приехал, я знала, и была польщена. Но это было бы неправильно, Шаннон, хотя и была права наша любовь. Я написала ему в последний раз, и впервые солгала ему - сказала, что я ничего не боюсь, я не одна, и я уезжаю.
   - Ты устала, - Шаннон отчаянно хотелось прекратить этот разговор. Весь ее прежний мир, казалось, готов был обрушиться, и она силилась удержать его на месте. - Ты слишком долго говорила. Пора принять лекарство.
   - Знаешь, как он полюбил бы тебя! - горестно воскликнула Аманда. - Если бы только у него был шанс. В глубине души я знаю, что он всегда любил тебя, хоть и не видел никогда.
   - Прекрати, - Шаннон не выдержала, встала, невольно отпрянула назад, отстраняясь от матери. Ей вдруг стало так дурно, что она едва удержалась на ногах. - Я не хочу ничего слышать. Мне не надо этого знать.
   - Нет, надо. Жаль, что я причиняю тебе боль, но ты должна знать все. Я и в самом деле уехала, - быстро продолжила Аманда. - Родные были в шоке, в ярости, когда узнали, что я беременна. Они требовали, чтобы я ушла, избавилась от тебя, тихо, незаметно, не навлекая скандала и позора на семью. Но я бы скорее умерла, чем избавилась бы от тебя. Ты была моей и Томми. Каких только ужасных слов не звучало в доме - угрозы, ультиматумы. Они отреклись от меня, а отец, прозорливый бизнесмен, заблокировал мой банковский счет, и я уже не могла притязать на деньги, оставленные мне бабушкой. Видишь ли, отец не любил шутить с деньгами, в его руках они обретали власть. Так, без тени сожаления, я и покинула дом, - с одним чемоданом и тощим кошельком.
   Шаннон будто оказалась на дне пучины, не в силах дышать. Но в сознании живо предстал образ молодой беременной женщины, оказавшейся на грани нищеты, с единственным чемоданом в руках, - образ матери.
   - Кто-нибудь мог тебе тогда помочь?
   - Кейт помогла бы, но я не хотела затруднять ее. Все происшедшее касалось только меня. Весь позор был только моим, но и радость вся была тоже моей. Я уехала поездом на север, устроилась официанткой в одном из курортов в горах Катскилл, там же и встретила Колина Бодина.
   Шаннон повернулась к матери спиной и медленно подошла к угасающему камину. Аманда притихла и услышала, как зашипели в камине тлеющие угольки, встревоженные порывом ветра. И в пронзительной тишине почуяла приближение грозы, которая зарождалась в те минуты отнюдь не за окном, но в душе ребенка, которого она любила больше жизни. Знала она и то, что гроза эта неминуемо поглотит их обоих.
   - Он отдыхал там с родителями, был похож на всех остальных богатых и привилегированных особ, которых я обслуживала, и мне не было до него никакого дела. Я лишь дежурно улыбалась, когда он то и дело подтрунивал надо мной. Работа, пропитание и ребенок, который рос во мне, - вот что занимало мои мысли.
   Однажды днем разразилась жуткая гроза. Большинство постояльцев не пожелали высовывать нос на улицу и решили отобедать в номерах. Я не могла допустить недовольства и жалоб, которые непременно возникли бы, принеси я им остывшую еду. Поэтому очень спешила в очередной коттедж с подносом в руках, и тут Колин, как ошалелый, выскакивает из-за угла, весь мокрый от дождя, и с разбегу налетает на меня. Боже, каким он все-таки был неуклюжим!
   Шаннон не отрывала взгляда от мерцающих углей, на глаза навернулись слезы.
   - Он так и говорил, что познакомился с тобой, когда сбил тебя с ног.
   - Так и было. И мы всегда, насколько было возможно, говорили тебе правду. Я свалилась с подносом в грязь, блюда разлетелись и опрокинулись. Он стал извиняться, стараясь мне помочь. У меня же перед глазами была только испорченная еда. А спину ломило от вечных тяжестей, и ноги уже не могли меня держать. Я разревелась. Так вот сидела в грязи и рыдала, рыдала, рыдала, не могла остановиться. Он поднял меня и отнес в свой номер, а я все ревела.
   Он был такой милый, усадил меня в кресло, невзирая на грязь, укрыл одеялом и сидел рядом, поглаживая мою руку до тех пор, пока я не выплакалась. Мне было ужасно стыдно, а он был так любезен со мной. Ни за что не хотел меня отпускать, пока не взял с меня обещание пообедать с ним.
   "Надо же, как мило. Так мило, что противно", - подумала Шаннон, чувствуя, что задыхается.
   - Он не знал, что ты беременна.
   Упрек, прозвучавший в словах дочери, отозвался новым приступом боли, лицо Аманды исказилось: - Да, тогда не знал. Я старательно скрывала это от посторонних глаз, иначе могла потерять работу. Времена были другие, и незамужняя беременная женщина не задержалась бы на месте официантки там, где отдыхают богатые.
   - Ты позволила ему влюбиться в тебя, - ледяным голосом произнесла Шаннон, и будто льдом овеяло все тело, - а сама в то время носила ребенка от другого.
   "И этим ребенком была я", - промелькнула отчаянная мысль.
   - Я уже была взрослой женщиной, - пытливо вглядываясь в лицо дочери, осторожно продолжила Аманда; в душе она страдала не меньше, видя, какую боль причиняют Шаннон сказанные ею слова. - Но до сих пор меня никто не любил по-настоящему. С Томми вышло все так бурно и страстно; я все еще была ослеплена той молниеносной вспышкой, когда встретила Колина; все еще горевала и убивалась. Все свои чувства к Томми я обратила на ребенка. Знаешь, мне тогда казалось, что Колин всего лишь проявляет доброту; по правде говоря, я и сама вначале чувствовала не более того. Но очень скоро поняла, что одной добротой здесь не дело не кончится.
   - И ты позволила ему.
   - Может быть, я и смогла бы его остановить, - Аманда тяжело вздохнула. - Не знаю. Всю последующую неделю, буквально каждый день, у меня в комнате появлялись цветы и милые безделушки, которые он обожал мне дарить. Он не упускал случая побыть со мной, и, как только у меня выдавалась свободная минутка, всегда оказывался рядом. И только спустя несколько дней до меня, наконец, дошло, что за мной ухаживают всерьез. Я пришла в ужас. Передо мной был такой замечательный мужчина, доброта его ко мне не знала границ, а он и не подозревал о том, что я беременна. И тогда я рассказала ему все как есть. Я была абсолютно уверена в том, что теперь между нами все будет кончено и искренне сожалела об этом. Ведь этот человек стал мне первым другом с тех пор, как я покинула Нью-Йорк и рассталась с Кейт.
   Он выслушал меня внимательно, в той свойственной ему манере, без лишних слов, вопросов и упреков. Когда я закончила и снова разрыдалась, он взял меня за руку и сказал: "Тебе лучше выйти за меня замуж, Мэнди. Я позабочусь о тебе и ребенке".
   Слезы прорвались наружу, потекли по щекам Шаннон, когда она повернулась к матери и увидела такое же заплаканное лицо. Нет, материнским слезам ее не пронять. Прежняя жизнь, мало того, опрокинулась - теперь покрылась трещинами.
   - Так все просто? Как это могло быть так просто?
   - Он любил меня, и когда я это поняла, почувствовала огромную признательность. Конечно, я отказалась выйти за него замуж. Как еще я могла поступить? Я считала, безумием было с его стороны проявлять такую любезность, если не сказать, что он и вовсе рехнулся. Но он продолжал настаивать, даже после того, как я, разозлившись, сказала ему оставить меня в покое, - при этих воспоминаниях Аманда невольно улыбнулась. - Я была неприступна, как скала, а он терпеливо и неустанно охаживал меня, как волна омывает скалу, пока не источит сопротивление. Он приносил вещи для маленького. Ты можешь себе представить мужчину, который, ухаживая за женщиной, носил бы подарки ее, не родившемуся малышу? Однажды он зашел ко мне в комнату и попросил сумочку с документами якобы для того, чтобы оформить лицензию. Я отдала ее. Просто отдала. А через два дня узнала, что я замужем.
   Аманда пытливо посмотрела на дочь и угадала немой вопрос: - Я не стану лгать тебе и говорить, что любила его. Да, была привязанность, нежность. Оставаться равнодушной к такому человеку было невозможно. И, конечно, я была благодарна ему. Правда, родители его расстроились, их можно было понять, но Колин заявил, что переубедит их. Я знаю, у него бы получилось, но родители не доехали до дома, он погибли. Так остались мы вдвоем, и ты. Я дала себе слово стать ему хорошей женой, хозяйкой и любовницей. Я поклялась, что не стану больше думать о Томми, но сдержать клятву не смогла. Прошли долгие годы, прежде чем я поняла, что в воспоминаниях о первой любви не может быть ничего постыдного и преступного по отношению к мужу.
   - Который не был мне отцом, - процедила Шаннон. - Он был твоим мужем, но не моим отцом.
   - Он был твоим отцом. - Впервые за весь разговор в голосе Аманды послышалось раздражение. - Никогда не говори иначе.
   - Разве не ты сейчас рассказала все иначе? - с горечью воскликнула Шаннон.
   - Он любил тебя, когда ты еще была в утробе, без чванства и колебаний принял нас обоих как родных. - Аманда говорила быстро, насколько позволяла боль. - Говорю тебе, я сгорала от стыда потому, что рядом со мной был чудесный мужчина, о каком только можно было мечтать, а я буквально сохла по другому, - тому, с кем мне быть не суждено.
   А в тот день, когда ты родилась, он взял тебя на руки, и я увидела, с каким умилением и гордостью смотрел он на тебя, какой любовью и нежностью светились его глаза, как бережно прижимал он тебя к груди огромными неуклюжими ручищами. Вот тогда я влюбилась в него, и с тех пор до конца его дней любила так сильно, как только может любить женщина. И он был тебе отцом, тем отцом, которым хотел, да не мог быть Томми. Если о чем мы, когда и сожалели, так это о том, что не смогли больше иметь детей и умножить счастье, которое воплотили в тебе.
   - И ты хочешь, чтобы я вот так все приняла? - Шаннон продолжала злиться. Злость причиняла меньше боли, чем тоска и отчаяние. Она изумленно смотрела на женщину в постели, которая теперь казалась совсем чужой. - Чтобы делала вид, будто ничего не случилось?
   - Я хочу, чтобы со временем ты все приняла и поняла. И я хочу, чтобы ты знала - мы все тебя очень любили.
   Прежний мир, в котором еще теплилась надежда и дышали воспоминания, разбился вдребезги, оставив Шаннон посреди бессчетного множества осколков.
   - Чтобы я приняла? Как ты переспала с женатым мужчиной и забеременела, как вышла замуж за первого, кто приютил тебя? А ложь, которой ты пичкала меня всю жизнь, - ее я тоже должна принять?
   - Ты можешь злиться. Имеешь право. - Аманда с трудом подавляла боль, физическую и душевную.
   - Злиться? Это все, на что я, по-твоему, способна? На такое жалкое чувство? Боже, как ты могла? - Голова у Шаннон шла кругом, горечь и тревога не отступали ни на шаг. - Как могла столько лет скрывать от меня, заставлять верить, что я была не тем, кто я есть на самом деле?
   - Ты осталась тем, кем была всегда, - в отчаянии проговорила Аманда. - Мы с Колином делали все, чтобы ты была счастлива. Мы не знали, как и когда тебе лучше все рассказать. Мы...
   - Вы это обсуждали? - Шаннон подскочила, как ужаленная; задыхаясь от гнева, обернулась к матери. Возникло безумное желание схватить это бессильное, жалкое существо и как следует потрясти его. - Будет ли сегодня тот знаменательный день, когда Шаннон узнает, что она всего лишь маленькая ошибка, которую сотворили однажды на западном побережье Ирландии? Или скажем ей об этом завтра?
   - Не ошибка, Шаннон, ну что ты говоришь? Не ошибка, а чудо. Черт, - тело вдруг пронзила такая острая боль, что Аманда едва не лишилась чувств. Будто дикий зверь разрывал ее когтями изнутри; она стала задыхаться, в глазах потемнело. Потом ощутила, как голову приподняла чья-то рука, в рот соскользнула таблетка, и услышала голос дочери, теперь он звучал спокойно:
   - Глотни воды. Еще чуть-чуть. Вот так. Теперь ложись и закрой глаза.
   - Шаннон, - Аманда потянулась рукой к дочери и та взяла ее руку в свою.
   - Я здесь, с тобой. Боль сейчас пройдет. Пройдет, и ты уснешь.
   Боль уже отступала, сменяясь неимоверной усталостью, которая, словно густой туман, окутала Аманду со всех сторон. "Не хватило времени, - только и смогла подумать она. - Почему никогда не хватает времени?"
   - Только не надо меня ненавидеть, - прошептала Аманда, проваливаясь в туман. - Пожалуйста, не надо. - Она уснула, а Шаннон долго еще не могла оторваться от грустных размышлений о своей несчастной доле. Она не знала, что мать больше не проснется никогда.
  
   ГЛАВА 2
  
   В то время как одна из дочерей Тома Конкэннона горевала, оплакивая мать, двое других ликовали, празднуя рождение ребенка, далеко за океаном.
   Брианна Конкэннон Тэйн качала на руках маленькую дочку, любуясь очаровательными голубыми глазками и невероятно длинными ресницами; крошечными пальчиками и безупречными ноготками. И во всем мире не нашлось бы человека, который осмелился бы возразить Брианне, что маленький и нежный, как бутон розы, ротик младенца не расплывается в улыбке.
   Не прошло и часа после родов, а она уже забыла о потугах и усталости, о мучениях и приступах страха.
   У нее появилась дочь.
   - Она вся такая... - с трепетом проговорил Грейсон Тэйн, нежно касаясь кончиками пальцев щечки младенца. - Такая родная. - Сглотнул от волнения и подумал: "Кейла. Моя дочь Кейла. Такая маленькая, хрупкая, беспомощная". - Как вы думаете, я ей понравлюсь?
   - Да, пожалуй, - усмехнулась Мэгги, выглядывая из-за плеча Грейсона. - Но знаешь, Бри, ты ей нравишься больше, - заявила сестра и дружески обняла зятя. - У нее будет твой цвет волос. Сейчас они ближе к темно-рыжим, но, держу пари, скоро превратятся в красное золото, как твои.
   Эти слова привели Брианну в восторг, она засияла. Мягко провела рукой по детской головке, - нежнее лебяжьего пуха показались ей волосы.
   - Ты так думаешь?
   - Может быть, у нее хоть подбородок мой, - с надеждой проговорил Грей.
   - Типично мужское поведение, - Мэгги подмигнула мужу. Роган Суини стоял тут же, по другую сторону кровати роженицы, и понимающе хмыкнул в ответ. - Женщина девять месяцев страдает, ее тошнит, отекают ноги, она ковыляет как утка, потом терпит родовые муки...
   - Не напоминайте мне, - Грейсон не смог унять охватившую его дрожь. Может быть, Брианна и забыла уже о своих мучениях, но только не он. Этот кошмар будет сниться ему годами, он уверен.
   "Транзиция", - вдруг, не без ужаса, подумал он. Будучи писателем, он всегда воспринимал события как переход от одной сцены к другой, и одни и те же слова для него зачастую имели разные значения.
   Мэгги не нашла, что ответить, и прикусила язычок. Она всегда щадила чувства Грея и умела вовремя прекратить свои насмешки. - Сколько часов это длилось? Сейчас вспомню. Восемнадцать. Восемнадцать часов мучений, Бри.
   Брианна не смогла сдержать улыбку, видя, как побледнел Грей. - Да, где-то так. Но мне показалось, что еще дольше, когда все в один голос заставляли меня дышать. А бедный Грей так и надрывался, изображая, что и как я должна делать.
   - Мужчины только ныть могут, как тяжко им работать по восемь часов в день, - Мэгги тряхнула копной огненно-рыжих волос. - И после этого еще называют нас слабым полом.
   - Ну, от меня ты такого не услышишь,- Роган улыбнулся жене. События, связанные с рождением Кейлы, напомнили ему, как Мэгги рожала сына; с каким мужеством боролась она за то, чтобы Лайам появился на свет. Почему-то никого не волнует, что испытывает при этом отец. - Как твоя рука, Грейсон?
   Грей нахмурился и пошевелил пальцами, - теми, что Брианна так сильно сдавила в момент резкой схватки.
   - Думаю, перелома нет.
   - А ты молодец, даже не пикнул, - припомнила Мэгги. - Но глаза у тебя чуть не вылезли из орбит, когда она тебя хватанула.
   - Хорошо еще, не послала куда подальше, - добавил Роган, и изящно повел темной бровью, глядя на жену. - Словечки, которыми осыпала меня уважаемая Маргарет Мэри, когда рожала Лайама, были весьма остроумны и неповторимы.
   - Попробуй испустить из себя восемь фунтов, Суини, и увидишь, какие словечки придут тебе на ум. Он, как увидел Лайама, - продолжила Мэгги, обращаясь к остальным, - только и смог сказать: "Поглядите, у мальчика мой нос!"
   - Но это же правда.
   - Ты-то как сейчас? - Грей беспокойно оглянулся на жену. Еще чуть бледная, отметил он, но глаза уже прояснились. Исчез ужасный, остекленелый от напряжения, взгляд. - В порядке?
   - Я прекрасно себя чувствую, - Брианна погладила мужа по лицу, чтобы успокоить. Она обожала это лицо - поэтично сложенный рот, с золотыми крапинками глаза. - И я не буду настаивать, чтобы ты сдержал обещание, которое дал сгоряча - никогда больше не прикасаться ко мне. - Со смехом она прильнула лицом к малышке. - Ты слышала, Мэгги, как он кричал на доктора? "Мы передумали, - вопил он, - мы не будем рожать! Отойдите от меня, я забираю жену домой!"
   - Хорошо изобразила. - Грей улучил минутку и снова дотронулся кончиками пальцев до детской головки. - Ты не должна была на это смотреть. При виде женских страданий мужчины просто сходят с ума.
   - Только, как правило, это мало кого волнует, - вставил Роган. Услышав, как Мэгги фыркнула в ответ, он протянул ей руку и сказал: - Нам нужно сделать несколько звонков, Мэгги.
   - Да, конечно. Мы скоро к вам еще заглянем.
   Мэгги и Роган ушли, а Брианна подняла сияющие глаза к мужу: - Мы теперь - семья, Грейсон.
   Час спустя, когда ребенка унесли от матери, Грейсон забеспокоился:
   - Я должен сам позаботиться о дочке. Мне не нравится, как на нее смотрит медсестра.
   - Не паникуй, папуля.
   - Папуля? - Грейсон обернулся к жене, рот его расплылся до ушей. - Так она меня будет называть? Так это же просто. У нее вот-вот получится. Как ты думаешь?
   - О, я абсолютно уверена, - Брианна тихо рассмеялась и обхватила ладонями лицо мужа, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее. - Она красивая, как солнышко, наша Кейла.
   - Кейла Тейн, - смакуя каждое слово, произнес Грейсон и снова широко улыбнулся. - Кейла Маргарет Тейн, первая женщина - президент Соединенных Штатов, - и уточнил: - Ведь в Ирландии президентом женщина уже была. Но пусть она выбирает, что хочет. Ты прекрасно выглядишь, Брианна.
   Он снова поцеловал ее и сам вдруг изумился ее красоте: как блестят глаза, как мило разметалось вокруг розовое золото волос! Бледность еще не сошла с лица, но на щеках уже выступил румянец.
   -Ты наверняка очень устала. Я должен дать тебе поспать.
   - Спать? - Брианна удивленно округлила глаза и притянула к себе мужа для очередного поцелуя.- Ты шутишь? Да у меня сейчас столько энергии, что я еще несколько дней не усну. Зато проголодалась до смерти. Все бы сейчас отдала за огромный "букмекерский" сэндвич и гору чипсов.
   - Так ты есть хочешь? - изумился Грейсон. - Ну и женщина. А потом пойдешь поле пахать?
   - Без этого я, думаю, обойдусь, - сухо ответила Брианнна, - но, позволь тебе напомнить, у меня больше суток, ни крошки во рту. Ты бы мог узнать, принесут мне поесть или нет?
   - Больничная еда? Для матери моего ребенка? Вот еще.
   "Ну и дела, - подумал Грейсон. - Едва привык произносить слова "моя жена", теперь уже говорю "мой ребенок", "моя дочь".
   - Сейчас живо доставлю тебе самый лучший "букмекерский" сэндвич на всем побережье Ирландии.
   Брианна со смехом откинулась на кровать, когда муж стрелой вылетел из палаты. "Какой сумасшедший год", - подумала она. Едва ли больше года прошло, как они встретились, и гораздо меньше с тех пор, как она полюбила его. А теперь у них уже семья.
   Веки вдруг отяжелели, и Брианна, вопреки своим недавним заверениям, мигом уснула.
   Просыпаясь, в полудреме, увидела, что Грей сидит на краю кровати и смотрит на нее.
   - Она тоже спала, - заговорил он и поднес к губам руку жены, которую уже держал в своей. - Мне разрешили взять ее на руки, когда я там всех извел, - порассказал кое-что интересное про янки, - ну, в - общем, сделали мне одолжение. Она так посмотрела на меня, Бри! - глянула прямо в глаза. И ведь она поняла, кто я, обхватила пальчиками - у нее прелестные пальчики - обхватила мой палец, держала и...
   Гейсон вдруг смолк, выражение безмятежной радости на лице сменилось паническим страхом.
   - Ты плачешь? Что случилось? Болит что-нибудь? Я позову доктора. Я мигом сейчас кого-нибудь найду.
   - Да нет же, - Брианна всхлипнула, потянулась к мужу и уткнулась ему лицом в плечо. - Ничего не болит. Просто я очень сильно тебя люблю. Ты меня так разволновал, Грейсон, - у тебя такое лицо, когда ты говоришь о дочке! - я тронута до глубины души.
   - Никогда не думал, что буду чувствовать такое, - растеряно пробормотал он, крепко прижимая к себе Брианну и нежно поглаживая ее волосы, - не подозревал, какими сильными могут быть отцовские чувства. Я буду хорошим отцом.
   В его словах было столько страсти и вместе с тем едва уловимого страха, что Брианна рассмеялась от умиления: - Я знаю.
   "Как она верит в меня! - да разве я могу поступить иначе", - подумал Грейсон, а вслух сказал: - Я принес тебе сэндвич и еще кое-что.
   - Спасибо. - Брианна откинулась на кровать, еще разок всхлипнула и вытерла слезы. Но только она осушила глаза и окинула взглядом комнату, как слезы навернулись опять, и она разрыдалась еще больше. - Господи, Грейсон, какой же ты все-таки дурачок!
   Повсюду, где хватало взгляда, раскинулись цветы - в вазах, корзинах, горшочках; потолок затейливо усыпали яркие воздушные шары; а из-за спинки кровати прямо на Брианну осклабилась огромная пунцовая собака.
   - Собака для Кейлы, - пояснил Грейсон, и, вытащив из коробки сверток бумаги, сунул в руку жене. - Не надо больше ничего говорить. Сэндвич, наверное, остыл, а еще я поел твоих чипсов. Но здесь завернут кусочек шоколадного торта, - он весь твой, если, конечно, ты не станешь долго раздумывать.
   Брианна смахнула непрошеную слезу.
   - Сначала съем торт.
   - Он у тебя в руках.
   - У вас что, уже банкет? - В дверях неспешно нарисовалась Мэгги с букетом нарциссов в руках. За ней показался плюшевый медведь, прикрывавший собой Рогана Суини.
   - Ну, как тут наша мамочка? - Роган склонился над кроватью и поцеловал свояченицу. Подмигнул Грею: - Папуля.
   - Она проголодалась, - усмехнулся Грейсон.
   - И не намерена ни с кем делиться, - заявила Брианна и отправила огромный кусок торта вилкой себе в рот.
   - А мы только что заглядывали в детскую, - Мэгги плюхнулась на стул, - и знаете, что я вам скажу? Ваша малышка - самая красивая из всех, кто там есть. Истинная правда. У нее твои волосы, Бри, чистое золото. А рот, как у Грея, - такой же изящный.
   - Мерфи передает вам привет и поздравления, - вставил Роган, подсаживая медведя к собаке, - мы только что звонили ему, чтобы поделиться новостью. Они с Лайамом уплетают за ваше здоровье пирожные, которые едва испекла Брианна перед тем, как отправилась рожать.
   - Как мило, что он присматривает за Лайамом, пока вы здесь.
   В ответ на признательность Брианны Мэгги только махнула рукой. - Да какая там милость: Мерфи, дай ему волю, от рассвета до заката будет возиться с ребенком. Они отлично проводят время. Да, кстати, знаю, что спросишь, - в гостинице дела в полном порядке. Миссис О'Мэйли занимается твоими постояльцами. И зачем только ты связалась с гостиничными делами, зная, что скоро родится ребенок, - я не понимаю.
   - Полагаю, по той же причине, что и ты занималась своими стекляшками, пока тебя не положили на родильный стол, - отрезала Брианна. - Так я строю свою жизнь. Мама и Лотти уже ушли домой?
   - Совсем недавно. - Мэгги постаралась сохранить на лице улыбку, считая излишним упоминать о том, как вела себя мать, - очень уж та боялась подцепить в больнице какую-нибудь заразу. Но к ее выходкам все уже привыкли. - Ты спала, когда они заглянули, и Лотти вызвалась отвезти маму домой. Они сказали, что навестят вас с Кейлой завтра.
   Мэгги замолчала, взглянула на Рогана. Тот незаметно кивнул, и она убедилась, что была права, не сказав лишнего. Мэгги умела понять сестру и всегда знала, что для нее важно. Она подошла к кровати Брианны, села напротив Грея и взяла сестру за руку.
   - Знаешь, даже хорошо, что она ушла. Нет, не смотри на меня так, я имею в виду другое. У нас для тебя новость, которую ей пока лучше не слышать. Похоже, тот детектив, приятель Рогана, все-таки нашел Аманду. Но радоваться пока рано, надо подождать. Он мог ошибиться и на этот раз.
   - Может быть, теперь повезет. - Брианна на мгновение закрыла глаза. Больше года прошло с того дня, как она нашла письма Аманды Доуэрти к отцу. Три любовных письма. Они шокировали и смутили ее одновременно. Узнав о том, что у отца была любимая женщина, и родился ребенок, которого он никогда не видел, Брианна бросила силы на то, чтобы отыскать их обоих. Отчаянные поиски продолжались до сих пор.
   - Может, и повезет, - Грею хотелось уберечь жену от напрасных иллюзий, и он осторожно проговорил: - Ты же знаешь, Бри, сколько раз концы уходили в воду после того, как мы обнаружили свидетельство о рождении.
   - Мы знаем, что у нас есть сестра, - упрямо твердила Брианна. - Мы знаем, как ее зовут, знаем, что Аманда вышла замуж, что они переезжали с места на место. Эти переезды и осложнили поиски. Но мы все равно найдем их, рано или поздно. - Брианна крепко сжала руку сестры. - Может быть, на этот раз.
   - Возможно, - Мэгги нехотя признала, что шанс все-таки есть. Но в душе до сих пор не была уверена, что желает увидеть сомнительную родственницу. - Сейчас он где-то на пути в Колумбус, штат Огайо. В любом случае, мы скоро что-нибудь узнаем.
   - Папа одобрил бы нас, - тихо проговорила Брианна, - ему было бы приятно, что мы, по меньшей мере, пытаемся их найти.
   - Ладно, - Мэгги кивнула и встала. - Заварили кашу - пусть варится.
   Больше всего ей не хотелось, чтобы в этих разборках кто-нибудь пострадал. - А ты, Брианна, лучше празднуй рождение собственной семьи, а не сокрушайся о той, которой может и не быть.
   - Обязательно скажите мне, когда что-нибудь узнаете, - Брианна была непреклонна.
   - Как бы там ни было, не тревожься раньше времени, - Мэгги окинула взглядом комнату и снова заулыбалась. - Что, если мы отнесем немного цветов домой, Бри? Когда вы с дочкой вернетесь, они будут вас ждать.
   Брианна с трудом удержалась, чтобы не задать еще пару вопросов, которые не давали ей покоя. Ответы на них никак не находились. - Буду вам признательна. Грей слегка перестарался.
   - Какие еще будут пожелания, Брианна? - Роган весело принял из рук жены охапку цветов. - Тортик принести?
   Брианна опустила глаза и покраснела, увидев, что съела все до крошки. - Спасибо, но, думаю, мне пока хватит. Идите оба домой, вам надо отдохнуть и выспаться.
   - Что мы и сделаем. Я позвоню, - пообещала Мэгги. Как только они с Роганом вышли, ее снова охватило беспокойство. - Зря она так надеется и верит, что эта заблудшая сестричка кинется в ее распростертые объятья.
   - И в этом - она вся, Мэгги.
   - Святая Брианна, - вздохнула Мэгги. - Будет жаль ее, если вся эта история плохо кончится. Ты не представляешь, как глубоко она переживает, какие строит воздушные замки. Пусть я не права, но готова проклинать судьбу за то, что она вообще нашла эти письма.
   - Да не волнуйся ты так, - Рогану пришлось локтем нажать кнопку лифта, - Мэгги так беспокоилась, что не замечала ничего вокруг.
   - Мои волнения - как раз не проблема, - пробурчала Мэгги. - А вот у нее теперь ребенок, ей бы о нем беспокоиться, а она нашла себе головную боль. Да еще Грей, наверное, через несколько месяцев отправится в свое книжное турне.
   - Я думал, он его отменил, - Роган подправил растрепавшуюся охапку цветов.
   - Он и хотел, так ведь она и слышать не желает: ничто, по ее мнению, не должно мешать работе мужа. - Мэгги сердито хмурила брови в ожидании лифта. - Как можно быть такой самоуверенной? Думать, что так легко одной справиться с ребенком, с гостиницей, этими чертовыми постояльцами и еще заварить кашу с госпожой Амандой Доуэрти Бодин?
   - У Брианны хватит духу, чтобы решить все проблемы, нам ли с тобой не знать. Ты ведь и сама такая же.
   Мэгги собиралась возразить и подняла глаза на мужа. Но, увидев нежную улыбку, смягчилась.
   - Может, ты и прав. - Тут же лукаво посмотрела и добавила: - Ну, хоть в чем-то. - Слегка успокоившись, взяла у Рогана часть цветов. - В конце концов, не стоит портить такой чудесный день размышлениями о том, чего может и не быть вовсе. У нас с тобой замечательная племянница, Суини!
   - И то, правда. Мне думается, у нее твой подбородок, Маргарет Мэри.
   - Мне тоже так показалось. - Мэгги шагнула в лифт вместе с Роганом. Как это просто, подумалось ей, - забыть о боли и помнить только о радости. - А еще я подумала, что Лайам уже делает первые шаги, и пора бы кое-чем заняться, чтобы подарить ему братика или сестричку.
   Роган усмехнулся и сквозь нарциссы дотянулся поцелуем до жены. - Я тоже так подумал.
  
   ГЛАВА 3
  
   "Я есмь воскресение и жизнь".
   Шаннон знала, что слова священника призваны успокоить, облегчить боль, может быть, даже воодушевить. Ясным весенним днем над могилой матери читали поминальную молитву. Слова молитвы доносились до нее и во время траурной мессы в залитой солнцем, переполненной народом церкви. Слова, знакомые с юности.
   Она преклоняла колени, вставала и садилась, даже вторила словам, бессознательно повинуясь обряду. Но вот, ни успокоения, ни облегчения, ни воодушевления Шаннон не чувствовала.
   Зрелище было более чем реальным и отнюдь не напоминало сон: священник в черном одеянии, с бархатистым баритоном, десятки и десятки скорбящих родственников и близких; ослепительный солнечный свет, отраженный в медных ручках гроба, утопающего в цветах, рыдания людей и щебетание птиц.
   Шаннон хоронила мать.
   Рядом со свежей могилой - заботливо ухоженный холмик и надгробие, в память - до чего же она еще была свежа, эта память! - о человеке, которого всю жизнь она считала отцом.
   Полагалось плакать, но слезы иссякли; полагалось молиться - в голове не было ни единой молитвы.
   Стоя и слушая, как голос священника разрезает чистый весенний воздух, Шаннон думала о своем: вспоминала, как вошла в гостиную, все еще пылая от гнева.
   В тот миг она подумала: мать спит. Но разбудить ее нужно было немедля - столько важных вопросов накопилось в голове. Помнит, что пыталась сделать это осторожно. Слава Богу, хватило ума проявить осторожность. Но мать не проснулась, даже не пошевелилась.
   Тогда Шаннон обуял ужас. Она схватила мать за плечи, затрясла ее - какая уже там была осторожность! - кричала, молила. Внезапно случился приступ истерии - оцепенение, ступор - благо, ненадолго. Следом - отчаянный вызов скорой, спешная транспортировка в больницу, и долгое томительное ожидание.
   Но вот уже и нечего ждать. Аманда умерла, не выходя из комы. Теперь она будет жить вечно, так сказал священник. И все, как один, говорили о милости божьей: и доктор, и медицинские сестры, - проявили необыкновенную чуткость. Друзья, соседи, - и те звонили и говорили о милости божьей. Аманде не пришлось страдать и терпеть боль в последние сорок восемь часов. Когда тело и мозг отключились, она просто спала.
   Только живые должны страдать, - думала Шаннон, - тащить на себе груз вины и горьких сожалений, решать головоломки.
   - Теперь они с Колином вместе, - тихо произнес кто-то рядом.
   Она очнулась и увидела, что все закончилось. Люди вереницей подходили к ней. И снова - слова скорби, сострадания и сожаления, - те же, что звучали в ритуальном зале.
   Многие, конечно, сейчас вернутся в дом. "Хорошо, что удалось все как следует подготовить, учесть важные в таких случаях детали", - машинально кивая головой и принимая соболезнования, думала Шаннон.
   Все вопросы, связанные с похоронами, решались аккуратно и без суеты. Мать не хотела пышных похорон, и, зная об этом, Шаннон постаралась исполнить ее последнюю волю: простой гроб, цветы и музыка - как положено, - скромная католическая церемония.
   И, конечно, поминки. Пришлось заказывать обслуживание, и, хотя чувствовала Шаннон себя при этом жутко неудобно, - готовить на всех, кто придет помянуть, не было ни времени, ни душевных или физических сил.
   Но вот, наконец, она осталась одна. Какое-то время еще не могла даже думать, что и зачем теперь делать. И не спешили на помощь ни слезы, ни молитвы. Шаннон робко прикоснулась к гробу, но ощутила только жар от прогретой солнцем древесины. В воздухе застыл терпкий запах роз.
   - Мне очень жаль, - прошептала Шаннон. - Совсем по-другому надо было нам разговаривать в последний раз. Но, как - я не знаю, да и не могу уже ничего изменить. Я даже не знаю, как мне теперь сказать вам обоим "прощай".
   Она перевела взгляд на могилу слева:
   "Колин Алан Бодин, любимый супруг и отец".
   Даже последние слова, высеченные на камне, - и те оказались ложью, - подумала несчастная Шаннон. Стоя над могилами двух дорогих людей, которых любила всю свою жизнь, она хотела только одного: забыть ужасную правду.
   И столь упрямое и эгоистичное желание возникло из чувства вины, которое отныне будет преследовать ее всегда.
   Она повернулась и пошла к машине.
   Казалось, прошла, целая вечность, прежде чем дом покинула толпа, и снова наступила тишина. Здесь сегодня побывали все, кто любил Аманду, - друзей у нее было много. Но вот, наконец, Шаннон со всеми попрощалась, всех поблагодарила, выслушала последние соболезнования и, наконец-то, - закрыла двери и осталась одна.
   Изнемогая от усталости, побрела в кабинет отца. За одиннадцать месяцев с момента его внезапной смерти, здесь мало что изменилось.
   Да, на большом старом столе уже не было привычного вороха бумаг, но компьютер, модем, факс и другие вещи, незаменимые в работе брокера и финансового советника, остались на прежних местах. Он ласково называл их игрушками, и Аманда не посмела избавиться от них, равно как она выкинула костюмы, туфли и бестолковые галстуки.
   Нетронутыми стояли и книги на полках: налоговое планирование, наследственное планирование, бухгалтерское дело.
   Обессилев, Шаннон опустилась в большое кожаное кресло, которое пять лет назад сама подарила ему на День отца. Ему понравилось, - вспомнила она, проводя рукой по гладкой бордовой коже. "Такое большое, что выдержит и коня",- сказал он тогда, засмеялся и усадил ее к себе на колени.
   Шаннон хотелось убедить себя в том, что она ощущает присутствие отца. Но, увы! - не чувствовала ничего. И только тогда, - ни во время траурной мессы, ни на кладбище, но в этот момент, - поняла, что осталась одна. Совершенно одна.
   "Ни на что не хватило времени, как жаль, - подумала она уныло. - Знать бы раньше..."
   Что именно Шаннон имела в виду, - болезнь матери или правду о себе, - вряд ли сама понимала сейчас. "Узнала бы раньше, - мысленно продолжала она, размышляя о болезни, - можно было бы испробовать другие меры: нетрадиционную медицину, витаминные концентраты". Шаннон искренне полагала, что простые средства, о которых она вычитала в книжках по гомеопатии, могли помочь. Вот только время для того, чтобы воспользоваться ими, было упущено: те несколько недель, что пророчили доктора - слишком малый срок для подобной терапии. А ведь мать могла бы рассказать все раньше. Но она скрывала болезнь, равно как скрывала все остальное. "Трудно было поделиться с родной дочерью", - думала Шаннон; горечь и обида вступили в схватку со скорбью.
   Но печальнее всего было думать о том, что перед смертью мать услышала такие гневные и презрительные слова, взять которые обратно нельзя будет уже никогда.
   Шаннон сжала кулаки, будто собралась дать отпор невидимому врагу. Поднялась с кресла и направилась к выходу. Нужно время, черт возьми, для того, чтобы постараться понять или хотя бы свыкнуться с тем, что произошло. Нужно время.
   И тут слезы настигли ее. Вся горечь и безнадежность, что была в душе, вырвалась наружу. Шаннон ненавидела себя, сожалея о том, что мать не умерла прежде, чем рассказала правду.
   Но вот слезы иссякли, и навалилась дремота. Машинально поднявшись по ступеням, Шаннон умыла пылающее лицо прохладной водой и, не раздеваясь, рухнула на постель.
   "Дом придется продать, - подумала она. И мебель. Еще надо разобрать бумаги".
   Она не сказала матери, что любит ее.
   Вконец обессилев от тягостных раздумий, Шаннон все-таки уснула.
   Дневной сон редко шел ей на пользу. Разве что во время болезни. Но всякий раз, проснувшись, она чувствовала себя разбитой. Так и теперь. Прошло минут сорок, - затуманенным взором посмотрела она на часы, с трудом отрывая от постели занемевшее тело. В доме стояла тишина.
   "Сейчас сварю кофе, - сказала себе Шаннон, - и подумаю, как поступить с имуществом, и что делать с домом, - здесь так всем было хорошо".
   Не успела она спуститься с лестницы, как раздался звонок в дверь. "О Господи! Кого там еще принесло? Жалостливые соседи пришли проявить участие? Только этого мне не хватало!"
   У двери стоял незнакомец - среднего роста мужчина в темном костюме, с конвертом за пазухой. Волосы тронуты сединой, взгляд острый и проницательный. Он так пристально разглядывал Шаннон, что ей стало не по себе.
   - Мне нужна Аманда Доуэрти Бодин.
   - Да, это дом семьи Бодинов. - заявила Шаннон, пытаясь вычислить незнакомца. Торговый агент? Не похоже. - Я дочь. Что вам угодно?
   Ни один мускул не дрогнул на его лице, но Шаннон уловила скрытое напряжение.
   - Если можно, я бы хотел переговорить с Миссис Бодин. Меня зовут Джон Хоббс.
   - Нельзя, мистер Хоббс, извините. Сегодня утром я похоронила мать, так что если позволите, - Шаннон попыталась закрыть дверь, но помешала рука незнакомца.
   - Сожалею. Не знал о смерти вашей матери, - только что прибыл из Нью-Йорка. - Хоббсу пришлось мгновенно менять тактику и соображать на ходу. Слишком близко он подобрался к развязке, чтобы сейчас просто развернуться и уйти ни с чем.
   - Вы Шаннон Бодин?
   - Совершенно верно. Так что же вам угодно, мистер Хоббс?
   - Чуточку вашего внимания, - любезно ответил он, - в любое удобное для вас время. Мы могли бы назначить встречу на ближайшие дни?
   Шаннон откинула назад взъерошенные волосы. - На днях я возвращаюсь в Нью-Йорк.
   - Буду рад встретиться с вами там.
   Шаннон поморщилась, - она никак не могла стряхнуть с себя остатки сна. - Мать была знакома с вами, мистер Хоббс?
   - Нет, мисс Бодин.
   - В таком случае, я думаю, нам с вами не о чем говорить. А теперь, пожалуйста, извините.
   - Мои клиенты уполномочили меня обсудить с миссис Амандой Доуэрти Бодин некую важную информацию. - Мужчина предусмотрительно придержал дверь рукой, не позволяя ее закрыть.
   - Клиенты? - Шаннон насторожилась. - Это касается моего отца?
   Хоббс на мгновение замешкался, но она заметила. Сердце глухо застучало. - Да, это касается вашей семьи, - услышала она. - Если мы договоримся о встрече, я проинформирую клиентов о смерти Миссис Бодин.
   - Кто ваши клиенты, мистер Хоббс? Только не говорите, что это тайна, - отрезала Шаннон. - Вы являетесь сюда в день похорон матери, чтобы поговорить с ней о том, что касается моей семьи. Я одна - вот вся моя семья, мистер Хоббс, и все, о чем вы хотели поговорить, напрямую касается только меня. Так кто ваши клиенты?
   - Я должен сделать звонок, но только из машины. Вы подождете немного?
   - Ладно, - невольно согласилась Шаннон; менее всего она желала сейчас проявлять терпение. - Подожду.
   Но стоило ему направиться к темному седану на обочине, она тотчас закрыла дверь. Так хотелось, наконец, выпить кофе, что ждать было невмоготу.
   Хоббс вернулся быстро, - позвонил в дверь, едва она успела сделать глоток. С кружкой в руке Шаннон снова пошла открывать.
   - Мисс Бодин, мне поручено действовать по своему усмотрению, - он вытащил из кармана визитку, протянул ей.
   Детективное агентство "Даблдей Инвестигейшнз", Нью-Йорк, - прочла Шаннон и удивленно вскинула брови. - Куда вас занесло, однако.
   - Да, колесить приходится много. Но такова работа, что поделаешь. И здесь я по особому делу. Хотелось бы войти в дом, мисс Бодин. Или поговорим в другое удобное для вас время, как скажете.
   Шаннон вдруг охватила смутная тревога, и она едва удержалась, чтобы не захлопнуть дверь у него перед носом; не мужчина внушал ей страх, а что-то другое, до сей поры скрытое. Но именно поэтому она быстро успокоилась.
   - Заходите. Я как раз сварила кофе.
   - Благодарю. - Войдя в дом, Хоббс, следуя выработанной годами привычке, мгновенно изучил обстановку: спокойная уютная роскошь говорила об утонченном и умеренном вкусе хозяев. Все, что узнал он о семье Бодинов за последние несколько месяцев - все находило здесь подтверждение. Они были - да, теперь уже были - милой, дружной семьей с высоким доходом, без особых претензий.
   - Вам сейчас нелегко, мисс Бодин, - начал Хоббс, присаживаясь к столу, куда указала Шаннон. - Надеюсь, я не доставлю вам неприятностей.
   - Два дня назад умерла моя мать. Не думаю, что бывают еще большие неприятности. Сливки, сахар?
   - Просто кофе, если можно, - наблюдая за ее движениями, Хоббс думал о том, что хорошее самообладание Шаннон облегчит ему работу. - Она была больна, мисс Бодин?
   - Рак, - последовал краткий ответ.
   Сообразив, что в его сочувствии не нуждаются, сыщик перешел к делу. - Я представляю интересы Рогана Суини, а также его супруги и ее семьи.
   - Роган Суини? - Шаннон осторожно присела рядом. - Это имя широко известно. В Нью-Йорке есть отдел его Всемирной Галереи. А сама она находится... - Шаннон так и застыла с кружкой в руке. "Ирландия, - мелькнула мысль. - В Ирландии..."
   - Итак, вы знаете, - Хоббс легко догадался по ее лицу. Что ж, задача становится еще легче. - Мои клиенты обеспокоены тем, что вам могут быть неизвестны некие обстоятельства.
   Стараясь не терять хладнокровия, Шаннон поднесла кружку к губам. - Какое отношение Роган Суини имеет ко мне?
   - Мистер Суини женат на Маргарет Мэри Конкэннон, старшей дочери покойного Томаса Конкэннона, проживавшего в графстве Кларе, Ирландия.
   - Конкэннон, - Шаннон едва не содрогнулась, но прикрыла глаза, чтобы совладать с собой. - Понятно. - Когда она вновь посмотрела на Хоббса, тот увидел в ее глазах только горькую усмешку. - Полагаю, вас наняли, чтобы разыскать меня. Вы не находите странным, что спустя столько лет ко мне вдруг возник такой интерес?
   - Моей первейшей задачей было найти вашу мать, мисс Бодин. Должен вам сказать, что об ее существовании, равно как и о вашем, мои клиенты узнали лишь в прошлом году. Тогда же и приступили к поискам. Однако вычислить местонахождение Аманды Доуэрти Бодин оказалось непросто.
   Вам, наверное, известно, что мать однажды покинула семью совершенно внезапно и уехала из Нью-Йорка, но куда именно - не сообщила никому.
   - Полагаю, она и сама не знала, куда податься, когда из-за беременности родственники вышвырнули ее из дома. - Шаннон отодвинула чашку с кофе и скрестила руки на груди. - Чего хотят ваши клиенты?
   - Прежде всего, они планировали связаться с вашей матерью и сообщить ей о том, что наследники мистера Конкэннона обнаружили ее письма к нему. Затем, с ее позволения, - установить контакт с вами.
   -Наследники. Значит, он умер. - Шаннон потерла висок. - Да, вы уже говорили. Он умер. Они все теперь там. Что ж, мистер Хоббс, вы меня нашли, дело свое сделали. Можете сообщить своим клиентам, что контакт установлен, и больше меня ничего не интересует.
   - Ваши сестры...
   - Я не считаю их сестрами. - Шаннон бросила гневный взгляд.
   Хоббс лишь слегка наклонил голову. - Возможно, миссис Суини и миссис Тейн пожелают встретиться с вами лично.
   - Я не могу им препятствовать, верно? Но вы можете уведомить их о том, что встреча с незнакомыми женщинами, хотя бы и после долгой разлуки, мне не интересна; и то, что случилось между их отцом и моей матерью, аж двадцать восемь лет тому назад, сути дела не меняет. Так что, - Шаннон вдруг замолчала, взгляд ее снова обострился.
   - Вы сказали - Маргарет Мэри Конкэннон? Художница?
   - Да, она известна работами по стеклу.
   - Не то слово, - пробормотала Шаннон. Она ведь сама была на международной выставке работ М.М. Конкэннон в Нью-Йорке и даже подумывала о том, чтобы приобрести себе какую-нибудь вещицу. Ну и дела! - Забавно, ничего не скажешь. Так вот, передайте уважаемой Маргарет Мэри Конкэннон и ее сестре...
   - Брианне. Ее зовут Брианна Конкэннон Тэйн, - хозяйка мини-гостиницы в Клэре. Муж ее - автор известных детективных романов. Возможно, вы слыхали это имя.
   - Грейсон Тэйн? - Хоббс кивнул, и Шаннон чуть не рассмеялась ему в лицо. - Похоже, они обе сделали удачный выбор. Ну и отлично. Скажите им, пусть и дальше живут своей жизнью, а я буду жить своей. - Она поднялась с места. - Если у вас - все, мистер Хоббс...
   - Я должен спросить, не желаете ли вы забрать письма матери, и если да, - позволите ли сделать копии для моих клиентов.
   - Не хочу. Мне ничего не нужно, - резко вспылила Шаннон, но тут, же взяла себя в руки. - Ни я, ни ваши клиенты, мистер Хоббс не виноваты в том, что случилось. Но их соображения на этот счет меня совершенно не волнуют. Если их разбирает любопытство, терзает чувство семейного долга или ложной вины, скажите - пусть не мучаются.
   Хоббс тоже поднялся. - Судя по тому, сколько времени, средств и усилий они потратили на ваши поиски, я бы сказал, ими движет нечто большее, чем перечисленные вами свойства, вместе взятые. Но я передам ваши слова. - Он протянул руку, и Шаннон ничего не оставалось, как пожать ее. - Если передумаете или захотите о чем-то спросить, вы можете связаться со мной, - телефон на визитке. Вечером я вылетаю в Нью-Йорк.
   Его холодность уязвила Шаннон, и она не могла понять, почему.
   - Я имею право жить по-своему.
   - Разумеется, - кивнул Хоббс. - Я удаляюсь, мисс Бодин. Благодарю за внимание. Спасибо за кофе.
   "Да пропади ты пропадом, - только и смогла подумать Шаннон, когда Хоббс степенно вышел из кухни. - Слышать больше не желаю этот высокопарный судейский тон. И черт с ними, с дочерями Томаса Конкэннона. Выискивали меня по свету, чтобы потешить свое самолюбие. Думали, я буду польщена?
   Да сдались вы мне, знать о вас ничего не желаю. Живите в своей уютной Ирландии, со своими выдающимися мужьями. У меня тоже есть личная жизнь, и надо срочно приводить в порядок все, что от нее осталось". - Тут только Шаннон заметила, что по щекам ручьем текут слезы. Смахнула их рукой, гордо развернулась и схватила телефонную книгу. Быстро пролистав, пробежалась пальцем по странице и набрала номер.
   - Да, мне необходимо продать дом. Срочно.
   Через неделю она уже была в Нью-Йорке. Дом выставила на продажу и надеялась, что все пройдет быстро. Деньги, разумеется, не имели значения. Как выяснилось, она теперь богатая дама. После смерти матери ей досталось около полумиллиона долларов инвестиций, которыми на протяжении долгих лет занимался отец. А если учесть, что было и другое наследуемое имущество, то вполне можно было всю оставшуюся жизнь не беспокоиться о таких пустяках, как деньги.
   Только вот, чтобы их заработать, пришлось стать сиротой.
   И все же, оставаясь в большей степени дочерью Колина Бодина, Шаннон прекрасно понимала, что дом нужно продать: сделка обернется для нее значительным увеличением капитала.
   Кое-что из домашней меблировки она сдала на хранение, - продать или выкинуть не поднималась рука. Можно было, конечно, и поразмыслить о том, что делать с каждой вазой или лампой.
   Всего несколько милых сердцу вещиц взяла она с собой в Нью-Йорк, и среди них - картины, которые рисовала для своих родных в эти годы. С ними она уж точно расстаться не могла.
   Несмотря на предложение начальства отдохнуть до конца недели, Шаннон приступила к работе сразу по возвращению из Колумбуса: была уверена, что в работе найдет спасение и ответы на важные для нее вопросы.
   Ждал встречи новый клиент. Она едва начала с ним работать, когда пришлось уехать. Всего две недели прошло с тех пор, как ее повысили, и к новым обязанностям и должности еще предстояло привыкать.
   Но именно к этой должности и к этим обязанностям стремилась Шаннон в своей работе. Быстро и уверенно, - как и планировала, - поднималась вверх по карьерной лестнице. Теперь в ее распоряжении был отдельный офис, встречи и презентации украшали страницы ежедневника. Исполнительный директор знал ее в лицо, с уважением относился к ее работе и - Шаннон знала - очень ценил за многие качества.
   У нее было все, чего она хотела, в чем нуждалась, и к чему всегда стремилась.
   Кто же мог знать, что наступит день, когда это потеряет всякий смысл? Ведь сейчас, похоже, ничего ей здесь больше уже не нужно.
   Рабочий стол с инструментами, чертежи и наброски; солидный клиент, которого она выудила в тот роковой день, когда позвонили из Колумбуса, и оставила на коллег, - все это не имело больше никакого значения. Пресловутое повышение в должности, которого она так добивалась, - и то казалось теперь чужим. Таким же, впрочем, как и вся жизнь. Будто не она, а кто-то другой все эти годы тщательно планировал каждый шаг, проявляя аккуратность во всем.
   Очнувшись от раздумий, Шаннон поняла, что пристально разглядывает картину с изображением спящего в саду отца. Картина по-прежнему стояла у стены, вместо того, чтобы там висеть. Сама не зная, почему, Шаннон не хотела больше ее видеть здесь, в офисе.
   - Шаннон? - в дверь просунула голову привлекательная, одетая с иголочки женщина. Помощница Лили была нечаянной подругой Шаннон, в свете того, что сама Шаннон стала называть временем нечаянных друзей. - Я подумала, тебе, быть может, нужен перерыв.
   - Я еще ничего не сделала, чтобы отдыхать.
   - Послушай, - Лили перешагнула порог и подошла вплотную к Шаннон. - Дай себе немного отдохнуть. Ты ведь только вернулась.
   - Мне не следовало так волноваться, - с раздражением Шаннон оттолкнулась от стола. - Я не могу нормально работать.
   - У тебя сейчас трудный период.
   - Да уж.
   - Может, стоит отменить встречи на сегодня?
   - Мне надо как-то приниматься за работу. - Шаннон уставилась в окно с видом Нью-Йорка. Когда-то она мечтала, что этот город покорится ей. - А вот ланч с Тодом ты отмени. К дружескому общению я сегодня не расположена.
   Лили скривила рот и сделала себе пометку. - Сложности в романтических отношениях?
   - Будем считать, что мне эти отношение больше не интересны, так или иначе. Да и работы накопилось слишком много, чтобы тратить на свидания обеденное время.
   - Тебе решать.
   - Вот именно. - Шаннон развернулась. - Я еще не поблагодарила тебя за всю работу, которую ты провернула мое отсутствие. Я ведь кое-что упустила и должна признать - ты справилась блестяще.
   - За это мне и платят. - Лили перелистала страницу блокнота. - В проекте "Минко" остались последние штрихи, а что касается "Райтвэй", так этих типов вообще ничего не устроило. Тилмантон думает, ты справишься. Сегодня он прислал служебную записку, где просит тебя просмотреть эскизы и зайти к нему со свежими идеями до конца недели.
   - Хорошо. - Шаннон снова придвинулась к столу. - Такой прецедент, возможно, мне сейчас и нужен. Займемся "Райтвей", Лили. Насчет "Минко" ты расскажешь мне позже.
   - Отличное решение. - Лили направилась к двери. - Кстати, о "Райтвей". Они желают видеть свою рекламу традиционной, но необычной; изысканной, но дерзкой; откровенной, но сдержанной.
   - Ну, разумеется. Вот только выну волшебную палочку из портфеля.
   - Хорошо, что ты вернулась, Шаннон. - Когда закрылась дверь, Шаннон глубоко выдохнула. И в самом деле, хорошо. А как же иначе?
   Улицы заливало дождем. Шаннон наблюдала за этим из окна такси, возвращаясь домой после изнурительного десятичасового рабочего дня. Завершением его стал окончательный разрыв с человеком, которого, как ей долгое время казалось, она любила.
   Наверное, правильным было вернуться, поскорее, к работе. Привычные действия, распоряжения начальства и концентрация внимания немного помогли развеять печаль, хоть на время. Да, ей нужна рутина, убеждала себя Шаннон, и крайне необходим жесткий распорядок, которым сопровождаются должностные обязанности в отношении всяких Райт-Тилмантонов.
  
   Все, что у нее теперь есть - это работа и выстроенная карьера. Ни намека на сколь бы то ни было серьезные отношения, чтобы заполнить пустоту.
   И все-таки правильно, что она порвала с Тодом. Они были всего лишь удобным подспорьем друг для друга, не более. А жизнь, как оказалось, слишком коротка для того, чтобы так глупо ошибаться.
  
   Она расплатилась с таксистом на углу, прошмыгнула к дому, на ходу бросив улыбку швейцару. Следуя привычке, вынула почту и, пока поднималась на лифте, бегло перелистала конверты.
  
   С одним в руке - из Ирландии - она так и застыла.
  
   Чертыхнувшись, сунула его в самый низ стопки, и, войдя в дом, швырнула всю почту на стол. Сердце так и ухало в груди, но Шаннон не изменила закоренелой привычке: повесила пальто, сняла туфли, налила себе неизменный бокал вина. Усевшись, наконец, за маленьким столиком у окна с видом на Мэдисон-авеню, приготовилась читать.
  
   Спустя мгновение она уже без колебаний вскрыла конверт с письмом от Брианны Конкэннон Тейн.
  
   "Дорогая Шаннон!
  
   Я ужасно сожалею о смерти вашей матери. Вы еще долго будете горевать, и вряд ли я найду слова, чтобы смягчить вашу боль. Из ее писем к отцу я знаю, что она была любящей и необыкновенной женщиной, и жаль, что мне так и не довелось с ней встретиться и поговорить лично.
  
   Вы виделись с человеком Рогана, мистером Хоббсом. Я поняла из его отчета, что вы в курсе отношений, которые были между вашей матерью и моим отцом. Понимаю, что это причиняет вам боль, и очень сожалею. Допускаю также, что вы, и слышать обо мне не желаете. Но я должна была вам написать, хотя бы однажды.
  
   Ваш отец, муж матери, безусловно, вас очень любил. Уверена, что эмоции и воспоминания, с этим связанные, очень важны для вас, и я ни в коей мере не пытаюсь их затронуть. Я всего лишь хотела бы предложить вам открыть для себя другую грань вашей семьи, ее наследия. У моего отца был трудный характер, но он был порядочным человеком, и никогда, поверьте, не забывал о вашей матери. Отец давно умер, но письма вашей матери хранил до последнего, - когда я их нашла, они были бережно перевязаны лентой.
  
   Мне бы хотелось, чтобы память об отце соединила нас. Но если это вам не нужно, то предлагаю вам просто побывать в Ирландии, увидеть страну, которая дала вам начало. Если бы ваше сердце откликнулось, я бы с большим удовольствием приняла вас у себя, в кругу своей семьи, на некоторое время. Что ни говорите, а здешние места прекрасно подходят для того, чтобы развеяться.
   Шаннон, вы мне ничем не обязаны. Возможно, вы думаете, что и я вам - тоже. Но если вы любили мать так, как я - отца, то понимаете, что мы обязаны им обоим.
   Даже если мы будем считать себя не сестрами, а просто друзьями, мы, тем самым, возможно, вернем им часть того, что они даровали нам.
  
   Мое приглашение остается в силе. Приезжайте в любое время, я приму вас с радостью всегда.
  
   Искренне ваша,
  
   Брианна".
  
   Шаннон дважды перечитала письмо. Отбросила в сторону, снова взяла и прочитала еще раз. Неужели и впрямь эта женщина столь проста и бескорыстна, что готова настежь распахнуть ей душу и двери дома?
  
   "Нет, Брианна, мне от тебя ничего не нужно", - убеждала себя Шаннон.
  
   И все же, все же... стоит ли отрицать самой себе, что именно об этом подумывала столь долгое время - поехать в Ирландию, заглянуть в прошлое. А что, если поехать и не встречаться с семейкой Конкэннон?
  
   Нет, не потому, что она боится, нет, хотя... Скорее, хочет избежать лишних вопросов, чужих суждений и просьб.
  
   Но в письме как раз и говорится о том, что не будет ни того, ни другого, ни третьего. А взамен предлагается намного больше.
  
   "Пожалуй, стоит согласиться, - подумала Шаннон. - Почему бы и нет".
  
  
   ГЛАВА 4
  
   - Не понимаю, к чему столько суеты, - взмолилась Мэгги. - Не королеву ведь собираемся встречать.
   - Я хочу, чтобы ей у нас было комфортно. - Брианна разместила посреди комода вазу с тюльпанами, но, передумав, утащила ее на фигурный столик к окну. - Она в такую даль едет, чтобы с нами увидеться. Пусть чувствует себя, как дома.
   - Ты, я гляжу, и так на два ряда все перемыла; цветов натащила столько, что на пять свадеб хватит; а чтобы съесть все твои торты и пироги, и роты солдат будет мало. - С этими словами Мэгги прошла по комнате, одернула кружевные занавески и устремила взгляд поверх холмов. - Ты стремишься навстречу разочарованию, Бри.
   - А ты решительно против того, чтобы радоваться ее приезду.
   - Ни особой радости, ни удовольствия нет и в письме, которым она подтвердила свой приезд. Ведь так?
   Брианна бросила взбивать подушки, которые и так были хорошо взбиты, и внимательно посмотрела в спину сестре: та неподвижно стояла у окна.
  
   - Ей не так повезло в жизни, как нам, Мэгги. Мы всегда были друг у друга, останемся вместе и после того, как она уедет. Кроме того, не забывай - еще и месяца не прошло, как она потеряла мать; и ждать, что она станет сейчас рассыпаться в благодарностях, по меньшей мере, неуместно. Я довольна и тем, что она вообще приезжает.
  
   - Она говорила человеку Рогана, что не хочет иметь с нами никаких дел.
  
   - Ну да, а ты ни разу в жизни не говорила такого, о чем позднее думала иначе.
  
   От этих слов на лице Мэгги появилась натянутая улыбка.
   - Что-то не припоминаю. - Продолжая улыбаться, отвернулась от окна. - Сколько у нас времени до встречи в аэропорту?
   - Есть немного. Я еще покормлю Кейлу, потом переоденусь. - Брианна поймала взгляд сестры и сердито выдохнула. - Я впервые встречаюсь с сестрой, и не собираюсь идти в фартуке и грязных штанах.
   - Ну и ладно, а я так пойду. - Мэгги передернула плечами в чересчур просторной хлопковой рубашке, заправленной в старые джинсы.
   - Одевайся, как знаешь, - равнодушно кинула Брианна, выходя из комнаты. - Но соизволь прибрать крысиное гнездо на голове.
   Мэгги, хоть и скривила губы, но глянула на себя в зеркало, что висело над комодом.
   "Иначе не скажешь", - подумала она, слегка позабавившись тому, как всклокочились и спутались ярко-рыжие локоны.
  
   - Я же работаю, - крикнула она вслед Брианне и быстрым шагом догнала ее у подножия лестницы. - Моим выдувным трубкам все равно, как я выгляжу. Это тебе надо встречаться с людьми день и ночь, а мне - нет.
   - И люди благодарны тебе за это. Сделай себе хоть бутерброд, что ли, Маргарет Мэри,- добавила Брианна, направляясь в кухню. - Ты выглядишь изможденной.
   - Нет, - Мэгги продолжала ворчать, но голод повел ее к буфету. - Я выгляжу беременной.
   Брианна так и застыла на ходу. - Что? О, Боже, Мэгги!
   - И, если это на самом деле так, - виновата будешь ты, - пробормотала Мэгги, с хмурым видом разрезая буханку свежего хлеба.
   Брианна развернулась и радостно обняла сестру.
   - Какое пикантное заявление! Думаю, мировая медицинская общественность всерьез им заинтересуется.
   Мэгги наклонила голову, в глазах появились смешинки. - Кто у нас тут недавно родил, позвольте спросить? И кто дал мне на руки прелестную маленькую девочку, спустя пару минут, как она родилась, так, что у меня помутился рассудок?
   - Ты, правда, не расстроена, что у тебя может быть еще ребенок? - Брианна отступила назад, закусив губу. - Как Роган? Доволен?
   - Он еще не знает. Я сама не уверена пока; но чувствую. - Мэгги невольно приложила руку к животу. - И, нет, я не расстроена. Просто дразню тебя. Я вся в ожидании. - Она чуть потрепала сестру по щеке и снова занялась бутербродом. - Сегодня утром меня тошнило.
   Брианна ахнула, на глаза навернулись слезы.
   - Какая прелесть!
   Скорчив гримасу, Мэгги направилась к холодильнику.
   - Я сейчас не в своем уме, поэтому соглашусь с тобой. Не говори больше ничего, и Грею тоже. Я все же не уверена.
   - Ладно, не скажу, если ты сядешь и спокойно съешь бутерброд с чаем.
   - Хорошая мысль. Ну, все, корми скорее мою племянницу и переодевайся, а то опоздаем к встрече королевы в аэропорту.
   Брианна хотела съязвить в ответ, но только вздохнула и скрылась за дверью, которая вела в комнаты.
   В прошлом году, когда она вышла замуж, эти комнаты расширили специально для нее. Весь второй этаж и обновленная мансарда теперь предназначались для жильцов, которые останавливались в "Терновом Коттедже". А здесь, за пределами кухни, жила семья.
   Пока Брианна была одна, вполне хватало маленькой гостиной и спальни. Теперь же еще одна комната стала их продолжением: яркая, залитая солнцем детская. Широкие двустворчатые окна открывали взору холмы, а прямо под окнами красовался молодой цветущий миндаль, который посадил Мерфи по случаю рождения Кейлы.
   Над колыбелью, вбирая в себя солнечные лучи, сияла маленькая подвижная скульптурка, искусно отлитая из стекла руками Мэгги: единороги, крылатые лошадки и русалки исполняли на солнце обворожительный танец, и, глядя на них, малышка в колыбели будто вторила их движениям.
   - Деточка моя, - ласково прошептала Брианна, и вновь нахлынул на нее невероятный поток материнских чувств и эмоций. Ребенок, долгожданный ребенок. - За огоньками следишь, солнышко? Они - просто прелесть, а тетя Мэгги - такая умница!
   Она взяла Кейлу на руки, и, вдыхая детские запахи, словно растворилась в них сама.
   - Сегодня ты увидишь другую тетю - тетю Шаннон, из Америки. Правда, здорово?
   Пристроив ребенка на одной руке, другой Брианна расстегнула блузку, усаживаясь в кресло-качалку. Бросив взгляд на потолок, улыбнулась: Грей сейчас там, наверху, в студии. Пишет, как обычно, про всякие убийства и насилия.
   - Ну, вот и хорошо, - с трепетом проговорила Брианна, когда Кейла обхватила ротиком грудь и стала сосать. - А когда покушаешь и переоденешься, я смогу оставить тебя с папой, а сама уеду, ненадолго. Ты ведь уже большая. А всего-то месяц прошел, видишь, как. Сегодня тебе ровно месяц.
   Из дверного проема, завороженный и смущенный одновременно, Грей наблюдал за сценой. Никто и никогда не смог бы ему объяснить и рассказать, каково это - видеть жену, ребенка - своих, и таких любимых. Кулачок Кейлы покоился на изгибе материнской груди, оба - цвета слоновой кости - сливались воедино. Солнце ласкало их волосы, цвет которых, до мельчайших оттенков, повторял один другого. Мать и дочь глядели друг на друга, и вряд ли Грей выразил бы словами то, как происходит их невероятное единение.
   Брианна подняла голову, улыбнулась:
   - Я думала, ты работаешь.
   - Я слышал тебя по внутренней связи. - Он указал жестом на маленький монитор, один из тех, что, по его воле, были установлены по всему дому. Грей зашел в комнату и склонился над креслом. - У меня такие прелестные дамы!
   С легким смешком Брианна потянулась вперед.
   - Поцелуй меня, Грейсон.
   Тот охотно, и даже с превеликим усердием, выполнил просьбу; затем, наклонившись ниже, коснулся губами детской головки.
   - Как же она проголодалась!
   - Аппетит, как у папы, - и тут Брианна спохватилась. - Я там оставила тебе мясной нарезки и свежего хлеба. Если успею, приготовлю что-нибудь, пока не ушла.
   - Обо мне не беспокойся. А если кто из жильцов вернется с прогулки раньше тебя, я достану сконы и сделаю чай.
   - Да ты становишься просто отменным хозяином, Грейсон! И все-таки, не отвлекайся от работы.
   - Работа идет отлично.
   - Я так и подумала. Ты не хмуришься, и уже несколько дней я не слышу нервных шагов над головой.
   - У меня там "убийство - самоубийство", - подмигнул Грей, - ну, или версия. Меня это вдохновляет, - он жеманно провел пальцем по груди Брианны, чуть выше головы ребенка. Не отрывая взгляда от глаз жены, с удовлетворением отметил, как мгновенный всплеск удовольствия отразился в них. - Когда я снова займусь с тобой любовью, Брианна, все будет как в первый раз.
   - Тебе не кажется, что нечестно соблазнять меня, когда я кормлю дочь? - от возбуждения у Брианны перехватило дыхание.
   - Я буду соблазнять тебя всегда, и абсолютно честно. - Он выставил вперед руку, и лучи солнца отразили золотой блеск обручального кольца. - Ведь я твой муж.
   - Придержи свои инстинкты, Грейсон Тейн, мы опаздываем, - подала голос Мэгги из соседней комнаты. - Надо выехать в аэропорт не позднее, чем через двадцать минут.
   - Опять все удовольствие испортила, - недовольно пробурчал Грей, но, поднявшись, усмехнулся. - Я так понимаю, теперь травить меня будут сразу две твоих сестрички.
   Однако Шаннон в эти минуты не было никакого дела до Грея: на борту самолета она думала совсем о другом. Из окна уже различалась зелень холмов и чернота скал: Ирландия, что открывалась ей, казалась невероятно красивой, завораживающей, и, в то же время, смутно знакомой.
   Шаннон вдруг захотелось вернуться обратно, но, взяв себя в руки, она, тут же запретила себе даже думать об этом. Да, пусть решение она приняла импульсивно: вина и горечь двигали ею, да еще такая чуткость в письме Брианны. Но все же, какая-то сила заставила ее взять отгулы на работе, замкнуть квартиру и оказаться на борту самолета в преддверии полета в три тысячи миль, который вот-вот подойдет к концу.
   Она уже не мучила себя вопросами - что же ей хочется здесь найти или какую такую миссию выполнить - ответов не было. Шаннон знала одно: приехать в эти края ей было необходимо. Может быть, для того, чтобы посмотреть на них глазами матери. Вот только не переставали мучить сомнения - а не предательство ли это по отношению к отцу - тому единственному, которого она знала в своей жизни; да и оказаться вдруг в окружении родни, признавать которую не очень-то хотелось - удовольствие наверняка сомнительное.
   Покачав головой, Шаннон вынула из сумочки пудреницу. Поправляя макияж, еще раз уверила себя в том, что весьма четко изъяснилась в письме, которое, прежде чем отправить Брианне, трижды перечитала и отредактировала. Получилось вежливо, слегка отчужденно и без лишних эмоций.
   Именно в таком духе она и продолжит. Шаннон подавила желание скорчить гримасу, когда самолет коснулся земли. Еще есть немного времени, чтобы окончательно взять себя в руки. Высадка из самолета, таможенный и паспортный контроль, - вся эта рутина была знакома ей с детства, и сейчас, машинально продвигаясь вперед, Шаннон спокойно приводила мысли в порядок.
   Наконец, придав лицу уверенное и слегка отчужденное выражение, она присоединилась к толпе, следовавшей к выходу из аэропорта.
   Она узнала их мгновенно. Как вспышка, пронзила сознание уверенность в том, что именно эти две женщины, среди прочих встречающих, - и были сестры Конкэннон.
   В том, что подобный импульс передался ей характерным цветовым сочетанием, Шаннон не сомневалась: рыжие волосы, зеленые глаза, чистая, молочного цвета кожа. Женщины были схожи во многом, хотя у той, что повыше, был более кроткий взгляд, а волосы более золотистого оттенка, тогда как у другой - огненно рыжие.
   И, все же, не сочетание оттенков, не фамильная схожесть, а глубокое, интуитивное и, как оказалось, весьма болезненное чувство заставило ее приковать взгляд к двум фигурам, когда вокруг сновало множество людей, - плачущих, смеющихся и бросающихся в объятия.
   Она только окинула сестер взглядом: высокую, опрятную, в скромном синем платье, и другую, в странном наряде - потрепанные джинсы и рубашка - мешок; и тут же поняла, что ее тоже узнали: одна приветливо улыбнулась, другая посмотрела холодно и сдержанно.
   - Шаннон! Шаннон Бодин, - Брианна, не раздумывая, бросилась навстречу и слегка коснулась поцелуем щеки Шаннон. - Добро пожаловать в Ирландию! Я - Брианна.
   - Здравствуйте, - Шаннон была рада, что руки в этот момент у нее были заняты багажом. Но Брианна тут же деликатно ее потеснила, чтобы принять тележку: - А это Мэгги. Мы так рады, что вы приехали.
   - Полагаю, вам уже хочется выбраться из этой толпы, после утомительного перелета через океан, - Мэгги склонила голову набок, разглядывая женщину в дорогом брючном костюме, на лице которой было полнейшее равнодушие, и не спешила озвучивать свое мнение по поводу увиденного.
   - Путешествия для меня - обычное дело.
   - И всегда это очень увлекательно, правда? - Брианна, хоть и сильно волновалась, говорила спокойно и катила перед собой тележку. - Мэгги, в отличие от меня, преуспела в том, чтобы повидать свет. Я же, всякий раз, как сажусь на борт, чувствую себя, как инопланетянин. А вам понравился перелет?
   - Да, все было спокойно.
   Слегка обескураженная тем, что не может вытащить из Шаннон более одной общей фразы, Брианна сменила тему и заговорила о погоде (она чудесна), и о том, как они будут добираться до коттеджа (слава Богу, это недалеко). Пока она говорила, Мэгги и Шаннон кидали друг на друга взгляды, полные взаимного недоверия.
   - Мы накормим вас обедом, - продолжала Брианна, пока загружали багаж в машину. - Или сперва отдохнете, если устали.
   - Я не хочу ничем вас утруждать, - сказала Шаннон так недвусмысленно, что Мэгги фыркнула:
   - Утруждать себя - в этом Брианне нет равных, - и добавила: - Вам на переднее место. Как почетному гостю.
   "Ну и стерва", - заключила Шаннон и, вздернув подбородок, в той же манере, что была свойственна и Мэгги, скользнула на пассажирское сиденье.
   Брианна стиснула зубы. К семейным дрязгам ей было, к сожалению, не привыкать. Но, все же, неприятно.
   - Значит, вы никогда не были в Ирландии, Шаннон?
   - Нет. - Почувствовав, как резко прозвучал ее собственный ответ, Шаннон, не желая быть такой же стервозной, какой показалась ей Мэгги, сделала над собой усилие и смягчилась: - Вид с воздуха - замечательный.
   - Муж говорит, что здешние места - самые замечательные в мире, а ему есть с чем сравнить: где он только не был. - Брианна то и дело мельком улыбалась, занимая Шаннон разговорами по дороге из аэропорта. - Но, конечно же, он судит предвзято: как-никак, а здесь его дом.
   - Вы замужем за Грейсоном Тейном.
   - Да. В конце июня будет год, как мы женаты. Он приехал в Ирландию, точнее, - в Кларе, собирать материал для будущей книги. Она, кстати, скоро выйдет. А сейчас он пишет другую: чудесно проводит время, убивая героев направо и налево.
   - Мне нравятся его книги. "Неплохая тема для разговора, - решила Шаннон, - не такая скользкая". Отец ими очень увлекался.
   После этих слов в воздухе повисла неловкая тишина.
   - Тяжело вам пришлось, - осторожно начала Брианна, - потерять обоих родителей, которые были так дороги друг другу. Надеюсь, за то время, что вы проведете у нас, вам немного полегчает.
   - Благодарю, - Шаннон повернулась к окну и принялась рассматривать пейзаж: в том, что он был великолепен, - не поспоришь. К тому же, и солнце как-то по-особенному пробивалось сквозь облака и наполняло сиянием воздух.
   - Приятель Рогана сказал, что вы - рекламный художник, - заговорила Мэгги, влекомая, скорее, любопытством, чем правилами хорошего тона.
   - Да, верно.
   - То есть, ваша работа - продажа товаров, продвижение на рынок, так?
   Шаннон вскинула бровь: едва различимый в голосе Мэгги оттенок презрения от нее не ускользнул. Нарочито не спеша она повернулась к ней лицом, поравнялась взглядом:
   - Это вы продаете... товары. Продвигаете их.
   - Нет, - Мэгги холодно улыбнулась. - Я их создаю. Продажей занимаются другие.
   - Какое совпадение, правда? - поспешила вставить Брианна. - Вы обе - художницы.
   - Скорее, недоразумение, - процедила Мэгги и лишь пожала плечами, когда в зеркале заднего вида поймала устремленный на нее пронзительный взгляд сестры.
   Шаннон промолчала, и только скрестила руки на груди. Она, по крайней мере, хорошо воспитана. - Как далеко дом от города, Брианна? Думаю, я возьму напрокат автомобиль.
   - Мы немного вдалеке от деревни, там нет машин напрокат. Но вы можете воспользоваться этой машиной, всегда, как только захотите.
   - Я не хочу брать вашу.
   - Она все равно больше простаивает. А у Грея - своя, так что... Вам ведь захочется покататься, посмотреть здешние места. Кто-нибудь из нас мог бы вас сопровождать. Хотя, иногда, конечно, людям нравится прогуливаться в одиночку. А вот и наша деревня, - добавила Брианна.
   "Ну да, иначе это и не назовешь", - задумчиво глядя в окно, Шаннон заметно приуныла: крошечное пространство, тесные отлогие улочки, усеянные домами и магазинами.
   Довольно мило, но, все же, старомодно. "И, ко всему, еще и неудобно, - вздохнув про себя, подумала Шаннон, - ни театров, ни галерей, ни фаст-фуда. И малолюдно".
   Какой-то мужчина вскинул голову навстречу машине, улыбнулся во весь рот, обнажив прилипшую к нижней губе сигарету, и, не останавливаясь, поднял руку в знак приветствия.
   Брианна помахала в ответ и крикнула в открытое окно:
   - День добрый, Мэтью Финни!
   - Черт возьми, Бри, не останавливайся! - скомандовала Мэгги, не преминув, однако, тоже помахать рукой. - А не то, он заболтает тебя до следующей недели!
   - Я и не собираюсь. Шаннон нужен отдых, а не деревенские сплетни. И, все же, интересно, выйдет ли его сестричка Коллин замуж за этого британского торговца?
   - В свете того, что мне известно, это было бы наилучшим вариантом для нее. - Мэгги резко подалась вперед и оперлась руками на спинку переднего сиденья. - Она купила у него товар, за который будет расплачиваться теперь целых девять месяцев.
   - Коллин беременна?
   - Британец заделал ей ребеночка, и теперь ее папаша одной рукой вцепился ему в глотку, а другой жаждет скрепить священный союз. Все это я услышала от Мерфи пару вечеров назад, когда мы были в пабе.
   Неожиданно для себя, Шаннон ощутила неподдельный интерес к теме:
   - Вы хотите сказать, мужчину принудят жениться?
   - Ну, насчет "принудят", - это слишком, - иронично заметила Мэгги. - Я бы сказала: "настоятельно посоветуют" это сделать, а точнее, выбрать одно из двух: супружеская клятва или разбитая физиономия.
   - Но, согласитесь, такие методы давно изжили себя. В конце концов, женщина имеет такое же прямое отношение к происшедшему, как и мужчина.
   - Да. Она навяжется на его голову точно также, как он навязался на ее. И вместе они извлекут из этого массу удовольствия.
   - Пока не нарожают шестерых детей и не разведутся, - буркнула Шаннон.
   - Ну, в таких делах каждый использует свой шанс. - Мэгги снова откинулась назад. - И тут нам, ирландцам, есть чем гордиться: мы не только не упускаем свои шансы, но и многократно их увеличиваем.
   "Оно и видно, - подумала Шаннон, снова вздернув подбородок. - ИРА, бесконтрольная рождаемость, алкоголизм и старомодные браки". Слава Богу, она здесь всего лишь турист.
   Вдруг сердце екнуло: так резко сузилась дорога. Словно тонкая игла, петляла она теперь в тоннеле живой изгороди, посаженной так близко, что машину, то и дело, хлестало ветками. Временами зеленая стена редела, и можно было различить за ней небольшой домик или какой-нибудь сарай. Шаннон старалась не думать о том, что может произойти, если рядом пройдет другой автомобиль.
   Но вот еще один поворот, и взору открылся изумительный вид.
   Шаннон невольно подалась вперед и ахнула: такое бывает только на картине, не иначе.
   Далеко вперед простиралась долина: одна зеленее другой - гряды холмов, размежеванные тут и там отвесными скалами; на клочке бурой земли, приютившемся между ними, расцвели неожиданно пышным цветом луговые цветы. Небольшие домики и примыкающие к ним хозяйственные постройки, мирно пасущийся домашний скот, и даже бельевые веревки, что трепались на ветру, - все казалось частями единого целого: настолько гармонично сочеталось с природой.
   А еще, тут же, в поле - руины замка: обвалившиеся каменные глыбы и одна - единственная, но высокая, отвесная стена, - как некий символ того, будто притаились в этом месте разрывы и искажения времени. Солнце повсюду высекало золотые искры, а от гладкой поверхности реки, что вилась тонкой змейкой, отражалось серебристым блеском.
   И вся эта неземная красота, вплоть до мельчайшей травинки, покоилась под куполом такого изумительно синего неба, что, казалось, в его бездонной синеве бьется сердце.
   Впервые за последние дни Шаннон забыла о тревогах, печали и чувстве вины: на изумленном лице блуждала улыбка, и в сердце поселилось странное чувство: она будто знала, что все, что видит сейчас, теперь останется с ней навсегда.
   - Красиво, правда? - тихо проговорила Брианна и замедлила скорость, чтобы Шаннон подольше смогла насладиться увиденным.
   - Да, такой красоты я не видела никогда. Теперь понимаю, почему мама так любила эти места.
   И снова защемило сердце. Шаннон отвела взгляд в сторону.
   Но глазам предстала другая картина, едва ли не красивее предыдущей.
   "Терновый Коттедж", в окнах которого резвились солнечные блики, а каменные стены, благодаря вкраплениям слюды, сверкали неимоверно, - был готов к радушному приему гостей. Живая изгородь, за которой виднелся великолепный пышный сад, и сама готова была вот-вот зацвести.
   Брианна не успела припарковаться позади новехонького мерседеса с откидным верхом, как послышался радостный собачий лай.
   - Это Конкобар, сейчас прибежит, - пояснила она и засмеялась, когда Шаннон округлила глаза, увидев, как из-за угла дома выскочил огромный пес. - Он большой, но безобидный, наш Кон. Вы ведь не боитесь собак?
   - Вообще-то нет.
   - А теперь сядь, - скомандовала Брианна псу, выйдя из машины, - и покажи, как ты умеешь себя вести.
   Он тут же повиновался, и, постукивая о землю большим серым хвостом, выказал благодушие и покорность одновременно. Пока Шаннон осторожно высаживалась, пес внимательно смотрел на нее, а потом подал лапу.
   - Ну, ладно, - Шаннон собралась с духом и пожала ее. - Какой ты красавец. - Еще немного осмелев, погладила пса по голове. Обернувшись, увидела, что Мэгги и Брианна выгружают багаж. - Давайте, я.
   - Нет, нет, не беспокойтесь, - с удивительной для ее хрупкого тела легкостью Брианна потащила чемоданы к дому. - Добро пожаловать в "Терновый Коттедж", Шаннон! Надеюсь, вам у нас понравится, - с этими словами она открыла входную дверь, и оттуда вдруг вырвалась страшная суматоха.
   - А ну-ка, вернись, чертенок! Кому говорю, Лайам! Теперь она меня точно прибьет!
   Шаннон увидела, как маленький темноволосый карапуз, лет полутора-двух, неуклюже вывалился из передней, быстро перебирая коротенькими ножками и рассыпая по дороге крошки зажатого в кулачке печенья. Малыш так и надрывался от смеха, и даже стены вторили ему. Следом в дверях показался мужчина: вид у него был обескуражен, а на руках, ко всему прочему, заливался плачем младенец.
   Мальчишка тем временем обвел взглядом прибывших, и ангельское личико, сплошь вымазанное едой, расплылось в широкой улыбке.
   - Мама! - раскинул он навстречу пухлые ручонки.
   - Ну, конечно же, мама, - привычным жестом Мэгги легко подхватила сына на руки. - Полюбуйся на себя, Лайам Суини: на тебе же чистого пятнышка нет! И хватаешь печенье перед чаем!
   Озорная улыбка заиграла на лице ребенка, в синих глазенках появились лукавые огоньки:
   - Целуй!
   - Ну, просто вылитый отец: все решают поцелуи. - Мэгги, однако, уважила сына, и лишь потом повернулась в сторону Грея, чтобы испепелить его взглядом.
   - Что скажешь в свое оправдание, Грейсон Тэйн?
   - Могу только сослаться на невменяемость, - он покачал ребенка на руках, поглаживая и успокаивая, одновременно убирая с лица прядь волос. - Я не виноват. Рогана вызвали в галерею, а Мерфи пашет в поле. Так что мне пришлось управляться с этим чудищем, весом в двадцать фунтов. Потом малышка заплакала, а Лайам залез в печенье. Ах, да, кухня... Бри, лучше не заходи туда.
   - А это еще почему?
   - Просто послушай меня. А в гостиной... В-общем, мы там поиграли немного. Я куплю тебе новую вазу.
   Брианна угрожающе сузила глаза:
   - Что с моей Уотерфорд?
   - Эх,... - Грей растерянно огляделся вокруг в поисках защиты и увидел Шаннон:
   - Здравствуйте! Прошу прощенья. Грей.
   - Очень приятно. - Шаннон слегка вздрогнула, когда Кон прошмыгнул у ее ног, стремясь полакомиться крошками, которые продолжали сыпаться на пол. И снова вздрогнула, когда Лайам, потянувшись к ней, ухватил ручонкой за волосы и скомандовал:
   - Целуй!
   Шаннон только ахнула от умиления и нежно чмокнула ребенка в сомкнутые перепачканные губы. - Шоколадное печенье.
   - Вчера испекла. - Брианна, сжалившись над мужем, взяла из его рук Кейлу. - Но, судя по всему, от него остались одни крошки.
   - Я должен был чем-то занять ребенка, - пытался оправдаться Грей. - Надо было переодевать Кейлу, и телефон еще звонил. Как же так, Бри? - скажи мне: почему, когда их двое, хлопот с ними становится не вдвое, а в тысячу раз больше?
   - А эта загадка необъяснима: бывают такие, знаешь ли. Будь любезен, Грейсон, отнеси теперь чемоданы Шаннон в комнату, - это твой шанс загладить вину.
   - С удовольствием. Здесь, на самом деле, очень спокойно, - уверил он гостью. - Обычно. Ах, да! Бри, я потом объясню, - там, в гостиной, пятно на ковре.
   Брианна, нахмурившись, шагнула вперед, окинула взглядом комнату, которую оставляла вычищенной до блеска: теперь там воцарился хаос.
   - Разумеется, объяснишь. Извините, Шаннон.
   - Да все в порядке. - Она и в самом деле чувствовала себя непринужденно, - суматошный прием доставил больше удовольствия, нежели могли это сделать самые изысканные манеры. - Так это ваш малыш?
   - Наша дочь, Кейла, - Брианна чуть отступила назад, чтобы Шаннон могла лучше разглядеть ребенка. - Ей сегодня ровно месяц.
   - Красавица. - Чуть более натянуто, она повернулась к Мэгги.
   - А это - ваш сын?
   - Самый что ни на есть. Лайам, поздоровайся с... - Мэгги запнулась на полуслове. - С мисс Бодин, - отчеканила она.
   - Шаннон. - Та непринужденно улыбнулась, решив не выказывать неловкость. - Здравствуй, Лайам.
   Что ответил мальчик - понять без переводчика было сложно, но широкая улыбка говорила сама за себя.
   - Пойду, умою его. Давай мне Кейлу, Бри, - я присмотрю за обоими, пока ты покажешь Шанон комнату.
   - Спасибо тебе. - Брианна передала малышку сестре, и Мэгги так и направилась в кухню: в каждой руке - по ребенку.
   - Шоколад, - потребовал Лайм, вполне отчетливо.
   - Даже и не мечтай, дружок, - последовал ответ.
   - Ну вот, - Брианна поправила рукой волосы, - шпильки держали их с трудом. - Теперь займемся вами. Я приготовила вам верхнюю комнату, - она, хоть и двумя этажами выше, но зато самая лучшая. - Они стали подниматься по ступеням, и Брианна, обернувшись, вставила:
   - Если вам не хочется каждый раз подниматься так высоко, я могу быстро все поменять.
   - Это не помеха. - Шаннон снова почувствовала себя неловко. "Как странно", - задумалась она. Едкая неприязнь Мэгги обескураживала ее меньше, чем искреннее радушие Брианны.
   - Эту комнату отделали всего несколько месяцев тому назад. Видите, здесь раньше был чердак.
   - У вас отличный дом.
   - Спасибо. Кое-что пришлось поменять здесь с тех пор, как умер отец, - дом отошел ко мне, тогда-то я и открыла гостиницу. Потом, когда мы с Греем поженились, нам понадобилось больше комнат: студия для него, чтобы писать, и детская. Мы живем на первом этаже, там же и кухня.
   - Где Кейла? - поинтересовался Грей, спускаясь им навстречу.
   - Мэгги с ней. - Мягким и привычным жестом, - настолько привычным, что едва ли она задумывалась об этом, - Брианна прикоснулась рукой к щеке мужа. - Иди, прогуляйся немного, Грейсон, тебе нужна передышка.
   - Да, пожалуй. Шаннон, мы очень рады, что вы приехали.
   - Спасибо. - Она изумленно подняла брови, когда Грей поцеловал жену, - едва ли так целуют мужья, отправляясь на прогулку.
   - К чаю вернусь, - пообещал он и удалился.
   Брианна повела гостью этажом выше, - там для нее уже была гостеприимно распахнута дверь. Комната превзошла все ожидания Шаннон: широкая, просторная; с одной стороны отлогой стены, прямо у окна, расположился изумительный уголок отдыха, под сводами другой стороны примостилась широкая латунная кровать. Сквозь арочные окна и застекленный потолок врывался в комнату яркий солнечный свет, а с ним и весенний воздух. Кружевные занавески мягко колыхались на ветру и вторили интерьеру в кремовых тонах. Свежесрезанные цветы манили ароматом, и все вокруг было начищено до блеска.
   Шаннон улыбнулась, как и в тот миг, когда увидела долину.
   - Чудесно, Брианна. Правда.
   - Я задумывала эту комнату как нечто особенное. Из окон видно не только ферму Мерфи, но и намного дальше нее.
   - Мерфи?
   - Да, это наш друг, сосед. Мерфи Малдун. Его земля начинается прямо за оградой. Вы еще увидите его, он часто у нас бывает. - Брианна прохаживалась по комнате, то и дело, поправляя абажуры и одергивая постельное покрывало. - И еще эта комната обособлена, и по размерам немного больше остальных. Здесь же и ванна. Грейсон кое-что почитал на эту тему, и вместе с Мерфи они ее соорудили.
   - Я думала, этот Мерфи - фермер.
   - Да, так и есть. Но он еще и мастер на все руки.
   - Ах! - Шаннон расплылась в улыбке при виде маленькой сверкающей комнаты, где на причудливых, изогнутых, как лапы зверей, ножках расположилась ванна, здесь же - раковина с тумбой, вычурные полотенца для рук, перекинутые через латунные поручни. - Кукольный домик, не иначе!
   - Да, пожалуй. - Брианна нервно сомкнула кисти рук, - ни с кем из гостей она не чувствовала себя так неловко. - Вам помочь распаковать вещи, или прежде отдохнете?
   - Спасибо, мне не нужна помощь. Я, наверное, приму ванну.
   - Ну что ж, будьте как дома. Там, в маленьком ящичке - запасные полотенца, и, я думаю, все, что могло бы вам понадобиться, вы здесь найдете. - Брианна снова засомневалась. - Хотите, чтобы я подала вам чай в комнату?
   Шаннон подумала, что проще было бы согласиться, - она могла бы вполне уютно устроиться тут, в комнате, одна, и игнорировать всех остальных.
   -Нет, я спущусь сама.
   - В любое время, пожалуйста, - Брианна коснулась ладонью руки Шаннон, как бы в подтверждение того, что приглашение относится не только к чаю. - Если вам что-нибудь понадобится, я буду внизу.
   - Спасибо.
   Когда дверь за Брианной закрылась, Шаннон присела на край кровати. Теперь, наедине с собой, можно расслабить плечи и прикрыть глаза.
   Итак, она в Ирландии, и что делать дальше - неизвестно.
  
   ГЛАВА 5
  
   - Ну и как она, ваша сестра-американка? - Непринужденно, как у себя дома, Мерфи Малдун потчевал себя сливочными пирожными, которые Брианна укладывала на поднос.
   Это был высокий, а скорее, долговязый мужчина. Всякий раз, заходя на кухню, он снимал кепку, как учила в детстве мать, и взъерошивал руками темные волосы, которые не мешало бы подстричь.
   - Убери пальцы, - возмутилась Брианна, подкрепив свои слова шлепком. - Подожди, пока накрою на стол.
   - Ну, потом мне может не хватить. - В темно-синих глазах мелькнула лукавая усмешка, и Мерфи сунул очередное пирожное в рот. - Она такая же хорошенькая, как ты, Бри?
   - Можешь не льстить, больше все равно не получишь. - В голосе Брианны слышались нотки смеха. - Хорошенькая - не то слово для нее, она просто красавица. Волосы не столь яркие, как у Мэгги, - ближе к окрасу твоей любимой гнедой кобылы. Глаза, как у отца, - хоть она и слышать не захочет об этом, - чистый изумруд. Ростом где-то с меня, стройная. И... холеная, - ты, наверное, так бы сказал. Даже с дороги она выглядела весьма опрятно.
   - Мэгги говорит, она бесчувственная. - Видя, что Брианна глаз не спускает с пирожных, Мерфи решил довольствоваться чаем.
   - Сдержанная, - поправила Брианна. - Просто она не нравится Мэгги, вот и все. А холодность Шаннон показная, на самом деле ей очень грустно. - Брианна отлично это понимала. - Однако она улыбалась, когда мы выехали на дорогу, где расстилается долина.
   - Да уж, там красиво. - Мерфи повел плечами, наливая чай, - с раннего утра он пахал в поле, и теперь побаливала спина, но это лишь означало, что день выдался не зря.
   - В Нью-Йорке такого точно не увидишь.
   - Ты всегда говоришь о Нью-Йорке так, словно он не за океаном, а на другой планете.
   - Для меня это одно и то же.
   Засмеявшись, Брианна окинула его взглядом через плечо. Он стал еще красивее, чем был мальчишкой, когда все женщины в деревне только и говорили о его ангельском личике. С возрастом то и дело мелькающая на лице кривая ухмылка и ясные синие глаза приобрели необыкновенный шарм.
   Оттого, что большую часть времени он проводил на свежем воздухе, все лицо его утончилось так, что походило теперь на искусно вылитую скульптуру. Женские взгляды не могли его миновать, и сей факт его ни мало не смущал. Черные волнистые волосы непослушной копной восставали против всяческой укладки. Крепкое мускулистое тело, широкие плечи, - Брианна знала не понаслышке, что недюжинная мощь, которой он обладал, могла сравниться разве что с лошадиными силами; и тот самый конь, которым так дорожил Мерфи, был, конечно же, под стать ему.
   Несмотря на физическую силу и огрубелость, было в его внешности что-то лирическое, некая мечтательность в глазах, - размышляла Брианна.
   - Ты чего так смотришь? - Мерфи провел рукой по подбородку. - У меня что, крем на лице?
   - Да нет, я думаю, как тебе не стыдно, будучи таким красавцем, оставаться холостым!
   Мерфи усмехнулся, но реплика его слегка смутила. - И почему только, едва женщина выйдет замуж, она решает, что все должны последовать ее примеру?
   - Потому что она счастлива. - Брианна кинула взгляд в сторону: Кейла сидела на стульчике, блаженно улыбаясь. - Тебе не кажется, что она все больше становится похожа на Грейсона?
   - Да она вылитая ты! Правда, крошка? - Он наклонился к девочке и чуть пощекотал ей подбородок. - Ты уже разговаривала с матерью, Бри?
   - Пока еще нет. - Менее всего желая об этом думать, Брианна нервно сцепила руки. - Конечно, ей придется все рассказать, но пусть Шаннон немного отдохнет, прежде чем разыграется буря.
   - Тот еще будет шторм! А ты уверена, что она ничего не знает об этом? - не подозревает, что у отца могла быть другая женщина, ребенок мог родиться?
   - Да, уверена. - Брианна вздохнула и продолжила накрывать на стол. - Ты ведь знаешь, какие у них с отцом были отношения. Догадайся она - житья бы ему не дала.
   - Что верно, то верно. - Мерфи провел костяшками пальцев по щеке Брианны и поймал ее взгляд. - Только не бери на себя слишком много. У тебя есть мы.
   - Знаю, но все равно волнуюсь. С матерью у меня все еще натянутые отношения, да и у них с Мэгги они не всегда были гладкими. Как бы хуже не стало после всей этой истории. Но и поступить иначе мы не могли. Папа наверняка хотел бы, чтобы Шаннон приехала, познакомилась с семьей.
   - Ладно, хотя бы сейчас не думай об этом. - Мерфи крепко обнял Брианну одной рукой (в другой таки была кружка) и склонился, чтобы коснуться губами ее щеки.
   Следующее же мгновение ознаменовалось для него концом всей прежней его жизни.
   Видение, то самое, стояло себе в дверях и равнодушно взирало перед собой сияющими зелеными глазами. Изумительной белизны и гладкости кожа, нежнее парного молока. Волосы блестящей волной обрамляли лицо и оттеняли гордо поднятый подбородок.
   "Сказочная принцесса", - только и смог подумать Мерфи и застыл, как вкопанный.
   - Шаннон! - румянец вспыхнул на щеках Брианны, едва она увидела сводную сестру. Сколько она успела услышать из разговора? И как теперь с этим быть? - Чай почти готов. Думаю, сядем за стол здесь, а жильцам я подам в гостиную.
   - Великолепная кухня. - Шаннон успела услышать многое и теперь хотела выиграть время, чтобы решить самой, как быть дальше. Но сейчас ее внимание привлек мужчина, который таращился на нее так, словно никогда в жизни не видел особей женского пола.
   - Шаннон Бодин, познакомьтесь: Мерфи Малдун, наш друг и сосед.
   - Здравствуйте.
   Мерфи, казалось, потерял дар речи - лишь кивнул, смутно понимая, что производит впечатление полнейшего идиота.
   - Мерфи, будь любезен, скажи остальным, что чай готов.
   Ответа не последовало, и Брианна пристально посмотрела на него. - Мерфи!
   - А? Что? - Он заморгал глазами, прочистил горло, встрепенулся. - Да-да, я скажу, - оторвав, наконец, взгляд от сказочного видения, тупо уставился на Брианну. - Сказать? Что кому сказать?
   Рассмеявшись, Брианна подтолкнула его к двери. - Не спи на ходу, ты же не лошадь. Иди и позови к чаю Грейсона, Мэгги и Лайама. - Еще толчок, и Мерфи вышел; Брианна прикрыла дверь. - Ну, точно, вымотался - с рассвета на ногах. Обычно он соображает быстрее.
   Шаннон верилось с трудом. - Так он фермер?
   - Отличный фермер, а кроме того, еще разводит лошадей. Для нас с Мэгги он как брат. - Брианна снова встретилась глазами с Шаннон. - С Мерфи я могу говорить о чем угодно и быть абсолютно уверенной в том, что это останется при нем.
   - Понимаю. - Шаннон продолжала стоять на пороге. - И потому вы решили, что можно ему рассказать обо всей этой истории.
   Брианна тихо вздохнула и поставила чайник на стол. - Шаннон, вы пока еще не знаете ни меня, ни Мерфи, ни всех остальных. С моей стороны было бы неразумно требовать от вас доверия к малознакомым людям, - я и не стану. Просто садитесь с нами и выпейте чаю.
   Шаннон склонила голову набок и с любопытством посмотрела на Брианну. - А вы можете быть бесстрастной.
   - Вся страсть у Мэгги.
   - Я ей не нравлюсь.
   - В настоящее время, да.
   Шаннон так позабавили эти слова, что она не сдержалась и прыснула: - Отлично! Мне она тоже не нравится. Что у нас к чаю?
   - Бутерброды, сыр, сладкое печенье, сконы, пирожные с кремом, яблочный пирог.
   Шаннон перешагнула порог, обвела взглядом кухню. - Вы каждый день столько готовите?
   - Я вообще люблю готовить. - Брианна снова улыбнулась, вытерла о фартук руки. - И еще мне хотелось в день приезда доставить вам удовольствие.
   - У вас твердый характер, верно?
   - Упрямство - отличительная черта нашего семейства. А вот и они! Мэгги, проследи, пожалуйста, чтобы молодые люди вымыли руки, - я пока накрою в гостиной.
   - Кремовые пирожные! - набросился Грей. - Где ты их прятала?
   - Грязными руками ты есть не будешь, - спокойно произнесла Брианна, нагружая чайный поднос. - Угощайтесь, Шаннон. Я вернусь, вот только накрою стол жильцам.
   - Сядь, - Мэгги, как только умыла сына над раковиной, махнула ему рукой в сторону стола. Плюхнула Лайама на высокий стул и сунула ему бутерброд. - Вам чай с сахаром?
   - Нет, спасибо. Просто чай. - Так же сухо ответила Шаннон.
   - Угощайтесь. - Грей принялся заполнять свою тарелку. - Пусть даже лучшие рестораны мира будут в Нью-Йорке, но таких вкусностей, что готовит Брианна, больше не отведать нигде. Так вы работаете в компании Тилмантона? - С этим вопросом Грей взял в руки тарелку Шаннон, с тем, чтобы наполнить и ее.
   - Да, но не так давно. Лет пять, не больше.
   - У них хорошая репутация. В числе лучших. - Грей с наслаждением надкусил бутерброд. - Где вы обучались?
   - В "Карнеги-Меллон".
   - М-м-м... Лучше и представить нельзя. Там еще такая булочная, в Питтсбурге, где-то в полумиле от колледжа. Чета евреев - хозяева. Ромовые пирожные у них вкусные.
   - Я знаю это место. - Шаннон невольно улыбнулась, с американцем разговаривать было легко. - Каждое воскресное утро, в течение всех четырех лет, забегала туда.
   Поскольку Мэгги была занята Лайамом, а Мерфи, казалось, был способен только таращиться на нее, Шаннон преспокойно отдалась разговору с Греем. - Брианна говорила, что сюда вы приехали собирать материал для очередной книги. Значит, в ней и будут описаны события, происходящие здесь?
   - Да. Книга выйдет через пару месяцев.
   - Буду ждать с нетерпением. Очень люблю ваши книги.
   - Я позабочусь, чтобы вы получили копию заблаговременно. - Видя, что малышка завозилась на месте, Грей подошел к ней и взял на руки - почувствовав отца, ребенок успокоился и притих.
   Шаннон тем временем поглощала бутерброд - вкус его оказался отменным, - утоляла голод, который, к ее изумлению, успел вырыть глубокую яму. Слегка наполнившись, желудок требовал продолжения банкета, и Шаннон надкусила пирожное.
   Теперь все тело ее, казалось, излучало наивысшее блаженство и удовольствие.
   Она смежила глаза, а Грей усмехнулся: - Парите в небесах?
   - И не говорите. Будто прозрение снисходит на меня.
   - Да, в стряпне Брианны и впрямь есть что-то божественное. - Грей потянулся за очередным куском.
   - Обжора. - Мэгги сморщила нос. - Оставь хоть немного сладкого, я отнесу Рогану.
   - А сама когда научишься готовить?
   - А зачем мне? - С видимым удовольствием Мэгги слизнула крем с пальца. - Поднялась на пригорок, да и ешь на здоровье.
   - Вы так близко живете? - от одной только мысли удовольствия Шаннон как не бывало.
   - По этой же дороге, чуть дальше. - Мэгги скривила губы в улыбке, давая понять, что прекрасно уловила ее настроение.
   - Временами Роган вытаскивает ее куда-нибудь, - вставил Грей. - В Дублин или в свою какую-нибудь галерею. Тогда всем становится спокойнее. - Он стащил для Лайама сладкую булочку. - Но я частенько бываю здесь, чтобы держать ситуацию под контролем и не дать Брианне переутомиться.
   - У Брианны и так все под контролем, - раздался женский голос, хозяйка вернулась в кухню. - Грей, оставь Рогану немного пирожных.
   - Видали, а? - Тот усмехнулся в сторону Мэгги и усадил жену рядом с собой. - Мерфи, ты что, совсем не хочешь есть?
   К этому времени Шаннон уже стал раздражать пристальный немигающий взгляд; она побарабанила пальцами по столу: - Мистер Малдун слишком увлечен моей особой, чтобы отвлекаться на еду.
   - Идиот, - проворчала Мэгги и пихнула Мерфи локтем.
   - Прошу прощенья. - Мерфи засуетился, схватил чашку и всю ее расплескал. - Что-то я размечтался, никак на землю не спущусь. "Может быть, в поле, - подумал он, - рассудок ко мне вернется". - Спасибо за чай, Бри. Мисс Бодин, добро пожаловать в Ирландию.
   Схватив кепку, он нахлобучил ее на голову и поспешно удалился.
   - Вот уж не чаяла когда-нибудь увидеть, как Мерфи Малдун оставит за собой полную тарелку. - Обескураженная Мэгги поднялась, чтобы отнести ее на барную стойку. - Рогану пригодится.
   - Да, конечно, - как-то рассеянно проговорила Бри. - Он не заболел ли у нас? - прямо сам не свой.
   Шаннон подумала, что выглядел тот вполне здоровым, пожала плечами и, тут же забыв о странном визитере, принялась допивать чай.
   Спустя некоторое время, когда небо, утрачивая ярко-голубые краски, подернулось сизой дымкой, Шаннон вышла прогуляться на задний двор. Хозяйка недвусмысленно дала ей понять, что на кухне после еды делать нечего; а поскольку мытье посуды Шаннон вовсе не прельщало, она легко поддалась предложению подышать свежим воздухом, наслаждаясь вечерней тишиной.
   В таком месте, определенно, нечем заняться, - решила она, с любопытством прохаживаясь вокруг оранжереи. Хотя Брианна, похоже, редко предается праздному времяпровождению.
   "И когда только все успевает! - продолжала изумляться Шаннон. - Готовит, содержит хоть небольшую, но вполне приличную гостиницу, растит ребенка, ублажает такого интересного мужчину и еще умудряется выглядеть, как фотомодель с обложки "Айриш Каунти Таймс".
   Обойдя оранжерею, Шаннон приметила возле клумбы, усеянной бальзаминами и фиалками, живописный уголок для отдыха. Нырнула в садовое кресло, которое на деле оказалось не менее уютным, чем с виду, и решила не думать ни о Мэгги с Брианной, ни об их семействе, частью которого ненадолго стала и она. И вообще ей сейчас не хотелось думать ни о чем.
   Теплый воздух полнился ароматами. Мелодичный перезвон исходил от изящных медных фигурок сказочных эльфов, украсивших собой ближайшее окно.
   Где-то вдалеке промычала корова, - все же, в диковинку были Шаннон эти странные звуки, - что уж говорить о том, как нелепо звучали для нее здешние легенды о лепреконах и банши.
   Ферма Мерфи, надо полагать. Да уж, собеседник из него никудышный. Его счастье, если хотя бы неплохой хозяйственник.
   Волна усталости накатила на нее, обволакивая и снимая накопившееся за долгие часы напряжение; она, наконец, подпустила ее к себе, позволяя размыть очертания одолевавших ее тревог, и забылась сном.
   Ей приснился мужчина. Верхом на белом коне. Ветер трепал его черные волосы, темный развевающийся плащ хлестало ливневым потоком, который неистово изрыгало холодное стальное небо.
   Метнувшаяся, подобно копью, молния расколола небо, вспышкой вонзилась в мужское лицо, высветив высокие кельтские скулы, иссиня-зеленые глаза, присущие черным ирландцам, и весь его воинственный вид. Блеснула у горловины медная бляшка. Оголовье вскинувшегося на дыбы жеребца забряцало замысловатыми доспехами. Тот забил передними копытами в воздухе, словно хотел одолеть разбушевавшуюся стихию, и помчался вперед по задерневшей земле.
   Конь и всадник - оба грозные и величественные одновременно - неслись вихрем прямо на нее. Она успела различить, как блеснул меч, и тускло сверкнула забрызганная грязью броня.
   Раскат грома эхом отозвался в груди Шаннон, по лицу хлестнули ледяные капли дождя. Но страха не было. С высоко вздернутым подбородком глядела, как стремительно приближались они к ней; сощуренные под дождем зеленые глаза излучали блеск.
   Взметая комья грязи, всадник резко завернул коня вбок и остановил его в каких-то дюймах от Шаннон. Свысока кинул на нее взгляд, полный торжества и вожделения.
   - Вот, значит, ты и вернулся, - она не узнала собственный голос.
   Шаннон дернулась, очнулась ото сна, встревожившись и смутившись от столь четкого, но странного видения. Будто и не спала вовсе, - подумала она, откидывая назад волосы. Скорее, пыталась что-то вспомнить.
   Не успела понять, до чего же забавная мысль пришла ей в голову, как сердце вновь учащенно забилось: вблизи она заметила мужчину, который не сводил с нее глаз.
   - Прошу прощенья, - Мерфи шагнул вперед из-под раскидистых ветвей, отбрасывающих длинную тень. - Вовсе не хотел вас напугать. Мне показалось, вы дремлете.
   Сконфуженная донельзя, Шаннон подтянулась в кресле. - Так вы явились, чтобы снова таращиться на меня, мистер Малдун?
   - Нет, то есть, я... - Тот удрученно выдохнул.
   Что толку в том, что укорял он себя в неуклюжести. Уже во второй раз коснеет язык, и голова словно тупеет при виде ее. Никуда не годится.
   - Я не хотел вас тревожить, - снова начал он. - На минуту мне показалось, что вы проснулись и заговорили со мной, но я ошибся. - Тут он постарался выдать улыбку, ту самую, что обычно обвораживает дам, ему было известно. - Дело все в том, мисс Бодин, что я заглянул к вам, чтобы извиниться за то, что таращился на вас за столом. Это было грубо с моей стороны.
   - Да ладно вам, бросьте, - равнодушно кинула Шаннон, надеясь, что тот сейчас оставит ее в покое.
   - Это все ваши глаза, - продолжил Мерфи. Но дело было не только в глазах, он знал. В ту самую минуту, когда только увидел эту женщину, понял: ждал он именно ее.
   Раздражение Шаннон нарастало. - Мои глаза? - нетерпеливо выдохнула она.
   - Они полны очарования. Прозрачность вод, зелень мхов и волшебство таятся в них.
   "Пожалуй, не такой уж идиот", - с сомнением подумала Шаннон. Музыкальный тембр его голоса был настроен так, чтобы женщина в разговоре с его обладателем забывала обо всем на свете. - Как интересно, мистер Малдун.
   - Просто Мерфи, если будет угодно. Мы ведь уже почти соседи.
   - Нет. Но пусть будет Мерфи. А теперь извините, - она вознамерилась встать, но вдруг резко подалась назад в кресле и слабо вскрикнула. Из тени, с глухим рычанием, метнулось в ее сторону покрытое лоснящейся шерстью животное.
   - Кон, - ровным голосом произнес Мерфи. Пес тут же притормозил лапами и завилял хвостом. - Он вовсе не хотел напугать вас. - Мерфи погладил собаку по голове. - Просто вечерами он гуляет здесь, а иногда, завидев меня, просит поиграть. Он не столько рычал, сколько разговаривал.
   - Разговаривал. - Шаннон прикрыла глаза, чтобы успокоиться. - Только говорящих собак мне сегодня еще не хватало. - Тут Кон подошел к ней, положил морду на колени и так преданно глянул в глаза, - айсберг, и тот, наверное, растаял бы. - Да, конечно, напугал меня до смерти, а теперь извиняешься. - Она подняла голову и пристально посмотрела на Мерфи. - Вот уж где два сапога пара.
   - Что поделать, оба временами бываем неуклюжи. - Изящным движением, идущим вразрез со сказанным, тот вынул из-за спины пучок полевых цветов. - Добро пожаловать в графство Кларе, Шаннон Бодин. Пусть ваше пребывание здесь будет столь же сладостным и благоуханным, как эти цветы, и пусть оно продлится как можно дольше!
   Обалдевшая Шаннон приняла из его рук незатейливый букет. - Я догадывалась, что вы чудак, Мерфи, - пробормотала она. - И, кажется, не ошиблась, - но все же скривила губы, поднимаясь с кресла. - Спасибо.
   - А теперь я кое-чего буду ждать от вас. - Едва Шаннон изумленно подняла брови, как он добавил: - Вашей улыбки. Она стоит того, чтобы подождать. Спокойной ночи, Шаннон. Приятных снов.
   Он развернулся и, вновь укрываемый тенью, зашагал прочь. Пес было последовал за ним, но Мерфи что-то ласково шепнул ему, и тот, оставив попытку, вернулся к услугам Шаннон.
   Пока исходящий от букета аромат будоражил ее чувства, мужчина по имени Мерфи растворился в ночи.
   - Не многовато ли впечатлений на сегодня? - обратилась она к псу и покачала головой. - Пора вернуться в дом. Наверное, я просто очень сильно устала.
  
   ГЛАВА 6
  
   Грозовые дожди, белые кони... Брутальные красавцы-мужчины и высящиеся наподобие круглой ограды каменные глыбы, - сновидения преследовали Шаннон всю ночь, назвать которую спокойной было никак нельзя.
   Проснулась же она оттого, что продрогла. Это показалось тем более странным, что в камине, который хоть и был небольшим, угли все еще отбрасывали искры, а сама она чуть не с головой была укрыта толстым пуховым одеялом.
   И все же было до того холодно, что лихорадочными движениями Шаннон поспешила согреть озябшее тело. Но что удивило еще больше - она не просто замерзла, а готова была поклясться, что насквозь промокла, будто простояла в толще проливного дождя. И только ощупав лицо, убедилась, что это не так.
   Она привстала в постели, провела рукой по волосам. Никогда прежде не снились ей такие красноречивые сны, и уж меньше всего хотелось, чтобы они вошли в привычку.
   Нечего, однако, об этом размышлять. Шаннон проснулась окончательно и знала, что, сколько теперь не тыкайся в подушку - не уснешь. Обратно, в Нью-Йорк - вот что спасло бы ее. Там всегда уйма дел, и не зря поднимаешься в самую рань.
   Зачастую перед тем, как отправиться на работу, она успевала перебрать документы и управиться с домашней рутиной. Затем, сверившись с электронным органайзером, вспоминала, какие встречи и важные дела назначены на день, и намечается ли что-нибудь интересное на вечер.
   Почерпнув из телевизионного шоу утреннюю порцию новостей и прогноз погоды, собирала портфель, а в иные дни - когда предстояли занятия в фитнес-клубе - и спортивную сумку, и выходила из дому, чтобы быстрым шагом пересечь шесть кварталов до места работы.
   Успешная, отлаженная жизнь деловой женщины, легко ступающей вверх по карьерной лестнице. Привычная рутина на протяжении более пяти лет.
   Здесь же... Шаннон вздохнула и посмотрела в окно: светать еще и не думало. И ни тебе срочных дел, ни встреч, ни презентаций. Лишь там, в привычном кругу, откуда она вырвала себя, все было на своих местах.
   А вот чем заняться ранним утром в ирландской деревне?
   Она не спеша вылезла из постели, пошевелила угли в камине, доплелась до дивана, что у окна и там устроилась на мягких подушках.
   Небо, наконец, занялось голубоватым светом, темнота отступила, и теперь Шаннон могла различить поля, возвышающиеся вдали каменные глыбы, а также очертания дома и близлежащих построек. Утренний крик петуха позабавил ее.
   Наверное, она все-таки возьмет у Брианны машину и куда-нибудь прокатится. Все равно куда. Западная Ирландия славится пейзажами, так почему бы не использовать шанс, пока она здесь, и не полюбоваться. А будет вдохновение, так и порисовать можно.
   Зайдя в ванную комнату, Шаннон задернула круговую занавеску и с удовольствием отметила, что вода в душе бежит горячей и полной струей. Чуть позже облачилась в темную водолазку и джинсы, и уже было достала сумочку, как поняла, что та, вплоть до самого отъезда, не будет ей нужна.
   Решив в полной мере воспользоваться гостеприимством Брианны и чувствовать себя как дома, принялась спускаться по лестнице в кухню, чтобы сварить себе кофе.
   В коттедже царила тишина, - едва ли можно было поверить в то, что здесь есть кто-то, кроме нее. Конечно же, на втором этаже еще были постояльцы, но, пока спускалась вниз, Шаннон ничего, кроме слабого скрипа ступеней под ногами, не расслышала.
   На полпути к кухне остановилась и замерла: взгляд приковало окно с восточной стороны, открывая перед ней изумительное зрелище, - занимался рассвет. Плотная гряда облаков, укрывающих горизонт, разливалась по небу алеющими волнами. Напористый цвет зари все сильнее врезался в небо, огненными языками вытесняя нежные голубые и податливые розовые тона. Шаннон все смотрела, а облака, будто корабли, охваченные пламенем, продолжали плыть, и понемногу становилось светлее.
   Впервые за последние месяцы возникло жгучее желание рисовать. И если кое-что из принадлежностей с собой взяла она более по привычке, то сейчас, как никогда, была этому рада. Осталось выяснить, где можно докупить недостающие материалы, и далеко ли придется за ними съездить.
   Мысль о том, что она займется подходящим делом, приободрила ее, и Шаннон повернула в кухню.
   Каково же было ее удивление, когда там она застала Брианну, - та усердно замешивала тесто, погрузив в него кисти рук. - А я-то думала, что поднялась раньше всех.
   - Доброе утро. А вы ранняя пташка, - улыбнулась Брианна, продолжая возиться с опарой. - Вот и Кейла тоже, голодная с утра. Здесь кофе, а если хотите, - чай. Грейсону уже заварила.
   - И он тоже встал? - О том, чтобы провести утро одной, теперь не было и речи.
   - Да, уже несколько часов пишет. Бывает такое, когда книга не дает ему покоя. Сейчас приготовлю вам завтрак, вот только поставлю тесто.
   - Нет, мне хватит и кофе. - Шаннон налила себе кружку и теперь стояла в нерешительности, не зная, что делать дальше. - Вы сами печете хлеб?
   - Да, пеку. Мне нравится, это как-то успокаивает. Съешьте хотя бы тост. В буфете осталось много со вчерашнего дня.
   - Чуть позже. Я вот думаю, мне бы прокатиться тут недалеко, взглянуть на скалы и прочее.
   - Да, конечно, вам стоит посмотреть здешние места. - Брианна умело скатала тесто в шар и поместила его в большую кастрюлю. - Вон там, на крючке, висят ключи, - берите в любое время. Спалось хорошо?
   - Вообще я... - Шаннон осеклась, едва не поведав Брианне о своих видениях. - Да, комната очень удобная, - снова замешкавшись, глотнула кофе. - А здесь поблизости есть "джим"?
   Брианна накрыла тесто полотенцем и пошла к раковине, чтобы вымыть руки. - Джим? Их здесь несколько. А вам кто именно нужен?
   Шаннон раскрыла было в изумлении рот, но тут же рассмеялась. - Да нет. Я имею в виду "джим", фитнес-клуб. Я занимаюсь три-четыре раза в неделю, - беговые дорожки, степперы там, силовые тренажеры.
   - Ах, вот оно что. - Брианна задумчиво поставила на плиту чугунную сковороду. - Беговая дорожка - это для ходьбы?
   - Да.
   - Так у нас на это есть поля: можно чудесно пройтись пешком, да и свежий воздух полезен. Погода сейчас для прогулки хороша, но к обеду будет дождь. Лучше взять куртку, - продолжила Брианна и кивнула в сторону двери, где висела на колышке легкая джинсовая куртка.
   - Куртку?
   - Там все же немного прохладно. - У Брианны меж тем вовсю шипел на сковородке бекон. - Пройдетесь, и аппетит нагуляете, а вернетесь - позавтракаете.
   Шаннон, нахмурившись, глядела ей в спину, - можно подумать, она на прогулку идет. Слегка смутившись, отставила чашку и подхватила куртку. - Я ненадолго.
   - Да не торопитесь, - весело кинула Брианна вслед.
   С этими словами они и расстались, обоюдно сочтя милую беседу оконченной.
   Едва ли Шаннон была любительницей пеших прогулок. Гораздо большее удовольствие доставляла ей изысканная атмосфера современного фитнес-клуба, оснащенного по полной программе, - здесь тебе и телевизор, и бутилированная вода, и тренажеры, что корректируют нагрузку и выдают результат. Занимаясь трижды в неделю, Шаннон была довольна: чувствовала себя сильной, здоровой, в отличной форме.
   И никогда не понимала она людей, которые напяливали тяжелые ботинки, взваливали рюкзаки и отправлялись в леса или горы пешком.
   Но все же выработанная с годами дисциплина не позволила пренебречь какими бы то ни было упражнениями. Одного лишь дня, проведенного в "Терновом", хватило, чтобы понять, какой проблемой может обернуться для нее стряпня Брианны.
   Итак, она пойдет пешком. Шаннон сунула руки в карманы заимствованной куртки, - воздух, хоть и был прохладен, взбадривал отлично - в самый раз, чтобы стряхнуть с себя оставшуюся после долгого перелета вялость.
   Она прошла через сад - роса еще не обсохла, и примулы были сплошь покрыты ею - прильнула лицом к оранжерее и изумленно раскрыла рот: профессиональные питомники, в которых когда-то она бывала с матерью, не шли ни в какое сравнение с тем, какое изобилие и порядок царили здесь.
   Потрясенная зрелищем, она развернулась и остановилась в задумчивости, уставившись на бескрайние поля, что простирались перед ней, - как же здесь все-таки безлюдно.
   Сама не замечая того, боязливо поежилась. На улицах Нью-Йорка ей и в голову не пришло бы идти где-то по боку, чураясь пешеходов, охраняя личное пространство. Дорожный шум, вой сирен, громкие голоса - все знакомо и привычно; здесь же - лишь звенящая тишина.
   - Это вам не по Центральному парку прогулочка, - пробурчала Шаннон себе под нос; звук собственного голоса немного успокоил, и она тронулась дальше - не возвращаться же в кухню - здесь, хоть и неловко, но все же не так.
   И звуки есть, поняла она - птицы, отдаленный гул машин, собачий лай - но идти одной таки жутковато. Стараясь не думать об этом, ускорила шаг, - иначе ведь не работают мышцы.
   Наткнувшись на каменную гряду, призадумалась: пройти вдоль или перелезть, чтобы сразу очутиться на другом поле? Пожала плечами, перебралась.
   В высоких колосьях, что волновались на ветру, Шаннон признала пшеницу, а в глубине поля различила одиноко стоящее дерево. Листва его была нежно-зеленой, какая бывает по весне, хотя само дерево казалось очень старым. На одной из верхних сучковатых ветвей, истошно заливаясь пением, примостилась птичка.
   Шаннон затаила дыхание. Какое уже тут - просто смотреть и слушать! Все, чего хотелось сейчас - это схватить альбом для эскизов и рисовать. Нет, она непременно вернется сюда, - таких пейзажей не приходилось видеть очень давно.
   И откуда вдруг явилось такое жгучее желание? - Шаннон отправилась дальше. "Хотя, - продолжала она размышлять, - здесь, пожалуй, и у бездаря руки зачешутся: какие оттенки, формы, какой великолепный свет!". Она обернулась и отступила назад, чтобы еще раз взглянуть на дерево, под другим углом.
   "Ранним утром будет самое то", - решила она. Не переставая оглядываться, принялась карабкаться на следующий валун и разве что чудом не напоролась на корову.
   - Господи Исусе! - Шаннон подалась назад и вверх, вжимаясь в каменную стену. Корова же окинула нечаянную гостью равнодушным взглядом и лениво махнула хвостом. - Большая-то какая! - Тяжело дыша, Шаннон примостилась у верхнего края. - Знала бы я, что они такие.
   Она осторожно осмотрелась и поняла, что телка была не одна: по всему полю безмятежно паслись коровы, этакие кроткие дамы с черно-белыми боками. Похоже, присутствие Шаннон их не особо волновало, и она потихоньку спустилась ниже, где можно было присесть, а не стоять на камнях.
   - Я так понимаю, здесь мой поход и завершится. Мычать-то собираетесь, или как?
   Не удостоив Шаннон ответа, корова - та, что была к ней ближе всех - лишь переступила на другое место и снова принялась пощипывать траву. Шаннон повеселела. Теперь, расслабившись, осмотрелась вокруг более внимательно. И тут же растянула губы в удивленной улыбке.
   - А вот и детки. - Засмеявшись, подалась вперед, чтобы лучше разглядеть худосочных телят, что резвились подле степенных мамаш, но затем недоверчиво оглянулась на соседку: интересно, кусаются коровы или нет? - Пожалуй, я отсюда посмотрю на них.
   Движимая любопытством, она все же потянулась вперед, напряженно вглядываясь в морду животному, - только бы коснуться ее. А вот пятой своей точки от стены Шаннон не отрывала, хотя и высунулась вся: вдруг корове не понравится ее жест, - тогда она перемахнет на другую сторону. Женщине, что трижды в неделю занимается спортом, убежать от коровы ничего не стоит.
   Коснувшись пальцами коровьей шкуры, она обнаружила, что та была жесткой и упругой, а хозяйка ее, казалось, не противится Шаннон. Осмелев, она придвинулась ближе и провела ладонью по боку.
   - Да, она любит, когда ее гладят, - именно эта, - раздался голос Мерфи из-за спины.
   Шаннон взвизгнула так, что часть коров отпрянула в сторону. Раздалось недовольное мычание, но и тут же они вновь принялись за свое. Только Мерфи все еще смеялся, а рука его осталась на плече Шаннон, - он ухватил ее, чтобы та не упала навзничь со стены.
   - Успокойтесь. К чему же так нервничать?
   - Я думала, здесь никого нет. - Была ли она пристыжена тем, что гладила скотину, и ее застали за этим, или тем, что завизжала, - едва ли могла ответить себе.
   - Я возвращался, отправив лошадей на выпас, и увидел вас. - Мерфи удобно устроился на стене, лицом в обратную сторону от Шаннон, и прикурил. - Чудесное утро.
   Шаннон в ответ лишь неопределенно хмыкнула. Откуда ей было знать, что это его земля. Опять какая-то неловкость. - Вы что, сами присматриваете за всеми коровами?
   - Да нет, бывают у меня помощники, когда необходимо. Вы гладьте, гладьте ее, если хочется, - она совсем не против.
   - И вовсе я ее не гладила, - хотя и безуспешно, Шаннон пыталась изобразить подобающее достоинство. - Просто любопытно, какие они на ощупь.
   - Вы что, ни разу не прикасались к корове? - Одна только мысль вызвала у него усмешку. - Мне говорили, у вас в Америке они тоже есть.
   - Есть, конечно, только вот на Пятой авеню встречаются нечасто. - Она искоса глянула на него. Он все также улыбался, а взгляд был устремлен в сторону, где росло дерево,- то самое, что и задало тон утреннему сценарию. - Почему вам его не срубить? Оно ведь как раз посреди пшеницы.
   - Да никаких проблем - пахать и сеять вокруг него, - беспечно отозвался Мерфи. - К тому же, оно стоит здесь спокон веков.
   Самого же его сейчас куда больше интересовала Шаннон. От нее исходил тонкий и соблазнительный аромат, - один из тех, что неизменно сводит мужчин с ума.
   А он ведь только что думал о ней, взбираясь на холм! И вот она здесь, - будто ждала его.
   - Вам повезло, для первой прогулки утро чудесное. Позднее, днем, будет дождь.
   Шаннон припомнила, что и Брианна говорила то же самое, и нахмурилась, кинув взгляд на безоблачное небо. - С чего вы взяли?
   - А вы разве не видели, каким был восход?
   Пока она размышляла, что к чему, Мерфи обхватил ладонью ее подбородок и плавно повернул ей голову в сторону запада.
   - Вон там, - указал он, - со стороны моря, собираются облака. К полудню ветер пригонит их сюда вместе с дождем. Но грозы не будет, лишь небольшой дождик, - воздух слишком тих.
   Прикосновение его руки сродни было одновременно и твердому камню, и ласковой воде. Ощутила она и характерные для фермы запахи, что окружали Мерфи: пахло лошадьми, землей, травой. Сосредоточить внимание на облаках показалось ей сейчас разумнее всего.
   - Фермерам, наверное, приходится учиться тому, как предугадывать погоду.
   - Здесь нечему особо учиться. Такие знания приходят сами собой. - Прежде чем опустить руку на колено, он с наслаждением провел ею по волосам Шаннон. Сам жест, и невольно промелькнувшее ощущение близости заставили ее повернуть голову.
   Хотя они и сидели, свесив ноги по разные стороны стены, тела их едва не соприкасались. Теперь же встретились и глаза. А ведь именно такого цвета - иссиня зеленого, цвета его глаз, были изделия из стекла, что хранила мать, - те самые, что Шаннон так бережно упаковала и привезла в Нью-Йорк.
   Но в глазах мужчины, который вел себя с ней так спокойно и уверенно, теперь не было и намека на робость и смущение, что читались в них днем раньше. Более того, Шаннон угадала в них скрытую для себя угрозу.
   А ему сейчас безумно хотелось одного - поцеловать ее. Всего лишь податься вперед и накрыть поцелуем рот. Будь перед ним другая женщина, так бы и сделал. В то же время к другой так сильно его бы не влекло, он понимал.
   - Такое лицо, как у вас, Шаннон, глубоко пускает корни в мужском сознании и расцветает там, затмевая все на свете.
   Если что и превращает идиотские выражения в подобие поэзии, так это голос с ирландским акцентом. С этой мыслью, в попытке как-то оградить себя, Шаннон отвела взгляд в сторону, где коровы все так же мирно пощипывали траву.
   - Какое-то фермерское мышление.
   - Да, так и есть. Я хочу вам кое-что показать. Пойдемте со мной.
   - Но мне пора возвращаться.
   Однако он уже поднялся и взял Шаннон за руку так, будто проделывал это каждый день. - Да тут рядом. - Наклонившись, выдернул из расщелины голубой, похожий на звездочку, цветочек, но не протянул ей, как она ожидала, а ткнул ей за ухо, - вышло мило и забавно.
   Отнекиваться поздно, и вот она уже шагает рядом с ним в ногу. - А у вас разве нет работы? Я думала, фермеры все время только и работают.
   - Ну почему же? Пара свободных минут у меня есть. Глядите, - Кон. - Мерфи, не останавливаясь, махнул рукой. - Кролика гоняет.
   Завидев холеного пса, который мчался по полю вдогонку за маленьким серым комочком, являвшего собой кролика, Шаннон сначала рассмеялась. Но тут же в испуге сжала Мерфи ладонь: - Он же убьет его.
   - Это он-то? Ага, если поймает. Только шансов никаких.
   Охотник и добыча перемахнули пригорок и скрылись за чередой деревьев, где лучи солнца отражались бликами в мерцающей реке.
   - Сейчас он потеряет его, как всегда. Как только тот скроется с глаз, сразу весь пыл и пропадет.
   - Он ведь вернется, если позвать, - упорствовала Шаннон. - Вернется и оставит кролика в покое.
   Желая угодить ей, Мерфи издал свист. Не прошло и минуты, как Кон примчался с другой стороны поля, высунув от удовольствия язык.
   - Спасибо.
   Мерфи отправился дальше. Говорить Шаннон о том, что Кон не преминет удрать, едва почует очередную жертву, было бессмысленно. - А вы всегда жили в городе?
   - Да, или неподалеку. Мы много раз переезжали, но всякий раз выбирали место вблизи крупных центров. - Она подняла глаза. Шагая рядом, он казался выше. Или просто такая манера ходить по полю? - А вы всегда жили в этих местах?
   - Всегда. Раньше часть земель принадлежала здесь семье Конкеннон, а наша граничила с ней. У Тома душа никогда не лежала к хозяйству, и со временем он распродал землю по частям, - сначала моему отцу, а потом и мне. Ныне мой участок вклинивается между тем, что по левую сторону от владений Конкеннон, и еще одним участком, который принадлежит им же, но примыкает с другой стороны.
   Шаннон наморщила лоб, глядя поверх холмов. Она никак не могла оценить площадь земель и различить границы. - Кажется, что земли очень много.
   - Немало, да. - Мерфи подступил к очередной ограде и легко через нее перешагнул. Затем, к удивлению Шаннон, просто взял ее обеими руками за талию и перетащил, будто она ничего и не весила вовсе. - Это здесь. То, что я хотел вам показать.
   Не успела она прийти в себя от осознания его недюжинной силы, как, подняв голову, увидела каменный круг: точно такое же сооружение - в форме кольца - привиделось ей накануне. И потому, как поняла она позже, в первое мгновение нисколечко не удивилась. Но следом вырвалось-таки бурное восхищение. - Красотища - то какая!
   Высоко запрокинув голову - так, чтобы лучи солнца не мешали смотреть - она теперь изучала причудливое строение, как художник, оценивая форму, текстуру и тона.
   Каменный круг был небольшим, и кое-где валуны, некогда служившие перемычками, обвалились. Но сам мегалит стоял, являя собой величественное, если не колдовское зрелище, посреди зеленеющего поля, где в небольшом отдалении мирно паслись кони.
   - Ни разу такого не видела, только на картинках, - бессознательно схватив Мерфи за руку и потащив его за собой, Шаннон поспешила подойти поближе. - О них так много легенд и всяких теорий, о стоячих камнях, правда? Инопланетяне, друиды, застывшие великаны, танцующие феи. А сколько им лет вообще?
   - Думаю, те самые феи были помоложе.
   Шаннон рассмеялась. - Интересно, здесь поклонялись богам или жертвоприношениями занимались? - Она шутливо передернула плечами и протянула руку, чтобы коснуться камня.
   Но едва провела по нему пальцами, как тут же одернула кисть и застыла в недоумении, - для такого прохладного утра камень был слишком горяч, - ее так и обдало жаром.
   Мерфи же не сводил с нее глаз. - Странно, да?
   - Я... Мне даже показалось - он дышит. - Крайне смутившись, она плотнее прижала руку к камню - да, и впрямь какие-то толчки изнутри. И все же возникшие ощущения она приписала своему воображению.
   - Здесь очень мощная энергия. И дело тут либо в самих камнях, либо в том месте, что выбрано для них.
   - Не верю я в подобные сказки.
   - Вам трудно будет в них не поверить, - все же у вас в жилах течет ирландская кровь. - Мерфи осторожно завел ее через каменную арку внутрь, в середину площадки.
   Шаннон деловито скрестила руки на груди и отошла в сторону. - С вашего позволения, я бы хотела это зарисовать.
   - А это вовсе не мое. Земля, что вокруг, принадлежит мне, но камни эти - сами себе хозяева. Да вы рисуйте, конечно, если хочется.
   - Еще как. - Осмелев, Шаннон теперь обследовала круг изнутри. - Я знаю многих, у себя на родине, кто пожелал бы оказаться здесь, - такие люди обычно отправляются в Седону, чтобы обнаружить там места силы, энергетические вихри, - те, кто озабочен всякими чакрами.
   Мерфи усмехнулся и потер подбородок. - Читал об этом. Интересно, да - бывают же такие места и явления, в которых заключена древняя память - не потому ли там столько энергии?
   Внезапно Шаннон ощутила такое сильное влечение, что едва сумела совладать с собой. - Я вовсе не думаю, что, повесив на шею какой-нибудь замечательный камушек, можно преобразить свою сексуальную жизнь, - лукаво глянула она на Мерфи и добавила: - Да и не всякий фермер поверит в это, верно?
   - Ну, уж не знаю, какие чудеса в постели можно вытворить с ожерельем на шее, - в таких делах я привык рассчитывать на себя.
   - Еще бы, - пробубнила Шаннон и отвернулась в сторону, чтобы коснуться другого камня. - Какие они все-таки древние, и никто ведь не знает точно, сколько они здесь. Уже одно это - загадка. Интересно... - она вдруг осеклась, затаила дыхание и насторожилась. - Вы слышали?
   Он стоял теперь почти вплотную к ней и ждал, наблюдал. - Что вы услышали, Шаннон?
   В горле у нее перехватило, она откашлялась и проговорила: - Птичка, должно быть. Такой звук, будто кто всхлипнул.
   Мерфи коснулся рукой ее головы, мягко провел уже привычным жестом по волосам. - Я слышал ее. И другие тоже слышали. Ваши сестры. Напрасно вы сердитесь, - он повернул ее лицом к себе. - Родная кровь, она и есть родная, - ничего тут не поделаешь. А рыдает она, потому что потеряла здесь любимого. Так гласит легенда.
   - Да это птица, - не унималась Шаннон.
   - Они были обречены, - с невозмутимым видом продолжал он. - Он простой фермер, а она - дочь крупного землевладельца. Но они встречались здесь, любили друг друга, здесь же зачали ребенка. Так там и говорится.
   Шаннон снова стало не по себе, она съежилась, будто от холода, но проговорила небрежно: - Легенда, значит? Ну, я ожидала, что о таком местечке их будет немало.
   - Так и есть. Эта - одна из многих. Так вот, они хотели сбежать, но, пока она ждала его здесь, его схватили и убили. А на следующий день, когда отец нашел ее, она уже была мертва, как и ее любимый, и только на щеках все еще виднелись слезы.
   - И теперь, конечно же, она является сюда.
   Мерфи улыбнулся, циничное замечание его нисколько не смутило. - Она любила его. Что ей остается? - только ждать. - Он взял ее руки в свои, чтобы согреть. - Грей задумывал учинить здесь сцену убийства в своей книге, да передумал. Сказал, что для кровопролития место неподходящее. Так что эти камни не войдут в его книгу, но лягут на ваше полотно, и это будет правильно.
   - Если у меня получится. - Самое время одернуть руки, но ей так уютно в его ладонях! - Мне нужны будут еще кое-какие материалы, принадлежности, если я замахнусь на что-то серьезное, пока здесь. Но сейчас мне пора вернуться в дом, - отрываю вас от работы, да и Брианна, скорее всего, ждет меня к завтраку.
   Мерфи молча глядел на нее, не желая выпускать ее рук, - любовался румянцем, что разгорелся на щеках от свежего воздуха, слушал прерывистый пульс; не ускользнуло от него и мелькнувшее в ее глазах смятение.
   - Я так рад, Шаннон Бодин, что нашел вас сегодня на той стене, куда вы взобрались. Теперь до самого вечера моему воображению будет чем заняться.
   Она едва смогла унять предательскую дрожь в коленях и резко вскинула голову. - Да вы никак флиртуете со мной, Мерфи?
   - Кажется, да.
   - Лестно, конечно, но у меня совсем нет на это времени. А мои руки все еще у вас.
   - Да, - не сводя с нее глаз, он поднес ее руки к губам и запечатлел на тыльной стороне ладоней поцелуй. Отпуская от себя, сопроводил ее мимолетной обезоруживающей улыбкой. - Приходите погулять со мной снова, Шаннон, - развернулся и вышел с круглой площадки.
   На мгновение она застыла на месте, но потом, не в силах удержаться, метнулась к одной из арок и поглядела ему вслед, когда он, свистнув собаку, углубился в поле вместе с ней.
   "Такого нельзя недооценивать", - рассеянно потирая щеки согретыми руками, думала Шаннон, провожая его взглядом до тех пор, пока он и вовсе не скрылся из виду за одним из холмов.
  
   ГЛАВА 7
   Намечался семейный выход в паб, и Шаннон не знала, как ей поступить, - в ирландских пивных она еще не бывала. Не то, чтобы она противилась этому, - ей нравилось знакомиться с людьми, открывать для себя новые места. И даже, начни она протестовать, Брианна непременно уломала бы ее, так как и сама была безмерно рада провести вечер в кругу друзей.
   Но отчего-то не казалась ей удачной и мысль о том, чтобы тащить собой в бар грудного ребенка.
   - Вы уже готовы? - Брианна увидела, что Шаннон спускается с лестницы. - А я еще копошусь, к сожалению. Малышку надо было покормить, потом переодеть, - пока Брианна говорила, одной рукой прижимала к себе Кейлу, а другой с трудом удерживала поднос с двумя полными чашками чая.
   - А тут еще сестренки пожаловались на больное горло и попросили горячего тодди.
   - Сестренки?
   - Сестры Фримонт, из голубой комнаты. Ах, вы, наверное, еще не видели их. Они только сегодня поселились. Кажется, простыли в дождь, и теперь их знобит. - Брианна закатила глаза. - Они у нас постоянные клиенты, эти Фримонт, и я стараюсь не оставлять без внимания их жалобы и просьбы, - а они, те три дня в году, что бывают у нас, только и знают, что жаловаться. И все потому, говорит Грей, что прожили всю жизнь вдвоем, и ни у одной, ни разу не было приличного мужика.
   Она осеклась и густо покраснела, а когда Шаннон расхохоталась, выдавила слабую улыбку. - Нельзя так говорить о постояльцах. И, кстати, я ведь так и не собралась. Вы подождете?
   - Конечно. А могу я...
   - Ой, еще и телефон звонит! Да и ладно, пусть.
   - А где Грей?
   - А, исследует место преступления или опять убивает кого-то. Рыкнул на меня, когда я сунулась к нему в студию, - так что с него сейчас толку не будет.
   - Ясно. Могу я чем-то помочь?
   - Буду вам благодарна, если подержите ребенка пару минут. Я только сбегаю, унесу наверх чай и подбодрю сестричек. Это быстро, я ведь между делом уже все приготовила.
   - Конечно, подержу, - Шаннон осторожно приняла Кейлу из рук матери. Какой же она казалась крошечной и беспомощной! - Хотя и опыта у меня немного. Большинство женщин, которых я знаю, не спешат обзаводиться детьми, а занимаются карьерой.
   - Как жаль, что мужчинам и по сей день намного проще с тем и с другим, правда? А вы бы прогулялись с ней немного. Она такая беспокойная! Видно, ей, как и мне, не терпится поскорее туда, где музыка и веселая компания.
   С завидной ловкостью и грацией Брианна взметнулась вверх по лестнице с подносом в руках, унося гостям целебный напиток.
   - Так ты беспокойная, Кейла? - Шаннон неторопливо прошла через холл в гостиную. - Знаю, знаю, что это такое, - в умилении она нежно коснулась детской щечки и ощутила всплеск удовольствия, когда крошечным кулачком Кейла цепко ухватила ее за палец. - Да ты еще и сильная! Тебя не так-то легко одурачить. Как и твою маму, думаю, тоже.
   Не в силах удержаться, чмокнула девочку раз, потом другой, и окончательно пришла в восторг, увидев, как Кейла пускает слюни.
   - Она очаровашка, правда?
   Все еще в растроганных чувствах, Шаннон подняла глаза и улыбнулась, - широкой поступью в комнату вошел Грей. - Прелесть, да и только. Пока не возьмешь вот такую на руки, - и не поймешь, до чего же они бывают крошечные.
   - Это она уже подросла. - Грей наклонился к дочери, насмешливо улыбнулся. - Когда только родилась, выглядела как злая колдунья. Никогда не забуду.
   - Сейчас она похожа на мать. Кстати, о ней - Брианна наверху, пичкает снадобьем сестер Фримонт.
   - Хорошо, - кивнул Грей, - казалось, он ничуть не удивился. - Надеюсь, у нее получится. Иначе за эти три дня они ее задолбают.
   - Мне кажется, она прекрасно справляется со своей работой.
   - Ну, так это же Бри. Выпьете чего-нибудь сейчас, или дождетесь пинты в пивной?
   - Я подожду, спасибо. А вы разве с нами идете? Я думала, вы там убиваете кого-то.
   - Ну, на сегодня у меня уже все мертвы. - Грей прикинул, не выпить ли ему виски, но передумал, - уже настроился на "Гиннесс". - Бри говорила - вы хотели порисовать, пока здесь.
   - Да, и думаю, что так и сделаю. Тем более, кое-что под рукой у меня есть, и с этим вполне можно начать. - Качая ребенка на руках, Шаннон не заметила, что невольно подражает движениям Брианны. - Она разрешила мне взять машину и съездить в Эннис, чтобы докупить все необходимое.
   - Может быть, кое-что вы там и найдете, но лучше бы вам съездить в Голуэй.
   - Не хочу брать у нее машину, - вдруг выпалила Шаннон.
   - Смущает левосторонняя езда?
   - Не только. Вообще брать взаймы неудобно.
   Задумавшись, Грей присел на край дивана. - А хотите дружеский совет от янки?
   - Пожалуй.
   - Народ здесь живет нараспашку. Предложить взаймы, помочь ближнему, поделиться всем или отдать последнее - это у них в крови. Когда Брианна вверяет вам ключи от машины, она не думает, - застрахована ли она, в порядке ли документы, - ее беспокоит только то, что кому-то нужна машина. Вот и все дела.
   - Для меня далеко не все так просто. Я сюда ехала не для того, чтобы прибиться к большой дружной семье.
   - А для чего?
   - Просто я не знаю, кто я. - Разозлившись на себя оттого, что эти слова слетели с уст, - не могли не слететь, - она сунула ему ребенка. - Мне неприятно ощущать себя невесть кем.
   - Не смею упрекать вас, - отозвался Грей. - И со мной такое бывало. - Он заслышал голос жены, мягкий, успокаивающий. - Что, если дать себе немного времени, а, дружок? Наслаждайтесь природой, угощайтесь стряпней Брианны, - не беда, если чуток и поправитесь. По своему опыту скажу: ответы зачастую приходят тогда, когда мы ждем их менее всего.
   - Это вы о личном или профессиональном?
   Грей поднялся, дружески потрепал ее по щеке. - О том, и о другом. Слушай, Бри, так мы идем или нет?
   - Сейчас, только сумку возьму, - Брианна торопливо приглаживала волосы на ходу. - Грей, ты что, все-таки с нами?
   - А ты думаешь, я упущу случай провести с тобой вечер на людях? - Свободной рукой он обхватил ее за талию и закружил в быстром вальсе.
   Она уже так и сияла. - Я думала, ты работать будешь.
   - Работа не убежит. - Хотя Брианна и скривила губы, он склонился, чтобы поцеловать ее.
   Пару мгновений Шаннон еще выжидала, потом кашлянула: - Мне лучше подождать в машине. С закрытыми глазами.
   - Прекрати, Грейсон, ты смущаешь Шаннон.
   - Да ну! Ей просто завидно. - Он подмигнул той, которую уже считал свояченицей. - Полноте, дружок, найдем и вам парня.
   - Вот спасибо, от одного только недавно избавилась.
   - Что вы говорите! - Такого пропустить мимо ушей Грей не мог, а потому передал ребенка жене, чтобы приобнять Шаннон. - А ну-ка, поведайте нам об этом. Мы здесь только сплетнями и живем.
   - Оставь ты ее в покое, - хохотнула Брианна. - А вы лучше не говорите ему такого, о чем не хотели бы позднее вычитать в книге.
   - Не очень-то интересно было бы читать об этом, - заключила Шаннон и вышла на улицу. Сырость повисла в воздухе от дождя, - он явился, как было предсказано, и все еще не унимался.
   - У меня что угодно станет интересным, - выказывая некую галантность, Грей открыл перед женой дверцу машины. - Итак, почему же вы его бросили?
   - Да не бросала я его, - никчемная болтовня невольно приподняла ей настроение. Шаннон скользнула на заднее сидение и откинула назад волосы. - Мы расстались по обоюдному согласию.
   - Бросила, бросила, как бы не так, - Грей побарабанил пальцами по спинке сидения, выворачивая на дорогу. - Женщины только и жеманничают, говоря о том, как разбивают мужские сердца.
   - Ну, так и быть, скажу по-другому. - Шаннон послала Грею ослепительную улыбку в зеркало заднего вида. - Он ползал передо мной на коленях, просил, умолял, чуть не плакал. Но я была непреклонна и раздавила-таки каблуком истекающее кровью сердце. Ныне он остриг голову, бросил весь свой скарб и примкнул к какой-то религиозной секте в Мозамбике.
   - Вполне правдоподобно.
   - На самом деле все гораздо прозаичнее, - общего у нас и было, что любовь к тайской кухне, да офисная рутина. Но вы вольны использовать в книге любую из версий.
   - Как бы там ни было, а без него вы чувствуете себя счастливее, - участливо промолвила Брианна. - А это самое главное.
   Подивившись тому, до чего же, и в самом деле, все просто, Шаннон вскинула бровь. - Знаете, вы правы. - Равно как и намного легче, чем думалось ранее, далось ей теперь решение расслабиться и провести приятный вечер.
   Паб "О'Мэлли" напомнил Шаннон - едва она переступила порог - давние кадры черно-белой киноленты с Пэтом О'Брайаном в главной роли, - подернутый сигаретным дымом воздух; темные, гнетущие тона и въевшаяся в стены копоть; мужчины с огромными кружками темного пива в руках, сгрудившиеся вокруг барной стойки; женский смех, шепотки и доносившиеся из глубины зала звуки волынки.
   За стойкой возвышался телевизор, и сейчас там шла трансляция неких спортивных событий, но без звука. Мужчина в белом переднике поверх массивного живота окинул взглядом пришедших и широко улыбнулся, не отрываясь от работы, - он сцеживал очередную порцию пива.
   - Ну, наконец-то принесла малышку, - чтобы пена сошла, отставил кружку. - Давай ее сюда поближе, Бри. Мы хотим взглянуть на нее.
   Брианна смиренно поставила люльку с Кейлой прямо на стойку. - На ней тот самый чепчик, что преподнесла нам твоя женушка, Тим.
   - Какая хорошенькая девочка, - пухлым пальцем пощекотал тот ребенку подбородок. - Да она вылитая ты, Брианна.
   - Ну и без меня не обошлось, - поспешил заметить Грей, видя, что вокруг малышки начала собираться толпа.
   - Уж ты постарался, - не стал возражать Тим. - Но Всевышний так мудр, что не заметил этого и наделил девочку ангельским, как у матери, личиком. Выпьешь, Грей?
   - Да, пинту "Гиннесса". Шаннон, а вы что будете пить?
   Она взглянула на порцию, что нацедил Тим О'Мэлли. - Мне чего-нибудь поменьше.
   - Пинту и стакан, - заказал Грей. - А еще лимонаду для нашей молодой мамочки.
   - Шаннон, это - Тим О'Мэлли, сооружает вам "Гиннесс". - Брианна коснулась рукой плеча Шаннон. - Тим, это моя... гостья, Шаннон Бодин из Нью-Йорка.
   - Из Нью-Йорка, - глядя на Шаннон, Тим широко заулыбался, непринужденно продолжая выполнять привычную работу. - А у меня там остались кузены. Едва ли вы знакомы с Фрэнсисом О'Мэлли, - он мясник.
   - Нет, не знакома, очень жаль.
   - Бодин, - мужчина, сидевший на барном стуле позади Шаннон, глубоко затянулся сигаретой и с крайне задумчивым видом выпустил дым. - Знавал я некую Кэтрин Бодин из Килкенни, годков эдак несколько тому назад. Та еще кровь с молоком. Не ваша родня, случаем?
   Она рассеянно улыбнулась. - Нет, о такой не слыхала.
   - Шаннон у нас впервые здесь, в Ирландии, - поспешила уточнить Брианна, и со всех сторон посыпались понимающие кивки.
   - Я знал Бодинов из Дублина, - заскрежетал старческий голос, - говорил мужчина откуда-то из глубины бара. - Четверо братьев, что кидались в драку по любому поводу. Сумасшедшие Бодины, мы звали их. Все, кто связался с ними, сбежали из дому и примкнули к ИРА. Это было где-то году в... тридцать седьмом.
   - В тридцать пятом, - поправила женщина, что сидела рядом с ним, и подмигнула Шаннон. Все лицо ее было изборождено морщинами. - Стоило мне пару раз прогуляться с Пэдди Бодином, и Джонни рассек ему губу.
   - Мужчина должен защищать свое, - сухопарой рукой старик Джон Конрой крепко сжал руку жены. - Во всем Дублине не было красивее девочки, чем Нэлл О'Брайан. Так вот теперь она моя.
   Шаннон спрятала улыбку в стакане с пивом, что протянул ей Грей. Каждому в этой парочке наверняка уже стукнуло девяносто, а они держатся за руки и кокетничают, будто только вчера поженились.
   - Дайте-ка мне сюда эту малышку, - из комнаты позади барной стойки вышла женщина, вытирая руки о фартук. - А ты иди, располагайся там за столом, - махнула она Брианне рукой. - Я забираю ее с собой на часок, побалую немножко.
   Зная, что возражать бессмысленно, Брианна представила Шаннон супруге Тима и проводила последнюю взглядом, когда та потащила ребенка прочь. - Что ж, теперь можно и нам присесть. До самого ухода ребенка мне уже не видать.
   Шаннон повернулась вслед за ней и увидела Мерфи.
   Он сидел совсем один возле низкого камина и смотрел в ее сторону, извлекая негромкие ноты из концертины, что была у него в руках. При виде ее мозг его снова затуманился, язык онемел, и он был рад, что успеет собраться с мыслями, пока Грей ведет ее к столу.
   - Ты развлечешь нас сегодня, Мерфи? - спросила, подсаживаясь, Брианна.
   - Самого себя, скорее, - к счастью, пальцы его, в отличие от мозга, шевелились быстрее в то время, пока Грей усаживал Шаннон на стул. Все, что в силах был он различить сейчас - это ее глаза, светлые, ясные и настороженные. - Здравствуйте, Шаннон.
   - Мерфи, - подходящего предлога у нее не нашлось, чтобы отказаться присесть именно туда, где Грей выдвинул для нее стул, и она оказалась почти плечом к плечу с Мерфи. Мелькнуло скверное чувство, что это не случайность. - Где вы научились так играть?
   - Да в разных местах, понемногу.
   - У Мерфи природный талант к музыкальным инструментам, - гордо объявила Брианна. - Он сыграет на всем, что попадет ему в руки.
   - Неужели? - Его длинные пальцы, и впрямь, проворно и умело перебирали замысловатые клавиши на небольшом корпусе инструмента. При этом, подумалось Шаннон, и мелодию он знает хорошо, потому, как ни разу не взглянул на то, что делают руки, - только на нее и таращился. - Фермер-музыкант, - пробормотала она.
   - Вы любите музыку? - обратился он к ней.
   - Конечно. Кто ее не любит?
   Он приумолк, неспешно взял свою пинту, глотнул пива. Придется, видно, свыкнуться с постоянной сухостью в горле, что возникает всякий раз, стоит ей оказаться вблизи. - А есть такая мелодия, которую хотелось бы услышать сейчас?
   Она небрежно повела было плечом, но и пожалела, что он перестал играть. - Я плохо знаю ирландскую музыку.
   Грей подался вперед и упредительно шепнул: - Только не просите "Дэнни Бой".
   Мерфи беззлобно усмехнулся: - Янки, да и только, - и вновь приказал себе расслабиться. - С вашим-то именем, Шаннон Бодин, и не знать ирландской музыки?
   - Мне больше по душе Перси Следж, Арета Франклин.
   Не сводя с нее глаз и затаив в уголках губ усмешку, Мерфи заиграл новую мелодию; но видя, как развеселилась Шаннон, ухмыльнулся уже во весь рот.
   - Впервые слышу на мини-аккордеоне "Когда мужчина любит женщину".
   - Это концертина, - он вскинул глаза и воскликнул: - А вот и мой приятель!
   Малыш Лайам Суини протиснулся сквозь толпу, взобрался к Мерфи на колени и сразил его обезоруживающе трогательным взглядом: - Кафета.
   - Хочешь, чтобы мама твоя с меня снова шкуру спустила? - Мерфи оглянулся, увидел, что Мэгги задержалась у бара, и, опустив руку в карман, вытащил лимонное драже в обертке. - Суй в рот, да живее, пока она не видит.
   Очевидно, подобная шалость не была для них редкостью. Шаннон наблюдала, как Лайам теснее прижался к Мерфи и заплетающимся язычком поспешно разделывался с оберткой.
   - Вот такой семейный выход, значит, да? - Мэгги вернулась из другого конца зала и теперь стояла, опершись руками о спинку стула Брианны. - А где малышка?
   - Диедра утащила ее. - Брианна машинально подвинулась, чтобы Мэгги втиснула еще один стул.
   - Здравствуйте, Шаннон, - вежливо, но прохладно прозвучало приветствие, прежде чем Мэгги перевела взгляд на сына, и глаза ее пытливо сузились: - Что это у тебя там такое, Лайам?
   - Ничего, - улыбка обнажила лимонное драже.
   - И впрямь ничего. Мерфи, его первая пломба будет на твоей совести. - Тут внимание ее снова кто-то отвлек, и Шаннон увидела, как к столу подошел высокий смуглый мужчина, - две кружки чая в одной руке, стакан с пивом в другой. - Шаннон Бодин, мой муж, Роган Суини.
   - Очень приятно. - Поставив напитки, он взял ее руку и очаровательно улыбнулся. Если любопытство и овладевало им, оно было умело сокрыто. - Вам нравится у нас?
   - Да, спасибо, - Шаннон наклонила голову. - Я так понимаю, своим визитом я обязана именно вам.
   - Ну, мое здесь дело маленькое. - Он приставил для себя стул, вынуждая Шаннон сдвинуться еще на пару дюймов ближе к Мерфи. - Хоббс говорил, вы работаете у Рай-Тилмантона. А мы всегда в Америке обращаемся к услугам агентства Прайса.
   Шаннон вскинула бровь: - Мы лучше.
   Роган улыбнулся: - Я постараюсь разобраться в этом.
   - У нас не деловая встреча, - возмутилась жена. - Мерфи, сыграй что-нибудь веселенькое.
   Тот легко заскользил пальцами по клавишам, бегло извлекая сложные пассажи рила из маленького инструмента. Разговоры вокруг поутихли, и только послышалась пара смешков, да еще кто-то похлопал в ладоши, когда мужчина в широкополой шляпе по пути к барной стойке отчебучил несколько быстрых па.
   - Вы танцуете? - Мерфи так приблизил губы к ее уху, что всей кожей ощутила Шаннон его дыхание.
   - Такое - нет. - Она откинулась назад, прикрываясь стаканом как ширмой. - Но я думаю, что танцуете вы. Это ведь все части одного целого, не так ли?
   - Того, что называется "быть ирландцем", - вы это имеете в виду?
   - Именно. Вы танцуете... - Она поиграла стаканом в руке, - пьете, дебоширите, рождаете меланхоличную прозу и поэзию и упиваетесь созданным имиджем многострадальных суровых мятежников.
   На минуту он задумался, отбивая такт ногой об пол. - Да, мятежники и есть. И страдали немало. Похоже, вы забыли о своих корнях.
   - У меня их никогда не было. Отец был третьим или четвертым в роду, а про семью матери я ничего не знаю.
   С этими словами она нахмурилась, а Мерфи, хотя и сожалел, оставить разговор уже не мог.
   - Но вы считаете, что знаете Ирландию и ирландцев. - Кто-то еще пошел танцевать, и Мерфи заиграл новую мелодию, чтобы поддержать их. - Насмотрелись фильмов с Джимми Кэгни, - из тех, что показывают ночами по телику, да наслушались Пэта О'Брайана в роли священника. - Видя, что Шаннон нахмурилась еще больше, он любезно улыбнулся. - Да, еще парад Святого Патрика на вашей Пятой авеню.
   - Ну, так и что?
   - А то, что все это немо, разве нет? Хотите узнать ирландцев, - так слушайте музыку. Мелодию, со словами ли, без. И вот, когда услышите ее по-настоящему, тогда, быть может, и начнете хоть немного понимать нас. Музыка и есть самое сердце любой нации, ее культуры, потому что от сердца исходит.
   Шаннон не заметила, как увлеклась разговором. Пальцы Мерфи все еще выводили мелодию, и ее взгляд задержался на них. - Тогда мне остается думать, что все ирландцы шустры и беспечны.
   - Одна песня еще не вся история. - Ребенок у него на коленях уже клевал носом, но Мерфи продолжал играть. Ноты теперь, впрочем, зазвучали такие тихие и печальные, что у Шаннон невольно навернулись слезы.
   Что-то надломилось в ее душе, едва Брианна стала тихонько подпевать на знакомый мотив. Ее пение подхватили другие голоса, повествуя о трагической судьбе отважного солдата Джеймса Коннолли, принявшего мученическую смерть в борьбе за родину.
   Когда песня окончилась, Роган взял сонного мальчика к себе на колени, а Мерфи потянулся за пивом.
   - Это совсем не то, что "Оркестр МакНамары", верно?
   Шаннон была тронута до глубины души, но и сомневалась, что желает испытывать подобные чувства. - Странная культура, - в ней слагаются такие милые песенки о смертной казни.
   - Мы чтим своих героев, - резко отозвалась Мэгги. - Не правда ли, в вашей стране поля сражений стали приманкой для туристов, - Геттисберг ваш, и прочие?
   Шаннон окинула Мэгги холодным взглядом, кивнула. - Прелестно.
   - А еще многие из нас любят воображать, что они сражались бы за Юг, - вставил Грей.
   - За рабство, - усмехнулась Мэгги. - Да нам о рабстве известно такое, что вам и в жутком сне не привидится.
   - Нет, не за рабство, - в предвкушении спора Грей придвинулся ближе к Мэгги. - За определенный жизненный уклад.
   - Вот кому не надо большего счастья, - усмехнулся Роган, видя, как его "родственнички" углубились в спор. - Шаннон, пока вы гостите здесь, чем бы вам хотелось заняться, какие места посмотреть? Мы бы с удовольствием для вас все устроили.
   Его акцент был отличным от других, отметила про себя Шаннон, - едва уловимым, более мягким, - с налетом подготовительной школы, подумалось ей.
   - Думаю, что побывала бы там, где и все туристы обычно. Но, не взглянув хотя бы на одни руины, уж точно не уеду.
   - Ближайшие отсюда Грей заложил в свою новую книгу, - вставил реплику Мерфи.
   - Да, верно, - Брианна оглянулась, стараясь не выдавать волнения оттого, что Диедре пора уже было принести ребенка. - Он учинил там жесточайшее убийство. Я сбегаю, посмотрю, как там Кейла. Мерфи, тебе принести еще пива?
   - Да, пожалуй, спасибо.
   - А вам, Шаннон?
   Шаннон удивилась, обнаружив, что ее стакан пуст. - Думаю, да.
   - Я принесу, - Роган передал Лайама жене, встал и потрепал Брианну по щеке. - Иди, занимайся ребенком.
   - А вот это вам знакомо? - спросил Мерфи, принимаясь вновь за игру.
   Шаннон размышляла не более минуты. - Ярмарка в Скарборо. - В памяти всплыли имена Саймон и Гарфанкел, звучавшие порой на волнах радио.
   - А вы поете, Шаннон?
   - Как и все, кто подпевает радио, или напевает, принимая душ. - Зачарованная его игрой, она склонила голову ближе. - Откуда вы знаете, на какие клавиши жать?
   - Прежде надо знать, какую песню желаешь сыграть. Вот сюда.
   - Нет, я... - Но он уже мягко обвил рукой ее талию и теперь просовывал ее кисть под ремешок концертины, накрывая своими ладонями.
   - Сначала надо почувствовать инструмент, - он приложил ее пальцы к кнопкам и мягко нажал, одновременно раздувая меха. Раздался долгий и звучный аккорд, Шаннон развеселилась. - Получилось.
   - Получилось раз, получится и другой. - В подтверждение слов он сжал инструмент и издал другой звук. - Желание и усердие - вот и все, что требуется.
   Шаннон перебрала клавиши пальцами наугад и поморщилась, - раздалась жуткая какофония. - Нет, к этому все-таки нужен талант, - но развеселилась вновь, когда Мерфи заиграл своими пальцами поверх ее и вызвал инструмент к жизни. - И еще быстрые руки. Как вы играете, не видя, куда нажимать?
   С лица ее еще не сошла улыбка, когда, откинув назад волосы, она повернулась к Мерфи. Сердце забилось сильнее, будто в такт оживленной мелодии, но ощущение казалось не из приятных.
   - Обыкновенное чутье. - Ее пальцы были неподвижны, но он все же накрыл их своими и заиграл вновь, теперь уже совершенно в другом ключе, тоскливо-романтичном. - Что вы чувствуете сейчас?
   - Будто каждой клеточкой моего тела играют столь же умело, как и этой вещицей. - Она сощурила глаза, пристально глядя на него.
   За разговором они оба невольно переместились так, что со стороны вполне могли теперь сойти за обнимающуюся пару. Ее кисти смиренно покоились во власти его рук, - проворных, с загрубевшими ладонями. - У вас очень мягкие движения, Мерфи.
   - Думается мне, это совсем не комплимент.
   - Нет, результат наблюдения. - Сердце захолонуло так, что она ужаснулась. Он же перевел взгляд на ее губы, задержал его, чтобы весь пыл и намерения явственно донеслись до нее. - Нет, - послышался тихий, но твердый ответ.
   - Как вам будет угодно, - их глаза встретились вновь, но его взгляд уже был полон решимости, бросая нешуточный вызов Шаннон. - Я бы и сам поцеловал вас впервые в более укромном месте. Там, где можно не торопиться.
   Так или иначе, он свое возьмет, мелькнула у нее мысль. Менее всего походил он теперь на увальня, каким показался ей при первой встрече, и его способность добиваться своего уже не вызывала сомнений.
   - На этом, пожалуй, урок закончим, - желая отдалиться от него, она с усилием отдернула кисти рук.
   - Проведем другой, когда вам заблагорассудится, - не спеша убрал он руку с ее талии, отставил концертину и осушил стакан. - В вас есть музыка, Шаннон. Но до сей поры, вы не давали ей звучать.
   - Думаю, с меня и радио хватит, спасибо. - Взволнованная больше, нежели готова была признать, она поднялась. - Извините. - Шаннон отошла и поискала глазами уборную, - требовалось немного времени, чтобы успокоиться.
   Мерфи, улыбаясь самому себе, вернул пустой стакан на стол и вскинул бровь, поймав на себе хмурый пристальный взгляд Мэгги.
   - Что это ты удумал, Мерфи? - требовательно спросила она.
   - Что я удумал? Выпить еще пива. Вон, Роган как раз несет.
   - Ты мне зубы-то не заговаривай, - Мэгги еще не поняла, гнев вскипает в ней или беспокойство, но в том и другом приятного было мало. - То, что ты ни одну юбку не пропустишь, мне известно, но такого взгляда у тебя я еще не примечала.
   - Да неужели?
   - Прекрати донимать его, Мэгги. - Грей откинулся в кресле. - У Мерфи есть полное право прощупать почву. Она красотка, правда?
   - Заткнись, Грейсон. А тебе, Мерфи Малдун, на этой почве делать нечего.
   Он внимательно посмотрел на нее, буркнул "спасибо", когда Роган поставил на стол свежее пиво. - Значит, ты не желаешь, чтобы я ближе познакомился с твоей сестрой, Мэгги Мей?
   Гневно сверкая глазами, та подалась вперед. - Я не желаю видеть, как ты мчишься прямиком к краю пропасти, откуда непременно грохнешься. Она всем нам чужачка; пойми - ирландский фермер, каким бы красавцем ни был, ее никогда не привлечет.
   Мерфи ответил не сразу, - знал, что Мэгги будет сгорать от нетерпения, пока он вытащит сигарету, повертит ее задумчиво в руках, зажжет и не спеша затянется. - Ты так добра, Мэгги, что беспокоишься за меня. Но это моя пропасть и грохнуться в нее могу тоже только я один.
   - Если ты вообразил, что я стану сидеть, сложа руки, пока ты не сваляешь дурака и не позволишь угробить себя этой никчемной игрой, то ошибаешься.
   - Все это не касается тебя, Маргарет Мэри, - проговорил Роган, и гнев жены перекинулся на него.
   - Не касается меня? Еще как касается! Я знаю этого мягкотелого придурка с самого рождения, и люблю его, одному Богу известно, за что. А если бы не мы с Брианной, то этой янки сейчас не было бы здесь вообще.
   - Эта самая янки - твоя, между прочим, сестра, - вставил реплику Грей. - А значит, скорее всего, такая же дерзкая и упрямая.
   Мэгги не успела огрызнуться в ответ, - Мерфи упреждающе поднял руку. - У нее есть право так говорить. Да, это касается тебя, Мэгги, поскольку я твой друг, а она твоя сестра. Но меня это касается больше.
   Стальные нотки, сквозившие в ровном голосе, смирили ее гнев, но усилили беспокойство. - Мерфи, она скоро вернется туда, откуда приехала.
   - Если только я не смогу разубедить ее.
   Она пылко схватила его за руки, словно желая с подобным жестом вложить в него здравый смысл. - Ведь ты ее совсем не знаешь.
   - Нам о многом дано знать заранее, это факт. - Он теснее переплел ее и свои пальцы, дабы усилить телесную связь. - Я столько ждал ее, Мэгги, и вот она здесь. Все это не просто так.
   В его глазах прочла она такую нерушимую уверенность, что поневоле отвела взгляд. - Ты совсем рехнулся. Вправить тебе мозги я уже не могу.
   - Не можешь, да. Даже ты.
   Она только вздохнула. - Ладно, когда ты все-таки рухнешь в свою пропасть и будешь там валяться в беспамятстве, я приду зализать твои раны. Суини, я хочу отвести Лайама домой. - Мэгги встала, подхватывая спящего ребенка на руки. - Даже не пытайся образумить его, - обратилась она к Грею. - Смазливое личико напрочь затмевает мужчинам мозги.
   Обернувшись, она увидела, как Шаннон вышла из уборной, и к ней уже подоспела чета Конроев. Мэгги окинула ее суровым взглядом, получила такой же в ответ и твердой походкой вышла из паба с сыном на руках.
   - Едва ли хоть одна из них понимает, как много между ними общего. - Грей наблюдал, как Шаннон уставилась на дверной проем, прежде чем ее внимание переключилось обратно на пожилую пару.
   - Общее их основание столь велико, что его едва ли его меньше у каждой из них под ногами.
   Грей кивнул и повернулся назад к Мерфи. - А ты запал на это личико, да?
   Более по привычке, нежели рисуясь, Мерфи наиграл мелодию. - Не просто запал. - Губы его скривились в усмешке, но взгляд был отстраненным и вместе с тем глубоким. - Я очень долго ждал, чтобы это лицо увидеть, и все еще жду, чтобы видеть его вновь и вновь.
  
   Как бы Мэгги не силилась вывести ее из себя, у нее ничего не выйдет, - размышляла Шаннон, отходя ко сну поздно вечером. Мало того, что эта женщина высылает за ней детективов, шпионит и собирает о ней сведения, так теперь еще, стоило пойти навстречу семейству Конкеннон, изо всех сил выказывая при встрече с ними дружелюбие, - теперь она обходится с ней, как с непрошеной гостьей.
   Ну, нет, она пробудет здесь столько, сколько пожелает, черт возьми. Пару недель, пожалуй, хватит, прикинула Шаннон. Самое большее - три. И никто не посмеет погнать ее прочь, сопровождая холодными взглядами и уничижительными насмешками. Маргарет Мэри Конкэннон усвоит раз и навсегда, что взращенные в Америке орешки намного крепче остальных.
   И фермеру ее тоже не пронять. Обаяние и привлекательная внешность - слишком слабое оружие против нее. Немало ей уже встречалось таких обаятельных и привлекательных мужчин.
   Пусть даже никогда среди них и не было такого типа, как Мерфи, с его чудаческой безмятежностью во всем облике, но все это уже неважно.
   Она забралась в постель, подтянула одеяло к подбородку. Воздух от дождя едва ли сделался мягче, лишь прохладнее. Но как же уютно и по-детски забавно укрыться в постели под шум дождя и глядеть, как остывает чай на ночном столике, - Брианна настояла на том, чтобы она прихватила с собой полную кружку.
   Шаннон твердо решила, что завтра отправится разведывать окрестности; одолеет гордыню и возьмет машину. Достанет рисовальные принадлежности, отыщет здесь какие-нибудь развалины, заглянет в пару магазинов, - ей ли беспокоиться, рыская в одиночестве по незнакомой стране? - где она только не бывала за время путешествий с родителями.
   В одиночестве, и никак иначе, желает она побыть следующим днем, и чтобы ни одна душа не смела надзирать за ней.
   Свернувшись удобнее калачиком в постели, она пустила на самотек мысли о людях, с которыми ее свела судьба.
   Брианна, домоседка. Молодая мамочка, молодая жена. И деловая женщина, к тому же, - припомнила Шаннон. Умелая, талантливая. Душевная, конечно, но вечно чем-то озабочена.
   Грей, ее возлюбленный янки. Легкий в общении, во всяком случае, на первый взгляд. Дружелюбный, остроумный, без ума от жены и дочери. Судя по всему, был рад сбросить с себя ярмо светской жизни, кою вел бы, оставшись в мегаполисе наедине со своей славой.
   Мэгги. Гримаса наползла на лицо сама собой. Недоверчива от природы, вспыльчива, откровенна до хамства. Ужасно, но сама Шаннон ценила именно эти качества. Несомненно, - любящая жена и мать, и бесспорно, - большой талант. К тому же, подумала Шаннон, чрезмерно властная и безумно самоотверженная.
   Роган. Воспитан, уравновешен; манеры привились настолько, что кажутся не менее естественными, чем те же глаза на лице. Дисциплинирован, как легко догадаться, и прозорлив. Весьма искушен и хваток, - а иначе не возглавить организацию, имеющую мировое признание. А еще, злорадно подумала Шаннон, он вынужден иметь чувство юмора и ангельское терпение, живя с Мэгги.
   И, наконец, Мерфи, хороший друг и сосед. Фермер с талантом к музыке и флирту. Красив на удивление, без особых претензий, но и далеко не так прост, как показалось вначале. Едва ли ей доводилось встречать мужчину в такой совершенной гармонии с самим собой.
   Хотел поцеловать ее, видите ли, в укромном месте, - веки Шаннон отяжелели, - где бы он смог не торопиться. Интересно.
  
   Без видимых усилий мужчина сдерживал на месте нетерпеливого коня. Дождь продолжал нещадно хлестать, ударяясь о землю с грохотом щебня. Белый жеребец храпел, обдавая стылыми клубами пара мужчину и женщину, что смотрели друг на друга.
   - Ты ждала.
   Сердце тяжело ухало у нее в груди. А жгучее, неистовое желание по величине и силе не уступало гордости. - Если я гуляю по собственному полю, это не значит, что я жду.
   Он громко расхохотался, и безудержный смех его гулким эхом прокатился по холмам. С вершины одного из них наблюдал за ними каменный круг.
   - Ты ждала. - Изящным, едва не танцевальным, движением, он склонился над ней, - и вот уже ее ноги не касаются земли. Одной рукой поднял и усадил перед собой в седло, запустил в ее волосы руку в перчатке и повелел:
   - Целуй же меня. Да не единожды.
   Она привлекла его ближе к себе, пока не вжалась грудью в твердую броню, покрывающую его стан. Снедаемая желанием, оголодавшим ртом неистово припала к такому же страждущему рту. Будто вознамерившись дать клятву, он вскинул руку, и окутал женщину плащом.
   - Ни одна продрогшая, слякотная пядь земли не посмела отдалить от меня твой вкус!
   - Так оставайся, чего же ты! - Она вновь притянула его к себе, жадно припадая к его губам. - Оставайся.
   Мечась от блаженства к отчаянию, Шаннон горячо шептала во сне. Но даже во сне ей было ясно, что этому не бывать.
  
   ГЛАВА 8
  
   Шаннон была довольна, что выкроила день для себя. Промозглое утро понемногу рассеивалось, открывая ее взору, по мере движения авто, омытые росой и искусно освещенные солнцем пейзажи. Английский дрок, обрамляющий дорогу, распустился таким пышным цветом, что от его желтизны рябило в глазах; и будто кроваво-красными каплями, мерцала вплетенная в изгородь фуксия. Сады жадно вбирали в себя всевозможные цвета, а сами растения так и лучились в свете утренней зари. Ослепительно мерцала ярчайшая зелень, устилающая холмы.
   Шаннон делала снимки, - лучшие из них, прикинула она, послужат основой для будущих эскизов и картин.
   Ирландские дороги, да еще с их левосторонней ездой, и впрямь давались ей нелегко; но разве могла она отступить?
   Проезжая вдоль узеньких улочек Энниса, прикупила открыток и безделиц для приятелей. Тех самых, подумалось ей, кто уверен, что она просто отгуливает очередной отпуск. Тягостно было осознавать, что вдали не осталось ни единой близкой души, кому бы она поведала о своих родственных связях или потребности их прояснить.
   До настоящего времени, всегда на первом плане у нее значилась работа, движимая исподволь здоровыми амбициями, - таким печальным комментарием отметила бы она сейчас свою прежнюю жизнь. Именно работа занимала в ней львиную долю того, чем, собственно, по ее мнению, была сама Шаннон. Теперь же, когда она отрезала ее от себя, и не просто так, а намеренно, - теперь ей оставалось дрейфовать по волнам собственных сомнений и опасений, чувствуя себя брошенной на произвол судьбы.
   Кем еще могла она быть, не будучи Шаннон Бодин по отцу и успешным коммерческим художником по призванию?
   Внебрачной дочерью некоего ирландца, что уложил в постель одинокую женщину?
   Эта мысль причиняла боль, но продолжала сверлить мозг. Как же не хотелось верить в абсолютную незрелость и слабость духа взрослой женщины, которую один только факт из ее родословной способен выбить из колеи.
   А между тем, так и оно было. Она думала об этом, стоя на пустынной полоске пляжа, а ветер нещадно трепал ее волосы. Узнай она обо всем еще ребенком, пронеси через прежнюю жизнь осознание того, что Колин Бодин, не будучи родным отцом, смог принять ее, - и эта правда не причинила бы столько боли, как сейчас.
   Теперь же, когда невозможно ни изменить факты, ни то, каким образом она узнала о них, - теперь остается только встретить их лицом к лицу, знаменуя тем самым и встречу с самой собой.
   - Какие бурные нынче волны.
   Шаннон оглянулась и изумилась: прямо у нее за спиной стояла пожилая женщина. Звуков шагов она не слыхала, но и прибой был оглушительный, а мысли ее витали где-то очень далеко.
   - Да, пожалуй, - на лице Шаннон нарисовалась вежливая, но отстраненная улыбка, припасенная для незнакомых людей. - Но все равно, здесь очень красиво.
   - Одни предпочитают необузданность, - женщина с усилием запахнула на себе плащ, накинула капюшон и устремила взгляд в море; на изборожденном морщинами лице глаза ее светились необычайно. - Другие - покой. В мире предостаточно того и другого, и каждый делает свой выбор. - Она мельком, но без улыбки, оглядела Шаннон: - И времени у каждого, чтобы свой выбор поменять, тоже предостаточно.
   Озадаченная Шаннон сунула кисти рук в рукава куртки. Привычки вести философские беседы с посторонними за ней не водилось. - Я думаю, большинству людей может нравиться и то, и другое, по настроению. Как зовется это место? У него есть название?
   - Многие называют его Берег Мории, по имени женщины, что утопилась здесь, потеряв при пожаре мужа и троих взрослых сыновей. Она не дала себе времени, чтобы передумать, вот в чем дело. Или хотя бы вспомнить, что все - хорошее и дурное - когда-нибудь проходит.
   - Не очень веселое название для такого живописного места.
   - Да, верно. Но иной душе благотворно временами остановиться здесь и кинуть долгий взгляд на то, что действительно имеет цену. - Она вновь повернулась к Шаннон и радушно улыбнулась. - И с годами такой взгляд становится все дольше и дольше.
   - На сегодняшний день долгих взглядов с меня довольно, - вернула улыбку Шаннон. - Мне уже пора возвращаться.
   - Ах, да, вам еще стоит попутешествовать. Но вы непременно будете там, куда стремитесь, детка, а о том, где побывали, будете помнить всегда.
   Странная женщина, подумала Шаннон, вскарабкиваясь на пологий каменный откос в направлении дороги. А может быть, затевать на обыденной почве эзотерические беседы - всего лишь еще одна характерная национальная черта? Оказавшись у дороги, Шаннон спохватилась: пожилая женщина была одна, а куда она направлялась? Наверняка ее надо подвезти.
   Она повернула назад, с намерением предложить это, но взору ее предстал только пустынный пляж.
   По телу пробежал холодок, сменившийся равнодушием, Шаннон пожала плечами. Женщина удалилась по своим делам, только и всего. А ей давно пора сесть за руль и возвернуть машину владелице.
   Брианну она застала на кухне: в кои-то веки та сидела одна, неспешно потягивая пустой чай.
   - А, это вы, - через силу улыбнулась она, поднимаясь, чтобы налить еще чашку. - Хорошо покатались?
   - Да, спасибо. - Шаннон аккуратно вернула ключи на отведенный им крючок. - Заодно смогла прикупить кое-что, и завтра займусь эскизами. Я заметила, на входе стоит чужая машина.
   - Жильцы, в обед прибыли из Германии.
   - Да у вас тут настоящий Отель Объединенных Наций, - ответа не последовало, и Шаннон удивленно вскинула бровь. Пусть она была и мало знакома с женщиной, но чужое беспокойство не могло укрыться от ее глаз. - Что-нибудь случилось?
   Брианна сцепила кисти рук, уличила себя в привычном жесте и тут же их разжала. - Присядьте, пожалуйста, на минутку, Шаннон. Я надеялась, что у нас еще будет несколько дней, прежде чем приступить к этому разговору, но... меня загнали в угол.
   - Понятно. - Шаннон присела. - Что ж, говорите.
   - Хотите чего-нибудь к чаю? Здесь печенье и ...
   - Не тяните, Брианна.
   - Брианна вздохнула и села. - Я, как всегда, трушу. Мне надо поговорить с вами о матери.
   Чего стоило Шаннон, оставаясь внешне невозмутимой, собрать всю свою волю в кулак, - чутье подсказало, что придется наступать и обороняться одновременно. Сменился и тон голоса. - Хорошо. Мы обе знаем, что я сюда не любоваться природой приехала. Что вы хотели мне сказать?
   - Вы сердитесь, и я не вправе судить вас. Вы разозлитесь еще более, едва это все закончится, - Брианна потупила глаза в чашку, но лишь на мгновение. - Испортить отношения - вот чего я так боюсь. Но медлить больше нельзя. Она сейчас будет здесь. У меня иссякли предлоги, чтобы отсрочить вашу встречу. Шаннон, я не могу лгать ей и делать вид, что вы обычная гостья.
   - А в этом есть необходимость?
   - Она же ничего не знает, вообще ничего. - Брианна вскинула обеспокоенный взгляд. - Ни об отношениях отца с вашей матерью, ни о вас.
   Шаннон выдала холодную скупую улыбку. - Вы и вправду так думаете? Мне доводилось такое наблюдать, - у блудливых мужей, как правило, жены имеют великолепное чутье.
   - То, что произошло между нашими родителями - не блуд, но в другом я с вами согласна. Узнай мать об этом, - лучшего оружия против отца и желать было бы нечего. - Брианне нелегко было это признать, стыдно было говорить об этом, но сейчас выбора у нее не оставалось. - За всю свою жизнь не видела я и намека на любовь между ними, ни единого раза! Голая повинность, вызванная ею же черствость, стойкая обоюдная неприязнь.
   Выслушивать подобное Шаннон было менее всего интересно, а потому она приняла еще более бесстрастный вид. - Почему же они тогда не развелись? - она поднесла к губам чашку с чаем.
   - Не все так просто, - задумчиво произнесла Брианна. - Церковь, дети. Да и привычка. Неприязнь матери к нему была велика, но, откровенно говоря, были у нее на то причины. Он совершенно не умел обращаться с деньгами, да и зарабатывать тоже. Деньги и все блага, с ними связанные, для нее имели и продолжают иметь ценность. Когда они с отцом встретились, она была увлечена певческой карьерой. Ей претило заниматься хозяйством и копошиться в земле. Но между ними пробежала искра, что ли... От этой искры появилась Мэгги.
   - Ясно. - А ведь у них с Мэгги, пожалуй, гораздо больше общего, чем казалось ранее. - Он не имел привычки предохраняться.
   Глаза Брианны вспыхнули гневом и пылкостью одновременно, - столь несвойственное им выражение изумило Шаннон, и она невольно залюбовалась увиденным.
   - Вы не имеете права так говорить. Да, не имеете, даже вы, - ведь вы его совсем не знали. Он был чрезвычайно добрым, душевным человеком, - свыше двадцати лет подавлял свои личные мечты, чтобы только вырастить детей. Мэгги испытала всю силу его родительской любви, какая только может быть у отца. И лишь мать винила их обоих в том, что ее жизнь не задалась. С ним она спала только затем, чтобы родить меня, - выполнить обязательство, прежде всего перед церковью. Трудно представить для мужчины постель холоднее, чем эта.
   - Вы не могли знать, что было между ними до вашего рождения, - прервала ее Шаннон.
   - Нет, я знаю наверняка. Она сама рассказала мне. Мною искупила она свой грех, я стала ее епитимьей. Узнав, что беременна, она не сочла более нужным исполнять свой супружеский долг.
   Шаннон покачала головой. Какое унижение должна испытывать Брианна, рассказывая подобное, - не меньшее, чем она сама, выслушивая это. Но Брианна отнюдь не выглядела униженной. Напротив, она, казалось, с трудом сдерживала ярость. - Сожалею, но вряд ли смогу понять, почему люди остаются вместе при таких обстоятельствах, - это выше моих сил.
   - Здесь не Америка, - все происходило в Ирландии, притом более двадцати лет назад, и я это рассказываю для того, чтобы вы смогли понять, как горестно было в доме. Отчасти эту горесть принял на себя отец, надо отдать ему должное. Но мать, как была озлоблена, так и осталась, - временами это все еще проявляется очень сильно. Узнай она, или хотя бы заподозри, что он обрел любовь и счастье с другой, - сжила бы его со свету. Ничто не смогло бы ее образумить, никакие доводы.
   - А теперь ей придется узнать.
   - Да, теперь придется, - повторила Брианна. - Вы станете для нее оплеухой, и она, в ответ, не замедлит причинить вам боль.
   - Она не может причинить мне боль. Сожалею, если покажусь черствой, но ее чувства и способы их выражения меня вовсе не волнуют.
   - Пусть так, - Брианна глубоко вздохнула. - Сейчас она более благожелательна и довольна жизнью, чем ранее. Мы поселили ее неподалеку от Энниса, теперь у нее свой дом. К тому же, с ней проживает чудесная женщина, - ее мы тоже подселили к ней сами. Лотти в прошлом медсестра, ее помощь бывает как нельзя, кстати, едва мама вспоминает о всяческих своих болячках. Да и благодаря внукам ее нрав тоже несколько смягчился, хоть она и не подает виду.
   - И теперь вы боитесь, что река выйдет из берегов.
   - Я не просто боюсь, - знаю, что так и будет. Я бы непременно избавила вас от ее гнева и смятения, будь это в моих силах.
   - Я справлюсь сама.
   Напряженность в лице Брианны сменилась улыбкой. - Тогда я вас очень попрошу: что бы она ни сказала, ни сделала - не уезжайте. Мы так мало пробыли вместе, а мне хочется еще.
   - Я планирую задержаться недели на две-три, - Шаннон была невозмутима. - Не вижу оснований, чтобы передумать.
   - Очень рада. А теперь, если... - Брианна умолкла, послышался стук входной двери и возбужденные женские голоса, - лицо ее исказилось мукой: - Они уже здесь.
   - И вначале вам бы хотелось поговорить наедине.
   - Именно. С вашего позволения.
   - С превеликим удовольствием откажусь от участия в первом акте, - изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, Шаннон поднялась с места. - Я буду на улице.
   Как это глупо - почему она чувствует себя так, будто бежит с тонущего корабля? Мать Брианны - это всего лишь проблема Брианны, ступая на садовую дорожку, внушала себе Шаннон.
   А сценка та еще будет, представила она, - смешение характерных ирландских чувств, страстей и нравов. Разумеется, ей нечего там делать. Ее, слава богу, взрастили в Штатах спокойные, благоразумные люди, не подверженные эмоциональным завихрениям.
   Вздохнув полной грудью, Шаннон завершила обход вокруг дома. И увидела Мерфи: тот пересекал ближайшее поле, приближаясь к гостинице.
   Отменная походка, подумалось ей, - без напускной бравады и вальяжности, но полна достоинств того и другого. Пришлось тут же сознаться себе, что смотреть на столь мужественные движения ей было приятно.
   Живая картинка. Ирландец. Ну, точно, решила она. Длинные, мускулистые руки, закатанная по локоть рабочая рубашка; джинсы, претерпевшие не одну дюжину стирок; исходившие бесчисленное множество миль, ботинки. Надвинутая на глаза кепка скрадывала разительный блеск и синеву глаз.
   Мужчина с большой буквы, размышляла Шаннон. Ну, какой залакированный министр, в костюме на тысячу долларов, с дюжиной чайных роз "Стерлинг" в руках с наманикюренными ногтями, широко шагающий вдоль Мэдисон авеню, источал бы такой дух преуспевания, каким веяло от Мерфи, расхаживающего по полю в рваных ботинках с пучком полевых цветов в руках.
   - До чего приятно идти навстречу женщине, которая улыбается тебе.
   - Вы словно из документального кино: ирландский фермер обходит свои земли.
   Ответ его явно обескуражил. - Мои земли оканчиваются у той стены.
   - Не суть важно. - Реакция Мерфи развеселила Шаннон, она кинула взгляд на цветы в его руке. - А вот это, что называется, возить уголь в Ньюкасл, верно?
   - Но они ведь с моей земли. И, коль скоро я всю дорогу думал о вас, то и цветы пришлись мне под руку.
   - Они очаровательны. Благодарю вас. - Как и любая женщина на ее месте, Шаннон прильнула к букету, уткнувшись в него лицом. - А это ваш дом виден мне из окна? Большой, каменный, с множеством дымовых труб.
   - Да, верно.
   - Какой простор для одного человека! А там ведь еще и другие постройки.
   - На ферме не обойтись без амбара, а лучше двух; нужны хибарки и прочее. Если однажды очутитесь в той стороне, я проведу вас и все покажу.
   - Возможно. - Шаннон оглянулась в сторону дома, оттуда послышались первые крики. Наверняка, не последние.
   - Это Мейв пришла, - пробормотал Мерфи. - Миссис Конкеннон.
   - Она здесь и была. - Внезапная мысль заставила ее пытливо взглянуть Мерфи в лицо. - И вы тоже здесь. Просто случайность?
   - Ну, не совсем так. Мэгги позвонила и сказала, что намечается свара.
   Шаннон вспылила, неожиданно при этом для себя будто стремясь отгородиться. - Ей следовало бы самой быть здесь, а не взваливать всю склоку на одну Бри.
   - Она там и есть. Кто еще может так кричать. - Легким движением, чуть более оберегающим, чем могло показаться, он взял Шаннон за руку и повел подальше от дома. - Сейчас Мэгги с матерью будут бросаться друг на друга, как терьеры. Мэгги сумеет сделать так, чтобы та не вцепилась в сестру.
   - Но почему ей непременно надо схватиться с дочерями? - недоумевала Шаннон. - Они-то здесь вообще ни при чем.
   Мерфи на мгновение смолк; слегка отстранившись, принялся разглядывать соцветия терновника. - Шаннон, родители любили вас?
   - Конечно.
   - И никогда не было у вас повода усомниться, или исследовать эту любовь, выискивая в ней изъяны?
   В доме вдруг воцарилась зловещая тишина, и Шаннон, теряя терпение, мотнула головой: - Нет. Мы любили друг друга.
   - И у меня было так же. - Словно время тратить было больше не на что, он присел на траву, усадил Шаннон рядом, а сам откинулся на локти. - Вы не задумывались о счастье, потому что оно было рядом. Ласкала меня мать или давала затрещины - она делала это, в равной степени, с любовью.
   Вальяжно взяв руку Шаннон, принялся теребить ее пальцы. - Впрочем, слишком много об этом не думал и я. Но рядом были Мэгги и Бри, и я понимал, чего лишены они. Разве что с Томом,- при воспоминании о нем глаза Мерфи засияли. - Дочери были самой большой радостью в его жизни. А вот Мейв не дано было посвящать себя другим. И мне кажется, чем больше любил своих девочек он, тем более она намеревалась поступать наоборот. Чтобы наказать всех, в том числе и себя.
   - С ваших слов, она представляется ужасной женщиной.
   - Несчастная она. - Он поднес руку Шаннон к губам, рассеянно, но весьма чувственно провел ими по костяшкам ее пальцев. - Вы были несчастны, Шаннон. Но вам хватит сил и ума, чтобы оставить печаль в воспоминаниях.
   - Не знаю, смогу ли я.
   - Я в этом уверен. - Он встал, протягивая ей руку. - Я войду с вами в дом. Тишина явно затянулась, так что пора.
   Она позволила помочь ей встать на ноги, но не более. - Все это меня не касается, Мерфи. Мне кажется, всем будет лучше, если я не стану вмешиваться.
   Он кинул на нее тяжелый, пристальный и суровый взгляд. - Держитесь сестер, Шаннон. Не разочаровывайте меня, и себя тоже.
   - Мне все равно, - она вдруг обмякла под его немигающим взглядом и устыдилась этого. - Ну, хорошо, я пойду, мне все равно. Но вам со мной ходить не надо.
   - И, тем не менее, я с вами, - он повел ее к дому, держа за руку.
   Чего она страшится? Глупо. Той женщине нечем ее пронять, убеждала себя Шаннон. Но нервы ее были натянуты, плечи напряжены, когда перешагивала она порог кухни в сопровождении Мерфи.
   Увидев восседавшую за столом женщину, Шаннон первым делом подумала, что на жертву та отнюдь не похожа: глаза горят, на лице - беспристрастность судьи, только что огласившего приговор.
   Руки, без единого кольца, сцеплены и воздеты над столом в духе молитвы; и только побелевшие костяшки пальцев говорят об ином.
   Рядом с ней - женщина полнее ее; взгляд, хотя и выдает беспокойство, все же несколько мягче. Увидела Шаннон и то, как сестры Конкеннон стоят плотной и неприступной стеной, плечом к плечу, по обе стороны с мужьями.
   Мейв пронзила Шаннон свирепым взглядом, скривила рот: - И вы посмели притащить ее в дом, пока я здесь?
   - Это мой дом, - с ледяным спокойствием провозгласила Брианна. - И Шаннон здесь гостья. Как и ты, мама.
   - Как и я? Да вы просто швырнули мне ее под нос, эту шмакодявку, отцовскую приживалку. И это знак вашего уважения и преданности мне, женщине, что подарила вам жизнь.
   - И с тех пор проклинала каждый наш вдох, - выдала Мэгги.
   - Другого от тебя не ожидала, - ярость Мейв перекинулась на старшую дочь, чтобы испепелить ее. - Чем ты лучше ее? Такая же, рожденная в грехе.
   - Ну, оставь свои библейские вопли, - гнева Мегги как не бывало. - Ты не любила его, а потому на сочувствие не рассчитывай.
   - Я связала себя узами брака и снесла их до конца.
   - Пустые слова, не более, - тихо произнесла Брианна. - Сделанного не воротишь, мама.
   - Мейв, - подалась вперед Лотти. - Девочка не виновата.
   - Не говорите мне о виновности. Какой еще должна быть женщина, чтобы затащить чужого мужа в постель?
   - Любящей, я полагаю. - Шаннон выступила вперед, бессознательно двинувшись к тем, кто стоял стеной.
   - Прикрываясь любовью, можно грешить, да? Богохульствовать? - Мейв было поднялась, но ноги подкосились, а внутри все так и заклокотало. - Большего от тебя и ждать нечего. Нашли, кого привечать. Янки, взращенную какой-то шалавой.
   - Не смей говорить о моей матери, - низким, угрожающим голосом проговорила Шаннон. - Никогда. У нее было больше мужества, сострадания, во сто крат больше добропорядочности, чем ты в состоянии представить себе, живя в своем малюсеньком мирке. Можешь сколько угодно проклинать мое существование, но не смей больше говорить о моей матери.
   - Ты явилась со своей Америки, чтобы командовать в моем же доме?
   - Я явилась, потому что меня пригласили, - Шаннон разъярилась так, что даже не ощутила, как рука Мерфи легла ей на плечо, рука Грея - на запястье. - А еще потому, что такова была воля матери, прежде чем она умерла. И, как бы тебя это не злило, иначе быть не могло.
   Мейв не спеша поднялась с места. Девчонка так похожа на него, всем своим существом. И за что ей такое наказание - глядеть сейчас этой в лицо и видеть глаза Тома Конкеннона?
   - На тебе несмываемый грех, детка. И это все, что Том Конекннон оставил тебе в наследство. - Она стрельнула взглядом в Мерфи, будто щелкнула хлыстом: - А ты, Мерфи Малдун, позоришь свою семью, стоя сейчас рядом с ней. Выказываешь свою слабость, как всякий мужчина, думая, что она будет вести себя фривольно, таким же образом, как и ее произвели на свет.
   Шаннон метнулась было вперед, но Мерфи крепко сжал ее руку в своей. - Поберегитесь, миссис Конкеннон. - Тон голоса был ровный, но в стиснутых пальцах его Шаннон ощутила еле сдерживаемый гнев. - Как бы вам потом не пришлось каяться. Грех на душу берете именно вы, когда говорите подобным тоном о моей семье и Шаннон.
   Она так сузила глаза, что никто не заметил, как на них навернулись слезы. - Значит, вы все ополчились против меня. Все до одного.
   - Мы едины в своем мнении, Мэйв. - Роган ловко упредил жену. - Когда сможете трезво составить свое, вернемся к этому разговору.
   - Не о чем здесь больше говорить. - Она схватила сумочку со стола. - Вы свой выбор сделали.
   - Вы тоже вправе выбирать, - невозмутимо произнес Грей. - Цепляться за прошлое или принимать настоящее. Никто здесь не желает вам зла.
   - Лишь долг я приемлю, и низменные побуждения здесь не в счет. Ноги моей не будет в этом доме, пока она здесь. - Она развернулась и чопорно удалилась.
   - Мне очень жаль, - Лотти подхватила свою сумку. - Ей нужно прийти в себя, выпустить пар. - Виновато взглянув на Шаннон, она поспешила вслед за Мейв.
   Воцарилось минутное молчание. Первым тишину нарушил Грей.
   - Ну и комедия.
   Беспечность в голосе не нашла подтверждения в жестах: рукой он обхватил стоящую рядом жену и теперь нервно потирал ладонь о ее плечо. - Что скажете, Шаннон? Пойду-ка я, поищу острую палку, дабы выбить вам правый глаз.
   - Лучше бы мне чего-нибудь выпить, - будто со стороны услышала она свой голос, и взгляд ее упал на Брианну. - Не извиняйтесь, - устало проговорила она. - Даже не думайте извиняться.
   - Она и не думает. - Изо всех сил стремясь подавить в себе именно такое желание, Мэгги подтолкнула сестру к столу. - Садитесь уже все. Будем пить виски. Мерфи, поставь чайник.
   Не снимая руку с плеча Шаннон, тот медленно повернулся. - Я думал, мы пьем виски.
   - Это вы. Я буду чай. - Момент подходящий, решила Мэгги. Самое время озвучить новость. Она вызывающе глянула Рогану в лицо, в глазах ее забегали шаловливые огоньки: - Неразумно принимать спиртное, будучи в положении.
   Он сморгнул, на губах его наметилась улыбка и тотчас расползлась по лицу: - Ты беременна.
   - Так сегодня утром сказал доктор, - подперев руками бока, она склонила голову: - А ты так и будешь стоять, разинув рот?
   - Да нет же, - он расхохотался, подхватил Мэгги, оторвав ее от пола, и закружил по кухне. - Бог ты мой, Маргарет Мэри, я люблю тебя! Наливай виски, Грей! Нам есть, что праздновать.
   - Уже наливаю, - тот, однако, заставил себя ждать, одаривая Мэгги поцелуем.
   - Она это сделала для вас, - шепнул Мерфи, пока Шаннон, стоя рядом с ним, лицезрела молниеносную перемену в настроениях.
   - Что именно?
   - Сказала ему об этом здесь, при нас; и именно сейчас. - Пока говорил, Мерфи заваривал чай. - Ради сестер, чтобы снять тяжесть с сердца.
   - Ради Брианны, - начала было Шаннон, но осеклась под его взглядом.
   - Не отторгайте того, что вам даруют, милая. Чего хотела Мэгги? - чтобы при ее словах вы улыбнулись, и так оно и вышло.
   Шаннон сунула руки в карманы. - Вы то и дело подводите меня к мысли о собственном ничтожестве.
   Он слегка коснулся ее подбородка кончиком пальца. - А что, если с моей помощью мысли ваши станут лишь чуточку глубже?
   - Моя недальновидность ничуть меня прежде не смущала. - Она отвернулась от него и подошла к Мэгги. - Поздравляю вас, - приняла из рук Грея бокал и слегка замешкалась: - Я не знаю ни одного ирландского тоста.
   - Скажите Slainte или Dhia duit, предложила Мэгги.
   Шаннон открыла было рот, чтобы выговорить, но только засмеялась: - Не получается.
   - Просто Slainte, - подсказал Мерфи, ставя чайник на стол. - Она решила вас помучить.
   - Ну, тогда Slainte, - Шаннон подняла бокал и, припомнив, что сама слышала в детстве, добавила: - И пусть у вас родится еще дюжина детей, Мэгги, и все будут похожи на вас.
   - Благословение и проклятие в одном, - хмыкнул Грей. - Браво, сестренка, нарочно не придумаешь.
   - Да ладно, - милостиво улыбнулась Мэгги. - Сойдет.
  
  ____________________________________________________________
  
   Клэр - графство Ирландии; провинция Манстер
   Луп-Хед (англ. Loop Head) - мыс на северном побережье устья реки Шаннон, Ирландия
   Скон (англ. scone)-- небольшого размера британский хлеб быстрого приготовления, традиционно приготовляемый в Шотландии и на юго-западе Англии.
  
   ИРА (англ. IRA) - Ирландская республиканская армия
   Уотерфорд (англ. Waterford), - имеется в виду изделие торговой марки "Waterford Сrystal", мирового лидера в производстве хрусталя (прим. переводчика)
  
   Университет Карнеги-Меллона (англ. - Carnegie Mellon University CMU) - частный университет и исследовательский центр, расположенный в Питтсбурге (штат Пенсильвания, США)
   "джим" (англ. - gym, разг., сокр. от gymnasium, gymnastics) - гимнастический (тренажерный) зал, спортзал и т.п.
   "Горячий тодди", "Хот тодди" (англ. - Hot toddy) - горячительный напиток, разновидность пунша. Традиционный шотландский тодди приготовляется на основе виски с добавлением кипяченой воды, сахара, меда и пряностей (прим. переводчика).
   "Дэнни Бой" ("Мальчик Дэнни", англ. - "Danny Boy") -- баллада, написанная в 1910 году англичанином Фредериком Везерли. Песню особенно любят американцы и канадцы ирландского происхождения, считая её неофициальным ирландским гимном.
   "Когда мужчина любит женщину". Речь идет о хите 1966 года "When a Man Loves a Woman" в исполнении Перси Следжа (прим. переводчика)
   Рил (англ. - reel) - тип традиционного танца, распространённый в Ирландии и Шотландии; имеет быстрый темп.
   "Оркестр МакНамары" (англ. - "McNamara's Band") - популярная песня Бинга Кросби
   Саймон и Гарфанкел (англ. - Simon and Garfunkel) - вокально-инструментальный дуэт, пользовавшийся большой популярностью в 1960-е годы.
  
   "Пойду-ка я, поищу острую палку, дабы выбить вам правый глаз". Грей намекает на одну из библейских заповедей (прим. переводчика)
   Slainte, Dhia duit - (SLAHN-tyeh), (DEE-a GHWIT). В переводе с гэльского означает "Ваше здоровье!" и "Храни вас бог!" (прим. переводчика)
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"